Дух нынешнего века подсознательно воспринимают даже те, кто согласен, что “всё Писание богодухновенно и полезно для обличения, для исправления, для наставления в праведности”.
Был ли Иов действительной личностью? Это один из тех вопросов, которые сразу же появляются на устах некоторых людей, как только заходит речь об Иове.
Всеведущий Господь предвидел эти опасные времена и, к счастью, предусмотрел в последующих посланиях ответ на этот вопрос. Пророк Иезекииль выразительно свидетельствует о том, что было к нему слово Господне. Господь сказал ему: “Сын человеческий! если бы какая земля согрешила предо Мною... и если бы нашлись в ней сии три мужа: Ной, Даниил и Иов, ( то они праведностью своею спасли бы только свои души” (Иез.14:13-14,20).
Мы можем быть уверены, что Бог истины не стал бы ставить Иова в один ряд с Ноем и Даниилом, считая его одним из трёх праведников, если бы он был мифической личностью и если бы книга Иова была просто литературным шедевром.
Апостол Иаков также говорит об Иове и включает его в число “пророков, которые говорили именем Господним” и которые являлись примерами терпения и страданий. Он в числе “ублажаемых”, которые терпели: “Вы слышали о терпении Иова и видели конец оного от Господа, ибо Господь весьма милосерд и сострадателен” (Иак.5:11).
Вполне очевидно, что первым христианам была известна подлинность истории Иова и они рассматривали его как пример терпения, а историю его жизни ( как ободрение для того, чтобы довериться Богу, уповая на Его сострадание и любовь.
Евреи настойчиво вносили книгу Иова в канон Священных Писаний. Они говорят, что это самая древняя из существующих книг Библии, и написана она была около двух тысяч лет до Рождества Христова.
Нельзя, однако, говорить с абсолютной уверенностью об этих двух последних моментах, хотя на основании доказательств, вытекающих из существа дела, некоторые богословы относят эту книгу к периоду Авраама. “Это богодухновенная книга, и об этом свидетельствует тот факт, что ап. Павел цитирует её в 1Кор.3:19, пользуясь обычной формулой: (Написано!( И наш Мессия также в Матф.24:28 ясно ссылается на стих Иова 30:29” (Сейс).
Семьдесят толковников в своём переводе Библии говорят, что Иов жил около двухсот сорока лет, из них сто сорок лет после своих бедствий. Вполне возможно, что, как полагают некоторые, он знал Сима, сына Ноя, и часто беседовал с ним, да и сам Иов мог происходить из рода святых пророков (о пророках говорит Захария, что они вдохновлялись Духом Святым), которые происходили от начала мира.
В священном повествовании сообщается, что он был “знаменитее всех сынов востока”. Большинство богословов единодушны в том отношении, что Иов происходил из княжеского рода, а некоторые даже утверждают, что он был подлинным царём. Имущество его было весьма огромным и состояло из тысяч овец и верблюдов, из сотен волов, ослов и ослиц; кроме того, у него было “весьма много прислуги”.
Его непосредственный семейный круг составляли семь сыновей, три дочери и жена. К тому времени, о котором повествует эта история, изложенная в Писании, у каждого из его сыновей был уже свой дом, своя семья, без сомнения утверждавшаяся в полнейшем соответствии с богатством и достоинством их отца.
Очевидно также, что Иов был человеком культурным и до известной степени образованным, потому что в его книге мы обнаруживаем “известное знакомство с письмом, гравировкой на камне, горным делом, металлургией, строительством, кораблевождением, естественной историей, астрономией и общим знанием” (Сейс).
Кроме того, у нас не остаётся никаких сомнений относительно личного характера Иова, и уже первые слова его книги предлагают нам описание его характера, хотя в остальном она молчит и не говорит о нём, считая его просто деталью в этой истории.
Этот метод постоянно обнаруживается в Ветхом и Новом Заветах. Священное Писание не ставит себе задачу удовлетворять наше любопытство. Оно описывает жизнь и излагает жизнеописания лишь для того, чтобы выполнить главную цель Божию, состоящую в возвращении человека к Богу.
Это же мы наблюдаем и с случае Иова. Лишь несколько слов вполне достаточно для того, чтобы рассказать о его положении, богатстве, семейном круге, а затем перед нами сразу же предстаёт тот период его жизни, который обладает важнейшим значением, смыслом и назиданием для всего народа Божия и после Иова.
Портрет Иова как человека Божия начертан для нас с помощью нескольких кратких слов: “...и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен, и удалялся от зла” (Иов.1:1).
Несомненно важным представляется для нас знание духовного характера Иова, которым он обладал в тот момент, когда был брошен в горнило скорбей. О нём сказано, что он был “непорочен”; и Господь пользуется точно тем же языком, когда говорит о нём на небесном совете.
Последующая история Иова толкует это описание и объясняет нам, почему он назван “непорочным”: он всем сердцем и искренне был предан Богу. Он не был человеком с “двойным” сердцем, который пытался бы служить двум господам ( Богу и самому себе. Всецелая преданность Господу содействовала тому, что он оказался “непорочным” в своей жизни и пред людьми. Он боялся Бога и удалялся от зла.
“Страх Господень” это ветхозаветное описательное выражение для определения “познания”, о котором упоминает апостол Иоанн, обращаясь к “детям”, которые знают Отца, и говоря, что Он “дал нам свет и разум, да познаем Бога истинного” (1Ин.5:20).
“Страх Господень”, или “познание”, это чувствительность к воле Божией, это интуитивное познание её, вытекающее из тесного общения с Самим Богом. Иов обладал этим страхом Господним в заметной степени и, как следствие, он удерживался, удалялся от всякого зла.
Объём нашего познания Бога, наше “живое понимание” Его ума и воли сопровождается пропорциональным познанием чрезвычайной греховности греха. В полном соответствии с истинным познанием Бога мы должны обладать благочестивым страхом перед Ним и опасением огорчить Его.
“Страх Господень”, которым обладал Иов, и чувствительность ко греху, как видим, проявлялись у него практически. И не только в удалении от зла, если ему было известно, что какое-то дело скверно, но и в инстинктивном сознании необходимости в жертве, или пролитии крови для отпущения грехов даже неведения. Он предвосхитил тот Закон, который был дарован Израилю: “Если кто согрешит... и по неведению сделается виновным...” (Лев.5:17).
Наученный Богом, он принял “лучшую жертву”, о которой речь в Евр.9:23, и Кровь кропления, которая говорит за завесой ради постоянного очищения всех, кто ходит в общении с Богом.
Иов познал Бога в Его святости, и из страха не согрешить против Него он вставал рано утром, чтобы принести Богу жертву за своих детей, особенно во времена их праздников, когда они могли забыть вспомнить о присутствии Господа, в каком-то отношении выйти за пределы ограничений и помыслить злое в своей душе и в сердце своём похулить Его.

ГЛАВА 1

После краткого описания личного характера Иова, его богатства, положения и семьи, мы вдруг оказываемся пред лицом событий, происходящих на небесах. Завеса отодвигается в сторону, и мы видим Иегову, сидящего на Своём престоле посреди совета святых.
Это день аудиенции при дворе Царя царей. “Сыны Божии”, т.е. Ангелы, предстали пред Господом, чтобы доложить о выполнении своих различных обязанностей.
Сатана, противник, тоже появился среди них, обладая своей способностью “князя мира сего”, “князя, господствующего в воздухе” он же “великий дракон, древний змий, называемый дьяволом и сатаною, обольщающий всю вселенную”, “клеветник братий наших”) (Отк.12:9-10).
Бесчисленные места из различных частей Писания подтверждают едва ли не в деталях описание Господа Саваофа на собравшемся совете.
Давид говорит о “великом сонме святых” и задаётся вопросом: “Кто на небесах сравниться с Господом?... Страшен Бог в великом сонме святых” (Пс.88:7-8).
И Даниил видит и слышит “святых”, рассуждающих о целях Божиих на земле, и приговор над Навуходоносором был, очевидно, одобрен всем советом Божиим, и “Святый” поручил ему исполнение его (Дан.4:10; 7:10).
Захария видит первосвященника, стоящего пред Господом, и говорит о том, что стоящим рядом повелено было устранить испачканные одежды и облечь его другой переменой одежд (Зах.3:1-5).
Мы явно можем согласиться с тем, что существуют определенные степени власти в этом небесном собрании “сынов Божиих”.
Мы читаем о двух Архангелах, Гаврииле и Михаиле, и о семи Ангелах присутствия, кроме остальных Ангелов, а также о “стражах”, о которых говорит Даниил.
Годе утверждает, что значение имени Гавриил “герой Божий” и что он является активным исполнителем предначертаний Божиих для спасения людей. Он является избранным посланником, который был направлен к Марии, чтобы сказать ей о рождении Спасителя и Сына.
Имя Архангела Михаила означает: “кто подобен Богу?” Его труд состоит в разрушении всякого дела, которое стремится к тому, чтобы уравнять себя с Богом. Гавриил же “ускоряет реализацию Его планов” (Годе).
Гавриил был послан для того, чтобы сообщить Даниилу истинное разумение вещей и дел Божиих, тогда как Михаил, “один из главных князей”, явился для того, чтобы оказать помощь Богочеловеку в Его борьбе с оппозиционными силами тьмы, которые встали на Его пути, когда Он направлялся беседовать с Даниилом, возлюбленным и драгоценным служителем Божиим.
О Михаиле говорится ещё, как о “великом князе”, которому в особенности поручены интересы народа Божия; и о характере его дела упоминается также в послании ап. Иуды, где сказано о том, как Михаил спорил с сатаной о Моисеевом теле.
Завеса отодвигается в сторону ещё раз в книге Откровения, и мы видим, как Михаил ведёт воинства Господни против воинств тьмы в этой великой и страшной войне на небесах, когда мятежный князь властей, пребывающих в воздухе, низвержен был, наконец, на землю и все ангелы его вместе с ним.
Это только некоторые из мест Писания, позволяющие нам заглянуть в небеса. Нам не следует медлить с упоминанием других мест, которые говорят о высоком призвании Божием во Христе Иисусе для тех, кто некогда был далёк и мёртв по грехам и преступлениям. Ангелы в конечном итоге это “служебные духи”, посылаемые служить тем, которым надлежит быть наследниками спасения, т.е. искупленным из людей; им, искупленным, надлежит не только стоять пред престолом, но и быть сонаследниками Того, Кто сел на престоле Отца Своего.
Характер сатаны как противника и клеветника, который так живо изображён в истории Иова, преизобильно подтверждается в других местах Писания, и нам не следует сомневаться в том, что завеса действительно отодвинута в сторону, чтобы возможно было заглянуть в духовный мир.

У сатаны, как видим, имеется единственное право приходить в присутствие Иеговы в “день послушания”. Он является мятежным князем земли, духом, который действует ныне в сынах противления, “богом века сего”, ослепляющим помышления неверующих, вождём начальств и сил “мироправителей тьмы века сего”, духовно порочных существ в поднебесье.
Обетование было даровано ещё до Иова, что “Семя” поразит голову противника, разрушит его дела (Быт.3:15); поразит его, когда наступит полнота времени, а теперь мятежный князь ещё не лишён своего царства. Он смело входит в присутствие Иеговы, в среду остальных слуг Царя. На вопрос: “Откуда ты пришёл?”, отвечает, что он “ходил по земле”. “Ходил по земле, и обошёл её” ( так противник описывает своё занятие. Оригинальная идея в арабском языке выражена словами “накал поспешности”. Он торопливо проходил по обитаемой земле, “как рыкающий лев, ища, кого поглотить” (1Пет.5:8), или как “нечистый дух”, который ищет покоя “...и не находит” (Матф.12:43).
Падший архангел наделяет своим беспокойным духом тех, которые находятся у него в порабощении, потому что “нечестивые как море взволнованное, которое не может успокоиться и которого воды выбрасывают ил и грязь” (Ис.57:20).
Пусть дети Божии обратят особое внимание на это предложенное самим противником описание его характера и установят контраст между его лихорадочным “накалом поспешности” и спокойным хождением Сына Человеческого во время Его земной жизни.
Дьявол мечется из стороны в сторону с неспокойной энергией в той сфере, которая ему предана, производя смятение, замешательство, беспокойство, где бы он ни появлялся.
Сын Божий ходил по миру в совершеннейшем спокойствии, чтобы спасать, всюду предлагая покой, благословение и жизнь. Бог никогда не производит лихорадочного накала поспешности. Как только человек становится “причастником Божеского естества”, он сразу же приобщается к тихой, успокаивающей силе, столь поразительно проявившей себя в Человеке Иисусе Христе.
Обратим также внимание и на различия между движением Гавриила, который движется только для того, чтобы исполнять волю Божию в полнейшем послушании заповедям Божиим, и этим беспокойством падшего архангела. Лишённый своего места в порядке Божием, он является теперь блуждающей звездой, движущейся без цели, без удовлетворения, без радости, без почёта на земле, искушая других и увлекая их в то известное состояние, в котором находится сам.

Господь хорошо знал, что означает лихорадочное метание противника из стороны в сторону по земле. Оно не предвещало ничего хорошего душе человека и ещё менее верным Божиим.
“Обратил ли ты внимание твоё на раба Моего Иова? спросил Иегова, ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла”.
Разве такое свидетельство об Иове перед небесным собором ничего не значит?
“Нет такого, как он, на земле”! Означает ли это, что он был самым зрелым, самым развившимся, самым избранным служителем Божиим из числа тех, кто в его дни стремились служить Богу в чистоте своего сердца и жизни? А потому он более остальных соответствовал тому, чтобы доверить ему служение страданиями, предназначив его в пример путей Божиих в грядущих веках для всех детей Божиих в горниле скорбей.
Ап. Павел сознавал это преимущество избрания Божия его в качестве примера-урока обращения Божия для других. “Но для того я и помилован, пишет он, чтобы Иисус Христос во мне первом показал всё долготерпение, в пример тем, которые будут веровать в Него к жизни вечной” (1Тим.1:16).
Итак, “нет такого, как он, на земле” и для князя тьмы. Иов был, как город, стоящий на верху горы, который не может укрыться. Находясь пред лицом всех людей, он не мог умереть или жить для себя лично. Падение его оказалось бы низвержением многих. Он вынужден был превратиться в мишень для сатаны. А сатана не переставал надеяться погубить его и изобретал для этого свои коварные планы.
Ответ противника на вопрос Господа свидетельствует о том, что он уже размышлял об Иове и о своих намерениях относительно его. Он был уже подготовлен к ответу, а потому с поспешностью сказал: “Разве даром богобоязнен Иов?” Оставаясь верным своему характеру, он, глумясь, высказывает сомнения в чистоте побуждений Иова, который был “непорочным, справедливым, богобоязненным и удаляющимся от зла”. Он предполагал, что Иов только ради того боится Бога, что получает от Него блага, а не ради исключительно Его славы.
Таким именно образом змей внушил Еве мысль, что Бог испытывает недоброе чувство по отношению к Своим созданиям, запретив им вкушать от дерева познания добра и зла; он и сегодня нашептывает таким же образом своим подопечным, что в основе всякого послушания Богу должны покоиться эгоистические побуждения. Но самоотверженная любовь и служение со стороны Бога или человека находятся вне поля зрения сатаны и тех, кто пребывает в его власти.
Сатана пытается доказать Иегове, что его инсинуации (клеветничес-кие измышления) подтверждаются фактами, а потому он добавляет: “Не Ты ли кругом оградил его, и дом его, и всё, что у него?” Сатане очень хорошо известно это “ограждение” защищающего попечения Божия, потому что он сталкивался с ним с каждой стороны, с какой бы ни подошёл, чтобы атаковать служителя Божия.
Это великое слово ободрения для каждого верного сердца, что “ограждение” простирается не только вокруг молящегося, но и вокруг его дома, и вокруг всего, что есть у него.
Более того, сатана жалуется ещё, что Бог не только оградил Иова, но и всё “дело рук его... благословил, и стада его распространяются по земле” (ст.10-11). Какая благоприятная возможность предоставляется здесь Иову, чтобы доказать, что его чистота и верность Богу были действительно самоотверженными и истинными. Иегова мог видеть его сердце и знать, что он искренне верен; но кто мог поверить тому, глядя на его благосостояние и обилие материальных благословений во всех отношениях?

Был ли этот вызов тем предметом, который падший архангел имел в виду, когда входил в аудиенцию Царя в тот раз?
Противник обратил “внимание” своё на Иова. он ходил вокруг “ограждения” до тех пор, пока Иов находился в центре окружавшего его присутствия, но не мог найти подступа к нему. Если бы сатана мог устранить это “ограждение”, то он смог бы превратить (как ему казалось) этого богобоязненного человека в столь же мятежного, каким был сам.
Этот мятежный архангел некогда задумал “выше звёзд Божиих” вознести престол свой. Он говорил в сердце своём: “...буду подобен Всевышнему”. Но из-за своей самонадеянности он был низвержен “в глубины преисподней”. И если упал со своего высокого престола тот, кто некогда был “печатью совершенства, полнотой мудрости и венцом красоты” (Иез.28:12-17), “денницей, сыном зари” (Ис.14:12) и кто стал архиврагом Бога, то, бесспорно, можно было ожидать, что вместе с ним упадёт и сын Адама, член падшего рода человеческого. И то, что Иов будет и дальше ходить с Богом в верности Ему и послушании, было нечто сверх всякого понимания для падшего “денницы”.
Сатана смело подвергает сомнению чистоту Иова в собрании святых на небесах. Он говорит Господу: “Ты утверждаешь, что твой слуга праведен и истинен пред Тобою; но попробуй испытать его и коснись его имущества. Когда Ты отнимешь у него всё, что Ты ему дал, он перестанет служить Тебе, отречётся от своих законных прав, и не тайно, а явно, пред лицом Твоим”.
Мог ли Господь не принять этого вызова и не разрешить подвергнуть Своего служителя испытаниям? Собор на небесах прислушивался к дебатам и слышал оценку Господа, которую получил этот богобоязненный служитель, а также глумление падшего архангела над чистотой его. Это бесстрашное дерзкое обвинение не могло остаться незамеченным. Верность Иова должна быть доказана. Небеса должны узнать, что Господа можно любить и поклоняться Ему ради Него Самого, и это может делать даже сын Адама.
Противник с радостью заметил, что его вызов принят. Ограждения защиты Божией вокруг Иова устранены. “Вот, всё, что у него, в руке твоей, сказал ему Господь, ( только на него не простирай руки твоей. И отошёл сатана от лица Господня” (ст.12).

Кратким, но таким живым языком изображаются атаки сатаны на достояние Иова. План противника был тщательно продуман и с тем искусством, которое он приобрёл во времена, когда искушал Еву в Едеме. Иова надлежало застать врасплох и под натиском внезапных потерь побудить его к импульсивному отречению от Бога. Сатана хорошо знал, что Иов не станет отрекаться от Бога на холодный трезвый рассудок и сознательно.
Характер человека чаще всего ломается в час внезапного кризиса. Не располагая временем для раздумий, он, под нажимом огромного страха и внезапных мучений, может мгновенно отречься от всего того, что покоилось в его сердце, и оно безвозвратно погибнет. Времена радостного веселья являются теми моментами, когда человек не особенно бодрствует, и “злые вести” в обстановке веселья становятся наиболее ужасными.
Итак, коварный и тонкий стратег тщательно подобрал время для нападения, и в день радости и веселья, когда Иов находился среди молодых людей, к нему явился вестник и сообщил, что савеяне внезапно напали на крупный скот, находившийся в поле, и захватили его, убив всех слуг его, за исключением одного, который и сообщил ему о случившемся.
Вслед за первым, ещё не окончившим своего рассказа, явился второй вестник с сообщением о том, что упал огонь с неба и пожрал овец и пастухов, за исключением одного, который и доложил ему о случившемся. Третий вестник примчался к нему, чтобы сообщить, что халдеи напали на стадо верблюдов и захватили их, а охранявших их отроков перебили мечом, кроме одного, который и принёс Иову эту весть.
Всё это привело к полнейшему разорению земного благосостояния Иова. Совпадение событий, последовавших одно за другим, а также внезапность смерти каждой из групп его слуг, причём из каждой из них спасался лишь один единственный человек, чтобы принести ему эту печальную весть, могли свидетельствовать Иову о более чем естественных причинах; они-то и были положены в основу этих внезапных огня с неба и большого ветра от пустыни. Душа, которая ходит с Богом, учится распознавать сверхъестественные силы, скрывающиеся под покровом вещей ежедневной жизни.
Но это прикосновение к земным благам Иова не является ещё концом его переживаний. Ведь подлинное богатство его находилось на небе, ибо “жизнь человека не зависит от изобилия его имения” (Лук.12:15). И дьявол оставил про запас уже специально для конца своё последнее дерзкое дело. Прежде чем Иов смог окончательно уяснить себе, что погибло всё его земное имущество, прибыл ещё один вестник и сообщил, что в день праздника и веселья поднялся большой ветер от пустыни и опрокинул дом, в котором собрались его дети, и под его развалинами погибли все присутствовавшие. “...И они умерли, ( сказал слуга, принёсший эту весть, ( и спасся только я один, чтобы возвестить тебе”. Никакого смягчения или облегчения в этой печальной драме! “И они умерли”, ( произнёс он одним дыханием. Это величайший из всех ударов, и на эффект его рассчитывал коварный враг.
Дети Иова ушли в вечность в обстановке своего веселья! У них не оказалось времени для прощания, молитвы или последнего наставления!
“Тогда Иов встал... и пал на землю, и поклонился, и сказал: наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!” (Иов.1:20-21).
Как мало было известно Иову об облаке свидетелей, которое взирало на него! Какое сочувствие и какая радость проявляются в сердце Божием при верности Его служителей, потому что во всех этих превратностях судьбы Он не был противником этого человека, тем более, что Иов не огорчал Господа добровольно среди других людей.
Иов устоял в этом испытании. Противник был поражён. Вместо того, чтобы возмутиться против Бога, как этого сатана ожидал, Иов поклонился Богу. Эти внезапные напасти только показали, что Иов крепко был утверждён в своём Боге. В одно мгновение его стоявшая на якоре душа обрела убежище. Он “разодрал верхнюю одежду свою, остриг голову свою” в знак глубочайшей печали, но и в этот час печали дух его поклонился Богу, Который до тех пор благословлял его.
“Во всём этом не согрешил Иов, и не произнёс ничего неразумного о Боге” (ст.22). Он не разрешил себе произнести что-либо неразумное о Боге. Иов сразу же исповедал, что всё, чем он обладал, даровал ему Господь, а детей своих он верою положил на жертвенник рядом со всесожжениями, которые он постоянно приносил за них Богу. У него не было ничего, кроме того, что он получил. Из праха он восстал и в прах возвратится. Он ничего не принёс в этот мир, а потому ничего не может и вынести из него. Господь дал ему всё, а потому у Господа суверенные права взять у него всё обратно! И то, что Он совершил, за всё это Иов будет благословлять Его имя!

И ещё раз наступил день послушания при дворе Небесного Царя, а потому в присутствие Царя прибыли главные князья и сыновья сильных. И вновь посреди них появился противник, но, не устрашившись своей ошибки, он снова пытается доказать виновность Иова.
Господь вновь приступает к тому же предмету, обращаясь к сатане с формальным вопросом: “Откуда ты пришёл?” Но сатана отвечает ему так же, как и прежде. Господь повторяет ему Своё описание Иова, прибавив: “...и доселе твёрд в своей непорочности; а ты возбуждал Меня против него, чтобы погубить его безвинно”.
Иегова заявляет здесь перед всем собравшимся собором, что все скорби, выпавшие на долю Иова, перенесены им безвинно. Господь подтверждает Свою уверенность в невиновности Иова и в его преданности Богу. Слуга Божий устоял в тяжелейшем испытании. И вполне доказано, что глумливые обвинения клеветника относительно побуждений Иова в служении Богу лишены всяких оснований. Он, Иов, не искал “хлебов и рыб”.
Однако противник не умолк. У него наготове оказался новый аргумент: всё то, чего лишился Иов, не коснулось его самого. “Имущество” оказалось в итоге чем-то внешним. Правда, дети его были плотью от плоти его и костью от кости его; но всё-таки он согласился с тем, что и они принадлежали Богу вместе с богатством, которое Бог дал ему, и потому он вернул их Богу без колебаний, хотя и с печальным сердцем. Господь воспрепятствовал коснуться самого Иова, а потому нельзя утверждать, что вполне доказана преданность Иова, поскольку сам человек был пощажён. Он вполне может отказаться от всего остального.
Вот поэтому сатана предлагает более глубокое испытание. Он ответил господу: “Кожа за кожу, а за жизнь свою отдаст человек всё, что есть у него; но простри руку Твою, и коснись кости его и плоти его, ( благословит ли он Тебя?” (Иов.2:4-5).
“Коснись” самого Иова, т.е. подвергни его самого тяжким испытаниям, прилепится ли он тогда к Тебе? Посмотри, не отречётся ли он тогда в горниле страданий от верности Тебе? Если он не служил Тебе за внешние дары, которые Ты подавал ему, то он, возможно, служит Тебе за то, что носит внутри себя: мир совести, свободной от всяких обвинений; внутреннее утешение от Твоего присутствия, ( награда за невинность, за чистоту в сравнении с другими.
И на этот раз Господь принимает вызов и вручает противнику власть над рабом Своим с одним лишь ограничением. “Только душу его сбереги”. Заметим попутно для нашего утешения, что сатана находится под полным контролем Бога: он не смеет коснуться Иова, его имущества или его семьи без разрешения Господа.
Мысль эта вполне подтверждается словами Сына Божия, обращёнными к ученику Петру: “Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу; но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя” (Лук.22:31-32). И ап. Павел писал к коринфянам: “...Верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, чтобы вы могли перенести” (1Кор.10:13).
Поэтому совершенно ясно, что, прежде чем коснуться слуги Божия, противник должен получить разрешение, и нападение его тщательно ограничено премудрым Господом. Как просеивается пшеница, чтобы отделить плевелы от настоящего зерна, так и Иов был просеян в силу непосредственного разрешения Божия.

Когда сатана получил разрешение атаковать Иова, он воспользовался этим разрешением до крайнего предела. Ограничением здесь служила только его жизнь, и человек в действительности может перенести гораздо больше, нежели ему кажется во время его благоденствия.
Противник подвергает атаке тело Иова, поражая его наиболее омерзительной и отвратительной болезнью; от подошвы ног до темени головы он был покрыт проказой. Это была та форма проказы, которую мы называем черной или слоновой, потому что ноги так раздувались, что становились слоновыми (Фоссе). Вот почему поражённый болезнью Иов “взял... себе черепицу, чтобы скоблить себя ею, и сел в пепел” (ст.8).
В тёплых и засушливых странах Востока навоз не смешивали с соломой и отбросами, но уносили в корзинах на определённое место вне селения, где его обычно сжигали раз в месяц. Дожди уплотняли пепел, образуя твёрдый земляной холм. Это место обычно превращали в наблюдательную башню или в место, где собиралось по особым случаям всё население.
Вот там и располагался на ночлег в нагретом солнцем пепле изгнанник, поражённый отвратительной болезнью, которому запрещалось входить в общение и в соприкосновение с людьми. К этому холму из пепла и направлялся огорчённый человек, чувствуя себя отверженным и предметом ужаса в силу своего отвратительного состояния.
Иов, тот, кто был “знаменитее всех сынов востока”, вынужден был занять место с нищими и отверженными. Он потерял своё имущество, лишился детей. Тот, у которого ранее было множество слуг, чтобы исполнять каждое его желание, должен был взять кусок черепицы (не осколок глиняного сосуда, а инструмент, специально изготовленный для этой цели; потому что язвы были слишком отвратительны, чтобы прикасаться к ним) и скоблить себя самого (Фоссе).
Кто мог бы узнать князя Иова в этом отвратительном человеке, сидящем в пепле вне селения? Он раньше сидел в этом селении между главными гражданами у ворот и был “знаменитее всех сынов востока”.

Жена Иова оказалась как будто единственным человеком, который ещё остался с ним, и она как будто последовала за ним на пепельный холм вне селения. В своём страхе из-за страданий мужа она в неведении отдаёт противнику свои уста и произносит фразу, которая прозвучала между Иеговой и противником на небесном соборе.
Как узнала жена Иова, что непорочность его под сомнением? Сатана ревниво наблюдал за эффектом своего нападения на Иова и надеялся, что в этот критический час он принудит его к тому, к чему он так сильно стремился, и сделает это с помощью его жены.
В Новом Завете мы находим подтверждение этой истории и на основании слов Христа, обращённых к Петру, можем прийти к выводу, что сатана пользуется зачастую и устами наших самых верных друзей, чтобы искушать нас в час скорби. Пётр сказал Иисусу, когда Тот говорил о приближающихся крестных страданиях: “Будь милостив к Себе, Господи!”, но Спаситель сразу же определил источник этих слов и сказал, не колеблясь: “Отойди от Меня, сатана!”
“Похули Бога и умри”, ( сказала любящая и верная жена своему страдающему мужу. Мы не слышим, чтобы она сказала хотя бы одно слово, когда наблюдала за гибелью земных благ; не возмутилась она и гибелью своих детей; но теперь она уже более не могла выносить страдания своего мужа. Было бы лучше для него, считает она, если бы он умер, нежели продолжать жить в таком бедственном состоянии. Бог, Которому он служил столь верно, должно быть, оставил его! Станет ли Иов и дальше настойчиво повторять слова: “Да будет имя Господне благословенно!”? Пусть лучше он отречётся от Бога! “Скажи хулу против Господа и умри”, ( вот её совет мужу.
“Бог не может быть Богом любви, если Он допускает, чтобы такие страдания постигли тех, кто преданно служит Ему”, так часто думают те, которые смотрят сегодня со скорбными лицами и сердцами на служителей Божиих, находящихся в суровых испытаниях.
Но Иов устоял в испытании. И мы читаем: “Но он сказал ей: ты говоришь как одна из безумных; неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?” (Иов.2:10).
“Только те, кто не знает Господа, могут говорить таким образом”, ответил Иов своей жене. Подобные слова не могут произнести уста верных поклонников Бога. Он обладает правом поступать с избранными Своими, как это угодно Его воле. Служили ли мы Ему только из эгоистических интересов? Не должны ли мы принять из Его руки страдания и скорби так же, как раньше принимали радости?
Иов поистине был всецело подчинённой Господу душой. “Во всём этом, отмечает Писание, не согрешил Иов устами своими”, потому что воля его подчинялась Богу, и он был истинен, праведен и искренен в своей верности Ему (ст.10).
Но верно и то, что многие из детей Божиих тем или иным путём, может быть, даже несознательно, служат Ему ради тех “благ”, которые они приобретают в нынешнем мире, или которые они получат в грядущем мире, но не ради Него Самого.
Люди мира тоже ожидают того, что они называют “благом”, от Бога, Которого называют любовью; но они неверно судят о Нём и отрекаются от Него при первом случае, потому что не могут примирить страданий в этом мире с Его любовью. И христианин, и человек этого мира ( оба они претыкаются о тайну страданий и никак не могут понять, о чём верно высказался один писатель, что “у мучений имеется другая, более высокая функция, нежели наказание”, потому что “внешнего человека следует принести в жертву ради интересов внутреннего, а окружающий мир ( ради невидимого мира” (В.В.Пейтон).
Иов был подлинно человеком Божиим. Напасть за напастью постигали его, но его непорочность устояла в испытании. В своём подчинении и в своей вере, а также в своей верности Богу он доказал, что не служил Ему ради корыстных целей. Давал ли ему что-то Господь, отнимал ли у него обратно, ( он неизменно благословлял имя Его.

Худые вести не лежат на месте! Весть о постигших Иова страданиях достигла трёх его друзей. В сострадании своих сердец они согласились вместе посетить его, посетовать вместе с ним и утешить его. И вот они собрались отправиться к месту страданий Иова.
Когда они шли, то, пользуясь преимуществом близких друзей, обсудили это дело со всех точек зрения. И, прежде чем они увидели сражённого друга, они уже пришли к выводу относительно причины постигших его бедствий, а потому и решили, как лучше всего общаться с ним.
История Иова производит впечатление действительного факта тем, что во многих отношениях совпадает с нынешним опытом. Человеческая природа остаётся неизменной: точно таким же образом, как друзья Иова рассуждали об Иове ещё до того, как увидели его, так и сегодня поступают друзья огорчённых и страдающих. Только немногие из нас знают, как служить утешением Божиим! Немногие знают, как оставлять своих товарищей в руках Божиих, как ободрять их, призывая верить на своём пути скорбей, и ещё меньше тех, которые способны истолковать для поражённых сердец цели Божии в их огорчениях и переживаниях.
Зная мало о внутреннем содержании вещей, мы чаще судим по взгляду очей и по слуху ушей и приходим к выводам с нашей естественной точки зрения и в соответствии с мерой нашего собственного опыта.
Елифаз, Вилдад и Софар приблизились к селению, где жил Иов. Они увидели вдали пепельный холм: там ли он?
И вот он, Иов, знаменитейший из всех сынов Востока! Может ли быть этот достойный сожаления человек тем Иовом, которого они знали? Увы, увы! “Они не узнали его; и возвысили голос свой, и зарыдали”. Как же низко упал этот сильный человек! И тогда каждый из них разодрал свою верхнюю одежду, посыпал голову свою прахом в знак великого сострадания.
Наконец они достигли пепельного холма. “И сидели с ним на земле семь дней и семь ночей; и никто не говорил ему ни слова”. Эти выражения соответствующим образом описывают полноту их печали, которая повергла их в такое продолжительное молчание. При виде столь поразительных, беспримерных страданий они лишились дара речи. Что ещё они могут сказать? И как можно ещё что-то говорить? “...Ибо видели, что страдание его весьма велико” (ст.13).

