Основные особенности послания Евреям требуют, чтобы мы познакомились с ним с особым вниманием. Оно имеет свое собственное, весьма характерное место. Оно не является изложением собственно христианских позиций, рассматриваемых как результат высочайшей благодати и дела воскресения Христа или как результат единения христиан со Христом, членов тела с Главой - единения, которое дает им все права во Христе. Это послание, в котором тот, кто действительно охватил весь спектр христианства, мыслимого как приведение христианина во Христе пред лицо Бога, как отдельную личность или как члена тела, все-таки взирает на Господа снизу, с земли; и представляет Личность Его и установление Его как посредничество между нами и Богом на небесах в то время, как мы в слабости своей пребываем на земле для того, чтобы отделить нас (в нашем хождении по земле) всего, что привязало бы нас по религии к земле; даже если, как это и случилось у евреев, - привязанность была освящена Самим Богом.

Это послание показывает нам Христа на небесах, а значит и то, что наши духовные узы с Богом - небесные, хотя мы лично еще не на небесах и не представлены соединившимися там со Христом. Все земные узы разрываются еще покуда мы находимся на земле.

Естественно, это поучения обращены к евреям, поскольку их духовные отношения были земными, хотя в то же время строго предуказанными Самим Богом. Что касается религии язычников, то они имели общение лишь с демонами.

В случае с евреями этот разрыв с земным был по своей природе еще более важным, более абсолютным и окончательным с точки зрения божественных отношений. Это общение должно быть полностью признано и полностью отброшено, и в данном случае не потому, что верующий умер и воскрес вновь во Христе, но потому что Христос на небесах занимает место всех земных образов и установлений. Сам Бог, учредивший обряды закона, теперь установил новые, иные по характеру узы, но он оставался, однако все тем же Богом.

Этот факт дает Ему повод возобновить отношения с Израилем в будущем, когда народ воссоединиться и вкусит радость обетования. И послание вовсе не судит о них с этих позиций, наоборот, оно настоятельно обращается к божественному и к ходящим пред Богом с верою, как Авраам и другие, не получившие обетования, но оно устанавливает принципы, принимаемые к этим позициям, и в одном или двух отрывках отводит (и должно отводить) место рассмотрению этого окончательного благословения народа. Послание к Римлянам, будучи непосредственным поучением, не уделяет внимания благословению, подобающему еврейскому народу. С его точки зрения все являются одинаковыми грешниками и все вкупе оправданы во Христе пред Богом на небесах. Еще меньше места для обсуждения будущего благословения народа Божия на земле могло быть в послании к Ефесянам, учитывая цель, которую оно преследует. Оно лишь рассматривает христиан в единении с их Главою небесным, как Тело Его; или как обитель Божия через Духа Святого на земле. Послание к Римлянам в отрывке, показывающем совместимость этого спасения (которое, будучи от Бога, было предназначено для всех без изъятия). С верностью Бога обетованиям Его пред этим народом, затрагивает чувства, о которых мы говорим более явно, чем в послании к Евреям, и демонстрирует нам, что Израиль, возможно, иным путем, чем прежде, но займет свое место в цепи, присущей этим наследникам обетования; место, которое вследствие их согрешения было некоторое время отчасти свободно, дабы можно было на основе веры приобщить язычников к этому благословенному наследию. Мы читаем об этом в Рим. 11. Но цель обоих посланий состоит в полном отделении преданных от земного и в заключении их духовного общения с небесным; первое (обращенное к Римлянам) - относительно их личного представительства пред Богом чрез прощение и божественную справедливость, второе - в отношении средств, которыми Бог установил так, чтобы верующий в своем поведении на земле мог убеждаться в нерушимости и сохранности его настоящего общения с небесами.

Я сказал "в сохранности", потому что это предмет послания {Я думаю, обнаружится, что в Евр. осуществление небесного священства не относится к случаю впадения в грех. Благодати и милосердию угодно спасать в тяжелый час. Тема его - доступ к Богу, когда есть Первосвященник на небесах; а мы никогда не лишены этого. Совесть всегда совершенна (гл. 9 и 10) в том, что касается вменения и явления пред Богом}; но следует добавить, что это общение устанавливается таким образом, путем божественных откровений, которые передают волю Божию и условия, согласно которым Ему угодно воссоединиться с народом Его.

В 1 Иоан., где говорится об общении, которое нарушено вследствие греха, у нас есть Ходатай пред Отцом, если кто-либо из людей согрешит - это также основано на совершенной праведности и умилостивлений (за грехи) в Нем. Священство Христа примиряет совершенное положение пред Богом на небесах со слабым состоянием на земле и даже приверженным к падению, дает утешение и независимость на пути через пустыню.

Нам следует также отметить, что, хотя в послании к Евреям общение и устанавливается на новых принципах, будучи основано на существовании небесного Ходатая, оно считается уже существующим. Бог общается с уже известным ему народом. Он обращается к лицам, имеющим общение с Ним, которые длительное время занимали положение народа, который Бог избрал из всего мира для Себя. Это уже небеззаконные грешники, как в послании к Римлянам, или преступники закона, между которыми нет разницы, потому что все в равной мере лишены славы Божией, все в равной мере дети гнева или, как в послании к Ефесянам, совершенно новые, доселе неизвестные творения. Они нуждались в чем-то лучшем. Но и те, к кому обращено это послание, также нуждались, потому что они имели общение с Богом, а условия их общения с ним ничего не совершенствовали. Принадлежавшее им по сути ничего не представляло, кроме знаков и образов, однако люди, я повторяю, имели общение с Богом. Многие из них могли отказаться от нового образа благословения и благодати и в результате погибли бы, но связь между народом и Богом считается существующей: только, поскольку Мессия явился, нельзя было получить место среди народа этого, не признав Мессию.

Для понимания этого послания очень важно уяснить этот вопрос, а именно: что оно обращено к Евреям на основании общения которое все еще существовало {Он освящает народ кровию Своей. Они считают кровь завета, которой они были освящены, нечистью. В послании к Евреям не говорится о каком-либо внутреннем освещающем действии Духа, хотя имеются наставления в соблюдении святости}, хотя оно лишь сохраняло свою силу до тех пор, пока они признавали Мессию, который был его краеугольным камнем. Поэтому вступительные слова соединяют их настоящее состояние с предшествовавшими откровениями, а не разрывают все связи и не вводят нечто новое и еще не открытое. некоторые замечания по форме послания помогут нам лучше понять его.

Оно не содержит имени его автора. Примечательна и трогательна причина этого обстоятельства. Согласно этому посланию Апостолом Израиля был Сам Господь. Апостолам, которых Он послал, было поручено лишь утверждать Его слово, передавая его другим, а Сам Бог подтвердил их свидетельство чудесными дарами. Это также позволяет нам понять, что, хотя в качестве Первосвященника Господь пребывает на небесах для совершения своего священства и для того, чтобы на новых принципах установить общение народа с Богом, однако, общение Бога с народом Его чрез Мессию началось еще тогда, когда Иисус был на земле, живя среди них. В результате их общению не было свойственно единение с Ним на небесах; это было общение с Богом на основе божественных откровений и служения Ходатая пред Богом.

Кроме того, это послание является, скорее, трактатом или обращением, а не письмом, написанным по делу апостольского служения святым, с которыми пишущий был знаком лично. Автор занимает, скорее, место учителя, а не Апостола. Несомненно, он взывает с высот небесного призвания, хотя и по поводу действительного положения еврейского народа; тем не менее цепь его состояла в том, чтобы заставить верующих в конце концов понять, что они должны выйти из этого положения.

Близилось время суда над народом и посему особое значение приобретает разрушение (стен) Иерусалима, поскольку оно явно уничтожило все внешние признаки общения Бога с еврейским народом. Не стало больше ни жертвенника, ни жертв, ни священника, ни святилищ. Следовательно, все связи прерваны судом и останутся прерванными, покуда не будет вновь заключен новый завет по благодати.

Кроме того, обнаруживается, что в нем больше противопоставлений, нежели сравнений. Приводится сравнение с завесой, когда она закрывает вход во святилище, а теперь это новый, живой вход в нее; говорится о жертве и повторяется словно для того, чтобы показать, что грехи все еще есть, а затем - о том, что раз и навсегда не останется никаких воспоминаний о грехах, и так - о каждой важной подробности.

Автор этого послания (я не сомневаюсь, что это Павел, но это неважно) использовал другие доводы, нежели довод о приближающемся суде, чтобы убедить евреев отвратиться от иудейского культа. Однако именно этому последнему шагу он и побуждает их, а суд был близок. До сих пор они соединяли христианство с иудаизмом; существовали тысячи христиан, которые весьма ревностно почитали закон. Но Бог вознамерился полностью покончить с этим воззрением - уже обреченным, по сути, тем, что евреи отвергли Христа и их противлением свидетельству Духа Святого. Наше послание призывает верующих полностью отойти от этого воззрения и смириться с упреком Господа, излагая пред ними новые принципы общения их с Богом в Первосвященнике, пребывающем на небесах. В то же время оно связывает все, о чем в нем говорится, со свидетельством Бога через пророков, чрез посредничество Христа Сына Божия, глаголавшего всю жизнь Его на земле, а теперь глаголющего с неба.

Итак, четко выражено новое положение, но сохраняется и преемственность со старым; и описывается также новая преемственность через новый завет - с будущим - нить благодаря которой иной миропорядок, золотой век, соединяются со всей историей отношений бога с Этим народом, хотя в послании излагается и раскрывается позиция верующих (из народа), сформированная откровением небесного Христа, от которого зависит все их отношение к Богу. Они должны были выйти за стан, потому что Иисус, дабы освятить людей Кровию Своею, пострадал вне врат. Ибо здесь нет града постоянного: мы ищем град будущего. Пишущий представляет себя народу с оставшимся народом как один из них. Он учит в полном свете Духа Святого, но не их, к кому он был послан как Апостол, с апостольской властью, которую подобное предназначение даровало бы ему над ними. Следует понимать, что, упоминая это, мы говорим об отношении писавшего, а не о вдохновенности писания.

Рассказывая о сострадательности Христа и мучениях Его для того, чтобы показать, что Он наделен состраданием к страждущим и осужденным, послание не касается поручения Его и позора креста, разве что в самом конце, когда - по утверждении славы Его - автор призывает евреев последовать за Ним, неся поругание Его.

Слава Личности Мессии, Его сострадательность, Его слава небесная подчеркиваются в послании, чтобы укрепить колеблющуюся веру христиан и утвердить в их христианских воззрениях, чтобы они могли видеть последние в их истинном свете; и чтобы сами они, имея Царствие и утвердившись в небесном призвании, могли научаться нести крест и отделиться от религии по плоти, чтобы не возвращаться к умирающему иудаизму.

Мы должны также искать в этом послании особенности общения с Богом, возникшего по откровении Мессии, когда Он взошел на небеса, а не учения о новом естестве; приближения к Богу в самых святых, невозможное в иудаизме, но не откровение Отца и не единение с Христом на небесах.

Он говорит с людьми, которым были известны привилегии отцов Бог говорил с отцами чрез пророков и другими путями; и теперь, к концу тех дней, то есть, в конце дней особой милости для Израиля, когда закон, должно быть, имел большую силу, к концу их времен, в которое Бог имел общение с Израилем (поддерживая его с этим непокорным народом через пророков) - именно в конце этих дней Бог возговорил от лица Сына. И нет никакого разрыва, чтобы начинать совершенно новое учение. Бог, говоривший чрез пророков, продолжал говорить в Христе.

И не только вдохновляя святых людей (как Он поступал прежде), чтобы они могли и возвестить приход Мессии. Он Сам заговорил как Сын - в Его Сыне. Мы сразу видим, что автор соединяет откровение замысла Божия, сделанное Иисусом {Мы увидим, что с самого начала показывая, что Предмет, о котором он говорит, воссел одесную Отца, он также рассказывает о пророчестве Господа на земле. И даже здесь возникает противопоставление Моисею и Ангелам, как более выдающийся. Все это написано с целью освобождения верующих евреев от воззрений иудаизма}, с прежними словами, обращенными к Израилю этими пророками.

Мессия говорил - тот Сын, о котором уже свидетельствовало писание. Это дает повод открыть, согласно писанию, славу этого Мессии, славу Иисуса в связи с Его Личностью и занятым Им положением.

И здесь мы должны всегда помнить. что он говорит именно о Мессии - о Том, Кто некогда говорил на земле. Он, поистине, возвещает Его божественную славу, но он возвещает славу Глаголющего, славу Сына, явившегося по обетованию, данному Израилю.

Слава эта двоякая в связи с двояким саном Христа. Это божественная слава Личности Мессии, Сына Божия. Великая власть слова Его связана с этой славой. И кроме того, есть еще слава, которой исполнена Его человечность по предведению Божию - слава Сына человеческого; слава, связанная с Его страданиями во время Его пребывания на земле: которая сподобила его для исполнения священства, милостивого и разумного и снисходящего к нуждам и испытаниям народа Его.

Эти две главы легли в основу всего учения этого послания. В главе 1 мы находим описания божественной славы Личности Мессии, в главе 2. 1-4 (которая продолжает эту тему) власти слова Его; а в стихах 5-18 - славной человечности Его. Как Человеку, Ему подчиняется вся тварь, однако, прежде, чем быть восславленным, Он прошел все страдания и все искушения, которым подвергаются все святые, чье естество Он принял. С этой славой и связано Его священство. Он может помочь искушаемым, потому что Он Сам был искушен. Вот почему Он Апостол и Первосвященник "призванного" народа.

К этой двоякой славе присоединяются дополнительные слова: Он Глава над домом Божиим, как Сын, владеющий этой властью, как Создатель всего сущего, подобно Моисею, имевшего власть как служитель в доме Божием на земле. Итак, верующие, к которым обращался вдохновенный автор, были этим домом, если они, по крайней мере, твердо держались исповедания имени Его до конца. Ибо опасностью для обратившихся евреев была потеря веры, потому что они не увидели исполнения. Затем следуют поучения (гл. 3. 7 - 4. 13), принадлежащие гласу Господню, несущему слово Божие в гущу народа для того, чтобы они не ожесточили сердца свои.

Начиная с гл. 4.14, рассматривается тема священства, затем происходит переход к цене жертвы Христа, но мимоходом начинается рассуждение о двух заветах, причем настойчиво утверждается изменение закона, являющегося необходимым следствием изменения священства. Затем речь идет о цене жертвы с очень распространенным противопоставлением былых времен, на крови которых был основан завет. Это наставление о священстве продолжается до конца стиха 18 главы 10. Получения, основанные на нем, приводят принцип твердости веры, который служит переходом к главе 11, в которой следует обзор целого сонма свидетелей, увенчивающийся примером Самого Христа, который, вопреки всем препятствиям, совершился в вере и который показал нам, где оканчивается этот страдальческий, но славный путь (гл. 12. 2).

Начиная с гл. 12, 3 он более подробно описывает невзгоды, встречающиеся на пути веры, и самым серьезным образом предупреждает об опасности колеблющихся в вере, не скупясь, поощряя тех, кто упорен в ней; изображая общение, которое мы получаем чрез благодать; и, наконец, в главе 13 он наставляет преданных евреев в некоторых подробностях, и в частности, по поводу безоговорочного принятия христианского положения под крестом, подчеркивая то обстоятельство, что только христиане имели истинную веру в Бога, и что приверженцы иудаизма не имели права быть причастниками ее. Словом, он решительно призывал их отделиться от иудаизма, который был уже осужден, и завладеть небесным избранием, понеся крест по земле. Теперь это было небесное призвание, а путь был путем веры.

Таков итог нашего послания. Теперь мы вернемся к подробному рассмотрению этих глав.

Мы условились, что в главе 1 узнаем о славе Личности Мессии, Сына Божия, чрез которого Бог говорил с народом. Когда я говорю "с народом", очевидно, что мы подразумеваем, что послание обращено к группе верующих, причастников, как сказано, небесного избрания и считающихся единственными обретшими истинное место народа.

Эта привилегия, даруемая оставшемуся народу, ввиду позиции, которую Мессия занял по отношению к народу Его, к которому Он пришел в первом случае. Гонимые и презираемые остатки народа, считающиеся единственными обретшими истинное их место, получают одобрение, и их вера поддерживается истинной славой их Мессии, скрытой от их темных очей и являющейся лишь объектом веры.

"Бог" (говорит вдохновенный автор, относя самого себя к верующим этого возлюбленного народа) "говорил с нами в лице Сына его". Псалом 2 должен бы заставить евреев ожидать Сына, а они должны были получить высокое представление о славе Его из Ис. 9 и других отрывков до сих пор доказывают писания раввинов. Но то, что Он должен был вознестись на небеса и не сможет дать народу Его власть над славой земной, не соответствовало их плотским устремлениям.

Итак, именно небесная слава - это истинное положение Мессии и народа Его по отношению к Его божественному праву на их служение и почитание самих Ангелов столь великолепно представлены здесь, где Дух Божий невыразимо прекрасно изображает божественную славу Христа с целью научения народа Его вере в вознесении, и в то же время описывал далее Его совершенное сострадание в нам, как Человека, для того, чтобы поддержать их небесное общение вопреки невзгодам их земного пути.

Итак, хотя в послании к Евреям нигде не упоминается церковь, за исключением указания в главе 12 на всех, кто вкупе собирается в славе Царствия, Спаситель Церкви представлен в Лице Его, деле Его и священстве Его самыми щедрыми красками для нашего духовного и чувственного восприятия; о очень подробно рассматривается вопрос небесного избрания.

Крайне интересно также проследить, каким образом дело Спасителя нашего, совершенное ради нас, становится частью Его божественной славы.

"Бог говорил в Сыне", - сказал вдохновенный автор этого послания. Значит, он и есть этот Сын, вначале Он объявляется Наследником всего сущего, Именно Он будет владеть всем сущим во славе как Сын. Таково решение Божие. Более того, именно чрез Него Бог сотворил миры {Некоторые дают особую интерпретацию слову, переведенному как "миры", но очевидно, что это слово используется в Септуагинте (т.е. у эллинов или в греческом Писании) для обозначения физических миров}. Вся эта безграничная вселенная, все неизвестные миры, которые прокладывают пути в обширных космических пространствах, следуя божественному порядку, дабы явить славу Бога-Творца, есть дело руки Бога, кто говорил нам, дел божественного Христа.

В Нем воссияла слава Божия: Он есть совершенный слепок с существа Его. Мы зрим в Нем Бога, зрим во всем, что Он сказал, во всем, что Он сделал, в Личности Его. Более того, силою слова Его Он держит все сущее. Он и есть Создатель. Бог является в Личности Его. Он держит все сути словом Его, которое, таким образом, имеет божественную силу. Но это еще не все (ибо мы все еще говорим о Христе), есть еще другая сторона Его славы, поистине божественная, являющая себя в человеческой природе. Тот, Кто был всем, о чем мы только что говорили, когда Он, предав Себя, свершил искупление наших грехов (исполнившись славы Своей {Греческий глагол имеет здесь специфическую форму, которая придает ему возвратный оттенок, обозначающий, что исполненное возвратится к исполнившему, отбрасывая лучи славы исполненного на того, кто исполнил это} и во славу Его) и воссел одесную величия на высоте. Вот полное представление личной славы Христа. Он, по сути, Создатель, откровение Бога, Вседержитель по слову Его, Он - Искупитель. Он очистил наши грехи жертвою Своею, и воссел одесную престола Величия на небесах. И все это Мессия. Он - Бог-Творец, но Он и Мессия, занявший место Свое одесную Величия, свершив дело искупления грехов наших. Мы представляем, как это проявление славы Христа, Мессии, будь она личной или соответствующей чину заставит любого уверовавшего в это, отвратиться от иудаизма, в то же время будучи связанного с иудейскими обетованиями и упованиями. Он Бог, Он сошел с неба и снова восшел туда.

Итак, те, кто привязался к Нему, обнаружили, что поднялись выше иудейских воззрений еще в одном отношении. Это учение было установлено в связи с Ангелами; но Христос получил чин более высокий, чем Ангельский, потому что Он имеет подобающее Ему в наследство (т.е. откровение Того, Кто Он есть) имя, которое превосходнее имен Ангелов. По этому поводу автор послания цитирует несколько отрывков из Ветхого Завета, в которых говорится о Мессии для того, чтобы показать, что у него иная природа и чин, нежели у Ангелов. Значение этих отрывков для обратившихся евреев очевидно, и мы с готовностью воспринимаем подобное упрощение аргументации для таковых, ибо, согласно их собственной вере, иудейское мироустройство находилось под властью Ангелов, что полностью обосновано Словом {См. Псалом 68,17; Деян.7,53; Гал.3,19}. И именно в их собственных писаниях доказывалось, что Мессия должен был получить чин, гораздо более высокий, чем Ангельский, по правам, которые принадлежат Ему по природе Его и согласно предведению и откровению Божию: так что те, кто соединился с Ним, соприкоснулись с тем, что полностью затмило закон и все к нему относившееся, а также относившееся к иудейскому домостроению, которое было неотделимо от него, и слава которого была по существу ангельской. Слава христианства - а он говорит с теми, кто признавал, что Иисус был Христом - была настолько выше славы закона, что их нельзя было объединить.

Начиная с Псалма 2, приводятся цитаты. Бог, написано здесь, не сказал ни одному Ангелу: "Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя". Сыновство, как черта, присущая Мессии в Его истинных отношениях, отмечает Его. Он был прежде вечности, Сыном Отца, но о Нем здесь идет речь вовсе не с этой точки зрения. Имя это выражает то же самое общение, но оно употребляется именно по отношению к Мессии, родившемуся на земле. Ибо Псалом 2, в котором утверждается, что Он Царь Сиона, возвещает закон, провозглашающий Его звание: "Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя" - есть Его временное общение с Богом. Я не сомневаюсь, что оно зависит от Его славной природы; но этот чин для человека был приобретен чрез чудесное рождение Иисуса на земле; было показано, что Он истинен и утверждается в Своем истинном значении воскресением Его. В Псалме 2 свидетельство, принесенное в это общение, связано с Его царским титулом в Сионе, и оно провозглашает личную славу Царя, признанного Богом. По правам, связанным с этим титулом, все Цари призваны подчиниться Ему. В этом Псалме говорится также об управлении миром, когда Бог поставит Мессию Царем Сиона, а не Евангелия. Но в цитируемом отрывке (Евр. 1,5) на первый план выступает слава, в которой Он пребывает с Богом, основа Его прав, а вовсе не сами царские права.

Сходным образом обстоит дело в следующей цитате: "Я буду Ему Отцом и Он будет Мне Сыном". Здесь мы ясно видим, что речь идет об отношениях, в которых он находится с Богом, и в которых он принимает Его как Своего, а не Его вечное общение с Отцом: "Я буду Ему Отцом" и т.д. Итак, это все-таки Мессия, Царь Сиона, сын Давидов; ибо эти слова в первую очередь относятся к Соломону как к сыну Давидову (2 Цар. 7, 14 и 1 Пар. 17, 13). В этом втором отрывке яснее видно, что это выражение относится к истинному сыну Давида. Столь близкое отношение (выраженное, можно сказать, с такой сильной любовью) не было уделом Ангелов. Сын Божий, признанный таковым Самим Богом, - вот удел Мессии по отношению к Богу. Значит, Мессия есть Сын Божий в совершенно ином, особом роде, нежели Ангелы, к которым это не может относиться. Но это не все: когда Бог вводит Первенца в мир, все Ангелы созываются, чтобы поклониться Ему. Бог даровал Его миру; и значит, высшие из сотворенных существ должны пасть ниц у Его ног. Ангелы Самого Бога - существа, ближайшие к Нему, - должны оказать Первенцу почет. Последнее выражение также весьма примечательно. Первенец является Наследником, началом свидетельства славы и силы Бога. Именно в этом смысле употребляется это слово. О Сыне Давидовом сказано: "Я сделал его первенцем, превыше Царей земли" (Пс. 89, 27). Так Мессия вводится в мир как занимающий это место по отношению к Самому Богу. Он - Первенец, что непосредственно выражает права и славу Божия. Ему присуще наивысшее превосходство над миром.

Такова слава Мессии по чину Его, если можно так выразиться. Не только Глава народа на земле, как Сын Давидов, и даже не признанный Сын Божий на земле, согласно Псалму 2, но Первенец мира; так что главные и высшие существа, ближайшие к Богу, Ангелы Божии, орудия Его власти и управления, должны почтить Сына в Его новом положении.

