ИУДЕЙСКИЕ ДРЕВНОСТИ

1. Вначале сотворил Бог небо и землю. И так как последняя была не видима, но скрыта в глубоком мраке, а дух Божий витал над нею, то Господь повелел создаться свету. Обозрев, по возникновении последнего, всю материю в ее совокупности, Он отделил свет от тьмы и дал последней имя ночи, а первый назвал днем, а начало возникновения света и прекращения его назвал утром и вечером. Так возник первый день; Моисей же говорит: один день. Хотя я был бы в состоянии и сейчас уже объяснить причину этого явления, однако так как обещал представить объяснение причин всех явлений в особом сочинении, то я откладываю до тех пор пояснение и этого. После этого Он во второй день раскинул над всем небо, потому что Он счел необходимым отделить небо от всего остального, как нечто самостоятельное, и окружил его кристаллом, в который, на пользу орошения земли, включил весьма кстати воду и сырость . На третий день Он создал землю , разлив вокруг нее море. В тот же самый день Он тотчас вызвал из земли растения и семена. На четвертый Он украшает небо солнцем, луною и остальными светилами, определив их движения и пути по небу, для того чтобы тем самым определялись перемены времени. На пятый же день Он создал плавающих животных и птиц, назначил первым глубь морскую, а вторым воздух и сблизил соответственно тех и других в половом отношении, ради воспроизведения потомства, распложения и умножения их рода. На шестой день Он создал четвероногих животных, сотворив их самцами и самками. В этот же день Он сотворил и человека. И вот, говорит Моисей, во все эти шесть дней возник мир со всем своим содержимым, а на седьмой Господь почил и отдохнул от трудов своих. Отсюда и мы в этот день воздерживаемся от трудов своих, называя его sabbaton: имя это на еврейском языке обозначает отдых.
2. После описания седьмого дня Моисей переходит на почву естественно-историческую, рассказывая о сотворении человека следующее: Господь Бог сотворил человека, взяв для этого прах от земли и соединив с ним дух и душу . Этот человек получил название Адама, что значит на еврейском языке "красный", так как человек был сотворен из красной глины , такого именно состава девственная, нетронутая почва. Затем Господь Бог привел к Адаму животных, по разрядам их, и показал ему самцов и самок. Адам дал им те названия, которыми они пользуются посейчас. Видя же, что Адам не имеет общества и совместной жизни с существом женского пола (потому что женщины еще не было), и что он удивляется тому, что у всех других животных это не так, Он вынул у него во время сна одно ребро и сотворил из него женщину . Когда же она предстала пред Адамом, то он понял, что она создана из него. Женщина же по-еврейски называется essa . Имя этой женщины было Ева, что обозначает "мать всего живого" .
3. Далее Моисей рассказывает, что Господь Бог устроил на востоке сад и насадил в нем всевозможных растений; среди последних находилось также одно древо жизни, а другое - познания, по которому можно было бы узнать, что такое добро и что зло. Затем Он ввел в тот сад Адама и жену его и повелел им ходить за растениями. Этот сад был орошаем рекою, которая обтекает вокруг всей земли и распадается на четыре рукава: Фисон (имя это обозначает "множество") течет по направлению к Индии и впадает в море, называется греками Гангом; Евфрат и Тигр текут в Красное море, причем Евфрат назван Фором, что означает "распространение" или "цветок" , Тигр же - Тиглатом, чем определяется нечто узко заостренное. Река же Геон, протекающая через Египет, означает "текущий к нам с востока". Греки называют его Нилом.
4. Господь Бог повелел Адаму и жене его есть от всех прочих деревьев, но воздерживаться от древа познания, сказав, что от прикосновения к нему они навлекут на себя погибель. В то время как все животные жили тогда с ними в согласии, бывшая в дружелюбных с Адамом и его женою отношениях змея стала завидовать им в том, что, если они будут следовать повелению Господа Бога, они достигнут блаженства. Понимая, что при неповиновении Господу Богу люди впадут в несчастье, она коварно стала убеждать женщину отведать от плодов древа познания, уверяя при этом, что здесь именно и находится распознание добра и зла, и что они, достигнув последнего, поведут жизнь более счастливую и ничем не отличающуюся от бытия самого Господа Бога. Таким образом удалось ей склонить женщину к презрительному отношению к запрещению Божьему, и когда последняя отведала плод и нашла в том удовольствие, она подговорила также и Адама последовать ее примеру. И тогда они вдруг заметили, что они наги, и, стыдясь своей наготы, стали думать об одеянии для себя: дерево, оказалось, повлияло на их рассудок и мышление. Тогда они прикрыли себя листьями смоковницы и, скрыв под ними наготу свою, начали думать, что они теперь еще счастливее, чем прежде, найдя то, в чем они раньше нуждались . Когда же Господь Бог пришел в сад, то Адам, который раньше встречал Его с радостью и доверчиво, теперь, в сознании вины своей, стал прятаться. Господа же удивил этот поступок, и Он стал расспрашивать его о причине, по которой Адам, раньше находивший удовольствие в общении с Ним, теперь Его избегает и прячется. Так как тот, вследствие сознания своего греховного нарушения божественной заповеди, не отвечал ничего, то Господь Бог сказал: "Я знал, что вы могли бы прожить жизнью блаженною и свободною от всякого страдания, что душу вашу не мучила бы никакая забота, так как все, что полезно вам и могло бы доставить вам наслаждение, было бы вам дано Мною само собою без всякого с вашей стороны усилия и труда, лишь благодаря Моему к вам расположению; при наличности всего этого и старость не так скоро напала бы на вас и вам можно было бы дольше жить. Теперь же ты нагло нарушил Мое повеление, ослушавшись Моих приказаний; ведь ты молчишь не из скромности, но потому, что сознаешь за собою совершенное злодеяние". Адам стал молить о прощении и взывать к Господу не гневаться на него, указывая на женщину как на виновницу всего случившегося, и говоря, что он согрешил, введенный ею в соблазн. Та же, со своей стороны, обвиняла змею. Тогда Господь Бог определил ему наказание за то, что он подчинился убеждению жены, и сказал, что земля отныне более не будет сама от себя доставлять им ничего из своих произведений; лишь в том случае, если они будут трудиться и всячески обрабатывать ее, она иногда им будет давать кое-что, иногда же отказывать и в этом. Еву же Он наказал родами, сопряженными с мучительными болями, за то, что она, соблазнив Адама так же, как ее соблазнила змея, ввергла его в несчастье.
В гневе же за коварство змеи по отношению к Адаму Он лишил ее голоса и впустил ей под язык яд; вместе с тем Он объявил ее существом, враждебным к людям, и погрозил, что ей раздробят голову, так как в ней заключается все зло для людей и потому что таким образом последние, обороняясь против нее, легче всего причинят ей смерть. Лишив ее вместе с тем ног. Он заставил ее ползать и извиваться по земле. В то же самое время Господь, определив им такие страдания, выселил Адама и Еву из рая в другое место.

1. У них родились двое детей мужского пола: первый был назван Каином (в переводе это имя означает "приобретение"), второй же - Авелем (что значит "печаль"). Родились у них также и дочери. Братья находили удовольствие в различных друг от друга образе жизни и занятиях. Младший, Авель, старался быть справедливым и стремился к добродетели, так как был уверен, что Господь видит все дела его. По занятию своему он был пастухом. Каин же был во всех делах своих весьма порочен и имел в виду одну только цель - получать выгоды; он первый изобрел землепашество, а затем убил брата своего по следующей причине. Однажды они решили принести жертвы Господу Богу. Каин возложил на алтарь произведения своего земледелия и плоды деревьев, Авель же молоко и перворожденное из стад своих. Господу же последняя жертва понравилась более, так как Он отдавал предпочтение тому, что возникло самостоятельно сообразно самой природе, перед тем, что было насильно вызвано из земли по расчету корыстолюбивого человека . Тогда Каин, разгневанный предпочтением, которое Господь Бог оказал Авелю, убил брата своего и, скрыв труп его, предполагал, что это останется незамеченным. Бог же, зная об этом поступке, явился к Каину и стал спрашивать о том, где его брат, которого Он не видит уже много дней, тогда как раньше видел его постоянно в его обществе. Не зная в смущении своем, что сказать Господу Богу, Каин сперва ответил, что он и сам удивляется отсутствию брата; но когда Господь настоятельно стал всяческим образом допытываться от него объяснения, он гневно возразил, что он не воспитатель и не соглядатай ни его, ни его поступков. Тогда Господь Бог изобличил Каина в убийстве брата.
"Удивляюсь, - сказал Он, - как ты не знаешь, что стало с человеком, которого ты сам загубил". Хотя Господь и освободил его от наказания за смертоубийство, так как Каин принес жертву и этим путем умилостивил Бога не слишком сильно гневаться на него, однако Он проклял его и присовокупил к этому угрозу, что он накажет также и потомков Каина до седьмого колена. Вместе с тем Он выгнал его вместе с женою из той местности. А так как Каин боялся попасть при своих странствиях во власть диких зверей и таким образом погибнуть, то Господь Бог повелел ему не опасаться никакого вреда от подобной причины и безбоязненно странствовать по всей земле: звери ему не причинят никакого вреда. При этом Он отметил Каина особым знаком, по которому его можно было бы узнать, и повелел ему отправиться в путь.
2. Обойдя большую часть земли, Каин остановился со своею женою в Наиде - так называлось это место - и поселился там; тут родились у него дети. Однако в постигшем его наказании он не видел предостережения; напротив, его порочность все увеличивалась, так как он предавался всякому чувственному удовольствию, хотя бы оно было связано с жестокостями над прочими жившими в его обществе людьми. Свои владения он увеличивал грабежами и насилием, и, приглашая своих сотоварищей к совершению бесстыдства и разбойничанью, он становился руководителем и наставником их в разных гнусностях. Изобретением весов и мер он изменил ту простоту нравов, в которой дотоле жили между собою люди, так как жизнь их, вследствие незнакомства со всем этим, была бесхитростна, и ввел вместо прежней прямоты лукавство и хитрость. Он первый поставил на земле разграничительные столбы, построил город и, укрепив его стенами, принудил своих близких жить в одном определенном месте. Этот город он назвал по имени старшего сына своего, Геноха, Генохиею. У Геноха же был сын Иаред, а у последнего Маруил (Мегияэль), от которого родился сын Мафусаил; сыном этого был Ламех, у которого было семьдесят семь сыновей , рожденных ему его двумя женами, Селлой и Адой. Из них Иовел, сын Ады, воздвигал палатки и любил скотоводство, а единоутробный брат его Иувал занимался музыкой и изобрел лютни и арфы . Товел (Тубалкайн) же, один из сыновей другой жены, превосходя всех других братьев силою своею, особенно усердно занялся военным искусством, доставая себе при помощи его все способствовавшее физическим его удовольствиям, и первый изобрел кузнечное ремесло . Ламех же, став отцом дочери по имени Ноема , и понимая хорошо и точно требования религии, был того мнения, что ему самому придется поплатиться за братоубийство Каина. Это он сообщил своим женам . Еще при жизни Адама потомки Каина были крайне преступны, так что, следуя друг за другом по пятам и подражая один другому, они становились под конец все хуже и хуже, вели беспрерывные войны и постоянно отправлялись на грабежи. Вообще же, если тот или другой из них не особенно охотно предавался убийствам, то зато выделялся безумною наглостью, своеволием и корыстолюбием.
3. Адам же, первый происшедший от земли человек, - повествование требует вернуться к нему - после того как Авель был зарезан, а Каин должен был вследствие этого убийства бежать, стал очень помышлять о новом потомстве . Это сильное желание иметь детей возникло у него потому, что ему было уже двести тридцать лет, хотя он и умер, прожив сверх того еще семьсот лет. И вот у него родилось еще несколько других детей, и в том числе Сиф. Было бы долго рассказывать о прочих; поэтому я сообщу данные лишь о Сифе. Когда он вырос и достиг того возраста, в котором у человека является возможность отличать добро от зла, он стал вести добродетельный образ жизни и, будучи сам наилучшим человеком, оставил после себя потомство, подражавшее ему в этом. Будучи все людьми хорошими, живя между собою в согласии и мире, они населили одну и ту же местность, причем до самого конца жизни не подвергались никакому несчастью. Они же изобрели науку о небесных телах и их устройстве , и для того, чтобы изобретения их не были забыты и не погибли раньше, чем с ними познакомятся люди, - ввиду того, что Адам предсказал погибель отчасти от силы огня, отчасти же вследствие огромного количества воды, - они воздвигли два столба, один кирпичный, другой каменный, и записали на них сообщение о своем изобретении. Последнее было сделано с тем расчетом, чтобы, если бы кирпичный столб случайно погиб при наводнении, оставшийся невредимым каменный дал людям возможность ознакомиться с надписью и вместе с тем указал бы и на то, что ими была воздвигнута и кирпичная колонна. Каменный столб сохранился по сей день в земле Сириадской .

1. Потомки Сифа пребывали в продолжение семи поколений в непоколебимой вере, что Господь Бог владыка всего существующего, и были всецело преданы добродетели. Затем же, с течением времени, они уклонились от отцовских обычаев в сторону зла, так как перестали питать необходимое благоговение к Богу и относиться справедливо к людям; то рвение к добродетели, которое они выказывали раньше, они заменили теперь вдвое большим злом во всех своих поступках. Вследствие этого Господь стал во враждебные к ним отношения. Дело в том, что много ангелов вступило в связь с женщинами и от этого произошло поколение людей надменных, полагавшихся на свою физическую силу и потому презиравших все хорошее. Нечто подобное позволяли себе и известные по греческим преданиям гиганты. Ной же, огорчаясь их поступками и крайне печалясь при виде их гнусных стремлений, стал, по силе возможности, убеждать их переменить свой образ мыслей и действий. Видя, однако, что они не поддаются увещаниям и уже вполне подпали страсти к совершению злодеяний, и равным образом опасаясь, как бы они не вздумали убить его, он решил выселиться из страны с женою, детьми и домочадцами.
2. Господь Бог полюбил Ноя за его справедливость; остальных же Он не только наказал за порочность их, но и порешил уничтожить весь род людской и создать новых людей, чистых от греха. Поэтому Он сократил сперва продолжительность их жизни настолько, что они стали жить теперь, взамен прежнего, только сто двадцать лет , а затем наслал на землю потоп. Таким образом, прежнее поколение всецело исчезло с лица земли, и спасся один только Ной ввиду того, что Господь Бог дал ему следующую возможность спастись: построить четырехэтажный ковчег, длиною в триста, шириною в пятьдесят и вышиною в тридцать локтей. Ной вошел в него со своею женою, сыновьями и женами последних, взял с собою все необходимое к жизни и прибавил к тому всевозможных животных, по самцу и самке, чтобы сохранился род их, а прочих по семи пар. Ковчег имел прочные стены с сильными скрепами и крышею, так что вода не могла никуда проникнуть и ковчег не мог поддаться ее напору. Таким только образом спасся Ной со своими домочадцами. Он является десятым потомком Адама, так как он был сыном Ламеха, отцом которого был Мафусал, происходивший, в свою очередь, от Еноха, сына Иареда. Иаред же рожден был от Малуиила, который происходил с несколькими сестрами от Эноса; Энос же был сыном Сифа, сына Адамова.
3. Это бедствие (потоп) произошло на шестисотом году жизни Ноя, во втором месяце, который называется македонянами дием, а евреями марсуаном; таким образом они распределяли год в Египте. Моисей же первым месяцем религиозного года определил нисан, который тот же самый, что и ксантик, так как в этот месяц он вывел евреев из Египта. Этот же месяц служил у него точкою отправления во всех религиозных постановлениях; для определения же времени купли, продажи и прочих жизненных отношений Моисей сохранил первый из названных месяцев (как начало года). Моисей замечает, что потоп начался в двадцать седьмой день названного месяца. Время от Адама, прародителя рода человеческого, до этого момента обнимало период в две тысячи двести шестьдесят два года. Этот промежуток записан в священных книгах, потому что люди, тогда жившие, отмечали с большою точностью как рождение, так и смерть выдающихся личностей.
4. У Адама, жившего всего девятьсот тридцать лет, родился сын Сиф, когда Адаму было двести тридцать лет. Сифу было двести пять лет, когда у него родился Энос, который, достигнув девятисотпятилетнего возраста, передал сыну своему Каину, родившемуся у него, когда ему было 190 лет, заботу о правлении. Он прожил девятьсот двенадцать лет. Каин же прожил девятьсот десять лет и на сто семидесятом году своем получил сына Малаиила. Этот последний умер, прожив восемьсот девяносто пять лет и оставив после себя сына Иареда, который родился у него, когда ему было сто шестьдесят пять лет. После того как Иаред прожил девятьсот шестьдесят девять лет, ему наследовал сын его Енох, родившийся, когда отцу его было около ста шестидесяти двух лет. Прожив около трехсот шестидесяти пяти лет, он отошел к Богу, почему и нет сообщения о его смерти . Сын же Еноха, Мафусал, родившийся, когда Еноху было сто шестьдесят пять лет, имел на сто восемьдесят седьмом году своей жизни сына Ламеха, которому он и передал правление, принадлежавшее ему самому до девятисот шестьдесят девятого года его жизни. Ламех сделал своим наследником Ноя, который родился у него, когда ему было сто восемьдесят лет и после того как он сам правил в продолжение семисот семидесяти семи лет . Ной правил девятьсот пятьдесят лет. Если сложить все вышеприведенные числа лет, то получится указанное время от начала миросотворения до потопа. Но не следует делать попытки установить годы смерти указанных патриархов (так как жизнь последних захватывала часть времени жизни их детей и дальнейших потомков), но нужно обращать внимание исключительно на даты их рождений.
5. После того как Господь Бог предостерег людей, Он наслал дождь, и в продолжение сорока дней беспрерывно лились потоки воды, так что она покрыла землю на пятьдесят локтей в вышину. Это было причиною того, что вообще больше (кроме Ноя с семейством) никто не спасся, так как не было средства к отступлению и бегству. Лишь сто пятьдесят дней после того, как перестал лить дождь, именно на седьмой день седьмого месяца, начала мало-помалу сбывать вода. Затем, когда ковчег остановился на вершине одной горы в Армении, а это заметил Ной, последний открыл его и, увидев около ковчега несколько суши, стал надеяться на лучшее и успокоился. Несколько дней спустя, когда вода еще более убыла, он выпустил ворона, желая узнать, нет ли еще где-нибудь свободной от воды и уже доступной для высадки земли. Однако тот вернулся к Ною, найдя, что еще все покрыто водою. Через семь дней Ной выпустил с тою же целью голубя. Когда же последний вернулся к нему запачканный землею и неся лист маслины, то Ной увидел, что земля освободилась от воды, и, прождав еще семь дней, выпустил из ковчега животных и сам вышел со своими домочадцами. Принеся затем жертву Господу Богу, он вместе с сородичами своими устроил жертвенный пир. Это место армяне называют "местом высадки", и до сих пор еще туземцы показывают там остатки, сохранившиеся от ковчега.
6. Об этом потопе и о ковчеге упоминают также все те, которые писали историю неевреев. В числе их находится и халдеянин Берос. В одном месте своего сочинения он высказывается следующим образом о потопе: говорят, что еще до сих пор сохранился в Армении на горе Кордуйской остаток от этого ковчега и что некоторые берут от него смолу, пользуясь ею в большинстве случаев как средством против заболеваний. Об этом упоминает также египтянин Иероним, написавший древнейшую историю Финикии, Мнасей и некоторые другие.
Равным образом и Николай Дамасский , рассказывая об этом в девяносто шестой книге, сообщает следующее: выше области Миниады находится в Армении высокая гора по имени Барис, на которой, по преданию, искало убежища и нашло спасение множество людей во время потопа. Сообщается также, что некто в ковчеге остановился на ее вершине и что в продолжение долгого времени сохранялись здесь остатки этого судна. Быть может, это тот самый человек, о котором писал и Моисей, иудейский законодатель.
7. Боясь, как бы Господь Бог не вздумал насылать на землю ежегодно потоп, чтобы окончательно уничтожить род людской, Ной принес жертву всесожжения и затем стал еще просить Господа Бога, чтобы Он оставил землю в ее прежнем виде и более не подвергал бы ее такой печальной участи, от которой могла бы возникнуть опасность, что все живое погибнет; напротив, пусть Он, наказав грешников, пощадит тех, которые вследствие своей добродетели остались в живых и по Его решению избегли этой страшной участи. Последним ведь иначе пришлось бы быть куда несчастнее первых и подвергнуться гораздо худшему наказанию, если бы они не были спасены бесповоротно и должны были бы погибнуть от нового потопа: в таком случае они узнали бы чувство того страха, который вызвала в них картина первого потопа, и кроме того погибли бы при втором потопе. Поэтому он умолял Господа Бога благосклонно принять его жертву и не подвергать землю подобной гневной расправе, для того чтобы уцелевшие люди могли, обрабатывая землю и строя города, жить покойно, наслаждаться всеми благами жизни, как это было до потопа, легче достигнуть глубокой старости и пользоваться (подобно предкам своим) такою же продолжительною жизнью.
8. После того как Ной вознес к Господу Богу эти мольбы. Он, любя Ноя за его праведность, согласился привести в исполнение его просьбу, прибавляя, однако, при этом, что не Он причина гибели грешников, но что они только поплатились за свою собственную испорченность, и что, если бы Он желал губить людей. Ему не нужно было бы создавать их; было бы гораздо разумнее совершенно не даровать им жизни, чем, дав, снова отнимать ее. "Но тем, что они поглумились над требуемыми Мною благочестием и добродетелью, - этим они заставили Меня подвергнуть их такому наказанию. Впрочем, впоследствии Я не стану взыскивать с них за прегрешения с такою строгостью, тем более что ты являешься их заступником. И если Я все-таки когда-нибудь нашлю на землю непогоду, то не бойтесь силы ливня: вода уже более не затопит земли. Но Я требую, чтобы вы воздерживались от пролития человеческой крови и были чисты от убийства, причем вы должны наказывать тех, кто совершает что-либо подобное. При этом, однако, вы можете пользоваться всеми прочими животными по своему желанию и собственному благоусмотрению, так как Я вас поставил властелинами над всеми животными, которые находятся на земле, в воде или воздухе; пользуйтесь ими всецело, кроме их крови, так как в ней находится душа . В знак же, что гневу Моему на вас положен конец, Я воздвигну мой лук - радугу". Это явление считается ими луком Господним. После этого обещания Господь расстался с ним.
9. Ной же прожил после потопа еще триста пятьдесят лет, и прожил все это время счастливо; затем он умер, достигнув девятисотпятидесятилетнего возраста. Пусть, однако, никто не считает, при сопоставлении данных древних писателей о продолжительности их жизни с краткостью теперешней нашей, этих сообщений лживыми, объясняя это тем, что никто из наших современников не достигает такого возраста и что поэтому никто из древних не мог прожить такое количество лет. Весьма естественным является такое количество лет жизни у людей, которые пользовались особенным расположением Господа Бога, были сотворены Им самим и употребляли в продолжение долгого времени более подходящую пищу. Кроме того, Господь Бог даровал им более продолжительную жизнь за их благочестие и для того, чтобы они могли вполне проверить и применить свои изобретения в области астрономии и геометрии; ведь если бы эти люди не прожили по крайней мере шестисот лет, то они не были бы в состоянии делать предсказания, потому что именно столько лет обнимает так называемый "великий год". Мои слова подтверждаются также всеми греческими и негреческими историками, и с мнением моим согласны: Манефон, написавший историю египетскую, Берос, сообщающий данные о Халдее, Мохос , Гекатей и, кроме того, египтянин Иероним, повествующие о деяниях финикийцев. Гесиод, Гекатей, Гелланик и Акузилай , вдобавок Эфор и Николай сообщают, будто древние люди жили по тысяче лет. Впрочем, пусть всякий смотрит на эти данные как кому заблагорассудится.

1. Три сына Ноя, Сим, Яфет и Хам, родившиеся за сто лет до потопа, первые спустились с гор на равнины, поселились здесь и убедили прочих людей, сильно боявшихся низин и неохотно спускавшихся с возвышенных мест вследствие опасения (нового потопа, смело последовать их примеру. Равнина же, на которой они для начала поселились, называется Сеннар . Когда же Господь Бог повелел им выделить из своей среды часть людей, вследствие сильного их размножения, и послать их на новые места, чтобы им не ссориться между собою и чтобы они, обрабатывая большое пространство земли, имели полный достаток в плодах, они по невежеству не повиновались Господу Богу и потому подверглись бедствиям и испытали результаты своей греховности. Когда же среди них значительно увеличилось количество молодежи, Господь Бог снова приказал им разделиться и расселиться. Они же и на этот раз ослушались повеления, так как, с одной стороны, полагали, что владеют всем своим имуществом не по благости Господней, а с другой - были того мнения, что их собственная сила является причиною их настоящего благополучия. К этому неповиновению воле Господа Бога они присоединили еще предположение о злом умысле Божества, которое будто побуждает их к расселению, чтобы тем легче справиться с ними.
2. К такому дерзкому ослушанию относительно Господа Бога побудил их Немврод , внук Хама, сына Ноева, человек отважный и отличавшийся огромною физическою силою. Он убедил их не приписывать своего благоденствия Господу Богу, а считать причиною своего благополучия собственную свою доблесть. Спустя немного времени Немврод стал домогаться верховной власти, будучи убежден, что люди только в том случае перестанут бояться Бога и отпадут от Него, если согласятся жить под властною защитою его, Немврода. При этом он хвастливо заявлял, что защитит их от Господа Бога, если бы Тот вновь захотел наслать на землю потоп. Он советовал им построить башню более высокую, чем насколько могла бы подняться вода, и тем отомстить за гибель предков.
3. Толпа единодушно выразила желание последовать предложениям Немврода и стала считать повиновение Господу Богу позорным рабством. И вот они начали строить башню, не щадя рвения и усилий. Вследствие множества рабочих рук, башня росла скорее, чем можно было бы раньше предполагать, причем ширина ее была столь велика, что вследствие этого вышина ее не так бросалась в глаза зрителям. Строилась она из жженого кирпича, залитого асфальтом, чтобы вода не могла проникнуть в нее. Видя такое их безумие. Господь Бог, хотя и решил не губить их совершенно, несмотря на то что они могли бы быть благоразумнее вследствие примера гибели прежних людей от потопа, однако посеял между ними распрю, сделав их разноязычными и тем самым вызвав среди них непонимание друг друга. То место, где они построили башню, называется теперь Вавилоном вследствие происшедшего здесь смешения языков, вместо которых раньше был один всем доступный: евреи называют смешение babel. Об этой башне и смешении языков упоминает также Сивилла, выражаясь следующим образом: "Когда все люди говорили еще на одном языке, некоторые из них начали строить страшной высоты башню, чтобы при помощи ее взойти на небо. Боги, однако, наслали ветры, сокрушили башню и при этом дали каждому из строителей особый язык. Отсюда и город стал называться Вавилоном". Относительно же так называемой находящейся в Вавилонии сеннаарской долины Гекатей упоминает следующее: "Те из жрецов, которые спаслись, отправились в Сеннаар в Вавилонии, захватив с собою священные доспехи Зевса Эниалия" .

В конце концов люди вследствие своего разноязычия стали расходиться и расселились повсюду по земле, кто куда попадал или куда кого привел Господь, так что вся суша, как внутренние, центральные места, так и береговые полосы, покрылась населением. Явились также и такие люди, которые переправились на кораблях на острова и заняли их. Некоторые народы сохранили при этом свои прежние, основные названия, другие их переменили, третьи, наконец, приняли имена, по их мнению, более понятные своим новым соседям. Виновниками такого нововведения являются греки, так как с течением времени они стали искать особенной славы в том, что украшали разные племена названиями, свойственными им, самим грекам, и навязывая им свое собственное государственное устройство, как будто бы те племена были одного с ними происхождения .

1. У сыновей Ноя были потомки, в честь которых лица, завладевавшие какою-либо страною, называли ее население. У Ноева сына Яфета было семь сыновей. Последние расселились, начиная с гор Тавра и Амана до реки Танаиса, а по Европе до Гадиры занимая встречавшиеся по пути земли, до этого никем не занятые, и дали населению свои собственные названия. Именно родоначальником тех народов, которые теперь именуются у греков галатами, а вообще называются гомарейцами, был Гомар; Магог же положил начало тому народу, который от него получил название Магога, а ими (греками) именуется скифами. От сыновей Яфета - Явана и Мада произошли племена: от Мада - мадеи, называющиеся у эллинов мидянами, а от Явана произошло имя Ионии и всех греков. Фовел положил начало фовелийцам, которые современниками нашими именуются иберами . Мосохенцы, родоначальником которых является Мосох, носят теперь название каппадокийцев , хотя существует еще указание и на их древнее имя: посейчас у них есть город Мазака , указывающий сообразительным людям, что таким образом когда-то назывался и весь народ. Фирас же назвал тирянами подвластное себе племя, имя которого греки переделали в фракийцев . Вот все эти народы ведут свое происхождение от сыновей Яфета. Из трех сыновей Гомара Асханаз положил начало астаназийцам, которые называются теперь у греков регийцами, Рифат - рифатейцам, ныне пафлагонийцам, Форгам же форгамейцам, которых греки, кажется, назвали фригийцами . У сына Яфета, Явана, было также три сына: Елисей, давший свое имя народу, которым он правил; это - теперешние эоляне; затем Фарс, родоначальник фарсийцев. Так в древности называлась Киликия , доказательством чего служит следующее: самый выдающийся главный город их носит название Тарса, причем они изменили в его имени букву тау на фиту. Хетим, наконец, завладел островом Хетимою (он теперь именуется Кипром), отчего все острова и большинство прибрежных пространств называются евреями Хетим . Доказательством верности моего сообщения служит один из городов на острове Кипре; этот город до сих пор сохранил название Китиона, как именуют его те, кто переделал его имя на греческий лад, причем таким образом имя его не особенно сильно отличается от слова "Хетим".
Столькими-то народами владели сыновья и внуки Яфета. Но раньше, чем мне вернуться к дальнейшему рассказу, на котором я остановился, я сделаю замечание, вероятно, новое для греков. В Писании все имена переделаны для удобства читателей на греческий лад, чтобы было сподручнее произносить их. Нам же такого рода тип названий кажется неподходящим, а потому у нас как формы, так и окончания слов остаются неизменными: например. Ной (Ноэос) называется у нас Ноэ, и такая форма проходит у нас по всему сочинению.
2. Сыновья же Хама заняли область от Сирии, Амана и Ливанских гор вплоть до самого моря, овладев страною до океана. Впрочем, названия одних местностей совершенно утратились, других - были изменены и искажены в иных случаях до неузнаваемости; лишь немногие сохранили свои названия в неизмененном виде. Из четырех сыновей Хама имя Хуса не подверглось гибельному влиянию времени, потому что эфиопы, которыми он правил, до сих пор не только сами называют себя хусейнами , но и получают это название от всех жителей Азии. Равным образом сохранилось в памяти у всех также имя местреян, потому что все мы, жители нашей страны, называем Египет Местрою, а египтян местреями . Фут населил Ливию и назвал по себе жителей страны футийцами . Равным образом в стране мавров существует река этого имени, о которой, как известно, упоминают, равно как о прилегающей к ней стране, именуемой Футою, весьма многие греческие историки. Теперешнее свое название Ливия страна получила от одного из сыновей Местраима, Ливия. Несколько ниже мы приведем причину, по которой ее называют также Африкою. Ханаан же, четвертый сын Хама, поселился в области, ныне именуемой Иудеею, и назвал ее по своему имени Хананеею. От всех их (т. е. сыновей Хама) произошли сыновья. У Хуса их было шесть, из которых Саба положил начало сабеянам, Эвиль - эвилейцам, ныне именуемым гетулами, а Сабафа - сабафейцам. Последние называются у греков астабарами. Сабакафа же положил начало сабакафинейцам. Регм был родоначальником регмеян и имел двух сыновей, из которых Иудада положил начало иудадеянам, западноэфиопскому племени, и дал ему свое имя, а Саба - сабеям. Немврод же, сын Хуса, остался у вавилонян и завладел, как у меня было показано уже выше, там престолом. У Местраима было восемь сыновей, которые все заняли землю от Газы до Египта, но страна эта сохранила лишь название Филистеи, от имени сына Ханаанова Филистея. Область последнего греки именуют Палестиною . Об остальных (сыновьях Местраима, Лудииме, Энеметииме и Лабииме, который поселился в Ливии и назвал страну по своему имени, о Недеме, Феросиме, Хеслеме и Хефториме нам неизвестно ничего, кроме имен, так как эфиопская война, о которой мы будем говорить ниже, принесла окончательную гибель их городам. У Ханаана также были сыновья: Сидон, который основал в Финикии город того же имени, поныне называемый греками Сидоном; Амафий жил в Амафе, которая и теперь еще именуется так туземцами, тогда как македоняне назвали ее по имени одного из своих эпигонов Эпифаниею; Арадий занял остров Арад, Арукей же - Арку на Ливане. О семи же остальных сыновьях не сохранилось в священных книгах ничего, кроме имен: Хеттея, Иевусея, Аморрея, Гергесея, Эвея, Асеннея и Самарея. Дело в том, что евреи по следующей причине совершенно разрушили их города.
3. Когда после окончания потопа земля приняла опять свой прежний вид, то Ной начал ее обрабатывать и насаждать на ней виноградники. После того как плоды в свое время созрели, он приступил к сбору их и нашел годное для употребления вино. Принеся Господу Богу жертву, он выпил вина. Опьянев от него. Ной впал в сон и лежал обнаженным и в полном беспорядке. Увидев его в таком положении, младший сын Ноя с насмешкою указал на это своим братьям, которые, однако, прикрыли отца. Когда Ной узнал об этом, он благословил двух других сыновей своих, а Хама хотя и не проклял вследствие столь близкого родства с ним, но зато проклял его потомков. Таким образом, в то время как все прочие избегли проклятия, сыновей Ханаана постиг гнев Божий. Об этом мы расскажем ниже.
4. У Сима, третьего сына Ноя, было пять сыновей, потомки которых населили Азию, начиная от Евфрата и до Индийского океана. Элам оставил после себя эламейцев, родоначальников персов. Ассур воздвиг город Нин и дал имя подданным своим ассирийцам, которые достигли необычайного могущества. Арфаксад же назвал нынешних халдеян арфаксадейцами, так как он правил ими. Арамейцами владел Арам, греки называют их сирийцами. Родоначальником нынешних лидийцев, которых тогда именовали лудейцами, был Луда. У Арама было четверо сыновей: Ус основал Трахониту и Дамаск (находящийся в середине между Палестиною и Келесириею), Ул положил начало Армении, Гавор является родоначальником бактрийцев, Мис мисанейцев, страна которых у наших современников называется Спасинхараксом, от Арфаксада произошел сын Сала, а от последнего Евер, по которому иудеи в древности назывались евреями. У Иукты, сына Евера, были сыновья: Елмодад, Салеф, Азермоф, Ирай, Едорам, Эзил, Декла, Ивал, Авимаил, Савей, Офир, Эвилат, Иобав. Все они населяют местность от индийской реки Кефина до примыкающей к ней страны Сэров. Этого будет достаточно о сыновьях Сима. Теперь же я поведу речь о евреях.
5. У Фалека, сына Евера, был сын Рагав, а у последнего Серуг, у которого родился сын Нахор, а от него Фарр. Последний был отцом Аврама, который является десятым потомком Ноя и родился девятьсот девяносто два года спустя после потопа. Фарр родил Аврама на семидесятом году своей жизни, а Нахору было сто лет, когда у него родился Фарр. Нахор же родился у Серуга, когда последнему было сто тридцать два года, а Рагав стал отцом Серуга на сто тридцатом году жизни. В таком же возрасте и Фалек имел Рагава. Евер родил на сто тридцать четвертом году жизни Фалека. Сам он родился у Салы, когда тому было сто тридцать пять лет. Последний же родился у Арфаксада, когда тому было сто тридцать пять лет. Арфаксад же был сыном Сима, родившимся у последнего двенадцать лет спустя после потопа. У Аврама были братья Нахор и Аран. Из них Аран умер в Халдее, именно в городе Ур, называемом халдейским, оставив после себя сына Лота и дочерей Сарру и Мельху. Могила его показывается до сих пор. На племянницах своих женились Нахор и Аврам, первый на Мельхе, второй на Сарре. Так как Фарр возненавидел Халдею вследствие печали по Аране, то все члены семьи переселились в область месопотамскую Харран. Тут же сыновья похоронили и Фарра, умершего по достижении двухсотпятилетнего возраста. Дело в том, что теперь уже жизнь людей стала понемногу убавляться и сокращаться, и это продолжалось вплоть до рождения Моисея. После него по постановлению Господа Бога сроком жизни является сто двадцать лет. Такого возраста достиг и Моисей. У Нахора родилось от Мельхи восемь сыновей: Укс, Ваукс, Камуил, Хазад, Азав, Фелда, Иельдафа и Вафуил. Это были законные дети Нахора. Тавей же, Гаам, Тава и Мах родились у него от наложницы, Румы. У Вафуила, законного сына Нахора, родились: дочь Ревекка и сын Лаван.

1. Не имея прямого потомства, Аврам усыновил Лота, сына брата своего Арана и брата жены своей Сарры, и покинул, имея от роду семьдесят пять лет, Халдею, чтобы по приказанию Господа Бога направиться в Хананейскую землю. В ней он поселился и ее же оставил своим потомкам. Он был человеком необыкновенно понятливым во всех отношениях, отличался большою убедительностью в речах своих и порядочностью в обращении. Выделяясь поэтому среди других и пользуясь между ними большим почетом, вследствие своего добродетельного образа жизни, он пришел к мысли, что настало время обновить и изменить присущее всем его современникам представление о Господе Боге. Таким образом, он первый решился объявить, что Господь Бог, создавший все существующее, един и что все, доставляющее человеку наслаждение, даруется Его милостью, а не добывается каждым из нас в силу собственного нашего могущества. Аврам вывел все это из созерцания изменяемости земли и моря, солнца и всех небесных явлений . Ибо (так рассуждал он) если бы всем этим телам была присуща собственная, самостоятельная сила, то они сами заботились бы о сохранении порядка между собою; но так как этого-то у них как раз и нет, то очевидно, что они полезны нам не в силу собственного, присущего им могущества, но вследствие власти Повелевающего им, которому Одному подобает воздавать честь и благодарность. Когда вследствие всего этого халдеи и прочие жители Месопотамии восстали против Аврама, он, решив выселиться, занял по воле и при помощи Господа Бога Хананейскую землю. Основавшись тут, он воздвиг Господу Богу алтарь и принес Ему жертву.
2. Не называя его, впрочем, по имени, и Берос упоминает о нашем патриархе Авраме, выражаясь при этом следующим образом: "В десятом поколении после потопа жил среди халдеев справедливый и великий человек, опытный в астрономии". Гекатей же не только вскользь упоминает о нем, но оставил целое специальное о нем сочинение. Николай из Дамаска так выражается о нем в четвертой книге своей истории: "Авраам правил в Дамаске, прибыв в качестве чужеземца с войском из так называемой Халдеи, страны, лежащей выше Вавилонии. Спустя короткое время он выселился со своим народом в страну, которая тогда именовалась Хананеею, а теперь Иудеею; там размножились потомки его, о которых я в другом месте буду распространяться подробнее. До сих пор еще имя Авраама пользуется большою известностью в области Дамаска, и теперь еще показывается там деревня, названная по его имени обиталищем Авраамовым".

1. После того как несколько времени спустя голод постиг Хананею, а Аврам узнал, что египтяне живут в полном довольстве, он порешил отправиться к ним, с одной стороны, желая воспользоваться их избытком, с другой же - для того, чтобы поучиться у тамошних жрецов науке о божествах. При этом он решил стать их последователем, если бы нашел их взгляды правильнее своих, или, в противном случае, преподать им лучшие данные. Но так как он вез с собою и Сарру и боялся, ввиду безумной слабости египтян к женщинам, чтобы фараон, вследствие красоты его жены, не решил погубить его, он придумал следующую хитрость: выдавая себя за брата Сарры, он побудил и ее согласиться на это, так как это-де полезно им обоим. Когда же они прибыли в Египет, то все случилось так, как предполагал Аврам. Весть о красоте его жены быстро разнеслась, вследствие чего и царь египетский, не удовлетворенный одними о том рассказами, а сгорая желанием увидеть ее лично, возымел намерение овладеть Саррою. Но Господь Бог воспрепятствовал исполнению его гнусной страсти, наслав на него боязнь и расстройство в делах . Когда же фараон принес очистительную жертву для отвращения гнева Божества, то жрецы заявили ему, что это несчастье постигло его вследствие его желания изнасиловать жену чужестранца. Испугавшись этого, фараон стал расспрашивать Сарру, кто она такая и кто приехал вместе с нею. И когда он узнал всю истину, то он стал извиняться перед Аврамом, говоря, что, считая ее за его сестру, а не за жену, он старался снискать ее благоволение с тем, чтобы вступить с ним в родство, а не для того, чтобы оскорбить ее своей страстью. Затем он одарил его богатыми подарками и сблизил его с самыми учеными египтянами . Вследствие всего этого еще более распространилась молва о добродетели, присущей Авраму.
2. Так как египтяне вследствие различия в своих обычаях глумились друг над другом и постоянно из-за этого враждовали между собой, то Аврам стал ближе сходиться с ними, знакомиться с их мировоззрением и доказывать затем всю пустоту и полную несостоятельность последнего. Этим он, благодаря частым сношениям, заслужил их удивление, как человек весьма выдающийся и необыкновенный, который не только обладает даром правильно мыслить, но и убеждать людей в чем угодно. Затем он преподал им арифметику и сообщил сведения по астрономии, в которых египтяне до прибытия Аврама были совершенно несведущи. Таким образом эти науки перешли от халдеев в Египет, а оттуда уже и к грекам.
3. По прибытии в Ханаан Аврам поделился с Лотом страной, ввиду того что их пастухи стали ссориться из-за пастбищ. Окончательный выбор местности он вполне предоставил Лоту. Сам он взял себе отвергнутую Лотом нагорную страну и поселился в городе Хеброн, который на семь лет древнее египетского города Танида . Лот же занял низменность около реки Иордана, недалеко от города содомитян, который в то время еще был цветущ, а теперь, по решению и гневу Божьему, стерт с лица земли. Причину этого последнего обстоятельства я приведу в свое время.

В то время, когда ассирийцы властвовали над Азиею, дела у содомитян были в цветущем положении, так как, с одной стороны, богатства их умножились, а с другой - у них было много юных воинов. Страна их находилась во власти пяти царей: Валласы, Варсы, Сенавара, Симовора и правителя валенцев. Каждый из них имел свой собственный удел. На них пошли ассирийцы войною и, разделив свое войско на четыре части, над которыми было поставлено по одному военачальнику, осадили их города. Когда же в происшедшей затем битве ассирийцы остались победителями, то они наложили дань на содомитских царей. И таким образом последние были им подвластны и платили наложенную на них дань в продолжение двенадцати лет; на тринадцатый же год они восстали, а ассирийцы снова пошли на них походом, причем командование над ними было в руках Амарапсида, Ариуха, Ходолламора и Фадала. Последние разграбили всю Сирию и уничтожили потомков гигантов . Затем они направились против Содома и расположились лагерем в долине, носившей название "Асфальтовые ключи". В то время тут находились колодцы, теперь же, после уничтожения города содомитян, вся эта долина обратилась в озеро, носящее название "Асфальтового". Об этом озере мы, впрочем, расскажем подробности несколько ниже. Когда дело дошло у содомитян до столкновения с ассирийцами и произошло сильное сражение, многие из первых пали, а прочие были взяты в плен; в числе последних находился и Лот, явившийся к содомитянам в качестве союзника.

1. Когда Аврам узнал об их поражении, то на него напал страх за его родственника Лота и он почувствовал также сострадание к содомитянам, друзьям своим и соседям. Решив поспешить к ним на помощь, он тотчас исполнил это, выступил и напал около пятого часа ночи на ассирийцев у Дана (так называется один из истоков Иордана) и, предупредив возможность им (ассирийцам) вооружиться, одних убил в то время, как они, не предвидя нападения, спали, а других, которые хотя и не спали, но не были вследствие опьянения в силах сражаться, обратил в бегство. Аврам же преследовал их, пока наконец на другой день не согнал их в город Ову в области Дамаска, чем он доказал, что победа зависит не от численности или скученности войска, а что мужество и храбрость сражающихся может справиться со всяким количеством противников: он одержал победу над столь большим войском врагов, имея при себе лишь триста восемнадцать слуг и трех друзей. Те из противников, которым удалось спастись бегством, должны были уйти с позором.
2. После того как Аврам спас пленных содомитян, которые попались в руки ассирийцев, и в том числе родственника своего Лота, он мирно возвратился домой. Царь же Содома вышел к нему навстречу до того места, которое называется "Царская равнина". Здесь принял Аврама царь города Солимы, Мельхиседек. Имя последнего означает "праведный царь", каковым все его и признавали, так что он по этой причине был и служителем Господа Бога. Солиму же впоследствии назвали Иерусалимом . Этот Мельхиседек радушно принял людей Аврама и доставил им жизненные припасы в огромном количестве. Во время пиршества же он начал прославлять самого Аврама и восхвалять Господа Бога, который даровал тому победу над врагами. Когда же Аврам предложил ему десятую часть добычи, то он принял этот подарок. В это время царь содомитян стал уговаривать Аврама оставить за собою добычу и выдать ему только тех его людей, которых он отбил у ассирийцев. Аврам, однако, отказался от этого, говоря, что не желает себе из той добычи никакой выгоды, кроме того, что уже послужило его людям в пищу, и небольшую долю каждому из участвовавших с ним в походе союзников своих. Они назывались Эсхол, Эннир и Мамвр.
3. Похвалив Аврама за такую добродетель, Господь Бог сказал: "Тебя не минует награда, которой ты достоин за совершение такого благородного поступка". Когда же Аврам ответил, к чему ему послужит такая награда, раз он не имеет потомства (у него тогда еще не было детей), Господь возвестил ему, что у него будет сын и от него произойдет такое великое потомство, которое по численности своей будет равно звездам. Услышав это, Аврам принес Господу Богу жертву, как это Им Самим повелено. Форма жертвоприношения же была следующая: трехлетнюю телку, трехлетнюю козу и такого же возраста барана он разрезал, по повелению Господа Бога, на части, а голубя и горлицу он принес в жертву не разрезанными на части. Затем, раньше, чем был воздвигнут алтарь, налетели хищные птицы, привлеченные кровью; и раздался глас Божий, возвестивший, что у потомков Аврама будут в продолжение четырехсот лет дурные соседи в Египте, но что потомки, испытав от тех много горя, затем одержат верх над своими врагами и, подчинив себе хананейцев с оружием в руках, овладеют их страной и городами.
4. Аврам жил вблизи дуба Огиг (такая есть местность в Хананее, невдалеке от города Хеброна). Так как он был огорчен бесплодием жены своей, то стал умолять Господа Бога даровать ему дитя мужского пола. Предвечный же повелел ему успокоиться; ввиду того, что все прочие дела его со времени выхода его из Месопотамии приняли отличное направление, у него будут и дети. Сарра же побудила, по повелению Господа Бога, одну из своих рабынь именем Агарь, по происхождению египтянку, к сожительству с ним, в надежде, что у Аврама будут от нее дети . Забеременев, эта рабыня возымела смелость обходиться с Саррою нагло и дерзко, ввиду того что надеялась передать главенство в доме ребенку, который должен был от нее родиться. Когда же Аврам передал ее Сарре для наказания, то Агарь, не ожидая такого позора, предпочла убежать и начала умолять Господа Бога сжалиться над нею. И вот когда она шла по пустыне, то перед нею предстал ангел Божий с повелением вернуться к своим господам, так как жизнь ее устроится лучше, если она сама будет скромна. Теперешнее же бедственное положение ее является результатом ее собственного неблагодарного и дерзкого отношения к госпоже ее. При этом ангел присовокупил, что, если она ослушается Господа Бога и пойдет дальше, она погибнет, если же вернется назад, то станет матерью сына, который впоследствии будет царем той земли. Послушавшись этого совета и возвратясь к господам своим, Агарь получила прощение и вскоре затем родила Измаила, т. е. "Богом услышанного", вследствие того что Предвечный внял ее мольбам.
5. Этот ребенок родился у Аврама, когда последнему было уже восемьдесят шесть лет. Когда же он достиг девяностодевятилетнего года своей жизни, то Господь Бог явился Авраму и объявил ему, что у него будет сын также и от Сарры. При этом он повелел ему назвать ребенка Исаком и указал на то, что от него произойдут великие народы и цари, которые путем войны завладеют всею Хананеею от Садома до Египта. При этом Господь присовокупил, что Он желает, чтобы имеющее произойти от него племя не смешивалось с другими народами и подвергалось обрезанию, которое должно производиться на восьмой день после рождения ребенка. О причине этого нашего обрезания я поговорю в другом месте. Когда же Аврам стал расспрашивать также и об Измаиле, останется ли он в живых, то Господь объявил, что он будет долговечным и сделается родоначальником великих народов. Вознеся за это благодарение Господу Богу, Аврам немедленно приступил к обрезанию самого себя; равным образом этому подвергли себя также все его домашние и сын его Измаил, которому в то время было тринадцать, тогда как Авраму девяносто девять лет.

1. Возгордясь своим богатством и обилием имущества, содомитяне в это время стали относиться к людям свысока, а к Предвечному - нечестиво, видимо совершенно забыв о полученных от Него благодеяниях; равным образом они перестали быть гостеприимными и начали бесцеремонно обходиться со всеми людьми. Разгневавшись за это, Господь Бог порешил наказать их за такую дерзость, разрушив их город и настолько опустошив их страну, чтобы из нее уже более не произрастало ни растения, ни плода.
2. После того как Господь Бог порешил поступить так с содомитянами, Аврам увидал однажды трех ангелов (он сидел у дубравы Мамре около дверей своего жилища) и, приняв их за чужеземцев, поднялся со своего места, приветствовал их и гостеприимно предложил им кров и пищу. Когда они согласились принять его приглашение, Аврам тотчас повелел приготовить для них лепешки из тонкой муки, зарезать и зажарить теленка и стал угощать их, после того как они расположились под дубом. Те сделали вид, будто едят, и вместе с тем стали также расспрашивать, где его жена Сарра. Когда Аврам ответил, что она в доме, то они сказали, что вернутся на будущий год и найдут ее уже матерью. Но так как жена Аврама посмеялась над этим и сказала, что ей уже невозможно помышлять о потомстве ввиду того, что ей девяносто лет, а мужу ее сто, гости более уже не скрывались, но объявили, что они ангелы Божьи, что один из них послан для того, чтобы объявить им о рождении сына, а двое других для окончательного уничтожения содомитян.
3. Услышав это, Аврам стал скорбить об участи содомитян и, поднявшись, начал умолять Господа Бога не губить праведных и хороших людей вместе с нечестивцами. Когда же Господь возразил, что среди содомитян нет ни одного благочестивого (ибо если бы среди них нашлось десять праведных, Он отпустил бы им наказание за их грехи), то Аврам перестал просить. Ангелы же явились в город содомитян, и Лот гостеприимно пригласил их к себе, так как он отличался большим радушием к странникам и подражал в этом прекрасном деле Авраму. Содомитяне, увидев, что к Лоту зашли чрезвычайной красоты юноши, тотчас попытались совершить над ними гнусное насилие. Лот стал увещевать их успокоиться, не подвергать позору этих чужеземцев, но отнестись с уважением к его гостям; если же они уже никак не смогут сдержать себя, то, сказал он, - он выдаст им, вместо гостей своих собственных дочерей для утоления их страсти. Однако тех это не удовлетворило.
4. Разгневавшись на такую их дерзость, Господь Бог поразил их слепотою, так что они не были в состоянии найти вход в жилище Лота, и порешил затем погубить весь народ содомский. Поэтому Лот, которого Господь предупредил о предстоящем уничтожении содомитян, удалился из города со своею женою и двумя дочерьми; последние были еще девушками; женихи же их не согласились уйти вместе с ними, так как не придавали словам Лота значения. Затем Господь поразил город огненными молниями, сжег его вместе с жителями и равным образом опустошил пожаром всю область, как это я раньше рассказывал уже в "Иудейской войне" . Жена Лота, которая во время бегства, вопреки запрещению Господа Бога, постоянно обращалась назад в сторону города, выражая страшное любопытство, была обращена в соляной столб. Последний я видел лично: он сохранился по сей день.
Сам же Лот убежал со своими дочерьми в небольшое место, оставшееся нетронутым огнем. Оно до сих пор называется Цоор, что по-еврейски значит "малость". Здесь он затем бедственно прожил некоторое время, в удалении от людей и чувствуя недостаток в припасах.
5. Полагая, что весь род людской уничтожен, девушки (дочери Лота) сблизились с отцом своим, но сделали это так ловко, что он сам этого не заметил; поступили же они таким образом, чтобы не остаться без потомства. От них действительно родилось двое мальчиков: от старшей Моав, что значит "от отца", а от младшей Амман, какое имя означает "сын племени". Первый из них является родоначальником моавитян, которые до сих пор еще представляют весьма большой народ, а второй - аммонитян. Оба эти племени живут в Келесирии - таково-то было удаление Лота из области содомитской.

Глава 12

1. Аврам переселился в Герар в Палестине и взял с собою Сарру под видом сестры своей; так как подобно прежнему он и теперь боялся за нее, оттого-то и решился опять на такой обман. Он опасался Авимелеха, тамошнего царя, который также почувствовал вожделение к Сарре и готов был обесчестить ее. Но эта страсть царя была обуздана тяжкою болезнью, которую наслал на него Господь Бог. И когда врачи уже совершенно отказались от надежды на его выздоровление, Авимелеху приснилось, что возбраняется чем бы то ни было оскорблять жену чужестранца. Лишь только ему полегчало, царь сообщил близким своим, что Господь Бог наслал на него болезнь в виде возмездия за оскорбление чужестранца, причем предупредил его не трогать женщины, которая при нем не в качестве сестры, но живет с ним как законная жена. При этом Господь присовокупил, что Он дарует милость Свою Авимелеху и во всех прочих делах, лишь бы только тот (Аврам) мог быть покоен за безопасность своей жены. После этого царь, по совету своих приближенных, послал за Аврамом и уверил его, что ему уже более нечего бояться за жену свою, что ей не будет причинено ни малейшего оскорбления, так как Господь Бог заботится о нем, и что она, состоя под его личным покровительством, будет приведена к нему нетронутою. При этом царь призывал в свидетели Господа Бога и самую Сарру, что он с самого начала и не подумал бы домогаться ее, если бы знал, что она замужем. "Но, принимая ее за твою сестру, я не поступил бы противозаконно" (женясь на ней, добавил царь). Вместе с тем он стал просить Аврама отнестись к нему дружелюбно и расположить в его (царя) пользу Господа Бога; если бы Аврам пожелал остаться у него, он не будет терпеть ни в чем недостатка, если же предпочтет уехать, то ему будут оказаны торжественные проводы и он получит все, ради чего он прибыл к Авимелеху. На это Аврам ответил, что он выставил родство свое с женою обманно (так как она ведь дочь его брата) и что он без этой предосторожности не считал предпринятого путешествия безопасным. Что же касается болезни царя, то не он является ее виновником, но радуется, что царь избавился от нее, и охотно готов у него остаться. Ввиду всего этого Авимелех уделил Авраму часть своих владений и имущества и они заключили союз путем клятвенного обещания вблизи одного колодца, который называется Вирсувою (что значит "колодец клятвы"), в том, что будут жить совместно без коварства и лжи. Место же это еще и теперь так называется у населения.
2. Вскоре затем родился у Аврама сын и от Сарры, как ему то было предвещено Господом Богом. Его он назвал Исаком, что обозначает "смех", так как Сарра усмехнулась, когда Господь сказал, что она родит ребенка; она так назвала своего сына, потому что при своей старости уже не рассчитывала на рождение ребенка: ей было тогда девяносто лет, Авраму же сто. Ребенок их родился на следующий год. На восьмой день они его тотчас обрезали. Вследствие этого-то у иудеев и явился обычай совершать обрезание после стольких дней, тогда как арабы приступают к обрезанию лишь на тринадцатом году, потому что родоначальник их племени, Измаил, сын Аврама от наложницы, подвергся обрезанию в таком возрасте. О последнем (т. е. Измаиле) я расскажу теперь подробно и обстоятельно.
3. Первоначально Сарра любила Измаила, сына рабыни своей Агари, и относилась к нему с таким же точно расположением, как если бы то был ее собственный ребенок; он воспитывался так, как будто ему предстояло наследовать первенствующее значение в доме. Когда же Сарра родила Исака, то она не считала возможным, чтобы Измаил воспитывался вместе (т. е. наравне) с ним, ввиду того что он был старше и мог, в случае смерти их общего отца, обидеть Исака. Поэтому она начала уговаривать Аврама отправить его вместе с матерью в другое место. Сначала этот никак не соглашался последовать желанию и стараниям Сарры, так как ему казалось величайшею жестокостью изгнать малолетнего ребенка и женщину, нуждавшуюся во всем необходимом. Затем же (так как и Господь Бог отнесся сочувственно к требованиям Сарры) он склонился к тому, чтобы передать ребенка, который не мог самостоятельно уйти, его матери, и велел ей, взяв с собою мех с водою и хлеба, удалиться туда, куда бы привел ее случай. Когда она ушла, то вскоре очутилась в затруднительном положении вследствие недостатка во всем необходимом. И когда у них вышла вся вода, то Агарь положила умиравшего от жажды ребенка под сосну, а сама отошла в сторону, чтобы не присутствовать при его смерти. Тогда пред нею предстал ангел Божий, указал на находившийся невдалеке источник и повелел ей особенно тщательно беречь ребенка, так как спасение Измаила принесет ей самой великие блага. Ободренная этими словами, она отправилась дальше и встретила пастухов; при помощи их ей удалось избегнуть печальной гибели.
4. Когда ее сын возмужал, то Агарь женила его на египтянке (из этого племени она сама была родом), от которой у Измаила родились дети, всего двенадцать: Навеоф, Кидар, Авдеил, Массама, Идума, Маема, Масс, Ходад, Феман, Иетур, Нафес и Кедма. Все они поселились в стране, простирающейся от Евфрата до Чермного моря, и назвали ее Набатеею. По ним именно и называются отдельные племена арабского народа, с одной стороны, именуясь так в честь их доблести, а с другой - в честь Аврама.

Глава 13

1. Аврам любил сына своего Исака больше всего на свете за то, что он был его единородным, а также за то, что Господь Бог даровал ему его на пороге старости. Впрочем, и сам ребенок вызывал к себе это расположение и все большую любовь со стороны родителей тем, что был склонен ко всякой добродетели, старался всячески служить своим родителям и выказывал особенную ревность в богопочитании. Аврам же полагал свое собственное счастие в том лишь, что когда умрет, то оставит после себя счастливого сына. И по желанию Господа Бога ему суждено было видеть это. Предвечный, желая испытать его благочестие, предстал перед Аврамом и стал перечислять ему все оказанные благодеяния, как Он даровал ему победу над врагами и как Аврам пользуется и теперешним своим счастьем - тем, что имеет сына Исака - лишь в силу расположения Его, Господа. Затем Он потребовал, чтобы Аврам принес Ему сына своего в жертву. Он повелел Авраму привести его на гору Мо-рию и, воздвигнув там алтарь, сжечь в виде жертвы. Этим он выкажет свое истинное благочестие, если предпочтет выполнение угодного Господу Богу жизни своего ребенка.
2. Аврам считал неповиновение Предвечному в чем бы то ни было предосудительным и, полагая, что следует беспрекословно подчиниться во всем Тому, Который по благости Своей дарует всем жизнь и Свое расположение, скрыл от жены своей повеление Божие и собственное свое решение закласть сына, не сказал об этом даже никому из домашних (так как ему могли бы помешать исполнить долг повиновения Богу), взял сына и двух служителей, взвалил все нужное для жертвоприношения на осла и отправился в путь к горе. В продолжение двух дней служители совершили путь вместе с ним. На третий же день, когда показалась гора, Аврам оставил спутников своих на равнине и отправился с одним сыном на гору, на которой впоследствии царь Давид воздвиг храм. С собою они захватили все необходимое для жертвоприношения, кроме только жертвенного животного. Когда же Исак, которому было тогда двадцать пять лет, сооружал алтарь и спросил, что же он принесет в жертву, если нет жертвенного животного, Аврам ответил, что Господь Бог даст его, так как Он в состоянии доставлять людям в изобилии то, в чем они нуждаются. Поэтому Он и теперь дарует ему предмет жертвы, если только таковая будет угодна ему.
3. И вот, когда алтарь был воздвигнут, дрова положены на него и все было приготовлено, Аврам обратился к сыну со следующими словами: "О сын мой! Несчетными мольбами вымолил я у Господа Бога, чтобы ты родился; когда же ты явился на свет, то не было ничего, чего бы я пожалел, чтобы вырастить тебя; при этом я считал самым большим своим счастием, если бы я мог увидеть тебя возмужалым и если бы мог, перед смертью, оставить тебя своим наследником. Но так как я стал отцом твоим лишь по желанию Господа Бога, которому теперь заблагорассудилось отнять тебя у меня, то снеси мужественно быть самому предметом жертвоприношения. Ибо Господу Богу возвращаю я тебя назад. Ему, Который требует теперь от нас этой чести взамен той милости, которую Он оказал мне в качестве заступника и покровителя. Как родился ты, так простись теперь с жизнью не обычным путем, но в виде жертвы, принесенной родным отцом Господу Богу, всеобщему Отцу, который, по мнению моему, удостоил тебя чести расстаться с жизнью не от болезни, не от войны или какого-нибудь другого бедствия, приключающегося с людьми, но с молитвами и священнодействием. Он примет душу твою и оставит у Себя. Будь же мне заступником и украшением моей старости, ради чего я тебя главным образом и взрастил, и дай мне вместо себя заступничество Господа Бога".
4. Исак спокойно выслушал эти слова (потому что при таком отце он сам по необходимости должен был отличаться благородством характера) и, сказав, что его рождение было бы незаконным если бы он вздумал уклоняться от исполнения решения Господа Бога и отца своего и не предоставил бы себя охотно в распоряжение их обоих, тем более что было бы уже беззаконием не послушаться отца хотя бы он один только решил это жертвоприношение, взошел на алтарь, готовясь быть принесенным в жертву. И это было бы действительно приведено в исполнение, если бы Господь Бог не воспрепятствовал тому: Он позвал Аврама по имени и тем удержал его от заклания сына. Ведь не из желания человеческой крови повелел ему Господь, как говорил Он, заклание сына, равным образом не для того, чтобы отнять так жестоко у него того, отцом которого Он его сделал, но желая убедиться в образе его мыслей, т. е, повинуется ли он даже такому жестокому повелению. Раз же Он убедился в готовности Аврама и в его чрезвычайном благочестии, то пусть он пользуется всеми ему дарованными благами: Он, Господь, никогда не откажет ни ему, ни его потомству в милостивом покровительстве; а сын его достигнет преклонного возраста, и когда он в полном счастии окончит жизнь свою, то передаст своим добрым и родным сыновьям великую власть. При этом Господь предсказал ему, что род их разовьется во много богатых племен, что память о родоначальниках последних будет жива вечно, что они с оружием в руках овладеют землею Хананейскою и тем возбудят зависть во всех людях. Сказав это, Господь Бог велел внезапно появиться барану для жертвоприношения. Они же, оставшись против ожидания неразлученными и удостоившись предвещания таких благ, обняли друг друга и, принеся жертву, вернулись к Сарре. Затем они проводили дни свои в счастии, так как Господь Бог покровительствовал им во всех их предприятиях.

Глава 14

Спустя неделю после этого Сарра умерла, прожив сто двадцать семь лет. Похоронили ее в Хевроне, причем хананеяне предлагали бесплатно участок земли для ее погребения, но Аврам купил это место у некоего Евраима из Хеврона за сорок сиклей. Таким образом Аврам и его потомки устроили себе места для погребения .

Глава 15

Затем, погодя немного, Аврам женился на Хетуре, от которой у него родилось шесть сыновей, способных к трудам и необычайно одаренных: Замбран, Иазар, Мадан, Мадиан, Иосувак и Суй. У этих также родились сыновья: у Суя Савафан и Дадан, а от последнего - Латусим, Ассурис и Луом; у Мадиана - Эфа, Офрен, Анох, Евида и Елда. Всех этих сыновей и внуков своих Аврам побудил расселиться отдельно; они заняли Троглодиту и ту часть счастливой Аравии, которая доходит до Чермного моря. Также рассказывается, что Офрен пошел войною на Ливию и занял ее, причем внуки его поселились в этой стране и назвали ее по его имени Африкою. Слова мои подтверждаются также и Александром Полигистором, который сообщает по этому предмету следующее: "Прорицатель Клеодем, он же Малх, написавший историю иудеев так же, как о них повествовал их собственный законодатель Моисей, сообщает, что у Аврама родились от Хетуры благородные сыновья". При этом он называет также имена последних, приводя троих: Аферу, Сурима и Иафру. От Суримы получила свое название Ассирия, от двух других же, от Аферы и Иафры, получил свое имя город Афра и была названа вся страна Африкою. Они были союзниками Геракла в его походе на Ливию и против Антея; когда же Геракл женился на дочери Афры, то у него родился от нее Дидор, от которого в свою очередь произошел Софон; по имени же последнего варвары называются софакийцами.

