Послание Римлянам занимает главное место среди всех других посланий, как закладывающее основы в систематическом порядке отношений человека с Богом, одновременно соединяя эту всеобщую истину о положении человека, сначала в ответственности, а затем в милости, с особыми обещаниями, данными евреям. Оно также устанавливает важные принципы христианской практики, морали, но не человека, а той морали, которая является плодом света и откровением, данным христианством. Важно заметить, что в послании, христианин всегда рассматривается в этом мире. Он оправдан и имеет жизнь во Христе, но он здесь, а не рассматривается как восшедший с ним.

Композиция послания, я полагаю, такова: после нескольких вводных стихов, которые раскрывают тему и представляют большую важность, предоставляя ключ ко всему учению послания и правильному отношению человека к Богу (гл. 1,1-17), апостол (в конце гл. 3,20 {Начиная с введения и до конца главы 3 мы находим зло и средство, данное Богом в крови Иисуса Христа; и затем, в гл. 4, воскресение Христа (претерпевшего оскорбление от нас) для нашего оправдания и, таким образом, наш мир с Богом, наше положение в милости, надежда на славу со всеми ее благословениями в любви Бога. Авраам и Давид, славные корни этого обетования, без труда подтвердили этот принцип милости и оправдания. Эта часть завершается главой 5,11, разделяя послание на две части: учение об оправдании и нашем положении пред Богом}) показывает человека совершенно потерянным и развращенным при любых обстоятельствах, в которых он оказывается. Когда у него не было закона, это было разнузданным грехом; когда у него появилась философия, он осуждал зло и совершал его; это было нарушением закона, при этом человек гордился тем, что владеет им, одновременно бесчестя имя того, чьей славой они были отмечены, получив от него закон, являясь его народом. С гл. 3,20 до конца гл. 8 мы находим средство, представленное в двух частях. Начиная с гл. 3,21 и до конца главы, через веру в кровь Христову дается ответ на все грехи, которые апостол описывал до этого; затем, в гл. 4, воскресение, и свидетельство его действенности для нашего оправдания. Все это соответствует ответственности детей Адама, лишь увеличенной законом в соответствии с полной милостью, раскрытой в гл. 5,1-11. Но в гл. 8 им предназначено быть во Христе, который пребывает на небесах, предоставляя новое место пред Богом во Христе тому, кто участвует в этом (то есть всякому верующему), кому Христос предоставил свободу и жизнь - свободу, в которой был сам Христос, и жизнь, в которой Он сам жил. И это последнее, что в жизни неразрывно связывает оправдание и святость.

В связи с этим, возникает необходимость отметить более важное разделение тем послания. Начиная с гл. 3,21 и до конца гл. 5,11 апостол освещает тему наших грехов - личной вины, удовлетворенной кровью Христа, который (в гл. 4) был послан для оскорбления нами, и вознесся для нашего оправдания. Но с гл. 5,12 вопрос греха рассматривается не с точки зрения будущего наказания, а с точки зрения освобождения {Так как темой является грех во плоти и ее смерть, то это включает и вопрос о законе - средство его раскрытия, когда известна его духовность}. Оно заканчивается благовествованием в гл. 8.

В главах 9-11 апостол соединяет эти истины спасения, общие для всех верующих без исключения, с обетованием, данным евреям, показывая при этом чудесную мудрость Бога и как все это было предусмотрено и раскрыто в Слове.

Затем, от гл. 12 и далее Павел объясняет истинный дух христианства. В последней части он обращается к собранию, как к телу. Иными словами, в общем смысле, человек - индивидуальность перед праведностью Бога; и дело Христово, которое лично ему предоставляет место в мире. По той же причине, в послании Римлянам не говорится о восхождении, за исключением нескольких стихов в гл. 8, рассказывающих о заступничестве. Смерть и воскресение Христа рассматриваются как основа для нового положения человека перед Богом {Смотрите, что сказано о примирении в гл. 5,11 и более полное раскрытие примирения в дальнейшем}.

Давайте теперь проследим образ мыслей Святого Духа в этом послании. Мы находим в нем ответ на вопрос Иова, рассердившегося из-за того, что нашел себя беспомощным пред лицом осуждения Бога. "Я знаю, что это истина, но как человек может быть с Богом?" Тем не менее, это не первая мысль, явленная апостолу. Э т о - человеческая необходимость; но евангелие в первую очередь представляет и раскрывает Христа. Это - милость и Иисус, которых оно представляет в любви. Это пробуждает ощущение нужды {Сердце и совесть связаны. Закон может показать совести вину человека, и даже его падшее состояние, если оно духовно познано. Ощущение нужды показывает, что в этом участвует также и сердце}, доставляя то, что может удовлетворить ее, и дает ее в милости, которая представляет нам всю полноту любви Бога во Христе. Это - откровение Бога в личности Христа. Это ставит человека на его место перед Богом, пред лицом того, кто явлен в себе самом и в милости во Христе. И все обетования полностью доведены до конца в том, кто был открыт. Но важно заметить, что это начинается с милости Христа, а не с прощения или праведности, хотя это впоследствии, в ст. 17, и раскроется полностью.

Нет другого послания, в котором апостол ставил бы свое апостольство на более прочную теоретическую основу, чем в этом послании; хотя в Риме он не претендовал на достоинство своих трудов. И он никогда не видел римлян. Более всего, он был апостолом не евреев. Он был должником не евреев. Он пишет им, потому что получил поручение от самого Бога писать к не евреям. И будучи не евреями, они входили в сферу его служения. Это было его обязанностью - представлять их как приношение, освященное Святым Духом (гл. 15,16). Это было его миссией. В посланиях Петра Бог был могуществен по отношению к евреям, а миссия Павла была направлена к не евреям. И эта миссия была поручена ему. Это подтверждали двенадцать апостолов. Если Бог предписал это, то Павел должен был выполнить это в прямой связи с небом и вне мирского влияния столицы, и если Рим был гонителем благовествования, то в этом отношении жители города были не в меньшей степени не евреями. И этот город принадлежал Павлу в смысле благовествования. В соответствии со Святым Духом, Петр, исполняя свое предназначение, обращается к евреям, а Павел - к не евреям.

Согласно Богу, это было порядком управления. Теперь давайте подойдем к сути его позиции. Павел был слугой Христа - это было его характером, его жизнью. Другие в большей или в меньшей степени также были таковыми. Но он превосходил. Он был апостолом по зову Бога, "призванный апостол", более того - трудолюбивый, и ничем, к р о м е этого, не был в жизни на земле. Он был отмечен для благовествования Божьего.

Эти два последних полномочия вполне определенно были даны Павлу откровением Господа на пути в Дамаск - его призвание и его миссия к неевреям в связи с этим; и он отправился исполнять свою миссию, будучи избран Святым Духом.

Он возвещает благую весть, к которой он и был избран, благую весть или евангелие Божье: Святой Дух представляет ее в ее истоках. Это не то, каким должен быть человек перед Богом, и вовсе не средство, каким человек может приблизиться к нему, сидящему на престоле. Это мысли Бога и его деяния, и мы можем добавить, по отношению к человеку - его мысли в доброте, откровение его во Христе, его Сыне. Он приближается к человеку в соответствии с тем, каков Он и тем, чего Он хочет в милости. Бог приходит к нему; и это благовествование Божье. И это действительно так: весть не понимается правильно до тех пор, пока она не станет для нас благовествованием Божьим, деятельностью и откровением его природы, его воли в милости к человеку.

Выделив источник, автора благой вести, и единственного, кому она раскрывается в его милости, апостол представляет связь между благой вестью и деяниями Бога, которые исторически предшествовали ей - ее распространение на земле и в то же время, ее собственную цель; то есть ее предмет и место, занимаемое ею относительно того, что ей предшествовало (порядок вещей, которые те, кому они принадлежат, стремятся поддерживать как самостоятельную и независимую систему, отвергая благую весть). Здесь он представляет то, что предшествовало, не как предмет спора, а в его истинном качестве для того, чтобы придать силу свидетельству благой вести (предчувствуя возражения, которые, таким образом, были предопределены заранее).