И это еще далеко не все; этот почет сам по себе был бы неуместен, если бы слава Его не подобала Ему и не была Его личной и если бы она не была бы связана с Его природой. И все-таки тот, о ком мы читаем в этой главе, есть не кто иной, как Мессия, признанный Богом. Бог возвещает нам, кто Он есть. Об Ангелах Он говорит: "Ты творишь Ангелами Своими духов и служителями Своими пламенеющий Огонь". Он не делает Своего Сына ничем подобным: Он признает то, чем Он является, говоря: "Престол Твой, Боже, в век века". Мессия может иметь земной престол (который также неотъемлем от Него, но который преходит с воцарением Его на престоле вечности), но Он владеет престолом во веки.

Жезл престола Его, как Мессии, это жезл праведности. И Он лично, будучи на земле, возлюбил праведность и возненавидел беззаконие: посему Бог показал Его елеем радости превыше сотоварищей Его. Этими товарищами был остаток верующих Израиля, которых он соделал благодатию сотоварищами Его, хотя (совершенно благоугодный Богу чрез всенепременную любовь Его к праведности) Он вознес превыше их всех. Это замечательный отрывок, потому что, с одной стороны, полностью устанавливается божественность Господа, а также Его вечный престол, а с другой стороны, в этом отрывке исследуется Его характер как преданного Человека земного, в земном существовании, когда Он сделал набожными людей - небольшой остаток Израиля, ожидавший искупления сотоварищей Его, в то же время Ему отводится в нем (а это не могло быть иначе) место более высокое, чем им. Далее в тексте совершается возвращение к славе, дарованной Ему как Человеку, обладавшему превосходством во всем.

Я уже отмечал в других местах, что, как мы находим у Захарии, Иегова признает Своим ближним униженного человека, против которого поднялся Его меч; здесь, где выдвигается идея божественности Иисуса, тот же Иегова признает малый остаток верующих сотоварищами божественного Спасителя. Чудесное звено между Богом и народом Его!

Уже здесь, в этих выдающихся свидетельствах, Он обладает вечными престолом и жезлом праведности: Он признан Богом, хотя и будучи Человеком, и восславлен превыше всех как награда праведности. Но провозглашение Его божественности, божественности Мессии, должно быть более точным. А свидетельство отличается величайшей красотой. Псалом, содержащий его, для нас является самым полным выражением чувства, которое Иисус испытал от поругания Его на земле, чувства зависимости Его от Иегова и того, что, возвысившись среди людей как Мессия, Он был повержен, и сократились дни Его. Если бы вновь созиждились стены Сиона (а Псалом пророчествует о времени, когда это произойдет), где быть Ему, Мессии, если, ослабевший и униженный, Он был погублен во цвете Его дней (как это произошло?). Короче, говоря это пророческое выражение сердечных переживаний Спасителя при виде того, что случилось с Ним как с Человеком на земле, обращение Его сердца к Иегове в эти дни поругания, пред лицом возрожденного благоговения оставшихся пред прахом Сиона, благоговения, которое Господь разбудил в их сердцах и которое стало знаком Его доброй воли и Его стремления воздвигнуть его заново. Но как мог отвергнутый Спаситель принять участие в этом? (Коварный вопрос для верующего еврея, испытывающего сомнения в этом плане). Приведенные здесь слова являются ответом на этот вопрос. Как бы Он ни был унижен, Он Сам был Творец. Он Тот же вовеки {Слова, переведенные "Ты тот же" многие ученые - гебраисты принимают, по крайней мере слово Hu, за имя Бога. Во всяком случае, оно сводится к неизменно одинаковому. Не кончающиеся лета составляют бесконечный период времени для человека} и лета Его не кончаются. Это Он основал землю и небеса: Он свернет их как одежду, но Сам Он останется неизменным. Итак, вот свидетельство, переданное Мессии писаниями самих евреев - свидетельство славы возвышения Его над Ангелами, распоряжавшимися исполнением закона. Его вечного престола справедливости и Его неизменной божественности как Творца всего сущего.

Для завершения этой цепочки славы не хватало лишь одного, а именно: положения, занимаемого Христом в настоящей, опять таки, в противовес Ангелам (положения, которое, с одной стороны, зависит от божественной славы Его Личности, с другой стороны, от свершения дела Его). И место одесную Бога, призвавшего Его воссесть там, покуда Он не положит врагов Его в подножие ног Его. И не только в лице Его, славном и божественном, держит Он первое место над всеми тварями во вселенной (мы говорили о том, что это произойдет, когда Он явится миру), но Он владеет местом Своим одесную величия на небесах. Какому из Ангелов когда-либо говорил Бог такое? Они лишь слуги Божии для наследников спасения.

Вот причина, почему так необходимо внимать сказанному слову, чтобы они не изгладились из жизни и памяти.

Бог подтвердил власть слова, переданного через Ангелов, наказывая непослушание ему, ибо это был закон. Как же мы получим избавление, если мы пренебрежем спасением, возвещенным Самим Господом? Следовательно, служение Господа среди евреев было словом спасения, которое подтвердили Апостолы и которое утвердило могущественное свидетельство Духа Святого.

Таково поучение, обращенное к верующим евреям, основанное на славе Мессии по отношению либо к Его положению, либо к Его Личности, призывающее их отвратиться от всего иудейского и обратиться к более высоким помыслам о Христе.

Мы уже заметили, что свидетельство, которое рассматривается в этом послании, приписывается Самому Господу. Посему мы не должны искать в нем упоминания церкви (как таковой), о которой Господь говорил лишь в пророчестве, но, скорее, среди которого Он жил на земле, до каких бы масштабов это свидетельство не доходило. Сказанное Апостолами рассматривается здесь лишь как подтверждение собственного слова Господа, причем Бог добавляет к этому свидетельство Его чрез чудесное явление духа, раздавшего дары Его по воле Его.

Слава, о которой мы говорили, есть личная слава Мессии, Сына Давидова; и это слава настоящего времени, когда Бог призвал Его воссесть одесную Его. Он - Сын Божий, Он также Творец, но кроме того остается слава Его как Сына Человеческого в связи с грядущим веком. Глава 2 рассматривает этот вопрос опять же сравнивая Его с Ангелами; но здесь это делается, чтобы исключить их совершенно. В предыдущей главе они заняли свое место: закон был дан Ангелами; они слуги Божии для наследников спасения. В главе 2 им не отводится место, они не управляют; грядущий век не сотворен, чтобы покориться им, т.е. эта обитаемая земля, направляемая и руководимая, как это случится, когда Бог совершит то, что Он возвестил чрез пророков.

Миропорядок, зависящий от Иегова и под властью закона или "лежащий во тьме", был прерван отвержением Мессии который воссел одесную Бога на небесах, но враги Его еще не были преданы в руки Его для суда; потому что Бог совершает Свое дело благодати и избирает церковь. Но Он еще установит новый миропорядок на земле; это будет в "грядущем веке". Это век не будет подчинен Ангелам. Свидетельство, данное в Ветхом Завете по этому вопросу звучит так: "Что значит Человек, что ты помнишь его? Или сын человеческий, что ты посещаешь его? Не много ты унизил его пред Ангелами; славою и честию увенчал его и поставил его над делами рук твоих; все покорил под ноги его". Так все без исключения (за исключением Того, Кто заставил их покориться Ему) покорено по замыслу Божию под ноги человека, а именно, Сыне человеческого.

Читая книгу Псалмов, мы видим, что пришедшее мне на память, а именно свидетельство в Псалме 8 относительно положения и владения Христа как человека, предваряет Псалом 2. В Псалме 1 пред нами предстает праведный человек, принятый Богом, благочестивые евреи, с которыми Христос соединился, а в Псалме 2 - замысел Бога, почитающего Его Мессию, вопреки стараниям царей и наместников земли. Бог ставит Его Царем Сиона и призывает всех царей воздать почести Тому, Кого Он провозгласил Сыном Своим на земле. Впоследствии мы видим, что, будучи отвергнутыми, оставшиеся евреи подверглись гонениям, и что именно Псалом 2 и цитирует Петр, чтобы доказать восстание иудейских и языческих земных сил против Мессии (Деян. 4, 26). Но Псалом 8 показывает, что все это лишь служило для расширения сферы славы Его. Христос принимает положение человека и зовется Сыном Человеческим и пользуется правами Его по замыслу Бога; и уничиженный пред Ангелами, Он увенчан славою и честию. И не только цари земли вынуждены подчиниться Ему, но и все сущее без изъятия покорено под ноги Его {Сравним ответ Христа Нафанаилу в конце Иоан. 1, а также в Мат. 17 и Лук. 9, где ученикам запрещено возглашать о Нем, как о Христе, но Он объявляет, что готов пострадать как сын Человеческий, и Он открывает им грядущую славу}. Это и цитирует здесь Апостол. Христос уже был отвергнут, и воцарение Его в Сионе было отложено, дабы свершиться позднее. Он был вознесен, воссев одесную Бога, как мы уже видели; и более высокий титул выпал на долю Его, хотя дело еще не было свершено. К этому и привлекает внимание данное послание. Мы еще не видим свершения всего, что объявлено в этом Псалме, а именно, что все будет покорено под ноги Его, но частично объявленное исполнилось - залог наполнения всего в целом не много униженный пред Ангелами, дабы претерпеть смерть, он увенчан славою и честию. Он претерпел смерть, и Он увенчан в награду за дело Его, которым Он совершенно восславил Бога на месте поругания Его и спас людей (тех, кто уверовал в Него), когда люди были погибшими. Ибо Он был немного унижен пред Ангелами, дабы Ему, по благодати Божией, вкусить смерть за всех. Мне кажется, что слова "за претерпение смерти" и "не много унижен пред Ангелами" связаны между собой, а "дабы по благодати Божией" относится к тому и другому и связано со всем утверждением.

Таким образом, этот отрывок, который относясь к Господу, представляет Его как вознесенного на небеса, когда Он претерпел смерть, которая дала Ему право на все новым образом, но в ожидании того, когда все будет покорено под ноги Его. Но с этим связана и другая истина. Он взялся за дело сынов, которых Бог ведет к славе, и посему Он должен вникать в обстоятельства, в которых они находятся, принимая их последствия и получая воздаяние по делам Им предпринятым. Таковой была реальность; и Бог подобающим образом подтвердил права славы Его, утвердит ее по отношению к тем, кто предал Его поруганию, и что Он воззрит на Того, Кто вступился за них и предстал пред Ним во имя их, действуя от лица их.

Бог должен был привести кормчего их спасения к совершенству через страдания. Он должен был испытать последствия положения, в котором Он оказался. Дело Его должно было быть реальным. В соответствии с мерой ответственности, которую Он принял на Себя, и оно касалось славы Божией в части греха. Посему Ему суждено было пострадать. Ему должно было вкусить смерть. И Он поступил так по благодати Божией, мы же поступаем так вследствие греха; Он - вследствие благодати из-за греха.

Этот отрывок показывает нам Христа, стоящего посреди спасенных, тех, кого Бог ведет к славе, будучи во главе. Вот что изображает наше послание: Тот, Кто освящает (Христос) и освещаемые (оставшиеся евреи, отделенные Духом для Бога) - все они едины - выражение, значение которого легко понять, но трудно выразить, если оставить в стороне отвлеченный смысл самой фразой. Заметьте, что это говорится только об освятившихся. Христос и все освятившиеся - одно общество, люди, имеющие вкупе одинаковое положение пред Богом. Но мысль заходит чуть дальше. Речь идет не об одном и том же Отце; будь это так, то не было бы сказано: "Он не стыдится назвать их братиями". Значит, Он не мог звать их иначе, как братиями.

Если мы скажем "из того же места", выражению можно придать слишком буквальный смысл, как если бы Он и другие люди имели ту же природу, что и дети Адама, грешники все до единого. Тогда Ему бы пришлось называть каждого человека братом Его; тогда как Бог даровал Ему только детей, "освятившихся", как Он их называет. Но "Он, и освятившиеся - все, будучи людьми, обладают одной природой и стоят все в одном положении пред Богом. Когда я говорю "одинаковый" природой, она состоит не в одинаковой греховности, а наоборот, в той же самой реальности положения человека, стоящего пред Богом и освящаемого в Него, ибо они - это Освящающий и освящаемые; то же самое относится к Нему, когда Он, как освятившийся, стоит пред Богом. По этому поводу Он не стыдится называть освятившимися братиями Его.

Это положение полностью результат воскресения; так как, хотя дети в принципе были дарованы Ему прежде, однако Он только назвал их братиями Его, когда Он свершил дело, которое позволило Ему принести им Себя в дар пред Богом. Он действительно говорил "мать, сестра, брат"; но Он не использовал это выражение "мои братия" (как в Иоан. 20), покуда Он не сказал Марии Магдалине: "Иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему". В Псалме 22 также, когда услышали о Нем из рогов единорога, как Он возгласил имя Бога - Спасителя братиям Его и как Он восхвалил Бога в церкви.

Он говорил им об имени Отца, будучи на земле, но сама эта связь не могла образоваться; Он не мог ввести их к Отцу, пока зерно пшеницы, упавшее на землю, не погибнет; до этого Он оставался один, какими бы ни были откровения, которые Он являл им; и по сути Он объявил имя Отца Его тем, кому Он дал Его. Все же Он по сути занял положение человека, и Он Сам это общение имел с Богом. Он пас их во имя Отца, они еще не соединились с Ним в этом положении; но как человек Он имел общение с Богом, которое они тоже должны были получить, когда будут через искупление приведены к Нему Самому. В последней части Евангелия от Иоанна, как Сам Он объяснил состояние, в котором оставил их, - Он поставил Своих учеников в то положение, в котором был с Отцом Своим, будучи на земле, и в свидетельстве пред миром, причем слава Лица Его, когда Он выступил от лица и явил Отца Его, была особенно явственной. И, ища общения с ними, присоединил их к Себе и Сам соединился с ними, когда вознесся на небеса, телесно уже не испытывая превратностей их положения {Это все же касается общения с Богом. Они не представляли Отца и не являли Отца, как это сделал Он. И еще, если нам дарована одна слава со Христом и одно общение с Отцом, то личная слава Христа как Сына всегда тщательно оберегается. Кто -то справедливо заметил по этому поводу, что Он никогда не говорит ученикам "наш" Отец. Он велит им говорить "наш", но Сам говорит "мой и ваш", и это гораздо прекраснее}.

Итак, Он не стыдился называть их братиями, говоря, хотя и воскреснув, - нет, после того, как Он воскрес: "Возвещу имя Твое братьями Моим, посреди Церкви воспою Тебя". И, упоминая остаток евреев, отделенных от Израиля, Он говорит: " Вот, Я и дети, которых дал Мне Господь, как указание и предназначение в Израиле", и еще: "Я буду уповать на Него" - еще одна выдержка из Ис. 8. Так в Псалмах, особенно в Псалме 16, Он объявляет, что не занял Своего места как Бог, - "блага мои Тебе не нужны", но что Он отождествляет Себя с избранными на земле - что вся радость Его - в них. Речь снова идет об остатке Израиля, призванном по благодати.

Христос связывает с Собою освятившихся людей, благочестивых людей на земле. В праведном отрывке все еще говорится о месте Его на земле и, как мы видим, добавляется кое-что о Его страданиях, Его возвышении, будущей славе, божественности.

Заняв свое место среди избранных и в то же время во главе и, будучи их слугою во всем, Он должен приспособиться к их положению. И Он сделал это: поскольку дети Его были причастниками плоти и крови, Он принял в этом участие; и сделал это, чтобы смертию Он мог положить конец царствию владыки смерти и спасти тех, кто чрез страх смерти всю свою жизнь покорялся ярму рабства.

Здесь также (поскольку Апостол все время ищет возможности показать прекрасную и сильную сторону даже в том, что было самым унизительным, чтобы приучить слабые сердца евреев к этой части евангелия) мы обнаруживаем, что дело Господа выходит за пределы явления Мессии народу Его. Он не только просиял в славе на небесах, но и попрал сатану в том самом месте, где царило его мрачное господство над людьми и где вершился над людьми тяжкий суд Божий.

Движимый глубокой любовью к людям, Сын Божий, воплотившийся в сына Человеческого, вникает в мельчайшие подробности в любых обстоятельствах и покоряется всем превратностям людского пути, дабы спасти их. Он облекается в плоть и кровь (ибо Он еще и не был таковым прежде), чтобы умереть, поскольку человек смертен; и (для того, чтобы уничтожить царившего над человеком чрез смерть и заставлявшего его принять всю свою жизнь в ожидании того ужасного момента, который свидетельствовал о Суде Божием и неспособности человека избежать последствий греха) - состояния, в которое его повергло непослушание Богу. Ибо в впрямь Господь брался не за дело Ангелов, но за дело Авраамовых потомков, и для того, чтобы провозгласить о том, что им было необходимо, и верно и убедительно предстательствовать за них пред Богом. Ему должно было оказаться в том положении и обстоятельствах, в которых обнаружены были эти потомки, хотя и не в том состоянии, в котором они лично находились.

По этому поводу следует отметить, что это все-таки было колено, признанное Богом, являющееся в наших глазах предметом любви и заботы Спасителя, - это дети, которых Бог даровал Ему, дети Авраама по плоти, если в том состоянии они соответствовали званию "семени Авраама" (таков вопрос в Иак. 8, 37 - 39), или дети его по Духу, если благодать дарует их ему.

Эти истины предваряют священство. Как Сын Человеческий Он был не мало унижен пред Ангелами, а впоследствии, Ему, уже увенчанному славою и честию, должно было покорить все под ноги Его. Этого мы еще не видим. Но Он отдал Себя на поругание, чтобы вкусить смерть за все мироздание, отдалившееся от Бога, и получить полное право второго Человека, восславив Бога там, где тварь согрешила по немощи и где также враг, обманув человека своим коварством, воцарился над ним (по праведному Суду Божию), могучий и злокозненный. В то же время он вкусил смерть с особой целью - спасти детей, которых Бог приведет к славе, приняв их естество и собрав их, как освятившихся, вокруг Себя, и Он не стыдился называть их братьями. Но случилось так, что Он теперь должен был предстательствовать за них пред Богом силою дела, свершенного их ради них, Он должен был облечься в священство, будучи чрез жизнь, прошедшую на земле в унижении и страданиях, способным сострадать своим во всех их трудностях и обстоятельствах.

Он страдал, но никогда не уступал. Мы не страдаем, когда поддаемся искушению; плоть получает удовольствие от того, чем искушается. Иисус страдал, будучи искушаем, и Он может помочь искушаемым. Важное наблюдение состоит в том, что плоть, которая испытывает вожделение ее, не страдает. Будучи искушаема, она - увы! - наслаждается. Но когда в свете Духа Святого и верности послушания Дух противоборствует нападкам врага, изощренным и неусыпным, тогда человек страдает. Это совершил Господь и это должны делать мы. То, что требует помощи, - это новый человек, верное сердце, а не плоть. Я нуждаюсь в помощи вопреки плоти и для того, чтобы умертвить все члены ветхого человека.

Необходимая помощь указывает здесь на затруднение для преданного святого в исполнении воли Божией. Вот от чего он страдает, вот в чем Господь, который страдал, может помочь ему. Он вступил на этот путь, он познал, идя этим путем, как можно пострадать от врага и от людей. Человеческое сердце чувствует это, а Иисус имел человеческое сердце. Кроме того, чем преданнее сердце, чем более оно исполнено любви к Богу, тем меньше в нем бесчувственности, которая есть результат взаимодействия с миром, тем более оно будет страдать. В Иисусе же не было жестокосердия. Его преданность и Его любовь были одинаково совершенны. Ему была присуща печаль, знакомая с горем и усталостью. Он претерпел, будучи искушен {В этой главе намечены четыре разные причины для унижения Иисуса: это было угодно Богу - в этом была слава Его; уничтожение власти сатаны; примирение или умилостивление смертию Его; и способность к состраданию в священстве}.

Итак, Господь предстает пред нами как Ангел и Первосвященник верующих из евреев, народа истинного. Я говорю "из евреев" не потому, что Он не наш Первосвященник, но потому, что здесь святой автор причислил себя к верующим евреям, сказав: "наш" и вместо того, чтобы называть себя Апостолом, он указал, как на Апостола, на Иисуса, кем Он и был как Личность среди евреев. В принципе это верно для всех верующих. Сказанное им есть слово Господне; и Он может помочь нам, когда мы подвергаемся искушению.

Мы дом Его. Ибо здесь пред нами третья особенность Христа. Он - "Сын в доме". Моисей был преданным слугою во всем доме Бога во свидетельство всего, что впоследствии должно было быть провозглашено. Но и Христос в доме Бога, однако не как слуга, а как Сын. Он построил дом. Он есть Бог.

Моисей отождествлял себя с домом, верный во всем. Но Христос превосходит его; просто как построивший дом, он превосходит дома. Но создавший все сущее - Бог. Именно это и совершил Христос. Ибо по сути дом (то есть, скиния в пустыне) был образом вселенной, а Христос прошел сквозь небеса, как Первосвященник - в святилище. Все было очищено Кровию, так как Бог должен был чрез Христа примирить всех на земле и в небесах. В определенном смысле эта вселенная есть дом Бога. Он соизволил населить ее. Христос все это сотворил. Но есть дом, который более надлежит называть Его Собственным. Мы - дом Его, при условии, что мы останемся стойкими до конца.

Евреи-христиане, так как их влекли их прежние привычки, а также закон и обряды, установленные Самим Богом, подвергались опасности отхода от христианства, в котором Христос был невидим, ради предметов видимых и осязаемых. Христос христиан, не выглядя в глазах народа венцом славы, был лишь объектом веры, так что пади эта вера, и Он лишался всякого значения для них. Религия, доступная взору ("старое вино"), естественно, привлекала тех, кто привык к ней.

Но по сути Христос достойнее Моисея, как тот, кто построил дом, Он достоин большего почета, чем сам дом. Дом этот теперь был образом всего сущего, а Тот, Кто сотворил все, был Бог. В этом отрывке изложены эти мысли о Христе и доме, а также сказано, что мы - дом этот. И Христос не слуга в нем; Он Сын в доме Божием.

Мы всегда должны помнить все изложенное, а именно, что в этом послании пред нами не церковь как тело Христово единое с Ним Самим, ни даже с Отцом, за исключением сравнения в главе 12. Здесь Бог, Христос небесный (который есть Сын Божий) и народ, а Мессия - небесный Ходатая между народом и Богом. Посему истинных привилегий церкви в этом послании не найти - они проистекают от нашего единения с Христом, а здесь Христос отдельная Личность, стоящая между нами и Богом, на небесах, в то время как мы находимся на земле.

Есть еще несколько замечаний, которые можно здесь добавить, чтобы осветить этот вопрос подробнее, дабы помочь читателю понять эти две главы, а также принцип наставления, служащий для этого послания.

В главе 1 Христос свершил, предав Себя, очищение грехов как часть деяния божественной славы Его, и воссел одесную Бога. Это дело совершено Им Самим, мы не имеем к нему никакого отношения, и можем лишь верить в это и находить в этом отраду. Дело, совершенное этой божественной Личностью божественное дело, так что оно отличается всем абсолютным совершенством, всем значением дела, свершенного Им, без примеси наших слабостей, наших потуг или нашего опыта. Он свершил его Сам, и оно совершенно. После чего Он занял Свое место. Без чьего-либо вмешательства Он воссел на престоле на небесах.

В главе 2 мы находим другую мысль, характерную для послания - мысль о настоящем состоянии восславленного Человека. Он увенчан славой и честию; но ввиду миропорядка, который еще не осуществился. И представлена в ней именно Личность Христа-Человека, а не Церковь, соединившаяся с Ним, когда Он явится во славе на небесах.

Эта слава рассматривается как частичное свершение принадлежащего Ему по замыслу Божию как Сыну Человеческому. После чего эта слава будет во всех частях, совершенная чрез покорение всего и вся.

Посему, настоящая слава Христа заставляет нас ожидать будущего изменения миропорядка, которое будет сочетать в полном покое и в полном благословении. Одним словом, наряду с совершенством дела Его, в послании представлены результаты всего принадлежащего Христу как Личности, Сыну Человеческому, а не совершенству Церкви в Нем. И это относится к настоящему времени, характер которого для верующего зависит от того, как ныне Христос восславлен на небесах в то время, как ожидается в будущем такое состояние, когда все покорится Ему.

В этой главе 2 мы также видим, что Он увенчан. он представлен здесь не сидящим, где надлежит Ему по Его предначальному праву, хотя Он владел славой этой прежде сотворения мира, но когда был не много унижен пред Ангелами, Бог увенчал Его. Мы также ясно видим, что, хотя имеются ввиду именно верующие евреи, и даже всех остальных христиан сообща, относят к Авраамову потомству на земле, однако Христос все же представлен как Сын Человеческий, а не Сын Давидов; и задается вопрос: "Что такое человек?" И вот (драгоценный для нас) ответ: Христос, воссиявший во славе, однажды умерший из-за падшего состояния людей. В Нем мы видим замысел Бога в отношении человека.

