Бытие, глава 12
В наши дни, дни широкого распространения религии, особенно важно, чтобы христиане глубоко прочувствовали необходимость осознания личного призыва Бога, без которого не может быть постоянства и стойкости в христианском пути.

Сравнительно легко исповедовать религию во времена, когда она преобладает, но всегда трудно ходить по вере, всегда трудно оставить наличное ради "чего-то доброго" в будущем. Ничто, кроме этого великого принципа, которому апостол дал определение: "вера же есть осуществление невидимого" (Евр. 11,1), не может удержать человека на пути, который в мире, где все неверно, все не в порядке, неизбежно оказывается тернистым и трудным. Мы должны быть "убеждены" в том, что должно наступить, в чем-то достойном ожидания, в чем-то, что вознаградит скитальцев за все тяготы долгого пути - прежде чем мы освободимся от плена природы и мира и "с терпением будем проходить предлежащее нам поприще" (Евр. 12,1). Все это полностью подтверждается примером Авраама, и этот пример хождения по вере приобретает свою дополнительную силу в изложении различия, представленного в характерах Лота и других действующих лиц повествования книги Бытие.

В 7-й главе Деяний мы читаем следующие слова, которые непосредственно относятся к нашему предмету: "Бог славы явился отцу нашему Аврааму в Месопотамии, прежде переселения его в Харран, и сказал ему: выйди из земли твоей и из родства твоего и из дома твоего, и пойди в землю, которую покажу тебе". Здесь нам явлен первый отблеск того света, который вывел Авраама из тьмы "Ура Халдейского", сияние которого время от времени давало силы его душе на том утомительном пути в поисках города, "имеющего основание, которого художник и строитель Бог". "Бог славы" в свете Своего характера позволил Аврааму увидеть истинное положение дел в Уре и затем поверить, как кто-то заметил, сообщению о будущей славе и наследстве, и потому он не колебался, но немедленно препоясался для путешествия.

Однако при ближайшем сравнении 7-й главы Деяний с 1-м стихом 12-й главы Бытия мы извлекаем для себя один важный принцип. Со времени, когда Бог явился Аврааму, до тех пор, пока он окончательно не переселился в землю Ханаанскую, случилось событие, содержащее для нас глубокое поучение. Я имею в виду смерть отца Авраама: "а оттуда, по смерти отца его, переселил его Бог в сию землю, в которой вы ныне живете" (стих 4). Это позволит нам понять силу выражения в Быт. 12: "и сказал Господь Авраму" и т.д. (стих 1). Из этих отрывков ясно видно, что переселение Фарры и его семьи, описанное в Быт. 11,31, было результатом откровения "Бога славы" Аврааму, но отсюда не видно, что сам Фарра получил такое откровение. Он представлен скорее помехой Аврааму, так как, пока он не умер, Авраам не вошел в землю Ханаанскую - божественно предназначенный ему удел.

Итак, это обстоятельство, каким бы тривиальным оно ни показалось поверхностному читателю, самым сильным образом подтверждает уже выдвинутое положение, а именно если призыв Бога - откровение "Бога славы" - не будет личностно прочувствовано, то в христианском пути не может быть постоянства или стойкости. Если бы Фарра осознал этот призыв, он никогда не был бы препятствием Аврааму на пути веры, и не отступил, как простое дитя природы, даже не достигнув будущей земли обетованной. Мы видим тот же самый принцип, проиллюстрированный впоследствии Лаваном (Быт. 24). Лаван, как кто-то хорошо заметил, был в полном восторге от золотых и серебряных украшений, которые принес с собой раб Авраама, но совершенно не оценил сообщения об обетовании, которое он получил. Другими словами, он не принял откровения от "Бога славы" и, как следствие, остался, как заметил тот же автор, "человеком мира сего".

В обращении Савла из Тарса мы познаем ту же самую истину. Когда он был пригвожден к земле сиянием славы Господа Иисуса, с ним были его спутники. Эти люди "свет видели" - они свидетельствовали о многих внешних обстоятельствах, остановивших яростного фанатика, но, как он сам утверждает, "голоса Говорившего мне не слыхали" (Деян. 22,9). Это очень важный момент. Голос должен говорить мне - "Бог славы" должен явиться мне, прежде чем я приму участь скитальца и странника в этом мире и упорно "буду проходить предлежащее мне поприще". Это не народная вера, не семейная вера, но личная вера, которая превращает нас в истинных свидетелей о Боге в этом мире.

Когда же Аврам освободился от препятствия, которое он испытывал в лице своего отца, он смог со рвением и решительностью ступить на путь веры - путь, по которому никогда не пройдут "плоть и кровь", тернистый путь, усеянный трудностями от начала до конца, в котором один только Бог может поддержать душу. "И прошел Аврам по земле сей до места Сихема, до дубравы Море. В этой земле тогда (жили) Хананеи. И явился Господь Авраму и сказал: потомству твоему отдам Я землю сию. И создал он там жертвенник Господу, Который явился ему" (Быт. 12,6-7). Здесь Аврам сразу понимает свое положение богопоклонника перед лицом Хананеев. Жертвенник указывает на то, что он избавился от идолов Ура Халдейского и научился поклоняться перед жертвенником одного истинного Бога, "Который создал небеса и землю". В следующем стихе мы видим вторую особенность человека веры, а именно "шатер", означающий странничество в этом мире. "Верою обитал он на земле обетованной, как на чужой, и жил в шатрах с Исааком и Иаковом, сонаследниками того же обетования" (Евр. 11,9).

По мере того, как мы будем двигаться дальше, мы получим возможность более полно исследовать эти две важные особенности жизни Авраама и поэтому пока удовлетворимся установлением того факта, что шатер и жертвенник совершенно ясно представляют нам Авраама как странника и богопоклонника и что, будучи таковым, он полностью отделился от злых путей мира сего.

Едва Аврам ступил на свой путь, он столкнулся с одной из тех трудностей, которые по обыкновению испытывают истинность веры как в отношении ее свойства, так и в отношении ее предмета. "И был голод в той земле." Он встретил это затруднение в том самом месте, куда Господь позвал его. Не так-то просто наблюдать испытания и скорби, лишения и трудности, которые нас ожидают, когда мы идем по "прямому и узкому пути", - и все же он упорствует в этом пути, ведущем вперед. Особенно трудно, если мы наблюдаем вблизи от нас, как это было с Аврамом, полное избавление от того исключительного испытания, которое заставляет нас страдать. Люди мира сего - "на работе человеческой нет их, и с прочими людьми не подвергаются ударам". Это чувство увеличивается еще больше при отсутствии чего-либо зримого, что могло бы укрепить нашу надежду. Авраму немного оставалось места, куда поставить ногу: голод свирепствовал вокруг него повсюду, кроме Египта. Если бы он только смог там оказаться, он жил бы в комфорте и изобилии.

Здесь, однако, человек веры должен идти по пути простого послушания. Бог сказал: "Пойди из земли твоей... в землю, которую Я укажу тебе." Впоследствии Аврам может обнаруживает, что послушание этому повелению заставляет его жить в земле, где, по-видимому, его не ожидает ничего, кроме голода. Но даже если это так, Бог не смягчает Свое поведение никакими оговорками. Нет, Его слово просто и определенно: "В землю, которую Я укажу тебе." Это так же верно и обязательно для Аврама тогда, когда вокруг него свирепствует голод, и тогда, когда господствует мир и изобилие. Поэтому голод не должен заставить его покинуть эту землю, как изобилие не должно побудить его остаться. Слова повеления были : "Я покажу тебе."

Но Аврам оставляет эту землю, он отступает на мгновение перед тяжким испытанием и направляет свои стопы к Египту, покидая за собой свой шатер и жертвенник. В Египте он обрел комфорт и роскошь, нет сомнения, он избежал ужасного испытания, от которого страдал в земле обетованной, но он лишился на все это время богопоклонения и странничества - а это для сердца скитальца дороже всего на свете.

Для Аврама как духовного человека в Египте не было ничего: Египет мог и, несомненно, предоставил ему, как телесному человеку, изобилие. Но Египет не дал бы Аврааму ничего, если бы тот не пожертвовал своим характером странника и богопоклонника. Нет нужды говорить, что и теперь все точно так же. В мире есть много того, чем наша старая природа с чрезвычайной роскошью могла бы довольствоваться. Есть изощренные наслаждения "плоти и ума" и многочисленные способы удовлетворения похотей сердца, но что из всего этого, если наслаждения с неизбежностью уводят с истинного пути веры - пути простого послушания.

Вот вопрос для христиан: что я изберу - золото и серебро, стада и гурты, наличное удобство и влияние Египта или шатер и жертвенник "земли обетованной"? Что я изберу: плотской комфорт и наслаждения мира или святое хождение в мире с Богом здесь и вечное блаженство там? Мы не можем получить и то и другое, ибо "всякий возлюбивший мир, не будет иметь в себе любовь Отца".

Но мы можем спросить, должен ли был Аврам испытывать голод и тяготы в земле обетованной? Почему он не нашел там приют и изобилие? Просто потому что "Хананеи и Ферезеи" жили тогда в той земле (Быт. 13,7). Это земля еще не была пригодна для обитания искупленных Бога. Вера Аврама могла бы помочь ему пережить эту долгую тяжелую пору, которая наступила прежде, чем исполнилось обетование, поскольку только этот принцип веры сделал его пришельцем и странником. Он мог бы подождать до тех пор, пока не наступит время, назначенное Богом, не дав ему "наследства ни на стопу ноги" (Деян. 7,5). Так должно быть и ныне.

Эта прекрасная глава показывает нам, как возрождается человек веры через верность и милость Бога, Который никогда не позволяет ему далеко уклоняться или долго медлить. Золото и серебро, стада и гурты Египта не могли надолго удовлетворить Аврама, лишенного своего шатра и жертвенника, вот почему он снова, как и прежде, с обновленными силами веры поднимается из пыли египетской и направляет свои стопы в землю обетованную. Счастливое возрождение! Несомненное свидетельство твердого и честного намерения служить Господу. "Волны и ветер могут гонять корабль по морю, но компас все время указывает на север."

Но некоторые выражения в этой главе чрезвычайно полно подтверждают уже высказанную мысль, а именно, что Аврам своим хождением в Египет ничего не приобрел "пред Господом". Так, например: "И продолжал он переходы свои... до места, где прежде был шатер его между Вефилем и Гаем, до места жертвенника, который он сделал там вначале" (стихи 3-4). Слова "прежде" и "вначале" доказывают, что Аврам в Египте не сделал никакого продвижения вперед и время, там проведенное, потеряно впустую. Несомненно, он усвоил там полезный урок, и это хорошо, когда мы на собственных ошибках учимся не доверять нашему сердцу и бояться пагубных влияний мира. Аврам узнал, что в Египте не может быть ни шатра, ни жертвенника. Только вера дает человеку возможность воздвигнуть жертвенник или поставить шатер, но в Египте все грубо и зримо и нет веры; следовательно, в тот самый момент, когда нога Аврама ступила на землю египетскую, в нем прекратили проявляться подлинные плоды веры - да, тот самый принцип, который понудил его покинуть землю обетованную, в то же самое время заставил его забыть свою роль пришельца и богопоклонника.

Какое здесь яркое напоминание нам о том предложении, которое задолго до наших дней сделал египетский правитель потомству Авраама: "И призвал фараон Моисея и Аарона и сказал: пойдите, принесите жертву Богу вашему в сей земле" (Исх. 8,25). Таким образом, это может показаться даже замыслом врага заставить народ Бога, священное семя, осквернить себя поклонением и жертвоприношениями Богу в мире, то есть уподобить их характер как богопоклонников характеру мирских людей - людей, занимающих свое положение в том обществе, где Христос является изгоем, провозглашая тем самым, что между религией мира и религией Бога нет никакого различия. Это поистине страшный обман, рассчитанный на то, чтобы совратить многие души с пути истинности и святости.

Чрезвычайно печально слышать временами тех, кто, как они утверждают, проявляет либеральный дух, говоря о "религии мира" в ее разнообразных формах, как будто все религии верны или совершенно не имеет никакого значения, пребываем ли мы в заблуждении или нет. О, давайте не будем обманываться! Божественный принцип разделения сегодня так же прочен и обязателен, как и в дни Авраама и Моисея. "А потому выйдите из среды их и отделитесь, и не прикасайтесь к нечистому" - это правило остается верным до тех пор, пока существует "нечистое"; также не может ничто внешнее изменить суть, подлинную сущность "нечистого", сделав его "чистым".

Итак, Моисей не был либералом в вышеприведенном смысле этого слова, ибо он отказался поддержать религию мира. "Нельзя сего сделать". Памятные слова. Нашлись бы среди нас такие, которые, будучи приглашенными поддержать религию мира, ответили бы: "Нельзя сего делать"? Аврам не мог поклоняться Богу в Египте, также и его потомство.

Но на своем пути Аврам столкнулся не только с этой трудностью. Путь, который каждый человек веры призван пройти, лежит между двумя опасными крайностями. Одна - искушение вернуться в мир, другая - борьба со спутниками. Аврам только что преодолел последствия первой, и теперь мы посмотрим, как он справится со второй.

В тот момент, когда Аврам вышел из Египта, он оказался особым образом связанным другой ответственностью, а именно ответственностью за своего брата, чтобы идти с ним в согласии. Когда он был в Египте, эта ответственность оставалась в тени. Установления, законы, обычаи, роскошь и комфорт Египта в значительной степени устраняли подобное чувство. Все это мешало каждому отдельно взятому человеку признать тот факт, что он "сторож своего брата". То же должно быть и в наши дни. Пока мы пребываем в этом мире, который называют религиозным, мы чувствуем себя полностью освобожденными от трудной задачи быть "сторожем своего брата". Те, кто оправдывает пребывание в мире, могут отрицать этот факт, но все напрасно, поскольку это показывают Писание и опыт. Аврам и Лот не вступили между собой в борьбу в Египте, ибо и государственная религия довольно сильно подталкивает к этому - она действенно предотвращает разномыслие между братьями, а где нет разномыслия, там, конечно, не может быть борьбы и споров; а где имеется разномыслие, там либо благодать должна помочь нам быть в единомыслии, либо возникнет борьба и споры. Но Египет подрывает ростки благодати, выводя нас из простого послушания Господу (ибо послушание всегда рождает благодать и прощение), и поскольку так происходит, Египет в то же время учит нас или, по меньшей мере, пытается учить, что мы не нуждаемся в благодати, низводя нас в ту сферу, где ответственность за брата никогда не осуществляется, не осознается сама необходимость этой ответственности, слабость принимается за силу, безумие - за мудрость.

Когда христианин впервые начинает свой путь, он мечтает не о чем ином, как о совершенстве своих спутников-христиан, но вскоре он обнаруживает, что ошибается, так как все мы имеем свои слабости и, как говорит апостол, "все мы грешим во многом". Но почему, можем мы спросить, так быстро развились эти слабости по выходе из Египта? Потому что теперь вышедшие из Египта должны были ходить во власти чистого принципа, освобожденного от всякой поддержки или препятствий Египта. Они были призваны ходить по вере, а "вера созидается любовью".

Но "в той земле" были "хананеи" и т.д. Это должно было послужить препятствием ко всякой борьбе между "братьями", так как хананеи ничего не понимали в немощах верующих, и потому он приписал все их неудачи какой-то ошибке в исповедуемом принципе.

Но во всякой борьбе между братьями где-то коренится ошибка. И в споре между Павлом и Варнавой она есть. И мы, не задумываясь, решим, где именно. Варнава хотел взять с собой своего родственника, но этот родственник еще раньше показал себя непригодным к делу или, по крайней мере, не желающим выносить тяготы, поэтому вряд ли это было желанием Господа, чтобы Варнава взял его с собой на дело Господне. Сам Господь тотчас же занял сторону Павла в этом вопросе, дав ему дорогого сына и сотрудника в лице Тимофея, ближе которого по духу у него никого не было.

То же самое и в нашем случае. Мы можем без колебаний утверждать, что именно Лот здесь ошибался. Лот не избавился полностью от духа мира, а если в ком-то преобладает дух мира, он всегда найдет путь истины слишком прямым для него - вот почему "они не могли жить вместе".

Если теперь спросят, на каком основании мы обвиняем в ошибке именно Лота, то, во-первых, это следует из его дальнейшего поведения, а во-вторых, из отношения Господа к Авраму после того, как "отделились они друг от друга".

Что же сделал тогда Лот? Он "возвел очи свои". Так мы поступаем всегда, когда не находимся под непосредственной властью веры. Когда мы возводим свои очи, не направляя взгляд к Богу, то наверняка мы ошибаемся. Я говорю, не направляя взгляд к Богу, так как впоследствии мы находим, что Господь не раз побуждал Аврама возводить к Нему свои очи, но это совершенно непохоже на действие Лота; действия Лота были лишь жестом обыкновенного человеческого ума и дальновидности. Однако человеческий ум и дальновидность никак не могут способствовать продвижению вперед человека веры - нет, как раз наоборот. Человеческий ум всегда внушает такие советы, что если действовать согласно им, то это уведет нас в сторону, противоположную от путей человека веры. Поэтому Лот, возведя свои очи, не сумел проникнуть видимое и временное. Таковы были пределы его видения. То, на чем остановился его взгляд, было хорошо ему знакомо еще в Египте. Мы читаем: он "увидел всю окрестность Иорданскую, что она... вся орошалась водою... как земля Египетская" (стих 10). Здесь мы видим, что в действительности Лот так никогда и не выбрался из Египта в своем сердце и привязанностях - он никогда не усвоил тщетность и неудовлетворительность всех его благ в свете лучшего положения вещей, он никогда не противопоставлял Египет тому "городу, имеющему основание, художник и строитель которому Бог" одним словом, "возложив руку свою на плуг", он начал озираться назад, доказывая таким образом свою неблагонадежность для царствия Бога.

Все это поразительно отмечено в начальном стихе этой главы: "И поднялся Аврам из Египта, и Лот с ним". Здесь мы узнаем секрет непостоянства Лота. По-видимому, он пошел скорее с Аврамом, чем с Богом, вследствие чего, после того, как он расстался с Аврамом, ему не на что было опереться. До этого он шел под защитой и руководством Аврама, вместо того чтобы находиться непосредственно перед Господом, и потому, когда он лишился Аврама, он уклонился от пути истинного.

Когда же пришло время и для Аврама по повелению Господню возвести очи, то как различны были поле зрения у Аврама и Лота! В то время как Лот не мог проникнуть за узкие границы наличного бытия, Аврам был в состоянии обозреть в длину и ширину все наследство Бога. Он парит на могучих и быстрых крыльях веры, погруженный в безграничное благоволение Бога, в то время как Лот, живущий внешним, почти погряз в болоте содомского разврата.

Прежде чем мы перейдем к следующей главе, давайте взглянем на различное положение этих двух людей, которые начинали вместе. "Лот возвел очи свои", и окрестности, на которых остановился его взгляд, как можно было бы ожидать, удовлетворили его естественные желания, но эти орошенные земли, прекрасные в глазах человека, тем не менее в очах Господа были с избытком исполнены порока (ср. стихи 10 и 14). Авраму, наоборот, Бог позволил пройтись взглядом по всей длине и ширине обетованного наследства. Свободный от всяческих внешних влияний, он созерцал ту участь, которую Бог уготовил ему и его семени, и занял соответствующую позицию.

Так мы находим Лота в безбожных окрестностях Содома, а Аврама - скитальца и пришельца, с его шатром и жертвенником - "у дубравы Мамре, что в Хевроне".

Здесь мы видим подробнейший отчет о "войне четырех царей против пяти", и мы можем спросить: "Какое отношение имеют раздоры между "черепками глиняными" к истории народа Бога? К Авраму, действительно, никакого, так как он был вне всего этого. Его шатер обозначил его чуждость всему этому и показал, что "война четырех царей против пяти" была для него весьма незначительным событием. Далее, его жертвенник показал, что его устремления были совершенно иного рода - небесные. Шатер означает, что он скиталец на земле, а жертвенник - то, что его дом на небесах. Счастливый человек! Счастливый скиталец! Кто мог бы с такого возвышения, как у него, с высочайшей сторожевой башни веры смотреть вниз, как прохожий, на поля сражений мира, погрязшего во зле? Имело ли какое-то значение для Аврама, чье чело увенчает лавровый венок победы - царя Содомского или Кедорлаомера, царя Еламского, его удел не подвергался опасности в их борьбе, потому что он там, где "воры не подкапывают и не крадут".

Но хотя Авраму выпала счастливая судьба пребывать со своим уделом в месте, не подверженном никаким влияниям, не такова была участь его более приверженного миру родственника. Положение Лота было таково, что он не преминул оказаться в самом центре этой войны, исход которой, следовательно, глубочайшим образом отразился на нем. Если дитя Бога пало так низко, чтобы смешаться с миром, то придется рассчитывать и на то, что придется участвовать в его судорогах, и горе тому человеку, который получит свою участь в этом мире в тот день, который быстро приближается, когда все будет потрясено могучей рукой Бога на Страшном суде.

Здесь я хочу заметить, что история народов и деяния могущественных царей и завоевателей, представляющих интерес для Духа Святого, имеют связь с историей народа Бога. Вне этого у них нет никакого движения к Нему. Ему не доставляет удовольствия пребывать в абстрактной истории человека. Напряженная борьба и суета народов, яростные стычки безбожных тиранов, рвущихся к власти, передвижения армий не могут привлечь внимания Духа Божьего; тем не менее, когда случаются такие вещи, хотя бы в малейшей степени связанные с историей "праведной души", Дух Святой может быть скрупулезно подробным в описании того или иного события, как это можно видеть в рассматриваемом нами случае.

Каковы были последствия этой войны для Лота? Она принесла бедствия ему и его семье. Его взяли в плен и его имущество захватили в добычу (стих 12). Он откладывал для себя сокровища на земле, и воры подкопали; в то время как Аврам стоял выше всего этого в разделяющей с миром силе общения с Богом, Лот оказался пленником и нищим. Он сеял по плоти и должен был пожать теперь погибель плоти.

Но для Аврама наступил как раз момент проявить себя в любвеобилии. Как уже отмечалось выше, до этого он со спокойным безразличием наблюдал все эти действия царей и их войск, но та же самая вера, которая сделала его безразличным к раздорам людей, заставила его быстро прийти на помощь родственнику в несчастье. Вера не только очищает сердце от мирских и плотских желаний, но она также действует по любви, как ярко показано в случае с Аврамом, ибо когда "Аврам услышал, что сродник его взят в плен, вооружил рабов своих" и т.д. (стих 14).

Необходимо заметить, что именно в час тяжелого бедствия отношения братства приобретают исключительное значение. В дни безмятежного мира Лот был Авраму "сыном его брата", но теперь он был в беде, и потому начинают действовать законы братства, действовать мощно и эффективно.

Мы теперь призваны стать свидетелями одной очень интересной сцены. Авраму самому приходится столкнуться с искушением - искушением, тотчас же отвергнутым силой Бога, пребывающей в нем, но тем не менее искушением. Царь Содомский намеревался разложить перед глазами Аврама свои сокровища, к которым царь был привязан по природе своего сердца.

Тот, кто скажет, что в мире не много притягательного для человеческого сердца, не знает своего сердца. Есть род мизантропии, которая выглядит как возвышение над миром. Философ-циник Диоген, попросивший Александра не заслонять солнечный свет, был так же по-мирскому горд, как и сам Александр. Единственно верный и реальный способ отделиться от мира и возвыситься над ним достигается знанием небесного, а Аврам, по милости Бога, был приведен к этому знанию.

Но победа, достигнутая Аврамом, не принадлежала ему самому. Как я уже заметил, он по достоинству оценил то, что должен был дать ему враг, и потому если он восторжествовал, то это через действие силы, находящейся вне его. Во всех этих перипетиях Тот, Кто наблюдал за Своим дорогим слугой во время его пребывания в Египте и Который, более того, в том пребывании подал ему урок истинного характера мира, теперь пристально за ним наблюдал и готовил его освобождение. Он знал обо всех передвижениях и замыслах врага от начала до конца, и потому Он приготовил для своего слуги небесное противоядие, чтобы обезвредить яд врага.

Особенно ценно отметить, что между тем моментом, когда царь Содомский вышел навстречу Авраму, и когда он сделал ему предложение о "людях и мнениях", вводится замечательный персонаж, а именно Мелхиседек; этот пришелец, посланный Богом, собирался укрепить сердце Аврама в тот самый момент, когда враг готовился напасть (ср. стихи 17, 18 и 21). Но почему "священник Бога Всевышнего" не вышел на встречу с Аврамом раньше? Поскольку именно в этот момент Аврам нуждался в той силе, которую должен был придать ему Мелхиседек. Враг собирался расстелить перед глазами Аврама свой золотой пояс, посему Мелхиседек готовился представить его виду действительность Царства Небесного. Он собирался накормить и укрепить его душу "хлебом" и подбодрить его "вином Царства", чтобы "силой той пищи" он мог преодолеть воздействие всех соблазнов мира. Все это учит нас, что только причастность к радости и славе Царства может заставить сердце отвергнуть осквернение мира.

Читатель, чем же ты теперь питаешься? Что составляет твою повседневную пищу? Это "хлеб и вино", которым обеспечивает Господь, или "мнения" Содома? Твои уши открыты губительным внушениям царя Содомского или же небесным сообщениям царя Салемского? Господь допускает, чтобы наши сердца всегда могли выбрать то, что Ему благоугодно.

Далее, Мелхиседек приводит душу Аврама в настоящее общение с "Богом Всевышним, Владыкой неба и земли" и, таким образом, довершает контраст между "царем Содомским" и "Богом Всевышним, Владыкой неба и земли" - именем Содома и обширными владениями неба и земли. Благословенное противопоставление, которое всегда создает вера! Нет нужды говорить, что Аврам сразу же отвергает предложение царя Содомского. Хлеб и вино благословения "священника Бога Всевышнего" подняли Аврама на такую высоту, что он мог одним взглядом узреть обширные владения неба и земли и, взглянув затем сверху вниз на презренное предложение царя Содомского, отклонить его. Мелхиседек только что сказал: "Бог Всевышний, Владыка неба и земли" - и Аврам усвоил эти слова и использовал их в своем ответе противнику: "Поднимаю руку мою к Господу Богу Всевышнему, Владыке неба и земли, что даже нитки и ремня от обуви не возьму из всего твоего, чтобы ты не сказал: "я обогатил Аврама" (стихи 22,23).

Кажется, что Аврам дышит самой атмосферой Того, "Кто исчерпал воды горстью своею и пядью измерил небеса, и вместил в меру прах земли, и взвесил на весах горы и на чашах весовых холмы?... Вот народы - как капля из ведра, и считаются как пылинка на весах. Вот, острова как порошинку поднимает Он. И Ливана недостаточно для жертвенного огня, и животных на нем - для всесожжения. Все народы пред Ним, как ничто, - менее ничтожества и пустоты считаются у Него. Итак кому уподобите вы Бога? И какое подобие найдете Ему?" (Ис. 40,12.15-18).

И конечно же, мы можем сказать, что только так мог Аврам одержать победу. Нет ничего более тщетного, чем говорить о призрении к миру, но в то же время не находится в присутствии Того, в Чьем находился Аврам. Для того, чтобы одержать победу над нынешним положением вещей и нашими мирскими желаниями, необходимо познакомиться с лучшим - заветной надеждой о будущем благе. "Ибо вы... расхищение имения вашего приняли с радостью, зная, что есть у вас на небесах имущество лучшее и непреходящее" (Евр. 10,34). Если мы действительно ожидаем проявления славы, мы окажемся в стороне от всего, что будет осуждено в тот день, как написано: "Еще раз поколеблю не только землю, но и небо." Слова "еще раз" означают изменение колеблемого, как сотворенного, "чтобы пребыло непоколебимое" (Евр. 12,26-27).

В последнем же стихе нашей поистине интересной главы мы видим счастливую особенность характера этого истинного человека веры. Аврам не может заставить других жить по его высоким меркам. Хотя он мог бы, ничем не сдерживаясь, отклонить предложение царя Содомского, но другие не смогли бы так поступить, потому он говорит: "Анер, Эшкол и Мамрий пусть возьмут свою долю." Наше поведение всегда должно быть "по мере веры, какую каждому Бог уделил" (Рим. 12,3). В наше время мы видим многих людей, которые вначале оставили все мирское, а затем погрязли в нем еще глубже. И почему? Потому что они действовали по простому побуждению или под человеческим влиянием и не могли сказать с Аврамом: "Поднимаю руку мою к Господу".

В начальном стихе этой главы мы видим положение, сулящее нам ободрение и удобства - положение, по-видимому, рассчитанное на то, чтобы возбудить в нас дух истинной преданности Господу. Мы наблюдаем здесь благодать Господа в признании и принятии жертвы, возложенной на его жертвенник - добровольное жертвоприношение преданного сердца Его слуги. Наш Бог никогда не медлит в признании таких поступков и вознаграждении их сторицей. Аврам только что проявил дух самоотречения, отказавшись от завлекательных предложений царя Содомского, он отказался обогатиться из такого источника и выбрал как свою участь и свою награду "Бога Всевышнего", поэтому Господь пришел укрепить душу Своего слуги такими словами: "Не бойся, Аврам: Я твой щит; награда твоя весьма велика." "Ибо не неправеден Бог, чтобы забыл дело ваше и труд любви" (Евр. 6,10). Подобный же принцип представлен нам в 12-й главе, где Аврам дает Лоту право выбрать землю. Во всем этом вопросе Аврам заботился лишь о чести Господней, как было в отношениях "братьев" с хананеями и ферезеями: "Да не будет раздора, - сказал он, - между мною и тобою... ибо мы родственники." Не захотел Аврам подавить эти раздоры, требуя уступок от Лота. Нет, он сам пожелал уступить, удовлетворить все притязания, пожертвовать всеми преимуществами при условии, что раздоры будут прекращены. "Не вся ли земля пред тобою?" - Возьми то, что ты захочешь, владей лучшим местом в окрестностях. Здесь, как кто-то заметил, проявлена либеральность, самоотверженность веры. Что была земля для Аврама по сравнению со славой Господней? Ничто. Он мог все оставить ради нее. Как же принял Господь такое самоотречение со стороны Своего слуги? Точно так же, как в 15 главе, войдя к нему в изобилии Своей милости, вознаградив его сторицей: "Возведи очи твои... ибо всю землю, которую ты видишь, тебе дам Я и потомству твоему навеки" (13,14-15). Какая благодать от Господа - дать Своему слуге возможность принести Ему жертву, а затем вознаградить его за эту жертву огромным увеличением Своих благодеяний. Таковы Его чудесные действия.

Теперь мы призваны проследить в Авраме развитие одной черты, которая особым образом показывает высокий уровень его общения с Богом. После всех откровений и обетований Бога его душа все еще вздыхает об одном предмете, без которого все будет ущербно. Конечно, он узрел очами веры обетованное наследство - величественный дар божественного благоволения, но, несмотря на все это, у него было еще одно великое желание, оставался зияющий пробел - он вздыхал о сыне. Только сын, по представлениям Аврама, мог сделать полным все его предыдущие привилегии. "Аврам сказал: Владыка Господи! что Ты дашь мне? я остаюсь бездетным; распорядитель в доме моем этот Елиезер из Дамаска. И сказал Аврам: вот, Ты не дал мне потомства, и вот, домочадец мой наследник мой" (стихи 2,3). Прослеживая жизнь этого замечательного человека, мы то и дело видим проявление некоторых очень благородных черт его жизни - все это выказывает в нем человека высочайшего порядка; и все же я, не колеблясь, скажу, что в только что процитированном отрывке проявляется состояние его души, находящейся в большей гармонии с небесами, чем когда-либо мы видели прежде. Аврам желает, чтобы его дом оживился криками ребенка. Он был достаточно хорошо знаком с духом рабства, которым дышал "распорядитель в доме", но звания господина и хозяина, хотя и не плохие сами по себе, не могли удовлетворить сердце Аврама, ибо Аврам учился от Бога, а Бог всегда наставляет Своих детей в том, что Он любит и что Он выказывает в Своих отношениях с ними. Я же только замечу в связи с этим, что в притче о блудном сыне (Лук. 15) мы видим развитие подобного принципа. Блудный сын говорит в самый разгар своих страданий: "Встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче!". Здесь мы видим одну прекрасную черту в характере бедного скитальца. Он обладал таким чувством благодарности по отношению к тому, против кого он согрешил, что мог еще сказать "отче", несмотря на свое долгое отступничество и безумие.

Но давайте посмотрим, с какой точностью Аврам придерживается того великого принципа, который был позднее выражен Духом Святым в Рим. 8: "Если дети, то и наследники". Аврам чувствует, что сыновство и наследование нерасторжимы настолько, что без первого не может быть и последнего. Вот, что означает вопрос: "Владыка Господи! что Ты дашь мне? я остаюсь бездетным; распорядитель в доме моем этот Елиезер из Дамаска." Аврам правильно мыслит, что если нет "семени", то нет и наследования, ибо Слово говорит не "если распорядители или слуги, то и наследники", но "если дети, то и наследники" (Рим. 8,17).

Это настолько важно, что мы всегда должны иметь в виду, что все наши нынешние привилегии и перспективы стоят в связи с нашим положением "сыновей". По-своему хорошо и ценно осознавать нашу обязанность действовать в отсутствии Хозяина, как "верные и мудрые распорядители", но все же самая большая привилегия, высшее наслаждение, величайшая слава, которая принадлежит нам по благодати и милости нашего Бога, тесно связаны с нашим положением и характером "сыновей" (сравни Иоан. 1,12; Рим. 8,14.19; 1 Иоан. 3,1-2; Еф. 1,5; 5,1; Евр. 12,5).

К видению, описанному в конце нашей главы и ниспосланному Авраму в качестве ответа на его вопрос "По чему мне узнать, что я буду владеть ею?", мы находим последующую иллюстрацию в 8 главе Послания к Римлянам. Из видения Аврам узнает, что наследства можно достичь только через страдания, что наследники должны пройти через печи, прежде чем они смогут насладиться тем, что уготовал для них Бог; я не сомневаюсь, что если бы мы были более сведущи в духовной жизни, то мы бы оценили более полно нравственную правильность такого воспитания, страдания в этой главе связаны не с сыновством, но с наследством; тому же 8-я глава Послания к Римлянам учит нас: "А если дети, то и наследники, наследники Божии, сонаследники же Христу, если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться" (стих 17). И снова: "Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие" (Деян. 14,22). Сам Господь Иисус является великим подтверждением того принципа, который мы рассматриваем. Он наслаждается Своим положением Сына, прежде чем возникли все миры (Пр. 8), но прежде чем Он мог положить руку на Свое наследство, Он должен был пройти через страдания. Он принял крещение и был стеснен, пока это не свершилось. Так же и когда Он вспомнил, что "зерно пшеничное должно пасть в землю и умереть". Или когда Он пребывал один, и Его душа "скорбела". Теперь мы должны познать Его в страданиях Его, прежде чем мы сможем познать Его в Его славе; следовательно, "великое множество людей с пальмовыми ветвями в руках своих", упомянутое в Отк. 7, должно было пройти "от великой скорби", прежде чем они достигли их мирного небесного приюта. Можно умножать примеры из Писания в доказательство этого положения, но я сошлюсь лишь на следующие места: Фил. 1,29; 1 Фес. 3,4; 2 Фес. 1,5; 1 Тим. 4,10; 2 Тим. 2,12; 1 Пет. 5,10.

В этом замечательном видении есть два момента, которые заслуживают подробного рассмотрения, поскольку они, по-видимому, занимают выдающееся место в последующей истории Израиля. Я имею в виду "дым как бы из печи и пламя огня" (стих 17). Один современный писатель хорошо заметил, что всю историю Израиля можно было бы обобщить этими двумя словами: "печи и пламя". Египет был испытательной печью для семени Авраама. В этой печи бушевал огонь, но вскоре его заменило "пламя огня", которое послал сам Бог. Вопль страдающего потомства достиг ушей Иеговы. Он услышал их стоны и узрел их бедствия и снизошел, чтобы зажечь над их головами "огонь" спасения. "Я пришел, чтобы освободить их", - сказал Он Моисею. Сатане может доставить наслаждение зажечь печь и раздувать в ней огонь, но благословенному Богу, с другой стороны, всегда приятно бросить луч божественного света на темные пути Его страждущих наследников. Так что, когда Иегова должен был, по верности Своей любви, привести их в землю Ханаанскую, они снова и снова зажигали печи своих грехов и беззаконий. Он же, как это часто бывало, послал им спасителей в лице судей, которые явились для них множеством лампад спасения. Далее, когда по усилившемуся возмущению они погрузились в печь, зажженную в Вавилоне, даже там мы замечаем мерцание огня, который наконец воссиял для них в указе Кира об их освобождении.

Итак, Господь постоянно напоминает детям Израиля о вышеприведенной истине. Он говорит им: "А вас взял Господь и вывел вас из печи железной" (Втор. 4,20; 1 Царей 8,51). И опять: "Проклят человек, который не послушает слов завета сего, который Я заповедал отцам вашим, когда вывел их из земли Египетской, из железной печи" (Иер. 11,3-4).

Наконец, мы можем спросить, страдает ли ныне семя Авраамово в печи или же наслаждается светом Бога, так как они должны испытывать либо то, либо другое? В печи, конечно. Они рассеяны по всему лицу земли, как поговорка, или притча в языках, упрек и насмешка во всех народах на земле: "Теперь они в железной печи. Но, как это было и прежде, за дымящей печью непременно последует "пламя огня", ибо "так весь Израиль спасется, как написано: приидет из Сиона Избавитель, и отвратит нечестие от Иакова" (Ис. 59,20; Рим. 11,26).

Таким образом, мы видим, что богатая событиями история Израиля тесно связана с дымящимися печами и пламенем огня, как это явлено в видении Аврааму. Евреи предстают перед нами либо в печи страданий за свой собственный грех, либо в наслаждении плодами спасения Бога, и даже в тот момент, когда, как мы уже заметили, они явно находятся в печи, мы свидетельствуем об обетовании Бога, которое так часто повторяется.

"А сыну его дам одно колено, дабы оставался светильник Давида, раба Моего, во все дни пред лицем Моим, в городе Иерусалиме, который Я избрал Себе для пребывания там имени Моего" (1 Царей 11,36; 15,14; 2 Царей 8,19; Пс. 132,17). Если спросят, где теперь сияет этот огонь, я отвечу: не на земле, ибо Иерусалим, место Его божественного явления, попран язычниками, но очи веры могут узреть его неугасимое сияние в истинной скинии, где он продолжает сиять до тех пор, пока не "войдет полное число язычников", и затем , когда печь, увиденная в этой главе великим праотцем Израиля, будет разогрета до высшего накала, когда кровь израильских колен потечет, как вода вокруг стен Иерусалима, даже тогда благословенная лампада явится с того места, где она теперь сияет, и бросит свои приветливые лучи на темный путь угнетенного и скорбящего остатка верных, напомнив те часто подтверждаемые делом слова: "Погубил ты себя, Израиль, ибо только во Мне - опора твоя!"

Эти две главы дают отчет о попытках Аврама получить обетованное потомство, слушаясь голоса жены, а также поучений Господа о бесполезности такого обращения к одним лишь силам природы, как, например, в его случае.

В самом начале пути Аврама мы находим, что его вера подвергается испытаниям посредством голода, но здесь мы видим испытание совсем иного рода, более того, испытание, требующее гораздо большего проявления веры и духовной силы. "Тело его уже омертвело, и утроба Саррина в омертвении", хотя в основном, он об этом и не помышлял, но все это не могло не оказать на него своего удручающего действия.

Как и в упомянутом случае с голодом, когда рядом был Египет, готовый предоставить убежище от тревог, так и здесь - "служанки Египтянские". Несомненно, одна из тех служанок, которых приобрел Аврам во время своего проживания в той порочной земле, представлялась ему как избавление от тревоги за обещанное потомство. "Аврам послушался слов Сары".

Но зачем вводить дух рабства в свой дом? Почему разум Аврама не отверг эту мысль о служанке и ее сыне, как отбросил он мысль о "распорядителе в доме своем?" Нельзя ли было сказать как в том, так и в другом случае: "Господи, что Ты хочешь, дай мне"? Конечно, даровать наследство "семени" служанке было так же противно божественному замыслу, как и даровать его "распорядителю". В любом случае это была бы уступка - чего не должно быть - требованиям природы.

Принципы, по которым поступил здесь Аврам, полностью изложены в Послании к Галатам. Там же читаем: "Авраам имел двух сынов, одного от рабы, а другого от свободной. Но который от рабы, тот рожден по плоти; а который от свободной, тот по обетованию. В этом есть иносказание. Это два завета: один от горы Синайской, рождающий в рабство, который есть Агарь, ибо Агарь означает гору Синай в Аравии и соответствует нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве; а вышний Иерусалим свободен: он - матерь всем нам" (Гал. 4,22-26).

Церкви в Галатии отпали от простоты и свободы во Христе и обратились к "плоти". Они начали подменять действия Духа Христа религиозными церемониями. Вот и апостол в ходе своего рассуждения об их несчастной перемене ссылается на наши главы, и то, как он разъясняет их Галатам, требует остановиться на этом подробнее. Этот шаг Аврама, "рождающий в рабство", вводит нездоровый и несчастливый элемент в его дом, который, как мы далее увидим, он был вынужден изгнать, прежде чем достичь вершины своего пути.

В главе 17 мы читаем о действии Бога, и весьма утешительно наблюдать, как Благословенный тотчас же является для того, чтобы вернуть Своего слугу в простое и вместе с тем трудное положение веры в Него: простое, потому что здесь перед нами только один предмет, которому должно отдаться, и трудное, потому что здесь мы должны бороться против действий "сердца лукавого и неверного", ведущего нас "от Бога живого".

"Аврам был девяноста девяти лет, и Господь явился Авраму и сказал ему: Я Бог Всемогущий; ходи предо Мною и будь непорочен". Здесь сразу дается действенное средство против нетерпения и тревоги: "Я Бог Всемогущий" - Я могу оживлять мертвых, Я могу изменить все вокруг, Я могу, если нужно, поднять из этих камней детей для тебя, никакая плоть не может прославиться в Моем присутствии. "Я Бог Всемогущий, ходи предо Мною и будь непорочен".

Возможно, один из прекраснейших принципов, которыми должен быть занят наш ум, заключается в том, что наш Бог желает, чтобы мы изучали Его в разнообразии Его совершенств, проявленных в нуждах Его народа. Мы уже видим поразительную иллюстрацию этого важного принципа в столкновении Аврама с царем Содомским (глава 15): когда Аврама искушали предложения врага, он нашел спасение в познании характера Бога как "Бога Всевышнего, владыки неба и земли". Характер общения с Богом, в которое привел Мелхиседек душу Аврама, подходил к обстоятельствам, в которых тот находился. Общение с Богом как с "Всемогущим" было единственным средством против нетерпения и тревоги в отношении исполнения обетования.

Когда же Господь проявил Себя в качестве "Всемогущего", уже не могло быть никакой помехи к излиянию Его благодати, ибо когда безграничное могущество и безграничная благодать соединяются ради грешника, то вера может рассчитывать на богатый и обильный урожай.

Поэтому обетования, которыми изобилует данная глава, как раз таковы, какие мы могли бы ожидать. "И весьма, весьма, расположу тебя, и произведу от тебя народы, и цари произойдут от тебя; и поставлю завет Мой между Мною и тобою и между потомками твоими после тебя в роды их, завет вечный в том, что Я буду Богом твоим и потомков твоих после тебя; и дам тебе и потомкам твоим после тебя землю, по которой ты странствуешь, всю землю Ханаанскую, во владение вечное; и буду им Богом" (17,6-8). Поистине, это те обетования, которые может дать только всемогущая благодать, а исполнить - всемогущая сила.

Вышеприведенные обетования стоят в связи с "заветом обрезания", который особенно важен, учитывая попытки Аврама получить потомство иным способом, чем через действия Бога. Было бы полезно остановиться немного на этом учении и завете обрезания, но я намерен, обсуждая эту историю, не толковать ее с позиций учения, но, скорее, извлечь из нее некоторые из тех ценных принципов решительно практической направленности, которыми она так богата; и поэтому я быстро прохожу по главам 16 и 17, которые содержат целые россыпи драгоценных, вероучительных истин, вполне достаточных для того, чтобы занять отдельный трактат.

Прежде чем закончить свои наблюдения по этому разделу нашего повествования, я хочу добавить, что только вера может дать человеку возможность слушать, как Авраам, обетования всемогущего Бога, а когда вера слушает, Бог, несомненно, продолжает говорить. Здесь имя Аврама становится Авраам, и Господь раскрывает перед ним будущее величие и число его семени, между тем как Авраам слушает в безмолвном молчании веры. Но когда "Всемогущий Бог" говорит в отношении Сарры: "Сару, жену твою, не называй Сарою, но да будет имя ей: Сарра; Я благословлю ее и дам тебе от нее сына; благословлю ее, и произойдут от нее народы, и цари народов произойдут от нее" (стихи 15,16), Он сразу же ошеломляет залогами чудесной силы и благодати, проявляемыми по отношению к Аврааму. Они превосходили все, что он знал до сих пор, "и пал Авраам на лице свое". Это весьма поучительно: Авраам лицом в пыли, потрясенный всемогущей силой и благодатью! Конечно, мы можем сказать, исследуя подобные места из Писания, что только вера может должным образом угодить "Всемогущему Богу", она одна может воздать Ему должное и почтить Его должной честью. Когда Всемогущий являет Себя, все личное должно быть исключено. Вот почему Авраам оказывается в стороне, Сарра теряется из виду, "служанка и ее сын" на мгновение тоже исчезают, и не видно ничего, кроме "Всемогущего Бога" во власти и полноте Его благодати и силы, и веры, что может лежать, распростершись в пыли, в безмолвном созерцании такого проявления божественной славы.

Как это отличается от предыдущих глав! Там мы видим, что Аврам послушался предложений своей жены Сары в отношении служанки. Здесь же он слушает глас Иеговы - Того Всемогущего, Который собирается оживить мертвое чрево Сарры и сделать то, чего не было, чтобы никакая плоть не могла прославиться перед лицом Его. Там - Аврам и Сара без Бога, здесь - Бог без Авраама и Сарры. Одним словом, там плоть - здесь дух, там внешнее - здесь вера. Удивительный контраст! Контраст, подобный тому, который впоследствии был раскрыт апостолом в церквах Галатии, когда он пытается вырвать их из-под влияния "бедных вещественных начал" плоти и мира к полной свободе, полученной через Христа.

Я ставлю эти главы вместе, потому что они содержат контраст, как только что рассмотренные главы, - чрезвычайно поразительный и знаменательный контраст между положением, занимаемым Авраамом в 18 главе и Лотом в 19 главе.

Господь Иисус, когда Его спросил Иуда (не Искариот), ответил: "Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим" (Иоан. 14,23). И опять: "Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною" (Отк. 3,20). Итак, в вышеприведенных отрывках Авраам служит для нас чрезвычайно счастливым примером истины. "Явился ему Господь у дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер, во время зноя дневного" (18,1). Здесь мы снова видим Авраама в полном проявлении его характера скитальца. Дубрава Мамре и шатер ассоциируются в нашем сознании с днем его триумфа над царем Содомским. Авраам все еще скиталец и пришелец, обитающий в шатрах. Откровение, сделанное ему Всемогущим Богом, не изменило его характера в этом отношении, но, скорее, придало ему свежей силы и энергии. Простое упование на обетования Всемогущего Бога является самым действенным средством для поддержания его в положении пришельца.

Итак, в высшей степени поучительно видеть, какая честь сопряжена с положением пришельца. Во всем мире было только одно место, в котором Господь мог принять оказанное Ему гостеприимство и чувствовать Себя дома, и это место было в шатре "скитальца и пришельца". Господь не мог почтить Своим присутствием роскошные залы и царские дворцы Египта. Нет, все Его симпатии и привязанности принадлежали пришельцу у дубравы Мамре, ведь он был единственным посреди всего порочного мира, кто решил принять Бога в качестве своего удела.

Какое наслаждение, должно быть, испытывал Авраам, когда эти небесные посланцы сидели с ним и принимали подношения его щедрого сердца. Заметьте, как он приводит в движение весь свой дом, чтобы оказать своим гостям честь. Он спешит из шатра в поле, из поля снова к шатру, и, кажется, он совершенно забыл про себя в стремлении сделать других счастливыми.

Но Господь выражает Свое высокое мнение об Аврааме не просто благодаря его гостеприимности. Он возобновляет Свои обетования ему по отношению к сыну, Он открывает ему Свои намерения насчет Содома. "И сказал Господь: утаю ли Я от Авраама, что хочу делать? От Авраама точно произойдет народ великий и сильный, и благословятся в нем все народы земли. ибо Я избрал его для того, чтобы он заповедал сынам своим и дому своему после себя, ходить путем Господним, творя правду и суд; и исполнит Господь над Авраамом, что сказал о нем" (стихи 17-19).

Здесь Авраам предстает перед нами "другом Божиим". "Раб не знает, что делает господин его", но Авраам познал то, что Господь собирался сделать с Содомом, в то время как Лот, который был непосредственно заинтересован в исходе этого трагического события, оставался в глубоком неведении.

Как же воспользовался Авраам своим привилегированным положением? Использовал ли он его для полного укрепления и защиты своего дома? Конечно, плотское сердце тотчас побудило бы его воспользоваться таким образом своим преимуществом близости к Иегове. Но сделал ли он так? Нет, Авраам слишком хорошо изучил действия Бога против себялюбия бессердечного мира. Но даже если бы он помыслил об этом, то ему не надо было произносить ни одного слова, так как "Всемогущий Бог" чрезвычайно полно удовлетворил его сердце по отношению его дома навеки. Он поставил его на такое основание, что любая тревожная мысль свидетельствовала бы о нравственном изъяне в душе Авраама. Поэтому он ничего не подумал ни о себе, ни о своем доме, но как истинный человек веры воспользовался своим положением перед лицом Бога, чтобы заступиться за родственника, чья приверженность к миру привела его в самый центр того места, которое подлежало вечной погибели. "И подошел Авраам и сказал: неужели Ты погубишь праведного с нечестивым?" (стих 23). "Праведного!" - кого он имеет в виду? Может ли быть, что это о том человеке, который сознательно сошел с пути веры и поселился в Содоме? Да, он говорит о Лоте, он называет его "праведным", он говорит о нем теми же словами, что впоследствии Дух Святой через апостола, который назвал его "праведной душой". Авраам же научился этому от Бога - видеть в человеке, окруженном всеми нечистотами Содома, "праведную душу".

Теперь мы ненадолго оставим Авраама, наслаждающегося своим счастливым положением перед Господом, и рассмотрим последний печальный эпизод в жизни того, кто ценил блага этой жизни, по-видимому, выше, чем то, что было совместимо с "пришельцем и скитальцем" или "праведной душой".

Со времени разделения Авраама и Лота, первый, по-видимому, продвигался "от силы к силе", между тем как последний, наоборот, опускался только вниз, от слабости к слабости до тех пор, пока, наконец, мы не находим его потерпевшим крушение во всем, и он просто "спасал душу свою". Потеря всего его имущества в войне "четырех царей против пяти", кажется, не произвела никакого воздействия на сознание Лота и не научила его, какое это зло - быть заодно с миром. Да, после той войны он, кажется, еще больше привязался к мирскому, чем прежде, ибо сначала он просто "раскинул шатры до Содома" (13,12). Но теперь мы видим его "сидящим у ворот" (19,1), которые, как мы знаем, были тогда почетным местом. Если человек однажды положил свою руку на плуг, но начнет оборачиваться назад, то Тот, Кто никогда не ошибается, говорит нам, что "он не готов к Царству Божию". Нельзя даже представить страшные пределы того, куда человек может зайти, если мир в любом из его проявлений однажды завладеет его сердцем или когда он начнет поворачиваться спиной к народу Бога. Страшное падение, которое не останавливается даже перед попиранием Сына Бога, началось, по-видимому, простым оставлением собрания своего. Как важно поэтому, чтобы мы следили за нашими поступками и стерегли пути нашего сердца и ума, чтобы ничто злое не овладело нами, что, хотя и тривиально само по себе, может привести нас к самым ужасным последствиям.

Меня поражает, какое полное свидетельство падения Лота предстает перед нами в начале 19-й главы. К нему является не Сам Господь. Он остается вдалеке от нечестивого места и просто посылает Своих ангелов, чтобы исполнить Его приговор над проклятым городом Содомом. Ангелы тоже хотели остаться на расстоянии и отказались войти в дом Лота, когда тот их пригласил, сказав: "Нет, мы ночуем на улице". Правда, потом они все-таки вошли в дом, но не столько чтобы насладиться отдыхом, сколько для того, чтобы смягчить печальные последствия прегрешений Лота. Как отличалась сцена в доме Лота от того, чему они так недавно были свидетелями у шатра "пришельца", у дубравы Мамре!

Суета жителей Содома, к которым, несмотря на все их нечестивые поступки и слова, Лот обращался "братья мои", явное смущение Лота, которого застали при таких неприятных обстоятельствах, шокирующее предложение, которое он вынужден был сделать, чтобы защитить своих гостей от насилия нечестивых жителей Содома, борьба при входе, опасность, в которой оказался Лот, - все это могло поразить небесных посланников, и это представляло собой такой контраст со священным миром и уединением шатра Авраама, с его спокойным и достойным поведением в течение всей сцены. Ангелы могли весьма удивиться, найдя "праведную душу" в таком месте, когда бы он вместе со своим отделившимся братом мог наслаждаться мирными и святыми радостями его уравновешенной и последовательной жизни.

Но вот пришло время излить на Содом чашу божественного гнева. "Сказали мужи те Лоту: кто у тебя есть еще здесь? ... всех выведи из сего места. Ибо мы истребим сие место; потому что велик вопль на жителей его к Господу, и Господь послал нас истребить его" (стихи 12,13). Критический момент, который Господь Иисус в евангелии обозначает торжественным словом "пока", приблизился теперь для жителей Содома, которые не думали о том, что прервется их привычный ход жизни, когда они "ели, пили, покупали и продавали, женились, выходили замуж". Была допущена временная задержка, во время которой Лот передал сообщение своему зятю - свидетельство о быстро приближающемся суде, но, увы, какую силу могло иметь свидетельство того, кто добровольно пришел и поселился среди них, на тех, кто с самого детства жил и воспитывался в этом нечестивом месте? Как мог Лот ожидать, что его слова будут иметь какой-то вес, когда его дела противоречат им. Он мог бы теперь с искаженным от ужаса лицом страстно умолять их покинуть то место, которое, как он знал, осуждено на вечную погибель, но они не могли забыть, как вначале спокойно и безмятежно "раскинул шатры до Содома", а затем занял свое место "у ворот", вот почему, как можно было ожидать, "зятьям показалось, что он шутит" (стих 14). И как могло быть у Лота иначе? Его зятья могли были быть и, несомненно, были ответственны перед Богом за отклонение свидетельства, но Лот ни в коей мере не мог ожидать от них того, чтобы они отнеслись к его словам с вниманием, да и сам он не спешил покинуть это место; "и как он медлил" - ибо его сердце не хотело расстаться с теми или иными дорогими ему вещами, - "то мужи те, по милости к нему Господней, взяли за руку его, и жену его, и двух дочерей его, и вывели его, и поставили его вне города" (стих 16). Из этого отрывка ясно, что если бы те люди не "взяли за руку его и не вывели", то Лот, несомненно, бы промедлил, "пока" огонь суда Бога не обрушился бы на него и не дал бы даже "душу свою спасти", Но они вытащили его из огня, потому что Господь смилостивился над ним.

Но спасение Лота послужило лишь к чести Авраама; мы читаем: "Когда Бог истреблял города окрестности сей, вспомнил Бог об Аврааме и выслал Лота из среды истребления" (стих 29). Таким образом, как меч Авраама освободил Лота во времена завоевания Содома, так его молитва спасла его во времена окончательного истребления, ибо "многое может усиленная молитва праведного". Но контраст между двумя этими людьми не ограничивается этим. Есть еще одна сцена, где они в нравственном отношении стоят на огромном расстоянии друг от друга: "И встал Авраам рано утром и пошел на место, где стоял пред лицем Господа" (стих 27). Здесь человек веры, святой скиталец вновь поднимает голову посреди всеобщего опустошения. Все было кончено с Содомом и его виновными обитателями, "дым поднимается с земли, как дым из печи". Печальное зрелище! Шум и суматоха некогда оживленного города смолкли, повсюду стояло безмолвие; пирушки и попойки, купля, продажа, свадьбы - весь ход общественной жизни был ужасно прерван. Наконец наступило торжественное "пока". Единственный из всех в том порочном месте, который, несмотря на все его падение, мог считаться "солью", был выведен оттуда. Мера беззаконий Содома исполнилась, день божественного долготерпения завершился, и теперь глаза Авраама не встречали ничего, кроме бедствий и опустошения во всех окрестностях долины. Как грустно! И все же это прообраз того намного более ужасного опустошения, которое пройдет по этому виновному миру, когда явится Сын Человеческий. "И тогда выплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого".

Таким образом, "Авраам стоял перед лицем Господа", совершенно освобожденный от всех печальных последствий недавнего посещения, насколько это касается его лично. Его положение пришельца, которое позволяло ему во дни Кедор Лаомера жить вне Содома, вне его окружения, сохраняло его свободным и было средством избежать невыразимое горе и страдания Содома. Если бы Авраам, управляемый царем Содомским, связался с имением Содомским, то он был бы в некоторой степени вовлечен, как его родственник Лот, в его низвержение. Он сам был бы спасен, но все его дело сгорело бы. Но Авраам искал город, основание которого - Бог, и он сразу понял, что Содом не является таким городом и, следовательно, он не может иметь с ним ничего общего. Он погнушался бы "даже одеждою, которая осквернена плотию", он не коснулся бы нечистого, и теперь ему было дано познать благословенные последствия его поведения, ибо в то время как его родственник Лот в замешательстве и скорби укрылся в пещере в горах, потеряв свою жену и все приобретения, Авраам со всем его блаженным спокойствием и достоинством, которые всегда его отличали, занимает свое место перед лицем Иеговы и оттуда созерцает душераздирающую сцену.

Но что с Лотом? Как он кончил свой путь? "Не рассказывайте о Гефе, не возвещайте на улицах Аскалона." Позвольте бросить покров на заключительную сцену с участием того, кто, по-видимому, никогда не понимал, как должно, силы призыва Бога. Он всегда выказывал тайное стремление к благам Египта или Содома. Его сердце, казалось, никогда не было удалено от мира, и потому его пути были не тверды; время от времени он отделялся от Авраама, дела его становились все хуже, он переходил от одной ступеньки зла к другой, пока, наконец, его жизнь не закончилась омерзительным поступком в пещере, печальные последствия которого видны в лице Моава и Бен-Амми, врагов народа Бога.

Так закончилась жизнь Лота, чья история должна послужить серьезным предупреждением всем христианам, которые склонны увлекаться миром. Эта история записана не без цели. "А все, что писано было прежде, написано нам в наставление", чтобы мы из вышеприведенного отрывка научились не возжелать злого, ибо хотя "знает Господь, как избавлять благочестивых от искушения", но все же мы и сами должны как можно дальше держаться от искушений, и нашей молитвой всегда должно быть: "И не введи нас в искушение." "И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек" (1 Иоан. 2,17).

Давайте теперь оставим Содом - его солнце зашло за плотные тучи мрачной атмосферы; нам остается теперь дальше проследить повествование о жизни Авраама и действиях Бога по отношению к нему.

В главе 12 я пропустил один момент, зная, что он понадобится нам в этом месте. Когда Авраам поселился в Египте, он сговорился со своей женой Саррой скрыть часть правды: "Скажи же, что ты мне сестра" (12,13). Одно зло всегда влечет за собой другое. Авраам двигался в ложном направлении, когда пошел в Египет за помощью, и поэтому он не проявил той чистоты совести, которая бы подсказала ему о нравственном изъяне этого ухищрения. "Говорите истину каждый ближнему своему", - это, будучи божественным принципом, всегда оказывает воздействие на жизнь в общении с Богом; но желание Авраама выбраться из настоящего испытания было свидетельством изъяна в этом общении, и, следовательно, его "нравственное чувство", как высказался один современный писатель, не было так остро и возвышенно, как оно должно было быть. Однако, хотя Господь поразил дом фараона из-за того, что тот взял к себе Сарру и, далее, хотя фараон упрекает Авраама за это - последний все же ничего не говорит о сознательном сговоре, в который он вошел со своей женой, и удерживает часть правды. Он молчаливо принимает упреки и идет своим путем, но корни зла по-прежнему остаются в его сердце, готовые показать себя при благоприятных обстоятельствах.

Но как чудесно наблюдать, как Авраам исходит из Египта, строит жертвенник и натягивает шатер, проявляя благородство веры, поражает Кедорлаомера и отвергает искушение царя Содомского, просит о сыне и наследнике, получив самый благодатный ответ и пав на лицо перед Богом в ощущении Его всемогущей благодати и силы, принимает небесных посланников и заступается за Лота. Одним словом, чудесно наблюдать, как Авраам проходит такие блестящие сцены, охватывающие несколько лет, и все-таки тот нравственный вопрос, в котором он ошибся в самом начале своего пути, остается нерешенным в его сердце. Правда, он и не разросся за то время, которое я обрисовал, но почему? Потому что Авраам не попал в благоприятные для этого обстоятельства; но все же нравственный изъян продолжал оставаться в его сердце. Зло не было полностью искоренено - он его не исповедал и не избавился от него. Доказательством является то, что при обстоятельствах, воздействующих на него, зло препятствует ему. Искушение царя Содомского, через которое он прошел, ни в коей мере не было рассчитано на то, чтобы затронуть его нравственность, ничто другое со времени его исхода из Египта не было рассчитано на это, иначе зло, несомненно, обнаружило бы себя.

Мы никогда не сможем узнать, что в нашем сердце, пока обстоятельства не извлекут это оттуда. Петр и не думал, что он может отречься от Господа, но когда обстоятельства ударили по его слабому месту, он показал, что в нем была эта слабость.

Потребовались долгие сорок лет в пустыне, прежде чем дети Израиля узнали, "что в сердце их" (Втор. 8,2), и это было одним из великих результатов того воспитательного пути, через которое проходит каждое дитя Бога до более глубокого знания своей слабости и ничтожности. "Сами в себе имели приговор к смерти, для того, чтобы надеяться не на самих себя, но на Бога, воскрешающего мертвых" (2 Кор. 1,9). Чем больше мы возрастаем в чувстве наших немощей, тем больше мы видим необходимость ближе держаться ко Христу, припасть к Его благодати и более полно очиститься силой Его искупительной крови. Христианин в самом начале своего пути никогда не знает своего собственного сердца, да он и не может вынести полного знания о нем: он был бы слишком потрясен. "Господь не ведет нас путем филистимлян, дабы мы не увидели брани" и не были повергнуты в отчаяние. Но Он благодатно ведет нас окольными путями, чтобы восприятие Его благодати поспевало за нашим растущим самосознанием.

Итак, в главе 20 по прошествии многих лет мы снова находим Авраама, впавшего в старую ошибку - сокрытие правды, за что он получил упрек от мирского человека. Этот человек обладал более утонченным нравственным чувством, чем человек Бога. "Не сам ли он сказал мне: она сестра моя? И она сама сказала: он брат мой? Я сделал это в простоте сердца моего и чистоте рук моих." Но заметьте, что Бог вводит эту сцену с целью оправдать слугу Его. Он говорит Авимелеху: "Вот, ты умрешь." Да, со всей простотой его сердца и чистотой его рук, со всем его нравственным чувством добра и зла он был "мертв", когда на мгновение встал вопрос между ним и даже ошибающимся дитем Бога. Бог по Своей благодати смотрел на Своего доброго слугу с совершенно иной точки зрения, чем на Авимелеха. "Теперь же возврати жену мужу: ибо он пророк и помолится о тебе, и ты будешь жив." Какая честь была здесь оказана Аврааму! Сам Бог оправдывает его перед миром! Ни слова упрека! Ни намека на неодобрение! Нет, "он пророк, и помолится о тебе, и ты будешь жив". Как поистине утешительно для бедного, слабого и смущенного верующего помнить, что Его Отец всегда рассматривает его через посредство Господа Иисуса Христа. В Своем чаде Он не видит ничего, кроме совершенства и превосходства Христа. Таким образом, если человек мира может укрепить дитя Бога, как в вышеприведенном случае, то Бог провозглашает, что Он ценит характер, полученный от Него верующим, больше, чем всю приветливость, простоту и невинность, которыми может похвалиться естество человека.

Это напоминает нам то, как Господь оправдывает Крестителя перед толпой, хотя Он и ему самому послал об этом весть, которая должна была глубоко Его взволновать. "Ибо говорю вам: из рожденных женами нет ни одного пророка больше Иоанна Крестителя" (Лук. 7,28). Таким образом, как бы неблагоприятно ни выглядело дитя Бога в глазах мира, Бог всегда покажет Себя оправдателем, но Он никому не позволил обижать их и обличал за них царей: "Не прикасайтесь к помазанным Моим, и пророкам Моим не делайте зла" (1 Хр. 16,21-22).

Однако, как было уже отмечено по отношению к Иоанну Крестителю, сообщение, посланное от Господа Его слуге должно было в тайне глубоко потрясти его дух; так и в случае Авраама. Авраам должен был почувствовать себя глубоко униженным в своей душе при мысли о том, что случилось, и сознание того, что Бог никогда бы не вступил с ним в суд об этом, должно было увеличить это чувство. Когда Авраам впал в Египте в ту же ошибку, то мы не видели, чтобы упреки фараона произвели на него какое-то явное воздействие. Он не был этим утешен в такой степени, чтобы полностью все исповедовать. Он покидает Египет, но корни зла остаются в его сердце, готовые вновь раскинуть свои губительные ветви. Не так происходит в 20-й главе. Здесь мы сразу добираемся до корней зла - Авраам раскрывает все свое сердце, он исповедуется, что с самого начала своего пути он держал это в своем сердце, дважды побуждавшем его совершить проступок, который, мягко сказать, не стоило выносить на свет. И так как со стороны Авраама последовало полное исповедание зла, то это было полное отречение от зла, он совершенно избавляется от его корней и ветвей. Закваска вышла из всех пор его сердца, он слушает упреки Авимелеха и делает из них выводы; это средство Бога, с помощью которого Он решил этот вопрос и освободил душу Своего слуги от силы зла.

Но вдобавок к этому перед Авраамом должен был встать еще один вопрос, прежде чем он как человек веры смог бы достичь высшей точки своего пути. В доме все еще оставалась служанка и ее сын. Он должен был удалить их из дома, как он удалил из своего сердца зло. Дом и сердце должны были быть очищены. В 21-ой главе в отношениях со служанкой и ее сыном, которых мы до этого момента совершенно упустили из виду, наступает кризис. Элемент рабства до сих пор лишь дремал в доме Авраама, не потревоженный действиями противоположной природы и направленности. Но с рождением Исаака, сына свободной женщины, ребенка по обетованию, начинает действовать новая сила. Дух свободы и дух рабства приводятся в столкновение, и борьба между ними должна привести к изгнанию одного из них. Они не могут развиваться в гармонии, ибо "пойдут ли двое вместе, не поговорив между собою?"

Апостол в Послании к Галатам дает нам увидеть в этих детях "два завета": один, рождающий в рабство, другой - в свободу; далее мы видим в них плотское и духовное семя Авраама, первое - "рожденное по плоти", второе - "рожденное по духу". Нет ничего более яркого, чем граница не только между двумя заветами, но и двумя семенами. Они совершенно отличаются друг от друга и никогда не могут соединиться. Аврааму пришлось прочувствовать это болезненным образом. "Выгони эту рабыню и сына ее; ибо не наследует сын рабыни сей с сыном моим Исааком" (21,10). Здесь сам собой проявляется естественный результат. Два начала не могли смешаться. С таким же успехом можно было бы ожидать, что северный и южный ветер будут дуть со всей своей силой вместе, не мешая друг другу.

Но изгнание собственного сына было для Авраама чрезвычайно болезненным долгом. "И показалось это Аврааму весьма неприятным ради сына его", но это не имело значения, он должен был быть удален, так как сын служанки никогда бы не мог наследовать обетованное только духовному семени. Если бы Измаил был оставлен, это было бы открытой уступкой притязаниям плоти. Мог ли Авраам обнаружить что-либо такое, что принадлежало бы одновременно плоти и славе? Нет, все обетования Бога были даны только тем, кто, подобно Исааку, являлись детьми по обетованию, рожденному по духу, "не от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога" (Иоан. 1,13). Измаил же был явно рожден от "хотения плоти и от хотения мужа", а "плоть и кровь не может наследовать царства Божия". Поэтому плоть должна быть отстранена и подавлена, как бы "тяжело" не было это для нашего сердца. Для христиан часто бывает тяжело расстаться со старым принципом, который кажется им вожделеннее нового, но Господь дает духовные силы для борьбы, так что "все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас".

Я должен вновь напомнить читателю, что в мои цели не входит исследование учения, содержащегося в этой поучительной истории. Если бы я занялся этим, то это увело бы меня далеко за пределы, которые я установил для этого небольшого сочинения, замысел которого, как я заметил выше, - просто привлечь непосредственное внимание читателя к нескольким основным принципам, выдвинутым в повествовании. Поэтому я перехожу к следующей главе, которая будет последней из взятого для рассмотрения раздела.

Обстоятельства, с которыми столкнулся Авраам в главах 20 и 21, были действительно чрезвычайно важны. Зло, с давних пор укоренившееся в его сердце, было удалено; служанка и ее сын, которые так долго и безмятежно владели его домом, были изгнаны, и теперь он стал "сосудом в чести, освященным и благопотребным Владыке, годным на всякое доброе дело".

"И было, после сих происшествий Бог искушал” (или испытывал) "Авраама" Здесь Авраам поставляется на место истинного достоинства и чести. Когда Бог испытывает отдельного человека, это явное свидетельство Его доверия к нему. Мы нигде не читаем о том, что Бог искушал Лота, - нет, имения Содома представляли для Лота достаточно сильное искушение. Враг раскинул для него ловушки в орошаемых долинах Содома, в которые он попадал с чрезмерной готовностью. Не так обстояло дело с Авраамом. Он жил более в присутствии Бога и был поэтому менее подвержен влиянию того, что пленило его заблуждающегося брата.

Итак, проверка, которой подвергает Бог Авраама, печь, в которой Он его испытывает, сразу же выявляет чистый и благородный металл. Если бы вера Авраама не была самого чистого и подлинного свойства, он, наверняка, бы дрогнул под суровым испытанием, которое он прошел в этой прекрасной главе. Когда Бог обещал Аврааму сына, он поверил, "и это было вменено ему в праведность", "не поколебался в обетовании Божием неверием, но пребыл тверд в вере, воздав славу Богу". Но когда он, наконец, получил сына, увидел осуществление обетования, не было ли опасности в том, что он перенесет все свои чувства на дар вместо Дарителя? Не было ли опасности, что он обопрется скорее на Исаака, видя в нем будущее семя и будущее наследство, чем на Бога, давшего ему это семя? Конечно, нет, и Бог знал это, вот почему Он испытывает Своего слугу способом, более всего рассчитанным на то, чтобы выяснить тот предмет, к которому больше всего привержена его душа. Великий вопрос, поставленный перед сердцем Авраама этим удивительным действием, был: Бог желал испытать, мог ли Авраам познать в Нем Того, Кто был в состоянии поднять детей из пепла его принесенного в жертву сына, как из омертвелого чрева Сарры. Другими словами, Бог желал проверить, как некто выразился, простиралась ли вера Авраама до воскресения, поскольку если бы она остановилась перед этим, то он никогда бы не смог ответить на слова: "Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе" (22,2). Но Авраам "не поколебался", он тотчас же отвечает на призыв. Бог просит Исаака, и Исаак должен быть отдан, причем без ропота и вздоха сожаления. Он мог бы отдать многое или все, на чем бы ни останавливался взгляд Всемогущего Бога. И заметьте, с какой точки зрения Авраам рассматривает свое путешествие к горе Мориа: "Я и сын пойдем туда и поклонимся" Да, это был акт поклонения, так как он собирался положить на жертвенник Оживителя мертвых того, в ком сосредоточились все обетования Бога. Это был акт поклонения - чрезвычайно возвышенного поклонения, так как он собирался подтвердить в виду небес и ада, что ничто другое, кроме Всемогущего Бога, не заполняло его душу. Какое спокойствие! Какое самообладание! Какая чистая преданность! Какая возвышенность ума! Какое самоотречение! Он ни разу не колеблется во всей этой сцене. Он седлает осла, колет дрова и отправляется к горе Мориа, не давая волю тревожным мыслям, хотя в человеческом представлении он должен был лишиться предмета самых нежных привязанностей сердца - того самого предмета, от которого, по всей видимости, зависели будущие интересы его дома.

Авраам, однако, чрезвычайно полно показал, что его сердце обрело нечто более близкое и дорогое, чем Исаак, каким бы дорогим он ни был; он также показал, что его вера основывалась совершенно на ином предмете в отношении будущих интересов его семени и что он так же просто опирался на обетования Бога после рождения Исаака, как и прежде.

Взгляните же на этого человека веры, когда он поднимается на гору со своим "возлюбленным"! Это непередаваемо интересная сцена! (см. примечание ниже). Как, должно быть, небесное воинство наблюдало за этим прославленным отцом шаг за шагом в его чудесном путешествии, пока, наконец, они не увидели, как он простер руку свою и взял нож, чтобы заколоть сына своего - сына, которого он так долго и страстно желал и в отношении рождения которого он так непоколебимо уповал на Бога. И вот сатане опять представилась возможность метнуть свои огненные стрелы. Какое широкое поле для внушения мыслей, подобных следующим: "Что станет с обетованиями Бога относительно семени и наследства, если ты принесешь в жертву своего единственного сына? Смотри, не дай завлечь себя ложным откровением; или, если это правда, что Бог сказал тебе так-то, разве Бог не знает, что в тот день, когда ты принесешь в жертву своего сына, все твои надежды рухнут? Далее, подумай о Сарре: что она будет делать, если потеряет Исаака, после того, как заставила тебя выгнать из дома Измаила?" Все эти и многие другие помыслы враг мог вложить в сердце Авраама. Но Авраам был за пределом всех этих мыслей и рассуждений, которые в такой момент не замедлили бы появиться в его душе. Каков же был ответ на все эти темные внушения? "Воскресение!" "Верою Авраам, будучи искушаем, принес в жертву Исаака и, имея обетование, принес единородного, о котором было сказано: в Исааке наречется тебе семя. Ибо он думал, что Бог силен и из мертвых воскресить, почему и получил его в предзнаменование" (Евр. 11,17-19).

Воскрешение - могущественное средство Бога против всего вреда и разрушений, причиненных сатаной; когда мы уже достигли понимания этого, мы разделались с властью сатаны, последнее проявление которой мы видим в смерти. Сатана не может притронуться к жизни, обретенной в воскресении, ибо последнее проявление его власти мы видим в могиле Христа, за пределами которой он ничего не может сделать. Отсюда безопасность положения церкви, ее "жизнь сокрыта со Христом в Боге". Благословенно это положение! Давайте будем радоваться ему с каждым днем все больше и больше.

На этом я заканчиваю свое сочинение. Мы проследовали за Авраамом по всему его пути от Храма Халдейского до горы Мориа; мы видели, как он оставляет по призыву Божьему семью и детей, земли и владения, мирские удобства и процветание; и наконец, мы видим, как он по тому же призыву Бога в силе веры восходит на уединенную гору с целью заклать своего единородного сына на жертвеннике Бога и, таким образом, провозгласить, что он мог бы отдать все и каждого, кроме Самого Бога - знакомым со значением слов "Всемогущий" и "воскресение", он не заботился, хотя и был призван, о том, чтобы взглянуть на камни, из которых поднялось бы его потомство.

С другой стороны, мы проследовали за Лотом также из Ура Халдейского, но увы! Его путь так отличался от пути его родственника! Он, по-видимому, не понимал силы призыва Бога в его собственной душе. Он двигался, скорее, под влиянием Авраама, чем под влиянием Иеговы, потому-то мы видим, что между тем, как Авраам на каждом шагу своего путешествия удалялся от мира, Лот делал совершенно противоположное; он цеплялся за мир в любом из его проявлений, и он приобрел то, к чему стремился, но что же? Каков был его конец? Ах, в этом-то весь вопрос. Каков конец Лота? Вместо того, чтобы стать благородным зрелищем для ангелов и образцом всех будущих поколений верных, вера которых дает человеку возможность жить и страдать во имя Бога, он был совершенной противоположностью этому. Он был совращен врагом его души, который уловил его средствами этого мира; он проводил свои дни посреди нечистот Содома, и жизнь его кончилась печальным образом в пещере. Все, что он сделал для Бога или Его народа, - породил аммонитян и моавитян, врагов обоих.

Как чудесна та благодать, которая, высказываясь об истории такого человека, как Лот, могла произнести: "А праведного Лота, утомленного обращением между людьми неистово развратными, избавил, - ибо сей праведник, живя между ними, ежедневно мучился в праведной душе, видя и слыша дела беззаконные" (2 Пет. 2,7-8).

Книга Судей 6 - 8
Часть 1
Изучая историю народа Израиля, мы отмечаем две отдельные эпохи, а именно эпоху сплоченности и эпоху отдельного бытия - период, когда двенадцать племен действовали как один человек, и период, когда один человек должен был действовать от лица двенадцати племен. Мы можем взять книгу Иисуса Навина как пример первого и книгу Судей как образец последнего. Самый поверхностный читатель ни может не разглядеть разницу между этими двумя книгами. Первой присуща сила и величие; второй - слабость и несостоятельность. Первая отмечена печатью силы, вторая - печатью бессилия. В одной Иегова дает земли Израилю; в другой Израиль не смог взять землю у Иеговы.

И все это выражено в двух словах, которые можно рассматривать как девиз этих двух книг, а именно "Галгал" и "Бохим". В книге Иисуса Навина мы обнаруживаем, что собрание Израиля каждый раз выходило из стана Галгала, идя войной, и возвращалось туда праздновать победу. Галгал был их средоточием, ибо там они были обрезаны и там снято было посрамление Египетское. См. Кн. Иисуса Навина 5,9-10.

Но как только мы открываем книгу Судей, в глаза бросаются скорбные строки. "И пришел Ангел Господень из Галгала в Бохим, и сказал: Я вывел вас из Египта и ввел вас в землю, о которой клялся отцам вашим (дать вам), и сказал Я: "не нарушу завета Моего с вами вовек; и вы не вступайте в союз с жителями земли сей; жертвенники их разрушьте". Но вы не послушали гласа Моего. Что вы это сделали? И потому говорю Я: не изгоню их от вас, и будут они вам петлею, и боги их будут для вас сетью. Когда Ангел Господень сказал слова сии всем сынам Израилевым, то народ поднял громкий вопль и заплакал. От сего и называют то место Бохим. Там принесли они жертву Господу" (Суд. 2,1-5).

Здесь, однако, мы весьма четко видим контраст между двумя книгами - Иисуса Навина и книгой Судей - книгой сплоченности и книгой отдельного бытия, книгой внешней силы, величия и книгой внутренней слабости, несостоятельности и бессилия. Увы! Увы! Слава скоро ушла. Национальное величие Израиля померкло. "Тогда народ служил Господу во все дни Иисуса и во все дни старейшин, которых жизнь продлилась после Иисуса и которые видели все великие дела Господни, какие Он сделал Израилю. Но когда умер Иисус, сын Навин, раб Господень, будучи ста десяти лет, и похоронили его в пределе удела его в Фамнаф-Сараи, на горе Ефремовой, на север от горы Гааша; и когда весь народ оный отошел к отцам своим, и восстал после них другой род, который не знал Господа и дел Его, какие Он делал Израилю, - тогда сыны Израилевы стали делать злое пред очами Господа и стали служить Ваалам; оставили Господа Бога отцов своих, Который вывел их из земли Египетской, и обратились к другим богам, богам народов, окружавших их, и стали поклоняться им, и раздражили Господа; оставили Господа и стали служить Ваалу и Астартам. И воспылал гнев Господень на Израиля, и предал их в руки грабителей, и грабили их; и предал их в руки врагов, окружавших их, и не могли уже устоять пред врагами своими. Куда они ни пойдут, рука Господня везде была им во зло, как говорил им Господь и как клялся им Господь. И им было весьма тесно" (Суд. 2,7-15).

Это поистине мрачное и унизительное свидетельство. Меч Иисуса Навина был вложен в ножны. Те светлые дни, когда он вел сплоченное воинство Израиля к великим победам над царями Ханаанскими, миновали. Нравственное влияние Иисуса Навина и старейшин, жизнь которых продлилась после Иисуса, отошло, и весь народ с ужасающей яростью предался отвратительному греху и мерзкому идолопоклонству тех народов, которые они должны были изгнать из своих уделов. Словом, насколько это касалось Израиля, крах был полный. Как Адам в саду Эдема и Ной в возрожденной земле, так Израиль был сражен в земле Ханаанской. Адам ел от дерева запретного, Ной выпил вина и опьянел, а Израиль поклонялся Ваалу.

Таковы были дела человеческие. Но, слава Богу, есть и другая сторона вопроса. Есть то, что мы можем назвать светлым и прекрасным "однако": Бог остается Богом, каким бы ни оказался человек, и в этом - неизреченное облегчение и утешение сердцу. Господь пребывает неизменным. Что бы ни случилось - вот крепость веры. На Бога всегда можно надеяться, несмотря на все человеческие прегрешения и недостатки. Его доброта и верность составляют богатство и убежище души среди самых мрачных событий человеческой истории.

Эта воодушевляющая истина сияет удивительным блеском в самом отрывке, из которого мы привели столь печальные строки. Но отметьте следующие слова, так наглядно поясняющие отдельное бытие в книге Судей: "И воздвигал (им) Господь судей, которые спасали их от рук грабителей их. Когда Господь воздвигал им судей, то Сам Господь был с судьею и спасал их от врагов их во все дни судьи: ибо жалел их Господь, слыша стон их от угнетавших и притеснявших их" (Суд. 2,16.18).

В этих последних процитированных словах перед нами предстает великий коренной принцип книги Судей - божественная тайна правления Вараков, Гедеонов, Иеффаев и Самсонов, свидетельство правления которых занимает такую большую часть этого интересного раздела Писания. Израиль потерпел поражение - горестное, позорное, непростительное поражение. Он "потерял" все права на защиту Иеговы. Они по справедливости были преданы в руки беспощадных царей Ханаанских. Это несомненно. Сердце Иеговы жалело Его бедный, угнетенный и стенающий Израиль. Правда, они оказались строптивыми и недостойными, но все-таки Его ухо всегда было чутко к их малейшему стону, а в главе 10 Он даже говорит, что "не потерпела душа Его страдания Израилева".

Какие трогательные слова! Какая нежность! Какое глубокое сострадание! Как глубоко подобное замечание позволяет нам проникнуть в сердце Господа! Страдания Его народа тронули любящее сердце Иеговы. На самые первые и малейшие признаки уныния и раскаяния со стороны Израиля не замедлил благодатно отозваться Бог Израиля. И не имело значения, как далеко они блуждали, как низко пали или как тяжело они согрешили; Бог был всегда готов принять малейшие движения сокрушенного сердца. Кладези божественной благодати и сострадания неистощимы. Океан Его любви безграничен и бездонен; и посему, коль скоро народ Его склоняется к раскаянию, то и Он продвигается к прощению. Ему в радость прощать по доброте Его сердца и во славу Его имени, Он находит особую радость в забвении грехов, в исцелении, возрождении и благословении достойным Его образом. Эта славная истина сияет в истории Израиля; она сияет в истории Церкви и жизни каждого отдельного верующего.

Но вернемся к нашей непосредственной теме, а именно "Гедеон и его соратники" - в том виде, в каком она представлена в книге Судей, название которой приведено в заголовке этой статьи. Да раскроет вечный Дух ее драгоценное содержание и вольет его в наши души!

Глава 6 открывается скорбным и унылым описанием - описанием, которое так присуще всему прошлому Израиля: "Сыны Израилевы стали опять делать злое пред очами Господа, и предал их Господь в руки Мадианитян на семь лет. Тяжела была рука Мадианитян над Израилем, и сыны Израилевы сделали себе от Мадианитян ущелья в горах и пещеры и укрепления" (Суд. 6,1-2). Какая унизительная картина! Какой контраст победоносному сонму, который перешел Иордан и прошел по развалинам Иерихона! Как печальна, как унизительна мысль, что Израиль скрывался и прятался в пещерах и ущельях в горах, убоявшись необрезанных Мадианитян!

Нам будет полезно рассмотреть эту картину и воспринять ее целительный урок. Сила и слава Израиля состояла в том, что Бог был с ними. Без этого он был как вода, пролитая на землю, или осенний лист перед порывом бури. Но присутствием Бога нельзя было наслаждаться, потакая злому; и посему, когда Израиль оставил Господа и следовал блудно за другими богами, и поклонялся им, Ему пришлось привести их в рассудок, протянув Свой жезл и заставив их почувствовать сокрушительную силу того или иного из народов вокруг.

Для нас же все это не пустой звук, но содержит урок. До тех пор, пока народ Израилев ходит в Господе в святом повиновении, ему нечего бояться. Они надежно укрыты от нападения и ловушек всех своих врагов по духу. Ничто не может повредить им, пока они пребывают под сенью присутствия Бога. Но ясно, что присутствие требует и обеспечивает святость. Неосужденный порок не может здесь обитать. Жить во грехе и говорить о безопасности - пытаться соединить присутствие Бога с оправданием зла - глубочайшая порочность. Нет, этого не должно быть! Если люди Израиля забывают эти целительные истины, Он знает, как вразумить их своим жезлом; и да благословенно будет Его имя, ибо Он слишком любит их, чтобы жалеть розгу, как бы ему ни хотелось избегать ее. "Ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает. Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами. Ибо есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец? Если же остаетесь без наказания, которое всем обще, то вы незаконные дети, а не сыны. Притом, если мы, будучи наказываемы плотскими родителями нашими, боялись их, то не гораздо ли более должны покориться Отцу духов, чтобы жить? Те наказывали нас по своему произволу для немногих дней; а Сей - для пользы, чтобы нам иметь участие в святости Его. Всякое наказание в настоящее время кажется не радостью, а печалью; но после наученным через него доставляет мирный плод праведности. Итак укрепите опустившиеся руки и ослабевшие колена" (Евр. 12,6-12).

Это ободряющие слова для народа Бога во все времена. Наказание может быть, несомненно, болезненно, но когда мы чувствуем в нем Отцовскую руку и когда мы понимаем, в чем Его цель, мы можем пройти через испытание с закаленными сердцами и таким образом пожать плоды праведности. С другой стороны, если мы принимаем его с нетерпеливым духом, непокорной волей и бунтующим рассудком, мы только вызываем необходимость продолжения и усугубления наказания, ибо наш любящий Отец никогда не оставит нас. Он приведет нас в священное повиновение, чего бы это ни стоило. Он милостиво становится на нашу сторону против нас самих, подавляет горделивые поползновения наши и сокрушает в нас все, что мешает нам расти в святости, благодати и божественном знании.

О! Какая безграничная благодать сияет в том факте, что Бог вникает в каждую нашу неудачу и каждое заблуждение, в наши капризы и своенравие, наши грехи и недостатки, для того чтобы избавить нас от них. Он знает все о нас. Он понимает и учитывает все наше окружение и все наши внутренние склонности, и Он поступает с нами с безграничной мудростью и абсолютным терпением, все время памятуя о единой благодатной цели - сделать нас сопричастными Его святости и - чудесная мысль! - явить в нас выражение Его собственной природы и личности. Тогда, наверное, в присутствии подобной изобильной благодати и милости мы сможем "укрепить опустившиеся руки и ослабевшие колена".

Часть 2
Есть одна истина, которая сияет необыкновенным светом в книге Судей, она состоит в том, что на Бога всегда следует уповать даже среди самых мрачных событий человеческой жизни; и, более того, вера всегда может уповать на Бога; Бог никогда не обманывает верующее сердце - нет, никогда. Он никогда не обманывал, не обманет, никогда не сможет обмануть ни единую душу, которая доверилась Ему, которая ищет опоры в Его драгоценном Слове, в безыскусной простоте верующего в него перед лицом глубочайшего падения и прегрешения человека.

Это весьма утешает и ободряет во все времена и при любых обстоятельствах. Увы! Как это справедливо - человек грешит во всем. Понаблюдайте за ним, где хотите; последите за ним в любой сфере деятельности или обязанностей, в которой он вращается, и это будет все та же история снова и снова - неверность и крах. Пусть человек открывает дело столько раз, сколько захочет, имея огромнейший капитал и самые радужные перспективы, и он наверняка станет банкротом. Так было всегда со дней Адама и до настоящего момента. Мы можем утверждать, не боясь ошибиться, что в истории падшего рода Адама не было ни одного исключения из этого печального правила. Мы никогда не должны забывать это. Истинная вера никогда этого не забывает. Было бы величайшим безумием пытаться игнорировать тот факт, что на всей человеческой жизни от начала до конца большими буквами написано: "Погибель".

Но перед лицом всего этого Господь - нерушим в вере. Он не может противоречить Сам Себе. Вот в чем прибежище и основание веры. Она признает гибель но она уповает на Бога. Вера видит человеческую несостоятельность, но она устремляет свой взор к божественной верности. Она признает гибель человека, но она уповает на защиту Бога.

Все это поразительно проявляется в интересной и поучительной истории Гедеона. Воистину, ему пришлось испытать на себе самом и своем опыте сам факт падения Израиля. Контраст между Гедеоном и Иисусом Навиным в высшей степени разителен, насколько это касается их состояния и обстоятельств. Иисус Навин попирал своей пятой выи царей Ханаанских. Гедеону пришлось выколачивать пшеницу в точиле, чтобы скрыться от Мадианитян. Дни Иисуса были отмечены блестящими победами; дни Гедеона были днями ничтожных дел. Но дни ничтожных дел для человека - это дни великих дел для Бога. И Гедеон узнал это. Правда, ему не пришлось увидеть, как солнце и луна остановили свой путь, или увидеть города необрезанных повергнутыми в прах. Его дни были днями пресных хлебов и разбитых кувшинов, а не днями потрясающих чудес и великих достижений. Но Бог был с ним, и этого было достаточно. "И пришел ангел Господень и сел в Офре под дубом, принадлежащим Иоасу, потомку Авиезерову; сын его Гедеон выколачивал тогда пшеницу в точиле, чтобы скрыться от Мадианитян. И явился ему Ангел Господень и сказал ему: Господь с тобою, муж сильный!" (Суд. 6,11-12).

Какие это были слова, которые должны были коснуться слуха Гедеона, который, убоявшись врагов, скрывался в точиле! То был глас небесный, прозвучавший, дабы возвысить его душу над испытаниями, горестями и земными унижениями, - глас божественной силы и добродетели, призванный вдохнуть силу в его ослабевшее и скорбящее сердце. "Муж сильный!" Как трудно было Гедеону воспринять такие чудесные речи! Как трудно отнести их к себе! Где была доблесть и где была сила? Вероятно, не в нем и не в его окружении. Где же? В Боге живом, где Иисус и нашел свою силу и доблесть. И действительно, есть поразительное сходство в том, как обращаются к этим двум выдающимся служителям Бога. Сходство в словах настолько же явственно, насколько разителен контраст, в обстоятельствах. Вот слова, обращенные к Иисусу: "Вот Я повелеваю тебе: будь тверд и мужествен, не страшись и не ужасайся." И слова, обращенные к Гедеону: "Господь с тобою, муж сильный."

Драгоценные слова! Волнующие, укрепляющие дух речи! И все-таки Гедеон медлил принять их во всей прекрасной, всепоглощающей силе веры, которая так радует Бога и прославляет Его имя. Как часто это бывает с нами! Как неизменно нам не удается подняться до величия благодатных помыслов Господа и замыслов, уготованных нам! Мы подвержены умствованиям о самих себе, вместо того чтобы верить Богу и покоиться в сладостной безмятежности в Его совершенной любви и верности. Так было с избранником Бога, на истории которого мы остановимся. Божественное речение было полным, ясным, совершенным и безусловным: "Господь с тобою". В этих словах не было какого-либо повода для вопроса или сомнений, и все-таки обратите внимание на ответ Гедеона: "Гедеон сказал ему: господин мой! если Господь с нами, то отчего постигло нас все это? и где все чудеса Его, о которых рассказывали нам отцы наши, говоря: "из Египта вывел нас Господь"? Ныне оставил нас Господь и предал нас в руки Мадианитян" (Суд. 6,13).

Здесь, как видно, Гедеон черпает доводы из того, что его окружает. Отсюда это "если" - маленькое двусложное выражение неверия. "Если" стало у нас расхожим словом: "Если ты хочешь быть несчастен, посмотри внутрь; если ты хочешь развеяться, посмотри вокруг; если ты хочешь обрести умиротворение и блаженство - посмотри вверх, на Иисуса." Это совершенная истина. Как только мы начинаем заниматься собой, или людьми и вещами, или обстоятельствами, которые окружают нас, мы чувствуем себя выбитыми из колеи и несчастными. Наша сила, наше единственное утешение, наш единственный источник света в том, чтобы твердо устремить око веры к Иисусу и сердцем утвердиться в Нем. Весьма вероятно, что окружение Гедеона было довольно мрачным. Его "духовный горизонт" затянулся темными и тяжелыми облаками. Но был один светлый, благословенный луч, сияющий его подавленной душе, - луч, исходящий из самого сердца Бога и выраженный в этой единственной, но емкой фразе: "Господь с тобой". Здесь не было "если" - ни сомнений, ни сдержанности, ни условий. Это утверждение было ясным и безоговорочным и требовало лишь одного, чтобы стать источником радости, силы и торжества в душе Гедеона, - слияния его с верой. Слово "если" не является верой. Истинная вера никогда не ставит Богу никаких "если" по той простой причине, что взирает лишь на Бога, а с Ним невозможны никакие "если". Вера взирает сверху вниз, от Бога, а не снизу вверх, от человека. Вера затрудняется лишь одним, и это затруднение воплощено в вопросе: "Как Он не поступит?" Она никогда не спрашивает: "Как Он должен поступить?". Это язык чистейшего безверия.

Но некоторые могут спросить, не было ли каких-либо оснований для Гедеоновых "если" и "почему"? Разумеется, нет, - ни в Боге, ни в слове Его, каким бы ни были обстоятельства в Израиле и их действиях. Нет сомнения в том, что, если бы Гедеон оглядывался лишь на прошлое истории его народа, он мог бы найти вескую причину для подавленного и униженного состояния, в котором оказался. Эти позорные страницы дали бы пространный ответ на его вопрос: "Как же это все случилось с нами?". Но затмили ли действия Израиля сияние могущественных "чудес" Иеговы? Определенно, не в глазах веры. Господь совершал великие и славные дела для народа Его, и свидетельства этих дел в их укрепляющей дух добродетели всегда перед очами веры. Несомненно, Израиль не устоял и позорно пал, и свидетельство этого поражения также было перед очами веры и давало торжественный ответ на вопрос Гедеона: "Как все это случилось с нами?". Вера признает власть Бога так же, как и Его благодать, более того, она склоняется в почтительном благоговении перед каждым ударом Его жезла. Следует всегда помнить об этом. Мы так склонны забывать об этом. Богу иногда приходится брать в руки Свой жезл. Он не признает того, что противоречит Его имени и Его природе. Гедеон же должен был помнить это. Израиль согрешил, и это стало причиной того, что они находились под розгой, выражением которой в дни Гедеона было владычество Мадианитян.