Иов первым нарушил молчание и, когда он заговорил, стал изливать глубины своей души. Но мы не слышим слов огорчения на Бога, не слышим слов мятежа против Него, он просто проклинает день своего рождения. В данном случае в подлиннике употреблено совершенно другое слово, нежели слово “отрекаться”, которое встречается в предыдущих стихах. Оно просто означает, что он возненавидел день свой.
Он не сказал ни слова приветствия своим друзьям, ничего им не объяснял, потому что формальности и обычный язык не уместны в такие времена.
Слова, которые Иов изливает в страхе души своей, говорят нам что-то относительно тех помышлений, которые наполняли душу его в часы молчания.
Та годовщина рождения, которую люди обычно отмечают, как радостный праздник, он ныне рассматривает, как день печали (ст.3-10). О, если бы можно было удалить его из календаря, чтобы не вспоминать о нём, этом печальном дне!
“Погибни день, в который я родился”, восклицает он.
“Для чего не умер я?... Теперь бы лежал я и почивал; спал бы, и мне было бы покойно...” (Иов.3:11-13).
Для чего не умер я, не уснул, говорит Иов, “с царями и советниками, которые застраивали для себя пустыни” на земле, или “с князьями, у которых было золото” (ст.14-15).
Во гробе отдыхают истощившиеся в силах, “там беззаконные перестают наводить страх”, “узники вместе наслаждаются покоем, и не слышат криков приставников...”, “и раб свободен от господина своего” (ст. 17-19).
Странно, но душа обращается к мыслям о смерти в час глубоких страданий. “...Довольно уже, Господи; возьми душу мою”, сказал пророк Илия в час истощения под можжевеловым кустом (3Цар.19:4). И Моисей просил себе смерти, устав от натиска бремени народа (Исх. 32:32). Иона также сказал: “Лучше мне умереть, нежели жить” (Ион. 4:3), когда Господь не исполнил Своего суда в отношении Ниневии. “Я хотел бы умереть”, говорят многие во время страха и больших опасностей, или во время жгучих скорбей.
Иов не восставал против Бога, хотя с большой долей риска он приближается к этому состоянию, пользуясь подобными выражениями. Он сказал своей жене, что нужно всё претерпевать и принимать злое, как мы принимаем доброе из руки Божией. Но вот само желание умереть, как путь бегства от зла, не есть путь смирения пред волей Всевышнего. Это вопль плоти, которая жаждет избежать страданий, угнетающих душу в её страхах и мучениях.
В этих словах, которые произнесли уста Иова, во многом ощущается влияние противника. И он же был подстрекателем, когда через уста его жены побуждал говорить против Бога. Это враг-искуситель навлёк облако на его душу, и это он влил в его разум мысли об исходе через смерть.
Некоторые люди уступают таким внушениям в час глубокого страха и кризиса, и враг-человекоубийца приводит их к тому, что они сами приговаривают себя к смерти, чтобы достичь места успокоения.
Пусть же дети Божии постоянно бодрствуют, пусть они всё более утверждаются в своём Господе, всегда благодаря Его за священный дар жизни, как за великое преимущество! И пусть они стараются победить искушение водвориться в покой могилы в трудный час и изберут жизнь, чего бы это ни стоило, даже если это будет жизнь в крестном огне, потому что наша цель ( небо, а не могила!
“На что дан страдальцу свет, и жизнь огорчённым душою, которые ждут смерти, и нет её, которые вырыли бы её охотнее, нежели клад, обрадовались бы до восторга, восхитились бы, что нашли гроб” (Иов.3:20-22).
Так восклицает Иов, но он не может осознать коварства своих слов и того, что он сам открывает дверь врагу своей души. Он называет себя человеком, которого “оградил” Бог, имея в виду, что Он “оградил” его и посреди несчастий, которые сатана называет его особыми благословениями!
Иов завершает своё излияние печали словами: “Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня...” (ст.24-26).
Тот, кто научен Богом, как Иов, знает, что должно наступить время испытаний. Иов уклонялся от них и опасался их. Он признаётся, что не чувствовал себя свободным, несмотря на внешний мир жизни. Он знал, что горнило окажется неизбежным; и вот теперь всё то, чего он избегал, обрушилось на него.

Первым из друзей начал говорить Елифаз Феманитянин. Мы могли бы назвать его одним из тех людей, которые с удовольствием говорят неприятные вещи с видом друга. Это тот друг, которого и мы хорошо знаем в нынешней жизни и который словно испытывает обязанность говорить всё, что у него на уме.
Мы уже видели, как эти три человека сошлись, чтобы прийти утешить Иова. Рассуждая между собою об этих печальных новостях, они усматривали лишь единственный путь, которым Иову действительно можно было помочь в его скорбях. Елифаз оказался избранным для этого деликатного дела, чтобы сообщить Иову о тех выводах, к которым они пришли между собой.
Елифаз начинает свою речь осторожно: “Если попытаемся мы сказать к тебе слово, говорит он, не тяжело ли будет тебе?”, то есть не огорчишься ли ты. Но кто бы мог помочь, выслушав всё то, что ты сказал (ст.2). Затем он ясно и прямо выражает ему ту самую горькую мысль, которая, возможно, терзала ум Иова, когда говорил Елифаз.
“Вот, ты наставлял многих, и опустившиеся руки поддерживал, падающего восставляли слова твои, и гнущиеся колени ты укреплял. А теперь дошло до тебя, и ты изнемог; коснулось тебя, и ты упал духом” (Иов.4:3-5).
Необходимо признаться, что Иов подал повод Елифазу сказать это, и Елифаз, вероятно, выражал общую мысль своих друзей, как бы говоря: “Иов, Иов, ты наставлял других, помогал им словом своим, укреплял и поддерживал изнемогающих, а когда сам оказался в подобных обстоятельствах, то изнемог и впал в огорчение”.
Разве Иов сам не держал этих мыслей в своём сердце? Разве противник не предвидел выпадов Елифаза и не внушал всего этого Иову, когда тот ослабевал под натиском своего несчастья? Когда слова о смерти и могиле вырвались из уст Иова, разве он не знал, что ослабевал под рукой Божией? И разве он не помнил, не вспоминал об образе, посредством которого наставлял других, и не умножало ли это страданий его ослабевающего духа? Но мучения стали горче, когда прозорливый Елифаз облёк всё это в холодные и обнажённые слова.
“Богобоязненность твоя не должна ли быть твоею надеждою?...” продолжает Елифаз. То есть, Иов, ты лучше других людей должен знать, как уповать на Бога в час скорби. Разве твоё познание Бога не может сообщить тебе достаточно доверия к Нему?
О душа, находящаяся в горниле! Разве это не те слова, какими некоторые пытаются утешить тебя? Они говорят о печали человека, которого поразил Бог, и “утешают” его, говоря: “Ты наставлял других, а теперь сам ослабеваешь!”

Вот то утешение человека, который с удовольствием говорит неприятные вещи с видом друга! Елифаз обращается к своему большому опыту и говорит о том, что он наблюдал, как люди пожинают то, что они когда-то посеяли.
Ясным языком высказано здесь предположение, что Иов должен пожать последствия своих грехов. Никто и никогда не погибал, никто не оказывался в столь крайних обстоятельствах, если он не был виновен. Должно быть, Бог прогневался на него (ст.9).
Елифаз говорил это с убеждённостью, с уверенностью, потому что он говорил не в силу собственных рассуждений, а как наученный Богом (по его пониманию). Он даже мог бы сказать Иову, как он приобрёл это познание.
“И вот, ко мне тайно принеслось слово, и ухо моё приняло нечто от него. Среди размышлений о ночных видениях... объял меня ужас и трепет... И дух прошёл надо мною... только облик был пред глазами моими; ...и я слышу голос: человек праведнее ли Бога? и муж чище ли Творца своего?” (Иов.4:12-17).
Елифаз пытается усилить впечатление от своих слов сообщением о “ночных видениях”, которые его посещают; но этот язык духовной формы, которая проходит перед его глазами, оказывается более бесовским, нежели ангелом света или Духом Святым.
Противник, обвинявший Иова перед Богом в присутствии небесного собора и утверждавший, что в обстановке крестных страданий он непременно отречётся от своей веры, прибегает ко всем доступным для него средствам на земле, чтобы привести всё к желанному концу.
Вчитываясь в историю Иова, нам необходимо постоянно иметь в виду те силы, которые скрываются под её покровом. Противник возложил свои надежды на то, что Иов не устоит, и его тактика не окончилась тогда, когда он лишил Иова имущества, а затем поверг его на землю. Он начал атаковать его при помощи жены, затем соблазнять его смертным грехом, далее через уста трех его друзей, а на данной ступени ( с помощью слов Елифаза. Во всех случаях очевидно явное наступление на “не-порочность” Иова, на его веру в Бога, на его уверенность в общении с Ним.
Елифаз утверждает, что он постиг в духовном видении, что никто из смертных не может быть чистым пред Творцом. И в итоге он говорит: ты, Иов, лучше бы отказался от своей самоуверенности, утверждая, что ходил с Богом в непорочности своего сердца. Твой нынешний опыт доказывает, что ты такой же человек, как и все люди. Ты думал, что Бог защищал и благословлял тебя, но вот в результате ты пожинаешь последствия своих грехов, как и прочие люди. Ты говоришь, что удалялся от зла и ходил праведно, но ведь никого нельзя считать пред Богом праведным, и никто не чист перед своим Творцом.
“Вот, Он и слугам Своим не доверяет; и в ангелах Своих усматривает недостатки, тем более в обитающих в храминах из брения” (ст.18-19), шепчет Елифазу духовный голос в тот именно момент, когда Господь доверял слуге Своему, относился к нему с полнейшим доверием, какое только Он мог проявить по отношению к Иову, вместо того, чтобы “усматривать в нём недостатки”. Иегова говорил о нём пред собором на небесах, что Иов, в Его понимании, был “непорочен, справедлив, богобоязнен и удалялся от зла”.
Противник всегда обвиняет пред Богом верующего человека, а Бога перед человеком, злословя в адрес Бога, понося Его характер, превратно толкуя Его отношение к твари, которую Он сотворил.
Человек подобен моли, говорит этот дух Елифазу, которая погибает в течение короткого дня; он исчезает, и никто не обращает на это внимания (ст.19-21).
Горе тем, которые полагаются на духовные видения в деле познания Бога! Они неизбежно впадут в заблуждение. Этот дух всецело увлёк Елифаза, ввёл его в заблуждение, обманув полуистиной. Это совершенно верно, что смертный человек грешен и не может быть всецело чистым пред Богом; но этот духовный голос ничего не сказал о тех жертвах всесожжения, которые Иов приносил Богу и которые в предведении Божием предвосхищали жертву Сына Божия на кресте Голгофы, так что в Нём и через Него человек оправдан перед своим Творцом.
Это правильно, что жизнь человека на земле, можно сказать, столь же коротка, как и жизнь моли; но совершенно неверно, что Бог попускает ему погибать, не обратив на него внимания, потому что Сын Божий, Который пришёл возвестить об Отце, сказал Своим ученикам: “У вас же и волосы на голове все сочтены; не бойтесь же: вы лучше многих малых птиц” (Матф.10:30-31).
“Взывай, ( говорит Елифаз огорчённому другу, если есть отвечающий тебе. И к кому из святых обратишься ты?” (Иов.5:1).
Эти слова предполагают, что Елифаз находился под влиянием той духовной формы, которая промелькнула перед его взором и напомнила ему о “святых” или ангелах Божиих. К кому же из святых обратится теперь Иов за помощью и советом в своей скорби?
“Но я к Богу обратился бы, ( говорит Елифаз, предал бы дело моё Богу” (ст.8), показывая таким образом, что он не распознал в видении дьявола, который явился ему в образе ангела света.
И ныне есть много душ, подобных Елифазу. Некоторые из них пользуются теми же словами в описании “вещей”, которые тайно были им сообщены в тишине ночи; и эти сообщения приходят из духовного мира, они им полностью доверяют, словно всё это от Бога. Эти люди не намерены оставить Господа, как и Елифаз, но они полагают, что именно таким образом понимают Его лучше. Да откроет Бог их глаза, чтобы они увидели ложь обольстителя и освободились от его козней!
“Я наблюдал за всем этим в жизни, продолжает Елифаз, и видел, “как глупец укореняется; и тотчас проклял дом его. Дети его далеки от счастья, их будут бить у ворот, и не будет заступника” (Иов.5:3-4).
Что же здесь имеет в виду Елифаз? Ночное видение, о котором он говорил, явно не выразилось в проявлении духа сострадания и любви, ибо этот дух исходит от общения с Богом любви. “Так, не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда” (ст.6), ( таковы бессердечные рассуждения Елифаза. “Он проклял глупца”, а затем появились последствия. Так и у несчастий Иова есть своя причина.
Иов, если бы ты был в должном духовном состоянии, продолжает Елифаз, то будучи на твоём месте, я вручил бы дело своё Богу, “Который творит дела великие и неисследимые, чудные без числа” (ст.9).
“Унижённых поставляет на высоту, и сетующие возносятся во спасение. Он разрушает замыслы коварных..., уловляет мудрецов их же лукавством... Он спасает бедного от меча... И есть несчастному надежда...” (ст.11-16).

Елифаз представляется нам какой-то странной смесью. У него, бесспорно, имеется определённое знание о Боге. Теоретическое или практическое, мы не можем сказать. Но после первых слов в ответ на жалобу Иова о своём положении он обходится с ним мягко и сердечно. Он только предполагает, что люди пожинают то, что в своё время сеяли, и подаёт Иову совет определённым образом взыскать Бога ради избавления от своих бед. Иов, по его мнению, должен считать себя счастливым от того, что его исправляет Бог, не уклоняясь от Его наказания. Если даже Вседержитель и причиняет раны, то Он Сам же их и целит; и если поражает, то Сам же и врачует.
Отсюда Елифаз переходит к изложению самого прекрасного образа врачующих рук Божиих. Если только Иов действительно взыщет Его, Вседержитель избавит его от всякой скорби, которая придёт на него, так что никакое зло не коснётся его (ст.19); во время голода Он сохранит его от смерти, на войне спасёт от меча (ст.20); “бич языка” не коснётся его, ему не придётся опасаться опустошения (ст.21); он будет смеяться над любыми опасностями и не будет бояться “зверей земли” (ст.22-23); дом его будет покоиться в мире и охраняться силой Божией (ст.24); отпрыски его будут, как трава, и он приблизится к могиле “в зрелости, как укладываются снопы пшеницы в своё время” (ст.25-26).
“Вот что мы дознали”, ( прибавляет Елифаз. Мы хотели бы, чтобы ты убедился в этом, Иов, потому что мы желаем тебе добра (ст.27).
Прекрасно, Елифаз, но не вовремя! Сердце мудрого различает время и суд. Для Елифаза это не был соответствующий момент, чтобы твердить о благословении избавления. Предпосылка оказалась неверной. Так оно и должно было бы быть, если бы Иов взыскал Бога. Но ведь Иов не оставлял Его! Елифаз не понял этого.

Иов слушает, но слова Елифаза не достигают его души. Своим внутренним слухом он не прислушивается к “мучениям духа”. Он заявляет, что его страдание, если бы можно было взвесить его, “перетянуло бы песок морей” (ст.2-3). “Ибо стрелы Вседержителя во мне; яд их пьет дух мой; ужасы Божии ополчились против меня” (ст.4).
Звери ревут над пищей, если она неприятна (ст.5), так и я вынужден вопиять о своих страданиях, потому что природа требует освобождения. “До чего не хотела коснуться душа моя, то составляет отвратительную пищу мою” (ст.7, ср. Иез.4:14).
Елифаз, ты говоришь, что люди могут погибать, как моль. О, если бы Бог благоволил дать мне то, чего я жажду, если бы Ему угодно было погубить меня! Если бы Он дал волю Своей руке и сразил меня, это было бы для меня утешением! Тогда я укрепился бы и ликовал в мучениях, которые не пощадили меня (ст.8-10).
Я никогда не отрицал слов Святого. Какая же сила у меня, чтобы ожидать избавления, и чего мне ожидать впереди, чтобы теперь хранить терпение? Я ведь не из железа, чтобы всё это переносить; я тоже беспомощен, и есть ли для меня какая опора? (ст.10-13).

Иов говорит, что Елифаз пришёл к нему, чтобы утешить его, только он не поступил с ним сердечно и сочувственно. Он стал упрекать Иова за то, что он, Иов, страдает под рукой Божией, а Бог через него наставлял других и помогал им. Верно, что “к страждущему должно быть сожаление”, что друг должен проявить по отношению к нему нежность и сострадание, а не суровость, иначе страдающий может совершенно отвратиться от Бога.
И далее Иов сравнивает своих друзей с обманчивым потоком и образно изображает разочарование караванов в пустыне, которые мечутся из стороны в сторону, чтобы отыскать воду в час нужды, а находят ручьи, черные от льда (ст.15-21).
“Так и вы теперь...”, ( восклицает он (ст.21). Вы тоже не предложили мне утешения от сердца Божия; вы ледяные потоки, быстро исчезающие во время жары; вы смотрите на меня с таким отвращением, что я в ужасе от вас, да и вы опасаетесь быть сердечными со мною, так как боитесь, чтобы вас не сочли соучастниками в грехах, в которых вы обвиняете меня.

Испытывая жгучую боль от мук разочарования в тех, кто должен был бы понять его, помочь ему истинным сердечным состраданием в час его скорби, Иов напоминает Елифазу, что он не просил его и тех, кто вместе с ним, ни о чём. Он не просил у них дара из имения их, хотя потерял всё; не просил их и о том, чтобы они избавили его от угнетателя. Да, он хочет научиться и хочет понять, где и в чём он ошибся (ст.24).
В словах поддержки заключены сила и вес, но доказательства Елифаза лишены силы. Что же он доказывает и что пытается осудить? Слова и только слова! Обличения оказавшегося в отчаянии человека пускаются на ветер (ст.25-26). Они произносятся, но к ним не относятся серьёзно. По ним не следует судить о его характере, и друзьям его не следует напоминать ему о его горьких мучениях и говорить, что он пожинает то, что посеял.
Да, восклицает Иов, вы нападаете на сироту (ст.27)! Вы столь жестокосерды, что роете яму другу вашему. Человек, который может так поступать, как поступаете вы со мною в моём достойном сожаления положении, способен предать своего друга.
“Пересмотрите, есть ли неправда? пересмотрите, правда моя. Есть ли на языке моём неправда?” (Иов.6:29-30).

Иов остро чувствует очевидное отсутствие почитания со стороны друзей. Его состояния вполне достаточно было для сокрушения самых жестоких сердец, но Елифаз и его спутники сочли, что с Иовом следует обращаться, как с преступником; не оказывать сочувствия, как лютому злодею. Оказать сочувствие, в их понятии, значило бы принести серьёзный вред его душе и превратиться из его друзей в соучастников в его глазах.
Елифаз повелел ему “взыскать Бога”, но разве он не был в руке Божией? “Не определено ли человеку время на земле, и дни его не то ли, что дни наёмника?” (ст.1). Он находится под властью Бога и принял всё, что назначено для него. Для каждого человека определено “время служения”, когда ему необходимо научиться послушанию воле Божией, прежде чем его можно будет облечь полномочиями в Царствии Божием.
И мне определено время, говорит Иов, и “ночи горестные отчислены мне..., и я ворочаюсь досыта до самого рассвета” (ст.4). Итак, месяцы томительного ожидания вместо благополучного служения. “...Кожа моя лопается и гноится. Дни мои бегут скорее челнока, и кончаются без надежды” (ст.6).
О, Елифаз! “Вспомни, что жизнь моя дуновение” (ст.7). Я исчезну, как облако, и уже никогда не возвращусь в дом мой; место моё будет пусто, поэтому я вынужден говорить в мучениях духа моего, и бесполезно говорить мне о том, что я сойду в могилу в полноте дней, как сноп в житницу. Я умирающий человек, и мне необходимо излить горечь души моей (ст.9-11).

От своих утешителей Иов обращается к Богу и восклицает едва ли не с раздражением: “Разве я... морское чудовище, что Ты поставил надо мною стражу?” Ужасные ночи страданий представляются самой острой точкой в его жалобах. Это страшные ночи, когда он метался из стороны в сторону до самого рассвета. Но когда он отправлялся на покой в надежде на некоторое облегчение от своих мучений, его вдруг одолевала паника, внушаемая сновидениями и страшными видениями. (Был ли Иов прав, обвиняя Бога за них? Не являлись ли они долей обольщения врага?) Такие страшные ночи внушали ему чувство, что задыхающийся достоин помилования. Он не мог не испытывать отвращение к своей жизни, потому что не хотел жить в обстановке такой войны, как эта (ст.15-16).
“Отступи от меня”, ( восклицает он, обращаясь к Богу. Почему Ты так ценишь хрупкого человека, почему обращаешь на него внимание и посещаешь его в любое мгновение? О, если бы Ты отвратил очи Свои от меня (ст.17-19). “Если я согрешил, то что я сделаю Тебе, страж человеков!... И зачем бы не простить мне греха и не снять с меня беззакония моего?” Если беззаконие, которого я не сознаю, является причиной моих страданий, почему Ты не снимешь его? Ведь вскоре лягу в прахе ( и нет меня (ст.20-21).

Характеры трёх друзей Иова показаны весьма точно в их различных речах и методах общения с ним. Можно думать, что Елифаз самый “духовный” из троих (несомненно, на основании того, что Бог наставлял его в ночных видениях), а потому он и обратился первым к Иову. Он поступает с Иовом самым ясным образом, упрекая его в определённых преступлениях.
О Вилдаде можно сказать, что он очень “кроткий” друг. Из троих друзей Иова он всегда говорит средним, говорит более мягко и сердечно, в пределах узкой сферы, обычно, как мягкое эхо двух других друзей.
Вилдад прислушивается ко всему, что происходит между Елифазом и Иовом. Он слышит вопль Иова, обращённый к Богу: “Если я согрешил, то что я сделаю Тебе?... И зачем бы не простить мне греха и не снять с меня беззакония моего?” И теперь он продолжает более мягко рассуждать с ним.
Доколе, Иов, ты будешь говорить таким образом? “Неужели Бог извращает суд?” Если ты не сознаёшь какого-то беззакония в своей жизни, то, должно быть, согрешили дети твои, и Бог предал их последствиям их грехов. Твои дети наказаны за свои преступления (ст.2-4). О, Иов, если ты будешь прилежно искать Бога, если будешь молиться Ему, Он изольет Свои благословения. “И если ты чист и прав, то Он ныне же встанет над тобою и умиротворит жилище правды твоей” (ст.5-6).
Но вот здесь как раз и заключается жало. В этом страшном “если” так много мучений для души, находящейся в суровых испытаниях. Сатана шепчет: “Если всё в порядке, то Он избавит тебя”. Нежный друг, пришедший поддержать во время скорби, полагает: “Если у тебя всё прозрачно в отношениях с Богом, то разве Он не вступится за тебя?” А душа Иова сама восклицала: “Если я согрешил..., зачем?!...”
Ни потеря земного имущества, ни неверные суждения друзей, ни физические страдания не могут пробудить таких мук, как это “если”, в человеке, который ходит пред Богом в непорочности.
Вилдад усвоил учение “отцов”. Елифаз основывал своё учение на духовном наставлении, но уже из другого мира. Вилдад же подчиняется авторитету древности. Он с большим почтением относится к традициям и преданиям. Он не стане рисковать, полагая, что он вообще что-либо знает (ст.8-9). Отцы обнаружили истину; они утверждали, что Бог споспешествует всем праведным и наказывает всех нечестивых. Страдания неизменно являются последствием греха, а преуспевание ( наградой за непорочность. Конечно, Иову следует склонить свою голову и принять учение отцов. Неужели он полагает, что знает Бога лучше, чем другие, принадлежащие к прошедшему веку (ст.10)?
Вилдад оказался только “эхом”, как и многие в наши дни. Он рад был бы приобрести свои познания из вторых рук. Всё это кажется смирением. Лучшие и более мудрые люди, чем он, высказывали свои соображения, и он рад был, что может позаимствовать их выводы.
После этого обращения к традициям Вилдад начал рисовать Иову образ путей тех, которые забыли Бога (ст.13). Иллюстрации его заимствованы из весьма ограниченной сферы: засыхающая трава, дом паука, дом свой, сад, земля (ст.12-19). Всё это говорит о том, что эта его сфера, вероятно, была весьма ограниченной, а потому и его душа и ведение оставались тоже ограниченными.

Вилдад, человек скромный и любезный, своим особым образом сострадает бедному Иову. Он, конечно, хотел бы подать ему слово ободрения. Всё то, что он сказал об участи нечестивых, верно. Если Иов приведет в порядок свои отношения с Богом, то Бог, конечно, не отвергнет его, но наполнит ещё уста его смехом и губы его радостным восклицанием.
Но едва ли это подходящее слово для некогда авторитетного и уважаемого патриарха, который сидел среди знаменитых в своём народе! Идея ободрения, предложенная Вилдадом, напоминает нам благонамеренных друзей наших дней, которые говорят: “Встань, ободрись. И вот увидишь, что ты ещё будешь улыбаться и радостно петь!”
Вилдад произносит всё это мягко, но это не успокаивает глубокие душевные мучения, не утешает и не ободряет. Его ограниченный неглубокий ум не в состоянии осознать глубин такого человека, как Иов.
“Ненавидящие тебя облекутся в стыд”, добавляет он (ст.22). Неужели? Неужели человек с характером Иова мог бы ободриться мыслью о том, что он увидит уничижёнными других? Всё это могло бы утешить человека такого покроя, как сам Вилдад, но никогда того, кто ходил в общении с Богом.

Смиренное отношение и мягкие рассуждения Вилдада несколько смягчили страдания Иова, так что он спокойно ответил: “Правда! знаю, что так”. Всё, что сказал Вилдад о Боге, не поощряющего злодеев, является абсолютно верным, и Иов согласен признать это. Однако в его сознании всё ещё звучат слова Елифаза, особенно предложенный духом-голосом вопрос для обсуждения: “Как оправдается человек пред Богом?”
Так “как же оправдается человек пред Богом?” повторяет Иов. Этим вопросом он раньше не задавался. Он знал только, что ходил пред Богом в непорочности сердца и в общении с Ним, которое было даровано ему. В послушании Богу он приносил жертвы, но всё-таки не знал, как он оправдается перед Ним.
На основании духовного видения, данного Елифазу, мы приходим к выводу, что именно дьявол внушает всевозможные “буду” и “как”. Единственное его намерение ( противодействовать общению души с Богом и нарушить его. Как только наш интеллект займется этими “как”, сразу же душа потерпит неудачу в познании Бога опытным путём. Иов, как видим, находился в положении человека, который стоял в благополучном и тесном общении с Богом; но и он вдруг задаётся вопросом: “как”? Такой вопрос является тяжелейшим испытанием для уповающего сердца. А он был так счастлив в своём благословенном и словно детском хождении пред Богом.
Но что же теперь означает эта странная неверность друзей Иова? Почему его общение с Богом разрушается ими, взявшимися объяснить необъяснимые вещи? Разве им недостаточно полагаться на Слово Божие? Нужно ли побуждать душу Иова в мучениях постигать все намерения Божии? Не лучше ли оставить их в стороне, чтобы ходить только пред Богом? Неужели надо отвечать на эти “как”?
Во всём этом известная доля очистительного огня. Сатане разрешено подвергать испытанию и основания нашей веры. (Когда-то псалмопевец взывал: “Когда разрушены основания, что сделает праведник?” Пс.10:3). Но благодаря испытаниям душа учится находить с кротостью и страхом основание для надежды, которой она обладает.
Иов размышлял об этом вопросе бытия “пред Богом”, и в ответ Вилдаду изливает свои мысли, которые проходили через его сознание.
“Как оправдается человек пред Богом?” “Если захочет вступить в прение с Ним, то не ответит Ему”, потому что преуспевал ли кто-либо, кто ожесточил себя против Него (ст.3-4)? Он столь могуществен в силе, что перемещает горы, сдвигает землю с места, повелевает солнцу, простирает небеса, шагает по морю, создаёт звёзды ( Он творит дивные дела, великое, неисследимое и чудное без числа” (ст.5-10). Это великий Бог, невидимый и столь могущественный, и кто может запретить Ему и сказать: “Что Ты делаешь?” (ст.11-12).
Как же тогда я, Иов, могу говорить с Ним или препираться с Ним? И если бы я был праведным, то и тогда не мог бы отвечать Ему, потому что Он Бог, а я ( человек. И если я воззову к Нему, и Он ответит мне, то и тогда мне трудно поверить, что Он услышал голос мой. Он сокрушает меня в буре скорбей, умножает мои раны, как мне кажется, без причины, и не оставляет времени перевести дыхание, наполняя меня горечью (ст.14-18).
На основании этих слов создаётся впечатление, что Иов не знал Бога как Того, Который говорил с ним сейчас. Он знал Его скорее в своём внутреннем сознании как Святого, через Кого он ходил в непорочности сердца, удаляясь от зла и боясь Его благочестивым страхом; он не знал того, что этот путь страданий закончится откровением Бога и чудным общением с Ним, которое окажется богаче и полнее, нежели он мог бы предположить это во дни своего преуспевания.
Сравнивая себя со всемогущим Богом, Иов впадает в отчаяние. Когда он размышляет об относительной силе, у него исчезает всякая надежда, и существует ли “суд”, и кто мог бы определить ему место для встречи, чтобы умолять (ст.19)? Если бы он был праведен и сказал, что он совершенен, то Иегова докажет ему обратное. Бесспорно, дело его безнадёжно, он не в состоянии оправдать себя, а потому он просто презирает себя и свою жизнь. “Всё одно; поэтому я сказал, что Он губит и непорочного и виновного” (ст.22).
Ты говоришь, Вилдад, что Бог не отвергнет совершенного человека; но когда я размышляю о Его всемогуществе, я вижу, что Он пользуется Своей силой, чтобы сокрушить меня вдребезги, а потому я и говорю: “Всё одно”. Действительно, никто из людей не может оправдаться пред Богом, если он зависит в своём оправдании только от себя. “Непорочный” и “виновный” находятся в одной плоскости; действительно, может казаться, будто Бог насмехается над бедствиями непорочных и отдаёт добрых этой земли в руки порочных. Но если не Бог контролирует все эти дела, тогда кто же (ст.23-24)?
Ты говоришь мне, Вилдад, чтобы я “ободрился”, но если я попытаюсь забыть все обиды и жалобы и “ободриться”, “то трепещу всех страданий моих, зная, что Ты (т.е. Бог) не объявишь меня невинным” (ст.28).
Ты говоришь мне, что если бы я был чистым и праведным, Он, несомненно, вступился бы за меня; но что же я могу сделать? Я взывал к Нему, чтобы Он простил мои преступления. Но это напрасный труд ( пытаться омывать себя! Если бы я очистил руки мои щёлоком, то и тогда Он погрузил бы меня в грязь (ст.30-31).

Иов опускается всё ниже и ниже пред Богом. Расстояние между Творцом и ограниченной тварью, которую Он сотворил, так велико! О, если бы между нами был посредник, ( восклицает он, ( если бы был тот, кто положил бы руку свою на нас обоих!
Нужда человеческого сердца всегда одна и та же. Иов знал, как приносить Богу всесожжения. Он понимал, что посредством их он принят Богом; но в час великой нужды, когда Бог кажется таким далёким, он желал бы найти посредника между Ним и собою ( того, кто мог бы умолять Бога за него и говорить с ним от лица Всевышнего.
Когда через Евангелие обнаружилась жизнь и бессмертие, то открылось и то, что Бог ответил на вопль Иова посредством Своего возлюбленного Сына, Господа нашего Иисуса Христа, Который стал Посредником между Богом и человеком, как написано: “Посему Он должен был во всём уподобиться братьям, чтоб быть милостивым и верным Первосвященником пред Богом, для умилостивления за грехи народа” (Евр. 2:17).
И опять Иов восклицает: “Да отстранит Он от меня жезл Свой, и страх Его да не ужасает меня; и тогда я буду говорить, и не убоюсь Его; ибо я не таков сам в себе” (ст.34-35). Я не боюсь Бога в своём сердце, “страх Его да не устрашает меня”. Я так устал от своей жизни, что “буду говорить и не убоюсь Его”, я буду умолять Его.

Эти слова можно рассматривать, как молитву огорчённого, когда он изнемогает, когда изливает свои жалобы пред Богом. Молитва Иова к Богу сама по себе трогательна: “Объяви мне, за что Ты со мною борешься?” ( восклицает он. Неужели Тебе угодно угнетать и презирать дело рук Твоих? Разве у Тебя плотские очи, и Ты смотришь, как смотрит человек (ст.4)? Неужели Ты судишь о мне так, как эти люди, неужели ищешь во мне какой-либо тайный грех, если Ты ( Тот, Кто знает все сердца, если Ты знаешь, что я не беззаконник (ст.5-7)?
Я в Твоих руках, Господи. Ты образовал меня, а теперь губишь, “в прах обращаешь меня” (ст.8-9)? Ты сотворил меня, дал мне жизнь. Ты хранил меня и Ты сокрыл все эти страдания в Своём сердце для меня (ст.11-13).
Я достаточно хорошо знаю Твой характер, чтобы знать, Господи, что Ты не упускаешь из вида никакого преступления в Своих детях. Ты не хочешь оправдать меня от любого беззакония. Если Ты видишь во мне грех, то не оставишь меня без наказания. Ты поступишь со мной весьма сурово. Если же я праведен пред Тобою, Господи, то и тогда не осмелюсь поднять головы своей. Я пресыщен унижением (ст.15). Но если я на мгновение возношу голову мою, Ты “гонишься за мною, как лев” гонится за своей добычей, и опять являешь на мне Свою дивную силу (ст.16).
О Господи, Твоё негодование как будто умножается, “и беды, одни за другими, ополчаются против меня” (ст.17). Почему же Ты сохранил мне жизнь после моего рождения? Если бы я умер, никакой глаз не видел бы меня таким, каков я сейчас (ст.18-19).
“Не малы ли дни мои?” Не хочешь ли отступить от меня, чтобы я немного ободрился, “прежде нежели отойду... в страну тьмы и тени смертной..., где темно, как самая тьма” (ст.20-22).

Полагают, что третий из друзей по имени Софар самый старший из них, потому что говорит тоном крайнего раздражения. Так можно было бы объяснить его резкий, если не грубый, тон, с человеком положения и характера Иова.
Елифаз только намекнул Иову на выводы, к которым они пришли; в словах Вилдада отразилось эхо его слов, когда он сказал: “Если ты чист и прав, то Бог ныне же встанет над тобою”. Софар же грубо и резко заявляет: “Разве человек многоречивый прав?” Возмущение его родилось тогда, когда он слышал, как Иов молился Богу и заявил, что он не знает причины своих страданий, когда он пожелал посредника, который бы стал, как судья между Иеговой и им самим.
Софар не смягчает своих слов. Он считает, что уже наступило время, когда необходимо высказаться перед Иовом несколько более ясно. Мягкое обращение, очевидно, бесполезно, потому что он полагает, что Иов “многоречив” и хвастлив. Это только насмешка, если он будет взывать к Богу таким же образом, как он это делал, если он будет настаивать, что совесть его чиста пред Ним (ст.2-4).
Софар как будто ощущает негодование вместо Бога. Он желает, чтобы Бог открыл Свои уста и восстал против такой дерзости и показал Иову, что Он был более снисходителен к Иову, нежели тот этого заслуживал (ст.5-6). Он не понимает, как человек может столь смело говорить с Иеговой! Представлял ли себе Иов величие Бога, к Которому он взывал столь свободно? Способен ли был Иов как человек познавать глубины Божии (ст.7)? Мог ли он совершенно постичь Вседержителя? Его неисследимость, как высоты небес, а глубина, как глубина преисподней; “длиннее земли мера Его, и шире моря” (ст.8-9).
Но Вседержитель знает суетность человека, видит беззаконие его даже тогда, когда человек только помышляет о нём (ст.11).
А потому, что пользы говорить с Иовом? “Пустой человек мудрствует, говорит Софар с презрением, хотя... рождается подобно дикому ослёнку” (ст.12).

“Если ты чист и прав, то Он ныне встанет над тобою”, сказал Вилдад, а Софар продолжает то же слово. Если бы ты был прав в своём сердце, если бы ты подлинно вопиял к Господу и удалил беззаконие от себя, тогда, Иов, ты мог бы вознести твою голову и не бояться (ст.13-15).
Если ты, Иов, приведёшь дела твои в порядок, то забудешь своё горе; тогда как “о воде протекшей будешь вспоминать о нём” (ст.16), и жизнь твоя “яснее полдня пойдёт”, а тьма превратиться в утренний свет (ст.17) и “будешь спокоен” (ст.18), и не будет у тебя больше страшных снов, о которых ты говоришь; ты “будешь лежать” и будешь восстановлен до положения твоего прежнего достоинства и власти, “и многие будут заискивать у тебя” (ст.19). Но у беззаконников нет убежища и нет у них надежды, кроме смерти (ст.20).