Для язычников это было откровением истины и Бога в милости; для евреев это было действительно так, потому что все, что касалось их, было поставлено на свои места. Существует следующая связь между Ветхим Заветом и благой вестью: благовествование Божье было заранее объявлено его пророками во вдохновенных писаниях. Следует отметить, что в этих писаниях благовествование Божье еще только должно п р и й т и или быть адресованным людям; оно объявлено для того, чтобы быть посланным. Даже не было объявлено собрание: была объявлена благая весть, которая должна еще прийти.

Более того, предметом благовествования прежде всего является Сын Бога. Он совершил великий подвиг: это именно Он является истинными предметом благой вести. Теперь же Он представлен в двух аспектах: во-первых, предмет обетований, сын Давида по плоти, во-вторых, Сын Бога в силе, кто среди греха ходил в божественной абсолютной святости (воскресение было наглядным и победным доказательством того, кем Он был, ходя в таком качестве). То есть, воскресение было открытым проявлением той силы, благодаря которой в своей жизни на земле Он ходил в совершенной святости - проявлением того, что Он - Сын Бога в силе. Посредством этого Он был открыт миру как Сын Бога в силе. Здесь речь шла не об обещании, а о силе, о том, кто мог вступить в конфликт со смертью, в которой пребывали люди, и мог полностью ее преодолеть, и это в связи со святостью, которая в течении его жизни несла доказательство силы Духа, которым Он ходил, и в котором Он защищал себя от греха. Той же силой Он был абсолютно свят в жизни и был воскрешен из мертвых.

В путях Божьих на земле Он был предметом и исполнением обетований. Относительно положения человека в грехе и смерти, Он был победителем всего, что стояло на его пути, живя на земле или в воскресении. Здесь был Сын Бога, узнанный по воскресению в соответствии с силой, которая была в нем, в силе по духу святости, в которой Он жил {Так как это предназначено нам, то это связывает нас со святостью (как дальше и сделает откровение праведности, но только более открыто), которая предполагает связь с Богом, как Он полностью открылся в себе, но не как евреи вне завесы}.

Какая удивительная милость в том, что мы можем увидеть всю силу зла - эту ужасную дверь, закрытую за грешной жизнью человека, оставляющую его на неминуемое осуждение, которое заслужил, - дверь разбитую, разрушенную тем, кто пожелал войти в мрачную комнату за этой дверью и взять на себя всю немощь человека в смерти и, таким образом, полностью спасти человека, чье наказание Он понес, предавшись смерти! Эта победа над смертью, это избавление человека от ее власти, когда Он стал жертвой за грех, силой Сына Бога - это является единственной надеждой для мертвого и грешного человека. Это отвергает все, что могут сказать грех и смерть. Для того, кто имеет часть во Христе, это разрушает печать приговора над грехом, который есть в смерти; и для того, кто был угнетен этим, начинается новая жизнь за пределами всего воздействия его бывшего ничтожного положения - жизнь, основанная на всем том, что совершил Сын Бога.

В общем, в качестве предмета благовествования мы имеем Сына Бога, происходящего по плоти от семени Давида. Благая весть была благовествованием самого Бога, но апостол получил поручение от Господа Иисуса Христа. Он был главой дела и указал работникам на урожай, который они должны снять в мире. Предметом его поручения и его распространением было послушание вере (не послушание закону) среди всех народов, установление власти и достоинства имени Христа. Именно это имя должно везде господствовать и быть признано {Сказано абстрактно "воскресением", а не "его воскресением". Его воскресение было великим доказательством; но доказательством является и воскресение каждого человека}.

Миссией апостола было не только его служение; иметь такое поручение, значит, одновременно иметь личную милость и благосклонность того, чье свидетельство он носил. Я не говорю о спасении, хотя у Павла были отмечены обе эти вещи - и этот факт придает его миссии силу и особый оттенок; и в самом поручении были милость и благосклонность, и об этом всегда важно помнить. Это придает особый характер миссии и ее исполнителю. Авель осуществляет промысел Бога; Моисей подробно рассказывает о законе и духе закона; Иона, Иоанн креститель проповедуют покаяние. А у Иисуса, Павел, носитель благовествования Бога, получает милость и апостольство. Милостью и как милость, он несет человеку, где бы он ни был, послание милости, которая приходит во всем величии прав Бога по отношению к человеку и в нем самом как независимая милость, в которой Он осуществляет свои права. Среди этих язычников верующие римляне тоже были призванными Иисуса Христа.

Павел же обращается ко всем верующим в этом городе. Они были возлюбленными Божьими и призванными святыми {Читателю следует заметить, что в стихах 1 и 7 не сказано "призванный быть Апостолом" и не "призванные быть святыми", а "призванный Апостол" и "призванные святые". Они б ы л и призванными, и они были таковыми по зову Бога. Еврей не был святым по зову, он был святым от рождения, относительно язычников. Язычники были призваны Иисусом Христом; но они не просто были призваны быть святыми, а были таковыми по зову}. Он желает им (как и во всех своих посланиях) милости и мира от Бога Отца, и от Господа Иисуса Христа, с чьей стороны он и передавал поучение. Совершенную милость Бога во Христе, совершенный мир человека с Богом - именно это он нес в благовествовании и в своем сердце. Это и есть правильные отношения Бога с человеком и человека с Богом посредством благовествования - основе, на которой христианство предоставляет место человеку.

Если в сердце есть любовь Бога, если Он занимает там место, то для Бога это значит, что человек занят предметами милости, и, значит, в первую очередь он вспоминает о деле Бога в них, о проявленной милости в любви или в благодарности. Вера римлян вызывает в благодарность в сердце апостола, до которого дошло известие об этом.

Затем он выразил желание увидеть их, желание, которое часто возникало у него. Здесь он высказывает свое апостольское отношение к ним со всей нежностью и деликатностью, присущей милости и любви, которые создали это отношение и придали ему силу. Он по праву апостол для всех язычников, даже если он их не видел; но в сердце, он их слуга; и с самой верной и горячей братской любовью, проистекающей из милости, которая сделала его апостолом, он желает увидеть их, чтобы преподать "дарование духовное", которое его апостольство позволяет сообщить. При этом он имел в своем сердце то, что он мог наслаждаться верой, которая была общей для него и для них - вера, укрепленная этим дарованием - для их взаимного утешения. Он часто намеревался прийти, так как у него могли быть плоды в той части поля действия, которую доверил ему Бог; но до сих пор имел препятствия в этом.

Затем он объявляет себя должником всех язычников и то, что он готов, насколько он может, проповедовать евангелие также и римлянам. Достоин внимания тот способ, каким апостол заявляет свои права на всех язычников и то, как Бог препятствовал ему прийти в Рим, пока он не прибыл туда в конце своей деятельности, но уже в качестве заключенного.

Кроме того, возможно, он был готов именно из-за ценности благой вести - то, что приводит его к тому, чтобы придерживаться как ценности, так и особенностей благой вести. Ибо, он говорит, что не стыдится благовествовать. Это было силой Бога к спасению. Обратите внимание на то, как апостол представляет все исходящим от Бога. Это - благовествование Божье, сила Бога к спасению, праведность Бога и даже гнев Бога, и все это исходит с небес - что, конечно же, отличается от земного наказания. Это - ключ ко всему. И апостол подчеркивает это, выделяя это в самом начале послания; ибо человек всегда склонен полагаться на самого себя, гордиться собой, стремиться к заслугам - к самооправданию, к иудаизму, склонен быть занятым самим собой, как будто он может что-то сделать. И поставить Бога на первое место - было наслаждением для апостола.