Гедеон же, мы повторяем, был призван постичь все это и даже более - прочувствовать вкус отождествления со своим народом в его угнетенности и несчастье. Последнее было уделом и опытом каждого истинного служителя Бога в Израиле. Всем пришлось пережить эти глубокие душевные потрясения, источником которых была их связь с народом Израиля. Не имело значения, был ли это судья, пророк, священник или царь - все должны были разделить горе и испытания народа Израиля; и ни одно верное сердце, ни один истинно любящий Бога или народ Его не желал бы избавиться от таких глубоких и святых уроков. Это было в высшей степени истинно для единственного совершенного Служителя, который когда-либо ступал по земле. Он, хоть и лично освобожденный от последствий грехопадения Израиля, хотя и чистый и безгрешный, божественно святой по природе и в жизни, однако, в совершенстве благодати добровольно отождествлял себя с этим народом во всем его горе и унижении. "Во всякой скорби их Он не оставлял их" (Ис. 63,9). Так было с нашим благословенным Господом Иисусом Христом; и все, кто хоть в какой-либо мере принял Духа Святого, должны были по возможности испить из той чаши, хотя никто никогда не может сравниться с Ним ни в этом, ни в чем-либо другом. Но когда мы начинаем сравнивать слова ангела со словами Гедеона, с его ответом, мы замечаем очень интересный момент - момент, который показывает отличительную особенность книги Судей. Ангел говорит: "Господь с тобою ". Гедеон отвечает: "Если Господь с нами". Это весьма интересно и поучительно; более того, это полностью в духе отрывка, упомянутого в гл. 2: "Когда Господь воздвигал им судей, то Сам Господь был с судьею" (Суд. 2,18). Не говорится "с народом", но с трогательной красотой добавлено: "И спасал их от врагов во все дни судьи: ибо жалел их Господь, слыша стон их от угнетавших и притеснявших их" (ст.18).

В этом есть особая красота и прелесть. Если Иегове пришлось прятать лицо Свое от народа Его и предать их на время в руки необрезанных, все же Его любящее сердце всегда радело о них и всегда было готово заметить и принять малейший след раскаяния. "Кто Бог, как Ты, прощающий беззаконие и не вменяющий преступления остатку наследия Твоего? не вечно гневается Он, потому что любит миловать. Он опять умилосердится над нами, изгладит беззакония наши. Ты ввергаешь в пучину морскую все грехи наши. Ты явишь верность Иакову, милость Аврааму, которую с клятвою обещал отцам нашим от дней первых" (Мих. 7,18-20).

Часть 3
Ничто не может ободрить сердце более, чем то, каким образом обходится Господь с душой Гедеона, каким образом Он готовит его к тому пути, на который Он призывал его. Подобно нам, Гедеон был полон различных "если" и "почему" - этих маленьких слов, так раздувшихся от неверия. Жалкое человеческое сердце никак не может объять все величие божественной благодати; наше слабое зрение не выносит сияния божественного откровения. И только безыскусная вера может заставить душу чувствовать себя непринужденно в присутствии обильных проявлений доброты и любви Господа. Вера никогда не говорит "если" или "почему". Она верит в то, что говорит Бог, потому что Он говорит это. Она в сладостной безмятежности опирается на всякое слово, которое исходит из уст Бога. Неверие смотрит на обстоятельства, исходит из них - вера смотрит на Бога и исходит из Него. Отсюда огромная разница в их выводах. Гедеон, судя по окружающему, заключил, что Иегова оставил народ Свой. Простая вера привела бы его к совершенно противоположному выводу; она бы способствовала тому, что он бы видел, знал и помнил, что Иегова нерушимо будет вечно верен своему обетованию Аврааму, Исааку и Иакову, как бы Ему ни пришлось, распоряжаясь властью Его, скрывать лицо Свое от их непокорного и грешного потомства. Вера всегда уповает на Бога, а Бог - да будет благословенно Его имя! - всегда чтит веру. Сначала Он вызывает ее в нас, а потом отдает ей должное.

Но Бог не только благостно чтит веру, Он порицает наши страхи. Он выше нашего неверия и заставляет умолкнуть все наши глупые умствования. Так, судя по Его обхождению с Его избранным служителем Гедеоном, может показаться, будто Он не слышал это "если и почему". Он открывает ему Его помыслы, являя могущество Его, чтобы наполнить душу служителя Его уверенностью и доблестью, которые должны были возвысить его над всеми угнетающими воздействиями, с которыми он сталкивается.

"Господь, воззрев на него, сказал: иди с этою силою твоею и спаси Израиля от руки Мадианитян; Я посылаю тебя". Вот он, истинный секрет силы! "Господь воззрел на него". В этом взоре была божественная сила, если б только Гедеон мог видеть это. Но увы! Он все еще был полон сомнений. "(Гедеон) сказал Ему: Господи! как спасу я Израиля? вот, и племя мое в колене Манассиином самое бедное, и я в доме отца моего младший".

Так неверие обращает свое око на себя или на свои обстоятельства. Это заставляет нас сравнивать видимые возможности с тем делом, к которому Бог призывает нас. Иегова сказал: "Иди с этой силою твоею". Что это была за "сила"? В чем она состояла? Было ли это большое богатство, высокое положение или недюжинная физическая сила? Ничего подобного. "Господь, воззрев на него, сказал: иди с этой силою твоею и спаси Израиля". Это было абсолютно и безоговорочно. Оно не оставляло места никаким "как?" Гедеона. Оно ясно показывало, что сила, с помощью которой он должен был спасти Израиль, находится ни в нем и ни в доме отца его, но в Боге Израиля. Не имело большого значения, был ли его род беден или богат, был ли он мал или велик. Не Господь ли хотел направить его? Чем было для Него богатство или величие? Он мог использовать ячменные хлеба или сломанный кувшин. Действительно, в тех разнообразных орудиях, избираемых в книге Судей, мы видим ту особенность, что "никакая плоть не хвалится пред Богом". Как блекнет слава человеческая перед унизительным фактом, что сонмы Израиля были собраны на битву под предводительством женщины! Как уязвляет человеческую гордость то, что спасение было получено при помощи "левши"!

Но с другой стороны, мы находим, что по мере того, как блекнет человеческая слава, становится ярче слава божественная. Чем смиреннее орудие, тем более мы видим могущество Бога. Какая разница для Всемогущего Бога, левша или правша Его орудие, мужчина это или женщина, карлик или гигант? Орудие - ничто, Бог - все и во всем. Правда, Он снисходит до использования орудия, но вся сила принадлежит Ему, и вечная Ему хвала. Гедеон должен был познать это, и Моисей, и все мы. Это бесценный урок. Мы все так склонны думать о нашей способности к любой работе или служению, которые могут нам предстоять, тогда как мы должны помнить, что во всех совершаемых Его именем делах на земле Господь является вершителем. Наше умение - от Него. Мы ничего не можем, и если б могли что-то, это было бы плохо сделано. Человеческая рука оставляет только прах после себя. Людские дела бренны, как и их помыслы. Дело Бога пребудет вовеки. Давайте будем помнить все это, чтобы мы могли ступать смиренно и искать опоры только в могучей руке Бога живого. Так душа пребывает в уравновешенном состоянии, свободном от самонадеянности и плотских страстей, с одной стороны, и от печали и уныния, с другой. Если мы ничего не можем, то самонадеянность есть верх дерзости. Если Бог может все - отчаяние является верхом глупости.

Но в случае с Гедеоном, как и в случае со всеми другими служителями Бога, мы наблюдаем два момента, достойных нашего глубочайшего внимания. Во-первых, перед нами божественная миссия, воплощенная в этих многозначительных словах: "Не Я ли посылаю тебя?", и во-вторых, перед нами уверение в божественном присутствии, что выражено в этих ободряющих словах: "Истинно, Я буду с тобой"

Таковы два момента, имеющих значение для всех, кто будет служить Богу во дни и роды. Они должны знать, что путь, которым они идут, был ясно обозначен рукою Бога; и более того, они должны чувствовать Его присутствие во время пути. Все это абсолютно возможно. Без этого мы будем колебаться и проявлять нерешительность. Мы будем бросаться от одного направления действий к другому. Мы будем браться за какую-либо работу, делать ее некоторое время, а затем бросать ее ради чего-либо другого. Мы будем двигаться рывками, шаг наш будет неуверенным, свет наш будет колеблющимся. "Мы будем бушевать, как вода, не будем преимуществовать." Мы ни в чем не добьемся успеха. У нас не будет уверенности, устойчивости, развития.

Это веские соображения для всех нас. Для каждого служителя Бога, каждого чада Господа очень важно знать, что он находится на своем Богом определенном месте и занят делом, уготованным Богом. Это придает нам устойчивость целей, возвышенность духа и благую независимость. Это сохранит нас от зависимости от человеческих мыслей и мнений, от влияния суждений того или иного человека. Это наша счастливая привилегия - быть настолько уверенными, что мы делаем ту самую работу, которую вверил нам Владыка, что мысли наших товарищей, почитающих нас, имеют для нас не более веса, чем капли дождя, барабанящего в оконное стекло.

Мы не должны - и пусть это будет свято соблюдаться, поощрять или, более того, насаждать дух горделивой независимости. Подальше от этой мысли! Мы, как христиане, в определенном смысле не можем быть независимыми друг от друга. Как можем мы стать независимыми, видя, что мы - члены одного тела. Мы соединены друг с другом и с нашим воскресшим Главой во славе Духом единым, который с нами и в нас. Самая яркая индивидуальность - а наша индивидуальность может быть столь же яркой, сколь неразделимо наше единство - не может изменить драгоценной истины тела и Духа единого.

Это божественная истина, благодарно и от всей души признаваемая. И в то же время мы должны подчеркивать реальность нашей индивидуальности и нашей личной ответственности. Это следует утверждать со всей возможной энергией и решительностью. Каждый служитель должен делать свое дело со своим Господом в той конкретной сфере деятельности, в которую он был призван. И, более того, каждый должен знать свое дело и усердно и постоянно отдавать ему себя. Он должен обладать святой уверенностью и властью, которые придает душе эта божественная и веская фраза: "Не Я ли послал тебя?"

Возможно, скажут: "Не все мы Гедеоны и Иисусы Навины. Не все мы призваны занять столь выдающееся место или идти по такому блестящему пути, как эти столь прославленные служители". Это правда, но мы все призваны служить, и для каждого служителя важно знать Его мысли, понимать Его дело и быть в душе уверенным, что он делает то самое дело, которое вверил ему Господь, и идет по тому пути, который рука Бога предначертала ему. Если в этом могут быть какие-то сомнения, то мы не понимаем, как вообще возможно какое-либо развитие.

Но есть еще и другое. Недостаточно знать, что мы идем по предначертанному Богом пути, мы хотим осознать божественное присутствие. Мы хотим, чтобы на нашем собственном опыте оправдались божественные слова: "Истинно, Я буду с тобой" Это довершает подготовку служителя. Божественная миссия и божественное присутствие - все, что мы хотим, и все это необходимо нам, чтобы преуспевать. Для этих бесценных вещей не имеет значения, кто мы. Господь может использовать слабую женщину, левшу, ячменный хлеб или сломанный кувшин. Орудие - ничто. Бог является делателем. Неверие может воскликнуть: "Господи! Как спасу я Израиля? Вот и племя мое в колене Манассиином самое бедное, и я в доме отца моего младший". Вера может ответить: "Что из того, если Господь за нас? Нужны ли Ему богатые и знатные? Что для Него богатства и величие? Ничто". "Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, - для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом" (1 Кор. 1,26-29).

Это полезные слова для всех нас. Неизреченная благодать для каждого служителя Христа - пребывать в непреходящем сознании нашей абсолютной ничтожности научиться в какой-то мере осознавать глубину, полноту и вес этого короткого, но всеохватывающего утверждения: "Без Меня ты ничего не сможешь". Нет ни единой грозди во всей лозе, какой бы изобильной и раскидистой она ни казалась, которая, будучи отделена от материнской ветви на толщину золотого листа, могла бы приносить хоть малейшую частичку плода. Должно быть непреходящее осознание жизненной необходимости нашего единения с Христом, настоящего, живого непреходящего в Нем, единения в вере, день за днем, для того чтобы приносить любые плоды, которые Бог может принять. Только когда мы во Христе, жизненные соки циркулируют в нас и дают здоровую почву, зеленый лист и своевременные плоды.

В этом заключается великая тайна могущества. Оно пребывает в живой лозе. "Благословен человек, который надеется на Господа, и которого упование - Господь. Ибо он будет как дерево, посаженное при водах и пускающее корни свои у потока; не знает оно, когда приходит зной; лист его зелен, и во время засухи оно не боится и не перестает приносить плод" (Иер. 17,7-8).

Все это в высшей степени величественно. Мы должны, каждый в отдельности, прилепиться верой к Господу Иисусу. Для христианина дело первостепенной важности - помнить, что христианство - вещь сугубо индивидуальная. Мы индивидуальны в нашем раскаянии, нашей вере, нашем спасении, в нашем служении и в нашей награде. Посмотрите на обращение к семи церквам в Отк. 2 - 3. Прислушайтесь к этим выразительным словам: "имеющий уши", "побеждающий". Что они означают? Разве не обрисовывают они, ярко и убедительно, ту благословенную индивидуальность, о которой мы говорим? Несомненно. Но затрагивают ли они единение? Ни в малейшей степени. Они оставляют ее святую область совершенно нетронутой.

Есть единое тело и единый дух. Это всегда должно оставаться справедливым, несмотря на все заблуждения и упадок Церкви. Тем не менее, писание Иоанна весьма индивидуально. От первых строк его евангелия до заключительной фразы Откровения мы прослеживаем эту особенность. Он показывает нам Филиппов, Симонов, Андреев и Нафанаилов, приходящих каждый по-своему к Иисусу. Он повествует нам то о иудейском начальнике, то о самарянском грешнике, которые были приведены отцом к Иисусу. Он рассказывает о добром пастухе, который называет овцу Его по имени. Он повествует о гроздях, льнущих к лозе живой. Так говорится в евангелии от Иоанна, и когда мы обращаемся к его Посланиям, то повсюду находим тот же самый принцип. Он пишет избранной госпоже и своему возлюбленному Гаю; и если он однажды упоминает церковь, то для того, чтобы оплакать ее ушедшую славу и (посреди нее) к каждому обратиться с увещеванием: "Наблюдайте за собой". А что касается Откровения, то оно заканчивается теми же словами, с которых и начинается, торжественным обращением к "имеющему уши".

Вечная жизнь и ее проявления - сначала в нашем Господе, потом в чадах Господних, будучи сутью в евангелии и Послании Иоанна, - индивидуальна. В Посланиях Павла единение святых, крещенных единым Духом Святым в единое тело, приводится со всем, что из этого вытекает. (Ред.)

Часть 4
Чем тщательнее мы изучаем повествование о том, как обращается Господь с Гедеоном, тем более мы поражаемся тому чудесному способу, которым Он готовит его к его последующей стезе. Подобно всем служителям Бога, во все века Гедеону пришлось усвоить уроки тайного обучения и послушания, дабы он мог являться народу. Время, затрачиваемое на обучение, могло быть разным, как, впрочем, и характер предмета, но в одном мы можем быть уверены - все, кто служит Богу публично, должны получить учение о Боге втайне. Это роковая ошибка для любого человека - стремиться занять видное место без подобающей подготовки; и эта подготовка может быть получена только в тайне божественного присутствия. Лишь в глубоком и священном уединении с Богом наполняются сосуды и орудия приноравливаются к делу Его.

Не будем этого забывать. Моисей должен был сорок лет провести в "пустыне", пока не сподобился вступить на государственную стезю. Давид должен был пасти стадо отца своего, пока он не был призван править народом Израиля. Он втайне убивал льва и медведя, пока не был призван убить Голиафа при всех. Великий апостол язычников провел три года в Аравии, невзирая на его замечательные обращения и призыв. Апостолы провели три с половиной года в общении с их Учителем, а вынуждены были медлить, пока не были наделены силою свыше. Так обстояло дело с теми, кто был призван занять видное место в промысле Бога; и даже Сам благословенный Учитель, хотя Он, несомненно и не нуждался в обучении или послушании, поскольку он всегда был совершен, чтобы преподать нам урок, провел тридцать лет в уединении, пока не явился народу.

Во всем этом содержится весьма полезное для души наставление. Постараемся усвоить его во благо. Никто не должен начинать публичного служения без этого уединенного обучения в школе Христа. Это и придает глубину, основательность и смиренность нраву. Это придает характер подлинности и устойчивости цели, столь желанных в тех, кто занят в любой из сфер дела Господа. Неизменно обнаруживается, что там, где кто-либо начинает дело без этой божественной подготовки, появляется поверхность и неустойчивость. Возможно, в этих поверхностных натурах временами бывает больше видимого блеска, чем в тех, кто обучался в школе Христа, но это ненадолго. Это может вызвать кратковременный эффект, но он вскоре проходит, как утреннее облачко или первая роса. Ничто не устоит, кроме того, что является прямым следствием личного общения с Богом, тайного обучения в Его присутствии, совершенного послушания в школе Бога.

Посмотрим, как все это показано в случае с Гедеоном. Весьма очевидно, что этот почтенный служитель был призван пройти через основательную закалку души, прежде чем он предпринял хоть один шаг в общественном служении, прежде чем он развернул знамя свидетельства в доме отца своего. Он должен был начать с самого себя, со своего личного состояния, со своего собственного сердца. Те, кто будет использован на благо других, должны начинать с самих себя. Гедеон понял это. Давайте проследим его историю дальше. "И сказал ему Господь: Я буду с тобою, и ты поразишь Мадианитян, как одного человека. (Гедеон) сказал Ему: если я обрел благодать пред очами Твоими, то сделай мне знамение, что Ты говоришь со мною: не уходи отсюда, доколе я не приду к Тебе и не принесу дара моего и не предложу Тебе. Он сказал: Я останусь до возвращения твоего. Гедеон пошел и приготовил козленка и опресноков из ефы муки; мясо положил в корзину, а похлебку влил в горшок и принес к Нему под дуб и предложил. И сказал ему Ангел Божий: возьми мясо и опресноки, и положи на сей камень, и вылей похлебку. Он так и сделал. Ангел Господень простер конец жезла, который был в руке его, прикоснулся к мясу и опреснокам; и вышел огонь из камня и поел мясо и опресноки; и Ангел Господень скрылся от глаз его. И увидел Гедеон, что это Ангел Господень, и сказал Гедеон: увы мне, Владыка Господи! потому что я видел Ангела Господня лицем к лицу. Господь сказал ему: мир тебе, не бойся, не умрешь" (Суд. 6,16-23).

Здесь мы подходим к весьма интересной стадии подготовительного пути Гедеона. Он призван на деле, на опыте усвоить это великое и всеобщее правило для служителей Бога, а именно: "Когда я слаб, тогда я силен". Это драгоценное правило, такое правило, которое составляет незаменимый элемент в просвещении всех служителей Христа.

Пусть никто не думает, что он когда-либо может послужить промыслу Господа и даже добиться успехов в божественном служении, не усваивая в той или иной степени этого бесценного принципа. Мы считаем его абсолютно необходимым для формирования характера истинного служителя Христа. Там, где этого не знают, где этого не чувствуют, где это так или иначе не осознается, там, наверняка, в том или ином виде проявятся непокорность, несокрушенность, эгоизм. Там будет большая или меньшая степень самоуверенности и будут обнаруживаться то здесь, то там разные мелочи и мнения, досадные препятствия всему доброму, полезному и святому.

С другой стороны, когда ты узнал этот приведенный выше родовой девиз, когда ты научился говорить в общественном присутствии: "Когда я слаб, тогда я силен," - когда природа взвешена на весах святилища, тогда ты всегда найдешь меру сокрушенности духа, мягкости и нежности, но также и великодушие и готовность к любым добрым делам и эту прекрасную гибкость ума, которая позволяет подняться над всеми этими мелкими, эгоистическими соображениями, которые так мешают делу Бога. Одним словом, сердце сначала должно быть сокрушено, а потом исцелено, а исцеляясь, оно должно будет безраздельно быть отдано Христу и Его благословенному служению. Невозможно, обежав взором блестящие ряды служителей Христа, не увидеть истинность этого. Моисей, Иисус, Давид, Исаия, Иеремия, Иезекииль и Даниил в ветхозаветные времена и Петр, Павел и Иоанн во времена Нового Завета - все предстают перед нами как наглядное подтверждение силы сокрушенного сердца. Все эти возлюбленные и уважаемые служители должны исцелиться, быть опустошенными, - чтобы быть наполненными, чтобы узнать, что сами по себе они не могут ничего, для того чтобы силою Христа быть готовыми ко всему.

Таков закон дома, закон виноградника, закон царства. Так Гедеон познал все это в свои дни. На его "увы!" Иегова ответил: "Мир тебе, не бойся," - и тогда он был готов начать. Он встретился лицом к лицу с ангелом Господним, и тогда он узнал не только то, что племя его в колене Манассиином самое бедное и он в доме отца своего младший, но и то, что он сам по себе совершенно бессилен и что он должен "найти все свои источники". Это бесценный урок для сына Иоаса и для нас всех - урок, который можно получить не в школах и колледжах этого мира, но лишь в глубоком и святом уединении святилища Господа.

А теперь посмотрим, каким был первый поступок Гедеона, когда все его опасения улеглись и его душа наполнилась божественным покоем. Первым его делом была постройка алтаря. "И устроил там Гедеон жертвенник Господу и назвал его: Иегова Шалом. Он еще до сего дня в Офре Авиезеровой”. Он находит счастье в поклонении, и его поклонение характеризуется откровением божественного свойства. Он называет свой алтарь этим драгоценным именем "Господь мир". Он прошел через многие глубокие душевные испытания - испытания, которые неведомы никому, кроме тех, кто призван занять видное место среди народа Бога. Он осознавал падшее и униженное состояние своего возлюбленного народа. Он ощущал свою незначительность, да и свою пустоту и ничтожность: как мог он выдвинуться? Как мог он поразить Мадианитян? Как мог он спасти Израиля? Кому было бы по силам это дело? Все это пустяки для тех людей, которые ведут легкую, безответственную жизнь, которым неведомы труды, муки и заботы, связанные с общественным служением Христу и свидетельством во имя Его в тяжелые дни. Им неведомы душевные муки Гедеона, упадок духа, когда он глядел из сени отцовского дуба, взвешивая опасности и превратности поля брани. До них плохо доходит значение слов тех, кто продвинулся в учении Христовом: "Но сами в себе имели приговор смерти, для того, чтобы надеяться не на самих себя, но на Бога, воскрешающего мертвых."

Это многозначительные слова для всех служителей Христа, но мы действительно должны быть служителями Его, чтобы познать все их глубокое значение. Если мы довольствуемся жизнью ленивой и праздной, занимаясь лишь собой и угождая себе, мы не сможем понять подобные слова или вникнуть в значение тех глубоких испытаний души, через которые во все века были призваны пройти преданные служители и верные свидетели Христа. Мы неизменно обнаруживаем, что все те, кто продвинулся в публичном служении Богу, не раз втайне бедствовали в своей жизни. Именно потому, что смертный приговор, начертанный на каждом, подчеркивает силу воскрешаемой жизни во Христе. Так, Павел мог сказать коринфянам: "Смерть действует в нас, а жизнь в вас”. Удивительные слова! Слова, которые открывают нам глубины служения апостола. Каковым должно было быть служение, которое строилось на подобном принципе! Какая сила! Какая мощь! Смерть подтачивает этот бедный глиняный сосуд, но потоки жизни, божественной благодати и духовной силы текут к тем, кому он служит.

Читатель, можно с уверенностью сказать, что это и является истинным секретом любого действенного служения. Легко рассуждать о служении, готовиться в служители Христа, но как же далеко действующая Церковь отошла от божественной истины служения! Увы! Сердце содрогается при одной мысли об этом. Где Павлы, Гедеоны, Иисусы Навины? Где былые духовные искания и глубокая работа души, которые были присущи прежним служителям Христа? Мы легкомысленны и многословны, поверхностны и пусты, самонадеянны и нетребовательны к себе. Стоит ли нам удивляться малым результатам? Как мы можем надеяться узнать о жизни, которая в других, когда мы знаем так мало о смерти, которая в нас!

Да пробудит в нас всех вечный Дух более сильное осознание того, чем должны быть верные, целеустремленные, преданные слуги Иисуса Христа!

Часть 5
Рассмотрим же, как Гедеон был призван к действию. Он принял свою миссию от Иеговы. Он получил ответ на свой вопрос, его сомнения улеглись, его сердце успокоилось, он смог поставить жертвенник. Все это имеет отношение к его личному состоянию, к состоянию его души и сердца перед очами Господа.

Так должно быть всегда. Мы все должны начать с этого, если мы собираемся служить Богу перед другими. Мы должны укрепиться в Боге в глубине нашей души, иначе мы можем впоследствии оказаться не более чем плохими работниками. Все, кто занимается общественным делом без этой подготовки, наверняка окажутся легкомысленными и поверхностными. Естество человеческое должно измеряться в божественном присутствии. Мы должны убедиться, что естество не имеет значения перед лицом Господа: "Не воинством и не силою, но Духом Моим, говорит Господь Саваоф" (Зах. 4,6).

Пока Гедеон не усвоил эти божественные наставления в уединении, он не был допущен к служению. Давайте точно отметим, где ему пришлось начать. "В ту ночь сказал ему Господь: возьми тельца из стада отца твоего и другого тельца семилетнего, и разрушь жертвенник Ваала, который у отца твоего, и сруби священное дерево, которое при нем, и поставь жертвенник Господу, Богу твоему, на вершине скалы сей, в порядке, и возьми второго тельца и принеси во всесожжение на дровах дерева, которое срубишь" (Суд. 6, 25-26).

Здесь мы видим, что Гедеону пришлось начать с дома. Он был призван развернуть знамя свидетельства в самом сердце рода своего, в отцовском доме. Это очень интересно и многозначительно. Здесь содержится урок, к которому мы должны прислушаться и склонить свои сердца. Свидетельство должно начаться с дома. Не годится бросаться в общественное служение, если личная и домашняя жизнь не обустроены должным образом. Бесполезно пытаться разрушать жертвенник Ваалов публично, когда такой же жертвенник имеется в доме.

Это вопрос первостепенной важности. Мы все настоятельно призваны быть набожными в доме своем.

Нет ничего прискорбнее, чем встретить лица, которые на людях, среди братьев во Христе, показывают высокую духовность на словах, заставляя думать, что они гораздо выше по уровню, чем обычные христиане, а когда вы сталкиваетесь с ними ближе, когда вы знакомитесь с их личной жизнью и поведением, их действительной повседневной жизнью, вы обнаруживаете, что они очень далеки от того, чтобы свидетельствовать о Христе тем, с кем они соприкасаются. Это весьма прискорбно. Это бесчестит Господа Иисуса, оскорбляет Дух, соблазняет и отталкивает верующую молодежь, дает повод для упрека врагу, а собратьям - для сомнения в нас.

Конечно, такого не должно быть. Свидетельствовать должно и в доме. Те, кто глядят на нас, должны видеть в нас больше христианства. Те, кто знает нас, должны лучше знать, что мы Христовы. Но увы! Как часто бывает наоборот! Как часто семейный круг становится местом, где прекрасные черты христианского характера проявляются меньше всего! Жена или муж, родитель или ребенок, брат или сестра, хозяин или слуга, товарищ или знакомый - это как раз те, в глазах кого в повседневной жизни мы менее всего обнаруживаем прекрасные плоды божественной жизни. Именно в личной жизни выходят наружу все наши слабости - наши странности и причуды, наши неразумные склонности и греховный нрав; а ведь именно в этой сфере благодать Иисуса проявляется с наибольшей верностью.

Читатель-христианин, не гнушайся слов упрека, предупреждения и увещевания. Возможно, они неприятны, но мы можем быть уверены, что они благотворны. Возможно, они не потакают плоти, но зато целительны для души. Мы призваны, подобно Гедеону, начать с дома, если мы хотим быть полезными своим собратьям или успешно бороться против общего врага.

Несомненно, с этим свидетельством в доме связаны определенные трудности. Зачастую для ребенка, например, очень трудно свидетельствовать о мирском духе родителя или всей семьи, но где есть смиренномудрая вера в Бога, Он чудесно укрепляет и ведет нас. Одно ясно, что нет ничего лучше решимости. Целая битва иногда выигрывается одним ударом, когда этот удар наносится в полном соответствии с замыслом Христовым.

С другой стороны, там, где налицо слабость и колебания, где шутят с истиной Господней, легкомысленно обращаются с божественными истинами и кривят собственной душой, смотрят на последствия и взвешивают возможные результаты, - там, наверняка, восторжествует лукавый, и свидетельство терпит полный крах. Бог действует заодно с теми, кто с Ним. В этом великая тайна их успеха; но там, где око нечисто, нет действительного успеха, нет божественных плодов.

Вот где многие из нас так явно терпят неудачу. Мы неискренни, нерешительны, не всецело преданы Христу. Это не приносит никаких плодов для Бога и не оказывает воздействия на других. Мы не имеем ни малейшего представления о том, чего может добиться чистое, преданное сердце, искренняя и сильная душа. Один такой человек может быть послан, чтобы поднять знамя, вокруг которого соберутся тысячи других, у которых, может, никогда не хватило бы смелости или силы, чтобы развернуть знамя самим.

Взглянем на Гедеона. Посмотрите, как он трудится для Бога, а Бог трудится для него. "Гедеон взял десять человек из рабов своих и сделал, как говорил ему Господь; но как сделать это днем он боялся домашних отца своего и жителей города, то сделал ночью. Поутру встали жители города, и вот, жертвенник Ваалов разрушен, и дерево при нем срублено, и второй телец вознесен во всесожжение на новоустроенном жертвеннике. И говорили друг другу: кто это сделал? Искали, расспрашивали и сказали: Гедеон, сын Иоасов, сделал это. И сказали жители города Иоасу: выведи сына твоего; он должен умереть за то, что разрушил жертвенник Ваала и срубил дерево, которое было при нем."

Вот что можно назвать поразительным в самой основе. Вера в Ваала была полностью разрушена. Это не было пустяком. Мы очень слабо представляем себе, чего стоило сыну Иоаса сделать это; но благодатью Бога он это сделал. Правда, возможно, дрожа от страха, но сделал. Он один нанес мощный удар по всему культу Ваала, и тот рассыпался в прах под его ногами. Никакие полумеры не привели бы к успеху. Не было бы, вероятно, никакой пользы в том, чтобы вынуть какой-либо камень из жертвенника идола, нужно было сбросить с пьедестала все сооружение, и сам идол пал в глазах его обманутых поклонников. Требовался смелый, решительный удар, и этот удар был нанесен рукою Гедеона, сына Иоаса, Божьего "мужа сильного".

Мы повторяем: нет ничего лучше, чем простая решимость - смелая, бескомпромиссная вера во Христа, чего бы это ни стоило. Если бы Гедеон был менее решителен или его действия были менее последовательны, Иоаса не удалось бы так легко склонить на свою сторону. Именно так и нужно было поступить с Ваалом, чтобы убедить разумную личность, что поклонение такому богу - притворство и вероломство. "Иоас сказал всем приступившим к нему: вам ли вступаться за Ваала, вам ли защищать его? кто вступится за него, тот будет предан смерти в это же утро; если он Бог, то пусть сам вступится за себя, потому что он разрушил его жертвенник."

Это был очень простой довод. "Если он Бог, то пусть сам вступится за себя." Решительный образ действий Гедеона обострил дело до крайности. Ваал был либо реальностью, либо самым грубым обманом. Если верно первое, то пусть он сам вступится за себя. Если верно второе, то кто захочет вступиться за него? Не могло быть ничего проще. Действия Гедеона увенчались полным успехом. Жертвенник Ваалу был низвергнут, вместо него был воздвигнут жертвенник Иеговы Элохим.

Таким образом, мы видим, что божественный промысел в душе Гедеона стремительно и действенно обращал ее к лучшему. Гедеон становился все сильнее. Когда божественный глас впервые коснулся его слуха, он представить себе не мог, что так скоро он предпримет такой смелый шаг. Если бы кто-нибудь сказал ему тогда: "Через несколько часов ты низвергнешь жертвенник Ваалу в доме отца твоего," - он бы не поверил этому. Но Господь вел его шаг за шагом нежной, но твердой рукой. И когда божественный свет озарил его душу, его уверенность и смелость умножились.

Господь всегда поступает так со служителями Его. Он не ждет от них, чтобы они бежали, прежде чем научатся ходить; там, где сердце верно, и цель тверда и честна, Он благостно посылает в нужную минуту необходимые силы. Он устраняет с пути горы трудностей, разгоняет тяжелые и мрачные облака, укрепляет сердце и облекает силой рассудок, так что даже самые слабые вооружаются великой мощью, а сердце труса преисполняется изумлением, любовью и хвалой торжеству божественной благодати.

После того, как Гедеон разрушил жертвенник Ваалу, он был подвигнут на битву с Мадианитянами. "Между тем все Мадианитяне и Амаликитяне и жители востока собрались вместе, перешли (реку) и стали станом на долине Изреельской. И Дух Господень объял Гедеона; он вострубил трубою, и созвано было племя Авиезерово идти за ним. И послал послов... к Асиру, Завулону и Неффалиму, и сии пришли на встречу им."

Одним словом, налицо было полное пробуждение. Величественно поднялся прилив духовной энергии и вознес сотни и тысячи людей на своем гребне. Замысел, зародившийся в сердце Гедеона, распространился далеко, по всей стране. Дух Господень явил свою могучую силу, и масса людей пробудилась и собиралась вокруг знамени, поднятого рукою верующего.

Но как раз в этот момент вера Гедеона, казалось, потребовала нового подтверждения. Или дух его был смущен видом несметных воинств необрезанных, собравшихся перед ним, и тогда его решительность на миг поколебалась, а сердце возжаждало нового знамения. "И сказал Гедеон Богу: если Ты спасешь Израиля рукою моею, как говорил Ты", - увы, бедное сердце может поставить свое неверующее "если" перед словом Бога, которое не может лгать. - "То вот, я расстелю здесь на гумне стриженую шерсть: если роса будет только на шерсти, а на всей земле сухо, то буду знать, что спасешь рукою моею Израиля, как говорил Ты."

Как это чудесно! И все же мы не должны удивляться, если мы знаем кое-что о нашем собственном сердце. Нам требуется что угодно - только не неприкрашенное слово Бога Живого. Какой-либо знак, что-либо видимое глазом. Одного слова Бога недостаточно для неверующей природы.

О, несравненная благодать Бога! Его безупречная любовь! Его любвеобильная забота! - Он милостиво нисходит к слабости Его бедного служителя, ибо "так и сделалось: на другой день, встав рано, он стал выжимать шерсть и выжал из шерсти росы целую чашу воды". Какое благодатное снисхождение! Вместо того, чтобы сурово упрекнуть Гедеона за недоверчивое "если", Он милостиво утверждает его колеблющуюся веру преизобильным свидетельством.

И все-таки этого было недостаточно. Гедеон ищет нового подтверждения. "И сказал Гедеон Богу: не прогневайся на меня, если еще раз скажу и еще только однажды сделаю испытание над шерстью: пусть будет сухо на одной только шерсти, а на всей земле пусть будет роса." Таковы безмерная благодать и терпение Господа, с Которым мы общаемся. Да будет вовеки прославлено Его святое имя! Кто же не уверует в Него, не возлюбит Его и не будет Ему служить?

Часть 6
Теперь мы попросим читателя открыть свою Библию на седьмой главе книги Судей. Здесь перед нами выведены соратники Гедеона и их история, а также история их предводителя, которые весьма интересны и полезны для нас. Им, как и Гедеону, тоже предстояло пройти уготованные испытания. Поразмышляем о написанном. "Иероваал, он же и Гедеон, встал поутру и весь народ, бывший с ним, и расположились станом у источника Харода; Мадиамский же стан был от него к северу у холма Море в долине. И сказал Господь Гедеону: народа с тобою слишком много, не могу Я предать Мадианитян в руки их, чтобы не возгордился Израиль предо Мною и не сказал: "моя рука спасла меня."

Звонкий и воодушевляющий звук Гедеоновой трубы собрал вокруг него огромную толпу народа, но этот народ надо было испытать. Одно дело - быть движимым рвением и энергией какого-либо верного служителя Христова, а другое дело - самому обладать этими нравственными качествами, которые одни могут сделать человека верным служителем. Есть большая разница между тем, чтобы следовать за кем-либо, преданным Богу, и тем, чтобы идти в Боге самому, - опираться и быть ведомым верой и энергией другого или искать поддержки в Боге, благодаря собственной вере.

Это серьезное соображение для всех нас. Для нас всегда существует великая опасность быть подражателями веры других людей, перенимать свойственный им образ поведения, не имея духовной силы. Против всего этого надо принять самые тщательные меры предосторожности. Мы особенно предостерегаем против этого молодого читателя-христианина. Давайте будем простыми, смиренными и искренними. Мы можем быть очень заурядными в этом мире, наша сфера действий может быть очень ограниченной, наш путь - одиноким; но это ничего не значит при условии, что мы такие, какими нас сделала благодать Бога, и занимаем ту сферу, в которую поставил нас наш благословенный Вседержитель, и идем по пути, который Он открыл нам. Нет ни малейшей необходимости в том, чтобы мы были великими, знаменитыми, вели яркую или шумную жизнь, но необходимо, чтобы мы были искренними, смиренными и покорными. Тогда наш Господь может использовать нас, не боясь, что мы возгордимся, и тогда мы будем спасены, обретем мир и счастье. Нет ничего блаженней для истинного христианина, подлинного служителя Бога, чем оказаться на этом тихом, смиренном, уединенном пути, где человек перестает оглядываться на самого себя и наслаждается драгоценным сиянием лика Бога, где помыслы людей значат мало и сладостное одобрение Христа превыше всего для души.

Плоти нельзя доверять. Само служение Христу она превратит в повод для самовозвеличивания. Для того, чтобы представить себя чем-то, она пользуется именем Бога. Она стремится создавать себе собственное имя, будто бы продолжая дело Бога. Такова плоть! Таковы мы сами! Глупые, возвеличивающие себя существа, всегда готовые хвалить себя, ничего сами по себе не значащие и не заслуживающие ничего, кроме вечного пламени геенны.

Следует ли нам удивляться тому, что соратники Гедеона были подвергнуты испытаниям и проверке? Всех следовало испытать и проверить. Служение Христу - важное и святое дело, и все, кто в нем участвует, должны быть самоотреченными, требовательными и недоверчивыми к себе, и, более того, они должны с несокрушимой верой уповать на Бога живого. Таковы благородные качества, которые должны составлять характер истинного служителя Бога, и они выразительно описаны на вдохновенных страницах, которые открыты перед нами.

Давайте продолжим наше повествование. "Народа с тобою слишком много, не могу Я предать Мадианитян в руки их... Итак провозгласи вслух народа и скажи: "кто боязлив и робок, тот пусть возвратится и пойдет назад с горы Галаада" И возвратилось народа двадцать две тысячи, а десять тысяч осталось" Здесь мы видим первое большое испытание, которое прошло ополчение Гедеона, - испытание, задуманное для того, чтобы выявить степень искренности веры в Иегову. Трусливое сердце не годится в день битвы, сомневающийся дух не устоит в схватке. Тот же принцип провозглашается во Второзаконии 20,8: "И еще объявят надзиратели народу, и скажут: кто боязлив и малодушен, тот пусть идет и возвратится в дом свой, дабы он не сделал робкими сердца братьев его, как его сердце."

Слабодушие очень заразительно. Оно быстро распространяется. Оно ослабляет руку, которая держит щит, и парализует руку, которая должна владеть мечом. Единственное лекарство от этой болезни - искренняя вера в Бога, верность Ему, детское доверие к Его слову, подлинное личное общение с Ним. Мы должны познать Бога так, чтобы Его слово было для нас всем, чтобы мы могли идти наедине с Ним и быть наедине с Ним в свой самый страшный час.

Читатель, так ли ты это себе представляешь? Располагаешь ли ты этой благословенной верой в Бога - этим глубоким пониманием Его слова? Хранишь ли ты в глубине своего сердца такое знание Бога и Христа Его, которое поддержало бы тебя, даже если бы у тебя не было ни поддержки, ни сочувствия больше ни от одного верующего под солнцем? Готов ли ты идти в этом мире в одиночку?

Это все важные вопросы, и мы чувствуем в данный момент необходимость потребовать от церкви Бога ответа на них. Драгоценная истина Господа широко распространилась по свету, и много людей находятся на пути к ее постижению. Подобно звуку трубы Гедеона, ясное свидетельство, широко распространившееся в последние годы, привлекло к себе многих; и мы, чувствуя, что в этом заключается основание для благодарности, понимаем также, что, несомненно, в этом содержится и основание для серьезных размышлений. Истина - самая большая драгоценность, если ее на самом деле обнаруживают и действительно верят в нее; но не будем забывать, что чем больше достоинство истины Господа, тем больше нравственная опасность заблуждения при отсутствии суда над сердцем и испытания совести. Что нам действительно требуется, так это вера - неподдельная, искренняя, простая вера, которая живою связью соединяет нас с Богом и позволяет нам преодолевать все трудности и разочарования этого пути. Эту веру нельзя подделать. Либо мы ею действительно обладаем, либо ее у нас нет. Поддельная вера быстро терпит крах. Человек, который пытается поступать по вере, не обладая ею, непременно скоро отступится и упадет. Мы не можем встретить лицом к лицу полчища Мадианитян, если не обладаем совершенной верой в Бога живого. "Кто боязлив и робок, тот пусть возвратится." Так и должно быть всегда. Никто не может идти на битву, кроме тех, кто ободрен верою, которая осязает незримую реальность вечности и выдерживает испытание, увидев Того, Кто невидим. Читатель, пусть у нас будет больше такой веры!

Для сердца весьма поучительно отметить влияние первого испытания на воинство Гедеона, значительно сократившего его ряды. "И возвратилось народа двадцать две тысячи, а десять тысяч осталось." Это было большое количество. Но лучше иметь десять тысяч верующих в Бога, чем десять тысяч раз по десять тысяч неверующих. Какая польза от большого числа людей, если их не воодушевляет вера живая? Никакой. Это довольно просто - сплотиться вокруг знамени, поднятого сильной рукой, но совершенно другое дело выстоять в битве своими силами. Ничто, кроме истинной веры, не может сделать этого, и вот почему, когда задан испытующий вопрос: "Кто верит Богу?" - внушительные ряды притворщиков быстро редеют.

Но соратникам Гедеона было уготовано еще одно испытание. "И сказал Господь Гедеону: все еще много народа; веди их к воде, там Я выберу их тебе; о ком Я скажу: "пусть идет с тобою", тот и пусть идет с тобою; а о ком скажу тебе: "не должен идти с тобою", тот пусть и не идет. Он привел народ к воде. И сказал Господь Гедеону: кто будет лакать воду языком своим, как лакает пес, того ставь особо, также и тех всех, которые будут наклоняться на колена свои и пить. И было число лакавших ртом своим с руки триста человек; весь же остальной народ наклонялся на колена свои пить воду. И сказал Господь Гедеону: тремястами лакавших Я спасу вас и предам Мадианитян в руки ваши, а весь народ пусть идет, каждый в свое место" (Суд. 7,4-7).

Здесь мы видим другую нравственную черту, которая должна характеризовать тех, кто вступает во имя Бога и что характеризует народ Его в тяжелое время. Они должны не только иметь веру в Бога, но также и быть готовыми отречься от самих себя. Это всеобщее правило в служении Христу. Если мы хотим поступать согласно Богу, то должны отречься от себя, и мы можем отречься от себя лишь в той мере, в какой мы верим в Христа. Следовательно, это не вопрос спасения, но вопрос служения. И дело не в том, чтобы быть чадом Бога, но в том, чтобы быть подобающим служителем Христа. Тридцать одна тысяча семьсот отпущенных из войск Гедеона было ненамного больше трехсот оставшихся, но они не были готовы к схватке, в момент испытаний это оказались не те люди. А почему? Может, они были необрезанными? Нет. Что же тогда? Они не могли, доверяясь Богу, отречься от себя. Они были исполнены страха, тогда как им следовало исполниться верой. Они стремились к отдыху и удобствам, вместо того чтобы отвратиться от них.

Здесь, читатель, скрыт секрет их моральной непригодности. Бог не может верить тем, кто не верит Ему и не отрекается от себя. Это в высшей степени важно. Мы живем в дни поверхностного служения и самонадеянности. В наши дни знания можно добыть с наименьшими усилиями. Обрывки истин можно почерпнуть из вторых рук. Истина, которая стоила многим возлюбленным служителям Господа многих лет напряженной душевной работы и напряженного анализа чувств, теперь в ходу, и ее можно постичь умом и легковесно проповедовать многим, кому неведомы ни душевная работа, ни анализ чувств.

Но давайте не будем забывать, давайте будем всегда помнить, что бытие, исполненное веры, - это жизнь, служение - это жизнь, свидетельство о Христе - это жизнь. Давайте будем также помнить, что если мы хотим постоять за Христа в трудный час, если мы хотим быть избавителями, подлинными служителями, то мы должны познать истинное значение этих двух качеств, а именно веры в Бога и самоотречения.

Часть 7
Есть нечто особенно удивительное в том, что из многих тысяч Израиля во дни Гедеона нашлось лишь триста мужей, которые годились для схватки с Мадианитянами, только эта небольшая горстка подходила для этого случая. Это, поистине, наводит на размышления и содержит предостережение. Были сотни тысяч истинных Израильтян - истинных обрезанных сыновей Авраама - овец из стада Господня, которые оказались непригодными, когда речь шла о войне с Мадианитянами не на жизнь, а на смерть, о подлинной вере в Бога и самоотречении. Мы можем с уверенностью сказать, что они были чуть ли не единственными из тысячи - те мужи, которые были нравственно пригодны для великого испытания в день битвы. Как это величественно! Почти единственные из тысячи, кто смог уверовать в Бога и отречься от себя.

Читатель-христианин, разве это не стоит глубокого и серьезного размышления? Разве это самым естественным образом не побуждает к вопросу: "А что сейчас изменилось?" Разве не очевидно до боли, что мы живем в дни, когда очень мало известно о благословенной тайне доверия к Богу и все меньше о деле самоотречения? На деле эти понятия неразделимы. Если мы попытаемся отделить самоотречение от доверия к Богу, это приведет нас к глубоким и мрачным заблуждениям монашества, аскетизму или обрядности. Это приведет к тому, что природа будет стремиться подавить природу. Вряд ли стоит говорить, что это прямо противоположно христианству. Последнее начинается с того славного факта, что ветхое естество осуждено и устранено крестом Христа, и поэтому от него можно отрекаться ежедневно силою Духа Святого. В этом значение этих прекрасных слов Кол. 3,3: "Вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге." Он не говорил "вы должны умереть", но "вы умерли". Что же затем? "Умертвите земные члены ваши." Так же сказано в глубоком и драгоценном поучении Рим. 6,2: "Мы умерли для греха: как же нам жить в нем? Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились?" И что же? "Так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем."

Вот в чем тайна любого истинного самоотречения. Если этого не понимать и не постичь все это, то получится, что естество в одной форме подавляет естество в другой. Это роковое заблуждение. Это ловушка лукавого, в которую могут попасть преданные души, томящиеся по святости жизни, но не знающие силы совершенного искупления и требования в Духе Святом, души, которые не зиждутся на прочной основе христианства.

В особенности против этого коварного заблуждения мы предупреждаем читателя. Оно имеет явный привкус монашества и аскетизма. Оно драпируется в одеяния пиетизма и свободомыслия и особенно привлекательно для определенного рода пылких душ, которые жаждут восторжествовать над похотями, страстями и естественными влечениями, но, не зная, как добиться этого, они отворачиваются от Христа и креста Его и обращаются к услугам ложной религии.

Против этой вредной и обманчивой привычки и предупреждает апостол в Кол. 2,18-23: "Никто да не обольщает вас самовольным смиренномудрием и служением ангелов, вторгаясь в то, чего не видел, безрассудно надмеваясь плотским своим умом и не держась главы, от которой все тело, составами и связями будучи соединяемо и скрепляемо, растет возрастом Божиим. Итак, если вы со Христом умерли для стихий мира, то для чего вы, как живущие в мире, держитесь постановлений: "не прикасайся", "не вкушай", "не дотрагивайся", (что все истлевает от употребления), по заповедям и учению человеческому? Это имеет только вид мудрости в самовольном служении, смиренномудрии и изнурении тела, в некотором небрежении о насыщении плоти."

Мы считаем необходимым упомянуть это, чтобы ни один из наших читателей не понял нас превратно в вопросе самоотречения. Мы хотим, чтобы стало ясно, что единственной возможностью для самоотречения является знание совершенного искупления и наше единение со Христом силой Духа Святого. Это существенная основа всего христианского поведения. Одним словом, познанное спасение есть основа, Святой Дух, обитающий в нас, - сила, а слово Господа - направление всякого истинного самоотречения.

Но что Гедеон и его соратники знают об этих предметах? Ничего, как не знают о них и сегодняшние христиане. Но они имели веру в Бога и не ставили своей целью удобства и отдых, но воспринимали все как средство к достижению единственной цели. Этим они преподали хороший урок даже тем, кто имеет привилегию ходить в совершенном свете новозаветного христианства. Если они в тех потемках, в которых они жили, могли веровать в Бога и в какой-то миг отречься от себя, тогда что мы можем сказать в свое оправдание - мы, кто со всеми нашими истинами и со всеми преимуществами, так легко готовы усомниться в Боге и преследовать свои цели?

Разве не очевидно, что в наше время света и преимуществ существует так мало готовности к стезе служения и отречения, на которую мы призваны вступить? Увы, увы! Мы не можем отрицать этого. Налицо удручающий недостаток подлинной веры в живого Бога и истинного духа самоотречения. Мы можем быть уверены, что здесь кроется глубокая тайна всего вопроса: Бога не знают и в Него по привычке не верят - человека же возвеличивают и восхваляют. Отсюда наша неготовность к битве, наша несостоятельность в день сражения. Одно дело - быть спасенным, и совсем другое - быть воином; и мы не можем избавиться от прискорбного убеждения в том, что в эти дни повсеместно распространившегося исповедания веры, соотношение работников и воинов оказалось бы ни на йоту больше, чем во дни Гедеона и его соратников. Дело в том, что нам нужны люди верующие, люди, чьи сердца верны и искренни, люди столь поглощенные Христом и делом Его, что у них нет времени ни на что, кроме этого. Мы предполагаем, что, если бы двойное испытание, которому подвергся Израиль во дни Гедеона, было бы применено сейчас к тем, кто стоит на высочайшей ступени исповедания, результат вряд ли бы существенно отличался от прежнего.

Теперь мы остановимся еще на двух ведущих моментах, а затем предоставим нашим читателям самим поразмышлять над всем вопросом.

В конце главы 7 книги Судей мы видим, что Гедеон и его соратники одержали полную победу. "Ячменный хлеб" и "разбитые кувшины" не уступили всей мощи Мадианитян, хотя они расположились на долине "в таком множестве, как саранча; верблюдам их не было числа". Бог был с теми, чьим символом был ячменный хлеб и разбитые кувшины, как Он всегда будет с теми, кто готов занимать невысокое положение, кто готов быть ничем, кто готов уверовать в Него и оставить ветхого человека. Не надо забывать, что это великий основополагающий принцип в любом служении и в любых испытаниях. Без него мы никогда не сможем добиться успеха; с ним же нас не коснется неудача. Не имеет значение, каким будут наши трудности или число и сила наших врагов, все должно отступить в присутствии Бога живого; и Он не оставит тех, кто верует в Него и совлекает ветхого человека.

И это еще не все. Твердая вера в Бога и самоотречение - вот секрет не только победы над внешним врагом; это также секрет преодоления, обезоруживания и смягчения гордых и завистливых собратьев, хотя с этими последними гораздо труднее совладать, чем с открытыми врагами. Так Гедеон, не успев достичь полной победы над необрезанными, уже должен был столкнуться с мелкой и достойной презрения завистью его собратьев. "И сказали ему Ефремляне: зачем ты это сделал, что не позвал нас, когда шел воевать с Мадианитянами? И сильно ссорились с ним" (гл. 8,1).

Все это было крайне постыдно и недостойно. Разве они не слышали звука трубы, созвавшей Израиль на поле брани? Разве они не слышали, что знамя было поднято? Почему они не бросились в битву сразу? Легко было прийти в конце и захватить трофеи, а потом придираться к тому, кто был истинным орудием Бога в этом деле.

Однако мы не будем останавливаться на безобразном поведении Ефремлян, но на миг обратимся к той изысканной манере, в которой Гедеон дал им ответ. "Гедеон отвечал им: сделал ли я что такое, как вы ныне?... в ваши руки предал Бог князей Мадиамских Орива и Зива, и что мог сделать я такое, как вы? Тогда успокоился дух их против него, когда сказал он им такие слова"

Вот, читатель-христианин, истинный способ укротить ревнителей и завистливых собратьев. Ячменный хлеб и разбитый кувшин сможет победить завистливых Ефремлян так же, как и враждебных Мадианитян. Дух самоуничижения - вот великий секрет победы над завистью и ревностью во всех их нелепых проявлениях. Трудно, если совсем не невозможно, поссориться с человеком, который простерся во прахе в истинном самоуничижении. "Сделал ли я что такое, как вы ныне?" Это речь того, кто знает кое-что об истинном значении самоотречения, и мы можем с уверенностью утверждать, что такими словами можно обезоружить даже зависть и ревность самодовольных и самонадеянных. Давайте еще глубже познаем эту истину!

А теперь мы должны обратить внимание на заключительную сцену замечательной истории Гедеона - сцену, полную предостережения для каждого служителя Христова. Из нее мы узнаем, что легче добиться победы, чем как следует воспользоваться ею; легче достичь какого-либо положения, чем должным образом вести себя в этом положении. Процитируем отрывок: "И сказали Израильтяне Гедеону: владей нами ты и сын твой и сын сына твоего, ибо ты спас нас из руки Мадианитян. Гедеон сказал им: ни я не буду владеть вами, ни сын мой не будет владеть вами; Господь да владеет вами."

До сих пор все было хорошо. Все соответствовало избранному Гедеоном пути самоотречения. Каждый истинный слуга Христа будет стремиться думой к своему Владыке, а не к самому себе. Гедеон, конечно же, не хотел заменить Иегову, став правителем Израиля. Но увы! Его великая победа пленит его разум, и он хочет навеки прославиться с помощью золотого ефода (священническое одеяние), и это лишь потому, что его самоотречение не было полным. Есть Единственный, Чье самоотречение было полным, и этот Единственный имеет во всем превосходство. "И сказал им Гедеон: прошу у вас одного, дайте мне каждый по серьге из добычи своей. (Ибо у неприятелей много было золотых серег, потому что они были Измаильтяне.) Они сказали: дадим. И разостлали одежду и бросали туда каждый по серьге из добычи своей... Из этого сделал Гедеон ефод и положил его в своем городе, в Офре, и стали все Израильтяне блудно ходить туда за ним, и был он сетью Гедеону и всему дому его" (Суд. 8,24-27).

Таков человек, даже самый лучший из людей, когда он предоставлен самому себе. Здесь мы видим того же самого человека, который вел своих собратьев к победе над Мадианитянами, но теперь ведущего их к темному и отвратительному служению. Серьги Измаильтян сделали то, чего не смогли сделать их мечи; и знаки любви мужей Израиля оказались гораздо более коварными, чем резкие упреки Ефремлян. Последние призвали прекрасный дух самоотречения - первые оказались сетью Гедеону и всему дому Израиля.

Читатель, запомним же все это. Если бы Гедеон отказался от серег, как и от престола, то это было бы лучше для него и его собратьев, но дьявол расставил ему сети, в которые он попался и завлек всех своих собратьев. Да послужит падение Гедеона предупреждением всем нам, а победы Гедеона - ободрением. Будем же помнить, что одно дело - добиться победы, а другое - должным образом воспользоваться ею; легче добиться положения, чем должным образом вести себя в этом положении. И пусть дарует Господь читателю и автору этих строк более искреннюю веру в Него Самого и больше истинного духа самоотречения. Да будет это итогом нашего размышления о Гедеоне и его соратниках.

Первые три главы книги Даниила представляют собой чрезвычайно своевременный и важный урок в такие времена, как нынешние, когда ученики находятся в значительной опасности уступить окружающим их влияниям и снизить их уровень свидетельства и дух ученичества, чтобы приспособиться к существующему положению вещей.

В начале 1-й главы мы видим чрезвычайно обескураживающую картину мнимого свидетельства Бога на земле. "В третий год царствования Иоакима, царя Иудейского, пришел Навуходоносор, царь Вавилонский, к Иерусалиму и осадил его. И предал Господь в руку его Иоакима, царя Иудейского, и часть сосудов дома Божия, и он отправил их в землю Сеннаар, в дом бога своего, и внес эти сосуды в сокровищницу бога своего" (1,1-2). Если смотреть с точки зрения мира, то здесь мы имеем достаточную причину для того, чтобы сокрушить сердце, подавить дух и парализовать силы. Иерусалим в руинах, храм попран, сосуды дома Бога в доме лжебога, и Иуда уведен в плен. Сердце, несомненно, сказало бы: "Что пользы стремиться дольше поддерживать уровень действительного ученичества и личной преданности? Дух должен смутиться, сердце ослабнуть и руки опуститься при таком положении народа Бога. Для любого из сынов Иуды мысль поддержать в такое время положение назорейства на должном уровне показалась бы величайшей самонадеянностью”.

Так рассуждала бы природа, но не таков язык веры. Благословен Бог! Всегда есть широкое пространство, где может развиваться дух искренней преданности, всегда есть путь, по которому может идти верный ученик, даже если бы он должен был идти в одиночестве. Неважно, каковы внешние обстоятельства, преимущество веры заключается в том, чтобы уповать на Бога, укрепляться во Христе и так дышать воздухом небес, словно все в совершенном порядке и гармонии.

Это невыразимая благодать для верного сердца. Все, кто желает сохранить свою преданность, всегда найдут путь, по которому идти; в то время, как человек, который, напротив, во внешних обстоятельствах ищет оправдание своей слабости, не будет стойким даже в самой благоприятной обстановке.

Если когда-либо были времена, когда можно было оправдать падение духа, то именно во времена вавилонского плена. Вся система иудаизма была сломана, царская власть перешла из рук потомков Давида в руки Навуходоносора, слава удалилась из Израиля, и, одним словом, все казалось увядшим и погибшим, и для изгнанных детей Иуды не оставалось ничего, кроме как повесить свои гусли на ивы и сесть у рек вавилонских оплакивать ушедшую славу, померкнувшее сияние и павшее величие.

Таков был бы язык слепого неверия, но благословен Бог! Когда кажется, что все опустилось до нижайшего уровня, тогда только вера поднимается в святом триумфе, а вера, мы знаем, - единственно верная основа действенного ученичества. Она не требует для себя никакой поддержки в людях или обстоятельствах вокруг; "все источники ее находит в Боге", и, следовательно, вера никогда не сияет так ярко, как в полном мраке; когда горизонты мира затянуты самыми черными тучами, вера блаженствует в солнечном сиянии божественного благоволения и верности.

Вот почему Даниил и его товарищи смогли преодолеть особенные трудности своего времени. По их суждениям, не было ничего, что могло бы помешать им наслаждаться в Вавилоне таким возвышенным духом назорейства, который вряд ли когда-нибудь был известен в Иерусалиме, и они судили правильно. Их суждение было суждением чистой веры на прочном основании. Это было то же самое суждение, по которому действовали Вараки, Гедеоны, Иеффаи и Самсоны прежних времен. Это было суждение, которое выразил Ионафан, сказав: "Для Господа нетрудно спасти чрез многих, или немногих" (1 Сам. 14,6). Это было суждение Давида в долине дуба, когда он назвал несчастное дрожащее войско Израиля "воинством Бога живого" (1 Сам. 17,36). Это было суждение Илии на горе Кармил, когда он воздвиг там жертвенник с "двенадцатью камнями, по числу колен сынов Иакова" (1 Царей 18,31). Это было суждение самого Даниила, когда на следующем этапе своей истории он открыл окно и молился в направлении Иерусалима (глава 6). Это было суждение Павла, когда ввиду надвигающегося потока отступничества и разврата он увещевал своего сына Тимофея "держаться образца здравого учения". Это было суждение Петра, когда перед лицом развала всего им построенного он побуждает верующих "потщиться явиться пред Ним неоскверненными и непорочными в мире" (2 Пет. 3,14). Это было суждение Иоанна, когда посреди действительной ломки всего церковного он увещевает возлюбленного Гаия "не подражать злу, но добру" (3 Иоан. 11). И это было суждение Иуды, когда перед лицом самого ужасного порока он побуждает остаток верных "назидать себя на святейшей вере их, моля Духом Святым, сохранять себя в любви Божией, ожидая милости от Господа нашего Иисуса Христа, для вечной жизни" (Иуд. 20-21). Одним словом, это было суждение Святого Духа, а потому суждение веры.

Итак, все это придает огромную ценность и интерес решению Даниила, как сказано в первой главе этой книги: "Даниил положил в сердце своем не оскверняться яствами со стола царского и вином, какое пьет царь, и потому просил начальника евнухов о том, чтобы не оскверняться ему" (стих 8). Он мог бы - и это вполне естественно - сказать себе: "Что пользы бедному и слабому пленнику упорствовать в отделении? Все рухнуло. Невозможно выдержать истинный дух назорейства посреди такого безнадежного падения и гибели. Лучше я приспособлюсь к окружающему."

Но нет, Даниил был выше всего этого. Он знал, что это его право - жить во дворцах Навуходоносора так же близко к Богу, как и в Иерусалиме. Он знал, что каким бы ни было внешнее положение народа Бога, для отдельного святого всегда открыт путь чистоты и преданности, по которому он может идти независимо ни от чего.

И разве мы не вправе сказать, что назорейство в Вавилоне не менее очаровательно и притягательно, чем назорейство в Ханаане? Вне всякого сомнения, это так. Как прекрасно и ценно то, что один из вавилонских пленников стремился сохранить и поддержать столь возвышенное отделение от мира! Это дает нам великий урок на все времена и представляет для верующего при любом бедствии чрезвычайно ободряющий и укрепляющий душу пример. Он доказывает, что даже в глубочайшем мраке преданное сердце может идти по пути, озаренному солнечным светом.

Но почему это возможно? Потому что "Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же" (Евр. 13,8). Удача меняется и проходит. Церковные учреждения колеблются и рассыпаются в прах. Человеческие установления расшатываются и рушатся, но имя Иеговы пребывает во веки, и память о Нем во все поколения. Именно на этом святом основании зиждется вера. Она возвышается над всеми превратностями судьбы и наслаждается прекрасной беседой с неизменным и вечным Источником всего действительно доброго.

Вот почему во дни Судей индивидуальная вера проявлялась больше и достигала большего триумфа, чем когда-либо во дни Иисуса Навина. Вот почему жертвенник Илии на горе Кармил был окружен сиянием таким же ярким, как и то, что озаряло жертвенник Соломона.

Это поистине ободряет. Бедное сердце так склонно впадать в отчаяние, видя падение и неверность человека вместо непогрешимой верности Бога! "Твердое основание Божие стоит, имея печать сию: "познал Господь Своих"; и: "да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа" (2 Тим. 2,19). Что может поколебать эту нетленную истину? Ничего! И потому ничто не может поколебать истину веры, которой она обладает, или прочность действительной преданности, воздвигнутой на основании этой веры.

Взгляните же теперь на славные результаты преданности и отделения Даниила. В трех начальных главах мы видим три разных следствия той позиции, которую заняли Даниил и его товарищи в отношении к "царским яствам"; 1) им была открыта тайна "сна царя"; 2) они воспротивились поклонению "золотому истукану" царскому; 3) они без вреда прошли через "раскаленную печь".

1. "Тайна Господня - боящимся Его"

Это прекрасно подтверждается нашим случаем. "Тайновидцы и гадатели, чародеи и Халдеи", дышащие атмосферой царского присутствия, находились во мраке полного незнания в отношении царского сна. "Халдеи отвечали царю и сказали: нет на земле человека, который мог бы открыть это дело царю." Это похоже на правду, но есть в небесах Бог, Который знал все это и Который, более того, мог раскрыть это тем, у кого достаточно веры, преданности и самоотречения, чтобы отделиться от нечистот Вавилона, находясь в вавилонском плену. Туманные и загадочные лабиринты человеческих мыслей - все это понятно Богу, и Он может сделать их ясными (и делает это) для тех, кто ходит с Ним в святости Его присутствия. Назореи Бога могут дальше заглянуть в дела человеческие, чем самые глубокие философы мира. Но как это возможно? Как могут они с такой легкостью раскрыть тайны мира? Потому что они выше мирского тумана. Они в стороне от пороков этого мира. Они отделены от него, завися от Бога и находясь с Ним в общении. "Даниил пришел в дом свой, и рассказал дело Анании, Мисаилу и Азарии, товарищам своим, чтоб они просили милости у Бога небесного об этой тайне" (2,17-18). Здесь мы видим их стоящими в силе и разумении. Они должны были только взглянуть на небеса, чтобы получить ясное понимание всех судеб земных.

Как все это очевидно и просто! "Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы", и, следовательно, если мы хотим света, мы можем обрести его только в Его присутствии, и мы можем знать лишь силу Его присутствия, поскольку мы действительно отделились от всех нравственных скверн земных.

И заметьте дальнейшие последствия священного отделения Даниила. "Тогда царь Навуходоносор пал на лице свое и поклонился Даниилу, и велел принести ему дары и благовонные курения." Здесь мы видим могущественнейшего и спесивого монарха земли у ног пленного изгнанника. Величественный плод верности! Драгоценное свидетельство той истины, что Бог всегда прославляет веру, которая в какой-то степени может подняться до высот Его замыслов! Он не желает, Он не может обмануть доверия тех, кто уповает на Его неистощимые сокровища. В этом памятном случае Даниил - настолько полно, насколько это вообще возможно - на собственном примере убедился в древнем обетовании Бога: "И увидят все народы земли, что имя Господа нарицается на тебе, и убоятся тебя... Сделает тебя Господь главою, а не хвостом, и будешь только на высоте, а не будешь внизу" (Втор. 28,10-13).

Конечно же, Даниил был в вышеприведенной сцене "главой", а Навуходоносор "хвостом" с божественной точки зрения. Взгляните также на поведение этого святого пророка в присутствии безбожного Валтасара (Дан. 5,17-29). Не имеем ли мы здесь такого же величественного свидетельства о возвышении семени Авраамова, как и тогда, когда победоносные вожди Иисуса Навина "наступили ногами их на выи царей" Ханаанских (Иис. Н. 10,24), или когда "все цари на земле искали видеть Соломона, чтобы послушать мудрость его, которую вложил Бог в сердце его" (1 Царей 10,24)? Несомненно, что в определенном смысле это даже более величественное свидетельство. Естественно ожидать такую сцену в истории Иисуса Навина или Соломона, но видеть надменного царя Вавилонского распростертым у ног одного из своих пленников - это выходит за рамки всех естественных ожиданий!

Есть, однако, чрезвычайно поразительное и ободряющее доказательство силы веры, способной восторжествовать над всеми законами природы и дать самые необычные результаты. Вера - одинаково мощное начало, действует ли она на равнинах Палестины, на вершине горы Кармил, у рек Вавилонских или посреди развалин Церкви. Никакие цепи не скуют ее, никакие перемены не затронут ее. Она всегда устремляется к своей надлежащей цели, и эта цель - Сам Бог и Его вечное откровение. Обстоятельства могут измениться, века могут идти своим чередом, колесо времени может катиться вперед и крушить своим чудовищным весом самые заветные надежды несчастного человеческого сердца, но вера стоит прочно - бессмертная божественная сущность, припадающая к чистому роднику истины и обретающая все свои источники в Том, Кто "путь, и истина, и жизнь".

Именно по этой "драгоценной вере" действовал Даниил, когда он "положил в сердце своем не оскверняться яствами со стола царского". Правда, он больше не мог зайти в тот прекрасный и священный дом, где поклонялись его отцы. Грубая нога чужеземного врага попрала священный город. Огонь больше не горел на жертвеннике Бога Израиля. Золотые подсвечники больше не освещали семью светильниками священное место. Но в сердце Даниила оставалась вера, и эта вера вывела его из-под всех окружающих влияний и дала ему возможность овладеть и воспользоваться силой "всех обетований Бога", которые "истинны во Христе Иисусе". Веру не смутят ни разрушенные храмы, ни падшие города, ни померкнувшие сияния, ни ушедшая слава. Почему так? Потому что Бога не смутит ничто. Бога всегда можно обрести, и вера непременно обретет Его.

2. Но та же самая вера, которая позволила этим древним святым отказаться от царских яств, также дала им способность и презреть золотой истукан царя. Они отделились от осквернения с тем, чтобы иметь возможность более полно насладиться общением с истинным Богом, и потому они не могли кланяться истукану из золота, как бы высоко он ни стоял. Они знали, что Бог - не истукан. Они знали, что Бог - реальность. Они могли воздать поклонение лишь Ему, ибо только Он является истинным объектом для поклонения.

Не имело никакого значения и то, что весь мир был против них. Они должны были лишь жить и действовать во имя Бога. Могло показаться, что они хотят выглядеть умнее, чем их соседи. Это могло быть похожим на претензию противопоставить себя общественному мнению. Кому-то, вероятно, хотелось спросить: разве только они обладали истиной? Разве все "сатрапы, наместники, военачальники, верховные судьи, казнохранители, законоведцы, блюстители суда и все областные правители" были погружены во мрак заблуждения? Могло ли быть такое, что столько высокопоставленных, умных людей ошибались, а несколько чужеземных пленников были правы?

С такими вопросами наши назореи не имели ничего общего. Их путь был прям. Могли ли они пасть и поклониться истукану для того, чтобы избежать осуждения других людей? Конечно, нет. Но как часто те, кто желает сохранить свою совесть свободной от греха перед Богом, осуждаются за высокомерие и суд над другими! Несомненно, многие осуждали Лютера за превознесение себя против докторов богословия, кардиналов и папы Римского. Должен ли он был, чтобы избежать такого осуждения, жить и умереть в заблуждении? Кто это скажет!

"Но ведь Лютер имел дело с явной ошибкой”, - ответят некоторые. Так думал Лютер, но тысячи образованных и именитых людей думали иначе. То же и в случае с Седрахом, Мисахом и Авденаго - они столкнулись с явным идолопоклонством, но весь мир думал иначе. Так что же? "Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам". Пусть другие поступают, как они хотят. "Я и дом мой будем служить Господу". Если бы люди продолжали оставаться в заблуждении и делать то, что им, по крайней мере, кажется неправильным, чтобы избежать осуждения других, то где бы мы теперь были?

Но нет, мой возлюбленный читатель, ты ведь непоколебимо и честно стремишься идти по прямой дороге чистого и возвышенного ученичества, ведущей вперед. И тебя не беспокоит, порицаешь ли ты этим самым других. "Перестаньте делать зло". Это первое, что должен исполнить истинный ученик. Когда же он научится подчиняться этому золотому правилу, он сможет "научиться делать добро". "Если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло". Когда говорит Бог, я не должен оборачиваться, чтобы посмотреть, как мое послушание Его голосу отразится на соседях, или узнать, что они обо мне подумают. Когда голос воскресшего и прославленного Иисуса достиг ушей распростертого Савла из Тарса, он не стал выяснять, что думают о нем первосвященники и фарисеи, если он будет повиноваться Ему. Отнюдь. "Я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью" (Гал. 1,16). "Поэтому, царь Агриппа, я не воспротивился небесному видению" (Деян. 26,19). В этом истинный дух и закон ученичества. "Воздайте славу Господу, Богу вашему, доколе Он еще не навел темноты, и доколе еще ноги ваши не спотыкаются на горах мрака". Нет ничего опаснее колебания, когда божественный свет озаряет путь. Если вы не действуете в этом свете, когда он вам дается, то вы, несомненно, попадаете в кромешную тьму. Поэтому, как кто-то сказал: "Никогда не спеши впереди своей веры и не плетись позади своей совести".

3. Но, как мы уже сказали, если наши назореи отказались поклоняться золотому истукану, то они должны были столкнуться с царским гневом и царской печью. Ко всему этому они по благодати Бога были подготовлены; их назорейство было реальностью; они были готовы претерпеть потерю всего и даже собственной жизни в защиту истинного поклонения Богу Израилеву. "Они поклонялись и служили своему собственному Богу". Не только под мирной виноградной лозой и под финиковой пальмой в земле Ханаанской, но и перед самой "печью, раскаленной огнем". Они признавали Иегову не только посреди собрания истинных поклонников, но и в присутствии враждебного мира. Это было истинное ученичество в тяжелые времена. Они любили Господа, и потому ради него они воздерживались от царской роскоши, они противостояли царскому гневу и выдержали царскую печь. "И сказали царю Навуходоносору: нет нужды нам отвечать тебе на это. Бог наш, Которому мы служим, силен спасти нас от печи, раскаленной огнем, и от руки твоей, царь, избавит. Если же и не будет того, то да будет известно тебе, царь, что мы богам твоим служить не будем и золотому истукану, которого ты поставил, не поклонимся". Это был язык людей, которые знали, чьи они и где они находятся, - язык людей, которые спокойно и добровольно шли на смерть; людей, для которых Господь был все, а мир - ничто. Все, что мог предложить им мир, включая их жизни, было поставлено на карту, и что же? Они, "как бы видя Невидимого", были тверды. Вечная слава была перед ними, и они были вполне готовы достичь этой славы, шествуя по огненному пути. Бог может взять Своих слуг на небеса - в огненной ли колеснице или через печь, раскаленную огнем, - как Он сочтет нужным. Каков бы ни был способ, они окажутся на небесах.

Но не мог ли Господь предохранить Своих слуг от того, чтобы их бросили в печь? Конечно, мог. Для Него это был бы ничтожный пустяк. Но Он этого не сделал; Он желал испытать веру Своих слуг - проверить ее в печи; их вера должна была пройти горнила самых суровых испытаний, чтобы она оказалась драгоценнее золота "к похвале, и чести и славе". Потому ли ювелир кладет в плавильную кусок золота, что он ни во что его не ставит? Нет, как раз наоборот! Как кто-то прекрасно заметил: "Его цель не просто удалить примеси, но просветлить металл".

Совершенно очевидно, что если бы Господь силой предохранил Своих слуг от печи, то Ему было бы меньше славы, а им, как следствие, меньше благословения. Гораздо лучше иметь Его присутствие и симпатии в печи, чем силой Его уберечься от нее. Какая слава Ему через это! И какое невыразимое преимущество для них! Сам Господь сошел в печь и ходил там со Своими назореями, брошенными туда за свою верность. Они ходили с Богом в царском дворце, и Бог ходил с ними в царской печи. Это был самый возвышенный момент во всей жизни Седраха, Мисаха и Авденаго. Как мало предполагал царь о том величии, которое он придал тем, против кого воспылал гневом и яростью! Взгляды всех людей в изумлении обратились от огромного золотого истукана на трех пленников. Что это значит? "Три мужа связанные" и "четыре мужа несвязанные"! Может ли такое быть? Действительно ли существует эта печь? Увы, "самые сильные мужи из войска царского" убедились в этом. Если бы истукан царя Навуходоносора был брошен в печь, он тоже убедился бы в ее реальности. Оснований для скептицизма или недоверия не было. Это была настоящая печь и настоящее пламя, и три "мужа сии связаны были в исподнем и верхнем платье своем, в головных повязках и прочих одеждах своих". Все было на самом деле.

Но была и большая реальность: там был Бог. Это все меняло: это отменило царское слово, превратило печь в место высокого и святого ученичества, а рабов Навуходоносора в свободных Бога.

Там был Бог! - там, в Его силе заклеймить всех противников презрением; там, в глубоком и нежном сострадании к Своим испытанным и верным слугам; там, в несравненной благодати, дающей пленникам свободу и направляющей сердца назореев к тому глубокому общению с Ним, Которого они так страстно ждали.

И, любезный читатель, разве не стоит пройти огненную печь, чтобы чуть больше насладиться присутствием Христа и состраданием Его любвеобильного сердца? Разве цепи со Христом не лучше, чем бриллианты без Него? Разве печь с Ним не лучше дворца, где Его нет? Мир говорит: "Нет!" Вера говорит: "Да!"

Нужно иметь в виду, что это еще не день могущества Христа, но день Его сострадания. Проходя через глубокие воды страданий, сердце может время от времени спросить: "Почему же Господь не проявил Свое могущество и не избавил меня от мучений?" Ответом будет: "Еще не пришел день Его могущества". Он мог бы отвратить это бедствие, мог бы устранить это препятствие, мог бы снять это бремя, мог бы предотвратить катастрофу, мог бы уберечь возлюбленное и бесконечно милое существо от холодных объятий смерти. Но вместо того, чтобы проявить Свое всемогущество, Он позволяет всему идти своим чередом и лишь изливает Свое неизречимое сострадание подавленному и измученному сердцу, заставляя таким образом признать, что именно благодаря изобилию Его сострадания и утешения мы не можем избегнуть испытаний.

Таковы, мой читатель, действия нашего Иисуса и ныне. Вскоре Он проявит Свою силу, Он грядет как сидящий на белом коне, Он вынет из ножен Свой меч, Он обнажит Свою руку и отомстит Своему народу за грехи его. Но пока Его меч в ножнах, Его рука покрыта. Пока еще время познать глубокую любовь Его сердца, а не мощь Его руки и не остроту Его меча. Удовлетворены ли вы этим? Достаточно ли сострадания Христа для вашего сердца даже посреди самых горьких скорбей и тяжелейших бедствий? Беспокойное сердце, нетерпеливый дух, неусмиренная воля побуждают человека избегать испытания, трудности или бремя, но ничего из этого не выйдет. Это влечет за собой неисчислимые потери. Мы должны переходить в этой школе из класса в класс, и Владыка сопровождает нас, и сияние Его лика и сострадание Его нежного сердца поддерживают нас в самых тяжелейших испытаниях.

Посмотрите, какая слава является имени Господа, когда Его люди, по Его благодати, торжествующе проходят горнило испытаний. Почитайте Дан. 3,26-28 и скажите, где еще вы найдете более обильные и ценные плоды ученичества? Царь и все его придворные, которые совсем недавно ублажали себя завораживающей музыкой и лжепоклонством, теперь заняты тем, что с изумлением глядят, как огонь, убивший самых сильных людей, не оказывает никакого воздействия на поклонников истинного Бога, поглотив их путы и позволив им свободно расхаживать в печи с Сыном Бога. "Тогда подошел Навуходоносор к устью печи, раскаленной огнем, и сказал: Седрах, Мисах и Авденаго, рабы Бога Всевышнего! выйдите и подойдите! Тогда Седрах, Мисах и Авденаго вышли из огня. И, собравшись, сатрапы, наместники, военачальники и советники царя усмотрели, что над телами мужей сих огонь не имел силы, и волоса на голове не опалены, и одежды их не изменились, и даже запаха огня не было от них"

Это было благородное свидетельство - такое свидетельство, которое никогда бы не было дано, если бы Господь Своим могуществом уберег Своих слуг от печи. Навуходоносор получил поразительное доказательство того, что "слугам Бога Всевышнего" надо бояться его печи не больше, чем истукана, которому их заставляли поклоняться. Одним словом, враг был поражен, Бог прославлен, и Его возлюбленные слуги вышли невредимыми из печи, раскаленной огнем. Это поистине драгоценные плоды подлинного назорейства.

И заметьте далее, какая честь возложена на наших назореев. "Тогда Навуходоносор сказал: "благословен Бог Седраха, Мисаха и Авденаго". Их имена тесно связаны с Богом Израиля. Это высокая честь. Они сочетали себя с истинным Богом, когда речь шла об их жизни и смерти, и потому истинный Бог сочетал Себя с ними и вывел их на простор. Он утвердил их стопы на скале и поднял их головы надо всеми врагами вокруг них. Как истинно речение: "Прославлю прославляющих Меня". И так же истинно: "А бесславящие Меня будут посрамлены".

Любезный читатель, установился ли в твоей грешной совести мир через совершенное искупление Господа Иисуса Христа? Принял ли ты Бога просто по Слову Его? Удостоверился ли ты, что Бог истинен? Если так, то ты дитя Бога, все твои грехи прощены, и ты принят как праведник во Христе; перед тобой открыты небеса со всей их неизреченной славой. Ты так же наверняка получишь славу, как Христос, поскольку ты с Ним един.

Таким образом, все определяется для тебя на время и навеки согласно самым сильным желаниям твоего сердца. Твои нужды удовлетворены, твоя вина устранена, мир установлен, и честь неизбежна. Тебе самому ничего не нужно делать. Все божественно свершилось.

Что же остается? Только одно: жить ради Христа! Ты оставлен здесь ненадолго, чтобы трудиться ради Христа и ждать Его пришествия. О, старайся быть верным своему божественному Владыке! Не падай духом при виде того, что ничего надежного нет вокруг тебя. Пусть случай с Даниилом и его прославленными товарищами побудит твое сердце искать возвышенного пути здесь, внизу, на земле. Это твоя привилегия - наслаждаться общением с благословенным Господом Иисусом, как будто бы ты попал в золотые дни апостольского свидетельства.

Пусть же Дух Святой сподобит автора и читателя этих строк идти по стопам Господа Иисуса Христа, проявляя свои лучшие качества и ожидая Его пришествия.

- Кто твой возлюбленный? И что ты в нем нашла
Достойного любви и обожанья?
Какая сила - это ли сиянье
В твоей душе любовь к Нему зажгла?

- О, ярок трона царственный багрец!
Но не на блеск и мощь Его престола
Взираю я с мистическим восторгом -
Но на терновый, жертвенный венец.

Одежд Его прекрасна белизна -
Они чисты, как снег, и ярче света,
Но трогает меня совсем не это:
Покровы сорваны - и плоть обнажена!

Перед Твоим престолом всей душой
Склоняюсь с громким возгласом "Осанна!" -
Но, на ногах Твоих целуя раны,
Люблю я больше Крест Священный Твой.

Я наслаждаюсь блеском диадем,
Тем положеньем - властью и величьем -
В котором Ты там восседаешь нынче,
Но во сто крат - смирением Твоим.

Твой меч жестоко может покарать,
И стрелы гневные - моей упиться кровью,
Но души грешные смиренною любовью
Один лишь крест способен покорять.

О, Господин, величие храня,
Ты правишь миром раненой рукою,
Но мысль одна овладевает мною,
Что Ты погиб в страданьях - за меня!

Вот мой возлюбленный! Блаженны дни мои,
И бесконечна радость ожиданья
Нетленного и скорого свиданья
С Ним - в неземной обители любви!

Весьма важно, чтобы мы строго различали грех во плоти и грех на совести. Если мы смешаем оба эти понятия, то наши души неизбежно совратятся и наше поклонение будет извращено. Внимательное же рассмотрение 1 Иоан. 1,8-10 прольет много света на этот вопрос, понимание которого так существенно.

Нет никого, кто бы так сознавал коренящийся в человеке грех, как тот, кто ходит во свете. "Если говорим, что не имеем греха, - обманываем самих себя, и истины нет в нас". В предшествующем стихе мы читаем: "Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха". Здесь полностью утверждается и обосновывается различие между грехом в нас и грехом на нас. Сказать, что на верующем есть грех перед лицом Бога - значит подвергнуть сомнению очищающую действенность Крови Христа и отрицать истинность божественных Писаний. Если Кровь Иисуса может произвести совершенное очищение, то совесть верующего совершенно очищена. Именно так говорит об этом Слово Бога, и мы всегда должны помнить, что нам следует от Самого Бога узнавать, каково истинное положение верующего в Его глазах. Однако мы более склонны говорить Богу о том, чем мы являемся сами по себе, чем дать Ему сказать нам, чем мы являемся во Христе. Другими словами, мы более заняты самосозерцанием, чем откровением Самого Бога. Бог говорит к нам на основании того, чем Он является в Себе, и того, что Он совершил во Христе. Такова природа и характер Его откровения, на котором зиждется вера, наполняя душу совершенным миром. Божественное откровение - это одно, мое самосознание - это совсем другое.

Но то же самое Слово, которое говорит нам, что на нас нет греха, с равной силой и ясностью утверждает, что мы имеем грех в нас. "Если говорим, что не имеем греха, - обманываем себя, и истины нет в нас". Всякий, в ком есть "истина", знает, что он имеет в себе "грех", ибо истина открывает все, как есть. Что же нам делать? Такова наша привилегия - ходить в силе новой природы (то есть, в силе Духа Святого) таким образом, что коренящийся в нас "грех" уже не может проявиться в виде "грехов". Состояние христианина - это состояние победы и свободы. Он избавится не только от вины греха, но также от греха как ведущего начала его жизни. "Зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху; ибо умерший освободился от греха... Итак да не царствует грех в смертном вашем теле, чтобы вам повиноваться ему в похотях его... Грех не должен над вами господствовать, ибо вы не под законом, но под благодатью" (Рим. 6,6-14). Грех там же во всей его природной мерзости, но верующий мертв к нему. Каким образом? Он умер во Христе. По природе он мертв во грехе. По благодати он мертв к нему. Какие притязания могут быть у чего-либо или кого-либо к мертвецу? Абсолютно никаких. Христос "умер однажды для греха", и верующий умер в нем. "Если же умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним, зная, что Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти. Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха; а что живет, то живет для Бога". Каковы последствия всего этого в отношении верующего? "Так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем". Такова неизменная позиция верующего перед Богом, так что это его святая привилегия - наслаждаться свободой от греха, властвующего над ним, хотя и иметь грех, пребывающий в нем.

Но если человек грешен, то что делать? Богодухновенный апостол дает нам чрезвычайно полный и благословенный ответ: "Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды" (1 Иоан. 1,9). Исповедание - вот состояние, в котором наша совесть может пребывать свободной. Апостол не говорит: "Если будем молить о прощении, то Он, будучи верен и праведен, простит нас". Несомненно, дитя будет счастливо прошептать на ухо отца о своих нуждах, рассказать ему о своих слабостях, признаться в неразумии, нетвердости и неудачах. Все это очень правильно и, более того, так же правильно и то, что Отец наш настолько благодатен и милосерден, что принимает Своих детей со всеми слабостями и пороками. Но несмотря на то, что все это верно, Дух Святой возвещает нам через апостола: "Если исповедуем", то Бог, "будучи верен и праведен, простит". Поэтому исповедание - это божественный настрой души. Христианин, согрешив мыслью, словом или делом, может молиться дни и месяцы напролет и тем не менее не получить никакой уверенности - из 1 Иоан. 1,9, - что он прощен, между тем как в тот миг, когда он искренне исповедуется в своем грехе перед Богом, для верующего остается лишь знать, что он полностью прощен и полностью очищен.

Существует колоссальное нравственное различие между молитвой о прощении и исповеданием наших грехов, рассматриваем ли мы это в отношении характера Бога, жертвы Христа или состояния души. Вполне возможно, что молитва содержит исповедание в грехе, каким бы он ни был, и, таким образом, она приводит к тому же результату. Но все же всегда лучше строго придерживаться Писания во всем, что мы думаем, говорим и делаем. Должно быть очевидно, что когда Дух Святой говорит о покаянии, то при этом не имеется в виду молитва. Так же очевидно и то, что он знает, что в покаянии есть такие нравственные начала и из покаяния проистекают такие последствия, которых нет в молитве. Фактически же бывает так, что привычка молить Бога о прощении грехов выказывает лишь незнание того, как Бог являет Себя в личности и деяниях Христа, незнание тех отношений, в которых находится верующий с жертвой Христа, и божественного состояния совести, освобожденной от бремени и очищенной от греховного зла.

Бог получил в мире через Христа совершенное удовлетворение за все грехи верующего. На этом кресте было явлено полное искупление даже самому ничтожному греху во плоти верующего и на совести. Поэтому Бог не нуждается в дальнейшем умилостивлении. Он не нуждается ни в чем для того, чтобы приблизить Свое сердце к верующему. От нас не требуется умолять Его быть "верным и праведным", когда Его верность и праведность явились нам в такой славе, оправданные и получившие ответ в смерти Христа. Наши грехи никогда не предстанут перед лицом Бога, поскольку Христос, Который понес их все на Себе и удалил, заняв наше место. Но если мы грешим, наша совесть почувствует это - она должна это почувствовать - Дух Святой заставит нас это почувствовать. Он не может допустить, чтобы даже самая незначительная мысль прошла без суда. Так что же? Проникнет ли наш грех в присутствие Бога? Найдется ли ему место в неомраченном сиянии Его внутренней святости? Не дай Бог! Есть Заступник - праведный Иисус Христос, Который поддержит в нерушимой цельности отношения, в которых мы находимся с Богом. Но хотя грех не может отразиться на мыслях Бога о нас, он может отразиться - и так действительно случается - на наших мыслях о Боге. Хотя грех не может проникнуть в присутствие Бога, он может закрасться в нас самым печальным и унизительным образом. Хотя он не может скрыть нашего Заступника от взора Бога, он может скрыть Его от нашего взора. Он сгущается, как плотная черная туча на нашем духовном горизонте, так что наши души больше не могут наслаждаться сиянием Божьего лика. Грех не может отразиться на наших отношениях с Богом, но он может очень серьезно помешать нам наслаждаться ими. Что же нам делать? Слово отвечает: "Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды". Исповеданием мы очищаем нашу совесть, восстанавливаем прекрасное чувство нашего отношения с Богом, рассеиваем темные тучи, усмиряем леденящие и опаляющие ветра, делаем прямыми наши мысли о Боге. Таков божественный способ действия, и мы можем с уверенностью сказать, что сердце, знающее, что есть исповедание или каковым оно должно быть, почувствует божественную силу слов апостола: "Дети мои! сие пишу вам, чтобы вы не согрешали" (1 Иоан. 2,1).

Однако существуют молитвы о прощении грехов, в которых совершенно утрачено основание этого прощения, явленное Жертвой на кресте. Если Бог прощает грехи, то Он должен быть в этом "верным и праведным". Но вполне ясно, что наши молитвы, какими бы искренними и горячими они ни были, не обеспечивают верности и праведности Бога в прощении нам наших грехов. Сделать это не может ничто, кроме Креста. Именно на кресте верность и праведность Бога имеют свое прочное основание, и это верно также в отношении наших действительных грехов и их естественных корней. Бог уже осудил наши грехи "на дереве" в лице нашего Заступника за нас, и в акте исповеди мы осуждаем самих себя. Это существенно для божественного прощения и возрождения. Даже самый незначительный, но неисповеданный и неосужденный грех совершенно нарушит наше общение с Богом. Греху в нас не нужно этого делать, но если мы страдаем от греха на нас, то мы не можем иметь общения с Богом. Он удалил наши грехи таким образом, что может допустить нас в Свое присутствие, и доколе мы пребываем в Его присутствии, грех не может причинить нам вреда. Но если мы выйдем из Его присутствия и совершим грех, наше общение по необходимости будет прервано до тех пор, пока, исповедавшись, мы не избавимся от греха. Едва ли стоит добавлять, что все это основано исключительно на совершенной жертве и праведном заступничестве Господа Иисуса Христа.

Наконец, вряд ли можно переоценить различие между молитвой и исповедью в отношении состояния сердца перед Богом. Гораздо легче просить в общих словах о прощении наших грехов, чем исповедаться в этих грехах. Исповедание включает в себя самоосуждение, просьбы же о прощении - нет. Только этого было бы достаточно, чтобы выявить это различие. Самоосуждение - одно из самых ценных и прекрасных опытов христианской жизни, и потому все, что его вызывает, должно высоко цениться каждым серьезным христианином.

Различие между просьбой о прощении грехов и исповеданием греха мы можем увидеть на примере наших детей. Если ребенок совершил что-то дурное, ему будет гораздо легче попросить своего отца простить его, нежели открыто и без всяких оговорок исповедовать свою вину. Прося о прощении, ребенок может держать в голове множество оправданий, которые ослабят его чувство вины; он может втайне думать о том, что в конце концов он не так уж виноват, хотя, конечно, и полагается попросить у отца прощения; между тем как в исповедании проступка есть лишь одно, и это - самоосуждение. Далее, прося о прощении, ребенок может испытывать лишь желание избежать последствий своего проступка, в то время как благоразумный родитель постарается побудить в нем праведное осознание своей порочности, которое возможно только там, где есть полное исповедание проступка в сочетании с самоосуждением.

То же самое можно сказать и о действиях Бога по отношению к Своим детям, когда они поступают неправильно. Он должен выявить все до конца, вынести полное суждение. Он заставит нас не только страшиться последствий греха - а они неизбежны - но и ненавидеть сам грех из-за его омерзительности в Его глазах. Если бы для нас было возможно, согрешив, быть прощенными лишь по нашей просьбе, то наше чувство греха, наше воздержание от него не было таким сильным и, как следствие, наша оценка того общения, в котором мы благословенно пребываем, не была бы такой высокой. Нравственное воздействие всего этого на общий тон нашего духовного бытия, на весь наш характер и практическую жизнь должны быть очевидны каждому опытному христианину.

Мы получили сообщение по этому насущному вопросу о вечном наказании от джентльмена с инициалами К.Д.С., который, по-видимому, выражает весьма распространенные чувства. Наш корреспондент ни в коей мере не выступает как противник или мелкий критикан, а как честный искатель истины, и мы не жалеем, что призваны дать ясное и решительное свидетельство по такому существенному вопросу. Нас просят разъяснить, "что Дух Святой говорит нам по этому предмету", и мы с радостью исполняем эту просьбу.

Мы полагаем, что Слово Бога чрезвычайно ясно и полно учит о вечности наказания. Слово, которое переведено как "вечный", встречается в Новом Завете около семидесяти раз. Приведем несколько примеров. "Быть вверженным в огонь вечный" (Мат. 18,8). "Чтобы иметь жизнь вечную" (Мат. 19,16). "И пойдут сии в муку вечную" (Мат. 25,46). И в том же стихе: "Праведники в жизнь вечную". "Но подлежит он вечному осуждению" (Мар. 3,29). "Чтобы они приняли вас в вечной обители" (Лук. 16,9). "И в век будущей жизни вечной" (Лук. 18,30). "Дабы всякий верующий в Него имел жизнь вечную" (Иоан. 3,15.16.36; 5,24). "По повелению вечного Бога” (Рим. 16,26). "Призвавший нас в вечную славу" (1 Пет. 5,10). "В вечное Царство Господа нашего и Спасителя" (2 Пет. 1,11). "Сей есть истинный Бог и жизнь вечная" (1 Иоан. 5,20). "Подвергшись казни огня вечного" (Иуд. 7). "В безмерном преизбытке вечную славу" (2 Кор. 4,17). "Невидимое вечно" (стих 18). "Дом нерукотворенный, вечный" (5,1). "Которые подвергнутся вечной погибели" (2 Фес. 1,9). "Господь наш Иисус Христос, давший утешение вечное" (2,16). "Спасение во Христе Иисусе с вечною славою" (2 Тим. 2,10). "Виновник спасения вечного" (Евр. 5,9). "Приобрел вечное искупление" (9,12). "Призванные к вечному наследию" (стих 15).