Резкий дух речи часто является благословением! Иов только вздрагивал от укоризненного сарказма Елифаза, учитывая его духовный авторитет. В ответ он выразил горькое разочарование по поводу отсутствия у друга мягкости и сострадания в его тяжелейших страданиях, а затем излил математический отчёт о своём достойном сожаления положении, как человек, явно приближающийся к могиле.
Под влиянием мягких рассуждений Вилдада и очевидного желания ободрить его Иов едва ли не впал в отчаяние, когда начал рассуждать о всемогуществе Божием и когда столкнулся с вопросом, как его можно оценивать перед Ним. Тем не менее он излил своё сердце в мольбе великому Иегове, а затем опять погрузился в печаль из-за того, что дни его коротки и он уже умирающий человек.
Но грубый язык Софара подействовал, как успокаивающее средство, побудил его к энергичному ответу, пробудил в нём дремавшую веру и более сильное упование на Бога, Который пронесёт его над горем. В душе этого “умирающего человека” оказалось гораздо больше энергии, нежели он сам полагал. Он отвечает Софару столь же резко, как и Софар говорил с ним. Он говорит с сарказмом: “Только вы люди, и с вами умрёт мудрость! И у меня есть сердце, как у вас; не ниже я вас; и кто не знает того же?” (ст.3). Софар! Ты заставляешь меня смеяться, говоря мне что-то подобное. Ведь я ( тот, кто в прошлом взывал к Богу и получал от Него ответы. Я ( праведный человек, который ходил пред Богом и знал, что я принят Богом; а теперь я стал посмешищем для ближнего своего (ст.4).
“Так презрен, по мыслям сидящего в покое, факел, приготовленный для спотыкающихся ногами” (ст.5).
Иов столь же резок, как и Софар, когда говорит: “Спроси у скота, и научит тебя...” Кто не знает, что в руке Господа жизнь всего живущего (ст.7-10)?
Софар говорил о величии Божием, и вся природа свидетельствует о том. Ухо может испытывать слова, как нёбо определяет вкус мяса, а Иов не смог распознать особый свет в языке Софара (ст.11). “В старцах мудрость” (ст.12), но я говорю, что “премудрость и сила у Бога” (ст.13), продолжает Иов. Бог, Которому он молился, является Тем, Кто творит всё по Своему собственному совету. Он один и понимает, что Он творит.
Он разрушает столь эффективно, так что всё, что Он разрушает, уже нельзя более восстановить. И если Он ввергнет человека в заключение, уже никто не сможет открыть для него дверь, если у Бога находится ключ (ст.14).
Он останавливает и удерживает воды, а затем опять отпускает их, так что они превращают землю. “У Него могущество и премудрость” (ст.15-16).
Иегова является суверенным Господом всего. Он лишает мудрости мудрых (ст.17), лишает перевязей царей (ст.18), “низвергает храбрых” (ст.19); Он “открывает глубокое из среды тьмы” (ст.22), “покрывает стыдом знаменитых” (ст.21). Он “умножает народы, и истребляет их... Отнимает ум у глав народа земли” (ст.23-25).

Софар желал, чтобы Бог открыл Свои уста против Иова, но Иов не испугался этого желания; он сам желает всей душою говорить с Богом. Он повторяет, что не ниже Софара в сознании Иеговы (ст.2). Друзья его, как они сами признались, пришли, чтобы помочь ему, но оказались лишенными ценностей, оказались врагами. Он даже скажет о них, что они “сплетчики лжи” (ст.4), потому что говорили ему о вещах, которые были явно неверны. Какая же польза от врача, который даже не смог поставить верный диагноз? Было бы разумнее, если бы они признали своё невежество и сохранили своё мир (ст.5).
Друзья пытались рассуждать с Иовом, а теперь пусть послушают его рассуждения с ними (ст.6). Они пытались “препираться” за Бога (ст.8). Какая насмешка! Господь, несомненно, порицает их за то, что они лицемерят пред людьми в своих сердцах (ст.9-10). Они никогда не говорили с Иовом во дни его авторитета так, как говорят с ним теперь, когда он отвержен и находится на куче пепла. Но разве они не опасаются говорить таким же образом со служителем Божиим (ст.11)? Их напоминания не больше, чем пепел, и отговорки их словно “глиняная защита” (ст.12)! Лучше было бы, если бы они утверждали свой мир и оставили его в покое, и он будет говорит, что бы его ни постигло (ст.13)!

Иов сильно возбуждён чёрствостью Софара, и это толкает его на отчаянный риск веры. Чего бы это ни стоило, он хочет положить жизнь свою в Его руки и сам полагается на характер Бога. Он будет уповать на Господа, хотя Ему угодно убить его. Он твёрдо держится той мысли, что изложит перед Иеговой как пред Всемогущим своё дело (ст.15), а потому Сам Господь будет спасением его. Он уверен, что лицемеру не разрешено будет войти в присутствие Его (ст.16), и потому перед слушающими его друзьями он изложит своё объяснение. Хотя он не может сказать как можно счесть человека правым перед Богом, но тем не менее знает, что “будет прав” (ст.17-18).
Глядя на своих мнимых помощников, Иов спрашивает, пойдут ли они на риск и станут ли препираться с ним? Он находится в таком состоянии, что чувствует, что скоро “умолкнет и испустит дух”, но он уверен, что будет прав (ст.18-19).
Он хотел бы только спросить Господа о двух вещах, а затем уже “укрыться от лица Его” (ст.20). “Удали от меня руку Твою, ( вопиёт он к Богу, и ужас Твой да не потрясает меня. Тогда зови, и я буду отвечать, или буду говорить я, а Ты отвечай мне” (ст.21-22).
Иов намекал на этот “ужас” уже прежде. “...Зная страх Господень, мы вразумляем людей”, сказал ап. Павел во 2Кор.5:11 много времени спустя после Иова. Без сомнения, здесь имеется в виду откровение Бога, как страшного в Своей святости даже для искупленных (Пс.67:36; 88:8), так что они могут постичь исключительную греховность греха, а потому и боятся Его благочестивым страхом.
“И ужас Твой да не потрясает меня”! “Несу ужасы Твои и изнемогаю”, воскликнул Давид, оказавшись в таком же, как у Иова, тяжелейшем положении (Пс.87:16).

Друзья Иова напомнили ему о том, что он пожинает то, что посеял; они сказали ему, что он страдает даже менее того, чем заслуживают его беззакония. Но Иов отвращается от них и ещё раз изливает свою душу пред Господом. Разве Он не возвестит ему, в чём его беззакония? Почему Он скрывает Своё лицо и поступает с ним, как с врагом (ст.24)? Разве великий Бог сокрушит “сорванный листок”? Станет ли Он, Всемогущий, непрестанно преследовать “сухую соломинку” (ст.25)?
Неужели всевидящий Бог вменяет ему грехи его юности? Он поставил его в “колоду”, Он “подстерегает все стези” его, гонится по следам ног его (ст.27). Поэтому Иов чувствует, что он, “как гниль”, распадается, “как одежда, изъеденная молью” (ст.28). И всё же он не сознаёт за собою какого-то определённого “беззакония” или “преступления”, чтобы объяснить это страшное обращение Бога с ним.

После вопля к Богу мысль Иова обращается к вопросу бренности человеческой жизни, а из слов, которыми он пользуется, очевидно, что у него нет ясной уверенности относительно грядущей жизни.
Иов ясно сознаёт себя человеком, стоящим на краю могилы, но в словах его нет прямого указания, что у него есть несомненная надежда на жизнь за гробом. “Страна тьмы и тени смертной” (Иов.10:21) представляется ему “страной мрака, каков есть мрак тени смертной, где нет устройства, где темно, как самая тьма” (Иов.10:22). “Так человек ляжет и не встанет; до скончания неба он не пробудится, и не воспрянет от сна своего” (ст.12).
Иов ходил пред Богом в этом мире, ему были известны Его благословения в земных делах. Но в страданиях своих ему предстояло постичь ещё и то, что он не знал в своём преуспевании, потому что действительность другого мира раскрывается перед нами только тогда, когда всё в этом мире ускользает от нашего восприятия.
Иов сравнивает краткость жизни человека с цветком, который “появляется и опадает” (ст.1-7).
И на кого Ты, всемогущий предвечный Бог, отверзаешь очи Твои? восклицает он, обращаясь к Иегове. Весьма возможно, что Ты сурово поступишь со мною, хрупким человеческим существом и приведёшь меня на суд с Тобою (ст.3), но “кто родится чистым от нечистого? ни один” (ст.4).
Эти слова, как видим, говорят о том, что Иов ясно сознаёт, что он по существу является нечистым. Чистое не может произойти от нечистого, и это столь же верно, как и то, что дерево худое не может приносить плоды добрые. “Рождённое от плоти есть плоть”, и нет надежды для падшего человека; вот почему Господь предложил родиться свыше и начинать жизнь заново.
Иов понимает, что есть ещё надежда для срубленного дерева, от него ещё может произойти жизнь (ст.7-9), но нет надежды для человека, если он умрёт; “отошёл, и где он?” (ст.10). Он уходит, как “уходят воды из озера” (ст.11). Когда он “ляжет” в последний раз, то уже не пробудится вновь “до скончания неба” (ст.12).
Если Бог прогневался на меня, я хотел бы скрыться в преисподней, пока не пройдёт гнев Его (ст.13), восклицает Иов. Но он всё же желает, чтобы Бог определил время, когда вновь вспомнит о нём и восстановит Своё благоволение к нему. Но вот его посещает серьёзная мысль: “Когда умрёт человек, то будет ли он опять жить?” (ст.14). Если бы он мог сохранить уверенность, что подлинно будет жить, он терпеливо бы ожидал во все дни определённого ему времени, пока не наступит для него освобождение, пока он не услышит голоса Божия, зовущего его к другой жизни, и тогда он ответил бы Ему с поспешностью и знал, что после всего Господь всё же проявляет интерес к делу рук Своих (ст.14-15).
Но вот теперь, возвращаясь к его нынешнему положению, Бог как будто исчисляет шаги его и подстерегает грех его, чтобы Он мог запечатать преступление и беззаконие его, словно они находятся в сумке (ст.16-17).
Непрестанно бегущая вода стирает даже камни; так Иов чувствует, что он совершенно износится в этой борьбе. Эти продолжающиеся страдания губят его, губят каждую каплю его надежды (ст.19). Человек, находящийся в таком положении, не в состоянии заметить что-либо происходящее вокруг него. “В чести ли дети его, он не знает; унижены ли, он не замечает” (ст.21).
Иов в состоянии только ощущать свои собственные мучения и скорбеть о самом себе и своих бедствиях (ст.22).

Елифаз опять говорит и обвиняет Иова за то, что у него нет страха Божия, и за убывание преданности Ему (ст.4) в силу свободы его речи в обращениях к Нему. Язык, которым он пользуется, свидетельствует о беззаконии; язык его ( язык лукавых; его собственные уста свидетельствуют против него, он сам осуждает себя своими собственными устами (ст.5-6).
Елифаз ещё раз пользуется оружием сарказма в обращении с этим больным человеком. “Разве ты первым человеком родился?... Разве совет Божий ты слышал?... Неужели ты думаешь, что только ты один мудр” (ст.7-8)? “Что знаешь ты, чего бы не знали мы?” ( говорит он. Среди нас и седовласый, и старец, который гораздо старше отца твоего (ст.9-10).
Елифаз апеллирует к возрасту, как к доказательству мудрости. Но неужели Иов полагал, что он знает о Боге гораздо больше, чем эти пожилые мужи? “Между нами...” ( сказал Елифаз. И это “мы”, это “между нами” постоянно мелькает в человеческой истории! “Он не ходит за нами!” ( воскликнули ученики, обращаясь к Господу в последующие дни.
“Неужели ты думаешь, что знаешь больше нас?” воскликнул Елифаз, обращаясь к Иову. Традиция, возраст, голос большинства всё это обладает большим весом. Неужели ты, одинокий человек, хочешь противопоставить себя объединённым выводам всех нас? Разве тобою, Иов, владеет какой-то новый грех и “к чему порывает тебя сердце твоё?” (ст.12), “что устремляешь против Бога дух твой?” Ведь с нами Бог; и “утешения Божии”, которые мы предлагаем тебе, неужели кажутся тебе “милостью” (ст.11), и даже то слово, которое так мягко направлено к тебе?
Елифаз продолжает утверждать, что он не думает, что человек может оказаться чистым пред Богом (ст.14); ведь Бог так свят, что даже “небеса нечисты в очах Его”, тем более нечист и растлен человек, “пьющий беззаконие, как воду” (ст.15-16).
Всё это эхо того духовного голоса, на который положился Елифаз, как на свой авторитет в обращении с Иовом. И язык доказывает, что “видения”, поданные душе противником, не обретают своего выражения в освобождении от власти греха, тогда как Дух Святой открывает истину Божию с единственной целью ( освободить грешника от его грехов. Более того, сатана очень часто пользуется полуистиной, чтобы ослеплять своих пленников. Он удовлетворён тем, что Елифаз верит в крайнюю испорченность падшего человека, если одновременно он будет оставаться в ней и продолжать “пить беззаконие, как воду”.
Но весть Евангелия, достигающая падшего человека, предлагает ему превращение в нового человека. Ему предлагается также занять место во Христе на Его Голгофе, “совлечься ветхого человека” и “облечься в нового”, который создан в праведности и святости истины (Еф.4:22-24; Кол.3:9-10).
Наученный Богом, Иов, принося свои всесожжения, которые ему повелено было совершать, постиг на опыте путь к Богу, хотя он не мог бы объяснить его языком Нового Завета. Слова, которыми он пользуется, говорят о том, что он ясно знал, кем он был по существу, но он знал также в своём сердце, что у него должен был быть доступ к Богу, что он ходил пред Ним, обладая в своей душе свидетельством непорочности и истины. Сам Иегова хранил его от зла.
Это была та уверенность, то доверие, которого не понимали его друзья, потому что они всё измеряли своим собственным познанием и опытом.
Елифаз не способен на большее, нежели утверждать, что человек испорчен и развращён, чтобы сметь надеяться устоять в своей праведности пред Богом. Он был научен этому в духовном видении и не мог ничего более объяснить, а потому решил придерживаться той линии вещей, которые понимал, и тех традиций, которым был научен отцами (ст.17-19). Вот он опять хочет описать Иову участь нечестивого человека, того, который бросает вызов Богу и ведёт себя гордо по отношению к Вседержителю (ст.25).
Подлинные предания, врученные ему отцами и тщательно хранимые, как и его собственные наблюдения, доказывают, что нечестивый тщетно трудится во все свои дни (ст.20). Он всегда в страхе, не достигает процветания (ст.21); он лишён хлеба (ст.23), постоянного жилища (ст.28), богатства (ст.29), плодов (ст.33-34). В действительности у него нет ничего, кроме несчастий, страха, мучений, тьмы (ст.24), потому что он оказал открытое неповиновение Всемогущему.

Эти мужи для страдающего Иова оказались в действительности “жалкими утешителями”. Если бы вы оказались на моём месте, “если бы душа ваша была на месте души моей”, я тоже мог бы говорить так, как вы, тоже мог бы нанизывать свои слова, как вы, кивать головою моею (ст.4), ( отвечает Иов Елифазу.
Так легко, восклицает Иов, когда мы не находимся в горниле, говорить о печали страдающих!
Совершенно верно, что мы можем служить утешением Божиим для других, если сами превратили его в действительность в своей собственной жизни. Такова тайна тактической нежности ап. Павла в отношении страдающих душ. Он сам пережил много страданий и горя и хорошо понимал, что это делало его способным служить другим, и он пишет коринфянам: “Скорбим ли мы, скорбим для вашего утешения и спасения, которое совершается перенесением тех же страданий, какие и мы терпим” (2Кор. 1:6).
Но, говорит Иов Елифазу, если бы ты был на моём месте, если бы ты страдал, как и я сегодня, то я постарался бы укрепить тебя своими устами, а не осуждать и отвергать; я попытался бы успокоить твою скорбь утешительной речью (ст.5) вместо того, чтобы рассуждать бессердечно и чёрство или философствовать о величии Божием и испорченности человека, бросая мне слова, что я получаю лишь то, что заслужил!
Увы, какими жалкими “утешителями” являемся часто мы, дети Божии! Хотя мы живём в полном свете Евангелия и познания Того, Кто, “совершившись” страданиями, “сделался для всех послушных Ему виновником спасения вечного” (Евр.5:7-9), всё же многие из нас скрывают в своих сердцах те же мысли, что и друзья Иова. Многие из нас расположены к тому, чтобы превратить освобождение от страданий в испытание ( и для других, и для себя, стараясь казаться правыми пред Богом. Христос понёс наши страдания, ( говорим мы, ( Он претерпел Крест, чтобы нам освободиться от креста. О, как же мало мы понимаем глубочайшие цели Божии в изумительной жертве Сына Божия на Голгофском кресте!
Христос понёс наши скорби, это верно, но для того, чтобы мы могли войти в Его скорби за этот мир и Его народ. Он понёс Крест, чтобы ввести нас в общение с Ним на Кресте, и подаёт нам освобождение от наших собственных бремён, чтобы мы оказались свободными разделить Его бремя, бремя душ, и в соответствующей нам мере исполниться страданиями Христовыми за Его Тело, которое есть Церковь (Кол.1:24-25).
Ради этого нам необходимо сокрушиться в любом отношении, чтобы понести бремена и тяжести, которые окажутся нашим уделом в общении с нашими близкими и ближними.

После этих сожалений относительно сурового обращения с ним его друзей, Иов повторяет, что он знает, что находится в руке Божией. Говорю ли я или нет, по-прежнему мне не легче, ( высказывает он. И Бог утомил меня; Он попустил и друзьям моим таким суровым образом обращаться со мною; Он оставил меня в одиночестве и лишил меня человеческого сострадания (ст.6-7). В час моей скорби “гнев Его терзает меня,... неприятель мой острит на меня глаза свои” (ст.9). Иов ясно сознаёт, что это действует сатана через человеческие орудия, и потому говорит: “Разинули на меня пасть свою; ...все сговорились против меня” (ст.10).
Противник всегда останавливает свой проницательный взор на душе, находящейся в горниле. Он “острит глаза” других, чтобы они наблюдали за пребыванием своих ближних в очистительном огне суровых испытаний Божиих.
Это пережил и пророк Иеремия. Он восклицает: “Ибо я слышал толки многих: угрозы вокруг; заявите, говорили они, и мы сделаем донос” (Иер.20:10).
Ни одному из верных Божиих не удавалось избежать этого аспекта огненных скорбей. В течение всего дня они искажают мои слова, жаловался Давид, сладкий певец Израиля. Этому учит нас общение со Христом, Мужем скорбей. Так мы уподобляемся образу Агнца (Фил.3:10).
“Предал меня Бог беззаконнику, и в руки нечестивых бросил меня” (ст.11), восклицает Иов. “Я был спокоен; но Он потряс меня; взял меня за шею и избил меня, и поставил меня целью для Себя” (ст.12). Стрельцы Его окружили меня, Он поражает сердце моё и не щадит меня (ст.13). Я восклицал: “Он не щадит меня и держит меня за моё слово”, “пробивает во мне пролом за проломом”, и более: “бежит на меня, как ратоборец” (ст.14).

Я уничтожил себя пред Ним, ( продолжает Иов. Я облёк себя во вретище, положил свой рог символ власти и достоинства в прах. Я плакал пред Ним, пока лицо моё не побагровело от плача (ст.16), и “на веждах моих тень смерти”, хотя в руках моих нет хищения (ст.17), “и молитва моя чиста”. “И ныне вот на небесах Свидетель мой, и Заступник мой в вышних!” (ст.19).
Иов настойчиво ухватился за тот факт, что Богу была известна его жизнь, и Бог поручился, что он ходил пред Ним в непорочности сердца, что и вызвало возмущение у его троих друзей.
Что же ещё мог сказать Иов? Он знал, что молитва его искренна, хотя они и сказали, что это насмешка и обман! Он знал, что имеет свидетельство Божие в своей душе, хотя друзья его презирали его (ст.20) и осуждали, как своенравного и самонадеянного человека.

Иов отвращается от своих друзей и напоминает самому себе, что собственно, не имеет значения всё то, что они думают. “Дыхание моё ослабело”. Дни его почти миновали, гробы открыты перед ним. Нет смысла продолжать дискуссию о том, на что не могли ответить ему друзья его. Иову остаётся уповать на Бога как на Первопричину. Именно Он “закрыл сердце от разумения” его положения (ст.4). Это была их потеря, потому что Бог не возвысит их после того, как они обвинили своего друга по собственной корысти и ради неё. Их корысть просматривалась в осуждении Иова.
Конечно, думает Иов, лучше, что они сказали, что думают о нём, нежели бы обманывали его лестью (ст.5). Бог допустил всё это и попустил ему ( человеку, который ходил в общении с Ним, ( превратиться в нечто явно отвратительное, так что они могли плевать ему в лицо (ст.5), хотя из-за мучений и скорбей взор его омрачился, и тело истощилось до тени (ст.7).
Тем не менее, “праведный” будет продолжать свой путь. Хотя тело его ослабело, но руки и совесть его чисты пред Богом, а его внутренний человек становиться всё сильнее и сильнее (ст.9).
Друзья, вы можете идти своей дорогой, восклицает Иов, “не найду я мудрого между вами” (ст.10). Позвольте мне остаться с Богом. “Дни мои прошли; думы мои ( достояние сердца моего ( разбиты” (ст.11). Предо мною только могила, “во тьме постелю я постель мою” (ст.13). Я воспринял тление, как своё природное состояние, это “отец мой”; червю я сказал: “ты мать моя и сестра моя” (ст.14). Существует ещё покой во прахе (ст.16)!
Итак, мы видим, как Иов медленно и постепенно перестаёт бороться и направляется к месту успокоения. Доколе мы корчимся в своих страданиях, мы их продолжаем. Бог распорядился так, чтобы мы “во тьме постелили постель свою”, т.е. чтобы мы легли во тьму и успокоились в Его верности.
О душа, находящаяся в руке Божией! Займи своё место во прахе и знай, что ты тление по своему рождению.
Но Бог твой наблюдает за тобою и в глубокой тьме, куда Он привёл тебя, чтобы ты лежал и ожидал. Ты, боящийся Господа и ходящий во тьме, утвердись в твоём Боге. Не пытайся зажечь огонь собственными усилиями, но ожидай, когда будешь освящён “благословениями бездны, лежащей долу”, благословениями, которые будут простираться до самых крайних пределов “холмов вечных” (Быт.49:25-26).

Вилдад ещё раз пытается порассуждать с упрямым Иовом. Он, очевидно, несколько обижен энергичной речью Иова ( ответом Софару. Вилдад полагает, что очень уж невежливо со стороны Иова сравнивать своих друзей с животными и считать их нечистыми, называть их своими врагами и нечестивыми, когда он сам “раздирает душу свою во гневе” своём (ст.4)! Скалу нельзя сдвинуть с места и факта осуждения нельзя отрицать. “Свет у беззаконного потухнет” (ст.5), ( мягко повторяет Вилдад, едва ли сознавая в своём собственном сердце, о чём он говорит.
И ещё раз он хочет описать огорчённому Иову жребий нечестивого человека, поэтому ещё раз он заимствует свои иллюстрации из весьма ограниченной сферы. Свет погаснет в шатрах беззаконных (ст.6), они впадут в сеть (ст.8); петля и западня простираются перед ними, скрытно расположены перед ними силки (ст.9-10). Они будут ходить в страхе и ужасе и будут голодать (ст.11-12). Семьи их будут страдать вместе с ними (ст.13); шатры их будут простираться над другими, а не над ними, и место обитания их будет посыпано серою (ст.14). Их предадут забвению, у них не будет имени или влиятельного положения между гражданами (ст.17), их изгонят со света, и не останется у них наследников (ст.18-19).
Короче, всякий, услышавший о них, будет шокирован в своей жизни, как и те, которые жили рядом с ним: они охвачены ужасом, глядя на жребий таковых (ст.20).
Во всём этом обнаруживается узость ума Вилдада и скудость его сердца. Единственное представление у него о благословениях Божиих ( это благополучие и преуспевание в шатре его, в семье его, в его собственном личном круге и в обладании “именем” на улице, где он живёт.
Совершенно неудивительно, что такой человек не может понять Иова. Как он может понять глубины подчинения Богу, о которых говорил Иов? И более того, как он может понять глубочайшие цели Божии для преданных служителей Его, когда Он помещает их в суровые испытания?

Доколе, доколе, Вилдад, будешь мучить душу мою?! восклицает страдающий Иов, потому что он чувствует, что все эти описания жребия беззаконных направлены не по адресу. Он удивляется даже, что друзья его не стыдятся поступать с ним так сурово (ст.2-3). “Если я и действительно согрешил, то погрешность моя при мне остаётся” (ст.4), ( восклицает Иов, ( я один и несу за это ответственность. Друзья его были не правы, возвеличивая себя перед ним, занимая положения сильных и упрекая его (ст.5). Но ища снисхождения к очевидно обидевшемуся Вилдаду за то, что он почёл его неспособным помочь ему, он ещё раз опишет свой случай и покажет своим мнимым утешителям, поступали ли они с ним тактично и сердечно.
Вилдад говорил о беззаконнике, который запутался среди своих собственных дел, а Иов торжественно заявляет: “...То знайте, что Бог ниспроверг меня и обложил меня Своею сетью” (ст.6). Бог ввёл его в такое положение, в котором он не мог избрать тот или иной путь, так что оказался как бы в сети, которую Сам Бог раскинул вокруг него.
Друзья Иова предлагали ему исправить своё сердце и простереть свои руки к Богу, а он вопиял к Нему, но не был услышан (ст.7), и всё же он знал, что именно Бог действовал по отношению к нему. Это Он преградил ему путь и погрузил его во тьму (ст.8), так что Иов не мог видеть даже на шаг перед собой. Это Бог разоблачал его, снял с чела венец его и сокрушал его во всех отношениях, так что у него исчезла даже надежда, и, как дерево, исторг его (ст.9-10). Это Бог разлучил его с братьями и знакомыми и попустил ему одиноко страдать.
“Покинули меня близкие мои, ( возопил этот одинокий человек, и знакомые мои забыли меня”, те, которые рады были знакомству со мной во дни моего благоденствия, которые ели хлеб мой и даже проживали у меня, теперь “чужим считают меня” (ст.14-15). И слуги мои считают меня чужим. Когда я зову их, они не отвечают. Я вынужден умолять там, где некогда повелевал (ст.16). Я стал омерзительным для моей жены и отвратительным для моих родственников. “Даже малые дети презирают меня; поднимаюсь, и они издеваются надо мною” (ст.17-18).
Но самую острую боль причиняют “наперсники мои” (ст.19), “те, которых я любил”, которые близко знали меня. Те, о ком я думал, что они прилепились ко мне и верили в меня, что бы ни случилось; те, кого я нежно любил, теперь обратились против меня (ст.19). Может ли человек оказаться в более печальном положении?
Что же у меня осталось? Посмотрите на меня, друзья мои: я лишён всего; посмотрите, кости мои прилипли к коже моей; меня лишили всего эти бедствия, и “я остался только с кожей около зубов моих” (ст.20).
“Помилуйте меня, помилуйте меня вы, друзья мои, ибо рука Божия коснулась меня” (ст.21).
Рука Божия! Иов ничего не знал о том, что произошло на небесах. “Но простри руку Твою и коснись всего, что у него (коснись кости его и плоти его), ( благословит ли он Тебя?”
Бог совершил всё это, вернее, допустил противнику коснуться Своего верного слуги, но мы не обнаруживаем признаков отречения Иова от Бога. Да, он плакал, стенал, корчился в своих страданиях, но верность его души Богу никогда не колебалась. Всё это случилось с ним от “руки Божией”. Да, он не мог понять, почему Господь поступил с ним таким образом, почему Он явился, чтобы судить его, но он знал, что совесть его чиста и что друзья его должны были бы проявить к нему сострадание и сочувствие.

На навозном холме мы видим некогда уважаемого и знатнейшего в народе, которого явно оставил Бог и человек, который вызывает отвращение и у которого только кожа и кости.
Будучи преследуемым, он всё переносит; будучи оклеветанным, он умоляет; теперь он сор мира и отброс. Но в час глубочайшего упадка и позора он размышляет и разряжается торжествующей верой; и, несмотря на то, что тело его распадается, он обладает славной уверенностью, что увидит Бога.
Дух Иова внезапно освобождается и пробивается к свету. “Искупитель мой жив”! В последний день Он будет стоять на земле! Имеет ли поэтому значение, что черви погубят моё тело, я ведь увижу Бога, ( восклицает Иов. “Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его. Истаевает сердце моё в груди моей!” (ст.27).
А ведь ещё недавно Иов говорил: “Будет ли жив человек?” И на свой вопрос он сам же ответил собственными устами. Ему не только дано было заглянуть в грядущее, но он был движим Духом Святым, он пророчествовал о воскресении, о грядущей славе распятого Искупителя.
Ап. Павел более чем однажды говорит о Евангелии как о предвечном определении (Еф.3:11), хранимом в молчании до и в течение вечных времён, которое “предназначил Бог прежде веков” (1Кор.2:7) и которое открыл “ныне явлением Спасителя нашего Иисуса Христа, разрушившего смерть и явившего жизнь и нетление через благовестие” (2Тим.1:10).
Итак, теперь опять нарушено молчание коротким словом из уст человека, ходящего в тесном общении с Богом, потому что святые пророки существуют от начала мира. Написано, что Евангелие уже прежде было проповедано Аврааму. Оно было открыто Духом и Иову, правда, не в полном свете, которого удостоился ап. Павел, однако эти древние пророки научены были вещам Божиим в основном опытным путём.
Иов, возможно, не мог объяснить полного значения жертвы как основания доступа к Богу, но он постиг результат её в своей жизни, а теперь в горниле испытаний, доведённых до предела, он опытным путём постиг веру в воскресение.
Аврааму даровано было то же познание в крайний час его скорби, а потому он принёс “в жертву Исаака”, веря, что “Бог силен и из мёртвых воскресить”.
Эта же вера сообщила способность слабым жёнам, которые были замучены, перенести всё до конца и не принять освобождения, “дабы получить лучшее воскресение”.
Такую же веру Господь пытался пробудить в Марфе у гроба Лазаря, брата её, а апостол Павел постиг её в более полной мере, когда его побивали камнями, а также в отчаянных обстоятельствах в своих великих страданиях в Малой Азии.
Так на протяжении всех веков мы можем проследить веру в воскресение, которая предлагалась душе в моменты величайшего подчинения её и жертвы Богу, потому что, очевидно, час глубочайших мучений и страданий ( это время, когда освобождается дух для того, чтобы проникнуть в сферу света и познания Бога, что никогда прежде ему не было доступно.
Так случилось и с Иовом. В суровых и беспримерных страданиях, которые его постигли, когда он говорил, что остался только “с кожею возле зубов”, он воскликнул: “А я знаю, Искупитель мой жив”. Душа его исполнена страстным желанием и ожиданием того славного дня, когда он увидит Его лицом к лицу. И Он будет стоять на земле как Судья, а потому пусть друзья помнят, что есть ещё суд и им придётся дать Богу отчёт в своей жестокости по отношению к нему, и убояться меча, ибо “меч есть отмститель неправды” (ст.28-29).

Когда Иов с такой уверенностью говорил о живом Искупителе, Который окажется его защитником в тот день, когда Он явится судить мир, Софар с поспешностью прерывает его. Он испытывает негодование на Иова и не может ожидать, когда тот закончит говорить то, что ему надлежит сказать.
Софар отвечает, что он слышал порицание Иова, которое заставило его устыдиться; но мысли его столь стремительно появились у него в сердце, что он вынужден скорее высказаться (ст.2-3). Иов, разве ты не знаешь, что “веселье беззаконных кратковременно, и радость лицемера мгновенна?” (ст.5).
Софар отметил торжествующий тон в голосе Иова. В глубинах страданий вдруг вспыхнул небесный свет в его душе. Весьма возможно, что Софар полагал, что это преходящее чувство или мимолётное ликование нечестивого человека.
Вилдад назвал мучительную мольбу Иова неистовством с гневом, а Софар полагает, что ликование его духа всего лишь эмоциональная радость беззаконника. Софар сказал, что он говорил, не разумея, или, как бы мы выразились, говорил в общем смысле. Если Иов страдал за какой-то тайный грех, то совершенно неразумно отвергать правду и говорить о видении Бога в каком-то неопределённом будущем!
Мы говорим о тех, которые неразумно смотрят в лицо фактам этой жизни, что они витают в облаках. Когда Софар говорил, что у нечестивого человека “до небес” растёт “величие его, а голова его касается облаков”, “как помёт его, навеки пропадает он” (ст.6-7), думал ли он, что у Иова имеются видения относительно различных вещей?
Нет нужды тщательно следовать за Софаром в изображении, которое он ещё раз предлагает Иову об участи беззаконника и наследия, предназначенного ему Богом. Это скучные и надоедливые рассуждения по той теме, которую предложил Вилдад (ст.8,13), продолжил Елифаз, а теперь вновь подхватил Софар.
Достаточно отметить, что главная идея Софара такова, что “беззаконник” должен получить свою часть ещё в нынешнем мире. Беззаконник исчезнет, как улетает сон (ст.8). Детей его будут притеснять (ст.10); он может обладать богатством, но скоро потеряет его (ст.15). Он ничего не сохранит, что бы могло радовать его (ст.20). Благополучие его временно (ст.21). Рука каждого против него (ст.22). Ужас одолевает его (ст.25). “Будет пожирать его огонь, никем не раздуваемый” (ст.26). “Небо откроет беззаконие его, и земля восстанет против него” (ст.27).

Острота мучений Иова, очевидно, стала убывать. В вере в воскресение дух его оказался вне сферы досягаемости его благонамеренных друзей. Проявляется ещё раз обходительность и сдержанность, принадлежащие человеку, который ходит в общении с богом. Он корчился и метался от обвинений Софара, однако покой его возвратился к нему в тот момент, когда он вспомнил, что Бог разрешил друзьям его таким именно образом обращаться с ним (см.Иов.19:13). Поэтому так как Искупитель его на небесах, так как это живой Искупитель, он поручает Ему своё дело. А потому во время оставшейся части дискуссии он обращается со своими посетителями с явной обходительностью и спокойным достоинством. Он уже не умоляет их о сочувствии и не просит их покинуть его. Они пришли с намерением помочь ему, а потому он будет говорить с ними, доколе они пожелают оставаться.
Вероятно, Иов думал сам в себе, каким неразумным он оказался. Для чего мне было рассуждать с ними, если я видел с самого начала, что они не понимают сути дела? О, если бы я молча поручил своё дело Богу! В прошлом они смотрели на меня и верили, что я хожу пред Богом и никогда не буду страдать. Для чего я попустил, чтобы слова их коснулись меня, для чего я неразумно расстроил свой собственный дух, пытаясь уяснить им сущность дела!