Таким образом, в благовествование вмешался Бог, совершая спасение, которое было полностью его делом - спасение, источником и силой которого был Он и которое Он сам совершил. Человек вошел в него по вере: именно верующий разделил спасение; но участие в спасении по вере было лишь способом разделить его, ничего не прибавляя к нему и оставляя его всецело спасением Бога. Слава Богу, что это так, будь то праведность или сила, или весь результат этого дела; ибо, таким образом, это совершенно и божественно. Бог пришел во всей своей всемогущей силе и в своей любви, чтобы освободить несчастных язычников в соответствии со своей мощью. И благая весть выражает это: кто-то верит в нее и разделяет ее.

Но есть особая причина, почему евангелие является силой Бога в спасении. Человек был отделен от Бога грехом. И лишь праведность может возвратить его в присутствие Бога и сделать его таким, чтобы он мог пребывать там в мире. У грешника нет праведности - напротив; и если бы человек пришел к Богу как грешник, то его непременно ожидало бы осуждение и таким образом, проявилась бы справедливость. Но в евангелии Бог со своей стороны проявляет праведность. Если ее нет у человека, то у Бога есть праведность, которая принадлежит ему, которая является его собственной, такой же славной, как и Он сам, соответственной его сердцу. И подобная праведность открыта в благой вести. В этом не было человеческой праведности: открыта праведность Бога. Она - само совершенство, божественная и полная. И она должна быть явлена таковой. Евангелие провозглашает ее нам.

Принцип, на котором основано благовествование, - это вера, потому что она существует и она божественна. Если человек выработал ее или осуществил часть ее, или, если его сердце имело какую-то часть в осуществлении ее, то это не будет праведностью Божьей; она будет принадлежать всецело и абсолютно ему. И мы верим в благую весть, которая раскрывает веру. И если в ней участвует верующий, то каждый, у кого есть вера, имеет в ней свою часть. Эта праведность основана на вере. Она открыта в результате веры, где бы ни существовала эта вера.

Это и есть значение выражения, которое переводиться "от веры в веру" на принципе "от веры к вере". И здесь очевидна важность этого принципа. Она принимает всякого язычника на той же основе, что и еврея, у которого нет другого права входа, чем у язычника. У обоих есть вера: благая весть не признает никакого другого средства участия в ней. Праведность от Бога; и в ней еврей не больше, чем язычник, так как написано: "Праведный верою жив будет". И писания евреев свидетельствуют об истинности принципа апостола.

Это то, что возвещает благая весть человеку со стороны Бога. Главной целью была личность Христа, сына Давида по плоти (исполнение обетования); и Сына Бога в силе по духу святости. Но в этом была явлена праведность Бога, а не человека. Это - главная тема всего, что последует дальше. И у апостола были все основания не стыдиться этого, но провозгласить об этом ясно и не двусмысленно.

И эта доктрина была подтверждена другим соображением, будучи основанной на великой истине, содержащейся в ней. Бог, представляя себя, не мог взирать на вещи в соответствии с частными сообщениями, приспособленными к невежеству людей, и в соответствии с временными действиями, которыми Он управлял людьми. Гнев был не просто его вмешательством в управление, как в Ассирийском или Вавилонском плене. Но это был "гнев Божий с неба". Проявилось существенное противопоставление его природы злу и наказующее извержение его, где бы оно не встречалось. Ныне Бог явил себя в евангелии. Таким образом, божественный гнев не раздражается (ибо милость провозгласила праведность Бога в спасении грешников, которые должны верить), а он открылся (однако не в евангелии, которое является откровением праведности) с небес на все безбожное - на все то, что не чтит Бога - против всего того, что не находит утешения в присутствии Бога, и против всего нечестия и неправды в тех, кто имеет истину, но все же бесчестит Бога; то есть, против всех людей, язычников или евреев, которые знают Бога в соответствии с законом; и (так как этот принцип универсален и исходит от Бога, когда Он открывает самого себя) против каждого, кто исповедует христианство, если он ходит во зле, которое ненавидит Бог.

Этот гнев, божественный гнев, соответственно природе Божьей на небесах, направленный против человека, как грешника, делает необходимой праведность Божью. Человек должен был встретить Бога, который явил себя во всей полноте. Это показало человека абсолютным грешником, но проложило дорогу в милости к более прекрасному месту и положению, основанному на праведности Божьей. Евангелие являет праведность: ее своевременность и необходимость продемонстрировала положение греха, в котором находятся все люди, и которое послужило поводом для гнева Божьего. Человек должен не просто быть управляем Богом и испытывать на себе высший гнев, но он должен предстать перед Богом. Как могли мы стоять там? Ответом является откровение праведности Божьей в благовествовании. Следовательно, даже в учении о воскресении, Христос провозглашается Сыном Бога по духу святости. Бог должен быть принят таким, каков Он есть. Откровение самого Бога в его святой природе непременно идет дальше, чем к евреям. Это было направлено против греха, где бы он ни был, где бы ни встречался грех, и это оправдывало сущность Бога. Это славная истина; и какое счастье, что такая божественная праведность должна была быть явлена в высшей милости! Слава Богу, что мы можем сказать, что это не могло быть иначе, и какое благословение иметь Бога, явившего себя таким образом!

Это утверждение послания дано в стихе 17, необходимость которого подтверждается в стихе 18. Начиная со стиха 19 до стиха 20 главы 3 подробно описано положение людей, иудеев и язычников, к кому обращена эта истина, и все они были заключены в грехе (стихи 19 и 21 дают ведущие принципы зла относительно язычников). В главе 3,21-31 коротко, но выразительно провозглашен ответ в милости через праведность Божью в Крови Христа. Ибо сначала кровью Христа мы получаем ответ на прежнее положение, а затем, смертью и жизнью Христа введены в новое.

Апостол начинает с язычников - "на всякое нечестие и неправду человеков". Я говорю язычников (очевидно, что если еврей попадет в такое положение, то эта вина приписывается и ему, а описанные обстоятельства как в этом месте, так и в главе 2,17 относятся и к язычникам); а затем, о евреях, в гл. 3,20.

Глава 1,18 является доказательством всего содержания со стиха 19 до главы 3,20; эта часть послания показывает основание гнева.

Язычникам нет оправданий по двум причинам. Первое - то, что может быть известно о Боге, было обнаружено творением - его сила и его божественность. Это доказательство существует с сотворения мира. Второе - то, что имея знание о Боге, какое было у Ноя, они не прославили его как Бога, но в тщеславии своего воображения, опираясь на свои собственные мысли по этому поводу и идеи, возникающие в их головах, они оказались глупцами, считая самих себя мудрыми и предались идолопоклонству. И сейчас Бог осудил это. Если они не сохранят верные представления о славе Божьей, то они не сохранят даже верного представления о естественной чести человека. Они обесчестят самих себя, как обесчестили Бога. И это точное описание языческой мифологии, пусть в немного резких и сильных выражениях. У них нет проницательности, нравственного вкуса, чтобы сохранить Бога в своем познании: Бог оставил их в духовной пустоте при отсутствии проницательности, чтобы они гордились собой со своим испорченным вкусом, в вещах, недостойных по своей природе. Природный рассудок знал, что Бог осуждает подобные вещи, как заслуживающие смерти соответственно справедливости его природы. Тем не менее, они не только совершали подобные вещи, но и еще получали удовольствие от тех, кто совершал подобное, если только их не увлекали собственные. И это не оставляло никакого оправдания тем, кто осуждал зло ( а были и такие), ибо они совершали это, одновременно осуждая это. Осуждая, человек уличал себя дважды: осуждением он показывал, что он знает, что это зло, и тем не менее совершал его. Но соответственно истине, осуждение Бога направлено против тех, кто совершает подобные вещи: тот, кто обрел доверие, осуждая их, не должен избежать осуждения.