Тот факт, что сами христиане рассматриваются как потомки Авраама, ясно указывает на то, каким образом они считаются входящими в цепочку наследников обетования на земле (как в Рим. 11), а не Церковь, соединенная со Христом, как Тело Его в небесах.

Это дело совершенно; это дело Бога. Он совершил очищение грехов Собою. Окончательный итог замысла Бога в отношении Сына Человеческого еще не осуществился. Таким образом, земная сторона может быть приведена как нечто предсказуемое, а также и небесная сторона, хотя люди, к которым обращено послание, были причастниками небесной славы - были причастниками звания небесного - в связи с настоящим положением Сына Человеческого.

Оставшиеся евреи, как мы уже говорили, считаются продолжателями цепи поколений, благословенных на земле, какими бы небесными привилегиями они ни обладали и каким бы ни было их особое состояние, связанное с вознесением Мессии на небеса. Мы приведены к хорошему оливковому древу и посему мы пользуемся всеми привилегиями, о которых здесь говорилось. Наше более высокое положение и привилегии, связанные с ним, не принимаются здесь во внимание. Соответственно, поскольку Апостол пишет евреям и, будучи одним из них, он и обращается к ним, то есть, к христианам и верующим евреям. Таково значение слова "мы", и то, что у еврейских верующих тоже возникает понятие "мы", частью которого является и автор.

Как я уже говорил, в принципе, мы с полным правом относим его к себе; но для того, чтобы получить четкое представление о его значении, мы должны принять точку зрения, на которой стоит Дух Божий.

Никто не должен ожесточить сердце свое; и это слово особо обращено к Израилю; и не для того, чтобы предупредить их об опасности, которой они бы подвергались, пренебрегши этим, но чтобы предупредить их о последствиях отхода от того, что они признали истинным. Вышедши из Египта, Израиль навлек на себя гнев Божий в пустыне (так же, право, случилось и с христианами в этом мире), потому что они сразу и без колебаний не пошли в землю Ханаанскую. Тем, к кому он обращался сходным образом, угрожало забвение Бога живого, т.е. эта угроза была очевидна для них. Им следовало наставлять друг друга каждый день, доколе можно было говорить "ныне"; чтобы кто из них не ожесточился, обольстившись грехом. Это слово "ныне" является выражением терпеливой действенности благодати Бога в отношении Израиля до самого конца. Народ же не веровал; они ожесточили сердца свои; они поступили так и, увы, будут поступать так до конца, покуда не грозит Суд в Лице Мессии-Иегова, которого они презрели. Но пока этого не случилось, Бог любит повторять: "ныне, когда услышите глас Мой". Может быть, прислушаются лишь немногие; возможно, ожесточение народа для допущения язычникам; но слово "ныне" все-таки напоминает каждому из них о том, что Господь придет судить их. Это слово обращено к народу по долготерпению Божия. Для остатка евреев, которые уверовали, это было особое предупреждение не ходить вослед ожесточившихся людей, которые отказались прислушаться - не возвращаться к ним, предав забвению свою веру в слово, призвав их, как это сделал Израиль в пустыне.

До тех пор, пока продлится "нынешний" призыв благодати, они должны наставлять друг друга, чтобы неверие не вкралось в их сердца, обольстив их грехом. Вот так предается забвению Бог живой. Мы не имеем ввиду конкретно верность Бога, который, несомненно, не позволит погибнуть ни одному из Своих, но скорее, подразумеваем конкретную опасность, которая увела бы нас в сторону от ответственности, от Бога, увела навсегда, не вмешайся Бог, распоряжающийся в жизни нашей, давший нам ее, Бог бессмертный вовеки.

Грех отделяет нас от Бога в наших мыслях; мы больше уже не испытываем того же ощущения Его любви к нам или Его всемогущества или Его интереса к нам. Утрачивается доверие. Надежда и ценность незримого уменьшаются, в то время, как ответственно возрастает ценность вещей видимых. Совесть наша нечиста; мы далеко не в равных отношениях к Богу. Путь наш тернист и труден; воля наша укрепляется против Него. Мы больше не живем верой, видимые предметы встают между нами и Богом и завладевают нашим сердцем. Там, где есть жизнь, Бог предупреждает нас чрез Духа Святого (как в этом послании), Он наказывает и возрождает. Там, где было лишь внешнее проявление, вера, лишенная жизни, и поскольку она не дошла до сознания, она от него отходит.

Предостережение против таких поступков настигает живых. Мертвые - те, чья совесть безмолвствует, которые не задаются вопросом: "Господи! К кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни" - презрев предостережение, гибнут. Так случилось с Израилем в пустыне и Бог поклялся, что они не войдут в покой Его (Чис. 14, 21-25). А почему? Они перестали веровать в Него. Их неверие лишило их обетованного покоя, когда было им сказано о красоте и превосходности земли той. Положение верующих, к которым обращено это послание было таким же, хотя и относилось к лучшему обетованию. Красота и превосходство Ханаана небесного были возвещены им. Они чрез Духа Святого увидели и вкусили его плодов; они были в пустыне, они должны были оставаться стойкими и сохранить их веру до конца.

Обратите внимание, что сатана, да и совесть человеческая, если она не освободилась, часто пользуется этим посланием, утверждая, что речь здесь идет не о сомневающихся христианах и не о личностях, которые еще не достигли полной веры в Бога: к тем, кто находился в подобном состоянии, его поучение и предостережение неприменимы. Эти поучения должны сохранить в христианине веру, которую он имеет, и вырабатывать стойкость, а не укреплять страхи и сомнения. Подобное применение послания для освещения подобных сомнений всего лишь уловка врага. И еще я хочу добавить, что, хотя полное познание благодати (которого в подобном случае душа, несомненно, еще не достигла) - единственное, что может спасти и освободить ее от страхов, все-таки в этом случае очень важно сохранить чистую совесть, чтобы не дать врагу повода для нападок.

Апостол продолжает истолковывать эту часть истории Израиля применительно к тем, к кому он обращается, подчеркивая две мысли: первую, что Израилю не удалось войти в покой из-за неверия; вторую, что покой еще грядет и что верующие (те, кто не искал покоя, а смирился до времени с пустынею) войдут в него.

Сначала он говорит: "Посему будем опасаться, чтобы, когда еще останется обетование войти в покой Его, не оказался кто из вас опоздавшим" и не лишился его. Ибо и нам была возвещена благая весть, как им - во времена оные. Но слово, обращенное к ним, не принесло пользы, не растворенное верою слышавших: ибо входим в покой мы уверовавши. Сам покой еще должен прийти, и войдут в него верующие. Для покоя Божиего есть те, немногие, кто входят в него: ввиду того, что здесь написано "Они", то есть "Те" (указывается на определенную группу, которая исключается, "не войдут в мой покой".

Бог трудился во дни творения, а потом почил от дел Своих, когда Он окончил их. Так, от основания мира Он показал, что Он имел покой, как уже в приведенном отрывке; "Если они войдут в мой покой", но это, показывая, что вхождение в него было еще под вопросом, свидетельствовало о том, что в первом творении в покой Божий человек не вошел. Тогда очевидны две вещи: некоторые должны были войти, а Израиль, которому первому это было предложено, не вошел из-за их неверия. Посему Он снова назначает день, говоря чрез Давида после столь долгого времени после входа в землю Ханаанскую, как выше сказано: "ныне, когда услышите глас Его, не ожесточите сердец ваших".

Здесь возникает естественное возражение, на которое в отрывке дается исчерпывающий ответ, а само возражение не упоминается. Израильтяне, действительно, пали в пустыне, но Иисус Навин привел народ в землю Ханаанскую, которой неверующие не достигли, иудеи были там, посему вошли в покой, в который другие не сумели войти. Ответ очевиден. Это случилось намного после того, как Бог сказал через Давида: "Я поклялся во гневе Моем, что они не войдут в покой Мой".

Если бы Иисус Навин доставил покой Израилю, то Давид не сказал бы о другом дне. Следовательно, для народа Божия покой пребудет. Он должен еще наступить; но его посулило слово Божие - это истина, значение которой непосредственно видно, если обратить внимание на связи верующих евреев с народом, среди которого они искушены были искать покоя, которого в тот момент не могла им дать вера и в немощи своей утратили остроту зрения, чтобы войти в покой Божий, нужно быть стойким в вере. Настоящий, видимый, покой не был истинным покоем: Божиего покоя надо еще ожидать. Одна лишь вера признала это и не искала ничего, доверившись обетованию. Бог еще сказал: "Ныне". Состояние, в котором пребывал народ, было хуже, чем покой, доставленный им Иисусом Навином, который, как доказывают их собственные Псалмы, вовсе не был покоем.

Что касается порядка строф, то назидание в стихе 11 зависит от всего сказанного в предшествующих, а утверждение Апостола дополняется свидетельством Давида, пришедшего после Иисуса Навина. По окончании творения Бог, действительно, упокоился; но Он сказал после этого: "Если они войдут в Мой покой". Значит, люди не вошли в этот покой. Иисус Навин вошел в эту страну, но слово Давида, сказанное после столь долгого времени, доказывает, что покой Божий не был еще обретен. Несмотря на это, это же самое свидетельство, которое воспрещало входить в покой из-за неверия, показывало, что некоторым было суждено войти: иначе не было бы необходимости объявлять об исключении остальных по особой причине, ни предупреждать людей, что они могли избежать того, что мешало им войти. Не нужно никаких примечаний в скобках.

Итак, до тех пор, покуда мы не упокоились от дел своих, мы не вошли в покой; тот, кто вошел в покой оный, упокоился от дел своих, как "Бог от Своих, когда упокоился от дел Своих, когда Он вошел в покой Его". Итак, постараемся - представляет преданный свидетель Бога - "войти в покой оный" - покой Божий - для того, чтобы не впасть в непокорность по примеру то же неверия. Следует особо отметить, что здесь говорится именно о покое Божием. Это позволяет нам осознать счастье и совершенство этого покоя. Бог должен успокоиться лишь в том, что радует сердце Его. Так было и с творением - все было очень хорошо. И ныне лишь совершенным благословением может упокоиться сердце в отношении нас, являющихся небесными причастниками благословения, которое получили в Его присутствии, в совершенной святости и совершенном свете. Соответственно, все труднее дело веры, бдение веры в пустыне, война (хотя есть еще много наслаждений), доброе дело, которое совершается тут, труд любого рода прекратится и мы будем не только избавлены от власти живущего в нас греха, отпадут все труды и все заботы нового человека. Мы уже освобождены от закона греха; а затем прекратится наше обрядовое поклонение Богу. Мы успокоимся от дел наших - но не от злых дел. Мы уже успокоились от дел наших, если учесть оправдание, и посему в этом смысле мы обладаем покоем совести; но речь сейчас идет не об этом - речь идет об упокоении христианина от всех дел его. Бог упокоился от дел Его - несомненно, хороших дел - так и мы упокоимся, когда будем с ним.

Ныне мы пребываем в пустыне; мы также боремся со злыми духами в местах небесных. Благословенный покой ожидает нас, в котором сердца наши успокоятся в присутствии Бога, где ничто не потревожит совершенства нашего покоя, когда Бог упокоится в совершенстве благословения, которым Он наградил народ Его.

Великая идея этого отрывка заключается в том, что покой предстоит (то есть, что верующий не должен ожидать его здесь, на земле), но не говорится, где он. И в нем не описываются подробности или особенности покоя, поскольку он оставляет простор для земного покоя для земных людей по причине обетования, хотя для христианских причастников небесного звания Божий покой явно означает небесный.

Затем Апостол описывает орудия, которые использует Бог, чтобы осудить неверие и все сердечные побуждения, которые, как мы убедились, подталкивают верующего к отходу от позиций веры, и скрывают от него Бога, вынуждая его потворствовать своей плоти и искать покоя в пустыне.

Для прямодушного верующего это суждение несет огромную ценность как позволяющее ему различать все, что стремится помешать его росту или заставить его замедлить его шаги. Слово Божие, которое, будучи откровением Бога, выражением Его сути, и всего, что окружает Его, и того, что есть воля Его во всех обстоятельствах, окружающих нас, - судит в сердце все, что не от Него. Оно острее всякого меча обоюдоострого. Живое и действенное, оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления , намерения сердечные. И когда бы природа - "душа" и чувства ее ни смешивались с духовными, оно вонзает острие меча живой правды Бога между этими двумя и судит скрытые движения сердца в отношении их. Оно проникает во все помышления и намерения сердечные. Но оно имеет и другое свойство, происходящее от Бога (будучи, так сказать, стражем совести), оно приводит нас пред лицо Бога; и все, что оно заставляет нас обнаружить, оно утверждает в совести пред очами Самого Бога. Нет ничего сокровенного, все обнажено и открыто пред очами Его: Ему мы дадим отчет {Здесь очень примечательна связь между словом, обращенным к человеку к Самому Богу. Такова истинная помощь, могущественное орудие Божие, которым Он судит в нас все, что мешает нам следовать по нашему пути чрез пустыню с радостью и с ликующим сердцем, укрепившимся верою и с доверием к Нему. Драгоценное орудие Бога верного, суровое и строгое в проявлении, но бесценное и бесконечно благословенное в плодах своих и последствиях}.

Это орудие, которое, в своем действии не дает свободно проявиться "помышлениям плотским и сердечным", которое не позволяет сердцу обманываться, но которое питает нашу твердость и приводит нас пред лицо Бога не знающими зла, дабы мы продолжали путь свой с радостью и воодушевлением. Здесь наставление, основанное на силе слова, завершается.

Но есть и иная помощь, помощь другого рода, чтобы облегчить наше путешествие в пустыне, и описание этого священства , которое начинается здесь и продолжается на протяжении нескольких глав этого послания.

Итак, мы имеем Первосвященника Иисуса, Сына Божия, прошедшего небеса, как Аарон, смежные части скинии - Он, как и мы, был искушаем во всем, кроме греха; обнажает помышления сердечные, судит волеизъявление и все, что не от Бога в целях и истоках своих. Также, когда мы немоществуем, Он сострадает нам. Христос, несомненно, не имел дурных помыслов: Он бы искушаем во всем, кроме греха. Греха в Нем не было никакого. Но я не хочу сострадания к греху, который живет во мне: я ненавижу его и хочу умертвить его - осудить беспощадно. Это делает слово. Я ищу сострадания к своим слабостям и затруднениям; и я нахожу его в священстве Иисуса. Нет никакой необходимости в том, чтобы человек, сострадая, ныне испытывал в одно и то же время те же чувства, которые испытываю я - скорее наоборот. Если я испытываю боль, я не в состоянии думать хоть немного о боли другого человека, но чтобы сострадать ему, я должен обладать природой, способной воспринимать боль.

Так же обстоит с Иисусом, когда Он вступил в священство. Он во всех отношениях недосягаем для боли и мучений; но Он - Человек, и Он не только имеет человеческую природу, познавшую скорбь в свое время, но Он еще прошел все испытания, чрез которые проходят святые и в большей степени, чем любой из нас; и сердце Его, свободное и полное любви, может совершенно сострадать нам, зная скорби по опыту Своему и имея славную свободу, чтобы лелеять и проявлять это сострадание. Это побуждает нас твердо держаться исповедания нашего, вопреки трудностям, устилающим наш путь; ибо Иисус озабочен им по Своему знанию их и опыту жизни и по силе благодати Его.

Посему, коль скоро наш Первосвященник здесь, то мы можем со всем дерзновением приблизиться к престолу благодати, дабы обрести милость и благодать, благую для нас во всех испытаниях: милость, потому что мы слабы и нестойки; благодать необходима, потому что мы участвуем в борьбе, признанной Богом.

Отметься, что при этом мы не обращаемся к Первосвященнику. Это зачастую делается, и Бог может проявить снисходительность, но это доказывает, что мы не имеем полного представления о благодати. Первосвященник, Господь Иисус, думает о нас - сострадает нам, с одной стороны, а с другой - мы предстаем непосредственно пред престолом благодати.

Дух здесь ничего конкретного не говорит о согрешениях; об этом написано в 1 Иоан. 2. Там об этом говорится также в связи с общением с Отцом Его, а здесь в связи с доступом Бога. Его цель в этом послании состоит в том, чтобы укрепить нас, ободрить, дабы мы были стойкими в путях, осознавая сострадание, которое имеем на небесах и то, что путь к престолу всегда открыт для нас.

Затем в послании развивается тема священства Господа Иисуса и приводится сравнение со священством Аарона, но, как мы увидим дальше, для того, чтобы выявить, скорее, разницу между ними, а не сходство, хотя имеется и общее подобие, и один из них был отражением другого.

Это сравнение дается в главе 5, 1-10. Затем ход рассуждений прерывается, хотя область рассмотрения расширяется и развивается вплоть до главы 7, где развертывается сравнение с Мелхиседеком; и говорится об изменении закона, зависящем от изменения священства, которые вводят заветы, а также обо всем, относящемся в обстоятельствам жизни евреев.

Священник же, избираемый среди людей (здесь он говорит не о Христе, а том, с кем он сравнил Его) избирается людьми, дабы он мог приносить дары и жертвы за грехи; он способен воспринимать скорбь других, потому что он сам немощен и делает приношения и за себя, и за народ. Более того, никто сам собою не приемлет этой чести но призываемый Богом как Аарону. Далее в послании будет подробнее говориться о жертвоприношении - о личности священника и чине священства.

Итак, Христос не Сам Себе присвоил славу быть Первосвященником. Слава Личности Его, явленного на земле Человеком, и назначения его, ясно провозглашена Богом: во-первых, когда Он сказал: "Ты Сын Мой, я ныне родил Тебя" (Пс. 2); во-вторых, в следующих словах: "Ты священник вовек по чину Мелхиседека" (Пс. 110). Вот каков Первосвященник, долгожданный Мессия Христос, во всей личной и явной славе.

Но слава Его (хотя она служит замыслом Его положения и чести пред Богом и покоится на искуплении, так что Он может быть Ходатаем за людей пред Богом по воле Его) не приближает Его к страданиям людей. И лишь история Его жизни на земле заставляет нас чувствовать, как истинно может Он причаститься их. "И во дни плоти Своей" - здесь, на земле, Он прошел чрез все муки смерти, полагаясь на Бога, с мольбой обращаясь к Тому, Кто мог спасти Его от них. Ибо, будучи здесь, чтобы покоряться и страдать, Он не спас Себя. Он покорился всему, и во всем положился на Бога.

И услышан был Он за Свое благоговение Взявшему на себя смерть, дабы ответить за всех, надлежало испытать всю тяжесть на душе Его. Он не мог ни избегнуть последствий того, что предпринял (сравните с гл. 2), ни испытать неудачу в том смысле, что Он, таким образом, подвергался каре от руки Бога. Благоговение Его было набожностью Его, правильной оценкой положения, в котором оказалось грешное человечество, и всего, что может воспоследовать от Бога вследствие этого. Он же, в результате своего положения, навык послушанию, и это послушание должно было сделаться совершенным и пройти предельное испытание.

Он был Сыном восславленным, Сыном Божиим. Но хотя это и было так, Он должен был поучиться послушанию (а для него это было внове) и тому, что оно значило в этом мире, пройдя все свои страдания. И заслужив всю славу, Он должен был занять Свое место как восславленный Человек - стать совершенным и в этом положении сделаться для всех послушных Ему виновником спасения вечного (не просто временного избавления), спасения, которое следует связывать с занимаемым Им положением в связи с Его делом послушания, за которое Он и был наречен "Первосвященником по чину Мелхиседека".

То, что следует в конце гл. 6, представляет собой дополнение, относящееся к состоянию тех, к кому обращено это послание. Их обвиняют в слепоте их духовного разума и в то же время подают надежду на обетование Божие; и все это относится к их положению как верующих евреев. После этого возобновляются рассуждения о Мелхиседеке. Ибо, судя по времени, им надлежало быть учителями, но их снова нужно учить самым началам слова Божия, и для них нужно молоко, а не твердая пища.

Мы можем заметить, что не существует большего препятствия для духовного и интеллектуального роста, чем привязанность к древним формам культа, который, будучи лишь традиционный, а не личной верой в истину, всегда состоит из обрядов и вследствие этого имеет земной, плотский характер. Без этого люди могут быть неверующими, но под влиянием подобного воззрения сама набожность, приобретая определенную форму, воздвигает борьбу между душой и светом Бога; и эти формы, которые окружают нас, занимают и держат чувства в плену, мешая им расти и просветляться чрез божественное откровение. В нравственном отношении (как Апостол здесь выразился) чувства не научаются отличать добро от зла.

Но Дух Святой не ограничивается узким кругом и слабыми и поверхностными переживаниями, свойственными людям, ни даже теми истинами, которые в подобном состоянии человек способен получить. В таком случае Христос не имеет Своего истинного места. И эту мысль развивает данное писание.

Молоко питает младенцев, твердая же пища свойственна совершенным. Это младенчество было состоянием души во времена обрядов и заповедей закона (сравните Гал. 4, 1 - 7). Но в промежутке между этими двумя состояниями - младенчеством и зрелостью - было откровение Мессии. И возрастание слова праведного, истинного общения души с Богом, в соответствии с его сущностью и путям, соразмерно откровению Христа, который есть явление этой сущности и средоточие всех этих путей. Поэтому в гл. 5. 12,13 послания говорится об элементах, первых началах, предсказаниях Божиих и слове правды, в главе 6.1 об изначальном слове или о началах учения Христова.

Итак, Дух не останавливается на этом положении христианского учения, но переходит к полному откровению славы Его, которая принадлежит тем, кто совершен, и действительно подготавливает нас к этому состоянию.

Мы быстро понимаем, что вдохновенный автор пытается дать евреям понять, что он ставит их на более высокую и превосходную ступень, соединяя их с небесным и невидимым Христом, а иудаизм влечет их назад, к младенчеству. Это особенно характерно для всего послания.

Тем не менее мы обнаруживаем здесь две мысли: с одной стороны, элементы и особенности учения, относившегося к "младенчеству", к "начаткам учения Христова", в противовес этому и небесному благоуханию, сопутствующему христианскому откровению; и, с другой стороны, то, чем является откровение Самого Христа по отношению к этому последнему духовному и христианскому воззрению.

Но в послании сделано различие между этим учением и учением Личности Христа, даже и как человека {Сыновство Христа, однако, здесь, на земле, нельзя отделить от Его извечного Сыновства, ибо это придает его особенность тому отношению, в котором Он находится как Сын на земле и во времени. Отрывок этого текста относится к ст. 5 и 8 по сравнению с 6 и 10 из главы 5. Ср. также с началом Иоан.17}, хотя именно настоящее положение Христа характеризует христианское воззрение. Это различие делается не потому, что состояние души не зависит от меры откровения Христова и положения, принятого Им, но вследствие того, что учение о Его Личности и славе по сравнению с нашим настоящим состоянием общения с Богом идет гораздо дальше.

Все, о чем говорилось в главе 6. 1,2, имело место в силу того, что Мессия тогда еще должен был прийти: все люди еще находились в состоянии младенчества. В стихах 4.5 говорится о привилегиях, которыми пользовались христиане благодаря делу и прославлению Мессии. Но сами по себе они не представляют собой "совершенства", упомянутого в стихе 1, и которое, скорее всего, подразумевает познание Личности Самого Христа. Упомянутые привилегии были результатом небесной славы Его Личности.

Важно отнестись к этому внимательно, чтобы понять эти отрывки. Во времена младенчества, о которых говорится в стихе 1.2, туманность откровений о Мессии, в основном провозглашаемых в обетованиях и пророчествах, оставляла верующих во власти отрядов и идолов, хотя и обладавших кое-какими основополагающими истинами. Его вознесение проложило пути Духу Святому здесь, на земле: и на этом зиждилась ответственность людей, вкусивших его.

Учения о Личности и славе Иисуса составляет тему откровения в этом послании, и оно было средством избавления евреев от всех тех воззрений, которые были таким тяжелым бременем для их сердец; оно должно было помешать их отходу от состояния, описанного в стихах 4 и 5 и возвращению к старым слабостям и (по пришествию Христа) к плотскому состоянию, описанному в стихах 1 и 2.

Далее автор не желает более утверждать истинные, но элементарные учения, относящиеся к тем временам, когда Христос еще не явился, но предпочитает перейти к полному откровению Его славы и положения по предведению Божиему, открытому миру.

Дух Святой не желает возвращаться к старому, поскольку небесная слава Мессии восприняла новое, а именно, христианство, которое отличает сила Духа Святого.