“Потерпите меня” (ст.3). Иов вежливо отвечает Софару, у которого имеется чуть-чуть обходительности по отношению к нему, а потому он встречает его на его же собственной почве. Он игнорирует личный элемент в словах Софара, а потому хочет рассуждать о детях. Всецело в отрешенности от себя лично он говорит: “Разве к человеку речь моя? как же мне и не малодушествовать?” (ст.4). Иов весьма остро чувствует в конечном итоге, что он только человеческое существо. Он ходил пред Богом, это верно, но почему же ему не малодушествовать, как и прочим людям? Ведь его постигло нечто страшное!
В ответ Софару Иов предлагает совершенно противоположный образ участи беззаконника, говоря, что наказание не всегда постигает его в этом мире.
Беззаконники здравствуют и силами крепки (ст.7). Они не остаются без потомков, потому что дети их устраивают свою жизнь пред глазами их (ст.8); дома их в мире, и жезл Божий не простирается над ними (ст.9), скот их размножается (ст.10), дети их пляшут и поют (ст.11-12). Короче, они проводят дни свои в благополучии и нисходят в могилу быстро и без страданий (ст.13), хотя сознательно и сказали Богу: “...отойди от нас; не хотим мы знать путей Твоих! Что Вседержитель, чтобы нам служить Ему?” (ст.14-15).
“Видишь, счастье их не от их рук..., рассуждает Иов, Часто ли угасает светильник у беззаконных, и находит на них беда?” (ст.16-17). Верно, “Он даёт им в удел страдания во гневе Своём”. Скажешь: “Бог бережёт для детей его несчастие его” (ст.19), потому что Он посещает детей за грехи отцов их; и последствия их грехов могут преследовать потомков их до третьего рода; а в отношении благоденствия в делах этого мира у беззаконника часто имеется всего гораздо больше, чем могут пожелать их сердца. Может ли ограниченный человек указывать Богу, как Ему следует действовать по отношению к этому миру, “когда Он судит и горних”, ангелов (ст.22).
Фактически мы не можем проследить путей Божиих. Некоторые умирают в расцвете сил, другие в горечи души своей, так никогда и не вкусив от благ (ст.23-25); они нисходят в могилу, и черви одинаково пожирают тела их (ст.26). Мы не можем объяснить этого и не стоит философствовать по этому поводу. Мы не можем также утверждать перед лицом фактов, что праведник будет неизменно преуспевать, а беззаконник ( неизменно страдать в этом мире.
После этого спокойного ответа Софару Иов опять возвращается к собственному избранному положению. В словах его не ощущается теперь ни жара, ни звуков сожаления. Он просто показывает своим друзьям, что он понимает их цель. “Знаю я ваши мысли и ухищрения, какие вы против меня сплетете” (ст.27), ( говорит он. Когда вы говорите об участи беззаконного, то вы говорите сами себе: “Где дом князя, и где шатёр, в котором жили беззаконные?” (ст.28).
Я знаю, теперь у меня нет шатра. Некогда могущественный князь, я не нашёл теперь себе другого места, кроме как на навозной куче; но вот вы, мудрые мужи, не понимаете, что в день погибели бывает пощажен злодей, в день гнева он отводится в сторону (ст.30).
Вы, мнимые утешители, пытались утешить меня суетными и тщетными рассуждениями, у которых нет основания в фактах и в действительном опыте.
В ваших ответах на всё, что бы я ни говорил, обнаруживается только “одна ложь” (ст.34) неверность верности Божией Его детям, неверие в непорочность моего хождения пред Богом, а потому вы никак не можете утешить меня.

Елифаз ещё не сказал своего последнего слова. Необходимо предпринять ещё одну попытку, чтобы убедить Иова в виновности. Так как Иов настойчиво отказывается признать преступления, как причину его бедствий, то с ним нужно обращаться более определённо. Поэтому, Елифазу надлежит изложить в деталях те пути, посредством которых Иов прогневал Господа.
Друзья его в целом обнаружили плачевное неведение характера Божия. Они как будто возвышали Его в своих речах, говоря о Его величии и святости, хотя в действительности не проявили подлинного познания Его, хотя Елифаз позже будет призывать Иова к этому личному познанию Бога.
“Что за удовольствие Вседержителю, что ты праведен? И будет ли Ему выгодно оттого, что ты содержишь пути твои в непорочности?” (ст.3) так спрашивает Елифаз Иова.
А ведь написано, что Господь благоволит к Своему народу. “Велика милость Господа к боящимся Его”. Как же мало знал Елифаз сердце Божие!
“Неужели Он, боясь тебя, вступит с тобою в состязание?...” (ст.4). Так саркастически спрашивает он Иова. Судя по объему этого состязания, можно думать, что порочность Иова была весьма велика! Беззакониям его, должно быть, нет конца, так как нет конца и страданиям его (ст.5).
Излюбленным оружием Елифаза является сарказм. Едва ли не первые слова его обращены в сарказм. Выслушав весть о том, что произошло, он видит, что совершенно безнадёжно убеждать Иова с помощью намёков. Поэтому он снимает всякие покровы и обращается к душе его в последний раз. Иов только что сказал, что они проповедовали ему ложь в своих рассказах о жребии беззаконных. И потому Елифаз решил высказаться откровенно.
Иов! “верно, злоба твоя велика, и беззакониям твоим нет конца”. Ты просто получаешь то, что заслужил, во всех страданиях, постигших тебя. Это суд за твои грехи, ( восклицает Елифаз, приступая к перечислению его грехов.
Иов, должно быть, ограбил своих братьев, снимал одежду с полунагих, не подавал воды утомлённым и отказывал в хлебе голодным (ст.6-7). Он был глух к воплю вдов и сирот лишал положенного им, потому вокруг него западни и внезапные страхи беспокоят его. Разве ты, Иов, не видишь, что ты во тьме, “и множество вод покрыло тебя” (ст.10-11)? Но хуже всего, что ты, Иов, сказал в сердце своём, что Бог не знает всего этого, что Иегова находится слишком высоко, чтобы увидеть, что ты делаешь (ст.12-14).
Елифаз смотрит с сожалением с пьедестала своего предполагаемого познания Бога на этого бедного и наказуемого за грех своего друга. “Неужели ты держишься пути древних, по которому шли люди беззаконные?...” (ст.15). Неужели ты хочешь предостеречь себя жребием тех, которые сказали Богу: “Отойди от нас!”?

От искренней речи Елифаз переходит к мольбам, потому что он искренне желает помочь этому поражённому человеку. Если бы Иов знал Бога, сблизился с Ним, он был бы в мире и к нему пришло бы только добро, а не зло (ст.21). Поэтому Елифаз просит принять его наставления, как из уст Божиих, и положить слова Его в своём сердце (ст.22). Ибо весьма печально видеть такое поражение в жизни Иова, производимое настойчивым отказом прислушаться к советам друзей, которые ныне беседуют с ним.
“Если ты обратишься к Вседержителю, то вновь устроишься, удалишь беззаконие от шатра своего”. Если повергнешь в прах своё сокровище, то Сам Вседержитель будет твоим сокровищем (ст.23-25).
“Ибо тогда будешь радоваться о Вседержителе, и поднимешь к Богу лицо твоё” без “ужасов”, о которых ты говоришь (ст.26). Молитвы твои удостоятся ответов; ты будешь в состоянии вспомнить свои обещания Богу и вновь приобретёшь силу и авторитет: будешь повелевать ( и слово твоё исполнят. Вместо тьмы свет будет озарять пути твои (ст.27-28). Тогда ты способен будешь убедительно сказать поверженным: “возвышение!” (ст.29). Тогда ты ещё раз сможешь помочь другим и благословлять их. И души будут освобождаться, потому что ты устранил неправду, исповедал свои преступления и очистил руки твои (ст.29-30).

Иов не сразу отвечает Елифазу, потому что предположение друзей о том, что он преступник, их обвинения в злодеянии с возобновлённым напоминанием отказаться от греха и взыскать Бога ( это более, чем он ожидал, и он не собирается оправдываться. Железо вошло в его душу, и он может только пред Богом излить своё сердце.
“Ещё и ныне горька речь моя” ( вздыхает Иов в своих мучениях. О, если бы он получил доступ к престолу Божию, там бы он изложил пред Ним своё дело! Если бы он мог получить Его приговор, если бы мог понять Его волю, он был бы удовлетворён (ст.3-5). Если бы он мог достичь престола Иеговы, то увидел, что Господь не стал бы с ним судиться в величии Своей силы. Нет, Он обратил бы Своё внимание на Своего слугу (ст.6), разрешил бы ему поговорить с Ним, так что он мог бы освободиться от всех жестоких осуждений своих друзей (ст.7).

Иов вынужден признать, что у него нет ни слова от Бога в его глубоких скорбях. Каким бы путём он ни двигался, он движется то вперёд, то назад, то влево, то вправо, но не в состоянии проследить путь Его, присутствие Его или дело Его.
И тот факт, что Бог сокрылся от него, причиняет ему горчайшие мучения, и бесполезно трудиться, чтобы найти Его, если Он уклоняется от встречи с ним. Ни ревность в молитве, ни судорожные собственные усилия не в состоянии принудить Его раскрыть Своё лицо, когда Он скрывает его в плотной тьме.
Что бы ни думал Елифаз, если даже он и будет называть жалобы и сожаления Иова мятежом, Иов тем не менее твёрд на собственных позициях. Иегова сокрушил его во всех отношениях, у него нет теперь даже возможности “хранить видимость”. Бог сокрылся от него, и он не знает причины этого!

Но если я не могу видеть Бога, Он может видеть меня, восклицает Иов. Если я не знаю пути, которым Он ведёт меня, Он знает его, и этого достаточно. Он поместил меня в горнило скорбей, и когда огонь совершит своё дело, Он выведет меня; я выйду, как золото (ст.10).
Несмотря на все страдания, на излияние горьких сожалений, несмотря на его природу, содрогающуюся от тяжести страданий, которые едва ли могут вынести человеческие существа, мы не можем не видеть вновь и вновь, как Иов пытается достичь и уяснить себе своё положение благодаря внутренним наставлениям Духа Божия. Мы можем постоянно различать между внутренним и внешним человеком посредством нашего духа.
Когда мы слышим излияние печали Иова, нам кажется, будто внутренний человек теряется в горьких воплях внешнего человека, который истлевал день за днём всё более и более. Но снова и снова проявляется внутренний дух с упорством веры, которая убеждает его, что перед лицом внешней видимости он всё ещё покоится в руках Божиих.
И опять мы видим, что в момент глубочайшего отчаяния, когда Иов склонялся к антагонизирующему? воплю, обращённому к друзьям, за состраданием, его внутренний дух свободно проявляется в торжествующей вере в живого Бога. Эта вера бросает свой якорь в Скалу, так что теперь, когда Елифаз так смело обращается с ним, как с преступником, и совершенно глух к его желанию получить сочувствие, он, Иов, способен твёрдо и прочно утвердиться в верности Божией и понять, что Вседержитель совершает с ним.
Иов вспоминает, что золото всегда необходимо очищать огнём. Он постиг в минувшие дни в силу жертв, приносимых ради отпущения грехов, всё это. Но вот теперь он узнаёт, что существует ещё огненная скорбь для переплавки как золота избранных Божиих. И истинное золото устоит в огне, потеряв только шлаки, которые таким образом нужно удалить.
Иов трепетал от обвинения в злодействе, а потому горько вопиял к Богу, чтобы Он указал ему на его преступления. Но с того момента, когда он увидел, что Искупитель его является его истинным Защитником, дух его покоится в спокойной уверенности и зависимости от Бога. Он постиг, что Иегова теперь только испытывает его, а не наказывает, как утверждали друзья.

“Возлюбленные! если сердце наше не осуждает нас, то мы имеем дерзновение к Богу” (1Ин.3:21) таково новозаветное объяснение этих смелых слов Иова.
Иов знал, что он не уклонялся от неизменной цели ходить путями Божиими. Он заявил, что нога его твёрдо шагала по стопам Господним. Это значит, что нога его твёрдо ступала по каждому свежему шагу Господа, двигаясь вперёд, потому что Иегова был его силой, превратив ноги его в ноги оленя, чтобы ходить по высотам Его истины.
Более того, Иов мог сказать с чистой совестью, что он не уклонялся в сторону, не отступал назад от того, что, как ему известно, было и есть воля Божия. Он дорожил “глаголами уст Его” и оценивал их выше, чем собственные правила.
Вот здесь и раскрывается секрет страха Господня у Иова и его ужас перед грехом. Он знал, что значит получать “глаголы уст Его”. Такие слова начертаны в сердце словно огненными буквами, их нельзя изгладить; они гораздо более ценны для духа, души и тела, нежели даже необходимая пища.
Господь Иисус знал это, когда сказал искусителю, который настаивал, чтобы Он позаботился о Своих телесных нуждах: “Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих” (Матф.4:4).
Имеется ли здесь в виду и то печатное слово, которое мы имеем в Писании? Да, Дух Святой говорит через Писание и произносит каждое слово его для души столь же свежо, словно из самих уст Божиих. Вместе с тем нам ясно сказано, что буква убивает, но Дух Божий, говорящий через эти буквы, подаёт жизнь.

Обретённое Иовом знание характера Божия вновь и вновь проявляется весьма ясно. Здесь он свидетельствует о том, что он знает Его как Неизменного, “у Которого нет изменения и ни тени перемены” (Иак. 1:17).
Неизменному Богу нельзя воспрепятствовать. Его нельзя увлечь в сторону от выполнения Его целей. Иов мог говорить, что Иегова выполнит все желания Своего сердца для него, потому что “подобного этому много у Него”, добавляет Иов. У Него много благословенных целей в сердце для меня, и Он осуществит их собственным и Ему угодным путём. Я только знаю, что Он делает, чего хочет душа Его, и никто не может отвратить Его от этого.
О, блаженный покой в Боге! О, Неизменный! Иов действительно бросил якорь своего сердца за завесу, так как дух его умолял Бога об убежище, и ему была дарована уверенность в живом Искупителе, Который защитит его в день Своего явления.

Эти слова кажутся странными, если последовать смелому языку, которым только что воспользовался Иов, но в действительности их легко понять.
Внешний человек был сокрушён до основания, и в этом сокрушении исчезли все плотские силы выносливости и сдержанности. Некогда уважаемый Иов оказался неспособным скрыть свои страдания за барьером сдержанности, ни защитить себя от унижения умолять о сочувствии превратно судящих друзей и даже плакать, как дитя.
Он знал, что Бог очищает его, как золото, и понимал, что Он только осуществляет для него глубокие цели Своего сердца ради вечных благословений. Однако как только он вспоминал жизнь последних дней, у него невольно вырвались такие слова: “...и подобного этому много у Него”. Он не в состоянии был унять дрожь, сопряжённую с этим “многим”, размышляя о его значении в последующих страданиях.
Да, Иов не знал, как огонь совершает в нём своё дело. Мягкое сокрушённое сердце приобретается только в огне. “Соберу вас и дохну на вас огнём негодования Моего, и расплавитесь среди него”, ( такова была весть Господа для Израиля в последующие годы (Иез.22:21; 21:31). Да и Исаия говорит о явленном присутствии Божием, как о расплавленном огне для народа Его (Ис.4:4; 66:15-16).
Мягкое сердце перестало сопротивляться руке Божией, и не только в сфере своей воли, потому что воля уже давно могла перестать сопротивляться, но в сфере непроизвольной твёрдости, которая умаляет её способности.
Ап. Павел пишет коринфянам, чтобы они расширяли свои сердца; но сердце расширяется только тогда, когда оно умягчается и расплавляется огнём.
Иов сознаёт, что в нём мягкое сердце, которое расплавляется от присутствия Божия; но он также знает, что это не страх и ужас плотной тьмы, через которую его проводит Бог. Он знает, что это такое, но сердце его ослабело.

Как всё-таки, размышляет Иов, это получается? Если мои друзья знают Бога, то почему они не понимают Его различных времён или “дней” для обращения с душами?
Например, некоторые столь эгоистичны и алчны, что заботятся только о своих душах и своих личных нуждах, несмотря на страдания других; они не заботятся о сиротах, грабят вдов, пожирают бедных и не боятся Бога (ст.2-4). А ведь есть бедные, очень угнетённые. Ради ежедневного пропитания они тяжело трудятся. Они убирают хлеб и собирают виноград, и всё же у них нет приюта на ночь и одежды, защищающей их от холода (ст.5-8).
Угнетатели грабят сирот и бедных (ст.9), а угнетённые ради пищи трудятся и тяжко работают на них (ст.10-11). В населённых городах слышны стоны и вопли угнетённых, “и Бог не воспрещает этого”, не заступается, потому что это не Его день и не время для Его действий (ст.12).
Заметим, что существуют ещё убийцы, воры, прелюбодеи, и все они грешат во тьме и скрываются в дневное время (ст.14-17). “Проклята часть его на земле” (ст.18), и преисподняя насильственно увлекает всех, грешащих таким образом (ст.19). Но факт таков, что Бог “даёт ему всё для безопасности” (ст.23), потому что ещё не наступил “день” для действий по отношению к ним.
Верно, очи Его покоятся на путях их; они скоро уходят, и когда они падают и умирают, они срезываются, как верхушки колосьев (ст.24).
Елифаз, не правду ли я говорю (ст.25)? У Бога имеется время для всего, и те, которые знают Его, должны видеть и разуметь Его.

И Вилдаду так хочется ещё сказать несколько слов, но они, кажется, не очень подходят к данному положению. Он игнорирует всё, что произошло между Иовом и его друзьями, и возвращается к вопросу, который был предложен духовным голосом Елифазу и на который Иов обратил внимание ещё в первом ответе Вилдада.
В душе Иова стоит серьёзный вопрос о том, как человек может оправдаться пред Богом. Отвечая ему, Вилдад говорит, что у Бога “держава и страх”, но потому, что Он ( Бог духов и воинству Его нет числа, свет Его освещает всех людей, добрых и злых (ст.2-3). И всё же вопрос остаётся без ответа. Если Бог столь велик и силён, то “как человеку быть правым пред Богом, и как быть чистым рождённому женою?” (ст.4). Ведь “и звёзды нечисты пред очами Его, тем менее человек, который есть червь” (ст.5-6).

На “как?” Вилдада Иов отвечает другими “как?”, которые более касаются сути дела, нежели вопрос, занимающий его, Вилдада, помышления. Если Вилдад не знает, как быть принятым Богом, как обрести чистую совесть перед Ним, то по какому праву он обращается со своими отрицаниями к человеку в скорбях? Все его слова относятся к бедствиям, которые постигнут тех, кто забыл Бога.
Иов прямо спрашивает Вилдада, какого рода помощь он оказал немощному? Какой род спасения он может предложить бессильному, чтобы тот мог спастись (ст.2)? Какой совет есть у него для человека, находящегося в затруднениях и тьме? Как он “во всей полноте объяснил дело” тому, кто пришёл поучиться у него (ст.3)? И какой дух исходит от тебя, вопрошает он, чтобы ободрить и помочь мне во время скорби (ст.4)?
Лучше всего ответить на “как” Вилдада напоминанием ему о могуществе Божием. Ему открыто всё видимое и невидимое. “Тени” (т.е. “Рефаимы”) под водами трепещут, “преисподняя” обнажена пред Ним, “и нет покрывала Аваддону” (погибели) ( (ст.5-6).
Он сотворил мир и “повесил землю ни на чём”, и поддерживает её только словом могущества Своего (ст.7).
Он закрывает престол Свой, когда Ему угодно, и никто не может достичь Его сквозь облака, окружающие Его престол (ст.9).
Он контролирует могущественные воды. Столпы небесные трепещут перед Ним. Он утешает море и “сражает его дерзость” (ст.10-12).
Он создаёт Духом Своим “великолепие неба”, “рука Его образовала быстрого скорпиона” (ст.13).
Но всё это только “окраины”, только “части путей Его”, и во всех этих могущественных делах “как мало мы слышали о Нём!” Как безмолвно и тихо Он трудится? Если мы не можем проследить “окраин” Его путей, то тем более не в состоянии понять громы или полные проявления Его могучих дел (ст.14).
На “как” Вилдада отвечает сила Божия. Если Он производит все эти дивные дела в мире природы, то возможно ли, чтобы благороднейшее дело Его творения ( человек ( находилось вне сферы Его силы?
Совершенно верно, что в сравнении со своим Творцом человек только “червь”, что он пал с высоты своего первоначального положения и стал рабом того мира, для управления которым он был сотворён. Но Бог силен изобрести такие средства, с помощью которых можно восстановить для Него то, что Он потерял в человеке.
Иов не мог ответить на вопрос Вилдада, не указав ему на величие и силу Творца.

Речь Иова как будто прервал вставленный вопрос Вилдада. Сказав, что Бог совершил всё, положенное для него, Иов затем погрузился в размышления над странным неведением “времён” или “путей” Божиих, которые обнаруживаются у тех, кто заявляет, что знает Его.
Ответив Вилдаду (гл.26), он продолжает нить своей речи и торжественно заявляет, сознательно и уверенно утверждая, что он намерен до конца твёрдо отстаивать свою непорочность.
“Жив Господь, Бог Израилев, пред Которым я стою!” (3Цар.17:1), сказал пророк Илия в последующие годы, бесстрашно свидетельствуя об этом Израильскому народу.
“Жив Бог...”, ( сказал Иов с тем же сознанием веры, стоя пред Ним в непорочности сердца и жизни. Доколе Дух Божий во мне, “не скажут уста мои неправды, и язык мой не произнесёт лжи!” (ст.3-4), ( утверждает он.
В присутствии Его я не могу оправдывать вас, друзья мои; не могу также сказать, что вы правильно обошлись со мною. Я не могу также отступить от того, что знаю пред Богом и что является истинным состоянием моей души. Я не могу сказать, что я оставил пути Божии, если я их действительно не оставил, и “не укорит меня сердце моё во все дни мои” (ст.6).
Итак, Иов твёрдо заявляет: “Доколе не умру, не уступлю непорочности моей!” Я ходил пред Богом в праведности и истине; твёрдо держался этого исповедания, несмотря на все мои странные страдания и скорби, а потому и “не уступлю” (ст.5-6)! Поэтому все те, кто выступает против меня, и кто ложно осуждает меня, хотя я невиновен перед их обвинениями, это не друзья, а враги, а потому их постигнет участь беззаконных (ст.7).
Иов задаётся вопросом: что же он приобретёт, если станет лицемером? Во время его бедствий услышал ли Бог его вопль (ст.8-9)? Лицемер не станет взывать к Богу “во всякое время” и будет утешаться тем, что он сам совершил (ст.10).

После Вилдада наступила очередь Софара произнести свою короткую речь. Но Софар молчит, а потому Иов опять начинает говорить. “Возвещу вам, что в руке Божией; что у Вседержителя, не скрою” (ст.11). Он хочет показать своим мнимым наставникам, что он не слеп, потому что увидел другой аспект “участи беззаконника” в этом мире, как и они; он опишет печали его, как и благосостояние. Почему друзья его оказались столь суетными, полагая, что ни у кого нет глаз, кроме них (ст.12)? Поэтому он “не скроет” и не удержит того, что он знает относительно руки Божией.
Это совершенно неправильно, что страдания неизменно являются последствием греха, плодом греха; но верно, до ужаса верно, что жизнь крайнего пренебрежения Богом и греховная алчность производят печальные последствия как в этом мире, так и в грядущем.
Верно и то, что если некоторые случаи отличаются тем, что умножаются дети угнетателя, то они умножаются для меча; эти дети никогда не будут довольствоваться простой необходимой пищей, потому что ими владеет беспокойный неудовлетворённый дух, который они видели в своих домах (ст.14). И никто не будет плакать об угнетателе после его смерти, потому что обнаружится наконец его истинный характер и он оттолкнёт даже тех, кто любил его (ст.15). Он может накапливать серебро и личное состояние, но ему придётся всё это оставить до последнего (ст.16-17). Он может строить свой дом на большой горе, “и как сторож делать себе шалаш”, но в итоге окажется, что это только временное убежище (ст.18). Он может лечь богатым, а встать бедным, потому что богатство его унесёт внезапная буря или восточный ветер (ст.19-21). Короче, Бог внезапно положит на него Свою руку и скажет: “Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя” (Лук.12:20), и не пощадят её, как бы он ни силился убежать от руки Его (ст.22). И люди тоже согласуются с действиями Божиими и “посвищут над ним с места его” без сожаления (ст.23).
Таким будет конец нечестивого, хотя жезл Божий и не был виден над ним и домашними его в прежние годы (Иов.22:7-14).

После того, как Иов описал “наследие угнетателя” и показал безрассудство тех, которые возлагают своё упование на временные вещи, он приступает к поразительному описанию скорбей и мучений, которые постигают людей, ищущих земных сокровищ, и противопоставляет их мудрости, которая сообщает людям желание обладать собственным богатством на земле, мудрость свыше.
Драгоценное серебро добывается с большим трудом в рудниках; золото помещают в горнило, чтобы его очистить; железо извлекают из земли, в которой оно находится; а медь выплавляют из камней (ст.1-2).
С какой настойчивостью люди исследуют мрачные глубины земли, чтобы найти драгоценные камни, тщательно разыскивая их во мраке и тени смертной (ст.3), проникая в землю далеко от мест обитания людей, чтобы обладать сокровищами, содержащимися в ней (ст.4).
Из мрака земли появляется также хлеб для пропитания человека; а внутри земля изрыта как бы огнём и “камни её место сапфира” с прекрасной голубизной, “и в ней песчинки золота” (ст.5-6).
Пути шахтёра в недра земли, который ищет сокрытые сокровища, не может проследить “хищная птица”, ни гордый глаз коршуна, обитающего в неприступных скалах, ни сильный лев или шакал ( никто не вступит на этот путь по стопам человека (ст.7-8), когда он “с корнем опрокидывает горы”, “в скалах просекает каналы” и ищет “драгоценное” (ст.9-10), когда он изменяет “течение потоков, и сокровенное выносит на свет” (ст.11).
Такова страсть, с которой люди ищут земных богатств. Цену золота они сознают, но ведома ли им несоизмеримо большая ценность истинной мудрости и познания? Если они прилагают свои сердца к приобретению её, то знают ли они, где её искать? Её не найти в глубинах земли и морей (ст.14). Премудрость нельзя купить за золото и серебро, её нельзя сравнить с золотом офирским или с драгоценными камнями (ст.15-16). Ценность её превосходит все сокровища земли. “Не равняется с нею золото и кристалл, и не выменяешь её на сосуды из чистого золота”. “Приобретение премудрости выше рубинов” (ст.17-18).
Откуда же премудрость исходит, если её нельзя найти на земле или купить за драгоценности всего мира, если она сокрыта от очей всего живущего (ст.20-22)?
Богу известен источник премудрости, и Он может научить, как приобретать её. Вся премудрость сокрыта в Самом Творце. “Ибо Он прозирает до концов земли, и видит под всем небом” сокрытое, что пытаются обнаружить люди с таким трудом (ст.24). Тот, Кто “ветру полагал вес, и располагал воду по мере” (ст.25), Один знает место мудрости. Он говорит: “Вот, страх Господень есть истинная премудрость, и удаление от зла ( разум” (ст.28).
Короче, люди полагают, что мудрость это знание, знание о приобретении сокровищ из недр земли, знание о том, как очищать золото, плавить железо, полировать блестящие камни, сокрушать угрюмые скалы, перемещать горы своим искусством, останавливать могучие реки, так что кажется, будто сокровенные тайны земли находятся в их распоряжении и под их контролем. Но Бог говорит, что всё это ничто по сравнению с высочайшими тайнами премудрости. Мудрость Божия приобретается в познании Его, в понимании Его воли и в “удалении от зла”.
Это мудрость, “сходящая свыше”, потому что Господь ( источник её; “из уст Его знание и разум” (Пр.2:6; Иак.3:17).

Иов возвращается к своей собственной истории после того, как он торжественно и окончательно подтвердил своё решение не отступать от своей непорочности, выразительно отказавшись занять положение, предлагаемое ему его друзьями. Промолчав тогда, когда они говорили, он предоставляет себе ныне роскошь вспомнить своё благополучное прошлое, уясняя себе контраст между горечью настоящего и утех “прошлых месяцев”.
Когда Иов продолжал свою “возвышенную речь”, когда он рассказывал свою историю, он в действительности описывал живой образ своей внутренней и внешней жизни, как человек, который ходил в общении с Богом.
Подсознательно также он раскрывал причину, почему Иегова поместил его в это горнило.
Первые слова Иова говорят о том, что существует ещё следующая ступень подчинения Богу, кроме тех, которые он постиг ныне. Он без колебания склонился перед волей Божией. Но во время своих длительных страданий, когда опустошался его сосуд среди скорби и испытаний, он попустил своей душе остановиться на своих прежних переживаниях, хотя и не допустил страстно желать возвращения их, но вполне предоставил себя и всё Богу, всецело согласуясь с Его волей.
Один из писателей, глубоко наставленный в путях Божиих, правильно заметил, что для любой души, находящейся в горниле скорбей и страданий, необходимо всецелое подчинение воле Божией, такое подчинение, которое никогда не оглядывается на прошлое и не заглядывает вперёд с какими-то желаниями для будущего. Легко видно, что такие сожаления о прошлом или желания о будущем не согласуются с истинным и полным вручением всего нашего существа Богу.
Противник знает это, и поэтому он настойчиво стремится занять наши умы тем, чем мы некогда были и чем ныне явно не являемся, или же тем, чем нам надлежит быть, но чем мы ещё не стали в данный момент! Сравнения себя с собою же ( это роковое препятствие для настоящего успокоения в воле Божией.
“О, если бы я был, как в прежние месяцы”, восклицает Иов, когда размышляет о своих прежних переживаниях. Он мало говорит о внешнем благополучии, о потере имущества и дома, потому что сердце его не было сосредоточено на изобилии вещей, которыми он обладал. Но он обращает внимание главным образом на сферу общения с Богом и на жизнь служения для других.

Непорочность сердца Иова обнаруживается в любой точке его истории. Вспоминая свои прежние переживания и потери, он не говорит в первую очередь о своих детях, но более печалится об облаке, которое явно омрачало его отношения с Богом. Память его возвращается к тем дням, когда он хранил уверенность, что Бог наблюдает за ним, стоя на страже и направляя каждый шаг его жизни. Он вспоминает, как он ходил, когда светильник светил сверху или над его головой, и ему было безразлично, что вокруг него глубокая тьма, потому что благодаря свету Божиему он видел стезю, а потому мог ходить прямо через тьму.
О, если бы эти благословенные дни опять были моим уделом! таково страстное желание сердца Иова. Он верил, что Бог был с ним, но теперь он опечален этим новым аспектом Его обращения. Какая же мука идти через тьму без света на пути, без уверенности в водительстве Божием посредством света, в непроглядной тьме, которая окружает нас ныне!
Иов страдал, как страдают все люди, когда лишаются света Божия. Он как будто лишился света на пути, и ему приходится идти одной только верой в единственно верного Путеводителя. Он не знал, зависел ли он более от света Божия или от Самого Бога. Он, конечно, ходил едва ли не видением, когда путь его был освещен, а не только верою.
Иов знал, что он потерпел, но он не представлял себе ещё, что ему предстояло приобрести. Слова его ясно показывают это его положение. Бог наблюдал за ним; свет Его сиял на его пути. Иову действительно было необходимо потерять всё ради более глубокого и личного познания Самого Господа, что возможно только вере, которая покоится на характере одного Бога.

Очевидно, что Иов рассматривал свои минувшие переживания, как самую зрелую ступень своей духовной жизни, однако он ошибался. Факт этот станет позже более очевидным, когда он увидит дни обильной зрелой плодовитости в своей жизни.
Пора юности и в природе, и в благодати весьма прекрасна. В духовной жизни она прекрасна в страсти и свежести любви; но у неё имеется своя незрелость, своя импульсивность, своё усвоение познания и своё однобокое видение. Красота в страсти, преданности, энергии и жизни ( но это красота возможностей, а не исполнения, красота цветка, который может превратиться в зрелый плод, когда опадают лепестки.
Иов может оглянуться теперь на своё прошлое только с благодарными восклицаниями и воспоминаниями радости и яркого света, который озарял его путь. Но он увидит ещё большую красоту в созревшей вере, которая ходит с Богом, в спокойном и тихом уповании, в красоте дисциплинированного духа, который может с доверием положиться на Его мудрость и добрые дела в окружающем мире, зная, что все дела могут совершаться по совету Его собственной благословенной воли.
Однако Иов в настоящий момент не видит этого, потому что его сердце пребывает в прошлом, “когда милость Божия была над шатром моим”, как говорит он с печалью. О, Иов не знал тогда того, что Иегова никогда не был большим его другом, как теперь! Господь никогда не бодрствует более неотступно над Своими служителями, нежели тогда, когда они в горниле, потому что Он не отвращает Своих очей от сосуда, когда огнём очищается золото Его искупленных.
И вот теперь Иов касается своих детей, и мы видим, что он верно стоит за них перед Богом! “Когда ещё Вседержитель был со мною, и дети мои вокруг меня...” (ст.5) ( это его единственная ссылка на печальную память о прошлом.

Иов вспоминает о том, какие беспредельные источники были в его всемогущем Друге, Который все Свои шаги смягчал для него, словно они “обливались молоком”, и Который повелевал суровым скалам трудностей на его пути источать для него “ручьи елея”. Действительно, он радовался всякому встреченному камню преткновения на своём пути, потому что каждый из них превращался в свежую возможность для излияния благословений в его жизни.

Доброе имя Иова как человека Божия было далеко известно, и он рисует нам живую картину того, как на него смотрели и стар, и млад и все классы общества.
Молодёжь боялась его, а потому молодые прятались, завидев его, возможно, под впечатлением того, что он не поймёт их и не станет им сочувствовать, или потому, что тот, кто постоянно живёт в непосредственной близости к Богу, видит их насквозь и может подвергать их критике и осуждению. Старцы же стояли в знак уважения. И даже князья и знать переставали говорить, когда он приближался, чтобы слушать его с готовностью, если ему нужно будет говорить.
Великая честь быть уважаемым за счёт такого общения с Богом! И опять-таки: почтение действительно подсознательно оказывается Иегове. Во всех таких случаях, как у Иова, в характере заключается всё; и дар Духа Святого, Которым обладает человек, предоставляет ему простор и помещает его впереди великих людей. Но окружающие люди, которые очень почитают его, нередко приписывают великую силу самому человеку. И тогда Господь Бог ревнитель, вынужден отвратить очи многих людей от него или, как в случае Иова, поместить его в такое горнило скорбей, чтобы наглядно показать, что он сам по себе ничем хорошим не обладает, кроме того, что получил от Бога.

Замечательным языком описывает Иов радостное служение для других, которое является спонтанным исходом жизни, проводимой в тесном общении с Богом. Когда он направлялся в город, находились такие души, которые призывали благословение Божие на него; когда они слышали голос его, то каждый видевший его, свидетельствовал о благодати и силе Божией, которые почивали на нём. И потому люди любили его за его жизнь самоотверженного и нелёгкого служения. Этот муж Божий был прибежищем и утешением для всех, находящихся в скорбях.
Он обладал мудростью, которая нисходила свыше и которая прежде всего “чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна” (Иак.3:17). Он подлинно посвятил себя служению всем, обратившимся к нему. Бедняк, сирота, всякий, стоящий на краю погибели, вдова ( все находили в нём человека, готового прийти им на помощь. И никто не обращался к нему напрасно.
Рассказ Иова о его жизни достигает своей высочайшей красоты именно в этой точке. На земле нет другой радости, столь сладкой, как радость, удовлетворяющая сердце Христа, исходящая от служения тем, которые “погибают”, и побуждающая одинокое сердце вдовы петь от радости.
Иов взирал на это привилегированное положение в прошлом с величайшим желанием опять облечься в это служение. Но кто придёт к нему теперь, отверженному и сидящему на навозной куче?