Что касается Бога, то здесь есть два аспекта: его осуждение направлено против зла - совершающий зло не должен стремится скрыться из виду (действительная разница между истинным и ложным будет достигнута осуждением), и его милосердие, милость и долготерпение по отношению к совершающему зло - его доброта приглашает его к покаянию. Тот, кто продолжал пребывать во зле, обманывал себя самого, пытаясь забыть о безусловном осуждении Бога и презирая его доброту. Последствия того, что, с одной стороны, жизнь была противопоставлена Богу и его истине, и, с другой стороны, стремление к тому, что угодно ему и поиск вечной жизни, были горе и отчаяние в первом случае, а в другом - почести и слава; и это не в меньшей степени относится к евреям, чем к не евреям.

Бог судит вещи соответственно их действительному нравственному характеру и в соответствии с теми наслаждениями, которые испытал виновный {Как поразительно представлено то, что проходит везде через учение послания - все предстает перед Богом в своей реальности, при этом Бог явлен через Христа и крест. Все должно принять свой действительный характер соответственно тому, каким Он был. Кроме того, заметьте, что условия предполагают знание евангелия - "ищут славы, чести и бессмертия". Таковые известны христианству}. Те, кто согрешил, не имея закона, вне закона и погибнут, а те, что согрешили под законом, будут осуждены по закону, соответственно благой вести, проповедуемой Богом. Этот характер осуждения очень важен. Управляет миром не земное, внешнее осуждение как это поняли иудеи, а личное осуждение согласно знанию сердцем Бога.

Итак, Бог желает подлинности. Язычник, соблюдающий закон, был лучше еврея, нарушающего этот закон. Если он называл себя евреем и поступал неправедно (гл. 2,17), то он только бесчестил Бога, и способствовал тому, чтобы его имя поносилось среди язычников, пока он наслаждается своими привилегиями. И он будет утверждать то, что Бог требует нравственной цельности, но язычник, поступающий так, как требует закон, был достойнее еврея, не подчиняющегося закону, а истинным евреем был тот, кто имел закон в своем сердце, будучи обрезанным по духу, а не тот, кто только по наружности являлся обрезанным. Такое положение заслуживает похвалы Бога, а не только человека.

Глава 3. Установив великую истину, что Бог требует подлинной нравственной благости, апостол рассматривает позицию евреев. Могут ли они просить особого божественного расположения? Разве в иудаизме не было никакого преимущества? Конечно же, было, особенно в том, что они обладали заповедями Божьими. Пути Бога сами по себе были полны благословения, хотя это не меняет непреложных истин его природы; и если бы большинство из их были неверующими, то это не изменило бы верности Бога, неверие многих еще больше продемонстрировало бы верность Бога, кто остался преданным, каким бы они ни были. Неверующие будут осуждены соответственно тому, какие они есть; и это лишь увеличивает неизменную верность Бога, которая никогда не исчезает, насколько неизменна она может быть для большинства. Иначе Он не мог бы судить никого, даже мир (который еврей хотел бы увидеть осужденным), ибо положение мира также подчеркивает и раскрывает верность Бога по отношению к людям. Если у еврея были преимущества, то, значит, он лучше? Ни в коем случае: все были покрыты грехом, и иудеи и язычники, как уже Бог сказал об этом {Заметьте здесь важный принцип: существует преимущество положения, где нет существенного изменения. Сравните гл. 11,17 и 1 Кор.10}.

Апостол цитирует Ветхий Завет, чтобы доказать это относительно евреев, не отрицая этого по отношению к язычникам, которых он уже наказал. Он говорит, что закон принадлежит вам. Вы гордитесь тем, что это относится исключительно к вам. Пусть будет так: послушайте тогда, что он говорит о людях, о вас самих. А Он обращается к вам, как вы сами признаете. Среди вас нет ни одного праведного человека, на которого Бог может воззреть с небес. Он цитирует Псалом 50,6 и 13,3, а также Исаию 59,7.8, чтобы предъявить осуждение, выносимое им теми самыми заповедями, которыми они гордились. Итак, все уста были закрыты, и весь мир был виновен перед Богом. Поэтому ни одна плоть не может быть оправдана законом пред Богом; ибо если мир погряз в грехе среди тьмы, то грех познается с помощью закона.

Римлянам 3,21-31

И теперь, без закона, в стороне от всякого закона была проявлена праведность Божья, закон и пророчества несут свидетельство о ней.

Затем мы видим изложение не только положения язычников и иудеев вместе с основными и неизменными принципами добра и зла, какими бы ни были деяния Бога, но также и действие самого закона, который был представлен в христианстве как праведность в целом, вне закона, хотя закон и пророчества несли свидетельство о праведности. Одним словом, вечная истина в отношении как греха так и ответственности человека, воздействия закона, связь Ветхого Завета с христианством, истинный характер последнего в том, как оно относится к праведности (а именно, что это нечто совершенно новое и независимое), праведность самого Бога - решены все вопросы между человеком и Богом, относительно греха и праведности. И способ осуществления этого должен быть теперь рассмотрен {Фактически гл. 3,21 возвращается к гл. 1,17, а описанное между ними является доказательством сказанного в гл. 1,18, которая сделала насущной необходимостью справедливость стиха 17}.

Это праведность Бога через веру в Иисуса Христа. Ее не осуществил человек, ее не обеспечил человек. Это - Божье, это его праведность, участие в ней достигается верой в Иисуса Христа. Если бы это было по закону, который является образцом праведности - закон, данный только евреям. Но являясь праведностью самого Бога, она относится ко всем, ибо нет различия. Это была праведность Божья "во всех". И еврей был не в лучших отношениях с праведностью Бога, чем язычник. Действительно, она была универсальна в этом отношении и в своей применимости. Праведность Бога - для человека, ибо у человека для Бога нет никакой праведности, она была обращена ко всем, кто верит в Иисуса. Она применяется там, где только есть вера. И верующий имеет эту праведность. Она была ко всем и во всех, кто поверил в Иисуса. Так как не было никакой разницы, все согрешили и все вне славы Бога {Заметьте, что Бог явлен и грех измеряется славой Бога. Мы так привыкли читать об этом, что не усматриваем силы этого. Как странно звучит: "иметь недостаточно славы Божьей". Могут сказать: "Почему же? Мы ведь имеем ее", но в нравственном смысле это было явлено и если невозможно противостоять этому, то соответственно мы вообще не могли бы существовать перед Богом. Конечно же, это не его бесценная слава - все существа лишены ее - а то, что соответствовало ему и могло устоять в его присутствии. И если мы не можем стоять здесь, если не можем должным образом "ходить во свете, подобно как Он во свете", то мы вообще не можем быть с Богом. Ныне нет никакой завесы}, и лишенные этой славы, были даром оправданы его милостью, оправданием во Христе Иисусе. Будь то еврей или не еврей, это был грешный человек: праведность была праведностью Бога, благодать Бога даровала ее, искупление во Христе Иисусе есть божественное средство участия в ней {Для того, чтобы показать, как полны наставления Павла, я сделаю здесь обобщение. Праведность Бога существует сама в себе, без закона, закон и пророки свидетельствуют о ней, и праведность Бога осуществляется через веру в Иисуса Христа во всех и на всех, кто верует. Христос предложен как умилостивление через веру в его кровь, чтобы показать истину прощением прошлых грехов (Авраама и т.д.) по всепрощению Божьему; но чтобы показать это в настоящее время, с тем, чтобы Он мог быть справедлив и оправдал тех, кто верит в Иисуса}.