Глава 16

1. Когда Исаку было около сорока лет, Аврам задумал дать ему в жены Ревекку, внучку брата своего Нахора, и отправил просить ее руки старшего из слуг своих, связав его наперед торжественною клятвою. Последние совершаются таким образом: положив друг другу руки ниже бедер, клянущиеся взывают затем к Господу Богу, как к свидетелю грядущего . Аврам послал также жителям той местности подарки, особенно ценные по своей редкости или по затруднительности иначе получить их. Отправившись в путь, посланец совершил его нескоро, потому что путешествовать по Месопотамии вообще затруднительно: зимою вследствие глубокой грязи, летом из-за бездождия; к тому же там водятся разбойники, избегнуть которых невозможно, если путешественник не примет заранее мер предосторожности. Наконец достиг он города Харрана. Прибыв в окрестности города, он встретил нескольких девушек, шедших за водою. Тогда он обратился к Господу Богу с молитвою, чтобы, если Господу угоден будет брак, он мог найти среди них Ревекку, из-за брака сына с которой отправил его Аврам, и чтобы Он мог узнать ее по тому, что, когда он попросит напиться, другие откажут ему в этом, тогда как она подаст ему воды.
2. С этим намерением он приблизился к цистерне и стал просить девушек дать ему напиться. Когда же они отказали ему в этом, говоря, что сами нуждаются в воде и должны отнести ее домой (между тем как доставать воду нелегко), то только одна из всех стала упрекать их в нелюбезности к иноземцу, говоря, что если они не дадут человеку даже воды, то чем же выкажут людям свою воспитанность? При этом она с удовольствием подала ему напиться. Это исполнило его наилучших надежд. Желая узнать всю правду, он похвалил девушку за ее благородство и дельность, что она не избегает собственным трудом помогать нуждающимся, а затем стал расспрашивать, кто ее родители, и пожелал им счастья за такую дочь. "Да будет дано им, - сказал он, - выдать тебя замуж в дом хорошего человека, чтобы ты родила ему таких же благородных детей". Она же не отказалась сообщить ему все желаемое и объявила ему, кто она такая. "Зовут меня Ревеккой, - сказала она, - отец мой Вафуил. Он, однако, уже умер, брат же наш - Лаван, который вместе с матерью заведует всем домом и заботится о моем девичестве". Услышав это, тот обрадовался как всему случившемуся, так и словам ее, так как видел, что Господь Бог действительно способствует достижению цели его путешествия. Вынув ожерелье и еще некоторые другие украшения, он подал их девушке как бы в ответ на любезно поданный ею напиток и в знак уважения, причем сказал, что она получает эти вещи по полному праву, так как выдается среди стольких девушек своею добротою. Вместе с тем он просил ее позволить остановиться у ее родных ввиду невозможности для него продолжать при приближении ночи дальнейшее путешествие, тем более что при нем находится драгоценное женское украшение, довериться с которым он считает наиболее безопасным таким людям, каких он узнал в ее лице. На человеколюбие ее матери и брата и на то, что они не рассердятся, добавил он, он рассчитывает, найдя тому подтверждение в ее собственной добродетели; он им не будет в тягость, так как заплатит за гостеприимство, да и будет пользоваться собственными припасами. Она же ответила ему, что он совершенно верного мнения о гостеприимстве ее родных, но также упрекнула его в том, что считает их столь мелочными; он получит все безвозмездно. Сперва, однако, она заявит об этом брату своему Лавану, а затем с его разрешения приведет его в дом их.
3. После этого она ввела его в качестве гостя в дом, а верблюдов его взяли рабы Лавана на свое попечение. Затем ему самому предложили отобедать вместе с Лаваном. После еды он обратился к хозяину и матери девушки со следующими словами: "Аврам, сын Фарра и наш родственник, так как, о госпожа, Нахор - дед этих детей твоих, вместе с тем родной брат Аврама, как по отцу, так и по матери, посылает меня теперь к вам с просьбою выдать эту девушку замуж за его сына, который единственный у него наследник всех его имуществ. Имея возможность выбрать для него вполне хорошую жену из обитательниц собственной страны, он, однако, этого не сделал, так как ставит высоко собственный род свой и задумал именно этот брак. Не отвергайте его желания и его плана, потому что по явному благоволению Господа Бога и в дороге у меня все было удачно, да и эту девушку в дом наш нашел я (по указанию Господа Бога): приблизившись к городу и увидя приход многих девушек к колодцу, я вознес молитву к Нему, прося дать мне возможность найти между ними суженую, что и случилось на самом деле. Согласитесь же теперь и вы на этот очевидно Предвечным благословляемый брак и почтите Аврама, отправившего меня с таким к вам вниманием, тем, что не откажете в руке девушки". Те (им это очень понравилось) увидели тут промысел Божий и отправили, как Аврам просил, к нему дочь свою. Исак женился на ней, так как все дела были переданы ему; сыновья же Хетуры успели уже выселиться.

Глава 17

Вскоре спустя умер Аврам, человек, выдающийся всевозможными добродетелями и особенно угодный Богу за свое ревностное по отношению к Нему усердие. Прожил он всего сто семьдесят пять лет и был похоронен своими сыновьями Исаком и Измаилом в Хеброне рядом с женою своею Саррою.

Глава 18

1. После смерти Аврама жена Исака почувствовала себя беременною; опасаясь дурных последствий от чрезмерного увеличения чрева ее, он вопросил об этом Господа Бога, который ответил ему, что Ревекка родит близнецов. От последних произойдут соответствующие именам их народы, причем тот, который на вид будет казаться меньшим, будет властвовать над большим. Действительно, немного спустя у Исака, сообразно предсказанию Божию, родились близнецы, из которых старший от головы до ног был покрыт густыми волосами, а младший держал родившегося перед ним за пятку. Отец особенно полюбил старшего Исава, который вследствие обилия своих волос назывался также Сииром, так как евреи называют волосы seeiron . Младший же, Иаков, был любимцем матери.
2. Когда страну постиг голод, то Исак, решивший было перекочевать в Египет, так как там земля была плодородна, переселился, по повелению Господа Бога, в Герар. Тут его гостеприимно принял по дружественным отношениям к Авраму царь Авимелех. Вначале он выказывал к Исаку полное расположение, но затем это не долго оставалось так, вследствие зависти царя; видя, что Господь Бог поддерживает Исака и так сильно о нем заботится, он изгнал его из своих владений. Исак же, испытав такую переменчивость нрава завистливого Авимелеха, удалился тогда в местность недалеко от Герара, по имени Фаранкс. И вот, когда он был занят выры-тием здесь колодца, пастухи Авимелеха с оружием в руках напали на него с целью помешать ему в работе; а так как он не желал ссориться, то они сочли себя за победителей. Отступив подальше, Исак принялся за сооружение другого колодца; и когда новые пастухи Авимелеха опять оказали ему сопротивление, то он и здесь оставил работу и ушел, так как по здравому размышлению предпочитал безопасность. Когда затем Авимелех добровольно предоставил ему беспрепятственно рыть цистерну, то Исак назвал последнюю Роовоф; имя это означает "обширная местность". Из прежних же колодцев один называется Эксоном, т. е. "битвою", а другой - Ситенною, это значит "вражда".
3. Между тем, с увеличением богатств, стало возрастать и могущество Исака, и Авимелех начал бояться, как бы Исак не употребил своей силы против него: тем более что отношения их стали подозрительными и Исак удалился вследствие скрытой вражды к нему царя. Опасаясь поэтому, что прежняя дружба их не принесет ему никакой пользы и что Исак теперь будет мстить за испытанные неприятности, Авимелех решился заключить с ним дружественный, как раньше, союз и взял с собою к нему одного из своих военачальников, Фикола. Добившись, благодаря доброте Исака, всего, чего он желал, так как тот, во имя прежней дружбы, своей и отцовской, простил ему нанесенные рбиды, Авимелех возвратился к себе домой.
4. Из сыновей Исака Исав, к которому отец особенно благоволил, достигнув сорокалетнего возраста, взял в жены Аду и Аливаму, дочерей зажиточных хананейцев Илона и Есевеона. В этом брачном вопросе он действовал совершенно самостоятельно, отнюдь не испросив совета у отца. Дело в том, что Исак ни за что не одобрил бы его намерения, так как ему было крайне неприятно вступать в родство с жителями той страны. Не желая, однако, своим приказанием сыну отказаться от этих женщин огорчать его, Исак предпочел молчание в этом деле .
5. Когда Исак состарился и совершенно потерял зрение, он позвал к себе Исава и сказал ему, что он вследствие старости, слабости и слепоты уже не в состоянии более служить Господу Богу. При этом он велел ему пойти на охоту и, если удастся убить что-нибудь, приготовить ему еду, чтобы он после этого мог обратиться с молитвою к Господу Богу, дабы Тот был его союзником и Покровителем на всю его жизнь; неизвестно, когда ему (Исаку) суждено умереть, но раньше смерти ему хотелось бы молитвою снискать для сына благословение Божие.
6. Исав тотчас же отправился на охоту. Между тем Ревекка, которая считала необходимым снискать благословение Божие, хотя бы против желания Исака, на Иакова, приказала последнему зарезать несколько козлят и приготовить их к обеду. Иаков повиновался во всем указаниям матери. Когда же обед был готов, она навязала сыну на руку шкуру козленка, чтобы таким образом отец принял его за волосатого Исава (дело в том, что во всех отношениях он был совершенно похож на последнего, исключая волосатость, которая была единственным отличительным между ними признаком), и он понес отцу обед, боясь, однако, как бы отец раньше благословения не заметил обмана и не превратил бы благословение в обратное (т. е. в проклятие). Исак, заметив что-то странное в голосе сына, подозвал его поближе к себе. Когда же тот протянул к нему руку, обмотанную козлиною шкуркою, Исак, прикоснувшись к ней, сказал: "По голосу ты похож на Иакова, но по массе волос на руке ты кажешься мне Исаком".
7. Не предполагая, впрочем, никакого обмана, Исак пообедал и затем обратился с молитвою и воззванием к Господу Богу, говоря: "Владыка Предвечный и Создатель всего существующего! Ты обещал отцу моему великое множество благ, признал также и меня достойным своей милости и обещал всегда быть моим потомкам милостивым хранителем и даровать им лучшие блага. Подтверди это и ныне и не отвергай меня в моей настоящей слабости, которая заставляет меня еще более нуждаться в Твоей поддержке. Спаси милостиво мне этого сына и охрани его от всякого зла, даровав ему счастливую жизнь и приобретение всех благ, сколько можешь дать ему. Сделай его грозным для врагов и даруй ему почет и любовь со стороны друзей".
8. Так взывал Исак к Богу, думая, что молится за сына своего Исава. Лишь только он окончил благословение, как Исав явился с охоты. Хотя Исак и заметил обман, но смолчал. Исав же выразил желание получить от отца одинаковое с братом своим благословение, а когда отец отказал ему в этом, так как он дал Иакову полное благословение, то тот открыто выразил свое огорчение по поводу этого обмана. Наконец отец, тронутый его слезами, заявил, что Исав стяжает себе известность своими успехами в охоте, физическою силою в употреблении оружия и другими подвигами и что также потомство его будет пользоваться вечно этою его славою, но что ему все-таки придется быть в подчинении у брата.
9. Так как Иаков стал опасаться, как бы брат его не вздумал отомстить ему за обманным образом полученное благословение, то мать решила избавить его от этой опасности тем, что начала уговаривать мужа своего женить Иакова на родственнице, какой-нибудь жительнице Месопотамии, в то время как Исав, против воли отца, взял в жены Вассемафу, дочь Измаила. Между тем домашние Исака были нерасположены к хананеянам, и потому они отнеслись неприязненно и к первому браку Исава, а теперь он взял в жены Вассемафу, к которой он особенно сильно привязался.

Глава 19

1. Посланный матерью своею в Месопотамию для женитьбы на дочери Лавана, брата ее, после того как и Исак повелел ему это, склонясь на желание жены своей, Иаков начал свое путешествие по Хананее. Вследствие нерасположения к населению, он не хотел останавливаться ни у кого из хананейцев, а ночевал под открытым небом, преклонив голову на собранные им камни; вот ему во сне явилось следующее видение: ему казалось, что он видит лестницу, ведшую с земли до самого неба, а по ней спускаются видения более благородные, чем люди, а на самом конце ее он ясно увидал Самого Господа Бога, который назвал его по имени и обратился к нему со следующею речью:
2. "Иаков! Так как у тебя отец столь добродетелен, да и слава деда твоего велика, то тебе нечего бояться за настоящее, но следует надеяться на лучшее будущее. При Моем содействии тебе во всем будет дано полное изобилие великих благ. Аврама Я ведь также привел сюда из Месопотамии, когда родственники изгнали его, а отца твоего Я также сделал счастливым; поэтому и тебе Я ниспошлю удел не хуже их. Посему мужайся и спокойно совершай путь этот: Я буду твоим руководителем. Брак, который ты имеешь в виду, состоится, и у тебя родятся хорошие дети. Количество потомства их будет бесчисленно, так как они оставят после себя еще большее число сыновей. Им и детям их, которые наполнят всю землю и все побережье морское, куда только ни смотрит солнце, Я дарую власть над этою землею. Не страшись поэтому никакой опасности и не смущайся массою затруднений, потому что во всех твоих начинаниях Я окажу тебе свою милость, как теперь, так особенно в будущем".
3. Это возвестил Иакову Господь Бог. Иаков же, вне себя от радости вследствие виденного и слышанного им, освятил камни, у которых ему было предвещано столько благ, и дал обет принести на них жертву, когда вернется жив и невредим, и на возвратном пути отдать Господу Богу десятину из того, что у него будет тогда с собою. Он признал это место священным и дал ему имя Вифил, что в переводе на греческий язык значит "жертвенник Божий".
4. Направившись далее в Месопотамию, он через несколько времени прибыл в Харран. Найдя здесь недалеко от города пастухов, юношей и девушек, которые сидели около цистерны, он присоединился к ним, так как чувствовал жажду, и, вступив с ними в разговор, спросил их, не знают ли они у себя некоего Лавана и жив ли он еще. Те отвечали, что они все знают его (это ведь не такое лицо, которое можно было бы не знать); дочь его обыкновенно вместе с ними пасет стада, и они удивляются, что ее сейчас нет среди них. "От нее ты лучше узнаешь, что тебе желательно узнать". И в то время, когда они еще говорили об этом, подошла и дочь Лавана с возвратившимися домой пастухами. Они указали ей на Иакова, как на чужеземца, прибывшего, чтобы разузнать о ее отце. Тогда она любезно выразила Иакову свое удовольствие по поводу его прибытия и стала расспрашивать его, кто он, откуда прибыл к ним и по какому делу, и пожелала иметь возможность исполнить то, ради чего он прибыл к ним.
5. Иаков же, побуждаемый не столько чувством родства и вызванным последним ласковым с ним обращением, сколько пораженный видом ее красоты, которой в такой степени обладали не многие из тогдашних женщин, ответил: "Если ты дочь Лавана, то родство мое с тобою и с отцом твоим старше, чем мы оба на свете; у Фарры были сыновья Аврам, Арран и Нахор, от которых у Нахора родился твой дед Вафуил, а от Аврама и Сарры, дочери Аррана, произошел отец мой - Исак. Кроме того мы связаны друг с другом еще более новым и близким родством, потому что мать моя - Ревекка, сестра отца твоего Лавана - от одних и тех же родителей: таким образом, мы с тобою двоюродные брат и сестра. И теперь я явился сюда, чтобы приветствовать вас и возобновить наше давнишнее родство". Как это случается с молодыми людьми, она вспомнила рассказы отца своего о Ревекке и, зная, что родители ее с удовольствием упоминали ее имя, при мысли о радости отца прослезилась, бросилась к Иакову и, обняв его, сказала, что он доставил своим прибытием отцу ее и всем домашним самую желанную и величайшую радость, так как отец постоянно вспоминает о его матери, о ней одной говорит и не променяет этой радости ни на какое благо. Затем она пригласила его немедленно последовать за нею к отцу, чтобы дольше не лишать последнего столь большого удовольствия.
6. С этими словами она повела его к Лавану. Немедленно узнанный своим дядею, Иаков очень обрадовался и почувствовал себя совершенно как дома среди этих друзей своих, тем более что он доставил, видимо, и им большое удовольствие. Спустя несколько дней Лаван сказал, что хотя он и радуется его прибытию более, чем в состоянии выразить словами, но желал бы узнать причину, почему он покинул отца с матерью, которые уже стары и вероятно нуждаются в его помощи; он готов (присовокупил Лаван) оказать ему всяческую поддержку и покровительство. Иаков на это рассказал ему причину прибытия своего во всех подробностях: как у Исака родилось двое сыновей-близнецов, он и Исав; как последний, благодаря хитрости матери, лишился отцовского благословения и потому искал предлога убить его, Иакова, за то, что он отнял у него предназначенное от Господа Бога первенство и блага отцовского благословения. Это - причина его здешнего пребывания, совершившегося по решению матери. "Хотя у нас есть и другие близкие родственники, однако ближе этого родства является родство твое к матери, - сказал он.- Рассчитывая на твое и Божие заступничество в этом моем уходе из дома, я в теперешнем моем положении смело смотрю в глаза будущему". Лаван обещал ему ради его родителей оказать всяческое дружеское содействие, равно как ради матери, которой, хотя ее и нет здесь, он тем выразил бы свое расположение за ее любовное к нему отношение.
7. При этом он присовокупил, что поручит ему надзор за пастухами и за это поставит его в особенно выгодные, исключительные условия. Если же он захочет вернуться к своим родителям, то он отпустит его с дарами и почестью, какая подобает такому родственнику. Иаков с удовольствием выслушал все это и сказал, что он охотно возьмется за всякую работу, которую тому будет угодно поручить ему, а в награду за это просит руки Рахили, которая, кроме всего прочего, уже тем стала ему дорога, что была посредницей в деле его прибытия сюда к нему. (Последние слова были у него вызваны любовью к этой девушке.) Лаван с радостью обещал выдать за Иакова дочь свою, сказав, что лучшего зятя не отыщешь. Сделает он это, если Иаков пробудет у него некоторое время, так как он не желал бы отправлять дочь в Хананею ввиду того, что жалеет уже и о выдаче туда замуж своей сестры. Когда Иаков согласился на эти условия, то Лаван назначил срок службы семь лет. Такое время решил он назначить своему зятю, чтобы последний мог проявить доказательства своей пригодности и лучше показать, каков он. По истечении семи лет Лаван, сообразно данному слову, велел приготовить свадебный пир. С наступлением же ночи Лаван уложил рядом с ничего не подозревавшим Иаковом другую свою дочь, которая была старше Рахили и некрасива. В темноте и опьянении ничего не заметив, Иаков соединился с нею и лишь на другой день, заметив обман, стал упрекать Лавана в нарушении слова. Последний оправдывался необходимостью, которая заставила его совершить этот подмен, так как он привел к нему Лию не из злого умысла, но потому, что его побудила к тому другая, более серьезная причина. Это, однако, отнюдь не препятствует его женитьбе и на Рахили, которую он, если Иаков ее любит, выдаст за него по истечении другого семилетия. Иаков согласился на это, так как любовь его к этой девушке не позволяла ему поступить иначе. И действительно, по истечении второго семилетия он женился на Рахили .
8. У обеих сестер было по служанке, которых отдал за ними отец их: у Лии - Зелфа, у Рахили же - Балла. Впрочем, то были не рабыни, но лишь служащие. Лию очень огорчала любовь мужа ее к сестре; и вот в надежде заслужить его расположение, если родит ему детей, она постоянно молилась о том Господу Богу. Когда же у нее родился мальчик и муж ее, вследствие того, стал относиться к ней ласковее, она назвала сына своего Рувилом, так как он был ей дарован Господом Богом из сострадания; последнее именно и обозначается этим именем. С течением времени у нее родилось еще трое других сыновей: Симеон (это имя означает, что Господь Бог стал внимать ее мольбам), затем Леви, т. е. способный скреплять узы, а за ним Иуда, имя которого означает "благодарность". Между тем Рахиль, боясь, как бы отношения ее не изменились к мужу, благодаря плодородию сестры своей, убедила Иакова соединиться с ее служанкою Валлою. От последней родился ребенок, именем Дан (что, по мнению некоторых, значит по гречески Феокрит, т. е. "Божие решение"), а за ним Нефталим, т. е. такой, который не поддается ни на какую хитрость, ввиду того, что здесь была пущена в ход уловка относительно плодородия сестры. Впрочем, такую же уловку применила и Лия, для того чтобы противодействовать проискам сестры своей: потому и она привела к соединению с мужем свою служанку. И вот от Зелфы родился сын Гад (т. е. "случай"), а за ним Асир, т. е. "счастливый", вследствие того что он способствовал благополучию Лии. Когда же однажды старший из сыновей Лии, Рувиль, принес матери своей яблоки мандрагоры и Рахиль увидала это, то она стала просить сестру отдать их ей, потому что ей весьма хотелось отведать их. Лия отказала ей в этом, и когда привела в виде причины отказа то соображение, что та лишит ее расположения мужа, Рахиль успокоила сестру тем, что сказала, что уступит ей на эту ночь мужа, когда он явится к ней в тот вечер для сна. Так как Рахиль отказалась от объятий, Иаков спал, в угоду Рахили, у Лии. И вот у последней опять родились дети: Иссахар, т. е. "полученный взамен воздаяния", Завулон, т. е. "залог расположения к ней", и дочь Дина. Немного спустя и у Рахили родился сын Иосиф, что означает "увеличение будущего" .
9. Все это время, т. е. в продолжение двадцати лет, Иаков служил пастухом у своего тестя. По истечении этого срока он решил забрать своих жен и вернуться к себе домой; а так как тесть не соглашался на это, то он задумал сделать это тайком. Поэтому Иаков стал спрашивать у жен своих, какого они мнения о переселении. Когда последние вполне на это согласились, то Рахиль захватила с собою также изображение божеств, почитать которые, как домашних богов, было там в обычае , и бежала вместе с сестрой, со своими детьми, а вместе с ними бежали также и служанки со своими сыновьями и со всем их имуществом, какое было у них. Иаков угнал, без ведома Лавана, также половину стад. Рахиль же для того захватила с собою изображения богов (презирать которых научил ее Иаков), чтобы, если бы их во время преследования настиг отец ее, она могла иметь при них убежище и легче склонить его к щмлпению.
10. Узнав на третий день о бегстве Иакова и дочерей, Лаван в страшном гневе со значительной ратью бросился за ними в погоню. Лишь на седьмой день он настиг их, в то время как они расположились для отдыха на одном холме. Однако он спокойно воздержался от нападения, так как был вечер. Ночью же Господь Бог послал ему сновидение, в котором советовал взять к себе обратно зятя и дочерей, отнестись к ним мягко и не подвергать их никакому насилию; напротив. Он советовал ему заключить союз с Иаковом, так как Он, Господь, окажет ему Свою поддержку, если бы Лаван, презрительно отнесясь к малочисленности людей Иакова, вздумал вступить с ним в бой. Ввиду такого заявления Господа Бога, Лаван с наступлением дня пригласил Иакова для мирных переговоров и сообщил ему при этом о сновидении. Когда Иаков, доверившись этому, явился к Лавану, последний начал упрекать его, указывая на то, как он принял его, когда тот явился к нему бедным и лишенным всего необходимого, и как он без всякой зависти отнесся к увеличению его имущества. "В расчете, что таким образом усилится твое расположение ко всем нам, я отдал тебе в жены дочерей моих. Ты же, не обратив внимания ни на свою мать, ни на близкое родство, в котором ты состоишь со мною, не постыдясь ни жен своих, ни детей, дедом которых я являюсь, обошелся со мною, как с врагом, похитил мое имущество, побудил дочерей моих к бегству от отца и ушел, украв и унеся с собою родные божества, высокочтимые моими предками и пользовавшиеся и с моей стороны немалым почитанием. Следовательно, ты поступил так, как не поступает даже неприятель по отношению к врагу своему, ты, мой родственник, сын моей сестры, муж моих дочерей, бывший гостем и домочадцем моим". На эти слова Лавана Иаков привел в свое оправдание, что любовь к родине внушил Господь Бог не ему одному, но всем людям и что вполне естественно было его стремление вернуться туда после такого продолжительного промежутка времени. "Что же касается неправильного присвоения с моей стороны твоего имущества, в чем ты меня обвиняешь, - продолжал он, - то ты сам при другом (менее пристрастном) суде явился бы виновным: ведь в то время как тебе бы следовало чувствовать к нам благодарность за то, что мы сберегли и умножили твое имущество, разве ты не грешишь относительно истины, упрекая меня в том, что мы взяли себе из этого имущества небольшую долю? Что же касается дочерей твоих, то знай, что они последовали за мною не потому, что я коварно подбил их покинуть тебя, но по собственному влечению, которое ведь и вполне уместно у замужних женщин относительно мужей своих. Впрочем, они следуют за мною не столько ради меня, сколько из-за детей своих". Это сказал Лавану Иаков в оправдание свое от взведенного на него обвинения в неблагопристойности, а затем обратился сам к обвинению Лавана в том, что последний, несмотря на то что он брат его матери и выдал за него замуж своих дочерей, притеснял его всевозможными затруднениями в продолжение целых двадцати лет. То, что он с ним сделал под предлогом выдачи дочери замуж, хотя и было тяжело, однако может быть названо легким в сравнении с тем, что было после брака: от этого убежал бы даже враг. И действительно, Лаван поступил крайне неприглядно с Иаковом. Так как он видел, что во всех начинаниях Господь Бог помогает Иакову, то Лаван обещал дать ему то белых, то черных ягнят приплода; и всякий раз, когда следуемый по данному Иакову слову приплод оказывался довольно значительным, Лаван не сдерживал своего обещания тотчас же, но обещал дать следуемое ему на будущий год, вследствие того что не желал значительного увеличения состояния Иакова; поэтому он, ошибаясь каждый раз в своем расчете, давал зятю обещания на будущее, в чаянии, что он не оправдает возлагаемых на него надежд .
11. Относительно же идолов (взятых из дома Лавана) Иаков предложил обыскать его. Когда же Лаван приступил к обыску, Рахиль предусмотрительно спрятала идолов в кобуру того верблюда, на котором ехала, а сама села на нее, говоря, что у нее наступило месячное очищение. При таких условиях Лаван отказался от дальнейшего обыска, полагая, что дочь его в таком состоянии не посмеет приблизиться к идолам. Затем он дал Иакову клятвенное обещание не поминать случившегося, а Иаков поклялся ему, что всегда будет любить его дочерей. Этими клятвенными уверениями обменялись они на известных горных высотах, на которых воздвигли колонну в форме алтаря. Отсюда эта возвышенность получила имя Галад, вследствие чего и всю ту местность ныне называют страною Галаадскою. По заключении договора пиршеством Лаван возвратился домой.

Глава 20

1. В то время как Иаков продолжал свой путь в Хананею, ему являлись видения, дававшие ему прекрасные надежды на будущее. Место это Иаков назвал "станом Божиим". Желая знать, как относится к нему его брат, он выслал вперед лазутчиков, которые должны были разведать все в точности, так как Иаков боялся со стороны Исава прежнего нерасположения. При этом он поручил посланным сказать Исаву, что Иаков, считавший невозможным жить вместе с ним вследствие его гнева против него, добровольно покинул страну, теперь же, полагая, что наступило удобное время для примирения, возвращается назад, желая с самым ценным своим имуществом, с женами, детьми и средствами к жизни предать себя в его руки, потому что считает величайшим счастьем поделиться с родным братом всем, что даровано ему Господом Богом. Посланные сообщили об этом Исаву, который очень тому обрадовался и выступил навстречу брату с четырьмястами тяжеловооруженными воинами. Иаков же, узнав, что он идет к нему со столькими воинами, испугался, хотя стал уповать в надежде на спасение на Господа Бога и на всякий случай принял все меры предосторожности, чтобы избежать опасности как самому, так и своим домашним и одолеть врагов, если бы они вздумали обидеть его. Поэтому он разделил своих спутников на два отряда; один из них он послал вперед, остальным же приказал непосредственно следовать за первыми, для того чтобы первые могли спастись за последними, если бы, в случае нападения со стороны брата, передовой отряд потерпел поражение. Распределив таким образом свои силы, он послал нескольких человек с дарами к брату. То были вьючные животные и масса мелкого скота, о которых Иаков думал, что они вследствие недостатка в них у Исава явятся в его глазах особенно ценными. Посланные между тем двигались с интервалами для того, чтобы, являясь друг за другом, казалось, что их много. Этими подарками Иаков рассчитывал смягчить гнев брата, если бы тот все еще питал к нему неприязненное чувство. Кроме того, он велел посланным обращаться к нему с ласковыми речами.
2. Употребив на эти распоряжения целый день, Иаков с наступлением ночи двинулся вперед со своими людьми. И когда они переходили через быстрый поток Иавакх, то Иаков несколько отстал от других, и тут ему представилось видение, которое вызвало его на бой. Однако Иаков одолел его, и оно заговорило с ним человеческим голосом и сказало, чтобы он радовался, так как он осилил ни больше ни меньше как посланца Божия; пусть он видит в этом предвещание великих будущих благ, что его род никогда не прекратится и что он никогда не подпадет власти человеческой; затем оно повелело ему именоваться Израилем, что на еврейском языке означает "противник ангела Божия". Все это предсказало ему видение, по настоятельной просьбе Иакова, так как последний, заметив, что то ангел Божий, просил сказать ему о будущей судьбе его. После этого сообщения видение исчезло, Иаков же в великой радости (вследствие предвещания) назвал это место Фануилом, что значит "лик Божий". А так как он после борьбы ощутил боль в одной из жил, в боку своем, то он сам стал воздерживаться от употребления в пищу этой части животных и потому также и мы не считаем ее съедобною.
3. Когда Иаков узнал, что брат его уже близок, то он велел женам своим, и притом каждой отдельно со своими прислужницами, двинуться вперед, для того чтобы они могли издали присутствовать при битве воинов, если бы на то решился Исав. Затем он и сам приблизился к брату своему, который, однако, нисколько не злоумышлял против него, и поклонился ему. Исав же обнял его и спросил, где его дети и жены, а затем, осведомившись обо всем их касающемся, предложил направиться вместе с ними к отцу; но когда Иаков указал на утомленность вьючных животных, то Исав вернулся в Сайр, где он проводил жизнь свою. Местность эта и была им названа так по обилию его волос на теле.

Глава 21

1. Иаков между тем прибыл в то место, которое еще и поныне называется "Шатрами", откуда он направился к Сикиму. Это хананейский город. В то время как жители его справляли праздник, единственная дочь Иакова, Дина, вошла в город с целью поглядеть ва наряды местных женщин. Увидев ее, сын царя Еммора, Сихем, похитил ее и изнасиловал, а затем стал просить отца своего позволить ему взять эту девушку в жены. Тот согласился и пришел к Иакову, прося по всем обрядам выдать Дину замуж за его сына Сихема. Не зная, что возразить на предложение это, но, с другой стороны, также не считая удобным брак дочери с иноземцем, Иаков решил успокоить его уверением, что будет поступлено сообразно с его желанием. Тогда царь вернулся назад в надежде, что Иаков устроит этот брак. Между тем последний сообщил сыновьям своим об изнасиловании их сестры и о просьбе Еммора и просил посоветовать, что предпринять. И в то время, как большинство из них в недоумении молчало, Симеон и Леви, единоутробные братья девушки, порешили между собою привести в исполнение следующий план: так как был праздник и жители Сихема предавались развлечениям и пиршествам, то они ночью напали сперва на стражу и перебили ее во сне, а затем, проникнув в город, перерезали всех мужчин, и вместе с ними царя и царского сына; одних женщин они пощадили. Сделав все это без ведома отца своего, они привели назад сестру.
2. Этим жестоким поступком Иаков был крайне поражен и очень разгневался за него на сыновей своих. Тогда явился ему Господь Бог, повелел ему успокоиться, подвергнуть "Шатры" очищению и принести Ему те жертвы, относительно которых Иаков дал обет после сновидения при своем путешествии в Месопотамию. И вот, когда Иаков приступил к очищению своих спутников, то он наткнулся и на идолов Лавана (он совершенно не знал, что их похитила Рахиль) и зарыл их в Сихеме в землю под дубом. Выступив затем оттуда, он совершил жертвоприношение в Вифиле, где он раньше, при своем путешествии в Месопотамию, видел сон.
3. Когда он, покинув это место, прибыл к Эвфратане, то ему пришлось похоронить здесь Рахиль, умершую в родах, единственную из семейства, которая не удостоилась чести быть погребенной в Хеброне. Горько оплакав ее, Иаков назвал родившегося от нее младенца Веньямином, вследствие той боли, которую он причинил матери своей. Вот это и все дети Иакова, двенадцать сыновей и одна дочь. Из них восемь было законных: шестеро от Лии, двое от Рахили; четверо от прислужниц, по двое от каждой. Имена всех их я привел уже выше .

Глава 22

Отсюда Иаков прибыл в город Хеброн, расположенный в Хананее. Там жил Исак. Они лишь короткое время прожили вместе. Ревекку Иаков уже не застал в живых. И Исак умер вскоре после прибытия своего сына и был погребен детьми своими в Хеброне рядом с женою своею в родовой усыпальнице предков. Иаков же пользовался любовью Господа Бога и большим Его расположением, как и Аврам, предок его, и достиг глубокой старости, потому что, прожив добродетельно сто восемьдесят пять лет, он так же благочестиво и умер.

КНИГА ВТОРАЯ>

1. После смерти Исака сыновья его не остались жить на прежде занятых местах, но поделили владения между собою таким образом, что Исав предоставил брату своему город Хеброн, сам поселился на жительство в Сайре и стал править Идумеею, как он назвал ту страну по своему имени ; он ведь носил прозвище Эдома, которое получил по следующей причине: будучи еще мальчиком, он однажды вернулся домой с охоты усталый и голодный, и тут он встретил брата, который только что сварил себе к завтраку совершенно красную и потому еще более привлекательную чечевичную похлебку. Тогда Исав попросил брата дать ему отведать от нее, а Иаков, хитро воспользовавшись голодом брата, предложил ему взамен этого блюда отказаться от права перворождения. Исав действительно клятвенно отказался от этих прав, побуждаемый к тому сильным голодом. Будучи поэтому вследствие красного цвета того кушанья в шутку прозван сверстниками своими Эдомом (этим словом евреи означают красный цвет), он дал это имя и стране, тогда как греки назвали ее более благозвучным именем - Идумеею.
2. Исав был отцом пятерых сыновей, из которых Иаус, Иеглом и Корей происходили от жены его Оливамы, остальные же - Елифаз от Ады, а Рагуил от Васемафы. То были сыновья Исава. У Елифаза родилось пять законных сыновей: Феман, Оман, Софар, Гофам и Кенез; Амалек же был незаконным, так как происходил от наложницы именем Фамнаи. Они населяли ту часть Идумеи, которая носит название Говолиты, и Амелекиту , получившую имя свое от Амалека. С течением времени расширившаяся Идумея сохранила общее свое название, тогда как отдельные части ее стали именоваться по древнейшим своим обитателям.

1. Иакову выпало на долю такое великое благополучие, которое не часто достается другим людям. Он не только превосходил своим богатством остальных жителей страны, но он прославился также и был предметом зависти за прекрасные качества сыновей своих, так как у них не было недостатка ни в чем, и к тому же они обладали особенными способностями к различного рода работам, легко переносили всякие невзгоды и отличались выдающимися умственными дарованиями. Господь Бог так заботился о нем и старался о его благополучии, что обратил даже кажущиеся бедствия Иакова в обильные блага и сделал его и его потомков причиною выхода наших предков из Египта. Произошло это следующим образом: Иаков любил предпочтительно пред всеми остальными сыновьями своими Иосифа, которого родила ему Рахиль и который отличался особенно красотою телесною и душевною добродетелью (выдаваясь также умом). Однако в братьях возбудила зависть и недоброжелательство, с одной стороны, любовь к нему отца, а с другой - то обстоятельство, что он сообщал отцу и им о тех прекрасных, предвещавших ему великую будущность сновидениях, которые он имел. Ведь люди, и даже наиболее близкие, обыкновенно завидуют нашему счастью. Сны, которые видел Иосиф, были такого рода.
2. Когда он во время жатвы был вместе с братьями послан отцом для сбора плодов, ему приснился сон, значительно отличавшийся от прежних обычных его сновидений. По пробуждении своем Иосиф рассказал этот сон своим братьям, чтобы те объяснили его ему, а содержание его было следующее: с наступлением ночи ему представилось, что его сноп остался неподвижен на том месте, на которое он его поставил, их же снопы приблизились к нему и поклонились ему, как рабы пред господами. Так как братья поняли, что этот сон предвещает Иосифу будущую силу, могущество и власть над ними, то они не объяснили Иосифу ничего этого, как будто они не поняли сна, но искренно пожелали, чтобы не случилось ничего, что предвещало им это сновидение; они стали с этих пор еще недружелюбнее относиться к брату.
3. В воздаяние за их завистливое отношение к Иосифу Господь Бог послал ему сон еще более удивительный, чем предшествующий. Иосифу показалось, что солнце вместе с луною и прочими планетами сошли на землю и преклонились перед ним. Не подозревая никакой гнусности со стороны братьев, Иосиф в присутствии их сообщил об этом сновидении отцу своему, прося последнего истолковать ему значение этого сна. Отец остался доволен этим видением: так как он понял смысл сновидения и вполне умно и правильно постиг его, то он возрадовался великому предвещанному сыну счастью. Поэтому он сказал сыну, что сон предвещает счастье, что придет время, когда по воле Господа Бога Иосиф будет предметом почитания со стороны родителей и братьев и удостоится их поклонения; при этом он сравнил луну и солнце с матерью и отцом, из которых первая все заставляет расти и питает, второе же дарует всему форму и силу, а братьев со звездами, потому что последних было так же, как и звезд, одиннадцать, которые получают силу свою от солнца и луны .
4. Такое истолкование сна со стороны Иакова было вполне правильно. Между тем это предвещание крайне огорчило братьев Иосифа, и они стали относиться к этому так, как будто предсказанные в сновидении блага достанутся какому-нибудь постороннему, совершенно чужому для них человеку, а не родному брату, с которым, ввиду общего их с ним происхождения, им пришлось бы делиться и будущим его благополучием. И вот они даже решили погубить юношу. Сговорившись относительно этого намерения, они отправились по окончании жатвы в Сихем (ввиду того что эта местность очень удобна и пригодна для скотоводства) и стали там пасти скот, не предварив, однако, отца о своем прибытии туда. Так как Иаков ничего об этом не знал и от сыновей к нему не был прислан никто из пастухов, который был бы в состоянии объяснить ему о них точные сведения, то он сильно стал беспокоиться и волноваться о них и поэтому послал Иосифа к стадам, чтобы он узнал о братьях своих и сообщил ему, как они поживают .

1. Когда же братья увидели Иосифа, то обрадовались, впрочем, не прибытию родственника и посланца от отца, но приходу врага своего, которого Сам божественный Промысел отдал в их руки. И вот, не желая упускать столь удачно представившийся им случай, они собрались тотчас же убить Иосифа. Видя это намерение братьев, старший из них, Рувил , стал пытаться удержать их от этого поступка, причем указал на всю преступность и гнусность такого деяния, говоря, что если в глазах Предвечного и людей убийство совершенно постороннего человека является позорным, то гораздо большим преступлением явится братоубийство. Вместе с братом это преступление простирается также на отца и на мать, которые подвергнутся незаслуженному горю при потере сына, да еще притом неестественною смертью. Итак, если Они постыдятся причинить это горе родителям и в то же время подумают о себе, что бы они почувствовали, если бы у них самих умер младший, и притом хороший сын, то пусть, убеждал он их, они воздержатся от своего преступного намерения и побоятся Господа Бога, который, видев все это и быв свидетелем их коварного замысла против брата, простит их, если они откажутся от приведения его в исполнение, раскаются и будут держаться лучшего образа мыслей. Если же они все-таки совершат это преступление, то Господь Бог не пощадит средств к отмщению им за братоубийство, Он, которого вездесущее Провидение, не остающееся без ведома ни о том, что случается в пустынном месте, ни о совершаемом в многолюдных городах, они оскорбят; ибо где бы ни находился человек, там следует предполагать и присутствие Господа Бога. Также и собственная совесть, говорил он, будет мучить их за совершенное преступление, совесть, голоса которой, будь она чиста или такова, как у них по убиении родного брата, невозможно избежать. К этим словам своим он прибавил еще, как несправедливо убивать брата, даже в чем-нибудь провинившегося, и как прекрасно не поминать лихом родственника, даже если он в чем-нибудь согрешил. Между тем они собираются загубить Иосифа, который не провинился ни в чем относительно их и который по юности своей скорее нуждается в нашей защите, милосердии и попечении. Кроме того, и самый повод к убиению его усугубляет гнусность их намерения, так как они решили лишить его жизни из зависти к будущему счастью его, тогда как они по праву могли бы сделаться участниками этих благ: ведь они не чужие ему, но близкие родные. На все, что Господь Бог дарует Иосифу, им следовало бы смотреть, как на дарованное и им самим; поэтому-то, следовательно, они могут быть убеждены и в том, что гнев Господен будет ужаснее, если они убьют человека, которого сам Предвечный счел достойным столь великих будущих благ, и если они тем самым отнимут у Господа Бога того, которого Господь собрался одарить такими милостями.
2. Такими и еще более настоятельными просьбами Рувил пытался удержать их от братоубийства. Когда же он убедился, что от его слов они нисколько не смягчаются, но даже еще более спешат избавиться от Иосифа, то он стал уговаривать их как-нибудь облегчить ему самый способ смерти. Конечно, было бы лучше, говорил он, если бы послушались его первоначальных убеждений; раз они непременно настаивают на необходимости во что бы то ни стало убить брата, то они, по крайней мере, не навлекут на себя столь тяжкой вины, если послушаются теперь его совета: таким образом они хотя и достигнут своей цели, но все-таки более легким способом. Именно он стал упрашивать их лично не налагать рук на брата своего, но бросить последнего в близлежащую цистерну и дать ему там умереть: таким образом они, по крайней мере, выгадают то, что не запятнают рук своих его кровью. Получив на это согласие братьев, Рувил взял Иосифа и на канате осторожно спустил в цистерну, в которой, кстати, не было воды. Сделав это, он удалился, чтобы пойти искать удобных пастбищ.
3. Между тем Иуда, также один из сыновей Иакова, увидел арабских купцов из племени измаильского, которые везли пряности и другие сирийские товары в Египет из Галаада, и дал, ввиду отсутствия Рувила, братьям совет - вытащить из цистерны Иосифа и продать его арабам, потому что таким образом Иосиф умрет на чужбине среди иностранцев, а они сами не запятнают рук своих его кровью . И так как предложение это им понравилось, то они извлекли Иосифа из цистерны и отдали его купцам за двадцать серебреников. Иосифу было тогда семнадцать лет. Рувил же ночью пошел к цистерне, имея в виду тайком от братьев спасти Иосифа. Когда же Рувил на зов свой не получил ответа, то очень испугался, что братья убили мальчика после его ухода, и стал осыпать их упреками. Когда же те рассказали ему все дело, Рувил несколько успокоился.
4. После того как братья поступили таким образом с Иосифом, они стали советоваться между собою, что им делать, чтобы отвратить от себя подозрение отца. И вот они решили разорвать и забрызгать кровью козла одежду, в которой явился к ним Иосиф и которую они сняли с него, когда спустили его в цистерну, отнести ее к отцу и сказать, что Иосифа, вероятно, разорвали дикие звери. Решив это, они явились к старцу, который между тем уже получил известие о несчастии, приключившемся с сыном , и сказали, что не видали Иосифа и не знают, какая беда постигла его, что они нашли эту забрызганную кровью и разодранную одежду его, откуда у них возникает подозрение, что он погиб от лютых зверей, если только он в ней был послан из дому. Иаков, который до тех пор питал еще слабую надежду, что, быть может, Иосиф попался кому-нибудь в руки и уведен в рабство, потерял теперь и ее, когда убедился, что одежда (в ней он узнал именно ту, в которой послал сына своего к братьям) служит непреложным знаком его смерти, и стал с тех пор оплакивать юношу, как безусловно умершего. И он печалился о нем, как будто то был его единственный сын и как будто он лишился всякого другого утешения, полагая, что Иосиф был разорван дикими зверьми раньше прихода своего к братьям. И вот он облекся в мешок и был так удручен печалью, что сыновья никак не были в состоянии утешить его, и не прекращал, несмотря на полное истощение от трудов, постоянного изъявления своего глубокого горя.

1. Иосифа купил у купцов Петефрес, египтянин, один из заведующих кухнею фараона. Он относился к Иосифу с полной предупредительностью, стал обучать его разным вещам, как будто бы тот был человеком свободным, и велел кормить его гораздо лучше, чем подобало рабу. Наконец он сделал его заведующим всем его домом.
Иосиф пользовался всеми этими преимуществами, но не отступал, несмотря на этот поворот к лучшему в его судьбе, от обычной своей добродетели и даже доказал, что рассудительность вполне может померяться со всеми превратностями жизни, если обладаешь ею в чистом виде, а не сообразуешь ее только со случайно удачно сложившимися обстоятельствами.
2. Дело в том, что когда жена его господина, влюбившаяся в него за его красоту и ловкость, с которой он исполнял все даваемые поручения, и полагавшая, что, если она сообщит ему об этом, легко убедит его сблизиться с нею и что он даже сочтет такое желание со стороны своей госпожи за счастье (она имела в виду только его положение раба, но не сообразила, что Иосиф, несмотря на перемену своего общественного положения, не изменил своих взглядов на вещи), открыла ему свою страсть и стала уговаривать его сойтись с нею, то он решительно отверг это ее вожделение: он считал непозволительным согласиться на такое ее предложение, исполнение которого навлекло бы на господина, его купившего и удостоившего его таких милостей, позор и было бы по отношению к нему преступлением. Вместе с тем он стал убеждать ее обуздать свою страсть и ответил ей решительным отказом когда-нибудь согласиться на ее желание, будучи уверен, что, лишив ее надежды на это, будет оставлен ею в покое. Сам он, продолжал Иосиф, готов скорее решиться на все, что угодно, чем послушаться ее в этом деле. Хотя он, как раб, и обязан ни в чем не противиться госпоже своей, тем не менее его неповиновение в таком случае, как этот, может иметь свое оправдание. Между тем она, не предвидевшая сопротивления со стороны Иосифа, еще более возгорелась страстью к нему и, охваченная вполне этой страстью, решилась вторично попытаться склонить его.
3. А именно, когда вскоре случайно пришелся общественный праздник, на который был открыт доступ и женщинам, она притворилась перед мужем больной, желая остаться одной дома и тем иметь возможность еще раз обратиться со своею просьбою к Иосифу. Когда же ей представился этот случай, то она стала умолять Иосифа еще неотступнее и льстить ему, говоря, что он поступил хорошо, что отказал ей в первой просьбе, из уважения к ней, но что она не в состоянии долее выдерживать этих мук, страдая от которых она, невзирая на то, что она его госпожа, забыла о его непочтении к ней, и чтобы он теперь был благоразумнее и исправил то, что он раньше совершил по неведению. Ибо если он ожидает вторичного приглашения, то вот оно, и притом более настоятельное чем прежнее: ведь она притворилась больною и предпочла многолюдному празднеству сближение с ним; если же ее первые убеждения по недоверию остались тщетными, то он не должен видеть преступления в том, что она все-таки стоит на своем. Ему следует подумать о выгодности своего теперешнего положения и какими он уже теперь пользуется преимуществами, и о том, что эти преимущества еще значительно увеличатся, если он любовно сойдется с нею; если же он откажет ей в просьбе и если предпочтет свою мнимую скромность исполнению желания госпожи своей, то она обещала ему со своей стороны ненависть и месть: ему не поможет тогда ничто, потому что она сама взведет на него перед мужем, хотя бы и лживое, обвинение. Петефрес же, конечно, скорее поверит ее словам, чем его, хотя бы ее речи и были в значительной степени далеки от истины.
4. Несмотря на эти слова и на слезы ее, Иосифа, однако, не побудили к необдуманности ни жалость к ней, ни страх за будущее, и он противостоял ее мольбам и не склонился на угрозы, не боясь будущих незаслуженных страданий; напротив, он предпочитал скорее испытывать еще большие неприятности, чем вкусить теперь от удовольствия, за пользование которым, как он сам прекрасно сознавал, ему пришлось бы совершенно справедливо погибнуть. Поэтому он стал напоминать ей, что она ведь женщина замужняя, живущая со своим мужем, и что поэтому ей следует скорее пользоваться этими правами, чем случайным удовлетворением вспыхнувшей страсти; при этом он указал ей еще на то, что при недозволенном сожитии за раскаянием последует у нее душевное терзание, и притом не в том смысле, чтобы искупить свое падение, а от ужасной мысли, что оно откроется и при стараниях всячески скрыть его, тогда как совместная жизнь с мужем является непредставляющею ни одной подобной опасности. Кроме того, Иосиф особенно выставил на вид преимущество чистой совести как пред Господом Богом, так и пред людьми, как она (т. е. жена Петефреса), оставаясь чистою, будет находить его еще более покорным слугою и сможет еще более применять к нему свою господскую власть, чем когда ее будет мучить стыд за совместно совершенный проступок. Лучше полагаться на свой открытый и безупречный образ жизни, чем на тайный разврат.
5. Такими и еще многими другими подобными речами, Иосиф пытался сдержать порыв женщины и направить ее мысли на правильный путь. Однако та еще более возго-рела преступною страстью и, охватив его руками, хотела насильно заставить повиноваться ей. Когда же Иосиф в негодовании вырвался от нее и, выскочив из ее комнаты, оставил при этом в ее руках свой плащ, то она, испугавшись, как бы Иосиф не рассказал всего ее мужу, и чувствуя себя тяжко уязвленной в своем самолюбии, немедленно решила оклеветать Иосифа пред Петефресом и таким образом отомстить ему; при этом она сочла единственно разумным и соответствующим ей, как женщине, предупредить жалобу Иосифа и первой взвести на него обвинение. Поэтому она села, приняв расстроенный и подавленный вид, заменив гнев свой за неудавшееся утоление страсти притворною печалью, якобы над попыткою изнасиловать ее. Когда же вернулся ее муж и, пораженный ее видом, спросил, что случилось, то она начала обвинять Иосифа, говоря: "Ты, супруг мой, недостоин дольше оставаться в живых, если не накажешь гнусного раба своего, который осмелился совершить попытку осквернить ложе твое; он совершенно забыл, в каком виде он был принят в дом наш, какими знаками милости ты осыпал его, но в гнусной неблагодарности за все это к нам он задумал посягнуть на твои супружеские права, и все это во время праздника, воспользовавшись для того твоим отсутствием. Если он и казался раньше скромным, то он притворялся таким только из страха перед тобой, а не потому, что был таковым по природе. Таким, конечно, сделали его твои милости и надежда добиться еще более почетного положения, как и можно было ожидать от человека, которому удалось добиться доверия во всех твоих делах, прибрать в свои руки все управление домом и стать выше всех остальных, более старых слуг в доме, и который счел себя теперь вправе посягнуть даже и на жену твою". При этих словах она показала мужу и плащ, который Иосиф, при попытке изнасиловать ее, якобы оставил тут . Петефрес, при виде всего этого и слез жены, нисколько не сомневаясь в ее словах и не подумав, при своей безграничной любви к ней, даже о необходимости исследовать все дело и выяснить истину, похвалил жену свою за добродетель, распорядился заключить Иосифа, которого считал гнусным преступником, в тюрьму и почувствовал к жене своей еще большее расположение, восхваляя ее порядочность и благонравие .

1. Иосиф же, всецело предав судьбу свою в руки Господа Бога, не подумал даже оправдываться или объяснить истинный ход всего дела, молча подвергся насилию и отправке в темницу, будучи в полной уверенности, что раз Всевышний знает причину его несчастия и всю правду. Он проявит Свою силу над людьми, посадившими его в темницу. И действительно, вскоре Иосифу представился случай убедиться в основательности своего упования на милость Божию. Узнав добросовестность и заботливость Иосифа во всем, к чему бы его ни приставить, и тронутый его красотою, начальник тюрьмы освободил его от оков, облегчил ему по возможности тягость тюремного заключения и велел кормить его лучшей пищей, чем других узников. И вот случилось, что последние, отдыхая от тяжелой работы своей, разговаривали между собой и участливо, как это обыкновенно бывает среди товарищей по несчастию, разузнавали друг от друга о причинах своего наказания. Между этими арестантами находился также и некогда пользовавшийся у царя большою милостью виночерпий, который в минуту царского гнева был брошен в темницу. Будучи скован одною цепью с Иосифом, он привык к последнему и полюбил его; ставя высоко ум юноши, он рассказал ему однажды сон, который он видел, и просил истолковать его смысл, причем был крайне недоволен, что к горю, причиненному ему фараоном, присоединяются еще мучения и заботы, посылаемые ему Божеством в форме сновидений.
2. Итак, он рассказал Иосифу, что ему приснилась виноградная лоза с тремя отпрысками, на каждом из которых висели большие и вполне зрелые грозди; их он сам выдавил в чашу, которую держал царь, процедил затем напиток и дал его выпить фараону, причем последний принял его с удовольствием. Таков то был сон, сказал он и попросил, если Иосиф сможет истолковать его, объяснить ему значение этого сновидения. Иосиф же посоветовал ему успокоиться и рассчитывать на то, что через три дня он будет освобожден от оков, так как царь захочет видеть его снова среди слуг своих и вновь поставит его на прежнюю службу. Виноградные плоды, пояснил он. Господь Бог даровал людям на радость, подобно тому как виноградная кисть служит предметом их жертвоприношения Ему Самому, так она вызывает и между людьми доверие и дружбу, уничтожая вражду, отнимая у них горе и печали и побуждая их к веселью. "Ты говоришь, что ты выдавил своими собственными руками сок из трех кистей и подал царю. Знай же, что ты видел хороший сон, предвещающий тебе избавление от этого заточения по истечении стольких дней, из скольких кистей ты во сне выдавил сок. Когда же ты убедишься в справедливости этого, то вспомни о том, который дал тебе это хорошее толкование, и, будучи на свободе, не забудь меня, которого ты тут оставишь, в то время как ты уйдешь, сообразно моему толкованию. Ведь я попал без всякой вины в тюрьму, но терплю это наказание, как преступник, за добродетель и скромность, в силу нежелания путем собственного благополучия опозорить человека, так со мною поступившего". Виночерпий, естественно, крайне обрадовался, когда услышал такое истолкование сна, и стал выжидать предвещанных последствий.
3. И вот другой узник, попавший в тюрьму вместе с виночерпием, именно начальник над царскими пекарями, преисполнился добрых надежд, после того как Иосиф указанным образом истолковал сновидение (он и сам видел сон), и стал просить Иосифа сказать, что означает сновидение, которое у него было предыдущею ночью, а именно: "Мне показалось, будто я несу на голове три корзины; из них две были полны хлеба, а третья наполнена мясом и другими съестными припасами, которые обыкновенно подаются царю; на это налетели большие птицы и пожрали все, сколько я ни старался отогнать их". Он думал, что толкование этого сна будет подобно истолкованию сна виночерпия. Между тем Иосиф, внимательно обдумав этот сон и сказав, что ему хотелось бы быть истолкователем лучшего, чем предвещаемое, по его мнению, этим видением, сообщил, что пекарю придется жить еще только всего-навсего два дня (это означают корзины), а на третий он будет распят и станет добычей хищных птиц, причем нет никакой возможности отвратить такое горе. И действительно, как Иосиф сказал, так и случилось: когда на третий день царь праздновал свое рождение, то он велел казнить начальника хлебопеков, а виночерпия освободить из тюрьмы и поставить на прежнюю должность.
4. После того как Иосиф два года протомился в заключении, не получив в воспоминание за предсказание от виночерпия никакой помощи. Господь Бог сам освободил его из темницы, устроив это следующим образом: царь-фараон увидел в одну ночь два сна и получил для каждого из них два истолкования, которые он забыл, хотя и помнил самые сны . Будучи сильно озабочен этим (тем более что сны казались ему зловещими), он с наступлением дня созвал самых ученых египтян и попросил их изложить ему значение его сновидений. Когда же те смутились, то царь заволновался еще более. Увидя царя в таком состоянии, виночерпий вспомнил об Иосифе и его умении разгадывать сны, предстал перед фараоном и рассказал ему об Иосифе: как ему самому в темнице приснился сон, как тот ему изложил его и как все это точно исполнилось, а именно, что в указанный день начальник хлебопеков действительно был казнен и как ему самому вышло все то, что предрек ему Иосиф; что Петефрес, начальник поваров, велел его, раба своего, отправить в заточение; что Иосиф называет себя евреем и происходит из славной семьи. "Пошли за ним, невзирая на то, что он находится в положении преступника, и узнаешь от него значение своих сновидений". Тогда царь повелел привести к нему Иосифа, а посланные за ним облекли его в лучшие одежды и привели в надлежащий вид, чтобы он мог предстать перед фараоном.
5. Схватив Иосифа за руку, последний обратился к нему со следующими словами: "Юноша (о выдающихся твоих качествах и уме твоем мне только что было сообщено со стороны одного из моих слуг), прояви и по отношению ко мне ту же самую доброту, которой ты удостоил его, сказав мне, что означают виденные мною сны. Только я желаю, чтобы ты из ложного страха не скрывал от меня ничего и не говорил, из желания польстить или доставить мне удовольствие, какую-нибудь неправду, хотя бы истина и оказалась зловещею. Мне казалось, что, гуляя по берегу реки, я вижу семь упитанных и отменной величины коров, которые выходили из воды и направлялись к низине, и что семеро других, но очень тощих и страшных на вид, вышли из болота навстречу первым; при этом тощие коровы, пожрав жирных и больших, нисколько не поправились, но оставались такими же истощенными и голодными, как и раньше. Проснувшись от этого сна в большом волнении, что могло бы означать это мое видение, я вскоре вновь заснул и увидел второй сон, еще гораздо более странный, чем первый, который меня еще более испугал и смутил. Я видел, как из одного стебля вырастало семь колосьев, которые были полны, клонились под тяжестью зерен и вполне зрелы; а рядом с ними я увидел семь других стеблей, крайне сухих, тощих и хрупких, которые склонились в сторону зрелых колосьев, чтобы пожрать их. Тем они вызвали во мне ужас и трепет".
6. В ответ на это Иосиф сказал: "Царь! Хотя данное сновидение представилось тебе и в двух видах, однако оно допускает только одно-единственное толкование. То, что ты видел коров, т. е. животных, припрягаемых к плугу, и что они были пожраны более тощими коровами, равно как то, что хорошие колосья были пожраны дурными колосьями, - все это предвещает Египту голод и бесплодие в продолжение стольких лет, сколько страна до того будет пользоваться обилием всех благ земных, и что запасы урожайных лет будут истреблены недостатком стольких же последующих голодных лет. И при этом нужда дойдет до крайних пределов. Признаком этого служит то обстоятельство, что тощие коровы, несмотря на то что пожрали лучших, тем не менее не могли поправиться. Не за то Господь Бог раскрывает людям будущее и не для того, чтобы повергать их в печаль и горе, а для того, чтобы они, зная вперед имеющее случиться, придумали средства к более легкому перенесению предсказанных бедствий. Поэтому и ты, если будешь бережно обходиться с изобилием, которое дадут тебе первые годы, сможешь облегчить египтянам ожидающее их затем бедствие".
7. Выразив свое удивление по поводу рассудительности и мудрости Иосифа, фараон расспросил его также, каким образом следует устроить сбережение во время урожайных лет на следующие годы, чтобы облегчить период бесплодия. На это Иосиф посоветовал ввести самую полную экономию в израсходовании запасов, не давать египтянам расточительно обходиться с ними, но повелеть им откладывать на черный день все то, что не пойдет им на пропитание тотчас же. При этом он посоветовал также царю велеть земледельцам доставлять себе весь хлеб и откладывать его, выдавая им лишь необходимое на пропитание. Фараону в одинаковой мере понравилось остроумие Иосифа как в изложении сновидений, так и в сообщении такого совета, и он поручил ему все это дело, разрешив ему поступать по своему личному усмотрению, как он найдет наиболее целесообразным не только для массы египетского народа, но и для самого царя, потому что лицо, изыскавшее известный образ действия в том или другом деле, будет и наилучшим исполнителем этого дела. Иосиф же, получив от царя такую власть, что мог носить его собственный перстень с печатью и облекаться в багряницу, стал на колеснице объезжать всю страну и собирать хлеб у земледельцев, оставляя им лишь необходимое для собственного их употребления и будущего посева и не объясняя никому причины такого поступка.