Помня о том, что Бог принял Иова, что принятие его основывалось на жертвах, которые он научился приносить Ему, мы можем ожидать, что увидим эту же праведность жизни и характера и теперь; увидим её в тех, которые сознают, что Господь Иисус Христос, не знавший греха, сделался “для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нём сделались праведными пред Богом” (2Кор.5:21).
“Я облекался в правду” ( это выражение, которым пользуется Иов для описания силы своей жизни. Оно свидетельствует о том, что он действительно был облечён силой свыше. Облечение Духом Святым, Который снизошёл на учеников в день Пятидесятницы, можно описать тем же языком. Разве правда Божия, проявленная в силе Духа, не облекла Петра и не разоблачила, не осудила греха в Анании и Сапфире?
Вот таким образом Иов оказался орудием в руке Божией в его дни. Облечённый правдой, как мантией, для битвы с грехом, он пользовался своей справедливостью или беспристрастными суждениями в противоречиях, так что всё это оказалось диадемой красоты на его челе, и потому он был “глазами слепому”, уясняя им видения их и указывая на путь Божий. Он был “ногами хромому”, укрепляя его для хождения по путям правды и истины. Он был милосердным и сострадательным по отношению к нуждающимся, поступая с ними с отцовским терпением и любовью, не щадя их от скорбей просеивания, пользуясь любой появлявшейся у него возможностью, чтобы поступать достойно Бога (ст.16). Он был бесстрашным в битве за правду, не взирая на порицания беззаконных, освобождая пленных и извлекая их из зубов нечестивцев.

Иов мог думать, что он уже достиг вершины духовной жизни в описанном выше опыте, и потому он говорил о зрелости своих дней.
Полагают, что Иову было около ста лет во время постигшей его великой скорби, и ему не дано было взглянуть тогда в свои ранние годы; но совершенно ясно, что такое общение с Богом, такое познание его источников в Нём, такие зрелые суждения и такое бесстрашное мужество в служении другим могут быть единственно результатом многих лет хождения в послушании перед Вседержителем.
Облечение силой для служения, о которой мы говорим, нельзя отнести ко времени его духовного младенчества; но оно не являлось и “зрелостью” его дней, как он себе представлял. Иов говорит сейчас о своей ошибочной уверенности. Прежде, оглядываясь вокруг, он говорил себе: “В гнезде моём скончаюсь”, и видел впереди ещё “многие дни”, которые будут “как песок”, потому что жизнь его, как он считал тогда, будет обновляться, как чудо.
Он знал, что его внутренняя жизнь глубоко укоренена в Боге, что она открыта для живых вод. Река Духа молча и постоянно покоилась на нём, храня его неприкосновенным для засухи (ст.19).
Более того, “слава” его (имеет ли он в виду постоянное присутствие Бога?) была свежа и нова в нём, и он постоянно облекался силою Божией для борьбы с грехом и властями тьмы. “Лук” его не ослаблялся благодаря употреблению, был постоянно крепок в руке его, не изменяясь (ст.20).

Иов не только был облечён праведностью Божией для борьбы с грехом и силами тьмы, но ему даровано было в значительной степени то, что апостолы называли в день Пятидесятницы “даром самовыражения”.
Описание Иова могло бы быть создано и во дни ап. Павла. Сила повелевать и призывать к послушанию, к слушанию в интенсивном молчании особым образом сопровождает самовыражение в Духе (ст.21). Сила дарованного Духом слова подобна росе, капающей на истомлённое сердце; возникает жажда у ожидающих слушателей; восприимчивость сердца, раскрытие всего существа, как для позднего дождя (ст.22-23); вера, сотворённая Духом в дарованной Богом власти посланника ( вот оно, самовыражение в Духе! Так что, как говорит Иов, “когда улыбнусь им, они не верят”, и свет Божий сиял через выражение его лица (ст.24), как у Стефана, у которого сияли глаза перед собором в Иерусалиме (Деян. 7:55-56).
Всего этого нельзя сказать о человеческом красноречии, и ясно, что Иов подлинно был пророком Божиим в своё время.

Иов завершает описание своих прежних переживаний и силы в служении словами, показывающими его высшее положение: “Я сидел во главе”. Он сравнивает себя с царём в среде воинов. Там нет никого выше его! Послушание словам уст его было беспрекословным. Он практически определял пути народа, а они взирали на него и доверяли ему, потому что знали, что могут положиться на него в любой момент и в любой нужде.
Более торжественного доверия нельзя оказать человеку, который имеет дар оказывать влияние на сердце словами. Такое положение силы и авторитета, о котором говорит Иов, является опасным для человека, и истинные повествования Писания не колебались разоблачать опасности привилегий почитаемых служителей Божиих. Моисей согрешил устами своими и потерпел. Илия потерпел в своих сыновьях. Давид согрешил, потому что не стоял на страже своих глаз. Иеремия ослабел в духе в стрессах своего служения. Всё это написано для нашего предостережения.
Язык повествования Иова о его духовных силах свидетельствует о том, что он не оставался безразличным к положению, в которое был помещён благодаря проявленному благоволению Божию и оценке народа, к которому он был послан Господом.
Вызов противника Иегове был своевременным и удачно приурочен. У сатаны была определённая цель в отношении Иова. Он хотел поместить его в самое опасное для человека положение, которое хорошо было известно Павлу и которое он назвал впоследствии опасным, когда сказал, что ему было дано “жало в плоть”, чтобы он не превозносился чрезвычайностью откровений и чтобы в итоге не потерял своего венца (2Кор. 12:7).
С другой стороны, предлагаемое Иовом описание его переживаний и жизни поразительно подтверждает слова Иеговы, сказанные на небесном соборе, и свидетельствует о том, что его страдания не являются последствием его преступлений или непослушания, но, по воле Божией, они есть развитие его веры. Эти страдания возможны единственно в душе, которая постигла полноту Духа и вошла в хождение верою, которая более драгоценна в очах Божиих, нежели золото, которое погибает; верою, которая обнаружится к похвале и чести и славе в явление Иисуса Христа.
В Новом Завете созревшее пшеничное зерно, упавшее в землю, должно умереть, чтобы принести обильный плод; это соответствует смерти со Христом, которая следует для нас после познания Его и отождествления с Ним на Голгофском кресте. Это, по личному опыту ап. Павла, приговор смерти для всего, чем человек был раньше по своему существу, чтобы он мог положиться на силу воскресения. Всё это соответствует той ступени истории Иова, когда он начинает полагаться только на Бога.


От прошлого со всеми его благословенными воспоминаниями Иов обращается к мучительному настоящему. И та история, которую он рассказывает, обладает странным подобием с путём Креста, которым прошёл святой Сын Божий, когда был послушен до смерти и был презрён и отвержен людьми.
Была ли история Иова только примером пути Господнего по отношению к Его детям или предвосхищением грядущего пути Иисуса Христа? Глава 53 книги Исаии является пророчеством, ясно изображающим страдания Мессии. Возможно ли, что тот же образ был тускло начертан в человеческой истории народа дней Иова?
Во всяком случае внутренняя гармония Писания поразительным образом подтверждает историю Иова. Внешне буква Слова дана была “многократно и многообразно” (Евр.1:1), в различные времена и различным способом, но внутренне мы прослеживаем тот же дух и ту же истину в нерушимом единстве. От книги Бытие и до книги Откровение мы находим постоянно повторяемую весть о смерти и воскресении, потому что сын Божий, Господь наш Иисус Христос как Представитель падшего человечества указал путь каждому сыну Адама для возвращения в положение чада Божия.
Путь Креста был проложен Христом в Его восхождении от земли к небесам ради искупленных Его. Это путь жизни и для Иова в веках, которые предшествовали первому приходу Христа. Это всегда путь жизни для каждой души также и в эти последние дни, когда мы ожидаем второго пришествия прославленного Господа.

Иов продолжает описывать свои авторитет и власть, когда он сидел, как главный, и определял путь для народа. Горьким контрастом видится ему его нынешнее состояние. Ведь тогда каждый полагался на его слово. Ныне же даже те, которые моложе его летами, поносят его и насмехаются над ним. И не только те, кто моложе его летами, но и те, кто гораздо ниже его по общественному положению, которых он в свои княжеские дни “не согласился бы поместить со псами стад его” ( все эти люди ополчились против него!
Странно, но падшая природа радуется падению других! Если кого-то употребляет Бог, если его оценивают весьма высоко те, кто почитает его ради его дела, то всегда найдутся и те, которые будут смотреть на него с завистью и ревностью в своём сердце, ( увы, даже и среди братьев!
О чадо Божие! Можешь ли ты радоваться тогда, когда другой поднимается, и даже ценой твоего собственного унижения? Можешь ли ты действительно радоваться, видя, что души приобретает твой сотрудник, а не ты; видя, что другого почитают, а тебя унижают; что другого посылают на служение, которое никогда не предлагали тебе, и прославляют в привилегии тайного служения у престола Божия?
“Младшие меня летами” ( такова жалоба Иова. Твой ли это вопль, служитель Божий? Ты, носивший бремя в жару дня в служении Господу! Некоторые неблаговоспитанные труженики, исполненные рвения, презирают тебя за очевидное отсутствие благословений в доверенном твоим заботам винограднике. Согласен ли ты, чтобы тебя называли “отсталым”, согласен ли ты уйти от дела, которое было для тебя подлинной жизнью?
Но не только молодые презирают меня, меня презирают и голодные, и измождённые люди (ст.3-4), те, которых изгоняют, как воров из среды общества (ст.5), люди, которые с благодарностью скрылись бы в мрачных долинах, в пещерах земли, в скалах (ст.6), “люди отверженные, люди без имени, отребие земли” (ст.9). И я превратился в пищу для их разговоров, ( сетует Иов.

Из этих слов видно, что толпа собралась вокруг навозного холма, на котором сидел Иов, “распятый для мира” за несколько сотен лет до того, как Христос был вознесён на Голгофский крест. Такая же смешанная толпа собралась и вокруг Господа. Нашли негодных людей, которые свидетельствовали против Него, говорили о Нём, как об “этом парне”. Он стал даже песнью для пьяниц. С Ним распяли разбойников, и, бесспорно, в толпе находились и те, которые ожидали их смерти.
Иов провёл свою жизнь, благословляя бедных и нуждающихся. И вот теперь отбросы общества взирали на него, торжествуя над его крушением, отвергая его из-за его отвратительного состояния и не жалея плевков пред его взором. Точно так же сказано и о Христе: “Все, видящие Меня, ругаются надо Мною; говорят устами, кивая головою...” (Пс.21:8).
Они пренебрегли всякой сдержанностью (ст.11), восклицает Иов, когда смотрит на собравшуюся толпу. И “это исчадие” “сбивает меня с ног..., всё успели сделать к моей погибели” (ст.12-13). Посреди развалин они наступают на меня. То же сказано и о Христе: “Ибо псы окружили меня, скопище злых обступило меня...” (Пс.21:17).
“...Как ветер развеялось величие моё...”, сетует Иов. “Ты знаешь поношение моё, стыд мой и посрамление моё”, устами Давида говорит Сын Божий (Пс.68:20).
“И ныне изливается душа моя во мне...” восклицает Иов (ст.16). “...предал душу Свою на смерть...” (Ис.53:12), так написано о Господе.
“Ночью ноют во мне кости мои, и жилы мои не имеют покоя... Он бросил меня в грязь, и я стал, как прах и пепел” (ст.17,19), жалуется поражённый Иов. “...Пронзили руки мои и ноги мои...” и “Ты свёл меня к персти смертной” (Пс.21:16,17).
“Я взываю к Тебе, и Ты не внемлешь мне...” (ст.20) такова горькая жалоба Иова. “Боже мой! Боже мой! для чего Ты оставил меня... Боже мой! я вопию днём, ( и Ты не внемлешь мне...” (Пс.21:2-3), ( таков вопль Того, Кто страдал ради нас на Кресте.
Таким образом, шаг за шагом мы можем проследить историю Креста в переживаниях Иова. Вокруг него собрались негодные люди, отбросы общества, воры, и он стал их песнью и притчей для них. Бог разрешил, чтобы они, пренебрегая всякой сдержанностью, поносили его. Они восстали против него и направляли “гибельные пути свои” к нему (ст.12), обвиняя его в потерях, которые они якобы понесли, когда он судил народ и “из зубов их исторгал похищенное”. “Исчадие злодеев” пользуется теперь своими благоприятными возможностями, чтобы с шумом наброситься на него через пролом в ограде, которую Бог воздвиг вокруг него. В окружении всех этих страшных сил беззакония, которые обрушились на него извне, душа его излилась в нём, и кости его ноют в нём, а мучительные страдания не дают ему покоя. Он потерял свой прежний внешний вид и брошен в болото, в прах и пепел. Однако мучительнее всего то, что молчит Бог. Господь мог бы заметить все страдания Своего слуги и встать на его защиту!
Когда Иов размышляет об этом странном молчании Бога, Которому он служил так долго, он восклицает с мукой в своём голосе: “Ты сделался жестоким ко мне” (ст.21)! Иов говорит, что Он пользуется силой Своей руки, чтобы преследовать его. Он вознёс Иова на вершину скорбей только для того, чтобы сокрушить его в буре (ст.22). “Так, я знаю, ( говорит он дальше, ( что Ты приведёшь меня к смерти и в дом собрания всех живущих” (ст.23).

“Дом костей” ( так Иов называет самого себя в своём крайне бедственном состоянии. Совесть его, которая живо откликалась на страх Господень, убивает его. Какие слова он произнёс! Он говорил друзьям своим, что будет уповать на Бога, даже если Иегове угодно будет убивать его. Он смело сказал, что тогда, когда окончатся его страдания, он выйдет, как золото; но теперь душа его в агонии, и он обвиняет Бога, в Которого он веровал; веровал, что Он, Бог, верен, а теперь Бог обратился против него и преследует его.
Когда Иов произнёс эти слова, он понял, что они скверны; но в совести его незаметный тихий голос молчит, и он оправдывает себя, говоря, что человек может вопить из-за всего происходящего.
Иов достиг решающего момента в своих страданиях, хотя он сам и не знал этого. До того он утверждал свою непоколебимую уверенность в Боге. Словесное сражение с друзьями только содействовало углублению его веры в Бога; однако, когда он предался воспоминаниям о своём роскошном прошлом, его сожаления и отчаяние относительно нынешнего состояния становились всё более и более острыми, так что он, потеряв самообладание, произнёс слова горького упрёка своему всемогущему Другу.
Потом прозвучали слова самоизвинения вместо раскаяния и исповедания неверных обвинений в адрес Бога. Он погружается в самосожаление по поводу того, что ему отказано в “добром”, которое он должен был бы получить, как награду за жизнь самоотверженного служения по отношению к другим (ст.25-26), сочувствие и сожаление их. Далее самосожаление превращается в уныние из-за своего омрачённого положения (ст. 28), и наконец, ( в печаль и слёзы над собой, в беспомощную и безысходную, безнадёжную печаль (ст.29,31).
Мы читаем о похожих переживаниях в жизни пророка Иеремии. Испытывая жгучую боль от страдания, причиняемого другими, он говорит Господу: “...Все проклинают меня... Под тяготеющей на мне рукою Твоею я сидел одиноко... За что так упорна болезнь моя, и рана моя так неисцельна, что отвергает врачевание? Неужели Ты будешь для меня как бы обманчивым источником...?” (Иер.15:10,17-18).
Господь ответил взволнованному пророку на это так: “Если ты обратишься, то Я восставлю тебя, и будешь предстоять пред лицом Моим” (там же, ст.19).
Если бы Иов в этот трудный час своих переживаний обратил внимание на внутреннее предостережение и быстро отказался от своих слов, обращённых к Господу, то, вероятно, он не погрузился бы в вопль отчаяния и недостойной самозащиты, самооправдания, которые последовали за тем, предоставив друзьям возможность полагать, что всё-таки в конечном итоге они правы, а Иов прав лишь в собственных глазах.
В итоге всего этого дух Иова сокрушился. Он потерял свой внутренний якорь и ослабел, изнемог под рукой Божией. “Дух человека переносит его немощи; а поражённый дух ( кто может подкрепить его?” (Пр. 18:14).
Тем не менее верный Господь бодрствует и над горнилом. Он не попустит огненным скорбям продолжаться ни на мгновение более положенного. Даже теперь Иов не отрёкся от Бога. Верность Его воле так и осталась непоколебимой. В мучениях духа он упрекал Господа, но всё-таки не отвратился от Его руки и не отказался уповать на Него далее.
Это утверждение его непорочности. Он хочет оставаться в подчинении Богу до конца. Его сопротивление ( если это можно назвать сопротивлением ( является недобровольным и в основном воплем плоти, содрогающейся от мучений; но всё это не препятствует Господу продолжать в нём Своё дело, хотя воля и отказывается переносить последующее наказание и сознательно взывает к Богу избавить её от греха.
Сопоставление
Мы уже проводили параллели между путями страданий Иова, слуги Божия, и Господа Иисуса Христа, Сына Божия, и отметили поразительное их сходство. Но сейчас мы противопоставим их друг другу и равным образом отметим поразительное различие в перенесении страданий.
Говорят, что по природе мы больше боимся страданий, чем греха; и как будто верно, что в наше естество глубоко вплетены страх и трепет перед мучениями и лжеосуждениями наших ближних.
В противоположность пути Иова весь жизненный путь Господа Иисуса обнаруживает спокойствие и твёрдость во всём, что было так же остро мучительно для Него, как для человека. Он уничижил Себя не только однажды, когда принял образ Сына Человеческого, но уничижал Себя на каждом шагу Своего пути и был послушен Отцу до смерти и смерти крестной.
Как тяжело было Христу, когда Его ввели в помещение суда, где вокруг Него собрались люди того же покроя, что и друзья Иова! Это были религиозные люди, которые утверждали, что знают Бога, и которые были уверены, что могут быть вождями слепым и наставниками неразумным.
В значительно большей степени, нежели Иов, Господь Иисус Христос побуждал вдов петь от радости. Он произносил столь благословенные слова, которых никогда не смог произнести ни один человек. Он провёл всю Свою жизнь в служении всем, кто находился в скорбях и страданиях. Обвиняемый в богохульстве теми, кому надлежало бы быть Его друзьями, осуждённый как грешник и обольститель, Господь Иисус в противоположность Иову не отвечал ничего, не сказал ни слова. “...Страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному” (1Пет.2:23).
И ещё: на кресте в глубочайших страданиях Он вопиял к Своему Отцу, говоря: “Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?” (Матф.27:46). Почему не отвечаешь Мне? Но тут же добавил: “Но Ты ...сила Моя!” (Пс.21:20). Он уповал на неизменность характера Своего Отца, зная, что Он ( любовь.
В противоположность Господу Иисусу мы слышим, как из уст Иова в его горький час в мучениях раздаётся возглас укора: “Я взываю к Тебе, и Ты не внимаешь мне... Ты сделался жестоким ко мне...” (ст.20-21), ( и он ослабевает под рукой Божией.


Полагают, что в этот момент Иов встал на ноги свои и, вознеся руки к небу, произнёс по восточному обычаю торжественную клятву.
Такая клятва не вызывает удивления в нынешнем положении Иова.
На более ранней ступени его страданий, когда, описывая своё достойное сожаления положение Вилдаду, он был вполне сокрушён и умолял друзей о сострадании, дух его внезапно освободился и воспрянул в торжествующей вере в живого Искупителя, так что он смог бросить свой якорь в Боге и вознестись гораздо выше атак всех своих мнимых помощников. Так он оставался с сердцем, действительно утвердившимся в Боге, пока не начал погружаться в воспоминания о своём благополучии в прошлом. Контраст, создаваемый воспоминаниями о прошлом благополучии и его нынешними несчастьями, так наполнил его душевное видение, что он потерял из вида верность Божию и погрузился в самого себя, потерял стойкость веры и впал в жалкое состояние самосознания и самопоглощения.
Посмотрите на несчастного Иова, лежащего на куче навоза и пепла, поглощённого размышлениями о своих несчастьях. Душа его восстаёт против него самого, а он всё глубже и глубже погружается в уныние и отчаяние. У него уже нет более слов для описания своих бедствий. Плача, он внезапно встаёт: он хочет оправдать самого себя и с помощью торжественного заявления перед Иеговой, наконец, обелить себя от всех обвинений, воздвигаемых против него его друзьями.

Прежде всего Иов утверждает, что он принял твёрдое решение так охранять свои глаза, чтобы даже не смотреть на нечто такое, что могло бы ввести его в грех, и в этом отношении он обнаруживает познание одного из самых непременных условий хождения души в общении с Богом.
Господь Иисус явно занимает то же положение в законах Царства, которое Он изложил в Нагорной проповеди. Он говорил ученикам, что взгляд или желание считается пред Богом, как действительно совершённый грех.
“Какая же участь мне от Бога свыше?” (ст.2), говорит Иов, кроме бедствий и страданий (ст.3), словно я был человеком порочным и творил беззакония? “Не видел ли Он путей моих, и не считал ли всех моих шагов?” (ст.4).

Иов удалялся от суеты, пустоты и обольщения этого мира. Он уверен, что желания его сердца не следовали его очам, потому что, несмотря на всё, что он мог видеть вокруг, он отделён был для Бога и не прикасался к нечистому (ст.7). Он хотел, чтобы его взвесили на весах Самого Бога, чтобы во всех его делах была проверена его неизменность и чистота его цели (ст.6).

Слуги Иова находили в нём доброго хозяина. Когда они приходили к нему с мольбами, он всегда выслушивал их, вникал в их дело, помня, что ему придётся дать отчёт пред Богом в своих действиях по отношению к ним (ст.14). Он никогда не гордился своим положением, потому что знал, что хозяин и слуга равны пред Богом (ст.15).
Когда бедные обращались к нему за помощью, он всегда отвечал на их нужды. Он никогда не томил глаза вдовы (ст.16). Он никогда не был самолюбивым и никогда один не съедал куска своего (ст.17), помышляя о своих потребностях. Он никогда не говорил нуждающимся: “Иди с миром, грейся и питайся”, удерживая потребное для их тела (ст.19-20). Он никогда не угнетал сирот, не извлекал для себя преимуществ своей власти, чтобы подавлять или вредить тем, у кого нет помощников (ст.21). Если он согрешил в чём-то из этих вещей против своего ближнего, он был бы готов, чтобы рука отвалилась от локтя (ст.22)! Он всегда опасался суда Божия и жил в страхе перед Его святостью, потому что величие Его заставляло его опасаться совершить что-либо, что могло бы прогневать Его (ст.23).

Иов признаёт, что Бог споспешествовал ему в земных делах и умножал его состояние; но с искренним сердцем он мог сказать, что никогда не возлагал своего упования на золото и не был самоуверенным. Он никогда не превращал золото в предмет вожделений и никогда не радовался тому, что богатство его велико, и не прославлял своего состояния.

Иов мог сказать, что он оставался верным Иегове даже среди идолопоклонства окружавших его народов. Он смотрел на солнце, на красоту луны и звёздного неба, но сердце его никогда не испытывало тайных искушений поклоняться им. “...И целовали ли уста мои руку мою?” (ст.27). Нет, он не целовал своей руки в почтительном поклоне перед солнцем и луной. Это было бы беззаконием для него и отрицанием Небесного Бога Вседержителя (ст.28).

Иов мог свидетельствовать о том, что он был далёк от того, чтобы злорадствовать в своём сердце, когда враг его падал (ст.29). Он до того был свободен от духа мести и воздаяния, что уста его не грешили, произнося слова, которые могли побудить других сражаться ради него, хотя окружающие его говорили: “О, если бы мы от мяс его не насытились?” Он протестовал, когда они не могли удовлетвориться, пока не заставят врага страдать за враждебность к их другу (ст.31).
Короче, Иов утверждает, что в любом отношении его жизни он ходил праведно, в непорочности и искренности своего сердца. Он был великодушен в гостеприимстве, открывал дверь для странника (ст.32); был честен в исповедании преступлений, никогда не покрывал беззакония, как это свойственно людям (ст.33). Он был бесстрашен перед толпой, никогда не уклонялся от пути правды перед бесчестием и позором (ст.34); никогда не скрывался в собственном шатре, опасаясь открывать свои уста. Одним словом, он прожил свою жизнь честно пред Богом и пред людьми.
Около восьмидесяти раз встречается личное местоимение “я”, “мне”, “мой” в длинном исповедании Иова, и он завершает его словами: “Вот моё желание, чтобы Вседержитель отвечал мне...” (ст.35).
Иов готов был подписаться под каждым словом, которое он произнёс. Даже более того, если бы ему был предложен обвинительный документ, написанный его “соперником” (т.е. Самим Богом), то он, Иов, в сознании своей правоты, не мог бы допустить мысли, чтобы эта “обвинительная запись” доказала его виновность. Наоборот, она послужила бы свидетельством его невинности, восстановила бы его достоинство и честь, и он положил бы её на свои плечи и носил бы её, как венец (ст.35-36), с княжеским достоинством (ст.37), заявляя пред лицом его (соперника), что стопы его всегда находились на пути Господнем.
Но Иов желает сказать ещё одно слово: если есть кто-то, кто вопиял бы против него, если он присваивал себе что-либо и заставлял других страдать ради себя (ст.38-39), то “пусть вместо пшеницы вырастет волчец и вместо ячменя куколь. Слова Иова кончились” (ст.40).

Дух Божий не засвидетельствовал самооправдания Иова. Друзья его умолкли, но он не убедил их! Попытка его уяснить им свой собственный характер показалась им проявлением самоправедности, так что он навлёк на себя бесчестие и не прославил Бога.
Иов, несомненно, ходил с совестью, опасавшейся оскорбить Бога и человека; но настойчивые обвинения его друзей в сочетании с острыми физическими и душевными страданиями причинили ему острую боль и побудили его к самозащите, которая противна духу истинного изглаживания, очищения и прощения. Ни одно из чад Божиих не может безопасно оправдать свою собственную непорочность! Только один Бог может свидетельствовать о том, как душа смиренно отдаёт свой характер в Его руки.
Но язык самооправдания Иова свидетельствует о том, что он нуждался в очистительном огне. Он раскрывает аспект весьма деликатной жизни человеческого “я”, который может быть раскрыт после проявлений силы, плодотворного служения, потому что на каждой ступени духовного роста имеются свои искушения и опасности.
В горниле страданий душа подвергается самым крайним испытаниям, которые, как знает всевидящий Бог, она в состоянии перенести, так что в итоге обнаружатся сокровенные глубины её характера.
Иов подвержен был самым утончённым, изысканным страданиям. В горниле он обнаружил подчинение воле Божией и достойную веру в Его окончательное вмешательство, которые в равной степени прекрасны. Он обнаружил также чистую совесть и способность переносить страдания, которые тоже дивны. Но он обнаружил также то, что, по своему неведению он считал дар Божий чем-то более значительным, нежели воля Божия, и оказался в опасности присвоить себе ту силу, которую Бог дал ему, считая самого себя перед другими правым в собственных глазах.
Апостол Павел ходил в таком же тесном общении с Богом, как и Иов. Но он совершенно иначе говорил о себе, чем Иов, потому что пребывал в горниле страданий с первого часа познания Господа; да и в благодати Божией во Христе Иисусе он имел большее познание, чем Иов. Вот как он говорит сам о себе в 1Кор.4:4 : “...Хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь; судия же мне Господь”. Он мог со всей смелостью сказать о себе и такие слова: “Верно и всякого принятия достойно слово, что Христос Иисус пришёл в мир спасти грешников, из которых я первый” (1Тим.1:15).


Ко всему, что происходило между Иовом и его друзьями, прислушивался более молодой человек, по имени Елиуй. Прежде он не упоминался, возможно, потому что его считали слишком молодым, чтобы упоминать о нём. Тем не менее из слов его очевидно, что он обладал духовным различением, которое неведомо было старым мужам.
Как же медленно мы постигаем и усваиваем неоднократные заявления Писания о том, что Бог утаивает Свои секреты от мудрых и разумных и открывает их младенцам (Матф.11:25). Он избирает немощных, слабых, презираемых, отверженных “для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом” (1Кор.1:26-29).
Иосиф был наставлен Богом, Который провёл его через страдания к славе, от уз к престолу, тогда как старшие братья его так и остались пастухами в Гесеме.
Именно “малые” перешли через Иордан и вошли в землю обетованную, тогда как неверующие старейшины умерли в пустыне.
Давид избран был для того, чтобы быть помазанным царём Израиля и главой над своими старшими братьями, хотя они были более видными, чем он. Эта древняя история повторятся в молодом Елиуе, которого Бог избрал быть посланником к страдающему Иову.

Весьма приятно отметить скромность Елиуя и его такт во вступлении в мучительную дискуссию, к которой он прислушивался и которая происходила между старцами. Дальше написано, что “воспылал гнев его” против Иова и его друзей (ст.5). Факт этот объясняется позже его собственными словами относительно сдержанности Духа в нём, когда он готов был, как он сам заявляет, “воспылать”.
Иезекииль, касаясь подобных переживаний, говорит в накале духа, когда рука Господня сильным образом тяготила его. Подобный накал духа мог равным образом воспылать и в Елиуе против Иова и его друзей, потому что, прислушиваясь к дискуссии, он понял, что Иов всё более и более заботился скорее о том, чтобы оправдать свой собственный характер, нежели о любви и мудрости Божией в возложении Его руки на него.
Елиуй видел, что пожилые друзья так и не смогли найти ответ на жалобы Иова, не смогли объяснить ему целей Божиих, когда Бог поместил его в горнило, а потому они осуждали его без милосердия (ст.3). Елиуй сознаёт, что он оказался в весьма щекотливом положении для молодого человека. Как ему говорить к этим достойным мужам. Он держался в стороне, ожидая подходящего момента (ст.4). Если Дух Божий избрал его быть толкователем, он будет ожидать, пока Господь Сам не откроет для него пути. Но вот, наконец, возникла пауза. Друзья перестали отвечать Иову, замолк и Иов.
Понуждающая рука Божия почила на Елиуе, и он открыл свои уста. Вначале он умалил себя, заняв более низкое положение из-за своей молодости; признался, что удерживал себя, чтобы ему не говорить о том, что было в его душе, перед такими великими мужами. Но он осознаёт, что есть “дух в человеке” и что это “дыхание Вседержителя”, которое одно только даёт понимание (ст.8), а не положение и не возраст (ст.9). Поэтому он и решается высказаться. “Выслушайте меня! ( говорит он, ( хотя я ещё очень молод” (ст.10).
Подготовив таким образом почву, Елиуй далее говорит уже смело. Он молча ожидал и внимательно прислушивался к каждому слову старших мужей, доколе они “придумывали, что сказать”, беседуя с Иовом (ст.11). Но вот он увидел, что они потерпели поражение, убеждая его. Мужи эти были пожилыми и мудрыми, и он мог думать, что Сам Бог решил преодолеть Иова, чтобы друзья его не прославляли самих себя за собственную мудрость (ст.12-13). Иов не сказал ни слова непосредственно Елиую, а потому он, Елиуй, даже не попытался отвечать на всё, что Иов сказал, как это делали друзья его (ст.14).
Сказав это, Елиуй остановился в ожидании каких-либо слов одобрения от своей аудитории, но никакого ответа не последовало от изумлённых старейшин. “Испугались, не отвечают более; перестали говорить, ( восклицает он, ( и как я ждал, а они не говорят..., то и я отвечу с моей стороны” (ст.15-17). Нет, холодное молчание не должно превратить его в неверного Богу служителя, он вынужден выполнить свою “долю” в намерениях Божиих и не удерживать света, который был дарован ему.
Старцы вынуждены были искать, что сказать; и когда они с большим трудом находили что-то, оно оказывалось бессильным и неубедительным, а Елиуй, посланник Божий, был “полон речей”. Пребывающий в нём Дух вынуждал его говорить, изливая весть в его душу, так что он должен был говорить и находил в этом облегчение (ст.18-20). Хотя он отступал назад и хотя чувствовал то положение, в которое был поставлен, у него тем не менее не было выбора, а только необходимость сбросить бремя, лежавшее на его душе. Он готов просить о снисходительности, если не будет говорить с таким уважением, с каким он хотел бы говорить. И он не хотел бы польстить человеку, а только предупредить его, передав ему весть от Бога (ст.21). Он не знает, как льстить человеку, и, если ему будет оказана честь и его выслушают, он скажет дарованное ему, чтобы доказать свою верность. В противном случае пусть Творец устранит его!

С обходительностью обращается Елиуй к самому Иову и просит его прислушаться к его вести. Он открыл свои уста в послушании понуждающему его Духу, а потому будет говорить свободно, честно и искренне, будет говорить только то, что знает, не больше. Он обязан говорить с Иовом, потому что знает, что Дух Божий создал его и дыхание Вседержителя дало ему жизнь (ст.4). Если Иов может, пусть отвечает ему и ещё раз изложит ему своё дело (ст.5). Он, как и Иов, создан из праха, и Иову не следует опасаться его (ст.6-7). И так как Иов выразил желание иметь посредника между Богом и им, то в соответствии с этим его желанием Елиуй будет для него “вместо Бога” и будет рассуждать с ним об этом деле. Он попытается быть устами Божиими.

Елиуй очень быстро и кратко обобщает речь Иова и пользуется его словами с той целью, чтобы дать ему ясный ответ: Иов считает себя невинным, а Бог поступил с ним, как противник! Иов сказал, что в минувшие дни справедливость его была диадемой на его челе, но чувство правоты покинуло его. Может ли он, ограниченный человек, таким образом судить о столь бесконечном, как Иегова? Неужели он думает, что Бог будет отчитываться перед ним в Своих делах, как бы печально и ошибочно он не судил о Нём (ст.13)? Как же безрассудно восставать против Него, ( ведь никакие усилия человека не заставят Его говорить!
Елиуй явно находится под водительством Духа Божия в этом мудром разговоре с Иовом. Мгновенно и легко открывает Дух Божий Своим посланникам положение тех душ, к которым Он посылает их. Быстрое осознание сущности дела Елиуем составляет поразительный контраст с тщетными рассуждениями старцев, которые в поисках того, что сказать, изливали потоки слов, весьма далёких от подлинной нужды, и оказались безнадёжно слепыми по отношению к истинному диагнозу этого дела. Они раздражались, когда мудрость их ставилась под сомнение, проявляли самоуверенность в отношении своих познаний, твёрдость в применении своих теорий, пренебрежение в отношении всех принципов человечества в установлении сущности дела.
Елиуй проходит мимо всех второстепенных вопросов, игнорирует все теоретические дискуссии и в итоге говорит: “Итак, вы склоняетесь к тому, что, если Иов не виноват, то всё зло в Боге. Значит, если Иов кого-то порицал, он порицал Бога! Иов! Но где твоё чувство правды? Подумай только! Ты ставишь Господа в невозможное положение. Как твой Творец, Он не может уступить твоим требованиям. Для чего вступать в состязание с Ним? Он не может отчитываться перед тобой в Своих действиях. Зачем ставить Его в положение врага, самому занимая враждебное положение?”