До совершения искупления Бог долго терпел и теперь, прощая верующих, Он полностью открыл свою истину. Но праведность открылась сама: мы пришли к Христу, которого Бог предложил в умилостивление, и кровь открывает нам свободный доступ к Богу в праведности, - к Богу, чья слава была удовлетворена делом, которое совершил Христос Иисус, вечная истина, как в отношении греха, так и в отношении ответственности человека. Больше нет "долготерпения" - явилась истина, так что Бог явился праведным и оправдывающим того, кто верит в Иисуса. Где же то, чем можно было бы гордиться? Ибо евреи гордились собою перед язычниками - самодовольство всегда похваляется и это не может быть уничтожено законом дел. Оправдывая самого себя делами, человек нуждается в чем-то таком, чем он может гордиться. И это - закон веры, этот божественный принцип, который и уничтожает самодовольство: ибо независимо от дел закона, милостью мы участвуем в божественной праведности, не имея своей собственной.

Неужели Бог является Богом только для определенного круга {Вновь посмотрите, как Бог явил самого себя. Сравните с Матф.15,21-28} - разве Бог только для евреев? Нет, Он также и Бог язычников. И каким образом? В милости: в ней лишь Бог оправдывает евреев (которые ищут праведности) по вере, и, так как оправдание основано на вере, то и верующих язычников, через веру. Люди оправданы через веру; и, следовательно, верующие язычники тоже оправданы. Для евреев это установленный принцип (ибо они стремились к праведности). Для язычника, предполагая, что в этом случае существует вера, он был оправдан, так как оправдание основано на вере.

Значит, вера уничтожает власть закона? Ни в коем случае. Она полностью доказывает власть закона; но через нее человек принимает участие в божественной праведности, признавая справедливое и полное осуждение человека законом, под которым он находится - осуждение, которое требует другой праведности, так как по закону у человека нет своей собственной праведности. Закон требовал праведности, но она показывала, что везде был грех. Если бы праведность, которой требует закон, была бы не нужна, когда закону не удалось породить ее в человеке, то не было бы необходимости в другой праведности. А сейчас вера подтвердила ее необходимость, и законность осуждения человека по закону, сделав верующего участником в этой другой праведности, которая есть у Бога. Ту праведность, которую требовал закон, он не дал; и потому что он требовал ее, человеку не удалось создать ее. Если бы была дана праведность, то была бы стерта обязанность. Бог поступает в милости, тогда как обязанность закона полностью поддерживается страхом наказания. Он дает праведность, потому что она должна быть. Он не стирает обязанность соблюдения закона, по которому человек полностью осужден {Закон является превосходным образцом правильного или неправильного для всех детей Адама, хотя закон был дан только евреям. Но он не был произвольным. Он предусматривал все отношения людей, давал превосходные правила и меры власти Божьей вплоть до мер наказания. Но теперь у нас есть нечто гораздо высшее, и не только то, чем должен быть человек, но и то, что прославляет Бога}, но, признавая и подтверждая справедливость подобного суждения, Он прославляет самого себя, предлагая человеку божественную праведность, если у него нет человеческой праведности, чтобы представить ее Богу в связи с обязанностями, налагаемыми на него законом. Ничто так не наложило божественные ограничения на закон, как смерть Христа, кто вынес его проклятие, но не оставил нас под ним. Вера не уничтожает закон, она полностью подтверждает его власть. Она показывает, что человек справедливо осуждается им и поддерживает власть закона в этом осуждении, ибо она удерживает всех от проклятия, кто под законом {Те, кто ставит христиан под закон, не поддерживают его власти; ибо они освобождают их от его проклятия, хотя они и разрушают его}.

Читатель заметит, что в конце третьей главы кровь Христа объясняется как направленная на грехи ветхого человека, делая верующего чистым от греха, так как он очищен кровью Христовой. Она приняла всю вину ветхого человека.

И мы подходим к другому аспекту, который оправдывает и все же доказывает грехи, еще не приведя нас в новое положение - в связи с воскресением и как следствие его.

При рассмотрении вопроса о иудеях и даже праведности, кроме закона, есть и другое соображение большого значения, как в отношении иудеев, так и в связи с действиями Бога. Что же можно сказать об Аврааме, названным Богом отцом верующих? Апостол, показав отношения, в которых вера стоит по отношению к закону через представление праведности Бога, поднимает основной вопрос, по которому Авраам занял место, доставляющее отраду Богу в праведности. Ибо иудей мог бы допустить свое личное падение под властью закона, и попросить привилегий на основании Авраама. Если мы считаем его таковым по плоти (то есть, в связи с привилегиями, которые исходят от него, как наследие для его детей) и займем наше место при нем, получив по наследству право пользоваться этими привилегиями, то на каком принципе? На том же принципе веры. Он мог бы чем-то похвалиться, если бы оправдался делами, но только не перед Богом. Ибо в Писании сказано: "Поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность. Воздаяние делающему вменяется не по милости, но по долгу. А не делающему, но верующему в Того, Кто оправдывает нечестивого, вера его вменяется в праведность". И действительно, он прославляет Бога так, как желает Бог чтобы его прославляли, и в соответствии с откровением его самого в Христе.

Таким образом, свидетельство, данное на примере Авраама, служит оправданием через веру. Давид также поддерживает это свидетельство и называет блаженным человека, которому праведность вменяется независимо от дел. Тот, чьи беззакония прощены, чьи грехи покрыты, и кому Господь не вменяет греха, - он и есть тот человек, которого Давид называет блаженным. Но подразумевается, что этот человек грешник и не является праведным сам по себе. Ставится вопрос о том, каким Бог был в милости к нему, а не каким он был к Богу. Его блаженство заключается в том, что Бог не вменил ему грехов, которые он совершил, а не потому, что он сам был праведен перед Богом. Праведность для человека была обретена в милости Божьей. Здесь это отождествляется с невменением грехов человеку, виновному из-за совершения их. Никакой грех не вменяется ему.

Была ли эта праведность только для обрезанного? Бог вменил веру Авраама в праведность. Но разве он был обрезанным, когда это произошло? Вовсе нет, он был необрезанным. Следовательно, праведность вменяется верою, и для обрезанных через веру - свидетельство, ошеломляющее иудеев, потому что Авраам был всем прекрасным идеалом, к которому относились все идеи превосходства и привилегии. Обрезание было лишь печатью праведности через веру, которую Авраам имел в необрезании, так что он смог стать отцом всех верующих, которые были в состоянии необрезания, чтобы праведность вменилась и им; и отец обрезания - то есть, первый образец людей, действительно выделенных Богом, - не только по отношению к обрезанным, но и ко всем тем, кто ходил по следам его веры, когда он был необрезанным. Ибо, не законом, а праведностью веры было дано ему и его семени обетование - быть наследником мира. Ибо если они являются наследниками на основе закона, то вера, которою Авраам получил наследие, тщетна, и обетование бездейственно; и, напротив, ибо {Внимательный читатель посланий Павла должен отметить употребления этого слова "ибо". Во многих случаях оно выражает не следствие, но вводит дополнительную мысль, которая, по мнению апостола, приводит к аналогичному умозаключению или к некоему более глубокому принципу, лежащему в основе рассуждений, расширяя поле зрения смежными предметами} закон порождает гнев - это совершенно отличается от наслаждения обетованием - где нет закона, там нет и преступления. Заметьте, он не говорит - нет греха; но там, где нет заповеди, там некому и попирать закон. И если закон дан грешнику, то гнев является необходимым следствием его введения.

Это и есть негативная сторона предмета, и апостол показывает, что для самих евреев наследие не могло быть на основе закона, не отвергая Авраама, так как ему наследие было дано обетованием, и это подразумевает, что это было дано верой; мы верим в обетование, данное нам. Соответственно праведность Авраама, согласно Писанию, соответствовала той же самой вере. Вера вменилась Аврааму в праведность.