1. Иосифу тогда минуло ровно тридцать лет ; он пользовался теперь со стороны царя всяческими почестями, и фараон, ввиду его необычайного ума, дал ему прозвище Псофомфанеха, что значит "раскрывающий скрытые вещи".
Ввиду всего этого Иосиф женился на знатной девушке, получив, благодаря содействию царя, в жены дочь Петефрея, одного из жрецов гелиополитанских, именем Асенеф. От нее родились у него еще до наступления голодных лет сыновья: старший Манассия (что значит "наводящий забвение", так как в теперешнем счастии своем Иосиф предал забвению прежнее свое несчастие), а второй Ефраим, что значит "восстановитель", потому что при рождении его Иосиф восстановил себе прежнюю свободу своих предков.
После того как, сообразно снотолкованиям Иосифа, Египет пользовался семь лет полным благополучием, на восьмой год наступил голод, и так как бедствие нагрянуло неожиданно, то все в великом смущении направились к дворцу фараона. Последний же призвал Иосифа, и он стал раздавать им хлеб, так что он, по общему мнению, явился теперь истым спасителем толпы. При этом Иосиф не только отдавал хлеб туземцам, но предоставил и иноземцам возможность покупать его, так как он был того мнения, что все люди, ввиду общего их происхождения, должны пользоваться поддержкой со стороны тех, кто имеет в чем-либо избыток .
2. Так как и Хананея сильно пострадала от неурожая (это бедствие распространилось по всей земле), то и Иаков послал всех сыновей своих в Египет для закупки хлеба, когда узнал, что туда допускаются также иноземцы. Одного Веньямина, сына своего от Рахили, единоутробного брата Иосифа, оставил он при себе. И вот братья прибыли в Египет и пришли к Иосифу с просьбой разрешить им покупку хлеба, так как тогда ничего не делалось без его ведома и только в том случае можно было поклониться в то время царю, если засвидетельствуешь свое почтение Иосифу.
Иосиф признал в них своих братьев, нисколько не подозревавших, что это он, потому что он расстался с ними, когда сам был еще мальчиком, а теперь он был уже в таком зрелом возрасте, да и лицом изменился до неузнаваемости, тем более что им никак не могла прийти в голову мысль, чтобы он мог достигнуть столь высокого положения. Поэтому он решился выяснить себе теперешний их образ мыслей. Ввиду этого он отказал им в выдаче хлеба, указывая на то, что они явились сюда в качестве разведчиков политического положения дел, собрались из разных мест и только притворяются родными братьями: совершенно немыслимо, чтобы у простого человека было столько и тем более таких видных собою сыновей, так как подобного рода явление бывает даже редкостью у царей. Все это Иосиф сделал для того, чтобы разузнать кое-что об отце и о его житье-бытье с тех пор, как он расстался с ним, и равным образом из желания узнать что-нибудь о своем брате Веньямине; тем более что он боялся, не развязались ли они и с ним таким же способом, на какой решились по отношению к нему самому.
3. Братья страшно встревожились и испугались, предполагая, что им угрожает величайшая опасность; при этом они, конечно, были далеки от мысли о брате. Придя несколько в себя, они стали оправдываться во взводимых на них обвинениях, причем от имени всех их как старший начал речь Рувил. "Мы, сказал он, - явились сюда без всяких преступных замыслов и нисколько не злоумышляя против царя, но для того, чтобы найти здесь спасение и помощь в постигших страну нашу бедствиях; при этом мы рассчитывали на ваше человеколюбие, так как слышали, что тут производится продажа хлеба не только жителям собственной страны, но и чужеземцам, и так как узнали, что вы решили оказать поддержку всем в ней нуждающимся. А что мы братья и что в нас течет одна и та же кровь - это явствует уже из нашего между собою сходства, которое, конечно, не случайное; отец наш Иаков, еврей, у которого нас двенадцать человек сыновей от четырех жен. Когда все мы были вместе, нам жилось хорошо; когда же умер один из наших братьев (именно Иосиф), то дела наши приняли дурной оборот, так как и отец наш глубоко о нем скорбит, и мы сильно опечалены как его потерею, так и горем престарелого отца. Теперь же мы явились сюда для закупки, поручив уход за отцом и заведывание нашим домом младшему своему брату Веньямину. Ты сможешь сам убедиться в том, сказали ли мы тебе правду, если только пошлешь к нам домой".
4. Такими словами Рувил старался расположить Иосифа в свою пользу. Тот же, узнав, что отец еще жив и брат не убит, приказал посадить их в тюрьму, как бы для того, чтобы при случае подвергнуть их допросу под пыткой. На третий же день он велел их привести и сказал: "Так как вы настаиваете на том, что явились сюда без злых умыслов против царя, называете себя братьями и приводите даже имя вашего отца, то вы заставите меня вполне поверить этому, если оставите у меня одного из своих братьев, которому здесь не будет причинено ни малейшего зла, отвезете хлеб к отцу своему и затем вернетесь сюда назад ко мне совместно с тем своим братом, которого, как вы утверждаете, вы оставили там; это и будет доказательством истины ваших заявлений". Тогда братья переполошились еще более, разрыдались и стали друг друга укорять в гибели Иосифа, говоря, что им послана эта беда в виде наказания Господа Бога из-за него. Рувил же стал им особенно усердно указывать на тщетность такого изменения мыслей, от которого Иосифу уже не будет никакой пользы, и стал настойчиво требовать, чтобы они твердо переносили свое горе, которое послал им Господь в возмездие за Иосифа. Так говорили они между собою, не предполагая, чтобы Иосиф понимал язык их. Вследствие слов Рувила всех охватило глубокое раскаяние в совершенном поступке, за который, по их убеждению, они теперь, по постановлению Господа Бога, терпят заслуженное наказание. Видя их в таком беспомощном состоянии, Иосиф сам горько заплакал, но, не желая это показывать братьям, удалился, а затем уже снова вышел к ним. Удержав Симеона в качестве заложника и поручителя в возвращении братьев, он дал им возможность закупить хлеб и позволил уехать, причем повелел своему слуге тайно вложить в их мешки деньги, которые они привезли с собой для закупки хлеба, и дать им уехать с ними.
5. Слуга исполнил повеление. Прибью в Хананею, сыновья Иакова рассказали отцу все случившееся с ними в Египте: как их приняли за соглядатаев, как они рассказали, что они братья и явились, оставив одиннадцатого брата дома у отца, как они оставили Симеона у правителя египетского, пока Веньямин не явится к последнему в подтверждение справедливости их слов. Затем они стали упрашивать отца, чтобы он без опасения отпустил с ними юношу. Иаков же был вне себя от того, что сделали сыновья его, и, горюя о задержании Симеона, считал безумным подвергнуть той же участи и Веньямина. И несмотря на все упрашивания Рувила и на то, что тот предоставлял ему в полное распоряжение своих собственных детей, так что, если бы с Веньямином приключилось что-нибудь во время путешествия, дед мог бы убить их, старик все-таки не соглашался. Братья же были в крайнем смущении от всех этих несчастий, а еще более смущали их деньги, которые они нашли скрытыми в своих мешках с хлебом. Когда же привезенный ими хлеб стал приходить к концу, а голод все более усиливался, Иаков в такой крайности решился отпустить с братьями Веньямина, так как им нельзя было вернуться в Египет, не исполнив возложенного поручения. Он при существовавших условиях не имел возможности поступить иначе, тем более что бедствие росло с каждым днем, да к тому же присоединялись неотступные просьбы сыновей. Особенно Иуда, человек по природе крайне решительный, стал настаивать на том, что Иакову не подобает ни бояться за брата, ни предполагать ничего опасного для него, так как все, что бы ни случилось с братом, будет зависеть от воли Господа Бога, даже если бы он и оставался у него здесь дома; при этом он стал уговаривать его не осуждать всех их таким образом на явную гибель и своим безрассудным страхом за сына не лишать их возможности получить хлео от фараона, тем более что следует подумать и о спасении Симеона, как бы тот не погиб из-за удержания Веньямина от путешествия. Когда Иуда продолжал убеждать старика доверить сына и его судьбу Господу Богу, говоря, что он сам либо вернет его ему живым и здоровым, либо умрет вместе с ним, Иаков согласился, доверил им Веньямина, дал им двойную плату за хлеб и велел отвезти в подарок Иосифу произведения Хананеи: бальзам, мирру, пряности и мед. При отъезде сыновей с обеих сторон было пролито много слез: отец беспокоился, вернутся ли его дети здравыми из путешествия, они же боялись, как бы им застать при возвращении отца еще в живых, а не умершим от глубокой по ним печали. Такое горе удручало их весь первый день; старик пребывал в своей скорби дома, сыновья же держали путь к Египту, облегчая свою настоящую печаль надеждой на лучшее будущее.
6. Когда они прибыли в Египет, их повели к Иосифу; при этом они натерпелись немало страху, как бы их не посадили в темницу по обвинению в преступном, самовольном присвоении денег, уплаченных за покупку хлеба. Ввиду этого они начали с того, что стали оправдываться перед заведующим делами Иосифа, говоря, что они нашли эти деньги в мешках своих уже по возвращении домой и теперь доставили их обратно. Когда же заведующий сообщил им, что не понимает, о чем они говорят, то страх у них прошел. Затем он освободил Симеона и дал ему возможность быть вместе со своими братьями. Когда же явился Иосиф со службы от царя, то они поднесли ему подарки и на расспросы его об отце сообщили, что оставили его дома в полном здравии. Заметив Веньямина, Иосиф (сразу узнавший его) спросил, не это ли младший брат их, и когда они ответили утвердительно, то он сказал, что Господь - устроитель всего, и, чувствуя от сильного волнения, что слезы подступают к нему, удалился, так как не хотел открыться братьям. Потом он пригласил братьев к обеду, причем их рассадили таким же точно образом, как они сидели у себя дома, при отце; и хотя Иосиф относился ко всем им одинаково любезно, однако он почтил Веньямина предложением двойного количества пищи из подаваемых блюд .
7. Когда же братья после обеда удалились, чтобы отдохнуть, Иосиф приказал своему управляющему заготовить им определенное количество хлеба и снова спрятать в метки деньги; при этом он велел засунуть в мешок Веньямина также серебряный кубок, из которого он обыкновенно сам пил. Все это он сделал, желая испытать братьев, пожелают ли они оказать помощь Веньямину, если его уличат в краже и ему будет грозить явная опасность, или же оставят его и, как будто сами ни в чем неповинные, вернутся к отцу. Управляющий исполнил возложенное на него поручение, а сыновья Иакова, ничего о том не ведая, отправились в обратный путь, вдвойне радуясь как тому, что с ними Симеон, так и тому, что доставляют обратно к отцу, согласно обещанию своему, и Веньямина. Вдруг за ними ринулись в погоню всадники, и в числе их был также и тот управляющий, который спрятал кубок в мешке Веньямина. Сильно испугавшись этой внезапной погони всадников и спросив о причине, по которой на них, столь недавно еще удостоенных почетного гостеприимства правителя, теперь нападают, они получили в ответ, что они гнуснейшие люди, которые, забыв о гостеприимстве и любезности Иосифа, не постеснялись совершить по отношению к последнему преступное деяние, так как похитили кубок, из которого Иосиф пил за их здравие; причем они предпочли свою собственную гнусную наживу дружественному отношению к ним Иосифа, но при этом совершенно упустили из виду всю угрожающую им тут опасность. К этому посланцы прибавили еще угрозу, что они будут достойно наказаны: если им удалось обмануть служителя, они все-таки не смогут обмануть Господа Бога и скрыть свое воровство. "И теперь вы еще спрашиваете о причине нашего здесь появления, как будто не знаете, в чем дело; впрочем, подвергшись наказанию, вы все скоро поймете". Такими и подобными речами насмехался над ними управляющий. Они же, ничего не понимая в этом, считали слова эти за шутку и выразили управляющему свое удивление по поводу легкомыслия, с которым он решился обвинять их, тогда как они даже не удержали при себе за хлеб деньги, наиденные в мешках, но доставили их обратно, хотя никто и не знал об этой их находке. Настолько далеки они от мысли сознательно совершить такое преступление . Впрочем, они предпочитают препирательству наглядное доказательство и потому предлагают обыск, и если найдется между ними лицо, совершившее кражу, то все готовы подвергнуться наказанию. Не чувствуя за собою никакой вины, они считали себя вправе говорить так самоуверенно. Посланные изъявили готовность приступить к обыску, но заметили при этом, что в ответе будет лишь один тот, у которого будет найдена украденная вещь. Приступив к обыску и осмотрев по порядку мешки всех братьев, они дошли наконец до Веньямина, отлично зная, что в его именно мешке и спрятан кубок. Хотя и желали подать вид, как будто бы совершают обыск по всем правилам. Успокоившись в своих опасениях насчет себя лично, остальные братья были еще несколько озабочены касательно Веньямина; но, будучи вполне уверены, что он неповинен в таком преступлении, стали даже выражать своим преследователям неудовольствие свое по поводу того, что они задержали их и тем лишили возможности совершить значительную часть пути. Когда же при обыске кубок нашелся в мешке Веньямина, то они подняли вопль и плач и, разорвав одежды, стали печаловаться как о брате, которому угрожало теперь наказание за воровство, так и о себе, так как им придется обмануть отца относительно благополучного возвращения Веньямина. Горе их увеличивалось еще тем обстоятельством, что теперь рушилась их надежда на то, что они избегли всех бед, и сознанием, что в несчастии своего брата и горе отца виновны они сами, так как принудили отца против его желания отпустить с ними брата.
8. Всадники забрали между тем Веньямина и, в сопровождении братьев, повели его к Иосифу. Когда последний увидал Веньямина под стражею, а братьев в глубокой печали, то он спросил: "Какого мнения вы, нечестивцы, о моем человеколюбии и о Промысле Божием, если осмелились поступить так по отношению к вашему благодетелю и человеку, гостеприимно раскрывшему вам двери?" На это они, желая спасти Веньямина, предложили наказать их вместо него, причем опять вспомнили о своем насилии по отношению к Иосифу, считая его, если только он умер, гораздо счастливее себя, так как он в таком случае уже не подвергается теперь жизненным невзгодам, а если еще жив, то Господь Бог наслал на них тяжелое за него возмездие. При этом они называли себя безбожниками по отношению к отцу своему, так как присоединили к тому горю, которое он испытывает по сей день об Иосифе, также и эту печаль с Веньямином. Наиболее между ними поражен горем и тут был Рувил . Когда же Иосиф отпустил их (так как они ни в чем не провинились), сказав, что удовлетворяется наказанием одного только младшего (потому что было бы, по его мнению, неблагоразумно отпускать на волю последнего только ради тех, кто невиновен ни в чем, или подвергать наказанию их вместе с совершившим воровство), и при этом обещал им даже охрану в пути, то всех их обуял ужас и они от волнения не могли произнести ни слова . Однако Иуда, который уговорил и отца отпустить с ними Веньямина и который вообще был человеком мужественным, решился сам подвергнуться опасности ради спасения брата и потому сказал следующее:
"Действительно, повелитель, мы поступили с тобою очень дурно и достойны наказания; вполне справедливо было бы всем нам подвергнуться этому наказанию, хотя вина и не падает на всех нас, но на одного младшего. Хотя из-за него мы и готовы вполне отчаяться в своем спасении, но у нас все-таки остается еще надежда на твою милость, которая приближает нас к возможности избежать угрожающей опасности. Теперь же, совершенно не взирая на нас и оставя в стороне самый факт преступления, внемли, сообразно характеру своему, совету доблести, а не гнева, которому, впрочем, лишь вообще мелочные люди так сильно поддаются, и притом не только в серьезных делах, но и при всяком случае; будь великодушен и не давай гневу обуять себя настолько, чтобы загубить людей, которые не в состоянии уже думать о своем собственном спасении, но ожидают его от тебя. Ведь ты окажешь нам милость свою теперь уже не в первый раз: когда мы недавно явились для закупки хлеба, ты великодушно дал нам средство поддержать нашу жизнь, предоставив возможность получить этот хлеб и для родных наших в таком количестве, которое было в состоянии избавить их от опасности голодной смерти. Нет никакой разницы не дать людям погибнуть от нужды или не подвергать их наказанию, считая их провинившимися, причем они лишь будут предметом зависти вследствие их очевидного облагодетельствования тобой. Это совершенно одна и та же милость, лишь оказанная различными способами: ты ведь спасешь тех, жизнь которых ты для того только и поддержал, и милостями своими ты сохранишь жизнь тех, которых ты не допустил погибнуть от голода; таким образом, является в одинаковой степени достойным удивления и великим даровать нам жизнь и вместе с тем средства к ее сохранению. Я убежден в том, что Господь Бог вверг нас в это бедствие из желания дать тебе возможность выказать свое рвение к добродетели и для того, чтобы твое человеколюбие обнаружилось также в прощении поступивших по отношению к тебе преступно, как оно обнаружилось уже по другому поводу, именно при подаче помощи нуждающимся. Если великим делом является такой поступок по отношению к впавшим в нужду, то еще более достойно правителя миловать тех, кто вследствие своего преступления по отношению к тебе достоин смерти. Если уж освобождение провинившихся от малых наказаний приносит похвальную славу прощающим, то незлобивое отношение к тем, которые подлежали бы за преступления свои смертной казни, приближает человека к естеству Господа Бога. И если бы у нас не было отца, который так страшно страдает от потери детей своих, как уже доказывает его горе по Иосифу, то я и не подумал бы тратить слова, если бы дело касалось нашего спасения; и если бы не приходилось считаться с твоим великодушным характером, - ты ведь считаешь необходимым спасать жизнь даже таких лиц, которые не имеют никого, кто бы оплакивал их смерть, - мы бы охотно подчинились любому твоему наказанию. Теперь же мы, не столько жалея самих себя, хотя мы умрем молодыми и еще не вкусившими сладости жизни, сколько памятуя об отце и оплакивая его старость, возносим к тебе эти мольбы и просим за жизнь нашу, которую преступное наше деяние предоставило твоему возмездию. Ведь отец наш ни сам не дурной человек, ни нас не воспитал для того, чтобы быть преступниками, но, будучи человеком порядочным и не заслуживающим таких испытаний, страдает и печалится из-за нашего отъезда; если же он узнает, что мы погибли и по какой причине, то он этого не вынесет: весь позор обрушившегося на нас несчастия лишь ускорит его смерть и сделает эту смерть ужасною, тем более что он уже теперь почти дошел до состояния умопомешательства раньше, чем наше бедствие дошло через других до его сведения. Поэтому прими все это в соображение и, хотя бы наша преступность и возбуждала в тебе гнев, прости нас и ради отца не подвергай нас заслуженному за нее наказанию; пусть сострадание к нему превозможет наше злодеяние; прими также во внимание старость его, которую ему придется дожить в одиночестве, и то, что он умрет один, если мы погибнем; принеси эту жертву во имя всех родителей. Тем самым ты почтишь и своего собственного отца, и самого себя, так как ты уже сам радуешься этому имени, в чем тебя счастливым да сохранит Господь Бог, отец всех людей, имя которого ты сможешь прославить своим человеколюбием, если только почувствуешь сострадание к отцу нашему и к его горю, когда он нас потеряет. В твоих руках теперь отнять у нас дар, дарованный нам Господом Богом, и, вернув его нам снова, ни в чем не отличаться по милосердию от Него. Прекрасно, если пользуешься своей властью, которую можно было бы также употребить на погибель людям, только для того, чтобы оказывать им добро, и если, имея право лишать других жизни, не пользуешься этим правом, но направляешь всю свою власть исключительно на дело спасения людей; и чем большему числу их являешь таким образом милость свою, тем больше имеешь собственных заслуг. Если ты простишь брату его роковое преступление, то ты спасешь всех нас; ведь, в случае его наказания, кончена жизнь и для нас, которые не можем вернуться к отцу без него и которым придется здесь разделить с ним его печальную участь. И об этом одном мы будем умолять тебя, повелитель, если уже ты решил, чтобы брат наш умер: подвергни и нас одинаковому с ним наказанию, как бы сообщников его преступления, потому что нам не захочется извести себя, печалясь о смерти брата; мы предпочитаем умереть таким же точно образом, как будто бы мы вместе с ним совершили злодеяние. Я не стану долее говорить об этом и предоставлю тебе сообразоваться с тем, что он провинился, будучи еще мальчиком, еще не достаточно рассудительным, и что вообще принято прощать таких лиц; не буду распространяться об этом, чтобы, если ты приговоришь нас к смерти, не казалось, что все сказанное мною еще более испортило нашу участь, и чтобы, если ты оправдаешь нас, и это было приписано твоему благородству, в силу которого ты не только спас нас, но и даровал нам тем самым возможность явиться еще более облагодетельствованными тобою; значит, ты более нашего подумал о нашем спасении. Если же ты уже непременно настаиваешь на его казни, то подвергни ей вместо него меня, а его отошли назад к отцу; если же тебе удобнее сделать меня рабом своим, то я для этого дела являюсь, как ты видишь, более его пригодным и подходящим и соглашусь как на то, так и на другое".
Сказав это. Иуда, готовый подвергнуться чему угодно ради спасения брата своего, бросился к ногам Иосифа, пытаясь тем смягчить гнев последнего и умилостивить его. Также и все другие братья пали перед ним ниц, плача и предоставляя ему свою собственную жизнь взамен Веньямина.
9. Глубоко этим растроганный и не будучи более в силах притворяться разгневанным, Иосиф повелел всем присутствовавшим удалиться, для того чтобы наедине открыться братьям своим. Когда все вышли, то он открылся братьям своим и сказал: "Хвалю вас за вашу добродетель и за расположение ваше к брату и нахожу вас гораздо более порядочными, чем я мог предполагать на основании совершенного вами некогда со мною. Все сделанное теперь я совершил с целью испытать вашу братскую любовь. Теперь я понимаю, что вы поступили со мною преступно не в силу природы вашей, но в силу желания Господа Бога, предоставившего мне ныне и в будущем пользование благами, если только Он сохранит милостивое к нам расположение. Узнав теперь о здравии отца, на что я вовсе не надеялся, и видя такое отношение ваше к брату, я более не стану поминать того, чем вы видимо так погрешили относительно меня, перестану питать к вам за это неприязнь и выражаю вам, как содействовавшим по сей день исполнению предначертаний Господних, свою благодарность; и таким образом мне хотелось бы, чтобы и вы сами предали все это забвению и скорее радовались тому, что ваши тогдашние козни привели к такому концу, чем стыдиться и страдать за свой проступок. Поэтому и не думайте печалиться о том, что вы приняли тогда относительно меня столь гнусное решение, тем более что у вас есть сознание, что решение это не осуществилось. Радуйтесь тому, что произошло от Господа Бога, отправьтесь к отцу и сообщите об этом ему, чтобы он не умер от горя из-за вас и тем лишил меня лучшего моего счастья и чтобы он не умер раньше, чем явится сюда ко мне воспользоваться всеми имеющимися тут у меня благами. Возьмите отца, жен и детей ваших и всю родню свою и переселитесь сюда, потому что невозможно, чтобы самые дорогие мне люди были чужды моему благополучию, тем более что и голод продлится еще целое пятилетие". С этими словами Иосиф обнял братьев своих. Они же плакали и сильно беспокоились о том, что они совершили по отношению к нему: им казалось, что, несмотря на все расположение к ним брата, возмездие неизбежно. Царь же, узнав о прибытии к Иосифу братьев его, был очень доволен и, как будто бы его самого постигла большая радость, приказал отпустить им целые возы, наполненные хлебом, и дать им золота и серебра для доставки отцу. Получив затем от брата своего еще больше подарков, отчасти предназначавшихся для отца, отчасти для каждого из них в личную собственность, причем больше всех было уделено Веньямину, они отправились в обратный путь .

1. Когда Иаков по прибытии сыновей узнал все совершившееся с Иосифом, что он не только избег той смерти, которую он так долго оплакивал, но также и то, что он жив, пользуется счастьем и внешним блеском, так как вместе с царем правит Египтом и на него чуть ли не возложена вся забота о стране, старик поверил этому известию, так как подумал о величии Божьем и о милости Предвечного к нему, хотя последняя и не проявлялась в течение долгого времени; поэтому он тотчас собрался в дорогу к Иосифу.
2. Прибыв к колодцу Клятвы, он принес там жертву Господу Богу: с одной стороны, он опасался, что сыновья, переселившись туда, слишком привяжутся к Египту ввиду его плодородия и захотят там остаться на постоянное жительство, так что потомство его уже не вернется в Хананею и не будет владеть ею, вопреки обещанию Господа Бога, а с другой стороны, боялся, как бы отправление, против желания Предвечного, в Египет не навлекло погибели на род его; наконец, он, кроме того, опасался умереть раньше, чем увидит Иосифа. Волнуемый всеми этими соображениями, Иаков впал в сон.
3. Тогда предстал перед ним Господь Бог и дважды позвал его по имени. На вопрос Иакова, кто его зовет, Предвечный заметил: "Иакову не подобает не знать Господа Бога, который всегда являлся покровителем и оказывал поддержку твоим предкам, а за ними и тебе; ибо когда отец собирался лишить тебя власти, то Я сохранил ее за тобой; отправясь, при Моем покровительстве, один в Месопотамию, ты заключил там удачный брак и возвратился затем с множеством детей и крупными богатствами на родину. Благодаря Моему лишь благоволению сохранилось все твое потомство, а того сына своего, которого ты считал уже погибшим, именно Иосифа, Я удостоил пользования еще гораздо более значительными благами и сделал его властелином Египта, немногим отличающимся от самого царя. И теперь Я предстал, чтобы быть руководителем твоим в этом путешествии и объявить тебе о том, что ты умрешь на руках у сына своего Иосифа, что потомство твое будет продолжительное время пользоваться властью и почетом и что Я приведу их обратно в страну, которую Я им обещал".
4. Ободренный этим сновидением, Иаков более уверенно отправился в Египет с сыновьями своими и их детьми. Всех их было семьдесят. Я было не хотел приводить имена их, особенно благодаря их неблагозвучию; но для того, чтобы опровергнуть мнение людей, считающих нас египетского, а не месопотамского происхождения, все-таки считаю нужным напомнить здесь имена эти. Итак, у Иакова было двенадцать сыновей, из которых об Иосифе было уже упомянуто. Поэтому теперь мы поименуем остальных и их потомков. У Рувила было четверо сыновей: Анах, Фаллус, Ассорон и Хармис; у Симеона шесть: Иамуил, Иамин, Иаод, Иахин, Соар и Саул; у Леви - три: Гирсом, Кааф и Марар; у Иуды также было три сына: Сала, Фарес и Цара - и два внука от Фареса: Эсрон и Амир; у Исахара - четверо сыновей: Фула, Фуа, Иасув и Самарой; Завулон вез с собою трех сыновей: Сарадона, Илона и Иалила. Все это было потомство Лии, и сама она находилась тут вместе с ними, равно как и дочь ее Дина, - итого тридцать три человека. У Рахили было два сына: из них у Иосифа было также два сына: Манассия и Ефраим, а у другого, Веньямина, десять: Волосор, Вакхар, Асавил, Гираос, Нэеман, Ий, Рос, Мемфис, Оптаид и Арад. Если прибавить этих четырнадцать человек к вышепоименованным, то получится число сорок семь. Это было вполне законное правоспособное потомство Иакова. Кроме того, от прислужницы Рахили, Баллы, были у последнего еще сыновья Дан и Неффал, который в свою очередь имел при себе четырех сыновей: Иесила, Гуниса, Иссара и Селлима, тогда как у Дана был один только ребенок Усис. При сложении их с числом предыдущих выйдет сумма пятьдесят четыре. Гад же и Асир родились от Зельфы, которая была прислужницей Лии. У Гада было семь сыновей: Сафония, Авгис, Сунис, Азавон, Аирин, Эроед, Ариил, тогда как Асир имел одну дочь Сару и шестерых сыновей, имена которых: Иомн, Исус, Исуй, Варис, Авар и Мельхиил. Прибавив этих шестнадцать к указанным пятидесяти четырем, получаем полное вышеупомянутое число семьдесят, не включая сюда Иакова .
5. Узнав о приближении отца (так как брат Иуда поехал вперед для извещения его об этом прибытии), Иосиф выехал к нему навстречу и съехался с ним у Героонполиса . Старик чуть было не умер от столь неожиданной и великой радости; но Иосиф привел его опять в чувство, потому что, хотя он сам едва мог совладать со своей радостью и сам был близок к такому же состоянию, он все-таки не дал чувству обуять себя в такой мере, как это случилось с отцом его. Посоветовав затем отцу не спеша продолжать путь свой, Иосиф взял пятерых из числа братьев и поехал с ними к царю, чтобы известить его о прибытии Иакова с семейством. Фараон принял это известие с радостью и спросил Иосифа, каким делом они обыкновенно занимаются, чтобы устроить их сообразно с их привычками. Иосиф сказал, что они отличные пастухи и собственно только к одному этому делу питают наибольшую склонность; сообщил же он это потому, что имел в виду, чтобы братья не разлучались, но, живя все вместе, совокупно заботились об отце, а также чтобы они, не имея ничего общего с египтянами, не сближались с последними. Между тем египтянам было запрещено заниматься скотоводством как промыслом.
6. Когда же Иаков предстал пред царем, чтобы приветствовать его и пожелать ему благоденствия на престол, фараон стал между прочим его расспрашивать и о его возрасте. Узнав же от него, что ему сто тридцать лет, он удивился преклонным летам Иакова, который сообщил ему при этом, что он еще не дожил до обычного возраста своих предков. Затем фараон предоставил ему для житья вместе с семейством Гелиополь, потому что тут находились и пастбища, предназначенные для царских пастухов.
7. Между тем голод в Египте продолжался, и стесненное положение населения становилось все чувствительнее, так как река, не поднимаясь выше своего обычного уровня, перестала орошать страну, да и дождей не посылал Господь. При этом народ, в неведении грозившей ему беды, не принял заранее никаких мер предосторожности, а Иосиф отпускал хлеб только за деньги. Поэтому людям не оставалось другого исхода: им приходилось продавать свои стада и рабов и покупать себе на вырученные деньги хлеб; равным образом, у кого был участок земли, тому приходилось уступать его за хлеб. Когда в силу этого вся земельная собственность их перешла в руки царя, то они стали выселяться в разные места, чтобы царю сделать удобное приобретение их земли. Исключение составляли одни только жрецы, которые сохранили за собой свою недвижимую собственность. Бедствие не только поработило народ внешним образом, но и нравственно, принудило его в конце концов обратиться к позорному способу пропитания. Когда же бедствие прекратилось и река залила страну, так что земля начала давать урожаи по-прежнему, Иосиф стал разъезжать по всем городам и, собирая в каждом народ, возвращал ему в целости земли, которые перешли было в собственность царя и которыми последний был вправе распоряжаться вполне самостоятельно; при этом он приглашал народ возделывать эти земли на правах личной собственности, при условии, однако, чтобы они доставляли царю пятую часть всех плодов земли, которую последний предоставлял им, хотя имел полное право распоряжаться ею как собственностью. Так как народ против ожидания стал теперь собственником земли, то его обуяла великая радость и он подчинился указанным предписаниям. Благодаря всему этому, авторитет Иосифа возрос у египтян, а еще более усилилась их любовь к царю. Обычай же отдавать пятую часть всех плодов остался и при следующих фараонах .

1. Прожив семнадцать лет в Египте, Иаков заболел и умер, окруженный сыновьями своими. При этом он пожелал им всякого благоденствия и пророческим образом предсказал каждому из них, где его потомки будут жить в Хананее, как то впоследствии и случилось. Высшую похвалу он воздал Иосифу за то, что тот не только не относился злопамятно к братьям своим, но и выказал даже особенное к ним внимание, осыпав их такими подарками, которых многие не делают даже своим благодетелям. При этом он повелел своим собственным сыновьям принять в число свое и сыновей Иосифа, Ефраима и Манассию, и поделиться также и с ними Хананеею, о чем у нас речь будет впереди. Наконец, Иаков просил похоронить его в Хеброне. Он умер, прожив без трех лет полтора века, не уступая никому из предков своих в благочестии по отношению к Господу Богу и получив в удел воздаяние по заслугам своим, как то было и со всеми предками его. С разрешения фараона, Иосиф отвез тело отца в Хеброн и похоронил его торжественно. Ввиду того что братья не захотели возвратиться вместе с ним в Египет (боясь, как бы он после смерти отца не вздумал наказать их за их прежние козни против него, так как теперь уже более не было в живых человека, ради которого он мог бы обходиться с ними милосердно), Иосиф стал убеждать их совершенно оставить всякие опасения и не относиться к нему с подозрением. Приведя их с собою назад, он подарил им большие владения и не переставал всяческим образом выказывать им свое расположение.
2. Затем умер и Иосиф, прожив сто десять лет на свете, соискав себе общее удивление за свою добродетель, отнесясь ко всему мудро и сумев с пользой употребить свою власть. Эти данные были также причиной столь великого его среди египтян успеха, несмотря на то что он прибыл из другой страны и к тому же в таком печальном положении, о котором мы упомянули уже выше. Умерли затем и братья его, счастливо прожив в Египте. Тела всех их спустя некоторое время потомки и дети их отвезли и похоронили в Хеброне, тогда как прах Иосифа был перевезен в Хананею позже, именно когда евреи вышли из Египта: такое клятвенное обещание было дано ими Иосифу . Что затем произошло со всеми этими потомками и с какими трудностями они овладели Хананеею, это я расскажу позже, после того как упомяну о причине, по которой они покинули Египет.

1. Так как египтяне были изнежены и недобросовестны в работах, особенно же преданы удовольствиям и легкой наживе, то в результате получилось враждебное с их стороны отношение к евреям, основывавшееся также на чувстве зависти к их благополучию. Именно, видя, что племя израильское увеличивается и благодаря своей добродетели и трудолюбию становится богатым и пользуется значением, они испугались, как бы оно не овладело ими самими. При этом, благодаря отдаленности времени, египтяне совершенно забыли о заслугах Иосифа, стали крайне надменно обходиться с израильтянами и взвалили на них различные тяжелые работы, тем более что царская власть перешла к новой династии: они поручили им отвести реку Нил в разные каналы и соорудить у городов стены и плотины, чтобы вода реки не проникла в города и не обратила почву их в болото. Равным образом они побуждали народ наш строить пирамиды, изучать всевозможные ремесла и привыкать к тяжелым трудам. В продолжение четырехсот лет они несли такое иго; при этом происходило нечто вроде состязания, так как египтяне преследовали цель - во что бы то ни стало извести израильтян тяжелыми работами, а последние хотели показать, что они сильнее всех этих мероприятий.
2. В то время как евреи находились в таком положении, у египтян явилась и другая причина, по которой они еще более постарались стереть с лица земли народ наш. Поводом к этому послужило следующее: один из египетских ученых (которые, кстати сказать, особенно выдаются своими предсказаниями будущего) возвестил царю, что к тому времени среди израильтян родится мальчик , который если вырастет, то сокрушит могущество египтян и сделает евреев властным народом; при этом он превзойдет своей добродетелью всех людей и приобретет вечную славу. Испугавшись этого, фараон по совету того предсказателя повелел всех родившихся тогда еврейских детей мужского пола бросить в реку и загубить, а египетским повивальным бабкам приказал следить за беременностью еврейских женщин и не выпускать из виду их родов; он повелел именно египетским бабкам следить за этим, потому что они, будучи одной с ним национальности, не решатся ослушаться царского приказа. Тех же, кто поступит вопреки этому приказанию и осмелится тайно спасти новорожденных, царь приказал вместе со всем их семейством подвергать смертной казни. Это было ужасным ударом для тех, кого это распоряжение касалось (т. е. евреев), не только потому, что родители таким образом лишались детей своих, причем им самим приходилось исполнять роль палачей, но и оттого, что мысль о совершенном прекращении рода - а это представлялось неизбежным при убиении детей и их собственном полнейшем изнурении - еще усугубляла им тягость и безвыходность их положения. В таком-то горе были они. Однако никто не в состоянии оказать посильное давление на решения Господа Бога, хотя бы и пустил для этого в ход тысячи ухищрений. Поэтому-то и ребенок, о котором предсказывал ученый прорицатель, продолжал, несмотря на все мероприятия царя, подрастать, и все случилось именно так, как о нем было предсказано. Произошло же все это следующим образом:
3. Один знатного происхождения еврей, Амарам, очень заботился об участи всего своего народа, боясь, как бы он совершенно не исчез с лица земли ввиду недостатка в подрастающем молодом поколении, при этом он и сам лично находился в безвыходном положении, так как жена его была беременна. Поэтому он обратился к милосердию Предвечного, умоляя Его сжалиться наконец над людьми, которые ни в чем не изменили своему благочестию, и, освободив их от настоящего их горя, оставить им надежду, что их племя не погибнет. Господь Бог сжалился над ним и в ответ на его мольбу явился ему во сне. Он стал уговаривать Амарама не отчаиваться относительно будущего, говоря, что отлично помнит благочестие их (евреев) и за это всегда воздаст им должное, как Он уже даровал предкам их то, что они из столь небольшой горсти людей стали таким многочисленным народом. Ведь Аврам явился одиноким из Месопотамии в Хананею и здесь нашел свое счастье как во всех прочих отношениях, так и относительно жены своей, которая сначала была бесплодна, а затем, ввиду его страстного желания, стала способна к деторождению и родила сына. Таким образом он оставил Измаилу и его потомкам Аравию, детям Хетуры - Троглодиту, Исаку же - Хананею. "А какие великие военные подвиги он совершил при Моем покровительстве, - сказал Господь, этого вы никогда, даже если бы вы были отъявленными нечестивцами, не сможете забыть. Иакову же выпало на долю стяжать себе известность даже среди иноплеменников за его великое счастье в жизни, которое он передал и своим потомкам; хотя он явился в Египет всего с семьюдесятью членами семьи, вы теперь достигли уже числа более шестисот тысяч человек. Отныне же знайте, что Я помышляю как об общем благе вашем, так и, в частности, о твоей личной славе, потому что ребенок, из-за которого египтяне решили убивать всех рождающихся израильских мальчиков, будет именно твоим сыном. Он останется скрытым от лиц, подстерегающих его с целью загубить его, необычайным образом будет воспитан и освободит народ еврейский от египетского ига. Этим он на вечные времена оставит по себе славную память не только среди евреев, но и у иноплеменников. Такую милость явлю Я тебе и потомкам твоим. Кроме того, будет у него такой брат, который сохранит на вечные времена вместе со своим потомством священство мое".
4. Проснувшись после этого сновидения, Амарам сообщил о нем Иоахевед, жене своей. Однако страх их лишь усилился вследствие этого сновидения, потому что они теперь беспокоились не только о ребенке, но и относительно необычайного величия его в будущем. Впрочем, подтверждением предвещания Господа Бога послужили уже самые роды жены Амарама, так как ей удалось скрыть их от соглядатаев, вследствие легкости и безболезненности родильного процесса . Кроме того, родителям удалось воспитывать ребенка тайно у себя в продолжение трех месяцев. Затем, однако, Амарам стал бояться, как бы это дело не обнаружилось и как бы он, навлекши на себя гнев царя, не пострадал вместе с ребенком и тем помешал бы осуществлению предсказания Господа Бога. Поэтому он предпочел предоставить спасение дитяти и заботу о нем Предвечному, чем, положившись на это скрывание (которое, кроме того, было ненадежно), подвергать опасности не только тайно воспитываемого ребенка, но и самого себя, тем более что, по его убеждению, Господь Бог и Его слова представляют полную гарантию и наверное оправдаются. Порешив это, родители сделали тростниковую плетеную корзиночку, наподобие колыбельки, такой величины, чтобы удобно было поместить туда младенца. Замазав ее смолою, которая по природе своей препятствует проникновению внутрь воды, они положили в корзину ребенка и, спустив на реку, предоставили его спасение Господу Богу. Река подхватила и понесла корзину, Мариамма же, сестра ребенка, по приказанию матери, шла по берегу, чтобы посмотреть, куда течение понесет корзину. Тут-то Господь Бог и показал, что человеческие расчеты совершенно несостоятельны, что все, чего бы Он сам ни пожелал, доводится до благополучного разрешения и что те, кто из личного интереса готовит другим погибель, даже при самом большом со своей стороны рвении, ошибаются в своих расчетах, тогда как уповающие на предопределение Предвечного находят неожиданное спасение и благополучие, несмотря на величайшие затруднения и опасности. Судьба именно этого ребенка служит наглядным доказательством всемогущества Господа Бога.
5. У царя была дочь именем Фермуфис. Гуляя по берегу реки и увидав корзинку, увлекаемую течением, она послала пловцов с приказанием доставить ее ей. Когда посланные вернулись с корзиною и царевна увидала ребенка, она полюбила его за его величину и красоту. Таково было попечение Господа Бога о Моисее, что воспитать и заботиться о нем пришлось как раз тем людям, которые решили погубить прочих еврейских мальчиков ради того, чтобы воспрепятствовать именно его рождению. Фермуфис тотчас повелела привести женщину, которая дала бы грудь ребенку. Но когда последний не хотел принимать груди и отказывался от множества женщин, бывшая при этом Мариамма подошла как бы случайно и как бы из любопытства и сказала: "Напрасно, царевна, призываешь ты этих женщин для кормления ребенка, он ведь не одного с ним племени; если же ты велишь призвать одну из еврейских женщин, то он немедленно примет родную грудь". Признав это замечание правильным, дочь царя приказала девушке пойти за еврейскою кормилицей. Воспользовавшись этим случаем, та вскоре явилась обратно в сопровождении никому из присутствующих не знакомой матери своей. Так как младенец с удовольствием взял у нее грудь, то царевна вполне доверила ей воспитание его.
6. От того, что он был брошен в реку и вытащен из нее, ребенок получил и свое имя, так как египтяне называют воду мо, а спасенных - исей. Сложив эти два слова, они дали их ему в виде имени . Сообразно предсказанию Господа Бога, Моисей вскоре по общему отзыву стал вследствие силы ума своего и презрительного отношения к трудностям всякой работы одним из лучших представителей еврейства. (Аврам был его седьмым предком; сам Моисей был сыном Амарама, этот - сын Каафа, отцом которого является Леви, сын Иакова, сына Исака, который в свою очередь был сыном Аврама) . Ум его развивался несообразно с его возрастом, так как тот соответствовал бы по силе более зрелым годам. Мощь этих способностей обнаруживалась у него уже в раннем детстве, и тогдашние поступки его уже свидетельствовали о том, что в зрелом возрасте он совершит гораздо более необычайные вещи. Когда ему минуло три года, Господь даровал ему необыкновенный для таких лет рост, и к красоте его никто не только не был в состоянии относиться равнодушно, но все при виде Моисея непременно выражали свое изумление. Случалось также, что, когда ребенка несли по улице, многих из прохожих поражал взгляд его настолько, что они оставляли дела свои и в изумлении останавливались, глядя ему вслед, настолько сильно его детская красота и миловидность приковывали внимание всех.
7. Не имея собственных детей, Фермуфис ввиду таких его качеств усыновила его. Приведя Моисея однажды к отцу своему, она указала на него как на своего желанного наследника, потому что по воле Господа Бога ей не суждено иметь родного сына. При этом она сказала отцу: "Взрастив этого чудного обликом и благородного по своему духовному развитию ребенка, которого я столь странным образом получила в дар от реки, я задумала усыновить и сделать его со временем наследником твоего царства". С этими словами она подала ребенка отцу на руки. Последний взял его и, прижав к груди своей, из желания выказать дочери расположение, надел на него свою диадему. Но Моисей швырнул корону на землю, сорвав ее с себя в детской шаловливости, и стал топтать ее ножками. Это было дурным предзнаменованием для царя. Когда это увидел тот самый ученый, который когда-то предсказал, что рождение Моисея будет началом унижения власти египтян, то он бросился на ребенка с целью убить его; при этом он громко закричал:
"Царь! Это именно тот ребенок, которого Бог велел нам убить, чтобы быть в безопасности. Своим поступком он ведь подтверждает правильность предсказания, глумясь теперь уже над твоею властью и топча ногами твою корону. Поэтому убей его, тем освободи египтян рот страха перед ним и обмани надежды евреев, которые вызовет в них эта его смелость". Однако Фермуфис быстро велела убрать ребенка и предупредила исполнение этого совета; к тому же и царь медлил с приказанием бить его, так как к тому побуждал его Господь Бог, который заботился о спасении Моисея. Затем его воспитывали с большою заботливостью. И в то время как евреи возлагали на него все свои надежды, египтяне относились к его воспитанию с подозрением. Но так как не было прямой причины, по которой убил бы его либо царь (вдобавок родственный ему теперь благодаря усыновлению), или кто-нибудь другой, кто решился бы на это в интересах египтян ввиду известного предсказания, то его никто и не думал убивать.

1. Затем Моисей, о рождении, воспитании и юности которого было сообщено вышеуказанным образом, доказал египтянам свою доблесть, равно как и то, что он родился для унижения их и для возвеличения евреев. Поводом к этому ему послужило следующее обстоятельство: эфиопы (соседи египтян) ворвались в их страну, похитили у них все имущество и угнали весь скот египтян. В ярости последние пошли на эфиопов походом, чтобы отомстить им за обиду, но, побежденные в битве, одни из них пали, другие же искали спасения в постыдном бегстве на родину. Эфиопы следовали за ними по пятам, считая трусостью не занять всего Египта, еще далее проникли в страну и, вкусив от тамошних благ, уже не хотели более от них отказаться. Напав поэтому сперва на пограничные области, которые не осмелились оказывать им сопротивление, они дошли до Мемфиса и до самого моря, причем ни один город не смог противостоять перед ними. Стесненные таким грустным оборотом дел, египтяне прибегли к вопрошанию оракулов и к прорицаниям. Бог их посоветовал им обратиться за помощью к евреям, и фараон потребовал у своей дочери выдачи Моисея, чтобы он послужил ему в качестве военачальника. Царевна предоставила Моисея отцу, заставив последнего поклясться, что юноша не подвергнется с его стороны никакому насилию; на эту просьбу о помощи она смотрела как на великое (оказываемое ею стране) благодеяние и стала упрекать жрецов, которые советовали убить Моисея, в том, что они теперь не стыдятся просить его о помощи.
2. Упрошенный Фермуфисою и фараоном, Моисей усердно взялся за это дело. Равным образом радовались и ученые книжники обоих народов: египетские тому, что теперь, когда они, благодаря доблести Моисея, победят врагов, им представится возможность избавиться и от него каким-нибудь коварным способом; еврейские - тому, что у них возникала надежда на освобождение от египтян под предводительством Моисея. Желая предупредить врагов раньше, чем они могли бы узнать о его на них нападении, Моисей отправил против них войско не морским путем, но сухопутным. При этом он дал образчик своего изумительного ума. Дело в том, что путешествие по суше представляло большие затруднения ввиду множества змей. Их там страшное обилие, причем существуют и такие, которые в других местах нигде не водятся и отличаются силой, злокачественностью и безобразным видом; некоторые из них вдобавок обладают крыльями, так что не только могут оказать вред, крадучись по земле, но и, налетая сверху, нападать на людей, которые того совершенно не ожидают. И вот Моисей придумал для большей безопасности и спокойствия войска следующее удивительное средство: он велел приготовить плетеные коробки из тростника, наполнить их ибисами и взять с собой. Эти птицы очень враждебно относятся к змеям, которые быстро удаляются при их появлении, но, попавшись ибисам, налетающим на них с быстротою оленя, уносятся и пожираются последними. При этом ибисы легко приручаются, не изменяя своего отношения только к змеям. Впрочем, так как греки хорошо знакомы с этими птицами и их внешностью, я не буду здесь останавливаться на их описании. И вот, когда Моисей добрался до местности, где водятся змеи, он стал выпускать ибисов на змей и пользовался их борьбой, чтобы оградить свое войско. Совершая таким образом переход, Моисей нагрянул на эфиопов раньше, чем они могли предполагать это. Затем он сошелся с ними в бою, победил их и отнял у них всякую надежду на подчинение египтян. Немедленно за этим он двинулся на города эфиопские и при завладении ими произвел большую резню среди жителей. Увидев такое геройство Моисея и уже почувствовав его результаты, египетское войско перестало теперь страшиться всяких затруднений, так что для эфиопов оставался лишь печальный выбор между пленом или полнейшим разорением. Наконец они были оттиснуты в главный город Эфиопии Саву, который Камбиз впоследствии переименовал в честь своей родной сестры в Мерое , и подверглись здесь осаде. Это место было почти неприступно, так как с одной стороны его обтекал полукругом Нил, с другой же стороны - две другие реки, Астап и Аставор, своим течением отрезали наступающим доступ. Внутри же, на острове, находился самый город, окруженный крепкой стеной; и хотя реки служили ему достаточным оплотом против врагов, тут возвышались за стенами еще огромные искусственные валы, которые должны были служить более надежною защитою против напора воды при разливе и делали врагам взятие города крайне затруднительным, если бы им даже удалось переправиться через реки. И вот, пока Моисей с крайним неудовольствием видел тут бездействие своего войска (так как враги не решались вступить в бой), с ним случилось следующее происшествие. У эфиопского царя была дочь Фарбис. Видя, как близко Моисей подводит войско свое к стенам города и как он храбро сражается, и удивляясь его необычайно умелым распоряжениям, поняв, что, благодаря ему, египтяне, потерявшие было свою свободу, теперь снова ее себе вернули и пользуются таким успехом, тогда как столь гордившиеся своими удачами эфиопы стеснены и подвергаются крайней опасности, она воспылала безумной страстью к Моисею. Так как это чувство все более и более овладевало ею, она решилась послать к Моисею самых верных слуг своих для переговоров о браке. Когда он поставил условием для этого сдачу города и дал клятвенное обещание, что он, женившись на царевне и заняв город, не нарушит договоров, то тотчас же было приступлено к делу. Возблагодарив после покорения эфиопов Господа Бога, Моисей вступил в брак и повел египетское войско обратно на родину.

1. Те же, которые спаслись благодаря Моисею, почувствовали к нему еще большую ненависть и еще более страстно стремились привести в исполнение свои коварные намерения относительно него, так как боялись, что Моисей ввиду своего успеха задумает совершить государственный переворот в Египте. Ввиду этого они стали советовать царю убить его. Царь и сам по себе уже подумывал об этом, отчасти оттого, что завидовал военным удачам Моисея, отчасти же из страха быть свергнутым им. Когда же его к этому подстрекнули также и книжники, фараон окончательно решил избавиться от Моисея. Узнав заблаговременно об этом коварном замысле, последний, однако, тайно бежал, а так как все дороги были оберегаемы стражей, то он направил путь свой по пустыне и таким местам, где он не рисковал попасться в руки врагам. И хотя он терпел недостаток в пище, он, благодаря стойкости своего характера, все-таки уходил, не обращая внимания на бедствия. Прибыв наконец к городу Мадиане, лежащему у Чермного моря и носившему свое имя по одному из сыновей Аврама от Хетуры, он присел недалеко от города около ближайшего колодца, чтобы отдохнуть от усталости и изнурения. Дело было в полдень. Тут, благодаря тамошним обычаям, Моисею представился случай совершить деяние, которое обнаружило всю его добродетель и доставило ему возможность устроиться значительно лучше.
2. Так как в той местности чувствовался недостаток в воде, то пастухи наперерыв друг перед другом старались овладеть колодцами, чтобы стада не оставались без воды, если другие вычерпают ее раньше их. И вот к тому колодцу пришли семь девушек-сестер, дочери священнослужителя Рагуила, пользовавшегося большим почетом у тамошних жителей. Они стерегли стадо отца своего, так как это дело, по обычаю жителей Троглодиты, лежит также на обязанности женщин . Придя раньше других к колодцу, они стали накачивать воду для своих стад из желобов, которые были сделаны для спуска влаги. Когда же затем появились пастухи и стали отгонять девушек, чтобы самим овладеть водой, Моисей счел позорным относиться хладнокровно к оскорблению девушек и дозволить, чтобы сила этих мужчин восторжествовала над правом девушек; поэтому он оказал последним необходимую поддержку и отогнал желавших прибегнуть к насилию пастухов. Получив от Моисея такую поддержку, девушки возвратились к отцу своему, рассказали ему о насилии пастухов и о помощи со стороны чужестранца и просили вознаградить последнего за его добрый поступок, не откладывая этой благодарности. Рагуил сердечно отнесся к чувству благодарности дочерей своих, которое они питали к человеку, оказавшему им поддержку, и велел привести к себе Моисея, чтобы должным образом отблагодарить его. Когда Моисей явился, то старик сообщил ему, как дочери отнеслись к оказанной им помощи, а затем, выразив ему свою признательность за его доброе дело, сказал, что он оказал поддержку отнюдь не людям, которые могли бы безразлично отнестись к этому, но таким, которые способны чувствовать благодарность и сумеют своей признательностью еще превзойти оказанную им услугу.
Затем он принял Моисея к себе в дом как сына и дал ему в жены одну из дочерей своих; вместе с тем он назначил его заведующим и хозяином всех стад своих (которые в древности у варваров составляли все их богатство) .

Глава 12

1. Будучи так хорошо принят Иофором (таково было прозвище Рагуила), Моисей остался у него пасти его стада. Спустя некоторое время он однажды погнал скот на гору Синай, которая выше всех тамошних вершин и представляла особенно хорошее пастбище, так как там росла отличная трава. Ввиду существования поверья, что тут обитает божество, травы этой не трогали и пастухи не решались вступать на эту гору. Тут Моисею представилось необычайное зрелище.
Терновый куст стоял весь в огне, причем пламя не касалось ни окружавшей его травы, ни цветов; также и зеленые ветви куста оставались невредимыми, хотя пламя было очень сильное и большое. Моисей испугался при виде этого необычайного зрелища, но был поражен еще более, когда услыхал раздавшийся из огня голос, назвавший его по имени и вступивший с ним в разговор. Тут Моисею была указана дерзость, с которой он решился вступить в местность, на которую раньше, вследствие ее святости, не дерзал вступать ни один смертный, и был дан совет отойти как можно дальше от пламени и, как богобоязненному человеку и потомку великих мужей, удовольствоваться виденным, а не стараться глубже проникнуть в смысл всего этого. При этом голос предсказал Моисею также его будущую славу и почести, которые он стяжает себе при помощи Господа Бога среди людей, и повелел ему смело вернуться в Египет, стать тут начальником и руководителем еврейской простонародной массы и освободить своих соплеменников от тех унизительных притеснений, которым они там подвергаются. "Ведь они будут населять ту счастливую страну, - продолжал раздаваться голос, - в которой жил предок ваш Аврам, и будут пользоваться всеми ее благами. Все это доставишь им ты своим умным руководительством". Когда же он выведет евреев из Египта, то ему повелевается принести в этом самом месте благодарственную жертву. Так вещал голос из огня.
2. Пораженный всем виденным, а еще более услышанным предвещанием, Моисей сказал: "Не доверять могуществу Твоему, Господи, перед которым я преклоняюсь и которое Ты, как я знаю, явил нашим предкам, я считал бы безумием и несовместимым с моим рассудком. Тем не менее я недоумеваю, как мне, лицу частному и не пользующемуся никаким влиянием, уговорить моих соплеменников покинуть страну, которую они теперь населяют, и последовать за мною туда, куда я поведу их; далее, если бы мне даже удалось уговорить их к тому, то каким образом заставлю я фараона согласиться на такой исход людей, на трудах и работах которых египтяне основывают свое собственное благосостояние".
3. Но Господь Бог посоветовал Моисею быть увереннее и обещал лично помочь, даровав ему, где нужно будет, красноречие, а где потребуется наглядный пример - соответствующую силу. При этом для большей убедительности Своего обещания Господь Бог повелел Моисею бросить на землю посох . Когда он это сделал, то посох обратился в змею, которая стала извиваться спиралью, подняла голову, как бы готовясь защититься от нападающих, а затем опять обратилась в посох. После этого Господь Бог повелел Моисею сунуть правую руку за пазуху. Сделав это, Моисей вынул ее, и она была бела и похожа по цвету на известь, но потом опять обратилась в прежнее обычное свое состояние. Далее Господь приказал взять где-нибудь поблизости воды и вылить ее на землю, и он увидел, что вода обратилась в жидкость, похожую на кровь. Изумленного всем этим Моисея Господь убедил быть посмелее и верить в то, что Предвечный будет ему всегда его самым могущественным покровителем; "и ты будешь применять во всевозможных случаях эти чудеса для того, чтобы убедить людей, что ты послан Мною и совершаешь все сообразно Моему повелению. Итак, Я приказываю тебе без замедления поспешить в Египет, не отдыхать ни днем ни ночью, чтобы потерей здесь времени не заставлять евреев еще дольше томиться в их рабстве".
4. Не имея причины не доверять тому, что возвестил ему Господь Бог, и лично увидев и услышав такие достоверные вещи, Моисей возблагодарил Предвечного и просил Его даровать ему чудодейственную силу также и в Египте. При этом он умолял также Господа Бога не отказать ему сообщить Его собственное, настоящее имя, чтобы он знал и Его, так как Предвечный уже удостоил его Своим разговором и лично показался ему. Тогда он при жертвоприношениях будет обращаться к Нему с подобающим Ему воззванием. И Господь Бог раскрыл Моисею Свое настоящее, раньше людям неизвестное имя. Но говорить о нем я не смею.
Моисей же получил возможность совершать эти чудеса не только на данный случай, но и навсегда, когда в том представилась бы надобность. Все это его еще более убедило в истине божественного обещания из огненного куста и в необходимости полного упования на поддержку со стороны Господа Бога; он укрепился еще более в надежде на спасение своих соплеменников и на то, что Предвечный накажет египтян.

Глава 13

1. Узнав, что умер царь египетский, фараон, от которого он некогда бежал, Моисей стал просить у Рагуила разрешения вернуться на пользу своих соплеменников в Египет. Взяв затем жену свою Сапфору, дочь Рагуила, и сыновей своих от нее, Герсона и Елеазара, Моисей отправился в Египет. Что касается имен сыновей, то Герсон означает на еврейском языке, что он прибыл в чужую страну, Елеазар же - что он бежал от египтян при содействии родного своего Бога. Недалеко от границы Египта, по повелению Господа Бога, встретился Моисею брат его Аарон, которому он тотчас сообщил все, приключившееся с ним на горе, а также поручения, данные ему Предвечным. Когда они совершили еще часть пути, то навстречу им вышли самые родовитые из евреев, которым было уже сообщено о прибытии Моисея. Когда последний рассказал и им о цели своего прибытия и они не хотели поверить словам его, то он убедил их представленными им чудесами. Пораженные этим неожиданным и невиданным зрелищем, евреи воспрянули духом и стали твердо надеяться, что Господь Бог позаботится об их спасении.
2. После того как Моисей таким образом уже успел склонить на свою сторону евреев, получил от них согласие на беспрекословное повиновение его приказаниям и увидел, что они действительно жаждут свободы, он явился к царю, лишь недавно вступившему во власть, и стал излагать ему, какую услугу оказал он египтянам, когда те были унижены эфиопами и когда страна их подверглась разграблению, как он подвергал себя за них, как будто за родных своих единоплеменников, трудам и опасностям войны и как он за все это не получил от них должного воздания. Затем он подробно сообщил царю все, случившееся с ним на горе Синай, как говорил с ним Господь Бог и какие чудеса были явлены Им для подтверждения основательности повелений Его. Далее Моисей стал просить фараона отнестись с доверием ко всему этому и не противиться столь явно выраженному желанию Господа Бога.
3. Когда же царь начал глумиться над этим, Моисей на деле дал ему возможность своими глазами увидеть те чудеса, которые произошли на горе Синай. Однако царь рассердился и назвал его гнусным обманщиком, который бежал когда-то от египетского рабства, а теперь хитро обставил свое возвращение и пытается своими фокусами и магическими представлениями ввести людей в заблуждение. С этими словами он одновременно отдал приказ жрецам показать Моисею те же самые чудесные вещи, чтобы он убедился, что и в этой науке египтяне достаточно сведущи (и чтобы он не считал себя единственным обладателем такой божественной силы; он ведь показывает свои необычайные вещи лишь для того, чтобы заручиться доверием необразованного простонародья). Затем жрецы бросили свои посохи наземь, и они обратились в змей. Моисей, однако, не смутился этим и сказал:
"Я, царь, нисколько не умаляю египетской мудрости; но тем не менее я заявляю, что совершаемое здесь мной настолько же лучше и выше магических опытов этих людей, насколько отличны деяния Господа Бога от человеческих. Поэтому я сейчас покажу, что мои чудеса не фокусы и не только похожи на чудеса, но на самом деле совершаются по желанию и в силу могущества Господа Бога". С этими словами он бросил свой посох на землю, приказав ему обратиться в змею. Посох повиновался, набросился на посохи египетские, которые только казались змеями, и один за другим поел их все. Когда он затем принял опять свой обычный вид, Моисей поднял его.
4. Однако царь нисколько этим не был поражен, но рассердился еще более, сказал, что Моисей не добьется своим умением и ловкостью ничего от египтян, и повелел лицу, поставленному для надзора за евреями, не давать последним ни малейшего отдыха от работы, но притеснять их сильнее прежнего. Раньше надзиратель давал им солому для выделки кирпичей, а теперь прекратил и эту выдачу, так что днем заставлял их томиться над работой, а ночью собирать солому. И так как евреи очутились таким образом в вдвойне тягостном положении, то они стали упрекать Моисея как виновника того ухудшения, которое произошло в их бедственном положении. Последний же не пугался угроз царя и не поддавался жалобам евреев, но, вооружившись твердостью духа, решил подвергнуться любым испытаниям для того, чтобы доставить своим единоплеменникам свободу. Представ поэтому снова перед фараоном, он старался склонить его отпустить евреев к горе Синайской, для того чтобы они там могли совершить жертвоприношение Господу Богу, как это было повелено Предвечным, и убеждал царя не противиться воле Господней, но предпочесть исполнение Его желаний всему прочему и разрешить евреям исход; иначе, в случае запрещения, фараону придется приписать самому себе все то горе, которое неизбежно постигает всякого, противодействующего повелениям Господа Бога. Ведь на тех, кто навлекает на себя гнев Предвечного, отовсюду обрушиваются бедствия: земля и воздух становятся к ним во враждебные отношения, рождение детей перестает совершаться нормальным путем, все объявляет им войну и распрю. Все это придется испытать египтянам, говорил он, и тем не менее народ еврейский, хотя бы и против их желания, в конце концов все-таки покинет их страну .

Глава 14

1. Так как фараон глумился над словами Моисея и не думал придавать им серьезное значение, то египтян поразили ужасные бедствия. Последние я подробно опишу каждое в отдельности, отчасти потому, что постигшие египтян ужасы раньше не были испытаны ни одним народом, отчасти для того, чтобы показать, что решительно все предсказания Моисея вполне оправдались, отчасти, наконец, оттого, что людям вообще полезно ознакомиться с этим и научиться избегать совершения таких поступков, какие позволили себе египтяне, - не оскорблять Господа Бога и не побуждать Его в гневе наказывать их злодеяния. Итак, по повелению Предвечного, вода в реке обратилась в кровь, так что ее невозможно было пить; между тем у египтян не было другого источника влаги. При этом вода не только по цвету стала похожа на кровь, но и по качеству своему, так как у всех, кто пытался напиться ее, вызывала сильные боли и резь. Но таково было действие ее лишь по отношению к египтянам; для евреев же она оставалась сладкой и вполне для питья пригодной и нисколько не изменялась в своем составе. Это необычайное явление настолько подавило фараона, что он, боясь за участь народа, согласился на Исход евреев. Но лишь только бедствие прекратилось, он снова отменил свое решение и отказался отпустить их.
2. Тогда Господь наслал на египтян второе бедствие, так как фараон не изменял своего мнения и не хотел образумиться даже после прекращения постигшего народ первого несчастья. Страну наводнило несчетное множество лягушек, которыми была переполнена и река, так что люди, бравшие воду, могли получить лишь жидкость, насыщенную остатками околевших в воде и заражавших ее таким образом животных. И вся страна была страшно загрязнена, так как лягушки рождались и околевали, и домашний обиход стал невозможен, потому что их находили в пище и в питье, и они прыгали по постелям. Вместе с тем повсюду распространялось невообразимо страшное зловоние от околевавших и разлагавшихся лягушек. Так как египтяне очень страдали от этого бедствия, то фараон велел Моисею и всем евреям покинуть страну. Лишь только было дано это приказание, как вся масса лягушек исчезла, и земля и река приняли обычный свой вид. Но не успела страна избавиться от этого бедствия, как фараон уже забыл о причине последнего, стал удерживать евреев и, как будто желая испытать еще гораздо больше неприятностей, окончательно запретил Моисею и его единоплеменникам исход, который он первоначально им разрешил, скорее, впрочем, из страха, чем по здравому рассуждению.
3. Тогда Господь Бог в воздаяние за его обман ответил царю новой напастью. Во внутренностях египтян зародилось несчетное количество вшей, от которых мучители гибли в страшных страданиях, так как не были в состоянии избавиться от них ни омовениями, ни целебными мазями. Устрашившись этого отчаянного бедствия, боясь, как бы весь народ не погиб, и приняв в соображение весь позор такого рода гибели, фараон египетский отчасти пришел в сознание, был принужден внять голосу благоразумия и разрешил самим евреям исход, но вместе с тем, лишь только бедствие прекратилось, потребовать от них оставления жен и детей в качестве заложников. Но этим он возбудил против себя гнев Предвечного в еще большей степени, так как рассчитывал обмануть Провидение, как будто не Оно, а Моисей наказывал египтян за евреев. Поэтому страну наводнило множество различных раньше никем не виданных животных, от которых гибла масса народа и которые не давали земледельцам возможности обрабатывать поля, остававшиеся, таким образом, невозделанными. Если же кто и избегал смерти от них и оставался в живых, то погибал вскоре за тем от болезни.
4. А так как фараон все-таки не хотел подчиниться желанию Господа Бога, но, разрешая женщинам уйти вместе с мужьями, требовал оставления в стране детей, то Предвечный не переставал наказывать его за его гнусность многоразличными новыми и более тяжелыми, чем раньше, бедствиями. Так, например, тела египтян покрылись страшными гнойными язвами, которые разрушали все внутренности; от этого погибло большое множество народа. Но так как и от этого бича фараон не образумился, то пошел такой крупный град, какого раньше никогда не было в Египте и какого не бывает в других местностях даже зимою; он был гораздо крупнее того, какой замечается в северных странах даже самой холодной зимой, так что он побил все плоды их. Затем на оставшиеся нетронутыми градом посевы набросилась саранча, и последние надежды египтян на какой бы то ни было урожай рушились.
5. Конечно, всякому другому, который помимо злобы не отличался бы также и безрассудством, указанных бедствий было бы вполне достаточно, чтобы прийти в себя и окончательно понять сущность положения вещей. Между тем фараон не столько от невежества, сколько из природной гнусности добровольно отказывался от лучшей участи и сам вредил себе; хотя он понимал причину этих бедствий, он тем не менее противился Господу Богу. Правда, он позволил Моисею вывести из страны евреев с женами и детьми, но вместе с тем приказал ему оставить свое имущество в пользу египтян, так как имущество последних погибло во время описанных бедствий. Когда же Моисей стал указывать на всю несправедливость этого требования (тем более, что имущество было евреям необходимо хотя бы только для того, чтобы из него совершать жертвоприношения Господу Богу) и за переговорами об этом терялось понапрасну время, египтяне были внезапно окутаны плотной непроницаемой мглою, так что они перестали видеть что-либо, а также, будучи стеснены, вследствие густоты воздуха, в своем дыхании, должны были беспомощно умирать или постоянно бояться задохнуться от такого густого тумана. Когда наконец, по прошествии трех дней и стольких же ночей, мгла рассеялась, но фараон все еще не изменил своего решения относительно выхода евреев, Моисей явился к нему и сказал: "Доколе будешь ты противиться воле Господней? Предвечный ведь повелевает тебе отпустить евреев. Иначе вам (египтянам), если вы не послушаетесь Его, не избавиться от этих бедствий". В ярости от этих слов Моисея царь пригрозил ему отсечением головы, если он осмелится заявиться к нему еще раз с подобными назойливыми приставаниями. На это Моисей ответил, что он более уже не будет попусту терять на этот счет слова, но что со временем сам фараон с главнейшими египетскими сановниками попросит евреев покинуть страну.
6. С этими словами он ушел от царя. Предвечный же, решив еще одним бедствием принудить египтян отпустить евреев, повелел Моисею заявить народу, чтобы он держал наготове жертвоприношения, приготовлялся с десятого до четырнадцатого дня месяца ксанфика, который у египтян носит название фармуфи, у евреев нисан, а у македонян называется ксанфиком, а затем выступал в поход, захватив с собою все необходимое. Моисей поэтому приготовил евреев к выступлению, распределил их по коленам и держал их вместе. Когда же наступило четырнадцатое число, то все, приготовясь к выступлению, совершили жертвоприношение, с помощью метелки окропили кровью жертвенных животных дома свои, употребив для нее виссон, совершили жертвенную трапезу и сожгли остатки мяса, как будто собирались немедленно выступить в путь. Отсюда до сих пор еще у нас сохранился обычай жертвоприношения, который, как и связанный с ним праздник, мы называем Пасхою , что значит "переход", потому что в тот вечер Господь Бог поразил египтян болезнью, но прошел мимо евреев и пощадил их. В ту ночь напала на все перворожденное у египтян чума, так что многие, жившие вблизи царского дворца, собрались к фараону и стали требовать от него, чтобы он отпустил евреев. И действительно, призвав Моисея, царь приказал ему вывести евреев из страны, так как предполагал, что если они уйдут, то и бедствия Египта прекратятся. Население сделало евреям даже подарки отчасти для того, чтобы тем ускорить исход их, отчасти же также на память о взаимных добрых соседских отношениях.