Елиуй сказал, что ни мучительные страдания Иова, ни его усилия не могут заставить Иегову дать отчёт в Его действиях; но это не значит, что Бог вообще никогда не говорит. Горе в том, что люди не понимают того, что Он говорит, и не обращают точного внимания на Его голос. Они тупы для слышания и понимания его.
Елиуй объясняет Иову два различных метода, которыми Господь пользуется для наставления Своих детей, так сказать, двумя “классами в Своей школе”, чтобы учить их, как познавать Его и Его волю. Один из них ( прямое и непосредственное наставление Духа Святого в сердце; “если того не заметят, в другой раз: во сне, в ночном видении”, когда человек погружен в глубокий сон (ст.15), освободившись от земных обязанностей. Тогда благословенный Дух нежно раскрывает внутреннее ухо сердца, запечатлевает наставление Господа в нём, как печать оставляет своё изображение на расплавленном воске (ст.16).
Устами Елиуя Господь даёт Иову характеристику истинного наставления Духа Божия в противоположность видениям, описанным Елифазом. Контраст поразительный. Каким нежным является дело Духа Святого, когда Он мягко раскрывает внутреннее ухо и “запечатлевает Своё наставление” на восприимчивом сердце, как это будет обещано в последующие дни: “Вложу законы Мои в мысли их и напишу их на сердцах их...” (Евр.8:10; 10:16; Иер.31:33).
Каким же устрашающим является “видение”, описанное Елифазом! Страх и трепет охватили его, волосы от ужаса поднялись на его голове, когда “видение” проходило перед его глазами, и он слышал голос, нашептывавший ему утончённые сомнения относительно характера Божия.
Наш Господь Иисус явился совершенным образцом слуги с открытым ухом, ибо Он сказал Отцу Своему: “Каждое утро Он пробуждает, пробуждает ухо Моё, чтоб Я слушал, подобно учащимся” (Ис.50:4). Это нежное наставление, запечатлённое на сердце вечным Духом, называлось писателями древности “рассеянным познанием Бога” и отличало ступень, которая определяется, как “объединённый путь” общения с Ним в противоположность более ранней ступени, именуемой “просветительным путём”, когда свет подаётся скорее для души.
Молчаливое наставление Духа Святого, описанное Елиуем, возможно только для сердца, которое подлинно и всецело подчинено Богу и которое оказалось мягким и податливым, как воск, расплавленный огнём.
Всякая борьба под рукой Божией должна прекратиться, а волю свою необходимо снова привести в полную гармонию с Его волей, создавая ясную атмосферу между душой и Богом в обстановке ежедневных обязанностей.

Самоволие и гордость ( это две преобладающие черты падшего человека, унаследованные им от первого Адама.
Второй Адам, Господь с небес, совершил дело искупления на Голгофском кресте, но какое долготерпение необходимо проявить Ему по отношению к каждой душе, чтобы очевидным стало это благословенное дело и искупленные действительно уподобились образу Сына Божия.
Каким длительным является долготерпение Божие, пока будет взята для Искупителя цитадель воли человека! Однако Он ожидает и трудится над душой человека очень прилежно, прежде чем овладеет всем его существом и приведёт его к тому, что он с радостью будет исполнять простую верную и единственную волю Божию.
Желания сердца могут быть очищены силою драгоценной Крови Иисуса Христа, так что правильным выбором души может быть благодать истинного смирения. Но постоянно углубляющемуся делу Божию необходимо удалить от человека гордость и сделать его способным так отречься от себя, от своей душевной жизни и разделить преизобильную жизнь своего Господа, чтобы сохранить себя от погибели и опустошения и, таким образом, не стать перед судом.

Елиуй описывает и другой путь, посредством которого Бог говорит со Своими детьми, когда душа, уже наученная Богом в своём сердце, помещается в школу страданий и “вразумляется болезнью” (“Под речью Божией следует понимать дело. Он объясняет только Свои замыслы, помещая душу в горнило” ( Гийон).
Слова Елиуя подтверждают веру Иова, который был убеждён, что страдания его происходят от руки Божией. И Елиуй говорит, что именно Господь говорит с вразумляемым болезнью, так что душа его приближается к могиле.
Слово “вразумляется” означает здесь буквально “убеждается”, хотя едва ли не во всех местах Писания оно означает “наставлять” или “обучать”, как родители наставляют и обучают своих детей (1Кор.11:32; 2Кор.6:9; Евр.12:6-7; Отк.3:19).
Душа в школе страданий убеждается (наставляется) сильной болью. Каким глубоким оказывается убеждение, которое выжигается огнём премудрого Бога!
Чтобы “отвести” человека от какого-либо предприятия или планов, Господь отвращает его от его дела, полагает на него Свою руку, лишает его всякой плотской энергии и силы, так что он теряет желание есть хлеб и “любимую пищу” (ст.20). Внешний человек его опустошается, “плоть на нём пропадает, так что её не видно”, и обнажаются кости его ( телесный состав земного шатра (ст.21). Душа его изливается до того, что он оказывается на краю могилы, жизнь его под угрозой; ангел смерти, губитель, которому поручено закончить жизнь человека на земле, как пишет Фоссе, ожидает только разрешения проявить свою силу, потому что у Господа Иисуса Христа ключи смерти, и никто не может пройти через ворота смерти без воли Божией, без Его разрешения.
Слуга Божий оказывается лицом к лицу с вечностью. “Дело”, от которого он был удержан, исчезает в сумерках и мгле прошлого. Подчинение Богу подвергается испытаниям в дни силы. Подлинно ли он предпочитает волю Божию делу Его? Подлинно ли он хочет оказаться сокрушённым сосудом, чтобы обнаружилось превосходство силы Божией? Будет ли он прославлять Бога в своих немощах, чтобы сила Его обитала в нём?
Блаженны те души, которые способны ответить: “С радостью, Господи!” “И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова”, ( говорит ап. Павел (2Кор.12:9). Как блаженны те души, которые таким образом смотрят и видят, что Бог всё во всём!
Можно думать, что описанный Елиуем образ наставлений Божиих в школе страданий необходимо дополнить деталями опыта каждой отдельной души. Но образ в основном верен. Он предлагает простой урок, которому учит всеведущий Бог страданиями, как и непосредственным наставлением в сердце с помощью Своего Духа, общаясь с каждым сообразно его характеру и нуждам, ( так что из горнила появляется более прекрасный сосуд!
Без сомнения, в каждой душе имеются глубины, которых можно достичь только в школе страданий. И те, кто отступает от следования своему Господу и не научается послушанию даже в школе страдания, так и останутся незрелыми, не получив блага в сфере богатейшего и глубочайшего наставления Божия.
Нам не следует также забывать, что описанный Елиуем образ может выполниться в духовном смысле даже посреди дела, доверенного служителю Божию. Одновременно заметим, что вполне возможно и внутреннее, духовное лишение силы и мощи, потеря острой жажды духовного хлеба, излияние души вплоть до смерти, удаление от дела, от земных интересов в той их сфере, которая известна только Богу. Однако Бог хочет, чтобы любым путём был изучен урок, предлагаемый горнилом.
Слуга Божий должен научиться радоваться подчинению воле Божией более, чем служению Богу, и прославлять Его в немощи. Это непременное условие познания Божественной силы, которая достигает полного развития своей мощи.
Да, верный слуга Божий должен добровольно страдать ради того, чтобы быть пригодным к служению другим, как и написано, что Сам Господь Иисус Христос в славе, как наш Первосвященник, тоже соприкоснулся с чувством человеческой немощи, потому что на земле Он во всех отношениях пережил всё то, что переживают те, которых Он пришёл спасти (Евр.2:17-18; 5:8-10).


Елиуй описал состояние души в школе страданий, которая подошла к вратам смерти. Порою эти врата открыты, и страдающий приходит к более высокому служению, не увидев даже смерти, потому что смерть поглощена победой, как и смертность поглощается жизнью. Некоторые смотрят за пределы этих ворот, но их отправляют обратно к их служению на земле во свете лица Победителя.
Елиуй говорит Иову: “Если имеешь что сказать, отвечай... Если же нет, то слушай меня...” (ст.32-33). Эта мысль в оригинале является весьма глубокой. Чадо Божие часто не разумеет языка, которым Отец его обращается к нему. Он постиг наставление Духа в сердце, но вот теперь он нуждается в истолкователе ( человеке, наученном Богом толковать язык горнила.
Слово “истолкователь” взаимозаменяется словом “посланник”, как следует из Ис.44:26. Истолкователь, следовательно, является посланником Царя царей к тем, которые знают, как соединяться с Царём и как говорить с Ним. Он избран Им, чтобы передавать Его весть и говорить с властью во имя Его.
Елиуй говорит, что такой истолкователь является сосудом избранным, одним из тысячи. Такие люди весьма редки, потому что немногие соглашаются на необходимое обучение в школе страданий и в печи, раскалённой огнём в семь раз сильнее обычного; эта школа развивает в душе ту чувствительную интуицию ума Божия и то соприкосновение с Духом Его, которое необходимо для такого дела.
Друзья Иова могли находить слова ответа лишь в запасе собственного познания и красивым языком рассуждать о том, что они думают о Боге; но они никак не могли понять положения Иова, не могли истолковать ему целей Божиих в помещении его в горнило страданий.
“Если есть у него ангел-наставник, один из тысячи, чтобы показать человеку прямой путь его...” (ст.23). Елиуй ясно показал Иову, что правильно и что ему следует делать: нужно скорее положить конец поискам в своём собственном сердце самоутешения, в котором он по неведению согрешил против Господа; нужно взять обратно неверные суждения о Боге;, а именно: то, что Иов полагал, будто Бог поступает со Своим слугой, как с врагом. Должны наконец окончиться терзания под рукой Его. Ведь если он не прекратит свою борьбу, если не успокоится в верности Божией, у него не окажется надежды на свет от Него на своём пути.

Часто говорится, что в Ветхом Завете содержится ядро Нового.
Искупление и умилостивление, о котором говорит Елиуй, несомненно есть то же искупление, которое так дерзновенно провозглашал ап. Павел, удостоившийся дивного духовного видения. Он видел, что жертва Христова началась далеко в минувших веках, задолго до её свершения, и заявлял, что Он отдал Себя в жертву умилостивления за всех; но об этом необходимо было свидетельствовать в своё время.
Елиуй, возможно, и не сознавал всей пророческой важности благовестия. Апостол Пётр говорит нам об изысканиях и исследованиях “пророков, которые предсказывали о назначенной нам благодати, исследуя, на которое и на какое время указывал сущий в них Дух Христов, когда Он предвозвещал Христовы страдания...” (1Пет.1:10-11). Эти слова ап. Петра свидетельствуют нам о том, что Дух Христов был и на Елиуе, когда он благовествовал страдающему Иову об освобождении через умилостивление. Итак, в этой древнейшей из книг мы находим зародыш явленного впоследствии Евангелия, предвосхищение вести о Кресте.
Елиуй был истинным посланником Божиим к Иову. Без лишних слов он толкует ему его подлинное положение и предлагает ему весть к жизни.
Бог переводил Иова в другой класс в Своей школе, от ступени наставления в сердце на ступень горнила. Он увлёк его от дела, которое Иов любил, чтобы спасти его от духовной гордости и чтобы ничто в его жизни не привело к погибели, не окончилось гибелью, не погибло в судах Его.
Бог низвёл его с его высокого места, чтобы он мог познать самого себя, свою зависимость от Него в любом движении жизни. А теперь, в этот чрезвычайный момент, пусть он займёт правильное отношение к Господу, пусть перестанет думать о себе и больше не размышляет о собственной непорочности, но пусть обратится к своему Искупителю.
Иов верил, что Искупитель его жив, и он, Иов, увидит Его в день Его явления. Но ныне ему необходимо увидеть Его как жертву умилостивления, как Того, Кто милостив к нему и избавит его от преисподней, только не в силу непорочности Иова, а в силу Его пролитой Крови как цены, уплаченной за искупление падшего человека.
“Я нашёл умилостивление” такова теперь весть Божия к Иову, предвосхищающая слово о Кресте, проповедуемое ап. Павлом: “Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас спасаемых ( сила Божия” (1Кор.1:18).
Волей Божией Иов оказался в горниле беспримерных страданий. В муках его страданий ему открылся тот аспект жизни собственного “я”, которого он не видел во дни своего преуспевания и силы. Поворотный момент его искупления должен поэтому наступить для него в новом усвоении умилостивления ( смерти Сына Божия.
Посредством этой искупительной жертвы к страдающей оставленной душе текут благодать, милосердие, мир, потому что сказано всемогущее слово: “Бог умилосердится над ним и скажет: Я нашёл умилостивление”.

За всемогущим словом об освобождении через умилостивление последовало насаждение новой жизни во Христе Иисусе, сладкой и свежей как жизнь младенца.
В другой части Ветхого Завета в живом предметном уроке мы имеем соответствующее место для этой вести Елиуя Иову.
Нееману повелено было семь раз окунуться в воды Иордана, и только после этого обновилось его тело, “как тело малого ребёнка” (4Цар. 5:14). Умилостивление, которое было возвещено Иову, и воды Иордана, в которые Нееману велено было окунуться, ( это прообраз смерти на Голгофском кресте, и в каждом случае результат послушания один и тот же.
Иову возвещено было объективное дело Христа для его избавления; если мы поймём, что верою мы подлинно одно со Христом на Его кресте, то в очах Божиих мы умерли с Ним.
Субъективный аспект смерти Христовой более очевиден в истории Неемана, потому что ему велено было окунуться в Иордан семь раз, прежде чем тело его приобрело подобие с телом малого ребёнка. Число “семь” выражает здесь просто тот урок, в котором мы нуждаемся, в силу которого нам нужно отправиться к Иордану, прежде чем мы потеряем гордость жизни в познании и силе и объединимся с теми малыми, которые являются величайшими в Царстве Небесном.
Бесспорно, продолженный путь страданий Иова должен был означать для него весьма реальное прохождение через воды Иордана. Он был подлинно великим мужем. Как бы он мог превратиться в ребёнка, если бы занимал место главного и возглавлял, как царь, своё войско?

Иов во дни своего общения с Богом знал, что значит взывать к Нему и получать советы, но в огненных испытаниях он вошёл в жизнь детского общения в Богом Отцом; эта жизнь неизвестна была ему прежде.
Находясь в страдании Иов оглянулся назад в прошлое и вспомнил, как он общался с Богом в своём шатре. Но теперь в более обильной и полной жизни, к которой Бог призвал его, ему надлежало получить доступ к Нему в Его святилище, смотреть с радостью в Его лицо и знать, что он может просить у Него, что ни пожелает.
Бог восстановит в нём ещё раз уверенность в праведности пред Ним, Иов будет принят в Возлюбленном в Искупителе, Который искупил его Своей собственной Кровью.

Иов, сознавая непорочность своего сердца пред Богом, негодовал, когда слышал от своих друзей обвинения в преступлениях. “Скажите мне, где я ошибался? ( восклицал он, ( Если я согрешил, почему бы не простить меня?” ( умолял он Бога.
Не могущий исповедать какое-то определённое обвинение, выдвигаемое против него Елифазом, он мог только сказать, что не отступал от Бога, а потому закончил дискуссию с друзьями, сказав, что сердце его не обвиняет его за какой-либо из его дней. До самой смерти он не откажется от своей непорочности, будет твёрдо держаться за свою праведность и не отступит от неё.
В начале истории огненных страданий Иова, как мы видели, он был интенсивно чувствителен к любой возможности огорчить Господа. Всем сердцем он “удалялся от зла” и приносил Богу даже жертвы за грехи неведения своих детей. Поэтому он никак не мог понять действий Божиих по отношению к нему: почему он, справедливый и преданный Богу человек, помещён в такое горнило страданий. Проблески света порою падали в его душу, и в нём появлялась мысль о золоте, помещённом в огонь для очищения от примесей; а потому его последние слова, обращённые к друзьям, свидетельствовали о том, что во всех событиях он хранил уверенность в своей непорочности пред Богом и решил держаться этой уверенности до конца.
Наученный Духом истолкователь Елиуй показал, что он понял действия Божии по отношению к Иову, но не пытается сражаться с его настойчивостью в непорочности, как делали другие. Он только говорит ему, что душа, которая научилась познавать самую себя в школе страданий и обратилась в крайнем отчаянии к Искупителю в час своей нужды, выйдет не только с обновлённым духом, как малое дитя, но и с новой свежестью жизни в небесной молодости, с новой силой в молитве и в радостном познании лица Божия, с новой уверенностью в праведности в единстве с Праведным, и с новым отношением ко греху и честным исповеданием его.
С невыразимым облегчением детоподобный дух может узнавать характер своего Отца в Его отношении к избранным Его и понимать, что у Него нет более необходимости защищать Своё свидетельство о Его освобождающей силе, не опасаясь быть откровенным, когда что-то плохо, но искренне сказать людям: “Грешил я..., и не воздано мне” (ст.27).
Да, избавленный ликует пред людьми, когда оглядывается на милостивое обращение с ним Бога, потому что видит, как он избавлен от преисподней, а потому с новой надеждой восклицает: “Жизнь моя видит свет” (ст.28).

Елиуй объясняет Иову, что Бог говорит с человеком раз, два раза. Он описал также два метода Его наставления Его детям. Но при этом он пояснил, что Бог совершает все эти вещи два или три раза с человеком, чтобы просветить его светом жизни.
Разве это не один из проблесков света, который столь дивным образом обнаруживает внутреннюю гармонию Священного Писания?
“Три дня”, которые столь часто упоминаются в различных местах Писания, рассматриваются обычно как прообраз смерти и воскресения Христа, потому что Он Сам сказал: “...Как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи” (Матф.12:40).
Означают ли слова Елиуя, что Бог трудится “дважды” для того, чтобы приводить души в общение со Христом в смерти Его, и “трижды” в “воскресении”, прежде чем они постигнут преизобильную жизнь в единстве с воскресшим Господом?
Во всяком случае, цель терпеливого труда Божия определяется как освобождение души от преисподней (Ис.38:17), а жизни от наказания мечом.
Елиуй снова и снова говорит о душе и о жизни и постоянно сочетает душу с преисподней.
Весьма важно при этом различать вещи, которые отличаются друг от друга. Когда Писание говорит о душе, это не значит, что оно говорит о духе. Ап. Павел говорит о троякой природе человека ( о его духе, душе и теле и объясняет различие между душой и духом. В 1Кор.15:45-46 он пишет, что “первый человек Адам стал душою живущею, а последний Адам есть дух животворящий”.
Сказано также, что Слово Божие в своих действиях производит разделение между душою и духом, проникая до разделения составов и мозгов внутреннего естества человека.
Говоря о пшеничном зерне, которое падает в землю, чтобы умереть, Господь Иисус сказал: “Любящий душу свою погубит её, а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит её в жизнь вечную” (Ин.12:25).
Душевная жизнь ( это жизнь, которую мы наследуем от первого Адама; это падшая жизнь нашей греховной природы. Второй Адам ( Господь с неба ( оживляет дух и приводит его в единство с Собою, как дарующий жизнь Дух. Пребывая во святилище духа, Господь, наш Творец, производит разделение между душой и духом по слову Бога, Который разоблачает душевную жизнь в её истинном свете; Он показывает, что от неё следует отречься и её надлежит предать смерти на Кресте, где она постоянно заменяется вечной жизнью в единстве с воскресшим Господом.
Эти новозаветные места проливают яркий свет на благовестие Елиуя Иову в этой частной точке его духовной истории.
Непорочность сердца Иова вне всяких сомнений. Он познал общение с Богом, и Дух Божий пребывал в нём и даровал ему жизнь. И в горниле постигших его страданий разделяется душа с духом, пока душевная жизнь в сочетании с его служением Богу не будет обнаружена, не раскроется в самозащите, от которой необходимо освободиться в решающий момент страданий и скорбей.
После дивного, дарованного Богом, толкования пути Божия в наставлении Его детей Елиуй советует Иову хорошо запечатлеть ниспосланную ему весть (ст.31) и умоляет его высказаться, потому что он действительно знает и желает “оправдать” его или помочь ему понять пути Божии по отношению к нему (ст.32).


Елиуй ожидал какого-либо ответа от Иова, но напрасно, Иов молчит. Тогда он обращается к мудрым, не к Иову и не к друзьям его, у которых не хватает мудрости (см.32:8-12,15-16; 33:33), а к стоящим вокруг слушателям. Елиуй взывает к ним, как к мужам рассудительным, которые обладают познанием (ст.2), чтобы они прислушались к тому, что он имеет сказать им, “ибо ухо разбирает слова, как гортань различает вкус в пище” (ст.3).
Оставив Иова без внимания в знак неодобрения, Елиуй просит мудрых исследовать вместе с ним это дело, потому что Иов не хочет признать, что правильно; он сказал: “Я прав, но Бог лишил меня суда”. Елиуй предлагает: “Установим между собою рассуждение, и распознаем, что хорошо” (ст.4). Он говорит так, продолжая рассуждать над отношением Иова к Елиую и речью патриарха пред лицом его.
Сам Елиуй явно оказался под руководством Божиим в этой точке истории. Толкуя пути Божии, провозглашая освобождение страдающему Иову, он явно находится под властью вечного Духа, говоря со сдержанной скромностью и тактичной сердечностью. Но когда он излил своё сердце и не последовало ответа, его личная чувствительность, кажется, была задета, а потому он думает, что Иов своим молчанием глумится над ним; вот он и восклицает: “Есть ли такой человек, как Иов, который пьёт глумление, как воду?” (ст.7).
Посланник Божий нуждается в терпении так же, как и в провозглашении вести от Бога! Елиуй до того был уверен, что обладает светом Духа относительно пути Иова, что, вероятно, он ожидал немедленного результата в ответ на всё, что он сказал ему. Но почему же он не предоставил возможности словам совершить свой путь? Почему не сообразил соотношение вещей, не вспомнил отношения Иова к старцам? Почему Елиуй ожидал, что Иов так быстро согласится с ним, будучи уверен, что слова его отвечают на нужду Иова? Бог допустил уничижение Иова, но Елиую не следовало прибавлять ни на йоту к его уничижению!
Елиуй был глубоко наставлен в путях Божиих, но его нетерпение предполагает вопрос и к нему: прошел ли он сам лично через школу страданий, которую так живо изобразил Иову? По мере роста душа становится способной быстро различать духовные вещи, потому что свет легко опережает опыт, но отсутствие соответствующей жизненной силы обнаруживает себя в определённые критические моменты, как это случилось и самим Елиуем, когда он подвергся испытанию молчанием Иова.
При общении с людьми как часто мы сами терпим то поражение, которое потерпел Елиуй! Если душа сразу уступает предлагаемому нами благовестию, мы тут же исполняемся радости. Но если она по сдержанности своего темперамента или интенсивности чувств становится безмолвной, мы вдруг теряем терпение, относим её молчание на счёт каких-то скверных причин, теряем связь с нежными действиями Духа Святого и, наконец, оставляем душу без всякой помощи, повергая её в ещё более глубокое отчаяние.
Елиуй произнёс весть от Бога; но затем когда Иов молчал излил множество слов из собственной души, чтобы подчеркнуть дарованную ему благую весть, вместо того, чтобы спокойно предоставить слово Богу, Который всегда бодрствует над Своим Словом, чтобы исполнить его.
И мы делаем то же самое сегодня в деле Божием! Мы сотрудничаем с Господом до определённого момента, осторожно и не торопясь, завися от Него в каждом слове, а Дух Святой свидетельствует, удерживая внимание слушателей. Но чтобы нам не терпеть поражения, надо уметь различать те моменты, когда нам предлагается от Бога благовестие, и не прибавлять к нему множество слов из своей собственной души (что именно многие и делают), чтобы объяснить или выжать до конца, до отказа смысл вести Божией.

Итак, вполне очевидно различие между Елиуем-истолкователем и Елиуем-человеком. Елиуя как будто ранило настойчивое молчание Иова и его друзей. В своей обиженности он перестаёт говорить по поручению Бога, теряет своё спокойное самообладание и начинает обвинять Иова, как это делали и старцы ( его друзья.
Елиуй сожалеет, что Иов настаивает, полагая, что рана его неисцелима (ст.6). Вероятно, он с презрением отверг все усилия помочь ему! Если сам он и не совершил преступлений, то вступил “в сообщество с делающими беззаконие” и ходил “с людьми нечестивыми” (ст.8). “Потому что он сказал, ( говорит Елиуй, ( нет пользы для человека в благоугождении Богу” (ст.9).
А Иов не сказал ни слова относительно себя самого. И те слова, которые цитирует Елиуй, это слова, которыми Иов пользовался описательным образом для определения нечестивых по отношению к Вседержителю (Иов.21:15).
Елиуй снова впадает в чувствительное самосознание, которое снижает его духовное видение и силу. Тактичность его исчезает; исчезает и равновесие духа, тонкая обходительность и даже его чувство точной истины и справедливости, когда он цитирует Иова.
Елиуй продолжает поучать мудрости пожилых людей, друзей Иова, применяя ту же линию доказательств, к которым прибегали и они в самом начале.
Бог так велик и так свят, что у Него не может быть неправды (ст.10). “Он по делам человека поступает с ним” (ст.11). Суд Его абсолютно праведен (ст.12). Он является суверенным Господом всего мира (ст.13). Он может лишить каждого его дыхания и опять обратить в прах (ст.14-15). А потому могут ли люди осуждать столь справедливого и могущественного (ст.17)? Едва ли можно сказать земному царю: “ты ( нечестивец”, тем более этого нельзя сказать о Том, Кто “не смотрит и на лица князей и не предпочитает богатого бедному” (ст.18-19).
Все они являются делом рук Его и умирают в тот момент, когда кажутся сильными (ст.20). Очи Его видят все пути человеческие, и никто не может скрыться от Него (ст.21-22). “Он сокрушает сильных без исследования, и поставляет других на их места; потому что Он делает известными дела их...” (ст.24-25). Он поражает их на виду у других за то, что они отвратились от следования за Ним и заставляют бедных вопиять к Нему (ст.26-28). “Дарует ли Он тишину, кто может возмутить?” И если Ему угодно скрыть лицо Своё, не окажется никого, кто мог бы удержать Его (ст.29). Он поступает так же с народами, как и с отдельным человеком, потому что является Господом всей земли и не попустит нечестивому управлять “к соблазну народа” (ст.30).
Конечно, продолжает Елиуй, единственно правильное отношение к такому Богу ( смиренное подчинение Его наказанию с исповеданием: “Я потерпел, больше не буду грешить. А чего я не знаю, Ты научи меня; и если я сделал беззаконие, больше не буду” (ст.31-32). По его ли, Иова, рассуждению Бог должен воздавать? И самому Иову надлежит совершить этот выбор, а не Елиую. Если бы только Иов заговорил (ст.32)! Каждый мудрый человек, слушая его, согласится с тем, что Иов говорил прежде без всякого познания и мудрости (ст.34-35).
Иов продолжает молчать, а Елиуй теряет терпение. Так как Иов отнёсся с молчаливым презрением ко всем усилиям помочь ему, то Елиуй мог только сказать: “Я желал бы, чтобы Иов вполне был испытан... Он ко греху своему прибавит отступление” (ст.36-37).

Елиуй продолжает обращаться к молчащему Иову и пытается опровергнуть те слова, которыми, как он полагает, Иов высказался относительно пользы служения Богу. Но ведь Иов никогда не помышлял ни о “преимуществах”, ни о “пользе” от служения Иегове, и он теперь не хочет раскрыть уст своих, чтобы Елиуй не почёл себя правым, а потому он попускает ему произнести поток слов против воображаемого противника, которого Елиуй представил себе. Слова Елиуя, обращённые к страдающему Иову, приобретают жестокий тон, ибо он перестаёт говорить с почтением и уважением, которые приличны его молодости.
“Считаешь ли ты справедливым, что сказал: я правее Бога?” (ст.2), говорит Елиуй. “Я отвечу тебе и твоим друзьям с тобою: взгляни на небо и смотри; воззри на облака, они выше тебя. Если ты грешишь, что делаешь ты Ему”, обитающему на небесах (ст.4-6)?
Великий Бог на небесах, оскорбляется ли Он или извлекает пользу от дел человека (ст.7)? Люди могут терпеть урон от порочности и зла других, могут извлекать также пользу и прибыли из правильных действий других, но не Бог (ст.8).
Елиуй, к несчастью, помышляет о человеческом самолюбии по отношению к делам Божиим. Когда люди в горе и под гнётом, они взывают о помощи (ст.9). Но они не ищут Бога в обыденной жизни и не желают знать Его, хотя Он, Творец их, и подаёт им песни в ночи, песни избавления в ночи их страданий (ст.10). Да, Он сотворил человека и желает наставлять его более, нежели птиц небесных (ст.11).
Совершенно верно, что люди взывают, но Бог не отвечает по причине их гордости и суетности (ст.12-13).
Итак, дело Иова всё ещё пред Ним (ст.14). Пусть же он ожидает благоволения Божия. Бог не посещал Иова во гневе, и он не познал Его “во всей строгости” (ст.15), а потому Елиуй утверждает, что Иов “открыл легкомысленно уста свои и безрассудно расточал слова” (ст.16).


В этот момент снова происходит перемена в словах Елиуя. Он опять начинает говорить мягко и с обходительностью: “Подожди меня немного, и я покажу тебе, что я имею ещё сказать за Бога”.
Убедился ли он, что говорил от себя лично, а потому перестал толковать дела Божии Иову и начал сам от себя нападать на него? Ему неприлично было таким образом обращаться к старцам и касаться непосредственно всего того, что он видел неверного и ошибочного, да и не ему подобало обращаться с этой вестью Божией к ним.
Бог мог употребить его для того, чтобы пролить свет на путь Иова, доколе он сохранял скромную манеру вести себя и не переступал пределов обходительности и любви. Но когда начала подкрадываться тонкая самочувствительность, как “муха к маслу”, его вдруг ранило молчаливое восприятие подаваемой им вести, и он потерял соприкосновение с благословенным Духом Божиим.
Более того, пока Елиуй говорил как орудие Божие, как уста Его, “вместо Бога”, все слова его направлялись Духом. Когда же он изменил своё отношение и начал говорить, потому что “имел что ещё сказать за Бога”, он потерял замечательную силу Божию, которая покоилась на нём.
Это изменение точки зрения является роковым для всех, кто стремится быть верным служителем Божиим. Когда кто-то говорит “за Бога”, предполагается, что слушатель оказывается в положении антагониста, которого следует привлечь на сторону Бога каким-то особым благовестием. Фактически же служитель должен быть только устами Божиими. Он отдает Богу свои уста, чтобы Бог мог воспользоваться ими, и таким образом он входит в непосредственное общение с Ним. Он приобретает контакт с Богом посредством отдачи Ему своих уст.
Елиуй опять входит в правильное отношение к страданиям Иова и возвращается в положение истолкователя, говорящего вместо Бога, поэтому такая поразительная перемена в его тоне и языке. Рука Божия опять на нём, и поэтому он говорит: “Воздам Создателю моему справедливость” (ст.3).
Многое из того, что теперь говорит Елиуй, является продолжением откровения его первого благовестия о двух классах наставлений в школе Божией для обучения и воспитания Его детей. Он хочет извлечь свои знания “издалека”, и “совершенный в познаниях” рядом с Иовом, он поможет ему понять, что слова его истинны и верны (ст.4).

Елиуй рассуждает теперь с правильных позиций, когда говорит Иову, что, хотя Господь и всемогущ, Он тем не менее не презирает никого из самых слабых Своих детей. Он знает “состав их”, помнит, что они персть. Он страдает вместе с ними во всех их скорбях. Сила Его любящего сердца по отношению к ним сообщает Ему способность видеть, что они страдают ради своих вечных приобретений, и Он “воздаёт должное угнетённым” (ст.6), достигнув цели Своей любви.
“Он не отвращает очей Своих от праведников, но с царями навсегда посаждает их на престоле” (ст.7).
Весть Елиуя дивным образом согласуется с Писанием Нового Завета, которое раскрывает чудные цели Божии для искупленных, избранных для того, чтобы быть царями и священниками пред Ним во Христе Иисусе, Господе нашем. Всё это верно в отношении страдающих и скорбящих, потому что написано, что если они страдают с Ним, то с Ним и царствовать будут (2Тим.2:12). Так Господь поднимает страдающего с навозной кучи и посаждает его с царями. В намерениях Своей любви Он уже посадил праведных, тех, которые пребывают в тесном общении с Праведником, посадил на престоле победы вместе с их Господом. Он, сильный крепостью сердца, терпеливо готовит их к будущему призванию, и поэтому помещает их в горнило, чтобы они могли приготовиться для высокого небесного призвания. Он призывает научиться побеждать, как и Господь их победил и сел с Отцом Своим на престоле Его (Отк.3:21).

Елиуй описывает здесь другой аспект наставлений страданиями. В первом случае слуга Божий повержен был на свою постель, чтобы изучить тот урок, который постигаешь в страданиях, в сильных мучениях. Он показан здесь в оковах и узах бедствия.
Царственная душа в оковах учится переносить и повиноваться, чтобы быть способной потом царствовать. Елиуй говорит здесь о душе, которая оказалась в оковах и узах бедствия; они постигли её внезапно и непредвиденно.
“Он указывает им на дела их”: Господь, “сильный крепостью сердца”, проливает свой свет на служение в прошлом и легко указывает, где слуга Его совершил “преступление”, ходя без Его повелений или поступая гордо (ст.9), критикуя или сурово осуждая других, полагаясь на собственные способности, уповая на свои познания или считая себя очень нужным для Бога. Поэтому верный Господь “открывает ухо” Своих детей для наставления, чтобы они научились у Него.

Бог увлекает служителей Своих от дела их, чтобы просеять и испытать их. “Он указывает им на дела их”, чтобы они отстали от нечестия. Он осуждает, чтобы освобождать; наказывает, чтобы благословлять; ранит, чтобы исцелять.
Верный Господь открывает грех в его истинном свете. Всякая тень гордости называется беззаконием, и всякое “преступление” нуждается в “возвращении” к Богу за прощением и очищением, как и в первые дни, когда душа искала Его.
Свободный выбор души проявляется в этом “если”. Если дети Его повинуются Его наставлениям и изберут служение только Ему одному, не ища ничего более, кроме Его воли, чтобы угодить Ему, то пути их вновь окажутся благополучными, и они опять достигнут успеха. Они ещё раз убедятся, что заповеди Его не тяжки, пути Его приятны и все стези Его ( мир.
Но если они не повинуются Ему, то душа отвратится от света, даже когда ухо было открыто для наставлений Господних и Он предложил им Свои наставления. Если же они не повинуются Ему, верный Бог вынужден будет воспользоваться мечом в более остром обращении с ними. И если ( о, это страшное если! ( чадо Божие не сможет прислушаться к Его верным наставлениям, концом его окажется потеря жизни: оно будет спасено как бы из огня.
Елиуй пытается утешить Иова, напоминая ему, что нечестивые не вопиют в своём сердце к Богу о помощи, когда они в оковах бедствий, но ещё более гневаются (ст.13), а потому вопли его к Богу только доказывают, что он знает, куда следует обращаться во время скорби. Разве Иов не знал, что Бог спасает бедного от беды его и в угнетении открывает его ухо (ст.15)?
Иов вопиял к Богу об освобождении, и Бог отвечал ему, оставляя его в горниле, потому что только огонь поможет ему освободиться.

Душа в горниле склонна думать, что Господь не обращает внимания на её скорбь и вопль, тогда как на самом деле она не способна различать Его молчаливых действий. Он выводит её из её несчастий так мягко и нежно, что она едва ли в состоянии сознавать то, что Он делает. Он освобождает скорбящего скорбями, и в несчастиях ухо открыто, чтобы слышать даже самый тихий шёпот Господа. Она не знает, что она “пленяется”, т.е. молчаливо выводится из своего скованного положения на простор, где уже нет “стеснённых обстоятельств”, нет узости видения, нет ограниченности сердца, нет недостатка в духовной пище (ст.16), потому что “поставляемое на стол твой было бы наполнено туком” Его дома, и Он прострёт стол пред освобождёнными Своими в непосредственном присутствии врагов.