Но если кто-либо, пребывающий под воздействием этой силы, познавший ее, вдруг отречется от нее, то его уже не возродить к покаянию. Все, что прежде принадлежало иудаизму, должно было быть оставлено и было оставлено позади, в преддверии того места, куда он вошел. Христианам для духовной жизни все это было уже непригодно; а от нового он отказался. Все средства, бывшие у Бога, были потрачены на него, и ничего не получилось.

Подобный человек по собственному пожеланию распял в себе Сына Божия. Будучи связан с народом, совершившим это, он признал грех, совершенный его народом, и признал, что Иисус - Мессия. Но теперь он совершал это преступление {Я не считаю, что нужно вставить здесь слово "вновь": смысловому выделению здесь подлежит совершение этого в себе} сознательно и по своей собственной воле.

Было провозглашено учение о суде, воскрешении из мертвых, покаяние в злых делах. В таких условиях народ распял своего Мессию. Теперь явилась сила, которая засвидетельствовала прославление на небесах распятого Мессии, Сына Божия, и которого с помощью чудес повергла (по крайней мере, отчасти) мощь врага, все еще господствующего над миром. Эти чудеса были частным предвосхищением полного и славного спасения, которое наступит в грядущем веке, когда торжествующий Мессия, Сын Божий, полностью уничтожит всю силу врага. Почему они названы силами века будущего?

Сила Духа Святого, чудеса, совершенные в лоне христианства, были свидетельством того, что сила, которой суждено свершить спасение - хотя все еще скрытая в небесах - несмотря на это, существовала в славной Личности Сына Божия. Эта сила еще не свершила спасение этого мира, угнетаемого сатаной, потому что в это время совершалось нечто иное. Сиял свет Божий, проповедовалось благое слово благодати, был вкушен небесный дар (нечто лучшее, чем спасение мира), и явилась разумная сила Духа Святого во время ожидания возвращения в славе Мессии, чтобы укротить сатану и, таким образом, свершить дело спасения мира в Царствии Его.

Вообще, сила Духа Святого, как результат восславления Мессии на небесах, проявилась на земле как современное явление и предвосхищение будущего спасения. Было проповедано откровение благодати и благое слово Божие, и христиане жили среди проявлений всего этого и подчинялись влиянию, осуществлявшемуся в этом. Это сразу сказалось на тех, кто соприкасался с христианами. Даже там, где не было духовной жизни, эти влияния ощущались.

Но, подвергшись этому влиянию присутствия Духа Святого, вкусив откровения, данного по благодати Божией, и испытав доказательства силы Его, если кто-либо отвращался от Христа, не было больше средств для возрождения этой души, для приведения ее к покаянию. Небесные сокровища были уже потрачены: он отказался от них, сочтя их бесполезными; он отверг совершенное откровение благодати и силы после того, как познал его. каким путем теперь идти? Вернуться к иудаизму и первым началам учения Христа в нем, когда уже было получено откровение истины, было невозможно, а свет познания нового был отвергнут. В подобном случае оставалось одна плоть; новой жизни не было. Терния и волчицы произрастали как и ранее. Не было подземных изменений в человеческом состоянии.

Коль скоро мы поняли, что этот отрывок представляет собой сравнение силы духовного воззрения и иудаизма и что к нем говорится от отказе от первого, после его познания, трудность его восприятия исчезает. Об обладании жизни речь не заходит, говорится не о жизни, но о Духе Святом как силе, пребывающей в христианстве. Вкусив благого глагола, а не оживотворение с его помощью {Так, в Мат. 13 некоторые с радостью восприняли это, но это не укрепилось. Апостол тем не менее, не относит сказанное им к евреям-христианам; ибо, каким бы низким их состояние ни было, плоды были, было доказательство жизни, которая сама по себе - не просто сила; и он продолжает свое наставление, ободряя их и побуждая быть стойкими}. Посему, обращаясь к евреям-христианам, он надеется на лучшее и на все, что сопутствует спасению, дабы это все было у них, хоть и без спасения. Плодов там не могло быть, ибо это предполагается о жизни.

Итак, здесь видно, что этот отрывок сравнивает то, что имелось до и после того, как был восславлен Христос - состояние и привилегии проповедников в эти два периода без учета личного обращения. Когда явилась сила Духа Святого и было совершенное откровение благодати, если кто-либо отпал от церкви, отошел от Христа, и вернулся опять, не было бы средств возродить таких людей к покаянию. Вдохновенный автор в связи с учением Христа - положения уже устаревшие - но обращается к новому ради пользы оставшихся твердыми в вере.

Мы можем также отметить, что в послании при описании христианских привилегий не теряется из виду и будучи земное состояние, слава и привилегии золотого века. Чудеса представляют собой чудеса будущего века, они относятся к тому времени. Спасение и уничтожение власти сатаны тогда будут завершены; эти чудеса были спасением, образцами действия этой силы. Мы видим, что эта идея подчеркивается (гл. 2.5) в начале наставления всего повествования, а в главе 4 покой Божий характеризуется в общих чертах, дабы охватить и земную и небесную часть Царствия нашего Господа в золотом веке. Здесь настоящая сила Духа Святого присуща промыслу Божиему, христианству; по чудеса являются предвосхищением будущего века, в котором благословен будет весь мир.

Словами ободрения, обращенными к ним, послание напоминает нам о принципах, которыми руководствовался праотец верных и всего еврейского народа и тот способ, которым Бог укреплял его в его вере. Авраам должен был положиться на обетование, не обладая тем, что было обетование и таковым, в отношении покоя и славы, было тогда состояние евреев-христиан. Но в то же время для того, чтобы дать полную сердечную уверенность, Бог подтвердил слово Его клятвой, дабы те, кто будет уповать в надежде на обетованную славу, утешился вполне. И эта уверенность получила еще большее подтверждение. Она прошла за завесу, она нашла свое освящение в самом святилище, куда вошел предвестник, дав не только слово, клятву, но и личное обещание исполнить это обетование и в святилище Бога как прибежище для души придав небесный характер надежде, лелеемой теми, кто обладал духовным восприятием; в то же время показав, взойдя шедшего на небеса, определенное выполнение ветхозаветных обетований чрез небесного Ходатая, который положением Своим обеспечил это выполнение; установив земное благословение на твердом основании самих небес и в то же время придав более высокий и превосходный оттенок этому благословению, соединив его с небесами и заставив его излиться оттуда.

Итак, мы имеем двоякий характер благословения, которое эта книга вновь представляет для нашего рассмотрения, в связи с Личностью Мессии и всех, связанных верою с Иисусом. Мы принадлежим этим небесам. Он там наш Первосвященник. Следовательно, в настоящее время Его священство носит небесный характер; тем не менее Он Сам священник по чину Мелхиседека. Таким образом, это устраняет священство Аарона, хотя ныне священство и осуществляется по образу Ааронову, но по сущности его указывает в будущем на царственность, которая еще не явилась. Итак, сам факт, что эта будущая царственность была связана с Личностью Того, Кто воссел одесную Величия на небесах, согласно Псалму 110, приковал внимание евреев-христиан, искушаемых обратиться назад, к Тому, Кто был на небесах, и заставил их постичь смысл священства, осуществляемого ныне Господом; оно избавило его от иудаизма и укрепило его в небесной сущности христианства, которую он заключал в себе.

Послание возвращается к рассказу о Мелхиседеке, повествуя о чине этого лица и значении Его священства. Ибо именно на священстве, как средстве приблизиться к Богу, основывалось все воззрение, связанное с ним.

Мелхиседек же (типичная и характерная личность, как показывает употребление его имени в Псалме 110) был царем Салима, т.е. царем мира, а по истолковыванию имени, царем правды. Правда и мир отличали его царствование. Но превыше всего он был священником Бога Всевышнего. Таково имя Бога как Всевышнего Властителя всего сущего - Владыки, как добавлено в Исходе, небес и земли. Так величал его Навуходоносор, смирившийся земной монарх. Таким Он явился Аврааму, когда Мелхиседек благословил патриарха, победив его врагов. Авраам же, избрав путь веры, именовал Бога "Всемогущим". Здесь Авраам, одержавший победу над царями земли, получает благословение Мелхиседека, царя правды, служащего Богу - Владыке небес и земли, Всевышнему. С этим связано предвидение царственности Христа, Первосвященника на престоле Его, когда волей и силою Бога он победит всех врагов Его - времени, которое еще не наступило, которое сперва осуществится в золотом веке, как это обычно представляют, хотя это скорее относится к земному уделу. Авраам даровал десятину Мелхиседеку. Он не только был царем, ибо Псалом 110 очень ясно описывает Мелхиседека как священника и как пребывающего священником навсегда.

У него не было родителей духовного звания, от которых бы он унаследовал священство. Будучи священником, он не имел ни отца, ни матери; в отличие от сынов Авраама, он не имел родословия ( ср. Ездр. 2. 62), он не имел ни начала, ни конца дней своего священнического служения подобно сынам Аарона (Чис. 4.3). Он соделался священником, уподобляясь Сыну Божию, хотя последний пребывал на небесах.

Сам факт получения им десятины от Авраама и то, что он благословил Авраама, свидетельствует о высоком и выдающемся сане этого малоизвестного и таинственного персонажа. Единственно, что утверждается о нем без упоминания отца или матери, начала дней или смерти, которое могло иметь место, - то, что он жил.Чин этого человека был выше чина Авраам, хранителя обетования" чин его священства был выше, чем у Аарона, который в Аврааме дал десятину, которую сам Левий принял от своих братий. Значит, священство изменилось, а с ним и все воззрение, основанные на нем.

Псалом 109 перебивается верой в Христа - ибо стоит ли говорить, что послание все время обращается к христианам: это позиция, на которой основаны все доводы. Первое же доказательство, что все изменилось, состоит в том, что Господь Иисус, Мессия (Первосвященник по чину Мелхиседека) происходил явно не из священнического колена, но из другого, а именно, из Иудина. Ибо они верили, что этот Иисус был Мессий. Но по еврейскому писанию, Мессия был таков, каким Его там представляли, и в этом случае священство изменилось, а с ним и все воззрения. И это было не толь выводом, который можно сделать из того факта, что Мессия был из колена Иудина, хотя и будучи священником; но еще яснее было видно, что по подобию Мелхиседека должен был восстать иной священник; нежели священники из семьи Аароновой, который таков не по закону заповеди плотской, но в силу жизни нетленной. И Псалом свидетельствует в пользу этого утверждения: "Ты священник вовек по чину Мелхиседека". Ибо здесь, по сути, отмена заповеди, существовавшей прежде, в силу ее бесполезности (так как закон ничего не довел до совершенства); и здесь вводится надежда на лучшее, посредством которой мы приближаемся к Богу.

Драгоценная разница! Заповеди для человека грешного и далекого от Бога заменена надеждой, верой, покоящейся на благодати и божественном обетовании, благодаря которым мы можем даже приблизиться пред лицо Божия.

Несомненно, закон был благом; но все-таки существовало разделение между людьми и Богом. Закон ничего не довел до совершенства. А Бог был извечно совершенен, и потребовалось человеческое совершенство; все должно было соответствовать тому, что божественное совершенство требовало от человека. Но существовал грех, и закон, соответственно, не имел силы (разве что для того, чтобы осуждать), а его обряды и таинства были всего лишь прообразом и тяжелым бременем. Даже то, что временно облегчало совесть, наводило мысль о грехе и никогда не заставляла совесть стремиться к совершенству по отношению к Богу. Они все еще были далеки от Него. Благодать приводит души к Богу, который познается в любви и правде, которая обращена к нам.

Сущность нового священства во всех своих чертах несла отпечаток его превосходства над тем, что существовало под законом и с которым все воззрения, связанные с законом, либо устоят, либо падут.

Завет, связанный с новым священством, аналогичным образом отвечал превосходству последнего над прежним священством.

Священство Иисуса было подкреплено клятвою, а священство Аарона - нет. Священство Аарона переходило от одного человека к другому, поскольку смерть полагала конец его осуществлению лицами, которые были облечены им. Но Иисус тот же во веки, Он имеет священство, которое не передается другим. Он же может всегда спасать всех тех, кто приходит чрез Него к Богу, будучи всегда жив, чтобы ходатайствовать за них.

Соответственно, таков и должен быть у нас "Первосвященник". Какая великая милость! Призванные быть в присутствии Бога, быть в присутствии Бога, быть в общении с Ним в небесной славе, приблизиться к Нему на небесах, где нет места ничему скверному, мы нуждались в Первосвященнике в том месте, куда мы получили разрешение войти (как иудеи в храме земном), и нуждались в Том, Кого требовали слава и чистота небес. Какое доказательство, что мы принадлежим небесам и что природа нашего общения с Богом возвышенна! Таков и должен быть у нас Первосвященник: "святый, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников и превознесенный выше небес". Первосвященник, который не имеет нужды ежедневно приносить жертвы за грехи, как если бы не было еще свершено дело уничтожения греха, или, если бы их грехи еще могли быть вменены верующим, ибо тогда было бы невозможно пребывать в святилище на небесах - а ведь нам, по положению нашему необходимо будет предстать пред Богом там. Однажды свершив дело Свое и уничтожив грех, наш Первосвященник принес жертву, однажды принесши в жертву Себя Самого. Ибо закон поставляет первосвященниками человеков, имеющих немощи, так как они сами люди; а клятва Божия, данная после закона, поставила Сына, на веки совершенного, посвященного Богу на небесах.

Здесь мы видим, что, хотя в этом послании содержатся аналогии с образом небесного, в нем больше противопоставлений, нежели сравнений. Законные священники имели те же немощи что и другие люди, Иисус имеет прославленное священство, непреходящее в силу жизни вечной.

Введение этого нового священства, осуществляемого на небесах, подразумевает изменение жертвоприношения и завета. Эту мысль и развивает здесь вдохновенный автор, подчеркивая значение жертвы Христовой и далее обетованного нового завета. Это непосредственно связано с жертвоприношениями, но он отвлекается на время, рассуждая о двух заветах, - что представляет всеохватывающий и весомый аргумент для христианина-еврея, который подчинился первому из них.

Глава 8 в этом отношении очень просто и ясно написана, лишь последние стихи дают повод для некоторых замечаний.

Суть учения, которое мы рассматривали, заключается в том, что мы имеет такого Первосвященника, который воссел одесную престола величия на небесах и есть Служитель святилища нерукотворного. Как таковому, Ему нужно было, чтоб и Он также имел, что принести в дар и в жертву. Если бы Иисус был на земле, а не стал бы Священником, ибо там, на земле, были священники, поставленные законом, в котором все служило образу и тени небесного, как сказано было Моисею, дабы он сделал все по образу, явленному ему на горе. Но служение Иисуса более превосходно, поскольку Он поручитель лучшего завета, о котором говорится в отрывке из Иеремии 31, приведенном здесь, ясно и просто доказывали, что прежний завет не будет более существовать.

Здесь мы снова обнаруживаем тот конкретный поворот в изложении истины, вызванный особенностями людей, к которым было обращено это послание.

Первый завет был заключен с Израилем, второй должен был быть заключен с ними же, по пророчеству Иеремии. Однако в послании использован только тот факт, что второй завет должен был быть заключен, чтобы можно было показать, что первый был уже не жизнеспособен. Он обветшал и был близок к уничтожению. Он приводит условия нового завета. Мы увидим, что он впоследствии использует эти строчки. В последующих строках он сравнивает богослужение, имевшееся в первом завете, с совершенным делом, на котором основывается христианство. Так раскрывается значение и ценность дела Христова.

Хотя каких-либо затруднений здесь нет, важно пролить свет на эти два завета, поскольку некоторые имеют очень слабое представление по этому вопросу, и так как немногие люди, подчиняясь заветам, - а именно, в общении с Богом при условии, в которые Он их не ставил, - теряют их простоту и не придерживаются так твердо благодати и совершенства дела Христова и искупления, которое Он приобрел для них на небесах.

Завет - это принципы общения с Богом на земле, условия, установленные Богом, в которых человек должен жить с Ним. Это слово может употреблять в переносном смысле или условно. Оно относится к обстоятельствам общения Бога с Израилем, а также с Авраамом (Быт. 15) и другим подобным случаем, но, строго говоря, существует всего два завета, в которых Бог имел или будет иметь отношения с человеком на земле, - ветхий и новый. Ветхий был заключен на горе Синай. Новый завет также заключен с двумя долями Израиля {Мы также встречаем в конце послания выражение "Кровь завета вечного". Я не сомневаюсь, что он использует слово "завет" (поскольку слово "закон" тоже используется), потому что оно было общераспространенным обозначением условия общения с Богом, а значит "вечный" характерен для евреев. Во все времена на земле были и будут заветы, но мы имеем вечные условия общения с Богом, в которых Кровь Христа их выражение и гарантия, основывающаяся на вечной благодати и праведности и милости драгоценной Крови, в которой соделалась благом и была прославлена вся сущность Бога и весь замысел Его, а также были уничтожены наши грехи}.

Евангелие не завет, а откровение о спасении Божием. Оно провозглашает великое спасение. Мы, поистине, получаем все существенные привилегии нового завета, который Бог основал Крови Христовой, но мы делаем это по духу, а не по букве его.

Новый завет будет законно установлен с Израилем в золотой ВЕК. Тем временем ветхий завет осуждается самим фактом существования нового.

Послание, повествуя о некоторых конкретных обстоятельствах, характерных для завета, показывает, что посредством его не были уничтожены грехи и совесть не очистилась, а также не было дано войти в святая святых поклонившимся Ему. Завеса скрывала Бога. Один только Первосвященник входил в нее один раз в год, чтобы принести жертву примирения - и более никто. Путь к Богу в святости был закрыт. Они не могли делаться в совести совершенными кровию тельцов и козлов. Это были преходящие и символические обряды до тех пор, пока Господь не взял в Свои руки истинное дело, чтобы свершить его однажды и навеки. Но это приводит нас к сути озарения, которое Бог дает нам в этом послании через Духа Святого. Прежде чем доказывать ветхозаветными писаниями провозглашение им учения и прекращение жертвоприношений закона - всех жертв за грех, автор, с сердцем, исполненным стремлением к истине и важностью этой истины, проповедует о значении и ценности жертвы Христовой (все так же по сравнению с прежними жертвоприношениями, но при этом противопоставление основывается на внутренней ценности приношения Христа). Представлены эти три результата: во-первых, появился свободный вход в святилище; то есть, возможность войти к самому, где Он обитает; во-вторых, очищение совести; в-третьих, вечное искупление; и я могу добавить - обетование наследства вечного.

Мы чувствуем огромную важность и неизмеримую ценность первого. Верующий допускается пред лицо Бога путем новым и живым, который Он открыл нам чрез завесу, то есть, плоть Свою; он имеет непрекращающийся доступ к Богу, непосредственный доступ к тому месту, где Он обитает, в свет. Какое совершенное спасение, какое благословение, какая надежность! Ибо как мы бы могли получить доступ в свет Бога, если бы все, что отделяло нас от Него, не было бы уничтожено чрез Того, Кто однажды был принесен в жертву, чтобы понести грехи многих? Но вот он, драгоценный и совершенный результат в отношении, открытый нам и формально доказанный в главе, но как право, которым мы обладаем, - право входить во святилище Самого Бога, которое всегда и целиком открыто для нас. В данном отрывке еще ничего не сказано о том, что мы воссядем там, ибо не наше единение с Христом является темой данного послания, но, скорее, та возможность входить в святилище Бога, которую мы имеем. Мы имеем дерзновение входить к Богу, туда, где обитает святость Его, и куда ничто, противоположное ему, не может быть доступно. Какое счастье! Какая совершенная благодать! Какой славный результат высокий и совершенный! Можно ли было желать чего-либо лучшего, помня также, что это и место нашего обитания? Таково наше положение пред лицом Бога через Христа, вошедшего в святилище.

Второй результат свидетельствует о личном состоянии, к которому мы приведены, дабы могли насладиться на нашим положением, то есть, тем, что мы можем, с нашей стороны, входить в него беспрепятственно. Так как Спаситель наш сделал нашу совесть совершенной, так что мы можем войти в святилище, не помышляя страшиться, даже не вспоминая и не задумываясь о грехе. Совершенная совесть это не невинная совесть, которая, будучи счастливой в своем неведении, не знает греха и не знает Бога, открывшегося в святости Его. Совершенная святость знает Бога; она очищена и, познав добро и зло во славе Самого Бога, она знает, что она очищена от всего зла в соответствии с чистотой Его. Кровь же тельцов и козлов и многократные омовения, полагающиеся по закону, никогда не смогут сделать совесть совершенной. Они освящали относящееся до плоти, с тем, чтобы позволить верующему внешне приблизиться к Богу, но все-таки издалека, за задвинутой завесой. Но настоящего очищения от греха и грехов, такого, когда душа может предстать пред лицо Бога в свет Его без единого пятнышка, с пониманием, что она такова, жертвоприношения закона не могли произвести. Они были лишь тенями. Но, благодарение Богу, Христос свершил дело Свое; и, пребывая за нас в вечном святилище, Он является свидетелем того, что грехи уничтожены; так что сознание греха пред Богом уничтожено, потому что мы знаем, что Тот, Кто понес грехи наши пред лицом Бога, свершивши дело искупления. Таким образом, мы сознаем наше пребывание в свете без единого пятнышка. Мы получаем не только очищение грехов, но и очищение совести, так что мы можем с полным дерзновением и радостью войти в святилище Бога, представ пред Тем, Кто так возлюбил нас.

Прежний результат, укрепляющий и характеризующий два других, состоит в том, что Христос, однажды взойдя на небеса, пребывает в них. Он вошел в небесное святилище, чтобы остаться в нем в силу вечного искупления Кровию, имеющий непреходящую ценность. Дело свершило и вовек не может измениться в своем значении. Если грехи наши навек уничтожены, Бог восславлен и праведность совершенна; то, что однажды помогло совершить это, не может не помочь снова. Кровь, пролитая однажды, действенна вечно.

Наш Первосвященник в святилище, но не с кровию жертв, которые суть лишь тени истинного. Было свершено дело, которое является чем-то временным или переходным. Это искупление души, искупление вечное - в соответствии с нравственной действенностью того, что было совершено.

Следует выделять три пункта прежде, чем рассуждать о содержании заветов, которое получает здесь дальнейшее рассмотрение.

Во-первых, Христос есть Первосвященник будущего блага. Когда говорится о "будущем благе", отправной точкой считается Израиль, бывший под законом прежде пришествия нашего Господа. Тем не менее, если бы это благо могло быть нынче обретено, если можно было бы сказать: "Мы имеем его", потому что христианство было его осуществлением, вряд ли еще можно было бы сказать "будущее благо" - когда христианство было уже установлено. Оно еще только возникнет в будущем. Это "благо" заключается во всем, чем будет наслаждаться Мессия, когда Он возвратиться. Это также является причиной того, что земному отводится его место. но наше настоящее общение с Ним только небесное и исключительно небесное. Он священнодействует в скинии иного устроения: она небесная, нерукотворная, в святилище Бога, ибо наше место - на небесах.

Во-вторых, Христос вечным Духом {Читатель не преминет заметить, насколько заботливо, так сказать, ко всему добавляется эпитет "вечный" в данном послании. Это было не временной или земной основой для общения с Богом, но вечной; так же было с искуплением, так же и с наследством. Также и дело на земле, совершенное однажды и навеки. Это немаловажная черта данного послания. Посему этот эпитет придается даже Духу} Святым принес Себя непорочного Богу. Здесь драгоценное приношение Христа рассматривается как поступок, совершенный Им как человеком, хотя и в совершенстве и значении Личности Его. Он принес Себя Бог, но движимый силою и совершенством Духа вечности. Все мотивы, которые руководили этим поступком, и совершение поступка по этим мотивам принадлежали Духу Святому - исключительно в их совершенстве, но принадлежащими Духу Святому, жившему в человеке (человеке безгрешном, который, родившись и живя силою Духа Святого, никогда не знал греха; который, будучи отдален от него Своим рождением, ни разу не позволил греху приблизиться к Нему), - вот каков Христос-Человек, который принес Себя в жертву, ибо это было присуще Ему.

Итак, само приношение было совершенным и чистым, непорочным; и сам акт приношения был совершен - в любви ли, или в послушании или в желании восславить Бога или свершить замысел Бога. Ничто не примешивалось к совершенству замысла Его в принесении Себя в жертву.

Кроме того, это не было преходящим приношением, которое относилось к одному греху, отягчавшему совесть, и которое не шло дальше этого одного греха, не было приношением, которое по природе своей не могло иметь упомянутого совершенства, так как не Личность приносила Себя в жертву, и это совершалось не ради одного Бога, не было в этом ни совершенства воли, ни послушания. Но приношение Христа было таким приношением, которое, будучи совершенным по его нравственной природе и будучи совершенным пред очами Бога, было непреложно вечным по своему достоинству. Ибо это достоинство было столь же непреходящим, как и природа Бога, который был прославлен в ней. Она была принесена не по необходимости, но по свободному волеизъявлению и в послушании. Она была принесена Человеком во славу Божию, но Духом вечным вовеки. Так же, с непреходящим достоинством и сущностью.