Глава 15

1. Таким образом евреи вышли из Египта, причем египтяне плакали и сожалели, что обходились дурно с ними. Они направили путь свой через Летополь, местность в то время пустынную, но где впоследствии, при нашествии на Египет Камбиза, был основан город Вавилон. Так как они подвигались вперед быстро, то уже на третий день достигли Вельсефонта на Чермном море. Но в этой пустынной стране, по которой они теперь проходили, им не удалось найти никаких съестных припасов, и они должны были поэтому удовольствоваться хлебом, наскоро приготовляемым из муки и воды и лишь немного пропеченным. Этой пищей они питались тридцать дней, потому что на более продолжительное время им не хватало взятых из Египта припасов; притом им приходилось в высшей степени экономно обходиться с этой пищей, пользуясь ею только в крайнем случае и лишь для того, чтобы кое-как насытиться. Отсюда, в воспоминание тогдашней нужды, мы празднуем восьмидневный праздник, называющийся "временем опресноков". Всо количество народа, ушедшего из Египта вместе с женщинами и детьми, не поддавалось счету: одних мужчин, достигших возраста, в котором можно было носить оружие, было шестьсот тысяч.
2. Покинули они Египет в месяце ксанфике, на пятнадцатый день по обновлении луны, четыреста тридцать лет спустя после прихода праотца нашего Аврама в Хананею и двести пятнадцать лет после переселения Иакова в Египет. Моисею тогда было уже восемнадцать лет, а брат его Аарон был тремя годами старше его. При выходе из Египта они захватили с собой также и бренные останки Иосифа, сообразно повелению, которое последний некогда дал сыновьям своим .
3. Между тем египтяне вскоре раскаялись в том, что дали евреям возможность уйти, и так как особенно фараон был расстроен этим, приписывая все случившееся обманному волшебству Моисея, то было решено пуститься за евреями в погоню. Взяв оружие и приготовившись к походу, египтяне приступили к преследованию, чтобы вернуть евреев назад, если бы удалось настичь их. При этом египтяне были того мнения, что, раз евреям было разрешено оставить Египет, они теперь уже более не будут молиться Господу Богу своему, а так как евреи безоружны и утомлены путешествием, то рассчитывали справиться с ними без особенного затруднения. Спрашивая поэтому у всех встречных, куда направились евреи, они быстро подвигались вперед, хотя эта страна и представляла не только для целого войска, но и для отдельного одинокого путешественника огромные трудности. Моисей же преднамеренно повел евреев именно по этому пути, для того чтобы египтяне, если бы вздумали изменить свое решение и захотели бы пуститься в погоню, подверглись заслуженному наказанию за такую гнусность и нарушение данного слова. С другой же стороны, он хотел по возможности скрыть свой уход от па-лестинцев , так как эти были издавна во вражде с евреями, а страна их близко примыкала к границам Египта. Поэтому-то он и не повел народ свой по прямому пути в Палестину, но, выбрав более продолжительный и трудный путь по пустыне, рассчитывал вторгнуться в Хананею, тем более что и Господь Бог повелел повести евреев к горе Синай, чтобы там совершить жертвоприношение. Настигнув наконец евреев, египтяне построились в боевой порядок и благодаря своей огромной численности стеснили их на небольшом пространстве, что было тем легче, что у египтян было двести тысяч тяжеловооруженных, за которыми следовали шестьсот колесниц и пятьдесят тысяч всадников. И вот они отрезали все пути, по которым, по их расчетам, могли бы бежать евреи, и заключили последних между недоступными скалами и морем. Дело в том, что к самому морю в том месте подходит совершенно недоступная, почти отвесная гора, мешающая какому бы то ни было бегству. Таким образом, египтяне замкнули евреев в пространстве между горой и морем и заняли своим лагерем выход отсюда на открытую равнину.
4. Так как евреи не обладали необходимыми съестными припасами, чтобы выдержать такого рода осаду, и не видели возможности бегства, да и, кроме того, если бы и захотели сражаться, совершенно не располагали нужным для того оружием, то им приходилось либо оставить всякую надежду на спасение, либо добровольно сдаться египтянам. И вот они, забыв о всех необычайных явлениях, ниспосланных им Господом Богом для того, чтобы вернуть им свободу, стали обвинять в своем несчастье Моисея и дошли в своем недоверии до того, что хотели даже забить камнями пророка, который их довел до этого, хотя возвещал им спасение; вместе с тем они решили сдаться египтянам. Велик был плач и вопль женщин и детей, видевших перед собой верную гибель, так как они были заключены между горой и морем и не было никакой возможности бежать куда бы то ни было.
5. Но, хотя народ был так возбужден против него, Моисей все-таки не переставал заботиться о нем и не отчаивался в помощи Господа Бога, который ведь уже и раньше для достижения свободы даровал им все, сообразно обещанию своему, и теперь не допустит до того, чтобы враги одолели их и отвели назад в рабство или на погибель. Поэтому, войдя в толпу народную, Моисей обратился к ней со следующими словами: "Было бы несправедливо с вашей стороны, если бы вы стали не доверять людям, которые до сих пор отлично вели дела ваши, и если бы стали полагать, что они будут в будущем держаться к вам другого образа действий. Величайшим же безумием было бы теперь отчаиваться вам в помощи Господа Бога, от которого вы достигли всего того, что Он через меня обещал вам сделать в смысле вашего спасения и освобождения от рабства, даже без того, чтобы вы на это сами рассчитывали. Напротив, чем больше вы стеснены, тем более вам следует надеяться на помощь от Господа Бога, который и теперь поставил вас в столь затруднительное положение для того лишь, чтобы вас самих, уже ниоткуда не рассчитывающих на спасение, и притом неожиданно для врагов, избавить от этого бедствия и тем проявить, с одной стороны, свою силу, а с другой - показать вам свою о вас заботливость. Ведь Божество являет свою поддержку тем, к кому Оно благоволит, не в малых делах, но в тех случаях, когда видит, что люди потеряли уже всякую надежду на улучшение своего действительно бедственного положения. Поэтому доверьтесь такому мощному Покровителю, который в силах сделать из малого большое и который может обратить в ничто и сделать бессильным даже такое количество людей как египетское войско; не пугайтесь ратного ополчения египтян и не отчаивайтесь в своем спасении только оттого, что море и гора, видимо, лишают вас возможности бегства: если пожелает Господь Бог, то и горы обратятся для вас в равнины, и море в сушу".

Глава 16

1. Сказав это, Моисей повел евреев на глазах египтян к морю. Последние не теряли евреев из виду, но так как были утомлены тягостями погони, то сочли уместным отложить решительный бой до следующего дня. Когда же Моисей достиг берега моря, то схватил свой посох и стал взывать к Господу Богу о помощи и покровительстве следующими словами: "Ты Сам, Господи, знаешь, что не в силах человека или по присущему последнему уму выпутаться из настоящего стесненного положения нашего. Но в Твоих силах явить теперь уже полное спасение этому народу, который по Твоему желанию покинул Египет. Мы сами потеряли всякую надежду на то, чтобы собственными силами спастись, и можем ныне прибегнуть единственно к Тебе и с ожиданием взираем на Твое Провидение, которое одно сможет спасти нас от гнева египтян. Яви и скорее покажи нам могущество Свое и внуши народу, который в полном отчаянии и готов впасть в ужаснейшие крайности, бодрость и уверенность в спасении. Мы же не находимся в столь бедственном положении, из которого Ты не был бы в состоянии выручить нас: Твое ведь море, Твои отрезающие нам выход горы и по Твоему повелению они раздвинутся; Ты можешь заставить море обратиться в сушу, и мы могли бы умчаться отсюда по воздуху, если бы Тебе заблагорассудилось явить нам спасение таким образом".
2. Вознеся эти молитвы, Моисей ударил посохом по морю, которое от этого удара раздвинулось и, отступив перед евреями, дало им возможность удалиться по сухому пути. Усматривая в этом явную милость Господа Бога и видя, что море сдвинулось для них со своего собственного места, Моисей первый вступил туда и приказал евреям следовать за собою по устроенному самим Предвечным пути, позволяя им радоваться той опасности, которой подвергались теперь враги, и повелев благодарить Господа Бога, явившего столь неожиданный путь к спасению.
3. Так как народ не задумывался и быстро следовал, уповая на Господа Бога, за Моисеем, то египтяне сперва подумали, что евреи потеряли рассудок, идя на очевидную гибель. Когда же они увидели, что евреи без вреда прошли значительное расстояние, не встретив на пути своем ни препятствий, ни затруднений, они решили броситься за ними в погоню, рассчитывая на то, что и перед ними расступится море. И вот они стали спускаться в него, послав вперед конницу. Пока же египтяне еще вооружались и теряли за этим время, евреи успели благополучно добраться до противоположного берега. Это последнее обстоятельство вызвало в египтянах еще больше решимости продолжать погоню, так как они рассчитывали пройти так же свободно по морю; но при этом они совершенно упускали из виду, что путь этот был создан только для евреев, а не вообще для всех, кто вздумал бы ступить на него, что он возник только для того, чтобы послужить к спасению людей, находившихся в крайней опасности, но не для того, чтобы им могли воспользоваться желавшие гибели евреев. И вот, когда все египетское войско находилось в самой середине моря, последнее вновь сомкнулось и вздувшиеся от ветров волны всей силой своей рушились обратно на египтян и нахлынули на них. В то же самое время с неба потекли потоки дождя, раздались раскаты грома и частые молнии засверкали по небу в разных направлениях. Одним словом, тут было все, чего бы Господь Бог в гневе ни насылал на людей; к тому же густой непроницаемый мрак охватил египтян. И таким образом последние все до единого погибли, так что не оставалось даже лица, которое могло бы возвестить остальным жителям Египта) о постигшем войско бедствии.
4. Евреи не были в состоянии удержаться от радости при виде своего чудесного спасения и гибели врагов и были теперь твердо убеждены в том, что они отныне будут свободны, так как притеснявшие и державшие их в рабстве люди были уничтожены, а Господь Бог таким очевидным образом покровительствовал им. И так как они сами избежали теперь опасности, да вдобавок враги их подверглись неслыханному до тех пор и никому раньше неизвестному наказанию, то они всю ночь провели в веселье и песнях. Моисей же сложил хвалебный шестистопный в честь Предвечного гимн, в котором он прославлял и благодарил Господа Бога за явленную милость .
5. Все это я рассказал совершенно так, как нашел (записанным в священных книгах. И пусть никто не изумляется необычайности рассказа, если для древних людей, которые были гораздо менее испорчены нынешних, нашелся, либо по желанию Господа Бога, либо само собою, путь спасения даже в море. Ведь вовсе не так давно Памфилийское море также отступило перед войском македонского царя Александра, которое не имело другого пути, и дало ему возможность пройти, потому что Предвечный решил положить конец владычеству персов. С этим согласны все историки, описавшие деяния Александра. Впрочем, на этот счет каждый может иметь свое собственное мнение.
6. Когда на следующий день течением и силой вегра было прибито к месту стоянки евреев оружие египтян, то Моисей и в этом усмотрел перст Божий, дабы евреи не оставались безоружными, собрал его и вооружил им народ. Затем он повел его к горе Синайской, чтобы принести там благодарственные жертвоприношения Господу Богу за спасение народа, как это ему было повелено раньше.

КНИГА ТРЕТЬЯ

1. Несмотря на то что евреи были спасены таким чудесным образом, они все-таки вскоре опять сильно упали духом во время своего путешествия к горе Синайской, так как страна, по которой им приходилось идти, была совершенно пустынна и не доставляла им ничего необходимого для поддержания жизни; тут ощущался крайний недостаток в воде, так что не только не могло быть и речи о каких-либо удобствах для людей, но и не было никакой возможности доставить скоту необходимое ему пастбище. Страна эта представляет сплошную песчаную пустыню без малейшего признака оазиса, где могло бы произрастать что-либо. Тем не менее евреи по необходимости шли по этой местности, не имея другого пути к Синаю. Правда, по приказанию своего вождя, они брали с собою воду из тех пунктов пути, где таковая находилась, но, когда этот запас истощился, им приходилось с большими вследствие сухости почвы трудностями рыть колодцы и таким путем добывать влагу; но она, если им удавалось находить ее, была в большинстве случаев горька и непригодна для питья; к тому же ее было всегда очень немного.
Совершая таким образом путь свой, они к вечеру прибыли в Map, местность, так названную ими за дурное качество воды (Map значит "горечь"), и решили тут остаться, потому что были очень утомлены продолжительностью путешествия и недостатком в съестных припасах, которые к тому времени также оказались совершенно израсходованными. К тому же тут находился и колодезь (это и послужило главною побудительною причиною к тому, чтобы сделать здесь привал), который хотя и не был в состоянии удовлетворить потребности такого огромного количества людей, тем не менее все-таки несколько освежил и ободрил их тем, что они нашли его даже в такой местности; от высланных же вперед разведчиков они узнавали, что поблизости они более уже не найдут никакой влаги. Однако и эта вода оказалась горькою и непригодною для питья, и притом не только для людей, но и для скота.
2. Когда Моисей заметил уныние народа и то, что тут словами не поможешь (ведь он имел дело не с дисциплинированным войском, которое было бы в состоянии противопоставить тягости стесненного положения свою храбрость, но, напротив, вся бодрость мужчин пропадала при виде толпы детей и женщин, конечно, слишком слабых, чтобы поддаться словесным убеждениям), то он увидел себя в крайне тягостном положении, потому что чувствовал общее бедствие так, как будто бы оно постигло его одного, и это тем более, что ни к кому другому, а лишь к нему одному прибегали с мольбою женщины за детей, а мужчины за женщин, чтобы он подумал о них и нашел какое-нибудь средство к спасению. Тогда Моисей обратился с молитвою к Господу Богу, прося Его обратить эту непригодную воду в хорошую и возможную для питья. Когда Предвечный обещал явить ему и эту милость, Моисей взял кусок дерева, случайно валявшийся у него под ногами, расколол его вдоль и, бросив его в воду, стал уверять евреев, что Господь Бог внял его молитвам и обещал дать им такую воду, какую они желают, если только они немедленно и беспрекословно подчинятся Его приказаниям. Когда же народ его спросил, что им делать, чтобы качество воды улучшилось, Моисей приказал самым сильным мужчинам вычерпывать воду, уверяя, что, когда большая часть колодца будет опорожнена, остальное станет пригодно для питья. Мужчины принялись за работу, и приведенная частыми движениями в чистый вид вода стала наконец пригодною для употребления.
3. Двинувшись отсюда, евреи прибыли в Элим , местность, которая, вследствие имевшихся там пальм, издали казалась очень заманчивой, но вблизи оказалась никуда не годною. Дело в том, что все эти пальмы, которых было никак не более семидесяти, были очень низкого роста и тощи вследствие недостатка воды, так как вся окрестность и здесь представляла песчаную пустыню и из тех ключей, которых тут было всего двенадцать, почва не могла в достаточной степени орошаться, родников и, следовательно, влаги было слишком мало, и если разрывали песок, то не находили ее совсем. Если же случайно и попадалась какая-нибудь вода, то она оказывалась по мутности своей совершенно непригодною. Поэтому-то ввиду полного недостатка воды и деревья оказывались бессильными произвести какие бы то ни было плоды. И вот народ стал опять обвинять вождя своего и укорять его, взваливая на него все испытываемое им горе и все лишения, которым он его подвергает. Дело в том, что за свое тридцатидневное странствование народ съел все захваченные с собою припасы, а так как он на пути не встретил ничего, то был близок к полному отчаянию. Думая только о своем настоящем бедственном положении и совершенно позабыв о той поддержке, которую уже неоднократно оказывал им Господь Бог, равно как о доблести и мудрости Моисея, евреи рассвирепели против своего вождя и уже приготовились побить его камнями, как главного виновника их теперешнего бедствия.
4. Хотя народная масса была так возбуждена и столь враждебно настроена против него, Моисей в уповании на Господа Бога и на то, что он лично всегда имел в виду лишь благо своих соплеменников, стал посреди них, несмотря на весь крик их и на то, что они уже держали в руках наготове камни. Так как он отличался внешностью, которая сразу привлекала к нему каждого, и, кроме того, обладал даром убедительно говорить с народом, то он начал с того, что стал успокаивать их, убеждая не забывать, ввиду настоящих своих мытарств, прежних благодеяний Господа Бога, не упускать в теперешнем затруднительном своем положении из виду прежних великих и неожиданных проявлений Его к ним благоволения и поддержки и, наконец, быть в твердой уверенности, что Он, по милости Своей, освободит их и из этого бедственного положения: по всему вероятию, Господь Бог лишь испытывает теперь их мужество, чтобы узнать, насколько в них стойкости и насколько им памятны еще прежде явленные чудеса или в какой степени они позабыли о них ввиду теперешнего своего стесненного положения. Между тем оказывается, что они люди не хорошие ни в смысле своей стойкости, ни в смысле памятования всех удач своих, так как они в такой мере недоверчиво относятся к Господу Богу и Его решениям, в силу которых им удалось покинуть Египет, и так как они столь гнусно держат себя относительно слуги Предвечного: ведь слуга этот не обманул их ни в чем, что приказывал им делать по повелению самого Господа Бога. Затем Моисей стал перечислять им все, чем они обязаны Предвечному: как погибли египтяне, решившиеся против воли Господней держать их в рабстве; каким образом одна и та же река обратилась для египтян в кровь и вода ее стала для них непригодною, тогда как для евреев продолжала оставаться сладкою и удобною для питья; как само море, очень далеко отступив перед ними, дало им новый путь, по которому они спаслись, между тем как то же море затопило бросившихся за ними в погоню неприятелей; как при отсутствии у них оружия Господь Бог снабдил их и этим, как Он во многих случаях, когда евреи, казалось, уже окончательно были обречены на погибель, неожиданно спасал их, и каково должно быть, следовательно, всемогущество Предвечного. Поэтому они и теперь не смеют отчаиваться в Его покровительстве, но должны терпеливо и без волнения ожидать его, памятуя, что помощь эта никогда не опаздывает, хотя она и не является раньше, чем они испытают некоторое бедствие. Им следует также принять во внимание, что Господь медлит со Своею помощью не по забывчивости, но для испытания их мужества и их любви к свободе, чтобы узнать, в достаточной ли мере вы порядочны, чтобы ради этой свободы терпеть недостаток в пище и питье, или предпочитаете быть в рабстве подобно скоту у хозяев, которые держат и охотно кормят его, чтобы пользоваться его трудом. Наконец, Моисей сказал еще, что он вовсе не беспокоится за свою личную безопасность (потому что для него вовсе не будет таким ужасным несчастьем, если его несправедливо убьют), но боится за них, как бы Предвечный не счел их за безбожников, если они побьют его камнями.
5. Таким образом Моисей понемногу успокоил их, удержал их от того, чтобы побить его камнями, и вызвал в них раскаяние в поступке, который они собирались совершить. Но так как он был того мнения, что они доведены до такого исступления лишь крайностью своего положения, Моисей решил прибегнуть к молитве и обратиться за помощью к Господу Богу. Поэтому он взошел на высокую скалу и вознес к Предвечному молитву, в которой просил о поддержке народу и облегчении его нужды (ведь в Нем одном только все спасение народа) и молил простить народу то, что он теперь совершил в своем смятении, так как род человеческий по природе своей в несчастии всегда бывает нетерпелив и склонен к выражению своего неудовольствия. И Господь Бог возвестил Моисею, что Он позаботится о евреях и явит им желанную помощь. Услышав от Предвечного такое обещание, Моисей спустился к народу. И когда последний увидал его радостное возбуждение от обещания Господня, то и их подавленное настроение заменилось весельем. Став среди народа, Моисей возвестил ему, что явился от Господа Бога с освобождением от гнетущих народ бедствий. И действительно, спустя немного времени из-за моря прилетело множество перепелок (эта порода птиц водится более других у Аравийского залива) , а так как они были в одно и то же время очень утомлены от перелета, да перепелки и вообще летают ниже других птиц, то они спустились на землю как раз среди еврейского стана. Народ же, видя в них ниспосланную самим Господом Богом птицу, ловил этих птиц и утолял ими свой голод. Тогда Моисей обратился снова уже с благодарственной молитвой к Предвечному за быстрое оказание обещанной помощи.
6. Немедленно же после этого первого доставления пищи Господь Бог послал евреям еще другое. Именно, когда Моисей поднял руки свои к небу для молитвы, на них упало нечто вроде росы. Так как оно оставалось на руках, то Моисей, предполагая и в этом пищу, ниспосланную от Господа Бога, отведал от нее и с радостью убедился, что не ошибся. Но так как народ был в недоумении, считая, что идет снег, как то бывает в зимнее время года, то Моисей объяснил ему, что это вовсе не роса падает с неба на гибель им, но пища для спасения их. Для большей убедительности он дал им отведать этого небесного дара и сам подал им пример. Народ последовал примеру своего вождя и обрадовался новой пище, потому что она была похожа по сладости и приятности на мед, по виду своему походила на бделлий, а по величине на зерна кориандра . Тотчас все принялись усердно собирать эту пищу. Тут же было повелено, чтобы каждый собирал ежедневно ровно ассарон (это известная мера) ; тогда у евреев не будет недостатка в пище и, равным образом, слабосильным будет дана возможность собирать также для себя, а более сильные не смогут отнимать у слабых их пищу. Впрочем, те, кто хотел собрать более положенного количества, не облегчал себе тем своей задачи, потому что никто не находил более одного ассарона. Впрочем, и от того запаса, который сохранялся некоторыми до следующего дня, никому не было никакой пользы, так как пища портилась от червей и приобретала горечь. Вот какою необыкновенною была эта ниспосланная Господом Богом пища. При этом те, кто ею обладал, не нуждались уже ни в какой другой. Впрочем, еще и поныне вся та местность изобилует этим продуктом, после того как тогда Предвечный ниспослал его Моисею в пищу народу. Евреи называют его манною, потому что слово представляет на нашем языке вопрос, значащий "Что это такое?". Евреи могли наслаждаться этою пищею, ниспосланною им с неба, еще продолжительное время, так как они пользовались ею в продолжение всех тех сорока лет, которые они провели в пустыне.
7. Когда евреи, выступив отсюда, прибыли в Рафидин, то страдания их от жажды достигли крайних пределов, потому что они встретили на пути своем лишь немного источников, а теперь попали в местность совершенно безводную. Поэтому они снова очутились в бедственном положении и опять среди них возникло неудовольствие против Моисея. Последний на короткое время скрылся от взоров рассвирепевшей толпы и обратился с молитвою к Господу Богу, умоляя Его даровать и теперь народу и питье, подобно тому как Он ниспослал ему в опасную минуту пищу, так как без воды последнее благодеяние теряет свое значение. Предвечный не замедлил опять явить Свое милосердие и обещал указать Моисею источник и большое обилие воды там, где народ того и не ожидает. Затем Он повелел Моисею ударить посохом по той скале, которую они видят перед собою, и тогда они с избытком получат то, в чем нуждаются; пусть они при этом обратят внимание на то обстоятельство, что эта вода достается им без всякого с их стороны труда и без малейшего к тому усилия. Получив такое утешительное обещание от Господа Бога, Моисей предстал пред народом, с ожиданием на него взиравшим: люди успели уже заметить, как быстро он спускался к ним с утеса. Как только он был между ними, он сообщил им, что Господь избавит их и от этого бедственного положения и в милости Своей явит им спасение, на которое они никак не рассчитывали; что Он заставит для них потечь из скалы реку. Услышав эти слова, они были в большом недоумении и смущенно спрашивали, неужели им, утомленным путешествием и изнемогающим от жажды, придется разбивать скалу. Но Моисей ударил по ней посохом; она раздалась, и из нее обильно истекла самая свежая и прозрачная вода. Народ был так поражен необычайностью совершившегося перед его глазами чуда, что одного вида уже было довольно, чтобы утолить их жажду; когда же люди напились освежительной и сладкой влаги, тогда только они поняли всю прелесть этого дара Божия. На Моисея, как на любимца Предвечного, они стали теперь, конечно, взирать с удивлением, а Господу Богу они принесли благодарственные жертвы за Его к ним милостивую заботливость. Помещающееся в нашем храме Св. Писание сообщает о том, что Господь Бог предсказал Моисею о таковом появлении воды из скалы .

1. Так как молва о евреях успела распространиться уже далеко и о них много говорили, то жителей страны обуял немалый страх и, обменявшись друг с другом сведениями, они решили оказать евреям сопротивление и попытаться совершенно уничтожить их. Особенно усердно к этому побуждали жители Говолиты и Каменистой Аравии , носившие название амалекитян, самые воинственные из тамошних племен. Цари их приглашали друг друга, равно как и соседей, принять участие в войне с евреями, указывая на то, что евреи представляют из себя чужеземное войско, бежавшее из-под ига египтян и теперь идущее на них. "Войском этим, - говорили они, - нам пренебрегать не следует, но раньше, чем оно окрепнет и усилит свое могущество и, не встречая с нашей стороны сопротивления, само решится вступить с нами в бой, представляется наиболее основательным и благоразумным побить его и отомстить ему за то, что сделало оно в пустыне, а не дожидаться, пока евреи овладеют нашими городами и нашим имуществом. Те, кто с самого начала старается сокрушить еще только возникающую силу врагов, поступают благоразумнее тех, которые собираются подавить эту силу, когда она успеет уже развиться. В последнем случае приходится бороться с преимуществом врагов, тогда как в первом с самого начала можно не допускать никаких этих преимуществ". Передавая путем посольств соседям своим подобные рассуждения и распространяя их среди собственного народа, они достигли того, что было решено идти войной на евреев.
2. Моисея, который никак не ожидал неприязненных отношений, эти действия туземного населения крайне смутили и расстроили. И, когда враги приготовились уже к битве и настал опасный момент, народ еврейский обуяло полное замешательство, потому что приходилось сражаться с людьми прекрасно вооруженными, тогда как у них самих ощущался крайний недостаток даже в наиболее необходимом оружии. Тогда Моисей начал увещевать их и ободрять, приглашая положиться на волю Господню: последняя вернула им свободу, она же даст им возможность победить тех, кто вступает с ними в бой, оспаривая эту самую свободу. Им следует принять во внимание, что войско их многочисленно и в достаточной мере снабжено оружием, деньгами, пищей и всем тем, в уповании на что люди обыкновенно вступают в бой, так как в лице Господа Бога евреи имеют все это. Между тем силы противников ничтожны, безоружны и слабы, так что Господь Бог не даст им в таком положении, в каком их видит, победить евреев. Ведь евреи столь часто и в более серьезных положениях, чем эта война, успевали убедиться, какого покровителя имеют они в лице Предвечного; ведь воевать им придется теперь лишь с людьми, тогда как раньше, когда им приходилось бороться с голодом и жаждою, когда горы и моря отрезали им всякий путь к отступлению, им удавалось одолеть и такие преграды, благодаря милостивой помощи со стороны Господа Бога. Пусть они поэтому теперь как можно смелее вступают в бой, так как в победе над врагами заключается для них источник всевозможного благополучия.
3. Такими словами Моисей старался ободрить народ; затем созвал всех старейшин и начальников отдельных отрядов и приказал младшим беспрекословно повиноваться повелениям старших, а последним слушаться вождя. Теперь все смело смотрели в глаза опасности и были готовы на все, так как надеялись освободиться раз навсегда от всевозможных бедствий. Поэтому они просили Моисея не медлить и тотчас вести их на врагов, чтобы отсрочка не охладила их рвения. Тогда Моисей выделил из всей массы народной все военные силы и поставил начальником над ними Иисуса, сына Навина, из колена Ефремова, человека весьма храброго, способного переносить всякие тягости, крайне рассудительного и красноречивого, который отличался глубоким благочестием, так как в этом деле наставником его был сам Моисей, и потому пользовался большим уважением среди евреев. Небольшому отряду тяжеловооруженных поручил он охрану воды, детей, женщин и вообще всего стана. Затем в продолжение всей ночи войско готовилось к битве, поправляло оружие, которое имело какие-либо изъяны, и собиралось вокруг своих начальников, чтобы по данному Моисеем знаку немедленно вступить в бой. И Моисей в свою очередь не спал, так как давал указания Иисусу насчет расположения войска в боевом порядке. Когда же начало светать, он еще раз просил Иисуса не обмануть возлагаемой на него в этом деле надежды и своими распоряжениями в сегодняшний день своего начальствования стяжать себе славу в глазах всего войска. Затем он убеждал в этом самых выдающихся евреев, каждого в отдельности, и, наконец, ободрил все войско во всей его совокупности. Подготовив таким образом воинов к бою не только путем увещеваний, но и снабдив их всем нужным в деле оружием, Моисей поднялся на гору и поручил войско Господу Богу и Иисусу.
4. И вот оба войска сошлись и вступили в отчаянный рукопашный бой, в котором бились очень храбро, постоянно побуждая к тому друг друга. И пока Моисей воздымал руки свои к небу и держал их вверх, евреи побеждали амалекитян. Но так как он не был в состоянии долго пребывать в таком тяжелом положении (а между тем всякий раз, как он опускал руки, его войска терпели урон), то он повелевал брату своему Аарону и Ору, мужу сестры своей Мариаммы, стать с обеих сторон рядом с ним и поддерживать его руки, чтобы он не мог переставать оказывать таким образом поддержку своему войску. Ввиду этого евреи совершенно разбили амалекитян, которые наверно погибли бы все, если бы наступление ночи не положило предела резне. Таким образом предки наши весьма кстати одержали славнейшую победу, единовременно разбив напавших на них врагов и нагнав страх на всех окрестных жителей; при этом им достались в награду за труды и лишения значительные и прекрасные богатства: они захватили лагерь врагов, и им, которые раньше нуждались даже в самой необходимой пище, теперь удалось завладеть, всем вообще и каждому в отдельности, крупными богатствами. Этот бой принес им не только минутную пользу, но был причиною прекрасных последствий и на дальнейшее время, так как они не только физически отразили напавших на них врагов, но покорили их себе и нравственно, нагнав поражением амалекитян большой страх на все жившие в той местности туземные племена. Сами же они (как было уже упомянуто) сильно обогатились, потому что захватили в лагере массу серебра, золота и медной посуды для домашнего обихода, равным образом множество чеканной серебряной и золотой монеты, тканой материи, ковров и оружия, всякого другого имущества и скарба, а также все количество всевозможного скота, какой обыкновенно всегда следует за лагерем. Кроме того, евреи стали мужественнее, и вообще в их доблести произошла значительная перемена к лучшему; теперь они всегда были готовы подвергать себя всевозможным трудностям, понимая, что трудом можно добыть все, чего желаешь.
5. Таков был результат этой битвы. На следующий день Моисей приказал снять доспехи с павших врагов и собрать оружие, брошенное бежавшими неприятелями. Тем из евреев, которые отличились особенной храбростью, он раздал почетные награды, а военачальника Иисуса удостоил публичной похвальной речи, свидетельствовавшей о совершенных им на глазах у всего войска доблестных подвигах. Из евреев никто не пал в битве, неприятелей же столько, что их нельзя было и сосчитать. Для принесения благодарственной жертвы Моисей приказал воздвигнуть алтарь и, назвав Господа Бога Богом-Победителем, предсказал, что амалекитяне погибнут окончательно и что из них не уцелеет на будущее время ни один за то, что они напали на евреев, когда те находились в пустыне в особенно стесненном положении. Для войска же Моисей устроил пиршество.
Такова была первая война евреев, которую им пришлось вести с неприятелями по выходе своем из Египта. После того как войско справило свой победный праздник, Моисей дал ему отдохнуть ближайшие несколько дней после битвы и затем повел евреев вперед уже в боевом порядке. Но так как вследствие массы багажа они могли подвигаться очень медленно, то Моисей достиг лишь на третий месяц по выступлении из Египта горы Синайской, где, как мы уже раньше сообщили, с ним случились необычайные происшествия с терновником и прочие чудеса .

Узнав об успехах Моисея, тесть его Рагуил радостно выехал к нему навстречу, чтобы приветствовать его, Сапфору и детей их. Моисей также обрадовался прибытию своего тестя и, совершив жертвоприношения, устроил для народа угощение вблизи того тернового куста, который когда-то уцелел в огне. И весь народ, распределяясь по колоннам, принял участие в этом пире, Аарон же с родственниками своими и Рагуилом стали петь хвалебные гимны в честь Господа Бога за оказанную поддержку и за то, что Он явил себя виновником и дарователем их свободы. Равным образом они прославляли и вождя своего, благодаря доблести которого все им так отлично удалось. Рагуил, выражая свою признательность Моисею, сказал много похвального также по адресу всего народа, но главным образом он выразил свое удивление Моисею, проявившему столько мужества в деле спасения своих друзей .

1. На следующий день Рагуил заметил, что Моисей завален делом (потому что он сам разрешал все споры между тяжущимися, так как все являлись к нему и тогда только никто не считал себя обиженным, если тот лично разбирал дело; даже когда люди проигрывали дело, то им казалось это легче, если все происходило по строгому праву, чем если они приписывали такой исход произвольному решению). Тогда Рагуил не сказал ничего, не желая мешать людям, обращавшимся за справедливостью к доблестному вождю своему; но когда толпа просителей ушла, шум умолк и он остался с Моисеем наедине, он решился дать последнему совет, как следует поступать при таких обстоятельствах. Совет этот сводился к тому, чтобы предоставить разрешение мелких дел другим лицам, тогда как разбор более серьезных случаев и общая забота о благе всего народа должна была лежать на самом Моисее: судить найдутся среди евреев и другие почтенные лица, тогда как заботиться о благе стольких десятков тысяч людей не сможет никто иной, кроме Моисея. "Зная сам о своих заслугах, - заметил Рагуил, - которые проявил ты в деле спасения народа, служа Господу Богу, поручи другим или самим тяжущимся разрешение их объединенных житейских споров, сам же ты посвяти себя исключительно служению Предвечному и обрати все заботы свои на изыскание средств к тому, чтобы выручать народ из бедственных положений. Воспользуйся моим предложением, сделай точный смотр и исчисление войска и, разделив его на десятки тысяч и на тысячи, назначь над ними начальников. Затем подраздели войска на отряды в пятьсот, сто, пятьдесят, тридцать, двадцать и десять человек и отдай каждое из этих подразделений под команду одного выборного начальника, который и будет именоваться сообразно численности порученного ему отряда. Те же лица, которые пользуются у народа репутацией добросовестных и справедливых людей, пусть будут судьями в их тяжбах; если же возникнет более серьезное дело, то таковое они передадут тем, кто занимает более высокое общественное положение; если же и эти затруднятся решением вопроса, то они могут снестись с тобою. Таким образом результат получится вдвойне благоприятный: евреи будут наслаждаться правосудием, ты же сам сможешь посвятить себя всецело служению Господу Богу и еще более располагать Его к благоволению по отношению ко всему народу".
2. Этот совет Рагуила Моисей принял охотно и поступил сообразно его указанию. Впрочем, он никоим образом не приписывал себе чести изобретения этого нововведения, не скрывал, кто виновник его, но охотно сообщил народу имя лица, нашедшего это средство. В сочинениях своих он также назвал Рагуила автором указанного распределения еврейского народа, так как считал необходимым свидетельствовать всю истину о лицах достойных, тем более что человеку пишущему делает честь упоминание и чужих открытий. Таким образом, перед нами еще один пример благородства Моисея, причем мы попутно в других местах этого сочинения укажем еще и на другие подобные примеры.

1. Созвав народ, Моисей объявил ему, что пока он уйдет на гору Синайскую для общения с Господом Богом, а затем вернется обратно с тем решением Предвечного, какого он от Него удостоится. Народ между тем должен расположиться станом вблизи горы и свято чтить соседство Божества. С этими словами Моисей отправился на Синай, самую высокую гору в той местности. Благодаря своей чрезмерной величине и крутым склонам, возвышенность эта не только является недоступною людям, но даже, если смотреть на нее, вызывает страшное ощущение; а так как к тому же существовало предание, что тут пребывает Божество, то гора эта вызывала священный ужас и никто не дерзал приблизиться к ней.
Сообразно повелению Моисея, евреи расположились станом у подошвы горы и были в радостном возбуждении при мысли, что Моисей вернется к ним назад с наилучшими известиями и предвещанием всевозможных благ от Господа Бога. В ожидании вождя своего они находились в праздничном настроении, совершали всевозможные очищения и по приказанию Моисея воздерживались в продолжение трех дней от общения с женами своими. В то же время они молили Господа Бога явить Свое милосердие Моисею и даровать ему средство, которое могло бы утвердить их благополучие. Себе же они разрешили более обильное и изысканное питание и вместе с женами своими и детьми облеклись в наилучшие и красивейшие свои одежды.
2. Таким образом провели они в праздничном настроении два дня. На третий же день, еще до восхода солнца, над всем станом евреев поднялось густое облако, какого они раньше не видали, и окутало всю местность, где были расположены их палатки. И в то время, как вся остальная местность кругом была залита солнечным светом, вдруг поднялись ужасные вихри с сильнейшим проливным дождем, засверкали молнии, вызывая трепет в зрителях, и раздавшиеся грозные громовые удары указали на близость Божества и на то, что Оно вступило в милостивое общение с Моисеем. Пусть всякий читатель составит об этом сам себе свое личное мнение: мое дело рассказать обо всем том так, как о том повествуется в наших священных книгах. Это зрелище в связи со страшным громом повергло евреев в ужас и трепет, потому что они не привыкли к подобным явлениям, да к тому же и распространенное мнение, что на эту гору снисходит сам Господь Бог, сильно возбуждало их расстроенное воображение. Поэтому они печально сидели в своих палатках, считая Моисея погибшим от гнева Господня и ожидая и себе подобной же участи.
3. И пока они находились в таком удрученном состоянии, вдруг явился к ним Моисей, веселый и бодрый, и такой вид его сразу рассеял в них весь страх и возбудил в них наилучшие надежды, тем более что недавно еще столь ужасная погода сменилась с появлением Моисея солнечным сиянием и светом. Затем Моисей созвал весь народ в собрание для того, чтобы внять повелениям Господа Бога. Когда все были в сборе, он взошел на высокое место, откуда все могли его услышать, и сказал: "Евреи! Подобно тому, как и раньше, Господь Бог милостиво отнесся ко мне, и Он сам теперь между вами, в стане, для того, чтобы устроить вашу жизнь наилучшим образом и преподать вам правильное государственное устройство. Поэтому, во имя Его и тех благодеяний, которые он успел уже явить нам, умоляю вас, не отвергайте того, что я скажу вам теперь, отнеситесь к этому с должным вниманием и уважением, потому что я говорю с вами ныне не от лица моего, но от имени Господа Бога. Итак, приняв во внимание все значение этих слов, постарайтесь понять все величие Того, Кто говорит с вами и Кто не пренебрег вступить со мною в сношение ради вашего же блага. Ведь при моем посредстве удостаивает вас теперь своей речи не Моисей, сын Амарама и Иохаведы, но Тот, Кто ради вас заставил Нил течь кровью и сокрушил гордыню египтян многоразличными бедствиями; Кто указал вам путь через море; Кто сниспослал вам, когда вы были в нужде, пищу с неба; Кто даровал из скалы воду жаждущим; волею Которого Адам стал пользоваться плодами земли и произведениями моря; при помощи Которого Ной избежал погибели во время потопа; милость Которого даровала нашему предку, бездомному скитальцу Авраму, Хананей-скую землю и благодаря Которому родился Исаак у своих престарелых родителей; по воле Которого Иаков был благословен двенадцатью доблестными сыновьями и по благости Которого Иосиф стал властвовать над всею землею египетскою. Пусть повеления Его будут для вас священны и драгоценнее ваших детей и жен. Следуя этим повелениям, вы будете счастливы в жизни, будете пользоваться плодородною почвою, тихим морем, дети у вас будут рождаться отличные и вы будете наводить страх на врагов ваших; вступив в непосредственные сношения с самим Господом Богом, я лично слышал Его беспредельно могучий голос. Настолько Предвечный заботится о вашем спасении и сохранении вашего рода".
4. Сказав это, Моисей повел весь народ вместе с детьми и женщинами вперед, для того чтобы все сами могли услышать слова Предвечного, с которыми Он обратился к ним с наставлениями, и для того чтобы значение этих слов не умалилось, если бы они были переданы им голосом человека. И вот все услышали глас, снисходивший с вершины горы, так что все точно могли себе усвоить те десять повелений, которые Моисей оставил записанными на двух скрижалях . Впрочем, так как я не смею сообщить эти заповеди дословно, то я передам их общее содержание.
5. Итак, первая заповедь учит нас тому, что Господь Бог един и что только Ему следует поклоняться. Вторая запрещает делать изображения живых существ и почитать их; третья - клясться всуе именем Господа Бога; четвертая повелевает чтить субботу и воздерживаться в продолжение ее от всякой работы; пятая - почитать родителей своих; шестая - воздерживаться от убийства; седьмая - не прелюбодействовать; восьмая - не красть; девятая - не лжесвидетельствовать; десятая - не домогаться никакой чужой собственности.
6. Когда народ услышал от самого Господа Бога подтверждение того, что сообщил уже Моисей, то в великой радости разошелся по домам; в продолжение следующих дней евреи часто являлись в палатку Моисея с просьбою сообщить им еще и другие законы от Господа Бога. Законы эти Моисей сообщал, давая наставления, каким образом следует на будущее время устроить весь жизненный обиход; но об этом я упомяну в своем месте. Разбор большинства этих законоположений я, впрочем, предприму в другом сочинении, в котором собираюсь специально трактовать о них.
7. В таком положении было дело, когда Моисей сообщил евреям, что он вновь отправится на гору Синайскую, и действительно он совершил подъем этот на их глазах. А так как время шло (он был в отсутствии уже сорок дней), то страх обуял евреев, не случилось ли с Моисеем какого-нибудь несчастья; а между тем все приключившиеся с ними бедствия не испугали бы и не опечалили бы их в такой степени, в какой удручала их мысль о возможности гибели Моисея. И вот среди евреев возникло разногласие: одни уверяли, что он погиб, будучи растерзан дикими зверьми (особенно держались такого мнения все те, кто был враждебно настроен против Моисея), другие же полагали, что он отошел к Господу Богу. Более же разумные, которые не испытывали ни малейшей личной удовлетворенности как от той, так и от другой возможности, оставались довольно равнодушными к этим словопрениям, так как считали вполне справедливым, ввиду безусловной добродетели Моисея, чтобы он был принят Господом Богом на небе, хотя бы он на земле и разделил участь многих людей и был растерзан дикими зверьми. Но они были глубоко опечалены при мысли, что лишились такого руководителя и заступника, какого им уже более не найти, и поскольку им казалось невозможным предполагать, что с таким достойным человеком случилось несчастье, постольку они, однако, не могли не печалиться и не убиваться. Но ввиду того, что Моисей повелел им оставаться здесь, они все-таки не дерзали покинуть это место стоянки.
8. Когда наконец прошло сорок дней и столько же ночей, явился к ним и Моисей, который не принимал за все это, время никакой пищи, как это свойственно людям. Появление его наполнило народ радостью. Затем он разъяснил евреям, как печется о них Господь Бог, сообщил, что за эти дни он удостоился откровения, каким образом им следует устроить быт свой, чтобы жить счастливо, и объявил, какой скинии желает себе Предвечный, куда Он мог бы сходить и где мог бы находиться среди них, "для того чтобы мы, переходя с одного места на другое, были в состоянии брать ее с собой и нам не нужно было подниматься на Синай, так как Предвечный сам будет посещать нашу скинию и там внимать нашим молитвам". При этом Моисей показал народу две скрижали, на которых были начертаны десять заповедей, по пяти на каждой. Сама рука Господня начертала их .

1. Когда евреи увидели скрижали и услышали это от вождя своего, они очень обрадовались и не щадили рвения в сил, доставляя ему серебро, золото, медь, лучшее дерево, не поддававшееся гниению от сырости, козьи шкуры и шерстяные ткани, отчасти окрашенные в фиолетовый, отчасти в пурпурный цвет, другие были ярко-красного, последние, наконец, совершенно белого цвета. Равным образом народ приносил сырую шерсть соответственной окраски и чистое полотно, драгоценные камни в дорогих оправах, которыми обыкновенно люди пользуются как самым дорогим украшением, и, наконец, множество благовонных трав. Из такого материала Моисей соорудил скинию , которая ничем не отличалась от переносного и походного храма. И вот, когда народ с таким рвением доставлял для этого сооружения необходимый материал и каждый старался превзойти в обилии своих пожертвований всех прочих, Моисей, по повелению Господа Бога, назначил для постройки архитекторов, которых выбрал бы и сам народ, если бы ему предоставлено было это право. Имена их (записанные в Св. Писании) были следующие: Веселеил, сын Ури, из колена Иудова, племянник вождя по его сестре Мариамме, и Елиав, сын Исамаха, из колена Дана. Народ же настолько ревностно способствовал осуществлению предприятия, что Моисею пришлось остановить его, заявив, что, по мнению строителей, наличного материала вполне достаточно. Затем было приступлено к сооружению самой скинии. Моисей сам, по указанию Господа Бога, указывал размеры всякой вещи и определял число необходимых для жертвоприношений сосудов. Также и женщины старались по мере сил о снабжении храма облачениями для священнослужителей и всем прочим, что было необходимо для украшения скинии и для проведения богослужения в ней.
2. Когда все это было заготовлено, золото, серебро, медь и ткани, Моисей назначил празднество с жертвоприношениями сообразно средствам каждого и велел воздвигнуть скинию. Сперва он вымерил место в пятьдесят локтей ширины и сто в длину для двора. Затем он велел поставить медные столбы в пять локтей вышины, по двадцати с каждой продольной стороны и десять по задней поперечной. У каждого из этих столбов были на верху кольца, серебряные капители и золотые подножия наподобие оснований копий, а нижние медные концы столбов были вогнаны в землю. К кольцам были прикреплены канаты, привязанные другим концом к медным в локоть длины клиньям, которые были вбиты в землю снаружи против каждого столба и имели назначение защитить скинию от напора сильных ветров. Между всеми этими колоннами тянулись занавесы из самого мягкого виссона , спускаясь тяжелыми складками от капителей до самого низа столбов. Занавесы эти, совершенно как стена, окружали и замыкали все пространство двора. Так были устроены три стороны этой ограды. На четвертой же стороне, имевшей также пятьдесят локтей в длину и представлявшей фас всего сооружения, открывалось пространство в двадцать локтей для входа, по краям которого возвышались две колонны наподобие портала , сплошь покрытые кованым серебром, исключая основания, которые были сделаны из меди. Между этими пилонами стояли три колонны, вогнанные в землю в одинаковом друг от друга и от пилонов расстоянии. Между всеми ними тянулась завеса из виссона. Вход закрывался от одного пилона до другого ковром длиною в двадцать, а шириною в пять локтей, который был сделан из пурпура, красно-фиолетовой шерсти и виссона и на котором были вытканы различные и самые разнообразные узоры, отнюдь, однако, не напоминавшие изображений живых существ. За входом же (во дворе) помещался медный большой сосуд на медном же подножии; из него священнослужители совершали омовения рук и ног. Таким образом была устроена ограда двора, самую же скинию Моисей воздвиг посредине двора, обратив ее лицевою стороною к востоку, для того чтобы лучи восходящего солнца раньше всего могли проникать внутрь ее . Длиною скиния была в тридцать, шириною же в десять локтей. Одна боковая стена ее была обращена к югу, другая к северу, а задняя к западу. Возвышалась скиния на такую же высоту, на сколько она раздавалась в ширину. Каждую продольную стену составляли двадцать деревянных четырехугольных столбов, шириною в полтора локтя каждый, толщиною в четыре пальца. Как изнутри, так и с наружной стороны столбы эти были покрыты коваными золотыми листами. На конце каждого столба было по два клина, пропускавшиеся через два серебряных подножия со специально для этих клиньев сделанными отверстиями. Столбов, образовавших западную сторону, было шесть, и все они примыкали друг к другу и к крайним боковым с помощью вполне точных надрезов и скреплений; так что выходила сплошная стена, изнутри и снаружи обитая золотом. Число боковых столбов было точно рассчитано и с каждой стороны одинаковое, именно по двадцати, которые в общей совокупности заполняли собою пространство в тридцать локтей, потому что ширина каждого столба представляла третью часть четырех с половиной аршин. По краям задней же стены, состоявшей из шести столбов в десять локтей общей ширины, воздвигли еще по одному столбу в пол-аршина ширины, которые были устроены совершенно так же, как и все прочие планки. Каждый из столбов имел с наружной стороны золотые кольца, выступавшие по одной линии как бы из общего корня и своими отверстиями все обращенные в одну сторону. Пропущенные через них золоченые шесты, каждый по пяти локтей в длину, представляли связь между планками, и каждый шест скреплялся на концах с продолжением своим с помощью выступа, искусно сделанного наподобие винта. По задней стене шел поверх всех столбов неразрывною линиею один общий засов, который соединялся под прямым углом также с затворами боковых стен, так что конец одного затвора плотно входил в соответственно ему вырезанное отверстие другого. Все это устройство имело назначением оградить скинию от напора ветров и других несчастий, а также дать ей возможность невредимо выдержать всякую непогоду.
3. Разделив внутренность скинии на три части, Моисей поставил в расстоянии десяти локтей от задней стены четыре колонны, сделанные наподобие всех остальных столбов и покоившиеся на таких же основаниях, причем промежуток между этими колоннами был самый незначительный. Помещение за этими колоннами до задней стены представляло Святая Святых, тогда как остальное пространство скинии было открыто доступу священнослужителей. Такое распределение скинии знаменовало собой изображение всего мироздания: третья часть ее, которая отделялась четырьмя колоннами и в которую был запрещен доступ священнослужителям, изображала небо как местопребывание Господа Бога, остальное же пространство в двадцать локтей было открыто для одних священнослужителей наподобие того, как земля и море доступны человеку. По фронту здания, где находился вход в него, были воздвигнуты покоившиеся на медных подножиях золотые колонны, числом пять. Скиния была покрыта коврами из виссона с вотканными пурпуровыми, фиолетовыми и красными узорами. Первый ковер представлял собой квадрат, стороны которого имели длину в десять локтей каждая; он покрывал заднюю часть скинии вплоть до тех колонн, которые отделяли переднюю часть святилища от Святая Святых, так что внутренность последнего оставалась совершенно незримою. Все сооружение носило название святилища, а место за четырьмя колоннами, куда был запрещен доступ, называлось Святая Святых.
4. Чудно украшена многоразличными, самыми разнообразными изображениями цветов, какие только производит земля, и всякими другими узорами, исключая изображения живых существ, была завеса, разделявшая обе части храма. Другая же завеса, совершенно схожая с этою как по величине, так и по узору и цвету, была устроена между пятью колоннами входа и, будучи прикреплена сбоку каждой колонны, доходила от вершины последней лишь до середины столбов, так что остальное пространство внизу служило входом для священнослужителей. Поверх этой завесы тянулась еще холщевая, одинаковой с нею величины, которую можно было с помощью шнуров раздвигать в обе стороны; к шнурам и ткани были приделаны кольца, при помощи которых можно было раздвигать и собирать по углам входа эту завесу, для того чтобы открывался, особенно в торжественные дни, вид во внутрь святилища. По другим же дням и особенно в непогоду вход плотно закрывался задернутым вытканным занавесом. Отсюда и у нас возник обычай при построении храма устраивать такого же рода завесы у входа. Кроме того, имелось еще десять других ковров, шириною каждый по четыре локтя, а длиною в двадцать восемь, с золотыми застежками, которыми они привязывались так плотно друг к другу, что казались состоящими из одной сплошной массы. Их настилали поверх святилища, и они настолько закрывали также обе боковые и заднюю стены, что свешивались поверх земли еще на один локоть. Кроме того, были еще другие ковры, одинаковой с этими ширины, но числом на один больше и несколько длиннее, так как длина каждого из них составляла тридцать локтей. Они были сотканы из козьей шерсти, но так же тонко, как и первые, и спускались до самой земли. Над входом они образовывали как бы фронтон или навес; для этого предназначался одиннадцатый ковер. Наконец, поверх всех этих ковров лежали еще другие, сделанные из кожи , служа защитой и покровом тканым коврам от палящего зноя или проливного дождя. Кто издали смотрел на это сооружение, невольно поражался, потому что все это сверкало и переливалось так, как сверкает сияющее, ясное небо. Покровы, сделанные из козьей шерсти и из кожи, также спускались над входной завесой, защищая и ее от зноя и проливных дождей.
5. Таким образом была сооружена скиния. Для Господа Бога был затем воздвигнут кивот из прочного неподдающегося гниению дерева, которое на нашем языке носит название "эрон". Устройство же самого кивота было следующее: длина его обнимала пять спифамов, ширина и вышина по три спифама. Весь он был как снаружи, так и изнутри окован золотом, так что совсем не видно было дерева. Сверху же кивот имел удивительной работы золотую крышку, прикрепленную к нему золотыми же винтами, которая совершенно ровно покрывала кивот, ни в одной части не выступая над ним и не нарушая такими выдающимися углами симметрии всего сооружения. У каждой из более длинных стен кивота выступали золотые кольца, проходившие сквозь дерево; в них у каждой продольной стенки кивота были пропущены позолоченные деревянные шесты, при помощи которых можно было, в случае необходимости, переносить кивот; дело в том, что последний доставлялся с места на место не на повозках, но его носили священнослужители. На крышке кивота были сооружены две фигуры; евреи называют их херувимами, и они имеют вид крылатых существ, нисколько, однако, не похожих на те создания, которых видим мы летающими по воздуху. Моисей уверял, что он видел такие существа изображенными на троне Господа Бога. В этот кивот он положил те две скрижали, на которых были начертаны десять заповедей, по пяти на скрижали, причем на каждой стороне было записано по две с половиной, а сам кивот поместили в Святая Святых.
6. В святилище Моисей поместил стол, похожий на те, которые находятся в дельфийском храме , длина его была в два локтя, ширина в один локоть, а вышина в три спифама. У этого стола ножки были в нижней половине своей изящно выточены и походили на те подставки, на которые дорийцы обыкновенно кладут ложа. На этом подножии лежала искусно сделанная четырехугольная доска, которая была окружена со всех сторон ободком величиной в человеческую руку кверху и книзу. У каждой ножки было приделано по кольцу под самой крышкой стола, и сквозь эти кольца продевались золоченые шесты из вышеупомянутого отличного дерева; их нельзя было вынимать, потому что они не проходили насквозь под столом, а упирались концами в углубления, из которых одно было сделано в самой доске стола, а другие в каждой из его ножек. С помощью этих шестов стол переносился во время путешествий. На этом столе, который помещался в святилище с северной стороны, невдалеке от Святая Святых, были разложены друг против друга рядами по шести штук десять опресноков, выпеченных из двух ассаронов (эта мера у евреев равняется семи аттическим котилам ) самой чистой и лучшей муки. На эти хлебы насыпался из двух золотых чаш фимиам , и эти хлебы заменялись новыми по прошествии каждой недели, в день, называемый нами субботним, так как седьмой день именуется у нас Sabbat. О причине этого обычая мы скажем в другом месте .
7. Напротив этого стола, ближе к южной стене, был поставлен золотой светильник чеканной работы, внутри пустой, весивший сто мин, что евреи обозначают словом "кинхар", а в переводе на греческий язык это передается "талант". Он состоял из круглых трубок, шаровидных лилий, изображений гранатовых яблок и чашечек, числом до семидесяти, которые все исходили из одного общего основания и возвышались кверху, образуя такое количество ветвей, сколько существует планет вместе с солнцем, именно семь чашечек, расположенных по одной линии (на одинаковой высоте) друг против друга. На этих чашечках помещалось семь лампочек, тоже по числу планет. Так как светильник поставлен накось, то и лампочки были обращены к востоку и югу.
8. Как раз между светильником и столом помещался алтарь для сожжения жертв, из такого же точно дерева, из какого, как я упомянул уже, были сделаны и все раньше описанные предметы. Дерево это не могло поддаваться гниению, и вдобавок оно было покрыто плотной золотой броней. Каждая сторона поверхности этого алтаря имела локоть длины, а вышиной весь он был вдвое больше. На нем помещался золотой очаг, окруженный с каждой стороны по краям венкообразным возвышением, сделанным тоже из золота. К этому борту были прикреплены также кольца и шесты, с помощью которых алтарь несли священнослужители во время путешествий. Кроме того, перед скинею был воздвигнут еще медный жертвенник, подножие которого было деревянное. Каждая сторона его имела пять локтей в длину и три в вышину, и он был так же украшен, как и золоченый алтарь, именно кованою медною бронею; под очагом тянулась медная сеть, и так как под жертвенником было пустое пространство, то уголья падали через эту сетку на землю. Против этого алтаря стояли: чаша для возлияния, сосуды, кадила и плошки, сделанные из золота; все прочие, нужные для священнодействий приборы были медные. Таково было устройство скинии со всеми ее принадлежностями.

1. Для священнослужителей были сделаны особые облачения, притом одни для всех тех, которые носят название хаанеев, и особенно для первосвященника, именующегося аравархом, что означает архиерея. Общее для всех прочих священнослужителей облачение было следующее: всякий раз, как иерей приступал к богослужению, он очищался сообразно ритуальному постановлению и затем для начала надевал так называемый менахасен , что означает повязку и представляет сделанные из сученого виссона панталоны для нижней части тела; их и надевали на ноги, как панталоны, и они доходили до половины тела, оканчиваясь у бедер, над которыми они крепко стягивались.
2. Поверх этой одежды священник носил льняное облачение из двойного тонкого виссона, которое называлось хефоменою, что значит "льняная одежда", так как лен у нас называется хефоном. Эта одежда представляла из себя плотно прилегавший к телу и доходивший до конца ног хитон с узкими, облегавшими руки рукавами. Его стягивали под грудью поясом, охватывавшим тело, шириною в четыре пальца. Пояс этот был так тонко выткан, что казался сделанным из кожи змеи, так как в нем были вытканы пестревшие красным, пурпуровым и фиолетовым отливом узоры . Основа же его состояла из чистого виссона. Пояс этот, начинаясь вблизи груди, около которой он несколько раз обвивался, спускался затем оттуда до низа ног. Иерей носил его в виде прелестного украшения до тех пор, пока не приступал к богослужению. Когда же приходилось приносить жертву или служить, то он откидывал концы пояса на левое плечо, чтобы они не мешали ему при отправлении его обязанностей. Моисей назвал пояс этот аванифом, мы же именуем его по-вавилонски емианом, как его называют в Вавилонии. Упомянутый хитон не имеет пазухи, но оставляет шею и верхнюю часть груди открытыми, причем прикрепляется к обоим плечам шнурами, идущими от передней и задней обшивки его верхних краев. Эта верхняя часть хитона называется массавазаном.
3. На голове у иерея убор в форме усеченного конуса, который покрывает не всю голову, но несколько более половины ее. Убор этот называется маснаемфом и похож на венок, так как плотно скручен из тканой льняной материи и состоит из частых стеганых и затем сшитых складок. Сверху к этой шапке прикрепляется вуаль, которая обматывается вокруг него и спускается до глаз, скрывая швы головного убора и все, что могло бы казаться в нем неизящным. Это покрывало плотно охватывает голову. Весь этот убор так крепко сидит на голове священнослужителя, что не может с него свалиться во время богослужения. Итак, мы описали устройство облачения обыкновенных иереев.
4. Первосвященник же облачается так же, как и последние, так как надевает на себя решительно все те же части, о которых мы только что рассказывали. Но сверх того он надевает еще пурпурно-фиолетовый хитон, который также доходит до пят. На нашем языке риза эта называется меиром , она охватывается поясом такого же рисунка, как мы показали выше, только в этот пояс вотканы еще золотые узоры. К подолу этого облачения пришиты кисти, похожие по виду и цвету на гранаты, а также, для большего изящества, золотые колокольчики таким образом, что между двумя кистями приходится по колокольчику, а между двумя колокольчиками по кисти. Хитон этот не состоит из двух отдельных кусков материи, которые были бы сшиты на плечах и с боков, но по всей длине своей соткан из одного куска, не имеет наверху широкого поперечного разреза, но снабжен продольным от груди до половины спины отверстием, края которого обшиты, для большей красоты, каймою. Равным образом хитон этот имеет разрезы в тех местах, где продеваются руки.
5. Сверх этих облачений первосвященник надевает еще третью ризу, носящую название ефуда и похожую на греческий наплечник. Устройство ее следующее: она состоит из вытканной разноцветными с золотом узорами материи длиною в локоть, спускается до середины груди, снабжена рукавами и общим видом напоминает хитон. На остающейся не закрытой этим облачением части груди находится величиной в спифам кусок материи, украшенный золотыми и такого же цвета узорами, как и ефуд. Он носит название ессена , чему на греческом языке соответствует слово Logion, т. е. оракул, и вполне закрывает собою то место груди, которое остается открытым от ефуда. К ефуду этот нагрудник прикрепляется при помощи устроенных на каждом углу его золотых колец, которым на ефуде соответствуют также кольца, соединяющиеся с первыми фиолетовым шнуром, проходящим через них. А для того, чтобы сквозь отверстия колец ничего не просвечивало, под них подложены полоски фиолетово-пурпуровой ткани. Ефуд сдерживается на плечах двумя сардониксами, которые оправлены в золотые ободы, устроенные в форме удобно замыкающихся браслетов. На этих камнях вырезаны еврейскими буквами имена сыновей Иакова, по шести на каждом из камней, причем имена старших помещаются на правом плече. Также на нагруднике помещаются двенадцать удивительной величины и красоты драгоценных камней, которые представляют украшение столь значительной ценности, что человек не был бы в состоянии приобрести себе таковое. Эти камни крепко вделаны в ткань четырьмя рядами по три в ряд. Каждый из камней вделан в золотую оправу, концы которой проникают в ткань, так что они не могут вывалиться. Первый ряд камней состоит из сардоникса, топаза и смарагда; второй - из рубина, яшмы и сапфира; третий - из яхонта, аметиста и агата; в четвертом, наконец, первое место занимает хризолит, затем идет оникс, а замыкается ряд бериллом. На всех этих камнях выгравированы имена сыновей Иакова, которых мы считаем родоначальниками отдельных колен наших, причем на каждом камне помещается по одному в последовательном порядке рождения носителей этих имен. Но так как маленькие кольца слишком слабы, чтобы выдержать тяжесть всех этих камней, то в ткань нагрудника вделаны еще другие два кольца побольше, именно в том месте каймы, где она подступает к шее. Через эти кольца пропущены кованые цепочки, которые идут к золотым филигранной работы брошкам на предплечьях. Концы этих цепочек тянутся через плечо и снизу прикрепляются к кольцам, имеющимся на нижней кайме ефуда, так что благодаря этому последний прикреплен совершенно плотно и не может сдвигаться с места. К ефуду примыкает пояс, тканый из той же материи с золотом и такого же цвета, как я уже говорил раньше. Он охватывает все тело, стягивается в месте своего шва, и концы его свешиваются вниз. Каждый конец его украшен кистями, состоящими из цельных золотых трубочек.
6. У первосвященника был такой же головной убор, как и у прочих священнослужителей, но поверх этого убора у него был еще другой, сделанный из узорчатой фиолетовой ткани. Вокруг него идет золотой тройной кованый венок, на котором сверкает золотая чашечка, похожая на цветок растения, которое у нас называется сахарным стручком, а у греческих знатоков ботаники именуется hyoskyamos. Для тех, кто, хотя и видел это растение, все-таки не запомнил его формы или же, будучи знаком с ним понаслышке, сам не видал его, я здесь дам его описание. Растение это часто достигает высоты более трех спифамов, имеет корень, похожий на свекловичный (это будет сравнением особенно удачным), и листья, похожие на листья эвзомы. На концах стеблей выступают почки, обтянутые кожицей, само собой раздвигающейся при появлении плода. Такая почка величиною в сустав мизинца и по округленности своей напоминает чашу. Впрочем, я и ее опишу подробнее для лиц, незнакомых с этим растением. Представляя полукруг, она примыкает нижним круглым концом к стеблю, от которого поднимается, образуя закругление; затем середина ее вновь несколько сплющена красивым изгибом, который кверху опять расходится для того, чтобы образовать по краям складки, подобные тем, которые представляет срезанный гранат. Над этим покоится другой полукруг, и притом такой правильной формы, что его можно принять за выточенный, по нем тянутся те складки цветка, которые я сравнил со складками граната. Они похожи на шипы терновника и оканчиваются тонкими, крайне острыми иглами. Под этим покровом покоится плод, занимающий все пространство внутри чашечки и похожий на семена растения sideritis, которое имеет цветок, подобный маку. На этот (описанный мною) цветок похож металлический венчик на шапке первосвященника, по крайней мере в задней его части, от темени до обоих висков; над лицом же находится не эта ephielis, как называется украшение, но золотая бляха, на которой вырезано священное имя Господа Бога .
7. Таково облачение первосвященника. Иной, пожалуй, изумится той вражде к нам, которая мотивируется пренебрежительным якобы с нашей стороны отношением к Господу Богу, тогда как наши хулители приписывают только себе постоянное и истинное богопочитание. Между тем, кто поразмыслит над устройством скинии, кто внимательно присмотрится к облачению священнослужителя и к принадлежностям нашего богослужения, тот придет к убеждению, что наш законодатель был человеком святым и что нам напрасно приходится выслушивать обвинения в отсутствии религиозности. Дело в том, что всякий, кто без задней мысли и внимательно присмотрится ко всему описанному, найдет, что все это устройство должно напоминать и служить отражением всего мироздания: скиния, имеющая в длину тридцать локтей, разделена на три части; две из них, как место не священное, предназначены для всех священнослужителей и соответствуют земле и морю, которые также доступны всем. Третья же часть посвящена одному Господу Богу, потому что и небо для людей недосягаемо. Лежащие на столе двенадцать хлебов знаменуют собой год, разделенный на такое же число месяцев. Светильник, состоящий из семидесяти составных частей, напоминает знаки, через которые проходят планеты, а семь светочей на нем указывают на течение планет, которых также семь. Завесы, сотканные из четырех сортов материала, служат эмблемою стихий, при чем виссон очевидно напоминает землю, которая родит лен, пурпур - море, окрашивающееся в пурпуровый цвет кровью рыб, фиолетовый гиакинф -лазоревый воздух, а багряный цвет служит символом огня. Льняной хитон первосвященника также напоминает о земле, фиолетовые нити его - небосклон, причем гранаты вызывают представление о молниях, а звук колокольчиков знаменует раскаты грома. Наплечник также - изображение всей созданной Господом Богом природы, почему, мне кажется, он и сделан из четырех родов материала, причем вотканные в него золотые нити, по моему мнению, должны напоминать о всюду проникающем свете. Нагрудник, помещающийся как раз посередине наплечника, занимает именно то же самое место, которое занимает земля в самом центре мироздания. Охватывающий эту одежду пояс служит эмблемой океана, который также обтекает вокруг всей земли. Сардониксы на плечах первосвященника знаменуют солнце и луну, а двенадцать камней нагрудника могут быть приняты либо за изображения месяцев, либо за такое же число звезд, группу которых греки называют зодиаком. То и другое предположение не будет ошибочным. Головной убор первосвященника также напоминает, по моему мнению, о небе, тем более что лазоревато-фиолетового цвета, да и, кроме того, иначе на нем не была бы помещена надпись с именем Господа Бога. Вдобавок на нем имеется венчик, и притом золотой, который указывает на сияние, постоянно окружающее Божество. Сказанного здесь, на мой взгляд, достаточно. Впрочем, еще часто и во многих местах мне придется упоминать о деяниях, свидетельствующих о великом благочестии нашего законодателя.

