ГОЛГОФА

Сила креста Голгофы

(1 Кор. 1, 18)

«Слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас спасаемых — сила Божья». «Слово о кресте... сила Божья» — сила, творящая новое сердце. Но о каком слове о кресте, как о «силе Божьей», говорит ап. Павел? Конечно, речь идет только об одном кресте среди миллионов крестов разного рода и разного вида — о кресте Голгофы, о кресте, на котором был распят Христос за грехи мира. По словам ап. Павла, слово именно об этом кресте является «силой Божьей», силой, творящей новое сердце.

О чем же говорит слово о кресте Голгофы? Оно говорит о том, что Христос подвергся на Голгофе величайшему позору. Крест у римлян считался позорнейшим орудием казни и предназначался для распятия самых больших злодеев. Такой позорной в глазах всего тогдашнего человечества смерти подвергся Христос — Спаситель мира. Позор для нашего Спасителя заключался не только в том, что Он был распят на позорном и для еллинов и для иудеев кресте, но и в том, что Он был распят посреди двух злодеев, чем был изображен как главный, как самый большой «злодей».

Позор Христа стремились увеличить и фарисеи. Послушаем их реплики на Голгофе: «Разрушающий храм и в три дня созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста»; «других спасал, а Себя Самого не может спасти, если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него»; «уповал на Бога: пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын» (Ев. Матф. 27, 39 — 43). «Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его» (Ев. Матф. 27, 44). Слово о кресте повествует нам о раздавшемся на Голгофе крике, вырвавшемся из уст Христа: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Ев. Матф. 27, 46). «Даже Бог оставил Его!» — могли говорить Его враги. И после этого потрясающего крика Христа последовала новая насмешка Его врагов: «Постой; посмотрим, придет ли Илия спасти Его» (Ев. Матф. 27, 49). Если бы «слово о кресте» заканчивалось на таком повествовании о нашем Спасителе, то Голгофа и Голгофский крест представляли бы из себя печальнейшее зрелище.

Но слово о кресте рисует нам и другую картину, полную силы и славы. Что же это такое? Это обращение ко Христу одного из разбойников. Обращение разбойника, совершившееся на Голгофе, — это не случайное происшествие, а начало бесконечно длинной цепи обращений ко Христу — через созерцание «прекраснейшего из сынов человеческих», спасшего грешников Своею жертвою на Голгофском кресте.

Как же совершилось чудо обращения разбойника? Послушаем, что говорит об этом «слово о кресте».

По римскому обычаю, над головою распятого преступника ставилась надпись, обозначающая вину его. Над головою каждого из разбойников на Голгофе стояла надпись «разбойник». В Палестине, где жил наш Господь Иисус Христос, было много разбойников. Они были настоящим бичом для населения. В бесчисленных пещерах этой страны они имели свои многочисленные логовища, и множество людей попадало в их кровавые руки. Римляне беспощадно предавали их смертной казни через распятие. И вот над головою Христа поставлена тоже надпись, которая должна была обозначать Его вину. По повелению Пилата надпись над головою распятого Христа гласила: «Иисус Назорей, Царь Иудейский» (Ев. Иоан. 19, 19). «Эту надпись читали многие». И мне кажется, что прежде всех ее прочитал покаявшийся разбойник. Так вот кто мой сосед, — рассуждал разбойник, — Царь Иудейский. Но где же Его царственные атрибуты, где Его царственное величие? Он, наоборот, уничижен, поруган, посрамлен.

И сквозь все это уничижение покаявшийся разбойник увидел божественную славу распятого Христа. Когда приготовленным к распятию на Голгофе стали предлагать болеутоляющий напиток, морфий того времени, оба разбойника приняли его; Христос же отказался. Все, что Ему надлежит совершить на Голгофе, Он хочет совершить при самом ясном сознании, без малейшего затемнения рассудка. И что же слышит покаявшийся разбойник? Среди поношений, направленных в адрес Христа, он слышит из Его уст молитву, и какую же молитву: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Ев. Луки 23, 34). Разбойник созерцает и созерцает Христа, и чем больше созерцает Его, тем больше открывается ему царственный облик страдающего рядом с ним Спасителя. В его сердце происходит удивительное явление, удивительный процесс, через который проходят все обращающиеся ко Христу грешники.