И так как все совершенно исполнилось во славу Божию, совесть каждого, кто приходит к Нему посредством этого приношения, отчищена; мертвые дела очищены и обращены; мы стоим пред Богом на основании свершенного Христом.

И тут имеется третий момент. Будучи сделанными в совести совершенными и очищенными от всего, что человек несет в себе через его греховную природу и представая пред Богом в свете и любви, не сомневаясь в чистоте нашей совести пред Ним, мы в состоянии служить Богу живому. Драгоценная свобода! Благодаря ей, счастливые и безусловно пребывающие пред Богом согласно природе Его в свете, мы можем служить Ему по щедрости Его природы в любви. Иудаизм совсем не содержал никаких понятий об этом, как не имел он понятия и о совершенстве в совести. Это воззрение действительно утверждало ответственность пред Богом, и оно кое-что предусматривало относительно внешнего грехопадения. Но оно не представляло себе, что такое иметь совершенную совесть и служить Богу в любви по воле Его. Таково положение христианина; совесть, совершенная посредством Христа {Ибо во Христе мы - праведность Бога. Его кровь очищает нас от Бога. Иисус свершил очищение грехов, принеся Себя, и этим восславил Бога} по природе Самого Бога; служение Богу свободное по природе Его любви, изливающейся на других.

Ибо для еврейского воззрения в его наивысших преимуществах, характернее всего было святилище. Там совершались богослужения, исполнялись обязанности, чтобы можно было приблизиться к Богу, жертвоприношения, которые внешне очистили того, кто пытался приблизиться извне. Тем временем Бог всегда оставался скрытым. Никто не входил в святилище: подразумевается, что "святая святых" была недоступна. Не было еще принесено такой жертвы, которая бы позволяла войти туда в любое время. Бог был сокрыт; и то, что Он был сокрыт, характеризовало то состояние. Они не могли предстать пред ним. И ОН не открывал Себя. Они служили вне святилища Его, не входя вовнутрь.

Важно отметить ту истину, что вся эта система в его высочайшем и ближайшем приближении к Богу характеризовалась этим святилищем, чтобы понять рассматриваемый отрывок.

Итак, первая скиния, то есть иудаизм как воззрение ассоциируется с первой частью святилища, которая открыла только для священников этого народа, а вторая часть (то есть святая святых) свидетельствует, согласно связанным с нею обстоятельствам, что входа к Богу не было. Когда автор этого послания переходит к нынешнему состоянию Христа, он оставляет земную скинию - и тогда уже говорит о самих небесах, о скинии нерукотворной, иного устроения, в которую он вводит нас.

Первая палатка или часть скинии давала понятие об общении народа с Богом, которое осуществлялось только чрез священство. Они не могли приблизиться к Богу. Когда мы приближаемся к Самому Богу, это происходит на небесах, и весь первичный порядок исчезает. В первой системе все преподносилось как образ, и даже этот образ свидетельствовал, что совесть не была еще свободна, что святилище Божие недоступно для человека.

Воспоминание о грехах постоянно обновлялось (ежегодное жертвоприношение было памятью о грехах, и Бог не являлся и путь к Нему не был открыт).

Христос пришел, совершил жертву, сделав совесть совершенной, восшел на самое небо, и мы вошли к Богу в свет Его. Смешивать служение первой скинии или святилища с Христианским служением значит отрицать последнее; ибо значение первого состояло в том, что доступ к Богу не был еще открыт; а второе значило то, что он был открыт.

Бог мог снисходить к слабости человека. До разрушения Иерусалима Он был терпелив с Евреями; но эти две системы не могут сосуществовать, а именно: воззрение, утверждавшее, что никто не смеет приблизиться к Богу, и воззрение, дающее доступ к Нему.

Пришел Христос, Первосвященник нового мироустройства, "блага", которое, согласно прежнему воззрению, еще должно было явиться; но Он не входил в земную "святая святых", оставив святилище существовать лишенным истинного значения.

Он пришел в более великой и совершенной скинией. Я повторяю это, ибо это чрезвычайно важно здесь; святилище, или первая скиния, есть образ общения людей с Богом для скинии первой (рассматриваемой в целом); так что мы можем сказать "первая скиния", имея в виду первую часть скинии, и перейти к первой скинии в целом, как к известному периоду, имеющему то же самое значение. Это и делается в данном послании. Чтобы выйти из этого положения, мы должны оставить в стороне прообразы и обратиться к небесам, истинному святилищу, где Христос обитает вечно и где никакая завеса не заграждает нам вход.

Но здесь не сказано, что мы имеем "будущее благо". Христос восшел на самые небеса, будучи первосвященником этого блага, обеспечив обладанием этими благами тех, кто уверует в Него. Но мы в состоянии войти {Весьма важно понять, что мы входим пред лицо Бога; и притом навеки и посредством крови и жертвы, имеющих непреходящую цену. Верующий в скинии Ветхого Завета не мог войти в святилище Бога; он оставался за закрытой завесой. Он согрешал - приносилась жертва, он согрешал снова - снова приносилась жертва. Ныне завеса открыта. Мы всегда пред лицом Бога без завесы. Что бы ни случилось, Он всегда видит нас - видит нас пред лицом своим посредством совершенной жертвы Христовой. Мы стоим там посредством совершенной жертвы, принесенной для уничтожения греха по славе небесной, которая совершенно свершила очищение грехов. Я не мог бы войти в святилище пред лицо Бога, если бы я не был бы очищен Богом по чистоте Божией. Вот что привело меня туда. И эта жертва и кровь имеют непреходящую ценность. Чрез них я сделался навеки совершенен в святилище; ими был я приведен в него} к Богу в свете Его чрез присутствие в Нем Христа.

Это присутствие есть доказательство того, что праведность утвердилась совершенным образом, эта кровь - свидетельство того, что грехи наши уничтожены, и наша совесть сделалась совершенной. Христос на небесах - поручитель исполнения всех обетований. Он ныне проторил нам путь в свет Божий, однажды и навеки очистив нашу совесть - ибо он пребывает на небесах вовеки, - дабы мы могли войти, и дабы мы могли служить Богу здесь, на земле. все это уже надежно установлено; но это еще не все. Новый Завет, Ходатаем которого Он сделался, основан Кровию Его. Поразительно, что апостол неизменно избегает прямого упоминания Нового Завета. Преступления, вмененные при первом завете, которые не могли быть искуплены жертвоприношениями, уничтожены кровию завета нового. Посему призванные (отметьте выражение в ст. 15) к вечному наследию получат обетованное, то есть, заложено основание для исполнения благословений завета. Он говорит "вечное наследие", потому что, как мы видели, примирение было совершенным, наши грехи были понесены и уничтожены, и дело, посредством которого грех окончательно удален от взора Божия, совершенного по природе и сущности Самого Бога.

И лишь вследствие необходимости в этой жертве, необходимости того, чтобы грехи и наконец, сам грех, были бы полностью уничтожены {Дело, посредством которого весь грех окончательно удален от взора Божия - упразднен - совершено; вопрос о добре и зле окончательно разрешился посредством креста, и Бог совершенно восславлен, когда грех предстал перед Ним; результат же не будет получен до явления новых небес и новой земли. Но так как наши грехи были понесены Христом на кресте, и ОН воскрес, свершилось искупление и явилось вечное свидетельство исчезновения их навеки, а ныне мы оправданы верою и успокоились. мы не должны смешивать эти два понятия - то, что наши грехи уничтожены, и то, что Бог совершенно восславлен, когда Христос был сделан жертвою за грех, результат чего еще не проявился. Что касается греховной природы, то она еще в нас; но так как Христос умер, совершилось и осуждение, и так как оно произошло смертию, мы считаем себя мертвыми для нее и суда не будет для нас} во исполнение извечного замысла Божия (ибо Бог не мог благословить нас, безусловно и на веки, покуда грех был пред очами Его), чтобы Христос, Сын Божий, Человек на земле, стал Ходатаем Нового Завета, чтобы смертию Он проторил бы путь ко исполнению обетованного.

Сам по себе Новый Завет не упоминает о Ходатае. Бог вложит законы Его в сердца людей, и не воспомянутся больше грехи. Еще не заключен завет с Израилем и Иудой. Но тем временем

Бог восставил и явил Ходатая, который свершил дело во исполнение обетований и свершил так, что это по своей сути незыблемо и вечно, поскольку связано с природой самого Бога. Это сделано смертию, ценой греха, которой преодолен грех; а искупление за грехи свершено по праведности Божией и совершенно новое состояние обретено вне греха и за пределами его. Ходатай заплатил выкуп. Грех больше не довлеет над нами.

В стихах 16, 17 содержится вводный оборот, в котором выражена идея "завета" (это то же самое слово, что "завещание" в греческом языке, распоряжение со стороны того, кто имеет право распоряжаться), чтобы мы поняли, что прежде получения прав наследования по завещанию, должна состояться смерть завещавшего {Некоторые считают, что эти два стиха не являются отступлением, рассматривающим вопрос о завещании, но это продолжение рассуждения о завете, причем используют греческое слово; обозначающее не завещание, а жертву, которая налагала печать, более торжественную, чем клятва, на обязательство соблюдения завета. Эта большая тонкость греческого языка, о которой я не могу судить здесь. Ноя не могу сказать, что эти доводы меня убеждают}.

Эта необходимость того, чтобы завет был освящен кровью жертвы, не был забыт в случае с первым заветом. Все было окроплено кровью. Только в этом случае, это было торжественное освящение смертью, присовокупленное к обязательству завета. Древние всегда утверждали, что необходима смерть, прежде чем люди могли вступить в общение с Богом. Грех повлек за собой смерть и суд. Мы должны либо сами подвергнуться суду, либо удостовериться в уничтожении наших грехов посредством него, когда кто-то другой подвергнется ему вместо нас. Здесь даны три области применения крови. Завет заключен кровью. Осквернение также смывается с ее помощью. Вина уничтожается прощением, полученным через пролитие крови.

Вот, по сути, три необходимых элемента. Во-первых, промысел Бога, оделяющего благословением по обетованию Его связи с Его праведностью, так как грехи тех, кто благословлен, были искуплены для непременного основания завета, когда Христос восславил Бога в отношении греха, сделавшись жертвою за грех на кресте.

Во-вторых, свершилось очищение греха, которым мы были осквернены, (которым и все прочее, не имея вины, все же было осквернено). Тогда еще встречались случаи, когда обычно применялась вода: это нравственное и телесное очищение, оно проистекает от смерти, вода очищения изошла из бока святой жертвы, бывшей мертвой. И очищение происходит словом, обращающемся к совести и сердцу, осуждающим все злое и открывающим все доброе. В-третьих, относительно прощения. Нет случаев, когда бы оно могло быть получено без пролития крови. Заметьте, что здесь не сказано "применения". Это совершение дела истинного умилостивления, о котором здесь говорится. Без пролития крови нет прощения. Чрезвычайно важная истина! Ибо для дела прощения должны состояться смерть и пролитие крови.

Из этих взглядов на искупление и примирение с Богом проистекают два обстоятельства.

Во-первых, было необходимо лучшее приношение, более совершенная жертва, чем приносившиеся по Ветхому Завету, потому что должны были быть очищены небесные вещи, а не тень их. Ибо Христос вошел в само святилище Бога на небесах.

Во-вторых, Христу не нужно было приносить себя многократно, как первосвященнику, ежегодно входящему в чужой кровью во святилище. Ибо Он принес Себя. Значит, если бы приходящий с жертвой не мог сделаться совершенным единым приношением, сделанным однажды, Ему надлежало бы многократно страдать от начала мира {И Он должен был многократно страдать, ибо уничтожение греха должно быть подлинным}. Это замечание приводит к ясному и простому провозглашению промысла Божиего по этому поводу - бесценной истине, заключающейся в том, что Бог позволил истечь векам (четко отличающимся друг от друга эпохам, в которые человек подвергался испытанию различными способами и во время которых у него была возможность показать, что он из себя представляет), не свершая дела Его благодати. Это испытание человека обнаружило, что у него порочная природа и воля. Умножение средств только сделало более очевидным тот факт, что он был в сущности своей порочен, ибо он не воспользовался ни одним из них, чтобы приблизиться к Богу. Наоборот, его враждебность Богу проявилась во всей полноте.

Когда Бог обнаружил всю человеческую ответственность - по причине которой вера знает, что человек совершенно погиб - пред законом, то во дни закона свершилось дело Господне чрез пришествие и присутствие Сына Его, чрез обетование, ради нашего спасения и во славу Божию.

Этим объясняется выражение (ст. 26) " к концу веков". Ныне это дело совершенным образом исполнилось. Грех оскорбил Бога и отделил от Него человека. Все, что Бог сделал для того, чтобы дать ему возможность обратиться, закончилось лишь тем, что представило ему средство переполнить меру грехов его, отвергнув Иисуса. Но в этом исполнилось извечное предвидение Божие, или, по крайней мере, было заложено нравственное основание во всем его безграничном совершенстве для его действительного свершения. Теперь все по своей сущности, как и по вечному замыслу, зависело от второго Адама, и от того, что свершил Бог, а не от ответственности человека, хотя последняя была полностью осуществлена во славу Божию (сравните 2 Тим. 1,9.10; Тит 1,1.2). Христос, которого отвергли люди, явился, чтобы уничтожить грех, принеся себя в жертву. Таким образом, с нравственной стороны, это было окончание времен.

Плоды дела и могущества Бога еще не проявились. Новое творение взрастит их. Но человек, как потомок Адама, прошел весь свой путь в свойственном ему отношении с Богом; он враждебен Богу. Христос, выполняя волю Божию, явился к окончанию века, чтобы уничтожить грех, принеся в жертву Себя, и дело Его свершилось с этой целью. В этом нравственная сила Его поступка, Его жертвы перед Богом; в результате грех был совершенно уничтожен в небе и на земле. Для веры этот результат, а именно уничтожение греха осуществился в сознании {Чем больше мы рассматриваем распятие с точки зрения Бога, тем более мы убеждаемся в том, что полностью проявилась вражда человека с Богом и враждебность его против Бога, пришедшего в благодати; а также власть сатаны над человеком и пороками его; совершенство человека в любви к отцу и послушании Ему; величие и праведность Бога против зла и Его любовь к грешникам, и все - в Нем; совершенным образом разрешилась борьба добра и зла в жертве, во Христе, принесенном в жертву за нас. Когда грех, как таковой, предстал пред лицом Его - в Едином безгрешном, когда это было необходимо и Бог был совершенно восславлен, и, воистину, сын человеческий тоже, тогда все дело было решено с нравственной стороны, и мы знаем это: но действительные плоды еще не получены}, потому что Христос, который был принесен в жертву за нас, умер и умер за грех, а ныне воскрес и восславлен, а грех (в отношении нас) устранен {Суд, который падет на злых, не возмездие за грех. С делом и положением Христа связано гораздо большее - слава небесная пред Богом, но речь здесь идет не об этом}.

Кроме того, верующим возвещается этот результат - тем, кто ожидает второго пришествия Господа. Смерть и суд - такова доля людей, как потомков Адама. Христос был принесен в жертву, чтобы понести грехи многих, и "во второй раз явится не для очищения греха, а для ожидающих Его во спасение", а не для суда.

Для них, насколько это касается их состояния перед Богом, грех уже уничтожен; каков Христос, таковы и они, все их собственные грехи устранены. Христос впервые явился, чтобы быть принесенным в жертву за нас и чтобы понести грехи наши, они были подъяты Им на кресте. А для тех, кто ожидает пришествия Его, эти грехи полностью уничтожены. Когда ОН вернется, Христу не надо будет очищать грехи, насколько это касается их. С этим полностью покончено в Его первое пришествие. ОН придет во второй раз, чтобы избавить их от всех последствий греха, от рабства. Он придет не для суда, а во спасение. Уничтожение грехов с их стороны пред Богом было настолько окончательным, грехи верующих так полно истреблены, что, когда Он явится во второй раз, то Ему не придется иметь дело с грехом по отношению к ним. Он явится без греха, и не только без греха в Его благословенной Личности - так было в Его первое пришествие - но (что касается тех, кто ожидает Его) исключая всякий вопрос о грехе, - для их окончательного спасения.

Словам "без греха" противопоставляется выражению "понести грехи многих" {Важно отметить разницу между стихами 26 и 28. Грех должно было удалить подальше от взгляда Божиего, и посему Он должен был быть совершенно восславлен в связи с этим, на том месте, где грех был пред Ним. Христос был сделан жертвою за грех - явился, дабы удалить его от взора Божиего. Кроме того, речь шла о наших грехах, и Христос вознес их телом Своим на древо. Грехи понесены, и Христос их больше не имеет. как вина пред Богом, они уничтожены навеки. Дело уничтожения греха пред очами Бога свершено, и Бог признает, что оно свершено, восславив Иисуса, который восславил Его, когда сделался жертвою за грех. Так что для Бога вопрос решен и вера признает это, но результат еще не получен. Дело свершено пред Богом во всем его значении, но грех все еще живет в верующем и в мире. Вера признает то и другое, зная, что пред очами Бога оно свершено, и она успокоилась в нем, подобно Богу, но верующий знает, что грех все еще фактически в нем, и он существует: только теперь он имеет право считать себя мертвым для него - что грех во плоти осужден, но в жертве за грех, так что у него его нет. Уничтожение не свершилось, но то, что уничтожает, окончено, так что Бог признал это, а также и вера, и она предстает пред Богом совершенно очищенной от греха и грехов. Тот, кто мертв (и мы тоже, так как умерли с Христом), оправдан от "греха". Все наши грехи были понесены. Затруднение частично возникает, когда "грехом" называют конкретный поступок и вместе с тем абстрактное покаяние. В слове "грехи" нет такой двусмысленности. Жертва за грех может относиться к конкретному проступку. Грех, вошедший в мир, - совсем другое понятие. Эта двусмысленность породила путаницу}. Следует, однако, отметить, что взятие Церкви здесь не упоминается. Обратите внимание на язык. Речь идет о сути Его второго пришествия. Он явился однажды. Его же узрят те, кто ожидает Его. Это вторжение может относиться к спасению евреев, которые ожидают Его в последний день. Он явится для них и во спасение. Но мы ожидаем Господа во спасение наше, и мы узрим Его, когда Он свершит его ради нас.

Апостол на затрагивает вопроса о разнице между этим понятием и понятием о нашем восхищении на небеса и не употребляет того слова, которое обозначает Его явление народу. Он явится тем, кто ожидает Его. Он незрим для всего мира, не последует за этим и Судия, хотя этого вполне можно ожидать. Дух Святой говорит лишь о тех, кто ожидает Господа. Им Он и явится. Они узрят Его, и это будет днем их спасения, так что это истинно для нас, а также относится и к верующим евреям в последний день.

Итак, здесь представлено состояние христиан, так и надежда века будущего, основанного Кровию и ходатайством нового завета. Одно является нынешним уделом верующего, а другое утверждается как обетование Израилю.

Как чудесна благодать, о которой мы сейчас рассуждаем! Существуют две вещи, которые предстают пред нами в Христе, - привлекательность благодати и благости Его для наших сердец и дело Его, приводящее души наши пред лицо Бога. Именно о последнем и рассуждает перед нами Дух. И значение Святой не только в благодати, порождающей благочестие, а в действительности самого дела. Что есть действительность? В чем плоды Его дела для нас? Предстать пред Богом в свете Его без завесы, совершенно очищенными пред Ним от греха, убеленными белее снега в свете, который один являет это. Чудесное положение для нас! Нам не надо ждать судного дня (который, вообще говоря, близок), ни искать способов приблизиться к Богу. Мы - пред лицом Его. Христос предстал на нас пред лицо Божие, более того, Он остался там вовеки; посему положение наше неизменно вовеки. Верно, что мы призваны ходить согласно положению нашему. Но это не затрагивает самого факта, что именно таково положение. А как мы сподобились его? И в каком состоянии? Когда наши грехи были полностью и совершенно уничтожены раз и навсегда, и с вопросом греха навеки покончено пред Богом, мы стали там, потому что Христос свершил дело, которое уничтожило грех, и не стало его пред очами бога. Так что налицо две вещи: свершенное дело и наше положение пред лицом Бога.

Мы чувствуем огромную разницу между этим и иудаизмом. Согласно последнему, Богослужение, как мы убедились, происходило пред завесой. Верующие не могли попасть в святилище Бога. Поэтому им приходилось все повторять сначала. Жертва умилостивления возобновлялась из года в год - постоянно повторявшееся свидетельство того, что грех еще оставался. Они получали на время личное прощение за конкретные проступки, но оно должно было постоянно обновляться. Совесть не могли быть сделана совершенной, душа не находилась пред лицом Бога, этот великий вопрос еще не был решен. (Сколь многие души и поныне находятся в этом состоянии!) То, что священник один раз в год входил в святилище, лишь служило доказательством, что путь был все еще закрыт, что к Богу нельзя было приблизиться и что память о грехе все еще существовала.

А ныне вины верующих больше нет, их грехи омыты делом, свершенным однажды и навеки; совесть сделана совершенной, нам уже не будет за это и осуждения. Грех во плоти был осужден в Христе, когда Он был сделан жертвою за грех, и Христос предстал пред лицом Бога за нас. Первосвященник оставался там. Так, взамен возобновления памяти о грехах, производимого из года в год, мы получили совершенную праведность, которая существует для нас пред лицом Бога. Положение совершенно изменилось.

Участь человека (ибо это совершенное дело освободило нас от иудаизма) - смерть и суд. Но ныне наша судьба зависит от Христа, а не от Адама. Христос был принесен в жертву, чтобы понести грехи многих {Слово "многих" имеет здесь двойное значение - отрицательное и положительное. Нельзя было сказать "все" или что все будут спасены. С другой стороны, слово "многие" является обобщающим, так что объектом свершенного деяния являются не только евреи} - дело свершено, грехи уничтожены, и для ожидающих Его Он явится, но не для очищения грехов, ибо этот вопрос был полностью решен в Его первое пришествие. Смертью Иисуса Бог покончил с грехами ожидающих Его; и Он придет, но не судить, а во спасение - чтобы окончательно спасти их из того положения, в которое грех привел их. Это будет относиться и к оставшимся евреям, в зависимости от их состояния, но это безусловно относится к христианам, причастникам небесного.

Существенное положение, утверждаемое в учении о смерти Христа, состоит в том, что Он принес Себя однажды и вовеки. Мы не должны забывать этого, чтобы осознать полное значение всего, что здесь говорится. В десятой главе развивается и используется эта идея. В ней автор подытоживает свое учение по этому вопросу и применяет его по отношению к душе, подтверждая его Писанием и соображениями, очевидными для любого просвещенного ума.

1. Закон с его жертвоприношениями не сделал верующих совершенными; ибо, если бы они сделались совершенными, не пришлось бы заново приносить жертвы. Если они и приносились снова, то потому что верующие не были совершенными. Наоборот, повторение жертвоприношений было воспоминанием грехов; оно напоминало людям, что грех все еще существовал и что он все еще был пред очами Бога. По сути, закон, хотя и был тенью будущих благ, не был ими. Существовали жертвоприношения; но их приносили повторно вместо того, чтобы принести одну единственную жертву, действие которой пребывало бы в веках. Был и первосвященник, но он был смертен, а священство передавалось от человека к человеку. Он входил в святая святых, но однажды в год, причем завеса, скрывавшая Бога, была закрыта, и первосвященник не мог находиться пред лицом Его, и дело его было несовершенным. Итак, действительно существовали элементы, которые, так сказать, указывали на состояние части священства будущих благ; но в одном случае состояние верующих было совершенно противоположным тому, каким оно было в другом случае. В первом - каждый поступок свидетельствовал, что не было свершено дело примирения; во втором - положение Первосвященника и верующего является свидетельством, что это дело свершено и что последний навеки свершен пред лицом Бога.

В главе 10 этот принцип применяется по отношению к жертве. Ее повторное приношение доказывало, что грех все еще оставался. То, что жертва Христа была принесена лишь однажды, свидетельствовало, что действие ее пребудет вовеки. Если бы иудейские жертвоприношения сделали верующих совершенными пред Богом, их перестали бы приносить. Апостол подразумевает (хотя принцип везде общий) ежегодное жертвоприношение в день примирения. Ибо, если бы благодаря действенности жертвоприношения, они сделались бы навеки совершенными, у них не было бы более сознания грехов, и они не помышляли бы о возобновлении жертвоприношений.