Елиуй подчёркивает Иову, что он слишком много думает о суде над беззаконными. Пусть сами они думают о себе, а ему необходимо остерегаться, чтобы не потерять своего правильного положения пред Богом и не уйти в сторону от острого, осторожного отношения ко греху, потому что “большой выкуп не спасёт его”. Все богатства ( будь то материальные или духовные ( бессильны спасти его от несчастья (ст.19), и даже ночь могилы (ст.20). Только Господь может вывести его на простор.
“Да не поразит тебя гнев Божий наказанием!” Такова опасность, угрожающая каждому служителю Божию. Прежде всего самоудовлетворённость. Когда человек чего-либо лишается, душа учится приближаться к удовлетворению в Господе, и тогда она не должна терять зависимости от Него, положившись на удовлетворение, которое Он дарует.
Обратим внимание на серьезное предостережение, что и “большой выкуп” может оказаться ловушкой для нас. Создаётся впечатление, что мы в какой-либо момент можем охватить только один какой-то аспект огромной важности жертвы Христовой и великой святости Божией. Тогда мы ходим в определённой степени послушания Богу, но не в полноте благодати Божией. И ценность пролитой крови Сына Его усваивается нами тоже не во всей полноте, и тогда мы перестаём строго относиться ко греху или непослушанию в нашем повседневном хождении.

Иов повёл себя гордо в своей самозащите, и это рассматривается как беззаконие.
“Берегись, не склоняйся к нечестию”, говорит Елиуй. Иов! Ты предпочёл его страданию; ты предпочёл более защищаться, нежели молчать и переносить; ты предпочёл взять своё дело в свои собственные руки!
На каждом шагу веры душа оказывается перед выбором, и всегда существует возможность выбрать более лёгкий путь, нежели путь страданий. Елиуй говорит о необходимости стоять на страже очей. Лучше без колебаний избрать правильный путь, не глядя на другой, хотя он может казаться законным. Многие могут считать, что этот выбор ( лёгкое дело; но если оказаться в таком горниле, в каком находился Иов, что тогда.
“Кто такой, как Он, наставник?” восклицает Елиуй, когда он таким образом повествует о терпеливом обращении Бога с Его детьми, Бога, Который проявляет Свою могущественную и сильную любовь к ним. С какой нежностью Он указывает на их дела, открывает их внутреннее ухо для понимания Его наставлений, освобождает их от оков их скорбей и ласково выводит их на простор, где уже нет затруднений.
О, “помни о том, чтобы превозносить дела Его”! И никто не может поучать Его в пути Его или обвинять Его в несправедливости. Пусть Иов превозносит Его дела и помнит, что человек может смотреть на них только издали (ст.25), потому что мы не можем понять Его и познать Его, какой Он есть и каким Он был в минувшие века вечности (ст.26).

Пока Елиуй говорил, собралась великая буря, и группа, находившаяся на навозной куче, погрузилась во тьму, освещаемую только яркими вспышками молний.
Елиуй знает Бога, а потому всё его существо с удовлетворением отвечает проявлениям величия Иеговы в приходящей буре (ст.9). Мы читаем его слова, и нам кажется, что он стоит и наблюдает за игрой молний с ликующей радостью, самопроизвольно разражаясь описанием, которое он предлагает группе собравшихся вокруг его людей.
Елиую кажется, будто Иегова вышел из Своего жилища. Громы свидетельствуют о Его присутствии, вокруг Его престола распространяется свет (ст.29-30, гл.36). Руки Его покрыты молниями, и каждая вспышка их поражает того, кого Он повелевает разить (ст.32).
Елиуй признаётся, что он трепещет в присутствии этого могучего Иеговы, но он всё же призывает: “Слушайте, слушайте голос Его!” И затем раздаётся славный голос Божий, который величественно гремит (ст.2-5). Кто может осознать дела Божии, столь чудные в Его силе?
Он говорит снегу, и снег падает (ст.6). Он дунет и происходит лёд, поверхность воды сжимается (ст.10). Он поворачивает и направляет молнии (ст.11-12). Всё исполняет Его волю на поверхности мира или для наказания... или для помилования” (ст.13).
“Внимай сему, Иов, продолжает Елиуй, стой и разумей чудные дела Божии” (ст.14).
Знаешь ли ты, как Бог заставляет молнию повиноваться Ему (ст.15)? Или как Он уравновешивает облака “чудное дело Совершеннейшего в знании” (ст.16)? Как Он “успокаивает” землю южным ветром (ст.17), как простирает небо, словно “литое зеркало” (ст.18)?
Иов, что сказать Ему, всемогущему Иегове? “Будет ли возвещено Ему”, что мы будем говорить с Ним? Или мы предпочтём исчезнуть с очей Его? Мы не можем смотреть на свет, когда он простирается по небу (ст.21).
Смотри, Иов, “светлая погода на севере” какое страшное великолепие (ст.22)! Он “полон силою”, “Он полон правосудия”, Он не заставит страдать, не причинит насилия бедному ограниченному человеку (ст.23). Люди боятся Его, потому что знают, что человеческая мудрость ничто пред Ним (ст.24).


Ужасная буря начала утихать. Гром перестал греметь, молнии прекратили сверкание своё в мрачном небе, которое стало столь же плотным, как “литое зеркало”.
Пронёсся ветер и очистил небеса. На “севере светлая погода” оказалась столь интенсивной и светлой, что Елиуй указывает на неё словами: “Окрест Бога страшное великолепие”.
Молчание одолело группу, собравшуюся на навозном холме, когда они взирали на всю эту величественную красоту на всё, как оно есть, на славу за завесой, на Того, Кто пребывает в неприступном свете, на Царя царей и Господа господствующих.
Иов сказал Иегове: “Говори, и я буду отвечать”. И ныне Господь принимает его слово и начинает говорить. Из бури раздаётся голос Божий.
Было ли это “веяние тихого ветра”? Был ли это тот же голос, который говорил с Илией в последующие дни?
Когда Илия услышал этот голос, он “закрыл лицо своё” (3Цар. 19:13). Так и Иову надлежало склониться пред Господом.
Слышали ли друзья этот голос так же, как и Иов, или же он проник во внутренний слух через его сердце? Мы не можем этого сказать. Мы только знаем, что Иегова заговорил со Своим слугой, и он познал Его.
“Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла?” таковы были первые слова, которые уловил слух Иова. Иов говорил, что в прежние дни “совет Божий” пребывал в его шатре, но теперь ему сказано, что он омрачает, т.е. накинул покров на этот совет множеством слов.
“Кто сей?” ( спрашивает Иегова. Разве это Мой слуга, которого Я назвал верным, непорочным, истинным и богобоязненным? Иов познаёт самого себя: кто ты? Ты в итоге только суетный человек!

Иов лежал на прежнем месте в немом страдании с момента окончания самозащиты. По причине мучений своего духа и плоти он сам не мог отвечать на весть об освобождении, предложенную Елиуем. Он был слишком сокрушен, чтобы сказать хотя бы слово.
Всеведущий Бог знает, что никто, кроме Его Самого, не может восстановить пораженный дух. Поэтому Он обращается к поверженному Иову и повелевает ему: “Препояшь ныне чресла твои, как муж...”
“Приди, Иов, пробудись, подари Мне твоё внимание. Подумай о вопросах, которые Я задам тебе, и ответь Мне” разве эти слова могут быть обращены к поверженному человеку?
Ни одно из слов, исходящих из уст Божиих, не лишено силы. Поэтому мы уверены, что необходимая сила была сообщена Иову, и он был поставлен на ноги и приготовлен к слушанию слов Божиих, приготовлен к дивным откровениям, которыми Бог удостоил его.
Таким же образом Господь поступил и со Своим слугой Иезекиилем, когда тот пал на лицо своё в видении Мужа на престоле: “Стань на ноги твои, и Я буду говорить с тобою” (Иез.2:1), ( сказал Иегова. И по этому слову Дух вошёл в него, и он стал на ноги и укрепился, чтобы беседовать с предвечным Богом.
И о Данииле написано также, что лицо его обращено было к земле в немой беспомощности перед Личностью, у Которой лицо сияло и были огненные глаза; Который говорил с ним, и он не мог слышать голос, пока рука не коснулась его. И тогда он сказал: “Говори, господин мой; ибо Ты укрепил меня” (Дан.10:19).
Господь не повторяет ныне укреплённому Иову вести, которая дарована была ему через уста Елиуя. Ему сказано было о пути освобождения посредством Искупителя. Ему дано было также истолкование действий Божиих по отношению к нему. Иов не нуждался более в последующих наставлениях, и ему была предложена непосредственная беседа с Богом. Такое откровение Иеговы повергает его в прах, и позволяет ему заглянуть в сердце Того, Кто поместил его в горнило.

Укрепив Иова, чтобы Он мог слышать слова Его, Господь обращается к нему с прямыми вопросами и в такой красоте речи, которой мы не находим сравнений. Он разворачивает перед ним краткие и живые словесные картины, Свою могучую силу на небесах и на земле, позволяя славе Своей пройти перед глазами его, когда Он провозгласил: “Господь, Господь, Бог человеколюбивый и милосердный, долготерпеливый и многомилостивый и истинный” (Исх.34:6).
“Где был ты, когда Я полагал основание земли?...” (ст.4-7).
Первые слова Господа приводят Иова в положенное ему место, как творения перед Творцом.
Иов сказал Софару, что он, Иов, понимает вещи так же, как и Софар, когда вознегодовал против того, чтобы друзья поучали его тому, что, как он чувствовал, он знал лучше, чем они. И вот мудрость его сразу же обратилась ни во что от первого же вопроса Иеговы.
Если у кого есть “разумение”, пусть он изложит своему Творцу тайну своего собственного существования. Где же он был, когда Бог полагал основания земли? Кто определил меру ей? Может ли он сказать, на чём утверждены основания её? Знает ли он, кто положил краеугольный камень “при общем ликовании утренних звёзд?”
Если мудрости Иова не хватает для ответа на эти вопросы, как он может тогда понять тайну своего собственного происхождения как смертного творения, понять обращение Бога с ним?
“Кто затворил море воротами?... И утвердил ему Моё определение... и сказал: доселе...?” (ст.8-11).
Если Иегова затворил могучее море в пределах Своей воли, если Он мог сказать морским водам: “здесь предел надменным волнам твоим”, то не осуществляет ли тот же Господь контроль над вздымающимся Иорданом? Не определил ли Он предела и для страданий Иова? Не может ли Он сказать: “доселе!” надменной толпе злодеев, которые, как сказал Иов, преодолели его, как широкое разлитие вод?
“Давал ли ты когда в жизни своей приказание утру и указывал ли заре место её..., земля изменилась... и сокрушилась” (ст.12-15).
Если Иегова может облечь землю светом при наступлении утра, и она изменяется, как глина под печатью (ст.14), то разве Он не может столь же стремительно произнести слово и извлечь Своего слугу из окружающей его тьмы к свету дня Воскресения? Разве Он не может повелеть свету “овладеть” им, чтобы окружающие его злые духи рассеялись, чтобы сила их сокрушилась, и отметить его жизнь печатью Божией, как остаётся отпечаток на глине?
“Нисходил ли ты во глубину моря, и входил ли ты в исследование бездны? ...И видел ли ты врата тени смертной?” (ст.16-17).
Если Иов не мог видеть глубину морей, не мог видеть бездну, если он не мог различать теней смерти поворотную точку между жизнью и смертью ( как тогда он может понять глубины своего собственного существа или постичь бездны собственного сердца? Он говорил о приближении к стране тени смертной, но это были слова без знания ( только Иегова может постичь глубины жизни, исследовать бездны его существа и контролировать врата смерти.
“Обозрел ли ты широту земли?... Где путь к жилищу света, и где место тьмы?” (ст.18-21).
“Ты знаешь это”, мягко сказал Иегова Своему слушающему слуге, слегка нажимая с любящей иронией на безрассудство сомнений в действиях Его. Если Иов не может отличить путей света от тьмы, как же он может тогда понять путь, которым сам приводится к Тому, Кто есть обитель света для всех искупленных?
“Входил ли ты в хранилища снега и видел ли сокровищницы града, которые берегу Я на время смутное, на день битвы и войны?” (ст.22-23).
Постиг ли Иов глубины Иеговы? Он сказал, что человеку на земле предназначена борьба. И представляет ли Иов борьбу в невидимой сфере, знакомы ли ему те силы, которые Господь, как воин, бережёт “на день битвы и войны”.
Слова Господа позволяют взглянуть на борьбу, совершающуюся в невидимой сфере, которая продолжается веками и вершина которой была показана только тогда, когда была поднята завеса книги Откровения, когда происходила “война на небесах” между Михаилом и ангелами его и сатаной и духами тьмы.
Бурный ветер, пламя “пожирающего огня” с грохотом, бурей и градом об этом говорится в других местах Писания. Но этими образами Господь пользуется для описания “дня битвы и войны”. Даниил говорит о скорби, которой никогда не было, но которая грядёт на землю. Об этом времени сказано, что Господь откроет Свою оружейную и извлечёт из неё оружие Своего негодования.
Разве Иов не знал, что у Иеговы имеются беспредельные источники для помощи ему в предназначенной ему войне? Иегова скорее готов иметь дело с “обвинительным актом”, написанным против него его противником, чем с самим Иовом!
“По какому пути разливается свет и разносится восточный ветер по земле? Кто проводит протоки для излияния воды и путь для громогласной молнии?... Есть ли у дождя отец? Или кто рождает капли росы? Из чьего чрева выходит лёд, и иней небесный, ( кто рождает его? Воды, как камень, крепнут, и поверхность бездны замерзает” (ст.24-30).
Если Господь повелевает силами природы, если Он направляет ветер и дождь, чтобы каждый из них выполнял предназначенное им во избежание голода на земле; если Он растит нежную зелень, которая, едва пробившись из земли, покрывает её своей красотой, то, конечно, Господь будет контролировать все силы, окружающие Иова, слугу Его, так что в итоге нужды его будут удовлетворены и жизнь его продлится в силе.
“Можешь ли ты связать..., разрешить..., выводить созвездия в своё время?... Знаешь ли ты уставы неба?... Можешь ли возвысить голос свой к облакам?... Можешь ли посылать молнии?... Кто вложил мудрость в сердце?... Кто может расчислить облака своею мудростью и удержать сосуды неба, когда пыль обращается в грязь и глыбы слипаются?” (ст.31-38).
Хорошо, что Иов был укреплён дарующим силу словом Иеговы, прежде чем начал говорить с Ним, потому что ум смертного человека подавляется величием тематики и стремительности контуров образа всемогущего Бога: земля, основанная в пространстве; беспокойное море, ограниченное пределами Его воли; рассвет, облекающий землю; познание таинственных врат смерти, ресурсы в сокровищницах града и снега; контроль над потоками вод, ветра и дождя; дуновения на воды для образования льда; движение небесных тел, которые как мелочь в руке Его. Никто, кроме суверенного Господа неба и земли, не может обобщить всего таким образом с мастерской лёгкостью. В Его распоряжении силы, свет и тьма, ветер и дождь, град и снег. И как Творец Он указывает на инструменты, с помощью которых Он осуществляет Свою волю.

Пусть Иов обратится от звёздного неба, как ни велико и ни чудно оно, и подумает о немом творении. Кто предусматривает для них пищу? Сотворил ли их Всевышний, чтобы потом пренебречь ими? Он наделил их инстинктами и аппетитом, и, когда птенцы ворона кричат о пище, это крик к Богу, и Творец их не безразличен к их нужде.
Если поэтому Господь таким образом бодрствует над Своим безгласным творением, Он, конечно же, обратит внимание и на вопль Своего слуги Иова и желание его души тоже удовлетворит. Разве Иов не знает, что инстинкт всей твари ( заботиться о нуждах своего потомства? То не гораздо ли более великое отцовское сердце у Бога, Который ответит душе, получившей от Него свою жизнь? А потому Он говорит: “Я создал, Я и понесу и избавлю тебя”.
“Знаешь ли время, когда рождают дикие козы..., и замечал ли роды ланей? Можешь ли расчислить месяцы беременности их?” (Иов.39:1-4).
Сказано, что не человеку “знать времена и сроки, которые Отец положил в Своей власти”. Так и момент рождения и смерти как человека, так и животного не знает никто, а только один Бог.
Иов вопиял об освобождении от мучений и страданий, в которых он находился, однако только один Иегова знал час, когда завершится его борьба, знал момент, когда окончатся его скорби и страдания и он опять появится в свете Божием.
“Кто пустил дикого осла на свободу, и кто разрешил узы онагру?... Он посмеивается городскому многолюдству... Поверишь ли ты ему, что он семена твои возвратит и сложит на гумно твоё?” (ст.5-12).
О, славная свобода, которая дана диким животным, обителью которых являются горы! Они свободны по инстинкту жизни в них, и воля людей не может связать их.
Так и тебя, Иов, Я освобожу и выведу из горнила и приведу к более полной жизни в единстве с Собой, когда твоё служение Мне опять станет радостным ( спонтанным исходом внутренней жизни. Обитель твоя должна быть на горах, твоя пажить должна быть на горе Божией (ст.8), и ты будешь действительно свободен.
? ? ?
Сочувствие к делу рук Его, к бессловесной твари, обнаруживается в Его ответе на вопль её о пище. Он замечает скорбь её в час мучений. Он находит удовлетворение в свободе дикой твари, которую сотворил. Господь укажет Иову и на другие примеры Своего дела, чтобы он мог понимать бесконечные возможности и мудрость Божию.
Страус. “Бог не дал ему мудрости и не уделил ему смысла. А когда поднимается на высоту, посмеивается коню и всаднику его” (ст.13-18).
Конь. “Ты ли дал коню силу?... Он смеётся над опасностью и не робеет...” (ст.19-25).
Ястреб и орёл. “Твоею ли мудростью летает ястреб?... По твоему ли слову возносится орёл и устрояет на высоте гнездо своё?” (ст.26-30).
Пусть же Иов поразмыслит над делом Божиим в этих созданиях. Каждое из них пригодно для своей сферы, чтобы выполнять цель, для которой оно создано.
Одна и та же творческая рука сотворила павлина, страуса, коня и орла, и та же жизнь движется в каждом из них. Каждый из них действует спонтанно и по инстинкту своего существа, чтобы выполнять Божии цели.
Страус лишён мудрости, но когда он летит (т.е. мчится со скоростью полёта), он превосходит другие создания в скорости.
Конь не обладает быстротой страуса, но он проявляет свою силу и крепость в бою, радуется при звуке трубы и криках боя.
Орёл взмывает в небо выше остальных птиц. Обратите внимание на его зоркий глаз, когда он высматривает свою добычу в поисках пищи для своих птенцов.
Не сознаёт ли Иов того, что и он является тоже единицей в великом творении Божием, который обладает только определённой мерой познания и силы; они даются ему для осуществления цели его существования.
Так где же твоя мудрость, Иов, в сравнении с Моей?

Господь ожидает, когда Иов ответит на все эти вопросы, потому что он сказал, что готов рассуждать с Господом о Его странных действиях по отношению к нему. Неужели Иов всё ещё думает, что он может указывать своему Творцу, как создавать дело Его рук? Иов протестовал и утверждал, что наполнит свои уста доказательствами, если только получит доступ к престолу. И вот теперь ему позволяется говорить.

“Я ничтожен”, ( восклицает Иов. Что может отвечать Иов Богу, о Котором он судил неверно? Что он может сказать в ответ на такое откровение Его силы, Его беспредельной мудрости, Его сочувствия к делу Его рук?
Иов испытывает презрение к самому себе, когда вспоминает свои речи, обращённые к Богу, и то, как он обвинял Его в жестоких преследованиях, в то время как Господь осуществлял по отношению к нему Свои дела ( дела любви.
На вызов Иеговы Иов лишь ответил, что он полагает руку свою на уста и исповедует себя в молчании. Он не хочет уже говорить так, как говорил прежде.
Иов молчит, это верно. Но Господу необходимо получить от него более искреннее исповедание покаяния и увидеть более глубокий поворот от прошлого, нежели этот.


Ещё раз голос из бури обращается к Иову. Ему повелевается ещё раз взглянуть на всех гордых и высокомерных и приготовиться к ответу на поставленные вопросы. Пусть он изложит своё отношение к Богу. Намерен ли он осудить Творца и оправдать себя? Хочет ли он аннулировать все Его суды, обращая ни во что Его терпеливое обращение с ним в горниле страдания и отказываясь занять место покаяния у Его ног? Намеревается ли Иов заявить пред лицом всей премудрости Божией в творении, что с ним обращались более сурово, чем со зверями полевыми?
Всеведущий Господь видел, что Иов всё ещё не перестал отстаивать свою непорочность. Он признался, что смирился и сделался отвратительным перед величием Иеговы, ибо он не может контролировать движения звёзд, ни питать диких зверей, ни сообщать коню силу или орлу мощь для полёта. Да, он согласен, что ему не следовало говорить так, как он говорил, и он впредь не будет поступать столь безрассудно.
Господь видит, что Ему необходимо обращаться с Иовом более строго, чтобы сокрушить его. Он напомнил ему о Своей силе и творении, и Иов замолчал перед величием Бога. Теперь же ему следует напомнить о том, что у него нет никакой власти над другими, кого он считал своими, и в более глубокой мере постичь свою беспомощность.
“Тогда и Я признаю, что десница твоя может спасать тебя” (ст.8-13).
Иов! Если ты можешь совершить всё это, тогда Я соглашусь с тем, что ты можешь спасти себя (ст.14), говорит Иегова лежащему у Его ног человеку.
Иов сказал, что в прежние годы он сидел, как главный, в среде своего народа, облечённый праведностью и справедливостью, как диадемой. Он говорил о своей силе, которая извлекает добычу из рук беззаконников, а также о том, что другие молчали, когда он говорил.
Вопросы Иеговы производят впечатление на Иова, потому что он видел, что весь его авторитет и вся его власть ускользнули от него. Он мучительно сознаёт, что не может более облечь себя ею и не может противопоставит себя величию Божию. Он также не мог должным образом смириться, когда друзья его были уверены в его греховности и убедить их в обратном он не мог. Ясно было также, что он не может спасти себя, и это обнаружилось в полнейшей бесполезности самозащиты.
Иов ничего не может ответить на последний вопрос Господа. Во всяком случае не более, чем на остальные. Его постигло полное поражение, ему нанесён был точный удар, притом в самую болезненную точку его отчаяния.
Господь поражает весьма точно и быстро, хотя медленно возвращает Своего слугу к месту благословения.

Ещё раз Господь указывает на Свои чудеса в творении и говорит Иову о двух гигантских созданиях, называемых бегемотом и левиафаном. Иегова называет бегемота “верхом путей Божиих” (ст.14). Его крепость, его сила, его мускулатура, его ноги ( как медные трубы, его кости ( как железные прутья; всё описано достаточно подробно. “Только Сотворивший его” может приблизиться к нему, говорит Господь. И это может быть серьёзным моментом в наставлении Иова.
Никто, кроме Творца, не может обращаться с творением, и только Бог может смирить гордых и унизить человеческую высоту. Только в Господе спасение для Иова в его великой нужде.
Ещё и другой урок для Иова заключается в спокойной уверенности гигантского “бегемота”: он может наблюдать за течением реки, но может быть и беспокойным. Однако он не трепещет, а хранит уверенность, что, если даже “Иордан устремится ко рту его”, он не утонет. Инстинкт жизни подсказывает ему, что текущие и подымающие воды вынесут его, куда пожелают.
Понимал ли Иов, что и он проходил через глубокие воды страданий и скорбей? Но, когда воды угрожали поглотить его, он не знал, что не может утонуть, ибо Дух Божий вдохнул в него жизнь, и поэтому воды не могут потопить его, но ещё более приблизят его к Богу.

Второй наглядный урок Господа это второе гигантское животное, левиафан. Ещё более подробно описывает Господь это могучее животное, которое человек не может вытащить удою.
Нет человека, который мог бы продеть кольцо в ноздри его (ст.21). Никто не может поиграть с ним или приручить его, чтобы “взять его навсегда в рабы” (ст.23). Купцы не могут воспользоваться им для торговли (ст.25). Никто не может положить на него свою руку или пронзить голову его рыбачьей острогой (ст.26). Люди убегают при виде его. Конечности его ( как могучая сила, его страшные зубы ( как пашня; его глаза, его рот, дыхание ( как раскалённые угли, делают его столь страшным, что даже самые сильные люди боятся его. Никакое оружие не может коснуться его, потому что “железо он считает за солому, медь ( за гнилое дерево” (Иов.41:19). Когда он движется в глубине моря, он “кипятит пучину, как котёл” и “оставляет за собой светящуюся стезю”. “Нет на земле подобного ему” в абсолютном бесстрашии, “он ( царь над всеми сынами гордости” (Иов.41:26).

Таково заключение всего этого дела и апогей действий Иеговы по отношению к Иову.
Иов сказал, что Господь взял обратно его, Иова, права! Но Иегова заявляет, что у Иова нет никаких “прав”, потому что как у суверенного Господа неба и земли, у Него нет никаких обязательств по отношению к какой-либо твари. Никто не может требовать у Него чего-либо по праву. Наоборот, все должны признавать Его требования. “Моё” ( так написал Он на всём, одушевлённом и неодушевлённом, “всё под небесами”.
Иов, “вот бегемот, которого Я создал, как и тебя” (Иов.40:10). Бегемот Мой, и ты тоже Мой. У Меня суверенные права делать, что хочу, с тем, что принадлежит Мне (Иов.41:3).
И Иов остался побеждённым!
В первом ответе Иова Господу он признался, что отвергает себя, сознаёт своё ничтожество, ощущает свою отвратительность, когда вспоминает слова своего упрёка Тому, Кто теперь так чудно открылся ему. Господь нежно сочувствует даже бессловесной твари, а тем более человеку, на которого Он излил Свою любовь и помышляет “посещать” его ( иметь общение с ним каждый момент.
Теперь же Иов склоняется перед требованием своего Творца и восклицает: “Знаю, что Ты всё можешь”. В полном подчинении и поклонении всего своего существа он вполне признаёт суверенную власть Божию и с обновлённой верой предоставляет Ему истинное место в своей жизни.
“И намерение твоё не может быть остановлено” таково исповедание побеждённого Иова. Он верил этому, и он сказал об этом своим друзьям в один из моментов своего твёрдого упования на Бога. Но теперь он знает это с твёрдой убеждённостью, которой не имел прежде! Он видит, что все его вопли и стоны в горниле страданий не помешали Господу открыть Себя ему, когда назрело для этого время; не помешали даже его поражение в страданиях и его мольбы к Нему оставить его в одиночестве.
Неизменный Господь ожидал момента, когда горнило совершит своё дело. Он не прерывал также воплей Иова, потому что знал, что воля его останется верной Ему до конца.
“Знаю, что... намерение Твоё не может быть остановлено”, говорит Иов Господу. Он оглядывается на месяцы своих страданий и в свете присутствия Божия видит, что итог их ( Его любовь.
А со стороны благонамеренных друзей Иова больше не последовало ни одного сурового слова. Его верный Господь более не допустил никаких угроз, острой боли, ни одной мучительной ночи и ни одного печального дня.
И если раньше Господь говорил Иову: “Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла” (Иов.38:2), то теперь сам Иов повторяет эти слова о себе: “Кто сей, помрачающий Провидение, ничего не разумея?” (ст.3).
Теперь Иов понял урок Господа и склонился перед Ним, признавая Его суверенную власть над всем.

Теперь Иов признаёт свои прежние речи безосновательными рассуждениями о том, чего он не понимал, несправедливым отрицанием Божественного промысла. Он согласен, что говорил “о делах чудных”, которых не мог охватить его ограниченный ум.
Он сказал Софару, что он не ниже его и что он знает то, что знает и Софар. Но теперь он видит, что не хотел бы, чтобы друзья его думали о нём, как о невежде, ещё менее он хотел поучаться у них тому, как они помышляют, как они знают...
Иов вспоминает, что он действительно испытывал искушение доказать им, что он знает столько же, как и его мнимые учителя. Действительно, ему горько было, когда он видел, что мог обратиться в прах пред Господом и поклоняться Ему, когда напасть за напастью постигали его. Но он никак не мог понять этого, не мог занять такого положения пред своими друзьями, чтобы позволить им обращаться с собой, как с невеждой, ещё менее, как с лицемером или тайным преступником пред Богом.
В своём сердце Иов честно желал быть смиренным, не проявлять никакой гордости перед своими слугами (Иов.31:15) или друзьями. Но на этом пути было лишь одно, что уничижало его и побуждало других считать его невеждой в делах Божиих, ( значительно меньшее познание Бога у других, чем у него.
Теперь Иов понял слова Елиуя о Господе, отвращающем Своих детей от их худых дел и от того, что может привести их к гордости, чтобы спасти их от ещё большей печали в грядущем мире.
Постыженный Иов взирает на Господа и говорит: “Выслушай, взывал я, и я буду говорить...” (ст.4).
Господь требует от Иова исповедания своего отношения к Нему.

Нечто весьма дивное мы можем увидеть в сердце Божием в Его обращении с Иовом. Служители Его, которые ходят с Ним в непорочности своих сердец, столь драгоценны для Господа, что Он стремится к полнейшему пониманию между ними и Им во всех Его действиях по отношению к ним и народу Его.
“...Вы увидите поведение их и дела их, и утешитесь о том бедствии, которое Я навёл на Иерусалим..., и узнаете, что Я не напрасно сделал всё то...” ( так сказал Господь Своему слуге Иезекиилю, когда говорил с ним о всех суровых судах, которым Он подверг Иерусалим (Иез.14:22).
Подобным же образом Господь желает, чтобы и Иов признал, что Он обращался с ним правильно, поэтому Он раскрывает для него Своё сердце и ожидает, пока Иов переживёт суд над собою и своим прошлым.
“...Объясни мне”, сказал он Иегове, затем признаётся: я думал, что знаю Тебя, Господи, потому что Ты был со мною в прежние дни. Твой Дух был во мне. Я взывал к Тебе, и Ты отвечал мне, благословляя меня во всём. “Теперь же мои глаза видят Тебя”, и я знаю, что моё прежнее познание Тебя было лишь “слухом уха”. Мой внутренний слух был открыт для Твоих наставлений, но глаза моего сердца никогда до сих пор не видели Тебя.
Мы можем остановиться здесь и поразмыслить о значении этого Божиего откровения Иову.
Мы уже знаем, что книгу Иова считают древнейшей из всех книг Ветхого Завета, более древней, нежели повествования книги Бытие и других книг Моисея. Конечно, у Духа Божия существовали подлинно особые цели в написании и сохранении её.
Поэтому весьма возможно, что она содержит повествование о первом первоначальном откровении Бога Его падшему творению. В последующие годы происходило постепенное раскрытие Его (так сказать, из центра вовне). Он всё более и более приближался к человеку, пока в полноте времени не открылся в Сыне Своём, Господе нашем Иисусе Христе, посредством Которого Его изгнанное творение может возвратиться к своему Творцу и через возрождение превратиться в сынов Божиих (Евр.1:1-2; Гал.4:1-5; 3:26-27).
Господь открылся Иову, как великая Первопричина, центральная Ось вращения всего творения. Это Тот, Кто направляет и движет всем от престола Своего.
Илии, наставленному Самим Богом в горах Галаада, было дано то же самое откровение Господа, так что он мог в непоколебимой вере просить о том, чтобы не было дождя на землю в течение трёх лет. Он знал Бога, восседавшего на престоле Вселенной, Того, Который объявил Иову, что у Него есть сокровищницы снега и града, которые Он хранит на день битвы и войны.
Искупленным сегодня этот же Бог открывается в Своём Сыне, Иисусе Христе. Павел говорит о Христе, что Он является образом невидимого Бога, заявляя, что “Им создано всё..., и всё Им стоит” (Кол.1:16-17) и делая Его таким образом равным Богу ( Творцом так же, как и Искупителем.
Великая радость Сына открывать Отца Своим искупленным. В единстве с Ним и так как они ходят пред Ним созерцая открытое лицо славы Божией, они приводятся Господом из славы в славу и всё ближе и ближе к Нему, восседающему на престоле, пока не познают Бога так же, как Он раскрылся Иову. Из внутреннего святилища Его присутствия они будут смотреть на Вселенную, и будут видеть, как голос Его движет водами, сокрушает кедры, потрясает пустыню и обнажает леса (Пс.28), в то время как во святилище Его непосредственного присутствия серафимы восклицают: “Свят, свят, свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его!” (Ис.6:3).
История Иова учит нас тому, что это сокровеннейшее откровение Бога даруется только тогда, когда душа освобождается от всего, что может (и по неведению) омрачать её внутреннее видение, так что она более помышляет о благословениях, нежели о Самом Боге или деле Его, или о Его воле. Дары Божии и внешнее познание о Господе могут удерживать нас от глубочайшего познания Самого Бога.
В Иове мы можем усматривать также различие между обладанием дарами, с одной стороны, и освобождением от всего, чем мы обладаем, с другой стороны. В первом случае мы больше смотрим на себя, считая, что знаем гораздо больше других. Во втором случае мы отказываемся от всего нашего, чтобы обладать всем в Боге, Который является Источником и Обладателем всего.
“Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя” так восклицает Иов, оглядываясь на прошлое, в котором, как ему казалось, он достиг уже “зрелости своих дней”. Иов сознаёт, что всё сказанное им ранее ( продукт несовершенного опыта (“слышал слухом уха”). Истинное же знание сообщено ему путём откровения, просветившего его ум. Поэтому дальше он отказывается от своих прежних суждений.
“Я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня...” (ст.3), таков его приговор тому познанию, которое казалось ему столь великим!
Иов, наконец, познаёт себя в свою меру. Он стал маленьким ребёнком, о котором говорил Елиуй и который рад возлежать на груди своего Отца, чтобы узнать все Его желания; ему надлежит их знать, не больше. Он радуется истинной радостью, дарами и благодатью, которых удостоились и другие в доме Отца.

“Я отрекаюсь”, т.е. отвергаю свои собственные слова, отвращаюсь от них, восклицает Иов. Свет Божий даровал ему то же познание самого себя, которое гораздо позже было дано пророку Исаии. Когда тот увидел превознесённого Господа, он воскликнул: “Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами...” (Ис.6:5).
Иов говорил Елифазу, что речи человека в отчаянии это слова на ветер, их не следует воспринимать всерьёз. Но только теперь он увидел, что необходимо отречься от многословия, чтобы ходить в общении с Богом.
Знаменательно, что ап. Иаков отмечает, что отсутствие греха в словах это главный признак человека, находящегося полностью под контролем Божиим. Такой человек, говорит Иаков, является совершенным и может “обуздать и всё тело” (Иак.3:2).
Ссылка у Иакова на Иова (Иак.5:11) говорит о том, что он, Иаков, хорошо изучил историю Иова. Именно его он имел в виду, когда запечатлевал своё благовестие о “терпении”, обращаясь к страдающим своего времени и умоляя их “с великой радостью” принимать различные искушения, потому что испытание веры “производит терпение; терпение же должно иметь совершенное действие”, если они хотят быть совершенными “во всей полноте, без всякого недостатка” (Иак.1:2-4). Иаков хорошо знал, что терпение Христово должно воплотиться в их характере посредством огненных страданий.
“Я отрекаюсь”, воскликнул Иов, когда понял, что ему надлежит страдать в молчании и отказаться от всякого самооправдания перед Богом. Сознаёт ли он теперь, что подлинное выражение его страданий возвеличило эти страдания в его глазах? Понимает ли он теперь, что обилие слов только лишало его силы и способности переносить скорби, а потому он ослабел и изнемог под рукой Божией?
Теперь он отрекается от себя, от собственных слов, как человек, пришедший наконец в себя и сознающий, что “язык огонь”, что он “воспламеняет круг жизни”, т.е. плотскую жизнь. Он воспламеняется, пишет Иаков, силами тьмы, а потому Господь сказал: “Но да будет слово ваше: да, да, нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого” (Матф.5:37).
Когда испытывающий свет Божий был пролит на прошлую жизнь Иова, он вспомнил слова своего мрачного отчаяния и то, что он желал себе смерти; вспомнил саркастическое презрение Софара, горькие размышления и увещевания Вилдада, свои раздражительные вопли и мольбы к Богу о том, чтобы остаться в одиночестве и покое. Но что было бы, если бы Бог внял его мольбам? Он вспомнил также слова, описывающие тот путь, которым Бог пользовался по отношению к нему и другим, ( неужели он таким образом мог говорить о себе?
Иов вспоминает, как он обиделся на Господа, как упрекал Его в жестокости после того, как раньше ходил пред Ним в верности. Вспомнил своё жалкое падение на куче пепла, свою ничтожную попытку уяснить свой собственный характер неверно судящим друзьям. “Я отрекаюсь от своих слов”, ( это единственное слово в сердце Иова во свете всего того, что открыл ему Бог. Он уже ничего более не может сказать о своей былой непорочности. Он не будет более просить о восстановлении минувших благословений, потому что теперь он видит, что не знал самого себя и не понимал по-настоящему своей нужды.