Как описать этот процесс, с чем сравнить его, чтобы нам лучше понять его? Я хочу сравнить его с таянием льда, но какого льда? Льда равнодушия ко Христу. А лед равнодушия ко Христу в его сердце был толстым; ведь вначале он тоже поносил Христа. А теперь? Теперь он останавливает своего товарища по разбою и грабежам, и перед лицом всех поносящих Христа на Голгофе он провозглашает Его совершенно невинным. Вот его свидетельство о Христе: «Он ничего худого не сделал» (Ев. Луки 23, 41). И, повернувшись ко Христу, он, некогда совершенно равнодушный к спасению своей души, просит Спасителя: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое» (Ев. Луки 23, 42). Вот что значит новое сердце; новое сердце — это такое сердце, В: котором вместо равнодушия зародилась любовь ко Христу.

Голгофа, где за каждого грешника умер наш Спаситель, является тем местом, где кончается зима равнодушия к Богу и начинается весна самой горячей любви к Нему. Именно в этом божественная сила креста Голгофы!

«...Чтобы не упразднить креста Христова»

(1 Кор. 1, 17)

«Христос послал меня не крестить, а благовествовать, не в премудрости слова, чтобы не упразднить креста Христова». Эти слова ап. Павла говорят о том, что крест Христов может быть «упразднен», может быть забыт, может быть затуманен, может быть передвинут из центра на периферию нашего сознания. Отношение к кресту Голгофы в дни ап. Павла было различное. Каждый христианин, каждая христианка говорили вместе с ап. Павлом: «Я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа».

Но не для всех людей крест Христа был такой драгоценностью, таким сокровищем, как для последователей Христа. Для иудеев он был «соблазном», а для еллинов «безумием». При таком отрицательном отношении иудеев и еллинов к кресту Христа ап. Павел старался держать высоко знамя Голгофы, и очень боялся «премудростью слова» упразднить крест Голгофы. Под «премудростью слова» ал. Павел подразумевал тот богословско-философский туман, который еще при его жизни проникал в Церковь Христову и начинал заслонять от верующих крест Христов и его истинное значение. Проповедники «гностицизма» — этого поистине богословско-философского тумана — вторгались в апостольские общины и своими проповедями, произносимыми высокими, премудрыми словами, мало понятными для их простых слушателей, не только затуманивали крест Голгофы, но даже и совсем упраздняли его.

С веками христианства этот богословский туман сгустился еще больше вокруг Голгофы. И в новейшем богословии крест Христов в его евангельском значении действительно почти упразднен. Но наша задача: не терять никогда из вида креста Голгофы и понимать его значение так, как о нем говорит Евангелие. Ничто не должно затуманивать Голгофу пред нашими глазами.

Желание приспособить жертву Голгофы к пониманию современного человека, желание устранить «безумие» и «соблазн» креста Христова приводит к уничижению креста, к упразднению его. Цель как будто высокая: устранить «соблазн» креста для иудеев и «безумие» креста для еллинов. Один богослов, а за ним и другие, пошел на устранение чудес Христа из Евангелия, чтобы, как он сам сказал, упразднить «соблазн чудес» для умов современного человечества.