Итак, мы знаем, что противники учения о вечном наказании пытаются доказать, что слово "вечный" не означает в греческом языке "длящийся вечно", и это одна из причин, почему мы процитировали так много отрывков, в которых употребляется греческое слово aiv"i"z (ai""i"s) и в которых Дух Святой использует их так разнообразно. Слово, применимое к описанию наказания нечестивых, применяется также к той жизни, которую обретут праведники, к спасению и искуплению, которыми они наслаждаются, к славе, которой они ожидают, к тем обителям, в которых они надеются поселиться, и к тому наследству, которого они ждут. Более того, оно применимо к Богу и к Духу Святому, поэтому, если утверждать, что слово "вечный" в приложении к наказанию нечестивых не означает "длящийся вечно", то где гарантия, что оно имеет этот смысл в приложении к жизни, блаженству и славе искупленных? Какие гарантии предоставит тот, кто, поскольку он так обучен, выбирает семь случаев из семидесяти, где употреблено греческое слово aiv"i"z , и говорит, что в этих семи случаях оно не означает "длящийся вечно", а в остальных означает? Абсолютно никаких. Можно сколько заблагорассудится рассуждать о божественном благоволении и милости, о том, что это несовместимо с милосердием Бога допустить что-либо подобное вечному наказанию, о странной диспропорции между несколькими годами греха и бесконечной вечностью наказания - единая линия Священного Писания, по нашему суждению, достаточно ясна, чтобы отмести десятки тысяч подобных рассуждений, даже если бы они были подкреплены ученой догмой о том, что "вечный" не означает в греческом языке "длящийся вечно". "Где червь их не умирает, и огонь не угасает" (Мар. 9,46). Серьезное заявление! Пусть люди с ним не шутят и не резонерствуют над ним! Пусть они поверят в него и бегут от грядущего гнева - бегут к Иисусу, Который умер на проклятом Голгофском кресте, чтобы спасти нас от вечного пламени.

Но вечность наказания не только ясно утверждается в Писании - так же ясно, как вечность Самого Бога или чего-либо, принадлежащего Ему; мы также помним, что она как непреложная истина вытекает из других истин, которые всеми принимаются без единого вопроса. Возьмите, к примеру, бессмертие души. Коснулось ли падение человека этого вопроса? Мы так не думаем. Человек был создан дыханием Всемогущего, обладателем бессмертного духа, и мы не имеем никакого права утверждать, что его падение как-то отразилось на этом. Он был бессмертным в отношении его души, он остается бессмертным и он должен быть бессмертным. Да, он должен жить где-то вечно. Это страшная мысль! Многим она не нравится. Они бы предпочли сказать: "Давайте есть и пить, ибо завтра мы умрем". Они бы хотели сойти за животных, которые гибнут навеки, и это их желание, мы в этом не сомневаемся, во многих случаях породило понятие о том, что наказание не вечно. "Желание - отец мысли". Но увы, человек должен встретиться лицом к лицу с ужасной реальностью вечности. Спасен ты или нет, ее не избежать. Нужно либо отрицать бессмертие души, либо допустить вечность наказания.

Опять же, возьмите учение об искуплении. Если бы наказанием за грех было что-то меньшее, чем вечное наказание, то к чему была бесконечная жертва во спасение от этого наказания? Неужели что-либо меньшее, чем несравненная, бесценная, божественная жертва Сына Бога не могла спасти нас от адского пламени, если бы оно не было вечным? Неужели Иисус пролил Свою драгоценную кровь, чтобы спасти нас от последствий нашей вины, а эти последствия были лишь временными? Мы никогда не сможем допустить такого предположения. Дайте нам истину бесконечной жертвы, и мы докажем ею истинность вечного наказания.

Мы не придаем никакого веса доводу о том, что между несколькими годами греха и вечностью муки не соблюдена пропорция. Мы не думаем, что это истинная мера вещей. Крест - вот единственная мера, которой достигается истинный результат, и мы полагаем, что отрицающие вечность наказания порочат крест, принижая его до средства спасения от временной кары.

Еще одно слово по поводу мысли о несовместимости характера Бога с вечностью наказания. Многие придают этой мысли большое значение. Они, по-видимому, думают, что божественное милосердие и благость не вынесут вечного страдания. Но те, кто выдвигает такую идею, забывают, что есть и другая сторона вопроса, которую следует рассмотреть, если мы хотим прийти к правильному заключению. Как быть с божественной справедливостью, святостью и правдой? Не должны ли мы принять все это во внимание? Можем ли мы основывать наши рассуждения на одних качествах Божества и опускать из виду другие? Конечно, нет. Мы должны рассматривать все в совокупности. Крест Христа уравновесил их все для всех разумных созданий. С этого креста Бог ниспослал Свою совершенную любовь грешнику, но Он также ниспослал Свою совершенную ненависть к греху. Если человек сознательно отклоняет этот единственный путь спасения, это совершенное средство, это божественное провидение, то что остается делать? Бог не может допустить грешника в Свое присутствие. У Него слишком чистые очи для того, чтобы созерцать зло, и они не могут взирать на беззакония. Скажут ли нам отрицающие вечность наказания, что делать? Как разрешить этот вопрос? Скажут, полным уничтожением - то есть человек погибает, как животное. Но это никуда не годится! "И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою" (Быт. 2,7). Было ли это когда-либо отменено? Есть ли во всей книге Бога хотя бы тень основания для теории о полном уничтожении? Если есть, пусть его продемонстрируют. Мы смотрим на все это как на жалкую уловку, достойную сожаления, попытку избавиться от ужасной мысли о вечности. Но ничего не получится. Бросьте лишь взгляд на страницу богодухновенного Писания, и вы увидите это великое слово: "вечность"! "вечность"! "вечность"! Лишь склоните ухо к голосу, который исходит из глубины вашего сознания, и вы услышите тот же самый голос: "Вечность"! "Вечность"! "Вечность"! Невозможно от него избавиться, его нельзя сбросить. Нельзя скрыться от того сурового факта, что придется жить вечно.

Так что же насчет греха? Он не может войти в присутствие Бога. Бог и грех никогда не становятся рядом. Это непоколебимый принцип. Бог благ, в этом нет сомнения, и доказательством Его благости является то, что Он отдал Своего Сына. Но кроме того Он свят, а святость и грех должны быть разделены навеки, так что мы вынуждены прийти к тому же самому важному заключению, что все, кто умирает в грехах своих, все, кто умирает в отвержении бесконечного провидения Бога в отношении прощения грехов, будут вынуждены испытать на себе последствия этих грехов в озере, пылающем огнем и серой во веки вечные.

Читатель, никогда не размышлял над Иоан. 3,36? В этом отрывке заключена чудесная сила. Он совершенно уничтожает две современные ереси, а именно универсализм и аннигиляционизм. Он говорит универсалистам: "Неверующий в Сына не увидит жизни", а аннигиляционистам: "Гнев Божий пребывает на нем", неверующем. Если "не увидит жизни", то он не может воскреснуть, а если "гнев Божий пребывает на нем", то он не может быть полностью уничтожен. (Прим. ред.)

Мы не будем продолжать нашу дискуссию в этой статье, но мы бы самым настойчивым образом умоляли необращенного читателя остановиться и серьезно обдумать этот чрезвычайно важный вопрос. Пусть он не обманывается пустыми словами, пусть он не слушает ложной критики, которая станет убеждать его в том, что "вечный" не означает в греческом языке "длящийся вечно", ибо, и это наверняка, оно имеет именно это значение, будь то в европейском, греческом, латинском или английском языках. "Вечный" никогда не означает "временный" или "временный" - "вечный" ни в одном из земных языков, и, далее, пусть он не внимает ложной сентиментальности, которая станет убеждать его в том, что Бог слишком добр, чтобы предать хотя бы одно из Своих созданий геенне огненной. Бог настолько добр, чтобы отдать "Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную", но Бог слишком свят, чтобы допустить грех на небеса, и, следовательно, вместо того, чтобы питать тщетные надежды (если это можно назвать надеждой) на полное уничтожение, пусть он основывается на истинном Слове Бога, которое говорит ему о полном и вечном спасении через кровь Агнца. Нашему Богу нет радости в гибели грешника, в Его долготерпении - наше спасение, Он не желает, чтобы кто-либо погиб, но чтобы все пришли к покаянию. Нет причины, почему читатель должен погибнуть. Бог ждет, чтобы излить Свою благодать. Врата Его милосердия широко распахнуты, и меч Его суда в ножнах. Но быстро приближается час, когда все изменится, и тогда все, кто умер в грехах своих, на горьком опыте убедятся, что, несмотря на все их рассуждения, основанные на ложной критике и ложной сентиментальности, наказание за грех является вечным и должно быть таковым.

"Говорю же вам, друзьям Моим: не бойтесь убивающих тело и потом не могущих ничего более сделать; но скажу вам, кого бояться: бойтесь того, кто, по убиении, может ввергнуть в геенну; ей, говорю вам, того бойтесь" (Лук. 12,4-5).

Введение
Внимательный читатель Нового Завета обнаружит на его страницах три важных и весомых факта, представленных его рассмотрению, а именно во-первых, то, что Сын Бога пришел в этот мир и покинул его; во-вторых, то, что Дух Святой спустился на землю и пребывает здесь поныне; и, в-третьих, то, что Господь Иисус придет опять.

Вот три великих вопроса, раскрываемых в новозаветных Писаниях, и мы увидим, что каждый из них имеет двойственное значение для мира и для Церкви: для мира в целом и для каждого необращенного мужчины, женщины или ребенка в отдельности, для Церкви в целом и для каждого отдельного ее члена. Никто не может избежать влияния этих трех великих фактов на состояние его личности и на его судьбу.

Нужно отметить, что мы говорим не о догматах, хотя, несомненно, есть там и догматы, но о фактах - фактах, представленных простейшим образом различными богодухновенными авторами, их излагающими. Они совершенно не пытались приукрасить или подчеркнуть их: факты говорят сами за себя. Они записаны и оставлены нам, чтобы произвести свое мощное воздействие на наши души.

1. Прежде всего, давайте взглянем на тот факт, что Сын Бога был в нашем мире. "Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного". "Пришел Сын Божий". Он пришел в совершенной любви как подлинное выражение сердца разума, природы и характера Бога. Он был сиянием божественной славы и выражал образ Его личности, и одновременно Он был простым, скромным, сострадательным и общительным Человеком, Которого изо дня в день видели на улицах, когда Он шел от дома к дому, добрым и приветливым ко всем, легко доступным для самых несчастных, любившим брать на руки детей, самым нежным, благородным и обаятельным, утирающим слезы вдов, утешающим разбитые и скорбящие сердца, насыщающим голодных, исцеляющим больных, очищающим несчастных прокаженных, отвечающим на все человеческие нужды и беды, готовым прийти на помощь всем, кто нуждается в поддержке и сострадании. "Он ходил, благотворя". Он был неутомимым помощником человеку в его нуждах. Он никогда не думал о Себе и ни в чем не искал Своей собственной выгоды. Он жил для других. Его пищей и Его питьем было исполнение воли Бога и утешение печальных и усталых сердец сынов и дочерей человеческих. Его любвеобильное сердце изливало потоки благословения всем, кто чувствовал на себе тяжесть этого, пораженного грехом, скорбного мира.

Итак, перед нашими глазами чудесный факт. Этот мир посетил Тот Благословенный, о Котором мы говорили "Сын Божий, Создатель и Вседержитель Вселенной" - смиренный, самоотверженный и любвеобильный, благодатный Сын Человеческий, Иисус из Назарета, Бог всех блаженных вовеки и одновременно непорочный, святой, совершенный Человек. Он пришел в любви к людям - пришел в этот мир как выражение совершенной любви к тем, кто согрешил против Бога и не заслужил ничего, кроме вечной погибели за свои грехи. Он пришел не сокрушить, но исцелить - не осудить, но спасти и благословить.

Что же стало с Благословенным? Как обошелся с Ним мир? Он Его отверг! Он не пожелал принять Его. Он предпочел грабителя и убийцу этому святому, благодатному, совершенному Человеку. Мир сделал свой выбор. Иисус и разбойник предстали перед миром, и был задан вопрос: "Кого хотите?" И каков ответ? "Не этого человека, но Варавву". "Первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить. Тогда правитель спросил их: кого из двух хотите, чтобы я отпустил вам? Они сказали: Варавву" (Мат. 27,20-21). Религиозные вожди и пастыри народа - люди, которые должны были вести его по правильному пути, - убедили несчастную невежественную толпу отвергнуть Сына Бога и предпочесть Ему грабителя и убийцу!

Читатель, помни, что ты находишься в мире, виновном в этом ужасном злодеянии. И более того, если ты не раскаялся и не уверовал в Господа Иисуса Христа, то ты частица и клеточка того самого мира, и вся вина за то злодеяние падает также на тебя. Это чрезвычайно важно. Весь мир обвинен в сознательном отвержении и убийстве Сына Бога. Мы имеем тому подтверждение не менее, чем четырех богодухновенных свидетелей. Матфей, Марк, Лука и Иоанн - все они запечатлели для нас тот факт, что весь мир - евреи и язычники, цари и правители, священники и народ - все кланы, секты и партии сговорились распять Сына Бога, все согласились убить единственного совершенного человека, который когда-либо появлялся на этой земле - совершенное выражение Бога, Бога всех блаженных вовеки. Мы должны либо объявить этих четырех евангелистов лжесвидетелями, либо допустить, что мир в целом и каждая его составная часть запятнаны ужасным преступлением распятия Господа славы.

Вот истинное мерило, по которому следует мерить мир и состояние каждого необращенного мужчины, женщины или ребенка в этом мире. Если я хочу познать, что есть мир, я должен только подумать о виновности мира перед Богом за умышленное убийство Его Сына. Чудовищный факт! Факт, который самым страшным образом пятнает мир и представляет его нам в ужасающе черных красках. Бог вступил с этим миром в борьбу. Он должен решить с ним один вопрос - страшный вопрос, от простого упоминания которого у человека должно сильнее забиться сердце и перехватить дыхание. Праведный Бог должен отомстить за смерть Его Сына. Мир не просто принял гнусного разбойника и казнил невинного человека - хотя это и само по себе ужасное злодеяние, - но нет: этим невинным человеком был никто иной, как Сын Бога, возлюбленный Своего Отца.

Страшная мысль! Мир должен отчитаться перед Богом за смерть Его Сына, за то, что он прибил Его гвоздями ко кресту между двумя ворами! Каким чудовищным будет этот счет! Каким кровавым будет день возмездия! Каким ужасным будет тот миг, когда Бог обнажит меч суда, чтобы отомстить за смерть Своего Сына! Каким пустым окажется мнение о том, что мир исправится. Исправится? - хотя и запятнан кровью Иисуса. Исправится? - хотя он и находится под судом Бога за это злодеяние. Исправится? - хотя он должен дать отчет перед праведным Богом за жестокое обращение с возлюбленным Его души, посланным с любовью, чтобы благословлять и спасать. Какая слепая самонадеянность! Какая беспредельная глупость! Ах, нет, читатель, исправления не будет до тех пор, пока метла истребления и меч суда не совершит своего ужасного дела возмездия за убийство - тщательно спланированное и решительно осуществленное убийство Благословенного Сына Бога. Мы не можем вообразить себе более рокового самообмана, чем то, что мир может когда-нибудь исправиться, находясь под страшным проклятием смерти Иисуса. Мир, который предпочел Христу Варавву, не может исправиться. Перед ним нет ничего, что спасло бы его от сокрушительного суда Бога.

Таково огромное значение отсутствия Иисуса для нынешнего состояния и будущих судеб мира. Но этот факт имеет и другое значение, касающееся Церкви Бога в целом и каждого отдельного верующего. Если мир изгнал Христа, то небеса его приняли. Если человек Его отверг, то Бог возвысил. Если человек распял Его, то Бог увенчал Его славой. Мы должны тщательно различать эти две вещи. Смерть Христа, рассматриваемая как злодеяние мира, злодеяние человека, не влечет за собой ничего, кроме безудержного гнева и суда. С другой стороны, смерть Христа, рассматриваемая как деяние Бога, не влечет за собой ничего, кроме полного и вечного блаженства тех, кто раскаялся и верит. Несколько отрывков из Слова Божьего докажут это.

Давайте на миг обратимся к Псалму 69, который так живо изображает нашего благословенного и обожаемого Господа страдающим от рук человека и взывающим к Богу о возмездии.

"Услышь меня, Господи, ибо блага милость Твоя; по множеству щедрот Твоих призри на меня; не скрывай лица Твоего от раба Твоего, ибо я скорблю; скоро услышь меня; приблизься к душе моей, избавь ее; ради врагов моих спаси меня. Ты знаешь поношение мое, стыд мой и посрамление мое: враги мои все пред Тобою. Поношение сокрушило сердце мое, и я изнемог, ждал сострадания, но нет его, - утешителей, но не нахожу. И дали мне в пищу желчь, и в жажде моей напоили меня уксусом. Да будет трапеза их сетью им, и мирное пиршество их - западнею; да помрачатся глаза их, чтоб им не видеть, и чресла их расслабь навсегда; излей на них ярость Твою, и пламень гнева Твоего да обымет их; жилище их да будет пусто, и в шатрах их да не будет живущих; ибо, кого Ты поразил, они еще преследуют, и страдания уязвленных Тобою умножают. Приложи беззаконие к беззаконию их, и да не войдут они в правду Твою; да изгладятся они из книги живых, и с праведниками да не напишутся" (стихи 16-29).

Все это весьма глубоко и впечатляюще. Каждое слово этого призыва получает свой ответ. Ни одного слова не пропало даром. Бог наверняка отомстит за смерть Своего Сына. Он рассчитается с миром - с людьми - за их обращение с Его единородным Сыном. Мы считаем нужным запечатлеть это в сердце и сознании читателя. Как ужасна мысль о Христе, просящем против людей! Как страшно слышать Его призыв к Богу об отмщении Своим врагам! Как чудовищен будет Божественный ответ воплю оскорбленного Сына!

Но давайте взглянем на другую сторону медали. Обратитесь к Псалму 22, который изображает Благословенного страдающим от рук Бога. Здесь совершенно противоположный результат. Вместо суда и возмездия - всеобщее и вечное блаженство и слава.

"Буду возвещать имя Твое братьям моим, посреди собрания восхвалять Тебя. Боящиеся Господа! восхвалите Его. Все семя Иакова! прославь Его. Да благоговеет пред Ним все семя Израиля, ибо Он не презрел и не пренебрег скорби страждущего, не скрыл от него лица Своего, но услышал его, когда сей воззвал к Нему. О Тебе хвала моя в собрании великом; воздам обеты мои пред боящимися Его. Да едят бедные и насыщаются; да восхвалят Господа ищущие Его; да живут сердца ваши во веки! Вспомнят, и обратятся к Господу все концы земли, и поклонятся пред Тобою все племена язычников, ибо Господне есть царство, и Он - Владыка над народами. Будут есть и поклоняться все тучные земли; преклонятся пред Ним все нисходящие в персть и не могущие сохранить жизни своей. Потомство (мое) будет служить Ему, и будет называться Господним вовек: придут и будут возвещать правду Его людям, которые родятся, что сотворил Господь" (стихи 22-31).

Эти две цитаты с величайшей отчетливостью представляют два аспекта смерти Христа. Он умер как мученик за праведность - от рук человека. За это человек даст отчет перед Богом. Но Он умер также как жертва за грех - от рук Бога. Это основание всех благословений тем, кто верит во имя Его. Его мученичество призывает гнев и суд на безбожный мир. Его искупительные страдания открывают вечные источники жизни и спасения - Церкви, Израилю и всему созданию. Убиение Христа доводит вину мира до предела, но обеспечивает приятие Церкви; Мир запятнан - Церковь очищена кровью креста.

Таково двойственное значение первого из трех наших великих фактов. Иисус приходил и ушел - приходил, потому что Бог возлюбил мир, - ушел, потому что мир ненавидел Бога. Если бы Бога спросили и если бы Он ответил на вопрос: "Что вы сделали с Моим Сыном?" - то каков был бы ответ? - "Мы ненавидели Его, мы пришли и распяли Его. Мы предпочли Ему разбойника".

Но, благословен вовеки Бог великой благодати, христиане, истинные верующие могут воззреть на небеса и сказать: "Господь, Которого нет на земле, находится там ради меня. Он ушел из этого несчастного мира, и Его отсутствие превращает все вокруг меня в нравственную пустошь - забытую Богом пустыню".

Его здесь нет. Каждое верное сердце справедливо осуждает за это мир. Мир не пожелал принять Иисуса. Этого достаточно. Теперь мы можем не удивляться никаким описаниям ужасов. Полицейские отчеты, длинные протоколы присяжных заседателей, статистика наших городов не должны нас удивлять. Мир, который смог отвергнуть божественное воплощение всех человеческих достоинств и принять вместо Него разбойника, доказал свою беспредельную нравственную низость. Поражаемся ли мы, обнаруживая пустоту и бессердечность мира? Поражаемся ли мы, убеждаясь, что ему нельзя доверять? Если это так, то мы явно неправильно поняли отсутствие нашего возлюбленного Господа. Что доказал крест Христа? То, что Бог есть любовь? Несомненно. То, что Христос отдал Свою драгоценную жизнь, чтобы спасти нас от вечного пламени преисподней? Да, это благословенная правда, хвала Его бесценному имени! Но что доказывает крест в отношении мира? То, что вина мира усугублена и суд неотвратим. Мир, прибив к кресту гвоздями Того, Кто был совершенно благ, самым неопровержимым образом доказал свою порочность. "Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем. Ненавидящий Меня ненавидит и Отца Моего. Если бы Я не сотворил между ними дел, каких никто другой не делал, то не имели бы греха; а теперь и видели, и возненавидели и Меня и Отца Моего. Но да сбудется слово, написанное в законе их: "возненавидели Меня напрасно". Когда же придет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне" (Иоан. 15,22-26).

2. Но мы должны теперь на время обратиться к нашему второму важному факту. Бог Дух Святой сошел на эту землю. Вот уже восемнадцать долгих столетий, как Благословенный Дух сошел с небес и пребывает здесь поныне. Это поразительный факт. На земле есть божественная Личность, и Ее присутствие - как и отсутствие Иисуса - имеет двойственное значение - для мира и для Церкви, для мира в целом и для каждого мужчины, женщины или ребенка в нем, для Церкви в целом и для каждого отдельного ее члена в частности. Что касается мира, то это высшее свидетельство, сошедшее с небес, чтобы обличить мир в том, что он совершил ужасное преступление, отвергнув и распяв Сына Бога. Что же касается Церкви, то Он сошел как благословенный Утешитель, чтобы занять место отсутствующего Иисуса и утешить Своим присутствием и действием сердца Своего народа. Таким образом, для мира Дух Святой - суровый Обличитель, а для Церкви - драгоценный Утешитель.

Несколько отрывков из Святого Писания укрепят эти мысли в сердце и уме набожного читателя, который склоняется в смиренном почтении перед авторитетом божественного слова. Давайте обратимся к 16-ой главе евангелия от Иоанна. "А теперь иду к Пославшему Меня, и никто из вас не спрашивает Меня: "куда идешь?" Но оттого, что Я сказал вам это, печалью исполнилось сердце ваше. Но Я истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо, если Я не пойду, Утешитель не приидет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам, и Он, придя, обличит мир о грехе и о правде и о суде: о грехе, что не веруют в Меня; о правде, что Я иду к Отцу Моему, и уже не увидите Меня; о суде же, что князь мира сего осужден" (Иоан. 16,5-11). В Иоанна 14 мы опять читаем: "Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди. И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет. Не оставлю вас сиротами; приду к вам. Еще немного, и мир уже не увидит Меня; а вы увидите Меня, ибо Я живу, и вы будете жить" (стихи 15-19).

Эти цитаты подтверждают двойственное значение присутствия здесь Духа Бога. Мы не можем распространяться об этом предмете в кратком введении, но мы верим, что читатель сам продолжит его изучение в свете Святого Писания, и мы убеждены, что чем больше он изучает его, тем глубже он почувствует его важность и огромное практическое значение. Увы! Это так мало понимают, христиане так мало видят, что следует из личного присутствия вечного Духа, Бога Духа Святого, на этой земле - тяжелые последствия для мира и драгоценные результаты для церкви в целом и для каждого отдельного ее члена в частности.

О, если б народ Бога повсюду можно было привести к более глубокому пониманию этих вопросов, чтобы они могли осознать, чем они обязаны той божественной Личности, Которая пребывает в них и с ними, чтобы они более ревностно стремились не оскорблять Его в своей частной жизни и не угашать Его в своих собраниях.

С Божьего позволения мы в нашей следующей главе перейдем к рассмотрению третьего факта, являющегося непосредственным предметом серии статей, которую мы собираемся написать, а именно: Пришествие нашего Господа и Спасителя Иисуса Христа. Пусть Бог Дух Святой раскроет нашим душам сей славный предмет в его живой силе и свежести, чтобы мы воистину ожидали с небес Сына Бога.

Изложение факта
Приступая к этому необыкновенно славному предмету, мы чувствуем, что самое лучшее, что мы можем сделать, это представить читателям ясное свидетельство Святого Писания об этом самом факте, что наш Господь Иисус Христос придет опять, что Он оставит то место, где Он ныне пребывает на престоле Своего Отца, и придет в облаках небесных, чтобы взять к Себе Свой народ, осуществить суд над нечестивыми и установить Свое вечное и всеобщее Царство.

Этот факт изложен в Новом Завете так же ясно и полно, как и те два, которые мы уже упоминали. То, что Сын Бога сойдет с небес, так же верно, как и то, что Он вознесся на небеса и что Дух Святой пребывает на этой земле. Если мы допускаем один факт, то мы должны допустить и два остальных, а если мы отрицаем один, то мы должны отрицать и все остальные, поскольку все они основываются на одном и том же авторитете. Они подтверждаются или опровергаются вкупе. Верно ли, что Сын Бога был отвергнут, изгнан и распят? Верно ли, что Он вознесся на небеса? Верно ли, что теперь Он сидит одесную Бога, увенчанный славой и честью? Верно ли, что Бог Дух Святой сошел на эту землю через пятьдесят дней после воскресения нашего Господа и что Он поныне пребывает здесь?

Верно ли все это? Да, поскольку это говорит Писание. Далее, так же верно, что наш благословенный Господь придет опять и установит Свое Царство на земле, что Он действительно, в буквальном смысле, лично сойдет с небес, установит Свою великую власть и будет царствовать "от моря и до моря и от реки до реки до концов земли".

Возможно, некоторым из наших читателей покажется странным, что мы считаем нужным приводить доказательства таких очевидных истин, как эти, но следует помнить, что мы пишем об этом, как о чем-то совершенно незнакомом читателю, как если бы тот никогда не слышал о такой вещи, как второе пришествие Господа, или слышал об этом, но подвергает это сомнению. Поэтому мы должны извиниться за несколько элементарное трактование этой драгоценной темы.

А теперь доказательства.

Когда наш возлюбленный Господь собирался покинуть Своих учеников, Он в Своей бесконечной благодати пытался утешить их скорбящие сердца словами величайшей нежности: "Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога и в Меня веруйте. В доме Отца Моего обителей много. А если бы не так, Я сказал бы вам: "Я иду приготовить место вам". И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я" (Иоан. 14,1-3).

Здесь перед нами нечто определенное. Поистине настолько же определенное, насколько утешительное и ободряющее. "Я приду опять". Он не говорит: "Я пошлю за вами". Тем более Он не говорит: "Вы придете ко Мне, когда умрете". Он не говорит ничего подобного. Послать ангела или легион ангелов вовсе не одно и то же, что прийти Самому. Нет сомнения, что это было бы благодатно с Его стороны и славно для нас, если бы сонмы небесного воинства на огненных конях и в огненных колесницах были посланы, чтобы с триумфом доставить нас на небеса. Но это не было исполнением Его собственного прекрасного обетования. А ведь Он, несомненно, выполняет то, что обещал. Он не будет говорить одно и делать другое. Он не может солгать или изменить Свое слово. Более того, любовь Его сердца не будет удовлетворена и в том случае, если Он пошлет ангела или сонм ангелов, чтобы взять нас. Он придет Сам.

Какая трогательная благодать сияет во всем этом! Если я ожидаю дорогого и любимого друга, который должен приехать на поезде, я не удовлетворюсь посылкой своего слуги или свободного извозчика для его встречи; я приду сам. Бесценно то, что наш любвеобильный Господь намерен совершить. Он вознесся на небеса, и это Его вознесение на небеса приготовляет и определяет место для Его народа. Среди множества обителей Отцовского дома для нас не найдется ни единого места, если прежде туда не придет наш Иисус; и, далее, чтобы нашему сердцу не показалось странной мысль о нашем вступлении на небеса, Он говорит прекрасные слова: "Я приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я"

Ничто иное не сможет исполнить благодатное обетование нашего Господа или удовлетворить любовь Его сердца.

Нужно особенно отметить, что это обетование не имеет никакого отношения к смерти какого-нибудь отдельного верующего. Кто вообразит себе, что, когда наш Господь сказал: "Я приду опять", - Он на самом деле имел в виду, что мы должны прийти к Нему через Его смерть? Как можем мы допустить такую вольность с очевидными и драгоценными словами нашего Господа? Разумеется, если бы Он имел в виду наш приход к Нему через Его смерть, Он мог бы так сказать и сказал бы так. Но Он этого не сделал, потому что имел в виду не это; невозможно и то, чтобы Он говорил одно, а имел в виду другое. Его пришествие к нам и наш приход к Нему - две совершенно разные идеи, и, будучи таковыми, они были бы облечены в совершенно разные слова.

Так, например, в случае благоразумного разбойника на кресте наш Господь не говорит, что Он придет забрать его, но говорит: "Ныне же будешь со Мною в раю" (Лук. 23,43). Мы действительно должны помнить, что Писание так же божественно определенно, как и богодухновенно, и, следовательно, не может смешивать и никогда не смешивает такие совершенно различные идеи, как пришествие Господне и ревность христиан.

Возможно, стоит заметить, что во всем Новом Завете имеется лишь четыре места, где упоминается переход христиан на небо через смерть. Первое - в Лук. 23, которое мы не один раз уже упоминали: "Сегодня же будешь со Мною в раю", второе - в Деян. 7: "Прими дух мой", третье, самое известное и прекрасное высказывание во 2 Кор. 5: "Выйти из тела, водвориться у Господа", четвертое - в очаровательной 1-ой главе Послания к Филиппийцам: "Имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше".

Эти чрезвычайно ценные отрывки составляют совокупность свидетельств Писания по интереснейшему вопросу о состоянии души вне тела. В Отк. 14 есть отрывок, который зачастую ошибочно употребляется по отношению к этому предмету: "Блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними".

Но это не относится только к христианам, хотя, несомненно, все, кто умирает в Господе, блаженны, и их дела последуют за ними. Это, однако, относится к тому будущему времени, когда Церковь совершенно покинет эту землю и появятся иные свидетели. Одним словом, Откровение 14,13 описывает апокалиптические времена, которые и должны рассматриваться таким образом, если мы хотим избежать конфуза.

Теперь мы должны вернуться к нашему предмету и продолжить наши доказательства, при этом мы просим нашего читателя обратиться к первой главе Деяний апостолов. Благословенный Господь только что покинул эту землю в присутствии Его апостолов. "И когда они смотрели на небо, во время восхождения Его, вдруг предстали им два мужа в белой одежде и сказали: мужи Галилейские! что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, приидет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо" (стихи 10-11). Это чрезвычайно интересно и дает нам поразительное доказательство нашего настоящего положения. В самом деле, невозможно избежать силы его воздействия. Горе тому, кто попытается или пожелает избежать ее! Способ, которым выражаются ангельские свидетели, обращаясь к мужам Галилейским, может показаться нелогичным, но, насколько мы знаем, у Бога нет и быть не может ничего нелогичного. Следовательно, это не тавтология, но прекрасная полнота, божественная завершенность, которую мы видим в этом свидетельстве. Из него мы узнаем, что тот Самый Иисус, Который покинул эту землю и вознесся на небеса в присутствии множества очевидцев, "приидет таким же образом", как они видели Его восходящим на небо. Как Он ушел? Он вознесся лично, в буквальном смысле, действительно, вознесся тот самый человек, который только что приветливо с ними беседовал, которого они видели собственными глазами, слышали собственными ушами, осязали собственными руками, который ел в их присутствии и "явил Себя живым по страдании Своем со многими верными доказательствами". Итак, "Он придет таким же образом".

Здесь могут спросить - хотя это является предвосхищением того, о чем пойдет речь в наших будущих заметках - кто же видел благословенного Господа, когда Он возносился? Мир? Нет, ни один необращенный, ни один неверующий не видел нашего бесценного Господа с того момента, как Он был положен во гроб. В последний раз созерцал Его мир, когда Иисус висел на кресте, на обозрении ангелов, людей и бесов. В следующий раз Его увидят, когда Он, подобно вспышке молнии, явится на землю, чтобы свершить Свой суд и пройти по ней с ужасным возмездием - это чаша гнева Всемогущего Бога. Это страшная мысль!

Поэтому никто, кроме Своих, не видел Его с момента Его воскрешения. Он явил Себя - благословенно Его святое имя! - тем, кто был дорог Его сердцу. Он вселял веру и утешал, укреплял и ободрял их души теми "многими верными свидетельствами", о которых рассказывает нам богодухновенный повествователь. Он подвел их к самым границам незримого мира, насколько к ним могла приблизиться их человеческая плоть, и там Он сподобил их увидеть Его восходящим на небо, и пока они взирали на это славное зрелище, Он послал в самые их сердца драгоценное свидетельство. "Сей Иисус" - не кто-то другой, не незнакомец, но тот самый, любящий, сострадающий, благодатный, неизменный друг - "вознесшийся от вас на небо, приидет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо".

Возможно ли свидетельство более ясное и удовлетворительное? Может ли доказательство быть более очевидным и решительным? Как можно хотя бы на мгновение выдвинуть против него какой-либо довод или возражение? Либо эти два мужа в белых одеяниях были лжесвидетелями, либо наш Иисус придет таким же образом, как Он вознесся на небо. Нет никакого компромисса между этими двумя заключениями. В Писании мы читаем о том, что "устами двух или трех свидетелей подтверждается всякое слово", потому уста двух небесных посланников, двух вестников из области Света и Истины подтверждают слово о том, что наш Господь Иисус Христос придет опять действительно в телесной форме, чтобы, прежде всего, Его узрели слуги Его без прочих - в святой близости и глубоком уединении со Своими, что характеризует Его уход из этого мира, все это - благословен Бог! - выражено двумя маленькими словами: "таким же образом" и "как".

Мы не можем в такой короткой статье, как эта, привести все доказательства, которые можно найти на страницах Нового Завета. Мы дали одно доказательство из евангелий и одно из Деяний, и теперь мы просим читателя обратиться к Посланиям. Возьмем, к примеру, первое послание к Фессалоникийцам. Мы избрали это послание потому, что оно было написано к собранию тех, кто обратился совсем недавно. Последнее ценно в том смысле, что мы иногда слышим заявления о том, что истину о пришествии Господа не совсем удобно представлять уму недавно уверовавших. То, что апостол Павел не думал об этом, очевидно из того факта, что из всех написанных им Посланий ни одно не содержит так много сведений о пришествии Господнем, как то, что он написал только что обращенным фессалоникийцам. Суть в том, что когда душа обращена и полностью приведена в свет и свободу Евангелия Христова, то для нее становится совершенно естественным ожидание пришествия Господня. Эта чрезвычайно драгоценная истина является неотъемлемой частью Евангелия. Первое и второе пришествия чрезвычайно благодатно связаны между собой божественной связью личного присутствия Духа Святого в Церкви.

С другой стороны, там, где душа не утвердилась в благодати, где нет наслаждения миром и свободой, где недостаточно благовествуется - там обнаруживается, что пришествие Господа вовсе не желанно - по той простой причине, что в этом случае душа неизбежно бывает обеспокоена своим будущим состоянием. Если я не уверен в своем спасении, если я не знаю, что буду иметь жизнь вечную, что я дитя Бога, - то я не могу ожидать возвращения Господа. Только тогда, когда мы познаем, что Иисус сделал для нас во время Его первого пришествия, только тогда мы в состоянии со светлым и святым разумением ожидать Его второго пришествия.

Но давайте вернемся к нашему Посланию. Возьмите следующие высказывания из первой главы: "Потому что наше благовествование у вас было не в слове только, но и в силе и во Святом Духе, и со многим удостоверением, как вы сами знаете, каковы были мы для вас между вами. И вы сделались подражателями нам и Господу, приняв слово при многих скорбях с радостью Духа Святого, так что вы стали образцом для всех верующих в Македонии и Ахаии. Ибо от вас пронеслось слово Господне не только в Македонии и Ахаии, но и во всяком месте прошла слава о вере вашей в Бога, так что нам ни о чем не нужно рассказывать. Ибо сами они сказывают о нас, какой вход имели мы к вам, и как вы обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному и ожидать с небес Сына Его, Которого Он воскресил из мертвых, Иисуса, избавляющего нас от грядущего гнева" (стихи 5-10).

Здесь мы имеем беглую иллюстрацию воздействия полного и ясного Евангелия, воспринимаемого простой и искренней верой. Фессалоникийцы отвернулись от идолов, чтобы служить живому и истинному Богу и ожидать Его Сына. Они действительно обратились к благодатной надежде пришествия Господа. Она является неотъемлемой частью того Евангелия, которое возвещал Павел, неотъемлемой частью их веры. Было ли реальностью их отвержение идолов? Разумеется. Было ли реальностью их служение Богу живому? Несомненно. В таком случае так же реально, так же очевидно, так же просто было их ожидание Сына Бога с небес. Если мы оспариваем реальность одного, тогда мы должны оспаривать реальность всего остального, поскольку все это связано между собой, образуя прекрасную совокупность действительной истины христианства. Если бы вы спросили фессалоникийского христианина, чего он ожидает, то каким был бы его ответ? Сказал ли бы он: "Исправления мира через Евангелие, подобного тому, которое я сам получил?" или: "Я жду своего смертного часа, когда смогу прийти ко Христу, чтобы быть с Ним?". Нет, его ответ был бы прост: "Я жду Сына Бога с небес". Не что иное, как это, и является надлежащей надеждой для христианина, надлежащей надеждой Церкви. Ожидание исправления мира вовсе не является христианской надеждой. Можно с таким же успехом ожидать исправления плоти, так как вероятность того и другого одинаково ничтожны. Что же касается смерти - хотя она, конечно, неизбежна - она никогда не представлялась истинной надеждой христиан. Можно с полной уверенностью утверждать, что во всем Новом Завете не найдется ни одного места, в котором о смерти говорилось бы как о надежде верующего; между тем как, с другой стороны, надежда на пришествие Господа самым тесным образом связана со всеми помыслами, стремлениями и проявлениями его жизни, как мы можем видеть в рассматриваемом Послании. Таким образом, когда апостол упоминает интересный факт своей личной связи с возлюбленными святыми в Фессалонике, то он говорит: "Ибо кто наша надежда, или радость, или венец похвалы? Не и вы ли пред Господом нашим Иисусом Христом в пришествие Его?".

Опять же, когда он думает об их продвижении в любви и святости, он добавляет: "А вас Господь да исполнит и преисполнит любовью друг к другу и ко всем, какою мы исполнены к вам, чтобы утвердить сердца ваши непорочными во святыне пред Богом и Отцем нашим в пришествие Господа нашего Иисуса Христа со всеми святыми Его" (3,12-13).

Наконец, когда апостол стремится утешить сердца своих братьев, скорбящих по умершим, то как он это делает? Говорит ли он им, что и они должны скоро последовать за ними? Нет, это было бы совершенно в духе Ветхого Завета. Так, например, Давид говорит о своем умершем сыне: "Я пойду к нему, а он не возвратится ко мне" (2 Сам. 12,23).

Но не так наставляет нас Дух Святой в первом послании к Фессалоникийцам - совсем наоборот: "Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие не имеющие надежды. Ибо, если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним. Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших, потому что сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем. Итак, утешайте друг друга сими словами" (глава 4,13-18). Не может быть доказательства более простого, непосредственного и исчерпывающего, чем это. Христиане в Фессалонике, как мы уже заметили, обратились к надежде о возвращении Господа. Они научились ожидать Его ежедневно. Вера в то, что Он придет, была такой же составной частью их христианства, как и вера в то, что Он приходил и ушел. Следовательно, когда случилось так, что некоторые из их числа были призваны пройти через смерть, они были ошеломлены - они не ожидали этого, и они боялись, что ушедшие пропустят радость того блаженного и долгожданного момента возвращения Господа. Для того-то и пишет им апостол, чтобы поправить их ошибку, при этом он проливает свежий поток света на весь этот вопрос и уверяет их в том, что умершие во Христе - а это включает всех, кто почил или почиет как в ветхозаветные, так и в новозаветные времена - должны сначала (то есть перед тем, как все преобразится) воскреснуть, а затем все вместе они встретят сошедшего Господа.

Исследуя другие аспекты этого славного предмета, мы не раз будем иметь возможность ссылаться на этот замечательный отрывок. Мы процитировали его здесь просто как одно из множества подтверждений факта, что наш Господь придет опять - лично, реально и доподлинно, и что Его личное пришествие является истинной и надлежащей надеждой всей Церкви Бога в ее совокупности и каждого верующего в отдельности.

Заканчивая эту статью, мы напомним читателю-христианину, что всякий раз, садясь за трапезу Господа, он будет вспоминать об этой славной надежде - пока на страницах богодухновенного Писания сияют слова: "Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе /- что же? Доколе вы умрете? Нет, но/ "доколе Он придет" (1 Кор. 11,26).

Как это ценно! Трапеза Господа совершается между двумя чудесными эпохами, крестом и пришествием - смертью и славой. Верующий может поднять взгляд от трапезы Господа и узреть лучи славы, озаряющие горизонт. Как мы понимаем, это наша привилегия - отмечая за трапезой Господа в каждый день Господень Господню смерть, быть в состоянии сказать: "Возможно, это последняя наша возможность отметить этот драгоценный праздник, ибо прежде чем наступит следующий день, Он может прийти Сам". Мы снова говорим: как это ценно!

Двойственное значение этого факта
Полностью, как нам кажется, обосновав в нашей предыдущей статье факт пришествия Господня, мы должны теперь раскрыть перед читателем двойственное значение этого факта - его значение для людей Господних и для мира. Первое представлено в Новом Завете как пришествие Христа с целью принять к Себе народ Свой; о последнем говорится как о "дне Господнем" - выражение, часто употребляемое также и в Ветхом Завете.

Эти две вещи никогда не смешиваются в Писании, как мы увидим, когда перейдем к рассмотрению различных отрывков. Христиане же смешивают их, почему мы часто обнаруживаем, что "эта благословенная надежда", омраченная тяжелыми тучами и связанная в их представлении с ужасами, гневом и судом, не имеет ничего общего с приходом Христа к Своему народу, но тесно связана с "днем Господним".

Пусть читатель-христианин навсегда решит в своем сердце, опираясь на ясный авторитет Святого Писания, что его великая и особая надежда - пришествие Христа к Своему народу. Эта надежда может осуществиться в любую ночь. Никакое событие в жизни народов, никакое явление в истории Израиля, ничто во всей вселенной Божьей - одним словом, ничто ни в каком виде и обличье не может встать между сердцем истинного верующего и его небесной надеждой. Христос может прийти за Своим народом сегодня ночью. Этому действительно ничто не может помешать. Никто не может сказать, когда Он придет, но мы с радостью говорим, что Он может прийти в любой момент. И - благословенно Его имя - когда Он придет за Своим народом. Это не будет сопровождаться ужасом, гневом и судом. Не будет темноты и бури. Все это будет сопровождать "день Господень", как ясно говорит евреям апостол Петр в своей первой большой проповеди в день Пятидесятницы, в которой он цитирует следующие слова из грозного пророчества Иоиля: "И покажу знамения на небе и на земле: кровь и огонь и столпы дыма. Солнце превратится во тьму и луна - в кровь, прежде нежели" - что? Господь придет за Святыми Своими? Нет, но прежде нежели "наступит день Господень, великий и страшный".

Когда наш Господь придет, чтобы взять к Себе Свой народ, ни один глаз не увидит Его, ни одно ухо не услышит Его голоса, за исключением Его искупленных и возлюбленных. Давайте вспомним слова ангельского свидетельства в 1-ой главе Деяний. Кто видел благословенного, восходящего на небеса? Никто, кроме Своих. Итак, Он "придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо". Как вознесся, так и придет, если мы верим Писанию. Смешивать день Господень с Его пришествием за Своей церковью - значит, просмотреть очевиднейшее учение Писаний и лишить верующего его истинной и надлежащей надежды.

И здесь мы, возможно, не можем сделать ничего лучше, чем предложить вниманию читателя очень важный и интересный отрывок из второго послания Петра: "Ибо мы возвестили вам силу и пришествие Господа нашего Иисуса Христа, не хитросплетенным басням последуя, но быв очевидцами Его величия. Ибо Он принял от Бога Отца честь и славу, когда от велелепной славы принесся к Нему такой глас: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение. И этот глас, принесшийся с небес, мы слышали, будучи с Ним на святой горе. И притом мы имеем вернейшее пророческое слово; и вы хорошо делаете, что обращаетесь к нему, как к светильнику, сияющему в темном месте, доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших" (1,16-19).

Этот отрывок требует самого пристального рассмотрения читателя. Он самым ясным образом проводит различие между "словом пророчества" и надлежащей надеждой христиан, а именно "утренней звездой". Мы должны помнить, что великим предметом этого пророчества является Божий промысел в мире по отношению к потомству Авраама. "Когда Всевышний давал уделы народам и расселял сынов человеческих, тогда поставил пределы народов по числу сынов Израилевых; ибо часть Господа народ Его, Иаков наследственный удел Его" (Втор. 32,8-9).

В этом - предмет и масштабы пророчества - Израиль и народы. Даже ребенок может это понять. Если мы пройдемся по всем пророкам, начиная от Исаии и заканчивая Малахией, мы не найдем у них ни единой строки о Церкви Божьей - ее положении, ее участи или ее будущем. Несомненно, слово пророчества глубоко интересно и чрезвычайно полезно для изучения христианами, но оно является таковым при условии понимания его истинных масштабов и предмета и его противоречия с особой надеждой христианина. Мы можем смело утверждать, что никто не в состоянии правильно изучить ветхозаветные пророчества, кто ясно не видит истинное место Церкви.

Мы не можем входить в рассмотрение вопроса о Церкви в этой краткой статье. Я уже не раз ссылался на этот вопрос и рассматривал его, потому теперь мы можем просто попросить читателя взвесить и исследовать утверждение, которое мы здесь намеренно приводим, а именно, что во всем Ветхом Завете - от начала до конца - нет ни одного слова о Церкви Божьей, о теле Христовом. Там, конечно, имеются прообразы, тени, иллюстрации, которые мы понимаем и ценим только тогда, когда мы имеем всеохватывающий свет Нового Завета. Но для любого ветхозаветного верующего невозможно увидеть великое таинство Христа и Церкви, поскольку оно еще не было открыто. Богодухновенный апостол выразительно говорит нам, что оно было "сокрыто" не в ветхозаветных писаниях, но "в Боге", как мы читаем в Еф. 3,9: "И открыть всем, в чем состоит домостроительство тайны, сокрывающейся от вечности в Боге, создавшем все Иисусом Христом". Также и в Кол. 1,26 мы читаем о "тайне, сокрытой от веков и родов, ныне же открытой святым Его".

Эти два отрывка неопровержимо утверждают истинность нашего заявления для тех, кто желает руководствоваться исключительно авторитетом Святого Писания, оно же учит нас, что великое таинство - Христос и Церковь - не может быть найдено в Ветхом Завете. Где, в каком месте Ветхого Завета находим мы хотя бы слово о евреях и язычниках, образующих одно тело и объединенных Духом Святым с Главою в небесах? Как может такое быть, ведь "стоящая посреди преграда" является непреодолимой гранью между обрезанными и необрезанными? Если попросить кого-либо назвать особенность прежнего устройства мира, он бы тотчас же ответил: "Жесткое разделение евреев и язычников". С другой стороны, если бы его попросили назвать особенность Церкви или христианства, он бы с готовностью ответил: "Тесный союз евреев и язычников в одном теле". Одним словом, эти два состояния находятся в ярком противопоставлении, и совершенно невозможно, чтобы они оба сосуществовали, пока налицо "стоящая посреди преграда", истинность Церкви не может раскрыться, но смерть Христа низвергла эту преграду, Дух Святой сошел с небес, чтобы создать единое тело и связать его Своим присутствием и пребыванием на земле с воскресшим и прославленным Главой в небесах. Таково великое таинство Христа и Церкви, основание которого - не что иное, как совершившееся искупление.

Мы умоляем читателя изучить этот вопрос самостоятельно. Пусть он исследует Писания, чтобы убедиться в том, истинно ли все это. Это единственный способ добраться до истины. Мы должны отложить все наши собственные мысли и рассуждения, наши предрассудки и предубеждения и подойти, как маленький ребенок, к Святому Писанию. Таким образом мы познаем замысел Божий по этому чрезвычайно важному и интересному вопросу. Мы обнаружим, что Церкви Божьей, тела Христова, до времени после воскресения и восшествия Христа и последующего сошествия Святого Духа в день Пятидесятницы практически не существовало. И далее, мы обнаружим, что полное и славное учение о Церкви не было выражено до дней апостола Петра (ср. Рим. 16,25-26; Еф. 1-2; Кол. 1,25-29). Наконец, мы увидим, что действительная земная история Церкви четко начинается в день Пятидесятницы (Деян. 2) и восхищением, или взятием на небеса, святых (1 Фес. 4,13-17).

Таким образом, мы достигаем положения, с которого мы можем ясно увидеть истинную надежду Церкви, и эта надежда является "звездой светлой и утренней". Об этой надежде ветхозаветные пророки не говорят ни слова. Они широко и ясно распространяются о "дне Господнем" - о дне суда над миром и его путями (см. Ис. 2,12-22 и параллельные места). Но "день Господень" со всеми сопровождающими его гневом, судом и ужасом никогда не должно смешивать с Его пришествием за святыми Его. Когда наш благословенный Господь придет за Своим народом, им нечего будет бояться. Он придет во всей красоте и нежности Его любви, чтобы принять к Себе Своих возлюбленных и искупленных. Он придет завершить бесценное дело Его благодати. "Так и Христос... во второй раз явится ("w"hsetai) не для очищения греха, а для ожидающих Его во спасение" (Евр. 9).

Он придет как жених к своей невесте, и когда Он придет, никто, кроме Своих, не услышит Его голоса и не увидит Его лица. Если бы Он должен был прийти за Своими сегодня же - а Он это может, мы знаем это - если глас архангела и труба Божия прозвучат сегодня, тогда все умершие во Христе - все, кто усыплен Иисусом - все святые Божии, как ветхозаветных, так и новозаветных времен, лежащие на кладбищах и погостах или в океанских глубинах - все они восстанут из их временного сна. Все живущие святые в один миг преобразятся, чтобы встретить своего сходящего Господа и вернуться с Ним в дом Отца (Иоан. 14,3; 1 Фес. 4,16-17; 1 Кор. 15,51-52).

Вот что подразумевается под восхищением, или взятием святых, и это не имеет непосредственного отношения к Израилю или другим народам. Это ясная и единственно истинная надежда Церкви, и во всем Ветхом Завете на нее нет ни единого намека. Если кто-то утверждает обратное, пусть докажет. Если там есть что-то подобное, то не составит никакого труда привести это место. Мы же со всей серьезностью и обдуманностью утверждаем, что в Ветхом Завете ничего об этом не говорится. Во всем, что касается Церкви - ее положения, ее призвания, ее участи, ее будущего - мы должны обращаться к страницам Нового Завета, а в нем - главным образом, к Посланиям Павла. Смешивать "слово пророчества" с надеждой Церкви - значит, причинять ущерб истине Божьей и совращать души Его народа. Слишком верно то, что лукавый, увы, преуспел в этом во всей господствующей Церкви. Следовательно, так мало христиан мыслят действительно по Писанию о пришествии их Господа. Они ищут в пророчествах надежду Церкви, они смешивают "Солнце правды" с "Утренней звездой" - они путают пришествие Христа за святыми Его и Его пришествие со святыми Его - они отождествляют Его "пришествие", или "состояние присутствия" с Его "явлением", или "проявлением".

Все это является чрезвычайно серьезной ошибкой, от которой мы хотим предостеречь нашего читателя. Когда Христос придет со Святыми Его, то "узрит Его всякое око". Когда Он явит Себя, Его воинство тоже будет явлено. "Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе" (Кол. 3,4).

Когда Христос придет осуществить Свой суд, Его святые придут вместе с Ним. "Се, идет Господь со тьмами святых Ангелов Своих - сотворить суд над всеми" (Иуд. 14-15).

Так в Откровении 19 воинства небесные на белых конях следовали за Сидящим на белом коне, облаченные в виссон чистый и светлый. Эти воинства не ангелы, но святые, ибо мы нигде не читали о святых, облаченных в белый виссон, который, как ясно выражено в этой самой главе, является "праведностью святых" (стих 8).

Итак, совершенно очевидно, что, если святые будут сопровождать их Господа, когда Он грядет в суде, они должны прежде быть с Ним. Факт их восшествия к Нему не представлен в книге Откровения, если только Он не следует - а мы в этом не сомневаемся - из восхищения младенца мужского пола в главе 12. Младенцем мужского пола, несомненно, является Христос, и поскольку Христос и Его воинство неразрывно соединены в одно, то это воинство совершенно отождествляется со Христом - вовеки благословенно Его святое и драгоценное имя!

Но, очевидно, в рамки книги Откровения совершенно не входит описание пришествия Христа за Своими или их восхищение в сретение Господа на воздухе или их возвращение в дом Отца. Об этих благословенных событиях или фактах мы можем прочитать в другом месте, как, например, в Иоан. 14,3; 1 Кор. 15,23; 51-52; 1 Фес. 4,14-17. Пусть читатель обдумает эти три отрывка. Пусть он примет всей своей душой их ясное и драгоценное учение. В них нет ничего трудного, в них нет никакой запутанности или туманности. Даже младенец во Христе поймет их. Они наиболее ясным и простым образом выражают истинную христианскую надежду, которая - мы страстно это повторяем, указывая на нее как на непосредственное и безусловное учение Священного Писания, - воплощена в пришествии Христа, чтобы принять к Себе Своих, весь Свой народ, чтобы взять их с Собой в обитель Своего Отца, чтобы они пребывали там вместе с Ним, пока Бог не закончит Свои величественные счеты с Израилем и другими народами и справедливыми действиями не приготовит путь для возвращения первородных в мир.

Итак, на вопрос: "Почему в книге Откровения не описывается пришествие Христа за святыми Своими?" - мы ответим: "Потому что эта книга - прежде всего, книга суда, царственная, справедливая книга, по крайней мере с главы 1-ой по 20-ую". Здесь даже Церковь поставлена под суд. В главах 2 и 3 мы видим Церковь не как тело или невесту Христа, но как ответственного свидетеля на земле, чье состояние тщательно исследуется и строго судится Тем, Кто ходит посреди светильников.

Поэтому восхищение святых не согласовывалось бы непосредственно с характером этой книги. Она показывает нам Церковь на земле во всей своей ответственности, которая выражена в главах 2 и 3 маленьким словом "это". Но с этого места до главы 19 о Церкви на земле не сказано ни единого слова. Очевидно, в тот драматический период Церкви на земле не будет. Она будет со своим Главой и Господом в божественном уединении дома Отца. Искупленные оказываются на небе, под именем двадцати четырех старцев с золотыми венцами (главы 4-5). Там они и будут - благословен Бог - пока снимаются печати, трубят трубы и выливаются чаши. Думать, на основании Отк. 6 - 18, о том, что Церковь будет находиться, на земле, помещать ее в центр апокалиптического суда, проводить ее через "великую скорбь", подвергать ее "године искушения, которая придет на всю вселенную, чтоб испытать живущих на земле", значило бы фальсифицировать ее положение, лишить ее законных привилегий и противоречить ясному и решительному обетованию ее Господа.

Нет, нет, любезный читатель, пусть никто ни в коем случае тебя не обманет. В Отк. 2 - 3 мы видим Церковь на земле. А в главах 4 - 5 мы видим ее на небесах вместе с ветхозаветными святыми. Откровение не говорит нам, как она туда попала, но мы видим ее там в высоком общении и святом поклонении, и затем, в главе 19, появляется Сидящий на белом коне со святыми Его, чтобы совершить суд над зверем и лжепророком - низвергнуть всякого врага и всякое зло и править над всей землей в течение благословенного периода в тысячу лет.

Таково очевидное учение Нового Завета, к которому мы настойчиво привлекаем внимание наших читателей. И пусть никто не подумает, будто наша цель - найти легкий путь для христианина, уча со всей серьезностью, что Церковь не будет в "великой скорби", не войдет в "годину искушения". Ничего подобного. Естественное и истинное положение Церкви, а потому и каждого отдельного христианина, в мире - скорбь. Так говорит Господь: "В мире будете иметь скорбь". И снова: "Хвалимся и скорбями".

Поэтому не может быть и вопроса об избежании уготованной нам в этом мире участи, если только мы верны Христу. Но суть в том, что все истинное положение Церкви и ее будущее заключены в этом вопросе, вот по какой причине мы привлекаем к нему молитвенное внимание наших читателей.

Великая цель врага - низвести церковь Божию до земного уровня, совершенно увести христиан от их богоданной надежды, смешать то, что Бог сделал различным, занять их сугубо земным, заставить их так перепутать пришествие Христа за святыми Его с явлением Его в суде над миром, чтобы они не могли ожидать Жениха и воспитывать в себе небесные помыслы, что как раз и делает их членами тела Христова. Лукавый стремится заставить их искать себе различные земные занятия, чтобы встать между ними и их истинной надеждой, чтобы они не могли - как того желает Бог - с крайним нетерпением, с пылким желанием ожидать появления "звезды светлой и утренней".

Лукавый прекрасно знает, чего он хочет, и мы, несомненно, должны быть осведомлены о его кознях, занимаясь изучением Слова Божия и познавая таким образом - что мы и делаем - двойственное значение славного факта пришествия Господня.

"Пришествие" и "День оный"
Теперь мы попросим читателя обратиться ненадолго к двум Посланиям к Фессалоникийцам. Как мы уже заметили, эти христиане были обращены к благодатной надежде о возвращении Господа. Они учились день за днем ожидать Его. Это было не просто воспринятое рассудком учение о пришествии, но они постоянно ожидали божественную Личность сердцем, научившимся любить и страстно желать Ее прихода.

Но, как мы легко можем себе представить, фессалоникийские христиане не знали о многих вещах, связанных с этой благодатной надеждой. Апостол был "разлучен с ними на короткое время лицом, а не сердцем". Ему не довелось остаться с ними достаточно долго, чтобы посвятить их во все подробности предмета их надежды. Они знали, что Иисус должен вернуться - Та самая благословенная Личность, Которая благодатно освободила их от грядущего гнева. Но что касается различия между Его пришествием за святыми Его и Его пришествием с ними, между Его "присутствием" и Его "явлением", между Его "пришествием" и "днем Господним", то они первоначально ничего об этом не знали.

Следовательно, как можно ожидать, они впадали в различные ошибки и заблуждения. Удивительно, как быстро человеческий ум уклоняется в самые грубые и вопиющие противоречия и заблуждения. Нас со всех сторон должна охранять от этого чистая, прочная, всеустраняющая истина Божья. Мы должны привести наши души в равновесие божественным откровением, иначе мы предадимся всякого рода ложным и нелепым представлениям. Так, некоторые из фессалоникийцев восприняли идею об оставлении их благородного призвания. Они прекратили трудиться и превратились в праздношатающихся.

Это была большая ошибка. Даже если бы мы были совершенно уверены, что наш Господь придет сегодня ночью, все равно у нас не было бы ни малейшей причины оставлять наши ежедневные обязанности, которые мы прилежно и верно исполняли, и не делать все то, что для нас возможно в том особом поле деятельности, где Его благая рука поместила нас. Сам факт ожидания благословенного Владыки должен лишь укрепить наше желание сделать все, как надо, до Его возвращения, так, чтобы не пренебречь ни одним Его праведным требованием. В сущности, надежда на скорое возвращение Господа, если она прочно коренится в душе, освящает, очищает и устрояет жизнь христианина, его поведение и характер. Увы, мы знаем, что даже эту славную истину можно понимать умом и исповедовать устами, в то время как сердце, жизнь христианина, его поведение и характер остаются совершенно не тронуты ею. Но вдохновенный апостол Иоанн проникновенно учит нас, что "всякий, имеющий сию надежду на Него, очищает себя так, как Он чист" (1 Иоан. 3,3). И это "очищение" охватывает все, что составляет нашу обыденную жизнь изо дня в день.

Но есть и другая серьезная ошибка, в которую впали возлюбленные фессалоникийцы и из которой вдохновенный апостол, как истинный и верный пастырь, пытается их вывести. Они вообразили, что их умершие друзья-христиане не разделят радость возвращения Господня. Они боялись, что они не смогут принять участия в том благословенном и долгожданном событии.

Хотя верно то, что эта ошибка доказывает, как живо осознавали эти христиане свою благословенную надежду, все же она остается ошибкой и ее необходимо исправить. Но давайте тщательно изучим, как это было сделано: "Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды. Ибо, если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших” (или усопших) "в Иисусе Бог приведет с Ним"

Заметьте это. Апостол не пытается утешить своих скорбящих друзей уверением, что и они когда-нибудь последуют за почившими. Совсем наоборот. Он уверяет их, что Иисус приведет почивших с Собой. Это ясно и очевидно, и это основано на том великом факте, что "Иисус умер и воскрес".

Но апостол здесь не останавливается, он проливает новый свет на этот предмет своим возлюбленным детям по вере. "Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших, потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем. Итак, утешайте друг друга сими словами".

Здесь перед нами представлено то, что обычно называют восхищением святых - поистине славная, ободряющая и восхитительная тема - блистательная надежда Церкви Божьей и каждого отдельного верующего. Сам Господь сойдет с небес с призывом, предназначенным лишь для ушей и для сердец Его святых. Ни одно "необрезанное" ухо не услышит его, ни одно невозродившееся сердце не будет им тронуто - тем небесным гласом, тем божественным трубным зовом. Умершие во Христе, включая, как мы полагаем, ветхозаветных святых, а также новозаветных, которые ходили по вере Христовой, - все они услышат эти благословенные звуки и выйдут из своих усыпальниц. Все живущие святые услышат их и в одно мгновение преобразятся. О, какое это будет преображение! Несчастная изувеченная плоть превратится в славное тело, подобное телу Христову.

Взгляните на это сгорбленное и изнуренное тело, изнуренное болью и истощенное годами великих страданий. Это тело святого. Как унизительно видеть подобное! Да, но подождите немного. Пусть только прозвучит труба, в одно мгновение эта несчастная изувеченная и изможденная плоть преобразится и станет подобной славному телу сошедшего Господа.

А теперь в приюте для умалишенных - бедный сумасшедший. Он там уже много лет. Это святой Божий. Какая в этом тайна! Поистине мы не в силах измерить ее глубину - это вне наших возможностей, но это так. Этот бедный сумасшедший - святой Божий, наследник славы. Он также услышит глас Архангела и трубу Божию и покинет свое убежище навсегда, взойдя на небеса в славном теле, навстречу сходящему Господу.

О читатель! Какой блистательный миг! Как много тогда опустеет больничных палат и постелей страдальцев! Какие чудесные произойдут перемены! Как будут биться сердца при этой мысли, как будут петь они все хором прекрасный гимн:

Какая славная мысль о "миллионах, встающих из гробов"! Как поистине упоительно быть среди них! Как драгоценна надежда увидеть Того Благословенного, Кто любит нас и Кто отдал Себя за нас! Такова надежда христиан, надежда, о которой ни строчки не сказано во всем Ветхом Завете. "Слово пророчества", конечно, чрезвычайно важно. Мы должны отнестись к нему со всем вниманием. Получить яркий светильник, который бы указал дорогу из мрака, - невыразимая благодать для тех, кто оказался в темноте. Но пусть христианин помнит, что все, что он желает, - это, чтобы "взошла утренняя звезда в его сердце", другими словами, чтобы над всем его сердцем господствовала надежда увидеть Иисуса, такая же яркая, как "звезда утренняя и светлая". Когда сердце таким образом исполнится истинной христианской надеждой и отдастся под ее власть, тогда глаз сможет узреть смысл в пророческих пергаментах, он сможет проникнуть во всю глубину пророчества, благодатно раскрытого перед нами Богом, и найти интересной и полезной каждую его страницу и строку. Но, с другой стороны, мы должны быть уверены, что тот, кто читает пророчества с целью узнать там что-нибудь о Церкви или ее надежде, тот на ложном пути. Он найдет там "евреев" и "язычников", но только не "Церковь Божию". Мы искренне верим, что ни один из наших читателей не пренебрежет этим фактом - фактом, мы можем смело это утверждать, глубочайшей важности.

Но, возможно, нас спросят: "В чем же тогда польза пророчеств? Если в самом деле верно то, что мы ничего не можем там найти о Церкви, то какая польза от этих пророчеств для христиан? Почему мы должны обращать на них внимание, если они непосредственно нас не касаются?" На это мы ответим: "Разве все, что нас непосредственно не касается, бесполезно? Разве мы не должны интересоваться пророчеством, если оно к нам лично не относится? Разве для нас ничего не значит, когда перед нами раскрываются планы и намерения Бога? Неужели мы так мало ценим высокое преимущество узнавать от Бога Его замыслы через Его священное слово пророчества? Авраам, конечно же, совсем иначе относится к божественному сообщению в Быт. 18: "Утаю ли Я от Авраама, что хочу делать?" А что именно? Касалось ли это непосредственно Авраама? Вовсе нет. Это касалось Содома и прилежащих городов, до которых Аврааму не было никакого дела. Но разве это погасило его интерес к божественному сообщению? Разве это не позволило ему оценить знак особого благоволения, когда Бог оказал ему честь, доверив Свои замыслы? Конечно, нет. Мы можем смело утверждать, что верный патриарх высоко оценил возложенную на него привилегию.

Так должны поступать и мы. Мы должны изучать пророчества со всем интересом, происходящим из того факта, что в них с божественной точностью раскрывается то, что Бог намерен сделать на этой земле с Израилем и с другими народами. Пророчество - это Божья история будущего, и мы должны наслаждаться ее изучением в такой же степени, в какой мы Его любим; не в том дело - как кто-то сказал, - что мы можем проверить истинность пророчеств через их осуществление, а в том, что мы можем иметь абсолютную и божественную уверенность в будущем, которую способно дать нам Слово Божье. Нет ничего нужнее в суждении веры, чем предполагать, что мы должны ждать исполнения пророчества, чтобы убедиться в том, что оно верно. Какое оскорбление - разумеется, неумышленное - несравненному откровению Божьему!

Но теперь мы должны вернуться на время к важному вопросу о "дне Господнем". Это выражение часто встречается в Ветхом Завете. Мы не в состоянии процитировать все отрывки, сошлемся лишь на несколько, чтобы читатель мог следовать за ходом рассуждения.

Во 2-ой главе книги пророка Исаии мы читаем: "Ибо грядет день Господа Саваофа на все гордое и высокомерное и на все превознесенное, - и оно будет унижено... И падет величие человеческое, и высокое людское унизится; и один Господь будет высок в тот день, и идолы совсем исчезнут. И войдут люди в расселины скал и в пропасти земли от страха Господа и от славы величия Его, когда Он восстанет сокрушить землю".

Также и в книге пророка Иоиля 2: "Трубите трубою на Сионе и бейте тревогу на святой горе Моей; да трепещут все жители земли, ибо наступает день Господень, ибо он близок - день тьмы и мрака, день облачный и туманный: как утренняя заря распространяется по горам народ многочисленный и сильный, какого не бывало от века и после того не будет в роды родов... Перед ними потрясется земля, поколеблется небо; солнце и луна помрачатся, и звезды потеряют свой цвет... ибо велик день Господень и весьма страшен и кто выдержит его?"

Из этих и подобных им отрывков мы узнаем, что "день Господень" стоит в связи с глубоко драматической мыслью о суде над миром, над оступившимся Израилем, над человеком и его путями, над всем, что ценит и к чему стремится человеческое сердце. Одним словом, день Господень стоит в разительном противоречии с днем человека. Человек главенствует теперь, Господь же будет главенствовать тогда.

Итак, совершенно верно то, что все принадлежащие Господу могут радоваться в ожидании этого дня, который, хотя и откроется судом над миром, тем не менее будет отмечен всеобщим царством справедливости; но все же мы должны помнить, что особая надежда христиан связана не с этим днем и его страшным судом, гневом и ужасом, а с пришествием и присутствием Иисуса, с их миром, радостью, любовью и славой. Церковь встретит своего Господа и вернется с Ним в дом Отца прежде, чем этот ужасный день разразится над миром. Вкушение невыразимого общения с той небесной обителью станет блаженной участью Церкви на неопределенный срок, предшествующий началу дня Господня. Ее взор будет обласкан видом "звезды светлой и утренней" задолго до того, как "Солнце Правды" в его исцеляющей добродетели взойдет над благочестивой частью народа Израильского - богобоязненного остатка семени Авраамова.

Мы стремимся к тому, чтобы читатель-христианин полностью осмыслил это великое и важное различие. Мы убеждены, что оно окажет воздействие на все его мысли, взгляды и надежды о будущем. Оно позволит ему без единого омрачающего облачка увидеть весь его путь христианина. Оно освободит его от всякой туманности, неясности и смущения и, далее, оно избавит его рассудок от того чувства страха, с которым даже возлюбленные Господа думают о будущем. Оно научит его ожидать Спасителя - благословенного Жениха - вечного Возлюбленного его души, а не суда и ужаса, солнечных затмений и землетрясений, потрясений и содроганий; оно сохранит его дух спокойным и счастливым, в уверенной и прочной надежде на то, что он будет с Иисусом прежде, чем наступит этот великий и ужасный день Господа.

Посмотрите, как старается верный апостол привести своих возлюбленных обращенных фессалоникийцев к ясному пониманию различия между "пришествием" и "днем Господним": "О временах же и сроках нет нужды писать к вам, братия, ибо сами вы достоверно знаете, что день Господень так придет, как тать ночью. Ибо, когда будут говорить: "мир и безопасность", тогда внезапно постигнет их пагуба, подобно как мука родами постигает имеющую во чреве, и не избегнут. Но вы, братия, не во тьме, чтобы день застал вас, как тать. Ибо все вы - сыны света и сыны дня: мы - не сыны ночи, ни тьмы. Итак, не будем спать, как и прочие, но будем бодрствовать и трезвиться. Ибо спящие спят ночью, и упивающиеся упиваются ночью. Мы же, будучи сынами дня, да трезвимся, облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения, потому что Бог определил нас не на гнев, но к получению спасения чрез Господа нашего Иисуса Христа, умершего за нас, чтобы мы, бодрствуем ли, или спим, жили вместе с Ним. Посему увещевайте друг друга и назидайте один другого, как вы и делаете" (1 Фес. 5,1-11). Здесь это различие выражено с безошибочной ясностью. Сам Господь придет за нами как Жених. Жених и тать - две совершенно разные вещи, так же различны и пришествие Господа за ждущими Его и наступление Его дня в дремлющем и опьяненном мире.

Некоторым, возможно, покажется сложным для понимания то, что к церкви в Сардисе обращены такие грустные слова: "Если же не будешь бодрствовать, то Я найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя" (Отк. 3,3).

Однако все трудности исчезнут, когда мы подумаем, что в случае церкви в Сардисе ее тело лишь названо живым, между тем как оно мертво. Она опустилась до уровня мира и может судить лишь с мирской точки зрения. Эта церковь совершенна, пока не низринулась со своего высокого и священного положения, теперь она подпала под суд; поэтому теперь она не может ободриться истинной надеждой Церкви - ей угрожает ужасная мирская кара. Мы видим здесь Церковь не как тело или невесту Христа, но как ответственного перед Богом свидетеля на земле - как золотой светильник, который должен пролить в этот темный мир божественный свет свидетельства во время отсутствия ее Господа. Но увы! Господствующая церковь пока ниже и сделалась темнее, чем сам мир. Отсюда страшная угроза отвержения подтверждает правило.

Мы продолжим рассмотрение этого вопроса, как он изложен во 2-ом послании к Фессалоникийцам.

Для сердца истинного верующего тот факт, что наш Бог в Его чудесной благодати всегда дает едоку пищу, а сильному - нежность, является неисчерпаемой поддержкой и успокоением. Он выводит свет из тьмы, жизнь из смерти и заставляет яркие лучи Его славы сиять посреди самых страшных бедствий, причиненных рукою врага. Истинность сказанного подтверждается каждой страницей богодухновенного Писания, и эта истина должна наполнить наши сердца миром, а наши уста хвалою.

Вот в какие заблуждения и ошибки в учении и практической жизни впали ранние христиане, которые будут использованы для наставления, руководства и пользы Церкви до конца ее земной истории.

Так, например, ошибка фессалоникийских христиан в отношении их почивших братьев явилась поводом для излияния такого потока божественного света на пришествие Господне и на восхищение святых, что ни для одного бесхитростного ума, который склоняется перед Писанием, невозможно уже впасть в подобную ошибку. Они ожидали пришествия Господа, и в этом они были правы. Они ждали, что Он установит на земле Свое царство, и в этом они также в общем были правы.

Но они допустили большую ошибку, упустив небесный аспект этой славной надежды. Их понимание было неполным, их вера была с изъяном. Они не видели двух сторон двойственного значения пришествия Христа, каковыми являются Его сретение святых Его на воздухе и Его появление во славе, чтобы установить Свое царство явным образом. Поэтому они боялись, что их почившие братья неизбежно окажутся вне сферы блаженства - вне круга славы. Эта ошибка была, как мы видели, божественно исправлена в первом послании (глава 4). Небесная сторона этой надежды - истинная участь христианина - предъявлена их сердцам как истинное исправление их заблуждения в отношении усопших святых. Христос соберет к Себе всех Своих святых, а не только часть их, и если у кого-либо будет какое-либо преимущество, если будет какое-то подобие различия, то в пользу как раз тех людей, которых они оплакивали, ибо "мертвые во Христе воскреснут прежде".

Но из второго послания к Фессалоникийцам мы узнаем, что эти недавно обращенные христиане были подвержены еще одной великой ошибке, которая касалась не живых, но мертвых, и затрагивала не "пришествие", но "день Господень". В первом случае они боялись, что усопшие не примут участия в блаженном триумфе "пришествия", а во втором случае они боялись, что в то же время живые будут преданы ужасам дня Господня.

Такова ошибка, которую разбирает вдохновенный Апостол в своем втором послании к фессалоникийским верующим; в послании, непревзойденном по своей нежности и тактичности и вместе с тем мудрости и верности.

Христиане в Фессалонике испытывали великие притеснения и скорби, тем очевиднее, что лукавый через лжеучителей пытался развратить их умы, подводя их к мысли о том, что "великий и ужасный день Господень" уже наступил и что те гонения, которым они подвергаются, сопровождают этот день. Если бы это было так, то все учение апостола оказалось бы ложным, ибо если в его учении и была какая-то истина, которая сияет ярче, чем остальные, то это истина отождествления верующих со Христом столь полная, что для Христа невозможно было бы явиться во славе без святых Его. "Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе". Но Он должен явиться для того, чтобы привести за собой "день Господень".

Далее, когда день Господень действительно придет, то скорби наступят не для Его святых, но, напротив, для их гонителей. Об этом и напоминает апостол просто и ярко на первых страницах: "Всегда по справедливости мы должны благодарить Бога за вас, братия, потому что возрастает вера ваша, и умножается любовь каждого друг ко другу между всеми вами, так что мы сами хвалимся вами в церквах Божиих, терпением вашим и верою во всех гонениях и скорбях, переносимых вами в доказательство того, что будет праведный суд Божий, чтобы вам удостоиться Царствия Божия, для которого и страдаете. Ибо праведно пред Богом - оскорбляющим вас воздать скорбью, а вам, оскорбляемым, отрадою вместе с нами, в явление Господа Иисуса с неба, с ангелами силы Его, в пламенеющем огне совершающего отмщение не познавшим Бога и не покоряющимся благовествованию Господа нашего Иисуса Христа" (1,3-8).

Таким образом, этот вопрос затрагивает не только положение христиан, но саму славу Божью, Его действительную праведность.

Если день Господень и в самом деле принесет христианам скорбь, то в учении - грандиозном учении Павла о том, что Христос и святые Его едины, нет истины, и, более того, это подвергло бы сомнению праведность Бога. Итак, если бы христиане оказались в скорби, то это бы означало нравственную невозможность того, что день Господень вообще сможет наступить, ибо когда Он придет, то для верующих это будет успокоение как их общая награда в Царстве, а не только в доме Отца; но не в этом сейчас дело. Столы торговцев-меняльщиков будут опрокинуты, Церковь обретет покой. А притеснители Церкви сами окажутся в притеснении. В день человеческий в притеснении призвана быть Церковь, но в день Господень все перевернется.

Пусть читатель тщательно это отметит. Вопрос не в страданиях христиан от гонений. Они ведь к этому и призваны в мире, пока в нем господствует порок. Христос страдал, и мы должны страдать. Но вот, что мы хотим закрепить в уме и сердце христианина - когда Христос придет, чтобы установить Свое Царство, будет совершенно невозможно, чтобы святые Его оказались в притеснении. Таким образом, учение лукавого, которым он пытался совратить фессалоникийских верующих, оказалось наглым обманом. Апостол устраняет само основание этой лжи простым изложением драгоценной истины Божьей. Вот божественный способ избавления людей от ложных представлений и напрасных страхов. Дайте им правду, и всякое заблуждение исчезнет перед ней. Впустите ослепительный свет вечного Слова Божьего, и весь туман, все тучи лжеучения рассеются.

Но давайте теперь исследуем дальнейшее учение апостола в этом послании. Сделав это, мы увидим, как основательно он утверждает различие между "пришествием" и "днем" - различие, над которым читатель должен хорошенько подумать.

"Молим вас, братья, о” (или на основании) "пришествии Господа нашего Иисуса Христа и нашем собрании к Нему, не спешить колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами посланного, будто уже наступил” (в русской Библии "наступает" - М.С.) "день Господень".

Теперь, отвлекаясь от вопроса о различных прочтениях, покажем бесхитростному христианину, что апостол вовсе не хотел внушить фессалоникийцам, что день Господень не был - даже тогда - близок. Писание никогда себе не противоречит. Ни одно высказывание из божественного откровения не может опровергать другое. Но если прочтение, данное в нашем отличном авторизованном переводе, правильно, то тогда оно стоит в непосредственном противоречии к Рим. 13,12, где ясно и выразительно сказано: "День приблизится". Какой "день"? Конечно же, день Господень, каковое название всегда употребляется в связи с нашей личной ответственностью в нашей повседневной жизни и служении.

Отметим в скобках, что этот вопрос чрезвычайно интересен и ценен в практическом отношении. Если читатель потрудится изучить различные места, в которых говорится об этом "дне", то он обнаружит, что все они в большей или меньшей степени относятся к нашему делу, служению и ответственности. Например, "чтобы вам быть неповинными” (не в пришествие, но) "в день Господа нашего Иисуса Христа" (1 Кор. 1,18). "Каждого дело обнаружится; ибо день покажет" (1 Кор. 3,13). "Непреткновенны в день Христов" (Фил. 1,10). "А теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный" (2 Тим. 4,8).

Из этих и многих других отрывков, которые можно привести, мы узнаем, что "день Господень" будет великим часом расчета со всеми работниками, часом божественного прославления служения, часом решения всех вопросов личной ответственности и распределения наград - "десять городов" и "пять городов".

Таким образом, куда бы мы ни обратились, с каким бы подходом мы ни обращались к нашему предмету, мы все больше и больше убеждаемся в истинности четкого различия между "пришествием" Господа (или Его присутствием) и Его "явлением" (или "днем"). Первое всегда лежит перед сердцами как светлая и благословенная надежда верующего, которая может осуществиться в любой момент. Последнее в его глубокой важности воздействует скорее на сознание, касаясь всей повседневной жизни тех, кто оставлен в этом мире, чтобы трудиться и свидетельствовать во имя отсутствующего Господа. Писание никогда не смешивает эти две вещи, хотя мы и можем это сделать; к тому же во всем Писании от начала до конца нет ни одной фразы, которая учила бы, что верующие не должны всегда ожидать пришествия Господа и трепетно помнить, что "день близок". Только "злой раб" - о котором упоминается в притче Господней в Мат. 24 - "скажет в сердце своем: "не скоро придет Господин мой"; ужасные последствия ждут того, в чьем сердце укоренилась такая мысль.

Теперь мы вернемся на время к 2 Фес. 2 - тому месту в Писании, которое возбуждает множество споров среди толкователей и представляет значительные трудности для всех изучающих пророчества.

Совершенно очевидно, что лжеучители пытались смутить умы фессалоникийцев, внушая им мысль, что уже тогда они были окружены ужасами "дня Господня". "Нет, - говорит апостол, - этого не может быть". Прежде чем начнется этот день, мы все должны собраться на встречу с Господом в воздухе. Он умоляет их ради (yper) пришествия Господня и нашей встречи с Ним не тревожиться об этом дне. Апостол уже открыл им небесную сторону пришествия Господня. Он учил их, что они как христиане принадлежат этому дню, что их дом, и их участь, и их надежда - все это в той области, откуда должен воссиять этот день. Потому было совершенно невозможно, чтобы день Господень навлек ужас и скорби на тех, кто был действительно по благодати сынами этого дня.

Но, далее, даже с земной точки зрения лжеучители были совершенно не правы.

"Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога. Не помните ли, что я, еще находясь у вас, говорил вам это? И ныне вы знаете, что не допускает открыться ему в свое время. Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь. И тогда откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего того, которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными, и со всяким неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения" (2 Фес. 2,3-10).

Здесь мы видим, что прежде, чем придет день Господень, должны открыться отступления, человек греха и сын погибели. Тайна беззакония придет в действие. Человек открыто противопоставит себя Богу, нет, он присвоит себе имя и поклонение Бога. Все это должно произойти на земле прежде, чем великий и ужасный день Господень разразится над землей. Пока же есть нечто мешающее или некто мешающий всему этому. В Послании не говорится, что это за помеха или препятствие. Бог использует их в разные времена.

Но мы чрезвычайно определенно узнаем из книги Откровения, что прежде, нежели совершится тайна беззакония в личности человека греха, Церковь будет совершенно удалена из этого мира. Невозможно читать просветленным глазом Отк. 4,5 и не видеть, что Церковь окажется в самом тесном круге небесной славы до того, как вскроется последняя печать, протрубит последняя труба и прольется последняя чаша. Мы не думаем, что тот, кто не видит "этого", понял книгу Апокалипсиса.

В ходе нашего рассуждения мы получим возможность более глубоко разобраться в этом чрезвычайно интересном вопросе. Теперь же мы можем лишь умолять читателя самостоятельно его изучить. Пусть он обдумает 4-ую и 5-ую главы Откровения и попросит Бога истолковать их драгоценное содержание его душе. Мы убеждены, что он таким образом узнает, что двадцать четыре старца с золотыми венцами на головах представляют собой небесных святых, которые собрались вокруг Агнца во славе прежде, нежели исполнится последняя строка пророчества запечатанной книги.

На этом мы должны закончить нашу статью, но перед тем, как мы это сделаем, мы бы хотели задать читателю очень простой вопрос - вопрос, на который можно ответить лишь непосредственно перед лицом Бога. Он заключается в следующем: чего ты ожидаешь? На что ты надеешься? Ждешь ли ты известных событий, которые должны произойти на этой земле - такие, как возрождение ранней империи, возникновение десяти царств, возвращение всего еврейства в их собственную землю, Палестину, восстановление Иерусалима, появление антихриста, великая скорбь и, наконец, ужасный суд, который непременно придет с днем Господним?

Скажи, любезный друг, эти ли видения наполняют твою душу? Этого ли ты с нетерпением ожидаешь? Если так, то будь уверен, что ты не находишься во власти истинной надежды Церкви. Совершенно верно, что все перечисленное произойдет в назначенное время, но ничто из этого не должно стоять между тобой и твоей истинной надеждой. Все это запечатлено на страницах пророчества, все это записано в божественной истории будущего, но это никогда не должно бросить тень на светлую и благословенную надежду христиан. Эта надежда славно выступает на фоне грозного пророчества. В чем она заключается? Мы снова повторяем: в чем же она заключается? В появлении звезды светлой и утренней - в пришествии Господа, благословенного Жениха Церкви.

Это, и ничто иное, является истинной и надлежащей надеждой Церкви Бога. "И дам ему звезду утреннюю" (Отк. 2,28). "Вот, Жених идет" (Матф. 25). Мы можем спросить, когда эта утренняя звезда появится в нашем мире? Накануне дня оного. Кто увидит ее? Тот, кто бодрствует темной и утомительной ночью. Как ясна, как практична, как выразительна эта мысль! Церковь призвана бодрствовать - любовно не смыкать очей - настойчиво вопрошать страждущие сердца: "Отчего медлит Его колесница?" Увы, Церковь не справилась с этим. Но это не является поводом для того, чтобы отдельный верующий не пребывал в полной власти этой благословенной надежды. "И Слышавший да скажет: приди". Это относится в каждому лично. О, если бы автор и читатель этих строк осознавал в своей повседневной жизни очищающую, освящающую, возвышающую силу этой небесной надежды! Если бы мы понимали и практически осуществляли слова апостола Иоанна!

Два воскресения
Возможно, некоторых из наших читателей испугает заголовок этой статьи. В их ум, с детства привыкший смотреть на этот великий вопрос через призму христианских канонов учения и исповедания веры, никогда бы не пришла мысль о двух воскресениях. Тем не менее Писание в самых ясных и недвусмысленных выражениях говорит о "воскресении жизни" и "воскресении осуждения" - двух воскресениях, различных по характеру и по срокам.

Более того, Писание сообщает нам также о том, что между двумя воскресениями пройдет по меньшей мере тысяча лет. Если люди учат иначе, если они строят богословские системы и выдвигают вероучения, противоположные прямому и решительному учению Святого Писания, они должны ответить за это перед Господом, как и все, кто принимает их руководство. Но помни, читатель, твой и наш нерушимый долг слушаться лишь авторитета Слова Божьего и склоняться в безоговорочном повиновении перед его священным учением.

Давайте же благоговейно зададим вопрос: что говорит нам Писание по предмету, указанному в заглавии этой статьи? Пусть нас ведет и поучает Бог Дух Святой.

Сначала мы процитируем замечательный отрывок из 5-ой главы евангелия от Иоанна.

"Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь. Истинно, истинно говорю вам: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут. Ибо, как Отец имеет жизнь в Самом Себе, так и Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе. И дал Ему власть производить и суд, потому что Он есть Сын Человеческий. Не дивитесь сему: ибо наступает время, в которое все, находившиеся в гробах, услышат глас Сына Божия; и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло в воскресение осуждения".

Итак, здесь нам указано в самых безошибочных терминах на два воскресения. Правда, в этом отрывке они различаются лишь по характеру, но не по времени. Есть воскресение жизни, и есть воскресение осуждения, и нет ничего более раздельного, чем это. Не может быть никаких оснований для теории о смешанном воскресении. Воскресение верующих будет избирательным, оно произойдет на тех же принципах и будет иметь тот же характер, что и воскресение нашего благословенного и обожаемого Господа, это будет воскресение из мертвых. Это будет акт божественной власти, основанной на совершившемся искуплении, при котором Бог вступится за Своих усопших святых и поднимет их из мертвых, оставив остальных умерших в их могилах еще на тысячу лет (Отк. 20,5). В Мар. 9 есть интересный отрывок, который проливает достаточно света на этот вопрос. Начальные строки описывают преображение, а затем мы читаем: "Когда же сходили они с горы, Он не велел никому рассказывать о том, что видели, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых. И они удержали это слово, спрашивая друг друга, что значит: воскреснуть из мертвых". Ученики чувствовали, что за ортодоксальной идеей о воскресении мертвых скрывается нечто особенное, нечто совершенно выходящее за ее рамки, и поистине так оно и было, хотя тогда они этого не понимали. В тот момент это лежало вне поля их зрения.

Но давайте вернемся к Фил. 3 и прислушаемся к дыханию того, кто полностью погрузился в великое христианское учение, питая славную небесную "надежду". "Чтобы познать Его, и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его, сообразуясь смерти Его, чтобы достигнуть воскресения мертвых" (eja"astasi") (стихи 10-11). Минутного размышления будет достаточно, чтобы читатель убедился, что апостол не говорит здесь о великой всеобщей истине "воскресения мертвых", что каждый должен воскреснуть. Но перед сердцем этого возлюбленного слуги Христова было что-то особенное, а именно "воскресение из мертвых" - избирательное воскресение по образу Христова. Именно Его он постоянно жаждал. Это была светлая и благословенная надежда, озаряющая его душу и ободрявшая его посреди скорбей и испытаний, трудов и трудностей, борений и столкновений его неординарной жизни.

Но могут спросить: "Всегда ли апостол употребляет это маленькое различительное слово (ek), говоря о воскресении?" Не всегда. Обратитесь, например, к Деян. 24,15: "Имея надежду на Бога, что будет воскресение мертвых, праведных и неправедных, чего и сами они ожидают". Здесь нет этого слова, указывающего на христианскую или небесную сторону этого вопроса по той простой причине, что апостол обращался к тем, кто был совершенно неспособен принять истинно христианскую надежду - еще более неспособен, чем даже ученики в Мар. 9. Мог ли он раскрыть свою душу в присутствии людей, подобных Тертуллу, Анании и Феликсу? Мог ли он сказать им о своей особой и заветной надежде? Нет, он имел право основываться лишь на широкой идее о всеобщем воскресении, которую разделяли все ортодоксальные евреи. Если бы он сказал о "воскресении из мертвых", он не смог бы добавить слова, "чего и сами они ожидают", ибо они не "ожидали" ничего подобного.

Но какой контраст между драгоценным слугою Христовым, защищающим себя от обвинителей в Деян. 24, и им же - раскрывающимся перед своими возлюбленными братьями в Фил. 3! Последним он говорит об истинной христианской надежде в полном ее сиянии во славе Христовой. Теперь он может выразить самые сокровенные мысли, чувства и устремления своего большого и любвеобильного сердца с его страстными мечтами воскресения жизни, несущего полное удовлетворение, когда он проснется, подобно своему благословенному Господу.

Но мы должны вернуться на время к нашей первой цитате из Иоан. 5. Возможно, такое выражение истинности христианской надежды на воскресение представит определенные трудности для некоторых из наших читателей, ведь Господь, говоря о двух видах воскресения, употребляет слово "час". "Как же, - скажут, - между двумя воскресениями может быть тысяча лет, когда наш Господь ясно говорит нам о том, что все это случится в пределах одного часа?"

На этот вопрос мы дадим двойной ответ, прежде всего, мы обнаруживаем, что Господь употребляет то же самое слово и в стихе 25, где Он говорит о великом и славном деле оживления мертвых душ. "Истинно, истинно говорю вам: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут". [Примечание. В английском переводе Библии употребляется вместо слова "время” слово ”час”. (Прим. перев.)]

Итак, мы видим здесь работу, которая продолжается уже почти девятнадцать долгих столетий. Обо всем этом времени здесь говорится как о "часе". Мы слышим, как глас Иисуса, Сына Божия, призывает драгоценные души от смерти к жизни. Поэтому, если в той же самой речи наш Господь, говоря о периоде, который охватил уже почти две тысячи лет, употребил слово "час", то какие могут быть трудности в приложении того же слова к периоду в тысячу лет?

Поистине, никаких, по нашему суждению. Но даже если остается небольшая трудность, она должна быть полностью устранена прямым свидетельством Духа Святого в Отк. 20,5-6, где мы читаем: "Прочие же из умерших не ожили, доколе не окончится тысяча лет. Это - первое воскресение. Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом: над ними смерть вторая не имеет власти, но они будут священниками Бога и Христа и будут царствовать с Ним тысячу лет".

Это полностью и навсегда решает этот вопрос для всех, кто желает учиться исключительно у Святого Писания, как должно всякому истинному христианину. Будут два воскресения - первое и второе, и между ними пройдет тысяча лет. Первое воскресение относится ко всем ветхозаветным святым, которых назвали в Евр. 12 "духами праведников, достигших совершенства", затем к Церкви первенцев и, наконец, к тем, кто будет предан смерти во время "великой скорби" и в течение всего периода между восхищением святых и явлением Христа в суде над зверем и его воинством в Отк. 19.

С другой стороны, второе воскресение относится ко всем тем, кто умер во грехах своих со дней Каина в (Быт. 4) до последнего отступника от тысячелетней славы (Отк. 20).

Как это значительно! Как реально! Как удручающе! Если бы наш Господь пришел сегодня ночью, то какое зрелище открылось бы на всех наших кладбищах и погостах! Какой язык, какое перо могли бы описать все это, какое сердце способно воспринять величие этого момента? Есть тысячи могил, в которых смешан прах умерших во Христе с прахом умерших вне Христа. Во многих семейных склепах можно обнаружить прах и тех и других. Но когда послышится глас Архангела, то все усопшие святые поднимутся из своих могил, оставляя тех, кто умер в своих грехах, во мраке и безмолвии могилы на тысячу лет.

Да, читатель, таково непосредственное и ясное свидетельство Слова Божия. Правда, оно не вдается в любопытные подробности. Оно не дает пищу для извращенного воображения и для праздного любопытства. Но оно содержит великий факт о первом и втором воскресении - о воскресении жизни и вечной славы и о воскресении осуждения и вечной муки. В Писании решительно нет ничего, подобного смешанному воскресению - общего восстания из мертвых в одно и то же время. Мы должны совершенно оставить эту мысль, как и многие другие воспринятые нами идеи, на которых мы воспитаны с раннего детства, которые вырастали по мере нашего роста и крепли вместе с нами, пока они действительно не укрепились в самом основании нашего интеллектуального нравственного и религиозного бытия, так что расстаться с ними для нас все равно что оторвать плоть от костей.

Тем не менее это должно быть сделано, если мы действительно хотим продвинуться в познании божественного откровения. Ничто так не мешает вникнуть в замысел Божий, как наш рассудок, наполненный нашими собственными домыслами или мыслями других людей. Так, например, в отношении к предмету данной статьи почти все из нас одно время придерживались того мнения, что все воскреснут вместе - как верующие, так и неверующие, и что они одновременно предстанут перед судом. Если же мы подойдем к Писанию с детской непосредственностью, то не будет ничего проще, яснее и понятнее, чем учение по этому вопросу. Отк. 20,5 учит нас, что между воскресением святых и воскресением грешников пройдет тысяча лет.

Нет смысла говорить о воскресении духов. В самом деле, это явный абсурд; поскольку дух не может умереть, он не может и воскреснуть из мертвых. Так же нелепо говорить и о воскресении начал. В Писании нет ничего подобного. Его язык ясен, как сама ясность. "Прочие же из умерших не ожили, доколе не окончится тысяча лет. Это - первое воскресение". Зачем противиться силе ясности этого отрывка? Почему бы не склониться перед ней? Почему бы не избавиться раз и навсегда от всех наших старых излюбленных представлений и воспринять в простоте замечательное слово?

Читатель, не кажется ли тебе очевидным, что если Писание говорит о первом воскресении, то отсюда следует, что не все воскреснут сразу? Если бы все должны были воскреснуть в одно и то же время, то почему сказано: "Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом?"

В сущности, нам представляется невозможным для любого непредвзятого ума изучать Новый Завет и придерживаться теории о смешанном воскресении. Благодаря славе Христа, славе Церкви, ее члены получат особое воскресение - воскресение, подобное воскресению из мертвых. И поистине так будет.

"Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие. Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?. Жало же смерти - грех; а сила греха - закон. Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господом нашим Иисусом Христом! Итак, братия мои возлюбленные, будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем, зная, что труд ваш не тщетен пред Господом" (1 Кор. 15,51-58).

Суд
Мысль о том, что приходится так часто вступать в противоречие с получившими всеобщее распространение мнениями господствующей Церкви, причиняет боль. Кажется слишком самонадеянным по такому количеству вопросов опровергать все великие каноны и вероучения христианства. Но что поделать? Если бы дело касалось чисто человеческих вопросов, тогда и в самом деле открытое противопоставление одного человека устоявшемуся учению всей Церкви, вере, в течение столетий владевшей умами миллионов, показалось бы дерзкой и неоправданной самоуверенностью.