Этот принцип признали язычники; но для самих иудеев, или, скорее, для путей Бога установлено то, что исключает закон, как средство достижения наследия Бога. И в стихе 16 указано последствие для язычников, верующих в евангелие: "Итак по вере, чтобы было по милости, дабы обетование было непреложно для всех" потомков Авраама, кому дано обетование, не только по закону, но и для всех, кто имеет веру Авраама, отца всех нас перед Богом, как и написано: "Я поставил тебя отцом многих народов".

Здесь установлен принцип. Это - по вере, до закона, и вне закона {Дословно "отдельно от закона", что не имеем с этим ничего общего}; и обетование дано человеку в необрезании, и он оправдан верой в него.

Здесь вводится и другой момент. Откровенно говоря, исполнение обетования было невозможно, так как в этом отношении Авраам и Сарра были подобны мертвым, а в обетование нужно верить сверх всякой надежды, опираясь на всемогущую силу того, кто воскрешает мертвых, и называет несуществующее как существующее. Такова была вера Авраама. Он поверил обетованию, что он будет отцом многих народов, потому что Бог так сказал, полагаясь на силу Бога, и, таким образом, прославляя его, не подвергая сомнению то, что Он сказал, глядя на обрезание, поэтому вера вменилась ему в праведность. Он прославлял Бога соответственно тому, каков был Бог. И это было написано не только ради него одного - эта же вера должна вменяться в праведность и нам - вера в Бога, воскресившего Иисуса из мертвых. Но здесь это вера не в Иисуса, а в того, кто пришел в силе во владение смерти, где находился Христос из-за наших грехов и воскресил его своею силой, могущественной деятельностью любви Бога, который явил его - вынесшего уже все наказание за наши грехи, и за их последствия - так что, веруя в Бога, который сделал это, мы охватываем всю полноту Его дела, милости и силы, проявившейся в этом, и таким образом, мы знаем Бога. Наш Бог - это Бог, сделавший это. Он сам воскресил Иисуса из мертвых, кто был отдан за наши прегрешения и воскрешен для нашего оправдания. Наши грехи уже были на нем. Действенное вмешательство Бога спасло его, повергнутого в смерть, потому что Он понес грехи. И это не только воскрешение мертвого, но и из мертвых - вмешательство Бога, чтобы возродить в праведности единственного, кто прославил его. Веруя в такого Бога, мы имеем, что это Он сам, воскресивший Христа из мертвых, спас нас от всего, чему подвергали нас наши грехи, так как Он взял обратно спасительной силой того, кто испытал все это ради нас.

Итак, оправданные верой, мы обретаем мир с Богом. Заметьте, что есть разница между верой Авраама и нашей. Он поверил, что Бог может совершить то, что Он обещал. Мы призваны верить тому, что Он совершил. Верить в Слово Божье, веруя в Бога, и эта вера опиралась на его силу в воскресении - та вера, которая освободила {Но не обновила тело} нас от всего воздействия наших грехов. Она основывается на власти Бога, давшей для нас это спасение. Христос был отдан для наших оскорблений и воскрешен для нашего оправдания {Я полностью отрицаю следующую интерпретацию: "потому что мы были оправданы". Это не влияние грехов; исключение веры из нашего оправдания противоречит началу гл.5}.

Апостол устанавливает важные принципы. Он подходит к источнику и применению всего, (то есть, их применению к состоянию души и их грехов), он представляет нам воздействие этих истин, когда они получены верой через силу Святого Духа. Дело совершено, верующий имеет участие в нем и оправдан. Оправданные, мы имеем мир с Богом, мы пребываем в божественной благодати - и хвалимся надеждой славы Божьей. Мы верим в Бога, который силою вмешался, чтобы воскресить его из мертвых, кто вынес наши оскорбления и кто, воскреснув, стал вечным свидетелем того, что наши грехи устранены, и истинным Богом является только тот, кто сделал это в любви. И у меня есть мир с ним; все мои грехи заглажены - уничтожены подвигом Христа; мое умиротворенное сердце познало Спасителя. И сейчас я пребываю в этой милости и благодати, Божьей благословенной благодати, которая лучше, чем жизнь. Через Христа, вошедшего в его присутствие, я даже сейчас наслаждаюсь его благодатью, в сегодняшней милости. Все плоды ветхого человека уничтожены пред Богом смертью Христа. И не может быть вопроса о моих грехах между мной и Богом. Он ничего не может вменить мне - все было решено смертью и воскресением Христа. До сегодняшнего дня я предстою перед лицом его в наслаждении его благодатью. Милость характеризует мои сегодняшние отношения с Богом. И, далее, все мои грехи были уничтожены соответственно требованиям славы Божьей, и Христос, воскреснув из мертвых, воспринял всю эту славу, я радуюсь надеждою славы Божьей. Это полностью обоснованная надежда на это, а не неоправданные желания. Все связано с самим Богом, его совершенствами и в соответствии с ними, с благодатью Божьей, и его славой для нашей надежды. Все связано с его силой в воскресении - мир с Богом уже установлен, настоящая благодать Божья и надежда славы.

Заметьте, что оправдание не отделено от мира. "Оправдавшись верою, мы имеем мир". Оправдание - это мое истинное положение перед Богом, силой дела Христа, его смертью и воскресением. Вера, таким образом, познавая Бога, находится в мире с Богом, но это результат, как и настоящее наслаждение милостью, в которой мы пребываем. Верующий верует в Бога, совершившего это, который, проявляя свою силу в любви и праведности - воскресил из мертвых единственного, того, кто понес мои грехи, полностью их уничтожив, и таким образом, совершенно прославив Бога. На основе этого, "чрез Него" мы получили доступ ко всей благодати Бога, в которой мы пребываем. И каков же результат? Это - слава; и мы хвалимся надеждою славы Божьей. Это - Бог; который является основой и исполнителем всего. Это - евангелие Божье, сила Бога в спасении, праведность Бога, и именно в славу Божью мы введены в надежде. Таковы последствия этой милости для нас, это - мир, милость или благодать, слава. Кто-то может сказать: "Вот все, что мы можем иметь: представлено нам прошлое, настоящее и будущее".

Тем не менее, есть нечто гораздо большее. Во-первых, практический опыт. В действительности мы проходим через скорби, но мы радуемся в них, так как это испытывает сердце, отделяет нас от мира, подавляет волю, естественное желание сердца, очищает его от того, что затмевает нашу надежду заполняющими сердце сегодняшними вещами, чтобы во всем мы могли больше обращаться к Богу, который полностью управляет всем, чья милость способствует всему в нас. Мы лучше познаем, что сцена, по которой мы движемся, проходит и изменяется, являясь местом испытания, а не подходящей сферой жизни. И надежда, основанная на деле Христовом, становится более ясной, более освободившейся от смеси того, чем является человек на земле, и мы различаем более отчетливо, что неизменно и вечно, и связи души с тем, что существовало до нас, становятся более полными и совершенными. Опыт, который мог бы обескуражить естество, порождает надежду, потому что у нас есть ключ ко всему, потому что любовь Бога, давшего нам надежду, стала яснее от этого опыта, и излилась в наши сердца Святым Духом, данным нам, который действует в нас любовью Божьей.

Тем не менее, давая нам внутреннее основание для радости, Дух обращает ее к Богу, к тому, что Он совершил вне нас, как доказательство того, что мы имеем ее, с тем, чтобы душа опиралась на то, что в нем, а не на то, что в нас самих. Эта любовь, действительно, существует в нас, она мягко все разъясняет, но любовь, которая осуществляется через присутствие Святого Духа, является любовью Бога, доказанная в том, что, когда мы были лишены всякой силы, как раз в должное время, Христос умер за всех нечестивых. Должное время наступило тогда, когда человек наглядно был показан нечестивым, и он не мог выйти из подобного положения, хотя Бог, под законом, показывал нам путь. Человек может принести себя в жертву, если у него есть соответствующий повод, Бог проявил любовь, которая была его собственной {В оригинале сказано выразительно: "Бог имел свою собственную любовь" (стих 8)} в том, что когда в нас ничто не побуждало его к этому, когда мы были ничем иным, как грешниками, Христос умер за нас! Источник был в нем самом, или, пожалуй, даже Он сам. Какая радость знать, что это в нем и от него мы имеем все это!