1. Когда описанная скиния была готова, но отдельные части и утварь ее еще не были освящены, Господь Бог явился Моисею и приказал предоставить священство брату его Аарону, который по своему благочестию более всех других достоин этой чести. Созвав по этому поводу народное собрание, Моисей представил народу всю добропорядочность и мягкость характера Аарона и упомянул также о тех опасностях, которым последний подвергал себя за всех их. Так как все готовы были засвидетельствовать это и выказывали большое к нему расположение, то Моисей обратился к народу со следующими словами: "Мужи израильские! Сооружение, которое столь благоугодно Господу Богу, теперь, поскольку это было в наших силах, уже готово. А так как нам предстоит вскоре принять Господа Бога в скинии, то раньше всего нам следует озаботиться подысканием священнослужителя, которого задачею было бы заведовать жертвоприношениями и возносить за всех нас молитвы к Всевышнему. Если бы решение данного вопроса лежало в моих руках, то я был бы готов себя самого признать достойным этой чести, так как в природе каждого из нас имеется эгоизм и так как я отлично сознаю, сколь много я выстрадал ради вашего благополучия. Между тем ныне сам Предвечный признал Аарона достойным этой чести и избрал его Своим священнослужителем, так как считает его к тому наиболее подходящим из всех нас. Ввиду этого Аарон наденет посвященное Господу Богу облачение, возьмет на себя заботу об алтарях и жертвоприношениях и будет молиться за вас Господу Богу, который охотно внемлет мольбам его, потому что эти молитвы будут возноситься избранником Самого Предвечного". Евреям эта речь понравилась, и они согласились с выбором Господа Бога, тем более что Аарон, как по происхождению своему, так и по присущему ему пророческому дару, наконец, и по заслугам брата был наиболее других достоин этой чести. В то время у него было четверо сыновей: Навад, Авнауй, Елеазар и Ифамар.
2. Весь тот материал, который оставался не употребленным при сооружении скинии, Моисей приказал употребить на устройство предохранительных завес для самой скинии, светильника, жертвенника и прочей утвари, для того, чтобы все эти предметы во время путешествия не были попорчены дождем или пылью. Затем он еще раз собрал народ и повелел, чтобы каждое лицо внесло налог в полсикла. Сикл представляет еврейскую монету, равную четырем аттическим драхмам . Народ с удовольствием подчинился требованию Моисея. Плательщиков оказалось 603 550 человек, потому что налог вносили лишь свободнорожденные в возрасте от двадцати до пятидесяти лет. Собранные таким образом деньги пошли в пользу скинии.
3. Затем Моисей стал освящать скинию и священнослужителей, приступив к посвящению следующим образом: он велел взять на пятьсот сиклов отборной мирры и на столько же ириса и половину этого количества корицы и мяты (последняя тоже годится для курения) и растолочь, затем примешать туда оливкового масла гин (это местная мера, соответствующая двум аттическим хоям ) и, искусно сварив все это, получить таким образом в высшей степени благовонную мазь. Этой мазью Моисей в знак очищения помазал священнослужителей и всю скинию; крайне дорогие курения же, которых требуется всегда много разнообразных сортов для скинии, он повелел сложить на золотом жертвеннике. Впрочем, я обойду молчанием приготовление этих курений, чтобы не утомлять читателей. Дважды в день, именно перед восходом и при закате солнца, было предписано воскуривать фимиам и вливать свежее масло в лампы светильника; из этих ламп святого светильника три должны были гореть в честь Господа Бога в продолжение целого дня, остальные же зажигались только вечером.
4. Окончанием всего сооружения искусные строители, Веселиил и Елиав, стяжали себе большую славу, так как они не только сами усовершенствовали при работах то, что было придумано другими раньше, но и сделали совершенно новые, до них прежде неизвестные и крайне удачные изобретения. Из этих строителей первым и лучшим признан Веселиил. На окончание всего сооружения ушло ровно семь месяцев, и таким образом закончился как раз год со времени выхода евреев из Египта. В начале же второго года, в месяц, носящий у македонян название ксанфика, а у евреев нисана, именно в новолуние, произошло освящение скинии и всех ее мною описанных принадлежностей.
5. Также и Господь Бог выказал свое удовольствие по поводу этого сооружения, следовательно, не напрасно потрудившихся евреев и не пренебрег им, но удостоил его Своим присутствием. Проявил же Он последнее следующим образом: в то время как небо кругом оставалось совершенно чистым, над одной только скиниею появилось темное облако, не такое густое и грозное, как то бывает зимою, но, однако, и не настолько редкое, чтобы взор мог проникнуть сквозь него. Из этого облака выделялась приятная роса, знаменуя всем любящим Господа Бога и верующим в Него присутствие Предвечного.
6. Почтив строителей, соорудивших всю постройку, такими подарками, которые соответствовали их заслугам, Моисей, по повелению Господа Бога, принес на двор скинии в очистительную жертву быка, барана и козла. В главе о жертвоприношениях вообще, когда я укажу, в каких случаях закон повелевает сжигать жертвенное животное целиком и в каких разрешает употреблять в пищу часть его, я поговорю о ритуале жертвоприношения и связанного с ним богослужения. Затем Моисей окропил кровью жертвенных животных облачения Аарона и сыновей его и, омыв их ключевой водой и помазав мирром, посвятил их на служение Господу Богу. Таким образом он поступал в течение семи дней с ними и их облачением, а также помазывал выше мною упомянутым елеем скинию и всю утварь ее и окроплял все это кровью быков и баранов, которых он ежедневно зарезал. На восьмой день он объявил празднество и повелел всем принести жертвы сообразно со своими средствами. Народ повиновался этому повелению, и каждое отдельное лицо в рвении своем старалось превзойти других и приносило по возможности обильные жертвы. Когда же все посвященные Господу Богу приношения были возложены на алтарь, внезапно из-под них само собой вырвалось пламя, подобное сверкающей молнии, и пожрало все лежавшее на жертвеннике.
7. Тут крупное несчастье постигло Аарона, как человека и отца; но оно было с благородством перенесено им, с одной стороны, потому, что он обладал большой твердостью духа, а с другой - оттого, что видел в этом горе проявление воли Божьей. Дело в том, что из упомянутых мною четырех сыновей его двое старших, Навад и Авиауй, были охвачены пламенем, так как возложили на жертвенник не то курение, которое им повелел Моисей, но то, которое они раньше употребляли в дело. Пламя ринулось на них и так обожгло им грудь и лицо, что никто не был в состоянии спасти их, и они должны были умереть. Тогда Моисей повелел отцу и братьям вынести тела их за ограду стана и там похоронить с большой торжественностью. Народ был глубоко опечален этой неожиданной кончиной, Моисей же убеждал братьев и отца покойных не слишком скорбеть о постигшем их горе, а ставить славу Божью выше своего собственного несчастья, тем более что Аарон уже носил священное облачение .
8. Отказавшись от всяких почестей, которые народ счел нужным воздать ему, Моисей посвятил себя исключительно одному служению Богу. Он теперь также не восходил уже более на Синай, но отправлялся в скинию и тут просил у Бога поддержки и совета, в которых нуждался; при этом как по платью, так и по всему прочему он держал себя совершенно так, как всякий простой человек, и не желал ничем отличаться от массы, кроме заботливости, с которой относился к нуждам последней. Кроме того, он давал предписания насчет государственного устройства и издал законы, следуя которым народ мог бы вести угодный Господу Богу образ жизни и не входить в своей собственной среде в пререкания ни с кем. Все эти постановления Моисей составил по указанию самого Господа Бога, и к их рассмотрению я теперь перейду.
9. Но раньше я все-таки дополню тут то, что я пропустил при описании облачения первосвященника. Дело в том, что Моисей лишил должных пророков, если бы нашлись таковые и стали выдавать себя за возвестителей воли Божьей, всякой возможности совращать народ. Господь Бог мог, по усмотрению Своему, присутствовать при богослужении или нет, и при этом такое присутствие или отсутствие Предвечного должно было быть усматриваемо не только евреями, но и случайно находившимися в святилище чужеземцами. Ввиду этого всякий раз, как Господь Бог присутствовал при богослужении, тот из драгоценных камней, которые, как я упомянул уже выше, первосвященник носил на плечах (то были сардониксы, подробное описание которых я здесь опускаю, так как считаю их всем достаточно известными), который находился на правом плече, служа там застежкою, начинал особенно сильно сверкать и издавать такой яркий свет, какой ему обыкновенно не был свойствен. Конечно, это должно было вызывать удивление всех тех, которые для унижения всего божественного не прибегали к своим собственным лживым мудрствованиям. Но я сейчас скажу о явлении еще более изумительном. Дело в том, что Господь Бог возвещал евреям, когда они собирались на войну, победу при помощи тех двенадцати драгоценных камней, которые были пришиты к нагруднику первосвященника: еще до выступления войска в поход камни эти начинали так сильно блистать и сверкать, что всей народной массе становились очевидными милостивое присутствие и покровительство Господа Бога. Ввиду этого и те греки, которые почтительно относятся к нашим установлениям, не могут отрицать этот факт и называют нагрудник первосвященника оракулом. Впрочем, как камни нагрудника, так и плечевой сардоникс перестали издавать такой необыкновенный свет еще за двести лет до составления мною настоящего сочинения, так как Господь Бог отвратил милость Свою от народа вследствие постоянного нарушения последним законов. Но об этом мы поговорим при более удобном случае. Теперь же я обращаюсь к продолжению своего прерванного рассказа.
10. Когда была освящена скиния и все касавшееся устройства священнослужителей было окончено, то народ стал думать, что отныне Господь Бог будет пребывать среди него в скинии, и приступил к жертвоприношениям и молитвам, в надежде, что теперь отвращены уже все бедствия и что отныне можно предаться наилучшим ожиданиям. Колена еврейского народа стали приносить Господу Богу дары, отчасти каждое в отдельности, отчасти сообща. Старейшины же колен, соединясь по двое, пожертвовали повозки, запряженные двумя быками (так что таких повозок было всего шесть), для того чтобы перевозить скинию со всею к ней относящейся утварью во время путешествий. Кроме того, каждый старшина пожертвовал еще по чаше, блюду и кадильнице, которая весила по десяти дариков , и была наполнена курением. Блюда же и чаши (все из серебра) весили вместе попарно двести сиклов, из которых семьдесят приходилось на долю каждой чаши, и были наполнены смесью муки с оливковым маслом, как то требуется для жертвоприношений на алтаре. Наконец, каждый представил по барану, теленку и годовалому ягненку для жертвы всесожжения, а также по козлу для жертвы всепрощения. Кроме того, каждый из старейшин приносил еще и другие, так называемые спасительные жертвы, именно ежедневно по два быка и по пяти баранов с годовалыми ягнятами и козлами.
Такие жертвы приносили они в продолжение двенадцати дней, ежедневно по одной. Моисей же более не подымался на гору Синайскую, но получал в скинии от Господа Бога наставления относительно образа жизни народа и составления для него законов. Так как последние были гораздо лучше человеческих постановлений, то этот дар Божий свято почитался в течение веков, так что евреи не нарушали ни одного из этих законов, ни в мирное время, когда они пользовались изобилием всех благ земных, ни во время войны, когда были в стесненном положении. Но имея в виду составить об этих законах отдельное сочинение, я здесь не буду более распространяться об этом.

1. Заговорив о жертвах, я здесь упомяну о некоторых постановлениях, касающихся ритуала очищения и жертвоприношений. Существует два рода последних, и смотря по тому, приносятся ли они от лица частного человека или от лица всего народа, и характер их двоякий: в одном случае вся жертва сжигается целиком, отчего она и получает название жертвы всесожжения; в другом жертвенное животное съедается во время пира, и жертва тогда называется благодарственною. Итак, я поговорю о первом роде жертвоприношений.
Если частное лицо хочет принести жертву всесожжения, то оно закалает быка, барана и козла; последние должны быть годовалыми, быки же могут быть и старше. Все, предназначающееся в жертву всесожжения, должно быть мужского пола. По заклании жертвенных животных священнослужители окропляют их кровью алтарь со всех сторон, затем сдирают шкуры и рассекают туши на части, чтобы посыпать их солью, возложить на алтарь, на котором уже имеются горящие дрова. Ноги жертвенных животных и внутренности их подвергаются затем тщательной очистке и возлагаются к остальным частям на алтарь, шкуры же поступают в пользу священнослужителей. Таким-то образом приносили жертвы всесожжения.
2. Кто же собирается принести благодарственную жертву, тот закапает таких же точно животных, как и при жертве всесожжения, и могут быть как самцы, так и самки. После заклания животных кровью их окропляется алтарь, на который возлагаются: почки, перепонка печени, жировые части и самая печень, а также хвост барана. Грудь и правое бедро предоставляются священнослужителям, остальное же мясо идет в еду в продолжение двух дней. Все же, что бы ни осталось еще по истечении того срока, предается сожжению.
3. Жертвы бывают также грехоочистительными, и ритуал их схож с обрядом при благодарственных жертвоприношениях. Те, кто не имеет средств приносить такие дорогостоящие жертвы, являются с двумя горлицами или молодыми голубями, из которых одного сжигают в честь Господа Бога, а другого оставляют в пищу священнослужителям. О приношении этих птиц мы, впрочем, подробнее будем говорить в сочинении о жертвоприношениях. Кто по неведению впал в грех, жертвует барана и овцу, однолеток; кровью этих животных священнослужитель окропляет алтарь, впрочем, не весь, как то практиковалось при вышеуказанных жертвоприношениях, но лишь выступы по краям его; почки и остальные жирные части вместе с печенью возлагаются на алтарь. Шкуры и мясо священнослужители оставляют себе, и мясо это они должны еще в тот же самый день употребить в пищу в храме; закон не дозволяет оставлять его до следующего дня. Если же кто-нибудь согрешил сознательно и нет никого, кто изобличил бы его в этом, то он, по предписанию закона, должен принести в жертву барана, мясо которого также в тот же самый день должно идти в пищу священнослужителям в храме. Если старшины совершат прегрешение, то и они приносят таким же образом жертвы, как и частные лица, с тою лишь разницею, что приводят быка и козла.
4. Закон также предписывает присоединять к жертвенным животным, как при жертвоприношениях от частных лиц, так и при общественных, известное количество самой чистой муки; а именно: при овце прилагается одна мера, носящая название ассарона, при баране - две, при быке - три меры. Эта мука для возложения на алтарь смешивается с оливковым маслом, которое должно быть представляемо при жертвенных животных, при быке - полгина, при баране треть его, при овце - четверть гина. Гин же представляет из себя древнееврейскую меру, которая соответствует двум аттическим хоям. Также и вина приносят одинаковое с оливковым маслом количество, и вино это разливается вокруг алтаря. Если же кто приносит не в жертву, но по обету пшеничную муку, то он сначала возлагает на алтарь горсть ее; остальную муку берут для своего употребления священнослужители, причем либо поджаривают ее, смешав с оливковым маслом, либо выпекают из нее хлебы. Но все то, что возложил священнослужитель на алтарь, непременно предается сожжению целиком. Закон запрещает закалать в один и тот же день детеныша вместе с маткою и вообще не позволяет приносить в жертву новорожденное раньше истечения восьмидневного срока после появления его на свет. Существуют также жертвоприношения за избавление от болезни или по другим причинам, причем вместе с жертвенными животными в число подношений входят также сладкие лепешки. Закон и тут не разрешает, раз священнослужители получают в свою пользу часть приношений, оставлять что-либо до следующего дня.

1. Закон также повелевает приносить в жертву ежедневно, утром и вечером, на общественный счет годовалого барана; на седьмой же день, именующийся субботним, закалается, по тому же ритуалу, пара их. Кроме этих ежедневных жертвоприношений, в новолуние закалают еще двух быков, семь годовалых овец и барана, да вдобавок в виде грехоочистительной жертвы еще барана, на случай если кто-нибудь согрешил бессознательно .
2. В седьмом месяце, носящем у македонян имя гиперберетея, к указанным жертвоприношениям присоединяют еще быка, барана, семь овец и козла для отпущения грехов.
3. В десятый день этого месяца назначается пост до появления луны, и в этот день закалают быка, двух баранов, семь овец и козла в виде грехоочистительной жертвы. Кроме того, приводят еще двух козлов. Из них один выгоняется живым за пределы стана в пустыню, служа носителем и искупителем грехов всего народа, другого же выводят на чистое место вблизи стана и сжигают там целиком, вместе с кожею, без всякого очищения. Единовременно с ним предается сожжению также и бык, которого доставляет не народ, но из своих личных средств первосвященник. Когда этот бык заклан и кровь его, как и козла, доставлена в святилище, первосвященник обмакивает в нее палец и окропляет по семи раз потолок и пол святилища и столько же раз стены и золотой алтарь; остальную кровь он выносит на двор и окропляет ею большой жертвенник. Затем внутренности, почки, жировые части и печень быка возлагаются на алтарь, первосвященник присоединяет к этому еще барана и приносит таким образом жертву всесожжения Господу Богу.
4. Так как время подходило к зиме, то Моисей приказал на пятнадцатый день того же месяца, чтобы каждый построил себе шатер в виде жилья и приготовился к встрече холодного времени года. Когда же они достигнут отечества говорил он, им придется собираться в том городе, в котором будет находиться храм и который поэтому будет главным, и праздновать восьмидневный праздник, причем они будут преподносить жертвы всесожжения и благодарственные и будут держать в руках миртовые, ивовые, пальмовые и персиковые с плодами ветви. В первый день жертва всесожжения должна состоять из тринадцати быков, четырнадцати овец и двух баранов, а также одного козла для искупления грехов. В следующие дни им придется приносить в жертву такое же число овец, баранов и по козлу; лишь количество быков они могут уменьшать ежедневно на одного до тех пор, пока они не дойдут до числа семь. На восьмой же день им следует воздержаться от всякого труда и, по вышеуказанному нами ритуалу, принести Господу Богу в жертву теленка, барана, семь овец и козла в виде искупления грехов.
5. Таким образом, было установлено для евреев строить по родному обычаю шатры. В месяце ксанфике, который у нас носит название нисана и представляет начало года, на четырнадцатый день после новолуния, когда солнце станет в знак овна (в этот месяц произошло наше избавление от египетского рабства), Моисей повелел приносить такую же жертву, какую мы, как было выше сказано, принесли при выходе из Египта и которая называется Пасхою. Мы справляем ее по отдельным семьям, причем ничто из пищи не сохраняется до следующего дня. На пятнадцатый день наступает праздник опресноков, продолжающийся семь дней, в продолжение которых люди питаются опресноками и ежедневно закалают двух быков и одного барана с семью овцами. Все это представляется (в святилище в качестве жертвы всесожжения и служит ежедневною пищею священнослужителей, прячем ко всему этому присоединяется еще козел для искупления прегрешений. Во второй день праздника опресноков (следовательно, в шестнадцатый день этого месяца) берут от вновь созревших плодов, к которым раньше никто не смел прикасаться, считая справедливым почтить на первом плане Господа Бога, которым даруется вся эта благодать, и приносят Ему в жертву следующим образом первый ячмень: высушив, смолов и очистив от всех примесей кучу колосьев ячменя, посвящают на алтаре Господу Богу ассарон их, а остальное предоставляют священнослужителям для личного пользования. Лишь после этого дозволяется всем и каждому приступать к жатве. Вместе с первыми плодами приносят в виде жертвы всесожжения Господу Богу и ягненка .
6. По истечении седьмой седьмицы, т. е. сорока девяти дней, после этого жертвоприношения, именно в Пятидесятницу, которую евреи называют Асарфа, что значит пятидесятый день, приносят Предвечному в жертву выпеченный из двух ассаронов белой муки сдобный хлеб и двух овец. Все, что тут приносится в жертву Господу Богу, по закону, идет в пищу священнослужителям, причем ничего не должно оставлять до следующего дня. В виде жертвы всесожжения закапается три теленка, два барана и четырнадцать овец, равно как два козла для искупления грехов. Вообще, ни один праздник не обходится без жертвы всесожжения и без прекращения работы; напротив, во всех случаях предписывается законом известный вид жертвоприношения, полный отдых от трудов, равно как жертвенный пир.
7. Затем на общественный счет испекается пресный хлеб, на что идет двадцать четыре ассарона муки. Из каждых двух ассаронов накануне субботы выпекается по хлебу, а рано утром в субботу эти хлебы возлагаются на стол в святилище по шести в ряд. Хлебы эти посыпаются курениями из двух золотых сосудов и оставляются таким образом до следующей субботы, когда вместо них приносятся новые хлебы, тогда как старые отдаются в пользование священнослужителям; курение, которое лежало на хлебах, сжигается в жертву Господу Богу, а вместо него возлагается на хлебы новое. Священнослужитель же дважды в день приносит в жертву из собственных средств ассарон муки, смешанной с оливковым маслом; смесь эта немного пропекается, и затем рано утром и вечером обе половины ее бросаются в огонь. Впоследствии мы будем говорить об этом подробнее, здесь же и сказанного кажется мне достаточным.

1. Выделив из среды всего народа колено Левино для отправления священнослужительских обязанностей, Моисей освятил его членов омовением в чистой родниковой воде и с помощью установленных законом на подобные случаи жертвоприношений. Затем он передал им скинию со священною утварью и всем устройством для охраны их во время пути и повелел им прислуживать священникам, так как те уже были посвящены Господу Богу.
2. Равным образом Моисей точно определил всех животных, которыми можно питаться, и тех, от употребления которых в пищу следует воздерживаться. Об этом мы при случае поговорим подробно в другом месте этого сочинения, а также укажем на причины, основываясь на которых он разрешил нам употреблять в пищу одних животных, а от других велел воздерживаться. Моисей запретил также употреблять в пищу всякую кровь, считая ее тождественною с душою и духом. Равным образом он запретил есть мясо павших животных, возбранив тоже употребление в пищу внутренностей и жировых частей почек козы, овцы и быка.
3. Моисей выделил из совместного сожительства с евреями всех обезображенных проказою и всех страдающих кровотечением. Женщин же во время менструаций он отделил на семь дней, по истечении какового срока и очищения им вновь разрешалось вступать в общение с мужьями. Равным образом все, кто хоронил покойника, должны были воздержаться от общества других людей в продолжение такого же количества дней. Всякий, кто, благодаря своей ритуальной нечистоте, пробыл такое время вне общения с людьми, должен был, по закону, принести в жертву двух ягнят, из которых один обязательно предавался закланию, а другой поступал в собственность священнослужителей. Такую же жертву приносили и те, кто страдал кровотечением. У кого во сне совершались выделения семени, тот обязан был выкупаться в холодной воде, подобно тому, как если бы имел общения с женщиною. Зараженных проказою он совершенно удалял из города, и они не могли ни с кем общаться: на них смотрели совершенно как на покойников. Если же кто из прокаженных, благодаря своим молитвам, выздоравливал от этой своей болезни и исцелялся вполне, тот должен был принести Господу Богу целый ряд разнообразных жертв, о которых мы поговорим впоследствии.
4. В силу всего этого можно лишь посмеяться над теми, которые уверяют, будто Моисей сам был одержим проказою и потому бежал из Египта и будто по этой-то причине он и повел с собою в Хананею больных проказою. Если бы это было справедливо, то Моисей не издал бы таких постановлений, которые логически противоречили бы его собственному состоянию, равно как положению его товарищей, тем более что у многих других народов прокаженные не только не изгоняются и с позором выделяются из общества, но даже занимают высокие и почетные должности как в военной службе, так и по управлению государством и свободно посещают священные места и храмы. В таком случае, если бы Моисей сам или весь сопровождавший его народ был одержим этою заразною болезнью, ничто не помешало бы ему издать на этот счет самые мягкие постановления, а не определять такого, подобного наказанию, отделения больных от здоровых. Поэтому все это, очевидно, говорится в силу ненависти к нам. Моисей же сам, равно как и его единоплеменники, был свободен от этой болезни, почему он во славу Божью и издал такие постановления.
5. Однако предоставляю судить об этом каждому по его усмотрению. Родильницам, родившим дитя мужского пола, возбранялся в течение сорока дней доступ в храм; если же рождалась девочка, то это запрещение обнимало вдвое более продолжительный период времени. Придя, по истечении указанного срока, в храм, они приносили с собою жертвы, которые представлялись пред лицо Господа Бога священнослужителями.
6. Если кто-нибудь станет подозревать жену свою в прелюбодеянии, то доставит ассарон ячменной муки и возложит горсть ее на алтарь, в честь Господа Бога, а остальную предоставит в распоряжение священникам. Один из последних поставит женщину у ворот в святилище, снимет с ее головы покрывало, напишет на пергаменте имя Господне, затем повелит ей поклясться, что она невинна перед мужем своим, указывая при этом, с одной стороны, на то, что если она преступила закон, то правое бедро испортится, чрево раздуется и она от этого умрет, с другой же - предсказывая ей рождение на десятом месяце дитяти мужского пола в том случае, если бы муж ее, движимый великою к ней любовью, а также ревностью в силу этой любви, слишком поспешно обвинил ее. По принесении женщиной соответствующей клятвы, священнослужитель погружает пергамент с написанным на нем именем Господним в чашу с водою, примешивает к этому несколько земли, подобранной в святилище, и дает все это женщине выпить. Если обвинение, взведенное на женщину, оказывается неосновательным, то она впоследствии действительно становится беременною и чрево ее постигает благодать, если же она обманула мужа и принесла ложную клятву Господу Богу, то позорно умирает, причем бедро у нее выпадает и низ живота раздувается, как бы от водянки. Вот такие правила дал Моисей своим единоверцам относительно жертвоприношений и связанных с ними очищений. Кроме того, он оставил им еще другие законы следующего рода.

Глава 12

1. Всякое прелюбодеяние Моисей безусловно запретил, считая необходимым и высшим благом, чтобы мужчины жили с женами своими в здоровом браке: тогда будет польза как целым общинам, так и отдельным семьям от законнорожденных детей. Сходиться же с замужними женщинами закон запретил, как гнуснейшее зло. Жить с женою отца своего, с тетками своими, сестрами или женами детей своих - преступление противоестественное. Моисей также запретил общение с женщиною менструирующею, скотоложство и мужеложство, указав на весь позор таких преступлений. За нарушение всех этих постановлений Моисей определил в наказание - смерть.
2. Священнослужители должны вдвойне отличаться нравственною чистотою, и потому на них не только распространяются все общие запрещения, но им запрещено жениться на публичной женщине, на рабыне, на военнопленной, на продавщицах или служанках в гостиницах, равно как на всех тех женщинах, которые по каким бы то ни было причинам были со своими мужьями. Первосвященнику было запрещено жениться даже на вдове умершего, что было, однако, разрешено всем прочим священнослужителям; он мог взять в жены лишь девушку и не имел права расходиться с нею. Равным образом первосвященник не мог приблизиться к покойнику, тогда как другим священнослужителям не было запрещено прикасаться к трупам своих братьев, родителей или собственных детей. Все священники должны были быть совершенно свободны от каких бы то ни было телесных недостатков. Если кто-нибудь из священнослужителей имел какой-либо телесный недостаток, то хотя ему и было повелено получать свою долю из жертвенных приношений, однако было запрещено приближаться к алтарю и входить в храм. И не только во время отправления богослужения иереи должны были быть чистыми, но они должны были особенное рвение прилагать к тому, чтобы весь образ их жизни отличался безукоризненною чистотою. По этой-то причине лица, носящие священническое облачение, должны быть совершенно трезвы, безусловно не запятнаны и целомудренны; пока на них облачение, им безусловно запрещено употребление вина. Также и жертвенные животные должны быть без малейшего изъяна, без каких бы то ни было телесных недостатков.
3. Эти законы ввел Моисей еще при своей жизни; кроме того, он издал еще во время пребывания евреев в пустыне несколько таких постановлений, которых евреи должны были держаться по завоевании Хананеи. Подобно тому как народу был предписан отдых от трудов на каждый седьмой день, он повелел давать и земле отдых от возделывания по истечении каждых шести лет. Все, что произвела бы земля в это время сама по себе, без обработки, было предоставлено в общее свободное пользование, и притом не только единоплеменникам, но и чужестранцам. Из таких произведений земли нельзя было ничего сохранять до следующего года. То же самое постановление распространялось на седьмую седьмицу лет, т. е. полного пятидесятилетия. Такой пятидесятый год называется у евреев юбилейным. В такой год должники освобождаются от своих обязательств, единоверцы же, которые совершили какое-нибудь преступление против закона и потому были наказаны рабством, а не смертью, отпускаются на свободу. Равным образом в это время возвращаются и земельные участки их первоначальным владельцам. При наступлении юбилейного года (это название означает свободу) сходятся продавец поля и покупатель и высчитывают стоимость плодов поля и затраты на его обработку; если оказывается, что стоимость плодов выше, то продавец прямо оставляет поле за собою; если же ценность обработки превышает стоимость плодов, то покупателю возмещается разница и он предоставляет землю в пользу продавца. Если же стоимость плодов и затраты на обработку оказываются одинаковыми, то земля также переходит в собственность первоначальному своему владельцу. Такое же законоположение должно было применяться к деревенским постройкам, тогда как относительно городских домов существовали другие постановления; а именно, если продавец до истечения годичного срока возвращал покупателю денежную стоимость здания, то он тем самым принуждал последнего возвращать ему и дом. Если же год истек, то владение закреплялось за купившим его. Такие законы получил Моисей от Господа Бога в то время, когда народ расположился лагерем у подошвы горы Синайской, и их он передал евреям в писаном виде.
4. Когда Моисей пришел к убеждению, что этих законоположений пока будет достаточно, он решил обратиться наконец к устройству войска, так как давно уже имел в виду заняться этим. Поэтому он повелел всем старшинам колен, кроме колена Левина, точно выяснить число способных носить оружие. Левиты же были посвящены служению Богу и были свободны от всего этого. На смотре оказалось, что способных носить оружие лиц, в возрасте от двадцати до пятидесяти лет, было шестьсот три тысячи шестьсот пятьдесят человек. На место Леви Моисей назначил старшиною Манассию, сына Иосифа, а вместо последнего Ефрема. Таково было, как я уже выше упомянул, желание Иакова, которое он выразил Иосифу, именно чтобы он причислил своих сыновей к его сыновьям .
5. Евреи расположились лагерем таким образом, что скиния помещалась как раз посередине , а с каждой стороны ее стали по три колена. Их отделяли друг от друга дороги, пересекавшие весь стан. Тут же помещался и удобный рынок, где каждый продавец занимал свое определенное место и каждый ремесленник имел свою на определенном пункте помещавшуюся мастерскую, так что весь стан совершенно имел вид передвижного города. Ближе всех к скинии жили священнослужители, подальше же левиты (и они также подверглись счислению, в том числе и все мальчики в возрасте более тридцати дней), которые представляли массу в двадцать две тысячи восемьсот человек. Все время, пока туча стояла над скиниею, они оставались на своих местах, будучи в полной уверенности, что Господь пребывает там; когда же она переходила на новое место, то и они передвигались за нею.
6. Моисей изобрел также нечто вроде серебряной трубы, которая имеет следующий вид: длиною она немногим меньше локтя, а трубка ее узка, лишь немного шире, чем у флейты; наконечник ее достаточно объемист, чтобы вбирать в себя всю массу воздуха, который вдувает в нее играющий; оканчивается же она широким отверстием, наподобие охотничьего рога. На еврейском языке инструмент этот носит название асосры . Таких труб было сделано две: одною пользовались для созыва и сбора народа в общее собрание, другою приглашались старшины на совещание; если же единовременно трубили в обе, то все без исключения должны были собираться на сходку. Когда имелось в виду передвинуть на другое место скинию, то поступали следующим образом: при первом звуке труб должны были сниматься с места все те, которые жили на восточной стороне, при втором звуке те, которые занимали пространство к югу от скинии. Затем уже снималась и самая скиния, которую везли таким образом, что она помещалась между двенадцатью коленами; из них шесть предшествовало ей, шесть замыкало шествие, все же левиты окружали святыню. При третьем трубном звуке выступали жители западной стороны, а четвертый служил сигналом к выступлению для тех, которые занимали северную сторону лагеря. Этими же трубами пользовались также по субботам и другим дням для созыва народа к жертвоприношениям. Тогда же Моисей впервые после выступления народа из Египта принес в пустыне и так называемую пасхальную жертву.

Глава 13

Спустя некоторое время евреи двинулись станом от горы Синайской и, миновав несколько стоянок, о которых у нас речь будет впереди, прибыли в местность по имени Есермоф. Тут народ вновь начал волноваться и обвинять Моисея во всех испытанных со времени выхода из Египта бедствиях, так как он ведь посоветовал покинуть плодородную страну и привел их в гибельную пустыню, тогда как, однако, раньше обещал им благодатную местность; вместо всего этого они странствуют теперь без цели в таком бедственном положении и чувствуют крайний недостаток в воде, и если у них вдобавок выйдет еще и манна, то они окончательно погибнут. И вот, когда толпа в исступлении своем разражалась такими угрозами против Моисея, кто-то начал убеждать их не забывать о трудах последнего на общую пользу и не упускать из внимания помощи, которую оказывал народу сам Господь Бог. Но толпа в ответ на это лишь еще больше заволновалась, подняла еще более сильный шум и еще серьезнее стала угрожать Моисею. Тогда Моисей, видя их в таком отчаянии, начал урезонивать их и, несмотря на всю гнусность их поведения, все-таки обещал им доставить в изобилии мяса, и притом не на один день, а на более продолжительное время. Когда они на это выразили ему свое полное недоверие и кто-то спросил, откуда он думает достать мяса для стольких тысяч людей, Моисей ответил: "Господь Бог и я, несмотря на то что слышим от вас такие безобразные речи, не перестаем заботиться о вас, в чем вы сможете сейчас убедиться". Не успел он сказать это, как весь стан наполнился перепелками, и евреи тотчас принялись за сбор их. Господь Бог, однако, немного спустя наказал евреев за их дерзкие хулы и поношения, потому что немалое число их вскоре умерло. Еще и поныне та местность называется Каврофавою, то есть "воспоминанием о прихоти".

Глава 14

1. Отсюда Моисей повел евреев в местность, именующуюся Фаранкс , которая находилась вблизи границ хананейских и представляла для заселения большие затруднения. Тут он созвал народ в собрание и обратился к нему со следующими словами: "Из тех двух благ, которые Господь Бог решил даровать нам, а именно свободы и владения плодородною страною, вы, благодаря Ему, первым уже пользуетесь, а второе вскоре получите. Дело в том, что мы находимся в непосредственной близости к границам хананейских племен, и не только ни царь, ни город, но даже и весь их народ в совокупности не сможет оказать нам сопротивление, когда мы пожелаем занять эту страну. Итак, приготовимся к этому делу, потому что туземцы без боя не уступят нам своей страны и нам придется завоевать ее целым рядом трудных битв. Поэтому вышлем разведчиков, которые разузнали бы о степени плодородия этой страны и познакомились бы с военными силами жителей ее. Но прежде всего, да будем единодушны в почитании Господа Бога, Который во всем является вашим покровителем и союзником".
2. На эти слова Моисея народ ответил сочувственными кликами, в которых выражалось все его почтение к вождю, и выбрал двенадцать разведчиков из числа самых почтенных лиц, из каждого колена по одному. Эти разведчики прошли по всей Хананее от границы ее вблизи Египта и до города Амафы и Ливана и затем вернулись назад, хорошенько ознакомившись в продолжение тех сорока дней, которые они употребили на это дело, как с характером страны, так и с местным населением. Великолепием последних и рассказом об изобилии тех благ, которыми отличается эта страна, разведчики возбудили в народе военный пыл, с другой же стороны, они напугали евреев трудностью завладеть ею, указав на то, что там имеются реки, через которые переправа, вследствие их ширины и глубины, крайне затруднительна, если не невозможна, что придется переходить через неприступные горы и брать города, огражденные не только стенами, но и сильнейшими укреплениями. В Хеброне они даже встретили потомков необычайных исполинов. Одним словом, поскольку сами разведчики, увидевшие на пути своем в Хананее большие затруднения, чем все препятствия, которые пришлось преодолеть евреям со времени выхода их из Египта, чувствовали трепет, постольку же они старались напугать своими рассказами и народ.
3. Последний, действительно, услышав все это, стал считать завоевание такой страны невозможным. Поэтому, разойдясь по домам, евреи начали с женами и детьми оплакивать свою горькую судьбину и жаловаться, что Господь Бог тешит их только словесными обещаниями, а на самом деле не оказывает им никакой поддержки. И вновь они стали громко обвинять во всем Моисея и брата его, первосвященника Аарона. Таким образом, они провели ночь в гнусных поношениях этих двух мужей, а на следующее утро, рано, опять собрались на сходку, имея в виду побить камнями Моисея и Аарона и затем вернуться назад в Египет.
4. Тогда двое из разведчиков, Иисус, сын Навина, из колена Ефремова, и Халев из колена Иудова, в смятении вошли в толпу и стали успокаивать народ, убеждая его не отчаиваться, не обвинять Предвечного в нарушении данного обещания и, главным образом, не верить словам тех, которые пугают их своими рассказами о Хананее; напротив, им следует довериться тем, которые доставят им полное благополучие и владение такими благами. Если они будут мужественны, то их не удержат от этого намерения ни вышина гор, ни глубина рек, тем более что сам Господь Бог окажет им в бою Свою милостивую поддержку. "Двинемся поэтому, - сказали они, - на врагов, отстранив от себя всякие подозрения в малодушии, и в полном уповании на руководительство Господа Бога последуем за теми, кто поведет нас". Такими речами они старались успокоить смятение разъяренной толпы, Моисей же и Аарон бросились наземь и стали молить Господа Бога не о своем собственном спасении, но о том, чтобы Он прекратил неверие народа и изменил бы его взгляды на вещи, так как теперь народ этот подавлен трудностью предстоящей ему задачи. Тотчас появилось облако и, став над скиниею, указало на присутствие Божества.

Глава 15

1. Тогда Моисей смело вошел в толпу и объявил, что Господь разгневался на народ и решил наказать его, впрочем, не так строго, как заслуживают его прегрешения, но подобно тому, как отцы наказывают детей своих для вразумления. Дело в том, что, когда он, Моисей, вошел в скинию и с плачем стал умолять Предвечного отвратить от них предстоящую гибель. Господь Бог выставил на вид, сколько раз Он оказывал им поддержку и какими благодеяниями Он осыпал их, и что, несмотря на это, они все-таки не чувствуют никакой благодарности к Нему, но даже, побуждаемые трусостью разведчиков, считают их слова более основательными, чем все Его собственные обещания. Ввиду всего этого Он, правда, хотя и не погубит их совершенно и не уничтожит племени их, которым Он дорожит более других народов, тем не менее не даст им овладеть Хананеею с ее земными благами, но заставит их в продолжение сорока лет быть бездомными скитальцами по пустыне и тем накажет их за их беззаконие. "Детям же вашим, - продолжал Моисей, - Господь Бог обещал предоставить эту страну и сделать их обладателями всех тех богатств, которых вы лишились, благодаря вашему собственному невоздержанию".
2. Когда Моисей сообщил об этом решении Господа Бога, народ впал в печаль и уныние и стал упрашивать Моисея быть заступником их перед Господом Богом, освободить Их от необходимости скитания по пустыне и даровать им возможность поселиться в тех городах. Но тот отвечал, что Предвечный не поддастся такому искушению, так как Он гневается на них не легким людским гневом, и что Он мудро постановил им такое наказание. Вместе с тем отнюдь не следует думать, будто он один, Моисей, успокоил разъяренную толпу в столько десятков тысяч человек и вернул ее к послушанию: Господь Бог, явившись ему, оказал ему поддержку в усмирении народа, который ведь неоднократно имел случай убеждаться, что неповиновение Ему влекло за собою страшные бедствия .
3. Этот человек (Моисей) является по своей добродетели, равно как по убедительности в силе своего слова, не только в свое время, но даже еще и поныне, прямо изумительным: нет такого еврея, который бы не повиновался его предписаниям, как будто бы сам Моисей был всегда налицо и мог наказать его за ослушание, хотя бы такое ослушание и не сделалось известным. Впрочем, существует масса случаев, поясняющих его власть над человеком. Так, например, однажды несколько жителей области за Евфратом совершили четырехмесячное, сопряженное с большими опасностями и затратами, путешествие, чтобы удостоиться чести посетить наш храм. Когда они окончили свои жертвоприношения, они все-таки не удостоились получить свою долю жертвенной трапезы, потому что Моисей не разрешил этого лицам, которые не признают наших законов и не подчиняются действующим у нас постановлениям. Несмотря на то, что некоторые из этих людей вовсе не приступали к жертвоприношениям, другие же совершали его лишь наполовину, а многие вовсе не входили еще в храм, они удалились, предпочитая повиноваться постановлениям Моисея, чем своему личному влечению. При этом им не приходилось опасаться, чтобы кто-нибудь силою удержал их от этого; они поступили так в силу собственной своей совестливости. Таким образом законы, приписываемые Господу Богу, достигли того, что этот человек пользовался сверхъестественным авторитетом. Еще недавно, незадолго до начала этой воины, в царствование у римлян императора Клавдия и в бытность Измаила нашим первосвященником, когда страна наша была охвачена таким голодом, что ассарон муки продавался за четыре драхмы, когда на праздник опресноков было доставлено лишь семьдесят кор муки (т. е. тридцать один сицилийский или сорок один аттический медимн, никто из священнослужителей, несмотря на такое голодное время, не осмелился присвоить себе ни одной горсточки муки, боясь закона и гнева Господнего, с которым Предвечный преследует даже тайные провинности. Таким образом, не следует удивляться тому, что тогда совершил Моисей, раз до сих пор еще оставленные им записанными законы имеют такую силу, что даже лица, ненавидящие нас, все согласны в том, что сам Господь Бог при посредстве Моисея и его добродетели устроил нашу общественную жизнь.
Впрочем, предоставляю каждому судить об этом по собственному его усмотрению.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

1. Связанная с лишениями и различными затруднениями жизнь евреев в пустыне побудила их наконец, вопреки воле Господа Бога, попытаться овладеть Хананеею. Они не только оставляли без всякого внимания убедительные доводы Моисея, которыми последний старался отвлечь их от исполнения принятого решения, но и, помимо его на то согласия, были твердо уверены в победе своей над врагами. При этом они опять начали взводить на Моисея всевозможные обвинения и стали громко высказывать подозрение, будто он старается оставить их в таком бедственном положении исключительно для того только, чтобы они всегда нуждались в его помощи; потому они решили начать войну с хананеями, уверяя друг друга, что Господь Бог оказывает им поддержку отнюдь не из расположения к Моисею, но потому, что вообще печется о народе, предков которого он взял под особое Свое покровительство, и подобно тому как раньше того Он даровал им в силу добродетельной жизни этих предков свободу, так и теперь будет их всегдашним союзником, лишь бы они сами выразили готовность подвергнуться всевозможным опасностям. В то же время они утверждали, что они и сами собою были бы достаточно сильны для преодоления враждебных им народов, хотя бы Моисей и вздумал отвратить от них помощь Господа Бога; вообще они считали для себя полезным быть более самостоятельными и освободиться от тирании Моисея, которую они сносили лишь в силу благодарности за освобождение их от египетского ига, и от образа жизни по его желанию, в ложной уверенности, будто в награду за его покорность Господь Бог сообщит ему ожидающую их судьбу: разве не все они происходят от Аврама и разве Господь Бог одному Моисею даровал власть сообщать им будущее? Поэтому им казалось более благоразумным не обращать внимания на заносчивость Моисея и постараться, в уповании на Господа Бога, овладеть страною, которую Он им обещал. В то же время они решили совершенно отказаться от руководительства Моисея, который именем Предвечного удерживал их от этого. Основываясь таким образом на тягости своего положения в пустыне, которая казалась им, благодаря продолжительности их в ней пребывания, еще более грозною, они приготовились вступить в бой с хананеяна-ми, причем они рассчитывали на предводительство Господа Бога и не ожидали уже более никакого содействия со стороны своего законодателя.
2. И вот, когда евреи приняли такое решение и напали на врагов своих, последние не испугались ни их нашествия, ни количества их войск, но храбро встретили их. Вскоре многие из евреев пали, а все остальное их войско, после того как совершенно был нарушен боевой порядок, в полном беспорядке бежало от врагов в свой лагерь. Потерпев против ожидания такое поражение, евреи совершенно пали духом и уже не надеялись более на какой бы то ни было успех, так как видели в этой неудаче возмездие Божие за то, что они начали войну вопреки Его воле.
3. Видя отчаяние, в которое впали его единоверцы после этого поражения, и опасаясь, как бы враги, ввиду своей победы, не стали рассчитывать на дальнейшие, еще большие успехи и не напали на них, Моисей признал необходимым увести евреев подальше от Хананеи в пустыню, тем более что народная масса опять обратилась к нему за поддержкою, так как понимала, что без его руководительства ей не справиться с новыми затруднениями. Поэтому Моисей отступил с войском дальше в пустыню, где, как он рассчитывал, народ успокоится и не раньше свяжется с хананеями, чем Господь Бог сам укажет им удобный для того момент.

1. Как обыкновенно бывает в огромных войсках, особенно же при неудачах, что людьми овладевает неудовольствие и дух неповиновения, так это случилось и с евреями. Последних ведь было шестьсот тысяч человек, и если при этой численности они не отличились особенною дисциплиною даже при удачном исходе предприятий, то тем более теперь, во время такого бедствия и после постигшего их удара, они не только стали ссориться между собою, но и ополчились против своего вождя. И вот среди них возникло такое возмущение, равного которому мы не знаем ни у греков, ни у других варваров. При этом случае все подверглись бы опасности погибнуть, если бы их не спас Моисей, который готов был забыть, что он чуть было не был ими побит камнями. Да и Господь Бог не переставал заботиться о них и о том, чтобы они избежали такого страшного несчастия, и хотя они восстали против своего законодателя и против повелений, которые Он дал им через посредство Моисея, Он избавил их от тех ужасных последствий мятежа, которые были бы для них, без Его попечений, неизбежны. Итак, я теперь перейду к рассказу об этом возмущении и о связанных с ним нововведениях, но первоначально укажу на причину, ради которой произошло это возмущение.
2. Корей, который занимал, как по своему происхождению, так и по богатству, видное положение среди евреев, отличался красноречием, которым умел увлекать народную толпу, с завистью видел возрастающее значение Моисея и был недоволен этим. Будучи родственником Моисея и принадлежа к одному с ним колену, он считал себя особенно правоспособным к занятию столь почетного положения, тем более что был гораздо богаче Моисея и не ниже его по происхождению. Поэтому он стал жаловаться левитам вообще, к колену которых он принадлежал, и особенно своим родственникам, указывая на опасность, проистекающую из того, что Моисей употребляет все усилия к упрочению своего положения, на котором он и держится при помощи всяких злоупотреблений, хотя в своих мероприятиях постоянно ссылается на Господа Бога. Так, например, он вполне противозаконно предоставил первосвященство брату своему Аарону, основываясь при этом не на решении народном, а исключительно на собственном произволе; следовательно, он, по примеру тиранов, раздает почетные должности кому захочет. Однако гораздо более тяжким преступлением, чем такое насилие, является тайная агитация, так как она губит людей не только открыто, но и главным образом потому, что жертвы ее сами не знают всех интриг. Ведь всякий, считающий себя вправе занять почетную должность, старается добиться ее силою убеждения, а не насильственным образом действий; между тем, кто не в состоянии легальным путем достигнуть желаемой почести, тот не решается, дабы не потерять ореола порядочности, действовать путем открытого насилия, но пускает в ход всякие хитропридуманные интриги. Народу полезно наказывать таких людей, пока они считают свою деятельность еще скрытою от глаз общественности, и не давать им усиливаться, чтобы не видеть в них впоследствии явных врагов. "Какую же причину в состоянии привести Моисей, в силу которой он предоставил Аарону и его сыновьям священство? Ведь если Господь решил оказать эту честь кому-либо из колена Левина, то я, который по происхождению не ниже Моисея, а по богатству выше и летами гораздо старше его, был бы, казалось, более достойным ее. Если же честь эта принадлежит старшему из колен, то по всей справедливости она подобала бы колену Рувилову, а именно Дафамну, Авираму и Фалаю, которые являются наиболее престарелыми и, по богатству своему, самыми могущественными членами его".
3. Такими речами Корей хотел выставить себя ревнителем общего блага, на самом же деле старался лишь о том, чтобы народ удостоил его самого этой высшей почести. Сперва он обращался с такими хитрыми, но, по-видимому, справедливыми словами к своим сородичам. Вскоре эти речи распространялись дальше, и так как каждый из слушателей мог прибавить что-либо в обвинение Аарона, то подобные обвинения стали раздаваться по всему стану. И вот с Кореем вошли в соглашение двести пятьдесят лучших мужей, решивших как можно скорее лишить брата Моисеева священства, а самого Моисея обесчестить. Также и народная толпа была возбуждена; она даже решилась побить Моисея камнями и с этою целью в беспорядке, с шумом и гамом стеклась в народное собрание. Перед скиниею Господа Бога народ стал кричать, что следует изгнать тирана и освободить евреев от гнета того, который, прикрываясь Господом Богом, издает насильственные постановления. Ведь если бы сам Предвечный выбрал себе священнослужителя, то Он назначил бы на эту почетную должность человека достойного, а не дал бы ее лицу, которое во многом значительно уступает другим; наконец, если бы Господь Бог и хотел даровать эту почетную должность Аарону, то Он поручил бы это назначение всему народу, а не предоставил бы его одному брату назначенного.
4. Хотя Моисей уже давно знал о происках Корея и давно заметил возбужденное состояние народа, однако он не испугался, но в полном сознании того, что он честно заботился о народном благе, что назначение его брата на пост первосвященника состоялось не по его личной воле, но по определению самого Господа Бога, спокойно явился в собрание; К народу он не обратился ни единым словом, хотя ему не трудно было бы убедить его в чем угодно, но за то он закричал на Корея так громко, как только мог: "Как ты, Корей, так и каждый из них (при этом Моисей указал на двести пятьдесят приверженцев Корея) являетесь в моих глазах достойными высокой чести священства. Я даже готов не лишать никого из своих единоплеменников этой чести, хотя бы он и уступал вам по своему богатству и по другим преимуществам. Однако я предоставил эту почетную должность Аарону, и не потому, что он выдается своим богатством - ты сам превосходишь нас обоих в этом отношении, - а также не вследствие его благородного происхождения - Господь Бог дал нам всем одно общее происхождение, даровав нам одного общего предка, - наконец, также не из любви к брату предоставил я ему то, на что и всякий другой имел бы право. Ведь если бы я не сообразовался с велениями Господа Бога и с законными постановлениями, то я оставил бы эту почетную должность себе самому, а не отдал бы ее другому, так как я сам себе ближе, чем мне мой брат, и так как я сам себе дороже, чем он мне. Однако было бы неразумно подвергать себя самого опасности ради того, чтобы сделать приятное другому. Я далек от того, чтобы совершать несправедливости, да и сам Господь Бог не дозволил бы, чтобы пренебрегали Его волею и чтобы вы оставались в неведении относительно последней. Поэтому-то Он сам и выбрал себе священнослужителя и освободил нас от всякой в этом деле ответственности. И хотя Аарон получил эту должность не благодаря моему к нему расположению, но по постановлению самого Господа Бога, он тем не менее готов сложить ее перед вами и предоставить ее желающим; но при этом он требует, чтобы, если он будет выбран, мог беспрепятственно занимать ее, и настаивает на своем праве домогаться ее, причем он предпочитает этой должности не видеть вас бунтующимися из-за нее, хотя напоминает, что получил ее с вашего согласия. Получая все то, что дает нам Господь Бог, мы не грешим, даже если это делается и против вашего желания: было бы безбожно отказываться от чести, которой удостаивает Предвечный, и было бы совершенно безрассудным не принимать ее, когда Он нам дает ее навсегда и Сам скрепляет ее за нами. Итак, пусть Господь теперь еще раз решит, кому Он желает поручить жертвоприношения за вас и кому заведовать богослужением. Было бы совершенно неуместным, если бы Корей, присвоив себе эту почетную должность, отнял у Господа Бога возможность предоставить ее тому, кому Он сам пожелает. Поэтому прекратите теперь всякие волнения и шум по поводу этого дела; завтра же утром пусть явятся сюда все те, кто имеет притязание на священство, и принесут каждый из дому кадильницу, курение и огонь. И ты также, Корей, предоставь решение дела Господу Богу и обожди Его постановления; не считай себя сильнее самого Предвечного; явись и ты с другими, чтобы выяснилось, достоин ли ты этой высокой должности. При этом я также считаю необходимым и присутствие Аарона, который принадлежит к одному "с тобою колену и который не навлек на себя ни малейшего упрека во время отправления им первосвященнических обязанностей. Затем вы перед лицом всего народа принесете жертвы воскурения, и чью жертву благосклоннее примет Господь Бог, за тем и останется священство. Таким образом, невозможно будет утверждать, чтобы кто-нибудь получил эту почетную должность вследствие расположения к нему его брата" .

1. При этих словах Моисея прекратился не только шум толпы, но исчезло и всякое относительно него подозрение. Евреи согласились с его доводами, потому что все в этом видели, как оно и было на самом деле, благо народа. Поэтому собрание тотчас разошлось, а на следующий день народ опять собрался на сходку, чтобы присутствовать при жертвоприношении, которое должно было решить, кому из состязавшихся будет принадлежать первосвященство. Сборище этих людей вело себя, впрочем, крайне беспокойно, потому что с нетерпением ожидало исхода испытания: одни из них были бы весьма довольны, если бы были доказаны проделки Моисея, другие же, более рассудительные, рассчитывали избавиться наконец от всех этих треволнений и беспокойств, потому что они боялись, что если беспорядки будут продолжаться, то скоро нарушится весь строй их жизни. Масса же простонародья шумела потому, что по природе своей находит удовольствие в ругательствах по адресу правящих классов и готова согласиться с любым мнением, с которым к ней обращаются. Моисей между тем послал к Авираму и Дафамну слуг с приглашением явиться сообразно уговору и ожидать решения спора путем жертвоприношения. Однако те ответили посланным, что они не намерены повиноваться Моисею, да и не желают дольше смотреть на то, как будет усиливаться, благодаря различным бесчестным проделкам, его авторитет. Получив такой ответ, Моисей пригласил старейшин следовать за ним и сам отправился к Дафамну и его приверженцам, не придавая никакого значения опасности, которой он подвергал себя, идя к таким заносчивым людям. Старейшины беспрекословно повиновались Моисею и пошли за ним. Когда же приверженцы Дафамна увидели, что Моисей является к ним с самыми отборными представителями народа, то вышли со своими детьми и женами из палаток, чтобы посмотреть, что собирается Моисей делать дальше. Вблизи них стояли и слуги их, на всякий случай готовые явиться на помощь, если бы Моисей вздумал прибегнуть к силе.
2. Когда же Моисей приблизился к ним, то воздел руки к небу и воскликнул таким громким голосом, что весь народ мог слышать его слова: "Владыка небес, земли и моря! Ты самый надежный свидетель того, что все поступки мои сообразовались с волею Твоею. Ты, который в крайности даровал евреям возможность избегнуть гибели и во всех опасностях милостиво относился к ним, явись мне на помощь и внемли словам моим. От Тебя ведь не остаются скрытыми не только никакие деяния, но даже ни один помысел; потому не откажи и мне в раскрытии всей истины и выведи наружу всю неблагодарность этих людей. Ты ведь в точности знаешь все, что совершилось даже раньше появления моего на свет, и притом знаешь это не понаслышке, но как очевидец, при том присутствовавший. И теперь будь свидетелем моим в том, в чем подозревают меня эти безбожники, хотя они отлично сознают всю истину . Раньше я вел безмятежную жизнь благодаря своей добродетели, Твоей воле и заботливости своего тестя Рагуила; затем я отрешился от всех этих благ и отдал себя на трудное служение этим людям. Сперва я подвергался страшным опасностям и лишениям для возвращения им свободы, теперь же подвергаюсь тому же ради спасения их и охотно готов идти за них на все. Но так как я ныне навлек на себя подозрение в нечестности в глазах тех людей, которые обязаны своим существованием моим непосильным трудам и заботам, то явись мне на помощь Ты, Который явил мне чудесное пламя на Синае, дал мне услышать тогда Твой голос и показал мне в том месте столько чудес; Ты, Который повелел мне отправиться в Египет и объявить этим людям волю Твою; Ты, Который нарушил благоденствие египтян и дал нам возможность избавиться от их ига. Который сокрушил передо мною войско фараонов, указал нам, не знавшим путей страны, дорогу через море и вздул волны его так, что они нахлынули на египтян и принесли им гибель; Ты, Который милостиво даровал нам для большей безопасности оружие, когда мы были безоружны; Ты, Который в жажде нашей заставил горькие источники течь годною для питья водою и, когда мы окончательно изнывали, вызвал нам воду из скал; Ты, Который спас нас дарованием пищи со стороны моря, когда от земли мы не могли рассчитывать ни на что, и Который ниспослал нам с неба пищу, ранее никому не известную; Ты, Который внушал нам мысль о законах и дал нам общественное благоустройство, явись, Владыка вселенной, и будь мне судьею и неподкупным свидетелем в том, что я никогда ни от кого из евреев не принимал никакого подарка в ущерб справедливости, не постановлял приговора в пользу богача или в ущерб бедняку и не управлял во вред обществу. Теперь же я навлек на себя совершенно чуждое моим принципам обвинение в том, будто бы я предоставил Аарону первосвященство не по Твоему повелению, а ввиду личного своего интереса. Докажи же поэтому и ныне, что все делается сообразно Твоему предопределению и что ничто не доводится до конца само собою, а лишь по Твоему решению и желанию. Накажи Авирама и Дафамна, которые обвиняют Тебя в безрассудном подчинении моей хитрости, и докажи им, что Ты печешься о лицах, желающих принести евреям посильную помощь. Яви на тех, которые столь дерзко затрагивают славу Твою, заслуженное возмездие, лишив их жизни не обычным порядком, дабы не показалось, что они умерли естественною смертью; пусть земля, на которой стоят они, разверзнется под ними и поглотит их вместе с их ближними и имуществом. Это будет для всех показателем Твоего могущества и наставлением в необходимости повиноваться Тебе для всех, нечестиво о Тебе помышляющих. Вместе с тем это могло бы засвидетельствовать и то, что я верно служу Тебе и точно исполняю все Твои предначертания. Если эти люда возводят на меня справедливые обвинения, то спаси их от всего того возмездия и от той гибели, которую я придумал для них, и подвергни меня самого этой казни. И когда Ты накажешь того, кто захотел совратить народ Твой с пути истины, то установи наконец единодушием мирное согласие в народе, спаси его, заставив беспрекословно следовать Твоим предначертаниям, избавь его от бедствий и не заставляй терпеть наказание вместе с провинившимися. Ведь Ты знаешь, что было бы несправедливо вымещать злодеяния этих людей на всех евреях вообще" .
3. После того как Моисей со слезами на глазах произнес эту речь, земля внезапно задрожала и заволновалась, подобно тому как волнуется и вздувается море при сильном напоре ветра; весь народ был охвачен ужасом. С шумом и страшным треском раздалась земля около палаток тех недовольных людей и поглотила в себя все, что было им дорого. Раньше, чем кто-нибудь мог сообразить, в чем дело, они таким образом исчезли в недрах земли, которая затем вновь сомкнула свою зияющую бездну и приняла обычный вид, так что не осталось и следа от всего случившегося. Таким образом погибли эти люди во свидетельство всемогущества Господа Бога, и гибель их была достойна сожалений не только вследствие чрезмерности постигшего их бедствия, которое само по себе вызывало грусть, но и потому, что родственники их были довольны постигшим тех заслуженным возмездием. Дело в том, что, невзирая на свое родство с погибшими, они, ввиду случившегося, не могли не одобрить такого Божьего суда и не печалились, потому что считали, что с приверженцами Дафамна погибли самые преступные элементы народа.
4. Затем Моисей призвал тех, которые спорили о священстве и должны были решить этот спор жертвоприношением, причем тому выпало бы на долю священство, чья жертва оказалась бы более угодною Господу Богу. И вот, когда собралось двести пятьдесят человек, которые пользовались за добродетели своих предков большим, а за свои собственные еще большим почетом в глазах народа, тогда выступили вперед также и Аарон и Корей, и все зажгли перед скинией в своих кадилах принесенные с собой курения. Тогда вдруг появилось такое пламя, какого никогда не зажигала рука человека и какое никогда не вырывалось из недр земли, какого не может произвести сам собою при сильнейшем ветре загоревшийся лес. Пламя это было так ярко и могуче, что его могло вызвать только веление Господа Бога. Огонь этот бросился на всех двести пятьдесят человек вместе с Кореем и пожрал их совершенно, так что даже кости их не уцелели. Один только Аарон оставался совершенно невредимым среди всего этого огня в знак того, что сам Предвечный ниспослал то пламя для сожжения провинившихся. Ввиду погибели тех людей, Моисей хотел сохранить воспоминание о постигшем их наказании также для грядущих поколений и потому приказал Елеазару, сыну Аарона, сложить их кадильницы у подножия медного жертвенника в назидание будущим поколениям о тех страданиях, которым подверглись люди, считавшие себя в силах обмануть всемогущего Бога. С этих пор, после того как стало очевидным, что Аарон был первосвященником не по личному расположению-к нему Моисея, а в силу ясно выразившейся воли Господней, он мог уже безмятежно отправлять со своими сыновьями священнические обязанности .