Самым большим соблазном в кресте Голгофы является учение Библии о том, что Бог возложил на Христа грехи всего человечества и что Он, Праведник, умер за нас, нечестивых. Вот это учение Евангелия о Христе, как о нашем Заместителе на Голгофе, больше всего вызывает смущение и соблазн в умах человеческих, и горе нам, если мы, ради устранения этого соблазна и смущения, пойдем на упразднение креста, как места, где мы куплены Христом дорогою ценою, где наказание за наши грехи понес вместо нас Христос. «Модернизация» учения Евангелия о Голгофской жертве Христа приводит к «упразднению» креста Голгофы, к умалению его значения, как силы для спасения всякого верующего. Мы ни на минуту не сомневаемся в словах Евангелия: «Слово о кресте» (слово о распятом за грехи мира Христе) — это «сила Божья», это «премудрость Божья», — хотя еллины заявляют, что это «безумие».

Учение Евангелия о кресте Голгофы ясное и простое: «Христос умер за грехи наши». Вот эту ясность и простоту Голгофы мы должны бережно хранить в наших сердцах и никогда не уклоняться от нее. Верующие Коринфской церкви находились в опасности потерять эту простоту веры, что видно из слов ап. Павла в 2 Кор. 11, 3: «...боюсь, чтобы, как змей хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе».

«Не упразднить креста Христова» — это значит: видеть крест Голгофы таким, каким он был 2000 лет тому назад, каким он был в тот день, когда на нем был распят Христос. А каким он был в тот день? Он был простым деревянным крестом, под тяжестью которого изнемогал наш Господь, когда Он нес его на Голгофу. На Голгофе этот простой деревянный крест был сперва положен на землю и Христос был пригвожден к нему; не привязан, а прибит гвоздями. Но откуда мы это знаем? Услышав о воскресении Христа, ап. Фома сказал: «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, не поверю». И воскресший Христос показал ему эти раны. Что Христос был пригвожден ко кресту, видно также из слов Откровения Иоанна: «...и узрит Его всякое око, и те, которые пронзили Его». Вот эти раны Христа не будут упразднены вовек. Почему? Потому что они источник для исцеления от ран греховных, от ран, которые нанес нашему сердцу грех. «Ранами Его мы исцелились» (Ис. 53, 5).

Никогда не будут изглажены эти слова о ранах Христа. Во веки веков будут сиять эти раны Христа перед взором искупленных детей Господних. Во веки веков не будет упразднена и Кровь Христа, которая текла из ран Его и которая является источником для очищения грешников, даже таких великих грешников, каким был покаявшийся разбойник на Голгофе. Вовеки будут сиять слова Евангелия: «Кровь Иисуса Христа очищает нас от всякого греха» (1 Иоан. 1, 7). Во веки веков не будет забыта смерть Христа на Голгофе, смерть Христа не за свои идеи, каковой была смерть всех мучеников Христовых, а смерть Христа за наши грехи. Вовеки будут сиять слова Евангелия: «Он умер за грехи наши» (1 Кор. 15, 3).

Когда ап. Павел призывает Церковь Христа не упразднять креста Христова, он имеет в виду не самый крест, которого упразднило время, как бренную материю, а три драгоценные истины Голгофы.

Первая истина: ранами Христа мы исцелились!

Вторая истина: Кровью Христа мы очищены от всякого греха!

Третья истина: смертью Христа мы избавлены от суда и возмездия за грех!

Вот эти три драгоценные истины Голгофы мы и храним и будем хранить в наших сердцах. Они и не должны быть упразднены ни в Церкви Христовой, ни в каждом отдельном сердце чада Божья.

«Пшеничное зерно» в земле Голгофы

(Ев. Иоан. 12, 20 — 24)

«Из пришедших на поклонение в праздник были некоторые еллины». Эти еллины были жаждущими душами: они хотели видеть Иисуса. У себя на родине они слышали о Нем, о Его великих делах и о Его замечательных словах. И вот они в Иерусалиме и обращаются с просьбой к Филиппу: «Господин! нам хочется видеть Иисуса». Почему Христос, при виде этих еллинов, сказал Свои знаменательные слова о пшеничном зерне: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода». Потому что в лице этих жаждущих еллинов Христос увидел весь необъятный языческий мир и миллиарды душ человечества всех веков и народов. Он знал, что спасти эти миллиарды душ может только Его смерть за грехи мира на Голгофском кресте. Если Он не умрет, то останется один, — спасения никто не получит. Если Он умрет, то плода будет много, — число спасенных будет неисчислимо. Вот почему Христос пошел на Голгофу.