Но мы хотим убедить читателя, что это вопрос вовсе не о человеческих представлениях или о различии во мнениях даже мудрейших из людей. Это всецело вопрос об учении и авторитете Святого Писания. Были, есть и будут различные школы, учения, многообразные мнения и оттенки мыслей, но очевидный долг каждого чада Божия и каждого слуги Христова склоняться в священном благоговении, вслушиваясь в глас Божий на страницах Писания. Если бы речь шла о человеческом авторитете, мы могли бы рассуждать о его значимости; но если речь идет об авторитете Божественном, то всякие споры должны прекратиться, и наше дело, в том положении, в котором мы находимся, преклоняться и верить.

Таким образом, в нашей предыдущей статье мы пришли к убеждению, что в Писании нет ничего подобного смешанному воскресению - всеобщему воскресению из мертвых в одно и то же время. Мы убеждены, что наши читатели, как древние береанцы, изучили это в Писании и теперь готовы сопровождать нас в нашем исследовании Слова Божьего в отношении суда.

С самого начала этот великий вопрос звучит так: "Учит ли Писание о всеобщем суде?" Христиане придерживаются такой точки зрения, но в самом ли деле так учит Писание? Давайте посмотрим.

Прежде всего, в отношении каждого отдельного христианина и Церкви Божьей в целом Новый Завет утверждает ту драгоценную истину, что суда вовсе не будет. Для верующего суд уже прошел. Тяжелое облако суда разверзлось над головой нашего божественного Заступника. Он испил ради нас чашу гнева и суда и насадил нас на новую почву воскресения, к которому никогда ни при какой возможности не приложится суд. Для члена тела Христова так же невозможно попасть под суд, как для Самого Христа, божественной его Главы. Это кажется слишком сильным утверждением, но верно ли оно? Если да, то его сила - часть его нравственной ценности и славы.

За кого, позвольте спросить, Иисус был осужден на кресте? За святых Его. Он взял на Себя наш грех. Он представлял нас на кресте. Он стоял на нашем месте. Он нес наше бремя. Смерть Христа изменила все состояние и все обстоятельства нашей жизни, и изменила таким образом, что больше не могут возникнуть никакие вопросы. Разве у Бога есть какие-либо нерешенные вопросы ко Христу, Главе Церкви? Ясно, нет. Тогда и у Христа нет никаких нерешенных вопросов с Его членами. Все противоречия божественно и окончательно разрешены, в доказательство чего Глава Церкви, увенчанный славой и честью, сидит одесную небесного Величия.

Следовательно, допустить, что христиане в какое-то время, на каком-то основании или с какой-то целью попадут под суд, означало бы отрицать самую фундаментальную истину христианства и вступить в противоречие с ясным Словом нашего Господа Иисуса Христа, Который отчетливо провозгласил в отношении всех верующих в Него, что они "на суд не приходят" (Иоан. 5,24).

В сущности сама мысль о том, что христиане будут поставлены перед судом, чтобы решить вопрос об их звании или пригодности к небесам настолько же нелепа, насколько она противоречит Писанию. Например, как можем мы помыслить себе о Павле или о благоразумном разбойнике, стоящих перед судом в связи с их небесным званием после того, как они уже почти две тысячи лет находились на небесах? Но ведь так и получается, если в теории о всеобщем суде есть хотя бы доля истины. Если великий вопрос об их небесном звании должен решиться в день суда, то очевидно, что он не решился на кресте, а если он не решился на кресте, тогда мы будем осуждены, ибо если мы подлежим суду, то этот суд должен быть произведен по нашим делам, а единственным исходом такого суда будет озеро огненное.

Если, однако, утверждать, что христиане предстанут перед судом только для того, чтобы показать, что они чисты благодаря смерти Христа, тогда день суда превращается в чистую формальность, одна только мысль о которой чрезвычайно возмутительна для всякого набожного и здравого ума.

Но, честно говоря, нет необходимости рассуждать об этом вопросе. Одна фраза из Святого Писания намного лучше, чем десятки тысяч самых убедительных доводов человека. Наш Господь Христос самым проникновенным образом провозгласил, что "они на суд не приходят". Этого достаточно. Верующий был подвергнут суду больше восемнадцати столетий назад в Лице своего Главы, и снова подвести его под суд означало бы полностью игнорировать искупительное действие креста Христова; несомненно, Бог не может этого допустить и не допустит этого. Даже самый слабый из верующих может в благодарности и восторге воскликнуть: "Насколько это касается меня, все, что должно быть осуждено, уже осуждено. Все нерешенные вопросы решены. Суд навсегда позади. Я знаю, что мое дело должно быть испытано, мое служение прославлено, но что касается меня самого, моей личности, моего состояния, моего звания - все мое божественно решено. Сын Человеческий, ответивший за меня на проклятом дереве, теперь увенчан на престоле, и венец на Его челе является залогом того, что для меня уже не будет суда. Я жду воскресения жизни".

Таковы, и только таковы, должны быть истинные слова христианина. Лишь благодаря делу, совершенному на кресте, христианин может испытывать и выражать такие чувства. Ожидать день суда для решения вопроса о его вечной судьбе значило бы для него порочить Господа и отрицать действенность Его искупительной жертвы. Пребывание в сомнениях может показаться смирением или благочестием. Но мы остаемся в убеждении, что все, кто питает сомнения и живет в состоянии неуверенности, все, кто ждет судного дня для окончательного решения всех его дел - все они заняты больше собою, чем Христом. Они еще не поняли воздействия креста на их грехи и их природу. Они сомневаются в Слове Божьем и Деле Христа, и это не христианство. Нет и не может быть никакого суда для тех, кто, укрывшись под сенью креста, утвердил свою стопу на новой и вечной почве воскресения. Для них всякий суд окончен навеки, и им не остается ничего, кроме ожидания немеркнущей славы и вечного блаженства перед лицом Бога и Агнца.

Однако, если читатель обратится к Мат. 25,31-46, то теория о всеобщем воскресении может ему показаться не такой уж невероятной, и мы считаем нашим священным долгом обратиться с ним на минуту к этому чрезвычайно важному и значительному отрывку, одновременно напомнив ему о том, что одно место в Писании не может противоречить другому, и, следовательно, если мы в Иоан. 5,24 читаем, что верующие не попадут на суд, то в Мат. 25 мы не можем прочитать обратное. Это твердый и неуязвимый принцип - всеобщее правило, в котором нет и не может быть никаких исключений. Тем не менее давайте обратимся к Мат. 25,31: "Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов".

Итак, необходимо уделить самое пристальное внимание использованной в этом отрывке терминологии. Мы должны избежать всей непоследовательности, спешки, небрежности и неточности мысли, которые так вредят учению, содержащемуся в этом веском отрывке, и которые ввергают множество людей Божьих в крайнее смущение в отношении этого учения.

Прежде всего, давайте посмотрим, кто эти разделенные. "Соберутся пред Ним все народы". Это чрезвычайно определенно. Это живые народы. Речь идет не об отдельных лицах, но о народах - обо всех язычниках. Израиля здесь нет, ибо в Чис. 23,9 мы читаем: "Вот, народ живет отдельно, и между народами не числится". Если бы Израиль также был вовлечен в суд, тогда Мат. 25 стоял бы в явном противоречии с Чис. 23,9, которого не может быть. Израиль никогда не рассматривался рядом с язычниками - ни на каком основании, ни с какой целью. С божественной точки зрения, Израиль стоит один. Израильтяне могут из-за своих грехов или по промыслу Божьему быть рассеяны среди языческих народов, но Слово Божье провозглашает, что они не будут стоять рядом с ними, и этого должно быть для нас достаточно.

Если верно, что Израиль не будет подвергнут суду (Мат. 25), то без всяких дальнейших рассуждений идея о всеобщем суде должна быть оставлена. Суд не может быть всеобщим, если на него попадают не все, но Израиль никогда не включался в значение слова "язычники". Писание говорит о трех раздельных классах: "иудеи, и язычники, и Церковь Божья" - и они никогда не смешиваются. Но, далее, мы должны заметить, что и Церковь Божия не приходит на суд (Мат. 25). Это утверждение основывается не просто на уже рассмотренном факте о безусловном исключении Церкви из суда, но также на той великой истине, что Церковь составлена из народов, как провозгласил Петр на совещании в Иерусалиме: "Бог первоначально призрел на язычников, чтобы составить из них народ во имя Свое". Если же Церковь изъята из народов, то она не может числиться вместе с ними, и, таким образом, мы получаем дополнительное свидетельство против теории всеобщего суда (Мат. 25). Евреев там нет, церкви там нет, поэтому идея о всеобщем суде должна быть оставлена как нечто совершенно несостоятельное.

Кто же тогда на суд приходит? Отрывок из Писаний сам дает ответ бесхитростному уму. Он гласит: "И соберутся пред Ним все народы". Это ясно и определенно. Это не суд отдельных личностей, но суд народов как таковых. И, далее, мы можем добавить, что никто из указанных здесь не пройдет через смерть. В этом смысле этот отрывок стоит в ярком контрасте со сценой в Отк. 20,11-15, где не будет никого, кто не умрет. Одним словом, в Мат. 25 мы видим суд над "живыми", а в Отк. 20 - суд над "мертвыми". И то и другое упоминается в 2 Тим. 4,1: "Итак, заклинаю тебя пред Богом и Господом нашим Иисусом Христом, Который будет судить живых и мертвых в явление Его и царствие Его". Наш Господь будет судить в явление Его все живущие народы, и Он "осудит мертвых, малых и великих" в конце Своего тысячелетнего Царства.

Но давайте на минуту посмотрим, как располагаются в суде разделенные части в Мат. 25: "И поставит овец по правую Свою сторону, а козлов - по левую". Итак, самое распространенное убеждение господствующей Церкви заключается в том, что "овцы" представляют весь народ Божий от начала до конца времен, "козлы" же, напротив, указывают на всех грешников от начала до конца. Но если это так, то что нам делать с упомянутой здесь третьей частью, а именно с "братьями Моими меньшими"? Царь обращается как к овцам, так и к козлам со словами об этой третьей части. Здесь нет самого основания суда над "сими братьями" Царя, ибо было бы явной нелепостью сказать, что "овцы" сами являются упомянутыми "братьями". Если бы это было так, то и слова были бы совсем другие, и вместо того, чтобы сказать: "Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших", Царь бы сказал: "Так как вы сделали это друг другу", или "самим себе".

Мы просили бы читателя уделить этому особое внимание. Мы считаем, что, если бы не было никаких других доводов и никаких других мест в Писании, один бы этот отрывок оказался роковым для теории о всеобщем суде. Невозможно не видеть три части - а именно: "овец", "козлов" и "сих братьев Моих", а если есть три части, то не может быть и всеобщего суда, ибо "сии братья Мои" не относятся ни к овцам, ни к козлам.

Нет, дорогой читатель, всеобщего суда вовсе не существует, есть лишь частный и раздельный суд. Это суд живых народов накануне тысячелетнего царства. Писание учит нас, что после того, как Церковь покинет землю, свидетельство перейдет к народам; благовествование о Царстве будет распространяться израильскими вестниками по всей широте земли, во все уголки, охваченные языческим мраком. Те народы, которые мирно примут этих вестников, окажутся по правую руку от Царя. Те же, которые отвергнут их со враждою, окажутся по левую руку. "Сии братья Мои" - это евреи, братья Мессии.

Отношение к иудеям - то основание, на котором будут судимы другие народы, и это еще один довод против всеобщего суда. Мы прекрасно знаем, что те, кто жил и умер в отвержении Евангелия Христова, должны будут ответить за нечто большее, чем враждебность к братьям Царя. С другой стороны, те, кто будут окружать Агнца в его небесной славе, получает на это право за нечто иное, чем их дела.

Одним словом, в картине нет ни одного штриха, в истории нет ни одного факта, в повествовании нет ни одного эпизода, которые не выступали бы против идеи о всеобщем суде. И не только это. Чем больше мы изучаем Писание, тем больше мы познаем пути Бога, Его природу, Его характер, Его намерения, Его цели, Его замыслы, тем больше мы знаем о Христе, Его личности, Его деле, Его славе, тем больше мы знаем о Церкви, ее положении перед Богом во Христе, ее полноте, ее совершенном принятии во Христе; чем пристальнее мы изучаем Писание, чем глубже мы погружаемся в него, тем больше мы убеждаемся в том, что не может быть ничего подобного всеобщему суду.

Может ли тот, кто что-то знает о Боге, помыслить о том, что Бог сегодня оправдывает Своих святых, а завтра подвергнет их суду - сегодня сотрет все их прегрешения, а завтра будет судить их по делам их? Может ли тот, кто что-то знает о нашем чудесном Господе и Спасителе Иисусе Христе, помыслить о том, что Он когда-либо поставит Свою Церковь, Свое тело, Свою невесту в судное место вместе с теми, кто умер во грехе? Может ли быть, что Он когда-либо войдет в суд со святыми Его за грехи и беззакония, о которых Он сказал: "Не воспомяну более".

Но достаточно! Мы глубоко верим, что читатель теперь полностью убежден в том, что нет и не может быть ничего подобного смешанному воскресению и всеобщему суду.

Мы не можем дольше останавливаться на суде в Отк. 20,11-15, скажем лишь, что здесь описано время после тысячелетнего царства, охватывающее всех умерших грешников со дней Каина до последнего отступника от тысячелетней славы. Среди них не будет ни одного, кто не пройдет смерть - ни одного, чье имя не будет записано в справедливой книге жизни, ни одного, кто не будет осужден сообразно с делами своими, ни одного, кто не перейдет от чудовищной действительности к ужасу и невыразимым мучениям озера огненного и серного. Как ужасно! Как неописуемо страшно!

О читатель! Что скажешь ты на все это? Истинно ли ты веруешь в Иисуса? Омылся ли ты Его драгоценной кровью? Укрылся ли ты в Нем от грядущего суда? Если нет, то умоляю тебя со всей своей любовью и страстью бежать от того страшного часа, бежать от грядущего гнева. Припади к Иисусу, Который ждет, чтобы принять тебя в Своем любвеобильном сердце и представить тебя Богу в полноте Своего искупления и чистоте Своего несравненного имени.

Еврейский остаток верных
Теперь мы попросим нашего читателя открыть свою Библию и прочитать Мат. 24,1-44. Этот отрывок составляет часть одного из самых глубоких и всеобъемлющих учений, которые когда-либо слышало человеческое ухо - учение, с удивительным размахом охватывающее судьбу еврейского остатка верных, историю христианства и суд народов. О последнем мы уже говорили. Нам остается теперь рассмотреть остаток верных Израиля и историю исповедующих искренне или притворно христианство.

Сначала взглянем на остаток верных.

Чтобы понять Мат. 24,1-44, нам необходимо утвердиться на точке зрения тех, к кому в данный момент обращается Господь. Если мы попытаемся рассмотреть Его слова в свете послания к Ефесянам, то это лишь приведет наши умы в смятение, и мы упустим из виду важное учение, лежащее у нас перед глазами. Мы не найдем здесь ничего о Церкви Божьей, теле Христа. Учение нашего Господа божественно совершенно, следовательно, мы ни на миг не можем вообразить себе, что здесь есть что-то незрелое. Было бы несвоевременно говорить о том, что еще сокрыто в Боге. Великая истина Церкви не может быть раскрыта до тех пор, пока Христос, будучи отвергнут как Мессия, не займет Свое место одесную Бога и не пошлет Духа Святого, чтобы образовать Его присутствием единое тело, составленное из евреев и язычников.

Об этом мы ничего не слышим в Мат. 24. Мы всецело стоим на еврейской почве, окруженные еврейским духом и влиянием. Обстановка и примеры чисто еврейские. Пытаться приложить содержание отрывка к Церкви значило бы совершенно упустить цель Господа и фальсифицировать истинное положение Церкви Божией. Чем пристальнее мы исследуем Писание, тем яснее мы видим, что лица, упомянутые в отрывке, стоят на еврейской почве и на еврейской точке зрения, думаем ли мы о тех самых лицах, к которым обращается в данный момент наш Господь, или о тех, кто займет ту же самую позицию в конце времен, когда Церковь навсегда покинет мир.

Давайте исследуем этот отрывок. В конце Мат. 23 Господь обобщает Свой призыв к вождям еврейского народа следующими словами колоссальной значимости: "Дополняйте же меру отцов ваших. Змии, порождения ехиднины! как убежите вы от осуждения в геенну? Посему, вот, Я посылаю к вам пророков, и мудрых, и книжников; и вы иных убьете и распнете, а иных будете бить в синагогах ваших и гнать из города в город; да придет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле, от крови Авеля праведного до крови Захарии, сына Варахиина, которого вы убили между храмом и жертвенником. Истинно говорю вам, что все сие придет на род сей. Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели! Се, оставляется вам дом ваш пуст. Ибо сказываю вам: не увидите Меня отныне, доколе не воскликнете: благословен Грядый во имя Господне!" (стихи 32-39).

Это завершает свидетельство Мессии против отступнического народа Израильского. Были приложены все усилия любви - даже божественной любви - и приложены напрасно. Были посланы пророки, и их побили камнями. Приходил вестник за вестником, и просил, и убеждал, и умолял, но все напрасно. Их страстные слова попадали в очерствевшие сердца и глухие уши. Единственное, что получали взамен все эти вестники, - это позорное обращение, камни и смерть.

Наконец, был послан Сам Сын и послан с трогательными словами: "Может быть, увидев Его, постыдятся". Но постыдились ли они? Увы, нет. Когда они Его увидели, то как бы Он ни был прекрасен, они Его не пожелали. Дочь Сиона не возлюбила своего Царя. Виноградник был под властью злых виноградарей, которые хотели оставить его за собой. "Виноградари, увидев Его, рассуждали между собою, говоря: это наследник; пойдем убьем Его, и наследство его будет наше". Таково было нравственное состояние Израиля, по поводу которого наш Господь произнес эти необыкновенно угрожающие слова, процитированные выше, а затем "выйдя, Иисус шел от храма". Мы знаем, с какой неохотой Он это делал, ибо - благословенно Его Имя - всякий раз, когда Он покидал место благодати или ступал на судное место, Он двигался медленным, размеренным шагом. Будьте свидетелями ухода славы в начальных главах Книги Иезекииля: "И отошла слава Господня от порога дома и стала над херувимами. И подняли херувимы крылья свои, и поднялись в глазах моих от земли; когда они уходили, то и колеса подле них; и стали у входа в восточные врата дома Господня, и слава Бога Израилева вверху над ними... И поднялась слава Господа из среды города и остановились над горою, которая на восток от города".

Так, медленным, размеренным шагом удалялась слава Бога Израильского из дома в Иерусалиме. Иегова задержался около него, не желая уходить.

Он пришел с готовностью любви, чтобы всем сердцем и всей душой пребывать посреди Его народа, обрести обитель в самом сердце Своего собрания, но Он был изгнан через их грехи и беззакония. Он желал бы остаться, но это было невозможно, и все же Он показал самим способом Его ухода, как неохотно Он это делал.

Не иначе было и с Мессией Иеговы в Лук. 13. Будьте свидетелями Его трогательных слов: "Сколько раз хотел Я собрать чад твоих, как птица птенцов своих под крылья, и вы не захотели!" В этом разгадка. "Хотел Я" Это сердце Бога. "Вы не хотели" Это сердце Израиля. Мессия, как и слава во дни Иезекииля, был вынужден удалиться, но Он - благословенно Его имя - обронил слово, которое стало драгоценным основанием надежды на светлые дни, когда Слава вернется и дочь Сиона встретит своего Царя радостными криками: "Благословен грядущий во имя Господне".

Но пока не наступил этот светлый день, историю Израиля составляет мрак, опустошение и разорение. То, что вожди пытались предотвратить, отвергнув Христа, постигло их в суровой и ужасной реальности. "И придут Римляне и овладеют местом и нашим и народом" Как буквально, как поразительно точно все это исполнилось! Увы, их положение и их народ уже погибли, и знаменательный жест Иисуса в Мат. 24,1 был лишь вынесением приговора, предписывающим погибель всей еврейской системе. "И выйдя, Иисус шел от храма". Случай был безнадежен. Все должно было рухнуть. Над обесславленным народом должен был пройти долгий период мрака и опустошения - период, высшей своей точки достигающий в "великой скорби", которая должна предшествовать часу окончательного освобождения.

Но, как и во дни Иезекииля, когда нашлись те, кто вздыхал и стенал над грехами и скорбями народа, - так и во дни Матфея найдется остаток праведных душ, которые проникнут к отверженному Мессии, лелея надежду об искуплении и восстановлении Израиля. Их понятия были смутны, а их мысли полны противоречий. Тем не менее их сердца, тронутые божественной благодатью, бились в верности к Мессии и были полны надежд на будущее Израиля.

Итак, чрезвычайно важно, чтобы читатель признал и понял положение этого остатка и что именно его имел в виду наш Господь в своей проповеди на Елеонской горе. Допустить хотя бы на мгновение, что Он обращался к лицам, стоящим на христианской точке зрения, означало бы оставление всех истин, которые составляют христианство, и игнорирование остатка верных Израиля, чье существование признано в Псалмах, Пророках и различных частях Нового Завета. Был и всегда будет "остаток по избранию близости". На то, чтобы процитировать все отрывки, в которых изложена история, скорби, испытания переживания этого остатка, потребовался бы целый том, поэтому мы не станем этого делать, но мы страстно желаем, чтобы читатель усвоил мысль, что этот праведный остаток представлен горсткой учеников, собравшихся вокруг Христа на горе Елеонской. Мы убеждены, что если этого не увидеть, то из виду будут упущены истинный масштаб, значение и последствия этой замечательной проповеди. "И выйдя, Иисус шел от храма; и приступили ученики Его, чтобы показать Ему здания храма. Иисус же сказал им: видите ли все это? Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; все будет разрушено. Когда же сидел Он на горе Елеонской, то приступили к Нему ученики наедине и спросили: скажи нам, когда это будет? и какой признак Твоего пришествия и кончины века?" (Мат. 24,1-3).

Ученики были заняты, естественно, земными ожиданиями и целями Израиля - храмом и его окружением. Это нужно помнить, если мы хотим понять их вопрос и ответ нашего Господа. Их мышление еще не вышло за земную грань вещей. Они ждали установления царства, славы Мессии, осуществления обетований, сделанных их прародителями. Они еще не вникли в тот значительный и грозный факт, что Мессия "предан будет смерти и не будет" (Дан. 9,26). Конечно, благосклонный Владыка время от времени пытался подготовить их умы к этому драматическому событию. Он предупреждал их о темных тучах, сгущающихся над Его путем. Он сказал им, что Сын Человеческий будет отдан язычникам на осмеяние и поругание и распят.

Но они Его не понимали. Его речения казались им темными, трудными для понимания и бессвязными, и их сердца по-прежнему цеплялись за надежду на национальное возрождение и процветание. Они жаждали увидеть в потомках звезду Иакова. Их умы были полны ожиданий возрождения царства Израильского. Они еще не знали - как могли они узнать? - о том, к чему приведет отвержение и смерть Мессии. Господь, несомненно, говорил о строительстве Церкви, но что касается положения и привилегий этой Церкви, ее призвания, ее положения и ее надежды - об этом они ничего не знали. Мысль о теле, составленном из евреев и язычников, соединенных Духом Святым с живым и славным Главою, никогда не посещала - да и как она могла? - их умы. Средняя стена разделения стояла по-прежнему, и только единицы из их числа - самые продвинутые среди них - долгое время спустя, со многими трудностями приняли идею о равном допущении язычников в Царство.

Все это, повторяем, должно быть принято в расчет, если мы хотим правильно понять ответ нашего Господа на вопрос о Его пришествии и кончине века. От начала до конца этого ответа нет ни единого слова о Церкви как таковой. Вплоть до 14-го стиха Он описывает кончину, давая беглый обзор событий, которые должны произойти среди народов.

"Иисус сказал им в ответ: берегитесь, чтобы кто не прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим и будут говорить: "я Христос", и многих прельстят. Также услышите о войнах и военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть, но это еще не конец: ибо восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам; все же это - начало болезней. Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое; и тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих; и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь; претерпевший же до конца спасется. И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец" (Мат. 24,4-14).

Здесь мы видим чрезвычайно емкое описание всего периода от момента, когда наш Господь произносил эту проповедь, до времени конца. Но читатель должен иметь в виду, что в этом периоде, в течение которого раскроется великая тайна Церкви, есть неотмеченный интервал, перерыв.

Этот интервал или перерыв совершенно пропущен в проповеди, поскольку еще не пришло время для его раскрытия. Он был еще "сокрыт в Боге" и не мог быть изложен, пока Мессия не будет окончательно отвержен и изгнан с земли и не войдет во славу, Таким образом все в этой проповеди полностью и совершенно осуществилось бы, хотя в ней ничего не говорится о Церкви. Ибо - никогда не следует этого забывать - Церковь не образует путей Божьих с Израилем и с миром. Что касается до упоминания в стихе 14 проповеди Евангелия, то мы вовсе не должны предполагать, что это то же самое, что "славное Евангелие благодати Божией", как сказано у Павла. Здесь же названо "Евангелие Царства", и, более того, оно проповедуется не с целью собрания Церкви, но "во свидетельство всем народам". Мы не должны смешивать то, что Бог по Своей бесконечной мудрости сделал раздельным. Церковь нельзя смешивать с Царством, а Евангелие благодати Божьей с Евангелием Царства. Это две совершенно разные вещи, и если мы смешаем их, мы не поймем ни того, ни другого. И, далее, мы желаем внушить читателю абсолютную необходимость принять в расчет этот неотмеченный интервал, или перерыв, в который будет установлено великое таинство Церкви. Если этого ясно не видеть, тогда нельзя будет понять Мат. 24.

Но продолжим рассмотрение проповеди.

В стихе 15 Он, по-видимому, отсылает Своих слушателей к чему-то очень специфическому, к чему-то такому, с чем очень хорошо знаком еврейский слушатель, о чем упоминает пророк Даниил. "Итак, когда увидите мерзость запустения, реченную чрез пророка Даниила, стоящую на святом месте, - читающий да разумеет, - тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы; и кто на кровле, тот да не сходит взять что-нибудь из дома своего; и кто на поле, тот да не обращается назад взять одежды свои... Ибо тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне, и не будет". Все это чрезвычайно определенно. Цитата из Даниила 12 неопровержимо утверждает это высказывание. Она же доказывает, что здесь имеется в виду не осада Иерусалима при Тите, ибо мы читаем в Дан. 12, что "спасутся в это время из народа твоего все". Но совершенно очевидно, что они не были спасены во дни Тита. Нет, здесь упоминается время конца. Действие происходит в Иерусалиме. Люди, к которым обращается и которых описывает Господь - еврейские верующие, - набожный остаток Израиля в великой скорби после того, как Церковь покинет землю. Как можно вообразить себе, будто наставляемые здесь люди рассматриваются как христиане? Какую силу тогда имело бы для них упоминание о зиме в субботний день?

Итак, опять: "Тогда, если кто скажет вам: "вот ,здесь Христос", или "там", - не верьте; ... Итак, если скажут вам: "вот, Он в пустыне", - не выходите; "вот, Он в потаенных комнатах", - не верьте". Какое значение имели бы эти слова для тех, кто научен ждать Сына Божия с небес и кто знает, что прежде, чем Он вернется на эту землю, они встретят Его на облаках и возвратятся с Ним в дом Отца? Мог ли христианин, воспитанный в надлежащей надежде, быть обманутым теми, кто говорит, что Христос в пустыне или в потаенных комнатах? Нет, это невозможно. Такой христианин ждет Жениха, грядущего с небес, и он знает, что Христос не может появиться на земле, не взяв с Собой всех святых Его.

Итак, повсюду установлена простая истина и ее просто принять. Самый бесхитростный христианин прекрасно знает, что Господь явится к нему не вспышкой молнии, но светлой утренней звездой, и потому он понимает, что стих Мат. 24 не может относиться к Церкви, хотя Церковь, несомненно, должна изучать его с интересом и пользой для себя, как и другие пророчества в Писании. И мы можем добавить, этот интерес будет еще сильнее, и эта польза еще больше по мере того, как мы будем углубляться в истинный смысл этих пророчеств.

Ограниченность места не дает нам так полно, как мы хотим, разобраться с остальной частью этой чудесной проповеди; но чем пристальнее исследуется каждое высказывание, чем полнее взвешивается каждое обстоятельство, тем яснее мы видим, что лица, к которым обращается Христос, не стоят на собственно христианской точке зрения. Вся обстановка совершенно земная и иудейская, а не небесная и христианская. В проповеди содержится обширное наставление для тех, кто в какой-то мере окажется в описанном здесь положении, и нет ничего очевиднее, чем то, что весь отрывок от 15-го до 42-го стиха относится к тому периоду, который будет иметь место между восхищением святых и явлением Сына Человеческого.

Кому-то, возможно, покажется трудным понимание стиха 34: "Не прейдет род сей, как все сие будет". Но мы должны помнить, что слово "род" часто употребляется в Писании с нравственным значением. Оно не ограничено определенным числом лиц, живущих в одно время, но охватывает весь род. В рассматриваемом отрывке оно относится просто к еврейскому роду, но все выражено так, чтобы оставить открытым вопрос о точных сроках с той целью, чтобы сердце всегда пребывало в готовности к пришествию Господа. В Писании нет ничего, что помешало бы постоянному ожиданию этого великого события. Напротив, каждая притча, каждое сравнение, каждый намек выражены так, чтобы всякий ожидал возвращения Господня в течение всей своей жизни, в то же время, чтобы оставалась возможность продлить этот срок соответственно долготерпению и благодати Бога-Спасителя.

Христианство
Какие разнообразные мысли и чувства пробуждаются в душе от этого слова - "христианство"! Это ужасное слово. Оно сразу же вызывает в представлении огромную массу вероисповеданий, основанных на крещении, которые называются Церковью Божьей, но не являются таковыми. Христианство - это мрачная и страшная аномалия. Это не "евреи", не "язычники" и не "Церковь Божия". Это порочная загадочная смесь, духовный урод, шедевр сатаны, извратителя истины Божьей и погубителя душ людских, ловушка, западня, камень преткновения, чернейшее нравственное пятно во вселенной Божьей. Это извращение лучшего, и, следовательно, это худшее из извращений. Это то, что сатана сделал из исповедующих христианство. Это гораздо хуже иудаизма, гораздо хуже самых чудовищных форм язычества, именно потому что в нем - высший свет и щедрейшие привилегии, именно потому что у него самое возвышенное учение и оно стоит на самой возвышенной основе. Наконец, это ужаснейшее отступничество, которому на небесах уготован самый страшный суд Божий - самые горькие капли в чаше Его праведного гнева.

Правда, - благословен Бог - даже в христианстве есть несколько имен, которые по благодати не осквернили своих одеяний. Это несколько пылающих углей посреди тлеющего пепла - драгоценные камни среди жалкого хлама. Но что касается основной массы христианских вероучений, к которым относится термин христианство, то не может быть ничего отвратительнее, говорим ли мы о нынешнем его состоянии или о его будущей судьбе. Мы сомневаемся в том, что христиане вообще обладают чувством реальности в отношении истинного характера и неизбежного конца того, что их окружает. Если бы они обладали таким чувством, это отрезвило бы их умы и заставило бы их почувствовать настоятельную необходимость отмежеваться в священном отделении от путей христианства в отчетливом свидетельстве против его духа и принципов.

Но давайте вновь обратимся к глубокой беседе нашего Господа на горе Елеонской, в которой, как мы уже заметили, он касается вопроса о христианском вероучении. Он делает это в трех отдельных притчах, а именно о рабе-домоправителе, о десяти девах и о таланте. В каждой из них мы видим две разные вещи, отмеченные выше: искреннее и притворное, истинное и ложное, светлое и темное, Христово и сатанинское, небесное и то, что исходит из ада.

Посмотрим на эти три притчи, заключающие в своем малом объеме бездну чрезвычайно важных и полезных наставлений.

Обратитесь к Мат. 24,45-47: "Кто же верный и благоразумный раб, которого господин его поставил над слугами своими, чтобы давать им пищу во время? Блажен тот раб, которого господин его, придя, найдет поступающим так; истинно, говорю вам, что над всем имением своим поставит его".

Здесь мы видим одновременно и источник, и цель всего служения в доме Бога. "Кого поставит господин над слугами своими?" Это источник. "Чтобы давать им пищу во время". Это цель.

Это все чрезвычайно важно и достойно самого глубокого внимания читателя. Все служение в доме Господа во времена Ветхого или Нового Завета - божественного происхождения. В Писании нет такого, чтобы это служение назначал человек. Никто, кроме Бога, не может поставить слугу любого рода или назначения. Так в ветхозаветные времена Иегова поставил Аарона и его сыновей на священничество, а если бы посторонний вздумал вмешиваться в действия священного учреждения, то он был бы предан смерти. Даже сам царь не смел коснуться кадильницы священника, ибо мы читаем об Озии, царе Иудейском: "Но когда он сделался силен, возгордилось сердце его на погибель его, и он сделался преступником пред Господом Богом своим, ибо вошел в храм Господень, чтобы воскурить фимиам на алтаре кадильном. И пошел за ним Азария священник, и с ним восемьдесят священников Господних, людей отличных, и воспротивились Озии царю и сказали ему: не тебе, Озия, кадить Господу; это дело священников, сынов Аароновых, посвященных для каждения; выйди из святилища, ибо ты поступил беззаконно, и не (будет) тебе это в честь у Господа Бога... .И был царь Озия прокаженным до дня смерти своей" Таков был грозный результат - ужасные последствия дерзкого вторжения человека в то, что было сугубо божественным уделом. Разве это не предупреждение христианству? Разумеется, это не звучит в наших ушах предостережением, говоря господствующей Церкви в самых недвусмысленных выражениях о недопустимости человеческого вторжения в область, принадлежащую только Богу. "Ибо всякий первосвященник, из человеков избираемый, для” (а не человеками!) "человеков поставляется на служение Богу, чтобы приносить дары и жертвы за грехи... И никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом, как и Аарон".

Принцип божественного назначения лежал также в основе высокого и священного установления скинии. Ни один человек не смел поднять руку даже на самую незначительную часть этого установления, кроме как при непосредственном дозволении Иеговы. "И сказал Господь Моисею, говоря: "смотри, Я назначаю именно Веселеила, сына Уриева, сына Орова, из колена Иудина". Также и Веселеил не мог избирать себе сотрудников или назначать их по своему желанию, тем более не мог он избрать и назначать себя сам. Нет, все это также было делом божественным. "И вот, Я даю ему помощником Аголиава". Таким образом, Аголиав, так же, как и Веселеил, получил свое назначение непосредственно от Самого Иеговы, единственно истинного источника всей священнической власти.

Не было иначе и в случае пророческого служения и звания. Только Бог мог сделать человека пророком и послать его. Увы, были и такие, о ком Иегова вынужден был сказать: "Я не посылал пророков сих, а они сами побежали" Они нечестиво вторглись в область пророчества, так же, как и те, что притязали на священничество, но все они обрекли себя на суд Божий.

И мы можем спросить: "Разве этот великий принцип ныне отменен? Разве служение лишилось своей древней основы? Разве живые лучи отклонились от своего живого источника? Не верно ли, что это драгоценное и славное установление потеряло свои высокие достоинства? Может ли такое быть, что во времена Нового Завета служение было низвергнуто со своего божественного пьедестала? Разве оно стало чисто человеческим делом? Разве человек назначает своего товарища или самого себя на любой из видов служения в доме Бога?"

Каков ответ должен быть дан на эти вопросы? Несомненно, только один (благодарение Богу!), но ясный и решительный: нет! Служение было, есть и всегда будет божественным по своему источнику, по своей природе, в каждой своей особенности и в каждом принципе. "Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; производящий все во всех" (1 Кор. 12,4-6). "Но Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было угодно" (стих 18). "И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями; далее, иным дал силы чудодейственные, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки" (стих 28). "Каждому из нас дана благодать по мере дара Христова. Посему и сказано: войдя, на высоту, пленил плен и дал дары человекам. ...И Он поставил одних апостолами; других пророками, иных Евангелистами, иных пастырями и учителями, к совершению святых, на дело служения, для созидания тела Христова, доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова" (Еф. 4,7-13).

В этом великий источник всего служения в Церкви Божьей от начала до конца - от основания, положенного в благодати, до его венца - во славе. Оно - божественное и небесное, а не человеческое или земное. Оно не от человека и не через человека, но от Иисуса Христа и Бога Отца, Который воскресил Его из мертвых, и от силы Духа Святого (см. Гал. 1). Писание не признает человеческое право ни в одном из ответвлений служения в Церкви. Если речь идет о даре, то он решительно определяется как "дар Христов". Если речь идет о занимаемом положении, то Писание с равной ясностью и решительностью говорит нам, что "Бог расположил члены". Если же речь идет о местных обязанностях, будь то пресвитер или дьякон, то и это всецело божественная прерогатива поставлять их - через руки апостолов или их уполномоченных.

Все это так ясно, так определенно, так очевидно и лежит на самой поверхности Писания, что остается только спросить: "Как ты читаешь?" И чем больше мы проникаем за поверхность, чем дальше ведет нас вечный Дух в необозримые глубины бесценного богодухновения, тем полнее мы убеждаемся, что служение во всех своих видах и ответвлениях - божественно по своему источнику, природе и принципам. Истинность всего этого сияет в своей полноте в Послании к Ефесянам, но мы видим зародыш этого уже в словах нашего Господа в Мат. 25,45: "Которого господин его поставил над слугами своими". Слуги его принадлежат господину, и только Он может назначать своих слуг, и Он делает это согласно Его собственной верховной воле.

Равно ясна и цель служения, как выражено в этой притче и разработано в Послании: "давать им пищу во время", "для созидания тела Христова". Именно это лежит у самого сердца любвеобильного Христа. Он хотел бы, чтобы Его слуги были совершенны, Его Церковь созидалась, Его тело питалось и лелеялось. С этой целью Он оделяет дарами и поддерживает их в Церкви до тех пор, пока они больше не понадобятся.

Но увы, увы! Есть и обратная сторона медали. К этому мы должны быть уже готовы, так как мы имели перед собой картину христианства. Если есть "верный, благоразумный и блаженный раб", то есть также и "злой раб", который "скажет в сердце своем: "Не скоро придет господин мой". Заметьте это, именно в сердце злого раба рождается мысль о задержке прихода.

И каков результат? "И начнет бить товарищей своих и есть и пить с пьяницами". Как ужасно это подтвердилось в истории христианства - об этом нет нужды говорить. Вместо истинного служения, происходящего от воскресшего и прославленного Главы на небесах и способствующего созиданию тела, блаженству душ и процветанию дома, мы видим ложные церковные авторитеты, произвол, присвоение наследства Божия, стремление к мирскому богатству и власти, телесный комфорт, распущенность и личное возвеличивание, священническое господство во всех его бесчисленных и непередаваемых формах и практических последствиях.

Будет прекрасно, если читатель постарается понять все это. Ему потребуется со всей ясностью и силой осознать различие между клерикализмом и служением. Первое - чисто человеческое измышление, второе - сугубо божественное установление. Источник первого - порочное человеческое сердце, источник второго - воскресший и прославленный Спаситель, Который, воскреснув из мертвых, получил для людей дары и излил их на Свою Церковь согласно Своей собственной воле. Первое - решительное оскорбление и проклятие, второе - божественное благословение для людей. Одним словом, одно в своей основе изливается с небес и уводит на небеса, другое в своей основе истекает из ада и уводит обратно в ад.

Все это чрезвычайно важно и должно оказать на наши души мощное влияние. Грядет день, когда Господь в высшей справедливости расправится с теми, кто посмел вторгнуться в Его дом. Мы говорим не об отдельных людях, хотя, наверняка, это серьезно и страшно быть замешанным в это или иметь к этому какое-либо отношение, ибо на таковых падет ужасный суд, - но о целой системе, о великом принципе, который глубоким и мутным потоком течет по всей длине и широте господствующей Церкви, мы говорим о клерикализме и священничестве во всех их формах и разновидностях.

Мы со всей серьезностью предупреждаем нашего читателя против этих страшных вещей. Никакой человеческий язык не в силах описать зло всего этого, ни достоверно изобразить глубокое блаженство истинного служения в Церкви Божьей. Господь Иисус не только оделяет дарами служения, но в Своей чудесной благодати Он обильно награждает верное и прилежное использование этих даров. Но что касается судьбы того, во что вторгается человек, мы читаем пылающие слова: "Придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает, и рассечет его, и подвергнет его одной участи с лицемерами; там будет плач и скрежет зубов.

Да избавит благодатный Господь Своих слуг и Свой народ от всякого участия в том великом пороке, который проник в самое сердце того, что называет себя Церковью Божьей. С другой стороны, пусть Он приведет их к пониманию, к должной оценке и осуществлению того истинного, драгоценного и божественного служения, которое исходит от Него Самого и предназначено в Его бесконечной любви для истинного благословения и роста той Церкви, которая так дорога Его сердцу. Мы подвергаемся опасности, колоссальной опасности, стремясь отмежеваться от зла клерикализма (а мы, наверняка, обязаны это сделать), впасть в противоположную крайность.

Следует тщательно предостеречь против этого. Мы должны всегда иметь в виду, что служение в Церкви - от Бога. Его источник - божествен. Его природа - небесна и духовна. Его цель - призывание, строительство Церкви Божьей. Наш Господь Христос оделяет различными дарами евангелистов, пасторов и учителей. У Него в запасе великое множество духовных даров. Он никогда их не оставит и не пожелает этого. Несмотря на все, что соделал сатана в господствующей Церкви, несмотря на все проступки того "злого раба", несмотря на дерзкие покушения человека на ту власть, которая ни в коей мере ему не принадлежит, несмотря на все это наш воскресший и прославленный Господь имеет "семь звезд". Он обладает всеми дарами служения, всей силой и властью. Только Он может поставить человека на служение. Если Он не ниспошлет духовный дар, то не будет и истинного служения. Может быть пустое притворство, пагубное самозванство, напыщенная восторженность, бесполезная болтовня, но ни единой капли истинного, любвеобильного, божественного служения там, где наш Верховный Господь не изволит ниспослать духовный дар. Но даже там, где есть этот дар, он должен быть "возгрет" и прилежно взращен, иначе Он не принесет пользы. Этот дар должен проявиться в силе Духа Святого, иначе он не достигнет Богом установленной цели.

Однако мы предвосхищаем то, что еще предстанет перед нами в притче о талантах, так что мы должны закончить эту статью простым напоминанием читателю того факта, что рассмотренный нами важный вопрос имеет прямое отношение к пришествию нашего Господа, поскольку всякое истинное служение осуществляется в виду этого великого и славного события. Более того, всякий подлог, всякое извращение и зло будут справедливо осуждены, когда Господь Христос явится в Своей славе.

Десять дев
Теперь мы достигли того важного раздела в беседе нашего Господа, в котором Он уподобляет Царство Небесное "десяти девам". Наставление, содержащееся в этой весьма значительной и интересной притче, имеет более широкое приложение, чем в уже рассмотренной притче о рабе, поскольку оно охватывает все христианское учение и не ограничивается только служением у себя дома или вне его. Оно непосредственно и остро указывает на христианское учение, истинное или ложное. "Тогда подобно будет Царство Небесное десяти девам, которые, взяв светильники свои, вышли навстречу жениху". Некоторые полагают, будто это относится к остатку верных Израиля, но эта идея, по-видимому, не выражена ни в контексте этой притчи, ни в тех выражениях, в которых она облечена.

Что касается контекста в целом, то чем пристальнее мы его исследуем, тем яснее мы видим, что та часть беседы, которая относится к евреям, заканчивается в Мат. 24,44. Это так же определенно, как и неоспоримо. Равно определенно и то, что часть беседы, относящаяся к христианам, простирается, как мы уже видели, от 24,45 до 25,30, в то время как от 25,31 до конца говорится о язычниках. Таким образом, порядок и полнота этой чудесной беседы должны поразить вдумчивого читателя. Она представляет евреев, христиан и язычников - каждых на своей основе и согласно их собственным отличительным принципам. Одно не сливается с другим. Одним словом, порядок, полнота и всеохватность этой глубокой беседы являются божественными и наполняют душу "изумлением, любовью и хвалой". Мы поднимаемся от ее изучения в целом со словами апостола на устах: "О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!"

Далее, при изучении подлинных слов, использованных нашим Господом в притче о десяти девах, мы должны увидеть, что она относится не к евреям, но к христианским учителям - она относится к нам, она взывает к нам и преподает важный урок автору и читателю этих строк.

Давайте обратим к ней свои сердца. "Тогда подобно будет Царство Небесное десяти девам, которые, взяв светильники свои, вышли на встречу жениху" Первоначальное христианство особенно характеризовалось указанным здесь фактом, а именно выходом на встречу возвращающемуся и ожидаемому Жениху. Первые христиане отстранялись от наличного бытия и в своих чувствах и помыслах устремлялись навстречу Спасителю, возлюбленному и долгожданному. Разумеется, речь не о переходе с одного места на другое - это имело не пространственное, но нравственное и духовное значение. Это был выход сердца к возлюбленному Спасителю, чье возвращение страстно ожидалось изо дня в день.

Невозможно читать послания различным церквам и не видеть, что надежда на скорое и несомненное возвращение Господа владела возлюбленными Господа в первые дни. Они "ожидали с небес Сына Его". Они знали, что Он должен был прийти и взять их к Себе навсегда, и знание этого и сила этой надежды давали им возможность удалить свои сердца от земного бытия. Их светлая небесная надежда заставила их освободиться от земного. Они ждали Спасителя. Они верили, что Он может прийти в любой момент, поэтому все помышления их жизни были сосредоточены на том, чтобы быть восхищенными, и они, несомненно, с безграничным нетерпением ожидали этого.

Все это донесено до наших сердец - кратко, но ясно - выражением "они вышли навстречу жениху". Разумеется, это нельзя приложить к остатку верных Израиля, поскольку они не выйдут навстречу их Мессии, но, напротив, они останутся на своем месте и в своем положении, пока Он не придет и не утвердит Свою стопу на горе Елеонской. Они не ожидают, чтобы Господь пришел и взял их с Собой с этой земли на небеса; они будут ожидать, чтобы Он пришел и принес им освобождение в их собственной земле и сделал их счастливыми под Его собственным мирным и благословенным правлением в течение тысячи лет.

Но призыв к христианам был: "Выйдите". Подразумевалось, что они всегда будут в движении, не поселяясь на земле, но страстно устремляясь к святой небесной славе, к которой они призваны, и к тому небесному Жениху, с Которым они обручены и скорого прихода Которого они научились ждать.

Такова истинная, божественная и естественная идея христианского миросозерцания и состояния. И эта прекрасная идея чудесно осознавалась и практически осуществлялась первыми христианами. Но увы, увы! Напоминаем читателю о том, что нам придется иметь дело как с подлинным, так и с поддельным в христианстве. В Царстве Небесном есть как "пшеница", так и "плевелы"; так мы читаем об этих десяти девах: "Из них пять было мудрых и пять неразумных". Итак, в исповедующих христианство есть истинное и ложное, подлинное и поддельное, действительное и надуманное.

Да, и так будет до скончания веков, пока не придет Жених. Плевелы не обратятся в пшеницу, а неразумные девы - в мудрых. Никогда. Плевелы будут сожжены, а неразумные девы окажутся перед закрытой дверью. В отличие от постепенного исправления действующими ныне средствами - проповедованием Евангелия и разнообразными благотворными влияниями, оказываемыми на мир, - мы во всех притчах и во всем Новом Завете находим, что Царство Небесное представляет собой самую прискорбную смесь зла, извращения, грубого попрания дела Божия со стороны врага, решительное наступление зла в основах вероучения и на практике.

И все это подходит к концу. Когда явится Жених, то найдутся и неразумные девы. Откуда они возьмутся, если перед тем, как придет Господь, все будут обращены? Если бы все были приведены в познание Господа действующими ныне средствами, то как может случиться такое, что, когда придет Жених, неразумных дев окажется столько же, сколько и мудрых?

Но, возможно, скажут, что это лишь притча, иносказание. Само собой разумеется, но иносказание чего? Конечно, не всего обращенного мира. Подобное утверждение было бы страшным оскорблением Священной Книги и таким обращением с великим учением Господа, какого бы мы не посмели допустить даже в отношении учения такого же смертного, как мы.

Нет, читатель, притча о десяти девах, бесспорно, учит о том, что когда придет Жених, то найдутся и неразумные девы, а если будут неразумные девы, то очевидно, что не все будут накануне обращены. Даже ребенок может это уразуметь. Мы не в состоянии понять, как можно перед лицом даже одной этой притчи поддержать теорию о том, что перед пришествием Жениха весь мир будет обращен.

Но давайте подробнее рассмотрим этих неразумных дев. Их история полна предостережений для всех христианских учителей. Она очень краткая, но чрезвычайно емкая. "Неразумные, взяв светильники свои, не взяли с собою масла". Налицо внешнее исповедание, но внутри ему ничего не соответствует - никакой духовной жизни, никакого помазания, никакой необходимой связи с источником вечной жизни, никакого союза со Христом. Нет ничего, кроме светильника веры без масла и сухого фитиля, внешней, рассудочной, формальной веры.

Это особенно важно. Это невыносимой тяжестью ложится в настоящее время на все бесчисленное множество христианских вероучений, в которых так много внешнего подобия, но так мало внутренней реальности. Все называют себя христианами. Светильник исповедания можно увидеть в каждой руке, но увы! Лишь немногие имеют в своих сосудах масло, в своих сердцах - дух жизни во Христе Иисусе и пребывания Святого Духа. Без этого все совершенно тщетно и не имеет никакой ценности. Может быть самое высокое исповедание, самое ортодоксальное вероучение, человек может быть крещен и причащен к телу Господню; он может быть по всем правилам внесен в список христианской общины и быть ее признанным членом; он может быть всем этим и не иметь ни единой искорки божественной жизни, ни одного луча небесного света, никакой связи с Богом Сыном.

Итак, ужасна мысль о религии, обманывающей сердце, омертвляющей совесть и губящей душу, - о религии, называющей мертвое живым, о религии, оставляющей без Христа, без Бога и без надежды в мире, о религии, поддерживающей душу ложной уверенностью и наполняющей ее ложным миром, пока не придет Жених и не откроются глаза, но тогда будет уже слишком поздно.

Так обстоят дела и с неразумными девами. Они кажутся очень похожими на мудрых. Обычный наблюдатель не смог бы увидеть пока никакого различия. Все они поставлены вместе. У всех есть светильники. И, более того, все пошли спать и уснули - как мудрые, так и неразумные. Все поднимаются, разбуженные полуночным криком, и готовят светильники. Пока здесь нет явного различия. Неразумные девы поправляют свои светильники - их светильники зажжены сухим фитилем безжизненной, рассудочной, формальной веры; увы, увы, недостойным, хуже того - роковым, губительным для души обманом.

Но тут появляется великое отличие - проступает граница со всей ее ужасающей ясностью. "Неразумные же сказали мудрым: "дайте нам вашего масла, потому что светильники наши гаснут" Это доказывает, что их светильники были зажжены, ибо, если бы они не были зажжены, они не смогли бы и погаснуть. Но это был лишь ложный, мерцающий, преходящий свет. Он не питался от божественного источника. Это был свет чисто словесного исповедания, поддерживаемый рассудочной верой, долгое время продолжающей обманывать самих себя и других и гаснущей всякий раз, когда свет нужнее всего, оставляя человека в страшной темноте вечной ночи.

"Светильники наши гаснут". Ужасное открытие! "Жених на пороге, а наши светильники гаснут. Наше пустое исповедание стало явным при свете Его прихода. Мы думали, что были правы. Мы исповедовали ту же самую веру, у нас были те же самые светильники, такой же фитиль, но увы! Теперь к нашему невыразимому ужасу мы обнаружили, что обманывали самих себя, что нам недоставало оной необходимой вещи - духа жизни во Христе, помазания от Святого, живой связи с Женихом. Что же нам делать? О вы, мудрые девы, пожалейте нас и поделитесь с нами вашим маслом. Ради милосердия, дайте нам немного, хотя бы капельку этого жизненно-важного вещества, чтобы мы не погибли навеки".

Ах, все тщетно. Никто не может дать часть своего масла другому. У каждого хватит лишь только для себя. Более того, это масло можно получить лишь от Самого Бога. Человек может дать свет, но не может дать масло. Последнее - дар одного только Бога. "А мудрые отвечали: "чтобы не случилось недостатка и у нас и у вас, пойдите лучше к продающим и купите себе". Когда же пошли они покупать, пришел жених, и готовые вошли с ним на брачный пир, и двери затворились".

Бесполезно искать друзей-христиан, которые бы помогли и поддержали нас. Бесполезно метаться туда и сюда в поисках того, на кого можно опереться - какого-нибудь святого или видного учителя , бесполезно искать опору в нашей Церкви, в нашем вероучении или в наших таинствах. Мы хотим масла. Мы не можем без него обойтись. Где мы можем получить его? Не от человека, не от Церкви, не от святых, не от отцов. Мы должны получить его от Бога, и Он - благословенно Его имя - дает его даром. "Дар Божий - жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем".

Но заметьте, это частное дело. Каждый должен получить масло сам для себя. Никто не может верить или получить жизнь для другого. Каждый должен сам иметь дело с Богом. Связь, соединяющая душу с Христом, является сугубо личной. Нет такой вещи, как вера, взятая из вторых рук. Человек может преподать нам религию, или теологию, или букву Писания, но он не может дать нам веру, он не может дать нам жизнь. "Это дар Божий". Драгоценное маленькое слово "дар". Это свойственно Богу. Это безвозмездно, как Божий воздух, безвозмездно как Его солнечный свет, безвозмездно как Его освежающие капли росы. Но мы с глубочайшей серьезностью повторяем, что каждый должен получить это сам и держать это в себе. "Человек никак не искупит брата своего и не даст Богу выкупа за него: дорога цена искупления души их, и не будет того вовек, чтобы остался кто жить навсегда и не увидел могилы" (Пс. 49,7-9).

Читатель, что скажешь ты в ответ на все это? Относишься ли ты к мудрым или неразумным девам? Получил ли ты жизнь в воскресшем и прославленном Спасителе? Не являешься ли ты простым исповедником религии, довольным мертвой рутиной повседневной церковной жизни, имея достаточно религиозности для того, чтобы казаться респектабельным на земле, но недостаточно для того, чтобы она связала тебя с небом.

Мы страстно умоляем тебя серьезно подумать обо всем этом. Подумай об этом сейчас. Подумай, как невыразимо страшно будет обнаружить, что твой светильник исповедания гаснет и оставляет тебя в кромешной тьме, во внешней тьме вечной ночи. Как ужасно увидеть дверь запертой за той блестящей свитой, которая пришла на брачный пир, запертой перед твоим лицом! Каким душераздирающим будет крик: "Господи! Господи! Отвори нам!" Каким убийственным, каким сокрушительным будет ответ: "Не знаю вас".

О, возлюбленный друг, уступи место в своем сердце этим важным вопросам теперь, пока еще открыты двери и пока еще день благодати продлен благодаря чудесному долготерпению Божию. Но быстро приближается миг, когда дверь милосердия захлопнется перед тобою навсегда, когда умрут все твои надежды и когда твоя бесценная душа погрузится в беспросветное и вечное отчаяние. Пусть Дух Божий пробудит тебя от рокового сна и не даст тебе покоя, пока ты не обретешь его в совершенном деле Господа Иисуса Христа и у Его благословенных ног в любви и поклонении.

Теперь мы должны закончить нашу статью, но прежде, чем мы это сделаем, мы ненадолго взглянем на мудрых дев. Великая отличительная черта, которая, согласно учению этой притчи, отделяет их от неразумных дев, заключается в том, что с самого начала они "вместе со светильниками своими взяли масла в сосудах своих". Другими словами, то, что отличает истинных верующих от простых исповедников веры, состоит в том, что первые имеют в сердцах своих благодать Бога Духа Святого, они получили дух жизни во Христе Иисусе, и Дух Святой пребывает в них как печать, как залог, как помазание и как свидетель. Этот великий и славный факт характеризует ныне всех истинных верующих в Господа Иисуса Христа - грандиозный, удивительный факт, огромная и невыразимая привилегия, которая вовеки должна склонять наши души в святом обожании перед нашим Богом и нашим Господом Иисусом Христом, чье совершенное искупление обеспечило нам это великое благословение.

Но как печально думать о том, что, несмотря на эту высокую привилегию, мы вынуждены читать, как в нашей притче: "задремали все и уснули". Все они, мудрые и неразумные, уснули. Жених замедлил, и все они без исключения потеряли свежесть, рвение и силу надежды на Его приход и крепко уснули.

Таково утверждение нашей притчи, и таково глубокое значение этой истории. Вся Церковь уснула. Та благословенная надежда, которая так ярко сияла на горизонте ранних христиан очень быстро поблекла и погасла; и, просматривая страницы церковной истории восемнадцати столетий, от апостолов и отцов Церкви до начала новейшей истории, мы тщетно будем искать какое-либо вразумительное упоминание об особой надежде Церкви - личном возвращении благословенного Жениха. Фактически эта надежда постепенно была утрачена Церковью; нет, более того, стало почти ересью проповедовать ее. И даже теперь, в эти последние дни, имеются сотни тысяч убежденных служителей Христа, которые не смеют проповедовать пришествие Господа или учить о нем, как написано это в Писании.

Правда, - благословен Бог - мы замечаем сильную перемену за последнюю половину столетия. Наблюдается великое пробуждение. Бог через Духа Святого призывает Свой народ к давно забытым истинам и среди них - к славной истине прихода Жениха. Многие теперь понимают, что причина задержки Жениха заключается исключительно в долготерпении Бога по отношению к нам и Его нежелании, чтобы кто-либо погиб, но - чтобы все пришли к покаянию. Чудесная причина!

Но они также понимают, что, несмотря на это долготерпение, наш Господь уже близок, Христос грядет. Скоро раздастся крик в полуночи: "Вот, Жених идет, выходите навстречу Ему". Пусть миллионы голосов отзовутся на этот пронзительный крик, проходящий в своей нравственной силе от моря до моря и от реки до концов земли, пробуждая всю Церковь, как одного человека, к ожиданию славного появления благословенного Жениха наших сердец.

Братья, возлюбленные в Господе, проснитесь! Проснитесь! Пусть пробудится каждая душа! Давайте стряхнем с себя леность и дремоту мирской неги и самоублажения - давайте поднимемся над разлагающим воздействием религиозной формальности и скучной рутины - давайте отбросим догмы ложной теологии и выйдем, в направленности нашего ума и привязанностях сердца, навстречу возвращающемуся Жениху. Пусть Его собственные грозные слова с новой силой войдут в наши души: "Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа". Пусть девизом наших сердец и нашей жизни будет: "Ей, гряди, Господи Иисусе".

Таланты
Нам остается лишь рассмотреть ту часть беседы нашего Господа, в которой Он снова поднимает важный вопрос об ответственности служения во время Его отсутствия. То, что он тесно связан с надеждой на Его пришествие, очевидно из того факта, что, обобщив притчу о десяти девах следующими великими словами: "Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий", - Он продолжает: "Ибо Он поступит, как человек, который отправляясь в чужую страну, призвал рабов своих и поручил им имение свое".

Есть существенное различие между притчей о талантах и притчей о рабах в 24,45-52. В последней изображается служение в доме. В первой же - служение во внешнем мире. Но в каждой из них мы находим великое основание служения, а именно - дар и власть Христа. "Призвал рабов своих и поручил им имение свое". Рабы - Его и имение - Его. Никто, кроме Господа Христа, не может поставить человека на служение, как никто, кроме Него, не может наделить его духовным даром. Никто не может быть служителем Христа, если Тот не призовет его и не сделает его пригодным для работы. Это совершенно ясно и не допускает ни единого вопроса. Человек может быть служителем религии, он может проповедовать доктрины Евангелия и преподавать теологию, но служителем Христа он вряд ли может быть, если Христос не призовет его к этому делу и не одарит его. Если речь идет о служении в доме, то "господин поставил его над слугами своими". А если речь идет о служении во внешнем мире, то мы читаем: "Призвал рабов своих и поручил имение свое".

Этот коренной принцип служения ярко выражен словами одного из величайших служителей, когда-либо живших на свете, который говорит: "Благодарю давшего мне силу, Христа Иисуса, Господа нашего, что Он призвал меня верным, определив на служение" (1 Тим. 1,12). Так должно быть в любом случае, каковы бы ни были степень, характер и сфера служения. Лишь один Господь Христос может определить человека на служение и дать ему силы осуществить его. Если бы это было не так, тогда либо человек назначал бы себя на служение, либо его товарищи - и то и другое одинаково противно замыслу Божию и всем принципам истинного служения, как учит Слово. Если мы руководствуемся Писанием, то мы не можем не видеть, что всякое служение, будь то внутри или вне дома, должно быть делом божественного наставления. Если бы это было не так, это было бы не просто бесполезно, а еще хуже. Человек может сам себя сделать служителем или его могут избрать служителем его товарищи, но все это тщетно. Это не от неба, не от Бога, не через Иисуса Христа, и, как следствие, это обнаружится и будет осуждено как самое ужасное и дерзкое посягательство на божественное.

Крайне важно, чтобы читатель-христианин полностью осознал этот великий принцип служения. Это настолько же просто, насколько важно. И, более того, никто из тех, кто склоняется - а это надлежит всякому христианину - в безоговорочном и абсолютном послушании перед властью божественного слова, никто не может усомниться в том, что этот принцип покоится на поистине божественном основании. Пусть читатель возьмет свою Библию и тщательно прочитает каждую строчку, которая относится к предмету служения. Если он обратится к притче о домоправителе, он прочитает: "Господин поставил его над слугами своими". Не сам он сделал себя домоправителем, не был он назначен и своими товарищами. Постановление было от господина.

Так же и в притче о талантах. Хозяин созывает своих рабов и поручает им свое имение. Призыв и поручение исходят сверху.

Мы видим другой аспект этой истины в Лук. 19: "Некоторый человек высокого рода отправлялся в дальнюю страну, чтобы получить себе царство и возвратиться; призвав же десять рабов своих, дал им десять мин и сказал им: употребляйте их в оборот, пока я возвращусь". Разница между Лукой и Матфеем, по-видимому, заключается в следующем: в первом случае - чисто человеческая ответственность, во втором - преобладает божественная власть. Но в обеих притчах четко выдвигается и неоспоримо утверждается один и тот же великий принцип, а именно, что всякое служение является делом божественного постановления.

Та же самая истина встречается нам и в книге Деяния апостолов. Когда нужно было назначить кого-то на место Иуды, обратились к Иегове: "Ты, Господи, Сердцеведец всех, покажи из сих двоих одного, которого Ты избрал принять жребий сего служения и апостольства".

И даже там, где возникает вопрос местного значения, как в случае дьяконов в гл. 6 или пресвитеров в гл. 14, то и тут они должны были назначаться непосредственно апостолами. Другими словами, назначение божественно. Человек не может поставить себя даже на дьяконство, не говоря уже о должности пресвитера. В первом случае, поскольку в обязанности дьякона входило попечение об имуществе братии, этим последним по благодати и прекрасному нравственному устроению Духа было дозволено избирать себе людей, которым они могли доверять; но назначение было божественным, будь то дьяконы или пресвитеры. Таким образом, касается ли это вопроса о дарах или о местных обязанностях, все покоится на исключительно божественном основании. Это дело особой важности.

Опять же, если мы обратимся к посланиям, то и там перед нами во всей полноте и немеркнущем сиянии горит та же великая истина. Так, в начале Рим. 12 мы читаем: "По данной мне благодати, всякому из вас говорю: не думайте о себе более, нежели должно думать; но думайте скромно, по мере веры, какую каждому Бог уделил. Ибо, как в одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело, так мы, многие, составляем одно тело во Христе, а порознь один для другого члены. И как, по данной нам благодати, имеем различные дарования" и т.д. В 1 Кор. 12 мы читаем: "Но Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было угодно" (стих 18). И опять: "И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, апостолами" и т.д. Так же и в Еф. 4: "Каждому же из нас дана благодать по мере дара Христова".

Все эти отрывки и многие другие, которые можно процитировать, направлены на то, чтобы утвердить истину, которую мы страстно стремимся внушить нашим читателям, а именно то, что служение во всех его ответвлениях является божественным - от Бога, с небес, через Иисуса Христа. В Новом Завете решительно нет такой вещи, как человеческое своеволие в служении в Церкви Божьей. Пройдитесь по всем священным страницам, и вы повсюду обнаружите одну и ту же благословенную доктрину, выраженную в одной краткой фразе нашей притчи: "Призвал рабов своих и поручил им имение свое". Здесь воплощено учение всего Нового Завета о служении, и мы страстно умоляем нашего читателя позволить этому учению полностью овладеть его душой и оказать мощное влияние на все его поведение, образ жизни и характер.

Но могут спросить: "Разве сосуд не приспосабливается к помещенному в нем дару служения?" Конечно, приспосабливается, и это самое приспособление отчетливо выражено в словах нашей притчи: "И одному дал он пять талантов, другому два, иному один, каждому по его силе".

Это чрезвычайно интересный вопрос, и его никогда нельзя терять из виду. Господь знает, как использовать человека. Он знает характер дара, который Он намерен поместить в сосуд, и Он отливает сосуд, формируя соответственно ему человека. Мы не можем сомневаться в том, что Павел был сосудом, специально созданным Богом для того места, которое он впоследствии должен был занять, и для той работы, которую он должен был исполнять. И так в каждом случае. Если Бог замыслил человека оратором, Он дает ему легкие, голос, физическое сложение, пригодное для назначенной работы. Дар - от Бога, но всегда строго учитываются и способности человека.

Если мы упустим это из виду, то наше понимание истинного характера служения будет очень односторонним. Мы никогда не должны забывать две вещи, а именно божественный дар и человеческий сосуд, в который этот дар помещен. Есть верховная власть Бога и ответственность человека. Как совершенны и как прекрасны все пути Бога! Но увы, увы! Человек все портит, и прикосновение человеческой руки лишь пятнает сияние божественного искусства. И все же давайте никогда не будем забывать, что служение - божественно по своему источнику, по своей природе, по своей силе и по своей цели. Если читатель поднимется от этой статьи с убежденностью в сердце и душе в этой великой истине, мы будем считать нашу цель - изложение ее - достигнутой.

Но не исключен вопрос: "Какое отношение имеет предмет служения к пришествию Господню?" Самое непосредственное. Разве наш благословенный Господь не касается этого предмета вновь и вновь в Своей беседе на горе Елеонской? И разве вся эта беседа не ответ на вопрос учеников: "Какой признак Твоего пришествия и кончины века?" Разве Его пришествие не является выдающейся темой Его беседы в целом и каждой ее части в отдельности? Несомненно, является.

А в чем заключается, можем мы спросить, следующая важная тема? Не в служении ли? Взгляните на притчу о рабе, поставленном над всеми другими рабами. Как он должен служить, ожидая возвращения своего господина? Служение как таковое связывается с уходом и возвращением хозяина. Оно стоит между этими двумя великими событиями и должно определяться ими. А что ведет к неудаче в служении? Потеря из виду возвращения господина. Злой раб говорит в своем сердце: "Не скоро придет Господин мой", - и, как следствие, - "начнет бить товарищей своих и есть и пить с пьяницами".

Так и в притче о талантах. Строгие и пронзительные слова: "Употребляйте их в оборот, пока я возвращусь" Итак, мы познаем, что служение - в доме ли Бога или в мире - должно осуществляться в полном ожидании возвращения Господа. "По долгом времени, приходит господин рабов тех и требует у них отчета". Все рабы должны постоянно иметь в виду тот грозный факт, что приближается время расчета. Это направит их мысли и чувства в нужную сторону в каждом ответвлении их служения. Прислушайтесь к следующим веским словам, которыми один слуга Божий пытается воодушевить другого:

"Итак заклинаю тебя пред Богом и Господом нашим Иисусом Христом, Который будет судить живых и мертвых в явление Его и Царствие Его: проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием. Ибо будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням. Но ты будь бдителен во всем, переноси скорби, совершай дело благовестника, исполняй служение твое. Ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его" (2 Тим. 4,1-8).

Не показывает ли этот трогательный и весомый отрывок, как близко связан предмет служения с пришествием Господа? Благословенный апостол - самый преданный, самый одаренный и действенный работник, который когда-либо трудился в винограднике Христа, самый умелый из отправителей таинств Божьих - мудрый строитель - великий служитель Церкви и проповедник Евангелия, несравненный слуга, этот редкий и драгоценный сосуд исполнял свою работу, осуществлял свое служение и свой священный долг в полном ожидании "дня оного". Он ждал и ждет поныне, когда Праведный Судия возложит на свое чело "венец правды". И он добавляет с такой поразительной нежностью: "И не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его".

Это особенно трогательно. "Венца правды" "в день оный" удостоится не только одаренный, трудолюбивый и преданный Павел, но и всякий, кто возлюбил явление нашего Господа и Спасителя Иисуса Христа. Драгоценные камни в венце Павла, несомненно, будут сиять с особым блеском, но пусть никто не думает, что венца правды удостоится только Павел, он добавляет эти прекрасные слова: "И не только мне, но и всем возлюбившим явление Его". Хвала Господу за такие слова! Пусть они побудят наши сердца не только к любви, к появлению Господа, но и к более ревностному служению и искренней преданности в виду того славного дня! Эти две вещи весьма тесно связаны, как мы видим в продолжении притчи о талантах. Вряд ли мы можем сделать что-либо большее, чем процитировать слова Господа.

Когда рабы получили таланты, мы читаем: "Получивший пять талантов пошел, употребил их в дело и приобрел другие пять талантов; точно также и получивший два таланта приобрел другие два; получивший же один талант пошел и закопал его в землю и скрыл серебро господина своего. По долгом времени, приходит господин рабов тех и требует у них отчета. И, подойдя, получивший пять талантов принес другие пять талантов и говорит: "господин! пять талантов ты дал мне; вот, другие пять талантов я приобрел на них". Господин его сказал ему: "хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего". Подошел также и получивший два таланта и сказал: "господин! два таланта ты дал мне; вот, другие два таланта я приобрел на них". Господин его сказал ему: "хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего".

Интересно и поучительно отметить разницу между притчей о талантах, приведенной в евангелии от Матфея, и притчей о десяти рабах в Лук. 19. В первой речь идет о верховной божественной власти, в последней - о человеческой ответственности. В первой один получает пять, другой два таланта, иной один - по воле хозяина. В последней каждый получает равную сумму. Когда приходит день расчета, мы видим в евангелии от Луки определенную награду каждому согласно делам его, в то время как у Матфея: "Над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего". Им не сказано, что они получат или над чем они будут поставлены. Хозяин верховен как в Своих дарах, так и в наградах, и высший момент всего этого - "войди в радость господина твоего". Это для сердца, любящего Господа, превыше всего на свете. Правда, будет десять городов и пять городов. Будет обильная, явная и определенная награда за исполненный долг, оказанную службу и сделанную работу. Все это будет вознаграждено. Но превыше всего сияют эти драгоценные слова: "Войди в радость господина твоего". Никакая награда не может сравниться с этим. Чувство любви, которое дышит в этих словах, побудит каждого положить свой "венец правды" у ног Господа. Тот самый венец, который дает нам Праведный Судия, мы охотно положим у ног любвеобильного Спасителя и Господа. Одна Его улыбка тронет наши сердца гораздо глубже и сильнее, чем самый ослепительный венец, который может быть возложен на наше чело.

Но еще одно слово, прежде чем мы закончим. Кто не захотел работать? Кто спрятал деньги своего Господина? Кто окажется "лукавым рабом и ленивым"? Тот, кто не знал сердца своего хозяина - его характера, его любви.

"Подошел и получивший один талант и сказал: "господин! я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал, и, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твое". Господин же его сказал ему в ответ: "лукавый раб и ленивый! ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал; посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью; итак, возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов, ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет; а негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов".

Как это ужасно! Как разителен контраст между двумя рабами! Один знает, и любит, и верит, и служит своему Господу. Другой лжет, боится, не доверяет и ничего не делает. Первый "входит в радость господина", второй же выброшен во тьму внешнюю; "там будет плач и скрежет зубов".

Как это грозно! Как удручающе! А когда все это обнаружится? Когда вернется Хозяин!

Заключительные заметки
Теперь мы должны закончить эту серию статей и делаем это с большой неохотой. Эта тема чрезвычайно интересна, глубоко практична и полна истин. Более того, она наводит на многие мысли и открывает обширное поле зрения для духовного ума, интерес к обозрению которого никогда не ослабеет, ибо этот предмет неисчерпаем.

Мы должны, однако, - по крайней мере сейчас - завершить наши размышления об этой чудеснейшей грани истины, но прежде чем сделать это, мы желаем привлечь внимание читателя - по возможности кратко - к нескольким вопросам, которые мы лишь затрагивали мимоходом на протяжении этих статей. Мы бы и не подумали упоминать о них, если бы они, по нашему мнению, не представляли не только интерес, но и действительную практическую ценность для более ясного понимания многих разделов того обширного предмета, которым мы занимались.

И, прежде всего, читатель, путешествовавший вместе с нами по различным сторонам нашего предмета, должен вспомнить беглое упоминание того, что мы осмеливались назвать "неотмеченным интервалом, перерывом" в отношениях Бога с Израилем и с миром. Это чрезвычайно интересный вопрос, и мы надеемся показать читателю, что это не просто любопытный вопрос, темная, загадочная тайна или излюбленное понятие отдельных школ истолкования пророчеств. Совсем наоборот. Мы считаем его вопросом, который проливает массу света на многие разделы нашего общего предмета. Так он нам представляется, и так мы хотим представить его нашим читателям. Мы сильно сомневаемся, можно ли правильно понять пророчество или свое собственное истинное положение и значение, не видя упомянутого нами интервала или перерыва между Богом и Израилем.

Но давайте обратимся непосредственно с Слову и откроем главу 9 книги Даниила.

Начальные стихи этого замечательного раздела показывают нам возлюбленного слугу Божия в глубоком испытании души, вызванном печальными обстоятельствами, в которые попал его дорогой народ Израильский и в которых через Духа Христова он был вынужден оказаться сам. Хотя он лично и не участвовал в их действиях, которые привели его народ к погибели, он все-таки полностью отождествлял себя со своим народом и считал его грехи своими грехами в исповедании и самоосуждении перед Богом.

Мы не можем привести цитату из замечательной молитвы Даниила и его исповеди по этому поводу; но предмет, который непосредственно нас касается, заключен в стихе 20.

"И когда я еще говорил и молился, и исповедовал грехи мои и грехи народа моего, Израиля, и повергал мольбу мою пред Господом Богом моим о святой горе Бога моего; когда я еще продолжал молитву, муж Гавриил, которого я видел прежде в видении, быстро прилетев, коснулся меня около времени вечерней жертвы и вразумлял меня, говорил со мною и сказал: "Даниил! теперь я исшел, чтобы научить тебя разумению. В начале моления твоего вышло слово, и я пришел возвестить его тебе, ибо ты муж желаний; итак вникни в слово и уразумей видение. Семьдесят седьмин определены для народа твоего и святого города твоего, чтобы покрыто было преступление, запечатаны были грехи и заглажены беззакония, и чтобы приведена была правда вечная, и запечатаны были видение и пророк, и помазан был Святый святых"

Сейчас мы не можем из-за ограниченности места вступить в подробную дискуссию, чтобы доказать, что "семьдесят недель" в вышеприведенной цитате на самом деле означают четыреста девяносто лет. Мы принимаем это как факт. Мы полагаем, что Гавриил был послан для того, чтобы наставить возлюбленного пророка и сообщить, что с указа о восстановлении Иерусалима должно пройти четыреста девяносто лет, и тогда Израиль получит благословение.

Это абсолютно просто и определенно. Мы можем смело утверждать, что завтра утром солнце взойдет в назначенный момент с меньшей вероятностью, чем то, что в конце периода, упомянутого ангельским вестником, народ Даниила получит благословение от престола Божьего. Никто не может этому помешать. Даже все силы земли и ада, вместе взятые, не воспрепятствуют полному и совершенному осуществлению слова Божьего, изреченного через Гавриила. Когда упадет последняя песчинка из четырехсот девяноста лет, Израиль вступит в обладание всей его предопределенной славой и величием. Невозможно читать Дан. 9,24 и не видеть этого.

Но, возможно, читатель спросит - и спросит с удивлением: "Разве четыреста девяносто лет не прошли давным-давно?" Мы ответим: "Конечно, нет". Если бы это было так, Израиль был бы теперь на своей земле под благословенным правлением своего Мессии. Слово Писания не может быть нарушено, мы не можем легкомысленно обращаться с его речениями, как будто они могут значить и то, и другое, а то и вовсе ничего. Слово точно. "Семьдесят седьмин определены для народа твоего". Ни больше ни меньше семидесяти недель. Если понимать это буквально, то в этом нет никакого смысла или значения. Было бы оскорблением для нашего читателя отнимать его время опровержением такой нелепости, как эта.

Но если, в чем мы совершенно убеждены, Гавриил имел в виду семьдесят лет, тогда мы имеем более ясный и определенный период - период, прошедший с момента издания Киром указа о восстановлении Иерусалима до момента возрождения Израиля.

Однако читатель может далее спросить: "Как такое может быть, ведь четырежды говорится, что прошло гораздо более четырехсот девяноста лет с тех пор, как Кир издал свой указ, но не было никакого признака возрождения Израиля. Наверняка, должно быть какое-либо другое истолкование "семидесяти недель".

Четыреста девяносто лет еще не истекли. Был перерыв, долгий неотмеченный интервал. Пусть читатель внимательно посмотрит на Дан. 9,25-26: "Итак знай и разумей: с того времени, как выйдет повеление о восстановлении Иерусалима, до Христа Владыки семь седьмин (49 лет) и шестьдесят две седьмины (434 года); и возвратится народ и обстроятся улицы и стены, но в трудные времена” (улицы и стены Иерусалима были восстановлены в меньший из упомянутых периодов, то есть в 49 лет). "И по истечении шестидесяти двух седьмин” (434 года от восстановления Иерусалима) "предан будет смерти Христос, и не будет".

Здесь мы достигаем замечательной, понятной и значительной эпохи. Вместо того, чтобы принять Мессию, Его отвергли. Вместо того, чтобы взойти на престол Давида, Он пошел на крест. Вместо того, чтобы войти в обладание всеми обетованиями, Он не получил ничего. Его единственная участь - что касается Израиля и земли - был крест, уксус, копье, чужая могила.

Мессия был отвергнут, убит и не получил ничего. И что же? Бог выразил Свое отношение ко всему этому, отложив на время Свои расчеты с Израилем. Ход времени был прерван. Наступил великий перерыв. Четыреста восемьдесят три года исполнились, осталось еще семь лет - отложенная неделя, и все это время со смерти Мессии было неотмеченным интервалом или перерывом, в течение которого Христос был сокрыт в небесах, а Дух Святой действовал на земле, созидая тело Христово, Церковь небесного Жениха. Когда в это тело будет включен последний верующий, Сам Господь придет и примет к Себе святых Своих, чтобы привести их обратно в дом Отца, в ту благословенную обитель, где они пребудут с Ним в радостном общении, между тем как Бог в Своем владычестве приготовит Израиль и землю для введения первородных в мир.

Что же касается этого перерыва и всего того, что должно в это время произойти, то в этом Гавриил сохраняет глубокую сдержанность. Знает ли он что-то об этом - это вне вопроса. Ясно, что он не был послан для того, чтобы сказать об этом, поскольку время для свершения всего этого еще не наступило. Он переходит с чудесной и таинственной резкостью через века и поколения; шагая от главы к главе в пророческом свитке, и описывает несколькими короткими фразами длительный период почти в две тысячи лет. Осада Иерусалима римлянами обозначена вкратце так: "Город и святилище разрушены будут народом вождя, который придет". Далее, о периоде, который уже продолжается восемнадцать столетий, говорится так: "И конец его будет как от наводнения, и до конца войны будут опустошения".

Затем мы очень быстро переносимся во времена конца, когда исполнятся последние из семидесяти недель, последние семь их четырехсот девяноста лет. "И (вождь) утвердит завет для многих (из иудеев) одна седьмина (семь лет), а в половине седьмины прекратится жертва и приношение, и на крыле святилища будет мерзость запустения, и окончательная предопределенная гибель постигнет опустошителя".

Здесь мы достигаем конца тех четырехсот девяноста лет, которые определены или отмерены народу Даниила. Пытаться истолковать этот период, не учитывая перерыва и неотмеченного интервала, означало бы с неизбежностью ввергнуть свой ум в полное смущение, чего нельзя делать. Создаются бесчисленные теории, предпринимаются бесконечные расчеты и спекуляции, но все тщетно. Четыреста девяносто лет еще не осуществились: они не осуществятся до тех пор, пока Церковь не покинет этот мир навсегда и не перейдет со своим Господом в свою светлую небесную обитель. Отк. 4,5 показывает нам то место, которое займут небесные святые в течение последних из семидесяти недель Даниила; между тем как в главах с 6-ой по 18 мы видим различные действия Бога по приготовлению Израиля и земли для введения первородных в мир.

Мы хотим разъяснить читателю эти вопросы. Это нам очень помогло в истолковании пророчества и прояснении многих трудностей. Мы совершенно убеждены, что нельзя понять книгу Даниила или общие масштабы пророчества, не видя, что последняя из семидесяти недель еще должна быть осуществлена. Ни одна йота из Его Слова не может пройти, и, поскольку Он провозгласил, что "семьдесят седьмин определены для народа твоего" и что в конце того периода они получат благословение, становится ясным, что этот период еще не завершился. Но если мы не видим этого перерыва и пробела во времени, следующего за отвержением Мессии, мы вряд ли сможем увидеть исполнение семидесяти недель Даниила, или четырехсот девяноста лет.

Другой важный факт, который должен осознать читатель, заключается в том, что Церковь не образует часть путей Божьих в отношениях с Израилем и землей. Церковь принадлежит не времени, но вечности. Она не земная, но небесная. Она возникла в неотмеченный интервал - перерыв, следующий за изгнанием Мессии. Говоря языком людей, если бы Израиль принял Мессию, тогда бы исполнились семьдесят недель, или четыреста девяносто лет; но Израиль отверг своего Царя, и Бог удалился в Свое место до тех пор, пока они не признают свое беззаконие. Он отложил Свой расчет с Израилем и с землей, хотя, несомненно, продолжает контролировать все события Своим провидением и не сводит Своего взора с семени Авраамова, возлюбленного ради праотцев.

Между тем как Он созывает из евреев и язычников тело, называемое Церковью, для того, чтобы оно сопроводило Его Сына в небесную славу и полностью отождествилось с Ним в Его нынешнем удалении от земли, и ждало в священном терпении Его славного прихода.

Все это самым определенным образом отмечает положение христианина. С той же ясностью определены его участь и его будущее. Напрасно заглядывать в страницы пророчества, чтобы прочитать там что-нибудь о положении Церкви, ее призвании или надежде. Этого там нет. Делом христианина не является заниматься датами исторических событий, хотя бы он был вовлечен в некоторые из них. Несомненно, все это занимает свое надлежащее место и имеет свое надлежащее значение и свой интерес как в связи с действиями Бога по отношению к Израилю, так и по отношению к земле. Но христианин никогда не должен терять из виду тот факт, что он принадлежит небесам, что он нерасторжимо связан с отверженной землей и принятым небом Христом, что вся его жизнь сокрыта со Христом в Боге, что его священная привилегия - ожидать ежедневно и ежечасно пришествия Господа. Нет ничего, что помешало бы осуществлению в любой момент этой блаженной надежды. Есть только одно, что вызвало бы задержку, и это то, что Он "долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию". Это драгоценные слова для погибшего греховного мира! Спасение уготовано, и Бог готов судить. Ждать больше нечего, кроме как присоединения последнего избранного и тогда - о, благословенная мысль! - наш дорогой и любвеобильный Спаситель придет и возьмет нас к Себе, дабы мы пребывали вместе с Ним и больше никогда не покинули то место.

Когда же Церковь окажется со своим Господом в небесной обители, Господь возобновит Свой счет с Израилем. В течение уже упомянутой недели ему суждено будет пройти великую скорбь. Но в конце того периода беспримерного угнетения и испытаний их давно отвергнутый Мессия придет для их освобождения и спасения. Он грядет как Сидящий на белом коне, сопровождаемый небесными святыми. Он осуществит высший суд над Своими врагами и установит Свою великую власть и правление. Царство этого мира сменится Царством нашего Господа и Христа. Сатана будет скован на тысячу лет, и вся вселенная успокоится под блаженным и благодатным правлением Князя мира.

Наконец, по окончании тысячи лет сатана будет освобожден, и ему будет позволено сделать последнюю отчаянную попытку, попытку, которая закончится его вечным поражением и заключением в озеро огненное, где он будет мучиться со зверем и лжепророком во веки веков.

Затем последует воскресение умерших во грехе, суд над ними и заключение их в озеро огненное и серное - ужасная мысль! Никакое сердце не в силах воспринять, никакой язык не в силах описать ужасы этого огненного озера.

Но едва ли сейчас время останавливаться на мрачной и страшной картине прежде, нежели перед взором души не воссияет невыразимая слава новых небес и новой земли, пока мы не увидим сходящий с небес святой город, пока наших ушей не коснутся гласы серафимов: "Се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло. И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое".

О, возлюбленный читатель-христианин, какое зрелище открывается перед нами! Какая грандиозная действительность! Какая ослепительная нравственная слава! Давайте жить в свете и силе всего этого! Давайте лелеять эту благословенную надежду на лицезрение Того, Кто возлюбил нас и отдал Себя за нас, Кто не пожелал наслаждаться Своей славой один, но претерпел гнев Божий для того, чтобы Он мог связать нас с Собой и разделить с нами всю Его любовь и славу навеки, О, как прекрасно жить ради Христа и ожидать Его появления!

Уготована мне неземная обитель -
Дом Отца, где любовь и покой.
Там награда моя - и туда мой Спаситель
введет меня мощной рукой.

С Ним я буду царить в одеяниях белых,
С Ним во славе я буду сиять.
Его близость - блаженство для тех, кто уделом
Принял Его благодать.

Будут смыты все пятна греха и порока,
Зло и скверна покинут меня
В той обители - рядом с Возлюбленным Бога -
В свете вечного Божьего дня.

"И от Иисуса Христа, Который есть свидетель верный, первенец из мертвых и владыка царей земных. Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших кровию Своею и соделавшему нас царями и священниками Богу и Отцу Своему, слава и держава во веки веков, аминь. Се, грядет с облаками, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные. Ей, аминь"
(Отк. 1,5-7).

В дни, подобные нашим, когда широко распространяется всякое знание, чрезвычайно необходимо запечатлеть в сознании читателя-христианина огромное различие между разделяющими учение о втором пришествии Господа и действительно ожидающими Его появления (1 Фес. 1,10). Многие, увы, придерживаются и, возможно, красноречиво проповедуют учение о втором пришествии, на самом деле не зная Личности Того, прихода Которого, по их словам, они ждут и проповедуют. На это зло необходимо честно указать и устранить его. Наш век - это век знания, религиозного знания; но, читатель, знание не жизнь, знание не сила - знание не избавит нас от греха, от сатаны, от мира, от смерти, от ада. Я имею в виду знание, лишенное Бога во Христе. Можно знать большую часть Писания, большую часть пророчеств и догматов и все-таки быть мертвым в беззакониях и грехе.

Однако есть один вид знания, который по необходимости включает в себя жизнь вечную, и это знание о Боге, как Он раскрывается в лице Иисуса Христа. "Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа" (Иоан. 17,3). Невозможно жить в ежедневном и ежечасном ожидании "пришествия Сына Человеческого", если Сын Человеческий не будет познан на опыте. Я могу взять пророчества и простым их штудированием, приложив свои умственные способности, обнаружить учение о втором пришествии Господа и все же остаться в полном невежестве в отношении Христа и жить в полном отчуждении сердца от Него. Как часто бывает такое! Как много людей поражают нас своими обширными познаниями пророчеств, приобретенными, возможно, годами усердных исследований; но в конце концов эти люди, оказывается, полны неправедного света - света, не полученного в молитвенном ожидании Бога! Мысль об этом, конечно же, глубоко поразит наши сердца и отрезвит умы, заставляя нас проверить, действительно ли мы знаем благословенную Личность Того, Кто вновь и вновь провозглашает: "Гряду скоро" - иначе, если мы Его не знаем, мы можем оказаться в числе тех, к кому обращается пророк со следующими грозными словами: "Горе желающим дня Господня! Для чего вам этот день Господень? он тьма, а не свет, то же, как если бы кто убежал от льва, и попался бы ему навстречу медведь, или если бы пришел домой и оперся рукою о стену, и змея ужалила бы его. Разве день Господень не мрак, а свет? он тьма, и нет в нем сияния" (Ам. 5,18-20).

Вторая глава евангелия от Матфея дает нам поразительную иллюстрацию различия между простым знанием пророчества и знанием Христа, между проявлением знаний в изучении буквы Писания и замыслом Отца по отношению к личности Христа. Мудрецы с Востока, явно ведомые перстом Божиим, стремились познать Христа в истине, и они нашли Его. Что же касается знания Писания, то они никогда бы не сравнялись в этом с первосвященниками и книжниками, но что дало последним это знание? Оно превратило их в послушные орудия Ирода, который собрал их для того, чтобы использовать их библейские познания в смертельной борьбе с Помазанником Божьим. Они могли ему назвать, как мы говорим, любую главу и стих. Но, читатель, между тем как они помогали Ироду своим знанием, мудрецы, по предначертанию Божию, направлялись к Иисусу. Благословенный контраст! Насколько блаженнее быть почитателем у ног Иисуса, хотя и со скудным знанием, чем ученым книжником с сердцем холодным, мертвым и далеким от Благословенного! Насколько лучше иметь сердце, полное живой любви ко Христу, чем ум, забитый самыми точными знаниями буквы Писания! Какова печальная характеристика настоящего века? Широкое распространение библейских знаний и недостаток любви ко Христу и преданности Его делу; щедрая готовность цитировать Писание, подобно книжникам и первосвященникам, и недостаток стремления, которое было у мудрецов с Востока, отдать свои богатства и поднести Христу добровольную жертву своего сердца, исполненного чувством того, Кем Он является. Чего мы хотим - это личной преданности, а не пустого проявления своих познаний. Не то чтобы мы недооценивали знания Писания - не дай Бог - если это знание находится в связи с подлинным ученичеством. Но если это не так, то я спрошу: "Чего все это стоит?" Абсолютно ничего. Самые обширные познания - если в их центре не стоит Христос - совершенно ничего не стоят; более того, по всей вероятности, такие познания превратят нас в послушные орудия в руках сатаны в его непримиримой борьбе со Христом. Несведущий может допустить лишь мелкую оплошность, но ученый человек без Христа может сделать много вреда.

Слова заголовка этой статьи представляют нам то божественное основание, на котором покоится все знание пророчеств. Прежде чем произнести сердечное "аминь" на возглас "Се, грядет с облаками", нужно без всяких сомнений присоединиться к блаженной хвале "Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших кровию Своею". Верующий знает Того, Кто грядет, ибо Он возлюбил его и омыл его от грехов его. Верующий ожидает вечного Возлюбленного его души. Тот, Кто смиренно и покорно служил и самоотреченно страдал здесь на земле, скоро грядет с облаками в силе и великой славе, и все, кто знает Его, приветствуют Его радостными криками "осанна" - они смогут сказать: "Это Господь, Которого мы ждали. Мы радуемся в Его спасении". Но увы, будет, к сожалению, и много таких, которые исповедуют пришествие Господне и спорят о нем, но вовсе Его не ждут, которые живут в этом мире лишь для себя и "думают лишь о земном". Как это ужасно - говорить о пришествии Господа и все же, когда Он придет, остаться позади. О, мой возлюбленный читатель, подумай об этом, и если ты действительно осознаешь, что не знаешь Господа, то умоляю тебя посмотреть на пролитую им драгоценную кровь, чтобы омыть тебя от твоих грехов и научить тебя довериться Ему, опереться на Него, радоваться в Нем и только в Нем.

Но если ты взглянешь на небеса и скажешь: "Слава Богу, что я знаю Его и жду Его", - тогда позволь мне напомнить тебе слова, которые сказал апостол Иоанн, говоря о практических результатах этой божественной надежды: "Всякий имеющий сию надежду на Него очищает себя, ибо Он чист" Да, таков должен быть результат ожидания Сына с небес. Многие из самых грязных, безбожных и нечестивых людей, когда-либо живших на земле, придерживались теории второго пришествия Христа, но не ждали Сына, и потому они не могли очиститься. Невозможно ждать появления Христа и не стремиться к большей святости, отделению от мира и преданности сердца. "Се, гряду скоро: блажен соблюдающий слова пророчества книги сей” Те же, кто знает Господа Иисуса Христа и жаждет Его появления, будут ежедневно стремиться к тому, чтобы стряхнуть с себя все противное замыслу Владыки; они будут стараться все полнее уподобиться Ему во всем. Можно придерживаться учения о пришествии Господнем и все же страстно цепляться за мир и все, что в нем; но истинные слуги постоянно и не смыкая глаз ожидают возвращения Хозяина, помня Его благословенные слова: "Приду опять и возьму вас к Себе, чтоб и вы были, где Я" (Иоан. 14,3).

Иов 28; Иоанна 11,34.36
"Стези туда не знает хищная птица, и не видал ее глаз коршуна; не попирали ее скимны, и не ходил по ней шакал". Какая невыразимая благодать для того, кто действительно желает ходить с Богом, знать, что для него уготована эта стезя! Бог уготовил эту стезю для искупленных Своих, чтобы они могли идти по ней со всей возможной уверенностью, спокойствием и решительностью. Это привилегия каждого чада Божия и каждого слуги Христова - быть настолько же уверенным в том, что он находится на стезе Божией, как и в том, что его душа спасена. Это может показаться смелым утверждением, но вопрос в том, справедливо ли оно. Если да, то оно не может быть чересчур смелым. Несомненно, по мнению некоторых людей, в такие времена, как наши, и при таких обстоятельствах, как наши, в утверждении, что мы находимся на стезе Божией, есть что-то от самоуверенности и догматизма. Но что говорит Писание? Оно провозглашает: "есть стезя", а также указывает нам, как отыскать ее и как идти по ней. Да, тот же самый голос, который возвещает нам о Божьем спасении для наших душ, возвещает нам также о Божьем пути для наших ног. Тот же самый авторитет, который уверяет нас в том, что "верующий в Сына имеет жизнь вечную", уверяет нас и в том, что "идущие этим путем, даже и неопытные, не заблудятся".

Это, повторяем, замечательное милосердие - милосердие во все времена, но особенно в наши времена смятения и замешательства. Прискорбно наблюдать состояние неуверенности, в котором пребывают в настоящее время многие из возлюбленных Божиих. Здесь мы касаемся вопроса о спасении, о котором мы уже много и широко говорили; предмет нашего рассмотрения - путь христианина - что он должен делать, где находиться, как вести себя в Церкви. Не слишком ли верно, что множество детей Господних пребывают в полном невежестве в отношении этих вопросов? Не слишком ли много тех, кто, если бы им нужно было выразить истинные чувства их сердца, были бы вынуждены признаться в совершенной душевной неустроенности, сознании в том, что они не знают, что делать, куда идти, во что верить. Итак, вопрос заключается в том, оставит ли Бог Своих детей, оставит ли Христос Своих слуг в этом мраке и смятении?