1. Несмотря, однако, на все это, не удалось подавить восстание, которое, напротив, разгорелось с гораздо большею силою, чем раньше. Причина этой еще сильнейшей вспышки заставляла думать, что эти треволнения не только не прекратятся, но и будут повторяться в продолжение значительного времени. Дело в том, что, хотя народ и был теперь уверен, что ничто не случается помимо предопределения Господнего, он тем не менее не желал, чтобы все делалось Предвечным лишь в угоду Моисею. И вот они стали обвинять Моисея в столь гневной расправе Господа Бога, который наказал виновных не столько вследствие их проступка, сколько вследствие происков Моисея; к тому же раздавалось обвинение, что эти люди погибли совершенно безвинно, так как выказали лишь ревностное отношение к богослужебному вопросу; между тем Моисей для того лишь покарал народ гибелью такого количества лучших людей, чтобы не подвергаться новым обвинениям и, вдобавок, чтобы беспрепятственно предоставить первосвященство своему брату: теперь уже никто не станет у другого отбивать эту должность, когда имел случай лично убедиться, что первые соревнователи погибли таким ужасным образом. К тому же присоединилось еще и то обстоятельство, что родственники погибших сильно уговаривали народную толпу чем-нибудь обуздать властолюбие Моисея: этим ведь от-вратится общая для всех опасность.
2. Моисей же, который уже давно слышал о распространяющемся волнении и опасался, как бы не произошли новые, более серьезные и опасные беспорядки, созвал народ в собрание и, вовсе не оправдываясь в тех обвинениях, о которых до него доходили слухи, и не желая возбуждать толпу еще более, обратился к старейшинам колен с одною лишь просьбою: принести посохи, на которых были бы написаны имена колен, по одному на каждом посохе. Пусть впоследствии тому будет принадлежать первосвященничество, над чьим посохом Господь Бог явит чудо. Это предложение было принято, и посохи были доставлены всеми старейшинами, а также и Аароном, который написал на своем посохе имя Леви. Все эти посохи Моисей положил в скинии Господней, а на следующий день вынес их оттуда. Они были все легко узнаваемы, потому что их отметили не только старейшины, принесшие их, но и простой народ. Тогда оказалось, что все остальные посохи остались совершенно в том же виде, в "каком получил их Моисей, тогда как из посоха Аарона вышли листья, ветки и спелые плоды, именно миндаль, потому что из миндального дерева был сделан и посох. Пораженные таким необычным зрелищем, все те, кто питал еще злобу к Моисею и Аарону, отказались от нее и стали открыто выражать свое удивление Божьему суду в этом деле. В результате они совершенно подчинились решению Господа Бога и охотно согласились беспрепятственно предоставить Аарону отправление первосвященнических обязанностей. Таким образом, последний окончательно занял, после троекратного подтверждения права его Господом Богом, эту почетную должность, и продолжавшиеся столь долгое время беспорядки среди евреев наконец прекратились.
3. Освободив колено Левине от всякой военной службы, для того чтобы оно могло служить Господу Богу, Моисей повелел евреям, когда они получат по воле Господней Хананею, предоставить левитам сорок восемь укрепленных и хороших городов, каждый с участком земли в две тысячи локтей ширины, считая от городских стен. Таким образом он обеспечил их и избавил их от необходимости искать себе средств к жизни и тем самым запускать богослужение. Сверх того, он также распорядился о том, чтобы народ доставлял левитам и священникам десятину от всех плодов каждого года. Вот какой доход получало колено Левине от всего народа; вместе с тем я считаю здесь уместным специально указать на то, что в отличие от других получали священнослужители.
4. Из сорока восьми городов левиты должны были предоставлять служителям тринадцать и уделять им сверх того десятую часть той десятины, которую левиты получали ежегодно от народа. Кроме того, Моисей сделал постановление, чтобы народ приносил в жертву Господу Богу первые плоды, которые производила земля, а также доставлял к жертвоприношениям первородных самцов из скота для священников, так что последние со всеми их домочадцами могли употреблять их в пищу в священном городе. Если рождались у хозяев такие животные, мясо которых употреблять в пищу было запрещено законами, то владельцы должны были приносить священникам полтора сикла, а при рождении собственного первенца пять сиклов. Священнослужителям также принадлежала первая шерсть от стрижки овец, и равным образом они получали также часть вновь испекаемого хлеба и всяких печений. Все те, кто по обету посвящают себя Господу Богу (такие люди носят в таком случае наименование назореев, отпускают себе волосы и не пьют вина), когда являются к жертвоприношению и срезают, в знак отречения, свои волосы, должны отдавать эти волосы вместе с жертвою священникам; те же, которые посвящают себя Богу, причем эта жертва носит имя корбана (что по-еврейски значит "приношение"), а затем желают освободиться от принятого на себя обязательства, должны уплатить священникам известную сумму денег, а именно женщина - тридцать, мужчина же - пятьдесят сиклов. Тех, наконец, которые не обладают достаточными для того денежными средствами, священнослужителям разрешено, сообразно усмотрению своему, и совсем освобождать от взноса выкупной суммы. Также предписано, если кто-нибудь закалывает у себя в доме животное для пиршества, а не с религиозною целью, обязательно доставлять священнослужителям желудок, грудь и правое предплечье закалываемого животного. Столь обильные доходы предоставил Моисей священникам, помимо всех тех приношений, которые, как мы показали в предыдущей книге, доставлял им народ, приносивший грехоочистительные жертвы. Получать свою долю из всего того, что доставлялось священнослужителям, исключая части грехоочистительных жертв, постановил Моисей также и домочадцам, дочерям и женам священников. Части грехоискупительных жертвоприношений поступали в пищу, и притом в тот же день и в самом святилище, впрочем, только членам мужского пола священнического сословия.
5. Сделав после подавления беспорядков эти распоряжения, Моисей двинулся со всем станом к пределам Идумеи и, прибыв туда, послал к идумейскому царю послов с просьбою разрешить пройти через его страну, причем уверил его, что готов дать ему какое угодно ручательство, что жителям не будет нанесено ни малейшего ущерба. Равным образом он просил о разрешении своему войску покупать в стране съестные припасы и даже, по желанию, готов был платить за воду. Но царь отказался исполнить просьбу Моисея и не только не согласился на проход евреев через его страну, но даже двинулся навстречу Моисею во главе готового к бою войска, намереваясь с оружием в руках воспрепятствовать евреям войти в страну, если бы те решились на это силою. Тогда Моисей, которому Господь Бог на запрос, как быть, посоветовал не вступать в бой, повел войско свое назад, решившись сделать обход по пустыне.
6. Тут наступил и конец жизни сестры Моисеевой, Мариаммы, по истечении сорока лет после того, как она покинула Египет, в новолуние месяца ксанфика. Ее торжественно, при участии всего народа, похоронили на горе, называющейся Сином , а после тридцатидневного траура Моисей велел совершить следующим образом ритуал очищения над народом: выведя на совершенно чистое место невдалеке от расположения стана совершенно рыжую молодую телку без изъяна и не знавшую ни ярма, ни полевых работ, первосвященник заклал ее и семь раз окропил ее кровью, в которую опустил свой палец, скинию Господа Бога. Затем животное целиком, с кожею и внутренностями, было предано сожжению, а народ кидал в огонь куски кедрового дерева, иссоп и окрашенную в пурпуровую краску шерсть. Всю золу собрал потом ритуально чистый мужчина и положил на совершенно чистое место. Впоследствии все те, которые осквернялись прикосновением к покойнику, бросали немного этой золы в источник, опускали туда стебель иссопа и окроплялись на третий и на седьмой день. Лишь после совершения этих обрядов люди могли считать себя, ритуально безусловно чистыми. Такой способ очищения Моисей установил для евреев и на будущее время, когда им удастся занять обетованную землю.
7. По совершении обряда очищения над всем народом, оплакивавшим смерть сестры Моисея, последний повел евреев через пустыню и по Аравии. Таким образом он достиг местности, которую арабы считают своею столицею и которая прежде называлась Аркою, ныне же именуется Тетрою . Тут возвышается большая гора. На нее взошел Аарон, потому что Моисей объявил ему о приближении смерти, на глазах у всего народа - возвышенность эта находилась как раз против месторасположения стана - снял свое первосвященническое облачение и передал его сыну своему Елеазару, которому, по его возрасту, уже подобало быть первосвященником. Затем он на виду у всех испустил дух свой, в тот же самый год, в который умерла сестра его; прожил он в общей совокупности сто двадцать три года. Умер он также в новолуние того месяца, который у афинян носит название гекатомбеона, у македонян лооса, а у евреев авваса.

1. После того как народ оплакивал смерть Аарона в продолжение тридцати дней и срок этот истек, Моисей двинулся со всем станом и прибыл к реке Арнону, которая берет начало в горах Аравии, протекает посередине пустыни и впадает в Асфальтовое море, служа границею между страною моавитян и землями аморреян. Почва в этой местности плодородна и в состоянии легко прокормить своими произведениями массу народа. Ввиду этого Моисей отправил к Сихону, царю той страны, посольство с просьбою разрешить еврейскому войску прохождение по его владениям, причем выразил готовность представить какие угодно ручательства в том, что ни страна, ни подданные Сихона не подвергнутся ни малейшему ущербу, и указал, кроме того, еще на всю выгоду такого разрешения, так как евреи намереваются закупить у него необходимые им съестные припасы и готовы платить им за воду, которою намерены пользоваться. Сихон, однако, ответил решительным отказом, вооружил войско и весьма усердно приготовился воспрепятствовать евреям перейти Арнон.
2. Видя такое враждебное настроение аморреянина, Моисей решил молча не сносить такого презрительного к себе отношения и, желая избавить евреев от бездеятельности и вытекающей отсюда нужды, и в силу которой они сперва бунтовались, да и теперь выражали свое неудовольствие, обратился к Господу Богу за разрешением вступить в бой. Когда же Предвечный предсказал ему победу, то Моисей сам воспылал воинственным пылом и стал побуждать своих воинов повоевать теперь вволю, потому что они имеют ныне на то разрешение Господа Бога. Последние не успели получить столь давно желаемое разрешение, как тотчас схватились за оружие и немедленно приступили к делу. Царь же аморрейский, увидев наступление евреев, совершенно растерялся, так что перестал быть похож на себя, да и войско его, незадолго перед тем казавшееся храбрым, теперь было объято паническим страхом. Поэтому аморреяне даже не решились дождаться открытого боя и нападения со стороны евреев, но обратились тотчас же в бегство, видя в последнем более надежное средство спасения, чем в рукопашной битве. Они рассчитывали на прочные укрепления своих городов, которые, однако, не принесли им ни малейшей пользы, когда они пытались скрыться за ними; видя их отступление, евреи тотчас пустились за ними в погоню, вмиг расстроили их боевой порядок и нагнали на них панику. И в то время, как аморреяне в ужасе бежали в города, не прекращали преследования их и охотно подвергались теперь трудностям, которые раньше подорвали бы их силы; а так как они отлично владели пращами и вообще ловко обращались со всякого рода метательным оружием, да и, кроме того, легкость вооружения облегчала им преследование, то они либо настигали врагов, либо поражали из пращей и метательными копьями тех из неприятелей, которые были слишком далеко, чтобы можно было захватить их в плен. Таким образом произошло массовое избиение врагов; бегущие вдобавок очень страдали от полученных ран; кроме того, их мучила ужасная жажда, гораздо более сильная, чем у евреев (дело происходило в летнее время); и вот, когда большую массу бежавших аморреян пригнало к реке желание напиться, евреи окружили их со всех сторон и перебили их дротиками или стрелами из луков. Тут же пал и царь аморрейский Сихон. Евреи же стали снимать с убитых оружие, овладели богатою добычею и захватили огромное количество съестных припасов, так как все поля еще были полны хлеба. Еврейское войско беспрепятственно проходило по всей стране, забирая припасы и овладевая неприятельскими городами, чему ничто не мешало, так как все вооруженные силы врагов были перебиты.
Аморреян постигло такое несчастие, потому что они не сумели выказать ни ума в своих решениях, ни храбрости на деле; евреи поэтому и заняли их страну. Находясь между трех рек, последняя напоминает остров, ограничивающийся с юга Арноном, с северной стороны Иавакхом, который, впадая в Иордан, сливается с ним в одну реку, а с западной стороны эту местность охватывает Иордан.
3. При таком-то положении дела двинулся на евреев царь Галада и Гауланитиды, Ог, спеша во главе войска на выручку другу своему Сихону; и хотя он успел узнать, что последний пал, он тем не менее решил вступить в бой с евреями, вполне рассчитывая на победу и лишь желая испытать их храбрость. Однако он ошибся в своих надеждах: сам он пал в битве, да и все войско его целиком подверглось избиению. Тогда Моисей переправился через реку Иавакх и пошел по стране Ога, разрушая на пути своем города и убивая всех жителей, которые, в силу плодородия своей почвы и больших хлебных запасов, превосходили всех прочих тамошних туземцев богатством.
Он отличался исполинским ростом и редкою красотою; при этом ему была присуща также необыкновенная храбрость, которая вполне отвечала его статному и красивому телосложению. В его силе и огромном росте могли убедиться евреи, захватив в амманитском царском городе Ревате его ложе: последнее было сделано из железа, имело четыре локтя в ширину, а в длину вдвое больше с прибавкою еще одного локтя. После поражения, нанесенного Огу, дела евреев поправились не только в данную минуту, но его смерть явилась причиною и будущего их благополучия, потому что они заняли шестьдесят бывших у него в подчинении и весьма сильно укрепленных городов и получили все вместе и каждый в отдельности богатую добычу.

1. Моисей между тем продолжал поход и повел свое войско к Иордану на большую равнину, лежащую против Иерихона. Город этот отличается большим богатством, разводя главным образом массу финиковых пальм и бальзамовых кустов . В это время израильтяне уже начали сильно уповать на свою храбрость и горели желанием вести войны. Поэтому Моисей, принеся сперва в продолжение нескольких дней благодарственные жертвы Господу Богу и устроив для народа пиршество, выслал часть своих воинов для разграбления страны мадианитян и для занятия их городов. Поводом же к объявлению им войны послужило ему следующее обстоятельство.
2. Когда моавитский царь Валак, связанный с мадианитами старинной дружбой и союзным договором, заметил такое усиление могущества евреев, то стал очень беспокоиться относительно собственных владений (тем более ему ведь было неизвестно, что Господь Бог запретил евреям занимать другие земли после овладения Хананеею) и решил, впрочем более поспешно, чем разумно, подойти к ним с хитростью. При таких условиях он считал рискованным начать с ними войну, тем более что ввиду недавних успехов евреи сделались еще храбрее; он решил по возможности только воспрепятствовать усилению могущества евреев и с этою целью отправил посольство к мадианитянам. Так как у Евфрата жил некий Валам, лучший в то время прорицатель, с которым мадиа-ниТяне были в дружественных отношениях, то последние послали к нему вместе с посольством Валака нескольких из самых почтенных мужей своих, которым было поручено склонить прорицателя к тому, чтобы он явился к ним для произнесения гибельного заклинания над израильтянами. Когда к нему явились посланные, то Валам принял их крайне гостеприимно и, устроив им угощение, обратился к Господу Богу за советом, как ему отнестись к предложению мадианитян. Получив отрицательный ответ, он вернулся к посланным, указал им на свою личную охоту и готовность исполнить их просьбу, но вместе с тем сказал, что Господь Бог, который один столь возвысил его даром правильного предвещания будущего, противится такому предложению, так как войско, которое ему теперь предлагается проклинать, пользуется большим расположением со стороны Предвечного. Ввиду всего этого Валам посоветовал им не выказывать евреям своего враждебного к ним настроения.
3. С этими словами он отпустил послов домой, но мадианиты, вследствие настойчивых и неуклонных просьб Валака, отправили к Валаму новое посольство. Желая угодить последнему, Валам вновь вопросил Господа Бога, который разгневался на это и приказал Валаму не отказывать в просьбе мадианитянам. Тогда Валам, не подозревая в этом умысла, отправился в путь вместе с послами . Когда во время путешествия ангел Господен заградил ему путь в узком месте между двумя каменными стенами, то ослица, на которой ехал Валам, чувствуя близость Господню, прижала Валама к одной из стен, не обращая внимания на удары, которыми награждал ее Валам за то, что она причиняла ему боль, прижимаясь так плотно к стене. Когда же ангел продолжал стоять на дороге, то ослица, получая удары, упала на передние ноги и, по воле Господа Бога, заговорила человеческим голосом, укоряя Валама в несправедливости, выражающейся в том, что он награждает ее ударами, хотя она до сих пор всегда хорошо служила ему, и не понимает, что теперь решение Предвечного удерживает ее идти к тем, к которым он так сильно спешит. Валам пришел в крайнее смущение, когда услышал, что ослица заговорила человеческим голосом, и в ту же минуту ему стал виден и ангел, который запретил ему бить ни в чем не повинное животное и сказал, что он сам преградил ему дальнейший путь, потому что так решено Господом Богом. Валам в ужасе готов был вернуться назад, но Господь Бог повелел ему продолжать путешествие, приказав при этом высказать при Валаке все то, что Он внушит ему.
4. Когда Валам после этого повеления Предвечного прибыл к Валаку и царь торжественно принял его, то прорицатель попросил, чтобы его повели на вершину какой-нибудь горы, откуда ему представилась бы возможность видеть все еврейское войско. Валак сам вызвался сделать это и с царскими почестями проводил прорицателя на гору, которая возвышалась над еврейским станом в расстоянии шестидесяти от него стадий. Обозрев отсюда неприятельские силы. Валам приказал парю воздвигнуть семь алтарей и велел привести столько же быков и баранов. Царь распорядился поскорее исполнить требование Валама; последний принес жертву всесожжения и, когда увидел, что последняя предзнаменует бегство, сказал: "Тот народ счастлив, которому Господь Бог даровал такое обилие всяких благ и которому навсегда милостиво обещал Свое покровительство и заботливую поддержку. Не существует ни единого племени, которого вы не превосходили бы по добродетели вашей и рвению ко всему лучшему и высокому, и качества эти вы в еще большей степени передадите своему потомству, так как Господь Бог взирает перед всеми людьми лишь на вас, почему вы и достигнете величайшего среди всех народов, которым светит солнце, благополучия. Страну, в которую Он сам направил вас, вы займете; она всегда будет в подчинении у потомков ваших и славою имени последних наполнится суша и море. Вы будете иметь возможность доставить всякой стране земли потомков своих. Радуйся поэтому, счастливое войско, что ты, происходя от одного родоначальника, стало столь многочисленным народом! Теперь, когда вас еще не так много, вы займете лишь страну Ханаан, но знайте, что в будущем вам уготована вся земля для жительства и что народ ваш, более многочисленный, чем количество звезд на небе, распространится не только по материкам, но и по островам. И хотя вы достигнете такого размножения. Господь Бог все-таки не лишит вас свободного пользования всеми благами в мирное время и будет продолжать даровать вам победу и силу во время войны, когда потомство врагов ваших охватит желание воевать с вами и когда у них будет настолько храбрости, чтобы вступить с вами в бой. Из них ни один не вернется домой победителем на радость детям и жене. Такая храбрость будет у вас следствием расположения к вам Господа Бога, который обладает властью отнять у человека все лишнее и дать ему все недостающее".
5. Все это возвестил Валам не по собственному желанию, но вследствие побуждения к тому со стороны духа Господня. Когда же Валак в негодовании стал упрекать его в том, что он нарушил договор, хотя союзники и сделали ему крупные подарки и пригласили его для произнесения проклятия над врагами, и что он возвеличил их и прославил как самых счастливых людей. Валам ответил: "О, Валак! Приняв все хорошенько во внимание, неужели ты думаешь, что от нас зависит молчать или говорить, если охватывает нас дух Божий, который заставляет нас говорить помимо нашего собственного сознания так, как Он пожелает? Я, конечно, отлично помню, ради чего ты и пригласившие меня мадианитяне привели меня сюда и ради чего я прибыл к вам; при этом у меня положительно не было намерения обмануть хоть в чем-нибудь твои ожидания. Но Господь Бог могущественнее тех, кому я решился было служить, потому что бессильными оказываются все те, которые сами по себе рассчитывают раскрыть завесу будущих судеб человечества, мнят себя в силах воздействовать на решение Господа и хотят сказать не то, к чему побуждает их Предвечный. Мы сами не принадлежим себе, раз дух Божий осенил нас. Таким образом, и я был далек от мысли восхвалять это вражеское войско или перечислять блага, которыми одарит его Господь Бог; но Предвечный, относясь к ним с расположением и желая как можно скорее даровать им счастие в жизни и вечную славу, заставил меня возвестить то, что я сказал. Теперь же, так как мне очень хочется оказать тебе и мадианитянам услугу, в которой мне даже неловко отказать им, давай воздвигнем ещо раз другие алтари и принесем жертвы, подобные прежним: быть может, мне и удастся склонить Господа Бога и Он разрешит мне произнести проклятие тем людям".
Валак согласился на это, но Господь Бог вторично не позволил произнести проклятие над израильтянами. Когда же в третий раз было совершено на вновь воздвигнутых алтарях жертвоприношение, то и тогда Валам не был в силах произнести проклятие над евреями; напротив, он пал ниц и стал пророчествовать, что некогда случится с царями и самыми выдающимися городами, из которых многих тогда еще вовсе не существовало, а также начал упоминать о всем том, какие судьбы постигли прежде и до настоящего времени род людской на суше и море. Так как все так действительно и случилось, как говорил Валам, то в этом также заключается залог правильности его предсказаний относительно грядущего.
6. Валак очень рассердился, что Валам не проклял израильтян, и отпустил его домой, ничего не заплатив ему. И вот, когда Валам отправился восвояси и уже собирался переправиться через Евфрат, он послал за Ва-лаком и князьями мадианитскими и обратился к ним со следующими словами: "Так как я чувствую потребность и помимо воли Господа Бога оказать вам услугу, послушайте меня, Валак и присутствующие здесь мадианитяне: народ еврейский не может совершенно погибнуть ни от войны, ни от болезни, ни от недостатка плодов земных, ни от другого внезапного бедствия, потому что у Господа Бога решено спасти их от всякого несчастия и даже не допускать их до такой беды, от которой все могли бы погибнуть. Конечно, незначительные напасти от времени до времени постигают и их, причем кажется, что напасти эти производят на них удручающее впечатление; но вскоре затем они снова усиливаются в такой степени, что наводят страх на лиц, пытавшихся оказать им вред. Итак, если вы на короткое время желаете пользоваться выгодами победы над евреями, то сможете этого достигнуть следующим образом: пошлите самых красивых дочерей своих, которые были бы в состоянии, благодаря своей очаровательности, соблазнить и вполне подчинить себе евреев, поближе к стану последних; пусть они еще более выставят свои прелести наилучшими нарядами, и повелите им не отказывать тем еврейским юношам, которые будут умолять их о взаимности. Когда же девушки увидят, что они разожгли страсти, то пусть притворно обратятся в бегство и согласятся не раньше внять мольбам своих преследователей, чем удастся склонить последних к отречению от своих законов и от Господа Бога, который дал им эти законы, а равным образом побудить их к почитанию мадианитских и моавитских божеств. Таким способом евреи наклекут на себя гнев Божий".
7. Дав этот совет, Валам отправился дальше. Когда же мадианитяне, согласно его предложению, послали дочерей своих к еврейскому стану, то еврейские юноши были очарованы их красотою, вступили с ними в разговор и стали умолять их дать им насладиться этою красотою и согласиться вступить с ними в более близкие отношения. Девушки охотно внимали таким речам и сошлись с ними, а когда увидели, что им удалось возбудить сильнейшую, все более и более возраставшую страсть, то собрались уходить. Юношей при этом охватило страшное отчаяние, и они стали настойчиво умолять не покидать их, но, сделавшись их женами, остаться тут и быть госпожами всего их имущества. Юноши клятвенно уверяли их в этом и призывали в свидетели осуществления этих общений Господа Бога, плакали и всяческим образом старались вызвать жалость в этих женщинах. Последние же, видя, что юноши в полном у них подчинении и окончательно поддадутся им при постоянном сожительстве, обратились к ним со следующими словами:
8. "У нас, дражайшие юноши, имеются собственные отцовские дома наши и полное обилие всяких благ, к тому же мы пользуемся покровительством и любовью наших родителей и прочих членов семьи. Не нуждаясь, следовательно, ни в чем таком, мы добровольно пришли к вам сюда, вступили с вами в дружеские разговоры и согласились на ваши настойчивые требования сойтись с вами не для того, чтобы вы могли пользоваться телесною красотою нашею, но склонились на ваши мольбы оттого, что считали вас хорошими и порядочными людьми, которых мы почтили этим даром гостеприимства. Теперь же, раз вы уверяете нас в такой безграничной любви и так опечалены нашим намерением возвратиться к себе домой, мы и сами не в состоянии отказать вам в вашей просьбе и готовы любить вас и всегда жить с вами, как жены ваши, если только вы дадите тот залог верности, который единственно имеет значение в глазах наших. Мы должны иметь ручательство в том, что, когда вы пресытитесь сожительством с нами, вы не отошлете нас с позором и бесчестием обратно домой". При этом девушки говорили, что лишь при таких условиях они могут рассчитывать на прощение со стороны своих родных. Когда же юноши немедленно и единодушно выразили согласие дать им какое угодно ручательство в своей верности, в ослеплении страсти, очевидно не будучи в состоянии им ни в чем отказать, девушки сказали: "Так как вы держитесь такого взгляда на вещи, но в обычаях своих и образе жизни сильно отличаетесь от всех существующих народов, так что и пища у вас должна быть особенная и питье различное от других людей, то, если вы желаете вступить с нами в сожительство, необходимо, чтобы вы почитали наших богов. Другого залога в искренности вашего расположения к нам, в прочности которого вы нас уверяете, мы не можем принять, как только этот: поклоняйтесь тем же самым богам, которых чтим и мы. При этом никто не сможет сделать вам ни малейшего упрека, если вы обратитесь к богам той страны, в которую вы прибыли, тем более что наши божества общие всем прочим людям, ваш же Бог до этого еще не дорос. Итак, закончили девушки речь свою, - всем нам приходится либо согласиться на такие условия, либо искать другой земли, где вы могли бы жить одни по своим собственным законам".
9. Юноши в своем любовном увлечении готовы были согласиться со всем, что бы ни сказали эти девушки, подчинились всем требованиям последних и нарушили родные установления, признав существование нескольких богов, принеся идолам их, которых они поставили у себя в домах, жертвы по обрядам туземцев, вкушая чуждую им дотоль пищу и постоянно делая в угоду этих женщин все, чего бы они не пожелали, хотя бы это и было противно их родным установлениям. Таким образом вскоре во всем стане распространилось крайне -беззаконное поведение юношества и возникли беспорядки гораздо более серьезные, чем прежде, так что явилась опасность окончательной гибели родных обычаев. Ибо раз юношество успевало познакомиться с чужими нравами, оно тотчас всецело отдавалось им, и те юноши, которые еще случайно выдавались своею привязанностью к прежним обычаям, также быстро подвергались общей порче.
10. Даже Замврий, начальник Симеонова колена, вступивший в связь с Хосвиею, дочерью владетельного князя Сура, был у нее в полнейшем подчинении, делал ей в угоду все против постановления Моисея, перестал, в честь ее, приносить установленные жертвы и взял эту чужестранку даже в жены. При таком положении дел Моисей стал опасаться, как бы не случилось еще чего-нибудь худшего. Созвав поэтому народное собрание, он, не называя, однако, никого по имени, чтобы не отрезать скрытым нечестивцам возможности одуматься, начал указывать им на всю непристойность поступков тех лиц, которые ставят свое удовольствие выше собственного и родного Бога и установленного Им образа жизни. Таким людям, если они желают иметь успех, следует измениться и искать славы не в нарушении законов, а в неподчинении своим страстям. К тому же Моисей указывал на необдуманность их, заключающуюся в том, что люди, которые вели воздержный образ жизни в пустыне, теперь, при счастливых обстоятельствах, предаются разгулу и стараются расточить ныне все то имущество, которое приобретено ими путем лишений. Такими увещаниями он старался вернуть юношей на путь истины и привести их к раскаянию в их поступках.
11. Но Замврий поднялся со своего места и сказал следующее: "Ты, Моисей, следуй тем законам, относительно которых ты так усердствуешь и к которым ты приучил народ путем продолжительной практики, потому что, если бы последнее было не так, ты давно получил бы достойное возмездие и понял бы, что евреи не так наивны. Во мне, однако, ты не увидишь последователя своих тиранических предписаний. Отняв у нас всякую усладу и самостоятельность жизни, каковые качества являются уделом свободных, не признающих над собою постороннего владычества людей, ты до сих пор всяческими средствами навязывал нам под видом законов полное порабощение Богу, а себе оставлял всю власть. Таким образом, ты для евреев хуже египтян, потому что постоянно готов наказывать всякого, кто бы поступил не по законам, а по собственному усмотрению. Гораздо справедливее было бы подвергнуть тебя самого наказанию за то, что ты отвергаешь общепризнанное благо и, наперекор общественному мнению, выставляешь свои собственные грубые и неуместные суждения. По справедливости, я должен был бы теперь лишиться своего положения, если бы, считая свои настоящие поступки хорошими, постеснялся открыто признать их таковыми. Я взял-де жену-иностранку, выставляешь ты на вид. Хорошо. Ты услышить от меня, как от человека свободного, о всех моих поступках, потому что я не намереваюсь скрывать их. Затем я жертвую тем богам, приносить жертвоприношение которым мне кажется подходящим, так как я считаю уместным отыскать себе истину среди многих божеств, а не жить как бы под властью тирана, на которого одного должна быть направлена надежда всей моей жизни. Никто не сможет похвастаться тем, что он оказал на меня серьезное давление в делах, в которых я поступал сообразно собственному своему влечению".
12. Когда Замврий привел это в оправдание своих собственных и некоторых чужих закононарушений, то народ совершенно умолк, боясь последствий этой речи и видя, что законодатель не желает переубеждать его и пускаться в препирательство. Моисей же стал опасаться, как бы дерзкие речи Замврия не нашли подражания и не волновали бы народа. При таких обстоятельствах народ разошелся по домам, и гроза приняла бы еще большие размеры, если бы весьма скоро затем Замврий не умер. Дело это произошло следующим образом: Финеес, человек вообще более добродетельный, чем его товарищи, и к тому занимавший среди своих сверстников выдающееся положение, благодаря заслугам отца своего (дело в том, что Финеес был сыном первосвященника Елеазара и внучатным племянником Моисея), был крайне возмущен поступками Замврия и решил лично наказать последнего, раньше чем распространится и усилится, ввиду своей безнаказанности, подобное дерзкое отношение. Желая, следовательно, предупредить распространение безнаказанного нарушения законов, Финеес выказал такую твердость характера и неустрашимую храбрость, что, несмотря на все опасности, не только не отказывался от исполнения задуманного плана, но успокоился лишь тогда, когда столкнулся с этими опасностями лицом к лицу и осилил их. Именно он пошел в палатку Замврия и ударом копья уложил последнего и Хосвию на месте. Тогда все юноши, у которых еще оставалось хотя бы немного порядочности и честности, последовали решительному примеру Финееса и перебили всех подобно Замврию провинившихся. Таким образом, благодаря честности этих юношей, погибло множество людей, преступивших законы, все же остальные вероотступники умерли от чумы, которую наслал на них Господь Бог и жертвами которой сделались даже и все те родственники погибших, которые вместо того, чтобы удерживать их от неповиновения Предвечному, напротив, даже поощряли таковое. Так выбыло из числа способных носить оружие не менее четырнадцати тысяч человек.
13. В гневе на эту гнусность со стороны мадианитян Моисей выслал против них войско с поручением перебить их всех. Но об этом нашествии евреев мы расскажем несколько ниже, а здесь остановимся на предмете, который мы раньше пропустили. Именно тут будет уместным не обходить молчанием порядочное отношение нашего законодателя к Валаму. Дело в том, что, хотя Валам был приглашен мадианитянами для того, чтобы произнести над евреями проклятие, которого он, по воле Господа Бога, правда, произнести не мог, и хотя он вместо того дал мадианитянам совет, от которого чуть было не погибло все войско евреев, отчасти вследствие изменения образа жизни, отчасти от чумы, Моисей все-таки счел возможным в высокой степени почтить Валама, отметив его пророчества. И хотя Моисею было бы совсем легко приписать себе лично и своим заслугам весь славный исход этого дела, тем более что ему нечего было бы опасаться каких-либо изобличителей, он тем не менее засвидетельствовал заслуги Валама и сохранил его память потомству. Впрочем, пусть судит об этом всякий по личному своему усмотрению.

1. В силу указанных нами выше соображений, Моисей отправил в страну мадианитян войско, состоящее из двенадцати тысяч человек, набранных поровну из каждого колена, и назначил военачальником этой рати Финееса, который, как было нами выше упомянуто, явился охранителем еврейских законов и наказал решившегося преступить последние Замврия. Узнав, что на них надвигается войско и что оно уже недалеко, мадианитяне тем временем собрали свои силы и заняли проходы, ведшие в их страну. Тут они готовились встретить неприятелей и потому, укрепив эти проходы, ожидали их здесь. Когда же войска, сошлись, то бесчисленное, неподдающееся счету количество мадианитян пало, равно как были убиты и все цари их, которых было пять: Оей, Сур, затем Ровей и Ур. Пятым же был Рекей, по имени которого был назван самый выдающийся город Аравии, еще и поныне называющийся по имени своего царственного арабского основателя Рекемою, тогда как грекам город этот известен под именем Петры. Обратив врагов своих в бегство, евреи принялись опустошать всю их страну, захватили богатую добычу и перебили жителей, мужчин и женщин, пощадив, по приказанию, данному Финеесу Моисеем, только девушек. Затем Финеес вернулся назад с совершенно невредимым войском и огромною добычею, а именно с шестьюдесятью тысячами крупного рогатого скота, шестьюстами семьюдесятью пятью тысячами овец, шестьюдесятью тысячами ослов и громадным количеством золотой и серебряной домашней посуды и утвари, потому что при своем богатстве мадианитяне привыкли к роскоши. Вместе с тем в еврейский стан было приведено тридцать две тысячи девушек. При распределений добычи Моисей предоставил пятидесятую часть Елеазару и священникам, пятидесятую часть остатка отдал левитам, а все остальное распределил между народом. После этого евреи зажили счастливо, наслаждаясь добытыми собственною храбростью богатыми средствами, и никакое бедствие не омрачало пользование этими богатствами.
2. Достигнув теперь уже преклонного возраста, Моисей, по указанию самого Господа Бога, назначил своим преемником, как в отношении пророчествования, так и в качестве предводителя на случай необходимости, Иисуса, который, под личным руководством самого Моисея, изучил все законы и вероучение.
3. В то же самое время два колена, Гадово и Рувилово, а также половина колена Манассиева, которые были особенно богаты рогатым скотом, да и вообще отличались большею зажиточностью, сообща обратились к Моисею с просьбою предоставить им перед другими завоеванную страну аморритян, которая была им особенно пригодна ввиду своих хороших пастбищ. Предполагая, однако, что они из боязни сражаться с хананеянами нашли в этой заботливости о своих стадах лишь удобный предлог, Моисей назвал их гнусными трусами и сказал им, что они прикрывают свою трусость приличным предлогом, желают вести спокойную и безопасную жизнь, в то время как все остальные будут работать над достижением обетованной земли, и не хотят участвовать со всеми прочими в дальнейшем завоевании страны, которую обещал предоставить им Господь Бог по переходе через Иордан, и в том, чтобы совместно со всеми остальными евреями прогнать оттуда всех указанных Предвечным врагов. Видя такой гнев Моисея и находя, что последний совершенно основательно отнесся таким образом к их просьбе, они стали приводить в свое оправдание, что они обратились к нему с этою просьбою не из страха перед опасностями и не вследствие изнеженности и тягости походов, но лишь с тою целью, чтобы иметь возможность, поместив в удобном месте свое имущество, с большею легкостью участвовать в походах и битвах. Они охотно, продолжали они, пойдут за остальными войсками, раз он позволит основать им города для безопасного в них пребывания их жен и детей и имущества. Моисей склонился на этот довод, созвал на совещание первосвященника Елеазара, Иисуса и всех старейшин и предоставил просителям страну аморритян на условии оказания остальным единоплеменникам вооруженной помощи во всех случаях, пока вся страна не будет покорена окончательно. Получив таким образом желаемую местность, указанные колена основали в ней укрепленные города и перевели туда детей, жен и то имущество, которое могло бы стеснять их в походах.
4. Моисей постановил также, чтобы десять из этих вновь построенных селений вошли в состав сорока восьми левитских городов; три из них он назначил местом убежища для всех, кто совершит неумышленное убийство, и определял сроком такого изгнания период от совершения убийства до смерти того первосвященника, при жизни которого произошло неумышленное преступление это. С наступлением смерти первосвященника убийце было разрешено вернуться домой; до этого же момента родственникам убитого предоставлялось право безнаказанно убивать убийцу, если бы они встретили его вне границ города-убежища; простым же лицам это не разрешалось вовсе. Города, которые были назначены местом убежища, были следующие: Восора на границах Аравии, Ариман в стране Галаадской и Гауланан в Батанее. Равным образом Моисеем было сделано распоряжение, чтобы по завоевании Хананеи три других города из числа принадлежащих левитам служили местом убежища для беглецов .
5. Когда однажды к Моисею явились старейшины из колена Манассиева, заявили ему, что из их колена умер выдающийся человек по имени Олофан, который не оставил по себе наследников мужского пола, а только дочерей, и спросили, будут ли иметь последние право наследия, то Моисей ответил: если они собираются выйти замуж за кого-нибудь, кто принадлежит к их собственному колену, то они могут сделаться участницами отцовского наследства, если же выйдут за представителей другого колена, то наследство должно остаться за их коленом. Таким образом Моисей установил, чтобы ни одно наследство не выходило из пределов колена, к которому принадлежал наследователь.

1. Так как со времени исхода из Египта прошло сорок лет без тридцати дней, то Моисей созвал народное собрание вблизи Иордана в том месте, где теперь находится город Авила, славящийся обилием финиковых пальм, и обратился к собравшемуся народу со следующею речью:
2. "Соратники мои и товарищи по продолжительному и бедственному странствованию! Так как я достиг преклонного возраста, именно ста двадцати лет, а Господу Богу угодно отозвать меня из жизни и волею того же Предвечного мне не разрешено быть вашим сподвижником и товарищем в будущих предприятих ваших по ту сторону Иордана, то я не считаю себя вправе отказать вам в известной заботливости относительно благополучия вашего и хотел бы, чтобы вы вечно пользовались этим благополучием и в таком счастии сохраняли также память обо мне. Я вполне готов расстаться с жизнью, если мне удастся лишь указать вам еще раз путь благополучия, следуя которому вы смогли бы и за детьми своими сохранить во веки веков благоденствие. При этом вы можете смело поверить словам моим, как ввиду прежнего моего для вас усердия, так и вследствие того, что душа человека, соприкасающегося со смертью, входит в более тесное общение с чистою добродетелью.
О дети Израилевы! Единственным средством к достижению счастья для всех людей является преблагий Господь Бог, ибо Он один в состоянии даровать счастие людям, достойным его, и отнять его у тех, кто согрешил перед Ним. Если вы будете относиться к Нему так, как он сам того желает и как я, в точности знакомый с Его постановлениями, убеждаю вас, то вас не постигнут неудачи, вы не перестанете славиться своим всем завидным счастием и не только будете неустанно обладать теперешними средствами своими, но и вскоре достигнете того могущества, какого у вас пока еще нет. Повинуйтесь только требованиям Господа Бога и поступайте всегда так, как Он велит. Не заменяйте никогда теперешних своих законов другим устройством, не отказывайтесь с презрением от теперешней правильной своей религиозности, в пользу какого-либо рода богопочитания. Следуя этим советам, вы будете всегда самыми сильными борцами в битвах с кем бы то ни было, и никто из врагов ваших не сможет осилить вас, потому что, опираясь на помощь Божию, вы можете смело не обращать внимания ни на кого. За добродетель вашу вам уготованы великие награды, лишь бы вы держались ее в продолжение всей вашей жизни, потому что добродетель самое главное и значительное благо, которое влечет за собою все остальные блага: если вы будете держаться ее по отношению друг к другу, то вы не только будете вполне счастливы и заслужите даже среди иноземцев почетную известность, но и создадите себе также в глазах потомства незыблемую славу. Всего этого вы сможете достигнуть, если будете послушными охранителями мною данных вам по повелению Господа Бога законов и если усердно постараетесь вникнуть в смысл их. Я сам с радостным чувством покидаю вас, рассчитывая на предоставленные вам блага и поручая вас мудрому законодательству, благоустроенному государственному порядку и попечению добродетельных руководителей, которые будут заботиться о вашем благополучии. И Господь Бог, который до сих пор заботился о вас, по желанию которого я посвятил вам свои силы, руководил вами не только до сего дня, но готов оказывать вам поддержку свою в продолжение всего того времени, в течение которого вы сами пожелаете пользоваться его покровительством; но для этого вы должны оставаться неизменно добродетельными. Лучшие советы, следуя которым вы будете всегда счастливы, дадут вам первосвященник Елеазар, Иисус, старейшины и начальники колен; охотно слушайтесь указаний их, принимая в соображение, что все, кто сумеет хорошо подчиняться, со временем, когда сам получит власть, сумеет и хорошо править; знайте, что истинная свобода состоит в том, чтобы не противиться распоряжению руководителей ваших. Теперь вы, правда, ищете своей свободы в том, что обижаете своих благодетелей; дела ваши дальше пойдут лишь тогда хорошо, когда вы окончательно откажетесь от этого приема. Никогда не раздражайтесь против руководителей таким образом, как вы неоднократно решались поступать относительно меня; вы ведь отлично знаете, что мне чаще представлялась опасность умереть от руки вашей, чем от руки неприятелей. Впрочем, я говорю вам все это не в виде укора (ведь мне не хочется, расставаясь с жизнью, оставить в вас неприятное по себе воспоминание, тем более что я не сердился на вас даже в то время, когда мне приходилось терпеть от вас оскорбления), но исключительно для того, чтобы вы сдерживали себя на будущее время именно в этом отношении и чтобы вы не думали оскорблять своих начальников, опираясь на те богатства, которые в большом количестве попадут в ваши руки, когда вы перейдете через Иордан и овладеете Хананеею. Если вы, благодаря своему богатству, будете свысока и презрительно относиться к добродетели, то вы потеряете расположение Господа Бога. Если же вы восстановите Предвечного против себя, то будете побеждены врагами своими, вновь потеряете с величайшим позором ту страну, которою вам теперь придется овладеть, будете рассеяны по всей земле и унижением вашим будут полны земля и море. Тогда, когда вы подвергнетесь такому испытанию, раскаяние ваше уже будет бесполезно и воспоминание о законах, не соблюденных вами, не поведет ни к чему. Поэтому, если желаете сохранить последние, то, победив врагов, не даруйте никому из них жизни, но решительно избивайте всех их поголовно для пользы дела, для того чтобы не прельститься, если оставите им жизнь, образом их жизни и тем не нарушать своих собственных установлений. К тому же я советую вам разрушать их жертвенники, срубать их священные рощи, разносить все их храмы, сколько бы их ни было, и уничтожать огнем весь род их, чтобы не было о них помину: только таким образом вы упрочите за собою спокойное пользование своим собственным достоянием. А для того, чтобы вы по неведению лучшего не склонялись в сторону зла, я, по повелению Господа Бога, записал для вас как все законы, так и все правила обихода; если вы будете держаться их, то вас можно будет признать самыми счастливыми среди людей".
3. С этими словами Моисей вручил народу книгу, в которой были записаны все законы и правила жизни. Народ же плакал и горько жаловался на то, что теперь придется утратить вождя; люди вспоминали при этом, как Моисей, заботясь об их собственном спасении, подвергал себя всевозможным опасностям, и не надеялись уже более иметь другого подобного руководителя. При этом они также опасались, что, если теперь прекратится заступничество Моисееве, и Господь Бог уже не так хорошо будет относиться к ним. Вместе с тем их обуяла страшная скорбь и охватило глубокое раскаяние относительно того, как недоброжелательно держали они себя в пустыне по отношению к нему, и весь народ разразился громкими рыданиями и был совершенно безутешен. Тем не менее Моисей стал их успокаивать, отвлек их мысли от себя и от якобы недостойных слез заслуг своих и стал настойчиво убеждать их следовать его правилам жизни.
4. Таким образом было распущено народное собрание. Но раньше, чем переходить к продолжению своего повествования, мне хотелось бы остановиться на нашем государственном устройстве, как таковое проистекало из мудрости и добродетели Моисея, чтобы доставить таким путем читателям возможность ознакомиться с этим устройством в его первоначальном виде. Все это я напишу так, как нам оставил Моисей, причем не прибавлю для прикрасы ничего, чего бы он сам не оставил после себя. Нововведением с моей стороны является тут лишь известная группировка материала, потому что у Моисея все эти предписания рассеяны во всевозможных местах его сочинения и в беспорядке, сообразно с тем, как он получал эти предписания от Господа Бога. Я счел необходимым предпослать эти предварительные замечания для того, чтобы не навлечь на себя со стороны случайного читателя из моих единоверцев упрека в неподходящем уклонении от подлинника. Впрочем, здесь будут указаны только те распоряжения, которые имеют отношение к государственному устройству. Остановиться же на подробном разборе тех законов Моисеевых, которые общие у нас с другими народами, я оставляю за собою право впоследствии, в сочинении о наших обычаях и вызвавших их причинах. Книгу эту я, с помощью Господа Бога, собираюсь составить тотчас же по окончании предлежащего сочинения.
5. "Когда вы займете страну Ханаанскую, будете спокойно пользоваться ее благами и приступите наконец к основанию городов, то совершайте в угоду Господу Богу следующее, и вы будете иметь прочное основание благоденствия своего: пусть будет священным один из ханаанских городов в наилучшем и выдающемся своим плодородием месте, которое изберет сам Господь Бог и которое укажет путем пророчества. Пусть будет в этом городе один храм с одним алтарем, составленным не из обтесанных, но случайно собранных камней, которые для большего внешнего изящества должны быть покрыты слоем извести. Вести к этому жертвеннику должны не искусственные лестницы, но ступени из насыпанной для того земли. Ни в каком другом городе не быть ни храму, ни алтарю, ибо Господь Бог един и народ еврейский един".
6. "Если кто осмелился богохульствовать, тот да будет побит камнями, труп же его повешен напоказ на целый день и погребен с позором".
7. "Пусть трижды в году собираются евреи со всех окраин страны, которую им удастся занять, в тот город, где они построят храм, для того чтобы возблагодарить Господа Бога за оказанные благодения и обратиться к Нему с мольбою не только о поддержке в будущем, а также для того, чтобы путем личных сношений и общих трапез сближаться между собою; ведь очень хорошо, если единоплеменники, и притом живущие по общим установлениям, близко знают друг друга. Это-то и достигается путем таких личных сношений, причем люди, видавшие друг друга и беседовавшие между собою, сохраняют об этом воспоминание, тогда как, при отсутствии таких непосредственных сношений, они навсегда остаются совершенно чуждыми друг другу".
8. "Кроме определенной мною для священников и левитов десятины, пусть будет отделена еще вторая десятина плодов, которая должна быть продаваема в стране для устройства на вырученные деньги общих трапез и жертвоприношений в священном городе, ибо справедливо, чтобы дары страны были употребляемы в честь Предвечного, который предоставил людям владеть этою страною".
9. "Запрещено совершать жертвоприношения на деньги блудницы; ибо Господь Бог не находит удовольствия в жертве, купленной греховным поступком, и эта жертва будет хуже того позора, при помощи которого для совершения ею добыты средства. Равным образом запрещено приносить жертвы Господу Богу на те деньги, которые получены ценою случки собак, охотничьих ли или сторожевых, безразлично".
10. "Пусть никто не осмеливается хулить богов, почитаемых в других государствах. Также недозволено ограблять чужие храмы или присваивать себе приношение, назначенное какому бы то ни было божеству" .
11. "Никто из вас не должен носить одежду, сотканную из шерсти и льна: это право предоставлено одним лишь священнослужителям".
12. "Когда народ будет собираться в священный город при наступлении праздника Кущей, то каждые семь лет первосвященник, став на возвышенное место, откуда его будет хорошо слышно, обязан прочитать всем вслух законы; и пусть не будут исключены из числа его слушателей ни женщины, ни дети, ни даже рабы. Ибо хорошо, если законы эти будут запечатлены в сердцах их и по возможности прочно утверждены в памяти их, потому что таким образом люди не смогут грешить и не посмеют отговариваться неведением соответствующих постановлений. Кроме того, законы будут в таком случае пользоваться большим значением в глазах прегрешающих, если они будут напоминать последним об ожидающих их наказаниях и если будут столь твердо запечатлены таким громким прочтением в сердцах людей, что всегда будут памятны им как в смысле сущности прегрешения, так и относительно неизбежного за этим наказания. Пусть поэтому и дети раньше всего заучивают наизусть законы: это для них будет наилучшим предметом обучения и основою их дальнейшего благополучия".
13. "Дважды в день, именно при начале его и когда наступит час отхода ко сну, следует возблагодарить Господа Бога за те блага, которые Он даровал нам по освобождении из Египта: справедливо, чтобы мы чувствовали и выражали Ему свою благодарность за все Им уже оказанное нам и тем самым заслужили Его благоволение и на будущее время. Все те необычайно великие благодеяния, которые оказал людям Господь Бог, должно записать на косяках дверей и держать их прикрепленными к руке своей. Все, что может указывать на всемогущество Предвечного и на Его к нам расположение, должны мы записать и носить на лбу и на руке, чтобы расположение к нам Господа Бога было видно повсюду".
14. "Пусть в каждом городе правление будет в руках семи мужей, выдающихся своим добродетельным образом жизни и своим рвением к справедливости, и пусть к каждому из таких правлений будет присоединено в виде помощников по два представителя колена Левина. Пусть те, которые назначены судьями в городах, пользуются возможно большим почетом, дабы в присутствии их никто не осмеливался произносить хулу или совершать что-либо непристойное, потому что такое особенное почтение к людям, занимающим высокую должность, вызовет и большее почтение к Господу Богу и не позволит никому презрительно относиться к Нему. Все, что постановят судьи по своему-усмотрению, пусть будет принято как должное, разве что кому-либо удастся доказать, что они нарушили право за деньги или постановили неправильный приговор по какой-нибудь другой незаконной причине. Ведь судьи не смеют давать неправильные решения ни из личной выгоды, ни из пристрастия, но должны выше всего ставить истину. Иначе то было бы оскорблением самого Господа Бога, который явился бы таким образом стоящим ниже лиц, в пользу которых, ввиду их могущества, постановлялись бы решения. Во всемогущем Боге - правда; поэтому, кто в угоду людям, случайно пользующимся значением, извращает истину, тот тем самым признает могущество этих людей выше Божьего. Если же судьи затруднятся разрешить то или другое предложенное им дело (что нередко и случается), то пусть они передадут его целиком в священный город, где собрание, состоящее из первосвященника, пророка и старейшин, уже постановит окончательный приговор" .
15. "Показание одного свидетеля не должно иметь законной силы, но свидетелей должно быть трое или в крайнем случае двое, безупречный образ жизни которых мог бы служить гарантией справедливости их показаний. Свидетельство женщин, ввиду их легкомыслия и пристрастия, не должно быть принимаемо во внимание. Также не следует допускать к свидетельствованию рабов, вследствие их неблагородного образа мыслей, так как может возникнуть подозрение, что они скрывают истину из личной выгоды или из чувства страха. Если же кто-нибудь будет уличен в лжесвидетельствовании, то пусть такой человек подвергнется наказанию, которое постигло бы обвиняемого".
16. "Если в какой-нибудь местности будет совершено убийство и ни на кого не падет подозрение в возможности совершения его из чувства личной мести, то пусть с наиболее возможным усердием разыскивается убийца, причем может быть назначено вознаграждение за указание его. Если же это средство окажется тщетным, то пусть начальники городов, лежащих в соседстве с местом совершения убийства, и старейшины соберутся вместе и измерят расстояние от того места, где найден был труп, до ближайшего города. Пусть затем начальники последнего купят молодую телку, поведут ее в ущелье, которого еще не касался плуг и где не было совершено посева, и, перервав ей горло, пусть священнослужители, левиты и старейшины того города омоют руки свои над головою зарезанной телки и громко заявят, что руки их чисты в этом смертоубийстве, что не они совершили его, а также не были пособниками в этом преступлении; затем они должны обратиться с мольбою к Господу Богу и впредь оставаться милостивым к ним и предохранить страну их от повторного совершения такого ужасного деяния".
17. "Лучшим видом правления является аристократическое , по которому вам и надлежит устроить жизнь свою; не желайте другой формы правления, но держитесь ее, признавая над собою власть законов и нормируя последними все свои поступки: с вас достаточно, что владыкою вашим является Господь Бог. Если же вы тем не менее захотите непременно иметь царя, то пусть будет таковым ваш единоплеменник, и да будут в глазах его выше всего заботы о всегдашней справедливости и всякой добродетели. Пусть он преклонится пред мудростью Господа Бога и законов, пусть не решает ничего без совета первосвященника и собрания старейшин, пусть не впадает в многоженство, пусть не домогается чрезмерных богатств и массы лошадей, ради обладания которыми он мог бы пренебрежительно относиться к законам. Если же сердце его будет чрезмерно лежать к чему-нибудь подобному, то воспрепятствуйте ему приобрести слишком большое, могущее стать гибельным для вас, значение".
18. "Не разрешается самовольно изменять границы ни своей собственной, ни чужой страны, с которою вы живете в мире. Напротив, берегитесь нарушать эти границы, как определенные навеки самим Господом Богом, потому что из желания расширять свои владения возникают лишь войны и смуты. Кто нарушает границы, недалек и от того, чтобы нарушать законы".
19. "Если кто обработает землю и эта земля родит ему плоды раньше четырех лет, то такой человек не должен представлять Богу первину плодов этих, равно как и сам не должен пользоваться ими. На четвертый же год пусть собирает он все плоды (только тогда они будут вполне зрелы) и доставит их в священный город; пусть поделится тогда он этими плодами вместе с десятиною прочих произведений почвы путем общей трапезы с друзьями, сиротами и вдовами. Лишь на пятый год он может, совершенно по собстаеяыому своему усмотрению, распорядиться жатвою".
20. "Та почва, на которой разведен виноград, не должна воспринимать в себе другой посев, потому что совершенно достаточно, если она будет питать виноград и останется свободною от возделки плугом. Землю следует вспахивать с помощью волов и не припрягать к ярму вместе с последними никакого другого домашнего животного: пусть запашка производится одним родом этих животных. И семена пусть будут чистыми и без примесей, дабы не сеять двух или трех родов злаков, потому что природа не терпит такого разнородного смешения. Также не должно случать разнородных животных, чтобы из того не возникло опасности, что и люди по примеру их обесчестят род свой, так как все дурное первоначально возникает из малых причин. Поэтому-то и не следует допускать ничего такого, подражание которому могло бы привести к коренному изменению всего строя общественной жизни. Напротив, ввиду именно этого, законы не оставляют без внимания ни одного случая практики и все их старания направлены к тому, чтобы по возможности быть совершенно безупречными".
21. "Те, кто заняты жатвою и сбором злаков, обязаны оставлять также несколько снопов для нуждающихся, дабы эти неожиданные находки служили последним к поддержанию жизни. Равным образом следует оставлять для бедных также несколько кистей винограда, а также не срывать с маслин несколько плодов для тех, которые не имеют собственных деревьев. Ведь столь тщательный сбор плодов даст хозяевам не такую прибыль, какую доставит им чувство благодарности в нуждающихся. Да и Господь Бог заставит почву дать более обильную жатву, если люди не только будут стремиться к собственной выгоде, но и примут во внимание нужду ближнего. Также не следует завязывать морду вола, когда он молотит на жниве, потому что несправедливо лишать тех, кто трудится вместе с нами и способствует лучшему произрастанию хлеба, известной доли злаков. Равным образом не должно препятствовать путешествующим, будь то туземцы или иностранцы, пользоваться зрелыми плодами, но позволять им брать эти плоды и насыщаться ими; хозяева даже должны быть рады, что могут предоставить путникам такое пользование зрелыми плодами. Впрочем, путешественникам не дозволено забирать с собою запасы таких плодов. Хозяева, перевозящие виноградные кисти к прессу, не должны препятствовать лицам, попадающимся им на пути, отведывать этого винограда: было бы несправедливо не уделять от дарованных нам Господом Богом для пользования благ тем людям, которым хочется отведать их, особенно же ввиду того, что эти плоды зреют и отпадают по повелению Божию. Если же некоторые из деликатности постесняются взять таких плодов, то таких людей, если это израильтяне, следует прямо пригласить пользоваться этими плодами на правах сородичей и совладельцев; если же это чужеземцы, пришедшие из другой страны, то следует просить их принять несколько от этих плодов на память о гостеприимстве, оказываемом им самим Господом Богом. Дело в том, что нельзя считать бесполезно пропавшим всякий подарок, сделанный от чистого сердца, так как Господь Бог дарует нам обилие благ земных не для того только, чтобы мы одни пользовались ими, но и для того, чтобы мы добровольно предоставляли их также в распоряжение других людей. При этом Господь Бог желает, чтобы таким образом, когда евреи будут уделять другим людям от имущества своего, стали особенно ясными неевреям Его, Предвечного, благоволение и щедрость по отношению к народу израильскому. Если кто будет поступать вопреки этим предписаниям, тот да подвергнется от руки общественного служителя сорока без одного ударам плетью и получит, несмотря на то, что он человек свободный, такое позорнейшее наказание за то, что в рабском служении личной выгоде осмелился нарушить законное постановление. Так как вы сами испытали в Египте и в пустыне много бедствий, то вам подобает заботливо относиться к людям, находящимся в подобных же условиях, и, пользуясь теперь, благодаря милосердию и заботливости Господа Бога, благополучием, в одинаковой степени уделять от него всем нуждающимся".
22. "Кроме тех двух десятин, которые, как я уже выше сказал, уделяются ежегодно одна левитам, а другая в пользу устройства общественной трапезы, должно сверх того на каждый третий год уделять еще третью десятину нуждающимся вдовам и сиротам. Из первых зрелых плодов каждый должен доставить часть в священный город, возблагодарить Господа Бога за то, что эти плоды принесла дарованная Им почва, совершить установленные законом жертвоприношения и представить затем первые части священнослужителям. Когда же кто-нибудь все это сделает, то есть уделит от всего десятины левитам, на общественные трапезы и вместе с тем первенцев, а затем пожелает вернуться к себе домой, то, став против святилища, вознесет благодарственную Господу Богу молитву за то, что он освободил евреев от гнета египтян и дал им хорошую и плодородную страну; равным образом он должен заявить, что он доставил сообразно законам Моисеевым установленные десятины, и вместе с тем обязан молить Бога оставаться во веки веков благосклонным и милостивым к нему, а также ко всем остальным евреям, сохранить за всеми ими дарованные блага и еще приумножить их, если возможно, по свойственному Ему милосердию".
23. "Всякий, кто достигнет брачного возраста, пусть берет себе в жены свободнорожденную девушку из хорошего дома. Кто же не имеет намерения жениться на девушке, тот да не вступит в связь с женщиною, живущею с другим человеком, чтобы не нанести оскорбления ее законному мужу. Свободнорожденным не следует вступать в брак с рабынями, даже хотя бы к тому побуждала их сильная страсть, так как сдерживать свои порывы служит лучшим украшением человека и весьма способствует сохранению им своего человеческого достоинства. Также нельзя вступать в брак с публичною женщиною, брачного жертвоприношения которой, благодаря ее телесному осквернению, не примет Господь Бог. Кроме того, лишь у детей, происшедших не от позорных браков или от таких, которые были заключены не по свободному выбору, развивается благородный и свободный склад ума, который склонен к добродетели. Если же кто-нибудь женится, причем невеста слыла девушкой, а на самом деле она таковою не окажется, то пусть он возбудит против нее судебный процесс и лично выступит обвинителем, пользуясь всеми средствами, которые будут в его распоряжении, для доказательства ее виновности; защиту же и замещение обвиняемой на суде обязан взять на себя отец, или брат девушки, или какой-нибудь другой подходящий ближайший родственник. Если же на суде выяснится невинность девушки, то обвинитель обязан оставить ее у себя для сожительства и теряет при этом всякое право отослать ее обратно домой, исключая тот случай, если бы в его распоряжении находились веские и неопровержимые доводы в пользу такого ото-слания; а за дерзкое и поспешное возведение на нее обвинения и клеветы он должен подвергнуться заслуженному наказанию, а именно получить сорок без одного ударов плетью и заплатить отцу жены своей пятьдесят сиклов. В случае же если будет доказано, что девушка действительно виновна и не сумела сохранить свою девственность до законного замужества, то она подвергается побитию камнями, если она из народа, и сжигается живьем, если происходит из семьи священнослужитель-ской. Если у кого-нибудь будет две жены, из которых он к одной особенно сильно привяжется и станет оказывать ей явное предпочтение перед другой из-за ее страстности, красоты или по иной какой-либо причине, тогда как другая его жена очутится в пренебрежении, если от любимой жены родится ребенок, который был бы моложе ребенка от первой жены, и если этот младший сын, ввиду явного расположения отца к его матери, станет добиваться прав перворождения и двойной части наследства, как это определено в законах, то это не должно быть допускаемо: несправедливо ведь, чтобы старший по рождению лишался своих прав наследства потому только, что отец более привязан к матери младшего. Тот, кто вступит в связь с нареченною невестою другого человека, уговорив ее и заручившись ее согласием, подвергается смерти вместе с нею, потому что оба в одинаковой мере виновны: он - в том, что подговорил ее постыдными обещаниями уступить ему и предпочесть такую связь законному браку, она же в том, что отдалась ему и склонилась на прелюбодеяние либо из сладострастия, либо из выгоды. Если же он, напав на нее, изнасилует ее, причем не будет никого вблизи, кто бы мог оказать ей помощь, то будет казнен лишь он один. Кто изнасилует девушку, которая еще не обручена ни с кем, тот обязан на ней жениться. В случае же если отцу девушки представится нежелательным такой брак, то виновный в совершении насилия платит отцу своей жертвы пятьдесят сиклов пени. Если кто-нибудь захочет по какой бы то ни было причине (которых в жизни может быть очень много) развестись с законною женою своей, тот должен ей выдать письменное удостоверение в том, что никогда уже не осмелится вновь сблизиться с нею. Лишь таким путем разведенная женщина получает право вступить в новый брак с кем-нибудь другим. Если же она навлечет на себя неудовольствие и этого второго мужа или, если по смерти последнего, первый муж вновь пожелает вступить с нею в брак, то ей не разрешается вернуться к нему. Если у бездетной женщины умрет муж, то пусть брат последнего женится на ней и, назвав родившегося затем у нее сына именем умершего брата своего, воспитывает его как наследника имущества, оставшегося после покойного. Это постановление должно послужить к общей пользе, потому что при таких условиях роды не вымирают, имущество сохраняется в семьях и вдовам облегчается их участь тем, что они имеют возможность вступить в брак с ближайшими родственниками первых мужей своих. Если же брат покойного не пожелает вступить в брак со своею свояченицею, то пусть последняя пойдет в собрание старейшин, заявит об этом, равно как о том, что, несмотря на ее желание остаться в семье и родить детей, он не соглашается на это и тем позорит память умершего брата своего. По предложении со стороны собрания старейшин ему вопроса, почему он уклоняется от брака, следует, несмотря на вескость или ничтожность объяснения, поступить следующим образом: сняв с брата своего покойного мужа сандалию и плюнув ему в лицо, вдова должна сказать, что он достоин этого за то, что опозорил память умершего. Вслед за этим деверь покидает собрание с позором на всю жизнь свою, вдова же располагает правом выйти замуж за кого ей вздумается . Если кто-нибудь возьмет на войне в плен девушку или замужнюю женщину и пожелает вступить с нею в брак, то такое сожительство разрешается ему не раньше, чем у нее, по острижении волос и облачении в траурную одежду, пройдет срок траура по родственникам и близким, павшим в сражении; лишь когда истечет время печали, она может обратиться к торжественным пиршествам и брачному веселью, потому что хорошо и справедливо, чтобы человек, берущий жену, сообразовывался с ее личным настроением и желаниями, а не думал бы исключительно о доставлении самому себе удовольствий, совершенно пренебрегая ею. Лишь по прошествии тридцати дней (этого срока разумному человеку вполне достаточно для оплакивания самых близких друзей) разрешено вступать в брак. Если же муж, удовлетворив страсть свою, не захочет быть дольше в браке с такою женщиною, то он не должен иметь права сделать ее своею рабынею, но ей предоставляется возможность, пользуясь лично полною свободою, уйти от него, куда пожелает".
24. "Всех тех юношей, которые стали бы относиться пренебрежительно к своим родителям и отказали бы последним в подобающем почтении, отцы должны первоначально стараться обратить на путь истины словесными увещаниями (ибо отцы являются достаточно компетентными судьями поступков сыновей своих). При этом родители должны поставить молодым людям на вид, что они, родители, вступили друг с другом в брак не удовольствия ради и не для того, чтобы путем союза составить и приумножить свое имущество, а для того, чтобы иметь таких детей, которые позаботились бы о них в старости и снабдили бы их впоследствии всем необходимым. Тут им следует сказать непослушному ребенку примерно так: "Когда ты родился у нас, мы с радостью и глубочайшей за это признательностью к Господу Богу постарались сколь возможно лучше воспитать тебя, не щадя ничего, что могло бы быть тебе особенно полезно и спасительно. Правда, надо быть снисходительнее к проступкам молодых людей; однако до сих пор ты достаточно легко смотрел на обязанности свои по отношению к нам, сделайся теперь благоразумным и вспомни, что и Господь Бог дурно смотрит на тех, кто дерзко поступает с родителями своими, потому что, будучи сам Отцом и родоначальником всего рода человеческого. Он считает Себя лично Задетым: ведь Он сам носит с родителями одно и то же название Отца, и вы, дети, оскорбляете и Его своим недостойным поведением. Кроме того, неумолимо наказывает таких детей и закон, всей тягости которого не дай тебе Бог испытать на себе лично". Если юноша добровольно будет подчиняться таким увещаниям, то следует оставить дальнейшие упреки и приписать его бывшие проступки неведению: таким образом может быть поддержан и авторитет законодателя, и родители могут быть довольны, что им не пришлось подвергнуть наказанию непокорных сына или дочь. Если же такие словесные убеждения и настойчивые наставления и указания, как образумиться, окажутся тщетными, если ребенок постоянными оскорблениями, наносимыми родителям, окончательно восстановит их против себя, то родители должны в сопровождении народной толпы вывести его за город и там побить камнями, а труп, оставшись в продолжение целого дня на виду у всех, должен быть предан земле ночью. Точно таким же образом следует поступать и со всеми преступниками, законом приговоренными к смерти. Так же должны быть погребаемы и враги; труп человека, получившего должное возмездие, не должен оставаться без погребения дольше положенного срока".
25. "Никому из евреев не дозволено взимать лихву за пищу или питье, потому что несправедливо, чтобы он наживался на счет единоверца своего; он, напротив, должен помогать последнему в его нужде и видеть в его благодарности и в будущем воздаянии со стороны Господа Бога достаточное вознаграждение за свои труды".
26. "Кто получит взаймы деньги или какие-нибудь плоды, сушеные ли или сырые, обязан с чувством благодарности возвратить занятое собственникам, когда по милости Господней его дела опять поправятся; таким образом, возвращая аккуратно свой долг, они сами себе создают возможность и в другой раз, в случае нужды, получить взаймы. Но даже и тогда, когда заемщик задержит возвращение долга, кредитор не смеет вторгаться в дом должника и брать у него что-либо в залог без установленного на то судебного решения, но он может, стоя на дворе, просить себе залога, а должник должен ему сам вынести таковой, не имея права отказать в этом человеку, который явился под прикрытием закона. Если должник человек состоятельный, то кредитор может сохранить у себя залог до возврата ссуды; если же он бедняк, то он должен вернуть ему залог до заката солнца, особенно если этим залогом является плащ, дабы должник мог прикрыться им во сне: ведь и Господь Бог особенно милостив к бедным. Не дозволено брать в залог ручную мельницу с принадлежащими к ней приборами, чтобы бедняки не лишились необходимых вещей для приготовления ежедневной пищи и не подвергались за неимением последней еще какой-нибудь худшей беде".
27. "За похищение человека наказанием должна служить смертная казнь. Кто украдет золото или серебро, обязан вернуть двойное его количество. Человек, убивший другого, вломившегося в дом с целью грабежа, свободен от всякого наказания, даже если бы он накрыл преступника лишь при самом взломе. Кто украл скот, должен возместить учетверенную стоимость его, исключая тот случай, если будет украден вол: за последнего он должен внести в пять раз больше, чем он стоит. Кто не в состоянии уплатить этот штраф, тот да будет рабом тех, кому он своим преступлением нанес убыток".
28. "Проданный в рабство своему единоплеменнику обязан служить ему в продолжение шести лет; на седьмой же год он должен быть отпущен на свободу. Если же в это время у него родились от брака с рабынею в доме хозяина дети и он из расположения к последнему и из любви к своей семье пожелал бы служить еще дольше, то при наступлении юбилейного, то есть пятидесятого, года он должен быть свободен вместе с женою и детьми своими".
29. "Если кто-нибудь найдет на улице золото или серебро, тот должен стараться разыскать потерявшего это, объявлять о месте своей находки и затем возвратить вещь ее владельцу, памятуя, что не следует извлекать пользу из несчастия другого человека. Равным образом, если кто-нибудь найдет скотину, заблудившуюся в пустыне, и ему не удастся разыскать ее владельца, тот должен уберечь эту скотину у себя, призвав Господа Бога в свидетели того, что он не присваивает себе чужой собственности".
30. "Не следует проходить, не обращая внимания, мимо чужого скота, страдающего от непогоды или завязшего в грязи, но должно постараться спасти его и помочь ему, отнесясь к нему, как к своей собственности".
31. "Людям, не знающим дороги, следует указывать таковую, не глумиться и не смеяться над ними, не обманывать их в шутку, чтобы они от того не пострадали".
32. "Равным образом безусловно запрещено глумиться над немым или глухим".
33. "Кто во время ссоры без оружия нанесет другому рану, от которой он тотчас умрет, тот должен умереть таким же образом, как и его жертва. Если же раненого доставят домой и он умрет от последствий раны спустя несколько дней, то нанесший рану не подвергается наказанию. Впрочем, если раненый останется жив и понесет большие издержки на свое лечение, то ранивший его обязан возместить ему убытки за все время лечения, а также плату врачам. Кто ударит ногой беременную женщину, так что она выкинет, на того судьи должны наложить денежное взыскание, потому что народ лишился в лице погибшего зародыша одного человека; равным образом он обязан уплатить штраф и мужу потерпевшей женщины. Если же последняя умрет от последствий удара, то и нанесший ей его подвергается смертной казни, по смыслу закона, требующего жизнь за жизнь".
34. "Никто из израильтян не смеет держать у себя яд или какое-либо другое вредоносное снадобье. Если же у него будет найдено что-нибудь подобное, то он подлежит точно такой же смерти, какую он собирался причинить другим, для которых предназначался яд".
35. "Причинивший кому-нибудь увечье подвергается лишению того же члена, которого он лишил ближнего своего, разве что изувеченный предпочтет получить от него денежное вознаграждение, причем сам закон предоставляет потерпевшему право назначить сумму вознаграждения, если он не желает отнестись к изувечившему его строже".
36. "Бодливого быка хозяин обязан заколоть. Если такой бык боднет на жниве кого-нибудь так, что тот умрет, то такого быка должно побить камнями и мясо его не может считаться пригодным в пищу. Если же обнаружится, что хозяин знал о бодливости быка и не принял достаточных мер предосторожности, то он также подвергается смертной казни, потому что является виновником смерти человека. Если же бык забодает раба или рабыню до смерти, то сам он побивается камнями, владелец же быка обязан уплатить хозяину погибшего или погибшей тридцать сиклов. Если же один бык забодает другого, то оба должны быть проданы, а вырученные за них деньги разделены между их владельцами".
37. "Кто вырыл колодезь или цистерну, должен озаботиться прикрыть таковые досками не для того, конечно, чтобы помешать кому-нибудь пользоваться водою, но для того, чтобы предохранить всех от опасности свалиться в колодезь. Если же в неприкрытый таким образом колодезь упадет чей-нибудь скот и погибнет там, то владелец колодца должен уплатить хозяину животного стоимость последнего. Впрочем, пусть окружают цистерны оградами в виде стен, которые служили бы предохранительными средствами от опасности свалиться в яму и погибнуть там".
38. "Если кому-нибудь отдана вещь на сохранение, то получивший таковую должен беречь ее как нечто священное и как бы принадлежащее самому Господу Богу; и пусть никто, ни мужчина, ни женщина, не осмеливаются выманить такую вещь у него, хотя бы при этом и представлялась возможность большой денежной выгоды и хотя бы такая проделка за неимением улик могла бы остаться совершенно не раскрытою. Во всяком деле каждый обязан поступать честно, внемля лишь голосу собственной совести, и, удовлетворяясь сознанием этого, всегда действовать так, чтобы заслужить всеобщую похвалу, особенно же снискать благоволение Господа Бога, от которого не остается скрытым ни один гнусный поступок. Если же лицо, которому была доверена на сохранение вещь, безо всякой со своей стороны вины, потеряет ее или лишится ее, то оно должно предстать пред семью судьями и призвать в свидетели Господа Бога, что оно потеряло вещь не по собственной вине или преступности и что не воспользовалось ею в видах личной выгоды. После такой клятвы оно освобождается от всякой ответственности. Если же оно употребило в свою пользу даже самую ничтожную часть доверенного ему имущества и случайно при этом потеряло его, то постановляется приговор, чтобы вещь или имущество были возвращены в полной целости . Подобно тому, что было сейчас указано относительно вещей, отданных на сохранение, никто не смеет задерживать и платы своих, работающих на него, поденщиков, памятуя при этом, что уже потому нельзя лишать бедного человека заработанной им платы, что таковую предоставил ему Господь Бог взамен владения землею и всяких других благ. Не следует также оттягивать выплату заработка, но уплачивать его в тот же самый день, так как Предвечный не желает, чтобы работник лишился плодов труда своего".
39. "Не должно наказывать детей за вину родителей их, но, если эти дети добродетельны, относиться к ним скорее с сожалением за это. Равным, впрочем, образом не следует делать ответственными и родителей за проступки детей их, потому что молодежь относится к вам свысока и не желает внимать наставлениям нашим".
40. "Следует избегать общества кастратов и не сходиться с теми, кто лишил себя признаков мужественности или отрезал детородный член свой, который дарован людям Господом Богом для приумножения рода их. Их нужно гнать, так как такие люди виновны как бы в умерщвлении детей своих. Очевидно, что как оскоплено у них тело, так кастрирована и душа. Равным образом следует относиться и ко всяким так называемым уродствам. Кастрация как людей, так и всяких животных безусловно воспрещена".
41. "Итак, таковы пусть будут законы ваши в мирное время; милосердный Бог же да сохранит эти законы нерушимыми среди вас. Пусть никогда не наступит момента, чтобы кто-нибудь изменил или извратил их.
Но так как в человеческой жизни неизбежны минуты, когда сознательно или несознательно возникают беспорядки и опасности, то мы и на этот случай дадим несколько дополнительных предписаний, чтобы вы, заранее зная, что нужно делать, не искали долго средств спасения и чтобы вам не приходилось в последний момент доискиваться этих средств и по своей неподготовленности случайно не делаться жертвами так или иначе сложившихся обстоятельств.
Дай Бог, чтобы вы без войны владели тою страною, которую Он даровал вам за то, что вы не щадили трудов и приучили себя к добродетели; дай Бог, чтобы чужеземцы не пошли на нее гибельными походами и чтобы вас не обуяли внутренние раздоры, во время и по поводу которых вы могли бы нарушать данные предкам вашим предписания. Неуклонно держитесь законов, которые дал вам Господь Бог, признав в них ваше благо. Всякая война, какую бы ни пришлось теперь вести вам, а впоследствии детям вашим, пусть ведется вне пределов страны вашей. Собираясь начать войну, непременно первоначально посылайте к врагам своим с извещением ее посольство и глашатаев, потому что хорошо, чтобы раньше начала военных действий вы вступили в переговоры с неприятелями, указывая им на то, что, хотя в вашем распоряжении и имеются значительное войско, конница и хорошее вооружение, а на первом плане вы пользуетесь милостивым расположением и поддержкою Господа Бога, вам все-таки не хотелось бы по необходимости вступать с ними в борьбу и, отняв у них имущество, причинить им вовсе нежелательный вред, самим же обогатиться на их счет. Если вам удастся убедить их, то вам лучше сохранить мирные отношения с ними; если же враги ваши, полагаясь на свои силы, предпочтут вступить в борьбу с вами, то поведите на них войска свои, уповая на Господа Бога как на главного своего руководителя и назначив своим военачальником одного такого человека, который выдавался бы своею храбростью: начальство многих лиц обыкновенно только вредит общему делу, особенно когда является необходимость действовать быстро и энергично. На войну должно отправлять войско отборное, состоящее из лиц, пред всеми отличающихся как физическою силою, так и храбростью; все трусливые элементы должны быть выделены, чтобы им не вздумалось, когда дело дойдет до боя, своим бегством предоставить победу врагам. Все те, которые недавно построит себе дома и меньше года жили в "их, которые развели виноградники, но еще не успели получить плоды от них, которые обручились или недавно вступили в брак, все такие люди должны быть освобождаемы от участия в войне, чтобы они не вздумали, при воспоминании о своем счастии, спасать жизнь свою и сознательно притворяться трусами с целью вернуться к себе домой".
42. "Во время походов старайтесь поступать по возможности гуманно. Если во время осады неприятельского города у вас будет чувствоваться недостаток в лесе для сооружения осадных орудий, то вы не только не должны вырубать плодовые деревья, но и всячески оберегать их от уничтожения, памятуя, что деревья эти существуют на благо людям, и что, если бы у них был дар слова, они заявили бы вам совершенно разумно, что они несправедливо подвергаются истреблению, так как не они были виною войны, и что, если бы у них была на это возможность, они перешли бы на другое место. Впрочем, убивайте всех, кого вы победите в бою с оружием в руках, всем же остальным даруйте жизнь, наложив на них дань, исключая, однако, хананеян: этих вы должны истреблять совершенно и без пощады".
43. "Смотрите всегда, особливо же во время войны, за тем, чтобы женщина не надевала мужского платья, а мужчина женского".
44. Такие распоряжения оставил Моисей народу и передал ему при этом записанные еще сорок лет тому назад законы, о которых мы, впрочем, поговорим в другом сочинении . В следующие дни (дело в том, что Моисей теперь ежедневно созывал народные собрания) он благословил евреев и призвал проклятия на главу тех из них, которые перестали бы жить сообразно сообщенным законам и вздумали бы нарушать эти постановления . Затем он пропел перед народом песнь в стихах, которая сохранилась нам также в Священном Писании; произведение это содержит в себе предсказание будущего и сообразно этому предсказанию все и случилось, да и теперь еще продолжает оправдываться в точности.
Затем Моисей передал священникам священные книги и поручил им ковчег завета, в который он положил начертанные на двух скрижалях десять заповедей, и скинию. Народу же он напомнил не забывать, по завоевании и подчинении страны, о заносчивости амалекитян, повелел пойти на них войною и отомстить им за нанесенные евреям в бытность их в пустыне обиды. Далее Моисей распорядился, чтобы евреи, заняв страну Ханаанскую и уничтожив, сообразно повелению, все население последней, воздвигли невдалеке от города Сихема алтарь, обращенный лицевою стороною на восток, поместив его между двух гор таким образом, чтобы с правой стороны находилась гора Гаризин, а с левой возвышенность, носящая название Гибала. Народ должен был разделиться на две половины, по шести колен в каждой, и стать вместе с левитами и священниками на вершинах обеих гор. Затем колена, ставшие на горе Гаризин, должны были провозгласить благословение и пожелать всего лучшего для всех тех, кто соблюдает благочестие, ревностно охраняет законы Моисеевы и повинуется последним, и когда эти колена произнесут данное благословение, прочие должны были повторить их, и наоборот: вслед за провозглашением благословений второю частью народа первая должна была также повторить их. Затем было предписано таким же точно образом по очереди произнести проклятие по отношению ко всякому, кто бы вздумал нарушить законы. Формулы этих благословений и проклятий Моисей собственноручно записал, чтобы они никогда не предавались забвению. Эти же формулы он незадолго до своей кончины начертал на каждой стороне алтаря, причем повелел народу тут же принести жертву, а затем уже более не приносить здесь жертв, потому что это было бы противно закону. Такие постановления издал Моисей. Народ же еврейский впоследствии точно исполнял их.
45. На следующий день Моисей опять созвал народ в полном составе, с женщинами, детьми и рабами, в народное собрание и потребовал от всех клятвы в точном соблюдении законов, в том, что они будут неукоснительно следовать предписаниям Божиим и не преступать их ни под каким предлогом: ни из родственных соображений, ни из страха, ни по какому другому поводу который мог бы показаться важнее точного соблюдения этих законов. Если бы кто из ближайшей родни или какой-нибудь целый город вздумал затронуть или даже уничтожить государственное устройство их, то евреи должны все вместе и каждый в отдельности помешать этому и, победив противников, совершенно истребить их, так чтобы не оставалось от них и следа. Если же они не будут в силах примерно наказать виновных, то им по крайней мере должно наглядно показать, что подобное злодеяние было придумано совершенно помимо их личного желания.
46. Народ поклялся, как того пожелал Моисей, который затем указал ему, какие жертвоприношения более угодны Господу Богу, как им выступать в поход и как при этом обращаться за предзнаменованием к упомянутым мною выше камням (на облачении первосвященника). В присутствии Моисея обратился с заявлением к народу также и Иисус Навин, причем объявил о своем старании трудиться на благо народа в военное и мирное время и о том, какие распоряжения и установления он намерен дать ему для лучшего устройства их быта. Затем он, по внушению Господа Бога, предсказал евреям, каким они подвергнутся бедствиям, если откажутся от повиновения Предвечному: как землю их займут враги с оружием в руках, как будут разрушены города их, а храм сделается жертвою огня, как сами они будут проданы в рабство к людям, у которых они не встретят сочувствия в постигшем их несчастии, и как им впоследствии придется безуспешно раскаиваться в своих проступках. "Однако, прибавил он, - Господь Бог, сотворивший вас, возвратит города и храм вашим потомкам". Впрочем, такое несчастие постигнет их не один только, но много раз".
47. Затем Моисей обратился с речью к Иисусу, убеждая его начать войну с хананеями и указывая на поддержку, которою он будет пользоваться со стороны Господа Бога во всех своих начинаниях. После этого он благословил весь народ и сказал следующее: "Так как я теперь собираюсь отойти к предкам нашим и Господь Бог назначил для этого именно сегодняшний день, то я пользуюсь случаем, пока я еще жив и нахожусь среди вас, для того, чтобы возблагодарить Его за все Его о вас попечения, в силу которых Он не только избавил вас из прежнего бедственного положения, но и уделил вам лучшие блага; кроме того, прославляю Предвечного еще и за то, что Он оказывал мне всяческую поддержку во всех трудах моих и заботах по исправлению вашему и вообще так милостиво относился к нам. Ведь, собственно, это Он, которому вы обязаны всеми начинаниями своими и тем, что, благодаря Его милосердию, доводили начинания эти до благополучного конца, так как Он осыпал народ ваш благодеяниями, причем смотрел на меня лишь как на слугу своего и орудие. Ввиду этого-то я, расставаясь с вами, и считаю необходимым превознести всемогущество Божие; пусть Он и в будущем печется о вас. Этим мне лично хотелось бы не только воздать Ему должное, но и достигнуть того, чтобы вам глубоко запало в душу, насколько следует почитать Его, преклоняться пред Ним и соблюдать законы, которые Он уже даровал и по милосердию своему еще дарует вам, как высшее и лучшее наследие. Ведь если люди презрительно относятся к законам человеческим и оставляют их без внимания, то издавший эти законы сердится и становится к нарушителям во враждебные отношения. Поэтому не вызывайте же гнева Божия своим равнодушием к законам, которые он издал именно для вас".
48. Когда Моисей пред кончиною своей сказал это и, благословляя каждое колено в отдельности, предрек ему будущую его участь, то весь народ громко заплакал; даже женщины били себя в грудь, выражая скорбь по поводу близкой смерти Моисея, равно как и дети, которые рыдали все больше и больше и никак не могли подавить свои вопли, показывая тем самым, что, несмотря на их возраст, им все-таки были понятны добродетель и все величие Моисея. Казалось, как будто стар и млад старались превзойти друг друга в выражении своей печали: одни сокрушались о будущем, вполне сознавая, какого начальника они теперь лишаются; другие же были удручены горем не только по этой причине, но и потому, что приходится расставаться с человеком, всей добродетели которого они раньше не успели оценить. Впрочем, как велика была скорбь и печаль народа, можно видеть из того, что случилось с самим законодателем нашим; а именно, хотя он сам держался убеждения, что не следует скорбеть о предстоящей смерти, которая является последствием предопределения Божия и законов природы, в этом случае, однако, горе народа сломило его и сам он заплакал . Когда же он отправился туда, где ему было положено умереть, то вся толпа народная с плачем последовала за ним. Тогда Моисей знаком руки остановил стоявших подальше, прося их не следовать за ним, а тех, которые стояли ближе к нему, уговаривал не увеличивать своим присутствием тяготы разлуки. Не смея перечить ему в этом его желании один на один встретить смерть, они со слезами на глазах остановились и не последовали за ним дальше. Лишь старейшины, первосвященник Елеазар и военачальник Иисус еще сопровождали его. Когда же Моисей достиг вершины горы, носящей название Аварим (эта возвышенность лежит насупротив Иерихона, и с нее открывается чудный вид на всю Хананею), то отпустил и старейшин. Затем он обнял Елеазара и Иисуса, и, пока еще говорил с ними, его вдруг окружила туча, и он скрылся в каком-то ущелье. Впрочем, в священных книгах он сам упомянул о своей смерти, из опасения, как бы люди не вздумали утверждать, будто бы он, вследствие особенной любви к нему со стороны Господа Бога, был взят прямо на небо.
49. Моисей прожил всего сто двадцать лет; в течение одной трети этого времени без одного месяца он был руководителем судеб своего народа. Умер же Моисей в новолуние последнего месяца в году, называемом македонянами дистром, а нами (евреями) адаром. Мудростью он превосходил всех когда-либо существовавших людей, отлично умел приводить в исполнение задуманные решения, а также отличался весьма убедительным в глазах простого народа красноречием. К тому же он так владел собою и так умел обуздывать свои страсти, что казалось, их у него вовсе не было, и он был знаком с ними скорее по имени и по примеру на других людях, чем по себе лично. Таких полководцев, каким был он, существовало не много, да и пророк он был такой, какого другого больше не было, так что, когда он говорил, казалось, будто устами его вещает сам Господь Бог. Народ оплакивал его смерть в продолжение тридцати дней, и никогда еще печаль евреев не была так велика, как при кончине Моисея. И долго потом вспоминали о нем не только те, которые лично знали его, но и все те, которые ознакомились с его законами, так как вывели из последних заключение о присущей ему добродетели.
Вот что мы могли рассказать о кончине Моисея.