Посмотрим, как на Голгофе «пшеничное зерно» пало в землю, умерло и принесло плод. Перед нами крест Христа, крест Голгофы. Христа распинают на нем. Что это значит: распинают? Это значит: крест лежит на земле, и Христос положен на него, чтобы пригвоздить к нему руки и ноги нашего дорогого Спасителя. Так был совершен на Голгофе посев «пшеничного зерна», с которым сравнил Себя Христос. Крест с пригвожденным Христом поднят и водружен в землю; пшеничное зерно действительно как бы пало в землю, чтобы умереть. Начались страдания Христа, а Его мысли заняты «плодами». Откуда мы это видим? Прежде всего из Его Голгофской молитвы: «Отче! прости: им, ибо не знают, что делают» (Ев. Луки 23, 34).

Не будем думать, что Христос взывал о прощении только распинавших Его. Нет. Диапазон Его Голгофской молитвы — необъятный. Он молился за миллионы и миллиарды людей, которые в неведении духовном грехами своими распинали, распинают и еще будут распинать Его и наносить глубокие раны Его любящему сердцу. И, вися на кресте, Он созерцал необъятную жатву — результат Своих страданий и Своего крестного подвига: неисчислимое количество помилованных, прощенных и омытых Кровью Голгофы грешников.

Но посмотрим на первые плоды павшего в землю «пшеничного зерна». Мы видим их уже на Голгофе. Как самый сладкозвучный резонанс на молитву Христа о прощении распинающих и причиняющих Ему невыразимую боль, мы слышим молитву разбойника: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое». Глубочайшая радость чувствуется в ответе Христа разбойнику: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю». Разбойник — это начало великой жатвы Голгофы. К числу первых плодов смерти Христа на Голгофе принадлежит и другой разбойник, а именно Варавва. Кто может сомневаться, что Варавва, место которого занял Христос на Голгофе, был свидетелем страданий и смерти Христа? И можно не сомневаться, что Варавва занял свое место в сонме искупленных Кровью Христа.

Мы видим на Голгофе и другие плоды смерти Христа. Разве сотник, прославивший на Голгофе Бога, не увидел в распятом Христе Праведника, умершего не за свои преступления, а за грехи мира? Было время, тогда я не обращал особого внимания на слова в Ев. Луки 23, 48: «И весь народ, сшедшийся на сие зрелище, видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь». Но читая в 1 Кор. 15, 6 о том, что воскресший Христос «явился более, нежели пятистам братии в одно время», передо мною встал вопрос: откуда взялись эти пятьсот братьев? Ведь в Евангелиях о них ничего не говорится. Не являются ли они теми, которые на Голгофе били себя в грудь в раскаянии своих сердец? Не принадлежат ли они к снопам Голгофской жатвы?

Голгофа оказалась очень благодатной почвой, и «пшеничное зерно», павшее там в землю, принесло бесчисленное количество плодов. Два раза Дух Святой назвал количество душ, получивших спасение у подножия креста Голгофы. Это три тысячи и пять тысяч душ, об обращении которых говорится в Книге Деяний Апостолов. И, наконец, мы читаем в Деян. Ап. 2, 47: «Господь же ежедневно прилагал спасаемых к Церкви». И этот ежедневный рост спасаемых смертью Христа на Голгофе продолжается до сего дня, и будет продолжаться до тех пор, пока не закроется дверь спасения.