Может ли ребенок не знать воли своего отца? Может ли слуга не знать воли своего господина? А если это так в наших земных отношениях, то еще полнее мы можем рассчитывать на это в отношении к нашему небесному Отцу и Владыке. Когда древний Израиль вышел из Чермного моря и встал на краю той огромной и ужасной пустыни, которая отделяла его от земли обетованной, то как они могли узнать свой путь? Вокруг них лежали зыбучие пески пустыни. Тщетно было искать там хотя бы след человеческой ноги. Это была страшная пустошь, в которой даже ястребиный глаз не мог бы найти пути. Моисей чувствовал это, когда сказал Ховаву: "Не оставляй нас, потому что ты знаешь, как располагаемся мы станом в пустыне, и будешь для нас глазом" (Чис. 10,31). Как прекрасно поняли бы этот трогательный призыв наши бедные неверующие сердца! Как нужен добрый проводник посреди замешательства! Как нежно привязываются сердца к тому, кого мы считаем способным руководить нами в периоды мрака и трудностей.

Но мы все-таки можем спросить, для чего Моисею глаза Ховава? Разве Иегова не согласился стать их благодатным проводником? Да, это так, ибо мы читаем: "В тот день, когда поставлена была скиния, облако покрыло скинию откровения, и с вечера над скиниею как бы огонь виден был до самого утра. Так было и всегда: облако покрывало ее (днем), и подобие огня ночью. И когда облако поднималось от скинии, тогда сыны Израилевы отправлялись в путь, и на месте, где останавливалось облако, там останавливались станом сыны Израилевы. По повелению Господню отправлялись сыны Израилевы в путь, и по повелению Господню останавливались: во все то время, когда облако стояло над скиниею, и они стояли; и если облако долгое время было над скиниею, то и сыны Израилевы следовали этому указанию Господню и не отправлялись; иногда же облако немного времени было над скиниею: они по указанию Господню останавливались, и по указанию Господню отправлялись в путь; иногда облако стояло только от вечера до утра, и поутру поднималось облако, тогда и они отправлялись; или день и ночь стояло облако, и когда поднималось, и они тогда отправлялись; или, если два дня, или месяц, или несколько дней стояло облако над скиниею, то и сыны Израилевы стояли и не отправлялись в путь; а когда оно поднималось, тогда отправлялись; по указанию Господню останавливались, и по указанию Господню отправлялись в путь: следовали указанию Господню по повелению Господню, данному чрез Моисея" (Чис. 9,15-23).

Здесь было божественное руководство - руководство, мы с уверенностью можем это сказать, вполне достаточное для того, чтобы избавить их от необходимости в собственных глазах, в глазах Ховава или любого другого смертного. Интересно отметить, что в начале книги Числа было повеление установить скинию в самом центре собрания, но в главе 10 мы читаем: "Отправились они от горы Господней на три дня пути, и ковчег завета Господня шел пред ними три дня пути, чтоб усмотреть им место, где остановиться". Вместо того, чтобы Иегова искал место, где им остановиться, Он стал их проводником в путешествии и шел впереди них в поисках этого места. Какая в этом трогательная благодать! Какая верность! Если бы Моисей попросил Ховава быть их проводником (и это перед самым лицом Бога, перед облаком и серебряной трубой), то Иегова оставил бы Свое место в центре всех колен и шел бы впереди них в поисках места, где остановиться. А разве Он не знал эту пустыню! Не был бы Он для них лучше, чем десятки тысяч Ховавов? Разве не могли они полностью довериться Ему? Конечно, могли. Он бы не дал им заблудиться. Если Его благодать освободила их от египетского рабства и провела их через Чермное море, то они, конечно же, могли теперь довериться той же самой благодати в их странствии через огромную и ужасную пустыню, и эта благодать безопасно привела бы их в землю, где текут молоко и мед.

Но надо помнить, что для того, чтобы воспользоваться божественным руководством, нужно полностью оставить свою собственную волю и уверенность в собственных замыслах, но только полностью доверять мыслям и замыслам Бога. Если бы Иегова был моим проводником, то я бы не пожелал ни своих глаз, ни глаз какого-нибудь Ховава. Достаточно было бы Бога: я могу Ему доверять. Он знает все пути в пустыне, и, следовательно, если я буду следовать за Ним, Он выведет меня туда, куда нужно.

Но это приведет нас ко второй части нашего вопроса, а именно: "Как я могу найти путь Бога?" Это, несомненно, сверхважный вопрос. Куда я должен обратиться, чтобы найти стезю Бога? Если глаз коршуна, такой острый, такой сильный, такой зоркий, не видит ее, если скимны, такие резвые, такие величественные, не попирали ее, если человек не знает цены ее и если она не обретается на земле живых, если бездна говорит: "Не во мне она", и море говорит: "Не у меня", если не выменяешь ее на золото или драгоценные камни, если все богатство вселенной не сравнится с ней и если вся мудрость человеческая не может ее обнаружить - то куда я должен обратиться? Где я ее найду? Обращусь ли я к тем великим канонам ортодоксии, которые господствуют над религиозной мыслью и чувством миллионов во всей Церкви? Найду ли я там чудесную стезю мудрости? Составляют ли они исключение в широком и уничижительном перечне в Иов. 28? Конечно, нет. Что же тогда мне делать? "Откуда же исходит премудрость? и где место разума? Сокрыта она от очей всего живущего и от птиц небесных утаена. Аваддон и смерть говорят: ушами нашими слышали мы слух о ней. Не кажется ли для бедного невежественного смертного безнадежным делом искать эту чудесную стезю? Нет, благословен Бог, это ни в коей мере не безнадежно, ибо "Бог знает путь ее, и Он ведает место ее. Ибо Он прозирает до концов земли и видит под всем небом. Когда Он ветру полагал вес и располагал воду по мере, когда назначал устав дождю и путь для молнии громоносной, тогда Он видел ее и явил ее, приготовил ее и еще испытал ее и сказал человеку: вот, страх Господень есть истинная премудрость, и удаление от зла - разум"

Вот в чем, значит, божественная тайна премудрости - в "страхе Господнем". Это ставит сознание непосредственно в присутствие Бога, которое является единственным надлежащим для него местом. Цель сатаны - удержать сознание вне присутствия Божия, подчинить его власти и авторитету человека, распоряжениям и учениям людей, вбить какой бы то ни было клин между сознанием и авторитетом Господа Христа - будь это религиозное вероучение или положение, содержащее долю правды, мнение человека или группы людей, суждение какого-либо уважаемого учителя, одним словом, все, что может проникнуть в сердце и занять там место, которое принадлежит только Слову Божию. Это чудовищная ловушка и камень преткновения - чрезвычайно серьезные препятствия нашему продвижению по пути Господню. Мною должно управлять Слово Божие - чистое и простое слово Бога, а не его человеческое толкование. Несомненно, Бог может использовать человека для того, чтобы раскрыть это слово моей душе, но ведь мною управляет не человеческое объяснение Слова Божия, а Слово Божие, объясненное человеком. Это чрезвычайно важно. Нас должно научать и нами должно руководить исключительно Слово Божие. Ничто иное не может удержать нас как христиан на прямом пути, придать ему и нашему характеру твердость и последовательность. Мы сами и люди вокруг нас чрезвычайно склонны руководствоваться мыслями и мнениями других людей, теми высокими канонами учения, которые они установили. Эти каноны и мнения могут содержать большую долю истины, они могут быть верными сами по себе - и в этом сейчас дело. Мы хотим убедить нашего читателя в том, что он должен руководствоваться не мнением своих товарищей, но всецело Словом Божиим. Нет никакой ценности в истине, полученной из уст человека, - я должен получить ее непосредственно от Самого Бога. Бог может использовать человека, чтобы сообщить Свою истину, но если я не получу ее от Бога, она не установит своей божественной власти над моим сердцем и сознанием; она не приведет меня в живой контакт с Богом, но лишь помешает этому контакту принесением чего-то постороннего между моей душой и Его авторитетом.

Мы бы с огромным удовольствием и дальше развивали этот великий принцип, но пока мы должны от этого воздержаться для того, чтобы раскрыть читателю несколько важных в практическом отношении вопросов, изложенных в 11 главе евангелия от Луки, - вопросов, разобравшись в которых, можно чуть лучше понять, как найти путь Бога. Процитируем отрывок полностью: "Светильник тела есть око, итак, если око твое будет чисто, то и все тело твое будет светло; а если око будет худо, то и тело твое будет темно. Итак смотри: свет, который в тебе, не есть ли тьма? Если же тело твое все светло и не имеет ни одной темной части, то будет светло все так, как бы светильник освещал тебя сиянием".

Таким образом, здесь мы видим истинный секрет того, как различать путь Бога. Может показаться чрезвычайно трудным удержать верный курс посреди бурного моря христианства. Так много противоречащих друг другу голосов звучит в ушах. Так много противоположных мнений требуют нашего внимания, люди Божьи так различаются в своих суждениях, оттенки взглядов так многочисленны, что кажется невозможным прийти к здравому заключению. Мы идем к одному человеку, который, насколько мы можем судить, имеет "чистое око", и он говорит нам одно; мы идем к другому человеку, который тоже, как нам кажется, имеет "чистое око", и он говорит совершенно противоположное. Что же нам остается думать? Одно наверняка - наше собственное око не чисто, когда мы перебегаем в неуверенности и смущении от одного человека к другому. Чистое око смотрит лишь на одного Христа, и таким образом тело будет светло. Древние израильтяне не бегали туда-сюда для того, чтобы посовещаться со своими товарищами насчет правильного пути. У каждого был один и тот же божественный проводник, а именно - столб облачный днем и столб огненный ночью. Одним словом, Сам Иегова был непогрешимым проводником каждого члена собрания. Они не были предоставлены руководству самых умных, самых сведущих или опытных людей собрания; не были они предоставлены и самим себе на своем пути - каждый должен был следовать за Господом. Серебряная труба одинаково оповещала всех о замысле Бога; и никто, чье ухо было открыто и внимательно, не был оставлен без помощи. Глаза и уши каждого были направлены к одному Богу, а не к таким же смертным сотоварищам. В этом секрет руководства в нехоженой пустыне древности, в этом секрет руководства в колоссальной нравственной пустыне, через которую проходят теперь искупленные Божии. Кто-то скажет: "Слушай меня", а другой скажет: "Слушай меня", а третий скажет: "Пусть каждый идет своим путем". Но в противоположность всем им послушное сердце говорит: "Я должен следовать за моим Господом"

Это делает все простым. Это ни в коей мере не поощряет дух высокомерного непослушания, совсем наоборот. Чем больше я учусь опираться в смысле руководства на Бога, тем больше я не доверяю самому себе и отворачиваюсь от самого себя, а это, конечно же, не послушание. Правда, это освобождает меня от рабской зависимости от людей, давая мне возможность почувствовать мою ответственность лишь перед Христом, но это как раз то, что требуется в настоящий момент. Чем пристальнее мы исследуем принципы, взятые на вооружение Церковью, тем больше мы убеждаемся в необходимости личного полного подчинения божественной власти, единственное наименование которой - "страх Господень" или "чистое око". В начале книги Деяния апостолов есть одно высказывание, которое дает нам противоядие против своеволия и рабского страха человека, так распространенных вокруг нас. "Должно повиноваться Богу". Какие слова! "Должно повиноваться". Это лекарство от своеволия. "Должно повиноваться Богу". Это лекарство от рабского подчинения приказам и учениям людей. Должно быть повиновение, но повиновение чему? Божьей власти и только ей. Таким образом душа предохраняется от неверия, с одной стороны, и суеверия, с другой. Неверие говорит: "Поступай, как хочешь". Суеверие говорит: "Поступай, как тебе говорят". Вера же говорит: "Должно повиноваться Богу".

В этом заключается священное равновесие души посреди противоречивых и разнородных влияний, которые нас ныне окружают. Как слуга, я должен повиноваться моему Господину, как ребенок, я должен слушаться повелений моего отца. Я должен не в меньшей степени поступать так, даже если мои сотоварищи и братья не понимают меня. Я должен помнить, что самая непосредственная забота - это Бог.

Моя привилегия - быть настолько же уверенным, что я знаю замыслы моего Господина в отношении моего пути, насколько Его слово обеспечивает безопасность моей души. Если это не так, то где я нахожусь? Разве это не привилегия - иметь чистое око? Так-то оно так, но что же? "Тело будет светло". Итак, если мое тело светло, то может ли мой ум находиться в недоумении? Отнюдь. Эти две вещи абсолютно несовместимы, и, следовательно, когда кто-то погружен в недоумение, то совершенно очевидно, что его око не чисто. Он может выглядеть очень искренним, он может горячо желать правильного руководства, но он может быть уверен: его око нечисто, а чистота ока - совершенно необходимое условие для божественного руководства. Слово ясно говорит: "Если око твое будет чисто, то и все тело твое будет чисто". Бог всегда руководит послушной, смиренной душой, но, с другой стороны, если мы не ходим в данном нам свете, то мы впадаем во тьму. Свет, в котором мы не ходим, становится тьмой, и, "как велика эта тьма!" Нет ничего опаснее небрежного отношения с тем светом, который дает Бог. Это рано или поздно должно привести нас к самым грозным последствиям. "Итак, смотри: свет, который в тебе, не есть ли тьма?" "Слушайте и внимайте; не будьте горды, ибо Господь говорит: воздайте славу Господу Богу вашему, доколе Он еще не навел темноты, и доколе еще ноги ваши не спотыкаются на горах мрака: тогда вы будете ожидать света, и Он обратит его в тень смерти и сделает тьмою" (Иер. 13,15-16).

Это чрезвычайно существенно. Какой контраст между человеком, имеющим чистое око, и человеком, не поступающим в том свете, который Бог дал ему! Первый имеет тело светлое, второй - полное тьмы. В первом нет ни частицы мрака, второй погружен в беспросветную тьму; первый - носитель света для других, второй - камень преткновения на пути. Мы не знаем ничего более значительного, чем премудрое обращение нашего света во тьму за наш отказ действовать в том свете, которым Он нас сподобил.

Христианский читатель, действуешь ли ты во свете? Послал ли Бог луч света в твою душу? Показал ли Он тебе изъяны в твоих путях и связях? Не упорствуешь ли ты в той линии поведения, о которой твой разум подсказывает тебе, что она не находится в полном согласии с замыслом твоего Господина? Проверь, и ты увидишь. "Воздай славу Господу твоему Богу". Действуй во свете. Не сомневайся. Не думай о последствиях. Повинуйся, умоляем тебя, слову Господню. В тот самый момент, когда твои глаза пробегают эти строки, пусть целью твоей души будет удаление от беззаконий, в чем бы ты их ни нашел. Не говори: "Куда я пойду? Что я буду делать дальше? Зло повсюду. Избавившись от одного зла, попадаешь в другое". Не говори так, не рассуждай и не раздумывай, не смотри на результаты, не думай о том, что скажет о тебе мир или мирская церковь, поднимись надо всем этим и ступай дорогой света - той дорогой, которая сияет все ярче и ярче до самого дня славы. Помни, Бог никогда не дает света на два шага сразу. Если Он дал тебе свет на один шаг, то в страхе и любви сделай этот шаг, и ты обязательно получишь больше света - да, все больше и больше. Но если ты откажешься так поступать, то свет, который в тебе, станет кромешной тьмою, твои ноги споткнутся в горах мрака заблуждений, которые лежат по обеим сторонам прямого и узкого пути послушания, и ты станешь камнем преткновения на пути других. Некоторые из самых крупных камней преткновения, лежащих в настоящее время на пути ревностного искателя истины, заключаются в личностях тех, кто однажды, казалось, обладал истиной, но отвратился от нее. Свет, который был в них, обратился во тьму, и как велика и как ужасна эта тьма! Как печально видеть тех, кто должен был бы нести свет, выступающими в качестве решительного препятствия для молодых и серьезных христиан! Но пусть они не будут помехой молодым христианам, путь ясен. "Вот, страх Господень есть истинная премудрость, и удаление от зла - разум." Пусть каждый услышит и повинуется голосу Господа. "Овцы Мои слушаются голоса Моего, и Я знаю их, и они идут за Мною". Хвала Господу за драгоценное слово! Оно каждого ставит в непосредственную ответственность перед Самим Христом; оно нам ясно говорит, каков путь Бога, и так же ясно, как найти его.

Дорогой читатель, прежде чем читать эту статью, я бы попросил тебя прочитать 12 главу евангелия от Луки. В этой главе нашим Господом и Небесным Учителем открываются замечательные истины. Неоценимо практическое значение этих истин для каждого верующего.

Расположенность к мирскому, грех и похоть не могут жить в свете Евангелия. Всякое стремление к греховности увядает на корню в лучах этого чистейшего света. Если бы меня попросили дать название, отражающее смысл 12 главы евангелия от Луки - этого драгоценного места Священного Писания, то я бы назвал его: "житейское в свете вечности". Господь, рассуждая со своими учениками, хотел расположить их сердца к ясному и четкому пониманию истинной ценности всех вещей. И постепенно Он приводит их к мысли, что ценность любой вещи измеряется ее отношением к Царству Бога. И те вещи, которые не имеют никакого отношения к Царству, не должны иметь влияния на сердца верующих. Господь хочет, чтобы каждое сердце попало под чистое и светлое влияние вещей невидимых, принадлежащих миру высшему, миру вечному и нерушимому. Господь хочет, чтобы каждая жизнь строилась на основе и авторитете небесных божественных принципов. Господь хочет, чтобы каждый из нас осознал, что когда мы твердо и неукоснительно следуем воле Бога Отца, то поступаем неизмеримо лучше, чем когда позволяем завладеть собой заботе и соблазну мира сего. Такова цель Небесного Учителя. И Господь начинает свою проповедь со слов: "Берегитесь закваски фарисейской, которая есть лицемерие" (Лука 12,1). Именно эту мысль Господь положил в основу, именно с нее начинает развитие божественного учения о Царстве. Я думаю, что поэтому с этой заповеди следует начинать каждому из нас. Это первый камень будущего строительства и он должен быть заложен правильно, в полном соответствии с учением Священного Писания, иначе потом может покоситься все наше сооружение. Что же значат эти драгоценные слова Господа? В верующей душе не должно быть никаких тайных течений и тенденций. Самые глубочайшие побуждения и мотивы наших поступков должны быть обнаружены. Соответствуют ли наши слова нашему состоянию души? Когда мы молимся, когда приходим на богослужения для прославления святого имени Господа, приносим ли мы хвалу Богу своими речами? Когда наше лицо изображает смирение и послушание, действительное ли это отображение нашего душевного состояния или это привычная маска, которую мы одеваем, входя в Церковь? Господь нас предупреждает: "Берегитесь закваски фарисейской, которая есть лицемерие". Своим лицедейством мы можем обмануть окружающих, но не Господа. Поэтому мы должны раскрыть свое сердце перед людьми и перед Господом. Пусть небесный божественный свет проникает до самых потаенных глубин нашего духовного бытия. Мы не должны иметь никаких разногласий или противоречий между желаниями и побуждениями души, между теми влечениями, которые реально владеют нами, и нашими словами. Если в миру, в обычных обстоятельствах жизни мы не руководствуемся Словом Божиим как практическим наставлением, то, приходя на богослужение, не надо обманывать себя и других, говоря высокие слова о слове Господа. Бессильным и пустым будет такое слово, и напрасной будет наша надежда, что таким образом мы полностью исполнили свои обязанности перед Богом.

Многие пытаются именно лицемерием достичь того, что не удалось достичь трудом духовным. Поэтому лицемерие весьма опасно для нашего духовного здоровья. Оно может стать непреодолимым барьером на пути постижения воли Бога. Если я не открываю свою душу для воздействия божественной истины, если я скрываю какие-либо душевные углы и щели от этого света, если я нечестно стремлюсь подстроить истину под себя, если я отражаю обличающий свет истины от своей совести, тогда, несомненно, я развращен и осквернен закваской лицемерия. В этом случае бессмыслен какой-либо разговор о духовном росте, о стремлении к подобию Христа. Поэтому крайне необходимо для каждого ученика и последователя Христа изучать свое духовное состояние, чтобы и малая часть этой закваски не проникла в наши сердца. С Божьей помощью необходимо поставить надежный заслон в наших душах, чтобы при любых обстоятельствах мы могли сказать: "Говори, Господь, твой слуга слушает и готов исполнить любое Твое слово". Но лицемерие - это не только фальшивое исполнение религиозных правил и норм поведения. Молчаливое согласие с принципами, которые противоречат духу Евангелия, с полным основанием можно также назвать лицемерием.

Но последуем далее, внимательно вслушиваясь в каждое слово Господа: "Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, чего не узнали бы" (Лук. 12,2). Как садовник безошибочно отличает благоухающую розу от сорной травы, так в своем истинном качестве предстанет перед Господом духовное состояние каждого человека. Никакой обман совершенно невозможен. Господь абсолютно безошибочно видит каждое наше состояние. Мы должны помнить: каков я теперь, таков будет суд потом. Всякое лицемерие будет неотвратимо разоблачено светом, исходящим от Христа. Поэтому не будем обманываться, надеясь под маской лица надежно скрыть истинные устремления своего сердца. Чем лучше нам это удается теперь, тем болезненней будет наше разоблачение потом. Это сейчас мы можем стремление к мирскому называть благоразумием; дух жадности и наживы называть предусмотрительностью; потворство лени называть степенностью характера; а личное возвеличивание называть похвальным стремлением к духовности. Но все вещи будут увидены в их истинном свете и названы их настоящими именами перед непреклонным лицом Судьи. В этом мудрость Евангелия - действовать и жить в свете той истины, что все сокровенные уголки души и сердца будут открыты перед Господом. "Ибо всем нам должно (святым и грешникам - хотя не в одно время и не на одном основании) явиться пред судилище Христово" (2 Кор. 5,10). Должно ли это беспокоить ученика Христа? Конечно, нет, если его сердце очищено от закваски лицемерия и его душа тщательно обучена Духом Святым великим основам истины. Но если совесть тревожна и праведность сердца недостаточна, то, без сомнения, мысль о суде будет беспокоить дух. И Христос стремится дать ученикам правильное понимание о том, какая опасность является истинной. Истинной же является опасность, которая угрожает духу, его состоянию в настоящем и его положению в будущем. "Говорю же вам, друзьям Моим: не бойтесь убивающих тело и потом не могущих ничего более сделать; но скажу вам, кого бояться: бойтесь того, кто, по убиении, может ввергнуть в геенну; ей, говорю вам, того бойтесь" (Лука 12,4-5). Христос хочет, чтобы Его ученики не забывали о дне суда. Страх человеческий представляет собой ловушку для души и тесно связан с "закваской фарисейской"; но "начало мудрости - страх Господень" (Пс. 111,10). Страх Господень обращает лицо человека к будущему суду и побуждает человека вести себя всегда так, как перед Господом; побуждает и думать, и говорить, и действовать в свете суда Христова. Это придает неподдельное благородство, достоинство и возвышенность характеру, оставляет бесплодными все попытки греха соблазнить верующую душу.

Необходимо заметить, что наибольшую угрозу христианскому мировоззрению наносит ориентация верующего на мнение окружающих людей. Общественное мнение изменчиво, подвержено многочисленным влияниям, которые далеко не всегда являются позитивными. Точка зрения Христа - вот что должно занимать ум верующего. И если общественное мнение расходится с христианским мировоззрением, верующий должен без колебаний следовать Слову Божию, которое неизменно, постоянно и истинно. Ориентируясь на общественное мнение, христианин не сможет остаться верным последователем Небесного Наставника. Стремление ходить перед людьми тесно связано со стремлением скрыть свой путь от Бога. Оба эти стремления имеют свой корень в лицемерии и оба найдут свое истинное место перед судилищем. Зачем нам бояться людей? Зачем ориентироваться на их мнение? Это мнение одного момента, мнение какого-нибудь взбалмошного ума. Почему мы должны стремиться вписаться в область, разрешенную этим умом и этим мнением? Это мнение завтра забудется, возникнет какое-нибудь новое течение человеческой мысли, которое будет модным и под которое будет подстраиваться общество, но новое сменится новейшим, а завтра и новейшее устареет. Что же, будем ли и мы метаться из крайности в крайность, чтобы только никак не отличаться от того, что в данный момент считается в обществе приемлемым? "Для меня очень мало значит, как судите обо мне вы или как судят другие люди; я и сам не сужу о себе" (1 Кор. 4,3)). Прекрасный ответ на все наши вопросы по этому поводу. Человеческое суждение - это суждение сегодняшнего дня, суждение, которое человек имеет сейчас, но завтра он сам может его изменить. Что же касается вечности, то человеческое мнение не имеет там ни веса, ни силы. Зачем же тогда нам формировать свой путь, ориентируясь на столь хрупкое и изменчивое основание? Давайте отвлечем наши сердца от этого. Бог дает нам возможность преодолевать временные обстоятельства и действовать в согласии с принципами вечности. Наш взгляд должен быть отсюда обращен в будущее, в Царство Божие; мы должны оценивать время с точки зрения вечности.

Нетвердый, сомневающийся человек может спросить: если мы отбрасываем и преодолеваем человеческие мысли и мнения, то как жить, как продвигаться вперед в мире, где эти мнения правят? Это вполне естественный вопрос. И полный ответ на этот вопрос дает наш Господь и Учитель: "Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? и ни одна из них не забыта у Бога. А у вас и волосы на голове все сочтены. Итак не бойтесь: вы дороже многих малых птиц" (Лука 12,6-7). Как будто предчувствуя наши страхи и сомнения, Христос призывает, чтобы мы не искали напрасно ответа в смутном тумане времени, а обратили свой взор ввысь к яркому и ясному свету вечности. В этих стихах Господь подводит нас к новой истине. Он учит нас не только страху Божьему, но и доверию к Нему. И чем более безгранично это доверие, тем лучше. Господь начинает с предупреждения и говорит: "берегитесь", "бойтесь". Но далее Он говорит: "итак, не бойтесь". Может быть на первый взгляд эти слова нам покажутся противоречивыми, но на самом деле здесь нет никакого противоречия. "Берегитесь" - предупреждая, говорит Христос тем, кто еще не познал истинного пути, кто блуждает во тьме. "Бойтесь", - говорит им Христос, чтобы диавол не завладел их душами и не обрек на вечную погибель в геенне огненной. Человека, верующего в Бога и доверяющего Богу, Христос ободряет и говорит ему: "не бойся". Верующий человек одновременно самый зависимый и самый независимый человек в мире - зависимый от Бога и независимый от обстоятельств. Последнее является логическим следствием первого.

Скрупулезность и нежность, с какой Небесный Отец осуществляет попечение своих детей, должны рассеять все сомнения, возникающие в наших сердцах. Нет ничего слишком мелкого и нет ничего слишком трудного для Него. Бессчетное количество небесных светил, которые движутся в бесконечном космосе, и малые птицы равны для Него. Его бесконечный разум может с одинаковой легкостью вмещать предметы вечной жизни и волосы на нашей голове. Попечение Бога - это непоколебимое основание, на котором Христос основывает свои слова "не бойтесь". Однако, мы часто оказываемся неспособными в практическом применении этого принципа. Мало восхищаться или теоретически рассуждать над Словом Божиим, только в конкретном применении видна его реальная красота. Если мы не применяем на практике силу Слова Божьего, то в таком случае мы подобны человеку, греющемуся от нарисованного на холсте солнца.

Возвышение над суетой и твердая надежда на нежную заботу Небесного Отца - вот качества человеческой души, угодные Христу. Если мое сердце поднялось над влиянием мирских забот и страха, если мое сердце обрело покой и твердую уверенность, что Богом сосчитаны волосы на моей голове и я дорог для Него, тогда я по своему духовному состоянию могу исповедовать Христа перед людьми (смотри стихи 8-10 из 12 главы). И мне не следует заботиться о результатах этого исповедания, потому что сколько будет угодно Богу, столько Он и сохранит меня здесь. "Когда же приведут вас в синагоги, к начальствам и властям, не заботьтесь, как или что отвечать, или что говорить, ибо Святой Дух научит вас в тот час, что должно говорить" (стихи 11-12). Свидетель Христа должен быть очищен, освобожден, избавлен от влияния мирских забот и должен безоговорочно доверять Богу. Пока я нахожусь под влиянием человеческого мнения и сердце мое охвачено заботой и суетой жизни, я не способен быть прилежным учеником Христа, достойным исполнителем Его воли. Живая вера в Бога освобождает нас от оков. Когда Бог заполняет сердце, то не остается места для греха и слабости. Есть ли в мире хоть один человек, который озабочен тем, чтобы сосчитать волосы у меня на голове? О, нет. У меня самого нет такого внимания к себе. Но Бог имеет такое внимание ко мне и гораздо большее внимание. Так кому же мне довериться? Богу и только Богу. Бог является совершенно достаточным для всякой доброй потребности моего сердца, потребности большой или маленькой. Самая же главная моя нужда в том, чтобы укрепить сердце безоговорочным доверием к Богу и твердым знанием того, что Бог есть.

Бог использует человека как орудие. Но на что будем мы полагаться: на инструмент или на руку, держащую этот инструмент? "Проклят человек, который надеется на человека и плоть делает своею опорою, и которого сердце удаляется от Господа" (Иеремия 17,5). Господь использовал воронов, чтобы кормить Илию, но Илия никогда в своей вере не опирался на воронов. Так должно быть и с нами. Вера - это стремление человеческого сердца к Богу и только к Богу. Вера полагается только на Бога, рассчитывает на Него, доверяет Ему, ждет Его, всегда оставляет в сердце чистое пространство для Его проявления во всей той реальности, в которой Он есть. Вера все оставляет Богу, и более того, попадая в беду, в глубокие и бурные воды затруднений, даже на гребне самой крутой и высокой волны, - и оттуда вера обратит свой твердый и спокойный взор на всемогущего Бога. Такова вера - та единственная, драгоценная вещь в этом мире, которая возвышает человека до предельного уровня.

В то время, когда Господь излагал прекрасные принципы Царства Отца, истинный сын навязывает ему вопрос о разделе имущества: "Некто из народа сказал Ему: Учитель! скажи брату моему, чтобы он разделил со мной наследство". Одной только фразой спрашивающий человек показал свое совершенное непонимание того, что перед ним происходило. Благосклонная судьба свела этого человека лицом к лицу с Господом, но его ум оказался слишком занят мирскими проблемами, чтобы правильно оценить такой величайший подарок судьбы. Этот человек совершенно не хотел задуматься о тайне и загадочности человеческой жизни, о принципах духовного бытия. Господь, от которого не было ничего скрытого, стоял перед ним, но человек не нашел более важного вопроса, чем о разделе имущества. Но Господь, конечно же, не был послан Отцом, чтобы улаживать тяжбы об имуществе или быть судьей между двумя скупыми людьми. Дух алчности владел и обиженным человеком и его братом: один хотел завладеть, а другой удержать. "Он же сказал человеку тому: кто поставил Меня судить или делить вас?" Христа не заинтересовало, кто прав и кто не прав в этом имущественном споре. В соответствии с совершенством Христа и принципами божественной доктрины они оба были не правы. Несколько акров земли в свете вечности не имели никакого значения. Наоборот, они могли стать непреодолимым препятствием на пути ко Христу. Господь учил принципам, совершенно не соприкасающимся с вопросами землевладения. В соответствии с божественной природой Своей личности Он приводит противоположный пример. Христос выше закона о наследстве. Он - "наследник всего" (Евр. 1,2). Земля Израиля, трон Давида и все творение принадлежит Ему. Но человек не захотел принадлежать Ему. "Но виноградари, увидев сына, сказали друг другу: это наследник; пойдем, убьем его и завладеем наследством его" (Мат. 21,38). И Наследник подчинился в совершенном терпении воле Отца, но, приняв мученическую смерть, Он разрушил силу врага и привел "многих сынов в славу" (Евр. 2,10).

Таким образом, мы видим и в практических делах и в проповеди Небесного Человека истинное проявление принципов Царства Божия. Он не хотел быть судьей, Он учил истине, которая уничтожала саму необходимость суда. Если бы принципы Царства Божия восторжествовали в отношениях между людьми, то не было бы необходимости в суде и законе. Каждый был бы сам себе судьей и, руководствуясь страхом Господним, в истине и правде совершал свой путь. Так должен поступать истинный христианин: находясь в мире зла, он должен руководствоваться принципами Царства Божия и соблюдать их во что бы то ни стало. Отступая от заповеди, оставленной Христом, мы отнимаем у своей души благословение и уменьшаем силу своего свидетельства.

И мы должны признать, что человек, подающий жалобу в суд, руководствуется в этом деле не принципами Царства Божьего, а принципами царства сатаны, который есть князь мира сего. Как часто, увы, случается, что человек, подающий в суд с надеждой, что восторжествует справедливость, в результате находит себя обделенным в праведности. Если я открыто признаю, что спасен по великой милости Бога, если я говорю, что мне прощены десять тысяч талантов, и в то же время готов схватить приятеля из-за жалких ста грошей, то можно ли говорить о моей моральной интуиции, о моем стремлении искать правду и истину? Я не буду подробно на этом останавливаться. Я просто посмотрю на этот вопрос в свете Царства, в свете вечности. Пусть тот, кто подчинен вещам временным и непостоянным, идет в суд, но христианин должен быть под влиянием вечных ценностей. Неверующий обращается в суд сейчас, он будет пред судом и потом. Христианин должен сейчас жить такими критериями, какие будут потом. Он принадлежит Царству, он будет царствовать тысячу лет (Отк. 20,6) и он будет обитать на новом небе и новой земле (Отк. 21,1-3). Невозможно представить нашему уму - какая это радость и какая милость. Но сейчас, обращаясь в суд, затевая имущественные споры, христианин забывает и эту радость, и это тысячелетие, и эту милость. Христианин ходит перед Господом, Господь - наш защитник. Поэтому христианин призван терпеливо сносить любые обиды и зло; он призван стойко держаться истины того Царства, принадлежность к которому открыто признает. Я напоминаю этот принцип совести читателя. Я убежденно прошу обратить на это серьезное внимание. Пусть этот принцип плодотворно влияет на нашу жизнь, пусть он обостряет нашу совесть и восприимчивость к Слову Божию. Нельзя шутить с истинами, которые открывает нам Господь. Ничто так не препятствует чистоте и силе, росту и процветанию Царства Божьего в каждом сердце, как нежелание выполнять принципы этого Царства в своей жизни.

Христианин должен руководствоваться принципами Царства во всем. Если он занимается бизнесом, он должен вести свои дела как чадо Божие и слуга Христа. Невозможно иметь характер христианина в день Господа (воскресенье) и характер торговца в понедельник. Я должен подчиняться Господу в моем магазине, на моем складе, в моей конторе. Это моя привилегия - зависеть от Бога в моем бизнесе. Но для того, чтобы зависеть от Него в делах, мой бизнес должен быть таким и строиться на таком принципе, который Господь может признать. Если это не так, то это значит, что я отказываюсь от Господа и взамен получаю право находиться на тех же условиях, что и остальные люди этого мира. Тогда я могу ходить их путями и действовать их способами.

Конечно, все зависит от мотива, который побуждает ум. Каков мотив у моих ежедневных устремлений? Я имею нужду в пропитании и одежде или я хочу жить в роскоши и богатстве? Если первое, то Бог знает эту нужду; если второе, то Бог отвергает подобные желания души. Вера ставит душу на совершенно другое основание, чем то, которое занимает мир. Возьмем в качестве примера Давида в долине дуба (1 Сам. 17,1-53). Почему он не сражался подобно другим? Потому что он был на основании веры. Так же и Езекия. Почему он одевался во вретище, когда другие одевались в доспехи? (2 Царей 19,1-37). Потому что он был в зависимости только от Бога. Точно так же должны поступать и мы в том случае, если занимаемся торговлей или ремеслом. Я должен вести свои дела как христианин, если не хочу испортить свидетельства и ограбить собственную душу, лишив ее благословения.

Мы принадлежим Церкви, но мы принадлежим и Царству. И совершенно очевидно, что этика, моральные свойства и способы действия Церкви никогда не могут быть ниже этики Царства. И если обращение в суд для защиты своих прав противоречит духу и принципам Царства, то это должно противоречить духу и принципам Церкви. И это не может быть подвержено сомнению. Чем выше мой принцип, тем выше должен быть кодекс чести, кодекс этики и мой характер. Я совершенно уверен в этом, и мой наипервейший мотив - это неукоснительно придерживаться принципов Царства и практически соблюдать истину о Церкви, которая есть тело и невеста Христа. Церковь принадлежит Царству Бога, ее положение божественно, она ожидает божественную славу благодаря своему единству и тождеству со Христом. И я не могу допустить, чтобы мое бытие, как члена этой избранной Богом семьи, было ниже требований Царства. Наша принадлежность телу отвергнутого Вождя только подтверждает нашу принадлежность Царству отвергнутого Царя. Чем больше моя близость с Отвергнутым, тем более должно быть мое отделение от того мира, который отверг Его, и тем более полным должно быть мое тождество Его характеру, более точным и правильным мое хождение по Его следам.

Но между тем существует такой простой и очевидный факт - нам не хватает постоянства, и наша совесть часто молчит там, где она должна бы взывать. Да, возлюбленный читатель, чуткая, обеспокоенная, честная совесть, которая желает искренне и точно реагировать на призывы чистого и святого Божьего Слова - есть ли она в нас в том объеме, который мы могли бы признать достаточным? Не так много принципов, в которых мы нуждаемся, но есть ли в нас сила и решительность, чтобы следовать этим принципам в своей повседневной жизни? Как часто случается, что человек, проповедуя, уча и признавая на словах принципы Царства, в то же время может руководствоваться чисто корыстными мотивами и в споре за собственность прибегать к разнообразным нечистоплотным методам. Увы, этому имеется слишком много иллюстраций.

К сожалению, человеку свойственно замечать недостатки только у других, но не у себя. Наше негодование может достигать наивысшей степени, рисуя ужасные картины моральной деградации окружающих людей, и в то же время мы упорно не хотим замечать себя в этих же картинах. Но будем ли ждать, пока Господь укажет на опасно недостаточную чувствительность нашей совести, как Нафан сказал Давиду: "Ты - тот человек" (2 Сам. 12,1-14)? Не окажется ли в этом случае наше прозрение слишком поздним? В настоящее время многие красноречиво проповедуют, читаются красноречивые лекции, детально разрабатываются трактаты о принципах благодати, но тем не менее не уменьшается нужда общества в адвокатах, прокурорах, судьях, полиции и шерифах. Вся эта ужасная система существует: защищая одних, она приносит горе другим. Но мы не хотим этого замечать, мы не хотим, чтобы чужое горе, чужие стоны и плач нарушали устоявшееся течение нашей жизни. Но, может быть, тогда надо признать, что истинное практическое христианство находится нынче в глубоком упадке? И будет ли тогда удивительным, что нас окружают бедность и невежество, голод и смерть, зло и духовная тьма? Но кого мы будем обвинять в этих страшных фактах, если сами открыто нарушаем принципы Божьего Царства?

Гражданские законы, определяющие права граждан и защищающие их собственность, могут быть установлены идеальным образом и казаться нам верхом справедливости, но мы должны понимать их относительность и помнить, что высшая справедливость - это милость Божия. Желание достичь абсолютной справедливости на земле, желание наказывать и осуждать - опасное и совсем не безобидное желание. В этом случае человек отводит себе роль судьи, чей приговор окончателен и абсолютно верен. Но мы знаем, что Христос предостерегал своих учеников от этого опасного пути. Бог - наш Судья, нам же заповедано возрастать в любви и в способности прощать, а не в желании осуждать и наказывать своих ближних. Раб в 18 главе евангелия от Матфея назван "злой раб" и отдан истязателям не потому, что он действовал с нарушением гражданских законов, требуя уплатить законный долг, но потому что корыстное стремление к справедливости в материальных расчетах превысило в нем стремление жить согласно духовным законам милости и прощения долгов. Поэтому Господь Иисус предупреждает своих учеников: "Смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения" (Лука 12,15).

Но как трудно увидеть в себе это "любостяжание", как трудно выйти из-под его власти и отказаться от этого мотива в своих жизненных устремлениях. Как же быть? Если мы допустим двуличие, поклоняясь Богу на богослужениях и поклоняясь богатству в повседневных делах и заботах, то не будет ли это двуличие именно тем лицемерием, о котором предупреждал Христос, говоря о закваске фарисейской? "Никакой слуга не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне. Слышали все это и фарисеи, которые были сребролюбивы, и они смеялись над Ним" (Лука 16,13-14). В этих стихах мы видим, как в конкретных обстоятельствах раскрывается лицемерие и к каким печальным результатам оно приводит. Стремясь только к показной праведности, фарисеи в своих сердцах оказались настолько подвластны сребролюбию, что, столкнувшись с истинным Праведником, они смеялись над ним. Дух любостяжания так крепко сидел в них, что они не смогли даже в своих мыслях допустить, как можно от него отказаться во имя служения Господу. И так случается со всеми, кто заражен этой закваской. Они не хотят видеть точного адреса Евангельских истин, они не хотят признать, что этот адрес - сердце каждого христианина; именно тут надо избегать лицемерия и противостоять любостяжанию. Именно свое сердце надо строить таким образом, чтобы оно жило в согласии с Божьим Словом. И будет совершенно неверным, когда мы начнем сокращать и приспосабливать Евангельские истины до тех пор, пока нам перестанет досаждать наша совесть. Таким образом мы выводим свою душу из-под благотворного влияния Божьего Слова и отдаем ее во власть врага. Я должен быть в согласии с чистой истиной Слова или, в противном случае, я буду подчинен миру, его немилосердным законам и жестоким принципам, которые введены в мир сатаной для того, чтобы приводить человека к погибели.

В притче о богатом человеке, которую Господь приводит для иллюстрации последствий любостяжания (Лука 12,16-21), мы видим характер, ценящий только мирское богатство и преклоняющийся перед этим богатством. Для такого характера не существует духовных мотивов поведения, только одна жажда к наживе и роскоши руководит им. И оказывается, что очень многое зависит от точки зрения, с которой мы смотрим на все вещи. Если мы видим во всем только сиюминутное значение, если мы ищем выгоды только на сегодняшний день, не думая о том, что с нами будет, когда придет вечность, то в результате мы оказываемся не готовы для вечности, для Царства Божия. Человек, согласующий свою жизнь только с мудростью мира, оказывается безумцем перед Богом. И поэтому уже сейчас мы должны следовать за непреходящей мудростью Слова Божьего, а не за обманчивой мудростью мира. Мы должны избегать тех временных приобретений, которые могут стать помехой в следовании за Господом. Мы должны видеть истинную ценность всех вещей, ценность, которая открывается, когда мы смотрим на наши приобретения в свете небесном. В этом истинная мудрость.

Что мы должны думать о судах и страховых конторах, если мы смотрим на них в свете вечности? Это очень серьезный вопрос для чада Божьего. И прежде чем воспользоваться страхованием своего имущества на случай пожара или страхованием жизни, надо спросить себя: "не проявляю ли я этим свое недоверие к Богу и не пытаюсь ли я с помощью мирских методов и человеческих сил противодействовать божественным испытаниям?" Если я говорю, что моя жизнь - Христос, то как объяснить мое желание застраховать эту самую жизнь? Может быть, некоторые скажут, что неразумно проводить христианство в таких вещах. Но тогда я хочу спросить: является ли христианство удобной одеждой, которую мы примериваем только в день воскресный и, когда заканчивается этот день, снимаем ее, аккуратно складываем и прячем в шкаф до следующего Господнего дня? Слишком часто бывает именно так. Люди имеют два характера, два стандарта и не спрашивают себя: а не является ли такое двуличие закваской фарисейской, лицемерием? Страховые компании очень хороши для людей, принадлежащих этому миру. И эти люди непременно должны воспользоваться их услугами, потому что все вещи вокруг них и внутри них являются такими зыбкими и ненадежными. Но для чада Божьего все надежно. Бог застраховал его жизнь навсегда. Ученик Христа должен руководствоваться понятием вечности. И это весьма существенное отличие от мирского мышления.

"У одного богатого человека был хороший урожай в поле". И здесь еще нет ничего плохого или греховного. Если Бог благословил труд человека, разве не должен он этому радоваться? Но отметим, как рассуждает алчное сердце: "он рассуждал сам с собой". Он не рассуждал в присутствии Бога, он не рассуждал под благотворным влиянием вечного Царства; нет, - "он рассуждал сам с собою" - в ограниченном кругу собственного сердца. Такова была цель его устремлений, и поэтому будем ли удивляться тому заключению, к которому он пришел. "Что мне делать? некуда мне собрать плодов моих". Именно в этот момент происходит выбор жизненных устремлений. Этот человек выбрал путь накопительства земных сокровищ и богатства. Отныне его сердце будет закрыто для Бога, будет тяготеть только к накоплению материальных благ, которые внушают ему надежду на будущее и дают уверенность в завтрашнем дне. Но будущее этого богача ограничено земной жизнью, которая может оборваться в самый неожиданный момент, совершенно при этом не подчиняясь желаниям или воле человека.

Мы находимся в настоящем, но стремимся к вечности. Христос уже в вечности. И поэтому истинной мудростью будет наше стремление к Нему. И в заботе сегодняшнего дня мы должны сделать главным Его. Во временном и вечном, в настоящем и будущем наша надежда только на Него. Это кажется безумием для мирского ума. Небесная мудрость и есть безумие для мирского ума. Но в жизни каждого человека наступают такие моменты, когда земная мудрость, столько лет безраздельно владевшая умом, вдруг рассыпается и мы видим ее истинное безумное лицо. Так и богач из притчи строго следовал мудрости мира в своих рассуждениях и делах: "И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и все добро мое". Этот человек видел смысл только в материальных приобретениях, которые можно упрятать в кладовые. "И скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись". Мы видим, что мирские запасы человека только на многие годы. И даже используя их наилучшим образом, невозможно выйти за эти узкие границы. Само стремление к мирскому определяет ориентацию человеческого ума на этот сжатый промежуток времени. Но как запасы пищи или других материальных благ могут принести покой и радость бессмертной душе? Бессмысленный расчет!

Как от этого отличается то, что предлагает нам Христос. Непостижимое богатство и неизъяснимое изобилие Царства Небесного, любовь и надежда, вера и радость - вот бесценные дары Всевышнего Бога. Все эти дары духовные и вечные. Они даются нам теперь, но будут нам принадлежать и потом. И будет фатальной ошибкой - не признавать Христа Распятого, Христа Воскресшего и Христа вновь Грядущего. Он должен стать альфой и омегой всех наших расчетов. Надеяться на будущее и при этом не размещать Христа на первом плане своих духовных устремлений - это безумие мирского характера.

"Но Бог сказал Ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?" И далее следует главный смысл этой притчи: "Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет". Наиважнейший вопрос: что является основой для нашей надежды - материальные запасы или обетование Бога? Ведь часто случается так, что эти запасы становятся богом для нашей души, богом, который создан нашей собственной душой. Это - бог несущественный, однако наши мысли и душевные устремления будут прикованы к нему, и будут поклоняться ему. Этот владыка нашей души на время может дать душе ложную уверенность в отношении будущего. И этого достаточно, чтобы совершенно лишить плотского человека его разума. Человек начинает стремиться ко многим вещам, кроме тех, которые ему по-настоящему нужны. Он будет жаждать собственности, как можно больше собственности. Приумножение имущества и забота о его сохранности, соблазнительная жажда получить как можно больше преимуществ и прав по сравнению с остальными людьми - подобные помыслы начинают владеть душой. Все становится желательным кроме Бога. Живая душа и живое сердце отвергают Живого Бога и наполняются стремлениями к разнообразным мертвым вещам. По мнению плоти все реально, кроме истинной реальности. И это нам ясно и красноречиво показывает ложное положение плоти. Она не может доверять Богу. Одним же из прекрасных результатов рождения свыше является способность человека доверять Богу во всем. "И будут уповать на Тебя знающие имя Твое" (Пс. 9,10). Что может быть еще?

Однако моей главной целью в этой статье было желание обратиться к совести христианина. И поэтому я спрашиваю прямо и ясно: соответствует ли наша теперешняя жизнь учению Христа? Могут ли Его ученики собирать себе сокровища на земле? Нам кажется абсурдным такой вопрос. "Как можно без этого прожить?” - могут спросить многие. В евангелие от Матфея мы читаем: "Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут" (Мат. 6,19-20). Простая и ясная мысль, которую, однако, так трудно воплотить в жизни. И часто нам не хватает твердой и честной совести, чтобы неукоснительно следовать этому правилу. Но собирая сокровища на земле, мы действуем в противоречии с доктриной Царства Божия, и такие наши действия совершенно не совместимы с истинным ученичеством. Но принципы Царства вечны и обязательны для каждого ученика Христа.

"И сказал ученикам Своим: посему говорю вам, - не заботьтесь для души вашей, что вам есть, ни для тела, во что одеться: душа больше пищи, и тело - одежды" (Лука 12,23). "Не заботьтесь ни о чем" (Фил. 4,6), - говорит Святой Дух через апостола. Почему? Потому что Бог заботится обо мне. Нет необходимости двум заботиться об одном и том же, тем более, когда Один может все, а второй не может ничего. "Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания перед Богом, и мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе" (Фил. 4,6-7). Это нерушимое основание для сердца, жаждущего иметь мир и покой, в этом истинная радость. Многие получили мир для совести через веру в достаточность совершенного Христом дела, но необходимо сделать следующий шаг, чтобы иметь совершенную радость через веру в достаточность Божьей заботы. Часто мы молимся о наших трудностях и испытаниях, но встаем с колен такие же озабоченные, как и перед тем, как стали на колени. Мы говорим, что надо предавать наши дела в руки Божии, но мы не имеем намерения оставить их там. И, как следствие, не имеем ни мира, ни радости в сердце. Так было с Иаковом, 32 глава книги Бытие. Он просит Бога избавить его от руки Исава, но как только он поднялся с колен, то тут же открывает истинное основание своей надежды, говоря: "Умилостивлю его дарами". Он намного больше доверял дарам, чем Богу. Это распространенная ошибка детей Божьих. Мы на словах признаем, что должны стремиться к Вечному Источнику, но в реальных вопросах делаем ставку на материальные запасы и приобретения. И в результате, когда терпят крах некоторые из наших начинаний, мы недоуменно спрашиваем: почему Бог не явил нам свою защиту?

В послании к Филиппийцам в гл. 4,8-9 апостол продолжает перечислять достойные предметы для наших размышлений; и мы не находим в этом перечислении жажду к материальным приобретениям и накоплениям. "Наконец, братия мои, что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте. Чему вы научились, что приняли и слышали и видели во мне, то исполняйте, - и Бог мира будет с вами". Таким образом, когда я знаю и верю, что Бог думает обо мне, - я имею мир Божий; и когда я думаю о Нем и о том, что принадлежит Ему, - я имею Бога мира. Это совершенно гармонирует с учением Христа в 12 главе евангелия от Луки. "Наипаче ищите Царства Божия, и это все приложится вам". То есть, я не должен искать Царства с тайными мыслями и с тайной надеждой на мирское богатство. Это не будет истинным ученичеством. Истинный ученик никогда не будет помышлять о чем-либо ином, кроме своего Учителя и Господа и Его Царства. И несомненно, Господь возьмет на себя заботу о нуждах ученика. Такие отношения должны быть установлены, мой возлюбленный читатель, между верным слугой и всемогущим, всепрощающим Господином. И такой слуга может быть совершенно свободен от забот.

Но есть еще одно основание, которое убеждает нас быть свободными от забот, которое подчеркивает бессмысленность этих забот. "Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе роста хотя на один локоть? Итак, если и малейшего сделать не можете, что заботитесь о прочем?" (Лука 12,25-26). Этими словами Господь переключает наше внимание на внутренние последствия озабоченного состояния души. Предаваясь заботам, мы можем достичь большого богатства, но при этом мы ничего не сможем прибавить себе. Наоборот, наша душа будет истощена ежеминутной заботой. Наше недоверие к Господу - это барьер на пути Его действий для нашего блага. "И не совершил там многих чудес по неверию их" (Мат. 13,58). Безверие является главной помехой для проявления Божьих чудес в нашей жизни. Когда в своих делах мы полагаемся только на себя, то ясно, что в этом случае мы не нуждаемся в Боге. И тогда мы остаемся под угнетающим действием наших собственных запутанных мыслей; в результате, наша надежда будет опираться на недолговечные человеческие запасы и наша вера потерпит крушение.

Важно понять, что мы либо полагаемся на Бога, либо на обстоятельства жизни. Невозможно полагаться на Бога и на обстоятельства. Может быть или только Бог и ничего больше, или что-либо другое. Прекрасно говорить о вере, когда наши сердца в действительности тверды в своем следовании за Словом Божьим. Мы должны тщательно исследовать свои пути и стремиться как можно строже соблюдать все заповеданное Господом. Абсолютная зависимость от Бога является одной из характеристик святой жизни и одним из фундаментальных принципов Царства. Для достижения этого свойства необходимо преодолеть трудный барьер - привязанность плоти к материальным вещам и богатству. Сердце дрожит и трепещет, когда человек впервые отвергает власть обстоятельств, когда душа впервые вступает в борьбу с заботой. Вокруг неизвестный океан бушующих волн, готовых поглотить человека в любую секунду. Но может ли нам помочь наш страх или забота? Нет. Они только изнутри подтачивают силы нашего сердца. Крепкая и неукоснительная вера - вот твердь, которую не могут сотрясать эти волны, и на которую Священное Писание нам предлагает встать двумя ногами. Но многие, очень многие не желают замечать этот спасительный берег, предпочитая держаться за свои утлые лодочки, гибель которых предрешена.

Бедное плотское сердце стремится к чему-либо вещественному, осязаемому руками. Человек окружает себя имуществом и надеется обеспечить себе будущее припасенными суммами денег. Ему кажется, что материальные блага - это надежная крепость, в которой можно пережить любые потрясения. Но навязчивая привязанность души к мирскому богатству - первый шаг к безумию. Отсюда проистекают войны и насилие, ненависть и вражда. И строивший неприступную крепость вдруг оказывается в зловонной тюрьме, в которую заточил себя сам. Стражи в этой тюрьме - жадность и зависть, страх и забота, а стены - безверие и безнадежность. Как часто мы ищем опору в чем угодно, но только не в Боге. И совершаем ужасную ошибку, потому что только вера может преодолеть мирское и очистить сердце. Она освобождает душу от волнения времени и хранит ее в свете вечности. Верующее сердце слышит слова Христа: "Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство". Но что может быть больше Небесного Царства? Если я предчувствую Царство, то в моем сердце уже не останется места для чего-либо другого. От мрака, окружающего меня в данную минуту, я могу освободиться только тогда, когда буду иметь надежду на будущее. Надежду, превосходящую по своей силе страх и жадность, и зависть и любой другой соблазн мира. Все, окружающее меня теперь, - временно, изменчиво и обманчиво; но преодолеть тягу к этим вещам я смогу, когда вовсе откажусь от них. Но отказаться от мирских благ можно только имея веру в вечную жизнь. Такую веру, которая делает будущую реальность Царства более близкой нашему сердцу, чем сегодняшнее мирское окружение.

Поэтому Господь сказал: "Продавайте имения ваши и давайте милостыню. Приготовляйте себе влагалища неветшающие, сокровище неоскудевающее на небесах, куда вор не приближается и где моль не съедает, ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет" (Лука 12,33-34). Если я имею сокровища на земле (не имеет значения в каком виде), то интерес моего сердца будет здесь же, и я буду совершенно мирским человеком. Как наиболее эффективно очистить мое сердце от мирского? - Заполняя его Христом. Он является истинным сокровищем, которое никакие мирские сокровищницы вместить не смогут. Мир имеет свои житницы, которые предназначены только для мирского накопления. Но все это разрушается и ветшает.

Очень многие люди делают главным смыслом жизни именно накопление богатства. Они оправдывают эту низкую страсть заботой о своих детях. Но запас, богатство вместо того, чтобы оказывать благословение, которое ожидается, часто оборачиваются проклятием для ребенка, потому что с первых шагов уводят его от Божьего Слова, которое говорит каждому: "Трудись, делая своими руками полезное, чтоб было из чего уделять нуждающемуся" (Еф. 4,28). Это Богом определенное основание для каждого человека, для меня и для моего ребенка. И переходящее по наследству богатство только портит наши сердца. Если я испытываю сладость в сердце от послушания Богу и зависимости от Него, то смею ли я лишать этого моего ребенка? Смею ли с детства ориентировать надежду его сердца не на Бога, а на материальные сокровища?

Если я могу доверить Богу себя, то почему не доверить Ему и моих детей? Пусть мои слова будут верно поняты. Я обязан заботиться о пропитании детей и о их образовании, пока они не в состоянии делать этого сами. Потому что сказано: "если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного" (1 Тим. 5,8). Но моя забота должна помочь духовному становлению подрастающего человека. Забота о плотских потребностях детей не должна превратиться в накопление излишеств. Нигде в Слове Божьем нет одобрения для тех, кто стремится к накопительству, даже если это делается во имя детей. Честное занятие и доверие к Небесному Отцу - вот чему нам следует научить своих детей. И на это их сердца ответят большей благодарностью, чем за оставленные запасы и имущество.

Я, однако, не забываю место, которое часто используется и которым даже злоупотребляют для защиты мирской, не угодной Богу практики накопительства. Я имею ввиду 2 Коринфянам 12,14 - "Вот, в третий раз я готов идти к вам, и не буду отягощать вас, ибо я ищу не вашего, а вас. Не дети должны собирать имение для родителей, но родители для детей". Как радуются люди, когда находят сходство между словами Священного Писания и своими мирскими заботами. Но в этом стихе есть только внешнее сходство, в контексте же эти слова имеют другой смысл. Конечно же, апостол не учит христиан делать запасы, он не учит людей Божьих собирать сокровища на земле. Он ссылается на обычную практику в мире и на обычные чувства человека для того, чтобы проиллюстрировать духовную сторону своего образа действий. Коринфяне были его детьми в вере, и он шел не для того, чтобы обременять их или жить за их счет, но чтобы дать им духовный толчок, чтобы укрепить их надежду и веру, чтобы наставить их в учении и помочь твердо придерживаться этого божественного учения. Но если верующие в Бога начинают делать запасы, то они возвращаются в мир, к его истинам и ценностям, и временное и ветшающее заполняет их сердца. Будем же в строгости продолжать святой и возвышенный путь через этот ужасный мир - и тогда мы будем подняты сильным крылом веры над темной и мрачной атмосферой, которая окутала этот ненавидящий Бога и отвергающий Христа мир. Мы должны увидеть, что любовь к золоту непременно приводит к вражде против Бога.

Прежде чем закончить эту статью, я хочу добавить, что Господь Иисус Христос - Восхитительный, Божественный, Небесный Учитель. Он дал Своим ученикам неземные законы. Основной смысл Его учения можно выразить словами апостола Павла: "Служить Богу живому и истинному и ожидать с небес Сына Его (1 Фес. 1,9-10). Нам некому служить, кроме Бога живого и некого ждать, кроме Сына Его. Пусть Дух Святой облечет Слово Свое Божественной силой, чтобы оно могло доходить до сердца и совести слушающих и оказывало благотворное влияние на жизнь каждого чада Божьего. Пусть имя нашего Господа Иисуса Христа возвеличивается и прославляется, и истина Его учения пусть подтверждается в нашей жизни. Пусть каждый верующий имеет честное сердце и чистую совесть, чтобы быть подобным хорошо настроенному инструменту и издавать верный звук, когда рука Господа прикоснется к нему.

Если эта работа попала в руки того, кто еще не обрел веру в совершенное искупление кровью Сына Божьего, то я хотел бы спросить такого человека: для чего ты живешь - для временного или для вечного, для земного или для небесного, для сатаны или для Христа? Я с любовью прошу тебя: будь до конца честен в своих рассуждениях. Помни - "нет ничего сокровенного, что не открылось бы". Перед Судьей все предстанет в истинном свете. Поэтому будь честен и сейчас спроси у своего сердца: "Где я? Каково мое положение перед Богом? Каковы мои перспективы в вечности?" Бог указывает тебе на Христа, который искупил грех на кресте и открыл путь, которым верующие приходят в присутствие Божие. От тебя не требуется делать что-либо сверхъестественное или быть кем-либо выдающимся; но Евангелие говорит тебе - Кто есть Христос и что Он сделал. И если ты веришь этому своим сердцем и исповедуешь это своими устами, то ты будешь спасен. Христос - это Сын Божий; Бог, воплотившийся во плоти, равный с Отцом. Он был рожден женщиной, давшей Ему тело, и Он был реальным человеком - и Богом и человеком. Он прожил жизнь совершенного послушания воле Божьей и умер на кресте, устранив грех и проклятие с человеческого рода, испив чашу праведного гнева Иеговы, терпя жало смерти. Своей непобедимой силой он разрушил смерть и поверг в бездну того, кто имел силу смерти. Он взошел на небо и занял свое место по правую руку от Бога. И каждый верующий в Него оправдан перед Богом, никогда не будет осужден и перешел из смерти к жизни. Это и есть Благая Весть - радостная весть о спасении! Мой читатель, позволь мне в заключение привести аргумент из Священного Писания: "вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира" (Иоан. 1,29).

Верь и живи!

Аминь.

Книга Иова занимает особое место в Слове Бога. Она обладает некоторыми особенностями, и учение, изложенное в этой книге, больше не повторяется ни в каких других местах Священного Писания. В своих рассуждениях мы не будем ставить себе целью изложить содержание этой книги или доказать ее подлинность и установить факт божественного вдохновения автора, написавшего эту драгоценную книгу. Для нас это само собой разумеется, и будучи полностью убежденным в том, что книга Иова написана по вдохновению Святого Духа, я не буду это доказывать. Мы принимаем книгу Иова как часть священного Писания, данного Богом для пользы, научения и благословения его народа. Я не нуждаюсь в доказательствах этого для себя и поэтому не предлагаю такие доказательства для своего читателя. Скучно читать доказательства человеческого ума о богодухновенности той или иной книги Священного Писания.

Неверующего такие доказательства все равно не убедят, а верующий в таких доказательствах не нуждается.

Далее я хочу добавить, что не собираюсь исследовать авторство этой книги. Какой бы интересной ни казалась нам эта проблема, она является второстепенной, потому что мы принимаем эту книгу от Бога. Этого достаточно. Мы признаем вдохновенность этого документа, и я не считаю, что дискуссия о том где, когда и кем была написана эта книга, должна являться главной темой нашего разговора. Я искренне считаю, что гораздо полезней для нас будет более глубокое исследование учения этой книги. Именно учение священного Писания наполняет наши души ясностью, мудростью, верой, смирением, терпением, надеждой и любовью. И этого никогда не смогут сделать никакие споры об авторстве или времени написания книги. Пусть Вечный Дух, который изложил эту книгу, разъяснит нам ее глубину и употребит ее силу для укрепления наших душ!

Первая страница этой книги представляет нам патриарха Иова и раскрывает состояние его души: "Был человек в земле Уц, имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла". Твердо стоял Иов на непорочном основании веры и смело смотрел в будущее, потому что не имел за душой ничего, что могло бы поколебать его надежду на Бога. "И родились у него семь сыновей и три дочери. Имения у него было: семь тысяч мелкого скота, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов и пятьсот ослиц и весьма много прислуги; и был человек этот знаменитее всех сынов Востока. Сыновья его сходились, делая пиры каждый в своем доме в свой день, и посылали и приглашали трех сестер своих есть и пить с ними". Мир и идиллия царили в этом доме, достаток и радость, дружба и верность. Все имел Иов - детей и богатство, нажитое праведным трудом, мир в сердце и уважение соседей и соплеменников. "Когда круг пиршественных дней завершался, Иов посылал за ними [детьми] и освящал их, и, вставая рано утром, возносил всесожжения по числу всех их. Ибо говорил Иов: может быть, сыновья мои согрешили и похулили Бога в сердце своем. Так делал Иов во все такие дни". И прочитав эти строки, мы можем с уверенностью сказать, что чаша земного блаженства для Иова была полна. Рука Бога поддерживала его и усыпала путь величайшими милостями. Однако, не взирая на такую идеальную картину жизни, Бог позволяет сатане испытывать Иова. Причем испытывать серьезным способом. И действительно, легко и радостно любить Господа, когда, благодаря его благоволению, все в жизни у нас ладится, когда удача и успех сопутствуют нам, когда мы на вершине и все нам удается. Но как только хоть малый удар обрушится на нас, как нам уже начинает казаться, что Господь оставил нас, и уже наше сердце не переполняет дух благодарности. В такую минуту мы можем отчетливо наблюдать, что наша любовь к Господу имеет корыстный характер. Но такую ли любовь ищет Господь? Но таков ли был Иов? Его сердце также имело небольшую трещину, в которую мог проникнуть грех. Чрезмерное самодовольство и самоуверенность завладели его сердцем в результате долгих лет изобилия и безмятежности. И чтобы эта трещина не дала раскола, ее надо было вовремя обнаружить и устранить. И, действительно, Иов говорил: "Может быть, сыновья мои согрешили". Ему не кажется возможным и нужным рассуждать о собственной греховности и собственном несовершенстве. Но душа, жаждущая до конца открыться перед Богом, в первую очередь будет рассуждать о своих собственных грехах и о своей нужде во всесожжениях. Пусть читатель ясно поймет, что Иов был настоящим святым Бога. Душа его, божественно зажженная, обладала вечной жизнью. Он был таким же верным Богу человеком в первой главе как и в сорок второй. Если мы не увидим этого, то мы пропустим один из величайших уроков этой книги. Восьмой стих первой главы заостряет наше внимание на этом моменте: "И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? Ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла". Но, вместе с тем, Иов никогда не измерял глубины своего собственного сердца. Он не знал самого себя. Никогда не задумывался над тем, что значат для него все земные приобретения и богатства по сравнению с верностью Господу и любовью к Нему. Нам необходимо увидеть этот недостаток в сердце Иова, иначе книга Иова не будет до конца понята. Мы не увидим той особой цели, не увидим смысла и значения тех тяжких испытаний, через которые Иов был призван пройти. Будучи человеком благочестивым и праведным, Иов, однако, никогда не взвешивал себя на весах святилища, никогда не измерял себя божественными мерками. Если читатель на минуту обратится к главе 29, то он найдет удивительное доказательство нашим размышлениям. Прочитав 29 главу, мы ясно увидим сильный и глубокий корень самодовольства в сердце этого раба Бога. И корень этот питался и умножал свою силу, присваивая себе все те достоинства, которые давал Господь. Иов присваивал своей личности все то влияние и значение, которое имел благодаря расположенности, благосклонности и покровительству Господа. Эта глава является трогательным плачем о поблекшем свете прежних дней. Но тон и характер этого плача показывают нужду сердца Иова в сокрушении, чтобы чистыми и ясными глазами он мог увидеть себя в ярком свете божественного присутствия. Давайте послушаем его слова: "О, если бы я был, как в прежние месяцы, как в те дни, когда Бог хранил меня, когда светильник Его светил над головою моею, и я при свете Его ходил среди тьмы; как был я во дни молодости моей, когда милость Божия была над шатром моим, когда еще Вседержитель был со мною, и дети мои вокруг меня, когда пути мои обливались молоком, и скала источала для меня ручьи елея! Когда я выходил к воротам города и на площади ставил седалище свое, - юноши, увидев меня, прятались, а старцы вставали и стояли; князья удерживались от речи и персты полагали на уста свои; голос знатных умолкал, и язык их прилипал к гортани их. Ухо, слышавшее меня, ублажало меня; око видевшее восхваляло меня, потому что я спасал страдальца вопиющего и сироту беспомощного. Благословение погибавшего приходило на меня, и сердцу вдовы доставлял я радость. Я облекался в правду, и суд мой одевал меня, как мантия и увясло. Я был глазами слепому и ногами хромому; отцом был я для нищих и тяжбу, которой я не знал, разбирал внимательно. Сокрушал я беззаконному челюсти и из зубов его исторгал похищенное. И говорил я: в гнезде моем скончаюсь, и дни мои будут многи, как песок; корень мой открыт для воды, и роса ночует на ветвях моих; слава моя не стареет, лук мой крепок в руке моей. Внимали мне и ожидали, и безмолвствовали при совете моем. После слов моих уже не рассуждали; речь моя капала на них. Ждали меня, как дождя, и, как дождю позднему, открывали уста свои. Бывало, улыбнусь им - они не верят; и света лица моего они не помрачали. Я назначал пути им и сидел во главе и жил как царь в кругу воинов, как утешитель плачущих. А ныне смеются надо мною младшие меня летами, те, которых отцов я не согласился бы поместить с псами стад моих" (гл. 29). В этом отрывке мы не найдем и намека на дуновение кающегося и сокрушающегося духа. Иов не чувствует своей слабости и ничтожества перед лицом всемогущего Бога. Наоборот, он с сожалением и горечью вспоминает о днях своей славы. На протяжении только одной этой главы Иов более сорока раз ссылается на самого себя, в то время как обращение к Богу встречается только пять раз. В седьмой главе послания к Римлянам человеческому "я" также отводится главная роль, но там "я" - это бедное, слабое, никчемное, несчастное создание в присутствии закона Бога. Тогда как в 29 главе книги Иова "я" это важная, влиятельная личность, почитаемая и обожаемая.

Но Иов лишается всего. И когда мы сравниваем главу 29 с главой 30, то видим, как мучителен был этот процесс лишения для Иова. Яркая речь Иова открывает нам поразительный контраст между его прошлым и его настоящим. И в главе 29 и в главе 30 Иов занят только самим собой, но какие поразительные перемены произошли в его жизни! Человек, который льстил Иову в дни его процветания, обращается с ним презрительно в дни его несчастий. Но так случалось в этом мире не с одним Иовом. Рано или поздно, но каждому человеку вдруг открывается пустота этого мира. И там, где нам казалось, что мы имеем надежную опору, понимание и дружбу, в один момент может встретить нас враждебность и отчужденность. Человек, преследующий в жизни только видимые, мирские цели, непостоянен и лжив в своих душевных проявлениях. Ради корысти, он легко меняет свои сердечные привязанности, и предательство идет за ним по пятам. Кто вчера с самозабвенным восторгом кричал "осанна", сегодня с самозабвенным гневом способен кричать "распни Его!" Человеку мирскому нельзя доверять. За редким исключением, такой человек верен только тому, кто больше платит. Богатый кутила всегда найдет множество неизвестно откуда взявшихся приятелей, жаждущих разделить с ним застолье. Но промотавшись, найдет ли этот человек бывших приятелей? Они растворятся в неизвестности с такой же легкостью, как и появились, и будет напрасным трудом - добиваться у них сочувствия.

Подобное происходит с Иовом в 30 главе. Но в этом сюжете скрывается нечто большее, чем только обличение мира, его пустоты и обманчивости. В конце концов разочарование миром оставит в нашей душе только горечь, досаду, обиду и озлобленность, а сердце наполнит одиночеством. Если мы видим, что мир лжив, что потребность нашей души в чистоте и верности этот мир не может удовлетворить, то надо искать того, кто может вернуть нашей жизни смысл и ясность. Отвернувшись от мира, мы должны повернуться к Богу и верностью в служении ему реализовать весь потенциал своих духовных сил. Иначе наше недовольство миром будет только пустым брюзжанием и надоедливым сквернословием, которое извергает из себя наша гордыня, не сумевшая примириться с нанесенными обидами. Как это случилось с Иовом: "А ныне смеются надо мною младшие меня летами, те, которых отцов я не согласился бы поместить со псами стад моих" (30,1). Скажет ли так Иов в конце книги? Есть ли в этом дух Господа? Конечно, нет. Когда однажды Иов попал в присутствие Бога, его оставили как чрезмерное самомнение и самодовольство, так и дух горечи и разочарования. Но послушаем дальше излияния Иова, чтобы в будущем уберечь наши сердца от подобного хода мысли:

"Люди отверженные, люди без имени, отребье земли! Их-то сделался я ныне песнью и пищею разговора их. Они гнушаются мною, удаляются от меня и не удерживаются плевать пред лицем моим . ... . С правого боку встает это исчадие, сбивает меня с ног, направляет гибельные свои пути ко мне. А мою стезю испортили: все успели сделать к моей погибели, не имея помощника. Они пришли ко мне, как сквозь широкий пролом; с шумом бросились на меня" (30,8-14). Плача об ушедшем величии и горько обличая друзей, предавших нас, мы не сделаем сердце лучшим. Когда мы обращаем свой взор к Господу Иисусу, мы видим совершенно другой характер. Христос - кроткий и смиренный. Встречая холодность и недружелюбие этого мира, видя непонимание своих учеников, сталкиваясь с неверием Израильского народа, Он не ожесточался, не собирал обид в своем сердце. Христос удалялся, когда его не принимали, когда отвергали его свидетельство. Но понимая несовершенство человеческого сердца, Он всегда оставлял возможность вернуться к нему самым яростным гонителям. "Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас" (Матф. 11,28). Разочарование, горечь, злоба и грубые обличения были чужды Христу. В этот холодный и бессердечный мир Спаситель пришел для того, чтобы провозгласить совершенную любовь Бога. И несмотря на всю человеческую ненависть, Господь завершил победой свой путь, явил миру эту любовь во всей ее полноте. Самый прекрасный и лучший из людей отходит в тень, когда свет личности Христа открывается нашим сердцам. В этом свете становятся явными дефекты и недостатки самых совершенных из людей. Христос явно выделяется даже среди пророков Ветхого Завета, ветхозаветные праведники отступают и меркнут в его ослепительном свете. Только воля Отца интересует Христа, и Он готов вынести любые испытания, чтобы только исполнить ее. Иов же полностью сломлен тяжелыми испытаниями, выпавшими на его долю. Он не только изливает поток горьких обличений на своих друзей, но даже проклинает день своего рождения. "После того открыл Иов уста и проклял день свой. И начал Иов и сказал: погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек!” (3,1-3). Мы отмечаем такое же проявление слабости у Иеремии - этого благословенного Богом человека. И он пошатнулся под бременем горестей и дает выход своим чувствам в следующих словах: "Проклят день, в который я родился ... человек, который принес весть отцу моему и сказал: "у тебя родился сын", и тем очень обрадовал его. И да будет с тем человеком, что с городами, которые разрушил Господь и не пожалел; да слышит он утром вопль и в полдень рыдание за то, что он не убил меня в самой утробе - так, чтобы мать моя была мне гробом, и чрево ее оставалось вечно беременным. Для чего вышел я из утробы, чтобы видеть труды и скорби, и чтобы дни мои исчезали в бесславии?" (Иер. 20,14-18).

Какие скверные мысли встречаем мы в этих местах! Проклинать человека, только за то, что он не убил?! Такие проявления чрезмерного гнева у пророка и патриарха резко контрастируют с кротким и скромным Христом, который озабочен не тем, как лучше прожить жизнь, но как исполнить волю Отца. На долю Христа выпало не меньше горестей и печалей, но ни одного ропщущего слова никогда не сорвалось с его губ. Он терпеливо подчинялся всему, и самый мрачный час своей жизни встречал твердо и непоколебимо: "Неужели мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?" (Иоан. 18,11). Какие прекрасные слова! Мы черпаем в них силу и веру. Благословенный Господь Иисус, Сын Бога, мы преклоняемся пред Тобой! Мы припадаем к Твоим ногам, восхищаясь и вознося хвалу Твоему безупречному имени! История отношений Бога с человеком представляет собой плодотворнейшее поле, которое открыто для нашего изучения. В этой истории много интересного и она изобилует поучительными моментами. Она указывает нам на фальшивую праведность и освобождает нас от самонадеянности. Эта история учит нас полагаться только на Бога. Многие приходят ко Христу через болезненные испытания сердца и совести, длящиеся долгие годы, а часто и всю жизнь. Другие приходят сравнительно быстро и легко, но это не значит, что вся дальнейшая жизнь будет безоблачной и безмятежной. Вера и твердость каждого человека испытывается. Это бывает весьма болезненно, но такие испытания необходимы. Необходимы для самого человека, потому что, преодолевая испытания и побеждая соблазны, мы укрепляем наше сердце. Поэтому неотвратимость испытаний должна быть встречена спокойно и достойно, как и подобает христианину. Изучая Слово Бога, исследуя жизнь праведных мужей, чья жизнь строилась только на основании веры и верности, вникая в значение постигших их испытаний, мы подготовим свое сердце надлежащим образом. И лучше исследовать этот вопрос таким образом, чем постигать его в собственных неудачах и падениях, на собственном горьком опыте.

Христос "сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением" (1 Кор. 1,30). Бог желает иметь несовершенный материал. Давайте помнить об этом. "Ибо так говорит Высокий и Превознесенный, вечно Живущий, - Святый имя Его: Я живу на высоте небес и во святилище, и также с сокрушенными и смиренными духом, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных" (Ис. 57,15). И еще: "Так говорит Господь: небо - престол Мой, а земля - подножие ног Моих; где же построите вы дом для Меня, и где место покоя Моего? Ибо все это соделала рука Моя, и все сие было, говорит Господь. А вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим" (Ис. 66,1-2). Это актуальные слова для всех нас. Почти все наши проблемы и трудности происходят из-за неустойчивости духа. Наша гордыня, наши самолюбие и самомнение, как чувствительный барометр, воспринимают всякое оскорбление или пренебрежение нами. И вместо того, чтобы прощать обиды, мы раздуваем их до таких размеров, что они начинают владеть нами изо дня в день. Когда наша душа находится в сокрушенном состоянии, то она не замечает все эти мелкие уколы, которые так болезненны для воспаленного самолюбия. Сокрушенная душа пренебрегает обидами, подавляет своенравие и предубеждение и уступает другим, если только дело не касается какого-либо важного принципа. В одном только случае такая душа упорна, постоянна и настойчива - когда необходимо быть готовым для любых добрых дел, проявить сердечность и великодушие или встать на защиту Божьего дела. Как часто, увы, с нами происходит иначе. Мы проявляем холодность и отчужденность к страданиям других людей, а несгибаемое упорство нашего характера проявляется лишь тогда, когда мы встаем на защиту собственных эгоистичных интересов.

Но я обращаю особое внимание - Бог желает иметь несовершенный материал. Он слишком сильно любит нас, чтобы оставить нас в тяжести и подавленности. Поэтому, чтобы мы достигли надлежащего состояния души, Бог проводит нас через различные испытания. Самоуверенность, самодовольство и самомнение должны быть выкорчеваны. Это отчетливо обнаруживается в книге Иова и придает удивительный интерес и очарование ее страницам. Очевидно, что Иов нуждался в строгой проверке. Если бы он в ней не нуждался, то мы могли бы быть уверенными - любящий Господь не допустил бы ее. Не зря Он дал волю сатане над своим дорогим слугой. Мы можем сказать с полной уверенностью, что ничего, кроме суровой необходимости, не заставило бы Бога избрать такой суровый способ действия. Бог любил Иова совершенной любовью, но это была мудрая любовь, которая принимает в расчет все и видит гораздо глубже поверхности. Для этой любви главное - чтобы сердца ее избранников были чистыми, чтобы были удалены из этих сердец все порочные корни. Какая радость - иметь дело с таким Богом! Быть в руках того, кто не пощадит усилий, чтобы исправить наши несовершенные сердца. Но, возлюбленный читатель, есть еще один чрезвычайно интересный факт, а именно для достижения своих целей Бог может использовать даже сатану. Мы видим это в случае с патриархом Иовом, также и в случае с апостолом Петром. Петр должен был быть проверен и сатана был использован для этого. "Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу" (Лук. 22,31). Глагол "сеять" употреблен в том смысле, что зерна пшеницы просеивают, отделяя их от плевел. Господь понимает абсолютную необходимость того, что человеческое сердце надлежит провести через тяжелый и болезненный процесс испытаний, чтобы были выявлены, осознаны и выкорчеваны все порочные корни. Поэтому сатана допущен, чтобы испытывать наши сердца. В чьем сердце он не будет иметь власти, тот пройдет испытания, будет просеян через решето. Бог имеет несовершенный материал, будь то патриарх или апостол. Все должны созреть и быть покорны только воле Отца.

Если бы Иов стремился только к постижению воли Бога, его поведение было бы совершенно другим. Но Иов нуждался в уроке. Дух Святой обеспечил запись этого урока, чтобы и мы могли использовать его, уберегая свое сердце от ошибок, которые допустил Иов.

Давайте продолжим повествование.

"И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана. И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее. И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла. И отвечал сатана Господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его и дом его и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; но простри руку Твою и коснись всего, что у него, - благословит ли он Тебя?" (1,6-11). Как наглядно здесь представлена клевета сатаны! Мы начинаем отчетливо понимать способ, которым сатана оценивает путь и дела Божьих людей. Какая способность проникать в человеческий характер, какое близкое знакомство с человеческим моральным устройством! Как ужасно попасть в такие руки. Сатана всегда наблюдает, всегда готов направить всю свою злую энергию против христианина.

Мы должны помнить об этом. И мы должны быть бдительными и строго наблюдать за своим внутренним состоянием, пока идем в том месте, где правит сатана. Он не имеет никакой власти над теми душами, которые пребывают в состоянии покорности и смиренности. И в любом случае, когда дело касается верующих, сатана не может зайти за пределы, очерченные Богом. Так и в случае Иова: "И сказал Господь сатане: вот, все, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей" (1,12).

Сатана был допущен наложить свою руку на владения Иова - лишить его детей, отнять весь скот, разорить дом. С изумительной скоростью сатана использовал предоставленную ему возможность. Удар следовал за ударом на преданную голову патриарха. Пока один посыльный сообщал свою печальную весть, приходил другой с еще более печальными известиями. Тогда страдающий слуга Бога "встал и разодрал верхнюю одежду свою, остриг голову свою и пал на землю и поклонился и сказал: наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно! Во всем этом не согрешил Иов и не произнес ничего неразумного о Боге" (1,20-22). Действия Иова очень трогательны. С человеческой точки зрения, случившегося с Иовом вполне достаточно, чтобы потерять рассудок. В одночасье лишиться десяти своих детей, перейти от изобилия к полной нищете. Какой поразительный контраст между первыми и последними строками первой главы! Но мы должны дальше следовать за нашим патриархом: "Был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана предстать пред Господа. И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее. И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла, и доселе тверд в своей непорочности; а ты возбуждал Меня против него, чтобы погубить его безвинно. И отвечал сатана Господу и сказал: кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него; но простри руку Твою и коснись кости его и плоти его, - благословит ли он Тебя? И сказал Господь сатане: вот, он в руке твоей, только душу его сбереги. И отошел сатана от лица Господня и поразил Иова проказою лютою от подошвы ноги его по самое темя его. И взял он себе черепицу, чтобы скоблить себя ею, и сел в пепел. И сказала ему жена его: ты все еще тверд в непорочности твоей! похули Бога и умри. Но он сказал ей: ты говоришь как одна из безумных: неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать? Во всем этом не согрешил Иов устами своими" (2,1-10). Это замечательное место. Оно показывает нам бессилие сатаны в его стремлении поколебать души верных и любящих Господа.

Милосердие и сострадание Господа испытывают только те, кто истинно кается и сокрушен сердцем. Но Иов еще не был таким даже когда сидел в пепле. Он не был еще до конца повержен перед Богом. Он все еще был великим человеком. Как он был велик в сиянии лучших дней под покровительством Бога, так он велик под натиском напастей и несчастий. Сердце Иова оставалось еще прежним. Он не был готов воскликнуть: "Я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле" (42,6). Так еще Иов не научился говорить. Я хотел бы, чтобы читатель ясно понял этот момент. Он в значительной мере является ключом к книге Иова. Божественное намерение состояло в том, чтобы открыть взгляду Иова глубины его собственного сердца. Это делалось для того, чтобы Иов мог научиться восхищаться благодатью и милостью Бога, а не своей собственной добродетелью, которая была как утренний туман и ранняя роса, быстро рассеивающиеся. Бог, благословенно его имя, не желает позволять сатане обвинять нас; но Он желает открыть нас для самих себя, чтобы мы могли осознать самих себя и научились доверять не самим себе, а только Богу, и научились находить покой в вечном постоянстве его милости и благодати. До сих пор мы видели, что Иов тверд в своей непорочности. Он встречает с покорностью все тяжелые несчастья, которые были позволены сатане нанести ему. Более того, Иов отвергает безумный совет своей жены. Одним словом, он принимает все как из руки Бога и склоняет голову перед его таинственным промыслом. Это очень хорошо. Но "услышали трое друзей Иова о всех этих несчастьях, постигших его, и пошли каждый из своего места: Елифаз Феманитянин, Вилдад Савхеянин и Софар Наамитянин, и сошлись, чтобы идти вместе сетовать с ним и утешать его. И подняв глаза свои издали, они не узнали его; и возвысили голос свой и зарыдали; и разодрал каждый верхнюю одежду свою, и бросали пыль над головами своими к небу. И сидели с ним на земле семь дней и семь ночей; и никто не говорил ему ни слова, ибо видели, что страдание его весьма велико" (2,11-13). Прибытие трех друзей Иова производит заметное изменение. Сам факт присутствия свидетелей его страданий воздействует на Иова совершенно изумительным образом.

Мы можем быть совершенно уверены в том, что этими тремя людьми управляли добрые чувства к Иову. Было немалой жертвой с их стороны - оставить свои дома и пойти сочувствовать своему обездоленному и сокрушенному другу. Но при чтении следующих глав нам становится очевидно, что их присутствие возбудило в сердце и уме Иова те чувства и мысли, которые до сих пор бездействовали. Иов покорно перенес потерю детей, богатства и телесного здоровья. Сатана отошел и совет жены был отвергнут. Но присутствие друзей подтолкнуло Иова к окончательному погружению в свое безутешное горе. "После того открыл Иов уста свои, и проклял день свой"

Это весьма примечательно. Друзья сидели в полной тишине, с разорванными одеждами и покрытые пылью. Иов был первым, кто нарушил тишину. Вся третья глава - это излияние горькой жалобы. Горе, переполнявшее душу, выплеснулось наружу. Легко рассуждать, когда мы не терпим таких тяжелых испытаний, какие выпали на долю Иова. Но все равно, невозможно согласиться с выражениями и высказываниями, которые употребляет Иов. Речь Иова указывает на то, что он нуждался в познании самого себя, также как и мы все. Было необходимо полностью открыть ему глаза на состояние души, чтобы он мог реально раскаяться перед лицом Бога. И даже более, он нуждался в истинном и глубоком понимании Бога, чтобы доверие к Богу оставалось при любых обстоятельствах.

Но в третьей главе Иов еще далек до полного доверия Богу. "И начал Иов и сказал: погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек! ... Для чего не умер я, выходя из утробы?" Здесь нет упоминаний о сокрушенном и раскаивающемся духе, нет того, кто мог бы сказать: "Ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение" (Матф. 11,26). Когда душа может с покорностью склониться перед всем, исходящим от руки Отца нашего, то это величайшее достижение, это величайший момент. Сокрушенные собственные желания являются богатым и редким пожертвованием. Это высокое достижение в школе Христа - иметь возможность сказать: "Я научился быть довольным тем, что у меня есть" (Фил. 4,11). Павел долго учился этому. Такой ход мысли не сразу стал ему свойственен. И вероятно, он никогда не учился этому при ногах Гамалиила. Только Христос может с избытком наполнить сердце благодатью и научить человека довольствоваться тем, что есть. И Павел глубоко постиг значение слов: "Довольно для тебя благодати Моей" (2 Кор. 12,9), и поэтому он говорит: "Я благодушествую в немощах" (2 Кор. 12,10). Человек, который пришел к такому образу мыслей, является полным антиподом того, кто может проклинать свой день рождения и говорить: "Для чего не умер я, выходя из утробы?" О, если бы душа Иова помышляла о Божьем, он никогда бы не произнес таких слов. О, если бы Иов находился в присутствии Бога. Но Иов находился в присутствии только своих друзей. И как бы хороши и верны своей дружбе они ни были, но все равно Иов стал оценивать постигшие его несчастья в человеческом плане.

Я ни в коем случае не ставлю себе целью подробно исследовать длительную дискуссию между Иовом и его друзьями, продолжающуюся в 29 главе. Мы будем цитировать несколько предложений, поясняющих позицию того или иного участника этой дискуссии.

Елифаз был первым, кто говорил. "И отвечал Елифаз Феманитянин и сказал: если попытаемся мы сказать к тебе слово, - не тяжело ли будет тебе? Впрочем, кто может возбранить слову! Вот, ты наставлял многих и опустившиеся руки поддерживал, падающего восставляли слова твои, и гнущиеся колени ты укреплял. А теперь дошло до тебя, и ты изнемог; коснулось тебя, и ты упал духом. Богобоязненность твоя не должна ли быть твоею надеждою, и непорочность путей твоих - упованием твоим? Вспомни же, погибал ли кто невинный, и где праведные бывали искореняемы? Как я видал, то оравшие нечестие и сеявшие зло пожинают его" (4,1-8). И еще: "Видел я, как глупец укореняется, и тотчас проклял дом его" (5,3). Также: "Я буду говорить тебе, слушай меня; я расскажу тебе, что видел" (15,17).

Из этих предложений следует, что Елифаз принадлежит к той группе людей, которые объясняют все явления жизни, основываясь только на своем личном жизненном опыте. Он начинает словами "что я видел".

Да, личный опыт необходим человеку, и он может избавить человека от многих неприятностей. Но будет огромной ошибкой - основывать общее правило на личном опыте. Это ошибка, к которой склонны тысячи людей. Например, какое отношение к Иову имел опыт Елифаза? Елифаз никогда не встречал подобного случая, и поэтому все аргументы, основанные на опыте, были бесполезны в данной ситуации. И мы видим, что слова и аргументы Елифаза не коснулись сердца Иова, и как только Елифаз кончил говорить, Иов, без малейшего внимания к его словам, продолжил рассказ о своих несчастьях, перемежая самооправдания с горькими жалобами (главы 6-7).

Следующим говорил Вилдад. Его аргументы имеют другой характер, чем аргументы Елифаза. Вилдад ни разу не ссылается на свой личный опыт или свои наблюдения. Он взывает к древности. "Ибо спроси у прежних родов и вникни в наблюдения отцов их; а мы - вчерашние и ничего не знаем, потому что наши дни на земле тень. Вот они научат тебя, скажут тебе и от сердца своего произнесут слова" (8,8-10).

Далее следует отметить, что Вилдад вводит нас в более широкую область, чем Елифаз. Авторитет "отцов" должен быть более весомым, чем опыт отдельной личности. Более того, обращение к опыту предков подчеркивает скромность и послушание Вилдада. Но дело в том, что ни собственный опыт, ни предание, ни традиции не могут служить достаточным авторитетом в силу своего происхождения. Все это - ограниченная человеческая мудрость, ограниченный опыт. В своих размышлениях я могу отвергнуть и то, и другое, потому что я - такой же человек и мой собственный опыт, моя собственная мудрость могут превзойти и чужой опыт и чужую мудрость. Следовательно, можно предположить, что слова Вилдада имели для Иова не больше веса, чем слова Елифаза. Один был так же далек от истины, как и другой. Если бы они обратились к божественному откровению - это было бы другое дело. Истина может быть только Божьей, и она является единственным стандартом, единственным авторитетом. Ею все должно измеряться, перед нею рано или поздно все должно склониться. Человек не может свой собственный опыт устанавливать как правило для своих друзей. И группа людей также не имеет такого права. Иными словами, не голос человека, но голос Бога должен управлять всеми нами. Не опыт или традиции будут судить в последний день, но Слово Бога. Важный и весомый факт! Давайте примем это во внимание. Если бы Вилдад и Елифаз это отчетливо понимали, то их слова имели бы гораздо большее влияние на их пораженного друга.

Давайте теперь очень кратко процитируем начало обращения Софара Наамитянина.

Он говорит: "Но если бы Бог возглаголал и отверз уста Свои к тебе и открыл тебе тайны премудрости, что тебе вдвое больше следовало бы понести! Итак знай, что Бог для тебя некоторые из беззаконий твоих предал забвению" (11,5.6) И еще: "Если ты управишь сердце твое и прострешь к Нему руки твои, и если есть порок в руке твоей, а ты удалишь его и не дашь беззаконию обитать в шатрах твоих, то поднимешь незапятнанное лицо твое и будешь тверд и не будешь бояться" (11,13-15).

Эти слова имеют довольно явный оттенок законности. Они показывают, что Софар не имел верного представления о божественном характере. Он не знал Бога. Никто, владеющий истинным знанием Бога, не может говорить о Нем как об сокрывающем что-либо от беспомощного создания. Бог не против нас, но за нас, вечно благословенно Его имя! Он не законный истец, а великодушный Отец. Софар говорит: "Если ты управишь сердце твое". Без сомнения, человек должен управлять своим сердцем, приводить его в порядок. Но хорошо, если человек праведен. А если он ничего не находит в своем сердце, кроме зла? Что тогда делать человеку? Если человек находит себя совершенно бессильным, что он должен делать? Софар не может сказать. Он знает Бога как сурового истца, как того, кто, если и открывает свои уста, то говорит только против грешника.

Будем ли удивляться, что Софар был так же далек от того, чтобы убедить Иова, как и его друзья? Они все были не правы. Законность, традиции, жизненный опыт были одинаково несовершенны, односторонни, ошибочны. Ни один из этих взглядов в отдельности, ни все они вместе взятые не могли утешить или ободрить Иова. Ни один из трех друзей до конца не понимал Иова и, что гораздо важнее, они не знали характер Бога, не знали его намерений в отношении Иова. Друзья не знали, как правильно показать Бога Иову, и, как следствие, они не могли привести совесть Иова в присутствие Бога. Они только способствовали духу самооправдания. Они не вводили Бога в это действие. Друзья говорили некоторые правильные слова, но они не знали самой истины. Они могли мудро рассуждать о жизненном опыте, традициях и законности, но они не знали истины.

И как мы видим, три друга оказались не в состоянии убедить Иова. Их помощь была односторонней. И вместо того, чтобы помочь Иову понять, почему он подвергся испытанию, они подтолкнули его к дискуссии, которая кажется безграничной. Он отвечал им словом на слово и даже больше. "И отвечал Иов и сказал: подлинно, только вы люди, и с вами умрет мудрость! И у меня есть сердце, как у вас; не ниже я вас; и кто не знает того же?" (12,2.3). "Сколько знаете вы, знаю и я: не ниже я вас" (13,2). "А вы сплетники лжи; все вы бесполезные врачи. О, если бы вы только молчали! Это было бы вменено вам в мудрость" (13,4,.5). "Слышал я много такого; жалкие утешители все вы! Будет ли конец ветреным словам? И что побудило тебя так отвечать? И я мог бы так же говорить, как вы, если бы душа ваша была на месте души моей; ополчался бы на вас словами и кивал бы на вас головою моею" (16,2-4). "Доколе будете мучить душу мою и терзать меня речами? Вот, уже раз десять вы срамили меня и не стыдитесь теснить меня" (19,2.3). "Помилуйте меня, помилуйте меня вы, друзья мои, ибо рука Божия коснулась меня" (19,21). Все эти изречения показывают, как далек был Иов от того истинного сокрушения духа и покорности ума, которые всегда исходят от человека, пребывающего в божественном присутствии. Без сомнения, друзья были не правы. Не правы в своих высказываниях о Боге, не правы в своем способе обращения с Иовом. Они не делали его лучше. Но будь совесть Иова в присутствии Бога, он бы не дал ответа своим друзьям, если бы даже они имели в тысячу раз больше ошибок в своих высказываниях. Он бы покорно склонил свою голову и дал бы потоку порицаний и обвинений прокатиться над ним. Он обратил бы суровость своих друзей на пользу, очищая свое сердце от всякой неправды. Но нет, Иов еще не достиг своего предела. Он стремится к самооправданию, он полон ошибочных мыслей о Боге.