КНИГА ПЯТАЯ

1. После того как Моисей умер и все установленные на этот случай церемонии и траурное время окончились, Иисус приказал войску готовиться к походу. Вместе с тем он выслал соглядатаев в Иерихон, чтобы узнать о числетюости врагов и об их настроении. Сам же он выстроил свое войско, чтобы вовремя переправиться через Иордан. Затем он пригласил к себе старейшин колен Рувилова, Галона и Манассиева (половине последнего, как известно, была предоставлена для жительства страна аморреев, которая составляла седьмую часть всей Ханаяеи), напомнил им о некогда данном ими Моисею обещании и убедительно просил их исполнить теперь свое обещание не только из любви к Моисею, который до последней минуты своей жизни неустанно заботился о них, но также ради общего блага. Получив от них согласие участвовать в походе, Иисус с тяжеловооруженным войском в пятьдесят тысяч человек двинулся от Авилы к Иордану, что составляет расстояние в шестьдесят стадий .
2. Не успел он расположиться тут лагерем, как уже явились и лазутчики, которым удалось высмотреть все нужное у хананеев. Сначала они совершенно спокойно обошли и осмотрели весь город, где окружавшие последний стены были особенно крепки и где находились наиболее слабые пункты, а также какие ворота были менее укреплены и потому могли послужить первым пунктом нападения со стороны еврейского войска. Все, кто случайно встречался с ними, не обращали на них никакого внимания, думая, что они по примеру прочих иностранцев хотят все хорошенько осмотреть, и отнюдь не предполагали в них врагов. Под вечер они отправились на постоялый двор вблизи городской стены, на который им раньше уже указали, как на место, где можно было пообедать. Когда они затем стали помышлять о том, что им теперь остается вернуться только восвояси, царю за ужином было сделано донесение, что явились какие-то соглядатаи из еврейского стана для осмотра города, теперь находятся на постоялом дворе некоей Рахавы и очень стараются о том, чтобы их присутствие осталось незамеченным. Царь распорядился немедленно захватить и привести их, чтобы при помощи пытки выведать от них о цели их прибытия. Когда Рахава увидала приближение посланных царя (она как раз в это время сушила на крыше лен), то она тотчас спрятала соглядатаев под кучами льняных связок, а посланцам царским сказала, что какие-то неизвестные чужеземцы действительно закусили у нее, но затем удалились незадолго до заката солнца; если же посланные опасаются, что эти иностранцы представляют опасность для города или для царя, то их не трудно будет догнать и схватить. Обманутые хитростью этой женщины, посланцы царя поверили ей, даже не подумали сделать на постоялом дворе обыск и отправились к тем улицам, которые вели к реке и по которым, казалось им, могли уйти соглядатаи. Не найдя, однако, никакого следа их, они прекратили свои поиски. Когда все стихло, Рахава повела евреев вниз и рассказала им, какой она подвергла себя опасности ради их спасения, причем указала на то, что, если обнаружится ее проделка, ей не избежать мести царя и придется погибнуть со всем домом. При этом она просила вспомнить о ней впоследствии, когда евреям удастся овладеть Хананеею, и отплатить ей добром за добро; затем она взяла с них клятву в том, что они пощадят ее и всех родных ее, когда, по взятии города, станут избивать всех его жителей сообразно постановлению (Моисея); а что они овладеют городом, это ей безусловно известно на основании некоторых данных, полученных от Господа Бога. Лазутчики не только охотно поблагодарили ее за оказанную услугу, но обещали на деле воздать ей добром за добро. При этом они дали ей совет, когда она заметит, что город будет взят, собрать все свои пожитки и всех родных на свой постоялый двор, запереться в нем и повесить у входа красные платки, чтобы полководец узнал дом и охранял бы его от насилия. "Мы уж укажем ему, - сказали они, - что обязаны своим спасением тебе. Если же кто-нибудь из родных твоих падет в битве, то не приписывай нам этой вины, а сами мы будем умолять Господа Бога, именем Которого мы поклялись, не взыскивать с нас за это, как если бы мы нарушили данную клятву". С этим обещанием соглядатаи отправились в обратный путь, спустившись на канатах со стены, вернулись домой невредимыми и рассказали своим о своих приключениях в городе. Затем Иисус сообщил первосвященнику Елеазару и совету старейшин о клятве, данной лазутчиками Рахаве, и они признали эту клятву обязательною.
3. Еврейское войско между тем было в крайне затруднительном положении относительно перехода через Иордан, потому что вода в реке сильно поднялась, нельзя было построить мостов (их не было и раньше, а до возведения таковых не допустили бы спохватившиеся уже враги), не имелось судов. Тогда Господь Бог возвестил евреям, что он даст им возможность перейти реку, понизив в ней уровень воды. По прошествии двух дней Иисус действительно перевел свое войско и весь народ следующим образом: шествие открывал кивот завета, за ним шли левиты с частями скинии и служившею для жертвоприношений утварью, а за левитами следовал по коленам весь народ, причем посередине, между мужчинами, находились дети и женщины, из опасения, как бы последние не пострадали от сильного течения реки. Когда священнослужители первые вступили в реку и убедились, что ее можно будет перейти, так как было неглубоко, да и валуны и камни на дне уже более не увлекались силою течения, а представляли прочную опору для ног, то все прочие смело последовали их примеру и, вступив в воду, сами убедились, что Господь Бог сдержал свое обещание. Дойдя до середины реки, священники остановились и стали ожидать, пока не перейдет весь народ и благополучно достигнет противоположного берега. Когда же все перешли, то за ними двинулись и священники и, выйдя из реки, предоставили ей уже течь по-прежнему. Река, действительно, тотчас же по выходе из нее евреев, опять поднялась и приняла прежний свой вид.
4. Пройдя еще пятьдесят стадий, евреи расположились станом в расстоянии десяти стадий от Иерихона. Затем Иисус воздвиг алтарь из тех камней, которые по повелению его взял с собою со дна реки каждый из начальников отдельных колен, в память того, что здесь река отступила перед ними, и принес на нем жертву Господу Богу. Потом народ отпраздновал тут праздник Пасхи, причем у всех теперь было полное обилие всего того, в чем им прежде приходилось нуждаться. Дело в том, что хлеб хананеев успел уже вполне созреть, его поэтому сжали, да и другой добычи попадалась масса. Тогда-то прекратилось питание евреев манною, которой они пользовались в продолжение сорока лет.
5. Так как, несмотря на такие поступки израильтян, хананеи и не думали выступать против них с войском, а спокойно сидели за стеной своего города, то Иисус решил осадить последний. Итак, в первый день праздника Пасхи священники с кивотом завета, который охранялся со всех сторон окружавшим его отрядом тяжеловооруженных воинов, с семью трубачами, игравшими на трубах, направились к городу, стали вызывать войско на бой и обошли в сопровождении старейшин вдоль стен его. Затем они вернулись обратно в свой лагерь, причем священники только трубили в трубы и более серьезного не было предпринято ничего. После того как они повторили этот маневр шесть дней подряд, Иисус на седьмой день созвал в собрание все войско и весь народ и объявил всем радостную весть, что город ими будет взят, что Господь Бог дарует им эту победу, в этот же еще день, так как городские стены рухнут сами собой без всяких с их стороны к тому усилий. При этом он приказал евреям убивать всех, кого удастся захватить, не задумываться над избиением врагов, не щадить их из жалости и не давать им, ради добычи, спасаться бегством, но предавать гибели решительно все живое, не оставляя в свою пользу ничего и никого. Все то золото или серебро, которое попадется им в руки, им следует снести в одно место, чтобы принести его впоследствии в жертву Господу Богу, как первое приношение от первого взятого ими города. Пощадить придется лишь одну Рахаву и ее родню ввиду клятвенного обещания, данного ей лазутчиками.
6. С этими словами Иисус выстроил свое войско в боевой порядок и повел его против города. Евреи опять обошли вокруг городских стен, причем впереди войска несли кивот завета, а священнослужители звуками труб поощряли воинов к предстоявшему им делу. И вдруг, когда евреи семь раз обошли вокруг города и на минуту остановились, стены сами собою рухнули, хотя евреи не подводили к ним осадных орудий и не пустили для этого в ход никакого другого средства.
7. Ворвавшись затем в Иерихон, евреи стали избивать всех, тем более что жители так были поражены необычайным и неожиданным изменением стен, что совершенно забыли о всякой самозащите. Их стали убивать не только на улицах, но и в домах, и не было пощады никому, но погибли все, не исключая женщин и детей. Весь город наполнился трупами, и никто из жителей не избежал смерти. Затем евреи зажгли город и окрестные селения. Рахаву же, которая со своими родственниками укрылась в своем постоялом дворе, спасли лазутчики; впоследствии Иисус велел привезти ее, поблагодарил ее за спасение его соглядатаев и заметил, что он воздаст ей за это должною признательностью. При этом он тотчас же подарил ей участок плодородной земли и вообще оказал ей необычайный почет.
8. Все, что в городе уцелело от огня, Иисус велел истребить и провозгласил проклятие вротив всех тех, кто когда бы то ни было вздумал бы вновь отстроить разрушенный город, причем проклятие это постигло бы его таким образом, что при закладке фундамента стены у восстановителя должен был умереть старший сын, а при окончании - младший. Это проклятие, как мы впоследствии покажем. Господь Бог не оставил без внимания, но действительно привел к печальному исполнению.
9. При взятии города было найдено огромное количество серебра, золота, а также меди; все это было собрано в одно место, потому что никто не решался ослушаться приказания и присвоить себе что-либо из этой награбленной добычи, но всякий воздержался от нее, как будто бы она была уже посвящена Господу Богу. Иисус же передал все эти веши священникам, для того чтобы они сложили их в казну.
10. Таким образом был разрушен Иерихон. Между тем некий Ахар, сын Зеведея из колена Иудова, нашел царскую мантию, всю сотканную из золота, которого пошло на мантию двести сиклов. Считая жестоким не иметь личной выгоды от испытанных опасностей и отказываться в пользу Господа Бога от вещи, в которой тот вовсе и не нуждается, он вырыл в своем шатре глубокую яму и зарыл в ней находку, думая, что таким образом ему удасться скрыть последнюю как от своих сотоварищей, так и от Предвечного.
11. Место, на котором Иисус тогда расположился станом, получило название Галгала, что значит "свобода", потому что евреи, перейдя через Иордан, считали себя уже совершенно освобожденными как от египтян, так и от всех бедствий, постигших их в пустыне".
12. Спустя несколько дней после гибели Иерихона, Иисус послал три тысячи тяжеловооруженных воинов для занятия города Аннана , лежавшего выше Иерихона. В стычке с населением Аннана евреи были обращены в бегство, причем потеряли тридцать шесть человек убитыми. Известие об этом поражении вызывало в израильтянах большую печаль и страшное отчаяние, впрочем, не вследствие потери нескольких воинов, хотя и погибли все наилучшие и наидостойнейшие люди, но от разочарования, так как они были уже вполне уверены в том, что им удалось окончательно овладеть страною и что их войска, сообразно обещанию Господа Бога, будут выходить из сражений невредимыми. Между тем они видели теперь, какой необычайный подъем духа вызвала эта победа у врагов. Поэтому евреи в знак траура облеклись в мешки, целый день горевали и плакали и даже не прикасались, в своем угнетении от постигшего их несчастия, к пище.
13. Видя, что войско так удручено и вообще готово уже отчаиваться в благополучном исходе всего предприятия, Иисус обратился за поддержкою к Господу Богу. "Мы, - молился он, - были побуждены к подчинению себе этой страны с оружием в руках не собственною решимостью или бесстрашием, но нас склонил к тому раб Твой Моисей, которому Ты путем многих чудесных явлений возвестил, что дашь нам возможность овладеть этою страною и даруешь победу войску нашему над неприятелями. И действительно, кое-что из Твоих предсказаний уже успело оправдаться. Но теперь, когда мы совершенно неожиданно потерпели поражение и даже потеряли несколько человек из нашего войска, приходится сомневаться, исполнишь ли Ты свое обещание и оправдаешь ли предсказания Моисея. Поэтому мы сильно удручены и плоха у нас надежда на будущее, когда нам с самого начала пришлось потерпеть такую неудачу. Но в Твоей, Господи, власти поправить все наше дело и, даровав нам победу над врагами, утешить нас в настоящем нашем горе и успокоить нас относительно будущего".
14. Так молился Иисус Господу Богу, припав головою к земле. На все его вопросы Предвечный отвечал, чтобы он встал и очистил войско от совершенного среди него преступления, а именно кражи вещи, которая должна была быть посвящена Ему, Предвечному. (Ввиду именно этого случая они и потерпели теперь поражение; когда же виновный будет разыскан и наказан, евреи всегда будут побеждать врагов своих). Иисус сообщил об этом народу, призвал к себе первосвященника Елеазара и старейшин и велел метать жребий по отдельным коленам. Когда жребий пал на колено Иудово, как на то, одним представителем которого было совершено преступление, стали опять метать жребий уже по отдельным семьям. Таким образом выяснилось, что преступление было совершено кем-нибудь из родни Ахара. Когда же вся родня последнего подверглась жеребьевке, то оказалось, что виновник всего - сам Ахар. Не имея возможности отпереться и видя, что суд Божий постиг его, последний сознался в краже и отдал утаенную вещь. Его тотчас же приговорили к смертной казни, в ту же ночь убили и с позором похоронили, как и подобает преступнику.
15. Очистив таким образом войско, Иисус повел его против Аннана и, оставив ночью часть людей в засаде, рано утром напал на врагов. Так как последним придавала особенной смелости недавняя победа и они рьяно устремились на евреев, то Иисус сделал вид, что отступаете увлек их на значительное расстояние от города; они между тем думали, что им удалось обратить врагов в бегство, и потому были уже совершенно уверены в победе. Затем он велел войску своему повернуться к неприятелю фронтом, дав знак сидевшим в засаде, и евреи устремились в битву. Войско, спрятанное в засаде, ворвалось в город в то время, как население последнего находилось на стенах и издали следило за действиями своих войск. Евреи же заняли город и стали избивать всех, кого находили в нем, между тем как Иисус вступил в рукопашный бой с врагами и обратил их затем в бегство. Побежденные сперва бросились к городу, как в убежище, но когда увидели, что и он взят и предан пламени, вместе с их женами и детьми, они рассеялись по полям, не будучи по своей малочисленности уже в состоянии защищаться. При этом поражении жителей Аннана в руки евреев попала страшная масса детей, женщин, прислуги, а также несметное количество всякой утвари. Евреи также захватили огромные стада скота и множество денег (местность эта отличалась своим богатством), и Иисус предоставил всю эту добычу войску в Галгале.
16. Когда жившие в непосредственной близости к Иерусалиму гаваониты узнали о несчастии, постигшем жителей Иерихона и Аннана, то поняли, что и им грозит такая же печальная участь. Однако они решили не просить у Иисуса пощады (полагая, что они все равно не добьются ничего у человека, который задался целью - войною истребить весь народ хананейский), но стали склонять к заключению оборонительного союза своих соседей кеферитов и кариафиаримитов , указывая при этом на то, что и им не избежать опасности, если они будут ждать, пока израильтяне не побьют их, тогда как в союзе с ними можно будет избежать ее. Когда те согласились на это предложение, они отправили к Иисусу для заключения дружественного с ним договора таких людей, которые по общему мнению были вполне способны оказать народу поддержку в беде. Полагая, что будет небезопасно сразу объявить себя хананеями, и думая, что можно будет совершенно избегнуть ее, выдав себя за людей, которые ничего общего с хананеями не имеют и живут от последних в дальнем расстоянии, послы решили сказать Иисусу, что они прибыли издалека и не испугались продолжительного путешествия, так как и до них дошла молва о доблести евреев. В доказательство справедливости своих слов они собирались указать на состояние своего платья, которое, будучи совершенно новым при начале их путешествия, теперь от продолжительности последнего совсем истрепалось. С этой целью они нарочно оделись в старые одежды, чтобы Иисус легче поверил их заявлениям. В таком виде они затем действительно явились к евреям и сообщили в народном собрании, что их послали гавао-нитяне и жители соседних с последними городов, которые находятся в значительном отсюда расстоянии, для того чтобы по установленному у них обычаю заключить дружественный договор: они-де узнали, что по милости Предвечного евреям предоставлена в дар страна Хана-нейская, а что они сами очень рады этому и очень просят удостоиться чести гражданства у евреев. Говоря таким образом и указывая в доказательство справедливости своих слов на признаки совершенного ими дальнего путешествия, они уговаривали евреев заключить с ними дружественный союз. Иисус поверил уверениям их, что они не хананеяне, заключил с ними дружественный договор, а первосвященник Елеазар с советом старейшин скрепил этот союз присягою в том, что евреи будут их друзьями и союзниками и ничем не станут обижать их, причем народ присоединился к этой клятве. Достигнув обманным образом желанной цели, посланцы вернулись к себе домой. Когда же впоследствии Иисус повел свое войско в нагорные части страны и при этом узнал, что гаваонитяне живут невдалеке от Иерусалима и принадлежат к племени хананейцев, то он велел призвать к себе их старейшин и стал обвинять их в обмане. Когда же те заявили, что у них не было другого средства к спасению, кроме этого, и что они поэтому по необходимости прибегли к нему, он призвал первосвященника Елеазара и старейшин и стал совещаться с ними, как поступить в данном случае. Так как было решено, что клятвы никак нельзя нарушить, но что гаваонитян можно употребить на общественные работы, то Иисус и постановил соответствующее решение. Таким образом гаваонитяне нашли способ, как уберечься от угрожавшего им бедствия и как гарантировать себе личную безопасность.
17. Так как царь иерусалимский очень рассердился на переход гаваонитян на сторону Иисуса, то он предложил царям ближайших народностей пойти совместно с ним войною на изменников. Когда же гаваонитяне увидели, что те действительно соединились с ним (их было всего четверо), теперь идут на них и, расположившись станом вблизи одного источника, невдалеке от их города, уже готовятся к осаде, то они обратились за помощью к Иисусу, так как предполагали, что при настоящем положении дел им можно ожидать от своих соплеменников одной только гибели, тогда как им можно было рассчитывать ввиду заключения дружественного договора на поддержку и спасение со стороны тех, которые поставили себе целью войны окончательное истребление всего хананейского народа. Иисус действительно со всем своим войском поспешил к ним на выручку, совершал переходы в продолжение целого дня и целой ночи, напал на врагов врасплох рано утром, обратил их в бегство и преследовал их по ложбине, носящей название Вифоры. Тут-то он убедился в том, что Господь Бог помогает ему, потому что началась сильная гроза с громом, молнией и необычайно крупным градом. Вдобавок и день тогда продолжился для того, чтобы наступление ночи не помешало полной победе евреев. Наконец Иисус настиг четырех царей в пещере Маккед, где они искали убежища, и перебил их всех. А что день тогда действительно удлинился сверх обыкновения, это засвидетельствовано в священных книгах, лежащих в храме.
18. После того как таким образом погибли цари, собиравшиеся идти походом на гаваонитян, Иисус вернулся обратно в нагорную часть Хананеи и, совершив там массовые избиения населения и захватив богатую добычу, возвратился назад в лагерь при Галгале. Так как молва о храбрости евреев быстро распространялась среди окрестных племен и так как всех поражало огромное количество убитых евреями людей, то хаванейские цари, жившие у Ливанских гор, равно как и те, которые занимали равнину, в союзе с филистимлянами пошли походом на евреев и расположились лагерем вблизи Вирофы, города верхней Галилеи, недалеко от Кедеса, который также входит в состав Галилейской страны.
Все их войско состояло из трехсот тысяч тяжеловооруженных, десяти тысяч конницы и двадцати тысяч колесниц. Эта масса врагов очень испугала самого Иисуса и израильтян, и в своем ужасе они потеряли всякую надежду на возможность победы. Господь Бог, однако, выразил евреям порицание за их робость и за то, что они так мало полагаются на Его помощь, но тем не менее обещал даровать им победу над врагами и приказал целить в лошадей и сжигать колесницы неприятелей. Такое обещание поддержки со стороны Предвечного опять придало Исусу Навину бодрости; он выступил против врагов и сошелся с ними на пятый день. Тут произошла жестокая битва и такая невероятно ожесточенная резня, которая превосходила все дотоле известное в этом роде. В конце концов Иисус обратил врагов в бегство и во время преследования уничтожил все его войско за ничтожными исключениями. При этом пали и все цари хананейские; а когда уже больше не было людей для резни, то Иисус стал убивать лошадей и жечь колесницы. Затем он победоносно прошел по всей стране, где теперь уже никто не решался оказывать ему сопротивление, осаждал и брал города и избивал все, что ему попадалось на пути.
19. Таким образом прошло пять лет, и из хананеев уже никого не осталось в живых, кроме тех, которые бежали в крепости, ища спасения за толстыми стенами. Затем Иисус выступил из Галгала в нагорную часть страны и поставил священную скинию в городе Сило , потому что эта местность по красоте своей показалась ему для этого подходящею, по крайней мере до тех пор, пока обстоятельства не позволят выстроить настоящий храм. Отсюда он двинулся со всем народом к Сихему и, сообразно повелению Моисея, воздвиг там алтарь. Затем он разделил евреев на две части и поставил одну половину на горе Гаризин, а другую вместе с левитами и священниками на Гивале, где помещался и жертвенник. После того как евреи совершили тут жертвоприношения, произнесли установленные благословения и проклятия и записали последние на подножии алтаря, они возвратились в Сило.
20. Между тем Иисус достиг уже преклонных лет. Видя, что не легко взять хананейские города вследствие неприступности их местоположения и укрепленноти стен, которые окружали и без того уже самою природою в достаточной мере обеспеченные города и потому делали осаду крайне затруднительною (дело в том, что, когда хананеяне узнали, что израильтяне вышли из Египта с целью полного их уничтожения, они все это время употребили на укрепление своих городов), и отчаиваясь в возможности занять эти города, Иисус созвал народ в Сило на собрание. Когда народ собрался в достаточном количестве, вождь обратился к нему с речью, в которой изложил историю всех их деяний и совершенных ими великих подвигов, достойных Господа Бога, который даровал им Свою поддержку, и вполне соответствующих величию законов, которым следуют евреи; тут же он указал на то, что они победили тридцать одного царя, осмелившегося вступить с борьбу с ними, и упомянул, как все войска их, вступившие в бой с евреями в уповании на свои силы, совершенно разбиты, так что в живых не осталось ни одного воина этого племени. Так как теперь, продолжал Иисус, многие из хананейских городов уже взяты, а для занятия прочих потребуется долговременная осада вследствие укрепленности их стен и отчаянного мужества жителей, то он считал бы уместным и своевременным отпустить с благодарностью за оказанное содействие по домам тех из соплеменников, которые явились с той стороны Иордана и по родственному участвовали с прочими во всех опасностях войны. Затем следовало бы послать по одному, пользующемуся всеобщим доверием, почтенному человеку из каждого колена для точной вымерки всей страны и для того, чтобы эти посланные затем вполне добросовестно и без малейшей утайки сообщили о величии ее.
21. Иисус сразу склонил народ к принятию этого предложения и потому тотчас же отправил выборных для измерения страны, прибавив к ним нескольких ученых землемеров, которые, по своей опытности, могли бы с большею точностью исполнить возложенную на посланцев задачу, и дал им поручение вдобавок определить также количество плодородной и плохой земли. Дело в том, что по характеру своему Ханаан представляет собой огромные равнины, которые сами по себе очень удобны для земледелия и в сравнении с другими местами могли бы казаться в высшей степени плодородными, но которые при сопоставлении с окресностями Иерихона и Иерусалима вовсе не представляются ценными: хотя эти окрестности и не обширны и вдобавок большею частью гористы, они все-таки превосходят другие местности обилием и красотою родящихся тут пледов. Поэтому-то Иисус и решил распределить землю между коленами, руководствуясь качеством, а не количеством земли, так как часто одна десятина могла сойти за тысячу других. Посланиы (которых было всего десять) отправились в иуть, обошли всю страну, оценили ее почву и вернулись на седьмой месяц к Иисусу Навину в Сило, где находилась тогда скиния.
22. Призвав Елеазара и собрав совет старейшин с начальниками отдельных колен, Иисус распределил всю страну между оставшимися девятью коленами и половиною Манассиева, сообразуясь при этом распределении с числемюстью каждого колена. При метании жребия потомки Иуды получили в удел всю верхнюю Иду-мею, которая вдоль простиралась до Иерусалима и тянулась поперек до озера Содомского . В этой области находились города Аскалон и Газа. Симеонову колену (как второму) выпала на долю та часть Идумеи, которая примыкает к нределам Египта и Аравии. Веньяминиты получили пространство земли длиною от реки Иордана до самого моря, а в ширину эта местность доходила до Иерусалима и Вифила. Ввиду особенного плодородия своего, эта область и была так необычайно узка; вдобавок же тут находились города Иерихон и Иерусалим. Удел колена Ефремова обнимал в длину пространство от Иордана до Гадары , а в ширину тянулся от Вифила до большой равнины. Половина Манассиева колена получила участок от Иордана до города Дора , а в ширину эта полоса доходила до Вифисана, который теперь называется Скифополем . После них колено Иссахарово заняло область, ограниченную с одной стороны горою Кармель и рекою, а с другой - горою Итабирийскою . Потомство Завулона получило в удел страну до Гениса-ретского озера, примыкающую с одного края к горе Кармель, а с другого - к морю. Так называемую "долину Кармеля", которая действительно и представляет из себя глубокую впадину, целиком заняли вплоть до Сидона потомки Асировы. В этой же области находился и город Арка, Екдипус тож . Страну, простирающуюся к востоку до города Дамаска и до верхней Галилеи вплоть до Ливанского хребта и до источников Иордана, берущих начало в этой горе и примыкающих к северной части города Арки, получили в удел потомки Неффала. Данитам, наконец, досталась вся та долина, которая тянется к западу и примыкает к Азоту и Дору, вся Ямния и Гетта от Акарона до того хребта, откуда уже начинались владения колена Иудова.
23. Таким образом Иисус распределил между девятью с половиною коленами израильскими всю страну Хананейскую, принадлежавшую шести народам, которые именовались по сыновьям Ханаана . Землю аморреев, также получившую свое название от одного из сыновей Ханаана, Моисей уже раньше предоставил, как мы выше успели показать, двум с половиною коленам. Окрестности же Сидона, равно как владения арукеян, амафеян и фрадеян, пока еще не подверглись разделу.
24. Так как теперь уже преклонные лета мешали Иисусу привести в исполнение все то, что он задумал совершить, а, с другой стороны, преемников его по командованию войсками уже меньше интересовал вопрос об общем благополучии всего народа, то он предложил каждому колену в отдельности самостоятельно заняться истреблением всех еще остававшихся в каждой области хананеян (тем более, что, как говорил раньше Моисей, а теперь и сам он смог убедиться, только от этого зависела их собственная безопасность и сохранение чистоты родных обычаев). Левитам он распорядился предоставить тридцать восемь городов, потому что десять им уже было назначено в Аморрее. Из них три города пользовались правом убежища (как видно, у Иисуса на первом плане стояла забота о возможно точном исполнении Моисеевых предначертаний), а именно: в колене Иудовом - Хеброн, в Ефремовом - Сихем, в Неффаловом - Кедес в верхней Галилее. Затем Иисус распределил между войсками остаток добычи, которая состояла из золота, серебра, платья, всякой утвари и огромного числа домашнего скота и была так велика, что не только весь народ в совокупности очень разбогател, но и каждый еврей в отдельности получил крупное состояние.
25. Затем Иисус Навии созвал все войско в народное собрание и обратился со следующею речью к тем участвовавшим в походах пятидесяти тысячам тяжеловооруженных, которые поселились по ту сторону Иордана в Аморее; "Так как Господь Бог, Отец и владыка еврейского племени, даровал нам в собственность эту страну и обещал сохранить ее за нами навсегда, а так как вы, по повелению Предвечного, постоянно и охотно содействовали нам в завоевании ее, то справедливость требует, чтобы теперь, когда уже более не предвидится никаких особенных опасностей, вы могли отдохнуть и мы пощадили ваше рвение. Кроме того, если бы нам пришлось когда-нибудь опять нуждаться в вашей поддержке, мы хотели бы иметь возможность немедленно рассчитывать на нее, и поэтому мы ныне не смеем дольше утомлять вас. Ввиду всего этого примите теперь нашу благодарность за ту готовность, с которою вы подвергли себя грозившим нам опасностям; признательность эту мы чувствуем не только сейчас, но она будет жить в нас навсегда, потому что мы настолько порядочны, чтобы не забывать своих друзей и постоянно помнить, какую значительную поддержку они оказывали нам: ведь вы ради нас отказались от представлявшейся вам самим возможности спокойно наслаждаться приобретенными вами благами, рассчитывая сделать это лишь после того, как вы разделите с нами труды наши и поможете нам добиться того, что теперь, благодаря милосердию Предвечного, принадлежит нам. Правда, результатом вашей совместной с нами работы является, кроме вам уже принадлежавших богатств, еще значительное состояние, которое вы получите в виде огромной добычи, золота и серебра, сверх того, что гораздо важнее, еще наша признательность и готовность со своей стороны поддержать вас, в чем бы вы ни захотели: вы не забыли ничего из того, что некогда предписал Моисей, несмотря на то, что он уже умер, и тем заслужили полнейшую нашу благодарность. Поэтому мы с сердечною признательностью отпускаем вас теперь домой и убедительно просим не забывать, что между нашими дружественными отношениями не должно быть никакой преграды, равно как не считать нас чужими, или неевреями, лишь потому, что нас отделяет друг от друга эта река (Иордан). Ведь все мы, которые живем по ею или по ту сторону этой реки, потомки Аврама, и Господь Бог - един, который вызвал к жизни как наших, так и ваших предков. Поэтому усердно почитайте Его и точно соблюдайте предписания, которые Он дал евреям при посредстве Моисея, пока вы будете держаться этих предписаний, и Господь Бог будет милостив к вам и окажет вам поддержку; если же станете подражать чужим обычаям, то Он отвернется от вас". Сказав это и простившись поочередно с каждым из начальников колен и затем вообще со всеми ими, Иисус отпустил их восвояси; сам он не провожал их, но зато народ сделал это, и притом не без слез. Так они с грустью расстались.
26. Переправившись через Иордан, колена Рувилово, Гадово и сопутствовавшие им члены колена Манассиева воздвигли на берегу реки алтарь в память будущих отличных отношений с жителями противоположной стороны и в знак своей дружбы с ними. Узнав, что расставшиеся с ними единоплеменники воздвигли по ту сторону Иордана жертвенник, и не зная о значении этого поступка, но предполагая, что то было сделано с целью ввести новшества и культы чужих божеств, евреи легко поддались такому предположению, увидели во всем этом открытое отпадение от родной веры и схватились было за оружие, чтобы, перейдя реку, напасть на воздвигших жертвенник и наказать их за отступничество от родных обычаев. Им и в голову не приходило считаться с родственными отношениями и со степенью заслуженно провинившихся, но на первом плане у них стояли исполнение воли Господней и принцип правильного богопочитания. Поэтому-то евреи в великом гневе своем и собирались идти войною на своих сородичей. Однако от исполнения этого намерения их удержали Иисус, первосвященник Елеазар и совет старейшин, которые все посоветовали им сперва вступить в переговоры и хорошенько выяснить цель сооружения жертвенника, чтобы затем уже, если эта цель окажется преступною, пойти на них с оружием в руках. Ввиду всего этого было отправлено посольство в составе Финееса, сына Елеазара, и десяти других мужей, пользовавшихся у евреев особым почетом; они должны были узнать, чем руководствовались перешедшие через Иордан, когда воздвигали на берегу его упомянутый жертвенник.
Когда, по переправе через реку и прибытии посольства к месту своего назначения, было созвано народное собрание, Финеес обратился к нему с речью, в которой стал говорить, что они провинились слишком сильно, чтобы их можно было склонить увещаниями к исправлению в будущем; что, несмотря на это и на серьезность их вины, евреи все-таки не тотчас схватились за оружие, чтобы примерно наказать виновных, но отправили это посольство ввиду родственных отношений и в расчете путем словесных убеждений скоро вернуть их к благоразумию. "Мы явились к вам, - продолжал он, - чтобы узнать о причине, в силу которой вы решились воздвигнуть этот жертвенник; если выяснится, что вы построили его с чистыми намерениями, то мы и не подумаем безрассудно подаять на вас оружие, если же окажется, что вы при этом замышляли дурное, то мы по праву истины пойдем на вас, как на очевидных вероотступников. Мы, правда, не считали вас, которые вполне усвоили себе волю Господа Бога и слышали о тех законах, которые Предвечный дал нам, способными тотчас после того, как вы расстались с нами и прибыли в свою собственную страну, которая досталась вам в удел по милосердию и расположению к вам Господа Бога, совершенно позабыть о Нем, отказаться от скинии, ковчега завета и родного вам алтаря, предпочесть чужих богов и примкнуть к гнусностям хананеян. Впрочем, все это будет прощено вам, если вы только одумаетесь, не станете упорствовать и устыдитесь своей вины, вспомнив о родных своих законах. Если же вы вздумаете еще и дольше продолжать свой греховный образ жизни, то мы ради закона не пощадим сил своих, но перейдем Иордан, поспешим на выручку этих законов, поддержим тем самым славу Господа Бога, не будем делать различия между вами и хананеянами, но истребим вас так, как истребили последних. Не думайте, что, перейдя чрез реку, вы очутились вне власти Предвечного: в Его власти вы повсюду, и нет возможности уклониться от нее и от связанного с нею возмездия. Если же вы полагаете, что пребывание здесь препятствует вам быть благоразумными, то ничто не мешает вам приступить с нами к новому разделу всей страны и уйти отсюда, тем более что эта местность так благоприятна для скотоводства. Во всяком случае вы поступите хорошо, если вовремя одумаетесь и не прибавите к старым еще новых прегрешений. Умоляем вас именем детей и жен ваших не заставлять нас прибегать к военной силе. Так как в руках этого собрания лежит решение вопроса о спасении вас самих и самых дорогих вам существ, то сообразно с этим вы и дайте ответ, принимая при этом во внимание, что лучше склониться на словесные убеждения, чем испытать насилия войны".
27. Когда Финеес окончил речь свою, то начальствующие лица, равно как и вся масса народная, стали отвергать взведенное на них обвинение и заявили, что они и не думали делаться вероотступниками, вовсе не ради нововведений воздвигли жертвенник, но отлично сознают, что существует только один Бог, общий всем евреям, и только один алтарь, на котором можно совершать жертвоприношения, а именно медный алтарь, стоящий перед скиниею. "Между тем теперь нами воздвигнутый алтарь, который вызвал в вас такие подозрения, мы построили вовсе не в целях религиозного культа, но для того, чтобы он служил символом и вечным напоминанием нашей взаимной близости и чтобы он побуждал нас оставаться благоразумно верными родным установлениям, а не для того, чтобы быть нам поводом к отступничеству, как вы, однако, предполагаете. Засвидетельствовать такую цель построения нами этого жертвенника может всеблагий Господь Бог. Поэтому будьте о нас лучшего мнения и не считайте нас заслуживающими истребления, которому должны бы подлежать все потомки Аврама, вводящие у себя новые порядки и отступающие от родных обычаев".
28. За это заявление Финеес выразил им свою благодарность и похвалу; затем он вернулся к Иисусу На-вину и сообщил народному собранию о результатах своей миссии. Иисус был очень рад, что не представляется никакой необходимости идти в поход, взяться за оружие и начинать войну с близкими родственниками, и за это принес Господу Богу благодарственные жертвы. Распустив после этого народ по своим областям, Иисус сам остался жить в Сихеме.
Двадцать лет спустя, когда он достиг очень преклонного возраста, он послал во все города извещение, что приглашает к себе наиболее почетных граждан, начальствующих лиц, старейшин и возможно большее число простого народа. Когда все собрались в Сихеме, Иисус стал им напоминать о всех благодеяниях, оказанных евреям Господом Богом, указал им на великое значение этих благодеяний, в силу которых евреи вышли из своего унизительного положения и достигли такой славы и могущества, убеждал их и дальше заслуживать такое милостивое расположение Предвечного, оказывая Ему всяческий почет и выражая свое благочестие, которое одно только и угодно Господу Богу и которое закрепит за ними Его к ним любовь. Он же считает своею священною обязанностью обратиться к народу с этим увещанием, так как собирается расстаться с жизнью, и потому просит их не забывать его наставления.
29. Сказав это всем собравшимся, Иисус Навин испустил дух. Прожил он сто десять лет, из которых провел сорок, учась всему полезному у Моисея, а после ero смерти был двадцать пять лет военачальником. Это был человек крайне одаренный, отлично умевший убеждать народную массу в целесообразности придуманных им мероприятий, выдававшийся также своей храбростью и неустрашимостью в опасностях войны, отличный руководитель в мирное время и во всякую минуту дававший доказательства истинной своей добродетели. Похоронили Иисуса в городе Фамне в колене Ефремовом. Около того же времени умер и первосвященник Елеазар, оставив своим преемником сына своего Финееса. Елеазара могила и надгробный памятник находятся в городе Гавафе.