Обратите здесь внимание на очень важную мысль, что совесть очищается, когда наши грехи искуплены, а верующий приближается посредством жертвоприношения. Иудейское Богослужение означало, что вина все еще оставалась; христианское - что ее больше нет. Что касается первого, то каким бы ценным ни был образец, причина ясна: кровь тельцов и козлов не могла уничтожить грех. Поэтому эти жертвоприношения были отменены, и было свершено деяние иного рода (хотя все-таки жертвоприношение) - дело, исключающее все другие и любое повторение подобного, потому что оно представляет собой не что иное, как самоотверженную преданность Сына Божиего в исполнении воли Бога и совершении того, чему Он посвятил Себя: поступок, который невозможно повторить, ибо вся воля Его не может свершиться дважды, и будь это возможно, это стало бы свидетельством недостаточности первого или обоих.

Вот что говорит Сын Божий в этом величественнейшем отрывке (ст. 5-9), из которого по благодати Божией сподобились узнать о том, что говорилось между Ним и Богом Отцом, когда Он предпринял исполнение воли Бога, - что Он сказал, тогда и вечный замысел Бога, который Он осуществил. Он исполнился покорности и послушания, дабы исполнить волю другого. Богу больше не было благоугодно принимать жертвы, приносимые по закону (четыре разнородности которых здесь указаны), они Ему были отвратительны. Взамен их Он уготовил тело Сыну Его - великая и важная истина! - ибо человеку надлежит послушание. Так, исполняясь его, Сын Божий занял положение совершенного послушания. По сути Он взял на Себя долг исполнения всей воли Божией, какой бы она ни была - воли, которая есть вечно "благая, угодная и совершенная".

В псалме по-еврейски говорится "Открой ухо твое" {Это не то же самое слово, что "проколоть" или "проткнуть" в Исх. 21 и не "пробуждать", как в Ис. 50. Одно ("Вырыл") означает приготовить к послушанию, другое - приковать к нему навеки и подчинить послушанию в должное время. В Исходе 21 сообщается благословенная истина о том, что, когда Он исполнит на земле Его личное служение, Он не покинет ни Церковь Его, ни народ Его. Он - Бог вечный, и вечно человек, смиренный человек, восславленный и царствующий Человек, смиренный Человек во блаженстве вечного совершенства}, в Септуагинте же переведенное как "Ты уготовил мне тело"; слова, которые в истинном их значении используются Духом Святым. Ибо "ухо" всегда используется как знак принятия распоряжений, а также как признак обязанности повиноваться или склонности к повиновению. "Каждое утро Он пробуждает, пробуждает ухо Мое" (Ис. 50), то есть заставляет слушаться Его воли, быть послушным повелениям Его. Ухо прокалывалось и пригвождалось шилом к двери для того, чтобы показать, что израильтянин прикован к дому, как раб, чтобы повиноваться вечно. Господь же, приняв тело, принял образ раба (Фил. 2). Его ухо было прободено. То есть, Он поставил Себя в такое положение, в котором Он должен был повиноваться всей воле Его Владыки, какой бы она ни была. Но Сам Господь {Как и во всем послании, здесь речь идет о Мессии. В псалме говорит Мессия, т.е. Помазанник на земле. Он выражает Свое терпение и преданность в принятом Им положении, обращаясь к Иегове, как к своему Богу; и Он говорит, что принял это положение добровольно, по вечному замыслу Его, почитая Личность Его. Ибо Личность не изменилась. Но Он говорит в псалме, сообразуясь с принятым Им положением послушания всегда говори "Я" и "Меня", повествуя о том, что случилось прежде Его воплощения} говорит в рассматриваемом нами отрывке: "Ты, - говорит Он, - тело уготовал Мне".

Если углубиться в подробности, он упоминает всесожжения и жертвы за грех, жертвоприношения, которым общение было менее свойственно и потому они имели более глубокий смысл; но Богу они были неугодны. Короче говоря, еврейское Богослужение было уже объявлено Духом, неугодным Богу. Оно должно было отмереть, так как было бесплодно; ни одно приношение, бывшее частью его, не было приемлемым. Нет; Бог раскрыл Свои замыслы, но в первую очередь в сердце Слова, Сына Божиего, который принес Себя в жертву, чтобы исполнить волю Бога. "Тогда я сказал: вот, иду, как в начале книги написано о Мне, исполнить волю Твою, Боже". Не могло быть ничего торжественнее, чем то, как была приподнята завеса между происходившим в небесах между Богом и Словом, который взялся исполнить волю Его. Обратите внимание на то, что прежде, чем Он принял положение послушания, Он принес Себя в жертву, чтобы исполнить волю Божию, по Своей свободной воле и любви ради славы Божией; как власть имеющий, Он принес себя в жертву. Он исполнился послушания, Он исполнился волею Божией.

Это действительно означало принести в жертву всю Его собственную волю, но добровольно и по Его собственному намерению, хотя и вследствие изъявления воли Его Отца. Ему необходимо было быть Богом, чтобы совершить это и взяться за исполнение всего, что пожелал Бог.

Здесь перед нами великая тайна этого божественного диалога, которая неизменно овеяна своим торжественным величием, и она сообщается нам, дабы мы могли познать ее. И мы должны познать ее; ибо так мы постигаем безграничную благодать и славу этого дела. Прежде чем Он стал человеком, там где известна только божественность, и ее извечное предведение и помыслы передаются от одной божественной Личности к другой, к Слову - как Он в свое время объявил нам чрез Духа пророческого, ибо такова была воля Бога, заключенная в книге извечных замыслов, Он, могущий сделать это, принес Себя в добровольную жертву, чтобы исполнить эту волю. Покоряясь этому замыслу, уже уготовленному для Него, Он тем не менее приносит Себя в жертву совершенно добровольно, чтобы исполнить его. Он покорен в этом приношении и в то же время исполнен намерения сделать все, что угодно Богу, как таковому. Но и в этом стремлении исполнить волю Божию есть оттенок послушания, покорности и преданности. Так я мог бы взяться исполнить волю другого, столь же свободную и полнокровную, потому что я хотел сделать это; но если я говорю: "выполнит Твою волю", то это само по себе абсолютное и полное подчинение. Это и исполнил Господь, Слово. Он совершил это, провозгласив также, что Он пришел, чтобы совершить это. Он занял положение послушания, приняв тело, уготовленное Ему. Он пришел свершить волю Бога.

Сказанное нами постоянно проявляется в жизни Иисуса на земле. Бог сияет, просвечивая сквозь образ человеческий в теле человеческом; ибо Он неизменно оставался Богом даже в самом уничижении Его; и никто, кроме Него, не мог бы принять его и оказаться таковым; тем не менее Он всегда полностью и совершенно был послушен и зависел от Бога. Открывшиеся в Его существовании на земле было выражением достигнутого в небесном пребывании, в собственной Его природе. То есть ( и псалом 39 говорит об этом), провозглашенное Им и то, чем Он был на земле, - это одно и то же; одно пребывает на небесах, другое - телесно на земле. То, чем Он был на земле, всего лишь выражение, живое, настоящее, телесное проявление того, что содержится в тех божественных речениях, которые были открыты нам и которые были действительным положением, принятым Им.

И очень важно видеть все это в свободном изъявлении, сделанном божественным разумом, а не только в их исполнении в смерти. Это придает совсем другой характер делу, свершившемуся в теле, здесь, на земле.

В действительности, начиная с главы 1 этого послания Святой дух постоянно представляет Христа таким образом. Но это откровение в псалме было необходимо для того, чтобы объяснить, как сделался рабом Тот, кто на самом деле был Мессией, и это открывает перед нами потрясающую картину промысла Божия, картину, глубина которой - во всей четкости ее проявления, и благодаря этой четкости - являет нам столь славные и божественные предметы, что мы склоняем головы и закрываем лица, став участниками подобного общения ввиду величия Личностей, чьи близкие отношения открываются нам. И не слава ослепляет нас. Но даже в этом жалком мире нет ничего, чему мы были бы в большей мере чуждыми, чем близость Тех, кто по образу своей жизни гораздо выше нас. А что, если это сам Бог! Да будет благословенно Его имя! Существует благодать, которая приводит нас к ней и которая приблизилась к нам в нашей немощи. И потом нам дозволяется познать эту драгоценную истину, что Господь Иисус решил Сам, добровольно, исполнить весь замысел Бога и что Ему угодно было принять тело, уготовленное ему, чтобы совершить его. Любовь, преданность славе Божией и путь, которым Он исполнил послушание Его, здесь ярко представлены. И плод вечного предвидения Божия заменяет (самой своей сущностью) любой знак провидения: он сам по себе содержит условия любого общения с Богом, и средства, которыми Он восславил Себя {Обратите внимание также на то, что здесь действительность не только подменяется обрядовыми образами закона, но и есть разница в самом принципе. Закон для праведных требовал, чтобы человек исполнил волю Бога и это было правильно. Таковой была человеческая праведность. Здесь Христос намеревается осуществить ее и исполнил ее, принеся Себя в жертву. Такое исполнение воли Бога с Его стороны служит основой нашего отношения с Богом, и оно заключено, и мы приняты. Родившись от Бога, мы рады выполнить волю Его, но по любви и вследствие новой природы, а не для того, чтобы быть принятыми}.

Тогда Слово приняло тело для того, чтобы принести Себя в жертву. Кроме откровения преданности Слова в исполнении воли Божией пред нами раскрывается также действие Его жертвы согласно воле Божией.

Он пришел свершить волю Иеговы. Вера же понимает, что именно по воле Божией (то есть, по воле Того, Кто по извечной мудрости Его уготовил тело Сыну Его) те, кого Он избрал во имя Свое по спасению, отделены для Бога, другими словами, освящены. Именно по воле Божией мы отделены для Него (а не по нашей собственной воле), и посредством жертвы, принесенной Богу.

Мы увидим, что в этом послании не говорится о даре жизни или о насущной святости, сообщаемой Духом Святым {О последнем в нем говорится в назиданиях, глава 12.14. Но в учении этого послания "освящение" не употребляется в практическом смысле для обозначения того, что происходит в нас}: речь идет о Личности Христа, восшедшего на небеса и действительности Его дела. И это важно в отношении к освящению, так как показывает, что освящение есть полное отделение нас для Бога, как принадлежащих Ему ценою приношения Иисуса, освящение во Иисуса Христа посредством этого приношения. Бог взял нечистых иудеев из народа их и отделил - посвятил их Себе; ныне избранных, из народа этого; а также - благодарение Богу - и нас, посредством приношения Иисуса.

Но в этом приношении есть еще и другая сторона, на которую было уже указано значение которой это послание применяет по отношению к верующим, а именно: то, что приношение сделано "однажды и навеки". Оно не допускает повторения. Если мы наслаждаемся плодами этого приношения, то наше освящение имеет вечную природу. оно непогрешимо. Оно никогда не повторится. Мы навеки принадлежим Богу в силу этого приношения. Таким образом, наше освящение, наше отделение для Бога обладает - в отношении дела, свершившего его - всей непоколебимостью воли Божией и всей благодатью, от которой оно произошло; оно также обладает в сущности своей, совершенством самого дела, которым было свершено, и незыблемостью и непреходящей действенностью этого дела. Но последствия этого приношения не ограничиваются этим отделением для Бога. Рассмотренный вопрос содержит наше освящение Самим Богом посредством совершенного по своим последствиям приношения Христа, исполнившего волю Его. И теперь положение, принятое Христом вследствие Его приношения, используется для того, чтобы четко представить то состояние, в которое оно привело нас пред Богом.

Иудейские священники - ибо это противопоставление развивается дальше - постоянно становились пред жертвенником, чтобы повторить те же самые жертвоприношения, которые никак не могли уничтожить грехи. Но этот Человек, принесши жертву за грехи, навсегда воссел {Слово, переведенное здесь "навсегда" вовсе не то же самое слово, которое используется вместо слова вечно Оно означает постоянно, без перерыва. Он не восстал и не стоит, Он навеки воссел, так как дело Его закончено. Он действительно восстанет, чтобы прийти и привести нас и судить мир, как говорится в том же отрывке} одесную Бога. Там, свершив для Своих все, касающееся их беспорядочного представительства пред Богом - Он ожидает того момента, когда враги его будут положены в подножии ног Его согласно псалму 109: "Иди одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих". И Дух Святой называет нам важную причину этого, столь бесконечно драгоценную для нас: "Ибо Он одним приношением навсегда сделал совершенными освящаемых".

Здесь (ст. 14), как и в стихе 12, с которым последний связан, слово "навсегда" обладает силой вечности - непрерывной длительности. Он воссел навсегда, мы сделались навсегда совершенными посредством дела Его и по совершенной праведности посредством которого и в соответствии с которой, Он сидит одесную Бога на престоле Его, и поскольку Он там лично, то, что Бог принял Его, доказано тем, что Он сидит одесную Его. И Он находится там для нас.

Это праведность, подобающая престолу Божиему, соответствующая праведности престола. Она неизменна и непогрешима. Он воссел там навсегда. И раз мы освящены, то есть, отделены для Бога посредством этого приношения по воле Самого Бога, мы также сделаны совершенными для Бога посредством того же приношения, представленные Ему в Личности Иисуса.

Мы видели, что это положение возникло как выражение воли, благой воли Бога (воли, которая сочетает благодать и промысел Божий) и что его основание и подлинная несомненность кроются в свершении дела Христова, совершенство которого проявляется в том, что совершивший его сидит одесную Бога. Но свидетельство, на основании которого мы верим в этом, должно быть божественным, ибо, чтобы наслаждаться этой благодатью, мы должны это знать с божественной несомненностью, и чем она величественнее, тем больше наши сердца будут сомневаться в ней. И это так. Воля Божия есть источник дела. Христос, Сын Божий, свершил его; Дух Святой свидетельствует нам об этом. И здесь выявлено уже не просто свершение дела, а значение его для людей, избранных благодатью и прощенных. Дух Святой приносит нам свидетельство: "И грехов их и беззаконий не вспомяну более".

Благословенное положение! Уверенность в том, что Бог никогда не вспомнит наших грехов и беззаконий основана на непреклонной воле Божией, на совершенном приношении Христа, ныне же, вследствие этого, сидящего одесную Бога, и в соответствии с верным свидетельством Святого Духа. Это принадлежит нашей вере, что Бог никогда не вспомнит наших грехов.

Мы можем сделать некоторые замечания по поводу того, каким образом вводится завет, так как, хотя и обращаясь как к "святым братиям, причастникам небесного избрания", он говорит: "свидетель для нас"; форма его обращения характерна для послания к Евреям (конечно, верующим, но евреям, все еще несущим черты народа Божиего). Он не говорит о завете прямо, как о привилегии, в которой христиане были непосредственными причастниками. Дух Святой, как он говорит, свидетельствует: "Не вспомяну более" и т.д. Вот что он цитирует. Он только ссылается на новый завет, оставляя в стороне все, что касается его настоящего применения. Так как после того, как было сказано: "Вот завет" и т.д., приводится свидетельство Духа Святого для доказательства основной мысли, которую он излагает, то есть о том, что Бог более не воспомянет наших грехов. Но он ссылается на завет (уже известный евреям как засвидетельствованный пред Богом), который придавал авторитетность писания этому свидетельству, что Бог не воспомянет более грехов народа Его, который освятился и вошел в милость к Нему и который одновременно содержал эти две мысли: во-первых, в том, что это полное прощение не существовало согласно первому завету, и во-вторых, что открыт путь для благословения народа, покуда новый завет будет формально устанавливаться.

Выводится другое практическое заключение: поскольку грехи прощены, жертвы за грех не существует. Так как единая жертва получила прощение, для получения его не может быть принесена никакая другая. Может быть воспоминание об этом едином приношении, конечно какой бы ни были и суть; но не может быть жертвы для уничтожения грехов, которые уже уничтожены. Поэтому мы действительно отказываемся полностью в новом положении - когда по сути жертвою Христа наши грехи совершенно уничтожены, и это сделано для нас, которые освятились и стали причастниками небесного избрания, а когда было совершено полное и непреходящее вовек очищение, даровано прощение и получено вечное искупление. Так что пред очами бога мы пребываем без греха благодаря совершенству дела Христа, который сидит одесную Его и который вошел в святые святых, на самые небеса, чтобы воссесть там, потому что дело Его свершено.

Так мы обладаем полной свободой входить в святилище (имея всякое дерзновение) посредством крови Иисуса, путем новым и живым, который есть плоть Его, дабы предстать без порока пред лицом Самого Бога, который откроется там. Для нас завеса открыта, и то, что открыло завесу, чтобы впустить нас, также уничтожило грех, не впускавший нас туда. Мы также имеем великого Священника над домом Божиим, как мы убедились, который предстательствует за нас в святилище.

На этих истинах основывается дальнейшие назидания. Прежде чем мы приступим к ним, хочется сказать еще несколько слов относительно отношений, которое существует между совершенной праведностью и священством. Существует много людей, которые используют священство, как средство получения прощения, когда они согрешили. Они обращаются к Христу, как к священнику, чтобы Он мог заступится за них и вымолить прощение, которого они хотят, но которого они не смеют просить непосредственно у Бога. Эти люди, какими бы искренними они ни были, не имеют дерзновения войти в святилище они ищут спасения у Христа, чтобы их можно было вновь привести пред лицо Бога. Их состояние по сути такое же, как у набожных иудеев. Они утратили, а скорее всего, вовсе не имели, чрез веру свою, истинного сознания своего положения пред Богом посредством жертвы Христа. Я не говорю здесь о всех привилегиях Церкви: мы видели, что в послании о них не говорится. Положение, в которое это послание ставит верующих сводится к следующему: те, к кому оно обращено, не рассматриваются как имеющие место на небесах, хотя и будучи причастниками небесного призвания, вся вина народа Божиего уничтожила, и Бог не воспомянет больше их грехов. Совесть сделана совершенной, они более не сознают своих грехов - посредством дела, совершенного однажды и навеки. О грехах больше нет речи, точнее, об их вменении, о том, что они на них пред Богом или между ними и Богом. Их не может быть вследствие того, что свершилось дело креста. Поэтому совесть совершена, их Ходатай или первосвященник находится на небесах, свидетельствуя о деле, уже совершенном для них.

Итак, хотя послание не представляет их как бы сидящими в святилище, как в послании к Ефесянам, однако у них есть полная свобода, всякое дерзновение войти в него. Вопрос о вменении греха больше не существует. Их грехи были вменены Христу. Но Он ныне на небесах - доказательство того, что грехи уничтожены навеки. Верующие же имеют дерзновение входить в святилище Самого Бога вовеки не имея более никакого греха.

Для чего тогда предназначено священство? Что же делать в отношении грехов, которые мы совершаем? Они прерывают наше общее, но они не изменяют ни нашего положения пред Богом, ни свидетельства, данного присутствием Христа одесную Бога. Что касается вопроса вменения, о они и его не подвергают сомнению. Они представляют собой грехи по отношению к этому положению и против Бога, по мере того общения, в котором мы находимся с Богом, будучи в нем. Ибо грех измеряется сознанием, соответствующим нашему положению. Постоянное присутствие Христа одесную Бога имеет двойное последствие для нас: во-первых, совершившись навеки, мы не сознаем более грехов пред Богом, мы приняты, во-вторых, как священник Он располагает благодатью во благовременную помощь необходимое, дабы мы не грешили. Но настоящее исполнение священства Христом не имеет отношения к грехам: посредством дела Его мы совершились и не сознаем боли грехов. С этим связана другая истина, обнаруживаемая в 1 Иоан. 2: мы имеем Ходатая {Здесь существует разницы в подробностях, но она не влияет на предмет моих настоящих рассуждений. Первосвященник содействовал нашему доступу в святилище Бога; Ходатай - нашему общению с Отцом и предведению его для нас, детей Его. Послание к евреям рассматривает вопрос доступа в святилище и показывает, что мы свершимся навеки; а священническое заступничество в этом отношении не отменяет грехов. Оно несет милость и благодать в благовременную помощь, но мы свершились вовеки пред Богом. Однако, общение непременно прерывается малейшим грехом или праздной мыслью, по сути или по здравому рассуждению даже прежде появления праздной мысли. Но Иоанн замечает: "Если бы кто согрешил, его душа будет возрождена. Но верующему грех никогда не вменится} пред Отцом, Иисуса Христа, Праведника. На этом основывается и зиждется наше общение с Отцом и Сыном Его, Иисусом Христом.

Грехи наши не вменены нам, ибо умилостивление во всей его бесценности пред Богом. Но посредством греха общение прерывается; наша праведность не изменилась, ибо это есть Сам Христос одесную Бога посредством дела Его; не изменилась и благодать, и "Он есть умилостивление за грехи наши"; но сердце отдалилось от Бога общение прервалось. Но благодать действует посредством совершенной праведности и посредством заступничества Христа за того, кто согрешил; и душа его возрождается к общению. И мы не обращаемся к Иисусу из-за этого; Он обращается к Богу за нас, если мы согрешили. Его присутствие здесь является свидетельством низменной праведности, которая принадлежит нам; Его заступничество поддерживает нас на пути, которым нам должно идти, или, будучи нашим Ходатаем, Он возрождает общение, основанное на праведности. Доступ в святилище Бога всегда открыт для нас. Грех прерывает наше участие в нем, душа отстраняется от общения; заступничество Иисуса является средством пробуждения совести посредством действия Духа и слова, и мы возвращаемся в святилище Самого Бога. Священство и заступничество Христа относится к состоянию несовершенного, слабого и согрешающего существа на земле, и примиряет его с совершенством места и славы, в которое Божественная праведность вводит нас. Душа сохраняет стойкость и возрождается.

Далее следует назидания. Имея, таким образом, право приблизиться к Богу, мы приступаем с искренним сердцем, исполненные верою. Это единственное, что окажет почтение действенности дела Христова и любовь, благодаря которой мы радуемся Богу. В последующих словах упоминается посвящение священников - естественное упоминание, поскольку речь идет о приближении к Богу святилище. Их окропляли кровию и омывали водою, и тогда они приступали, дабы служить Богу. Однако, хотя я и не сомневаюсь в том, что делается ссылка на священников, вполне естественно, что источником этого послужило крещение. О помазании здесь не говорится - это знак или привилегия нравственного права приблизиться.

Опять-таки мы можем заметить, что, говоря об основе истины, это та почва, на которой Израиль будет стоять в последний день. Их место будет не во Христе на небесах, не будут они исполнены и Духа Святого, соединяющего верующего со Христом на небесах; но их благословение будет основано на воде и на крови. Бог более не вспомнит их грехов и они будут омыты чистою водою на земле.

Второе назидание гласит о том, чтобы неуклонно держаться исповедания упования, ибо верен обещавший.

Мы не только должны для самих себя иметь эту веру в Бога, но мы должны также быть внимательны друг к другу, поощряя к любви и добрым делом, в то время не оставляя своего собрания, не избегая открытого отождествления с народом Господним в невзгодах, связанных с исповеданием этой веры пред миром. Кроме того, это исповедание в собрании имело еще одну причину, заключавшуюся в том, что этот день приближается. Мы видим, что здесь представлено ожидание суда, дабы это повлияло на совесть и оградило христиан от ухода от мира и от влияния людского страха, а не пришествие Господа, дабы забрать к Себе народ Его стих 26 соединен с предыдущим отрывком (23 - 25), последние слова которого предполагают предупреждение, содержащиеся в стихе 26, которое, кроме того, основано на учении этих двух глав (9 и 10) относительно жертвоприношения. Он настаивает на неуклонном и полном исповедании Христа, ибо единая жертва Его, принесенная однажды, была единственной. Если кто-либо утверждающий, что знает цену его, отвергся бы от него, то другой жертвы, к которой он мог бы прибегнуть, не было и невозможно было бы повторить ее. Не осталось бы более жертвы за грех. Все грехи были прощены действием этой жертвы: но если, познав истину, они избрали бы грех, то для них не осталось бы жертвы даже посредством совершенства Христа оставался лишь суд. Такой исповедник, познавший истину и отвергший от нее, превратился бы в противника.

Случай же, который здесь предполагается состоит в отказе исповедания Христа, в сознательном предпочтении идти во грехе по собственной воле, до этого познав истину. Это очевидно как из того, что сказано раньше, так и из стиха 39.

Таким образом, мы имеем (главы 6, 10) две великих привилегии христианства, что отличает его от иудаизма, представленные здесь для того, чтобы предостеречь исповедующих первое, что отвращение от истины после приобщения к этим преимуществам, было роковым; ибо если эти средства спасения были отвергнуты, другого средства не существовало. Этими привилегиями было открытое присутствие и сила Духа Святого и приношение, которое вследствие приезжей ему абсолютной ценности, не оставляло места никакому другому. Оба они обладали огромной действительностью, которая, озаряя божественным источником и силой и свидетельством присутствия Бога с одной стороны, а с другой - возвещала вечное искупление и совершенство верующего, не оставляя средств для покаяния в том случае, если кто-либо отвергся от явленной и познанной силы этого присутствия; причем для другой жертвы места не было (которая, кроме того, опровергла бы действенность первой), после совершенного дела Божия во спасении, совершенного как в отношении искупления, так и для присутствия Бога посредством Духа среди Своих. Оставался лишь суд.