Чем больше мы исследуем затянувшуюся дискуссию между Иовом и его тремя друзьями, тем яснее осознаем полную невозможность того, что они могут прийти к взаимопониманию. Иов всецело направлен на самооправдание и самозащиту, друзья же стремятся к совершенно обратному. Они не были подавлены и ослаблены и взяли ошибочный курс в обхождении с Иовом, только усугубляя его душевную рану. Измени они свою позицию, исход дискуссии мог быть совершенно другим. Если бы они говорили мягко, нежно, желая утешить, то имели бы большую вероятность смягчить сердце Иова и преобразить его душу. А так дело Иова было безнадежным. Он не хотел видеть в себе ничего дурного, а друзья не хотели видеть в нем ничего хорошего. Он был полон решимости утверждать свою правоту, а они были полны решимости находить недостатки и изъяны. Не было точки соприкосновения в чем-либо, не было основы для взаимопонимания. Иов не осознавал нужды в покаянии, а друзья не имели нежного сострадания к нему. Одним словом, была нужда в служении совершенно иного рода. И такое служение совершил Елиуй.

"Когда те три мужа перестали отвечать Иову, потому что он был прав в глазах своих, тогда воспылал гнев Елиуя, сына Варахиилова, Вузитянина из племени Рамова: воспылал гнев его на Иова за то, что он оправдывал себя больше, нежели Бога, а на трех друзей его воспылал гнев его за то, что они не нашли, что отвечать, а между тем обвиняли Иова" (32,1-3).

Здесь Елиуй с замечательной силой и ясностью понял самый корень этого дела во всей глубине. Он сконцентрировал в двух коротких предложениях всю эту детальную дискуссию, продолжающуюся на протяжении 29 главы. Иов оправдывает себя вместо того, чтобы оправдывать Бога; друзья обвиняют Иова вместо того, чтобы подвести его к мысли о покаянии и обвинению самого себя.

Этот момент чрезвычайной нравственной важности - когда мы оправдываем себя, мы обвиняем Бога; и с другой стороны, когда мы обвиняем себя, мы оправдываем Бога. "И оправдана премудрость всеми чадами ее" (Лук. 7,35). Это важный момент. Действительно сокрушенное и кающееся сердце будет отстаивать Бога любой ценой. "Бог верен, а всякий человек лжив, как написано: "Ты праведен в словах Твоих и победишь в суде Твоем" (Рим. 3,4). Бог одержит победу сейчас в нашей душе. В тот момент, когда душа сокрушается в истинном самоосуждении, Бог предстает перед ней во всем великолепии своей милости, как оправдывающий и любящий. Но пока мы руководствуемся духом самозащиты или самодовольства, мы будем совершенно чужды глубокому божественному благословению. Будет величайшей глупостью считать, что виновный в чем-либо перед Богом человек должен оправдываться, иначе Бог вменит ему его вину в грех. Истинная мудрость в том, чтобы обвинять себя, потому что в этом случае Бог становится оправдывающим.

Но Иов все еще укреплен своей собственной добродетелью, все еще облечен в собственную праведность, все еще полон самодовольства. Это неверное основание. Единственно правильным основанием для грешника является основание истинного раскаяния. Ничто не спасает, кроме чистой и драгоценной благодати, которая господствует через праведность нашего Господа Иисуса Христа. Так установлено навечно. Нет ничего, кроме гнева за самоправедность, ничего, кроме милости за самоосуждение.

Читатель, помни это. Прервемся ненадолго и рассмотрим более подробно этот важный вопрос. На каком основании ты в данный момент стоишь? Склонился ли ты перед Богом в истинном раскаянии? Оценивал ли ты когда-нибудь себя в его святом присутствии? Не находишься ли ты в состоянии самоправедности, самозащиты и самодовольства? Взвесь и продумай эти важные вопросы. Не откладывай их. Божье Слово обращено не столько к уму или интеллекту читателя, сколько к его сердцу, совести, душе. Без сомнения, чрезвычайно важно развивать свой ум, чтобы он мог постигать во всей глубине самые сложные вопросы. Но когда мы имеем дело со Словом Бога, то будет совершенно недостаточно - только понять и на этом закончить работу духа. Необходимо, чтобы Божье Слово через призму нашего ума коснулось нашего сердца и преобразило его. Бог желает иметь дело с сердцем, с духовным состоянием, с внутренним человеком. Он видит нас реальными, какими мы являемся на самом деле, а не какими кажемся себе. И всякое раздутое самомнение будет только существенным препятствием на пути к Богу. Верный же путь заключается в том, что все свойства души подобного рода должны быть сокрушены. В этом мудрость Божьего человека. Только с этой позиции может во всей полноте открыться истинная сущность Бога и путь спасения. Пусть читателю Дух Святой откроет все эти глубины божественной мудрости! А мы будем помнить, что Богу дорог сокрушенный и кающийся дух, но маловероятно, что Бог знает гордых и надменных.

Таким образом, мы можем понять, почему гнев Елиуя был направлен против Иова. Елиуй был всецело на стороне Бога, Иов же стоял только за себя. Мы ничего не слышим об Елиуе до 32 главы, но весьма вероятно, что он был свидетелем всей дискуссии. Он терпеливо выслушал обе стороны и нашел их неправыми. Иов был не прав в том, что старался защитить себя; друзья были не правы в том, что пытались обвинить Иова.

Как часто случаются такие ситуации в наших полемиках и спорах! И как это печально! В девяноста девяти случаях из ста в любом споре можно обнаружить очень много похожего на спор Иова с друзьями. Недостаточные сокрушенность и покорность, с одной стороны, и недостаточные мягкость и деликатность, с другой, приводят к невозможности решить какой-либо вопрос. Разумеется, я не имею в виду те случаи, когда затрагивается истина Бога. Здесь следует быть уверенным, решительным и твердым. Уступать, когда дело касается истины Бога или славы Христа, недопустимо, потому что это означало бы предательство по отношению к тому, кому мы всем обязаны. Ясное понимание и непоколебимая твердость нам к лицу во всех случаях, когда вопрос касается Христа, который отказался от всех благ и преимуществ и пошел на Голгофский крест, чтобы только исполнить волю Отца. Бог не желает, чтобы мы могли обронить хотя одно слово или написать хоть одну строчку, которые могли бы ослабить наше понимание истины или уменьшить наше рвение в утверждении веры, однажды врученной святым.

О, нет, читатель, сейчас не время для снижения требований и расточения сил. Совсем наоборот. Никогда раньше не было такой нужды в твердой поступи каждого верующего, в сохранении божественных требований и принципов Царства Небесного во всей их точности, как сейчас. Я говорю это намеренно, ввиду всех тех усилий врага, которые он предпринимает, чтобы увести нас с позиции чистой бескомпромиссной истины. Увы! Увы! Как часто верующие теряют чистоту моральных принципов, утрачивают твердость позиции и шаг за шагом уступают ее под напором мирских интересов. Это печальная унижающая неудача. Мы не должны отрицать, что эта неудача слишком очевидна, слишком вопиюща, слишком распространена, чтобы ее не замечать. Человек оказывается неспособным, он обманывает надежды всегда и везде. Его история от Едема до настоящего момента устлана неудачами.

Все это неоспоримо. Но благословен Бог! Его основание стоит надежно, и человеческие неудачи не могут поколебать это основание. Бог верен. Он знает тех, кто принадлежит ему; и пусть каждый, кто называется именем Христа, отстраняется от несправедливости. Мы должны уже понимать, что путь завышения нашего морального уровня понижает уровень Бога. Так давайте унизим и смирим себя ввиду наших неудач, но никогда не будем отказываться от драгоценной истины Бога. Но все это было отступлением, которое мы позволили себе, чтобы защитить мысль о том, что сокрушенное, смиренное состояние является наилучшим для того, кто стремится постичь премудрость Бога. Теперь мы должны вернуться к нашей теме. Есть нечто примечательное и удивительное в служении Елиуя. Он находится в ярком контрасте с тремя друзьями. Его имя означает "Он - Бог мой", и в некотором смысле мы можем рассматривать его как прообраз нашего Господа Иисуса Христа. Он принес Бога и поставил окончательную точку в утомительном споре между Иовом и его друзьями. Елиуй не основывает свои слова на личном опыте, он вводит Бога. Это единственная возможность поставить точку в полемике, прекратить спор, закончить войну слов. Давайте послушаем слова этого прекрасного персонажа.

"Елиуй ждал, пока Иов говорил, потому что они летами были старше его. Когда же Елиуй увидел, что нет ответа в устах тех трех мужей, тогда воспылал гнев его" (32,4.5). Обратим внимание на слова: "нет ответа". Во всех рассуждениях спорящих сторон, во всех их аргументах, в ссылках на опыт, традиции и религию не было ответа. Это очень поучительно. Друзья Иова в своих размышлениях охватили обширную область, сказали много верного, испробовали много вариантов и ответов, но, и это надо особенно отметить, они не нашли единственно верного ответа. Это вне достигаемости для земного и плотского ума, для сердца, считающего себя праведным. Как мы увидим дальше - Бог один может дать ответ. Только в Боге сокрушенное сердце может найти успокоение. Это убедительно доказывается в истории, которая сейчас перед нами. Три друга Иова не нашли ответа. "И отвечал Елиуй, сын Варахиилов, Вузитянин, и сказал: я молод летами, а вы старцы; поэтому я робел и боялся объявлять вам мое мнение. Я говорил сам себе: пусть говорят дни, и многолетие поучает мудрости. Но дух в человеке и дыхание Вседержителя дает ему разумение" (32,6-8). Божественный свет и дыхание Вседержителя начинают струиться и рассеивать густые тучи праха, поднятого препирательством языков. Мы сознаем моральную силу и вес этого момента, когда благословенный слуга открыл свои уста. Мы чувствуем, что слушаем человека, который говорит как пророк Бога; человек, который значителен из-за присутствия в нем Духа Бога. Это не тот человек, который черпает из скудных запасов своего жизненного опыта или который взывает к седой древности, к традициям, к противоречивым голосам отцов. Нет, мы видим перед собой человека, который сразу вводит нас в присутствие Бога и мы начинаем чувствовать "дыхание Вседержителя".

Это единственно верный авторитет, единственно безошибочный стандарт. "Не многолетние только мудры, и не старики разумеют правду. Поэтому я говорю: выслушайте меня, объявлю вам мое мнение и я. Вот, я ожидал слов ваших, - вслушивался в суждения ваши, доколе вы придумывали, что сказать. Я пристально смотрел на вас, и вот никто из вас не обличает Иова и не отвечает на слова его. Не скажите: мы нашли мудрость: Бог опровергнет его, а не человек. Если бы он обращал слова свои ко мне, то я не вашими речами отвечал бы ему. Испугались, не отвечают более; перестали говорить" (32,9-15). Опыт, традиция и закон - все устраняется, освобождая место для "дыхания Вседержителя", для прямого и всесильного служения Духа Бога.

Речь Елиуя воздействует на душу с особой силой и полнотой. Она выгодно отличается от односторонних и большей частью ошибочных речей трех друзей. С вступлением Елиуя спор, казавшийся бесконечным и бесплодным, оставляющий участвующие стороны с тем же, с чем они были вначале, этот спор достиг своего финала. Тем не менее этот спор имеет значение и интересен для нас. Он учит умению разрешать спорные вопросы и вести дискуссии. Две стороны никогда не смогут достичь понимания в спорном вопросе, если хотя бы с одной стороны не будет проявлена сокрушенность духа, покорность и мягкость. Это ценный урок, которому мы все должны уделить должное внимание. Не только в мире, но и в собрании (церкви) существует множество людей, еще не преодолевших внутри себя горячности, гордости и надменности. Многие заняты только собственной персоной, своим ненасытным "я". И таких людей, к великому сожалению, можно встретить даже там, где мы меньше всего этого ожидаем, где такое проявление самозанятости более всего уродливо и отталкивающе, а именно - среди тех, кто причисляет себя к служителям Христа. Никогда, мы можем это твердо утверждать, самомнение и самолюбование не будут более отвратительными, чем когда они переполняют сердце служителя Христа. Христос никогда не искал своей собственной славы, никогда не отстаивал свои интересы и не жил в свое удовольствие. Вся его жизнь от начала до конца - совершенное самопожертвование. И как горько видеть, когда на фоне Голгофского креста начинают играть амбиции, а в душах преобладать мирские качества - гордость, самолюбование и надменность.

И тем не менее многие люди, утверждающие, что стоят на платформе христианского вероисповедания, не могут преодолеть стремления к самопроявлению. Такое стремление приводит к плачевным итогам. И при изучении дискуссии между Иовом и тремя друзьями мы встречаем великое множество ссылок на "я" в 29-31 главах.

Но давайте посмотрим на себя. Давайте рассмотрим наши собственные сердца в их самых сокровенных делах. Давайте окинем взором наш путь в свете божественного присутствия. Давайте принесем все наши дела и наше служение и взвесим их на весах святилища Бога. Тогда мы откроем для себя не очень приятные вещи. Мы увидим, сколько недостойного и отвратительного вкралось в наши души. Мы увидим темный густой туман, который так плотно окутал наши дела, что почти не заметно христианского источника нашей жизни. Когда даже в отдаленной степени затрагивается наша персона, то мы всегда принимаем это очень близко к сердцу. Но когда дело касается других, то мы всегда готовы обвинять и порицать. Мы всегда обижаемся на малейшее унижение. Наши симпатии всегда на стороне тех, кто думает о нас хорошо, кто ценит наше служение, согласен с нашим мнением, принимает наши настроения.

Не говорит ли это о том, что прежде, чем осуждать самомнение древнего патриарха Иова, мы должны избавиться от своего собственного самомнения. Конечно, Иов не был прав, но мы куда более грешны. Не так удивительно, что на заре времен, в древние века патриархов человек был пойман в сети самомнения. Но недопустимо, когда, не желая замечать чистого ясного света Христа, в эти сети попадаем мы. В те далекие времена миру еще не был явлен во всей полноте образ Христа. Не было пророческого голоса. Даже закон еще не был дан. Нам трудно даже представить, каким бедным и слабым был луч света во времена Иова. Но нам принадлежит высокая привилегия и святая ответственность ходить в полуденном свете христианства. Христос уже приходил и еще грядет. Он жил, умер, воскрес и вознесся на небо. Он послал Духа Святого пребывать в наших сердцах, как свидетеля божественной славы, как печать полного искупления и прощения. Канон священного Писания составлен. Круг откровений завершен. Слово Бога доступно и мы имеем божественный документ. Мы знаем, что Христос осудил грех и устранил его навсегда. Более того, мы сделаны частью божественной натуры - мы имеем Духа Святого, пребывающего в нас; мы являемся членами тела Христова; мы призваны жить так же, как Он; мы наследники славы, наследники Бога и сонаследники со Христом.

Что знал Иов обо всем этом? Ничего. Как мог он знать то, что было открыто только спустя пятнадцать столетий после него? Весь объем знаний Иова изложен в нескольких пылких и страстных словах в конце 19 главы: "О, если бы записаны были слова мои! Если бы начертаны были они в книге резцом железным с оловом, - на вечное время на камне вырезаны были! А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его. Истаивает сердце мое в груди моей!" (19,23-27).

Это было знание Иова - это было его кредо. С одной стороны, и этого достаточно, но если сравнивать с тем могучим кругом истин, которые открыты современному человеку, то этого очень мало. Иов смотрел вперед сквозь представленную мглу. Все величайшие события в отношениях Бога с человеком должны были еще совершиться в далеком будущем. Мы смотрим назад из полного потока божественных откровений, мы смотрим на то, что уже сделано. Иов с верой говорит о своем Искупителе, что "Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию". Мы знаем, что наш Искупитель после жизни, служения, смерти и воскресения на земле восседает теперь на троне справа от Отца на небесах.

Одним словом, степень, в которой Иову была открыта сущность Бога, не допускает никакого сравнения с той, которую имеем мы. И по этой причине у нас нет оправдания, если мы пренебрегаем светом божественного откровения и отдаем наше сердце во власть самолюбования и самомнения. Наше самоотречение должно быть прямо пропорционально степени нашего духовного знания об истинах Божьих. Но увы, это не всегда так. Мы признаем очень высокие истины, но они не формируют наш характер, мы не руководствуемся ими в повседневной жизни. Мы говорим о божественном призвании, но наши поступки остаются земными, наше сердце остается под влиянием мирских интересов и темных чувств. Мы проповедуем другим, что надо радоваться нашему высочайшему положению, но не задумываемся о том, что радость придет сама к тем избранным, кто действительно удостоен милости Бога. Но если наши сердца наполнены тяжестью и тьмою, то значит наше истинное положение не такое, каким бы нам хотелось его видеть. Если наше реальное состояние не отвечает тем принципам, которые мы признаем необходимыми для христиан, то о каком высочайшем положение может идти речь? Мы слишком высокого мнения о себе, обидчивы, легко раздражимы и бываем упорны совсем не там, где действительно необходимо проявить твердость и настойчивость. Мы так же склонны к самозащите, как и Иов. С другой стороны, когда мы вынуждены обратиться к кому-либо с позиции порицания, то с какой грубостью и резкостью мы исполняем это необходимое дело! Как мало сокрушенных сердец и плачущих глаз! Зато какую отточенную способность низводить нашего заблуждающегося брата до праха мы проявляем! Почему так? Потому что мы считаем, что сами не находимся в этом прахе. Как часто мы любим демонстрировать свой собственный опыт, подобно Елифазу, или предаемся духу закона, подобно Софару, или приводим человеческие авторитеты, подобно Вилдаду. Как часто мы забываем, что путь осуждения других так же бесплоден, как путь самомнения и самозащиты. Подобно друзьям Иова, мы не способны других подвести к раскаянию и самоосуждению, потому что в нас самих нет стремления к такому состоянию. Как мало в нас духа и мысли Христа! Как мало силы Духа Святого и авторитета Слова Бога!

Писать подобные слова - не доставляет ни малейшего удовольствия. Но их необходимо писать. Мы чувствуем возрастающую распущенность, небрежность и равнодушие тех дней, в которые мы живем. Есть нечто весьма ужасное и недопустимое в диспропорции между идеями, которые мы черпаем в Слове Бога, и нашей жизнью. Каким-то немыслимым образом мы совмещаем внутри себя высокие истины с грубой светскостью и потворством своим желаниям. Истина имеет широкое распространение среди нас, но где ее организующая сила? Потоки света изливаются на читающих Слово Бога и размышляющих над ним, но где дела обновленных сердец и очищенной совести? Скрупулезно изучая принципы и правила царства Бога, мы, тем не менее, не имеем никакого практического результата. Доктрины разложены по буквам, но где их дух? Есть форма слов, но где живой образ?

Значит ли это, что мы не должны оценивать доктрины и слова? Значит ли это, что мы против всемирного распространения драгоценной истины? Далеко, далеко не так! Бог не позволит, чтобы мы написали хотя бы строку, которая бы имела тенденцию каким бы то ни было образом уменьшить в мыслях читателя значение и важность Божьего Слова, которая могла бы поколебать высочайший уровень истины и нерушимость доктрины. Я до конца убежден в том, что мы не имеем права хоть на йоту изменять моральные принципы Священного Писания с целью облегчить условия для их исполнения, потому что всякое изменение понижает их уровень.

Но, читатель-христианин, я хотел бы спросить: не удивляет ли тебя тот факт, что среди посещающих собрание (церковь) существует грустный недостаток в отзывчивости сердец и чувствительности совести? Не отстает ли наше благочестие от признаваемых нами принципов? Соответствует ли полностью уровень нашей морали уровню учения?

Я предвижу, каким будет ответ. Мы слишком хорошо знаем выражения, в которых этот ответ должен быть изложен. Нам становится совершенно ясно, что истина не воздействует на совесть, что доктрина не освещает жизнь, что практические дела не согласуются с проповедуемыми принципами.

В духе самоосуждения, как перед лицом Бога пишу я эти строки, чтобы острый меч Слова Бога вошел в наши души и достиг глубоких корней всякой неправды и всякого зла. Только Господь может помочь каждому человеку освободиться от греха, только Господь может устранить корень зла из сердца человека, как бы глубоко этот корень ни сидел. Все это так. Но это не значит, что человек должен бездействовать, сидеть, сложив руки, и ждать, когда совершится чудо. О, нет. Священная обязанность каждого верующего в Сына Бога - стоять в духе истины, противоборствуя дьяволу. И я вижу свой долг не в том, чтобы просто излагать, объяснять, хвалить, рекомендовать драгоценное Слово Бога, но в том, чтобы открыть каждому читателю освобождающую силу этого Слова. А сила Слова Божьего такова, что, проявляясь в сердце верующего, она начинает воздействовать на сердца и совесть окружающих его людей. Когда мы видим мирского человека в его повседневных делах, когда мы видим его душевное состояние, когда мы начинаем понимать, насколько сильна привязанность его сердца ко всему мирскому, насколько сильно им владеет чувственность и потворство всем своим плотским желаниям, то нам начинает казаться, что эту каменную глыбу ничем не сдвинуть и бесполезны любые усилия. Чувство собственного превосходства может испытывать человек от принадлежности к знатному роду и от обладания незаурядным интеллектом, от принадлежности к определенной нации и от обладания миллионным богатством, и нам кажется, что в таких случаях бессмысленно порицать, взывать, поучать. Но разве не должен служитель Христа обращаться к заблудшей совести? Разве не должен голос святого твердо звучать при любых обстоятельствах и в любом окружении? Можем ли мы допускать распущенность и безразличие, снисходительное отношение к вере? Этим самым мы будем прокладывать путь для всеобщего скептицизма, неверия, безбожия и практического атеизма. Так неужели мы не будем стремиться к пробуждению собственной совести и не будем содействовать пробуждению других? Не дай Бог! Мы должны быть верными и истинными свидетелями Бога живого и его глашатаями. И во всем полагаться только на силу Божьего Слова. Не мы, но оно способно пробудить человеческую душу от самого тяжелого сна. Мы выбрали благую часть. Без сомнения, что высочайший и лучший путь - иметь плоть, подчиненную духу, иметь душу, очищенную от зла и наполненную добром, иметь сердце, отданное Христу. Все это мы понимаем и признаем. Но для достижения такого состояния мы должны глубоко исследовать свое сердце перед лицом Бога и проникнуться духом самоосуждения и раскаяния.

Благословен Бог! Мы можем продолжать перед драгоценным престолом благодати. "Благодать воцарилась" (Рим. 5,2). Драгоценное, утешающее слово! Может ли оно препятствовать проявлению души? Нет, оно должно только придавать таким проявлениям добрый тон и характер. Мы должны действовать с победоносной благодатью. Не для того, чтобы потворствовать себе, но чтобы более тщательно умертвить свою плоть.

Пусть Господь сделает нас действительно смиренными, ревностными и преданными! Пусть наши сердца наполнятся искренним желанием служить Господу, и мы могли бы воскликнуть: "Господь, я твой, только твой, полностью твой навсегда!"

Это может кому-либо показаться отступлением от нашей темы. Но я убежден, что это отступление не напрасно, что милостью Бога оно даст что-нибудь сердцу и совести как читающему так и пишущему эти строки. И таким образом, мы будем лучше подготовлены к пониманию и оценке сильного выступления Елиуя. К нему и обратим теперь наше внимание. Читатель не мог не заметить двойного направления замечательного служения Елиуя. Оно направлено, во-первых, к патриарху Иову, во-вторых, к его друзьям. Этого следовало ожидать. Елиуй выслушал аргументы обеих сторон. Он позволил им исчерпать себя - они сказали все, что могли сказать: "Елиуй ждал, пока Иов говорил, потому что они летами были старше его". Это прекрасный нравственный порядок. Это был, несомненно, путь Духа Бога. Скромность более всего украшает молодого человека. Побольше бы скромности было и среди нас. Как притягателен спокойный, скромный дух. Когда этот дух владеет самой глубиной сердца, но не когда скромная внешность служит только прикрытием темных тайн нашего сердца. И нет ничего более отталкивающего, чем дерзкая самоуверенность, энергичная развязность, самомнение многих молодых людей в наши дни. Было бы хорошо, если бы эти люди изучили первые слова Елиуя и стали подражать его примеру.

"И отвечал Елиуй, сын Варахиилов, Вузитянин, и сказал: я молод летами, а вы старцы; поэтому я робел и боялся объявлять вам мое мнение. Я говорил сам себе: пусть говорят дни, и многолетие поучает мудрости" (32,6.7). Это естественный порядок. Мы предполагаем, что седые головы содержат мудрость, и поэтому для молодых людей в присутствии старших полезнее быть готовыми слушать, чем быть готовыми говорить. Мы можем считать почти установившимся принципом, что современный молодой человек не стремится к познанию истины Бога, что он никогда не оценивает себя в присутствии Бога, что он никогда не бывает полностью сокрушенным перед Богом. Нет сомнений, что часто случается и так, как это случилось с Иовом и его друзьями, когда убеленные сединами люди изрекают очень глупые слова. Седая голова и мудрость не всегда идут рядом. И нередко случается так, что пожилой человек, опирающийся на опыт своих лет, начинает делать выводы, которые не имеет ни морального, ни интеллектуального, ни духовного права делать. Все это, конечно, верно, и должно быть принято во внимание теми, кого это касается. Но это ни в коем случае не отменяет чудесного морального чувства, содержащегося в первом обращении Елиуя: "Я молод летами, а вы старцы; поэтому я робел и боялся объявлять вам мое мнение". Это всегда хорошо. Всегда мило для молодого человека, когда он не спешит высказывать свое мнение. Человек, обладающий внутренней духовной силой, никогда не будет спешить протолкнуть себя вперед, лишь бы покрасоваться у всех на виду. Но если он уже вышел вперед, то скажет так, что обязательно будет выслушан с уважением и вниманием. Сочетание скромности с моральной силой наделяют характер неотразимой привлекательностью. Но даже самые выдающиеся способности блекнут при вызывающе самоуверенной манере поведения.

"Но [продолжает Елиуй] дух в человеке и дыхание Вседержителя дает ему разумение" Это вносит совершенно новое направление в разговор. Это момент, когда Дух Бога выходит на сцену. Это снимает вопрос о возрасте говорящего, поскольку теперь имеет значение не возраст, а нечто гораздо более значительное. "Не воинством и не силою, но Духом Моим, говорит Господь Саваоф" (Зах. 4,6). Это всегда первостепенно. Это было верно для патриархов, верно для пророков, верно для апостолов, верно для всех. Не человеческой силой и властью, но Вечным Духом.

Здесь лежит секрет силы Елиуя. Он наполнен Духом, и мы забываем о его молодости из его уст. Существует поразительное отличие между тем, кто говорит как оракул Бога, и тем, кто говорит, согласуясь с принятым на данный момент шаблоном, с заведенным порядком, с официальным мировоззрением; между тем, кто говорит от чистого сердца и от Святого Духа, и тем, кто говорит, согласуясь с человеческим авторитетом. Кто должным образом может оценить это различие? Никто, кроме тех, кто обладает верою и знанием о Боге. Но давайте продолжим.

"Не многолетние только мудры, и не старики разумеют правду. Поэтому я говорю: выслушайте меня, объявлю вам мое мнение и я. Вот, я ожидал слов ваших, - вслушивался в суждения ваши, доколе вы придумывали, что сказать. Я пристально смотрел на вас, и вот, никто из вас не обличает Иова и не отвечает на слова его" (32,9-12).

Давайте особо отметим: "никто из вас не обличает Иова". Это достаточно понятно. Иов был не обличен в конце дискуссии, как и в начале. Действительно, мы можем сказать, что каждый новый аргумент, извлекаемый из запасов опыта, традиции и законности, служил только для возбуждения новых глубин несокрушенной натуры Иова, но никак не способствовал самообличению, самоосуждению, пробуждению совести Иова. Этот факт иллюстрируется на каждой странице книги, открытой перед нами. Но как поучительна причина всего этого!

"Не скажите: мы нашли мудрость: Бог опровергнет его, а не человек" (стих 13). Нет плоти, которая прославится в присутствии Бога. Ее хвастовство и ее претензии будут опровергнуты и пристыжены в ясном свете божественного присутствия. Как только человек познает Бога, то все его хвастовство, заносчивость, тщеславие, надменные претензии, самодовольство и самомнение моментально блекнут и увядают. Читатель, давайте помнить это. "Ты укротил гордых" (Пс. 119,21). Да, вся гордость устранена - и гордость Иова, и гордость его друзей. Если бы Иов достиг цели на пути самооправдания, то он бы возгордился. Если бы, с другой стороны, его друзья достигли цели в своих попытках обличить Иова и заставить его замолчать, то возгордились бы они. Но нет, "Бог опровергнет его, а не человек".

Так это и было, так это и есть, так это должно быть всегда. Бог знает, как смирить гордое сердце и подчинить упрямую волю. Совершенно тщетно возвышать себя. Мы знаем, что каждый, стремящийся к самовозвышению, рано или поздно будет опрокинут. Духовное руководство Бога имеет такой порядок и образ действия, что все возвысившиеся и самовозвеличенные должны быть низвержены. Это благотворная истина для всех нас. Но особенно для молодых, пылких, честолюбивых. Кроткий, скромный, незаметный служитель Бога является, бесспорно, самым надежным и счастливым. Всегда ли мы можем быть найдены идущими этим путем?

Эффект первых слов Елиуя, произведенный на трех друзей Иова, был поразительным. "Испугались, не отвечают более; перестали говорить. И как я ждал, а они не говорят, остановились и не отвечают более, то и я отвечу с моей стороны, объявлю мое мнение и я" (32,15-17). И далее, чтобы кто-нибудь не предположил, что он говорит свое собственное мнение, Елиуй добавляет: "Ибо я полон речами, и дух во мне теснит меня". Это истинный источник силы и служения каждого слуги Бога во всех возрастах. Если в нашем служении нет дыхания Вседержителя, то наше служение ничего не стоит.

Это единственно верный источник служения во все времена и во всех местах земли. И говоря это, мы не должны забывать про те великие изменения, которые произошли, когда наш Господь Иисус Христос взошел на небеса и занял свое место справа от Отца. К этой прекрасной истине мы часто обращали внимание читателей нашего журнала "Things New and Old", и поэтому мы не можем себе позволить сейчас подробно останавливаться на этом вопросе. Здесь я только указываю на эту проблему, чтобы читатель не подумал, что когда мы говорим об истинном источнике служения, то забываем об особенностях и характерных чертах собрания (Церкви) Бога в наши дни. Мы помним об этих особенностях. Мы помним о смерти и воскресении Христа, о присутствии Духа Святого в верующем сердце и в собрании (Церкви), которое является телом Христа на земле. Благодарность и хвала Богу! Мы слишком ценим и дорожим этой великой и славной истиной и понимаем ее важнейшее практическое значение, чтобы упустить ее из виду хотя бы на одно мгновение. Мы также помним о постоянных усилиях сатаны, направленных на то, чтобы мы забыли, отвергли или игнорировали эту истину о присутствии Духа Святого в собрании (Церкви). Все эти соображения и подтолкнули нас, чтобы написать этот предостерегающий абзац. До сих пор принцип Елиуя должен оставаться в силе. Если кто-либо надеется говорить с силой и практическим эффектом, то он настолько должен быть переполнен истиной, что мог бы отнести следующие слова Елиуя к себе: "Ибо я полон речами и дух во мне теснит меня. Вот, утроба моя, как вино неоткрытое: она готова прорваться, подобно новым мехам. Поговорю, и будет легче мне; открою уста мои и отвечу" (32,18-20). Так, по крайней мере, должно быть со всеми, кто желает говорить с реальной силой и воздействовать на сердца и совесть своих друзей. Пылкие слова Елиуя очень напоминают нам слова Господа из 7 главы евангелия по Иоанну: "Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой" (Иоан. 7,38). Елиуй не знал славной истины, представленной в этих словах Господа Иисуса, поскольку они были произнесены только пятнадцать столетий после рассматриваемых нами событий. Но он знал принцип, он обладал зародышем того, что впоследствии проявилось во всем цвете и богатстве спелого плода. Елиуй знал, что, если человек хочет говорить с силой и остротой, то он должен говорить дыханием Вседержителя. Елиуй слушал, пока не утомился от речей, основывающихся на собственном опыте, на устаревших человеческих историях или традициях. Елиуй был утомлен всем этим и он восстал, имея в себе мощную энергию Духа, обращаясь к своим слушателям как тот, кто может говорить подобно пророку Бога.

Но пусть читатель ясно поймет, что когда Елиуй говорил о Духе, он говорил не о том пребывании Духа Святого, как понимают это верующие сейчас. Это было совершенно неизвестно святым в ветхозаветное время. Сошествие Духа Святого на землю было результатом полного искупления - особым результатом жертвы Христа. К этой истине мы неоднократно обращались в других статьях и поэтому не будем углубляться в нее теперь. Но мы бы попросили читателя самостоятельно прочитать из евангелия по Иоанну гл. 7,39 и гл. 16,7. Пусть читатель поразмыслит над затронутыми в этих стихах учениями и составит по ним свое, независящее от других, мнение. Дух Святой не был и не мог быть послан, пока не прославился Христос. Это не просто теоретическое размышление или утверждение определенной богословской школы. Эта великая основополагающая истина христианства. И она должна быть принята с верой каждым христианином.

Но продолжим нашу тему. "Говорит ли кто [пишет апостол Петр], говори как слова Божии" (1 Петр. 4,11). В этой мысли заключен глубокий секрет силы и успеха служения. И это значит не только то, что надо говорить в соответствии со Священным Писанием (это сам по себе важный и существенный вопрос), но это значит более. Человек может долгое время беседовать со своими приятелями на библейские темы. Но это не значит, что он будет глашатаем Бога и произнесет то необходимое слово Бога, которое могло бы коснуться душ его собеседников, пробудить эти души и привести их к возрождению. Это особенно важно и требует серьезных размышлений для всех, кто призван открывать свои уста среди народа Бога. Одно дело, произносить определенное количество внешне верных и правдивых мыслей, и совсем другое - быть живым источником и жить для того, чтобы исполнять волю Бога, чтобы открывать эту волю душам детей Бога. В этом заключается истинное служение, а не в формально произнесенных правильных словах. Человек, говорящий в Духе Бога, вводит совесть слушающего в свет божественного присутствия, так что раскрывается каждый уголок сердца и затрагивается каждая струна души. Это истинное служение. Все остальное бесполезно. И становится печально на сердце, когда слушаешь человека, преподносящего истину в сухих мертвых словах, при помощи заимствованных мыслей, без душевного огня и сердечного трепета. Гораздо лучше для таких людей молчать - лучше будет для них самих и для их слушателей. И не только это. Как часто бывает и так, что человек говорит страстно и говорит о том, что его действительно волнует и интересует в Слове Бога. Но его слова будут не теми, в которых нуждается его аудитория, в которых нуждаются души слушателей именно сейчас. Оракул же Бога всегда бьет точно в цель, всегда говорит именно то, в чем есть нужда у народа Бога.

Так пусть все изучают ценный урок Елиуя. Это несомненно необходимый урок. Некоторые могут сказать, что это - трудный урок. Но нет, если мы живем перед Господом, если постоянно осознаем наше собственное ничтожество и его полноту и величие, то мы знаем драгоценный секрет всемогущего служения, мы знаем, как полагаться только на одного Бога. И таким образом, мы становимся независимыми от человеческого мнения, мы имеем возможность понять значение и силу следующих слов Елиуя: "На лице человека смотреть не буду и никакому человеку льстить не стану, потому что я не умею льстить: сейчас убей меня, Творец мой" (32,21.22). Изучая служение Елиуя, мы находим в нем два великих элемента, а именно благодать и истину. Оба эти элемента явно проявляются в его отношениях с Иовом. Елиуй говорит Иову и его друзьям, что не умеет льстить. Здесь голос истины звучит с великой ясностью. Истина расставляет все на свои места, каждое явление она видит в его настоящую величину. Поэтому истина не может льстить никому из людей, князьям или беднякам. Человек должен прийти к познанию самого себя, увидеть свое истинное состояние, признать перед лицом Бога все свои грехи и несовершенства. Это было как раз то, в чем так нуждался Иов. Он не знал самого себя, и его друзья не могли дать ему этого знания. Иову необходимо было увидеть глубины своего духовного состояния, но его друзья не могли быть проводниками в таком сложном деле, потому что сами не видели своих духовных глубин. Иову было необходимо начать с раскаяния и самоосуждения; но его друзья были совершенно неспособны подвести его к таким мыслям.

Елиуй, начиная разговор, сразу показывает Бога в его истинном свете. И это было как раз то, что не сумели сделать три друга. Без сомнения, они ссылались на Бога. Но их обращения к Богу были туманными и ошибочными. Это становится совершенно ясным после чтения гл. 42,7.8:"...сказал Господь Елифазу Феманитянину: горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили о Мне не так верно... пойдите к рабу Моему Иову и принесите за себя жертву; и раб Мой Иов помолится за вас, ибо только лице его Я приму, дабы не отвергнуть вас за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов". Читатель заметил, что все эти слова были сказаны после раскаяния Иова. Крайне важно видеть это.

В отличие от трех друзей, Елиуй преследует совершенно другой порядок вещей. Он несет истины, обращенные к совести Иова. В то же самое время он указывает на милость Бога, которая смягчает сердце Иова, как драгоценный бальзам. Давайте послушаем Елиуя дальше: "Итак, слушай, Иов, речи мои и внимай всем словам моим. Вот, я открываю уста мои, язык мой говорит в гортани моей. Слова мои от искренности моего сердца, и уста мои произнесут знание чистое. Дух Божий создал меня, и дыхание Вседержителя дало мне жизнь. Если можешь, отвечай мне и стань передо мною. Вот я, по желанию твоему, вместо Бога. Я образован также из брения; поэтому страх передо мною не может смутить тебя, и рука моя не будет тяжела для тебя" (33,1-7).

В этих словах значение милости раскрывается в сердце Иова во всей красоте и силе. Этот превосходнейший элемент полностью отсутствовал в служении его друзей. Они были готовы только нападать на Иова и осуждать его. Они были суровыми обвинителями, строгими цензорами, ошибающимися толкователями. Они укрепляли свою холодность, рассматривая раны своего бедного поверженного друга и находя их следствием его грехов. Они смотрели на руины разрушенного дома и делали грубый вывод, что эти руины были результатом его плохого поведения. Они видели разоренное богатство и с суровостью заключали, что это случилось по причине ошибочных поступков Иова. Друзья твердо вставали на позицию односторонних обвинителей. Они совершенно не понимали, как надо строить отношения с Богом. Они никогда не поднялись до понимания одной важной истины: "Господь испытывает праведного" (Пс. 11,5; Иер. 20,12). Одним словом, друзья Иова полностью заблуждались в своих размышлениях и выводах. Их позиция была ошибочной и, следовательно, все, что они видели с этой позиции, было неверным. Не было ни милости, ни истины в их служении. И поэтому они были не в состоянии убедить Иова. Они и не стремились в чем-либо Иова убедить, а только обвиняли его.

Речь Елиуя сильно выделяется на фоне предшествующих речей. Он говорит Иову истину, но при этом не возлагает тяжелой руки на его плечо. Елиуй познал великую таинственную силу "слов мудрых, высказанных спокойно" (Еккл. 9,17). Эти слова смягчают сердце и душу посредством милости. Иов имел ошибочное мнение о себе. Это самомнение произрастало из корней, которые острый топор истины должен выкорчевать. Елиуй говорит: "Ты говорил в уши мои, и я слышал звук слов: чист я, без порока, невинен я, и нет во мне неправды" (33,8.9). Какие слова сказаны для каждого бедного грешника! Мы можем только удивляться такому точному и ясному языку. Отметим, что было сказано дальше. Хотя Иов считал себя чистым и свободным от всякой неправды, тем не менее он говорит о Боге: "А Он нашел обвинение против меня и считает меня Своим противником; поставил ноги мои в колоду, наблюдает за всеми путями моими" (33,10-11). В этих словах скрывается очевидное противоречие. Как может святой и совершенный Бог считать чистого и невинного человека своим противником? Это невозможно. Или Иов обманывал себя, или Бог был несправедлив. Но второе невозможно. Елиуй, как служитель истины, не произносит больше осуждений, а говорит нам кто есть кто. "Вот в этом ты не прав, отвечаю тебе, потому что Бог выше человека" (33,12). Какая простая истина! И все же насколько она еще недостаточно понята многими и многими людьми до наших дней! Если Бог выше человека, то, очевидно, Он должен быть судьей и оценивать, что хорошо и что плохо, а не человек. Неверующее сердце это отвергает. Отсюда вытекает стремление многих сердец человеческих осуждать дела, пути и слова Бога и даже осуждать личность самого Бога! Человек в своей нечестивости и в своем безрассудстве переходит всякие пределы и считает, что ему под силу оценивать Божьи дела. И уже человек начинает решать, что Бог должен говорить и делать, а что не должен. Этим самым человек показывает свое полное невежество и незнание той необходимой истины, что Бог выше человека. Теперь, когда наше сердце склоняется под весомостью этой великой моральной истины, мы должны понимать ее как позицию, исходя из которой, Бог строит отношения с нами. Конечно, Он одержит верх. "Для чего тебе состязаться с Ним? Он не дает отчета ни в каких делах Своих. Бог говорит однажды и, если того не заметят, в другой раз: во сне, в ночном видении, когда сон находит на людей, во время дремоты на ложе. Тогда Он открывает у человека ухо и запечатлевает Свое наставление, чтобы отвести человека от какого-либо предприятия и удалить от него гордость, чтобы отвести душу его от пропасти и жизнь его от поражения мечем" (33,13-18). Скрытая причина всех ошибочных рассуждений Иова заключается в том, что он не понимал, почему страдает. Иов казался сам себе праведником, а по его разумению праведник не должен страдать. Иов не хотел понять, что Бог испытывает его. Бог использовал различные средства для достижения цели. Даже сатана был инструментом в руке Бога и не мог ни на йоту выйти за предписанные Богом границы. И когда сатана сделал свое дело с Иовом, Бог испытывал его для того, чтобы удалить от него гордость, самодовольство и самомнение. Если бы Иов сразу понял этот момент, то был бы избавлен от долгого спора и препирательств. Вместо того, чтобы сердиться на людей и вещи, на личности и причины, он бы осудил себя и склонился бы перед Сущим в покорности, сокрушении и истинном раскаянии.

Это имеет огромную важность для всех нас. Мы все склонны забывать тот весомый факт, что "Господь испытывает праведного". И "Он не отвращает очей Своих от праведников" (Иов. 36,7). Мы в его руках и под его оком постоянно. Мы являемся объектом его мудрого морального руководства. Его отношения с нами меняются. Иногда они носят предупредительный, предохранительный характер, иногда - корректирующий, и всегда - поучающий. Мы можем направляться своим собственным курсом, концом которого будут моральные руины. Бог вмешивается и отводит нас от нашей цели. Он разбивает наши воздушные замки, рассеивает наши золотые мечты, прерывает дорогие нашему сердцу планы. "Вот, все это делает Бог два-три раза с человеком, чтобы отвести его душу от могилы и просветить его светом живых" (33,29.30). Если читатель обратится на мгновение к посланию к Евреям 12,3-12, то он найдет там драгоценное учение о характере Божьих отношений с его народом. Я не буду сейчас подробно останавливаться на этом моменте, но хочу отметить, что мы можем тремя возможными способами реагировать на необходимые для нашего же блага наказания от Отца. Мы можем пренебрегать наказанием, мы можем ослабеть под наказанием и мы можем быть наученными через наказание и тогда пожнем в должное время плод праведности.

Если бы только патриарх Иов понимал, что Бог испытывал его для окончательной пользы, что Бог использовал обстоятельства, людей и сатану, как инструменты, что все испытания, тяжелые утраты, страдания были удивительным Божьим средством для достижения благодатного конца, что Бог, несомненно, желал совершенства своему возлюбленному слуге! Одним словом, если бы Иов оставил все второстепенные доводы и остановил свои мысли на одном живом Боге и принял все испытания как из его руки, то он бы скорее достиг божественного разрешения всех своих трудностей.

Урок Иова очень необходим и важен для нас. Потому что мы слишком озабочены людьми и вещами, и постоянно рассматриваем их в связи с собственной персоной. Мы не идем с Богом через обстоятельства и над обстоятельствами. Наоборот, мы позволяем обстоятельствам владеть нами. Вместо того, чтобы поставить Бога между нами и обстоятельствами, мы позволяем последним встать между нами и Богом. Так мы теряем чувство его постоянного присутствия в нашей жизни, теряем его лицо, теряем святое спокойствие и теряем непоколебимую уверенность, что пребываем в его любящей руке и под его верным оком. Мы становимся раздражительными сами и вызываем раздражение у других, наш ум становится придирчивым и стремится осудить все, что выходит за рамки нашего понимания. Мы удаляемся от Бога, от общения, совершенно сбиваемся с пути, осуждая всех кроме себя, и блуждаем до тех пор, пока, наконец, Бог не возьмет нас в свою руку и своим всесильным словом не вернет нас к себе. Тогда приходит истинное сокрушение сердца и смирение ума. Это и есть "конец оного от Господа" (Иак. 5,11). Мы должны, однако, заканчивать. Мы бы рады и дальше рассуждать о замечательном служении Елиуя. С удовольствием и пользой мы могли бы и дальше цитировать обращение Елиуя к сердцу и совести Иова, его острые аргументы, его резкие вопросы. Но мы должны воздержаться и позволить читателю самостоятельно пройти оставшиеся главы. Когда Елиуй заканчивает свое служение, Бог сам начинает непосредственно обращаться к душе своего раба (главы 38-41). Он взывает к своим делам при сотворении мира, как проявлению силы и мудрости, которые непременно должны заставить Иова чувствовать свое собственное ничтожество. Мы не будем пытаться выбрать отдельные места из этого наиболее возвышенного места этой книги. Это надо читать полностью. Эти слова не нуждаются в комментариях. Человеческое вмешательство может только затмить их сияние. Доходчивость этих слов подчеркивает их моральное величие. Единственное, что мы попытаемся сделать, это обратить внимание читателя на огромный эффект, произведенный на сердце Иова этим удивительным обращением. Да и какой человек устоит перед непосредственным, прямым обращением самого живого Бога?

Этот эффект был тройным. Он имел отношение к Иову, и к его друзьям. Елиуй раскрыл ошибку Иова, которая заключалась в том, что Иов считал себя "правее Бога" (35,2). Обратим теперь внимание, какое потрясающее изменение произошло с Иовом, и послушаем его слова: "И отвечал Иов Господу и сказал: знаю, что Ты все можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено. Кто сей, омрачающий Провидение, ничего не разумея? - Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал. Выслушай, взывал я, и я буду говорить, и что буду спрашивать у Тебя, объясни мне. Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя" (42,1-5).

Здесь поворотный момент. Все свои предыдущие заявления в отношении Бога и его путей Иов признает как неразумные. Какая исповедь! Какой момент в жизни человека, когда он открывает, что до сих пор был не прав! Какое совершенное сокрушение! Это напоминает нам повреждение бедра у Иакова, когда тот понял свое совершенное ничтожество и бессилие. Это важнейшие моменты в жизни души - великие вехи, которые оставляют неизгладимый след на всем духовном состоянии и характере человека. Начать получать истинные мысли о Боге - значит начать получать правду обо всем. Если я ошибаюсь в Боге, - я ошибаюсь в себе, в своих друзьях, во всем. Так было и с Иовом. Его новые мысли в отношении Бога были непосредственно связаны с новыми мыслями о себе. И мы находим, что детальная самозащита, страстный эгоизм, неистовое самодовольство - все отложено в сторону, все устранено одним коротким предложением в три слова: "Вот, я ничтожен" (39,34). И что же следует делать - думать о собственном ничтожестве? Говорить о нем? Быть поглощенными им? Нет, - "я отрекаюсь" (42,6). Это истинное духовное основание для каждого из нас. Многие предполагают, что достигли предела, когда дали свое условное согласие с доктриной человеческой испорченности и осудили некоторые из тех отрицательных проявлений, которые присутствуют в нашей практической деятельности. Но, увы! Существует обоснованное опасение, что очень многие из нас знают полную правду о себе. Одно дело - сказать: "мы все ничтожны", и совсем другое - чувствовать глубоко в сердце, что "я ничтожен". К такому осознанию возможно прийти только в непосредственном присутствии Бога. Два обстоятельства должны всегда идти вместе: "мои глаза видят Тебя" и "поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь". Когда божественное присутствие освещает меня, тогда мое самоотречение становится реальным фактом духовной жизни. Не просто словом, а делом и истиной. Оно проявится в жизни и изменит характер. Кротость духа, скромность ума и милосердие - вот следствия самоотречения. Нельзя проповедовать самые высокие мысли и при этом негодовать по поводу каждой обиды, каждого придуманного оскорбления, каждого неуважения или пренебрежения к нашей личности. Истинный секрет сокрушенного сердца в том, что оно всегда пребывает в божественном присутствии. Только в этом случае мы сможем нести Его правду тем, с кем имеем общение. Когда Иов достиг правды о Боге и о себе, то он вскоре достиг правды и в отношении своих друзей. Он был призван учиться молиться за них. Да, он молился за неудавшихся утешителей, за тех самых людей, с которыми он так долго, упорно и так неистово спорил! "И возвратил Господь потерю Иову, когда он помолился за друзей своих" (42,10).

Это духовное совершенство. Это превосходный и зрелый плод раскаяния. Ничто не может быть более трогательным, чем вид трех друзей Иова, забывших об опыте, традициях и законности и приносящих драгоценную жертву Господу. Как трогательно видеть патриарха, забывшего о самозащите и самодовольстве и возносящего молитву милосердия. Трогательная сцена для нашего сердца! Бойцы оказались поверженными в прах перед Богом. Борьба окончена. Война слов прекратилась. Вместо этого слезы раскаяния, сладостное благоухание жертвы, объятия любви.

Счастливая сцена! Драгоценный плод божественного руководства! Что еще необходимо? Что еще, кроме руки Бога, может нанести последний штрих в этой истории? Мы читаем: "И дал Господь Иову вдвое больше того, что он имел прежде". Но за что? На каком основании? Было ли это последствием собственных усилий Иова, результатом его ума или воли? Нет. Но все изменилось внутри Иова. Он находится на новом духовном основании. Он имеет новые мысли о Боге, о себе, о своих друзьях, о своих обстоятельствах. Все вещи стали новыми. Новым стал мир вокруг него. "Тогда пришли к нему все братья его и все сестры его и все прежние знакомые его, и ели с ним хлеб в доме его, и тужили с ним, и утешали его за все зло, которое Господь навел на него, и дали ему каждый по кесите и по золотому кольцу. И благословил Бог последние дни Иова более, нежели прежние" (42,11.12). "После того Иов жил сто сорок лет, и видел сыновей своих и сыновей сыновних до четвертого рода; и умер Иов в старости, насыщенный днями" (42,16.17).

В своем (декабрьском) выпуске мы позволили себе привлечь внимание наших читателей к тому значительному факту, что наш Бог в Своем неиссякаемом милосердии предусмотрел для Своего народа в этом мрачном и злом мире и власть и силу - власть Своего слова и силу Своего Духа - ради пути, который он призван пройти, и труда, который он призван совершить. Мы имеем достаточное руководство в этом мире и мы имеем силу Бога, чтобы рассчитывать на все трудности и требования обстоятельств, через которые нам предстоит пройти к нашему вечному покою на небесах. Для всего у нас есть власть и сила.

Однако следует помнить, что, если Бог осуществляет власть над нами, мы должны быть послушными. И если Он предусмотрел силу, мы должны быть зависимыми. К чему власть, если мы не повинуемся ей? Можно снабдить слугу самыми ясными и подробными указаниями в отношении того, куда он должен пойти, что сделать и что сказать, но если, вместо того, чтобы просто следовать моим указаниям, он начинает рассуждать, думать и делать выводы по своему собственному разумению, поступая согласно своим желаниям, к чему тогда эти указания? Ни к чему; они свидетельствуют лишь о том, насколько он удалился от них. Ясно, что дело слуги повиноваться, а не рассуждать, действовать согласно указаниям своего хозяина, а не согласно своему собственному желанию или разумению. Если он действует в точности так, как говорит ему хозяин, он не отвечает за последствия.

Главное - повиновение
Главное дело слуги - повиноваться. Это нравственное совершенство слуги. Увы! Как редко оно встречается! Существует всего один полностью послушный и совершенно зависимый слуга во всей истории этого мира - человек Иисус Христос. Повиновение было его пищей и его питьем. Он находил свою радость в послушании. "Жертвы и приношения Ты не восхотел; Ты открыл мне уши; всесожжения и жертвы за грех Ты не потребовал. Тогда я сказал: вот, иду; в свитке книжном написано о мне: я желаю исполнить волю Твою, Боже мой, и закон Твой у меня в сердце" (Пс. 40).

Наш блаженный Господь Иисус находил в воле Бога свою единственную причину для действия. В Нем не было ничего, что было бы необходимо сдерживать властью Бога. Его воля была совершенна, и каждое Его движение совершалось из-за необходимости - той самой необходимости Его совершенной сущности в потоке божественной воли. "Закон Твой у меня в сердце"; "Я желаю исполнить волю Твою"; "Я сошел с небес поступать не по Своей воле, а по воле Пославшего меня".

Что же сатана мог поделать с таким человеком? Совершенно ничего. Он пытался отвратить Его от пути послушания и от положения зависимости, но тщетно. "Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами". Действительно, Бог дал бы Своему Сыну хлеб. В этом нет никаких сомнений, но совершенный человек отказывается сотворить хлеб для себя. У него не было ни приказа, ни власти, и следовательно, никаких причин для действия. "Написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих". И так во время всего искушения. Ничто не могло совратить блаженного с пути простого послушания. "Написано", - таков был его единственный и неизменный ответ. Он не стал бы и не мог бы действовать без причины, а его единственная причина обнаруживалась в воле Бога. "Я желаю исполнить волю Твою, Боже мой, и закон Твой у меня в сердце".

Таково было послушание Иисуса Христа - совершенное послушание, от начала до конца. Он был не только совершенно послушен, но и совершенно зависим. Будучи Богом, превыше всего, вечно блаженным, занимая Свое место человека в этом мире, Он жил совершенно зависимой от Бога жизнью. Он мог сказать: "Я облекаю небеса мраком, и вретище делаю покровом их. Господь Бог дал Мне язык мудрых, чтобы Я мог словом подкреплять изнемогающего; каждое утро Он пробуждает, пробуждает ухо Мое, чтобы Я слушал, подобно учащимся. Господь Бог открыл Мне ухо, и Я не воспротивился, не отступил назад. Я предал хребет Мой биющим и ланиты Мои поражающим; лица Моего не закрывал от поруганий и оплевания. И Господь Бог помогает Мне: поэтому Я не стыжусь, поэтому Я держу лице Мое, как кремень, и знаю, что не останусь в стыде" (Ис. 50). И вновь: "Защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!" И еще: "Ты извел меня из чрева". Он всецело и полностью полагался на Бога от яслей Вифлеема до креста Голгофы, и когда Он завершил все, Он предал свой дух в руки Отца, и его плоть упокоилась в уповании. Повсюду его послушание и зависимость были божественно совершенны.

Но мы должны теперь попросить читателя на некоторое время обратиться вместе с нами к двум прямо противоположным всему этому примерам - к двум случаям, в которых недостаток послушания и зависимости привел к самым ужасным последствиям.

Давайте в первую очередь обратимся к тринадцатой главе первой книги Царей. Несомненно, этот случай знаком нам, но давайте рассмотрим его в связи с нашей нынешней темой.

"И вот, человек Божий пришел из Иудеи по слову Господню в Вефиль, в то время, как Иеровоам стоял у жертвенника, чтобы совершить курение. И произнес к жертвеннику слово Господне". Таким образом, все было правильно. Он говорил по слову Бога, и сила Бога сопутствовала этому свидетельству, а дух царя был на время уничижен и подавлен.

Более того, человек Бога смог отклонить приглашение царя зайти с ним в дом, подкрепить себя и получить подарок. "Но человек Божий сказал царю: хотя бы ты давал мне полдома твоего, я не пойду с тобою и не буду есть хлеба и не буду пить воды в этом месте, ибо так заповедано мне словом Господним: "не ешь там хлеба и не пей воды и не возвращайся тою дорогою, которою ты шел". Все это было прекрасно и так приятно остановиться на этом. Ноги Божьего человека твердо стояли на светлом и блаженном пути послушания, все предвещало победу. Приглашения царя отвергнуты без малейшего колебания. Половина царского дома не могла соблазнить его свернуть с узкого, святого, счастливого пути послушания. Он отказывается от всех предложений и продолжает следовать прямым путем, открытым перед ним посредством слова Сущего. Нет ни рассуждений, ни вопросов, ни колебаний. Все устанавливает слово Сущего. Он должен только повиноваться, независимо от последствий. И пока он поступает так, все идет хорошо.

Но обратите внимание на последующее: "В Вефиле жил один пророк-старец" - читатель, остерегайся старых пророков! И этот пророк-старец последовал за человеком Божьим и сказал ему: "Зайди ко мне в дом, и поешь хлеба". Это был дьявол в новом обличье. То, что не удалось сделать словам царя, могли бы совершить слова пророка. Это была уловка сатаны, к которой был явно не готов человек Божий. Одеяние пророка обмануло его и совершенно лишило бдительности - мы сразу замечаем, как изменилась его речь. Отвечая царю, он говорит решительно и смело: "Хотя бы ты давал мне полдома твоего, я не пойду с тобою". И с такой же силой он затем прибавляет причину своего отказа: "Ибо так заповедано мне словом Господним".

Но в его ответе пророку наблюдается ослабление силы, смелости и решительности. Он говорит: "Я не могу возвратиться с тобой и пойти к тебе". И в пояснение причины вместо выразительного слова "заповедано" мы видим вялые слова "сказано мне".

Одним словом, общий тон стал более слабым. Слово Бога утрачивало свое истинное положение и силу в его душе. В этом слове не произошло никаких изменений. "На веки, Господи, слово Твое утверждено на небесах", и если бы это слово было сокрыто в сердце человека Божьего, если бы оно постоянно пребывало в его душе, его ответ пророку был бы таким же определенным и решительным, как и его ответ царю. "По слову уст Твоих, я охранял себя от путей притеснителя". Дух послушания - великое духовное спасение от всех происков и уловок лукавого. Враг может изощряться, менять свои планы, он может варьировать средства, но послушание простому и понятному слову Бога бережет души от всех его злобных происков и искусных хитростей. Дьявол ничего не может поделать с человеком, который полностью руководствуется словом Бога и ни шагу не ступит без божественной власти.

Но отметим, каким образом враг уговаривает человека Божьего: "И сказал он ему: и я пророк такой же, как ты, и ангел говорил мне словом Господним, и сказал: "вороти его к себе в дом".

Итак, что должен был ответить на это человек Бога? Если бы слово его Господа пребывало в нем, он бы сразу сказал: "Если десять тысяч пророков и десять тысяч ангелов сказали бы: "вороти его", я посчитал бы их всех лжецами и слугами дьявола, посланными совлечь меня со святого, счастливого пути послушания". Это был бы достойный ответ. Он очертил бы тот же небесный круг, который представлен в пылких словах апостола: "Но если бы даже мы или ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема".

Но увы, увы - человек Божий сошел с пути послушания, и тот самый человек, которого сатана использовал, чтобы совратить его, стал устами Господа, чтобы объявить ему об ужасных последствиях. Когда его использовал сатана, он лгал. Когда его использовал Бог, он говорил правду. Заблудшего человека Божьего умертвил лев, потому что он ослушался слова Сущего. Да, он сошел с узкого пути послушания на широкое поле своих собственных желаний, и там был умерщвлен.

Читатель, остерегайся старых пророков и ангелов света! Давайте в истинном духе послушания держаться как можно ближе к слову нашего Бога. Тогда мы обретем путь послушания - безопасный и приятный, святой и радостный. А теперь, прежде чем закончить, обратим на некоторое время взгляд на девятую главу книги Иисуса Навина, в которой ради предостережения нам описано о том, как сам Иисус Навин был пойман в ловушку ввиду недостатка простой зависимости от Бога. Мы не цитируем этот отрывок и не вникаем ни в какие подробности. Читатели могут сами обратиться к этой главе и изучить ее содержание.

Почему Израиль был обманут хитростью жителей Гаваона? Потому что они полагались на свое собственное понимание и судили со своей точки зрения вместо того, чтобы дождаться руководства и совета от Бога. Ему известно все о жителях Гаваона. Его не ввели бы в заблуждение их изорванная одежда и заплесневелый хлеб, и этого не случилось бы с Израилем, если бы они только обратились к Нему.

Но здесь они не устояли. Они не полагались на Бога. Он бы направил их. Он объяснил бы им, кто были эти хитрые странники. Он пояснил бы им все, если бы они просто обратились к Нему ввиду своего невежества и немощи. Но нет, они думали и рассуждали сами и сделали свои выводы из того, что увидели. Все это они и проделали, и поэтому изорванные одежды жителей Гаваона завершили то, что не смогли сделать грозные укрепления Иерихона.

Итак, мы можем быть совершенно уверены, что у Израильтян и в мыслях не было заключать союз с кем-нибудь из Хананеев. Нет, они пришли в страшное негодование, обнаружив, что они таким образом натворили. Но дело было сделано, и им оставалось лишь терпеть это. Легче допустить ошибку, чем исправить ее, и так жители Гаваона остались выразительным запечатлением зла непослушания совету и руководству Бога.

Пусть на примере того, что было нами прочитано, Святой Дух раскроет нам чрезвычайную важность "послушания и зависимости".

Две связи
В христианстве существуют две чрезвычайно важные связи, которые нам следует стремиться понять, а именно во-первых, связь вечной жизни, а во-вторых, связь личного общения. Поскольку эти связи являются совершенно определенными, их никогда не надо путать, но поскольку они тесно связаны, их никогда не следует разделять. Первая из них есть залог нашей безопасности, вторая - тайный источник нашего наслаждения и источник всей нашей плодотворности. Это невозможно разрушить, но этому могут помешать тысячи причин. Итак, отметив, что эти связи настолько значительны, давайте с почтением и молитвою приступим к их изучению в божественном свете богодухновения.

Во-первых, что касается драгоценной связи вечной жизни, мы не можем сделать ничего лучшего, чем процитировать несколько ясных отрывков Писания, объясняющих, откуда она взялась, что она есть, как и когда она была создана.

Но прежде всего надлежит хорошо уяснить себе, что человек в своем нравственном состоянии ничего не знает об этой связи; "рожденное от плоти есть плоть". Может быть искреннее дружелюбие, подлинное величие, великодушие, суровая честность, но не вечная жизнь. Эта первая связь неизвестна. Это означает, что как бы вы ни образовывали и ни возвышали природу, никакими средствами вам не удастся создать великую связь вечной жизни. Можно сделать ее духовной, образованной, религиозной, но поскольку это всего лишь природа, здесь нет вечной жизни. Можно выбрать все самые прекрасные духовные качества и сосредоточить их в одном человеке, но этот человек никогда не ощутит ни единого проблеска вечной жизни. Это не значит, что все эти достоинства и качества плохи и нежелательны сами по себе - в этом никто не усомнится. Каково бы ни было духовное благо в природе, его следует оценивать согласно его надлежащему значению. Никто не решится даже на мгновение поместить трезвого, деятельного, дружелюбного, принципиального человека на одну доску с пьяницей, бездельником, упрямцем, мотом. С общественной и духовной точки зрения, между ними, очевидно, существует огромная, чрезвычайно существенная разница. Но давайте поймем и хорошо запомним, что даже с помощью самых прекрасных качеств и достоинств старого создания нам никогда не заполучить места в новом, даже если сосредоточить в одном человеке все превосходные качества первого Адама, нам никогда не установить звание, принадлежащее второму. Эти двое совершенно различны - старый и новый, первый и второй. "Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух". "Итак, кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое".

Ничто не может быть более определенным и более убедительным, чем последний процитированный отрывок из пятой главы второго послания к Коринфянам. "Древнее", каким бы оно ни было, "прошло". Они не приняты как существующие в новом создании, в котором "все от Бога". Старое основание совершенно устранено, и новое основание заложено во искупление. Ни единой частицы древнего не достигло нового. "Теперь все новое", "все же от Бога". "Мехи" старого создания отвергнуты, и вместо них установлены мехи искупления. "Одежды" старого создания отброшены, и заменены новым, незапятнанным одеянием искупления. На этом прекрасном одеянии рука человека не сделала ни стежка, не спряла ни единой нити. Откуда мы знаем это? Как мы можем говорить с такой уверенностью и убежденностью? Ввиду самой лучшей из всех причин, потому что божественно уверенный и, следовательно, совершенно убедительный голос святого Писания провозглашает это в новом создании. "Все же от Бога". Хвала Господу, что это так! Именно это делает все настолько надежным, что все находится совершенно вне досягаемости власти врага. Он не может дотронуться ни до чего или ни до кого в новом творении. Смерть - вот предел власти сатаны. Могила образует границы его владений. Однако новое создание начинается по ту сторону смерти - она открывает нашему восхищенному взгляду вид на небесную сторону того гроба, где лежал погребенный князь жизни - оно изливает ослепительные лучи его славы вокруг нас посреди той сцены, куда смерть никогда не может войти, где неизвестны грех и смерть, где никогда не услышат шипения змеи и не увидят ее ненавистного хвоста. "Все же от Бога".

Итак, это устраняет множество затруднений и препятствий и поразительно упрощает дело, если правильно понять эту особенность нового создания. Если же рассмотреть то, что называется религиозным миром или исповедующей церковью, что мы увидим? Множество усилий улучшить человека в его природном, от Адама, или ветхом состоянии. Филантропия, наука, философия, религия - все участвует в этом, все виды духовных средств приведены в действие с целью возвысить человека на весах существования. Что подразумевают люди, когда так часто говорят о "возвышении масс"? Как далеко они могут зайти в своих действиях? До какой точки они могут возвысить их? Способны ли они возвысить их до нового творения? Конечно, нет, если понять, что в этом творении все от Бога.

Но тогда кто или что есть эти "толпы", стремящиеся к возвышению? От чего они рождены - от плоти или от Духа? Ясно и несомненно, что от плоти. Значит, "рожденное от плоти есть плоть". Можно возвышать ее так высоко, как вам угодно. Можно использовать самый мощный рычаг и поднять ее до самой высокой достижимой точки. Образовывайте, развивайте и очищайте ее, как вам вздумается. Пусть наука, философия, так называемая религия и филантропия воздействуют всеми своими силами, но что же происходит? Нельзя сделать ее духом, нельзя превратить ее в новое создание, нельзя создать первую великую связь вечной жизни. Совершенно ничего нельзя поделать с лучшими, духовными, вечными интересами человека. Вы оставили его все еще в его старом состоянии, унаследованном от Адама, в обстоятельствах старого творения, оставили его со своими обязанностями, ответственностью, своими грехами и своей виной, оставили его перед праведным гневом Бога, ненавидящего грех. Он может быть более развит в своей вине, но он все так же виновен. Развитие не устраняет вину, образование не уничтожает грехи, культура не в состоянии убрать с горизонта человека мрачные и тяжелые тучи смерти и суда.

Пусть нас не поймут неправильно. Мы не хотим умалять значения образования или культуры, филантропии или философии. Мы твердо заявляем: пусть они действуют там, где являются действительно достойными, но давайте оценивать их с точки зрения их истинного значения. Мы готовы допустить для них сколь угодно большую сферу и все возможные преимущества образования во всех его отраслях, и, сделав это, мы с удвоенной силой возвратимся к нашему основному тезису, а именно, что, "возвышая массы", вы возвышаете то, что мертво перед Богом, не имеет места в новом творении; и мы повторяем это, подчеркиваем и со всей силой настаиваем, что, пока не представите души к новому творению, вы совершенно ничего не делаете для этого в отношении вечности, небес и Бога. Поистине, вы можете облегчить путь человека через этот мир, удалить некоторые препятствия с дороги человеческой жизни, можно лелеять плоть в обманчивой роскоши и покое - можно делать все это, и гораздо больше, можно украсить чело человека всеми видами лавровых венков, которые были завоеваны на различных аренах, где люди вступали в борьбу ради славы, можно украсить его имя всеми титулами, которыми смертные когда-либо награждали смертных, и после всего этого можно оставить его в своих грехах и предать смерти и вечному проклятию. Если не создана первая великая связь, душа подобна сосуду, разбитому в начале своей жизни и брошенному в мутные воды без руля и без ветрил.

Итак, наше самое страстное желание - привлечь к этому внимание читателя. Мы глубоко ощущаем его чрезвычайную повседневную важность. Мы убеждены, что едва ли существует какая-либо истина, которой дьявол оказывает столь же яростное и постоянное сопротивление, как истина о новом творении. Ему хорошо известно ее мощное духовное влияние, ее способность возвышать душу над обыденным, внушать отвращение к миру, и постоянное и привычное возвышение над преходящим и чувственным. Поэтому он старается удержать людей, занятых безнадежными попытками возвысить природу и улучшить мир. Он не препятствует ни нравственности, ни религии, как таковой, во всех ее видах. Он даже использует само христианство как средство улучшения ветхой природы. Можно делать то, что вам нравится, обеспечивая пребывание человека в старом творении, ибо сатана отлично знает, что, оставляя его там, мы оставили его в лапах сатаны. В старом творении все принадлежит сатане и полностью находится под его прицелом. В новом же творении все вне пределов его досягаемости. "Рожденный от Бога хранит себя, и лукавый не прикасается к нему". Не сказано, что верующий хранит себя и лукавый не прикасается к нему. Верующий - сложное существо, имеющее две природы - старую и новую, плоть и дух, и если он не бодрствует, "лукавый" вскоре прикоснется к нему, встревожит его и совершит для него множество прискорбных дел. Однако божественная природа, новое творение не может быть затронуто; пока мы ходим в силе божественной природы и дышим воздухом нового творения, мы полностью предохраняемся от всех нападок врага.

А теперь давайте продолжим изучение того, как мы попадаем в новое творение, как мы начали обладать этой божественной природой, как была создана эта связь вечной жизни. Нескольких цитат из Писания будет достаточно, чтобы объяснить это нам. "Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную". Отметьте эти слова, читатель, и пронаблюдайте связь: "верующий в Него" - "имел жизнь вечную". Такая связь - всего лишь вера. Таким образом, мы переходим от старого творения со всем тем, что присуще ему, к новому творению, со всем тем, что присуще ему. Такова драгоценная тайна нового рождения - вера действует в душе посредством благодати Бога - Святого Духа, вера, которая принимает Бога в его слове, которая удостоверяет, что Бог есть истина, вера, которая связывает верующего с воскресшим Христом, главой и началом нового творения.

Возьмем еще одну цитату: "Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь". Здесь опять эта связь: "верующий в Меня" - "имеет жизнь вечную". Ничего не может быть проще. По естественному рождению мы входим в пределы старого творения и становимся наследниками всего, что принадлежит первому Адаму. По духовному рождению мы входим в пределы нового творения и становимся наследниками всего, что принадлежит второму Адаму. Если задать вопрос, в чем же секрет этого великого таинства духовного рождения, ответ на это будет: "вера" - "верующий в Меня". Поэтому, если читатель - один из тех, кто верует в Иисуса, согласно приведенному отрывку, он в новом творении, он обладатель божественной природы, он связан с Христом связью, которая совершенно нерасторжима. Такой человек никогда не погибнет. Никакая сила на земле или в преисподней, сила людей или демонов не в состоянии разорвать эту связь вечной жизни, которая соединяет все члены Христа с их воскресшим Главой во славе и друг с другом.

Читатель, особо отметьте то, что в отношении связи вечной жизни и ее творения нам следует принять мысли Бога вместо своих собственных, нам надлежит руководствоваться исключительно Словом Бога, а не нашими собственными тщетными рассуждениями, глупыми представлениями и даже переменчивыми чувствами. Более того, мы должны быть внимательны, чтобы не спутать две эти связи, которые, будучи тесно связанными, являются совершенно раздельными. Мы должны не менять их местами, но оставить их в божественном порядке. Первая не зависит от второй, но вторая вытекает из первой. Вторая из них является такой же связью, как и первая, но она вторая, а не первая. Вся сила и злоба сатаны неспособна разорвать первую связь, вторую же может разорвать даже вес пушинки. Первая связь длится вечно, вторая может быть нарушена в одно мгновение. Первая связь обязана своим постоянством труду Христа ради нас, который был завершен на кресте, и слову Бога к нам, которое навеки установлено на небесах, вторая же связь зависит от деяния Святого Духа в нас, которому могут помешать, и, увы, мешают тысячи причин в течение одного дня. Первая основана на победе Христа ради нас, вторая - на победах Духа в нас.

Итак, мы твердо убеждены, что тысячи потрясены реальностью и продолжительностью первой связи - вечной жизни, ввиду недостаточности в поддержке второй связи - личного общения. Иногда наблюдается разрыв этой последней, и сразу возникает вопрос о существовании первой. Это заблуждение, но оно служит только свидетельством чрезвычайной важности святой бдительности в нашем повседневном хождении, так что связь личного общения не может быть разорвана грехом в мыслях, словом или делом, или, если она все-таки разорвана, она немедленно восстанавливается посредством самоосуждения и исповедания, основанных на смерти и заступничестве Христа. Это неопровержимый факт, подтвержденный плачевным опытом тысяч истинных святых Бога - когда разорвана вторая связь, невозможно постичь первую. И хотя это жизненно важно для нас, в действительности она занимает второе место, ибо и в самом деле прекращение нашего общения - ничто в сравнении с бесчестием по отношению к Христу и скорбью Святого Духа, ввиду которой случилось это прекращение. Так пусть же Дух Бога со всей силой действует в нас, чтобы внушить нам бдительность, набожность, серьезность, убежденность, чтобы ничего не могло нарушить наше общение, а эти две связи могли быть поняты, и ими можно было бы наслаждаться в их надлежащем месте и порядке, ко славе Бога посредством нас, постоянству нашего мира в Нем, искренности и чистоте нашего хождения перед Ним!

Продолжение
Чтобы полнее раскрыть тему "Две связи", нам бы хотелось на некоторое время привлечь внимание наших читателей к чрезвычайно важному отрывку в пятой главе первого послания Коринфянам. "Ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас. Посему станем праздновать"... В этой короткой цитате представлена огромная истина. Во-первых, мы видим великое утверждение: "Пасха наша, Христос, заклан", и во-вторых, - искренний призыв "станем праздновать". В первом мы видим основание нашей безопасности, а во втором - истинную тайну личной святости.

Итак, здесь мы вновь видим две связи в их надлежащей раздельности и в надлежащем порядке. Мы видим жертву и празднество - две совершенно разные, однако тесно связанные вещи. Жертва совершена, а празднику надлежит быть отпразднованным. Таков божественный порядок. Завершенность жертвы спасает звание верующих, а празднование включает всю повседневную жизнь верующих.

Нам следует быть внимательными и не путать эти вещи. Праздник опресноков основан на смерти пасхального агнца, и он олицетворяет повседневную святость, которая должна отличать всю христианскую жизнь на земле. "Христос заклан". Это сохраняет все, относящееся к званию. "И увижу кровь, и пройду мимо вас". Бог как судья был полностью удовлетворен кровью агнца. Ангел смерти проходил по земле Египта в полночный час с мечом суда в руке, и единственным средством спасения была разбрызганная кровь. Этого было достаточно в божественном смысле. Бог провозгласил: "Увижу кровь, и пройду". Спасение Израиля основано на оценке Богом крови Агнца. Эта самая драгоценная истина для внимания верующих. Спасение человека покоится на удовлетворении Бога. Хвала Господу! "Пасха наша, Христос, заклан". Заметьте эти слова - "заклан" - "за нас". Так устанавливается все, что касается великого и наиважнейшего вопроса спасения от суда и гнева. Таким образом создана драгоценная связь спасения - связь, которая никогда не может быть разорвана. Связь вечной жизни и связь вечного спасения - это одно и то же. Господь Иисус Христос, живой Спаситель, воскресший глава, поддерживает и всегда будет поддерживать эту связь в неразрывной целостности, как Он говорит: "ибо Я живу, и вы будете жить". "Если, будучи врагами, мы примирились с Богом смертью Сына Его, то тем более, примирившись, спасемся жизнью Его". "Он всегда жив, чтобы ходатайствовать за нас".

Теперь несколько слов о призыве апостола "посему станем праздновать". Христос хранит нас, а нам надлежит хранить празднество. Он был заклан, чтобы продлить для нас празднество, и это празднество - жизнь личной святости, повседневное отделение от всего зла. Празднество Израиля складывалось из трех вещей, а именно зажаренного ягненка, горьких трав и опресноков. Драгоценные составляющие! Говоря образно, во-первых, Христос, претерпевший гнев Бога за нас; во-вторых, духовные, глубокие торжества сердца, которые вытекают из нашего размышления о кресте; и, в-третьих, личная святость, или повседневное отделение от зла. Таково было празднество искупленных Бога, таково и наше празднество сейчас. О, нам дана милость праздновать его согласно надлежащему порядку! Да будут наши чресла препоясаны, наши ноги обуты, и посохи странников в руках.

Следует помнить, что не празднество отмечается ради жертвоприношения, а жертва заклана ради празднества. Не надо менять этот порядок. Мы очень склонны изменить его, потому что мы способны считать Бога вымогателем, а не дарителем - чтобы сделать долг основой спасения вместо того, чтобы сделать спасение основой долга. Израильтяне не клали закваску не для того, чтобы спастись от меча разрушителя, а потому, что они были спасены. Другими словами, существовала первая перемычка, сдерживающая кровь, а затем - опресноки. Эти вещи не следует ни смешивать, ни разделять. Мы спасены от гнева не с помощью опресноков, а с помощью этой перемычки, но мы можем только наслаждаться этой последней, поскольку мы усердно и ревностно поддерживаем первое. Две связи всегда находятся в своем божественном порядке и в своей неразделимой связи. Сам Христос надежно поддерживает одну из них, а мы, посредством благодати его Духа, должны поддерживать другую. Пусть он сделает нас способными на это!

Отрывок о поклонении
Чрезвычайно важно, чтобы читатель-христианин понимал истинный характер поклонения, которого желает и которым наслаждается Бог. Бог радуется во Христе, и поэтому нашей постоянной целью должно быть представление Его Богу. Христос всегда должен быть в нашем поклонении, и Он будет в нем в зависимости от того, насколько мы руководствуемся Святым Духом. Увы, как часто сердце в нас говорит иначе! И в собрании, и наедине, как часто в нас нет настроя, а дух вял и подавлен! Мы заняты самими собой, а не Христом и Святым Духом.

Все это слишком плачевно. Это требует нашего пристального внимания и в собраниях, и по отдельности, на публичных встречах и в нашей личной преданности. Почему зачастую настрой на наших публичных собраниях бывает таким низким? Откуда такая слабость, такое равнодушие, такая бессвязность? Почему песнопения и молитвы так часто далеки от истинных? Почему мало того, что в действительности достойно названия "почитание"? Почему среди нас так мало того, что радует сердце Бога? Настолько мало, что Он может сказать: "Мой хлеб ради моей жертвы сотворен огнем, ради спасения во мне" Мы поглощены своими чувствами и тем, что окружает их - нашими желаниями, нашими слабостями, нашими бедами, и мы не даем Богу то, чего желает Его любящее сердце.

Отделение: не слияние
"На сие так сказал Господь: если ты обратишься, то Я восставлю тебя, и будешь предстоять пред лицем Моим; и если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста. Они сами будут обращаться к тебе, а не ты будешь обращаться к ним" (Иер. 15,19).

Принцип, изложенный в предшествующем отрывке, обладает глубочайшим значением для всех, кто желает ходить с Богом. Он никоим образом не является известным - он весьма далек от этого. Но это не умаляет его значения в суждении тех, кто научен Богом. В мире зла известное почти наверняка является неверным, и что бы ни было от Бога, от Христа, что бы ни было чистейшей истиной - в действительности является наименее популярным. Это - аксиома в суждении веры, так как Христос и мир - противоположные полюса духовного компаса.

Итак, одна из самых популярных идей нашего времени - слияние, или объединение, и все, кто желает пользоваться признанием и любовью мира, стремится к этой великой цели. Но мы без колебаний признаем, что ничто не может сильнее противоречить явленным намерениям Бога. Мы заявляем это, полностью осознавая противоположность наших слов общему мнению христианского мира. К этому мы совершенно готовы. Мы не добиваемся противостояния, но мы уже давно научились не доверять мнению того, что называется религиозным миром, поскольку мы постоянно обнаруживаем, что это мнение диаметрально противоположно самым ясным наставлениям Святого Писания, и мы можем искренне сказать, что наше глубокое и страстное желание - противопоставить Слово Божье всем и вся, ибо мы убеждены, что ничто не может существовать вечно, кроме того, что покоится на непоколебимом основании Святого Писания.

Чему же учит Писание в отношении темы данной статьи? Отделению или слиянию? Каковы наставления Иеремии в процитированном выше отрывке? Было ли ему велено попытаться объединить окружавших его людей? Должен ли он был стремиться смешать драгоценное с ничтожным? Совсем наоборот. Бог учил Иеремию прежде всего обратиться - отстраниться от людей, которые были признанным народом Бога, но чьи пути противоречили его замыслам. И что же затем? "Я восставлю тебя, и будешь предстоять пред лицем Моим".

Здесь мы самым ясным образом видим личный путь и положение Иеремии. Ему предстояло обратиться и предстать перед Богом в совершенном отделении от зла. Таков был его долг независимо от мнения людей или его собратьев. Они могли бы счесть и объявить его ограниченным, фанатичным, нетерпимым и замкнутым человеком, и тому подобное, но с этим он не имел ничего общего. Его единственным великим делом было повиновение. Божественное правило требовало отделения от зла, а не слияния с ним. Может показаться, что это последнее дает больше пользы, однако не просто польза является целью истинного раба Христова, но лишь послушание. Дело раба - совершать то, что ему приказано, а не то, что он считает правильным или хорошим. Если бы это лучше осознавалось, все было бы гораздо проще. Если Бог призывает нас отделиться от зла и мы воображаем, что можем сделать больше хорошего, объединившись с ним, как же мы предстанем перед Богом? Станет ли Он называть благом то, что было последствием настоящего непослушания его Слову? Разве не ясно, что наш первый, последний и наш единственный долг - повиноваться? Вне всякого сомнения. Это основание, составляющая часть и сущность всего, что действительно можно назвать благом.

Однако разве Иеремии было нечего делать на своем узком пути и в описанном положении? Разумеется, нет. Его дело было определено со всевозможной ясностью. И каким же оно было? "Если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста". Он должен был не только сам предстать и ходить в отделении, но должен был также попытаться отделить других. Это могло было бы придать ему вид человека, обращающего в свою веру или того, чья цель - заставить других думать так же, как и он. Но здесь он вновь должен был возвыситься над всеми людскими мыслями. Для Иеремии было гораздо лучше, гораздо выше, блаженнее быть устами Бога, чем предстоять со своими сотоварищами. Чего стоят человеческие мысли? Совершенно ничего. Когда он испускает последний вздох, в эту же минуту исчезают и его мысли. А помыслы Бога будут существовать вечно. Если бы Иеремия собирался смешать драгоценное с ничтожным, он не был бы как уста Бога - нет, он был бы устами дьявола. Отделение - Божий принцип, а слияние - сатанинский.

Человек должен быть свободомыслящим, великодушным и милосердным, чтобы объединяться с самыми разными людьми. Конфедерации, ассоциации, товарищества с ограниченной ответственностью сегодня в порядке вещей. Христиане должны сторониться всего такого, но не потому, что они лучше других людей, а потому что Бог сказал: "Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными". Иеремия должен был отделиться не потому, что он был лучше своих братьев, а потому, что ему было приказано сделать так Тем, Чье слово должно всегда определять путь, руководить поведением и формировать характер его народа. Далее, мы можем быть совершенно уверены, что не по раздражительности нрава или суровости духа, а в глубокой скорби сердца и уничижении разума Иеремия отделился от окружавших его. Он мог денно и нощно вопить о состоянии своего народа, но неизбежность отделения была настолько ясна, насколько могло пояснить это слово Бога. Он мог бы пройти путь отделения с разбитым сердцем и скорбным взором, но он прошел его, став устами Бога. Если бы он отказался пройти его, он возомнил бы себя мудрее Бога. Несмотря на всех окружающих, несмотря на братьев и друзей, которые могли бы не понять или не принять его поведение, он не имел ничего общего с ними . Он мог бы отослать их за объяснениями к Сущему, но его дело было повиноваться, а не извиняться или объяснять.

Так происходит всегда. "Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместность храма Божия с идолами? Ибо вы храм Бога живого, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить них; и буду их Богом, и они будут Моим народом. И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я прииму вас. И буду вам Отцем, и вы будете Моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель" (2 Кор. 6, 14-18).

Кажутся чрезвычайно оправданными и весьма популярными следующие слова: "Нам не следует судить других людей. Как мы можем сказать, являются ли люди верующими или нет? Нам не следует считать себя более святыми, чем другие. Милосердие должно надеяться на лучшее. Если люди искренни, какая разница, что составляет их символ веры? Каждый должен придерживаться своего собственного мнения. Такова единственная точка зрения".

На все это мы отвечаем, что Слово Божье повелевает христианам судить, различать, распознавать, отходить, отделяться. А посему все правдоподобные доказательства и суждения, которые могут быть приведены, в суждениях искреннего слуги Христова с чистым оком гораздо легче пылинки на весах.

Прислушаемся к следующим весомым словам блаженного апостола Павла своему сыну Тимофею - слова, с безошибочной ясностью обращенные ко всему народу Господню в это время: "Но твердое основание Божие стоит, имея печать сию: "познал Господь Своих"; и: "да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа". А в большом доме есть сосуды не только золотые и серебряные, но и деревянные и глиняные; и одни в почетном, а другие в низком употреблении. Итак, кто будет чист от сего, тот будет сосудом в чести, освященным и благопотребным Владыке, годным на всякое доброе дело" (2 Тим. 2, 19-21).

Отсюда мы видим, что если какой-либо человек желает быть освященным сосудом, благопотребным владыке и годным на всякое доброе дело, он должен отделиться от беззаконных и бесчестных сосудов, окружающих его. Этого не достичь, если отбросить Слово Бога, и воистину отрицание Слова Бога есть отрицание Его Самого. Его Слово повелевает мне очиститься, удалиться от беззакония, отвернуться от тех, кто внешне набожен, но отрицает его силу.

Провидение в тяжкие времена (См. 2 Тим.)
Самое важное для слуги Христа во все времена - иметь ясное, глубокое, постоянное, влияющее на все представление о своем положении, своем пути, своей участи, своем будущем - божественным образом разработанное понимание основания, на котором он призван трудиться, в сфере деятельности, развернувшейся перед ним. Серьезная опасность заключается в том, что мы будем втянуты в пучину теорий и рассуждений, мнений и чувств, догм и принципов. Свежесть первой любви часто утрачивается от соприкосновения с людьми и вещами, принадлежащими к тому, что мы называем "религиозным миром". Прекрасная новизна раннего личностного христианства часто уничтожается из-за неверного использования "техники" религии, если мы можем употребить это выражение.

В царстве природы часто случается так, что некое заблудшее семя попадает в почву, пускает корни и вырастает в прекрасное растение. Рука человека не касалась его. Бог посадил его, увлажнил и вырастил. Он предназначил ему его положение, придал ему силу и покрыл его великолепной листвой. Вскоре человек нарушает его одиночество и пересаживает его в свой искусственный сад, где оно сохнет и вянет. Увы, это слишком часто происходит с растениями Божьего духовного царства. Их часто губят грубые человеческие руки. Им было бы гораздо лучше, если бы их оставили в подчинении той единственной десницы, которая насадила их. Юные христиане зачастую испытывают ужасные страдания, поскольку их не оставляют под влиянием одного Святого Духа и перед наставлениями исключительно одного Святого Писания. Человеческое руководство почти наверняка останавливает рост духовных растений Бога. Это никоим образом не означает, что Бог не может использовать людей как свои орудия при поливе, культивировании и уходе за своими драгоценными растениями. Несомненно, Он может делать это и поступает так, но тогда это уход и опека Бога, а не человека. В этом вся разница. Христианин есть растение Бога. Семя, которое дало ему жизнь, было божественным. Оно было направлено и насажено собственной рукой Бога, и той же руке следует дать воспитать его.

Итак, что истинно для одного верующего, одинаково истинно и для собрания (Церкви) в целом. В первом послании к Тимофею собрание (Церковь) рассматривается в своем первоначальном порядке и славе. Там о нем говорится как о "доме Бога", "Церкви Бога живого", "столпе и утверждении истины". Его служители, их функции и их обязанности описаны подробно и точно. Слуга Христов наставлен относительно того, как вести себя среди такого освященного и благородного общества. Таков характер, такова цель и задача первого послания Павла к Тимофею.

Но во втором послании мы видим нечто совершенно иное. Все полностью изменилось. Дом, который в первом послании рассматривается как образец, здесь представлен как развалины. Собрание (церковь), будучи системой, установленной на земле, подобно любой другой системе, пришло в полный упадок. Человек пал во всем. Он пал среди красот и порядка рая. Он пал в прекрасной земле, где "течет молоко и мед, слава всех земель". Он пал среди редкостных преимуществ евангельского устроения и падет в ярких лучах тысячелетней славы (Сравните Быт. 3; Суд. 2; Деян. 20,29; 3 Иоан. 9; Откр.1,2; Откр. 20, 7-9).

Воспоминание об этом поможет нам понять второе послание к Тимофею. Этому точно соответствует выражение "божественное обеспечение в тяжкие времена". Кажется, что апостол, как это бывало, рыдает над развалинами былого прекрасного сооружения. Подобно плачущему пророку, он видит "камни святилища, раскиданы по всем перекресткам". Он вспоминает слезы своего возлюбленного Тимофея. Он радуется даже одному сочувствующему, на груди которого он изливает свою скорбь. Все Асийские оставили его. Ему надлежало одному предстать перед судом кесаря. Димас оставил его. Александр, медник, сделал ему много зла. Вокруг него все, что касалось человека, выглядело мрачным и унылым. Он велит своему возлюбленному Тимофею принести его фелонь и книги, особенно кожаные. Все это подчеркнуто особо. Предстоят "тяжкие времена". "Вид набожности без силы" - покрывало исповедания вокруг величайшей мерзости человеческого сердца - люди не способны вынести устное учение - мнящие себя учителями при всех своих пороках, уши которых горят от желания слышать вымышленные и безосновательные нелепости человеческого разума. Таковы особенности второго послания к Тимофею. Кто не заметит этого? Кто не обратит внимания, что все мы ввергнуты в самую пучину зла и опасностей, рассматриваемых здесь? Разве не хорошо иметь ясное представление об этих вещах? Почему мы желаем быть слепыми, когда дело касается истины? К чему обманываться пустыми мечтами об усиливающемся свете и духовном процветании? Разве не гораздо лучше видеть истинное положение вещей прямо перед собой? Разумеется, и тем более когда то же самое послание, которое так достоверно заявляет о "тяжких временах", полностью показывает божественное провидение. Почему мы воображаем, что человек при христианском устроении хоть на йоту лучше человека при всех прежних устроениях или при тысячелетнем устроении, которое еще предстоит? Если мы все без исключения видим суд при завершении всех прочих устроений, почему мы ожидаем чего-либо другого при завершении этого? Пусть читатель обдумает все это, а затем присоединится ко мне на время, пока я пытаюсь, с помощью благодати Божьей, раскрыть некоторые из божественных откровений "тяжких времен".

Я не стремлюсь подробно истолковать это чрезвычайно трогательное и интересное послание. В статье, подобной этой, такое истолкование было бы невозможным. Я просто выделю несколько моментов из четырех глав, на которые делится это послание. Это, во-первых, "нелицемерная вера" (гл.1,5); во-вторых, "твердое основание" (гл. 2,19); в-третьих, "священные писания" (гл. 3,15), в-четвертых, "венец правды" (гл. 4,8). Человек, которому известно что-либо о силе этих вещей, является божественно обеспеченным для "тяжких времен".

1. Во-первых, что касается "нелицемерной веры", этого бесценного сокровища, апостол говорит: "Благодарю Бога, Которому служу от прародителей с чистой совестью, что непрестанно вспоминаю о тебе в молитвах моих днем и ночью, и желаю видеть тебя, воспоминая о слезах твоих, дабы мне исполниться радости, приводя на память нелицемерную веру твою, которая прежде обитала в бабке твоей Лоиде и матери твоей Евнике; уверен, что она и в тебе". В вышесказанном мы видим нечто духовное - то, что следует знать до вступления в собрание (церковь) и что сохранится, даже если рухнет собрание (церковь) вокруг него. Эта нелицемерная вера связывает душу непосредственно с Христом в силе связи, которая неизбежно должна предшествовать всем духовным объединениям, какими бы значительными они ни были на своем месте, - связь, которая пребудет, когда все земные объединения исчезнут навсегда. Мы не приходим к Христу через церковь. Мы приходим сначала ко Христу, а затем в собрание (церковь). Христос есть наша жизнь, а не собрание (церковь). Несомненно, общение в собрании чрезвычайно ценно, но есть нечто выше и вне его, и этим обладает "нелицемерная вера". Эта вера пребывала в Тимофее еще до того, как он вступил в дом Бога. Он был связан с Богом этого дома до своего открытого объединения с домом Бога.

Это должно быть ясно. Нам никогда не следует отказываться от глубочайшей индивидуальности, которая характеризует "нелицемерную веру". Мы должны пронести ее с собой через все места пребывания и обстоятельства, связи и объединения нашей христианской жизни и служения. Мы не должны манипулировать просто церковным положением, или рассчитывать на религиозную "технику", или опираться на шаблон долга, или льнуть к недостойным опорам сектантского сочувствия или сектантских пристрастий. Давайте развивать те свежие, живые и сильные привязанности, которые возникли в нашем сердце, когда мы впервые познали Господа. Пусть прекрасное цветение нашей весны продолжится не бесплодием и выхолощенностью, а теми обильными гроздьями, которые появляются от осознанной связи с корнями. Увы, слишком часто бывает по-другому. Слишком часто искренний, ревностный, простосердечный молодой христианин пропадает в фанатичной, ограниченной секте, становясь нетерпимым сторонником некой особенной теории. Свежесть, мягкость, простота, нежность и искренние привязанности нашей юности редко сохраняются в лучшую пору энергичной зрелости и в старости. Очень часто обнаруживается, что глубина, богатство опыта, духовное возвышение на ранних этапах христианской жизни слишком скоро уступают место леденящему формализму чьих-либо собственных путей или деятельной защите некой бесплодной теологической теории. Как редко осознаются эти слова псалмопевца: "Они и в старости плодовиты, сочны и свежи" (Пс. 92,14).

Истина в том, что все мы самым усердным образом жаждем развивать "нелицемерную веру". Мы с еще большим духовным рвением хотим вступить в силу связи, которая соединяет каждого из нас в отдельности с Христом. Это придает нам "свежесть и сочность" даже в старости. "Праведник цветет, как пальма, возвышается подобно кедру на Ливане. Насажденные в доме Господнем, они цветут во дворах Бога нашего" Мы существенно страдаем, позволяя тому, что называется христианским общением, нарушать нашу личную связь и общение с Христом. Мы чересчур склонны заменять общение с Богом общением с человеком, ходить скорее по пятам наших сотоварищей, нежели по пятам Христа, оглядываться скорее, чем взирать вверх ради сочувствия, поддержки и ободрения людьми. Все это не плоды "нелицемерной веры", а нечто совсем противоположное. Нелицемерная вера такая же цветущая и сильная среди уединения в пустыне, как и в собрании. Ее непосредственное, все усиливающееся дело - с самим Богом. Она длится, "как бы видя Невидимого". Она сосредоточивает свой пристальный взгляд на незримом и вечном. "Проникает в то, что внутри сосуда". Она живет среди незримых сущностей вечного мира. Ведя душу по стопам Иисуса, чтобы достичь полного и окончательного освящения данного уже посредством его драгоценнейшей крови, она продолжает величественно продвигаться через все повороты и лабиринты пустынной жизни и помогает ей насладиться сияющими лучами вечной славы.