Итак, Слово Божье говорит что на Голгофу каждый день поднимаются все новые и новые души, — сколько их, мы не знаем. И все они омывают и убеляют Кровью Агнца свои запачканные грехом одежды. Нас должно радовать это ежедневное приложение спасаемых к Церкви, это ежедневное очищение Кровью Агнца все новых и новых душ. Нас должно радовать, что количество омытых Кровью Агнца грешников будет таким большим, что их никто из людей не сможет перечесть (Откр. 7, 9).

Да, если бы Христос не пошел на Голгофу и отказался умереть там, Он остался бы один. Пуст был бы дом Небесного Отца. Не звучала бы в небесах «новая песнь» спасенных. Потому что без пролития Крови Христа не могло быть спасения. Без смерти «пшеничного зерна» не могло быть плода. Небесные житницы были бы пустыми — без снопов. Печальная была бы картина — это безлюдие в доме Отца. Но Христос умер и Своей Кровью искупил вину всех грешников мира. В доме Отца миллиарды спасенных душ, и все они поют «новую песнь» своему Искупителю. Пусть и наши голоса вольются в этот величайший хор вселенной!

«Крылья» Голгофы

(Ев. Матф. 23, 37)

«Сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!» Крылья птицы, под которыми нашли себе убежище птенцы ее, являются символом спасения, безопасности. Ястреб, появившийся в небе, заставляет птенцов искать убежища под крыльями своей матери. И Христос берет столь знакомую для всех людей картину из жизни природы, чтобы сказать нам о Своих божественных «крыльях», под которыми каждый грешник может найти спасение и безопасность от справедливого суда Божьего, который ожидает каждого человека, нарушившего законы Всевышнего.

Говоря о «крыльях» Христа, мне хочется сказать о крыльях, которые раскрылись широко на Голгофе и зовут под сень свою всех труждающихся и обремененных, чтобы дать им покой и безопасность. Какова же длина и ширина этих «крыльев» Голгофы? Кто может занять место под сенью этих «крыльев»? Говоря языком богословия, мы ставим перед собою вопрос: за кого умер Христос? Или: за кого принесена жертва Христа на Голгофе? У нас только один ответ на этот вопрос: Христос умер за все человечество, за всех грешников без исключения.

На каком же основании мы говорим о такой всеобъемлющей смерти Христа, такой бесконечной протяженности «крыльев» Голгофы? Прочтем несколько очень ясных мест Евангелия. Ев. Иоанна 1, 29: «На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира»; 1 Тимоф. 2, 6: «(Христос Иисус), предавший Себя для искупления всех»; и особенно подчеркивается всеобъемлемость жертвы Христа, принесенной на Голгофе, в 1 Иоан. 2,2: «Он есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира».

С другой стороны, есть места Евангелия, которые как будто укорачивают «крылья» Голгофы, и слова «за всех» заменяют словами: «за многих». Прочтем эти места: Ев. Матф. 26, 28 — «сия есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов»; Ев. Матф. 20, 28: «Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих».

В одном месте Евангелие говорит: «для искупления всех», в другом месте: «для искупления многих». Здесь нет ни малейшего противоречия. Со стороны Христа жертва на Голгофе принесена за всех и Кровью Его искуплены все. Со стороны грешников жертва Голгофы принята не всеми людьми, но многими, и Кровью его омылись не все, но многие.

Жертва Христа достаточна для спасения всех грешников; но жертва Христа спасла только тех, которые ее приняли. В 1 Тим. 2, 4 говорится: «(Бог) хочет, чтобы все люди спаслись». А в Ев. Иоан. 5, 40 мы читаем слова Христа: «Вы не хотите прийти ко Мне, чтобы иметь жизнь». Под сенью крыл Голгофы есть место для всего человечества, для всех людей без исключения; но не все захотели занять там место. Вот почему в 1 Тим. 4, 10 есть такие слова: «(Бог) есть Спаситель всех человеков, а наипаче верных», то есть верующих. Бесконечно большие и длинные «крылья» Голгофы подрезаются, укорачиваются не Богом, а самими людьми, не желающими принять спасение, совершенное Христом.