Те, кто, презрел закона Мотивы, были без милосердия наказаны смертью. Чего же тогда заслуживают от руки Бога те, кто попирает Сына Божиего, почитая ничем кровь завета, который они были освящены, поступая вопреки Духу благодати? Это не простое непослушание, каким бы порочным оно ни оказалось; это презрение к благодати Божией и ко всему, что он сделал в личности Иисуса, дабы избавить нас от последствий непослушания. С одной стороны, что тогда оставалось, если, зная, что это было, они презрели это? С другой стороны, как могли бы они избежать суда? Ибо они знают того, кто сказал "у меня отмщение", и что он воздаст, и еще Господь будет судить народ Свой.

Обратите внимание на то, как освящение связано с Кровию; а также на то, что исповедников причисляют к этому народу. Кровь, полученная верою, посвящает душу Богу, но она здесь также рассматривается как внешнее средство для отделения людей как народа. Каждый отдельный человек, признавший, что Иисус - мессия, а кровь есть печать и основа вечного завета, заключенного Богом для вечного очищения и искупления признав, что он посредством этого отделен для Бога как один из этого народа - всякий подобный человек, если он отвергнется его, отвергнет его как таковой: и не будет другого способа освятить его. Прежнее воззрение явно утратило свое значение для него, а от истинного он отвратился. Вот та причина, по которой сказано: "получивши познание истины".

Тем не менее он надеется на лучшее, ибо плоды земные, признак жизни, еще оставались. Он напоминает им, сколько они выдержали страданий ради истины, и что они приняли с радостью расхищение имения их, зная, что есть у них на небесах имущество, лучшее и непреходящее. Они не должны были оставлять упования своего, которому предстояло великое воздаяние. Ибо, поистине, им необходимо было терпение, чтобы исполнив волю Божию, они могли получить обещанное. А тот, кто должен прийти придет скоро.

Эта глава рассматривает именно такую жизнь, полную терпения и стойкости. Но существует принцип, который выражает силу этой жизни и неотъемлем от нее. Среди невзгод христианского пути праведный должен жить верою, если кто-либо колеблется, к тому не будет благоволить Бог. "Но, - говорит автор, как обычно причисляя себя к этим верующим, - мы же не из колеблющихся на погибель, но стоим в вере ко спасению души." Затем он описывает действия этой веры, ободряя верующих примером пресвитеров, которые прославились, следуя в своем поведении тем же принципам, согласно которым были ныне призваны поступать преданные.

Но не определение этого принципа дается в начале главы 11 этого послания, а выражение его силы и действия. Вера осуществляет то, на что мы уповаем, и являет душе незримое нами.

Этот ряд примеров гораздо более последователен, чем считают многие, хотя этот порядок и не является главной целью. Я хочу выделить его основные черты.

Относительно творения. Запутавшись в рассуждениях, и не познав Бога, человеческий разум перебирал бесконечные объяснения причин существования. Те, кто читал космогонии древних, знают, как много было придумано мировоззрений, одно темнее другого, для того, что введение Бога через веру делается совершенно простым. Современная наука с менее деятельным но более конкретным мышлением, останавливается на вторичных причинах; она почти совсем не интересуется Богом. Теология заняла место космологии индусов, египтян, востоковедов и философов. Для верующего мысль ясна и проста; его разум умиротворен и просветлен верою. Бог, чрез слово Его, создал все сущее. Вселенная не является первопричиной, она сама - творение, действующее по закону, который ей предписан. Сказал Свое слово Тот, кто имел власть, слово Его имело божественную действенность. Он говорит, и вещь начинает быть. Мы ощущаем, что это достойно Бога, ибо, когда однажды появляется Бог, все становится простым. Исключите его, и человек запутывается в потугах своего воображения, бессильного воззвать что-либо или прийти к познанию Создателя, потому что он мыслит, пользуясь способностями твари. Поэтому прежде чем излагаются детали наличествующей формы творения слово просто утверждает: @В начале сотворил Бог небо и землю". О том, что могло иметь место между этой частью творения и хаосом, в откровении не сказано. И это совершенно отличается от того особого воздействия потопа, о котором нам сообщается. В начале книги Бытия не дается ни подробного описания самого творения, ни истории сотворения Вселенной. Здесь дан сам факт, что в начале Бог сотворил ее, а потом все вещи, которые окружают человека на земле. Даже Ангелов там нет. О звездах лишь сказано: "И Он сотворил звезды"; а когда именно - не говорится. Следовательно, мы верою пришли к пониманию, что миры были сотворены словом Божиим.

Но появился грех, падшему человеку надлежало обрести праведность, чтобы он мог предстать перед Богом. Бог заклал Агнца в жертву. Но здесь мы получили для себя не дар Бога, но душу, приблизившуюся к Нему верою.

Итак, именно верою принес Авель богу жертву лучшую, нежели Каин; - жертву, которая (основанная на откровении, уже сделанном Богом) была принесена разумно - сознанием, просветленным Богом относительно того положения, в котором находился тот, кто приносил жертву. Смерть и суд пришли через грех, невыносимые для человека, однако он должен подвергнуться им. Поэтому он должен предстать пред Богом, исповедавшись в этом, но он должен пойти туда с заменой, которую даровала благодать. Он должен идти с кровию, свидетелем как суда, так и совершенной благодати Бога. Поступив так, он был оправдан истиной, и эта истина была праведностью и благодатью. Он приблизился к Богу и прославил жертву между собой и Богом. Он получил свидетельство того, что он праведен - праведен по справедливому суду Бога, ибо жертва была принесена в связи со справедливостью, которая судила человека, а также признала совершенную ценность того, что было совершено в ней. Свидетельство сделано о приношении его, но Авель праведен пред Богом. По этому вопросу нельзя сказать ничего более определенного, более дорогого для нас. И принята не только жертва, но и Авель, пришедший с жертвой. Он получил от Бога свидетельство того, что он праведен. Сладостное и благословенное утешение! Но свидетельство дано о дарах его, дабы он мог иметь полную уверенность в том, что жертва его принята в соответствии с ценой принесенной жертвы. Представая пред Богом посредством жертвы Иисуса, я не только праведен, (я получаю свидетельство того, что я праведен), но это свидетельство дано по моему приношению; и поэтому моя праведность имеет цену и совершенство приношения, то есть Христа, принесшего Себя Богу. Тот факт, что мы получили свидетельство от Бога, что мы праведны, и в то же время свидетельство приносится по дару, который мы приносим (а не в соответствии с тем состоянием, в котором мы находимся), представляет безграничную ценность для нас. Теперь мы пред Богом посредством совершенства дела Христова. Мы ходим пред Богом в нем.

Так как смерть была орудием моего принятия пред Богом, принятия верою, что от ветхого человека, уничтожается для веры, могущество и права смерти полностью уничтожены, ибо Христос подвергся ей. Итак, по милости Божией, мы можем попасть на небеса , даже не пройдя через смерть (сравните с 2 Кор. 5,1-4). Бог сделал это для Еноха, для Илии, во свидетельство. И не только устранены грехи, и установлена праведность посредством дела Христова, но и полностью уничтожены власть и сила владычествующего над смертью. Смерть может постичь нас - по своей природе мы подвержены ей, но мы обладаем жизнью, которая находится вне ее подчинения. Приди она, смерть будет лишь приобретением для нас: и хотя ничто, кроме силы Самого Бога не может воскресить или преобразить тело, эта сила проявилась в Иисусе, и уже действовала в нас, очистив нас (сравните Ефес. 1,19), и она действует в нас и ныне силой избавления от греха, от закона, от ветхого человека. Смерть, как могущество врага, побеждена, она превратилась в приобретение для веры вместо того, чтобы быть судом над естеством. жизнь, сила Божия в жизни, действует в святости и послушании - здесь, на земле, и возвещает о себе в воскресении или в преображении тела. Это свидетельство силы о Христе показано в Рим. 1,4.

Но есть и другое весьма драгоценное условие, которое следует здесь отметить. Енох прежде переселения своего получил свидетельство, что угодил Богу. Это очень важное и драгоценное утверждение. Если мы ходим с Богом, то мы получаем свидетельство того, что угодны Ему; мы имеем сладость общения с Богом, свидетельство Его Духа, Его общение с нами, когда мы предстанем пред лицом Его, сознание того, что мы ходим по слову Его, и мы знаем, что одобряется им - короче говоря, жизнь, которая будучи проведена с Ним, и пред Ним верою, проведена в свете лица Его и в радости общения благодати Его и является верным свидетельством, исходящим от Него, что мы угодны Ему. Разве ребенок, идущий с добрым отцом и разговаривающий с ним, чья совесть ни в чем не упрекает их, не радуется благосклонности своего отца?

В образе Еноха здесь представлено положение святых, из которых состоит Церковь. Он восхищен на небо посредством полной победы над смертью. Посредством действия могущественной благодати он оказывается вне управления и обычного плана, спасения Божиего. Он приносит свидетельство пред судом мира посредством Духа, но он не подвергается ему (Иуда 14, 15). Путь, подобный тому, которым шел Енох, вел к Богу как к конечной цели. Его существование обрело суть - великое дело жизни, которое в мире проходит так, как если бы человек совершил все, и подтвердился тот факт, что Он интересуется поведением людей, что он учитывает его, дабы вознаградить тех, кто прилежно ищет Его.

Ной изображен в сцене суда над миром. Он не предупреждает других о грядущих карах, будучи вне их сферы, хотя он глашатай праведности. Он сам получает откровение для своего спасения; он свидетель того, о чем гласит откровение. Это Дух пророчества. Благоговея, приготовил он ковчег для спасения своего дома. И так как он осудил мир, Еноху не надо было строить ковчег, чтобы благополучно пережить потоп. Его это не коснулось - Бог переселил его, причем его одного. Ной оставлен в живых (наследник праведности по вере) для будущего мира. Существует общий принцип, приемлющий свидетельство Бога в отношении суда, который падет на людей и средств, предусмотренных Богом во избежание его; оно принадлежит каждому верующему.

Но есть и нечто более определенное. Авель получил свидетельство того, что он праведен, Енох ходил с Богом, угодил Богу и избавлен от общей участи человечества, как бы свыше возвестив судьбу, ожидающую людей, и пришествие Того, кто свершит суд. Он заглядывает в будущее, возвещая свершение предведения Божия. Но ни Авель, ни Енох не осудили тот мир, в котором они странствовали, а сами они получили откровение, которое обращено к тем, кто обитал в нем. Так было с Ноем; пророк, хотя и был спасен, оказался среди осужденных людей. Церковь существует вне их. Ковчег Ноя осудил мир, свидетельства Божиего было достаточно для веры; и он стал наследником мира, который был уничтожен и праведности. По вере (что принадлежит всем верующим), на которой также основан новый мир. Так будет с оставшимися евреями в последний день. Они подвергнутся осуждению, от которого мы, не принадлежа больше миру, были избавлены. Получив откровение о промысле Божием на земле, они будут свидетелями грядущего осуждения для мира и соделаются наследниками праведности по вере и свидетелями ее в новом мире, где справедливость будет установлена Судом Того, кто должен прийти и чей престол утвердит мир, от которого отступился сам Ной. Слова "наследник праведности по вере", я думаю, указывают то, что эта вера, которая руководила немногими, воплотилась в его личности, и что весь неверующий мир был осужден. Свидетель этой веры пред лицом суда, Ной проходит его; и когда мир обновился, он стал открытым свидетелем благословения Бога, покоящегося на вере, хотя с внешней стороны все изменилось. Итак, Енох представляет собой святых настоящего времени, Ной - оставшихся евреев { Поистине, все, кто пощажен для будущего века, их состояние выражено в конце откровения 7, как такое же состояние евреев в первых стихах главы 14}.

Утвердив великие основные принципы веры в действии, Дух продолжает (ст. 8) приводить подробности божественной жизни, всегда связанные с тем, что знали иудеи, с тем, что не могло не признать сердца еврея, и, в то же время, в связи с темой послания и нуждами христиан среди евреев.

В предыдущем случае мы видели веру, которая, признав Бога-Творца, признает великие принципы отношений человека с Богом и так до скончания века на земле.

В последующих рассуждениях мы узнали о терпении веры, не имеющей обетованного, но уповающей на него, и ожидающей его, будучи уверенной в исполнении их. Об этом говорится в стихах 8-22. Мы можем подразделять их следующим образом: сперва о вере, которая на земле заняла место странничества и сохраняет его, потому что стремится к лучшему, и которая, несмотря на слабость, находит силы, необходимые во исполнение обетований. Об этом говорится в стихах 8 - 16. Ее результатом становится радость небесного упования. Странники в стране обетованной, не получившие обетования на земле, они стремятся к лучшему - к тому, что Бог уготовил на небесах для любящих его. Для них Он приготовил город. Так как их желания созвучны Божиим в помыслах Его, (чрез благодать), отвечая всему, в чем Он находит радость, они служат предметом Его особого внимания. Он не стыдиться их, называя Себя их Богом. Авраам не только повиновался Богу и пошел в страну, указанную Им, но будучи чужим там и не получив земли обетованной, он возвышается в сферу помыслов Божиих, и имея общение с Богом и получая благодать Его он обрел опору в Боге в оное время, принял свое положение странника на земле и как удела веры своей, ожидая небесного города, имеющего основание, художник и строитель которого Бог. Тогда не было, так сказать, явного того откровения насчет того, что было предметом его упования, как было в том случае, когда Авраам был призван Богом; но достаточно близко общаясь с Богом, чтобы познать радость Его присутствия, и осознавая, что он не получил обетования, он стремится к лучшему, и ожидает его, хотя только издали видит его, оставаясь странником на земле, не заботясь о стране, из которой он вышел.

Очевидно, что это первоначальные принципы веры особо применяются в случае с евреями-христианами. Они представляют собой обычную жизнь веры для всех.

Вторую особенность веры, представленную в этой части, составляет совершенное упование на исполнение обетований - упование, поддерживаемое вопреки всему, что могло бы попытаться разрушить его. Об этом говорится в стихах 17-22.

Затем рассказывается о втором великом отделении, когда вера прокладывает себе путь через все невзгоды, которые препятствуют ее распространению (ст. 23-27). А со стиха 28 до 31 вера выражается в доверии, полагающемся на Бога в части использования средства, которыми Он снабжает нас, и которыми не обладает природа. Наконец существует сила вообще; источником которой является вера и страдания, присущие пути веры {В общем, мы можем сказать, что в стихах 8-22 показана вера, упокоившаяся в уповании обетования, долготерпение веры; начиная со ст. 23 до конца - вера, опирающаяся на Бога в деятельности и невзгодах, к которым вера приводит, сила веры}.

Этот общий характер наличествует во всех упомянутых примерах, а именно в том, что ходившие в вере не получили обетованного; причем очевидно отношение последнего к состоянию евреев-христиан. Кроме того, эти прославленные герои веры, как бы их не почитали среди евреев, не пользуются теми привилегиями, которыми обладают христиане. В предведении Его Бог уготовил нас лучшее обетование.

Обратимся к кое-каким подробностям. Вера Авраама выразилась в совершенном уповании на Бога. Призванный оставить свой народ, разорвав естественные связи, он повиновался. Он не знает, куда он идет; для него достаточно, что Бог укажет ему это место. Бог, приведший его туда, не дал ему ничего. И он обитал там, в умиротворении, полностью положась на Бога. И в этом было торжество его. Он ожидал города, имеющего основание. Он открыто признал, что он странник и пришелец на земле (Быт. 23,4). Таким образом, он приблизился духом к Богу. Хотя он не имел ничего, чувства его были полны. Он стремился к лучшей земле и привязался к Богу еще полнее и теснее. Он не стремился вернуться в свою землю, он ищет другую землю. Таков христианин. В приношении Исаака была та абсолютная вера в Бога, которая по повелению Его может отказаться от собственного обетования Бога, данного по плоти, в уверенности, что Бог возродит его действием Его силы, преодолев смерть и любое препятствие.

Так было, когда Христос отказался от своих прав Мессии и даже пошел на смерть, предавшись воле Божией и доверясь ему; и получив в воскресении весь мир. Это и должны были сделать христиане в отношении Мессии и обетования, данного Израилю. Но если существует простота веры, то для нас Иордан пересох, и мы не перешли бы его, если бы Господь не перешел его пред нами. Обратите внимание на то, что, доверяя Богу и жертвуя всем для Него, мы всегда вознаграждены, и мы узнаем нечто большее о силе промысла Его; ибо, отказываясь по воле Его от чего-либо однажды полученного, мы ожидаем от силы Бога, что Он оделит нас чем-то другим.

Авраам отверг обетование по плоти. Он увидел город, имеющий основание, он может стремится к стране небесной. Он принес в жертву Исаака, в котором было обетование, он познал воскресение, ибо Бог неизменно верен. Обетование было в Исааке, поэтому Бог должен возвратить его Аврааму, и чрез воскресение, если он принесет его в жертву.

В Исааке вера устанавливает различие между уделом города Божиего по избранию Его и уделом человека, имеющего права по плоти. Такова истина промысла Божиего, в благословении и осуждении.

Верою Иаков, немощный странник, не имевший ничего, кроме челна, на котором Он переправился через Иордан, поклонялся Богу и дважды нарекся наследником Израиля - того, кого отвергли его братья, предшественники Господа, наследника всего сущего на земле. Так были заложены основы веры.

Верою Иосиф, Чужестранец, представляющий Израиль вдали от своей родины, напомнил об исполнении земных обетований {Обратите внимание на то, что в этих случаях мы имеем дело с правами воскресшего Христа; суд над естеством и благословение веры чрез благодать; наследование всего сущего на небесах и на земле через Христа и возвращение Израиля в свою землю}.

Все это выражение веры в верность Божию, в будущее исполнение Им обетований. Из того, что следует далее, мы видим, что вера, которая превосходит все трудности, которые встают на пути человека Божиего, на пути, который Бог предначертал для него по мере того, как он, странствуя, приближается к получению обетований.

Вера родителей Моисея заставила их пренебречь жестоким повелением царя, и они скрыли свое дитя, которое Бог в вознаграждение их веры чудесным образом сохранил, когда не было другого пути, чтобы спасти его. Вера не рассуждает, она действует со своей собственной точки зрения, оставляя результаты Богу.

Но средства , которые Бог использовал, чтобы сохранить Моисея, поставили его чуть ли не в самое высокое положение в царстве. Так ему довелось обрести все отличия, которыми могло одарить его то время человека, обладавшего подобной духовной силой и характером. Но вера делает свое дело и вдохновляет божественную любовь, которая не обращает внимания на окружающие обстоятельства и не руководствуется ими в поступках, даже если эти обстоятельства обязаны своим происхождением необыкновенному предведению.

Вера имеет свои цели, даруемые Самим Богом, и управляет сердцем, учитывая эти цели. Она дает нам положение и общение, которое управляет всей нашей жизнью и не оставляет мечта другим побуждениям, и другим чувствам, которые бы вызвали раскол в душе; ибо побуждения и чувства, которые управляют верой, даны Богом, и даны Им для того, чтобы формировать душу и руководить ею.

В стихах 24-26 этот вопрос рассматривается подробнее. Это чрезвычайно важный принцип; ибо мы часто слышим ссылки на Провидение в качестве оправдания для того, чтобы не ходить в вере. Никогда Провидение не проявлялось столь чудесно, как тогда, когда оно привело Моисея ко двору фараона; и оно достигло своей цели. Оно не поступило бы так, если бы Моисей не оставил того положения, в которое его привело Провидение. Но именно вера (то есть божественная любовь, которую Бог вселил в его сердце), а не Провидение была мотивом и побуждением, приведшим к тому результату, который Провидение приберегло и уготовило ему - благодарение за это Богу! Провидение управляет обстоятельствами, а вера руководит душевными побуждениями и поведением.

Вознаграждение, которое обещал Бог, выступает здесь как предмет обетования в области веры. Она не служит побудительной силой, но она поддерживает и ободряет сердце, действуя по вере ввиду той цели, которую Бог дал для нашей любви. Таким образом, она уводит сердце от настоящего, от влияния окружающих нас вещей, (будь это вещи, которые привлекают или отвращают нас), и возвышает сердце и нрав того, кто ходит в вере, и утверждает его на пути преданности, который приведет его к желанной цели.

Секретом устойчивости и истинного величия является побуждение, к которому не относятся те, о которых здесь говорится. Мы можем иметь цель; ради которой мы действуем; но нам необходима побудительная причина, внешняя по отношению к цели - божественная причина - чтобы мы могли поступать благочестиво в отношении ее.

Вера осознает также (ст. 27) вмешательство Бога, не видя Невидимого, и таким образом освобождает от страха пред властью человеческой - от страха пред врагом Его народа. Но мысль о вмешательстве Бога приводит даже к большему затруднению, чем страх перед человеком. Если народ Его должен быть спасен, то Бог должен вмешаться, то есть осудить. Но они так же, как и их враги - грешники, и осознание греха и заслуженного суда безусловно уничтожит веру в того, кто является Судией. Смеют ли они воззреть на него, пришедшего явить волю свою на суде (ибо это, по сути, и может произойти для спасения народа Его)? За нас ли Бог - вопрошает сердце - тот Бог, который придет судить? Но Бог позаботился о средствах для предоставления безопасности пред лицом суда (ст. 28); средства, на первый взгляд недостойного и бесполезного, которое, однако, в действительности одно имеет силу укрыть от суда, который Он совершит, восславляя Его, памятуя о зле, в котором мы повинны.

Вера признает свидетельство Божие, веруя в действенность крови, окропившей дверь, и она могла в безопасности ожидать прихода суда Бога - Бога, который, видя кровь, восхитит своих верующих. Верою Моисей совершил пасху. Обратите здесь внимание на то, что действием пролития крови на дверь люди подтверждали, что они в той же степени были предметом праведного суда Божиего, как и египтяне. Бог даровал им то, что хранило их от него; но это случилось потому, что они были виновны и заслужили это. Никто не может предстать перед Богом.

Стих 29. Но сила Божия являет себя, и являет себя в суде. Плоть, враг народа, помышляет пройти этот суд, не замочив ног, как те, кто защищен искупительной силой от праведного возмездия Бога. Но суд поглотит их в том самом месте, в котором люди найдут искупление - то принцип величайшей важности. Даже на суде Божием есть спасение. Верующие, поистине испытали это во Христе. Крест несет смерть и суд - два ужасных последствия греха, участь грешного человека. Для нас они являют собой спасение, уготовленное Богом. Ими и в них спасены и (во Христе) мы восхищены и избавлены от них. Христос умер и воскрес, и вера приводит нас посредством того, что должно было стать нашей вечной гибелью, в то место, где смерть и суд оставлены позади и где наши враги более не могут настичь нас. Мы пройдем, и они не коснутся нас. Смерть и суд оградят нас от врага. Они наша защита. Но мы войдем в новую сферу, мы будем жить плодами не только смерти Христа, но и воскресением Его.

Те, кто живет по плоти и думает пройти (которые говорят о смерти и суде и о Христе, принимая христианские взгляды и помышляя о том, чтобы пройти, хотя сила Божия во искупление не с ними) погибнут.

Что касается евреев, то это событие будет иметь земной прообраз, ибо, по сути, день суда Божия на земле будет днем спасения Израиля, который будет приведен к покаянию. Это спасение на Чермном море превосходит защиту посредством крови в Египте. Там Бог, пришедший, дабы явить свою святость, свершить суд над злом, когда они нуждались в том, чтобы получить защиту от этого суда - защищаться от праведного суда Самого Бога. И когда Бог пришел свершить суд, кровию был заключен, и народ благополучно предстает пред Судией. Этот суд имел образ судьи вечного. И Бог имел образ судьи.

На Чермном море было не просто спасение от суда, нависшего над ними, Бог стоял за народ; помогал им любовью и силой {"Не бойтесь, - сказал Моисей, - стойте и увидите спасение Господне"}.

Это спасение было подлинным спасением: они вышли из порабощенного состояния, и само могущество Божие привело их невредимыми через все испытания, которые в ином случае могли оказаться гибельными. Так, в нашем случае, речь идет о смерти и воскрешении Христа, в котором мы участвуем искуплением, которое Он этим свершил {Пересечение Иордана выражает освобождение верующих, и разумное вступление верой в небесное, это сознательная смерть и воскресение с Христом. Чермное море есть сила искупления Христова}, приводящим нас в совершенно новое состояние, абсолютно отличающееся от естественного. Мы больше не живем по плоти.