Бог, примирив нас с самим собой по велению своего сердца, когда мы были врагами, желает гораздо большего, когда мы теперь оправданы; и мы будем спасены от гнева - Христом. И, соответственно, говоря о средствах, апостол добавляет: "Ибо если, будучи врагами мы примирились с Богом смертию Сына Его" - при этом, так сказать, это была его "слабость", - "то тем более, примирившись, спасемся жизнью Его", могущественной силой, в которой Он живет вечно. Таким образом, любовь Бога примиряет относительно того, какими мы были, и дает нам надежду на будущее, делая нас счастливыми в настоящем. Вот таков Бог, который сохраняет нам эти благословения. Он есть любовь - полная внимания к нам, полная мудрости.

Но после описания нашего положения - мира, милости и славы - которое является совершенным и исполненным спасения, дано еще и второе "и не довольно сего". Мы не только хвалимся скорбями, но хвалимся и Богом. Мы гордимся в нем самом. Это и есть вторая часть благословенного опыта, который исходит из нашего знания Божьей любви во Христе и нашего примирения с ним. Первой частью было то, что христианин хвалился скорбями из-за их последствий, когда известна божественная любовь. Второе - любовь самого Бога в человеке. Зная это, мы хвалимся не только в спасении, но и в скорби, и, зная такого Спасителя Божьего (Бога, который воскресил Иисуса из мертвых и спас нас в своей любви), мы хвалимся Богом. И мы не можем иметь радости выше этой.

Здесь завершается та часть послания, в которой умилостивлением Христовым, уничтожением наших грехов и любовью самого Бога, полностью были раскрыты мир, милость, слава и надежда; и все это чистой любовью самого Бога, явленною в смерти Христа за грешников. Это исходит исключительно от Бога, и поэтому божественно совершенно. Это было не результатом опыта, какая бы радость не исходила от него, а собственным деянием Божьим, являющим его таким, каков Он есть. До сих пор рассматривались грехи и личная вина, а также грех и состояние рода. Исключительная благодать Бога по отношению к нам, начинающаяся с нас, когда мы были еще грешниками, проявилась удивительным образом, доходя до того, что мы хвалимся тем, кто был и остается таким по отношению к нам.

Дав основание и источник спасения и исходящее от него блаженство и уверенность, возложив все на Бога, кто имел дело с теми, кто был ничем иным, как немощными грешниками, и все это смертью Христа, он решил вопрос наших грехов, из-за которых каждый человек был бы осужден соответственно тому, что он совершил. Без закона или с законом, все были виновны; умилостивление было предъявлено в драгоценной крови Христовой, мир создан для виновных, и Бог явлен в любви. И это увлекло нас выше. Мы имеем дело с Богом и человеком, каков он есть на самом деле. Это - вопрос грешного человека и еврей здесь не имеет никакой привилегии, ему нечем хвалиться. Он не мог сказать, что грех пришел не через нас и не через закон. Дело только в человеке, грехе и милости.

Человеку больше нечем хвалиться. Перед нашим взором милостивый Бог, поступающий относительно греха, когда здесь еще ничего не было, за исключением того, что закон усугубил положение преступника. Грех вошел в мир одним человеком, и через грех - смерть. Это разъясняет нам состояние рода, а не просто действия отдельных людей. Это положение было исключением от Бога и дьявольской природой. В этом мы все равны, хотя каждый, наверняка, добавил к этому свои личные грехи и вину. Грех вошел одним человеком, и с грехом - смерть. И, таки образом, смерть перешла во всех людей, потому что все согрешили. Ибо грех был в мире и до закона. И закон не добавляет много к преимуществу положения человека, это определенно вменило {Слово "вменять" в гл. 5,13 значит не то же, что праведность вменяет или вера, вмененная праведностью. Это значит поведение, приписываемое кому-то, а не оценка человека, как такого-то или такого-то} ему знание этого и запрещая это. Тем не менее, хотя согласно управлению Бога, не было никакого вменения в вину посредством данного и известного правила, и все же, смерть господствовала - постоянное доказательство греха (более того, история Бытия сделала все это неопровержимым, даже для иудеев) - и над теми, кто не нарушил закона, основанного на известных заповедях, как это сделал Адам {Это цитата из книги пророка Осии 6,7, соответственно ее истинному смыслу, которая обвиняет Израиль в совершении того, что сделал Адам. "Они же, подобно Адаму, нарушили завет"}, и также над иудеями, после того, как был дан закон. Люди, от Адама до Моисея, когда не было вопроса о законе, умирали точно так же - правил грех, и то и другое было до и после этого периода.

Следует заметить, что отрывок стиха 12 до стиха 17 представляет собой введение: раскрыта только идея. В введении апостол, представив Адама как образ того, кто должен прийти - образ Христа - приводит доводы, что дар не может быть подчиненным преступлению. Если грех первого человека не ограничивался в своем воздействии только тем, кто его совершил, а распространился на всех, кто был связан с ним, то тем более милость, имеющаяся у одного, Иисуса Христа, не будет заканчиваться в нем, а распространится на многих. И относительно этого, а так же личности - при этом не упускается из виду закон - одно-единственное преступление принесло смерть, но милость прощает все множество преступлений. И этого не могло быть достаточно для того, что необходимо по закону. И в результате - господствовала смерть; а милостью будет царствовать не только жизнь, но и мы будем царствовать в жизни посредством единственного, в соответствии с избытком милости - Иисуса Христа.

В стихе 18 возобновляется общие основания этого, но в абстрактной форме. "Преступлением одного, - говорит он, - всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни". Одно преступление - в своем значении, относилось ко всем, и так же дело обстояло с праведностью. И такова степень его воздействия. Теперь надо сказать о применении: так как непослушанием одного человека ( только одного) многие сделались грешниками, так и послушанием одного (только одного) многие сделаются праведными. Подчеркивается мысль, что поступок одного человека в своем влиянии не ограничивается пределами его собственной личности. Он воздействует на многих других, подвергая их влиянию последствий этого поступка. Сказано "всем", (ст.18), но когда оговаривается степень действия {Такое же различие, с той же разницей в предлогах можно найти в связи с праведностью Бога, когда апостол говорит о влиянии крови - только при этом он отмечает, кто эти "многие": "Правда Божия через веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих"; во всех и на всех верующих. А здесь было преступлением одного "всем человекам осуждение"( ст. 18), и затем "многие" (ст.19), связанные с Христом, сделаются праведными его послушанием}, то "многие" (ст.19) - когда это есть определенное воздействие на людей, то есть "многие", кто были связаны с тем, кто совершил поступок.