Под сенью «крыльев» Голгофы есть место даже для самых великих грешников земли. Мы все знаем разбойника, получившего спасение на Голгофе. Но не все знают человека, который назвал себя первым из грешников. Прочтем слова этого человека в 1 Тим. 1, 15: «Верно и всякого принятия достойно слово, что Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый». Это слова апостола Павла. Почему ап. Павел считал себя первым из грешников? На этот вопрос ап. Павел сам дает ответ. Прочтем его собственные слова в 1 Тим. 1, 13: «Меня, который прежде был хулитель и гонитель и обидчик, но помилован». Ап. Павел был хулитель, и, страшно сказать, он хулил Самого Христа. Он был гонитель — он гнал Церковь Христа. Он был обидчик — он дышал угрозами и убийством на учеников Господа; он приводил связанными в Иерусалим мужчин и женщин, последователей учения Иисуса Христа. В Книге Деяний Апостолов 26, 9 — 11 ап. Павел говорит о себе: «...я думал, что мне должно много действовать против имени Иисуса Назорея; это я и делал в Иерусалиме: получив власть от первосвященников, я многих святых заключил в темницы, и когда убивали их, я подавал на то голос; и по всем синагогам я многократно мучил их и принуждал хулить Иисуса и, в чрезмерной против них ярости, преследовал даже и в чужих городах». Вот каким грешником, но помилованным, вы видим его под «крыльями» Голгофы.

Но кто же эти «многие», об искуплении которых говорит Евангелие? Это Церковь Иисуса Христа, о которой сказано в Послании к Ефесянам 5, 25: «...Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее». Сколько же этих «многих», которых мы видим под сенью крыл Голгофы? Их много, очень много; их такое великое множество, которого никто не может перечесть, — «из всех племен и колен, и народов и языков» (Откр. 7, 9).

Неисчислимое множество искупленных, занявших место под сенью креста Голгофы, радует сердце Искупителя всех грешников мира — Иисуса Христа. Об этой радости нашего Искупителя говорят слова Дс. 53, И: «На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством». Христос Своим подвигом на Голгофе искупил всех грешников, и это Искупление приняли верою «многие», столь многие, что их никто из людей, не может перечесть. Счастливы те, которые пришли под «крылья» Голгофы, под сень креста Христова. Они стали наследниками вечного Царства Христа.

Шесть часов, которые спасли грешников от ада

(Ев. Мтф. 27, 46; Ев. Иоан. 19, 30; Ев. Луки 23, 46)

Что предшествовало Голгофе? Голгофе предшествовали два суда над нашим Господом Иисусом Христом: духовный суд — суд Синедриона и светский суд — суд Понтия Пилата.

Суд Синедриона был несправедливым судом. Свидетели были подкуплены. Обвинение Христа в богохульстве было ложным обвинением. Смертный приговор, вынесенный Христу, был беззаконным приговором. Но привести его в исполнение без ратификации, то есть без утверждения Понтием Пилатом, было нельзя. Вот почему Христос был приведен на суд Пилата. Как же поступит с Христом Пилат? Утвердит он приговор Синедриона или нет? Пилат не нашел никакой вины во Христе и все-таки приказал своим воинам распять Его.

Как же это случилось? Евангелие говорит, что Пилат «искал отпустить Иисуса», но не отпустил, как только услышал слова иудеев: «Если отпустишь Его, ты не друг кесарю». Эти слова испугали Пилата: впасть в немилость у кесаря означало быть казненным. И Пилат должен был сделать выбор: либо казнить Христа, либо быть, возможно, самому казненным. Вот почему Пилат предал Христа на распятие.