Господь привёл Иова в положение, которое он должен был занимать пред Ним, а затем обращается к Елифазу и двум другим его друзьям.
Иов сказал, что Искупитель его защитит его в тот день, когда придёт судить землю. Но Господь Иегова не может допустить, чтобы о Его слуге друзья продолжали судить ошибочно; поэтому Он теперь делает шаг, чтобы защитить его и вывести “как свет, правду” его, “и справедливость” его, “как полдень” (Пс.36:6).
“Горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих...” сказал Бог Елифазу (ст.7), избрав его персонально, чтобы выразить упрёк, потому что он, как предполагается, один из троих обладал большим духовным авторитетом и он же самым настойчивым образом утверждал, что своё познание он получил непосредственно от Бога. Елифаз, однако, повторил Иову то, что слышал от духа, но Иегова отвергает поучение духа-голоса, сказав Елифазу: “...вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов” (ст.7).
Эти слова явно показывают, что видение, которое Елифаз изложил Иову, не было от Бога; напротив, оно было от противника сатаны, который вознамерился побудить Иова отречься от своей веры в Бога.
В наше последнее время, такое опасное, духи-обольстители вышли из преисподней, чтобы дать “великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных” (Матф.24:24; 2Фес.2:9). Но Бог предполагает, что дети Его распознают их и не попадутся на тонкие обольщающие голоса духов-обольстителей, помня о том, что “Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне...” (Евр.1:1-2). Он говорит нам Духом Святым, Который наставляет нас, как пребывать в Нём, и Который также учит нас, как испытывать духов, “от Бога ли они” (1Ин.4:1).
“Вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов” сказал Господь также Вилдаду и Софару, как и Елифазу, отвергая таким образом не только слова духа-обольстителя через Елифаза, но и взгляд на страдания Иова, выраженный этими тремя мужами.
Кроме того, Господь весьма ясно подтвердил, что Иов был прав, когда говорил, что рука Божия коснулась его и что Бог поступил с ним так, как поступают с золотом, помещая его в тигель? для устранения примесей, чтобы сделать его чистым.
Из слов Господа мы ясно видим, что дети Божии должны без промедления отказаться ходить в своей жизни под влиянием “видений” и “откровений”, идущих от духов-обольстителей.
Противник может нападать на них, как он атаковал Иова, но только по определённому разрешению Божию. Им не следует заниматься ожиданием противника во всём, что постигнет их. Однако в том, что постигает их, им нужно видеть руку Божию, как это делал Господь Иисус, когда сказал: “...Неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?” (Ин. 18:11). И в тот же момент Он понял, что это “время и власть тьмы” (Лук.22:53).
История Иова приобретает особую свежесть в эти дни, когда враг приближается, как поток, неистовствуя в гневе и ярости от того, что время его заканчивается. Эта история напоминает искупленным, что в торжествующем Господе им дарована сила для победы над всей силой врага, когда они взирают, оставляя вторичные причины, будь то сатанинские или человеческие, на Того, Кто восседает на престоле; чадо Божие должно укрыться под силой Крови Христа и пребывать под охраной Отца, предоставляя Ему утишить “врага и мстителя” (Пс.8:3).
“Вы говорили о Мне не так верно”, заявляет Иегова этим троим мужам. Они сказали, что Он прогневался на раба Своего Иова, и поэтому и наказывал его за преступления его. На самом же деле оказалось, что Бог вёл его к более полному познанию Самого Себя, а потому и сокрушал его во всех отношениях для того, чтобы он мог принять преизобилие Божие.
“Вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов”, сказал Иегова, признавая таким образом перед друзьями Иова, как Он сделал это и перед небесным собором, что Иов ( раб Его. Господь не стыдился назвать Себя его Богом (Евр.11:16).
“Раб Мой Иов!” Вот так благословенно Господь признаёт человека, который превратился в явное отвращение для друзей, в изгнанника, которого гнушались, но который выпил достойно чашу скорбей до дна.

Порицаемым мужам надлежало взять “семь тельцов и семь овнов”, чтобы принести их Богу в жертву в качестве исповедания греха и признания вины, которую можно было искупить только пролитием крови. Число семь указывает на необходимость в полной и совершенной жертве, прежде чем они будут прощены.
Кроме того, им надлежало смирить себя в соответствии с той оценкой, которую Иегова дал Иову, и пойти к нему, чтобы тот помолился о них, ( таким образом они должны были признать и подтвердить, что они обошлись с ним плохо.
Действительно, они не знали Господа так, как знал Его Иов; и хотя они в своём желании действительно намеревались помочь ему, но суровый упрёк Господа говорит о том, что Он считал их весьма виновными в жестокости по отношению к Иову, находившемуся в страданиях. Господь ясно сказал им, что только ради Иова и в силу смирения пред ним они могут избежать наказания за их безрассудные и близорукие суждения о человеке, характер которого вызывает доверие, если даже они не поняли пути его, и за самодовольное высокомерие в познании путей Божиих.
О чадо Божие! Вопиёшь ли ты к своему Господу, чтобы Он отомстил за избранных Своих? Ожидай времени Его!
“Итак выслушай это, страдалец и опьяневший, но не от вина. Так говорит Господь твой, Господь и Бог твой, отмщающий за Свой народ: вот, Я беру из руки твоей чашу опьянения, дрожжи из чаши ярости Моей: ты не будешь уже пить их. И подам её в руки мучителям твоим, которые говорили тебе: пади ниц, чтобы нам пройти по тебе; и ты хребет твой делал как бы землёю и улицею для проходящих” (Ис.51:21-23).
Обращение Господа с Иовом и его друзьями постоянно повторяется в истории детей Божиих. Мы могли бы указать на Иосифа и его братьев, как на пример, и вспомнить, как братья, поступавшие с ним столь презренно, вынуждены были склониться пред ним и принять хлеб из его рук.
Принципы обращения Божия с человеком столь же неизменны, как неизменен Сам Бог. “Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать” (Иак.4:6). “Ибо кто возвышает себя, тот унижен будет; а кто унижает себя, тот возвысится” (Матф.23:12).
“...И раб Мой Иов помолится за вас, ибо только лицо его Я приму” (ст.8), сказал Иегова людям, которые говорили Иову, что Бог воздал ему гораздо меньше, чем он того заслуживает!
И Елифаз, и Вилдад, и Софар “сделали так, как Господь повелел им”, и “простил Господь грех их ради Иова” (ст.9) ( такой перевод предлагает Септуагинта.

Не сказано, что Господь возвратил потерю Иова до того, как он помолился за своих друзей, но после того, как он о них помолился наступило его полное освобождение!
Господь открыл Себя Иову, укорил его мнимых помощников и признал его, как Своего раба. Но внешне он всё ещё оставался страдающим человеком, лишённым всего, чем он некогда владел, бездомным, лишённым друзей, нищим, находящимся на навозном холме.
Казалось бы, Иову необходимо было прежде всего помолиться о себе. Ему необходимо было приобрести свободу, прежде чем он сможет молиться о других. Однако нет! Господь повелел этим трём мужам отправиться к нему, всё ещё пребывающему там, чтобы он помолился о них, и Господь примет его молитву.
Иову Бог не сказал ничего об освобождении его самого, но сказал, что примет его, когда он помолится об обвинителях своих. Поэтому Иову пришлось отложить в сторону все помышления о своём нынешнем состоянии и вступить в сотрудничество с познанной волей Божией. Ему не следует ожидать внешнего и полного освобождения от своих скорбей, но следует перестать думать о себе, о своих делах, и думать о нуждах своих ближних.
Когда эти три мужа пришли к нему, всё ещё сокрушённому человеку, подумал ли Иов в своём сердце: “Стоит ли мне прежде всего заботиться о своих мнимых утешителях, строго осуждавших меня и обращавшихся со мной так сурово? Они прощены и благословлены, тогда как обо мне, которого Господь признал рабом Своим, Он вообще не думает! Неужели нет для меня освобождения?”
Эти три мужа пришли к Иову, а он, хотя внешне и выглядел нищим, действовал, как князь. Господь сказал ему, что Он примет его, и поэтому он положился на слово живого Бога и действовал, как князь из небесных сфер, обладающий силой Божией.
Иов молится о своих друзьях. Какое это испытание для его внутреннего духа! Ему надлежит молиться с ревностью, иначе молитва его окажется тщетной. Но действительно ли он желает всей душою своею, чтобы мужи, которые судили о нём превратно и жестоко и поступали с ним сурово, были прощены, тогда как он всё ещё остаётся явно в прежнем состоянии на куче пепла вне селения?
Да, Иов мог так молиться. Он мог пребывать с Богом, мог просить для других того, чего не мог просить для себя. Иов молится так, как молился Господь Иисус на кресте в Своих страданиях за тех, которые распинали Его.
Итак, Дух распятого Иисуса, как мы видим, проявился и в Иове. Он шёл путём Креста, дивным образом предвосхищая шаги Сына Божия.
Иов молится. И когда он молился, слова силы произнесены были от престола: “Освободи его. Я приобрёл для него искупление!” Царственная душа, находящаяся в узах страданий, ныне свободна! Порабощение отвернулось, отошло от неё, дни печали для неё окончились.
Нам ничего не сказано о том, каким образом отвратились бедствия от Иова. Ничего не сказано о непосредственном результате освобождения, возможно, потому что всё это обладает незначительной важностью в глазах Господа, Который смотрит на сердце. Может быть, ещё и потому, что всемогущий Бог знал, что если какие-либо искушения постигнут детей Его в горниле страданий, то обычно они скорее обратят внимание на внешние и видимые знамения, нежели на внутреннюю духовную благодать, которая гораздо ценнее для Него.
Нам же достаточно знать, что поворотная точка на пути скорбей Иова наступила тогда, когда он всецело отвратился от себя и стал молиться о своих друзьях.
О чадо Божие, помещённое в горнило скорбей! Обращаешь ли ты внимание на этот важный урок? Ты лишился всей своей прежней силы и власти. Ты трепетал и изнемогал в скорбях и страданиях и ждал освобождения от уз страданий. Теперь свет Божий пролился на тебя, и потому ты отрекаешься от себя и дивишься тому, когда же наступит для тебя освобождение!
Разве ты не видел в наглядном уроке, который был предложен тебе, что страдания твои окончатся тогда, когда ты сам отвратишься от себя и отдашь себя всецело в руки Божии? Когда ты перестанешь думать о собственных нуждах, когда в своей нищете посвятишь себя служению другим, забывая себя, когда всем сердцем будешь желать благословения более не для себя, а для других, и вполне согласуешься с волей Божией (будет ли освобождение от горнила страданий или не будет), тогда ты достигнешь лучшего воскресения и будешь сиять, как драгоценный камень в венце своего Учителя.

Итак, мы опять можем заглянуть в сердце Божие, осознавая Его цель, когда Он помещает возлюбленных Своих в горнило страданий. Иегова возвращает Иову гораздо больше того, что Он взял у него, возмещая его потерю “вдвое”. Эта двойная доля, которая даруется Иову в этот момент его духовной истории, поразительным образом объясняется местами Писания. В постановлениях, которые были даны Израилю, мы читаем, что “двойная доля” была новым, особым преимуществом старшего сына. Отцу надлежало признать права первенца и “дать ему двойную часть из всего, что у него найдётся; ибо он есть начаток силы его, ему принадлежит право первородства” (Вт.21:17).
Затем мы читаем, что, когда Илия спросил Елисея, что дать ему, когда он, Илия, будет вознесён от земли, Елисей ответил: “Дух, который в тебе, пусть будет на мне вдвойне” (4Цар.2:9). Оказывается он просил доли первенца. Ответ Илии кажется странным. Он сказал Елисею: “Тру-дного ты просишь. Если увидишь, как я буду взят от тебя, то будет тебе так”. Елисей действительно увидел, как Илия вознёсся на огненной колеснице. Затем “схватил он одежды свои, и разодрал их на две части. И поднял милоть Илии, упавшую с него”, когда он исчезал из сферы видения Елисея и переселился в невидимый мир. Эта милоть явилась прообразом излияния Духа Святого на ожидавших в Иерусалиме, дара воскресшего Господа (Деян.2:33).
Но почему же всё-таки Илия сказал Елисею: “Трудного ты просишь”? Доля первенца была правом старшего сына.
“Двойная доля” полноты Духа ( это право по рождению для тех, кто родился от Бога, и это подлинно “трудное” для плоти, потому что дитя Божие должно пережить полное сокрушение, чтобы принять Его.
Елисей разорвал свои собственные одежды надвое! Так и нам надлежит пережить сокрушение во всех отношениях, прежде чем мы сможем постичь на опыте Его полноту, которая прообразно представлена в доле первородного сына.
Подлинно путь Иова к “двойной доле” был трудным делом. Сокрушение внешнего человека стоило ему многих слёз. Твёрдость веры в Бога (как и пристальный взгляд Елисея, обращённого на Илию, который есть образ веры) ( это тоже трудное дело. Трудно было, вопреки надежде, верить в надежду. И, конечно, гораздо труднее было, отказавшись от своих собственных одежд (в смысле сокрушения) и лишившись всякого, некогда дарованного ему авторитета и власти, приступить к ходатайству пред Богом за других, оставаясь внешне поверженным и поражённым человеком.
Сын Божий Иисус Христос назван “Первенцем”, потому что написано: “...Когда вводит Первородного во вселенную, говорит: и да поклонятся Ему Ангелы Божии” (Евр.1:6). И в Рим.8:29 Он назван “первородным между многими братьями”. Но Он, Христос Господь, был не только первородным Сыном Божиим, пришедшим в мир, но и Первенцем из умерших ( Первым, Кто воскрес из другого мира.
Завеса Его тела разодралась на Голгофском кресте, и из пронзённого бока излилась кровь и вода ( это открылся источник для омовения от греха для всего мира. Его положили во гроб, но Он воскрес из мёртвых, вознёсся на небеса, воссел одесную величия Божия в вышних, как “первородный между многими братьями”, которым надлежит уподобиться Его образу и, как Он, войти в жизнь через смерть, через страдания в славу. Ибо “Он есть глава тела Церкви... первенец из мёртвых” (Кол. 1:18). Они должны соединиться с Ним, так как являются “Церковью первенцев, написанных на небесах” (Евр.12:23).
Бог Отец признал Сына как первородного, даровав Ему помазание свыше, выше “многих братьев”. В Нём и через Него они также имеют часть в двойной доле своего рода ( рода “первородных” сынов Божиих, а потому все они окажутся участниками “первого воскресения” (Отк.20:6), наследниками Богу и сонаследниками Христу, если только они с Ним страдают, “чтобы с Ним и прославиться” (Рим.8:17).
Всё это освещает обращение Божие с Иовом. Он познал силу Духа в своей жизни, как мы видели это в описании его служения. Но, проходя через огненные испытания, он переходил от веры в веру, и это углубило его и приготовило к получению “вдвое больше того, что он имел прежде”.
И опять мы наблюдаем дивную гармонию Писания неизменное благовестие, излагаемое множеством различных способов в этой удивительной книге, называемой Библия. У неизменного Бога “один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день” (2Пет.2:8). Для Него нет времени, нет перемены в принципах обращения с избранными Его. Всегда одна и та же история, одна и та же тема подчёркивается в истории Его народа.
У Иова это “трудное” дело огненные испытания, двойная доля его восстановления, предвозвещение жизни воскресения в единстве с воскресшим Господом.
У Елисея это “трудное” дело в пристальном наблюдении за взятием Илии, освобождение от своих одежд, за которыми последовало взятие упавшей милоти пророка Божия.
У Христа, на Которого все они указывают и в Котором все они опять удостоятся благословений, это “трудное” дело смерть на Голгофе, за которой последовало воскресение, вознесение, принятие помазания Духа и место на престоле Отца.
Так должно быть и для каждого члена Тела Его. Он должен избрать себе “трудное” дело общения со Христом на кресте, если только он действительно соединился с Ним, как с первенцем из умерших, чтобы наконец сесть с Ним на престоле Отца Его.

Всё снова и снова мы убеждаемся в том, что Господь является Первопричиной и основанием жизни для Своего народа во всём.
Находясь в страдании, Иов сетовал, что Господь удалил от него всех его прежних знакомых. И вот теперь мы видим, что Господь возвратил их! Братья и сёстры его, все его знакомые теперь собрались вокруг него, когда услышали, что Бог говорил с Иовом и оправдал его перед друзьями его. Явно, что и “дом” Иова восстановился. Это видно из текста Иов. 42:11, где показано, что гостей своих он принимал своём доме: “и ели с ним хлеб в доме его”, не опасаясь более общаться со “злодеем”. Кроме того, все они выражали Иову своё сочувствие, в котором он так нуждался в период своих великих скорбей (люди вдруг поумнели, когда окончились скорби). И “тужили с ним, и утешали его за всё зло, которое Господь навёл на него”, признавая таким образом, что страдания его постигли его от руки Божией, называя их тем не менее “злом”. Они, эти страдания, явились “злом” в том смысле, что “всякое наказание в настоящее время кажется не радостью, а печалью; но после наученным чрез него доставляет мирный плод праведности” (Евр.12:11).
Можно с уверенностью сказать, что зло никогда не исходит от Бога, как из своего источника, это верно. И всё же мы постоянно читаем, что именно Господь навлекает бедствия на Свой народ (см.Иез.14:22; Иер.32:42; Пл.Иер.3:37-38 и др.). Поэтому очевидно, что Писание имеет в виду напомнить нам о руке Божией, которая превыше всего, что она всё во всём, что касается Его детей. Бог производит всё во благо нам, и, если мы будем покоиться в воле Его, то не станем рассматривать более страдания как зло.
И всё же Писание, не колеблясь, рассматривает страдания Иова, как “зло”, потому что по существу, если не учитывать целей Божиих, страдания являются “злом”, и Бог истины не просит Своих детей называть их как-нибудь иначе, как печалью. Но Он знает, что “впадая в различные искушения”, они продолжают уповать на Него и славить Его в них, ожидая в терпении грядущего “после”.
Самоотречение Иова пред Богом тоже превратилось для него в испытание. Господь теперь положил на сердце тем, кто забыл его в час нужды и скорби послужить Иову своим имением, а потому они “и дали ему каждый по кесите и по золотому кольцу” (ст.11). Таков был на Востоке обычай: дарить подарки, посещая человека после постигших его бедствий. Однако Иову требовалось некоторое самоуничижение, чтобы сказать: “Господь взял, а теперь Он восстанавливает руками тех, которые унижали меня во время моей скорби, да будет имя Господне благословенно”.
“И благословил Бог последние дни Иова более, нежели прежние”. Богатство его в стадах было восстановлено; овец, верблюдов и волов у него удвоилось; и опять сыновья и дочери, которые родились у Иова, наполнили благословением Божиим его дом (ст.12-13).
Очевидно, время восстановления продолжалось месяцами или даже годами (хотя сокрушение Иова, кажется, продолжалось несколько месяцев, см.Иов.7:3), но детали его описаны очень кратко. Несколькими яркими штрихами начертан здесь образ его восстановления: “И было у него семь сыновей и три дочери. И нарёк он имя...” Указаны имена дочерей и то, что они были прекраснее всех женщин на земле и получили “наследство между братьями их”. Всё стало значительным для его восстановленного благополучия, и каждое предложение повествования, изложенной в принятой на Востоке форме, ( всё оказалось фактом неограниченного благоволения Божия.
И поэтому, когда Иов оглядывался назад на свои огненные страдания, он, должно быть, вспоминал с благодарностью Бога, говоря самому себе: “Он сказал мне, Он и сделал. Тихо буду проводить все годы жизни моей, помня горесть души моей... Вот, во благо мне была сильная горесть...” (Ис.38:15,17).
Мы можем быть вполне уверенными, что Иов ходил пред Господом в последующие дни с углубленным благочестивым страхом и более острой чувствительностью по отношению ко греху. В горниле он научился познавать себя, и поэтому будет ходить тихо в обновлённом состоянии души, нося на себе, в своём духе, те же знаки, которые Иаков носил на своём теле после своей встречи с Богом в Пенуэле (Быт.32:30-31).
По общему согласию люди называли его “Иов” покаяние?, потому что он отказался от всего и стал для всех знамением, постоянно напоминающим им своим присутствием, что им необходимо отречься от себя и обратиться всем сердцем к Богу.
Ещё сто сорок лет жил Иов после своих огненных искушений (ст.16) и умер, “насыщенный днями”, увидев сыновей у сынов своих, что, по представлениям того времени, считалось признаком Божиего благословения. Он прошёл через огонь, и в огне он потерял только то, что не может устоять в огне, а всё остальное ( ценное ( сохранил для вечной жизни.
Нам не сказано более ничего о противнике сатане, но мы знаем, что он продолжает “ходить по земле”, обходя её, нападая с непрекращающимся коварством на рабов и служителей Божиих и обманываясь сам. Служители же в постигающих огненных искушениях приобретают более глубокое и более обильное познание Бога.



Важно помнить, что особая весть книги Иова относится единственно к тем, кто научился ходить в общении с Богом в непорочности сердца, упражняясь в утверждении совести. Эта совесть должна быть свободной от всяких обид по отношению к Богу и человеку, не уклоняясь в своём постоянстве от цели удаления от зла в соответствии с полной мерой полученного света.
Если мы забудем об этом, то впадём в безнадёжное смятение, потому что нельзя сказать, что называющие себя христианами, но в действительности являющиеся мёртвыми по грехам и преступлениям, тоже находятся под могучей рукой Божией на том особом пути, на котором Господь обращался с Иовом.

Книга Иова говорит нам о месте и смысле страданий в духовной жизни. В истории Иова нам показана, правда субъективно, та ступень роста, когда страдания становятся необходимой частью воспитания Божия в деле уподобления верующих образу Сына Божия, Который был первородным между многими братьями.
В истории Иова вообще не изображены более ранние ступени христианской жизни. История начинается на том этапе духовной жизни, где многие помещают свою цель.
Иов, как отметил Господь, был в Его видении непорочным, благочестивым, удаляющимся от зла. Можно ли удостоиться лучшего определения в жизни победы над грехом, подчинения воли Богу и послушания всем известным заповедям Божиим? Может ли быть лучшее описание жизни в силе Духа Святого, нежели то, что мы слышим из уст самого Иова в главе 29?
Поэтому история Иова учит нас, что “жизнь Божия в душе человека” должна достичь определенной зрелости, прежде чем чадо Божие будет готово изучить урок в горниле, где оно научится “переносить всё” вплоть до наказания. Только тогда Бог будет обращаться с ним, как с сыном, к которому благоволит Отец (Пр.3:12) и которого Он наказывает, чтобы тот мог участвовать в святости Его (Евр.12:6-10).
Иов оказался наглядным уроком для народа Божия во все времена, а потому ему пришлось пережить каждый из множества аспектов страданий, которые постигли его. По отношению у другим Своим детям Господь может воспользоваться каким-то одним из бесчисленных аспектов страданий Иова, чтобы привести его к тому же благословению. Одни могут лишиться своего земного имущества, как Иов, у других ( любимые будут взяты на небеса, иные же лишатся силы в болезни и им будет преподан урок беспомощной слабости. Всеведущий Отец знает каждое чадо Своей любви, его особый личный характер и темперамент, его особые опасности и его нужды, а потому Он с любовью применяет Своё воспитание к каждой отдельной душе по Своему усмотрению.
Некоторые расположены к активной жизни, поэтому их нужно научить сидеть и лежать спокойно. Другие, напротив, удаляются от деятельности в жизни и рады жить в полном спокойствии. Так вот этих последних Он может избрать для того, чтобы они оказались перед лицом ослепительного блеска и переживаний активного служения; тогда как тем, которые предпочитают суету и шум, повелевается: “Иди, и запрись в доме твоём” (Иез.3:24). Иным же, которые полны энтузиазма и силы, приходится с горькими слезами учиться держать размеренный шаг вместе с Господом, тогда как медлительным душам надлежит обрести энергичность в Нём.
Во всяком случае, Писание ясно учит нас, что многими и различными путями даже самые зрелые служители Божии проводятся по одному из путей скорби и страданий. Этот наглядный урок неоднократно повторяется, так что мы не можем не искать путей Господних.
Если мы сравним язык Давида в Псалме 68 с главой 30 из книги Иова, то увидим, что оба они прошли через те же глубокие воды, но в различных обстоятельствах.
И если мы ещё сравним главу 3 книги Плач Иеремии с той же 30-й главой книги Иова, то увидим, что Иеремия и Иов пользуются едва ли не одними и теми же словами в излиянии своей печали в час скорби и страданий.
Похожий вопль души мы обнаруживаем также в языке Ионы, когда он оказался во чреве кита. В этом особом случае Сам Господь говорит, что он, Иона, представляет Его собственное восхождение на Голгофу, затем нисхождение во гроб и в темницу и опять восхождение на небеса, чтобы сесть одесную Отца на престоле Его (Матф.12:40).
И опять-таки, чтобы показать нам суверенный выбор Божий в обращении с избранными Своими, знаменательно также отметить, что Илия переселён был в огненной колеснице, не увидев смерти, тогда как Елисей, на которого упала милоть его, “заболел болезнью, от которой потом и умер” (4Цар.13:14). Иоас, царь Израильский, оплакивал Елисея в его горнице и пользовался теми же словами, которыми пользовался и Елисей, когда он увидел возносившегося Илию: “Отец мой! отец мой! колесница Израиля и конница его”. Иоас таким образом увидел в смертном одре Елисея то же переселение во славу Божию, которое увидел Елисей в огненной колеснице, восхитившей Илию!
Вот таким образом, в наставлении за наставлением, в строчке за строчкой, немного здесь, немного там Господь с терпением поучает в Своём дивном свете и в превосходящей мудрости возлюбленных Своих различным путям Божиим в их жизни.
“И потому, живём ли, или умираем, всегда Господни” (Рим.14:7-8).

События на небесах решающим образом свидетельствуют, что главная цель страданий Иова состояла в доказательстве “начальствам и властям” на небесах “многоразличной премудрости Божией” (Еф.3:10). Ибо когда небесные духи смотрели на испытываемого раба Божия на земле, они видели эту мудрость Божию и Его совершенный способ изменить попытку сатаны погубить Иова в средство ещё более величественных и обильных благословений для его души.
Господь доказал ангелам, что Его план провести людей через смерть к жизни достоин Его бесконечной мудрости и знания характера человека. Он также доказал небесным властям, что способен принимать бескорыстную любовь и служение от Своих слуг на земле.
Господь доказал сатане, что Иов служил Ему не ради благословений, которые он получал от Него. Этим Он доказал, что атаки сатаны на детей Божиих не отдаляют их от Господа, но приводят их ближе к Нему, когда они уповают на Его верность и не отворачиваются от Его руки.
Господь доказал Иову, что конец всех Его действий по отношению к Его детям содействует их вечному благу и что характер любви и сострадания не изменяется даже тогда, когда Он помещает Своего раба в горнило. Сам Иов признал, что действия Божии по отношению к нему были правильны, когда в испытующем свете Его присутствия он оглянулся на своё прошлое, вспомнил свою самозащиту и возненавидел себя.
Господь доказал друзьям Иова, что человек может быть оправдан пред Всевышним и ходить пред Ним в непорочности и в том случае, если страдания постигли его; и что страдание не является неизменным результатом или следствием преступлений.
Господь доказывает детям Божиим во все века, что они нуждаются в уроках, предлагаемых горнилом, чтобы они познали самих себя; и что необходима личная беседа с Ним, прежде чем они смогут по-настоящему отречься от самих себя и познать преизобильную жизнь в единстве с воскресшим Господом.

Возможность заглянуть в небеса предлагает нам не только познание полнейшего контроля Бога над противником, но и некоторое познание его характера и его отношения к служителям Божиим.
Нам показано (что для нас и сегодня неизменно жизненно важно, несмотря на три тысячи лет, прошедших с момента написания книги Иова), что сатана приступает к каждому чаду Божию, которое старается удаляться от зла и ходить пред Господом с целеустремлённостью, верностью и непорочностью. Сатана не пропустит воспользоваться любым коварством, чтобы только погубить наше общение с Богом. Но будем помнить следующее:
“...Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек, и никто не похитит их из руки Моей, сказал Господь Иисус Своим ученикам, добавив: ( Отец Мой, Который дал Мне их, больше всех, и никто не может похитить их из руки Отца Моего: Я и Отец ( одно” (Ин.10:28-30).
История Иова обнаруживает силу жизненных связей между Господом и Его детьми. Сатане же позволяется подвергать эту связь всевозможным испытаниям и напастям. Но дети Божии могут противостоять ему и победить его силой Божией.
Погибло имущество Иова, но сокровище его на небесах! Погибли дети, но он подчинил их Богу и приносил за них жертвы, и они находились в безопасности под охраной Божией!
Сам Иов оказался сокрушённым во всех испытаниях, желал смерти, вопиял к Богу, чтобы Он оставил его в одиночестве. Но в своих страданиях он отказывается покинуть якорь своей души! Он утверждает, что находится в руке Божией; верою своей он утверждает, что Бог с ним и что Бог пребывает в нём. Пусть же искупленные обратят внимание на то, что они хранимы любовью Божией (см.Иуд.4; Ин.14:9-10), что верою они пребывают под охраной Его могучей руки, так что Он может возвысить их в своё время. Пусть они помнят, что сатана может коснуться их только тогда, когда ему дано будет от Господа на это разрешение, и лишь в той степени, в какой ему будет позволено.
Господь может разрешить ему атаковать тебя, друг мой, со всех сторон. Но ты помни о том, что сам ты не должен давать повода для последующего разрешения, кроме того, которое дал ему Господь. Тебе не следует прислушиваться к словам, которые враг будет нашёптывать тебе и которых не говорил тебе твой Бог. Надейся на Господа и прославляй Его, ибо только Он является силой твоего самообладания и твоим Богом!

Крюден говорит, что “рука” если речь идёт о Боге ( означает:
1. Вечные цели Божии и исполнительную силу.
2. Его пути исправления души человеческой.
3. Его суверенное право распоряжаться.
4. Его провидение и т.д.
Иов, говоря, что рука Божия коснулась его, имеет в виду, что суверенная воля Божия распорядилась в вопросе его страданий.
Сатана вынужден был признать суверенность Божию, когда говорил Господу: “Но простри руку Твою, и коснись всего, что у него...”. И ещё: “Но простри руку Твою, и коснись кости его и плоти его...”
Господь ответил: “Вот, он в руке твоей, только душу его сбереги”, дав таким образом Своё суверенное разрешение врагу атаковать Иова. Но атаковать он должен был под Его Божественным контролем, доказав, что Иов подлинно находился в своё время в Его руке.

В книге Иезекииля (22:17) Господь говорит Иезекиилю, что Он поступит с Израилем, как поступают с драгоценным металлом: “...Как в горнило кладут вместе серебро, и медь и железо, и свинец и олово, чтобы раздуть на них огонь и расплавить; ...Как серебро расплавляется в горниле, так расплавитесь и вы среди него...” Потому что дом Израилев превратился в изгарь пред Господом, и огонь, который должен расплавить его, ( это огонь гнева Его в страшных судах. Можно сказать, что душа, ходящая пред Богом, как Иов, не может подвергнуться тому же огню, о котором Иезекииль говорит Израилю. Но ап. Павел говорит о “суде” над детьми Божиими, и этот суд неизбежен (1Кор.11:32). Суд этот, постигший мир, должен начаться с дома Божия, чтобы дети семьи Его не были осуждены с миром (1Пет.4:17).
“Изгарь” в Израиле и “изгарь” в характере верного слуги Божия равно отвратительны для Господа, и Он одинаково уничтожит их огнём.
Можно сказать, что Сам Господь является очистительным огнём для избранных: “Ибо Господь, Бог твой, есть огонь поядающий” (Вт.4:24). Но Исаия пишет, что Он очищает народ Свой духом суда и духом огня (Ис.4:4). Так что верно то и другое.
Всеведущий Господь обращает Свою руку на детей Своих, чтобы полностью очистить их от всяких примесей (Ис.1:25), и Сам Он уподобляется очистительному огню посреди их, потому что написано, что Он “сядет переплавлять и очищать серебро, и очистит сынов Левия и переплавит их, как золото и как серебро...” (Мал.3:3). Поэтому прославленный Господь ( Свидетель верный ( говорит, как Он говорил Лаоди-кийской церкви, советуя нам в эти последние дни “купить” за любую цену “золото, огнём очищенное”, чтобы нам “обогатиться”, и “белую одежду, чтобы одеться” ( белую, как раскалённое горнило, через которое Бог проводит нас, чтобы приготовит к Его явлению. “Пострадают некоторые и из разумных для испытания их, очищения и убеления к последнему времени; ибо есть ещё время до срока” (Дан.11:35).

Мы можем видеть, что Иов действительно был праведным в своих глазах, когда говорил с такой уверенностью о своей непорочности пред Богом. И нам предоставлена возможность заглянуть в его действия в самом начале его истории, которая ясно объясняет нам его столь сильную уверенность.
Автор Послания к Евреям, касаясь жертвы Авеля, ясно утверждает, что ветхозаветные жертвоприношения, приносимые верою, получали от Господа свидетельство, что приносивший их “праведен” (Евр.11:4). Точно таким образом, как сегодня Дух Святой свидетельствует совести нашей, что праведность Божия, принимаемая верою, является нашей, если мы с верою приближаемся к Богу и всецело зависим от единственной совершенной жертвы, которая принесена на Голгофском Кресте за грехи всего мира, когда Первосвященник Иисус принёс Себя Богу.
Иов начал рано приносить жертвы за своих детей на случай, если кто из них согрешил. Они поразительно раскрывают его отношение к жертвам, чтобы пребывать в ясном общении с Богом. Иов постоянно ходил пред очами Божиими и так опасался греха, что боялся проявления неверности Богу даже в своей семье. Вот так Он предлагает нам сегодня глубоко необходимый урок, если только мы хотим ходить пред Богом с той же непорочностью сердца.
Говоря языком ап. Павла, можно сказать, что Иов упражнялся в том, чтобы иметь чистую совесть и тогда, когда наблюдал за своей семьей дома. Только такое чувствительное отношение к греху в практической жизни и полнейшая зависимость от крови кропления за завесой (Евр.12:24; 1Пет.1:2; 1Ин.2:7), которая очищает нашу совесть, содействует тому, что мы можем ходить пред Богом и иметь то же свидетельство, которое даруется Духом Святым. Написано: “Верующий в Сына Божия имеет свидетельство в себе самом” (1Ин.5:10). “Сей Самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы ( дети Божии” (Рим.8:16).