Таким образом, это то, что касается первого драгоценного предмета в божественном провидении в "тяжкие времена" - "нелицемерной веры". Никто не может преуспевать без нее, какими бы ни были времена - мирными или тяжкими, спокойными или трудными, суровыми или тихими, мрачными или светлыми. Если человек лишится этой веры, глубоко насажденной и прилежно взращенной в его душе, то рано или поздно он должен сломаться. Временами его могут побуждать к этому окружающие обстоятельства и их влияние. Его могут поддерживать и ободрять сотоварищи по религии. Он может плыть по течению религиозного исповедания. Но скорее всего, если он не обладает "нелицемерной верой", очень быстро наступит то время, когда лицемерие возобладает над ним навсегда. Вскоре наступят "тяжкие времена", и тогда придет страшный суд, от которого не спасется никто, кроме счастливых обладателей "нелицемерной веры". Да позволит Бог моему читателю быть одним из них! Если будет так, то все будет вовеки безопасно.

2. Теперь обратимся ко второму моменту - "твердому основанию". "Но твердое основание Божие стоит, имея печать сию: "познал Господь Своих"; и: "да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа" (гл. 2,19). Среди всех этих "страданий", "испытаний", "словопрений", "непотребного пустословия", заблуждений "Именея и Филита", среди всех многочисленных перипетий "тяжких времен" какое невыразимое счастье - прибегнуть к твердому основанию Бога. Душа, основанная на этом в божественной силе "нелицемерной веры", способна сопротивляться быстро поднимающейся пучине зла; она божественно обеспечена для самых ужасных времен. Существует прекрасная духовная связь между нелицемерной верой в человеческом сердце и твердым основанием, заложенным десницей Бога. Все может обратиться в прах. Разрушится церковь, и те, кто любил ее, сядут и будут скорбеть над ее руинами, но устоит непоколебимое основание, заложенное собственной рукой Бога, на которое со всей яростью накатывается ревущий поток заблуждений и зла, но его действия безуспешны, они только подтверждают вечную твердость этой скалы и тех, кто опирается на нее. "Познал Господь Своих".

Существует множество лжеисповеданий, но око Господа останавливается на тех, кто принадлежит Ему. Ни один из них не забыт и никогда не будет забыт Им. Их имена запечатлены в Его сердце. Они так же драгоценны для Него, как и цена, которую Он уплатил за них, не менее, чем "драгоценная кровь" Его собственного дорогого Сына. Их не постигнет никакое зло. Никакое оружие, созданное против них, не сможет преуспеть. "Прибежище твое Бог древний, и ты под мышцами вечными". Какое богатое и обильное обеспечение для "тяжких времен"! Чего же мы боимся? Чем мы обеспокоены? С нелицемерной верой внутри и основанием Бога под нами - таково наше счастливое преимущество со спокойным сердцем следовать вверх и вперед в уверенности, что все есть и будет хорошо.

Подчеркнуто, что печать на основании Бога имеет две стороны: на одной из них надпись: "познал Господь Своих", а на другой - "да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа". Первая имеет такое же мироносное значение, как и вторая - повседневное. Пусть так велики споры и путаница, пусть неистовствует буря и поднимаются волны, пусть сгущается тьма, пусть объединятся все силы земли и преисподней, но "познал Господь Своих". Он запечатлел их для Себя. Уверенность в этом направлена прежде всего на то, чтобы поддерживать сердца в глубоком покое, даже если "времена" столь тяжелы.

Однако давайте никогда не забывать, что каждый, кто "исповедует имя Господа", всерьез ответствен за "отступление от неправды", где бы она ни обнаружилась. Это относится ко всем истинным христианам. Как только я вижу что-либо, заслуживающее слова "неправда", что бы и где бы она ни была, я призван "отступить" от этого. Я не должен дожидаться, пока ее заметят остальные, потому что то, что может показаться "неправдой" одному, другим может показаться совсем не таким. Поэтому это сугубо личный вопрос. "Всякий". Язык этого послания чрезвычайно личностен, убедителен и значителен. "Кто будет чист от сего". "Юношеских похотей убегай". "Таковых удаляйся". "Ты пребывай". "Заклинаю тебя". "Но ты будь бдителен во всем, переноси скорби". "Берегись его и ты". Это суровые, искренние, весомые слова - слова, которые самым определенным образом подтверждают, что все мы ввергнуты во времена, когда мы не должны опираться на руку или оглядываться на лица наших сотоварищей. Нам следует опираться на силу "нелицемерной веры" и на нашу личную связь с "твердым основанием". Таким образом мы сможем, независимо от того, как думают или поступают другие, "отступить от неправды", "убегать юношеских похотей", "удалиться" от приверженцев бессильного "вида благочестия", где бы мы ни встречали их, и остерегаться всякого "Александра медника". Если же мы страдаем от того, что наши ноги ступают по камням, если мы подчиняемся влиянию окружающих обстоятельств, мы никогда не сможем противостоять особым видам зла и заблуждений в эти "тяжкие времена".

3. Это естественным образом подводит нас к нашему третьему моменту, а именно к "священным писаниям" - драгоценному уделу каждого "человека Бога". "А ты пребывай в том, чему научен и что тебе вверено, зная, кем ты научен. Притом же ты из детства знаешь священные писания, которые могут умудрить тебя во спасение верою во Христа Иисуса. Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности, да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен" (гл. 3, 14-17). Значит и здесь мы видим щедрое провидение для "тяжких времен". Совершенное познание того, "кем мы научены", - точное, личное, вдумчивое знакомство со "священным писанием", - это чистый родник божественной власти, непересыхающий источник небесной мудрости, которым может обладать даже дитя и без которого даже мудрец впадает в заблуждение. Если человек не способен обращать все свои мысли, все свои убеждения, все свои принципы к Богу, как к их живому источнику и к Христу, как к их живому средоточию, и к "священным писаниям", как к их божественной власти, он никогда не сможет пережить "тяжкие времена". Вера из чьих-либо рук всегда бессильна. Мы должны хранить истину непосредственно от Бога, с помощью и на основе "священных писаний". Посредством человека Бог может показать мне нечто определенное в Слове, но я храню это не от человека, а от Бога. Это "знание, кем ты научен", и в этом случае я способен посредством благодати пройти через самую густую тьму и по всем извилистым путям этого дикого мира. Небесный светильник богодухновения изливает свет так ясно, так полно, так постоянно, что его яркость делается еще более отчетливой в окружающем мраке. "Божий человек" оставлен не для того, чтобы пить из мутных ручьев, текущих по руслу человеческих обычаев; с сосудом "нелицемерной веры" он находится у прозрачного и вечно изливающегося источника "священных писаний", чтобы пить его освежающие воды, чтобы всецело удовлетворять свою жаждущую душу.

Следует заметить, что хотя богодухновенный апостол был полностью осведомлен, когда писал свое первое послание, о "нелицемерной вере" и познании Тимофеем с самого раннего детства "священных писаний", однако он не упоминает обо всем этом до тех пор, пока во втором послании он не начинает размышлять об ужасных признаках "тяжких времен". Причина этого очевидна. Именно среди скорбей "последних времен" человек имеет самую настоятельную потребность в "нелицемерной вере" и "священных писаниях". Мы не можем обойтись без них. Когда все вокруг нас свежее и цветущее, когда все движется вперед по единому общему позыву подлинной преданности, когда все сердца переполняет глубокая и искренняя привязанность к личности и деяниям Христа, когда все спокойствие сияет небесным наслаждением, - тогда и в самом деле сравнительно легко жить. Но положение вещей, рассматриваемое во втором послании к Тимофею, прямо противоположно всему этому. Оно таково, что если не ходить близко к Богу в привычном испытании "нелицемерной веры", в полном осознании той связи, которая нерасторжимо соединяет с "основанием Бога", в ясном, несомненном, точном понимании "священных писаний", то человек безусловно должен потерпеть крушение. Это глубоко значительное понимание, достойное пристального, молитвенного внимания моих читателей. В самом деле, приблизилось время, когда все должны следовать Господу по мере своей. "Что тебе до того? Ты иди за мной". Эти слова воспринимаются с особенной силой, поскольку всякий стремится идти своим путем среди руин всего духовного.

Но не поймите меня неправильно. Я ни в коей степени не умаляю значения истинного братского общения или божественного учреждения собрания и всех присущих ему преимуществ и обязанностей. Совсем нет. Я полностью убежден, что христиане призваны стремиться поддерживать самые высокие принципы общения, и, более того, в послании, которое сейчас лежит перед нами, мы призваны ожидать того, что в самые мрачные времена "освященный сосуд" сможет "держаться правды, веры, любви, мира со всеми призывающими Господа от чистого сердца" (гл. 2, 22).

Все это понятно и имеет свое надлежащее место и значение, но никоим образом не расходится с тем, что каждый должен следовать путем святой независимости, не ожидая поощрения, сочувствия, поддержки или общества сотоварищей. Воистину, мы должны быть глубоко признательны за братское общение, когда мы можем принять его на истинном основании. Никакими словами не описать это общение. Если бы мы знали о нем больше! Господь стократ рассказал нам об этом! Но давайте никогда не унижаться до того, чтобы покупать это общение за непомерную цену того, что есть "прекрасное и благое дело". Пусть имя Иисуса будет ценнее для наших сердец, чем все прочее, и со всеми теми, кто истинно любит его имя, наш счастливый жребий будет брошен на земле, как это будет в вечности в неиссякающем свете и чистоте на небесах.

4. Теперь несколько заключительных слов в отношении "венца правды". "Ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем возлюбившим явление Его" (гл.4, 6-8). Здесь почтенный странник стоит на вершине духовной Фасги и ясным взором обводит сияющие долины славы. Он видит венец правды, сверкающий в руке учителя. Он оглядывается на путь, проделанный им, и на поле битвы, где он сражался, - он стоит на земном пределе и посреди развалин того собрания (церкви), возвышение и развитие которого он наблюдал с таким непрестанным беспокойством, над упадком и падением которого он излил слезы нежности и неразделенной любви, и он с торжеством сосредоточивает взор на цели бессмертия, помешать достигнуть которой ему не может никакая сила врага, и неважно, достигнет ли он этой цели посредством кесаревой секиры или другим способом, он все же способен сказать: "Я готов". Какая подлинная величественность! Какое духовное возвышение! Какое достоинство! В этом несравненном рабе не было ничего аскетического, ибо, хотя его видение заполняет венец правды, хотя он готов проехать подобно завоевателю в своей триумфальной колеснице, тем не менее он считает совершенно правильным давать подробные указания о своих фелони и книгах. Это божественное совершенство. Оно учит нас, что, чем полнее мы вступим в небесную славу, чем вернее освободимся от земного, тем сильнее мы осознаем близость вечности, тем значительнее мы распределим время.

Итак, возлюбленные читатели, таково обильное провидение, сделанное милостью Бога для "тяжких времен", через которые ныне проходим и я и вы. "Нелицемерная вера", "твердое основание", "священные писания", "венец правды". Да позволит Святой Дух нам проникнуть в глубокий смысл важности и значения всего этого! Давайте возлюбим явление Иисуса и будем страстно ожидать того безоблачного утра, когда "праведный судия" поместит диадему славы на чело каждого, кто действительно любит его пришествие!

Заключительные сцены книги пророка Малахии и послания Иуды
Сравнивая эти два богодухновенных писания, мы обнаруживаем много сходств и много контрастов. И пророк и апостол описывают разрушение, извращение и отступничество. Первый поглощен разрушением иудаизма, второй - разрушением христианства. Пророк Малахия в самых первых фразах с необычной яркостью изображает источник блаженства Израиля и тайны его падения. "Я возлюбил вас, говорит Господь". В этом был великий источник всего их блаженства, всей их славы, всего достоинства. Любовь Господа отвечает за всю яркую славу прошлого Израиля и за всю еще более яркую славу будущего Израиля. В это время, с другой стороны, их постоянный и неверный вызов: "в чем явил Ты любовь к нам?" - является причиной глубочайшего настоящего падения Израиля. Такой вопрос после всего того, что Господь сделал ради них со времен Моисея до времен Соломона, подтверждает состояние до последней степени нечувствительного сердца. Те, которые видя перед собой чудесное описание деяний Господа, могли сказать: "в чем явил Ты любовь к нам?", были глухи ко всем духовным призывам. Поэтому нам не приходится удивляться пылким словам пророка. Мы готовы к вопросам, подобно следующим: "если Я отец, то где почтение ко Мне? и если Я Господь, то где благоговение предо Мною? говорит Господь Саваоф вам, священники, бесславящие имя Мое. Вы говорите: "чем мы бесславим имя Твое?" Существовала совершеннейшая бесчувственность и к любви Господа, и к своим собственным злым путям. Только жестокосердные могли сказать: "в чем явил Ты любовь к нам?" и "чем мы бесславим имя Твое?" И все это говорится перед лицом тысячелетней истории, истории, исполненной беспримерной благодати, милосердия и терпения Бога, истории, запятнанной с начала до конца записями об их неверности, глупости и грехе.

Но давайте прислушаемся к дальнейшим заявлениям пророка, или, скорее, к трогательным протестам обиженного и оскорбленного Бога Израиля. "Вы приносите на жертвенник Мой нечистый хлеб, и говорите: "чем мы бесславим Тебя?" - Тем, что говорите: "трапеза Господня не стоит уважения". И когда приносите в жертву слепое, не худо ли это? или когда приносите хромое и больное, не худо ли это? Поднеси это твоему князю; будет ли он доволен тобою и благосклонно ли примет тебя? говорит Господь Саваоф... Лучше кто-нибудь из вас запер бы двери, чтобы напрасно не держали огня на жертвеннике Моем. Нет Моего благоволения к вам, говорит Господь Саваоф, и приношение из рук ваших неблагоугодно Мне. Ибо от востока солнца до запада велико будет имя Мое между народами, и на всяком месте будут приносить фимиам имени Моему, чистую жертву; велико будет имя Мое между народами, говорит Господь Саваоф. А вы хулите его тем, что говорите: "трапеза Господня не стоит уважения, и доход от нее - пища ничтожная". Притом говорите: "вот сколько труда!" и пренебрегаете ею, говорит Господь Саваоф, и приносите украденное, хромое и больное, и такого же свойства приносите хлебный дар: могу ли с благоволением принимать это из рук ваших? говорит Господь".

Здесь мы видим плачевную и мрачную картину духовного состояния Израиля. Общественное поклонение Богу вызывает совершенное презрение. Его жертвенник обесчещен, служение Ему презирается. Что же касается священников, то они заботились о грязной наживе, а для людей все в целом стало трудом, простой формальностью, скучной и нудной обязанностью. Ни одно сердце не обратилось к Богу, и множество сердец кинулись за прибылью. Любая жертва, пусть даже увечная и поврежденная, считалась достаточно хорошей для жертвенника Бога. Хромое, слепое и больное, самое худшее из того, что они имели, то, что они не позволили бы себе поднести человеческому правителю, возлагалось на жертвенник Бога. Приходилось платить за открытие двери или разжигание огня - без платы не выполнялась никакая работа. Таково было плачевное положение вещей во времена Малахии. Сердце болит при размышлении над этим.

Но, благодарение и хвала Богу, есть и другая сторона картины. Существовали некоторые редкие и прекрасные исключения из печального правила - нечто поразительное и прекрасное, выделяющееся на мрачном фоне. Посреди всей этой продажности и извращения, холодности и пустоты, грубости и бессердечности, гордыни и упорства сердца, поистине вдохновляют такие слова, как эти: "Но боящиеся Бога говорят друг другу: "внимает Господь и слышит это, и пред лицем Его пишется памятная книга о боящихся Господа и чтущих имя Его".

Как драгоценна эта краткая запись! Какое наслаждение видеть этот остаток посреди духовного упадка! Здесь нет ни притязаний, ни притворства, нет попыток установить что-либо, восстановить падшее устроение или проявить силу. Это ощущение слабости и обращение к Господу, и - заметьте и навсегда запомните это! - это истинная тайна всей настоящей силы. Никогда не следует бояться осознавать слабость. Поразительная сила заключается именно в том, что мы должны бояться и трепетать. "Когда я немощен, тогда я силен" - непременное правило для народа Бога, блаженное, безусловное правило. На Бога следует полагаться всегда, мы можем счесть это великим основополагающим принципом; неважно, каково в действительности состояние исповедующего человека, его вера может наслаждаться общением с Богом согласно самой высочайшей истине устроения.

Это великий принцип, который следует усвоить и помнить. Пусть народ Бога пал так низко, те отдельные люди, которые осуждают и уничижают себя перед Богом, могут насладиться его присутствием и блаженством без позволения или ограничения. Об этом свидетельствуют Даниил, Мардохей, Ездра, Неемия, Иосия, Езекия и множество других, которые ходили с Богом, осуществляли высочайшие принципы и наслаждались редчайшими преимуществами устроения, когда все вокруг них находилось в безнадежном упадке. Пасха, отпразднованная во времена Иосии, была такой, какой не праздновалось со дней пророка Самуила (2 Хрон. 35,18). Слабый остаток по возвращении из Вавилона, отпраздновал праздник кущей, - преимущество, которым не пользовались со времен Иисуса, сына Навина (Неем. 8,17). Мардохей, не пошевелив и пальцем, одержал такую же прекрасную победу над Аманом, какую одержал Иисус Навин над Амаликом (Исх. 17; Есф. 6,11. 12). В книге Даниила мы видим, как самый гордый правитель земли преклоняется пред пленным иудеем (Дан. 2,46).

Чему учат нас все эти примеры? Какой урок они дают нам? Уничиженной, верующей и послушной душе дано насладиться самым глубоким и обильным общением с Богом, несмотря на падение и развращение народа, исповедующего Бога, и исчезнувшую славу устроения, в которое ввергнут его народ.

Таким образом это происходило, как мы можем видеть, в завершающих стихах книги Малахии. Все было безнадежно разрушено, но это не помешало тем, кто любил и боялся Господа, собираться вместе, чтобы говорить о нем и размышлять о его драгоценном имени. Поистине, этот жалкий остаток был не похож на великое собрание, созданное во времена Соломона от Дана до Вирсавии, но имел свою особую славу. Он обладал божественным присутствием не менее чудесным, хотя и не столь поразительным образом. Во времена Соломона не говорилось ни о какой "памятной книге". Нам не говорится о том, что Господь слушает и слышит. Возможно, так можно было сказать, но в этом не было необходимости. Пусть это так, но это не мешает сиянию благодати, изливающемуся на небольшой остаток во дни Малахии. Можно смело утверждать, что сердце Господа освежало любящее дыхание маленького остатка так же, как оно освежалось великолепным жертвоприношением во времена преданности Соломона. Их любовь сияет еще ярче на фоне бездушного формализма исповедующей церкви и корыстных извращений священников.

"И они будут Моими, говорит Господь Саваоф, собственностью Моею в тот день, который Я соделаю, и буду миловать их, как милует человек сына своего, служащего ему. И тогда снова увидите различие между праведником и нечестивым, между служащим Богу и неслужащим Ему. Ибо вот, придет день, пылающий как печь; тогда все надменные и поступающие нечестиво будут как солома, и попалит их грядущий день, говорит Господь Саваоф, так что не оставит у них ни корня, ни ветвей. А для вас, благоговеющие пред именем Моим, взойдет Солнце правды и исцеление в лучах Его, и вы выйдете и взыграете, как тельцы упитанные; и будете попирать нечестивых, ибо они будут прахом под стопами ног ваших в тот день, который Я соделаю, говорит Господь Саваоф."

Теперь бегло просмотрим Послание Иуды. Здесь мы видим еще более ужасающую картину отступничества и извращения. Обычно мы говорим, что извращение лучшего есть самое худшее извращение, и поэтому та страница, которую раскрывает перед нами апостол Иуда, гораздо мрачнее и ужаснее, чем то, что представлено пророком Малахией. Это запечатление совершенного падения и разрушения человека при самых высоких и обильных преимуществах, которые только могли быть дарованы ему.

В начале своего сурового обращения апостол сообщает нам, что лежит на его сердце, - "писать вам об общем спасении". Это могло бы быть для него гораздо более приятной задачей. Для него был бы радостью и наслаждением рассказ о нынешних преимуществах и будущей славе, заключенных в ясную оболочку этого драгоценного слова "спасение". Но он чувствует "нужным" обратиться от этой более созвучной его духу работы, чтобы укрепить наши души против возрастающего потока заблуждений и зла, поражающего самые основы христианства. "Возлюбленные! имея все усердие писать вам об общем спасении, я почел за нужное написать вам увещание - подвизаться за веру, однажды преданную святым" Все основное и жизненно важное затронуто озабоченным апостолом. Появился вопрос о том, чтобы ревностно подвизаться за саму веру. "Ибо вкрались некоторые люди, издревле предназначенные к сему осуждению, нечестивые, обращающие благодать Бога нашего в повод к распутству и отвергающиеся единого Владыки Бога и Господа нашего Иисуса Христа".

Это гораздо хуже, чем все виденное нами в книге Малахии. Там стоял вопрос о законе, как мы читаем: "Помните закон Моисея, раба Моего, который Я заповедал ему на Хориве для всего Израиля, равно как и правила и уставы" Но в послании Иуды речь идет не о забытом законе, но о настоящем превращении в распутство чистой и драгоценной благодати Бога и об отрицании господства Христа. Апостол увещевает нас против людского зла и беззакония. Он говорит: "Я хочу напомнить вам, уже знающим это, что Господь, избавив народ из земли Египетской, потом неверовавших погубил, и ангелов, не сохранивших своего достоинства, но оставивших свое жилище, соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня".

Все это чрезвычайно важно, но мы не можем задерживаться на мрачных подробностях, ибо мы не можем позволить себе сделать это, и, кроме того, мы желаем скорее представить читателю-христианину восхитительную картину христианского остатка, показанного в заключительных строках этого самого испытующего писания. Как в книге Малахии мы видим посреди беспомощных руин иудаизма преданную руку иудейских почитателей, любивших и боявшихся Господа и держащих вместе совет, так и в послании Иуды среди еще более ужасающих развалин христианского исповедания Святой Дух представляет нашему вниманию группу тех, к кому Он обращается как к "возлюбленным". Они "призваны, освящены Богом Отцом и сохранены Иисусом Христом". Апостол сурово предупреждает о разнообразных видах заблуждений и зла, которые уже начали появляться, но с тех пор приобрели такие ужасающе грозные размеры. К ним апостол обращается с самой изысканной благодатью и адресует им следующий призыв: "А вы, возлюбленные, назидая себя на святейшей вере вашей, молясь Духом Святым, сохраняйте себя в любви Божией, ожидая милости от Господа нашего Иисуса Христа, для вечной жизни"

Далее мы видим здесь божественное спасение от всех мрачных и страшных видов отступничества - "путей Каиновых, обольщений мзды Валаама, упорства Корея", "ропотников, ничем недовольных", "надутых слов", "свирепых морских волн", "блуждающих звезд", "оказывающих лицеприятие для корысти". "Возлюбленные" должны "назидать себя на своей святейшей вере".

Читатель, заметьте это. Здесь ни слова не говорится о том, как люди должны следовать за апостолами, ни слова о каких-либо одаренных людях. Следует отметить и навсегда запомнить это. Мы много слышим о нашем недостатке дара и силы, об отсутствии у нас учителей и наставников. Как мы могли ожидать дара силы? Разве мы заслужили его? Увы, мы пали и согрешили и не оправдали ожиданий. Давайте примем это, и будем полагаться на живого Бога, который никогда не откажет уповающему сердцу.

Рассмотрим трогательное обращение Павла к ефесским старцам, в Деяниях апостолов 20. Кому же он вверяет нас ввиду прекращения апостольского служения? Есть ли здесь хоть одно слово о преемниках апостолов? Ни одного, в то время как в действительности это были "лютые волки", о которых он говорит, о тех людях, которые должны были появиться в самом лоне собрания (церкви), говорящие превратно, дабы увлечь учеников за собой. Что же тогда является источником верных? "Предаю вас, братия, Богу и слову благодати Его, могущему назидать вас более и дать вам наследие со всеми освященными" Какой драгоценный источник! Ни слова об одаренных людях, какими бы они ни были в своем надлежащем месте. Во всяком случае, Бог запрещает нам обесценивать дары, которые, несмотря на все падение и грех, наш милостивый Господь считает подходящими, чтобы наградить ими свое собрание (церковь). Однако повторяется, что блаженный апостол, оставляя собрание (церковь), поручает нас не одаренным людям, а самому Богу и слову его благодати. И отсюда следует, что несмотря на то, что наша немощь так велика, мы имеем Бога, чтобы взирать и полагаться на Него. Он никогда не откажет тем, кто уповает на Него, и не существует ограничений, каким бы ни было блаженство, испытываемое нашими душами, если только мы обращаемся к Богу в уничижении разума и детской доверчивости.

Здесь кроется тайна всего истинного блаженства и духовной силы - в уничижении разума и простом доверии Христу. С одной стороны, это не подразумевает в нас силы, с другой, - мы не должны в неверии нашего сердца ограничивать благость и верность нашего Бога. Он может дать и дает дары для назидания своему народу. Он даровал бы нам гораздо больше, если бы мы не были столь склонны руководствоваться сами собой. Если бы собрание (церковь) обращалось больше к Христу, своему живому Главе и любящему Господу, вместо того, чтобы обращаться к советам людей и мирскому авторитету, оно говорило бы совершенно другим языком. Но если мы из-за своих неверных замыслов и беспокойных стремлений обеспечить себя, подавляем, препятствуем и огорчаем Святого Духа, должны ли мы удивляться бесплодию и пустоте нашей души? Христос всемогущ, но ему необходимо подтверждение веры, ему необходимо доверять, ему следует позволить действовать в нас. Место в сердце для Святого Духа должно быть совершенно очищенным, чтобы Он раскрыл в нем ценность, полноту и всемогущество Христа.

Но именно в этом мы так явно потерпели поражение. Мы пытаемся скрыть свою немощь вместо того, чтобы признать ее. Мы стремимся прикрыть свою наготу драпировкой собственной предусмотрительности, вместо того, чтобы всецело довериться Христу во всем, в чем мы нуждаемся. Мы устаем в положении скромного и терпеливого ожидания, и мы спешим создать видимость силы. Такова наша глупость и наша горькая потеря. Если бы мы только уверовали в это, то нашей подлинной силой было бы знание собственной слабости, и в безыскусной вере мы день ото дня тяготели бы ко Христу.

Именно к этому самому прекрасному пути апостол Иуда призывает христианский остаток в заключительных строках своего послания. "А вы, возлюбленные, назидая себя на святейшей вере вашей". Несомненно, эти слова утверждают обязанность всех истинных христиан объединиться, а не чтобы разделиться и быть оторванными друг от друга. Мы должны помочь друг другу в увеличении любви, согласно дарованной нам благодати. Это полезно для "назидания себя". Это не обращение к человеческим обычаям и недовольство утратой дара; просто мы должны делать, кто что может, чтобы способствовать общему блаженству и процветанию Церкви.

Читатель заметит четыре момента, которые мы призваны исполнять, а именно "назидание", "моление", "сохранение", "ожидание". Что за блаженная работа! Да, это и есть работа для всех. На земле нет ни одного истинного христианина, который бы не мог осуществить какой-либо или все моменты служения; в действительности же, каждый обязан делать это. Мы можем назидать себя в нашей святейшей вере, мы можем молиться Святым Духом, можем сохранять себя в любви к Богу, и, выполняя все это, мы можем ожидать милости от Господа нашего Иисуса Христа.

Однако могут спросить: кто те "возлюбленные", к которым относится это выражение? Наш ответ таков: это может относиться к кому угодно. Давайте убедимся, что мы стоим на основании тех, к кому относится это драгоценное звание. Это не присвоение себе звания, но занятие истинно духовного основания. Это не пустое исповедание, но истинное обладание. Это не название, но сущность.

На этом обязанности христианского остатка не заканчиваются. Они должны не просто думать о себе. Они должны обратить любящий взгляд к другим и протянуть руку помощи за пределы их собственного круга. "И к одним будьте милостивы, с рассмотрением, а других страхом спасайте, исторгая из огня, обличайте же со страхом, гнушаясь даже одеждою, которая осквернена плотию" Кто же эти "одни" и "другие"? Разве не существует той же прекрасной неопределенности по отношению к ним, которая есть в отношении "возлюбленных"? Последние не будут иметь недостатка в первых. Существуют драгоценные души, рассеянные среди ужасающих руин христианства, "одни" из которых рассматриваются с нежной милостью, "другие" же должны быть спасены благочестивым страхом, чтобы "возлюбленные" не были втянуты в разврат.

Является пагубной ошибкой предположение: чтобы исторгнуть людей из огня, мы сами должны войти в огонь. Этого никогда не следует делать. Лучший способ спасти людей от зла - самому быть совершенно вне его. Как я могу лучше всего вытащить человека из трясины? Конечно, не входя в трясину, оставаясь на твердой земле и протянув ему руку помощи. Я не могу извлечь человека из круга зла, пока сам не окажусь за пределами его. Если мы хотим помочь народу Бога, смешанному с окружающими руинами, мы должны оказаться в совершенном и решительном отделении от этих руин, а потом необходимо, чтобы наши сердца наполнились до краев и излились нежной и пылкой любовью ко всем, кто носит драгоценное имя Иисуса.

На этом мы закончим, но при этом мы процитируем для читателя блаженное славословие, которым апостол завершает свое суровое и весомое обращение: "Могущему же соблюсти вас от падения и поставить пред славою Своею непорочными в радости, Единому Премудрому Богу, Спасителю нашему чрез Иисуса Христа Господа нашего, слава и величие, сила и власть прежде всех веков, ныне и во все веки. Аминь" Мы много читали в отношении "падения" в этом послании - падение Израиля, падение ангелов, падение городов, общее падение, но, благодарение Богу, который есть Тот, Кто способен уберечь нас от падения, и мы вверены именно Его святому соблюдению.

О дисциплине в собрании
Мы не признаем никакого членства, кроме членства тела Христа, и никакого общества или объединения, кроме собрания (церкви) Бога. Но вы сами должны видеть это в Слове Бога, и тогда вам не понадобится задавать вопросы. Просто "да" или "нет" из наших уст могут показаться вам незначительными.

Мы полностью согласны с нашим возлюбленным другом У.К. в отношении приема христиан за трапезой их Господа. Любой другой способ или принцип действия не соответствует истине единства тела. Для каждого члена тела Христа существует место за Господней трапезой при непременном условии, что надлежащее учение о собрании не призывает к исключениям. Существует два момента, которые никогда не следует упускать из виду в связи с вопросом о допущении к трапезе Господней; это, во-первых, благодать, которая не позволит исключать кого-либо, кто должен быть принят, и, во-вторых, святость, которая не может допустить принятие всякого, кто должен быть исключен. Если бы это допускалось в собрании, мы не должны были бы так много обсуждать это и испытывать такие практические затруднения в вопросе принятия. Пример, к которому мы обращаемся в первом послании к Коринфянам, 5, показывает сущность и цель библейского учения. Человек был удален (исключен) из собрания, где руководил Святой Дух, и предан сатане не для того, чтобы он погиб, а напротив, "чтобы дух был спасен в день Господа нашего Иисуса Христа". Во втором послании он восстановлен в общении собрания (церкви). Мы полностью убеждены, что каждое собрание христиан должно строго соблюдать порядок и исторгать из себя зло. Если они отказываются делать это, они находятся совсем не на основании собрания (церкви) Бога. Мы благодарны за блаженство, которое вы обрели, читая эти страницы. Хвала единому Богу! Продолжайте молиться за нас.

В первом послании к Тимофею, 1,20 апостол предает Именея и Александра сатане. Это объясняет осуществление сурового наказания на основе непосредственной власти апостола. В первом послании к Коринфянам 5 собранию в Коринфе приказано предать развращенного сатане во измождение плоти. В обоих случаях мы видим, что это действие, направленное на поддержание порядка. Человек, изгнанный из собрания, где руководил Святой Дух, был предан власти сатаны, чтобы его плоть была полностью осуждена и терзаема - суровый, но необходимый поступок! Давайте же научимся, дорогие друзья, осуждать себя втайне перед нашим Богом, чтобы собрание не могло поступить так с нами. Если наедине осудить корни зла, то плоды не появятся на поверхности нашей повседневной жизни.

Евангелие по Иоанну 20,23 ссылается на управленческие действия собрания ради порядка. Смотри 1 Кор. 5 для напоминания о грехе и 2 Кор. 2, 6-8 для его отпущения. Это не относится к службе. Это обращено не к апостолам, а к ученикам. Данный вопрос затрагивает не вечные отношения души с Богом, а ее нынешние отношения с собранием.

Собрание обязано изгнать пьяницу. Если же изгнанный искренне покается, собрание должно принять его обратно. И изгнание, и принятие должно быть деянием всего собрания, а не какой-то его части. Чрезвычайно важно, чтобы никто не пытался противоречить действиям собрания.

В подобных случаях необходимы величайшая забота, нежность и мудрость. Человек может "впасть в согрешение", как в послании к Галатам 6. При неосторожности человек может быть более возбужден, чем ему надлежит быть, и возможно, это может показаться еще хуже, чем пьянство. Должен ли такой человек быть поспешно изгнан из собрания? Разумеется, нет. Его следует нежно и с любовью предупредить опытным духовным братьям, которые одни знают, как сделать это. За ним следует внимательно наблюдать, но не с целью обнаружить улики против него, а для того, чтобы "спасти" и избавить его в зависимости от его "согрешения".

Одним словом, в подобных случаях требуется самая нежная, справедливая, пастырская забота, и, что касается собрания, его никогда не следует призывать к действиям за исключением тех случаев, когда уже совершенно нет надежды на спасение. Изгнание есть самое последнее печальное деяние собрания, которое должно совершаться с печальным сердцем и слезами, и только с целью спасения. Цель порядка в собрании - спасение, а не уничтожение.

Собрание никогда не следует призывать к обсуждению таких случаев. Оно призвано действовать в смиренном послушании слову Господа. Случай должен быть настолько ясен, настолько очевиден, что все обсуждения прекращаются, и не остается ничего другого, кроме как совершить это суровое и единодушное деяние. Чтобы это было более понятно и осуществимо, следует привести несколько сложных "примеров" такого же порядка. Если же призывать собрание к обсуждению, то оно редко придет, если вообще придет, к единодушному мнению, поэтому если такое обсуждение необходимо, дело не стоит того, чтобы выносить его перед собранием, и духовные братья должны ждать решения Бога в молитве, наблюдая с терпеливой, пастырской любовью. С одной стороны, в этом деле не должно быть спешки, с другой стороны, - в нем не должно быть проявлено равнодушие

В тринадцатой главе Левит есть прекрасное наставление для всех, кто в действительности заинтересован состоянием собрания. Мы не можем остановиться на этом, но искренне рекомендуем это нашим братьям. Ни в одном из данных случаев священник не торопился провозгласить суд. Требовалась самая терпеливая забота, дабы никто не был изгнан как прокаженный, в действительности не будучи им, или чтобы не пропустить какого-либо действительного случая проказы. В этом не было ни поспешности, ни равнодушия.

Чрезвычайно важно понять истинную цель, сущность и характер наказания в собрании (церкви) Бога. Боюсь, что все это понимается довольно смутно. Некоторым из нас наказание кажется средством отделываться от людей, чьи действия нежелательны или позорны для нас. Это пагубное заблуждение. Великая цель наказания связана со святостью собрания верующих, по отношению к которым исполняется этот порядок.

Что касается сущности и характера наказания, всегда следует помнить, что для того, чтобы принимать в нем участие, согласно замыслу Христа, мы должны принять человеческие грехи как свои собственные и исповедаться в них перед Богом. Одно дело - встать в бессердечном формализме и изгнать человека из собрания, и совсем другое - всем собранием предстать перед Богом в искренней скорби и раскаянии сердца, чтобы изгнать со слезами и покаянием зло, от которого невозможно отделаться никаким другим способом. Если бы это последнее совершалось чаще, мы бы увидели гораздо больше божественного возрождения.

Мы чувствуем чрезвычайную важность и интерес к этому предмету и мы уверены, что он может привлечь еще больше внимания народа Господа повсюду.

Мы покорнейше предлагаем вам и "многим другим", кто сочувствует вам в отношении названных вами обычаев, - не лучше ли сделать их темой искренней молитвы, чем писать о них редактору журнала. Христос - учитель собрания. Обратитесь к нему, и Он никогда не откажет вам. "Где двое или трое собраны во имя Мое, там я посреди них" Разве Его не достаточно? Разве Он не может сохранить порядок? Что я должен сказать, если кто-либо из моих сыновей обратится к редактору некого периодического издания, чтобы исправить неправильное поведение за моим столом? Я буду склонен сказать ему: "Как, сын мой, разве я не могу сам сохранить порядок за моим собственным столом? Разве я должен обращаться к чужому, чтобы управлять своей семьей?" Верим ли мы, что Господь главенствует в собрании? Если да, то мы должны обратиться к Нему, чтобы исправить все злоупотребления. Если лучше разобраться в этом, можно избежать множества неприятностей, предотвратить множество "выходок", воздать славу Христу и собрать богатый урожай блаженства в наших собственных душах.

Вы не сообщили нам ни своего адреса, ни даже своего имени, и все же сам тон вашего послания предполагает некое поручительство. Мы возмущены привычкой некоторых из наших корреспондентов писать нам о состоянии собраний, о хождении и разговорах отдельных людей. Мы считаем это совершенно неправильным и не собираемся высказывать свои замечания по таким письмам в будущем. Мы не думаем, что описание недостатков наших братьев в анонимных письмах к руководителям журнала соответствует намерениям Христа. Если речь идет о прегрешении отдельного человека, то лучше всего пойти к нему и с нежностью и верой поговорить с самим этим человеком. Однако это требует значительного милосердия и самодисциплины. Может быть причинен серьезный вред, если подходить к прегрешению или заблуждению брата сурово, по закону, разрушительно, и если нет духовной силы, чтобы действовать милосердно; в таком случае лучше пойти и рассказать об этом Господу. Также и в отношении всего, что обнаруживается в собрании - если одни половину времени тратят на ропот и жалобы, другие посвящают искренним молитвам и любящему вмешательству Бога, - каким различным будет результат! Мы не сомневаемся, что в большинстве случаев вялость и недостаток духовной силы вызваны неверным состоянием души того, кто жалуется. В каждом вопросе существуют две стороны, и следует сказать, что в нашем опыте и наблюдениях, продолжающихся более четверти века, мы всегда обнаруживали, что те люди, которые говорили о немощи и бездушии собраний, в действительности должны были бы посмотреть на себя, в то время как подлинно духовные верующие, вместо того, чтобы сплетничать, обращались к Господу в молитве, принося благословение своим душам и всему собранию. Мы не отрицаем тот факт, что повсюду есть необходимость в возрождении и подбадривании; мы ясно понимаем это, но не считаем, что средство очищения кроется в анонимных письмах редактору периодического издания.

Мы считаем, что вы совершили ошибку, оставив собрание, потому что некоторые из его членов показались вам согрешившими. Наказание и надзор собрания чрезвычайно благотворны, хотя это может вызвать раздражение нашей горделивой и беспокойной натуры. Мы не хотим сказать, что люди, которых вы сочли согрешившими, были правы, хотя бы потому, что мы ничего не знаем о приведенном вами случае. Но говоря в общем, неприятно видеть своенравного человека, вовлеченного в хождение в сообществе со своими братьями. По крайней мере, вы можете быть уверены, что гораздо лучше получить выговор, чем удовлетворять собственное тщеславие посредством льстивых речей. Может случиться так, что люди, делающие этот выговор, выбрали неправильный способ, и кроме того, как в описанном случае, может оказаться так, что они сами нуждаются точно в таком же выговоре, который был сделан вам. Как бы там ни было, мы полностью убеждены, что общение собрания надежно и благотворно, и горе тем, кто пытается в гордыне или упрямстве порицать его! Мы очень советуем вам смириться и стремиться быть вновь принятым в лоно собрания. "Итак, смиритесь под крепкую руку Божию, да вознесет вас в свое время" (1 Пет. 5,6; Иак. 4,10).

О вечере Господней
Писание весьма ясно и определенно в том, что касается вечери Господней. Слова совершенно понятны: "Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет". И вновь: "Сие творите в Мое воспоминание" Мы вспоминаем Его во смерти как основу, средоточие и источник всего для нас. Апостол обращает внимание на то, что это происходило в ту ночь, когда Он был предан, когда наш блаженный Господь в своей глубокой, самоотверженной любви к нам учредил эту вечерю, и это чрезвычайно интересно для наших сердец. Но что касается совершения самой вечери, ее значения, ее цели, ее места, здесь писание совершенно точно: "смерть Господню возвещаете", "Сие творите в Мое воспоминание". Мы помним Христа, который был умерщвлен, и мы вспоминаем о том, что благодаря Богу Он больше не находится в этом состоянии. Все это возможно только посредством веры, посредством силы Святого Духа. Нет необходимости рассматривать подробности, поскольку подобное является весьма оскорбительным для истинно духовного чувства. В этом, как и во всем остальном, мы не можем превзойти достоверный язык Святого Писания.

Несомненно, что целью вечери Господней является вспоминание о Нем и возвещение Его смерти; в то же время евангелие по Иоанну 14-16 ясно подтверждает, что после вечери наш Господь рассуждал о самых различных предметах, и если Он делал так, то и Его рабы могут делать то же самое. Следовательно, серьезной ошибкой было бы прекращение всех наставлений и призывов, кроме тех, предметом которых является смерть Христа или ее обстоятельства. Мы уверены, что в этом, как и во всем остальном, нами должен руководить Святой Дух. Всегда существует большая опасность принять какую-либо мысль и начинать осуществлять ее. Мы самым совершенным образом проникли в истинную сущность и цель самой вечери, но мы также уверены, что когда вечеря совершена надлежащим образом, остается широкое поле деятельности Святого Духа в наставлениях и призывах. "Да будет сделано все для наставления".

Вы спрашиваете: "Если вам встречается молодой человек, который внушает вам полную уверенность о своем спасении, о наслаждении миром с Богом, наслаждением общения во Христе, если такой человек желает прийти к трапезе Господней, примете ли вы его? Или вы отстраните его на время, если ему всего 13 или 14 лет?" Несомненно, мы должны с радостью принять такого человека и не отстранять его ни на один час. Что общего имеет возраст с божественной жизнью? Сколько лет было Самуилу, когда он впервые познал Господа? А Иосии? А Тимофею? В одном из писем есть утверждение, что человек, находящийся в одиночестве, может самостоятельно совершать вечерю.

Мы считаем такое замечание весьма самонадеянным, но мы настаиваем, что не видим оснований в писании для того, чтобы человек один преломлял хлеб. Это определенно действие сообщества, для целостности которого, по нашему мнению, присутствие двух человек является совершенно необходимым.

"Когда же настал вечер, Он возлег с двенадцатью учениками" (Матф. 26, 20). Также и в Марк. 14,17. И вновь в Лук. 22, 14: "И когда настал час, Он возлег, и двенадцать апостолов с Ним" Вы спрашиваете, участвовал ли Иуда Искариот при установлении вечери Господней; почему не все евангелисты одинаково говорят о вечере Господней и была ли она установлена как праздник. На первый взгляд, кажется, что на этот вопрос, который так часто ставится и остро дебатируется, дается утвердительный ответ в заключительных словах Господа, записанных в ст. 21 и 22: "И вот, рука предающего Меня со Мною за столом; впрочем, Сын Человеческий идет по предназначению, но горе тому человеку, которым Он предается" Я говорю "на первый взгляд". Чтобы нам ближе подойти к ответу на наш вопрос во свете Писания, я хотел бы прежде указать на принцип, по которому Бог избирал этих четырех евангелистов и Которому они следовали, записывая свои повествования. Из четырех евангелистов двое были спутниками Господа Иисуса на земле, двое же других - нет: Матфей и Иоанн следовали здесь за Ним, Марк и Лука - нет. Из четырех авторов двое не имели поручения расположить события в хронологическом порядке (Матфей и Лука), другие же двое должны были придерживаться хронологического порядка (Марк и Иоанн). Отсюда следует: из двух мужей, которые не всегда придерживались строгой хронологии, один был спутником Господа, другой - нет. Не чудно ли, как Бог все устроил? Не достойны ли Его свидетели нашего полного доверия?

Если мы вновь обратимся к повествованию Луки, то увидим, что он располагает события не строго хронологически. Он пишет, как он говорит в начале своего Евангелия, "по порядку" (гл. 1,3), но это означает здесь не хронологический, а логический порядок. Он располагает события в нравственном порядке. Это является ключом к пониманию "его” евангелия. Отрывок, который мы сейчас рассматривали, представляет из себя прекрасный тому пример. Вначале Дух Святой показывает нам два божественных установления: пасхальную вечерю и вечерю Господню (ст. 14-20), и затем, в противоположность этому, он показывает нам состояние и действия людей (ст. 21-34): коварство Иуды; спор между учениками, кто из них больше; предсказание падения Петра.

Если мы желаем получить представление о временном ходе событий, мы должны исследовать оба хронологические повествования Марка и Иоанна и сравнить их между собою. Сам Иоанн не упоминает об установлении вечери, но он делает совершенно ясным тот факт, что Иуда во время вкушения пасхального агнца был разоблачен Господом, что после этого в него вошел сатана и он "тотчас вышел; а была ночь" (гл. 13,21-30). Марк также не оставляет сомнения в том, что разоблачение Иуды произошло до установления вечери (гл. 14,17-21). Таким образом, выход Иуды "тотчас" мы должны представить между стихами 21-м и 22-м 14-й главы Марка. Нет, Иуда Искариот, предатель, не участвовал при установлении вечери Господней, не ел от хлеба и не пил из чаши, которую Учитель подал Своим ученикам.

После того, как в 1 Кор. 5,7 сказано, что "Пасха наша, Христос, заклан за нас", в 8-м стихе добавляется: "Посему станем праздновать не со старою закваскою ...". Часто спрашивают: имеет ли это отношение к празднованию вечери? Многие отвечают утвердительно, некоторые считают этот вопрос не имеющим значения; я же думаю, что вопрос этот немаловажен.

Прежде всего, я хотел бы обратить внимание на выражение, которое употреблено в самой постановке вопроса: празднование вечери. Мы, фактически, нигде в Писании не читаем, что вечеря Господня праздновалась. Мы преломляем хлеб (Деян. 20,7; 1 Кор. 10,16), мы причащаемся от одного хлеба (1 Кор. 10,17), имеем участие в этом святом деле, да - но мы не празднуем его. Конечно, я не могу представить на земле что-либо более праздничное, чем когда дети Божьи собраны, чтобы вспомнить своего умершего Спасителя и в духе и истине поклониться Ему и Отцу. Однако, мы не празднуем "смерть Господню", мы возвещаем ее (1 Кор. 11,26).

Когда дорогие дети Божьи употребляют выражение "празднование вечери", они, конечно же, не имеют в виду что-то ложное. Я не говорю, что это совершенно неверно. Только, говоря так, мы не должны связывать это с человеческими способностями как-то все это приукрасить. Господь Иисус установил Свою вечерю в великой простоте, и в такой же простоте преломляли хлеб первые христиане (Деян. 2,42 и ниже). На этом должны основываться и мы. Всякое человеческое добавление, будь оно самым праздничным, не от Господа. Разве это не Его вечеря, не Его трапеза (1 Кор. 11,20; 10,21), в которой мы имеем право участвовать? Мы не можем делать из нее то, что нам нравится. Об этом мы уже упоминали.

В поклонении Богу все должно соответствовать Ему и совершаться по установленному Им порядку. "Если же будешь делать Мне жертвенник из камней, то не сооружай его из тесаных, - говорил Господь Своему земному народу. - Ибо, как скоро наложишь на них тесло твое, то осквернишь их; и не всходи по ступеням к жертвеннику Моему, дабы не открылась при нем нагота твоя" (Исх. 20, 25-26). Самые лучшие намерения людей и все их искусство не украшают в очах Божьих жертвенник, но оскверняют его. Бог не может терпеть, чтобы в Его святом присутствии проявлялась "плоть" человека. Как должны мы стоять на страже, особенно когда дело касается поклонения, перед всякого рода нововведениями, которые не носят печати авторитета Его Святого Слова!

Что же касается выражения "станем праздновать" (5 гл.), то оно не относится к вечере Господней; оно указывает на праздник опресноков, который был тесно связан с пасхальной вечерей и праздновался непосредственно после нее в продолжение семи дней. В течение всего этого времени в домах Израильтян не должно было находиться ничего квасного. Этот прообраз использует апостол Павел, чтобы исправить неверное поведение и состояние верующих в Коринфе. Они допустили нахождение в своей среде закваски "порока и лукавства".

Закваска в Священном Писании всегда говорит о грехе, который действует в ком-то и при этом стремится сообщить свой характер всей массе. "Малая закваска квасит все тесто" Это принцип, свойственный греху: он не ограничивается отдельными случаями или личностями, если только он не устранен путем самоосуждения или, если необходимо, путем наказания.

Закваска может представлять из себя нравственное зло или какое-либо искажение в учении. У коринфян речь идет о нравственном зле, у галатов вопрос касается учения (Гал. 5,9). К тому же, Господь Иисус предупреждает нас о закваске фарисеев и саддукеев, которая есть лицемерие (Матф. 16,6; Лук. 12,1).

Мы должны со всей серьезностью заботиться о том, чтобы, как в личной жизни, так и в Церкви Божьей осудить и устранить всякое зло, вымести старую закваску, чтобы нам нашим практическим состоянием ("новое тесто") выразить то, чем мы являемся по нашему положению через совершенное Христом дело ("вы бесквасны").

Таким образом, это и есть тот праздник, который мы, дети Божьи, должны праздновать. Как долго или как часто? Каждый первый день недели, когда мы преломляем хлеб? Нет, не один день недели, но семь дней - все время нашей жизни здесь на земле. Ибо число семь всегда указывает на совершенство дел Божьих. Каким серьезным, каким волнующим является основание для этого праздника: смерть нашего Господа! "Ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас" Если Он заклан (Откр. 5,9), чтобы освободить нас от вечных последствий наших грехов, то жизнь во грехах должна представлять для нас нравственную невозможность. Мы судим их, судим беспощадно, и в то же время, в счастливом сознании благодати, которая в очах Божьих устраняет их.

Трапеза Господа - вечеря Господа
Через принятие Господа Иисуса в наше сердце и веру во имя Его, мы вошли в семью Бога. В этом положении мы имеем общение с Отцом и с Его Сыном Иисусом Христом, а также общение друг с другом (1 Иоан.1). Как мы видим из представленных на рассмотрение стихов, мы выражаем это общение друг с другом за трапезой Господа.

Что же такое трапеза Господа? Разумеется, это не видимый стол, который мы ставим среди нас. Святой Дух связывает здесь выражение "трапеза Господня" с единым телом и нашим общением друг с другом как членами этого тела. Трапеза Господа состоит в такой же связи с вечерей Господней, в какой явно представлено единство тела Христа и наше нынешнее общение как таковое. Трапеза есть видимое представление общения тела. Общее преломление хлеба есть внешнее представление постоянного общения, и оно должно быть связано с главой в небесах и выражаться в свободе Духа, что невозможно выразить ни в какой человеческой организации, где управляет и руководит человек.

Это хорошо известная и признанная истина, что каждое дитя Бога является членом тела Христа. Это мы видим также в 1 Кор. 10,17: "Один хлеб, и мы многие одно тело". Единство и единственность тела Христа выражается в хлебе. Мы все вкушаем от этого хлеба, и тем самым мы все приводимся в это общение. Все верующие по своему положению за трапезой Господней являются участниками тела Христа. В преломлении хлеба мы практически выражаем это участие.

При этом мы переходим к практической стороне истины о едином теле. Так как все мы вкушаем от этого единого хлеба, то мы во всем, что мы делаем в течение всей недели, связаны с этим участием за трапезой Господней. Другими словами, то, что я делаю, оказывает свое влияние на все. Чтобы легче понять это, возьмем в качестве примера объединение деловых партнеров. Эти объединения могут состоять из двух или более участников, но действия любого из них обязательны для всех них. Истина же о едином теле Христа как в личном, так и в коллективном плане имеет еще большее значение.

В личном плане эта истина указывает нам на то, что мы должны жить в постоянном самоосуждении, чтобы идти по пути отделения от осквернения грехом, который в последние дни, когда все больше возрастает зло, одолевает нас со всех сторон. Участие, о котором мы здесь читаем, состоит в сокровенной практической святости. Ее внешнее воплощение мы видим в совместном преломлении хлеба, но ее основа заключена в личном хождении "в свете". Мы должны вести жизнь отделения, так как все, что мы делаем, касается всего тела. Наше участие - это не внешнее выражение святости, ограниченное одним или двумя часами воскресного утра, но в личной практической святости на протяжении всей недели.

В коллективом плане истина о едином теле Господа находит свое практическое применение, так как она представляет собой свидетельство против волны независимости, которая обрушилась сегодня на весь народ Бога. При этом речь идет не об абстрактной истине, как это охотно изображают некоторые люди, но она должна осуществляться практически. Мы все члены одного тела. В совместном преломлении хлеба мы даем внешнее представление об этой истине. Та истина, что все верующие являются членами этого тела, совершенно не допускает независимости отдельных собраний. Но если мы с готовностью опираемся на слово Бога, то будем способны практически осуществить единство в наших собраниях. "Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение крови Христовой?" В десятой главе сначала следует чаша, также названная перед хлебом. Эта чаша есть новый завет в Его крови, пролитой за нас. Это говорит нам о Его духовном теле, главой которого Он является, а мы - Его члены. Это выражение единства единого тела, о чем мы свидетельствуем, участвуя все вместе в преломлении единого хлеба. Таким образом, мы имеем общение прежде всего и не только с Ним, но также и друг с другом.

"Трапеза Господня". Применение имени "Господь" указывает на Его власть и положение Его как главы. Это должно раскрыть нам святость этого места. "Трапеза Господня" подразумевает также Его положение как Господа, как таковое, а также подчинение Ему с нашей стороны. Апостол Павел написал эти слова верующим в Коринфе, так как они ели от жертв, приносимых идолам. Через то, что они ели, они находились в общении с бесами, которые фактически стояли за всем идолопоклонством в Коринфе. Однако он говорит им, что они не могут быть одновременно участниками трапезы Господней и трапезы бесовской. В нравственном смысле было невозможно, чтобы они в одно и то же время находились в общении с тем и другим. Поэтому они должны избегать идолослужения (стих 14). Хотя сегодня уже больше нет идолослужения в Коринфе, однако, к сожалению, в нас и вокруг нас есть еще очень много такого, что мы должны назвать идолослужением, и это увещевание относится к нам в той же мере, что и к коринфянам.

Что же такое идол? Это подмена сатаною Бога. Все, что вклинивается между сердцем и Господом, есть идол. Наши сердца должны быть всегда наполнены чем-то. И сатана всегда готов найти на место Господа плотскую замену. Какой бы образ и форму это ни принимало, как бы правильно и оправданно это ни было в глазах мира и даже самих христиан, все, что смещает Господа с первого места в нашем сердце, есть идол. Попытки сатаны отвратить сердце человека от Бога мы можем проследить через все периоды божественной истории, начиная с Евы в саду Едема и до последнего раздела Откровения, где дьявол, совративший ее, будет брошен в озеро огненное и серное. Мы обязаны оберегаться идолов сатаны и до конца исполниться Бога, так как только тогда, когда наши сердца полностью обращены к Богу, сатана не найдет в нас места, чтобы поставить своих идолов на место истинного и живого Бога.

В первые дни собрания многие избавлялись и крестились, выражая это общение через преломление хлеба. Но очень скоро появились лжеучители и беспорядок в хождении. Святость должна была поддерживаться через наказание и через изгнание зла. И теперь, в дни падения, отречения и еще большего смятения, мы должны испытывать тех, кто заявляет, что спасен, также мы должны проявлять величайшую бдительность, чтобы святость дома Божьего не потерпела ущерб.

Кто же уполномочен выражать общение за трапезой Господней? Это весьма важный, но зачастую очень плохо понимаемый вопрос. Каждый верующий имеет право выражать это общение. Это для него и привилегия и долг. Это основано уже на том факте, что каждое дитя Бога является также членом тела Христова. По своему положению каждый верующий занимает свое место за семейным столом. Это место всегда существует, хотя часто бывает так, что ребенок отсутствует. Возможно, он играет во время обеда на улице, не используя, таким образом, принадлежащее ему право. Возможно, он и хотел бы сесть за стол, но он так испачкан во время игры, что должен сначала пойти умыться. Так и со многими детьми Бога. Хотя их место за столом, сами они отсутствуют. Или, возможно, они хотели бы прийти, но их жизнь не соответствует их призванию. В этом смысле мы не можем полагаться на наши собственные силы, пытаясь исправиться. Мы должны признать наши грехи с верой в то, что Он верен и праведен, чтобы простить нам наши грехи и очистить нас от всякой неправедности. На этом основании каждое дитя Божье занимает свое место за трапезой Господа; мы все имеем одинаковое право на участие в трапезе, это доказывается тем фактом, что это Его стол, а не наш. Но каждый испытывает самого себя и затем ест.

Если это наша привилегия - занимать свое место за трапезой Господней, то, с другой стороны, мы также ответственны за то, чтобы ходить согласно святости ее. Следует признавать власть Господа и подчиняться ей за Его трапезой. Потому собрание, согласно Слову Бога, ответственно за осуществление наказания в Его доме, и это наказание должно лично признаваться каждым отдельным человеком.

Тем, кто желает собираться во имя Его, угрожает опасность допустить определенные рассуждения, укореняющиеся с течением лет и не вполне соответствующие Писанию. Например, мы часто слышим, что тот или иной человек должен быть допущен до общения. Но если он спасен, то он уже пребывает в общении, а именно в общении с Отцом и Сыном. Поэтому лучше было бы сказать, что он впервые осуществляет это общение вместе с нами. Тем более не следует использовать выражение, что собрание устроило трапезу Господню. Трапеза Господня была устроена уже давно. Следует говорить, что в том или ином месте совершается вечеря Господня за Его столом. Мы сами достаточно хорошо понимаем, что подразумевается под вошедшими в привычку выражениями, но те, для кого эти истины еще новы или неизвестны, не знают, что мы имеем в виду.

В главе 11 мы находим два выражения, которые часто понимаются неправильно и могут вызвать в душе отдельных людей страх или замешательство.

1. "...виновен будет против тела и крови Господней" (стих 27). Мир и Иудеи виновны в том, что распяли Господа. Если верующий в своей личной жизни и дальше идет с миром, который распял Господа, то он недостойно ест хлеб сей и пьет из чаши сей. Чтобы благодарить Господа так, как мы должны делать, требуется полный разрыв с тем, что не от Бога.

2. "...не рассуждая о теле" (стих 29). Если мы не имеем никакого познания о том, что мы члены единого тела и что поэтому все, что мы делаем в нашей жизни, касается всего тела, и если мы оставляем в своей жизни неосужденный грех, то мы не рассуждаем о теле Господнем, и Господь должен, таким образом, применить к нам Свое наказание, чтобы мы не были осуждены с миром. Мы сами должны себя испытывать, осуждая самих себя, признавая свои грехи, и тогда только мы должны есть.

Когда апостол был вдохновлен на написание этого письма к коринфянам, в этом городе было три различных центра. Соответственно тому, с каким из них были связаны верующие в Коринфе, они выражали подобие или единство. Этими центрами были:

1. Иудейский жертвенник. Первоначально этот центр был от Бога, учрежденный Моисеем. Но сатане удалось превратить его в человеческое устроение, устранив власть Бога.

2. Язычество. Оно состояло из различных систем идолослужения, которые существовали в то время в Коринфе. Хотя сами идолы были лишь образами из дерева или камня, за ними стоял сатана со всем своим воинством бесов. Единство с ними выражалось участием в жертвах, которые приносились идолам.

3. Общение освященных во Христе Иисусе, - трапеза Господня. Здесь общение с Господом, а также общение друг с другом, выражалось через преломление хлеба. Основные принципы остались те же. Преломление хлеба, как оно было установлено Господом, есть внешнее выражение единства тела и является правом каждого дитя Бога собираться на этой основе, признавая при этом власть Господа. Пусть даже лишь немногие собираются вместе, на самом деле присутствуют не только эти немногие, речь идет об участии в теле Христа как целом, что мы видим в преломлении хлеба. Любое поместное собрание является на своем месте выражением всего собрания Бога, как кто-то однажды выразил в молитве: "Мы благодарим тебя за то, что мы, немногочисленные здесь, пребываем со столь многими!"

Можем ли мы также возносить свои просьбы, когда мы собираемся в воспоминание Господа? Строго говоря, нет. Поклонение есть приношение жертвы хвалы перед Богом; мы приносим не наши просьбы - Бог Сам позаботится о наших нуждах. Можно порекомендовать в начале собрания попросить Господа даровать нам наполненные сердца, а в конце, возможно, попросить за других, но само поклонение не должно смешиваться с нашими просьбами.

Тем более встреча для поклонения не является тем местом, где высказываются личные проблемы. Во всяком случае личное состояние отдельного человека отражается в состоянии всего целого. Однако всегда следует ожидать руководства, пребывая в зависимости от Духа, и не стремиться выражать свои собственные чувства.

Порядок священства в Ветхом Завете дает нам многозначительную аналогию того, как мы сегодня приносим жертву хвалы для Бога в собрании. Священство состояло из священников и левитов. Левиты исполняли свою собственную службу, и, делая это, они служили священникам. При новом устроении мы можем те обязанности, которые на нашем собрании выпадают нашим братьям, сравнить с тем, что делали левиты. Они направляли народ в поклонении. Это служение у всех священников вызывало похвалу и благодарность. Эта хвала того или иного человека, и жертвы хвалы и благодарности возносились к Богу. Мы уже рассмотрели, что такое общение, которое мы имеем с Богом и друг с другом, и то, как можно выразить и как выражается это общение единого тела. Но теперь встает вопрос: где мы можем найти практическое осуществление этого общения за трапезой Господней? Многие сегодня притязают на многое. Но как может отдельный человек знать, где правильное место для собраний? Не находит ли он его повсюду, где отмечается вечеря Господня за Его столом, где верующие собираются только во имя Его? Пытаясь ответить на эти вопросы, мы должны применить два критерия или два пробных камня.

1. Признается ли Господь средоточием и главой во всем? Многие дети Бога еще находятся на том месте, где руководит человек, где к божественному подходят с человеческими представлениями. Прочитайте П. Песн. 1,7-8. Мы должны следовать по следам Пастыря, которые указаны нам в Новом Завете. Мы должны выйти к Нему за стан, неся Его поругание (Евр.13,13).

2. Перед нами постоянно должны быть два важных признака Филадельфийского собрания (церкви): "...и сохранил слово Мое, и не отрекся имени Моего" (Откр.3,8).

Может быть много слабостей и недостатков, но это место - среди тех, кто сохраняет Его слово и желает соответствовать помыслам Бога, явленным в Писании. Где верующие собираются во имя Господа, на основе единого тела, соблюдая единство Духа, признавая Его власть, ходя в святости и истине, там находит свое практическое воплощение истина о едином теле, которую мы выражаем за трапезой Господней. Это место, где должны собираться в воспоминание Господа. Мы призваны очищаться от сосудов не в чести и держаться правды, веры, любви, мира с призывающими Господа от чистого сердца (2 Тим.2,22).

Мы живем во дни смешения и падения. Свидетельство собрания Бога в упадке. Тело Господне всегда совершенно, но воплощение тела в упадке. Что же мы должны делать? Мы слышим также Господа, говорящего: "Се, гряду скоро. Держи, что имеешь!” Давайте же будем готовы, когда придет Господь, сохранив то, что Он нам дал!

"Ей, гряду скоро! Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе" (Откр.3,11; 22,20)!

Отделение
Когда разразится день суда над этим миром, кого поразит самый тяжелый удар? Не явно неверующий мир, но Вавилон, отступническую церковь, смешение того, что от Христа, со злом, попытку осуществить общение между светом и тьмой. Для Бога нет ничего отвратительнее, чем это, поэтому верующие предостерегаются: "Выйди от нее, народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах ее и не подвергнуться язвам ее" (Откр.18,4).

Бог так сурово осуждает здесь также участие в грехах Вавилона, признание общего основания для собрания (церкви) Бога и мира, между тем как намерения Бога направлены на то, чтобы Он имел отделенный народ. Этот народ через посвящение Богу должен быть светом миру, посланием Христа, возвещающим миру о том, что есть Христос, и указывающим ему, где он может обрести для себя воду жизни. Итак, там, где не смешивают поклонение народа Божьего Богу с мирской религией, там и проходит линия разделения, определяющее суждение о том, что будет осуждено и что не будет осуждено. Наряду с ревностным благовествованием миру здесь проявляется и тщательное отделение верующих от мира.

Служение женщин (сестер)
Весьма поучительно рассмотреть участие женщин в жизни нашего славного Господа здесь на земле. Общественное служение естественным образом подобает мужчинам, в то время как женщины заняты весьма ценной работой в тишине (1 Кор. 14,34; 1 Петр. 3,3.4), в кругу семьи (Тит. 2,1-5) и т.д. Но в христианской жизни есть одна сфера, которая всецело принадлежит женщинам - это личная, исполненная любви преданность Христу. Была женщина, которая помазала Господа, хотя ученики роптали; были женщины, которые стояли у креста, в то время как все ученики, кроме Иоанна, разбежались; и опять-таки женщины пришли ко гробу, и они же были посланы сообщить апостолам о чудесном факте воскресения, в то время как ученики опять ушли домой; были также женщины, которые служили Господу своим имением. И мы можем назвать еще многих других.

Как было сказано, преданность в общественном служении есть удел мужчин, но естественное побуждение, если я могу так выразиться, инстинкт любви, приводящий меня все ближе и ближе в положение Господа, все непосредственнее наполняя сердце Его чувствами, побуждая еще глубже ощутить Его страдания, - это, скорее, удел женщин, и, поистине, это счастливый, благословенный удел! Напряженная деятельность в служении Господа легко выводит мужчину из этого положения, тем более когда он не очень бдителен. Но я, разумеется, говорю только о том, что наиболее характерно для тех и других, так как есть женщины, которые по-своему много служили, и есть мужчины, которые глубоко чувствовали.

Давайте обратим внимание на то, что эта приверженность Иисусу, внутренняя сердечная связь с Ним, является тем положением, в котором мы можем получить дальнейшее сообщение истины. Первое полное благовествование было возвещено бедной женщине, которая была великой грешницей, но со слезами припала к стопам Господа и отерла Его своими волосами; привилегия помазать Его для погребения принадлежала Марии; провозглашение о воскресении Христа - Марии Магдалине, а сообщение, которое желал получить Симон Петр, получил Иоанн, возлежавший на груди Иисуса. Как значительно все это!

Дух молитвы
Молитва есть просьба о помощи Бога, знак зависимости от высшей силы. Поэтому она не свойственна тем, кто принадлежит "нынешнему злому веку". Там неизвестен Бог. Но это также не небесная сфера, ибо там больше не могут быть терпимы грехи и слабости.

Молитву можно по праву назвать "воздухом жизни" христианина. Пока собрание существует в этом мире, оно в определенном смысле образует для него сферу между "нынешним злым веком" и "тем миром", который является его небесной родиной. Здесь он может свободно дышать, и потому это должно быть его обычным местом. Христианин, который не молится, падет в борьбе. Поэтому Господь Иисус увещевает Своих учеников всегда молиться и не уставать.

Когда-то мы все дышали воздухом этого мира; мы лежали во грехах и своеволии. В то время мы не знали, что такое молитва. Мы жили "без надежды и без Бога в мире". Но благодать привела нас к Богу и проложила нам путь в святилище, чтобы мы имели дерзновение входить туда (Евр.10,19).

Иногда верующие уже здесь на земле наслаждаются привилегией дышать воздухом небес. Я полагаю, что и ваши сердца пребывают там, где их новая жизнь, во святилище. Там они наслаждаются общением с самим Господом, будучи "освященными", теми, кого Он не постыдится назвать "братьями", так как они все (Он и они) едины. Небеса можно представить в двух словах: "у Господа", и эти два слова обозначают также "святилище". Но бывает время и оно, к сожалению, составляет большую часть нашей повседневной жизни, когда мы вряд ли дышим тем воздухом, в котором мы когда-то жили, и когда мы не направлялись сознательно в те новые сферы, к которым принадлежим. И каковы последствия этого? Увы! Недовольство и ропот слишком часто выдают то, как обстоят с нами дела.

Собственно говоря, молитва не имеет ничего общего с грехом. Для последнего больше подходит признание его. Так, наши слабости приводят нас к престолу благодати (Евр. 4,15.16). Христос, наш прославленный глава, пребывает на небесах, в то время как мы, Его члены, находимся еще в этом теле на земле. Очевидно, у нас много слабостей. Слабости - не грехи. Сами по себе они не являются злом, хотя легко могут привести нас к греху, они являются теми особенностями, которые характеризуют нас, так как мы пребываем еще в этой хижине, в теле, которое в своем нынешнем состоянии не является нашим вечным домом.

Пока мы остаемся на земле, мы ежедневно сталкиваемся с тем, что не можем понять. Так, мы преодолеваем трудности, тяготы, страдания и всевозможные преграды, и в нашей слабости мы совершенно сдались бы, полностью поддавшись их влиянию, если бы не были причастны к служению нашего великого Первосвященника на небесах. Он призывает нас постоянно обращаться к Нему со своими жалобами, которые Он все возлагает к престолу благодати перед Отцом. Это и есть молитва. Когда мы приближаемся таким образом, и можем делать это со всем дерзновением, мы обретаем милость и благодать для благовременной помощи. Но если только я упускаю это из виду, если я отвращаю свой взгляд от Христа, если право приближаться к престолу благодати я использую редко или совсем не использую, то значит я был не на высоте тех требований, которые ежедневно предъявляются ко мне. Я подчинился тому, что окружало меня.

Мрак в нашей жизни могут просветить только частые молитвы. Воздействие молитвы, ставшей привычной, просветляет наш взгляд, делает нас мудрыми и учит нас поступать осмотрительно. Молитва является для нас помощью и силой как в нашем собственном доме, так и в доме Бога и в том мире, в котором мы живем.

Но есть еще одно благословенное и часто испытываемое на себе последствие верной, непрерываемой молитвы. Через нее я все больше приближаюсь к самому Богу и Господу Иисусу. И чем больше я приближаюсь, тем меньше становится ощущение и бремя тех слабостей и трудностей, о которых я молюсь. Вместо них мой взгляд наполняют небеса, и молитва становится преддверием к святилищу. Я прохожу через нее к тому месту, где пребывает Христос и где Он все для меня. Нам вряд ли удалось бы достигнуть святилища, если бы мы не привыкли дышать воздухом молитвы, если бы мы говорили, что "узкий" вход в святилище многие из нас могут найти в пренебрежении молитвой. Бремя обстоятельств и наших слабостей мешает нам в полной мере насладиться нашей участью. Но мы сами чувствуем, что мы практически не подготовлены к дерзновенному входу в святилище как поклонники.

Пусть же Господь даст нам больше понимания важности всего этого и Его воли в отношении нас! Чем выше мы ценим дух молитвы, тем больше мы освобождаемся от повседневного давления обстоятельств, чтобы быть достойными Его товарищами там, где Он пребывает.

Общение за трапезой Господа (диалог)
Вопрос. Отрывок 1 Кор. 10,14-22 представляет для меня определенную трудность. Не могли бы вы помочь мне понять мысль апостола, разъяснив мне ее? Он говорит о чаше и о хлебе; но речь здесь идет о том же самом предмете, что и в главе 11,23-34, где апостол также упоминает о чаше и хлебе?

Ответ. Оба эти отрывка рассматривают один и тот же предмет, но с разных точек зрения. Это видно из рассуждений апостола, который по-разному изъясняется в обоих отрывках. В 1 Кор. 11 (вечеря) перед нами воспоминание о страданиях и смерти Господа: "Сие есть тело Мое, за вас ломимое: сие творите в Мое воспоминание". В главе 10,14-22 (стол Господень) мы, напротив, имеем, по словам Павла, общение.

В. Итак, верующие имеют общение друг с другом, если они находятся за трапезой Господней?

О. Да, они разделяют один и тот же хлеб и одну и ту же чашу. Это и значит общение. Но учение, которое мы должны усвоить из этого отрывка, имеет в виду гораздо большее. Наше приобщение есть приобщение "крови и тела Христова" (стих 16), и мы выражаем этот факт, когда едим хлеб и пьем из чаши.

В. Это мне понятно. Но почему апостол в этом же разделе говорит о причастности к жертвеннику и даже об общении с бесами? Что общего имеет это с трапезой Господней?

О. То, что утверждает здесь Павел, показывает нам другую сторону общения, ту сторону, на которую верующие, к сожалению, обращают мало внимания.

В. Но ведь мы не имеем ничего общего с иудейским жертвенником, а тем более с бесовской трапезой. Следовательно, мы можем допустить, что это наставление предназначалось лишь для того времени.

О. Разумеется, это указание касалось прежде всего коринфян, но оно полезно также и для нас. На этом примере мы видим всю значительность общения. Указывая на тогдашние обычаи, апостол одновременно утверждает определенный принцип.

В. Должен сознаться, что это мне не совсем понятно.

О. Давайте попытаемся проследить ход мыслей апостола. Из стиха 18 - "те, которые едят жертвы, не участники ли жертвенника?" - мы видим, что через вкушение жертв, которые приносятся в жертву идолам, мы вступаем не только в общение с жертвенником и идолами, но даже с бесами, которые стоят за идолами (стих 20). Мы должны с величайшим вниманием отнестись к учению, которое следует из данного примера.

В. Можем ли мы применить его к нашему времени? Ведь больше нет бесовской трапезы!

О. Повторяю, что это лишь пример для нас, один из образов, которые так часто использует апостол, чтобы проиллюстрировать свое учение.

В. Я никогда не обращал внимание на эту сторону общения и боюсь, что многие дети Бога тоже проходят мимо него.

О. Боюсь, что это так. И пренебрежение этим указанием ведет ко многим порочным союзам среди верующих.

В. Возможно, они думают, что, поскольку здесь говорится о бесовской трапезе, они могут пропустить этот отрывок, так как он не может найти себе применение в наше время.

О. Я тоже полагаю так. Отсюда великое смешение, отсюда и многочисленные трапезы. Однако может быть только одна трапеза Господа, как в Израиле был только один жертвенник.

В. Но мне кажется, что вы заходите слишком далеко. Не хотите же вы сказать, что только у нас есть трапеза Господня!

О. Вы должны правильно понять меня. Я ни в коем случае не говорю о нас. Я просто придерживаюсь того, что утверждает Святое Писание. Оно же говорит об одном теле, об одном хлебе, а также о трапезе Господней как о единой трапезе.

В. Но есть много общин детей Бога, в которых отмечается вечеря.

О. Разумеется! И я даже полагаю, что многие из этих верующих делают это с большей любовью к Господу, чем некоторые из нас. Но в этом отрывке апостол выразительно говорит о трапезе Господней и общении; мы должны держаться этого, иначе мы не избежим опасности неправильно понять те наставления, которые дает нам здесь Писание.

В. Но все дети Бога не могут сесть за один и тот же стол!

О. Разумеется, нет, во всяком случае не в том смысле, в каком вы это понимаете. Здесь мы имеем дело отнюдь не с предметом мебели, но с понятием или с принципом. Я попытаюсь пояснить эту мысль и воспользуюсь идеей о теле Христа. Это тело состоит из всех истинных верующих, которые пребывают на земле, где бы они ни находились. В главе 12 первого послания Коринфянам апостол говорит об этом теле и его единстве. И затем, обращаясь непосредственно к коринфянам, он говорит в стихе 27: "И вы - тело Христово, порознь - члены". Таким образом, собрание детей Бога в Коринфе было выражением тела Христа на земле. В первой главе мы узнаем ту же самую истину: "Церковь Божия, находящаяся в Коринфе" (стих 2). И применительно к нашему времени мы можем сказать, что все верующие в определенной местности являются телом Христа в том месте: "Вы - тело Христово", и - следуя за ходом рассуждений апостола - все верующие в какой-либо местности должны иметь только одну трапезу - трапезу Господню. И за одним столом одним хлебом они выражают единство тела Христа.

Часто случается так, что в очень больших городах из-за значительных расстояний верующие собираются в нескольких разных местах. Но если они встречаются согласно вышеуказанному принципу или на основе единства тела Христа, преломляя один хлеб, символизирующий единство, то они собираются за одной трапезой Господней. Слово Бога предусматривает только одну трапезу для всех истинных верующих на земле.

В. Должен согласиться, что рассуждения апостола ясны и что здесь не может быть иного учения. Но я так много лет придерживался другого мнения, что теперь мне стоит большого труда расстаться со своими представлениями, которые я имел об этом предмете. Например, в нашем городе есть много прекрасных детей Бога, которые ищут лишь лучшего: у них тоже есть Библия и они желают собираться вокруг личности Иисуса.

О. Я вовсе не отрицаю это. Повсюду есть истинные верующие, и мы должны любить их; мы должны лишь радоваться, что Слово Божье возвещается во многих местах, и молить, чтобы Господь благословил эту работу. Но в стихах, вызвавших у вас затруднение - 1 Кор. 10,14-22, речь идет о совершенно другом. Мы должны придерживаться этого и не вставать на другую точку зрения, иначе мы никогда не сможем понять учения апостола. Мы имеем здесь дело с трапезой Господней, с причастностью к ней, а вовсе не с тем фактом, что повсюду есть дети Бога. Но ваше возражение дает повод обратиться к одному важному моменту, а именно к тому, что большинство из этих многочисленных верующих принадлежат к замкнутым кружкам и церквам, членами которых они являются.

В. Но если там служит верующий священник или проповедник, то эти верующие тоже слышат Слово Божье.

О. Меня радует то, что многие верующие священники пытаются проповедовать Евангелие. Но это не меняет тот факт, что все эти кружки означают разделение тела Христа. Когда коринфяне стали говорить: "Я Павлов", "я Аполлосов", "я Кифин", "а я Христов", то апостол вынужден был вмешаться и написал им: "Разве разделился Христос?" Слово учит истинных верующих, что все они члены тела Христа (1 Кор. 12,12), и принадлежность к замкнутому христианскому кружку, как и членство в нем, противоречит ясному указанию Святого Писания.

В. Теперь мне стало понятно, как важно, чтобы мы правильно читали и понимали Слово Божье, не привнося сюда никаких человеческих мнений. Я знаю, что есть много христиан, которые, чтобы оправдать или защитить многочисленные христианские кружки, утверждают, что они необходимы. Якобы Бог ради многообразия доверил каждому особую сторону истины. Они также заявляют, что все церкви и деноминации - это отдельные цветы, которые вместе составляют прекрасный венок во славу Господа. Теперь такие и подобные этим мысли стали для меня совершенно понятны. Но теперь я должен признать, что тщательное рассмотрение Слова Божьего не оставляет места для таких рассмотрений. Но этот мой дополнительный вопрос увел нас в сторону от нашей темы. Мы остановились на "трапезе Господней" и на участии в ней. Мы видели, что, подобно тому, как есть только одно тело Христа, только один хлеб, может быть только одна трапеза Господня, в которой должны принимать участие все дети Бога.

О. Давайте рассмотрим другую истину, которая связана с нашим предметом. Эта трапеза свята, так как это трапеза Господня. Всякое зло - как в учении, так и в нравственной природе - должно быть удалено от нее. Поэтому в трапезе Господней должны участвовать только истинные дети Бога, а именно те, которые имеют доброе свидетельство и чисты в учении, особенно в учении о личности Господа Иисуса и Его деле на кресте.

В. Что вы хотите этим сказать? Я думал, что все дети Бога, где бы они ни были, имеют право участвовать в трапезе Господней, ведь их сыновство Божье не подлежит сомнению!

О. Да, разумеется. Но когда эти верующие связывают себя с религиозными общинами, которые придерживаются извращенного учения о личности Господа Иисуса и участвуют там в вечере, то они имеют с ними общение. Наш отрывок 1 Кор.10 дает нам ясное заключение об этом. И когда эти верующие приходят к трапезе Господней, они приводят с собой тех, кто разделяет извращенное учение. И в этом наш отрывок не оставляет никаких сомнений.

В. Действительно ли вы убеждены в этом? Не заходите ли вы слишком далеко?

О. А вы внимательно прочитайте наш отрывок. Вкушая идоложертвенное, человек становится участником жертвенника (стих 18), и коринфяне, которые ели мясо жертв, приносимых идолам, вступали в общение с бесами, как, собственно говоря, и следует называть все это. Однако это ни в коем случае не было намерением тех верующих:, они не хотели иметь ничего общего с бесами и состоять с ними в общении. Но учение апостола ясно, и оно верно во все времена. Как я уже заметил, хотя мы сегодня и не имеем дела с бесами, но Слово Бога утверждает здесь принцип, служащий нам иллюстрацией. Опираясь на это учение, мы хотим привести один пример. Вот приходит верующий и участвует в трапезе Господней. Он принадлежит к секте, в которой учат, что Иисус не является Сыном Бога, пришедшим во плоти. Этот верующий вовлекает тех, с кем он время от времени встречается за трапезой Господней, в общение с членами той секты, к которой он принадлежит. Таково прежде всего учение 1 Кор. 10,14-22.

В. Должен признать, что я никогда не думал об этой стороне общения. Но есть много верующих, которые не разделяют извращенных учений. Как быть с ними?

О. Я знаю, что есть множество детей Бога, которые искренне веруют в Господа Иисуса, любят его и живут в страхе Божьем. Пусть, к примеру, они принадлежат к общине, в которой пытаются утвердить здравое учение по Слову Бога, но в которой к вечере под их собственную ответственность допускаются верующие, придерживающиеся лжеучения. Посредством этого к ним перекидывается мост, так что отделение от зла, которое хотели осуществить эти верные дети Бога, становится иллюзорным. Мы не отважились бы сами утверждать подобный принцип, но 1 Кор. 10, 14-22 говорит об этом совершенно ясно. Давайте же склонимся перед властью Слова Бога без всяких "если" и "но"!

В. Благодарю вас, теперь я понимаю смысл этих стихов, которые так долго вызывали у меня затруднения. И в ходе нашей беседы я ощутил важность еще одного момента - отделения от зла, и не только нравственного, но и в учении.

О. Вы правы. Отделение красной нитью проходит по всему Слову Бога. Нравственное зло - это очень плохо, и верующие должны следить за тем, чтобы трапеза Господня оставалась чиста от него. Но в учении зло еще хуже, так как в той или иной форме, возможно, скрытое, оно посягает на славу, принадлежащую одному только Господу Иисусу, на бесценность Его дела на кресте. В качестве примера этого может послужить послание к Галатам - против зла в учении, и первое послание к Коринфянам - против нравственного зла. Галаты придерживались лжеучения о том, будто следовало соблюдать закон, словно дело Христа не могло дать полного избавления. Какое кощунство по отношению к Господу и какое умаление Его совершенного дела! Поэтому апостол говорит так резко: "О, несмысленные Галаты! Кто прельстил вас не покоряться истине, вас, у которых пред глазами предначертан был Иисус Христос, как бы у вас распятый?" Через этот пример мы лучше понимаем, как отвратительно зло в учении пред очами Бога.

Такова, вообще говоря, причина, почему верующие не могут допускаться без разбора к трапезе Господней. Они сами должны быть чисты в учении и хождении и не состоять в общении с сектами, в которых иначе относятся к допущению к трапезе, при этом, пусть невольно, перебрасывая мостик к лжеучению.

Мы же всегда склонны прибегать к нашим "если" и "но" и советоваться с нашими чувствами, таким образом притупляя остроту меча Божьего. Но в большинстве случаев верующие почитают и прославляют Господа, если они во всем слушаются Его.

Вопрос для всех, собирающихся во имя Господа.

Среди множества преимуществ, которыми нас наделил всеблагой Господь, одним из наивысших является возможность участвовать в собраниях Его возлюбленного народа. Эти собрания сегодня являются тем местом, где Бог положил память своего имени и где Он присутствует Сам. Каждый, кто действительно любит Христа, найдет безмерную радость, пребывая там, где обещал быть Господь. Особый характер этих собраний проявляется за трапезой Господней при возвещении его смерти, в рассмотрении Слова для изучения мыслей и путей Бога тогда, когда мы склоняемся в молитве перед престолом благодати, чтобы всем вместе открывать Ему наши нужды и черпать из Его необъятной полноты. Каждое верное сердце всегда будет стремиться пребывать там. Тот, кто оставляет собрание во имя Господне, свидетельствует этим, что его душа, очевидно, находится в нездоровом, холодном и безразличном состоянии. Оставить собрания народа Бога, значит сделать первый шаг по обрывистому пути, могущему привести к окончательному отречению от Христа и всего, что ему дорого (см. Евр. 10,25-27).

Надо сразу сказать, что целью этих немногих строк вовсе не является обсуждение столь часто поднимаемого вопроса "в какое собрание я должен ходить?" Этот вопрос имеет огромное значение для каждого христианина, и каждый верующий должен задать его себе и стремиться получить на него ответ, серьезно и честно исследуя Слово Божье. Посещать собрание, не зная с какой целью и на каком основании собираются там люди, значит проявлять незнание и равнодушие в том, что касается страха Господнего и любви к Нему и Его Слову.

Но на этом вопросе нам не хотелось бы сейчас останавливаться. Мы займемся обсуждением не столько основания, на котором мы собираемся, сколько нашего положения и поведения на этом основании, именно это чрезвычайно серьезно и важно для всякой души, познавшей необходимость собираться вместе с другими во имя Иисуса, так как Он есть "Святой и Истинный".

Теперь мы хотим задать вопрос совести и сердцу каждого: кто ты для собрания: помощь или препятствие?

Каждый из нас может быть либо одним, либо другим, поэтому этот вопрос и имеет такое большое практическое значение.

Мы просим читателя с молитвой прочесть 12 главу первого послания Коринфянам. Он найдет там изложенные ясно и просто те практические истины, которые оказывают влияние на все стороны жизни каждого члена тела Христа. Подобное происходит также с человеческим телом: если что-либо не в порядке, пусть даже у самой скрытой и слабой его части, это причиняет боль всему телу. Достаточно повредить палец или вывихнуть ногу, заболит ли зуб или случится что-нибудь с суставом, мускулом или нервом, все тело тут же воспринимает это как препятствие. То же случается и с собранием (Церковью) Бога, с телом Иисуса Христа: "страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены." Состояние каждого отдельного члена влияет на все тело. Отсюда вытекает весьма важный аргумент: каждый член может быть либо помощью, либо препятствием для всех остальных. Какая серьезная истина! Какой глубокий практический смысл она имеет для всех наших действий!

Апостол написал здесь не об одном из поместных собраний, а о всем теле, поместным выражением которого должно быть каждое собрание. Именно об этом он говорит, когда обращается к Коринфянам: "Вы - тело Христово, а порознь члены" Конечно, мест много, много и поместных собраний, однако, обращаясь к одному из них, апостол говорит и всем остальным, так как то, что является истиной для всего тела Христова, - истина и для его поместного выражения. Это просто, ясно и очень важно для нашей практической жизни.

Истина, которую мы обсуждаем, указывает нам на три укрепляющих драгоценных мотива, побуждающих нас к святой, серьезной и верной жизни: во-первых, мы не должны бесчестить Иисуса как главу тела, с которым мы соединены; во-вторых, мы не должны огорчать Духа Святого, через которого мы соединились с главой и которым мы все были крещены в одно тело; и в-третьих, мы не должны огорчать так тесно соединенных с нами членов тела Христа.

Что может оказать более сильное влияние на нас, чем эти три побудительные причины? О, если бы они больше значили для возлюбленных детей Бога! Можно принять и проповедовать учение о единстве тела, однако жить в нем и являть его святую, всеобъемлющую силу - нечто совсем другое. Увы! Бедный человеческий разум может обсуждать величайшие истины и говорить о них тут и там, не познав их освящающего действия на сердце, совесть и жизнь. Как серьезна эта мысль для каждого из нас! О, если бы истина об "одном теле" стала реальностью для каждого члена собрания (церкви) по всей земле!

На этом мы можем закончить, в уверенности, что если царственная истина, о которой мы говорили, будет с живой верой принята и утверждена в сердцах, то в практической жизни не замедлят появиться драгоценные плоды этого.

Теперь же хотим предложить всем попытаться уловить сердцем в этих строках еще одну сторону обсуждаемой нами темы, на которую мы со всей серьезностью хотим обратить внимание, а именно как состояние каждой души, расположение сердца и сознание каждого брата и каждой сестры, принадлежащих собранию, влияет на это собрание и формирует его.

Сначала мы хотим указать на особую ответственность тем, кто имеет желание участвовать в служении собрания: предлагать гимны, молиться, читать из Слова Божьего, принимать участие в научении или увещевании. Каждому должно быть абсолютно ясно, призван он на это служение или нет, приготовлен он к нему или нет. Никому нельзя забывать, что и в том, что делаем мы, мы - Божье строение. Тот, кто об этом забывает, может принести много огорчения собранию. Он может угасить Дух, препятствовать поклонению и в большой степени лишить все собрание благословений.

Это серьезно и требует святой бдительности от каждого, кто как-либо участвует в служении собрания. Один не подходящий или не вовремя предложенный гимн может принести много огорчения, нарушить ход собрания и понизить его. Да, даже отрывок из драгоценного Слова Бога может быть предложен не вовремя и не к месту. Одним словом, все, что не является плодом непосредственно Духа Святого, может принести только расстройство и потерю благословений. Все, кто принимает участие в служении, должны постоянно стремиться все делать под руководством Бога. Только одно должно быть основанием всех наших дел: прославление Христа в собрании и благословение собрания через него. Если это не так, лучше молчите и ждите его. Этим вы больше прославите Господа и души будут больше благословлены, чем беспокойной деятельностью и неназидательными речами.

Однако наряду с особой святой ответственностью тех, кто тем или иным образом принимает участие в служении собрания, существует серьезная ответственность каждого, кто в этом собрании присутствует. Общий тон, характер и состояние каждого собрания и каждой встречи детей Бога теснейшим образом связаны с тем, каково внутреннее духовное состояние всех, стоящих на этом общем основании.

Этот факт глубоко волнует наши сердца и побуждает нас донести эти строки всем, кто собирается к имени Господа, где бы под солнцем не находилось это собрание. Каждая душа, соединившаяся с поместным собранием, становится либо помощью, либо препятствием. Все, кто собирается с честным, полным любви посвященным Богу сердцем, кто приходит в собрание просто потому, что Сам Господь присутствует там, кто счастлив в Его присутствии, все они - помощь и благословение для собрания. Да умножит Господь их число! Если бы во всех собраниях было больше таких благословенных членов, как совсем по-иному обстояли бы дела во многих местах.

Почему же это не так? Речь здесь не идет о дарах или знаниях, но о благодати и благословениях Бога, о истинной праведности, о жизни в молитве, словом, о том самом состоянии, в котором должно пребывать всякое дитя Бога и всякий слуга Христа и без которого блестящие дары и глубокие знания - только препятствие и сеть для собрания. Голые дары и знание без живой совести и страха Божьего могут быть использованы и уже используются врагом для гибели многих душ. Но где есть настоящее смирение и истина, проистекающая от понимания присутствия Бога, тогда в собрании, независимо от того, есть ли в нем дары или нет, царит дух молитвы и духовные глубина и свежесть. И это совсем не одно и то же, собираться вокруг одаренного человека или же вокруг Христа как членам одного тела. Две абсолютно разные вещи, быть собранным через служителя, трудящегося в слове, или вокруг Его служения. Если души собраны вокруг служителя или служения, велика опасность, что, когда вдруг не придет служитель, не придут и они. Но если серьезные, посвященные Богу и верные Ему души собраны вокруг самого Господа, они никогда не сделают своей опорой то или иное служение, несмотря на то, что они очень благодарны Богу за всякий дар. Их опора - Господь. Они ценят дары не меньше, чем другие верующие, но дающего дар (дарителя) они ценят выше. Они благодарны за потоки благословений, но помнят о источнике, из которого эти потоки исходят.

Всегда и везде можно увидеть примеры того, как те верующие, которые служение не ставят на первое место, больше остальных ценят и уважают его. Они отводят служению место, данное ему Богом. Те же, кто больше, чем нужно, чтит и уважает дары, кто снова и снова сетует, если их становится меньше, кто не получает без даров удовлетворения и благословения, являются препятствием для всего собрания.

Увы! У детей Бога кроме перечисленных выше есть и другие препятствия и источники слабости. Они все требуют нашего серьезного внимания, но прежде, чем мы пойдем в собрание, чтобы занять там наше место, пусть каждый серьезно спросит себя: кто я, помощь собранию или препятствие, созидаю я или разрушаю? Когда мы приходим с холодным, равнодушным или ожесточенным сердцем, когда мы только внешне и по привычке движемся по тропе, которую некогда признали правильной, или если мы находимся в необращенном, несломленном, ропщущем и сетующем состоянии духа, постоянно ищем и находим везде ошибки, все и всех осуждаем, кроме самих себя - тогда мы, конечно, серьезное препятствие для благословения и радости в собрании. Тогда мы становимся для тела больным и поврежденным членом. Как это печально, унизительно и пугающе! Давайте бодрствовать, молиться и решительно осудим такое духовное состояние!

Насколько иначе обстоит дело с теми душами, которые с радостью в сердце идут на любую встречу детей Бога. Они приходят в едином, животворном, полном благодати Духе, который свидетельствует, что они имеют ум Христов. Эти души заранее предвкушают радость от встречи с возлюбленными братьями и сестрами, происходит ли это за трапезой Господа или когда они вместе пьют из чистого источника Святого Писания или же перед престолом благодати в совместной молитве. Они всегда наполнены глубокой сердечной любовью ко всем членам тела Христа, в их глазах не появляется холод, они не настраивают себя против кого бы то ни было из-за подозрений, предположений или ощущений. Самим Богом они научены любить братьев. Эти дети Бога смотрят "с вершины скал", взирают "от лица Всемогущего".

Любое служение, каждое благословение, которым их одаряет милостивый Господь, принимается охотно и с благодарением, даже если они не становятся популярными учителями и не получают блестящих даров. Да, такие души - благословение для любого собрания, где бы Господь их ни поставил. Потому мы от всего сердца повторяем: да умножит Господь их число! Если бы все собрания состояли из таких душ, то истинно повеяло бы небесным воздухом. Имя Иисуса разлилось бы драгоценным нардом. Все глаза смотрели бы на Него, каждое сердце наполнилось бы Им. Это было бы лучшим свидетельством его присутствия посреди нас и больше прославило бы Его имя, чем самые драгоценные дары.

Господь хочет благодатно излить свои благословения на каждое из Своих собраний! Он хочет их освободить от всех препятствий, всех претыканий, от каждого камня преткновения и каждого горького корня! Да соединятся все сердца в уповании, объединенные истинной братской любовью! Да увенчает Господь обильными благословениями своих возлюбленных слуг. Пусть повсюду Он ободрит сердца, укрепит руки и одарит благодатью быть твердыми, непоколебимыми, всегда преуспевающими в деле Господнем, имея твердое упование на то, что этот труд не тщетен перед Господом.

Одна популярная цитата из Священного Писания (читайте 2 Кор. 6,14-18).

"И благословлю тебя!" Такое намерение имел Бог в сердце Своем в отношении Авраама, и тотчас Он сообщил о нем Аврааму (Быт. 12,1-4). Прочтите это место.

Поэтому Он и сказал, обращаясь к народу Израиля: "И поставлю жилище Мое среди вас. . . и буду ходить среди вас, и буду вашим Богом, а вы будете Моим народом" (Лев. 26,11. 12). Здесь мы узнаем о Его намерении в отношении Израиля, и Он извещает о нем через Моисея.

Подобно тому, как Бог имел свои намерения в отношении Авраама и Израильтян, Он имеет намерения благословить и нас. Он говорит верующим, находящимся в Коринфе, и не только им одним, но и всем "призывающим имя Господа нашего Иисуса Христа во всяком месте" (1 Кор. 1,2): "И Я прииму вас. И буду вам Отцем, и вы будете Моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель" (2 Кор. 6,17. 18).