1. После смерти этих двух мужей Финеес возвестил, по приказанию Господа Бога, чтобы в войне с хананейскими племенами начальство принадлежало колену Иудову. Дело в том, что народ в этом предприятии очень желал знать точное решение Предвечного. Затем колено Иудово пригласило себе в помощь симеонитов с тем условием, что если они помогут им истребить хананеев в области Иудовой, то им будет оказана та же услуга по отношению к их собственной стране.
2. Так как к тому времени дела хананеян опять поправились, то они с большим войском стали поджидать евреев близ города Везеки, поручив предводительствование этим войском царю Везеки, Адонивезеку (это имя значит "владыка Везеки", потому что слово "адон" означает по-еврейски владыку, господина), и рассчитывали побить израильтян благодаря тому, что умер Иисус Навин. Сойдясь с этими хананеянами, еврейские войска в составе двух вышеупомянутых колен блестящим образом сразились с ними, перебили из них свыше десяти тысяч человек, остальных же обратили в бегство и бросились за ними в погоню. При этом они схватили Адонивезека, которому отрубили конечности, так что он сказал: "Я убеждаюсь теперь, что Господь Бог всегда воздает человеку по его заслугам, потому что я подвергся ныне тому же самому, что я сам некогда причинил семидесяти двум царям". Они доставили его живьем в Иерусалим, где он умер и был ими похоронен. Затем евреи прошли по всей стране, занимая города, и, овладев большинством их, приступили к осаде Иерусалима. С течением времени им удалось взять нижнюю часть города и перерезать все население, тогда как верхняя часть оказалась неприступною отчасти вследствие укрепленности стен, отчасти же и вследствие характера самого местоположения своего.
3. Отсюда евреи направились к Хеврону, взяли его и умертвили все его население. Там еще оставалось в то время племя гигантов, которые выдавались среди остальных людей огромным ростом и страшною внешностью, так что вызывали во всех изумление, переходившее в страх, благодаря их мощному голосу. Еще и по сей день показываются их исполинские кости, и кто не видел их лично, тот не поверит, как чудовищно велики они.
Этот город был представлен, в знак особого отличия, левитам, и к нему было прирезано еще сверх того пространство в две тысячи локтей, остальную же часть этой области евреи отдали, сообразно распоряжению Моисея, в дар Халеву, одному из тех разведчиков, которых Моисей когда-то посылал в Хананею. Равным образом они уделили часть земли потомкам мадианитянина Иофора, тестя Моисея, потому что те покинули свою страну, примкнули к евреям и совершили вместе с последними странствование по пустыне.
4. Затем колена Иудово и Симеоново заняли все города в нагорной части Хананеи, а из тех, которые были расположены в равнине и у моря"- Аскалон и Азот, тогда как Газа и Аккарон не сдавались им. Напротив, жители этих мест, занимая равнину и обладая значительным количеством боевых колесниц, нанесли напавшим на них евреям чувствительный урон. Ввиду этого те два колена, удовлетворившись необычайно богатою добычею, захваченною во время всех этих войн, вернулись в свои города и сложили оружие.
5. Между тем вениаминиты, в стране которых находился Иерусалим, удовольствовались тем, что наложили на население дань, и таким образом обе враждующие партии успокоились: одни отдыхали от резни, другие от постоянных опасностей, и те и другие принялись мирно обрабатывать землю. Их примеру последовали и все остальные колена израильские, а именно удовольствовались наложением на хананеян дани и перестали воевать с ними.
6. Воины колена Ефремова осадили Вифил, но, несмотря на продолжительность осады и на все усилия, не были в состоянии довести дело до успешного конца. Тем не менее они упорно осаждали город, не двигаясь с места. Затем им удалось поймать одного человека, который как раз доставлял городу съестные припасы; евреи уверили его в том, что, если он передаст им город, они спасут как его, так и его родственников. На таких условиях тот дал клятвенное обещание впустить евреев в город. Таким образом изменник спасся вместе с родною своею, евреи же перерезали всех жителей и овладели городом.
7. После этого израильтяне стали жить в мире со своими врагами и усердно занялись обработкою земли и вообще полевыми работами. Так как последние в высокой мере вознаграждали их за труды и привели к большому богатству, то евреи впали в роскошь и стали настолько предаваться удовольствиям, что совершенно позабыли всякий порядок и перестали быть точными исполнителями законов и предписаний Господних. Разгневавшись на то, Предвечный высказал им сначала неудовольствие по поводу того, что евреи пощадили, вопреки Его желанию, хананеян, а затем сказал, что последние в будущем сумеют улучить минуту, чтобы отплатить им за это страшною жестокостью. Несмотря на то что это неудовольствие Господа Бога задело их за живое, евреи все-таки никак не хотели решиться на возобновление войны с хананеянами, тем более что они получали с последних такие доходы, да и успели уже отвыкнуть, благодаря развившейся среди них роскоши, от военных невзгод. В то же самое время и государственное устройство у евреев пришло в упадок; они перестали назначать старейшин и других, раньше обыкновенно выборных начальствующих лиц и совершенно исключительно предались земледелию, радуясь сопряженным с ним выгодам. Вследствие столь большого беспорядка между ними опять возникли серьезные смуты, которые повели даже к междоусобной войне. Поводом к этому послужило следующее обстоятельство.
8. Один из простых левитов, принадлежавший к колену Ефремову и живший в соответствующей области, женился на девушке из Вифлеема, города, который входил в состав владений колена Иудова. Будучи страстно влюблен в свою жену за ее красоту, он, однако, не пользовался взаимностью и очень страдал от этого. Так как она не изменяла своих отношений к мужу, то последний все более и более скорбил и у них происходили беспрерывные ссоры. В конце концов женщине все это надоело; на четвертый месяц она покинула мужа и вернулась к своим родителям. Изнывая от тоски по ней, муж также прибыл к родителям жены своей, которым и удалось помирить супругов и снова сблизить их между собою. В продолжение четырех дней левит прожил в доме своего тестя, причем родители жены приняли его самым радушным образом, на пятый же день после обеда он собрался домой в обратный путь: дело в том, что родители неохотно отпускали свою дочь на чужбину и оттянули отъезд до позднего часа. Затем они отправились в путь, причем за ними шел раб, а на ослице ехала молодая женщина. Пройдя уже тридцать стадий и приблизившись к Иерусалиму, раб дал супругам совет остановиться здесь на ночлег, указывая на то, как бы с ними не случилось чего-нибудь ночью в пути, тем более что невдалеке были враги, да в ночное время вообще и безопасные места часто могут быть подозрительными и опасными. Левиту, однако, пришлось не по вкусу предложение остановиться на ночевку у чужеземцев (город был тогда еще в руках хананеян), и он настаивал на том, чтобы им пройти еще двадцать стадий до какого-нибудь своего города. Это предложение было принято, и путешественники добрались наконец до Гавы в колене Веньяминовом.
Был уже поздний час, и на площади не было никого, к кому бы можно было обратиться с просьбою о ночлеге. Тогда случайно встретился им живший в Гаве и возвращавшийся теперь с поля старик из колена Ефремова. Он спросил левита, кто он такой и почему ищет ночлега в такое позднее и темное время. Левит сказал, кто он, и заявил при этом, что возвращается с женою от родителей последней к себе домой и что город его находится в области колена Ефремова. Тогда старик, ввиду общего происхождения их по принадлежности к одному и тому же колену и ввиду случайности их встречи, предложил путешественникам ночлег в своем собственном доме, и они приняли это предложение. Между тем несколько местных юношей, успевших увидеть молодую женщину на площади, поразиться красотою ее и заметить, что она остановилась в доме старика, решили ворваться в жилище последнего, рассчитывая на слабость сопротивления и на малочисленность защитников, которых они найдут там. Они действительно принялись выламывать двери, и когда старик стал уговаривать их уйти и не прибегать к гнусному насилию, то они отвечали ему, что, если он выдаст им иноземку, они оставят его в покое. Когда же старик стал указывать на то, что эта женщина одного с ними племени и левитянка, и на то, что они ради своего удовольствия решаются на безумный шаг и на нарушение законов, то они отвечали, что им до этого нет дела и что они смеются над законами, а также начали угрожать ему смертью, если он будет мешать удовлетворению их страсти. Поставленный в такое затруднительное положение и не допуская возможности насилия над людьми, которым оказано гостеприимство, старик предложил буянам свою собственную дочь, говоря, что они таким образом более законно утолят свои страстные вожделения, чем если подвергнут насилию его гостей , и полагая, что таким образом он сам ничем не обидит последних. Когда же юноши не отступали от своих притязаний, но все настойчивее и настойчивее требовали выдачи чужестранки, то старик еще раз стал умолять их не решаться на беззаконный поступок. Тогда юноши силою ворвались в дом, схватили молодую женщину и, в предвкушении ожидающего их удовольствия, шумно увели ее с собою; затем они в продолжение всей ночи насиловали ее и, натешившись вдоволь, отпустили ее с наступлением утра домой . Измученная всем случившимся, она вернулась в дом, где ей было оказано гостеприимство, и, удрученная горем и совершенно сломленная позором, который не позволял ей показаться на глаза мужу, очевидно, по ее мнению, совершенно безутешному в постигшем его несчастии, она упала на землю и тут же испустила дух. Между тем муж ее, полагая, что жена впала в обморок и не предполагая еще большого несчастия, прилагал все усилия, чтобы привести ее в себя, и стал утешать ее, указывая, что ведь она не добровольно отдалась изнасиловавшим ее негодяям, но была силою похищена ими из дома. Когда же он убедился, что жена его мертва, то, совершенно сломленный горем, взвалил труп на осла и повез его в свой город. Прибыв туда, он разрубил труп на двенадцать частей и разослал эти части по всем коленам израильским, поручив при этом посланцам рассказать народу о причине смерти жены его и о совершенном над нею насилии.
9. Евреи были страшно взволнованы видом этих окровавленных частей тела и рассказом о совершенном насилии, так как раньше никогда не слыхали ни о чем подобном, и, в сильном и справедливом гневе собравшись пред скинией в Сило, решились было немедленно взяться за оружие и пойти войною на жителей города Гавы. Но их удержал от этого совет старейшин, которые стали выставлять народу на вид, что не следует так порывисто объявлять войну единоплеменникам раньше вступления с ними в переговоры относительно взводимых на них обвинений, тем более что и закон не дозволяет вести войско даже на иноземцев, которые видимо заслуживают наказания за свои проступки, раньше, чем будет отправлено к ним посольство и будет сделана попытка склонить их к миролюбивому соглашению. Поэтому-то и теперь будет уместно, повинуясь предписаниям законов, послать к жителям Гавы послов с требованием выдать виновных в совершении такого злодеяния, и если это требование будет уважено, удовлетвориться примерным их наказанием; если же они ответят отказом, тогда только пойти на них с оружием в руках. Ввиду всего этого евреи послали к жителям Гавы обвинение юношей в насилии, произведенном над женщиною, и с требованием выдать виновных в таком беззаконном поступке, которые по всей справедливости заслужили за это смертную казнь. Между тем жители Гавы не только не выдали юношей, но и считали постыдным, признавая себя не менее сильными, чем остальные евреи, как по численности войск, так и по личной храбрости, только из страха перед войною подчиняться чужим предписаниям. Поэтому, подобно прочим членам своего колена, они стали поспешно готовиться к войне, успев заручиться на случай крайней опасности обещанием поддержки с их стороны.
10. Когда слух о таком отношении к делу со стороны жителей Гавы дошел до остальных израильтян, то они клятвенно обещали друг другу не выдавать более своих дочерей замуж за веньяминитян и объявить колену Вень-яминову более ожесточенную и разъяренную войну, чем некогда объявили их предки хананеянам. Затем они повели на них огромное войско, а именно четыреста тысяч тяжеловооруженных, тогда как войско веньяминитов состояло из двадцати пяти тысяч шестисот человек, между которыми находилось до пятисот воинов, которые отлично умели левою рукою стрелять из пращи. Когда дело дошло до битвы при Гаве, то веньяминитам удалось совершенно разбить остальных израильтян, так что из числа последних пало до двадцати двух тысяч человек, причем погибло бы, наверно, гораздо больше народу, если бы не помешала ночь, которая разъединила сражавшихся. После этого веньяминиты с ликованием вернулись в город, а израильтяне, совершенно подавленные этим поражением, к своему стану. Когда на следующий день оба войска вновь сошлись, то веньяминиты опять одержали победу; причем из строя ивраильтян выбыло восемнадцать тысяч человек, так что остальные в паническом страхе перед такою резною покинули даже свой лагерь. Затем они устремились в близлежащий город Вифил и, наложив на себя на следующий день строгий пост, стали через первосвященника Фниееса умолять Господа, чтобы Он, прекратив свой гнев и удовольствовавшись их двумя поражениями, даровал им возможность осилить и победить врагов. Действительно, устами Финееса Предвечный обещал исполнить их просьбу.
11. Затем израильтяне разделили свои силы на две части: одну из них они ночью поместили в засаду около города, другая же половина вступила в бой с веиьяминитами, а затем, когда последние стали особенно налегать на них, начала понемногу отступать. Веньяминиты бросились преследовать их, в то время как евреи мало-помалу отступали перед ними, желая их по возможности дальше отвлечь от города. И в то время, как враги только и думали о преследовании, из города выбежали даже старики и молодежь, остававшиеся там вследствие своей непригодности к участию в военном деле, с целью совершенно добить неприятелей. Очутившись в достаточно далеком расстоянии от города, евреи остановились в своем мнимом бегстве, повернулись к врагам фронтом и, вступив с ними снова в бой, дали войскам, сидевшим в засаде, заранее условленный знак. Тогда последние с криком выскочили из засады и устремились на врагов. Вмдя себя вовлеченными в ловушку, вевьяминиты тотчас смутились и не знали, что им делать. Поэтому-то они и дали загнать себя в узкое ущелье, где их со всех сторон стали забрасывать стрелами, так что все тут и погибли, исключая шестьсот человек, которые сомкнулись тесным строем и, пробившись сквозь ряды иенриятелей, бежали в ближайшие горы, где им удалось укрепиться и продержаться еще некоторое время. Все же остальные веньяминиты, в числе около двадцати пяти тысяч человек, остались на поле сражения. Между тем израильтяне подожгли Гаву и перерезали всех жителей, исключая женщин и несовершеннолетних мальчиков. Точно таким же образом поступили они и со всеми прочими городами веиьяминитов, причем ярость их дошла до такой степени, что они послали двенадцать тысяч отборных воинов к городу Иавису в области Галаадской и поручили им уничтожить его за то, что жители того города не приняли участия в совместном походе против колена Веньяминова. Посланные на самом деле перерезали всех граждан, способных носить оружие, а также детей и женщин, пощадив лишь четыреста девушек. Они были доведены до такой ярости тем, что к позору, постигшему жену левита, присоедииилось еще горе по поводу утраты такого множества отличных воинов.
12. Впрочем, впоследствии израильтян охватило чувство раскаяния за то бедствие, которое они причинили колену Веньяминову; поэтому они назначили для искупления совершенных жестокостей пост, хотя и считали наказание, понесенное веньяминитами за нарушение этих законов, вполне справедливым. Итак, они отправили послов к бежавшим шестистам веньямииитам, которые тем временем укрепились в пустыне на утесе, носившем название Рои. Будучи подавлены не только постигшим их несчастием, но также и гибелью стольких своих единоплеменников, посланные стали уговаривать их стойко переносить это горе и соединиться воедино, чтобы не доводить дела до окончательного уничтожения всего колена Веньяминова. "Мы ведь уступаем вам, - сказали послы, - всю вашу область и такое количество добычи, сколько вы будете в состоянии взять себе". Тогда веньяминиты, убедившись в том, что их постигла кара Божия за преступления, приняли предложение израильтян и вернулись в свою родную страну. Израильтяне же предоставили им в жены тех четырехсот девушек, которых они захватили в Иависе, и стали затем придумывать средство, как снабдить женами и остальных веньяминитов. Дело в том, что до войны евреи дали друг другу клятвенное обещание не выдавать более дочерей своих замуж за веньяминитов. Между тем теперь нашлись люди, которые стали советовать не обращать внимания на клятву, данную в минуту сильного раздражения без должной обдуманности и соображения, тем более что не будет богопротивным, если таким образом удастся спасти и сохранить целое колено, иначе подвергающееся опасности окончательно вымереть. При этом они указывали также и на то обстоятельство, что клятвоварушение является преступным и опасным лишь в том случае, если оно вызывается какою-нибудь преступною целью, а отнюдь не тогда, когда оно является результатом необходимости. Когда, однако, совет старейшин выразил отвращение перед одним только уже термином клятвопреступничествв, то кто-то заявил, что он знает способ, как достать достаточное количество женщин и вместе с тем не нарушить клятвы. Когда же его спросили об этом способе, тот ответил:
"Ведь трижды в году, когда мы собираемся в Сило, вместе с нами на праздник являются туда также и жены и дочери наши. Пусть будет предоставлена веньяминитам возможность похитить и взять себе затем в жены тех из них, которые сами того пожелают, так что мы не станем принуждать их к этим бракам, но и не будем препятствовать таковым. Если же родители девушек будут этим недовольны и вздумают потребовать от нас наказания похитителей, то мы ответим им, что они сами виноваты в этом, потому что не достаточно оберегали своих дочерей; при этом можно будет также указать и на то, что пора прекратить раздоры с веньяминитами, которые и без того уже слишком чувствительно и не в меру от этого пострадали". Это предложение было принято, и было решено допустить для веньяминитов похищение жен. Когда затем наступил праздник, то двести веньяминитов, разделившись на группы по два или по три человека, спрятались невдалеке от города в виноградниках и других скрытых местах и стали поджидать девушек, которые, совершенно не зная ни о чем, со смехом и шутками без охраны совершали свой путь. Затем веньяминиты выскочили из своих засад, рассеяли девушек и похитили себе каждый по одной. Таким образом им удалось вновь устроить себе семейную жизнь. Затем они возвратились к себе домой, к своим занятиям и стали прилагать по-прежнему всяческое старание вернуться к былому благополучию. Итак, благодаря мудрому плану израильтян, колено Веньяминово, подвергшееся было опасности совершенно вымереть, вновь возродилось к жизни, вскоре опять достигло значительной численности и добилось обеспеченного положения.

1. Такой-то исход имела война эта. Подобная же судьба постигла и колено Даново, которое дошло до такого состояния по следующей причине: так как израильтяне вскоре опять успели отвыкнуть от военного дела и совершенно предались обработке земли, то хана-неяне совершенно перестали бояться их и собрали значительное войско, не потому, впрочем, что опасались подвергнуться каким-нибудь новым притеснениям со стороны евреев, но оттого, что, нанеся им жестокое поражение, твердо рассчитывали совершенно безопасно и спокойно жить в своих городах. Ввиду этого хананеяне заготовили множество боевых колесниц, набрали хорошо вооруженное войско и соединились в колене Иудовом с сочувствовавшими им жителями городов Аска-лона и Аккарона, а также с другими расположенными на равнине городами. Затем они принудили данитов бежать в горы, не оставив им ни клочка земли на равнине.
Не будучи в состоянии вести войну, а также не найдя в горах достаточного количества подходящей земли, даниты выбрали из своей среды пять человек и послали их к морскому побережью, чтобы они там высмотрели землю, куда бы им всем можно было переселиться. Сделав дневной переход и встретив хорошую и плодородную почву недалеко от Ливанского хребта вблизи источников Малого Иордана на большой Сидонской равнине, посланные сообщили об этом своим единоплеменникам. Последние тотчас отправились туда со своим войском и основали там город Дану, по имени сына Иакова и родоначальника их колена.
2. Между тем государственное устройство у израильтян приходило постепенно в упадок вследствие того, что они отвыкли от труда и стали пренебрежительно относиться к вопросам религиозным. А раз у них пошатнулось это, каждый вскоре стал думать только о своих собственных удовольствиях и жить, как ему вздумается, так что между ними в непродолжительном времени широко расцвели все пороки, присущие хананеянам. За это Господь Бог сильно разгневался на них, и им пришлось, благодаря своему беспутному образу жизни, потерять то благополучие, которое они создали себе раньше бесчисленными трудами и лишениями. Дело в том, что на них пошел войною ассирийский царь Хусарф, и тут евреи потеряли в битвах множество войска, а другие были взяты в плен после ожесточенных осад городов. Между евреями оказались и такие, которые покорились царю добровольно, из страха. При этом им пришлось заплатить дань, превышавшую их платежные силы, и подвергаться в продолжение восьми лет всевозможным насилиям. По истечении этого срока они избавились от указанного бедствия следующим образом.
3. В колене Иудовом находился некий Офниил, сын Кевеза, человек деятельный и разумный. Он удостоился откровения от Господа Бога не относиться безразлично к такому стесненному положению израильтян, но попытаться вернуть им свободу, и при этом получил повеление взять себе в помощники на случай опасности нескольких надежных товарищей (дело в том, что тогда среди евреев было очень мало лиц, которые стыдились бы своего унижения и стремились бы к перемене обстоятельств). И вот для начала Офниил перебил находившиеся в городах гарнизоны Хусарфа и, так как, ввиду удачного исхода этой первой попытки, к нему присоединялось все больше и больше желающих поддержать его, то он наконец вступил с ассирийцами в открытый бой, совершенно разбил их и, оттеснив к Евфрату, принудил их отступить за него. В награду за оказанные при этом случае подвиги храбрости Офниил получил от народа почетную должность общественного судьи. Он умер после того, как в продолжение сорока лет нес эту обязанноность.

1. После его смерти положение израильтян снова ухудшилось вследствие вновь наступившего периода безначалия, и так как они отвратились от богопочитания и совершенно перестали повиноваться законам, то дела их пошли все хуже и хуже, так что заметивший их внутренние неурядицы моавитский царь Еглон пошел на них войною. Ему удалось в нескольких битвах разбить их, заставить их отказаться от всякой мысли о самостоятельности, совершенно сокрушить их силы и наложить на них значительную дань. Затем он воздвиг себе дворец в Иерихоне, всяческим образом стал притеснять народ и в продолжение восемнадцати лет довел его до окончательного разорения . Наконец Предвечный сжалился над страданиями израильтян, внял их молитвам и освободил их от притеснений моавитян. Это произошло следующим образом.
2. В Иерихоне жил некий юноша из колена Веньяминова, по имени Иуд, сын Гира, отличавшийся большою храбростью, смелостью и предприимчивостью наравне с необычайною физическою силою, заключавшеюся особенно в его левой руке, которою он действовал лучше, чем правою. Он был своим человеком у Еглона, так как сумел обратить на себя благосклонное внимание последнего различными подарками и мелкими услугами, вследствие чего и все окружавшие царя были дружественно расположены к нему. Однажды ен понес в сопровождении двух слуг подарки царю. Тайком он привязал к правому бедру своему под одеждою меч и таким образом вошел к царю. Дело было летом, в полдень, когда стража, отчасти от сильной жары, отчасти будучи занята обедом, отправляла свою службу довольно вяло. Вручив Еглону, находившемуся в летнем павильоне, подарки, юноша вступил с ним в продолжительный разговор. Они были одни в комнате, потому что царь, чтобы не было свидетелей при их времяпрепровождении, велел уйти слугам. Так как он сидел на троне, то Иуд боялся, как бы ему не промахнуться и не нанести несмертельного удара. Поэтому он побудил царя встать со своего места, сказав, что имеет, по повелению Божьему, сообщить ему о сне, который он видел. Когда же царь, радуясь услышать подробности об этом сне, соскочил со своего трона, то Иуд вонзил ему меч в сердце, не извлек его из трупа, но быстро вышел, заперев за собою дверь. Между тем слуги царские дремали, полагая, что и повелитель их заснул.
3. Тем временем Иуд немедленно известил жителей Иерихона о совершившемся и стал убеждать их вернуть себе свободу. Те с удовольствием узнали об этом, тотчас взялись за оружие и разослали по всей стране вестников, которые должны были трубить в рога, как и было установлено для созыва всего народа в собрание. Между тем приближенные Еглона оставались в неведении относительно постигшего их несчастия. Когда же наступил вечер, то они, в страхе, не случилось ли с царем чего-нибудь, вломились в павильон и, найдя там труп, долго стояли в полном оцепенении. Но раньше, чем можно было собрать всю стражу, на них уже успела напасть толпа израильтян, так что одни были убиты тут же на месте, другие же бежали по направлению к стране Моавитской, ища там спасения. Последних было более десяти тысяч. Однако израильтянам удалось заблаговременно занять брод Иордана; поэтому они избили множество врагов во время преследования, а затем еще больше близ реки, так что ни один из них не избег тут смерти.
Таким-то образом евреи освободились от моавитского ига. Иуд же был почтен народом за это тем, что ему всецело поручили управление народом. Этой властью он пользовался восемьдесят лет, после чего умер, будучи человеком, заслужившим похвалу и помимо вышерассказанного поступка. После него власть была передана Санагару, сыну Анафа, но он умер еще в перый год своего правления.

1. Между тем израильтяне, которым прежние несчастия, явившиеся последствием ослабления богопочи-тания и нарушения законов, не послужили достаточно жестоким уроком, не успели еще хоть немного оправиться от моавитского ига, как они вновь были обращены в рабство хананейским царем Иавином. Последний двинулся из города Асора (который лежит выше Семехонит-ского озера) против евреев с войском в триста тысяч тяжеловооруженной пехоты, десять тысяч всадников и три тысячи боевых колесниц. Начальствовавший над этим войском Сисара, пользовавшийся величайшим уважением в глазах царя, так жестоко разбил вступивших с ним в бой израильтян, что они принуждены были согласиться платить ему дань.
2. В продолжение двадцати лет они несли это иго, так как в своем несчастии совершенно пали духом, да и Господь Бог желал подольше наказать их за их заносчивость и презрительное к Нему отношение, чтобы они наконец переменили свое поведение, научились уму-разуму и поняли, что все постигающие их несчастия проистекают из их легкомысленного отношения к законам. В конце концов евреи обратились к некоей прорицательнице Деворе (это имя по-еврейски означает пчелу) с просьбою помолиться за них Господу Богу, дабы Он почувствовал сострадание к ним и не допустил бы полного уничтожения их хананеянами . Предвечный действительно внял этим мольбам, согласился оказать им поддержку и назначить в военачальники над евреями некоего Варака из колена Неффалова. Слово "Варак" на еврейском языке значит "молния".
3. Послав за Бараком, Девора приказала ему выбрать десять тысяч отборных молодых воинов и повести их на врагов: большого числа ратников не требовалось, потому что Господь Бог заранее предвещал евреям победу. Когда же Варак ответил, что он лишь в том случае примет на себя начальствование над войском, если Девора присоединится к последнему, то она в сердцах воскликнула: "Хорошо! Если ты хочешь предоставить женщине долю того почета, который тебе назначил Господь Бог, то я не отказываюсь". Затем они собрали десять тысяч человек и расположились станом вблизи Итавирийских гор.
4. По повелению царя навстречу им выступил Сисара и стал лагерем невдалеке от них. Между тем на израильтян и на Варака напал страх при виде такого множества врагов, и они решили было уже отступить, но их от этого удержала Девора, которая потребовала, чтобы они в тот же день сразились с ассирийцами, потому что им окажет поддержку Господь Бог и они победят врагов. Итак, войска сошлись и, когда они вступили в рукопашную, внезапно поднялась сильная буря с проливным дождем и градом, причем ветер гнал дождь хананеянам в лицо и мешал им видеть, так что они не могли пустить в ход свои луки и пращи. В то же время и тяжеловооруженные воины их от холода не могли действовать мечами. Тем временем буря, поражавшая евреев с тыла, приносила им меньше вреда, и так как евреи, убедившись в помощи свыше, несколько приободрялись, то им удалось наконец врезаться в самый центр врагов и перебить множество их. Одни из ассирийцев были убиты израильтянами, другие в общем смятении попадали со своих лошадей, многие, наконец, были раздавлены и искалечены собственными своими боевыми колесницами. Когда же Сисара увидел, что войска его обратились в бегство, он соскочил со своей колесницы и тоже бросился бежать. При этом он прибыл к одной хананеянке, по имени Иала, которая приняла его к себе ввиду его просьбы скрыть его, и, когда он попросил пить, дала ему кислого молока. Напившись его через меру, Сисара впал в глубокий сон. Тогда Иала вбила молотком железный гвоздь в висок спавшего и, когда немного погодя явились люди Варака, показала им пригвожденный к земле труп . Таким образом, сообразно предсказанию Деворы, победа осталась за женщиною. Варак же пошел с войском к городу Асору, встретился здесь с Иавином и убил его. После этого он совершенно разгромил город и был правителем израильтян в продолжение сорока лет.

1. После смерти Варака и Деворы, умерших почти одновременно, медианиты соединились с амалекитянами и арабами, пошли затем на израильтян войною, совершенно разбили их и, поджегши хлеб на полях, увели значительную добычу. Так поступали они в продолжение семи лет. Тогда масса израильтян покинула равнину и удалилась в горы. Там они стали вырывать ямы и пещеры и прятали в них все, что им удалось спасти от врагов. Дело в том, что мадианитяне нападали на них всегда летом, предоставляя евреям зимою обрабатывать поля, для того чтобы впоследствии иметь возможность испортить им всю их работу. Ввиду всего этого, среди евреев начались голод и страшная нужда, и они обратились с молитвами к Господу Богу, моля Его о спасении.
2. В это время Гедеон, сын Иоаса, одного из выдающихся членов колена Манассиева, нес однажды несколько снопов ржи домой, чтобы обмолотить их тайно в погребе: он не хотел сделать это открыто на гумне из страха пред врагами. Вдруг перед ним предстало видение в образе юноши, которое назвало его счастливым избранником Господа Бога, На это Гедеон ответил: "Неужели может служить наилучшим доказательством благорасположения ко мне Предвечного то обстоятельство, что мне приходится теперь пользоваться погребом вместо гумна?" Но видение повелело ему мужаться и попытаться вернуть своим единоверцам свободу. Гедеон, однако, ответил, что считает это невозможным, потому что то колено, к которому он принадлежит, отличается малочисленностью, да к тому же сам он еще слишком молод, чтобы даже и думать о таком трудном предприятии. Предвечный тем не менее обещал ему дать все для того необходимое и предсказал израильтянам победу, если только он согласится предводительствовать войском.
3. Тогда Гедеон рассказал об этом нескольким юношам. Те доверились ему, и вскоре набралось десять тысяч человек воинов, готовых выступить в бой. Во сне же явился Гедеону Господь Бог и сказал, что по природе люди всегда настолько самолюбивы и так враждебно настроены против всех тех, кто превосходит их храбростью, что они, пожалуй, не припишут победы Господу Богу, а самим себе, если войска у них будет много, и притом отличного. Итак, дабы они убедились, что поддержку им окажет именно Предвечный, Он советует Гедеону повести войско свое в полдень, когда будет наиболее жарко, к реке и обратить внимание на следующее: кто наклонится к воде и будет пить в таком положении, того Гедеон может отнести к числу храбрых солдат, тогда как все те, кто поспешно и в смятении бросится к воде, могут быть признаны людьми робкими, столь спешащими исключительно из стоаха пред врагами. Когда Гедеон поступил сообразно указанию Божию, то нашлось триста человек, которые в смятении и страхе стали черпать воду руками и так пить ее. Тогда Господь повелел ему повести именно этих людей на врагов. В силу этого они расположились лагерем вблизи Иордана, намереваясь на следующий же день переправиться через реку.
4. Между тем Гедеон очень испугался, когда Господь Бог приказал ему напасть на врагов ночью. Желая, однако, успокоить его, Передвечный повелел ему взять одного из своих воинов и подойти поближе к стану ма-дианитов: здесь ему придется успокоиться и почерпнуть доверия и смелости. Гедеон повиновался и отправился в сопровождении своего слуги Фары. Когда он приблизился к одной из палаток вражеского стана, то он нашел, что воины там еще не спали, и один из них так громко излагал товарищам виденный им сон, что Гедеон мог все расслышать. Сон же заключался в следующем: воину приснилось, что ячменный хлеб, до того испорченный, что не годился уже более в пищу, прокатился по всему лагерю и сбил не только царский шатер, но и палатки всех воинов. Тогда другой солдат ответил, что это сновидение означает гибель всего войска, причем представил и соответствующее толкование, указав на то, что ячмень, по общему мнению, считается наихудшим сортом хлебных злаков. "Между тем, - продолжал он, - израильтяне пали теперь ниже всех народов Азии и тем уподобились ячменю. В то же время израильтян ныне обуяла отвага и между ними появился Гедеон и с ним целое войско. А так как ты говоришь, что видел, как ячменный хлеб поверг наши шатры наземь, то я начинаю опасаться, как бы Господь Бог не даровал Гедеону победы над нами".
5. Когда Гедеон услыхал об этом сновидении, то его охватила радостная надежда на хороший исход предприятия, и он смело стал смотреть в глаза опасности. Рассказав затем своим воинам о приснившемся врагам сновидеюш, он приказал им вооружаться, что было исполнено ими с большою готовностью, так как сообщение Гедеона придало им смелости. После этого Гедеон разделил свое войско на три части, но сто человек в каждой, и повел их около времени четвертой стражи к лагерю врагов. Все воины его несли в левой руке иустые кувшины, внутри которых были вставлены факелы, так что их наступление оставалось незамеченным врагами, а в правой по рогу, которым они пользовались вместо трубы. Стан врагов занимал обширное пространство, потому что у них было огромное количество верблюдов; при этом они образовали большой круг, расположившись по отдельным племенам. Евреям же было повелено, приблизившись к неприятелям, по данному знаку затрубить в рога, разбить кувшины и, потрясая факелами, с военным криком броситься на врагов и победить их, потому что Господь Бог обещал Гедеону оказать поддержку. Так евреи и сделали. Так как враги еще не спали, то их обуяли панический страх и ужасное смятение: была еще ночь. Между тем сам Господь Бог хотел этого.
Лишь немногие были убиты евреями, большинство же пало от руки своих же товарищей, потому что все они говорили на разных языках, так что в общей сумятице каждый колол первого попавшегося, не обращая внимания на то, враг ли он или свой. Таким образом среди них произошла ужасная резня. Когда же весть о победе Гедеона дошла до израильтян, то они тотчас схватились за оружие, бросились за неприятелями в погоню и настигли их в узком, перерезанном ущельями месте, откуда те не были в состоянии выбраться. Тут они их окружили и перебили всех их, в том числе и двух царей, Орива и Зива. Между тем остальные вожди увели уцелевшие войска свои (которых было еще около восемнадцати тысяч) в сторону и расположились лагерем в значительном расстоянии от израильтян. Однако Гедеон не устрашился трудностей похода, но бросился со всеми своими войсками в погоню за ними; ему удалось настигнуть и перерезать всех врагов, а остальных двух предводителей их, Зеву и Салмана, он взял в плен и увел с собою. В этой самой битве пало из числа мадианитов и союзных с ними арабов до ста двадцати тысяч человек. Евреям досталась богатейшая добыча, масса золота, серебра, тканей, верблюдов и прочего вьючного скота. Прибыв в родной свой город Эфран, Гедеон убил мадианитских царей.
6. Между тем колено Ефремове было недовольно успехом Гедеона и решило объявить ему войну, под предлогом, что он предпринял поход против врагов без предварительного их о том оповещения. Тогда Гедеон, как человек рассудительный и вполне добропорядочный, ответил, что он решился сделать нападение на врагов без их, ефраимитов, участия не по собственному решению, но по непосредственному повелению самого Господа Бога, причем указал и на то, что ведь плоды победы в одинаковой степени будут распространятся как на них, так и на участников похода. Такими успокоительными речами он вполне умиротворил возбужденных евреев и принес им больше пользы, чем военными подвигами своими, потому что положил предел готовым разразиться внутренним междоусобицам. Впрочем, как мы покажем в своем месте, колену этому пришлось впоследствии еще поплатиться за свою заносчивость.
7. Хотя Гедеон после этого и хотел отказаться от своей власти, однако был принужден сохранить ее за собою еще в продолжение сорока лет, разрешая все споры и недоразумения, которые возникали среди его единоверцев. Все постановления его признавались имеющими обязательную силу. Достигнув преклонных лет, он умер и был похоронен в родном городе Эфране.

1. У Гедеона, который имел многих жен, было семьдесят законных сыновей и один незаконнорожденный, по имени Авимелех, от наложницы Друмы. Этот последний отправился после смерти отца своего в Сихем к родственникам своей матери (которая была родом из Сихема), отличавшимся полнейшей испорченностью, забрал у них денег, вернулся затем с ними в отцовский дом и перерезал там всех своих братьев, за исключением одного Иоафама, которому удалось спастись бегством. Затем Авимелех ввел тиранический образ правления, не придавая ни малейшего значения законам, поступая самовластно по личному своему усмотрению и обходясь жестоко со всеми теми, кто еще дорожил справедливостью.
2. И вот, когда однажды в Сихеме справлялся общенародный праздник и там собрался весь народ, брат Авимелеха, Иоафам, который, как мы сейчас сказали, успел спастись от него бегством, взошел на гору Гаризин (возвышающуюся над городом Сихемом) и закричал громким голосом, так что все могли его услышать, прося народ спокойно выслушать от него то, что он будет говорить. Когда водворилась тишина, он стал рассказывать, как однажды деревья, когда они еще обладали человеческим голосом, собрались вместе и стали просить смоковницу быть царем над ними. Когда же смоковница отказалась от этого, указав на то, что с нее уже довольно чести, если она может гордиться своими плодами, и что ей другого почета не нужно, деревья все-таки не отказались от мысли выбрать себе правителя и наконец решили предложить эту честь винограднику. Но и этот отклонил предложение теми же словами, которые понзнесла перед тем смоковница. Когда этому примеру последовала и маслина, то деревья обратились к терновнику, который представляет хороший горючий материал, и он обещал взять на себя правление и всецело посвятить себя ему. Деревья смогут, заявил он, отдыхать в тени его; если же они вздумают погубить его, то их спалит тот огонь, который изойдет из него . "Все это я рассказал вам не в шутку,закончил свою речь Иоафам,- но потому, что, хотя Гедеон оказал вам массу благодеяний, вы относитесь спокойно к тому, что Авимелех забрал всю власть в свои руки, и даже вместе с ним, который ничем не разнится от огня, убили его братьев". Сказав это, Иоафам быстро удалился и три года скрывался в горах, прячась от Авимелеха. Вскоре за тем, по окончании этого праздника, жители Сихема раскаялись в том, что способствовали умерщвлснию сыновей Гедеона, и изгнали Авимелеха не только из своего города, но и из пределов своей области. Между тем Авимелех начал придумывать средства, как бы отомстить городу, так что, когда наступило время жатвы, сихемцы стали бояться выйти в поля для сбора плодов, страшась мести Авимелеха. В то время у них гостил один из князей, по имени Гаал, со своими воинами и родною. Жители Сихема просили его защитить их, пока они будут заняты жатвой. Тот исполнил их просьбу, и тогда они вышли за город в сопровождении Гаала и его войска.
3. Таким образом им удалось без приключений собрать все плоды. Затем был устроен народный пир, во время которого они уже дерзнули открыто поносить Авимелеха. Начальники же войска тем временем засели в засаду в окрестностях города, переловили многих людей Авимелеха и казнили их.
4. Между тем один из влиятельнейших граждан Сихема, бывший в дружественных отношениях с Авимелехом, некий Зевул, сообщил последнему через послов, что Гаал возбуждает против него народ, и дал ему совет спрятаться вблизи города; сам он уговорит Гаала выступить против Авимелеха, и тогда сам собою представится случай отомстить ему. Если это случится, то он обещает ему вернуть расположение народа. Ввиду этого Авимелех засел в засаду, Гаал же, не приняв никаких мер предосторожности, вышел за город, причем его сопровождал Зевул. Вдруг Гаал заметил надвигавшихся на него вооруженных людей и сообщил об этом Зевулу. Зевул же ответил, что это ему только так кажется и что он принимает за воинов тени, падающие от скал. Но когда Гаал ясно увидел, что воины подходят все ближе и ближе, то он высказался об этом Зевулу, который ответил: "Разве не ты обвинял Авимелеха в трусости? Почему же ты сам не покажешь ему великую храбрость свою и не вступишь с ним в бой?" В сильном смущении Гаал вступил в рукопашную с людьми Авимелеха. Но когда несколько его воинов пало, он бежал назад в город и увлек за собой остальных солдат своих. Тем временем Зевул начал среди граждан интриговать против Гаала, добиваясь того, чтобы его изгнали из города за трусость, которую он будто бы проявил в стычке с людьми Авимелеха. Авимелех между тем узнал, что жители Сихема еще раз выйдут из города, чтобы окончить свою жатву, и потому посадил в засаду в окрестностях города еще несколько войска. Когда граждане действительно вышли из Сихема, одна треть его войска заняла городские ворота с намерением отрезать жителям возвращение назад, остальное же войско занялось ловлею рассеявшихся по полям сихемитов, и таким образом повсюду шла резня. Затем Авимелех разрушил город до основания, так как не встретил тут ни малейшего сопротивления, посыпал солью его развалины и окончательно добил всех жителей. Те же из них, которые, будучи рассеяны по всем окрестностям, избежали опасности, собрались затем на неприступной скале, засели там и собрались даже воздвигнуть стену в виде укрепления. Узнав об этом их намерении, Авимелех поспешил предупредить их, пошел на них со своими войсками и, захватив с собою вязанку сухих дров, велел и людям своим сделать то же самое и сложить все эти дрова около скалы с сихемцами. Когда затем в скором времени вся гора была окружена грудою дров и прочего горючего материала, то они подожгли последний и вызвали страшное пламя, которого не избег ни один человек, бывший на скале; напротив, все сихемцы вместе с женами и детьми сделались жертвами огня, так что одних мужчин погибло около полутора тысяч и прочих значительное количество. Такое горе постигло жителей Сихема, и они были бы в еще большей мере достойны сожаления, если бы это наказание не постигло их по всей справедливости за ту обиду, которую они причинили своему величайшему благодетелю.
5. Между тем Авимелех, нанесший такое поражение жителям Сихема, вверг в ужас израильтян, так как не скрывал, что имеет в виду еще и дальнейшие завоевания и что не раньше прекратит свои насильственные действия, чем истребит всех евреев. В силу этого он двинулся против Фив и взял город приступом. А так как там находилась большая башня, в которой народ искал убежища, то он решил осадить ее. В тот момент, однако, когда он бросился к входу в эту башню, какая-то женщина бросила в него обломком жернова и попала ему прямо в голову. Авимелех упал наземь и попросил своего оруженосца добить его, чтобы его смерть не была делом женщины . Оруженосец исполнил эту просьбу, и таким образом Авимелех получил заслуженное возмездие за братоубийство и за преступление, учиненное над жителями Сихема, которых в свою очередь постигло бедствие, предсказанное им Иоафамом. Со смертью Авимелеха войско его разбрелось в разные стороны и разошлось по домам .
6. Затем начальствование над израильтянами принял на себя Иаир, галаадец из колена Манассиева, человек, отличавшийся большим счастием в жизни . У него были прекрасные сыновья, числом тридцать, все отличные наездники. Им было вверено управление над народами Галаада. Иаир умер в преклонном возрасте, после того как правил в продолжение двадцати двух лет, и был похоронен в галаадском городе Камоне.
7. Вскоре у евреев наступило прежнее безначалие, выразившееся в ослаблении богопочитания и в нарушении законов. Ввиду этого амманитяне и филистимляне не задумались опять напасть с большим войском на страну их и разграбить ее. Заняв все местности по ту сторону Иордана, они даже решились перейти через реку и заняться завоеванием всей остальной страны. В таком бедственном положении евреи, однако, образумились, стали молиться Господу Богу и приносить Ему жертвы, умоляя Его умерить свой гнев и, снизойдя к их мольбам, уважить их просьбы. Тогда Господь Бог опять смилостивился над ними и обещал им свою помощь .
8. Когда амманитяне пошли походом на страну Галаадскую, местные жители вышли им навстречу до горного хребта, хотя и не имели предводителя. Был тогда некий Иеффа, человек и сам по себе очень могущественный и пользовавшийся большим значением потому, что содержал у себя на свой счет собственное войско. К нему-то и послали евреи с просьбою оказать им вооруженную поддержку и обещали ему за это навсегда предоставить начальствование над ними. Он, однако, отверг их предложение, обвиняя их в том, что они в свою очередь не оказывали ему помощи, когда его собственные братья открыто обижали его. Дело в том, что, так как он не был их родным братом, но происходил от другой матери, которую отец по любви взял к себе в дом, они выгнали его, пользуясь правом сильнейших. С тех пор Иеффа и поселился в Галаадской стране и стал принимать к себе в военную службу за деньги всех, кто бы откуда ни явился к нему. Когда же евреи еще настойчивее стали упрашивать его и поклялись при этом навсегда предоставить ему власть над ними, он согласился участвовать с ними в походе.
9. Затем Иеффа с большим старанием занялся всеми необходимыми приготовлениями, поместил свое войско в городе Масфафе и отправил к царю амманитян посольство с жалобою на своевольное вторжение в страну. Тот в свою очередь послал послов к израильтянам с обвинением, что они осмелились совершить исход из Египта, и требованием вернуть ему страну аморреев, которая издревле принадлежала ему. Иеффа же ответил ему, что он совершенно неосновательно обвиняет предков их в занятии страны Аморрейской и что им скорее следовало бы быть благодарными евреям, что они оставили им еще страну Амманитскую (хотя Моисею представлялась возможность отнять ее у них). Затем он велел еще передать царю, что евреи и не подумают уступить им ту страну, которою они, благодаря милосердию Господа Бога, владеют свыше трехсот лет, и что они готовы сразиться за обладание ею.
10. После того Иеффа отправил послов домой, а сам стал молить Господа Бога о победе, причем дал обещание, если вернется невредимым из похода, принести Ему в жертву первое, что встретится ему на пути при возвращении домой. Затем он сошелся с врагами, победил и перерезал множество их и преследовал их до города Малиавы. Вторгнувшись далее в страну Амманитскую, он разрушил массу городов, захватил богатую добычу и освободил своих соотечественников от того ига, которое они несли в продолжение восемнадцати лет. Когда же он возвращался домой, с ним случилось несчастье, испортившее ему всю радость по поводу одержанной победы. Дело в том, что навстречу ему вышла его единственная дочь. Она была еще девушкою. В страшном отчаянии Иеффа разрыдался от горя и стал укорять дочь в поспешности, с которою ова вышла встречать его: теперь придется принести ее в жертву Господу Богу. Однако девушка не сочла за чрезмерное несчастие поплатиться жизнью за победу отца и за восстановление свободы своих сограждан; она просила лишь дать ей двухмесячный срок для того, чтобы она могла оплакивать со сверстницами свою юность. Затем оиа была готова предоставить себя в жертву Господу Богу, сообразно данному обету. Отец согласился на эту отсрочку; по истечении же двух месяцев он принес Предвечному дочь свою в жертву всесожжения. Жертвоприношение это, однако, было и не законно и не угодно Господу Богу, и Иеффа не подумал о том, как осудят его впоследствии все те, которым придется услышать об этом его поступке.
11. Спустя некоторое время колено Ефремове объявило Иеффе войну за то, что он не пригласил его к участию в походе против аммаивтгян, но забрал себе один всю добычу и присвоил исключительно себе всю славу этого предприятия. Иеффа, однако, ответил, что членам колена Ефремова было отлично известно, что сородичи их подвергаются опасности войны, во что они тем не менее, хотя у них и просили помощи, ее не оказали, несмотря на то что в ней очень нуждались. Затем он указал им на всю гнусность их поступка, заключающуюся в том, что они раньше не решались сразиться с врагами, но теперь готовы воевать против едивюплеменников своих. Наконец, он пригрозил им наказать их с помощью Господа Бога, если они не одумаются. Но так как ему не удалось убедить их, то ему пришлось вступить с ними в бой при помощи тех войск, которые были у него в Галааде, и учинить страшную резню. Обратив их в бегство, он бросился за ними в погоню, велел своему авангарду занять все места, где имелся на Иордане брод, и перебил там около сорока тысяч человек.
12. После шестилетнего правления Иеффа умер и был похоронен в родном своем городе Севее, который находится в стране Галаадской.
13. После его смерти власть перешла к Апсану из колена Иудова, а имеиио из города Вифлеема. У Апсана было шестьдесят человек детей, тридцать сыновей и столько же дочерей, которые все пережили его, причем ему удалось еще нри жизни своей поженить сыновей, а дочерей выдать замуж. Впрочем, за семь лет своего правления он не совершил ничего замечательного, о чем стоило бы вспомнить, и умер в преклоииом возрасте. Погребен он был также в своем родном городе.
14. После кончины Апсана власть перешла к Илону из колена Завулонова. Впрочем, за десять лет своего правления и он не совершал ничего достопамятного.
15. После Илона был назначен правителем Авдон, сын Геллела, из колена Ефремова и города Фарафона; о нем можно упомянуть только то, что у него были отличные дети, но ничего славного в свое правление ов не совершил; при нем страна пользовалась миром в полным внутренним спокойствием. У него было сорок сыновей и от них тридцать внуков, все отличные наездники, так что он ездил по стране со свитою в семьдесят человек, которые были все еще живы, когда он сам умер в преклонных летах. Блестящие похороны его состоялись в Фарафоне.

1. После смерти Авдона филистимляне подчинили себе израильтян и в продолжение сорока лет взимали с них дань. Из этого стесненного положения еврея были выведены следующим обстоятельством:
2. Некий Манох, один из немногих знатных людей из колена Данова, считавшийся лучшим воином среди своих соотечественников, обладал необычайно красивою и этим сильно отличавшеюся от прочих жен прся супругою. Но так как у него не было детей и он был очень огорчен этим, то он часто отправлялся со своею женою за город, в свое большое поместье, и молил там Господа Бога даровать ему потомство. Будучи безумно влюблен в свою жену, Манох вместе с тем отличался крайнею к ней ревностью. Однажды, когда жена его была одна дома, ей явилось небесное видение в лице ангела Божхя, принявшего облик статного в прекрасного юнопм, который возвестил ей, что по милосердию Предвечного у нее родится красивый и чрезвычайно сильный сын, который, возмужав, будет грозою филистимлян. Вместе с тем ангел потребовал, чтобы ребенку не подреаали волос и не давали ему другого питья, кроме воды, потому что так угодно Господу Богу . С этими словами видение так же внезапно исчезло, как оно явилось по повелению Предвечного.
3. Когда муж вернулся домой, то жена рассказала ему об обещании ангела, причем выразила ему свой восторг по поводу красоты и статности явившегося ей юноши. Это вызвало ревность в Манохе, и он стал подозрительно относиться ко всему происшествию. Тогда жена, желая освободить мужа от его мрачных мыслей, обратилась с молитвою к Господу Богу вторично послать к ним ангела, чтобы и муж ее увидел его. И действительно, по милосердию Предвечного, ангел явился еще раз, когда муж и жена находились за городом в поместье. Впрочем, и теперь он явился в такой момент, когда жена была одна. Последняя просила его обождать, чтобы ей можно было привести мужа; ангел согласился, и она побежала за Манохом. Когда Манох увидел ангела, у него все-таки не исчезли его подозрения и он просил его сообщить и ему возвещенное жене его. Однако ангел возразил, что совершенно достаточно, если она одна это будет знать. Тогда Манох просил его сказать, кто он такой, дабы супруги были в состоянии по рождении ребенка возблагодарить его и сделать ему подарок. Когда же ангел ответил, что он в таковом вовсе не нуждается (так как он возвестил им о рождении сына не для того, чтобы получить от них за это вознаграждение), а Манох все еще просил его остаться и воспользоваться его гостеприимством, то ангел не согласился. Наконец он все-таки уступил настоятельным просьбам Маноха. Когда последний зарезал козла и приказал жене зажарить его и когда все было приготовлено для обеда, то ангел велел положить хлеб и мясо без посуды на скалу, прикоснулся затем жезлом своим к мясу, и оно тотчас сгорело вместе с хлебами в пламени, которое внезапно вырвалось из скалы. Ангел же на глазах их вознесся в дыме, как в колеснице, на небо. Манох испугался, как бы для них не было гибельно то, что они лицезрели Господа Бога, но жена успокоила его и сказала, что Предвечный явился им на радость и благо.
4. Жена Маноха вскоре затем забеременела и строго исполнила все предписания, данные ей. Когда родился у нее мальчик, то родители назвали его Самсоном, что значит "сильный". Ребенок быстро подрастал, и видно было, что он будет пророком; это доказывали его умеренность в употреблении пищи и необычайный рост его волос.
5. Однажды, во время праздника, Самсон пришел со своими родителями в филистимский город Фамну и, полюбив там туземную девушку, стал просить своих родителей позволить ему жениться на ней. Хотя последние не согласились на это ввиду того, что она иноземка, однако у Господа Бога этот брак был решен на пользу и на благо евреев, и потому Самсон добился наконец того, что девушку с ним обручили. С этих пор он часто стал навещать родителей своей невесты. В одно из таких посещений случилось, что по дороге попался Самсону лев, и, хотя юноша был совершенно безоружен, он не только не пустился бежать, но даже задавил его своими руками и бросил затем труп животного в кусты близ дороги.
б. Когда он впоследствии вторично шел опять тою же дорогой к своей невесте, Самсон нашел целый рой пчел, засевших в трупе убитого им льва, вынул три ряда сот и с прочими подарками принес своей суженой. На свадебном пире, на который Самсон пригласил жителей Фамны, последние, побаиваясь необычайной силы юноши, дали ему, будто бы в дружки, но на самом деле для ограждения себя от всяких случайностей, тридцать самых сильных молодых людей. И вот, когда все в значительной мере напились и начались соответствующие подобному случаю игры и забавы, Самсон сказал: "Я вам задам загадку; если вы разгадаете ее мне в течение семидневного срока, то каждый из вас получит от меня в награду за остроумие по куску холста и по праздничной одежде". Так как молодежь хотела блеснуть остроумием и вместе с тем воспользоваться такими выгодными условиями, то она согласилась, а Самсон на ее просьбы сообщить загадку сказал, что "нечто всеядное произвело из себя сладкую пищу, которая истекла из предмета, возбуждающего крайнее отвращение". Когда, однако, юноши в продолжение трех дней никак не могли найти разгадку, то они обратились к жене Самсона с просьбою выведать ее от мужа и сообщить им (иначе, если она не исполнит их требования, они грозили сжечь ее живьем). Когда жена пристала к мужу сообщить ей разгадку, Самсон первоначально отказал ей в этом, но затем, когда она стала просить еще неотступнее, расплакалась и усмотрела в этом его молчании доказательство его нерасположения к ней, сообщил жене всю историю со львом и то, как он нашел в падали рой пчел и принес ей три ряда сот меду. Рассказывая все это, Самсон не предполагал с ее стороны никакой хитрости; жена же его сообщила обо всем этом тем, которые пригрозили ей. На седьмой день, в который по уговору должно было представить разгадку поданной загадки, юноши собрались у Самсона до заката солнца и объявили: "Для путника нет ничего хуже льва и нет ничего слаще меда". Самсон же добавил: "И нет ничего коварнее женщины, которая выдала вам мою загадку". Затем он отдал юношам обещанное, так как ему удалось ограбить нескольких попавшихся ему на пути жителей Аскалона (также филистимлян), и отказался совсем от своей жены. В ответ на его гнев последняя вышла замуж за того из друзей Самсона, который был у него главным распорядителем на свадьбе.
7. Возмущенный такою гнусностью, Самсон порешил отомстить как ей, так и всем филистимлянам. Так как время было летнее и злаки на полях почти совершенно созрели, то он поймал трехсот лисиц, привязал к хвостам их зажженные факелы и выпустил их в поля филистимлян. Таким образом, вся жатва последних пропала. Когда филистимляне узнали, что это дело рук Самсона, а также сообразили, почему он так поступил с ними, они послали своих старшин в Фамну и велели им сжечь живьем новую жену Самсона со всеми ее родственниками, как виновниками этого их бедствия.
8. Между тем Самсон успел перебить многих из жителей низменной части Филистеи и поселился на Эте, высокой скале в области колена Иудова. Ввиду этого филистимляне объявили войну колену Иудову. Когда же евреи стали жаловаться филистимлянам на то, что им совершенно несправедливо приходится расплачиваться за проделки Самсона, тем более что они ведь вдобавок нлатят еще дань филистимлянам, последние потребовали от них выдачи Самсона, если они хотят быть признаны невиновными. Желая развязаться со всеми этими не-нриятностями, евреи, в количестве трех тысяч тяжеловооруженных, отправились на скалу (на которой засел Самсон), стали жаловаться на его дерзкие с филистимлянами поступки, которые могут повести к гибельным для всего еврейского народа последствиям, и сказали, что явились с намерением схватить и выдать его филистимлянам. При этом они просили Самсона сдаться добровольно. Он же заставил их поклясться, что они не подвергнут его никакому насилию, а только выдадут его врагам, спустился со скалы и отдал себя ва власть евреев. Последние связали его двумя веревками и повели к филистимлянам с целью выдать им его. Когда же они достигли одной местности, которая теперь, благодаря подвигу Самсона, носит название "Челюсти" , прежде, однако, не имела особого имени, и вблизи которой филистимляне расположились станом, и когда последние с радостными криками вышли навстречу евреям, как будто бы они уже достигли желанной цели, Самсон вдруг разорвал веревки, схватил тут же под его ногами валявшуюся ослиную челюсть и бросился с нею на врагов. Поражая их этою челюстью, он перебил до тысячи человек, остальные же в ужасе бросились бежать.
9. В этом деле Самсон приписывал успех себе лично в большей мере, чем бы следовало, и хвастливо заявлял, что он, благодаря своей личной доблести, а никак не в силу помощи от Всевышнего, сумел лишь одною челюстью часть врагов своих перебить, часть же обратить в бегство. Когда же затем сильнейшая жажда обуяла Самсона, то он понял, что и наивысшая человеческая храбрость не имеет никакой цены, но что всякое решение в руках Божьих. Поэтому он обратился к Предвечному с молитвою, в которой просил Его не гневаться на него за прежние хвастливые речи и не предавать его врагам, но оказать поддержку в этом затруднительном положении и спасти от беды. Тогда Господь Бог внял молитве Самсона и вызвал из одной скалы обильный источник отличной воды; Самсон же назвал, ввиду всего этого происшествия, данную местность "Челюстью", как она называется и поныне.
10. После этого боя Самсон перестал страшиться филистимлян, прибыл в Газу и остановился там на одном постоялом дворе. Лишь только городские власти узнали о прибытии Самсона, как тотчас же заняли стражею все выходы из дома, чтобы тот не мог убежать. Между тем Самсон, от которого не скрылись все эти меры предосторожности, встал уже в полночь, выломал двери вместе с замками, задвижками и всеми прочими деревянными частями, взвалил их себе на плечи, понес их на вершину одной горы, лежащей вблизи Хеврона, и положил их там.
11. Между тем, однако, Самсон начал изменять родным обычаям и замвиять установленный законом образ жизни чужеземными привычками, что м послужило поводом его гибели. Так, например, он влюбился в филистейскую женщину дурной репутации, по имени Далила, и жил с нею. И вот к ней явились начальники филистимлян и уговорили ее всевозможными обещаниями выведать у Самсона причину той силы, благодаря которой он является непреоборимым для врагов своих. Когда однажды, во время посещения Самсона, Далила угощала его вином, она стала высказывать ему свое удивление по поводу совершенных им подвигов и хитро старалась выведать, откуда у него берется такая сила. Самсон же, который еще не настолько опьянел, чтобы потерять сознание, ответил Далиле хитростью на хитрость, сказав, что он потеряет силу совершенно, если его свяжут семью лозами, которые можно еще согнуть. Далила тогда удовлетворилась этим ответом и затем сообщила об этом начальникам филистимлян. По их требованию она скрыла в своем доме нескольких солдат и, когда впоследствии Самсон совершенно опьянел и заснул, она связала его по возможности крепче лозами, разбудила его и закричала, что на него хотят совершить нападение. Тогда Самсон сразу порвал лозы и стал в оборонительное положение, ожидая нападающих. Но так как Самсон и после этого случая не переставал часто навещать Далилу, то она однажды высказала ему свое неудовольствие по поводу того, что он из недоверия к ее преданности не говорит ей того, о чем она его просит, как будто она бы не сумела умолчать о такой вещи, разглашение которой могло бы стать для него гибельным. Однако Самсон еще раз обманул ее и сказал, что его сила совершенно пропадет, если его свяжут семью бечевками; но когда и это средство оказалось недействительным, то он объявил ей в третий раз, что следует заплести ему волосы и привязать их. Сделав это и убедившись, что Самсон и теперь не сказал правды, Далила стала еще настоятельнее приступать к нему со своими просьбами. Тогда в конце концов Самсон (которому было заранее предопределено его несчастие), желая угодить Далиле, сказал: "Обо мне печется сам Господь Бог, по особому желанию которого я и родился на свет. Так как Предвечный не велел мне стричь мои волосы, то я и ношу такую гриву, с ростом и наличностью которой и находится в непосредственной связи моя сила". Узнав это, Далила срезала ему волосы и затем выдала его врагам, так как он уже более не был в состоянии сопротивляться им. Враги же выкололи ему глаза и увели его к себе как пленного.
12. Впрочем, с течением времени волосы опять выросли у Самсона. Однажды во время филистийского народного праздника, начальники и знатнейшие филистимляне пировали в здании, крыша которого покоилась на двух колоннах. Между прочим они послали за Самсоном и велели привести его на пир, чтобы потешиться над ним во время праздничного разгула. Самсон же, считая в его положении крайне жестоким невозможность отомстить филистимлянам за их над ним издевательства, попросил мальчика, ведшего его за руку, подвести его к одной из колонн, чтобы он там мог несколько отдохнуть от своей усталости. Когда его желание было исполнено, он ухватился за колонну и пошатнул ее так, что обрушилась крыша здания и убила три тысячи человек. В числе погибших был, впрочем, и сам Самсон.
Таков был конец человека, стоявшего во главе израильтян в продолжение двадцати лет. Он был достоин удивления по своей храбрости, силе и мужественной встрече смерти, равно как и по той ненависти, которую он сохранил к врагам своим вплоть до самой своей смерти. То, что он дал женщине перехитрить себя, должно быть отнесено на счет слабости человеческой природы, которая вообще легко впадает в ошибки; между тем все остальные его поступки свидетельствуют о безусловной его добродетели. Родственники Самсона взяли его тело и похоронили его вместе с его предками в родном его городе Сариасе.

1. После смерти Самсона во главе израильтян стал первосвященник Илий. При нем страна страдала от голода. В то время некий Елимелех из Вифлеема (это город в колене Иудовом), не будучи в силах дольше бороться с неурожаями, переселился вместе со своею женою Нааминью и сыновьями своими Хеллионом и Маллоном в страну Моавитскую, и так как дела пошли у него здесь хорошо, то он и поженил сыновей своих на моавитянках, а именно Хеллиона на Орфе, а Маллона на Руфи. По прошествии десяти лет умер Елимелех, а немного спустя скончались и сыновья его. Тогда Нааминь, глубоко опечаленная этим несчастием и не будучи в состоянии дольше выносить тут утрату самых дорогих ей людей, ради которых она покинула отечество, решила вернуться домой, тем более что, по всем сведениям, и дела там опять поправились. Однако обе снохи ее ни за что не хотели расставаться с нею, и сколько она ни старалась отговорить их от этого, она не могла убедить их, несмотря на то, что указывала им на возможность вторичного брака на родине, и притом более удачного, чем тот, который они некогда заключили с ее сыновьями. Таким образом Нааминь уговаривала их остаться на родине и не подвергать себя риску новых жизненных условий на чужбине. Наконец Орфа склонилась на ее убеждения и осталась. Руфь же не поддалась этим представлениям и не покинула ее, желая разделить с нею радость и горе.
2. Когда Руфь со свекровью прибыла в Вифлеем, то их радушно принял родственник Елимелеха, Воаз. Нааминь же, когда к ней обращались, называя ее этим ее именем, сказала: "Называйте меня лучше Марою; это будет правильнее". Дело в том, что слово "Нааминь" означает по-еврейски "счастие", Мара же "горе".
Так как было время жатвы, то Руфь, с разрешения своей свекрови, вышла в поле, чтобы подбирать колосья, которые должны были затем идти им в пищу, и случайно попала также на поле Воаза. Немного погодя пришел туда и Воаз и, увидев молодую женщину, стал расспрашивать о ней надсмотрщика за полевыми работами, а этот рассказал хозяину все, что только что перед тем сам узнал от Руфи. Тогда Воаз приветствовал и похвалил Руфь за преданность свекрови и за добрую память о сыне последней, женою которого она была, и, пожелав ей всякого благополучия, заявил, что не позволяет ей подбирать оставшиеся колосья, но требует, чтобы она сжала для себя столько хлеба, сколько сможет. При этом он велел надзирателю ни в чем не мешать ей и уделить ей пищи и питья, когда будут кормить жниц. Получив затем порцию ячменной похлебки, Руфь сохранила ее для своей свекрови и понесла ее вечером домой вместе со снопами. Впрочем, и Нааминь оставила ей часть той пищи, которую ей любезно предоставили ее соседи. Тут Руфь рассказала свекрови весь свой разговор с Воазом и, узнав, что он им родственник, и, будучи человеком добродетельным, вероятно, позаботится о них, пошла и в следующие дни на сбор колосьев вместе с прислужницами Воаза.
3. Несколько дней спустя, когда ячмень был уже обмолочен, Воаз отправился однажды спать на гумно. Узнав об этом, Нааминь принялась уговаривать Руфь лечь к нему (она видела пользу в том, чтобы Воаз сошелся с молодою женщиною) и послала ее, велев ей лечь у него в ногах. Так как Руфь считала невозможным противиться какому бы то ни было приказанию свекрови, то она пошла на гумно, но ее не заметил Воаз, потому что уже был погружен в глубокий сон. Когда же Воаз среди ночи проснулся и, почувствовав вблизи себя человека, спросил, кто там, то Руфь назвала себя и сказала, что она предоставляет себя в его распоряжение, как своему господину. Воаз тогда ие двинулся с места, на рассвете же, раньше, чем слуги его начали выходить на работу, он разбудил ее, велел взять с собою столько ячменя, сколько может унести, и поскорее отправиться к своей свекрови, прежде чем заметят, что она тут спала: благоразумие требует остерегаться всяких сплетен, особенно если таковые совершенно не имеют под собою основания. "Относительно же всего этого дела мы решим следующее,- сказал он.- Сперва мне придется спросить какого-нибудь родственника твоего, который тебе ближе, чем я, не желает ли он взять тебя в жены; если он согласится, то ты последуешь за ним, если же откажется, то я женюсь на тебе по всем правилам закона".
4. Когда Руфь сообщила обо всем этом своей свекрови, то она была очень рада, потому что у нее теперь явилась надежда, что Воаз возьмет на себя попечение о них обеих. В полдень того же дня Воаз со своей стороны отправился в город, собрал там совет старейшин, а также позвал туда Руфь и одного близкого ей родственника. Когда последний явился, Воаз спросил его: "Не желаешь ли ты воспользоваться своим правом наследства от Елимелеха и его сыновей?" Когда тот, ввиду родственных отношений своих и вследствие законности такого наследования, ответил утвердительно, то Воаз продолжал: "Но знай, что законы должно исполнять всецело, а не наполовину: здесь вдова Маллона, которую ты должен взять по закону в жены, если желаешь сделаться наследником его земельной собственности". Тот, однако, уступил Воазу свое право на наследство и вдову Маллона, так как и Воаз являлся родственником умерших, тогда как у него самого уже имелись и жена и дети. Затем Воаз призвал старейшин в свидетели и велел Руфи снять с родственника сапог и по закону пихнуть ему в лицо . После этого сам Воаз женился на Руфи, и спустя год у них родился младенец мужского пола. Нааминь воспитала этого ребенка и назвала его по совету знакомых женщин Оведом, как такого, который впоследствии мог бы позаботиться о ней, когда она достигнет старости: Овед по-еврейски означает человека служащего. У Оведа был сын Иессей, а у этого Давид, достигший царской власти и оставивший ее потомкам своим до двадцать первого поколения.
Историю Руфи я рассказал по необходимости, потому что хотел дать образчик всемогущества Божия: Господу легко доставить почетное и блестящее положение даже ничтожным людям, подобно тому как Он возвысил и Давида, происходившего из столь скромного рода.

1. Несмотря на то что дела евреев вскоре опять пошатнулись, они тем не менее снова начали войну с филистимлянами, а именно по следующей причине:
У первосвященника Илия было два сына, Офнис и Финеес. Последние в одинаковой мере гнусно относились к людям и к Господу Богу и не останавливались ни перед каким преступлением. Так, например, они не довольствовались теми приношениями, которые доставлялись им ввиду их общественного положения, но присваивали себе многое путем открытого грабежа; равным образом они насиловали женщин, являвшихся в храм ради богослужебных целей, отчасти пуская в ход силу, отчасти же прельщая их подарками. Таким образом, их жизнь ничем не отличалась от времяпрепровождения тиранов. Отец их, конечно, был крайне огорчен такими их поступками и думал, что, наверное, наступит когда-нибудь момент кары Господней за все это; народ же был глубоко возмущен их поведением. Когда же Господь Бог объявил об этой имеющей постигнуть их каре как самому Илию, так и пророку Самуилу, который в то время был еще ребенком, тогда Илий стал открыто оплакивать своих сыновей.
2. Но раньше, чем рассказывать историю сыновей Илия и о том несчастии, которое постигло весь народ еврейский, мне хочется сперва сообщить здесь кое-что об этом пророке Самуиле. В городе Арамафе в области колена Ефремова жил среди прочих граждан также и левит Алкан, у которого было две жены, Анна и Фенанна. От последней он имел детей; первая же была бездетна, но, несмотря на это, Алкан не переставал любить ее. Когда он однажды для жертвоприношения прибыл с женами своими в город Сило (где, как мы выше упомянули, помещалась тогда скиния Божия) и во время жертвенного пира распределил части мяса между своими женами и детьми, Анна взглянула на другую жену Алкана, увидала, как дети толпятся около нее, и заплакала, жалуясь на свою бездетность и одиночество. И такая скорбь обуяла ее, что она не могла утешиться от ласковых слов мужа, но вошла в скинию и стала умолять Господа Бога даровать ей ребенка и материнство. При этом она дала обет посвятить Господу Богу на служение первого имеющего родиться у нее ребенка, которого она будет воспитывать специально с этой целью. Так как Анна находилась уже очень долго в скинии, где она молилась, то первосвященник Илий, сидевший перед скиниею, повелел ей выйти, считая ее пьяною. Когда же она ответила, что она пила одну только воду, а теперь печалится о своем бесплодии и умоляет Господа Бога внять ее мольбам, Илий велел ей надеяться, что Предвечный дарует ей сына.
3. Затем Анна, полная радостного упования, вернулась к мужу и весело приняла участие в жертвенном пире. Когда же вся семья вернулась в родной свой город, то Анна почувствовала себя беременною. И действительно, впоследствии родился у них сын, которого они назвали Самуилом, что значит "испрошенный у Бога". Затем Алкан и Анна вновь явились в Сило, для того чтобы совершить жертвоприношение по поводу рождения сына и чтобы внести десятину. Тут Анна вспомнила о своем обете относительно ребенка и передала последнего Илию, посвятив его в пророки Господа Бога. С этих пор ему отпустили волосы и давали пить одну только воду. Самуил проводил свое время при скинии и тут вырос. Алкану же Анна родила еще других сыновей и трех дочерей.
4. Когда Самуилу исполнилось двенадцать лет, он уже начал пророчествовать. Однажды ночью во сне он услыхал, как Господь Бог зовет его по имени. Он подумал, что его зовет первосвященник, и потому отправился к нему. Илий же сказал, что он его не звал. Так поступил Господь Бог трижды. Тогда Илий понял, в чем дело, и сказал: "Я, Самуил, и раньше и теперь не звал тебя, а призывает тебя Предвечный. Поэтому ответь Ему: "я здесь". Когда затем вновь раздался глас Господа Бога, Самуил просил Предвечного объявить ему волю Свою, так как он готов служить Ему, как угодно. Господь сказал тогда: "Так как ты готов служить Мне, то знай, что израильтян постигнет большее несчастие, чем можно было бы описать словами и чем можно было бы поверить: в течение одного дня умрут сыновья ИлиАи первосвященство перейдет к дому Елеазарову; Илий ведь любит своих сыновей больше, чем Меня, и сильнее, чем им это полезно". Самуил не хотел было огорчать Илия сообщением всего этого, но этот насильно заставил его сделать это, обязав его предварительно клятвою, и теперь еще более уверился в неизбежности погибели своих сыновей. Слава Самуила между тем росла все больше и больше, так как все его предвещания оправдывались на деле.