В принципе, земное искупление еврейского народа (остатка евреев) останется все тем же. Основанное на власти воскресшего Христа и на умилостивлении, исполненном смертию Его, это спасение будет совершено Богом, который заступится за тех, кто обратится к Нему верою; в то время как противников Его (которые также из народа Его) покарает тот же суд, который обережет народ, угнетаемый ими.

Стих 30. Однако не все трудности прейдут, когда осуществится искупление и спасение будет совершено. Но Бог спасающий был с ними; трудности отступают пред ним. То, что трудно для человека, легко для Него. Вера уповает на Него, и использует средства, которые лишь служат для выражения этого упования. Стены Иерихонские пали при звуках труб, сделанных из бараньих рогов после того, как Израиль семь раз обошел город, протрубив семь раз в эти трубы.

В присутствии всей несокрушимой силы врагов Бога и народа Его Раав отождествляет себя с последним еще до того, как он одержал хотя бы одну победу, ибо чувствует, что Бог с ними. Чуждая им (по плоти) она верою избежала суда, который Бог свершил над ее народом.

Стих 32. Подробности больше уже не рассматриваются. Израиль (хотя отдельным лицам надлежало еще действовать верою), утвердивший в земле обетования, не подавал уже таких примеров поведения, чтобы можно было сформулировать принципы действия веры. Дух говорит вообще об этих примерах, в которых вера являлась вновь в разных обликах и облеченная силой терпения, и укрепляла души, испытывавшие различного рода страдания. Их слава была у Бога, мир не был достоин их. Тем не менее они не получили обетований, им пришлось жить верою, так же, как и евреям, к которым было обращено это послание. У последних, однако, были привилегии, которых ни в коей мере не имели верующие былых дней. Ни те, не другие не достигли совершенства, то есть, славы небесной для которой Бог избрал нас и причастниками которой они должны были стать. Авраам и другие ожидали славы ой; они никогда не получили ее; Бог не захотел дать им ее без нас. Но он не избрал нас посредством откровений вроде тех, которые дал им. Для времен отвергнутого Мессии Он установил лучшее. Достояние небесное стало достоянием века нынешнего, достоянием, полностью открывшемся и ставшим достоянием духа посредством единения святых со Христом и нынешним доступом в святилище посредством крови Христа.

Нам не приходится иметь дело с обетованием и конкретной картиной мести, в которые надлежало входить извне, вход в которое был бы еще не дарован, поэтому общение с Богом не будет основываться на вхождении за завесу - вхождение в Его святилище. Ныне мы входим, имея дерзновения. Мы принадлежим небесному; там наше гражданство; и там мы дома. Слава небесная - вот наш удел, ибо Христос восшел как наш Глашатай. Мы имели на небесах Христа, восславленного человека. Этого не было у Авраама. Он вел себя на земле по разуму небесному, ожидая города, ощущая, что ничто другое не удовлетворит чаяния, пробужденные Богом в его сердце, но он не мог соединиться с небесами посредством Христа, уже воссевшего там во славе. Это наш настоящий удел. Мы даже можем сказать, что мы воссоединимся с Ним там. Положение христианина совершенно отличается от положения Авраама. Бог уготовил нам нечто лучшее.

Дух не раскрывает нам до конца, что представляет собой это "нечто лучшее", потому что ОН не говорит о Церкви, Он представляет общую мысль для евреев, чтобы ободрить их, показав, что верующие нынешнего времени имеют особые привилегии, которые они получили по вере, некоторых не было у верующих прежних времен.

Мы совершимся, то есть будем вместе восславлены в воскресении; но есть еще особый удел, принадлежащий ныне святым, которого не имели патриархи. При этом становится совершенно понятно, что Христос, как Человек, пребывает на небесах, свершив искупление, и что Дух Святый, чрез которого мы едины со Христом, пребывает на земле и даровал нам это превосходство христианина. Соответственно, даже самый малый из сущих в Царствии небесном превыше самых великих из тех, кто был их предшественниками.

Далее в послании представлены конкретные увещевания, проистекающие из его учительского наставления, в отношении к соблазнам, присущим для евреев-христиан - учения, изложенного так, чтобы вдохнуть в них дерзновение. Окруженные сонмом свидетелей, наподобие упомянутых в главе 11, исключительно провозглашающие преимущество жизни по вере в обетованиях, которые еще не исполнились, они должны почувствовать, что обязаны последовать их пути, терпеливо торя дорогу, приготовленную ими, и, главное, уповать во всяких обстоятельствах на Иисуса, который прошел весь путь веры, укрепляемый радостью, предлежащей Ему, и, достигнув цели, воссел во главе одесную Бога.

В этом отрывке Господь представлен не как Тот, кто одаряет верою, но как Тот, кто Сам прошел весь путь веры. Другие прошли часть пути, преодолели некоторые трудности, послушание же и стойкость Господа подверглась всем испытаниям, которым подвержена человеческая природа. Люди ополчились на него, Бог оставил его, все было против Него. Ученики Его разбежались, когда Он был в опасности, Его ближайшие друзья предали Его, Он искал сострадания хотя бы у кого-нибудь, но не нашел. Праотцы (о которых мы прочли в предыдущей главе) веровали в Бога и спаслись, но что до Иисуса, то Он был как червь, а не человек, гортань Его пересохла от рыданий. Его любовь к нам, Его послушание Отцу Его превозмогли все, Он добился победы посредством послушания и воссел во славе, вознесенной соразмерно величию смирения и послушания Его - единственное справедливое вознаграждение за то, что Он совершенным образом восславил Бога там, где Он понес поругание за грех. Радость и вознаграждения, которые принадлежат нам, никогда не становятся побудительными причинами поведения веры - мы об этом хорошо знаем по Христу, но это не менее верно и для нас - они лишь ободрение для тех, кто ходит в ней.

Иисус же, обретший славу, надлежащую Ему, становится для нас примером в страданиях, чрез которые Он прошел, добиваясь ее, поэтому мы не должны ни терять мужества, ни предаваться усталости. Однако мы не потеряем наши жизни, подобно Ему, дабы восславить Бога и служить Ему. Замечателен способ, которым апостол предлагает им преодолевать любое препятствие, будь то грехи или другие затруднения, как если бы им ничего не приходилось делать, только отбрасывать их, как бесполезный груз. И по пути, когда мы взираем на Иисуса, кажется, нет ничего легче, а когда мы смотрим на Него, нет ничего более невозможного.

Есть две вещи, которые необходимо отбросить: любой груз и грех, который бы связал нам ноги (ибо он говорит о тех, кто соревнуется в беге). Плоть, сердце человеческое, занято заботами и невзгодами, и чем больше мы думаем о них, тем больше они отягощают нас. Она прельщается предметом своих вожделений, и не может освободиться от них. Противоречие возникает в сердце, которое любит что-то, против чего мы боремся, мысля, мы не отделяем себя от него. Новый человек живет, глядя на Иисуса, появляется новая цель, которая снимает этот груз, и не допускает нас до любого другого через новую любовь, которая занимает свое место в новом естестве: и в Самом Иисусе, на которого мы взираем, возникает положительная сила, которая освобождает нас.

Это легко сделать, совершенно отбросив все это - взглянув на то, что заполняет сердце и занимает его другими вещами, в другой плоскости, где в этом предмете есть положительная сила, которая поглощает сердце и исключает все другие предметы, которые воздействуют лишь на ветхое естество. То, что кажется тяжелым грузом, легко сбрасывается. Обо всем этом можно судить в зависимости от значения этого для предмета, являющегося нашей целью. Если я бегу в состязаниях и мечтаю только о призе, мешок с золотом придется выбросить. Иначе это был бы тяжелый груз. Но мы должны обратить свои взоры на Христа. Только в Нем сможем мы освободиться от всех препятствий легко и безоговорочно. Мы не можем победить грех плотью.

Но есть и другой вид испытаний, которые приходят извне: их невозможно отбросить, с ними приходится смирится. Как мы убедились, Христос прошел через них. Мы не выстояли, подобно Ему, который, скорее, пролил бы кровь Свою, чем показал недостаток преданности и послушания. Бог же действует во всех этих испытаниях как Отец. Он наказывает нас. Эти кары приходят, возможно, от руки врагов, как в случае с Иовом, но рука и мудрость Бога пребывают в них. Он наказывает тех, кого любит. Поэтому мы не должны ни пренебрегать наказаниями, ни падать духом от него. Мы не должны пренебрегать им, ибо Он не наказывает без повода, или причины (кроме того, ведь это Бог наказывает), и мы не должны падать духом, ибо Он поступает так из любви.

Если мы отдадим жизнь во свидетельство Господне и в противлении греху, то борьба закончена, и это не наказание, но слава страдания со Христом, Смерть в этом случае будет отрицанием греха. Тот, кто умер, свободен от греха, пострадавший во плоти покончил с грехом. Но до этого момента плоть по сути еще не уничтожена (ибо мы имеем право считать себя мертвыми); и Богу известно, как соединить проявление верности нового человека, который сострадает Господу и послушанием, посредством которого умерщвляется плоть. Например, жало в теле Павла соединяет эти два понятия. Оно доставляло ему боль во время богослужения, поскольку это придавало ему жалкий вид во время проповеди, (и это он переносил ради Господа) и в то же время держало его плоть под контролем.

Стих 9. Мы подчиняемся нашим родителям по плоти, которые по своему произволу наказывают нас, не гораздо ли более мы должны покориться Отцу Духов {Выражение "Отец духов" употреблено просто как противопоставление "отцы нашей плоти"}, чтобы нам иметь участие в святости Его! Обратите внимание на благодать, к которой апостол взывает здесь. Мы видим, как сильно евреи нуждались в предостережении - они могли оступиться на пути веры. Дабы предотвратить это, было, несомненно, необходимо не пожалеть слов предостережения, позволив душам полностью соприкоснуться с благодатью. Только это одно может дать силы, и дерзновение через упование на Бога.

Мы пришли не к горе Синайской и к закону, который диктует нам свой устав, но к Сиону, где Бог явил Свою силу, восставив Израиль благодатию его в лице избранного царя, когда все безвозвратно погибло ввиду ответственности народа, любое общение с Богом стало невозможно на той основе, ибо ковчег был утрачен, не стало больше престола милосердия, не было больше престола Божия среди людей. На Израиле было написано Ихавод {Это не бесчувственность к ним, но упование на Христа, когда они будут ощущаться. В этом секрет веры. "Не сожалейте ни о чем, - не было бы сказано, если бы не было ничего, рассчитанного не пробуждение жалости. Авраам не сожалел о своем теле, ныне мертвом}.

Поэтому, говоря о святости, он утверждает, что Бог действен в любви к нам, даже в самих наших страданиях. Он не только дозволил нам свободно приблизиться к Нему посредством Крови и присутствия Христа на небесах, но, кроме того, Он непрестанно следит за всеми событиями нашей жизни; Его рука - во всех наших испытаниях, он не прекращает заботиться о нас, чтобы сделать нас причастниками святости Его. И не для того, чтобы требовать от нас святости - как бы это ни было необходимо - а для того, чтобы сделать нас причастниками собственной славы Его. Какая безграничная и совершенная благодать! Какое деяние! Это способ, которым стало возможным совершенно наслаждаться общением с Самим Богом.

Стих 11. Бог не ждет, что мы сразу обретем отраду в этих подвигах души (они бы не принесли свои плоды, если бы это было так); это произойдет впоследствии, когда воля станет дисциплинированной; эти подвиги принесут мирные плоды праведности. Гордыня человеческая смиряется, когда ему приходится покоряться тому, что противоположно его воле. Бог также занимает большее (извечно драгоценное) место в его помыслах и его жизни).

Стих 12. Евреи же наставляются по принципу благодати, дабы они имели дерзновение идти по пути веры и остерегались зачатков греха среди них, в соблазнах ли плоти или в искушении променять христианские привилегии в чем-либо мирском. Они должны были ступать с таким дерзновением, что их непрерываемая радость и благословение (которые всегда являются явным свидетельством, побеждающим врага) должны заставить слабых почувствовать, что это также был их собственный верный удел; и таковым образом сила и исцеление будут дарованы им взамен упадка духа. Путь благочестия по обстоятельствам своим должен был сделаться легким - проторенный путь для слабых и немощных, и они глубже, чем сильные душою, прочувствовали бы утешение и ценность такого пути.

Мы уже говорили, что благодать есть движущая сила, которой объясняется такое поведение, но благодать здесь описывается в форме, которую следует рассмотреть подробнее.

Сказано, что мы пришли к горе Синайской. Там страх пред величием Бога держал человека на расстоянии. Никто не смел приблизиться к Нему. Даже Моисей боялся и трепетал в присутствии Иеговы. Это не место, куда приводится христианин. И, в отличие подобному общению с Богом, здесь полностью описывается состояние тысячелетнего Царства во всех его особенностях (конечно, в соответствии с тем представлением об этих разных особенностях), познанном ныне как объект упования. Мы участвуем во всем этом; но очевидно, что все это еще не осуществилось. Давайте же назовем их: Сион, небесный Иерусалим; Ангелы и всеобщее собрание, Церковь первородных, чьи имена записаны на небесах; Бог - Судия всех; души праведников, ставшие совершенными; Иисус - Ходатай нового завета; и, наконец, кровь окропления, которая свидетельствует о лучшем, нежели кровь Авеля.

Мы говорили о Сионе как об определенном принципе. Это вмешательство верховной благодати (в царе) после гибели и посреди гибели Израиля, восстанавливающее народ в славе и общении с Самим Богом по предведению Божиему. Это покой Бога на земле, престол царской власти Мессии. Но, как мы знаем, пределами земли далеко не ограничивается наследство Господне. Сион на земле есть покой Иеговы, это не город Бога живого - небесный Иерусалим, небесная столица, так сказать, Царствия Его; это город, имеющий основания, которого художник и строитель Сам Бог.

Упомянув Сион на земле, автор, естественно, обращается к Иерусалиму на небесах, но это уводит его на небеса, и он оказывается вместе со всем народом Божиим посреди сонма Ангелов, великого всеобщего собрания {Слово, переведенное здесь как "собрание", относилось к собранию со всех областей Греции; "перворожденный" - слово, обозначающее граждан собрания любой конкретной области} незримого мира. Есть, однако, один особый объект, на котором останавливается его взор в этой великолепной и божественной сцене. Это собрание первородных, чьи имена начертаны на небесах. Они не родились там и не были как тогдашние Ангелы, которых Бог уберег от падения. Они служат предметом предведения Божиего.

Они не просто восходят на небеса; они являются наследниками славы и первородными от Бога по извечному предведению Его, согласно чему они и записаны на небесах. Церковь, состоящая из носителей благодати, ныне собранная во Христе, принадлежит небесам посредством благодати. Они не являются предметами обетования, которые, не получив исполнения обетованного на земле, не преминут насладиться им на небесах. Они не ожидают никакой другой страны или жительства, кроме небесного. Обетования были обращены не к ним. У них нет места на земле. Небеса уготовлены для них Самим Богом. Их имена начертаны Им там. Это высшее место на небесах превыше деяний предвидения Божия, обетований и закона на земле. Но описание славы продолжается, изображая Самого Бога. Но (достигнув высшей точки, наиболее превосходной в благодати) Он представляется в другом образе, а именно: как судия над всем, взирающий с небес, дабы судить все, что есть на земле. Так появляется новый род этих благословенных жителей небесной славы: прежде явления небесной Церкви, души праведников, достигшие совершенства. Они завершили свой путь, они победили в борьбе, они ожидали одной лишь славы. Они были связаны с деяниями Бога на земле, но, будучи преданными до того времени, когда явится благословение, - они обрели упоение и удел свой на небесах.

Тем не менее, целью Бога было благословить землю. Он не мог поступить так в соответствии с ответственностью человека. Его народ был словно трава, поэтому Он должен был заключить новый завет с Израилем, завет прощения, по которому Он запечатлел бы закон в сердцах народа Его. Ходатай завета уже явился и совершил все, что требовалось для его заключения. Святые среди евреев пришли к Ходатаю нового завета: таким образом, благословение было уготовлено для земли и даровано ей.

И, наконец, кровь Христа была пролита на землю, подобно крови Авеля, пролитой Каином; но не раздался вопль от земли за отмщение, чтобы Каин стал изгоем и скитальцем на земле (поразительный образ еврея, виновного в смерти Христа), вместо этого заговорила благодать, и пролитая кровь вопиет о получении прощения и мира для тех, кто пролил ее.

Следует отметить, что, хотя здесь говорится об особенностях тысячелетнего благословения и о его основании, все представлено согласно теперешнему состоянию вещей, прежде наступления времени благословения от Бога. Мы причастны ему в соответствии с нашими отношениями, а о душах праведников - людей времен Ветхого Завета только упоминается и говориться лишь о Ходатае этого нового завета: сам завет не заключен. Кровь вопиет, но ответ в земном благословении еще не явился. Это легко понять. Это в точности соответствует существующему состоянию вещей, и достаточно хорошо освещает положение евреев-христиан и учение этого послания. Для них самым важным было не отвратиться от Того, кто глаголал с небес. Именно с Ним им надлежало иметь дело. Мы убедились, что они были связаны со всем, бывшим прежде, со свидетельством Господа на земле; но по сути они имели дело с Самим Господом, глаголавшим с небес. Тогда глас Его поколебал землю; но ныне, глаголя с небес во всемогуществе благодати, Он возвестил гибель всего, на что могла бы опереться плоть или на что тварь могла бы возложить свои надежды.

Все, что могло поколебаться, должно было погибнуть. Насколько более пагубно было отвратиться от Того, кто говорит ныне, нежели от заветов Синайских! Такое потрясение сотворенного (здесь или в подобном отрывке в 2 Петра) очевидно выходит за пределы проповеданного в иудаизме, но имеет особое отношение к нему. Иудаизм был воззрением и сметаной взаимоотношений Бога с людьми на земле на основе принципа ответственности с их стороны. Все это принадлежало первому творению, но его источник был отравлен; небеса, престол силы врага, исполнились соблазном и растлились; сердце человека на земле растлилось и возмутилось. Бог поколеблет и изменит все сущее. Итогом будет новое творение, в котором будет обитать праведность.

Тем временем созревали первые плоды этого нового творения; и в христианстве Бог создавал небесную часть непоколебимого Царства; а иудаизм - средоточие земного воззрения и человеческой ответственности - отмирал. Поэтому Апостол и возвещает о потрясении всего миропорядка - о том, что все, существующее в настоящем творении, будет сметено. В отношении к настоящему факту он лишь говорит: "мы приемлем царство непоколебимое"; и призывает нас служить Богу с истинным благочестием, потому что Бог наш есть огонь поядающий; не так как люди говорят - Бог во Христе, но Бог наш. Таков образ Его в могуществе святости и праведном суде над злом.

В этой главе важно отметить несколько примечательных истин. Эти наставления столь же просты, сколь и весомы и к ним требуется сделать всего лишь несколько пояснений. Они относятся к этой же сфере, что и все послание: к тому, что связано с путем христианина на земле, а не проистекающему от единения со Христом в местах небесных. Братская любовь, гостеприимство, забота о тех, кто пребывает в узах, строгое соблюдение брачных обетов и личного целомудрия, предостережение против алчности: таковы предметы наставления, немаловажное и присущие благочестивому поведению христиан, но не исходящих из более высоких и небесных источников и положений о христианской жизни, как это мы видим в посланиях к Ефесянам и Колоссянам. И даже в послании к Римлянам нет таких назиданий, как в данном, хотя здесь могло бы найтись больше сходства, ибо послание к Римлянам главным образом основывается на событиях жизни Христа в этом мире, представляя воскресение Христа, не доходя до Его вознесения. Поучения, следующие далее, связаны с обстоятельствами, в которых оказались евреи, и они основываются на близящемся осуждении и отмене иудаизма, от которого им ныне пришлось решительно отделиться {Об этом упоминается лишь в главе 8.34 и в ссылке в главе 10.6}.

Увещевая их помнить (ст. 7) тех, кто наставлял паству, он говорит об уже отошедших в иной мир, в противоположность еще живущим (ст. 17). Исход их веры вполне мог вести себя по тем принципам веры, которые привели их к столь благородному результату.

Кроме того, Христос всегда был неизменен; Он тот же вчера, сегодня и вовеки. Пусть они пребывают в простоте и нерушимости веры. Ничто не может быть более простым доказательством того, что сердце, по сути, не обладает тем, что дарует, - покоем во Христе, что оно не осознает, что есть Христос, чем беспрестанные поиски чего-то нового - "учений различных и чуждых". Возрастать в познании Христа - такова наша жизнь и наше право. Погоня за новизною, чуждой Ему, - это доказательство неудовлетворенности Им. Но тот, кто не довольствуется Иисусом, не познал Его или, по крайней мере, забыл Его. Невозможно радоваться Ему и не ощущать, что Он есть все, то есть, что мы довольствуемся Им, и что Своей природой Он исключает все другое.

Что же касается иудаизма, в котором евреи по естеству своему стремились искать удовлетворения плоти, Апостол пошел еще дальше. Они уже больше не были евреями, обладающими истинной религией, привилегированной религией, причастниками которой другие не имели права быть. Алтарь Божий принадлежал теперь христианам. Только христиане имели право на него. Земное богослужение, при котором нельзя было войти за завесу в святилище пред лицо Бога, больше не могло существовать - служение, имевшее свою земную славу, принадлежавшую началам этого мира и место которой было в нем. Ныне это либо небеса, либо крест и поругание. Великая жертва за грех была принесена; но действенностью своей она привела нас в святилище, в самые небеса, куда была внесена Кровь; а с другой стороны, она выводит нас за стан, - выводит верующих, связанных с этим земным миром, для поругания и отвержения на земле. Таков удел Христа. Он принят на небесах, Он вошел туда с Кровию Его; на земле же Он был отвергнут и уничижен.

Мирская религия, образующая воззрение, сообразно которому может поступать мир и в которой религиозные начала приспособлены к человеку на земле, есть отрицание христианства.

Здесь мы не имеем града непреходящего; мы ожидаем того, который созиждется в будущем. Посредством Христа мы предлагаем нашу жертву хвалы и благодарения. Разделяя также наши блага с другими и всячески творя добро, мы приносим жертву, которая также благоугодна Богу (ст. 16).

Далее он наставляет их повиноваться теми, кто, неся ответственность пред Богом, пекутся о душах их и которые идут впереди этих святых, чтобы вести их. Это доказательство того смиренного духа благодати, который ищет лишь благоугодного Господу.

Чувство этой ответственности заставляет Павла просить святых молиться за него, хотя и предупредив, что он имеет несомненно добрую совесть. Мы служим Богу, мы действуем от лица Его, когда Он не считает Себя вправе воздействовать на нас. Иными словами, Дух Божий действует через НАС, когда Ему нет нужды заниматься нами. В последнем случае нам, как деятелям, не нужно просить святых о молитвах. Покуда Дух наставляет нас в нашей совести, мы не можем называться деятелями Божиими. Когда совесть чиста, мы можем безоговорочно просить святых молиться за нас. Апостол тем более просил этого, поскольку он надеялся скоро их увидеть.

В конце послания он призывает на всех благословение, называя Бога тем именем, с которым столь часто обращается к Несу - "Бог мира". Среди сердечных изменений, обращенных к этим евреям, и доводов, оберегающих их любовь от охлаждения, среди нравственной неустойчивости, которая ослабляла хождение этих христиан, и среди их испытаний, когда рушилось все, что они считали устойчивым и святым, это имя имело особенно драгоценный смысл.

Дух также вводит их пред лицо воскресшего Христа, Бога, основавшего и заключившего мир смертного Христа и давшего доказательство этого в Его воскресении. Он воздвиг Христа из мертвых Кровию завета вечного {Слово "вечный" характерно для послания к евреям по контрасту с отмирающим воззрением. Оно свидетельствует о вечном искуплении, вечном наследстве и даже вечном Духе}. На этой Крови верующие могли возвести упование, которое ничто не могло бы поколебать. Ибо это обетование было основано не подобно Синайскому, при условии послушания народа, но на выкупе, который был заплачен, и полном прощении их непослушания. Поэтому благословение было неизменным, а завет (как и наследство и искупление) был вечным. Он молится, чтобы Бог, произведший это, совершил их во всяком добром деле к исполнению воли Его, производя в них благоугодное в очах Его.

В нескольких словах он увещевает их внять его наставлениям. Писавший это послание хочет, чтобы они знали, что Тимофей освобожден; также и сам он освобожден и находится в Италии; эти обстоятельства подтверждают мысль о том, что именно Павел написал это послание; это весьма интересный момент, хотя это нисколько не снижает его авторитетность.