Однако Бог не мог исполнить своих намерений в отношении Авраама и Израиля, до времени отказавшись от этого из-за того, как они обошлись с Ним. Бог также не может исполнить своих намерений любви к нам, видя, какими мы предстаем Ему. Его благословение связано с определенными условиями. Исполнение Его намерений должно соответствовать Его совершенству. Бог не может отречься от Себя Самого в Своей святости. Благодаря Своему совершенству Бог установил ограничения для Себя Самого. Его всемогущество, так же как и Его любовь, ничего не могут сделать из того, что было бы недостойным Его святости и справедливости.

Он открыл Аврааму Свое намерение, намерение благословить его, однако в соответствии Своей святости Он требовал отделения Израильтян для дома Своего. Прежде всего Авраам обязан был прекратить всякие отношения со всеми, кто был далек от Бога, - только в этом случае Бог мог его благословить.

Первым шагом к послушанию веры, который должен был сделать Авраам, чтобы получить благословение от Бога, был шаг не в землю, но из нее, отделение от родни. То же самое было и с Израилем. То же самое происходит и с нами. Если мы желаем получить обетованное благословение, то и нашим первым шагом должен стать шаг из того места, где мы находимся. Бог сделает нас Своими сыновьями и дочерями, но Он ставит перед нами, как и перед Авраамом, Свое условие: "Выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому, и Я приму вас" (2 Кор. 6,17).

Вы считаете, что не можете понять, почему Аврааму нужно было сначала отделиться. Разве грех иметь отчий дом и родню? Само по себе это не является грехом. Но в отчем доме Авраама, от которого он должен был отделиться, подчинялись все же не Духу Бога, но ночи и власти идолов (И. Нав. 24,2). Бог не мог даровать Свое благословение Аврааму до тех пор, пока он был связан с родней, поклоняющейся идолам. Бог не может благословить нас Своей любовью Отца до тех пор, пока мы находимся под одним ярмом с неверными. Поскольку Бог желает обитать среди нас, являя нам изобилие Своей любви, то Он говорит нам: "И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому, и Я прииму вас; и буду вам Отцом, и вы будете Моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель".

Скажите, чем являются для вас подобные требования и подобные обетования вашего Бога? Успокаивают ли они ваше сердце? Сердце Авраама обрело полный покой, когда Бог сказал ему: "И благословлю тебя!" Обетования, которые дарует нам Бог, намного больше и прекраснее, чем те, что получил Авраам. Он обещал и подтвердил нам Свою Отцовскую любовь, место и положение сыновей и дочерей. Как вы оцениваете эти обетования? Авраам ценил дарованное ему так высоко, что "пошел, как сказал ему Господь" (Быт. 12,4).

Это требование Бога: "Пойди от родства твоего и из дома отца твоего" и обетование "И благословлю тебя" открыли сердце Аврааму. Теперь должно было обнаружиться, что ему было дороже - отчий дом или благословение Бога. Сразу то и другое он не мог иметь. От чего-то одного он должен был отказаться. Он должен был решиться сделать выбор. Такой выбор нельзя было сделать без глубокой душевной борьбы. Неужели вы думаете, что Авраам не был всем сердцем привязан к своему отчему дому, к родным своим, к своей родной земле? Конечно, был! Но Бог для него значил больше, и поэтому он послушался Бога и сделал, "как сказал ему Господь".

Вспомним также Моисея! И для него наступил день, когда он должен был сделать выбор. Он поступил мудро и решил, что лучше ему терпеть беды с народом Бога и нести поношение Христово, чем оставаться богатым египтянином, "ибо он взирал на воздаяние" (Евр. 11,23-28) и оставил землю Египетскую. Таков шаг веры, ведущий нас из земли и одновременно в землю, а именно к благословениям Бога. Верите ли вы Богу, Его Слову? Стал ли Авраам и для вас отцом в вере? Пришли ли вы к послушанию в вере, о котором апостол Павел говорит в Рим. 1,5 и Рим. 16,26? Пришли ли вы в общем и целом к этому вместе со Христом, с Начинателем и Совершителем этой веры? Стал ли Бог вам Отцом, а вы Ему сыном или дочерью? Достигли ли вы после этого повеления Бога вечного послушания в вере? Можете ли вы после своего духовного возрождения в духе и истине обратиться к Отцу с призывом "Авва, Отче"? Послушны ли вы Ему всем сердцем в живой вере, являя доверие к Нему и к Его Слову, всем сердцем любя Отца и Сына, послушны ли вы так, что готовы ради этого оставить все? Иначе вам никак не удастся стать учеником Иисуса, последователем Христа. Об этом читайте 1 Фес. 1,6.

Слово Господа к нам: "Выйдите из среды их и отделитесь. . . и Я прииму вас" заставляет наше с вами сердце открыться. Подобно Аврааму и Моисею, мы должны решить: либо выйти из среды их, либо остаться без любви Бога. Иметь то и другое одновременно невозможно, как не могли иметь этого Авраам и Моисей. Что-то из двух придется оставить. И все-таки снова и снова дети Бога пытаются добиться невозможного, то есть служить двум господам, хромая на обе ноги. Таких остается лишь пожалеть; они не получат радости ни от того, ни от другого. (Читайте, например, Матф. 6,24 и 1 Иоан. 5,21).

Как просто, ясно и определенно это слово нашего Бога. Его никак нельзя истолковать превратно. Он хочет, чтобы дети Бога прекратили всякие отношения с детьми мира сего. Он называет подобную связь с миром "чужим ярмом" и желает, чтобы верующие не состояли в ней. А почему? Потому что Он хочет благословить нас Своей верной любовью.

Но как же получается, что некоторые дети Бога, и даже сами служители Слова Божьего, не только находятся под таким чужим ярмом, но еще оправдывают и такие противные Писанию отношения и поддерживают их? Как это выходит? Если это не проявление своеволия (читайте в связи с этим 1 Сам. 15,29), то это тогда незнание Бога. Когда возникает это незнание? Когда человек не имеет Духа и не наставлен Словом, которое есть дух и истина, потому что Дух наставляет нас во всякой истине. Несведущим верующим в Коринфе апостол Павел должен был к их стыду написать: "Некоторые из вас не знают Бога" (1 Кор. 15,34, читайте также стих 33). Если бы они лучше узнали, кто есть Бог, то увидели бы, что Бог не может иметь ничего общего с делами, противоречащими Его Слову. Может ли Бог обитать и действовать среди нас, если мы вступаем в связь с нечестием? Всякое нечестие есть грех, ибо гнев Бога открывается на всякое нечестие и неправду человеков (Рим. 1,18, и еще 2 Тим. 2,19 и Тит. 2,11-14). Любой христианин призван из тьмы в Его чудесный свет, как было сказано ученикам Христа: "И будет свет миру". Может ли Бог жить и действовать среди нас, если мы связаны с неправдой, тьмой, идолами, неверием? Может ли Бог иметь дело со всем этим? Если нет, то пристало ли нам сообщаться со всем этим, имея Бога в своем сердце? Как же мало задумываются над подобным этому дети Бога, одобряя слияние верующих с неверующими или несправедливо приписывая имя Господа человеческим постановлениям или делам неверия. Господь поэтому призывает, чтобы всякий исповедующий имя Господа, отступил от неправды (2 Тим. 2,19). Для искреннего дитя Бога, дорожащего благословенным общением с Отцом, есть только один путь, путь пребывания с Богом: "Выйдите из среды их. . . и не прикасайтесь к нечистому!"

Очень больно видеть, что некоторым детям Бога подобные слова из Писания приходятся не по вкусу (Иер. 6,10). Следует заметить, что, как только кто-то осмеливается указать на эти требования Господа, тут же возвышаются голоса возражения и своеволия, идущие от бессердечности и эгоизма. Почему же, однако, подобные слова Писания так не нравятся некоторым? Разве они не принадлежат Писанию? Разве их произнес не Господь? Разве мы не должны прислушиваться к ним? Не лучше ли выяснить истину, чем выступать против сказанного Господом? Почему дети Бога сторонятся подобных слов Господа? Скорее всего, потому, что они чувствуют, что они беспокоят их совесть и усугубляют их ответственность. Конечно! Ведь знание Его воли требует послушания, которого некоторые хотят избежать.

За всем этим, однако, стоит сатана, который не желает отпустить народ Бога. Поведение египетского фараона представляет нам образ действия сатаны, когда должен был совершиться исход верных из среды нечестивых. Это требование было тогда для него так же невыносимо, как и сегодня. К какому только коварству он ни прибегал, как ни пытался лукавить, чтобы помешать народу Бога покинуть его землю! К неменьшему коварству и обману прибегает сатана и сегодня, чтобы сбить верующих с праведного пути Господнего, чтобы помешать им разорвать отношения между праведными и неправедными.

Привести пример его лживых речей? Он говорит, к примеру: "Ты никому не можешь заглянуть в душу, и поэтому совсем не можешь знать, относится ли этот человек к неверующим", или: "Ты ведь еще не поддаешься духовному высокомерию и не станешь считать себя более святым, чем другие, и не будешь отделяться?" - или: "Наши священные обряды, богослужения, постановления, сочинения, отношения на протяжении столетий показали себя полезными и благотворными. Что в них греховного?", или: "Если ты отделишься, то перестанешь трудиться для Господа. В общении с неверующими у тебя будет больше возможностей завоевать их для Бога" и т. д. Смотрите Матф. 4,1-11.

Подобные лживые слова стары, как мир, и они являются такой же выдумкой, как и те, что склонили Еву к грехопадению. Весьма прискорбно и до слез больно, что дети Бога охотно слушают такие пустые речи и бездумно повторяют их.

Давайте подробнее рассмотрим это. Начнем с первого.

Конечно, мы никому не можем заглянуть в душу, однако неверно, что поэтому мы не можем узнать, кто есть неверующий. Смешивание лжи и правды характерно для речей змея. Дитя Бога может легко разоблачить чистую ложь без всякой примеси правды, поэтому ложь часто смешивается с истиной, причем даже с возвышенной и драгоценной истиной. Большинство заблуждений, в которые впадают дети Бога, сначала вкрадываются им в душу потому, что они завуалированы драгоценными истинами. Потому мы должны избегать чтения, в котором заблуждения встречаются вперемешку с истинами (Пс. 93,5)!

Но давайте снова возвратимся к первой отговорке! Позвольте мне спросить вас, дорогой читатель, если уж вы являетесь дитем Бога и приняли Святого Духа: можете ли вы спутать верующего с неверующим? Дети Бога, которые говорят подобные слова, не думают о том, что они тем самым упраздняют все сказанное в Писании, потому что Писание постоянно делает это различие. Как могли апостолы сказать о фессалоникийцах, что они были обращены, когда никто не мог заглянуть в душу? И как мог Бог призвать нас возлюбить братьев так, чтобы мы жизнь свою полагали за них (1 Иоан. 3,16), если мы, согласно этому утверждению, не можем отличить братьев своих? Нет, не в сердце должны мы смотреть, чтобы узнать верующего, но "по плодам их узнаете их", как сказал Господь (Матф. 7,16-20). Это и есть данный нам отличительный признак. Бог знает, что на сердце у каждого, мы же узнаем дерево по его плоду.

Сегодня у нас едва ли есть необходимость различать по плодам. Большинство людей сами сознают, что являются неверующими. Так уж мрачна ночь неверия в христианском мире, отвергнувшем Христа, что это делают без всякого стеснения. Не какая-нибудь распутница, богохульник или пьяница, - нет, благочестивые и достойно ведущие себя члены религиозной общины, которые еще держатся веры, свободно признаются в том, что они сомневаются в рождении и воскресении Христа и что для них Он не является вечным Сыном Бога. Неужели и вы не признаете этого? А как относитесь вы к божественному повелению, данному с небес? - "Выйди от нее народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах ее и не подвергнуться язвам ее" (Откр. 18,4).

Возможно, кто-нибудь скажет: "Вы забываете, что окружающий нас христианский мир является не "собранием Бога", но "народной церковью"! Именно так! Божьи собрания ни в коей мере не являются народными церквами, а мирские церкви не являются Божьими собраниями. Скажите, что общего имеет дитя Бога с подобными организациями? "Какое соучастие верного с неверным?. . . Ибо вы храм Бога живого. . . И потому выйдите из среды их. . . и Я прииму вас. . . говорит Господь". (Прочтите послание к ангелу Лаодикийской церкви, Откр. 3,15-22).

Делаете ли вы это добровольно или с тяжелым сердцем? Ответ, который на этот вопрос дает вам ваше сердце, ясно говорит вам о том, насколько вы привязаны к Господу. Допустим, что у вас есть дочь, и выясняется, что она живет в одном доме вместе с распущенными людьми. Вы идете к ней и требуете от нее: "Выйди из этого дома, я хочу забрать тебя с собой". Поймет ли она вас, как вы думаете? И если вы продолжите этот разговор и скажете ей, что она принадлежит вам в отчем доме, а не тем людям в том доме, то разве она не почувствует истинность ваших слов? И если вы видите, что она не охотно, но с тяжестью на душе, колеблясь перед вашим требованием, выслушивает вас, то что вы тогда почувствуете, что скажете на это? Так и наше поведение служит ответом Господу на то, как наше сердце относится к нему и Его слову. Как же, наверное, радовался Бог, взирая на Авраама, видя, что "пошел Авраам, как сказал ему Господь"!

Теперь перейдем ко второй отговорке, когда воображают себе болезненное духовное высокомерие и превосходство над другими.

Если бы какой-нибудь верующий отделял себя от других, думая, что он лучше и чище других, то это было бы отвратительным проявлением фарисейства. Господь, однако, не потому требует нашего отделения, что мы лучше других, но потому, что мы связаны с Ним, а Он хочет быть связанным с нами. В одном из отрывков Писания (2 Кор. 6,14-18) Господь совершенно ясно указывает причину для такого отделения. Он говорит: "Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными".

1. "Ибо какое общение праведности с беззаконием? . . . Какое согласие между Христом и Велиаром?"

2. "Ибо вы храм Бога живого. . . "

3. "И потому выйдите из среды их. . . "

В первом "ибо" Бог выражает мысль о том, что не может быть никакой связи между Ним и "несправедливостью", "беззаконием", "мраком", "Велиаром" и "неверными". Во втором "ибо" Он показывает нам, что если мы связаны с праведностью, то связаны с Ним, потому что Он обитает в нас, как в своем храме. И теперь следует важный вывод из этого его требования: "И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому, и Я прииму вас" и т. д. Мог ли Бог выразиться еще яснее? Если вы искренне решили обрести истину и следовать ей, то скажите, неужели это так трудно понять? Взгляните на наставления Ветхого Завета. Авраам вынужден был покинуть дом своего отца не потому, что был лучше или благочестивее всех остальных домочадцев, но потому, что Бог призвал его, желая его благословить.

Израильтяне были таким же грешным народом, как и египтяне, и точно так же подлежали осуждению Бога за свои грехи. Почему тогда Бог требовал исхода из Египта, если народ Израиля не был чище? Как раз потому, что Бог желал примирить этот народ с Собой кровью непорочного агнца и связать его с Собой. На основе "превосходства" этот народ не имел права отделиться от других народов. Бог Сам произвел это отделение. Он сказал фараону: "Я сделаю разделение между народом Моим и между народом твоим" (Исх. 8,23). Он требовал отделения, и народ должен был идти. По тому, какие мы есть, мы явно не имеем права отделяться, однако если Бог настаивает на нашем отделении и побуждает нас к нему ради того, Кем Он является, и потому, что Он желает связать нас с Собой на основе крови, то давайте по требованию Его выйдем "из среды их", иначе мы явим непослушание Ему и восстанем против Его воли (Евр. 2,1-4 и 12,25-29).

Бог хочет от нас не только признания устами, Он хочет также ясно видеть наше послушание. Признаете ли вы, что следует слушать Господа, а не мир? Задумывались ли вы когда-нибудь, к чему это приводит? Вы сознаете, что имеете также другого "Господа", и все же остаетесь в связи с этим миром? Вы подтверждаете, что неверные находятся во власти "князя мира сего", который господствует над ними, а вы - под властью "Князя жизни", но тогда есть ли между этими двумя князьями какая-нибудь связь? Если нет, то может ли быть какая-нибудь связь между верноподданными обоих князей? "Какое согласие между Христом и Велиаром?" Что общего у Бога с дьяволом? Как не может быть согласия между Богом и дьяволом, так не может его быть и между верным и неверным. "Что общего", - спрашивает Господь, - "у света со тьмою?" "Какое соучастие верного с неверным?"

Если вы признаете, что Христос ваш Господь, то не связывайтесь ни с чем там, где идут на уступки "князю мира сего" и его народу или где не признают единственно авторитетным слово вашего "Господа". Мы можем быть связаны только с Его народом, "со всеми призывающими Господа от чистого сердца" (2 Тим. 2,22). От тех же, которые имеют "вид благочестия, силы же его отрекшиеся", Господь призывает удаляться (2 Тим. 3,5).

Теперь мы подходим к третьей отговорке, которая в добрые века древних богослужебных постановлений и обрядов не представляла никакого зла. Речь как раз идет не о том, какими древними, хорошими или полезными они являются, но о том, что происходит в доме Бога, что дано Богом и что предписано им. Разве Бог не установил, какую силу и какую ценность имеют подобные постановления и указания? Откуда происходят они, если не от Бога? Кто тогда издал эти постановления, если не Бог? Можем ли мы служить Богу, как это нам угодно? Можем ли мы управлять и руководить делами в Его доме, Его собрании по своему желанию, если это нам кажется полезным и правильным? Не сам ли Бог определил, как мы должны Ему служить и молиться? Мы определяем порядок в своем доме, а Бог определяет и устанавливает порядок в Своем доме. Если кто-то в нашем доме устанавливает свои порядки, то мы воспринимаем это как посягательство на наши права. То же самое чувствует и Бог, когда мы отклоняемся от Его установлений и вводим свои. Если же это происходит в отношении обрядов, то дело обстоит еще хуже. Читайте 2 Тим. 2,20-21.

Часто слышишь слова: "Этому учат больше ста лет и это считается правильным, значит, это должно быть истинно" Так ли это? Католическая церковь учит этому более ста лет, но является ли это верным? Истина Бога перемешалась со столькими человеческими учениями, что почти все мы в большей или меньшей степени запятнаны каким-либо лжеучением. По этой причине нам следует по всем вопросам обращаться к Писанию. Только оно для нас "богодухновенно и полезно для научения (волею Бога), для обличения (противоречий и заблуждений), для наставления (при отклонении от воли Бога), в праведности (обо всем)" (2 Тим. 3,16. 17). Оно одно является для нас авторитетом, способным решить все вопросы и покончить со всяким противоречием.

Когда Бог призывал Свой народ назад, то Он показал Израилю устройство Его храма, в котором Он хотел обитать, и сказал: ". . . возвести дому Израилеву о храме сем, чтобы они устыдились беззаконий своих и чтобы сняли с него меру. И если они устыдятся всего того, что делали, то покажи им вид храма и расположение его, и выходы его и входы его. . . и напиши при глазах их, чтобы они сохраняли все очертания его и все уставы его и поступали по ним" (Иез. 43,10. 11). Настолько важно было для Господа, чтобы Иезекииль написал это "при глазах их", чтобы они все могли запомнить и выполнить это.

Именно это должны сделать и мы. И мы хотим увидеть образец Его собрания, как Он представил его в Писании, чтобы мы устыдились и "сняли с него мерку". "При наших глазах" постоянно должен быть образец его, чтобы мы постоянно сверяли и сравнивали, соответствуют ли "расположение", "выходы" и "входы" и "все очертания" и образ собрания, к которому мы принадлежим, этому образцу.

Давайте же примерим хотя бы самые существенные детали, соответствуют ли они показанному нам Богом строению. Давайте будем осведомляться обо всем в Писании!

В Писании сказано, что это те, кого Господь присоединил к Себе верою и новым рождением (Деян. 2,41. 42; 5,13.14), которые являются "освященными во Христе Иисусе" (1 Кор. 1,1.2). Как это согласуется? Присоединились ли сегодня и другие к собранию как те, что пришли ко Христу с живой верой, неся на себе печать Духа? В таком случае "входы" сделаны более широкими. И если неверные тоже имеют принадлежность и членство, то Писание не разрешает верующим склоняться под одно ярмо с неверными, которых можно различить по их плодам.

В Писании сказано, что Господь дарует Своему собранию евангелистов, пастырей и учителей (Еф. 4,11), что Он Духом Своим разделяет собранию эти "дары" для назидания", как Ему угодно" и что следует давать простор для деятельности Духа Бога и для проявления этих даров (1 Кор. 12 и 14). Как же все это согласуется между собой? Если вместо свободного действия Святого Духа наблюдается действие какого-либо священнослужителя или проповедника*, а вместо поставленных Господом евангелистов, пастырей и учителей и т. д. , встречаются люди, определившиеся на эти места по завершении учебы, или поставленные на эти должности людьми, которые часто не имеют ни веры, ни рождения свыше, то в таком случае нарушается порядок в доме Бога, что является неправедностью. И Господь говорит: ". . . да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа" (2 Тим. 2,19).

* Если в Писании говорится о "проповедниках", то это делается как указание на род деятельности, но никогда это слово не используется в качестве указания на положение человека или его звание. Получение дара благодати еще не дает нам права превращать его в должность, в определенное положение или звание (Рим. 10,14; 1 Тим. 2,7; 2 Тим. 1,11; 2 Петр. 2,5).

В Писании сказано: ". . . дабы изъят был из среды вас сделавший такое дело" (1 Кор. 5,2). Что это означает? Изгоняются ли распутники, пьяницы, алчные из среды общины или же такой порядок не установлен в доме Бога?

В Писании говорится, что крещение "в смерть" - это крещение умерших со Христом (Рим. 6), и далее, это крещение тех, кто, услышав Евангелие, уверовал и крестился (Деян. 18,8). Как это связано с сегодняшней практикой? Если крестятся лишь для наведения мостов, чтобы преодолеть пропасть между верующими и неверующими, переводя через нее плотского человека, то это неправедность. Господь предназначал вечерю только для Своих учеников, чтобы они могли собираться на нее в воспоминание о Нем. И Писание гласит: "Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся од одного хлеба" (1 Кор. 10 и 11). Если же вечеря совершается ради чего-то другого, но не "в память" о Господе, и если в ней принимают участие другие люди, не признанные Святым Духом членами "единого Тела", то это изменение предписания Господа, являющееся неправедным и греховным, не имеет никакого отношения к верующим, к ученикам Господа.

Писание говорит нам, что оно дано Богом, чтобы освящать нам путь и наставлять нас. Слово Бога является оружием людей Бога и служит авторитетом для них (2 Тим. 3,15-17). Если в доме Бога решающим являются постановления, уставы, а не единственно Слово Бога, то это собрание сошло с позиций Писания, забыло основной его принцип.

Исследуйте по Писанию только что названные пять пунктов и посмотрите: найдете ли вы согласно пункту 1 собрание, состоящее из верных и неверных, которое согласно пункту 2 привлекает к богослужению часто неверующих и которое согласно пункту 3 терпит в своей среде людей, живущих во грехах. И далее, согласно пункту 4, посмотрите, найдете ли вы общину, в которой крещение детей, конфирмация и другие события, а также причастие ради прощения грехов верующим совершаются вместе и где, согласно пункту 5, не Слово Бога является решающим, но постановления и уставы собрания.

Встречаются дети Бога, которые действительно искренне оплакивают такое состояние дел, однако они упорствуют и не желают затрагивать действительных причин этого. Сетования здесь не помогут. Корень зла следует извлечь на свет. Чтобы исцелить рану, ее нужно потревожить. Мы не должны избегать света, который проливает Слово Бога. Он подвергает нас испытанию не по тем пунктам, по которым люди соглашаются со Словом Бога, но по которым они с ним расходятся. Там, где Слово Бога вступает в противоречие с поступками людей, нас ждет испытание, которое покажет, на чьей мы стороне. Мы не можем оставаться безучастными к этому. Такое безучастие противно Богу! Читайте Откр. 3,15. 16.

Если мы хотим служить Богу так, чтобы Он полностью был удовлетворен нашим служением, то мы должны вначале научиться перестать распоряжаться в доме Бога по своему усмотрению. Мы находимся не в своем собственном доме, не в нашем собрании, но в Его собрании, где все должно подчиняться Его воле. Бог обращает внимание на все, что происходит в Его доме. Это мы видим на примере Надава и Авиуда (Лев. 10,1-3). Из того, что случилось с ними, мы можем уразуметь для себя, что нельзя оставаться равнодушным к предписаниям Бога. Они только принесли пред Господом чуждый огонь, который Господь не велел им приносить, "и вышел огонь от Господа, и сжег их, и умерли они пред лицем Господним". Мы должны знать, что делаем то же самое, когда, приближаясь к Нему, вмешиваемся в дела Его дома. ". . . будем служить благоугодно Богу, с благоговением и страхом, потому что Бог наш есть огонь поядающий" (Евр. 12,28. 29). Да, Бог воспринимает это однозначно.

Все чуждое, всякое уклонение от Его Слова приводит к тому, что люди начинают жить "по внушению и упорству злого сердца своего" и творить то, что Бог называет "мерзости свои", которые они "поставили в доме, под которым наречено имя Мое" (Иер. 7,1-30; Иез. 7,20; Ам. 5,21-23). Если Бог судит так об этом, то можем ли мы еще спрашивать, в чем тут зло?

Почему же так происходит, что эти обстоятельства так мало принимаются во внимание детьми Бога, и почему считают, что они насилуют себя? Не потому ли, что мы так самонадеянно держимся в доме Бога? В таком великом доме? Именно такое независимое поведение и внушает нам сатана. Если он добьется своего, то двери отворятся и придет погибель.

Апостол Павел имел прекрасную участь быть рабом Иисуса Христа. Ему выпала честь быть связанным Словом Господним. Однако сегодня все обстоит иначе. Сегодня в чести самостоятельность. Держащие себя независимо вызывают восхищение, в то время как подчиняющихся Слову люди презирают. Это недомыслие. Да, это проявление ко зла (Иез. 34,18-22).

Писание предостерегает нас от подобного "самовольного служения" (Кол. 2,23). [Примечание. Первое богослужение, которое мы встречаем в Писании, было своевольным богослужением. Каин приблизился к Богу с плодами своего труда, с произведениями своих рук. Поскольку ему это нравилось и казалось хорошим, то он думал, что это понравится и Богу. Но Бог отверг его и его жертву. Разве совершаемые обряды, формы богослужения, церемонии и процессы являются чем-то иным? Все это радует чувства людей, а потому люди думают, что они должны радовать и Бога.] Они служат "насыщению плоти", Бог не благоволит к ним. Человек находит себе славу и честь, оставляя Бога в стороне. "Люди сии чтут Меня устами, сердце же их далеко отстоит от Меня" (Марк. 7,6).

И эти собственные предписания с видимостью улучшения и якобы соответствующие времени так хорошо известны, что Бог говорит: "Хорошо ли, что вы отменяете заповедь Божию, чтобы соблюсти свое предание" (Марк. 7,9-13). То, как далеко зашли люди в своей независимости и самонадеянности в великом доме и, с другой стороны, в своей бесчувственности к Богу Его правам, можно видеть в оговорках и одобрении всякого рода отклонений от Писания и постановлений дома Его, и при этом как бы говорится: "корван", то есть, что так лучше и полезнее для Бога.

Напротив, если мы взглянем на суровые высказывания и строгие суды Бога, то нам будет трудно понять, как только могли дети Бога так легкомысленно отклониться от Слова Бога! Одно такое маленькое отклонение стоило Надаву и Авиуду жизни; из-за небольшого отклонения Моисей не смог войти в землю обетованную, за одно незначительное прегрешение Оза поплатился жизнью. И как же велика будет наша потеря, если мы будем аплодировать подобным делам беззакония, которые откроются на судилище Христовом, когда явится Господь и возмездие Его с Ним (Откр. 22,12).

Поэтому Господь велит нам не только не преклоняться под чужое ярмо с неверными, но и спрашивает нас: "Какое общение праведности с беззаконием?" Любая связь Его имени с несоответствующими Его словам делами, является удалением от Него, злоупотреблением Его именем. "Да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа" (2 Тим. 2,19). "И не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте" (Еф. 5,11).

Теперь мы подходим к четвертой отговорке, в которой сказано, что появится больше возможностей трудиться для Господа, если не отделяться. Об этом вряд ли стоит говорить подробно. Нескольких слов будет вполне достаточно.

Только задумайтесь об этом: разве появится больше возможностей трудиться для Господа, если не делать того, что Он просит? Можно ли на пути непослушания приобрести для Господа больше душ, чем на пути покорности? Делать зло, чтобы в конце концов вышло добро (Рим. 3,8)? Как близки эти слова принципу иезуитов, гласящему: "Цель оправдывает средства!" Брат! Твое сердце попало в плен подобных умозаключений, и насколько же ты отрекся от положения зависимости раба Иисуса Христа, если не замечаешь такого вот обмана! Мог ли Лот, находясь в Содоме, сделать для Господа больше и распространить больше благословений, чем Авраам вне Содома? Да Лот погиб бы в Содоме, если бы ангелы не схватили за руку его и родных его и не вывели бы их за пределы Содома! Что бы мог сделать Ионафан для Давида, если бы он покинул дом Саула! Однако он не покинул его и потерял все, и его труп висел вместе с трупом Саула на стене Беф-Сана (1 Сам. 31,12; Откр. 18,4).

Какие только отговорки не находят, чтобы выхолостить из божественного закона требование отделения. Для этого используют даже само Слово Божье, Саму личность Господа и апостолов, чтобы завуалировать и скрыть это ясное повеление Господа. Говорят, что Господь и апостолы родились иудеями и оставались таковыми, и Павел был всем для всех. То, что Павел в 1 Кор. 9,20-23 говорит об "образе действия" своего служения (как он приспосабливался к иудеям и язычникам, чтобы приобрести их, выведя из иудаизма и язычества) - все это толкуют совершенно неверно, ссылаясь на его личное положение. Утверждают, будто бы Павел проповедовал другим отделение и призывал их воздержаться от неправедных поступков, тогда как он сам этого не исполнял, ведь для него было главным приобрести души, а подобные требования Господа он отодвигал на второй план. Но этого никогда не было с Павлом! Он много раз подтверждал, что, хотя он не был подзаконным и не был чужд закона, он все же был "подзаконен Христу". Как бы он ни приспосабливался к иудеям и язычникам в процессе благовествования, он оставался подзаконным Христу и не преклонялся с ними под одно ярмо. Никогда он не позволял себе ничего такого, что бы вступало в противоречие с его Господом. Он не проповедовал другим ничего такого, чего не делал сам. И поэтому он бежал на ристалище так, чтобы получить награду (1 Кор. 9,24-27).

Если кто желает сослаться на это слово, тот пусть ведет себя подобно Павлу, который сначала выходит из-под чуждого ярма, а затем пытается всеми способами привести грешников ко Христу. Способы, к каким прибегают, чтобы приспособиться к грешникам с религиозными предубеждениями (как иудеи) и к грешникам, не ведающим о Боге (язычники), к христианам или китайцам, чтобы открыть им путь к блаженству и спасти некоторых, - эти способы очень разнообразны. Однако все эти способы должны (как у Павла) находиться в полном согласии со Словом Бога. Здесь необходима способность Павла приспосабливаться, а не то, что враждебно Писанию.

Само собой разумеется, что Господь Иисус, будучи на земле, и апостолы не переставали быть иудеями, подобно тому, как и мы не перестаем быть немцами или шведами. Однако если кто-то заявляет, что Господь или апостолы не порвали с мертвым ортодоксальным иудаизмом, с иудейским культом, и что мы поэтому не должны отделять верующих от неверующих, то это глубочайшее заблуждение. С того самого дня, когда Господь сказал иудеям, что они сделали дом Его Отца вертепом разбойников, Он перестал называть иудейский храм "домом Его Отца", именовал его "ваш (иудеев) дом". Он настолько полно отделился от иудейского культа, что не пришел на праздник кущей; а когда Он приходил к иудеям, то не для принятия участия в их празднествах, но чтобы призвать жаждущие души обратиться к Нему. Также и Стефан прекратил отношения с иудеями. После того, как он в своей проповеди (Деян. 7), обращаясь к иудеям, более семи раз произнес "отцы наши", он под влиянием Святого Духа сказал, что они - "жестоковыйные люди с необрезанным сердцем и ушами", после чего он изменил свое свидетельство. Он теперь говорит не "наши отцы", но "отцы ваши" (Деян. 7,44; 45, 51-53). Он разрывает с ними узы общения и говорит, что порывает с ними всякие отношения (сравните Иоан. 2,16; Матф. 23,38; Лук. 13,35; Иоан. 7; Деян. 19,9).

Но разве эти многочисленные отговорки не показывают нам то, как неохотно воспринимают люди подобные слова Господа? Неужели так трудно понять слова Господа: "И потому выйдите из среды их и отделитесь!" (2 Кор. 6,17; Откр. 18,4)? "Таковых удаляйся" (2 Тим,3,5). "Держитесь правды" (2 Тим. 2,19-22) "И не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте". Любой ребенок может это понять!

Многие дети Бога, в которых была затронута совесть, осуществили выбор между народом Бога и миром вместе с его делами. Другие чувствуют, что должны быть послушными, однако не хотят полностью отделиться от мира. Ведь там есть кое-что приятное плоти. Возможно, это не совсем согласуется с Писанием, тем не менее им не хотелось бы лишаться этого. Один только "хлеб Божий" с небес и любовь Господа не удовлетворяют их полностью, им хотелось бы иметь еще немного египетских прелестей, красноречие, искусства и т. д. - и это для того, чтобы увеличить удовольствие. И к таким людям обращается фараон с щедрым предложением: "Идите в пустыню, принесите там свои жертвы!" Он говорит, обращаясь к ним: "Я отпущу вас принести жертву Господу Богу вашему в пустыне; только не уходите далеко" Да, он желает с их помощью получить благословение, и потому он добавляет к сказанному: "Помолитесь обо мне" (Исх. 8,28). Некоторые становятся жертвой сатанинской хитрости. Они отправились в пустыню, но удалились лишь на определенное расстояние. Они ушли, но недалеко. Они отдалились на расстояние трех дней пути, до Чермного моря. Однако они ушли не так далеко, чтобы порвать все отношения с народом фараона.

Моисей не был таким же великодушным, как фараон. Он настаивал на божественном требовании "совершенства" - удалившись на три дня пути от фараонова народа и фараоновой земли, народ Бога должен был полностью выйти из среды их (египтян). Некоторые считают достаточным удалиться от известных людей или мест. Однако Господь говорит: "Выйдите из среды их!" Фараон понимал лучше некоторых современных верующих, что именно Бог подразумевал под этим. В конце концов он говорит: "Встаньте, выйдите из среды народа моего" (Исх. 12,31). Он знал, что уход не совершится при незначительном удалении от него, но необходимо было отойти от всего, что было связано с его народом. Также и нам следует выйти из среды неверующих, покинув все связанное с ними, будь то их лукавые дела или их богослужение. Это тот же самый народ, одет ли он для посещения балов или для участия в вечере Господней, в платье грешника или в платье благочестия! Все равно это удаление "из среды их".

Однако вы скажете, что в их среде встречаются только верующие и среди них даже пастыри и учители, которые любят Господа, а чем же я лучше их?! Этот вопрос опять указывает на обман и на заблуждение. Конечно, мы не более их. Нашей задачей вовсе не является исследовать или обсуждать мотивы их поведения. Это сделает некто другой - это сделает Господь. Однако поэтому Слово Бога действительно для них и для нас, призывая "не преклоняться под одно ярмо с неверными", "измерить строение" и отойти от неправды. И каким бы трудным ни казался этот путь веры и послушания, верующие пастыри и учители должны первыми идти по нему! Но как бы там ни было, они принадлежат Господу и зависят от Него. Однако их поведение ничего общего не имеет с нашим. Если кто-то поставит нам в пример поведение таких братьев и предложит нам взять его за образец, то это будет лишь уловкой врага с целью отвлечь наше внимание от Христа и от Его Слова и направить его на людей. Ведь в этом не так уж трудно удостовериться! Не братья являются нашим примером и критерием поведения, но лишь Христос, а путеводителем нам служит Его Слово. Все, что не согласуется с Христом и Его Словом, должно отпасть, даже если бы это благовествовал сам ангел с небес (Гал. 1,8). Одаренные братья, которым Господь многое доверил, несут большую ответственность и должны идти прямым путем к истине. Мы все знаем, что обладание большими дарами благодати ни в коем случае не гарантирует хождение в свете. Иметь свет и следовать свету - это нечто разное. Мы видим это на примере Петра. Бог дал ему свет, чтобы покончить с разделением между иудеями и язычниками (Деян. 10); и вот для него настал день испытаний, и он и прочие с ним не последовали свету. И тогда младший из апостолов, Павел, подверг нареканию самого старшего из апостолов, обвинив его в том, что он "не прямо поступает по истине евангельской" (Гал. 2,11-14). Если мы видим, что даже апостол был послушен слову истины, тогда, несомненно, даже самые выдающиеся братья должны подчиняться Слову. И апостол Павел, который так смело противостоял уважаемому апостолу Петру словами истины, говорит, обращаясь к нам: "Будьте подражателями мне, как я Христу" (1 Кор. 11,1).

Некоторые дети Бога сожалеют о том, что люди путают верующих и неверующих и осуждают отклонение от Слова, но они полагают, что пока Бог дает благословения, несмотря на такие дела, до тех пор они могут спокойно общаться с подобными людьми.

Если и вы так думаете, то вы поступаете подобно Адаму, оправдывая свое непослушание благословениями, данными Богом. Подумайте только: Бог дает вам ясные, недвусмысленные указания, а вы не следуете им. Сомневаясь в причине своего непослушания, вы говорите, что Сам Бог дает вам повод для этого в Своих благословениях. Как это ужасно! Бог ли подчиняется вашим рассуждениям или вы подчиняетесь Его Слову? Не благословения Божьи, а Его Слово освящает ваш путь и решительно направляет ваши стопы.

В Числ. 20,1-13 мы видим, что Моисей и Аарон поступили не по слову Господа, и все же Бог после удара жезлом о скалу заставляет потечь из скалы потоки благословения для народа. Можно было бы сказать: "Посмотрите, насколько очевидно то, что Бог благоволит к Моисею, несмотря на его непослушание" Признавал ли Он себя причастным к Моисею? Он признал, что Моисей вызвал у Него негодование и заслужил серьезное осуждение с его стороны. Однако вы спросите, почему тогда Бог благословил его, если ропот Израильтян и поведение Моисея и Аарона вызвали Его негодование?

В исполнении Своих намерений Бог не зависит от нашего послушания или непослушания. Он исполняет предначертанное им благословение, даже если мы оказываемся неверными. Он дал благословение жаждущим людям, потому что Он Сам сострадал им. Он спасает души в католической церкви. Он спасает души в тех кругах, где лжеучители вводят людей в заблуждение. Однако ваше место не там. Его благословение не упраздняет нашу ответственность и побуждает нас прославлять Его через послушание в вере. Моисей и Аарон были лишены разрешения войти в землю обетованную. Это написано в наставление нам (1 Кор. 10,11)! Давайте же остерегаться того, чтобы считать благословение Господа подтверждением или одобрением нашего поведения, когда оно не совпадает с Его Словом!

Бог дал ясное указание Ионе в отношении того, что он должен делать. Однако Ионе не захотелось отправляться в Ниневию, и вместо того, чтобы ехать туда, он бежит в Фарсис (Ион. 1). Богу не понравился путь Ионы, и все же Он даже на этом пути благословляет всех язычников, находящихся на корабле. Через Иону они были выведены на свет и стали почитать Бога живого. Несмотря на это благословение, Бог не закрывает Свои глаза на неповиновение Ионы. Экипаж корабля должен был, как бы трудно им это ни было, выбросить за борт корабля человека, свидетельствовавшего им о Сущем, за его непослушание Богу и тем самым привести в исполнение приговор Бога.

И еще пример. Бог приказал Своему народу выйти из Вавилона. Верные вышли из него. Большинство же остались на земле своего плена. Мог ли Бог благоволить к оставшимся? И несмотря на это Он благословил их: "Радость, пиршество и праздничный день" были у них, и многие из язычников сделались иудеями (Есф. 8,17). Такие благословения не могли быть даны даже верным в Иерусалиме. Благодать Бога может дать благословение даже там, где голос с небес говорит: "Выйди от нее, народ Мой . . . " (Откр. 18,4) и даже если Ему непослушны. Его же благоволение к тем, которые, как бы ни были они слабы, следуют Его Слову и, как отделенный для Него народ, отказываются от обычаев мира сего в своей среде, не вступая в связь ни с какими Аморреями или Моавитянами.

Когда-то Бог вывел свой народ из Египта и сопроводил их благословением в пустыню, "но не о многих из них благоволил Бог" (1 Кор. 10,5). "Но благоугодны Ему непорочные в пути", которые, подобно Иисусу Навину и Халеву, идут путем веры и послушания Ему.

Если нет соответствия Писанию, то благословения и успехи не являются доказательством Его благоволения, тогда как, наоборот, неудачи и неуспехи никоим образом не доказывают Его неудовольствие. Сам Господь явно не стяжал успеха. Его ученики покинули Его. Он кончил Свою жизнь на кресте. И в пророчествах мы слышим Его слова: ". . . напрасно Я трудился, ни на что и вотще истощал силу Свою" (Ис. 49,4). Однако Бог свидетельствовал о Своем благоволении к Нему (Матф. 3,17).

И каким был путь Того, Кто оставил нам пример, дабы мы шли по Его следам (1 Петр. 2,21)? Он говорит: "Вот иду . . . исполнить волю Твою, Боже" (Евр. 10,7). И когда к Нему приступил сатана, имело значение только одно: "написано:" (Матф. 4,1-10).

И если вы отведете взгляд и душу от того, что "написано", но будете смотреть лишь на обстоятельства, успехи и благословения, то сатана достигнет своей цели. Даже если вы этого не заметите, то сатана все равно совратит вас с правильного пути послушания и поставит вас на путь своеволия и своемыслия. Вы и тогда сможете рассчитывать на благословения благодати, но душа ваша при этом не насладится радостью Его благоволения, если пойдет по неправильному пути.

Молите же о благодати, какою Он благословляет отвергнувший Его мир день за днем дождем, солнечным светом и пищей, но не прячьте свое непослушание за благословениями Его благодати.

Другие полагают, что ради "слабых" не стоит касаться того, что приводит к разделению, и не стоит отделяться, потому что Писание призывает "сильных" сносить немощи бессильных (Рим. 14 и 15). Кажется, что эти слова заключают в себе благо. Однако позвольте спросить: "Что именно вызывает разделение, чего не следует касаться?" Не Слово ли это Бога? Разве это его не следует касаться? Отнюдь! Что же тогда имеют под этим в виду? Это человеческие учения, уставы и постановления - это человек и его непослушание. Этого не желают касаться люди. Бог же касается этого, и мы не пройдем мимо этого.

Однако дело дошло даже до того, что верность Господу и послушание Слову тоже стали относить к тому, что вызывает разделение! Ради кого? Не ради того, кто хочет следовать Слову, но ради того, кто не воспринимает его в точности и кто полагает, что можно угодить Господу, не отказываясь от неправедности и не выходя из среды нечестивых. Чтобы оправдаться в этом, они безрассудно выхватывают из Писания одно место, чтобы сделать недействительным другое. Как будто проявление "любви" дает нам какое-то право отрицать истину и обходить стороной заповеди Господа! Давайте будем целомудренно обходиться со Словом Бога! Такие предрассудки являются проявлением бесцеремонности по отношению к Господу! Мы не можем верность братьям ставить выше верности Господу!

Мы должны исполнить то и другое: "выйти из среды их" и в общине Божьей "сносить немощи бессильных" (Рим. 15,1).

А теперь позвольте спросить: кого имеет в виду Писание, говоря о бессильных? Прежде всего это не неверующие, поэтому всякая ссылка на них неверна; оно также не предполагает, что речь идет о верующих, как думают те, которые неправильно понимают зло и Слово Бога. 14-я глава послания Римлянам указывает нам на тот предмет, о котором идет здесь речь. Эти "бессильные" были слабы в познании, им не хватало света, но не верности. Однако тех, которые, зная волю Господа, не исполняют ее, следует причислить не к "бессильным", но к неверующим. Поэтому Писание никогда не говорит о "бессильных" или о "слабых", если они не следуют ясным указаниям Господа. О "бессильных" оно говорит, когда речь идет о "сомнительных случаях" в повседневной жизни. И там оно характеризует "бессильных" как таковых, которые еще слабы, чтобы понять сущность полного спасения, которые боятся есть мясо, отмечают все иудейские праздники только затем, чтобы снискать благоволение Господа, но которые в то же время далеки от мысли послушно исполнять ясные требования Господа. "Сильных" апостол Павел связывает с собой ("Мы, сильные", - говорит он в Рим. 15,1) - вместе с ним они верою постигли суть совершенного спасения и жили ради этого.

В заключение следовало бы поразмыслить по поводу той отговорки, что и в кругах отделившихся встречаются не такие уж сильные и чистые люди, как и среди неотделившихся, а поэтому нет необходимости отделяться. Неверные внутри собрания или вне его всегда представляют собой серьезную опасность, и Господь, конечно, разберется с каждым из них. Оправдывать быстрым распространением и существованием грехов нежелание отделиться, несмотря на божественное повеление об этом, значит извращать прямые пути Господни. Нам не сказано выйти из среды неверующих, чтобы войти в среду совершенных людей. Нам не найти совершенной общины, ибо даже первоначальная христианская община не была идеальной. И в первоначальной общине случались грехи; они, к сожалению, случаются и сейчас среди детей Бога. Когда говорится "выйдите из среды их", то речь идет не о благочестии и нечестии, но о вере и неверии. И далее речь идет о том, как вести себя с грешниками и нечестивыми в соответствии с Писанием, - осудить ли их и изгнать из своего окружения (если они не покаялись) или проявлять терпение к неправедным и поступающим противно Писанию, или даже относиться к ним и обращаться с ними согласно постановлениям.

Если из-за проступков и последствий слабости мы не отделились, то должны отойти от этого с покаянием. Если неправедное или противное Писанию, как было сказано, закреплено уставами и постановлениями как оправданное и признается таковым, то это другое дело, и от детей Бога требуется: "да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа" (2 Тим. 2,19).

Слабость, несовершенство и даже грехи встречаются и в кругу отделившихся, как и везде. И на это мы не закрываем глаза, но поступаем с этим согласно Писанию, соблюдая Слово. Ищущий великую силу в отделившихся, также не обнаружит ее там. Мы не живем во дни "великой силы". Господь говорит: "Ты не много имеешь силы, и сохранил Слово Мое, и не отрекся имени Моего" (Откр. 3,8). Господь требует от нас не "великой силы", но верности. Кто всем сердцем сохраняет верность Господу, тот примет от Него и силу. Читайте Кол. 1.

Почему некоторым детям Бога этот путь кажется таким трудным? Потому что их взор устремлен не на конечную цель Бога и не на содержащиеся в ней благословения. Может ли Бог требовать от своих чад чего-то такого, что могло бы принести им несчастье или быть им в ущерб? Не направлены ли все Его требования на то, чтобы защитить нас ради нашего блага? Не содержат ли все они для нас благословения и счастье? Почему же мы тогда опасаемся, будто эти требования нам не во благо, а во вред? Разве часто не от того, что наши души заняты только "потерями", а не "приобретениями". Мы видим только то, чего лишаемся, и не смотрим на то, что получаем. Для нас существуют только люди и их временное общество, но не причастники Христу (Евр. 3,14).

Конечно, и мы терпим убытки. Мы лишаемся общения с делами и произведениями неправедных, с тьмою, с Велиаром, с неверными и идолами. Однако Бог дает нам гораздо большее и лучшее, чем то, чего мы лишились. Он дает нам общение с делами и произведениями праведности, Он дает нам свет и Свое благоволение.

Брат, неужели ты не видишь любви Бога в повелении отделиться, которое кажется тебе таким трудноисполнимым? Он хочет сделать тебя свободным, защитить тебя от опасностей, которые несет с собой неверие. Он хочет отделить тебя от неверных, от их привычек, целей, политики, их занятий, радостей, их богослужений и их набожности, чтобы ты, отделившись от всего этого, таким образом, обрел общение "сына" или "дочери", чтобы с молитвой и хвалой Ему, ты сблизился с ними. Бог желает, чтобы ты радовался Ему, как сын или дочь радуются отцу. Эту хвалебную песнь пред Отцом Он, Сын, "приводящий многих сынов в славу", уже теперь заставляет звучать в сердцах сыновей. Он говорит: "Посреди церкви воспою Тебя" (Евр. 2,12). Но прежде чем Он сможет воспеть песнь хвалы в твоем и моем сердце посреди собрания, мы должны выйти из "их среды", среды неверных. Мы не можем запеть хвалебную песнь, находясь в общении с неверующими, не можем вызвать радость Бога, сохраняя связь со всем тем, что выглядит неправдой в Его глазах. Как мы уже видели вначале (стр. 4), первый шаг должен быть сделан "наружу", а второй "внутрь". Прежде всего, как нам велено в 2 Тим. 2,19, мы должны отступить от дел неправедных и от людей нечестивых очиститься (стих 21), а во-вторых, дано указание держаться рядом со всеми, призывающими Господа (стих 22). [Примечание. Хотелось бы многое сказать об этом последнем, однако наше внимание занято только первым шагом, без которого мы не сможем сделать второго, хотя многие отговорки, которые мы позволили себе опустить, показывают нам, как некоторые, пропуская этот первый шаг, все же думают обрести благословения второго шага.]

Иногда с этим путем связывают земные потери. Ты жалеешь о своей профессии, должности, заработке или деньгах. Да, может случиться так, что, как и апостолу Павлу, ваша верность Господу будет стоить вам вашего положения и ранга, ваших друзей, земного счастья или даже вашей жизни. Только вера способна вступить на этот путь. Однако суть в том, что путь послушания ведет к благословению. Как же отрадно то, что Господь прибавляет к своим требованиям не только "и Я приму вас", но и "буду вам Отцом". Он Отец всех своих детей, но в этом отрывке показано особое обещание тем, кто отделится и пойдет обособленно от мира. Таковым Он говорит: "И буду вам Отцом". И этим Отцом будет "Господь Вседержитель". Даже во временных делах его руки всемогущи.

Посмотрите на Амасию (2 Хрон. 25,1-10). Амасия нанял сто тысяч храбрых воинов из Израильтян за сто талантов серебра. Это была весьма большая сумма денег. Но к нему пришел человек Бога и сказал, что нет Сущего с этими людьми и что Амасия должен их уволить, и к этому добавил: "Есть сила у Бога поддержать и повергнуть". Однако все дело осложнялось уплаченными деньгами, и царь спросил, что ему теперь делать с деньгами, которые он уже раздал. Послушайте ответ: "Может Господь дать тебе более сего". Амасия сохранил верность в этом. Он пожертвовал этими деньгами, отделил пришедших к нему воинов и одержал великую победу. Господь верен. Он учитывает послушание.

Может случиться так, что нам придется в одиночку и покинутыми всеми идти по этому пути, терпя нападки со стороны братьев и слывя

глупцами. Это не должно лишать нас мужества. Так было и во дни Авеля. Енох, Иисус Навин, Халев, Давид, Даниил и многие другие оставались в одиночестве и подвергались нападкам. Такой же жребий выпал и на долю Господа. И апостол Павел говорил о верующих: ". . . Все Асийские оставили меня . . . ", ". . . никого не было со мною, но все меня оставили. Да не вменится им!" (2 Тим. 1,15; 4,16). Однако Господь дает тем, кто следует этим путем, нечто такое, что известно только идущему этим путем, - Он дает свидетельство, что такой человек угоден Богу (Евр. 11,5). А это невыразимо ценнее.

Дети Бога, идущие стезей веры и послушания, вызывают досаду у врага и препятствуют осуществлению его цели погубить их свидетельство и заставить их замолчать, потому что он хорошо знает, что истина делает свободным. Нам стоит только подумать о Стефане. Да, сатана мог использовать даже Петра, чтобы "осудить" самого Господа, напасть на него, когда Господь говорил своим ученикам, что пойдет по пути послушания вплоть до самой смерти. Можем ли мы тогда удивляться, если то же самое произойдет с нами на пути послушания!?

Если этим листкам суждено попасть в руки брату или сестре, устами которых воспользовался дьявол, чтобы они говорили против детей Бога, вступивших на землю "вне стана", вышедших к Нему за стан, то позвольте мне попросить вас воздержаться от этого! Ибо тогда вы выступите против истины Бога! Не они заблуждаются, а вы. Исследуйте Писание! Попросите у Господа света! И вы скоро познаете истину об отделении. Следуйте по пути веры и встаньте на сторону всех тех, кто до вас вступил на этот путь, чтобы "выйти к Нему за стан, нося Его поругание" (Евр. 13,13).

Идите в свете истины по указанному пути! Иначе вы огорчите Святого Духа, Который желает наставить вас "на всякую истину" (Иоан. 16,13). Некоторые много говорят о любви к Господу. Господь же говорит, что любящий Его соблюдает заповеди Его (Иоан. 14,21). Даже здесь речь идет не о чем другом, как только о вопросе: "Любишь ли Меня?" Божественная заповедь об отделении обращена к нашей любви.

Господь говорит: "Кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно . . . " Обратите на это внимание! Господь высказывает здесь один из основных принципов, имеющих глубокое значение. Он говорит о том, что с решительным желанием быть послушным Богу связано принятие света, открывающего божественное учение. Увы, некоторые в глубине души совсем не желают познать истину. В таких душах находит приют враг. В таких сердцах часто скрыты эгоизм, стремление к человеческой славе, чисто человеческая любезность, тайные корни грехов и другие источники непослушания.

Да, дорогой читатель, понимание учения Господа зависит от вашего духовного состояния. Вашей совести должен почаще касаться божественный свет. Господу нужно, чтобы вы постигли Его истину не рассудком, а сердцем. Тот, кто желает идти по "святому пути", даже если он неопытен и наивен, не заблудится (Ис. 35,8).

Верующим Филадельфийской церкви Господь мог сказать: "Ты . . . сохранил слово Мое" (Откр. 3,8). "Мое слово!" Для того, кто его любит, это невыразимое, великое, бесценное, благодатное сокровище. "Сохранил слово Мое!" Пусть же это всем нам западет глубоко в сердце, зазвучит в нем, осветит его: "И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому, и Я прииму вас; и буду вам Отцом, и вы будете Моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель"

Зависимость - таково призвание человека. Он должен быть зависимым здесь на земле не потому, что он грешник, но потому, что он творение. Только Бог имеет право быть независимым. О нем написано, что Он "не требует служения рук человеческих, как бы имеющий в чем-либо нужду, сам давая всему жизнь и дыхание и все” (Деян. 17,25). Человек получил жизнь от Бога, он получил все из Его руки, так что он во всем зависит от Него. Итак, человек призван являть свою зависимость. Ему не подобает выказывать себя независимым и исполнять собственную волю, но он должен жить, получая все из руки Бога, и спрашивать о воле Бога.

Мы знаем, что человек пал в этом отношении. Сатана внушил ему, что он должен делать противоположное тому, чего хочет, что он сам должен быть "как Бог", то есть независимым. Зависимый человек возжелал этого, и, предавшись в сердце поискам независимости, пришел к непослушанию. Со времени грехопадения человек идет по этому пути. Вместо того, чтобы понять, что его счастье заключается в зависимости и в послушании, он считает, что уже нашел счастье, обеспечив себе так называемую самостоятельность, независимость, но вместо того, чтобы прийти к совершенству, как он любит воображать себе, он быстро приближается к своей гибели.

Поиски человеком независимости усиливаются по мере приближения пришествия Господа для суда. Предсказано, что в последние дни наступят тяжелые времена, когда люди возлюбят самих себя и будут непослушны, когда они будут говорить против Бога оскорбительные, неблагодарные слова, хуля его власть и славу. Человек, сначала пожелавший стать "как Бог", заканчивает утверждением, что "он сам Бог". Он разрушит все узы, отбросит от себя все оковы и поистине откроется как "беззаконник" (Пс. 2,2. 3; 2 Фес. 2,8).

Обращаясь к истории мира, мы повсюду видим, что отправной точкой и целью человеческих стремлений является независимость. Разве это не открывается наиболее ясно в наши дни? Разве не стремятся все к независимости? Разве все не жаждут никому не подчиняться? Мы видим это в ребенке по отношению к старшим, в женщине по отношению к мужу, в слуге по отношению к своему господину, в подчиненных по отношению к власти. Вызывающие сожаление семейные отношения, продолжительные забастовки в социальной сфере, непрерывные и все нарастающие революции в государственной сфере - все это является в наши дни развитием распространенного среди людей принципа быть от всех независимым, подчиняясь лишь собственному рассудку и желаниям.

Христианин же по благодати имеет учение, побуждающее его осуждать принцип независимости. Он сокрушается в осознании своей вины и повергается ниц как зависимый от милости Бога и находит во Христе пример для себя, чтобы идти по своему пути в зависимости и послушании Богу, в искреннем доверии, принимая все из руки Того, Кто заботится о Своих детях, как Отец.

В человеке обитает грех, но беда христианину, если он позволит греху действовать в себе, если он соблазнится искушениями дьявола и позволит увлечь себя духом мира сего, злым духом времени. Если стремление человека к независимости, приводящее его к непослушанию, отвратительно в глазах Бога, то, несомненно, отвратительно для Него, когда верующий, обязанный Ему своим спасением на земле и в вечности и призванный к тому, чтобы быть таким же послушным как и Иисус Христос, вступает на путь независимости и в оставшееся ему время предается страстям человеческим вместо того, чтобы жить по воле Бога. Сын Бога, прославленный и возвышенный, находил Свою отраду в том, чтобы делать то, что было угодно Отцу, и Он поступал так всегда (Иоан. 4,34; 8,29). Он не обязан был идти по своему пути здесь на земле в зависимости, ибо Он был независим, имея власть, но Он поступал так, потому что мы согрешили. Он был человеком, и как человек Он сделал Себя зависимым, Он был послушен, и, таким образом, во всей своей жизни Он полностью прославил Бога, которого мы оскорбляем своим проявлением независимости и непослушания. Итак, Бог желает, чтобы мы шли по нашему пути в ощущении зависимости, чтобы мы во всем вопрошали о воле Бога, которую мы должны исполнять, чтобы мы хранили сознание нашей зависимости как сокровище и чтобы мы постоянно напоминали себе о том, что наша зависимость должна проявляться во всем нашем смиренном поведении, которое подобает нам пред лицом Бога. И это не только в личном, но и в общественном плане.

В общественной сфере, однако, часто бывает так, что христианин руководствуется своими собственными рассуждениями, что над ним довлеет человеческое своеволие.

Каждый, кто убежден в божественном принципе зависимости и послушания, решительно отвергает то, чтобы верующий руководствовался принципом независимости в личном плане. Несомненно, люди понимают, что христианин в наше время больше, чем когда-либо, нуждается в свете, потому что он живет в атмосфере, насквозь пропитанной стремлением к независимости. Но он тем более должен признать необходимость осуждения независимого положения пред Богом, и ему следует предостерегаться великой опасности быть оскверненным этим духом из бездны. Опрометчиво было бы утверждать, что здесь не может быть никаких сомнений или что каждый искренний верующий, вопрошающий о воле Бога, согласится со всем здесь изложенным и признает это как истину Бога. Но разве не печально то, что есть верующие, которые утверждают, что желают исполнять волю Божью, и вместе с тем в общественной сфере выступают за "независимость" вместо "зависимости"? Разве не печально то, что они провозглашают, что каждое местное собрание (церковь) должно действовать в своем государстве и среди своих? Они учат, что единственно верный принцип по Слову Бога это "независимость"; в данном смысле означает, что каждое местное собрание ответственно непосредственно и только перед Господом. Они подменяют действительное единство собрания неким подобием самостоятельных, независимых друг от друга собраний, в которых теряются права и власть Святого Духа по отношению к собранию.

И вместе с тем мы пришли к столь значительному вопросу о "церковной независимости", который в последнее время был связан с соблюдением единства Духа в узах мира с общением детей Божьих, которые столь бесценны в очах Бога. Ибо именно эта "церковная независимость" уже причинила и еще причинит столько вреда откровению единства и общению верующих, которые по милости Бога могут занять место за трапезой Господней.

Давайте остановимся на том, что утверждает Слово Бога о том, что имело место среди первых христиан в вопросе независимости собрания.

Мы начнем с замечания, что, как каждый верующий обязан быть зависимым от Господа, так, естественно, каждое местное собрание должно идти по своему пути в прямой зависимости от Него и под руководством Святого Духа. Таким образом, это справедливо в отношении как личной, так и непосредственной зависимости собрания от Господа.

Но, как было сказано, человек обязан нести ответственность не только перед Господом, ибо все верующие лично должны повиноваться не только Богу, но и друг другу в страхе Божьем (Еф. 5,21), так что местные собрания должны признавать и осуществлять свое подчинение не только Господу, но и друг другу.

Грубой ошибкой в рассуждениях этих верующих является то, что они упускают из вида единство тела, членами которого являются не только верующие по всей земле, но проявлением которого является каждое местное собрание, так что сказанное коринфскому собранию можно отнести ко всему собранию: "Вы - тело Христово".

Когда люди учитывают эту истину, они наслаждаются славными следствиями из нее, а именно если кто-то получил место за трапезой Господней, то это справедливо для всех. И если кто-то лишается общения, то для него не будет места и за трапезой Господней. Я принимаю эти славные следствия не в том, что касается допущения или исключения, ибо последнее глубоко печально, вместо того, чтобы радовать, но я принимаю эти славные следствия в том, что касается того факта, что все на земле за трапезой Господней признают то, что произошло в одном месте, действительным для всего собрания.

Это ярко выявилось на заре собрания, когда шел спор об обрезании. Некоторые считали обрезание необходимым для того, чтобы спастись и иметь общение за трапезой Господа. Итак, верующие говорят, что мы находим здесь, у себя, хорошим, то мы и делаем, и если другие хотят делать то же, должны ли они знать то, что у нас? Слава Богу, нет. Так возникло собрание из иудеев и язычников. Однако все чувствовали необходимость прийти к единству мысли в этом вопросе. И потому люди искали повода обсудить эту возможность. В Иерусалиме имело место совещание. И Дух Святой удивительным образом действовал в тех, кто хотел знать об этом, чтобы позже Он мог свидетельствовать: "Единодушно рассудили" (Деян. 15).

Верно, что мы живем во времена падения и что больше нет Иерусалима, где пребывали бы апостолы. Но так же верно, что принципы Бога одни и те же во все времена. Мы уже указывали на это ранее в связи с откровением о единстве. Оно справедливо и здесь. В том или ином месте искупленные собираются вокруг трапезы Господней; но при этом они должны помнить, что они не одни, но едины с другими искупленными в других местах, что, таким образом, они не должны принимать "независимые" решения во имя Господа, но должны быть едины в духе с искупленными в других местах, поступая в единстве. Потому, как у себя они выражают единство тела, так это происходит и в других местах, где делают то же самое, собираясь вместе, действительно вместе, ибо таким образом они выражают то, что есть одно тело, один Дух, есть одно Тело на всей земле, повсюду проявляющееся (хотя и искаженно) в тех, кто выражает единство трапезы Господней; и один Дух на всей земле, действующий повсюду в различных местах, потому все принимают решение в единстве мыслей и духа в общении с главой собрания, который, согласно Его обетованию, лично пребывает посреди тех, кто, таким образом, собрался во имя Его, находясь среди них, чтобы утвердить Свою власть. Но если Христос в Своей власти присутствует только в одном, Своем собрании, то как Он может находится в другом, независимом собрании? Значит, фактически, действует не местное собрание.

Если мы будем учитывать эти значительные принципы, то не впадем в заблуждение, не позволим увлечь себя духом извращения, но со всей искренностью склонимся перед Словом. Многие считаются со своим "я", со своей волей, но, проявляя внешнюю набожность, говорят: "Если в Слове это не сказано, то я не буду подчиняться; если мне не покажут убедительного для меня соответствующего отрывка в Писании, то я не откажусь от своих мыслей" Но, очевидно, из этих рассуждений следует: "Если я не вижу, что в Слове сказано то, что вы утверждаете, то я не откажусь от своих мыслей" Таким образом, люди основываются на своих собственных суждениях, доверяя им, и противопоставляют их суждению собрания, посреди которого Сам Господь со Своей властью. Но тогда собственные взгляды ставятся выше помыслов Господа, получающих свое выражение там, где собираются во имя Господа, и принимать в этом случае решение - значит очевидно утверждать господство собственной воли.

Представьте себе, что кто-то исключен из одного собрания Господа, в которое он проник. Должно ли другое собрание, в которое пришел этот человек, принять его к себе и не рассматривать его как исключенного? Или оно должно принять ту точку зрения, что случившееся в одном собрании имеет силу также и в другом. Нет, Писание утверждает последнее. То, что произошло в одном собрании, принимается также и в другом; то же самое верно и в отношении допуска. Когда кто-то допускается к трапезе Господней, то должно ли другое собрание самостоятельно решать о его допуске? Или же оно должно смиренно признать то, что имело место в другом собрании? Кто немного знаком с учением Писания в отношении собрания, тот знает, какой ответ должен быть дан на это. Власть Христа проявляется в каждом местном собрании Господа. Посреди него лично пребывает Христос, и люди действуют под властью Его, просвещенные Святым Духом (Матф. 18,18-20). И эта власть Христа не ограничена одним местом, но действительна для всего тела. В Коринфе не должны были принимать злого человека, которого отвергли в Ефесе; в Ефесе не должны были отвергать никого, принятого в Коринфе. Уже упомянутые слова, обращенные к коринфской церкви: "Вы - тело Христово" неопровержимо доказывают, что если в Коринфе поступали независимо, то единство тела Христа требовало, чтобы они поступили осознавая, как должно действовать целое тело.

В своих посланиях Павел дает нам точные указания в отношении этой истины, добавляя к этому (что касается признания), что каждый пребывает в общении. Первое мы видим в 1 Кор. 5. Павел сообщает собранию в Коринфе, что оно должно изгнать из своей среды злого. Он указывает местному собранию на недопустимость участия в общении того, кто называясь братом, жил в грехе. Затем Павел говорит, что этот человек осужден и должен быть предан сатане во измождение плоти. Он осудил этого брата не сам, но считал совершенно необходимым, чтобы таковой был наказан коринфским собранием во имя нашего Господа Иисуса Христа, если оно собирается в Его духе и с Его властью. Таким образом, то, что совершило собрание в Коринфе, должны были признать и члены другого поместного собрания, ибо наказание сохраняет свою силу не только для того места, где оно было осуществлено, но и для всех собраний. Второе находим мы в 2 Кор. 3. Там Павел пишет: "Неужели нужны для нас, как для некоторых, одобрительные письма к вам или от вас?" Когда Павел пришел к ним, то не было нужды говорить им, что он имел свое место за трапезой Господней. Также не было нужды, чтобы они рекомендовали Павла как такового в других местах, ибо повсюду было известно, кто такой Павел. Однако многие были неизвестны, и в этом случае необходимо было давать одобрительные письма или расспрашивать о них. Это явствует из того, что Павел добавляет в этих словах, обращенных к коринфянам. Таким образом, было принято, чтобы тот, кто приходил из одного поместного собрания в другое, имел при себе одобрительное письмо, и чтобы у такого человека, желающего участвовать в трапезе Господней, спрашивали это письмо. Но вместе с тем здесь ясно указывается на то, что различные поместные собрания не были независимы друг от друга, действовали не самостоятельно, но как единое целое в зависимости друг от друга и в обязательной зависимости от Главы собрания, принимая решения, которые должны были быть признаны всеми, как исходящие от Того, Кто является единственным центром собрания. Так что все были ответственны не только перед Господом, но и друг перед другом. Так должно быть и теперь.

Это не отменяется тем фактом, что бывают случаи, когда поместное собрание не желает руководствоваться Святым Духом. Мы видим указание на это в коринфской церкви, так что апостол Павел вынужден был указать этому собранию на ее долг. Коринфское собрание счастливым образом прислушалось к Павлу, как следует из его второго послания (2 Кор. 7,11). Но если бы они этого не сделали, то необходимым следствием этого было бы то, что другие собрания должны были бы поддерживать отношения с ним, хотя они терпели бы в своей среде то, чего не должны были бы терпеть. В наши дни также может случиться, что собрание Господа не желает осудить зло, и тогда, после многих мягких увещеваний его уже не могут считать послушным, как должно быть в едином целом сообществе; в таком случае, это собрание встает на позиции самостоятельности и сектантства. Если какое-либо собрание принимает человека, которого другие не приняли бы, то необходимо провести тщательное расследование, и тогда духовное разумение позволит вынести правильное суждение. Когда люди в том месте, где это случилось, начинают понимать, какова воля Господа, и признают совершившийся факт перед Богом и людьми, тогда быстро устанавливается порядок, не противоречащий целому сообществу. В противном случае сообщество Христа не может смириться с поведением этого собрания, иначе сообщество разделило бы вину за изгнание того, кого не следовало изгонять.

Все это верно, из этого мы видим, как слабы и зависимы от Господа Его собрания, и это ничего не меняет в сказанном выше о недопустимости "церковной независимости", на чем следует всячески настаивать. Ибо отсюда следует, что одно собрание не безразлично к другому в том, что там происходит, но все должны действовать в единстве мыслей и чувств.

В Откр. 2 и 3 трогательным образом показано, что сам Господь в отношении ответственности представляет собрания не отдельными друг от друга, но как единое целое. Он обращается особо к каждой из семи церквей, но в Откр. 1,11 мы читаем: "Пошли эту книгу (в которой содержатся эти семь обращений) семи церквам". Доказательство того, что собрания внутренне связаны между собой, явствует из добавления к каждому обращению: "Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам". Таким образом, каждый из любого собрания должен услышать то, что было сказано семи собраниям. И потому сказанное в этих посланиях об ответственности имеет очень большое значение.

Кто-то скажет: каждое собрание получает увещевание особо и здесь не видно, что одно собрание воздействует на другое, сколько бы зла в нем ни было. На это можно ответить: то, что мы здесь видим, рассматривается самим Господом. Если Он высказывает Свое суждение о каком-либо собрании, как Он видит состояние дел в нем, то разве не может Он упомянуть многое из того, о чем собравшиеся даже не подозревают? Господь ходит как судья посреди семи золотых светильников и изрекает Свой суд. Так, как целое (золотой светильник) отлично от того зла, на которое нам указывает Господь, потому мы и должны истребить это зло из своей среды. И это последнее делали уже в самом начале.

Увы, также и во времена апостолов существовало зло, которое не было удалено. Прежде всего в последние дни, описанные у Иоанна, действие плоти особенно проявлялось в собрании, как явствует из того, что Иоанн сообщает о Диотрефе, который самолично правил в поместном собрании, так что он препятствовал некоторым участвовать в трапезе, изгоняя их по собственной прихоти. Но те, кто имел в сердце свидетельство Господа (в этом случае Иоанн), предостерегали против таковых, сообщая о них собранию (3 Иоан. 9) и действуя властью в том случае, если в каком-либо месте они не желали прислушаться и поступать надлежащим образом (3 Иоан. 10).

Увы, нежелание порвать со злом проявилось вскоре после того, как истина о единстве тела вновь выдвинулась на первый план. В одном собрании в Англии был учитель, который проповедовал чудовищное лжеучение о личности Господа Иисуса. Когда это выявилось, то многие прекратили общение с этим человеком, отступившим от учения Христа и не утверждавшим учение Христа (2 Иоан. 9 и 10). В другой части Англии собрание не приняло лжеучителя, но продолжало поддерживать общение с его друзьями и последователями. Когда же их стали увещевать, они принялись отстаивать позицию независимости в письме, подписанном десятью братьями того собрания. Следствием этого было то, что те, кто желал сохранить учение о единстве тела в соответствии с помыслами Бога, не могли больше участвовать в этом собрании вместе со всеми, кто в него входил. Иначе они остались бы в общении со злом (2 Иоан. 11). В последние годы мы видим многих, которые, когда происходит извращение, осуждают лжеучителя, и других, которые с течением времени вступили в общение с этими братьями, утверждая, что они не желают иметь с этим учением ничего общего, но вместе с тем они не хотят оставить позицию независимости, которую они однажды заняли, напротив, по всему было видно, что они не хотят отказаться от этого, что имело печальные последствия. Они полностью освободятся от общения со лжеучением, с которым были связаны их отцы, если прежде они открыто признают, что они преодолели извращение, проникшее со лжеучителем, если они, таким образом, очистились от зла путем смирения и исповедания. Это то, что всегда должно иметь место, когда так долго терпят зло. Слово Бога содержит много указаний в отношении очищения от зла.

Учение о единстве тела столь славно, когда его хорошо понимают, потому что оно позволяет ощутить единство на всей земле и то, что искупленные повсюду действуют в одном духе. Но это также весьма важная истина, потому что она возлагает на всех ответственность перед целым сообществом.

Поэтому прежде всего необходимо, чтобы пастыри и учители, те, которые служат посреди верующих, жили в подобной зависимости от Бога. Кто оказывает наибольшее влияние на события в мире? Разве не вожди? Потому слуги Господни, которые поставлены для пользы целого, оказывают огромное влияние на верующих. Если они лично живут в обязательной зависимости, если они покорны друг другу, то это великое благословение. Пусть каждый подумает о том, если Господь явно возложил на него ответственность, то он не сможет сделать ничего хорошего без того, кто открывает свою волю в отношении того, что мы должны делать, и кто дает нам силу, чтобы исполнять то, что Он хочет, чтобы мы делали. Величайший слуга Господень, когда-либо известный среди людей, апостол Павел однажды воскликнул: "Когда я слаб, тогда я силен!" Лишь в общении с Богом, зависимом от Него положении, был он силен. Он упокоился в Его любви и Его деле, и он, лишенный своей силы, был силен в своем Боге, от Которого зависел он сам.

Но эта зависимость необходима не только для тех, кто используется Господом особым образом. К этому призваны все искупленные. Началом разделения собрания послужило то, что была оставлена первая любовь. Когда сердце больше не наполнено Господом, то место в нем занимают люди и личные помыслы. Поэтому мы не в силах в достаточной степени выразить тот факт, что общение на практике является первым требованием для счастливого участия в общении за трапезой Господней. Пусть же сердца братьев и сестер действительно сосредоточатся на Иисусе и его славе, пусть каждое сердце обратится к нему, и тогда совместные встречи упрочатся и возникнет истинное поклонение Господу!

Когда мы говорим о независимости друг от друга, будь то отдельные люди или собрания, то этим самым мы вовсе не хотим сказать, что мы не должны быть зависимыми от Господа и нести ответственность перед Ним.

Как брат я призван взирать на Господа в убеждении, что я делаю то, что Он хочет. И если другие братья считают, что я совершил ошибку, то, возможно, так оно и есть.

Как работник я призван смотреть в глаза моего Господина. Он должен указать мне мое дело. Им я призван и сделан пригодным. И может случиться, что один слуга полагает, что другой слуга должен сделать то-то и то-то, хотя последний другого мнения. Хотя Павел считал, что Аполлос должен был отправиться в Коринф с другими братьями, и Павел много раз просил его об этом, однако Аполлос говорил, что он никак не хочет идти туда сейчас, но пойдет, когда ему будет удобно (1 Кор. 16,12).

Так и поместное собрание прежде всего должно взирать на Господа, и есть много вопросов, по которым только оно должно принимать решение; подобное вытекает из учреждения диаконов, которые должны были заботиться там о нуждающихся.

Но как бы мы ни были убеждены в этом и как бы охотно мы ни признавали личную ответственность и ответственность поместного собрания, мы тем более убеждены в том, что существует ответственность по отношению к другим, ответственность одного собрания перед другим, и это на основе единства тела, чего мы должны придерживаться не только в принципе, но что мы должны осуществлять на практике лично и в собрании.

Если мы поступаем таким образом, то одно собрание не скажет о другом, что оно не должно заниматься его проблемами. В этом случае мы будем ценить суждение брата из старших, особенно из старейшин, и будем почтительны, когда при обсуждении нужд собрания будет присутствовать кто-то из старших; тогда потребности одного собрания разделят все собравшиеся. Тогда старейшина, помимо своей личной ответственности перед учителем, не будет пренебрегать и увещеваниями другого брата, но, напротив, охотно узнает о мнении другого брата и примет его близко к сердцу, когда возникнут разногласия, как в случае Варнавы и Марка, которые считались с плотью и не слушались Павла, высказывавшего через Духа верные мысли. Тогда мы все в истинной зависимости от Бога будем ценить друг друга и суждения друг друга, тогда мы будем стремиться сохранять мир и на практике осуществлять "единство и общение".

Нет, мы не должны руководствоваться собственными потребностями. Не должно быть никаких форм общения от себя, собственного круга собраний. Но мы должны принимать близко к сердцу благо единого тела, и откровение об этом соответствует помыслам Бога. Это может сохранить только единство Духа. Кроме того, необходимо чтобы Господь избрал тех, кто руководствуется Духом, кто действительно ходит согласно призванию, которым призван, и чей взор направлен на Того, Кто лично пребывает посреди тех, кто признает его своим Господом.

Христос - центр единства и общения. Вокруг того, кто умер за нас и воскрес, собираются воедино рассеянные дети Бога. Смерть Его является стержнем единства и общения до Его пришествия.

(Перепечатано из издания "Новое и старое")
Особые принципы с точки зрения Г. Х. Макинтоша
Мой возлюбленный друг!

1848-ый год был годом испытаний для каждого, кто признавал себя сторонником братьев. Летом того года был поднят вопрос о том, рассматривать ли их как организацию или просто как временных и независимых прихожан, в какой-то мере знакомых друг с другом. И мы, действительно, собирались на основе взаимопонимания, но не были объединены ответственностью за общение и свидетельство, как те, что были взаимосвязаны друг с другом, соединены один с другим через живого Главу на небесах или связаны друг с другом Святым Духом. Именно в Бристоле был выдвинут на обсуждение этот весьма интересный вопрос. И оттуда он распространился во все части земли, где происходили собрания братьев.

Несомненно, тебе известно о существовании конгрегации баптистов, которые собирались для поклонения в часовне под названием "Вифезда" в Бристоле. Существовал также союз церквей, собиравшийся в "Салиме", однако в дальнейшем я буду говорить о том и другом, называя их одним именем - "Вифезда", и постараюсь быть как можно короче, поскольку моей единственной целью является осветить великий принцип и никоим образом не заострять внимание на людях и местах, представляющих собой лишь преходящий интерес.

Итак, за несколько лет до вышеупомянутого времени, эта конгрегация баптистов была принята в общение братьев - была принята как организация. И все собрание открыто и официально заняло позицию братьев. Я не буду упоминать имена и вдаваться в подробности. Я просто приведу главный и наиболее значимый факт, поскольку он поясняет важнейший принцип.

На протяжении многих лет я был убежден, что принятие этой конгрегации было роковой ошибкой со стороны братьев. Даже допуская (а я всем сердцем делаю это), что все члены и священники этой конгрегации, если их брать в отдельности, могут быть очень даже замечательными людьми, я все же убежден, что в любом случае было ошибкой принимать в братство всю эту организацию как таковую. Коллективного сознания вообще не существует. Совесть - это нечто индивидуальное, и если мы не действуем пред Богом каждый сам по себе, то в нашем пути не будет стабильности. Организация, состоящая из людей, направляемых своими учителями, может признать, что занимает определенную позицию и принимает определенные принципы, но где гарантия того, что каждый член этой организации действует под влиянием личной веры, силою Святого Духа и на основании Слова Бога? Крайне важно, чтобы на каждом шагу мы действовали с искренней верой, в общении с Богом и с испытанной совестью. Не могу не думать, что особенной причиной слабости в разных собраниях братьев является то, что их численность достигается на основе тех, кто действует не в силе истины в своей душе, но подобны мертвому грузу и чинят препятствия. Однако наиболее вероятно, что печальной ошибкой стало принятие в общение всей организации людей, когда не было возможности испытать духовное состояние отдельных лиц, составляющих эту организацию.

Мы имели впечатляющий пример этого в Лондоне в 1853-ем году. Конгрегация баптистов пожелала принять платформу, занимаемую братьями, и она сделала это. Но как только баптисты предприняли такой шаг, брат, который построил часовню и своими проповедями собрал общину, почувствовал эту ошибку. Он без промедления собрал вместе всю общину и сказал собравшимся, что и он и они должны поступать на основе ответственности каждого пред Господом. Следуя этому постановлению, в следующий день Господа, эта часовня была закрыта, и люди должны были каждый в отдельности обдумать свои принципы и то, как им следует действовать.

Итак, некоторым это могло показаться весьма дерзким шагом, но это был благородный шаг. И последующее событие доказало правильность этого шага и то, что это был единственно верный шаг. В течение нескольких недель - недель, несомненно, тщательной работы души, глубокого и болезненного исследования сердца выяснилось, что вся конгрегация, за исключением двух или трех человек и, я думаю, тех, которые сомневались, не как организация, но каждый отдельно обратился за правом членства в разные собрания братьев, и каждый случай обсуждали по существу, испытывая Словом Бога. Брат же, которому принадлежала эта часовня, любезно предоставил ее в качестве удобного места встречи для братьев. Конечно, в то время, когда эта часовня была закрыта по утрам дня Господнего, ему самому приходилось проповедовать и учить, что он продолжает делать по сей день. И да будет благословен Бог, с того времени это дорогое всем место стало местом рождения сотен душ и благословенным пастбищем для агнцев и овец возлюбленной паствы Христовой! Да будет так до тех пор, пока Он не придет!

Но как же отличаются от этого события в Вифезде! Настало время испытаний. В Плимуте возникло в ужасное заблуждение о положении и отношений нашего Господа Иисуса Христа, заблуждение, которое ставит Его (я содрогаюсь, когда пишу эти слова) под проклятие и гнев Бога в течение всей Его жизни на земле, и это не во искупление чужой вины, но на основании Его связи с Израилем и человеческим родом.

Для меня невыносимо подробно рассматривать то ужасное учение, которое преподавали в Плимуте, или переносить на эти страницы выражения, раскрывающие это учение. У меня нет желания использовать сильные или суровые выражения в отношении конкретных людей. Однако я должен сказать тебе, мой возлюбленный друг, что я считаю это учение таким же порочным, как и сам социнианизм. По крайней мере, как первое, так и последнее, оставляет нас без Христа Божьего. И бесполезно говорить о различиях, ибо если мы не имеем Христа из Нового Завета, то не имеем и Христа Спасителя вообще. Ирвинг отрицает Его чистую и безгрешную человеческую природу; учитель же из Плимута представлял Его в том положении и в тех отношениях, в которых ему самому был бы нужен Спаситель. Да простит мне Бог написание этих строк! Да простит Он человека, проповедовавшего такое ужасное учение. Они все отрицали Христа как Бога. Они богохульно оскорбляли Его личность и Его имя. Их учения должны возмутить каждого, кто истинно любит Иисуса.

Итак, дорогой A., в это ужасное заблуждение вводили тогда в Плимуте. И более того заблуждающиеся и вводящие в это заблуждение были приняты в "Вифезде". Некоторые верующие возражали и протестовали, умоляя, чтобы подобные учения подверглись осуждению, а проповедующие их были изгнаны из общества. Но все их усилия были напрасны. Десять руководителей общины написали письмо - известное как "Письмо десяти", которое, я думаю, знакомо тем из нас, кто был призван перейти в брод те глубокие воды. В этом письме, принятым большинством голосов конгрегации в "Вифезде", они отказались осудить это учение. Они говорили: "Что общего имеем мы в Бристоле с учениями, проповедуемыми в Плимуте?" Одним словом, они компрометировали себя тем, что явно заняли позицию безразличия по отношению к благословенному Главе, держась независимо от Него, что касается Его возлюбленного тела.

Такова точка зрения, выдвинутая в "Письме десяти", в документе, подготовленном десятью умными людьми и принятом сотнями христиан, который, я думаю, и по сей день остался не аннулированным и в котором до сих пор не раскаялись. Правда, после этого печального случая пятьдесят или шестьдесят людей Господних покинули "Вифезду”, не согласившись одобрить столь порочный принцип или основание для общения, когда руководители, проведя то, что именовалось собранием семи церквей, с целью исследования брошюр, распространявших заблуждение, и один из руководителей заявил, что "согласно этому учению, Христос сам нуждался в Спасителе". Однако это "Письмо" никогда не было отменено, никогда никто не раскаялся в нем. И, следовательно, оно сохранилось до наших дней, как осознанное и обдуманное выражение истинного основания для общения в "Вифезде”, которое, на мой взгляд, проявляет сущее безразличие ко Христу и выказывает неподчинение Его телу, собранию (церкви).

Я намеренно воздерживаюсь от того, чтобы назвать имена людей, и не вдаюсь в подробности в отношении поведения, нравов или духа отдельных лиц. Что касается всего этого, то мы можем быть уверены, что недостатки имели место во всех отношениях. Я должен признать, что не в моем духе останавливаться на таких вещах. И далее, я могу уверить тебя, мой друг, что я не испытываю ни малейшей горечи по отношению к какому-либо отдельному человеку. Я пишу после 27-летнего перерыва, и я хочу ограничиться лишь основным принципом, который затрагивают эти события в "Плимуте” и "Вифезде”. Я не полагаюсь на слухи в этом деле. Нам всем известно, как все может быть приукрашено и преувеличено в жаркой дискуссии. Однако не может быть и речи о приукрашивании, преувеличении или жарких дискуссиях при чтении плимутских трактатов, содержащих то, что я вынужден назвать отвратительным учением, или при чтении "Письма десяти", выдвигающем жалкие принципы безразличия, нейтралитета и независимости.

Дело в том, что "Вифезду" никогда не следует признавать собранием (церковью), созданным на божественной основе, и это доказал тот факт, что когда оно было призвано действовать согласно истине о единстве тела, то совершенно не оправдало себя. И не только это, но если бы члены этой конгрегации были больше движимы истинной преданностью Христу, то они поднялись бы все как один, чтобы изгнать из своих пределов любые принципы, оскорбляющие их Господа. Я готов поверить, что многие люди были совершенно несведущи в том, что все это значит, что они не хотели совершить ничего дурного и действительно недооценивали того, во что были втянуты. Но если несведущий лоцман разбивает судно о скалу, то вряд ли утешительным будет сказать находящимся на борту судна, что этот лоцман сам по себе безупречный и доброжелательный человек.

Таково, дорогой A., очень короткое и сжатое изложение истинной основы того, что называют "Вопросом, поднятым в "Вифезде". Конечно, братья повсюду сталкивались с этим. И из этого положения не было выхода. Этому следовало взглянуть прямо в лицо. Для многих это оказалось ужасным камнем преткновения. Они никогда бы не смогли увидеть, как им пройти через это. Со своей стороны, я чувствовал, что обязан сделать только одно, а именно совершенно не обращать внимание на личности и их влияние, а устремить свой взор только на Христа. Тогда все стало бы ясно как день и так же просто, как самая основа истины. У меня никогда не было и тени сомнения или колебания в отношении того в основном принятого направления или в отношении великих принципов, лежащих в основе его, но я вполне могу понять и допустить те затруднения для душ, с которыми они столкнулись, когда были призваны рассмотреть вопрос о "Вифезде". В частности, я вспоминаю, как тяжело было обычно достичь совершенно беспристрастного и непредубежденного взгляда на это. Однако я должен заметить, что в результате приобретения большого опыта и наблюдательности, я постоянно обнаруживал, что там, где человек в состоянии посмотреть на это дело в связи с Христом и Его славой, там всякие проблемы исчезают. Однако, с другой стороны, если позволить проявиться личным чувствам, симпатии к отдельным людям, чему-либо плотскому, тогда духовное видение наверняка ослабнет и невозможно будет достигнуть божественного заключения.

Существует одна вещь, которая, как кажется, действует подобно ужасному пугалу на многих, и это вопль "эксклюзивизма", поднятый против тех, кто, как я полагаю, стремится любой ценой отстоять истину Бога. Минутного спокойного размышления в свете Писания будет достаточно, чтобы показать, что мы должны либо лучше понять принцип "эксклюзивизма", либо допустить, что ни на каком основании, ни по какой причине нам не следует отстранять от Господней трапезы того, кто действительно может стать членом тела Христова. Если кто-то поддерживает это последнее, то он расходится во мнениях с апостолом Павлом в 1 Кор.5. В этой главе вдохновленный свыше апостол назидает собрание (церковь) в Коринфе быть "эксклюзивным" собранием (церковью). Он повелевал коринфянам исключить из своей среды и отстранить от трапезы Господней того, кто, погрязнув в грехе, тем не менее оставался членом тела Христа.

Итак, разве не является все это основным принципом "эксклюзивизма"? Бесспорно. И далее, мой друг, позволь мне спросить: "Разве не должно собрание (церковь) Бога обязательно быть эксклюзивным? Разве не благоразумно с глубокой ответственностью подходить к оценке этого учения и духовного состояния всех тех, кто приходит для общения? Разве не обязательно отстранять всякого, кто учением или поведением позорит Господа и оскверняет собрание (церковь)? Разве кто-нибудь сомневается в этом?" Какое ужасающее слово - этот "эксклюзивизм"!

Дело в том, что очень многие путают две вещи - дом Бога и тело Христа. Поэтому, если кому-то отказывают от места за столом или не допускают его к трапезе, то говорят о разрыве тела Христа или об отсечении членов Христа. Но разве тело Его было растерзано или был отсечен какой-нибудь член Его при отстранении грешника от собрания (церкви) в Коринфе? Очевидно, нет. Ничего такого не происходит в любом подобном случае. Возблагодарим же Бога за то, что никто не способен разорвать тело Христа или отсечь даже самый незначительный член Его. Бог позаботился о том, чтобы "не было разделения в теле...". Строжайшее наказание дома Бога никогда не может нарушить, даже в малой степени, единство тела Христа. Это единство абсолютно нерушимо. Ясное понимание этого даст ответ на тысячу вопросов и разрешит тысячу проблем.

Но ведь, когда человека отстраняют или ему отказывают, часто говорят: "Разве вы не считаете его дитем Бога?" Тогда я отвечаю, что дело не в этом. "Познал Господь Своих" и "да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа". Мы не призваны объявлять о тайных отношениях человека с Богом, но можем говорить лишь о его явном поведении пред людьми. Если собрание (церковь) отрицает свою обязанность оценивать это учение и наставлять тех, кто является "внутренними", то это вообще не собрание (церковь) Бога, и все верные Христу обязаны тотчас покинуть его.

Следовательно, мой возлюбленный и драгоценный друг, мы можем видеть, что "эксклюзивизм", будучи не таким уж страшным пугалом, является долгом и обязанностью каждого собрания, собравшегося на основании собрания (церкви) Бога. И те, кто отрицает это, доказывают, что они просто не ведают об истинном характере дома Бога и о весьма важном отличии между порядком дома Бога и единством тела.

И здесь ты позволишь мне ответить на вопрос, который задают нередко. Этот вопрос гласит: "Считают ли братья себя собранием (церковью) Бога?" Ничем подобным они себя не считают. Они не являются собранием (церковью) Бога. Сегодня тысячи возлюбленных членов Христа рассеяны повсюду под разными названиями. Я с готовностью признаю в личности римского католического священника члена тела Христа и одаренный сосуд Святого Духа. Но я могу только удивляться, как он может занимать свое положение, в которое поставлен, ибо я считаю римскую христианскую систему мрачным и ужасным отступничеством. Но я не верю ни одной религиозной системе в христианстве. Ни одна из них не отвечает требованиям Святого Писания. Ни одна из них не является собранием (церковью) Бога, ни одна из них не зиждется на основании собрания (церкви) Бога.

И здесь, мой друг, как раз и проявляется различие. Я не думаю, что братья являются собранием (церковью) Бога; но они находятся на основании собрания (церкви) Бога, иначе я ни часу не остался бы среди них. Они занимают позицию, которой должен руководствоваться каждый святой Бога в христианском мире. Что может помешать всем христианам собираться вместе в первый день недели для преломления хлеба в единстве тела Христа и в зависимости от силы и управления Святого Духа? Не об этом ли говорится и в Новом Завете? И если так, то почему мы не последуем этому? Разве я не хочу увидеть собрание (церковь) восстановленным до его первоначальной славы, явленной в день пятидесятницы? Никоим образом. Это было заблуждением бедного Эдварда Ирвинга. Я никогда не ожидал увидеть собрание (церковь) восстановленным. Но я хочу увидеть христиан отступившими от заблуждений и беззакония и покорно исполняющими Слово Бога. Не слишком ли многого я хочу? Но я никогда не смогу удовлетвориться чем-то меньшим!

Не думай, дорогой A., что я желаю каким-то образом оттеснить "братьев". Ничего подобного нет у меня и в мыслях. Я уверен, что почва, на которой они стоят, божественная, иначе я не пребывал бы на ней. Однако, если судить о нашем поведении на этой почве, то нам останется только зарыться лицом в пыль. Сама позиция божественна, но что касается нашего состояния, то мы всегда должны проявлять смирение пред лицом нашего Бога. Один друг как-то сказал мне: "Знаешь ли ты, что P. M. читает курс лекций, направленный против братьев?" "Передай ему, - сказал я, мой поклон и скажи, что сейчас я делаю то же самое. Однако между нами существует огромная разница, ибо он выступает против их принципов, в то время как я - против их действий. Он нападает на их основу, я же - поведение на этой основе".

И все же нельзя сказать, что я считаю братьев хуже их соседей. Но если я считаю их принципы высокими, то соответственным должно быть их поведение и характер. Увы! этого нельзя сказать. Наш духовный настрой, как в личной жизни, так и на общественном служении, до печального низок. В наших собраниях (церквах), к сожалению, отсутствуют и глубина и сила. Крайняя слабость наблюдается в поклонении и в служении.

Я не могу и не желаю вдаваться в подробности для доказательства или иллюстрации этого. Я ограничусь лишь утверждением основного факта для того, чтобы наши души могли уяснить себе истинную причину всего этого. Я боюсь, что существует много сопутствующих этому причин. Я уверен, что огромное увеличение нашей численности за последние двадцать лет ни в коей мере не является показателем увеличения силы в наших рядах. Совсем наоборот. Несомненно, мы должны быть благодарны за это увеличение, благодарны за то, что каждая душа введена в то, что считается правильным положением. Но тем не менее мы должны быть бдительными. Враг бдителен, и он стремится внедрить в нашу среду фальшивые материалы, чтобы дискредитировать саму основу и навлечь бесчестие на Господа. В различных деноминациях вокруг нас несоответствие отдельных личностей в какой-то мере скрыто за бастионами системы. Но братья остаются полностью открытыми, и их недостатки используются как аргумент против их принципов. Очень важно для всех нас быть смиренными и уничиженными, зависимыми и осмотрительными. Давайте вспомним важные слова, сказанные о Филадельфийской церкви:

"Ты не много имеешь силы, и сохранил слово Мое, и не отрекся имени Моего". Да, дорогой друг, так и сказано: "слово Мое" и "имени Моего". Запомни это! Пусть мы будем выглядеть весьма незначительными в наших глазах, держась подле Христа, исповедуя имя Его, оставаясь верными Слову Его, служа делу Его, ожидая пришествия Его!

На этом я должен завершить свое письмо и всю серию писем. Надеюсь, что не утомил тебя. Конечно, я зашел гораздо дальше, чем намеревался в самом начале. Но и ты не останавливал меня, так что если я слишком обременил тебя, то за это ты в какой-то мере должен винить и самого себя.

Да благословит тебя Господь преизобильно, возлюбленный брат, и да сделает тебя благословением! Я молю об этом.

Глубоко любящий тебя