И вот Христос на Голгофе. Шесть часов висел Он на кресте: три часа из них под жгучими лучами палестинского солнца и три часа в непроглядной тьме. Невыразимая жажда причиняла ему такое страдание, что Он вынужден был воскликнуть: «Жажду!» Гвозди, на которых висел Христос, разрывали Его раны и делали их все более болезненными. Шесть часов неописуемых страданий Христа на кресте, за кончившихся Его смертью, дали нам спасение от вечного ада.

Но как ни велики были страдания Христа от ран и жажды, страдания Его души превышают наши человеческие представления. В числе семи слов, вышедших из уст распятого Христа, есть слово, которое за 2000 лет, прошедшие после Голгофы, все еще остается глубокой тайной и не истолковано полностью ни одним богословом. Это слово гласит: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты меня оставил?» Что же означают эти слова Христа? Они выражают какое-то особо глубокое страдание души Христа. И это страдание длилось целых три часа. Это были три часа не только внешней непроглядной тьмы, но и беспросветной внутренней ночи.

Что же это была за ночь в душе Христа? Я думаю, что это была ночь ада, к которой приведет грех каждого грешника, который не обратится ко Христу. Эти слова Христа ведут нас на самое дно ада. Эти слова Христа рисуют нам ужас ада. Христос, занявший наше место на кресте, испытал весь ужас ада. Он испытал всю глубину страданий осужденного грешника. Он испил чашу справедливого гнева Божья до последней капли.

Чтобы описать страдания ада, надо пережить их. Но кто из нас пережил их? Кто из нас побывал на дне ада и пережил весь его ужас? Никто! Только Христос на Голгофе опустился на дно ада и вкусил всю горечь его. После трехчасового пребывания в его тьме Он воскликнул ; громким голосом: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» Если ад вызвал из души Христа такой возглас и такие слова, то как же он ужасен. Трудно найти более подходящее слово для характеристики ада, чем это слово: он ужасен.

Но из уст распятого Христа вышел и другой возглас — возглас: «Совершилось!» Что он означает? Что Христос хотел сказать этим словом? Совершилась победа над адом! Совершено спасение всех грешников от ада, ужасного ада! Это говорит Тот, Кто испытал на Себе весь ужас ада. «Совершилось!» Для Христа это слово является словом победы. А для нас, грешников, заслуживших ад, это слово «совершилось» является незыблемой скалой, на которой зиждется наша радостная уверенность в спасении.

Если мы вспомним слова о потерянном первыми людьми рае, которые мы читаем в Быт. 3, 24: «И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни», то слово распятого Христа «совершилось» скажет нам не только о победе Христа над адом, но и об открытии Христом закрытого для грешников рая. Вот что совершилось на Голгофе: совершилось открытие рая. И как яркое доказательство этого славного события, в открытый Кровью Христа рай входит величайший грешник — разбойник и злодей, помилованный Христом после его искреннего покаяния. Итак: на Голгофе совершилась .победа над адом и открытие рая.

И, наконец, мы слышим на Голгофе слова Христа: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой». В этих словах Христа основная сущность рая. Мы привыкли думать, что эти слова должны быть предсмертными словами умирающих. Но они должны быть и первыми словами возродившегося на Голгофе грешника, то есть грешника, получившего на Голгофе новое сердце и новую жизнь. Что из себя представляет новая жизнь возрожденного человека? Не есть ли это жизнь в руках Божьих? Не есть ли это жизнь нашего духа, преданного в руки Христа, как мы поем в нашей песне: «В руках я Иисуса, вдали от всех забот не страшны искушенья, грех в сердце не войдет. Ничто меня не может от Господа отнять». Рай, открытый для нас смертью Христа на Голгофе, это наша жизнь в руках Иисуса, это наша жизнь на груди Христа — здесь на земле и в вечных обителях неба. Но мы порой покидаем это славное место на груди Христа, и пусть поэтому будет нашей постоянной молитвой: «Господь! в руки Твои снова предаю дух мой».