И это было за пределами закона, так как закон мог бы увеличить зло. Это было вопросом влияния поступков Адама и Христа, а не поведение отдельных людей, к которым относился закон. Непослушанием одного человека все сделались грешниками, а не из-за собственных грехов. Каждый имеет свои собственные грехи, здесь же речь идет о грехе, общем для всех. Но зачем тогда был нужен закон? Он появился позднее, исключительно как дополнение к главному факту, что "умножилось преступление" {Не грех - грех уже был, закон превратил каждое из его проявлений в решительное оскорбление}. Но там, где умножались преступления, умножались грехи - а они умножались под законом и вне закона - там благодать превосходила это в избытке, тем, что, когда грех господствовал в смерти, благодать будет господствовать через праведность в вечной жизни Иисусом Христом, нашего Господа. Если там, где правит грех, правила бы праведность, то пришлось бы вынести приговор всему миру. Правит благодать - удивительная любовь Бога. Праведность находится на дном уровне со злом, когда она имеет с ним дело, оставаясь при этом праведностью, но Бог выше этого, и Он поступает, и может поступать - имеет право поступать - в соответствии со своей природой, и Он есть любовь. Разве этим Он одобряет неправедность и грех? Нет; в своей любви он осуществляет исполнение божественной праведности Иисусом Христом. Он исполнил в нем эту божественную праведность, воскресив его и сделав своей правой рукой. И все это - посредством дела, совершенного для нас, в котором Он прославил Бога, так как Он - наша праведность, а мы - праведность Бога в нем. Это - праведность веры, которую мы имеем, веруя в него. Это любовь, которая - приняв характер благодати - когда речь идет о грехе - правит и дает вечную жизнь над смертью и вне смерти, любовь, которая приходит свыше и вновь восходит; и это в божественной праведности и в связи с праведностью, которая увеличивает и проявляет ее через дело Иисуса Христа, в котором мы имеем ту жизнь, когда Он совершил то, что породило божественную праведность, с тем, чтобы мы могли иметь вечную жизнь и славу в соответствии с этим. Если правит благодать, то это значит, что правит Бог. И его природа требует, чтобы была поддержана эта праведность. Но это должно быть чем-то большим, чем просто поддержкой, в соответствии со степенью требований, предъявляемых Богом к человеку, как таковому. Христос, как человек, был, безусловно, совершенен; но Он прославил самого Бога, и, воскреснув из мертвых, славой Отца, Бог прославил его праведность, посадив его одесную, как Он проявил свою любовь, даруя его нам. И сейчас, это праведность во спасении, данная милостью тем, у кого ничего не было - данная в Иисусе, который своим делом заложил основу этого в прославлении Бога относительно греха, в том месте, где было проявлено все, чем является Бог.

Исполнение закона должно было быть праведностью человека: человек мог бы прославиться в нем. Христос прославил Бога - наиболее значимый факт в связи с праведностью в ее отношениях со славой. И благодать вменяет это грешнику, считая его праведным в соответствии с этим, представляя его в славе, которую Христос заслужил своим делом - славу, которую Он имел еще до существования в этом мире.

В этом удивительном искуплении, совершенным благодатью, которая грех первого Адама заменила праведностью Бога и вторым Адамом, извращенность плоти может найти повод для греха, который она любит, или, по крайней мере, обвинить в этом вероучение. И если я сделался праведным праведностью одного, и так как изобилует благодать, то пусть увеличиваются грех: это не затронет праведности, а только прославит это преизобилие благодати. Разве таково учение апостола? Разве таковы выводы из его учения? Ни в коем случае. Учение заключается в том, что мы приведены в присутствие Божье смертью, посредством дела, которое этим совершил Христос и участвуя в этой смерти. Как мы можем жить во грехе, раз мы умерли для греха? Это значит - противоречить самому себе своими собственными словами. Но, крестившись в Христа (в его имя, чтобы участвовать в нем, согласно истине, содержащейся в откровении, которое мы имеем через него), я крещен, чтобы принять участие в его смерти, через которую я обладаю праведностью, в которой Он предстает перед Богом, а я - в нем. Но Он умер из-за греха. И Он покончил с этим навсегда. Когда Он умер, Он, не знавший греха, вышел из этой жизни в плоти и крови, в которой мы связаны грехом, в которой мы были грешниками и в которой Он, безгрешный, подобный грешной плоти, как жертва за грех, был сделан жертвой за наши грехи {Это относится не только к понесению наших грехов: это было темой первой части послания. Положение, в котором мы находились, было положением падшего грешного Адама. Христос, не знавший греха, встал на наше место за нас и за славу Бога; и как жертва на земле, Он был сделан жертвой за грех, претерпев богооставленность и прославляя Бога, умер за все положение, в котором, сделанный жертвой за грех, Он заступился за нас перед Богом. Это дело, совершенное человеком и для человека, в этом я не сомневаюсь, значит больше, чем наше спасение. Он пришел, чтобы уничтожить наши грехи, пожертвовав собой. И, как Агнец Бога, Он устраняет грех мира. Его жертва является основой положения новых небес и новой земли, на которой существует праведность}. И мы погреблись с Ним крещением в смерть (стих 4), участвуя в этом, входя в это крещение, представляющим это тем, что, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, то и мы должны ходить в обновленной жизни. Одним словом, я приведен к участию в этой божественной и совершенной праведности участием в смерти для греха, поэтому невозможно было бы жить в этом. Здесь говорится не об обязанности, а о природе его. Я не могу умереть в чем-либо и жить в этом. Само учение опровергает довод плоти, как нонсенс, которая в притворстве праведности не признает нашей нужды в благодати {Заметьте, что здесь мы не рассматриваемся как воскресшие с Христом, верующий всегда рассматривается пребывающим на земле, хотя и живой - во Христе и оправданный, и это является основанием для деятельности и хождения по земле}.

Здесь поразительным образом представлен характер новой жизни, в которую мы приведены воскресением Христа. В смерти Христос совершенно прославил Бога, и даже умирая, был Он Сыном живого Бога. Более того, его нельзя было бы удержать от этого, Он был верен своей личности, его воскресение было также необходимостью славы Бога Отца. И в Боге требовала это сделать его слава (даже когда Христос все прославил), его справедливость, его любовь, его истина, его сила, его слава, в которой Он не мог позволить смерти одержать победу над тем единственным, кто верил; его отношение, как Отца, который не должен был, не мог оставить своего Сына в рабстве последствий греха и власти врага. Благодаря Христу со стороны Бога, благодаря его собственной славе, как Бога и Отца, это было необходимо для того, чтобы показать отражение его собственной славы, чтобы проявить это в соответствии с его собственным замыслом, и все это осуществить в человеке. Христос был воскрешен из мертвых славою Отца. Все, чем является Отец, проявилось в этом, обязывало к тому, чтобы дать Иисусу торжество воскресения, победы над смертью, и придать воскресению сияние его собственной славы. Войдя, как плод работы его славы, в это новое положение, которое является образцом - сущностью - той жизни, которую мы получили от Бога {Действительно, все - Отец, Сын, Святой Дух - участвовали в воскресении Христа. Он воздвиг храм своего тела в три дня, был оживлен Духом и воскрешен славою Отца}.

Без этого явления во Христе, Бог, хотя и приносил доказательства своей силы и доброты, но все-таки, оставался невидим и скрыт. Прославившийся во Христе, центре всех замыслов Божьих, мы видим славу Господа с открытым лицом, и все уста исповедуют его Господом во славу Бога Отца.

И наша жизнь должна быть действительным отражением этой славы Господа на небесах. Сила, приводящая нас к общению с ним на земле и все еще действующая, показана в конце первой главы послания Ефесянам {К этому мы можем добавить и конец третьей главы. Подробности можно найти и в других местах}. На земле должно быть прославлено наше воскресение с Христом. Это - совершенно новая жизнь. Мы живы для Бога во Иисусе Христе.

Соединившись с ним подобием смерти его, мы должны быть соединены и подобием его воскресения. Здесь мы видим, что воскресение - это следствие, которое Он приводит как факт, а не как мистическое участие в этом; зная первое (как великую основу всего), что наш ветхий человек - который есть в нас и оправдывает грех - распят с Христом, с тем, чтобы было упразднено все тело греха, дабы нам не быть рабами греха. Он полностью устраняет весь грех в человеке, как тело, уничтоженное смертью, и его желание осуждено и больше не управляет нами. Ибо тот, кто умер, оправдан от греха {Употреблено слово "оправдан". Здесь мы видим четкую разницу между грехом и грехами. Нельзя обвинять мертвого человека в грехе. Живя, он мог совершить множество грехов, и от них, он может быть оправдан, а может и не быть. Но его нельзя обвинить в грехе. И как мы видели из главы 5,12, мы имеем дело с грехом - с положением человека, а не с грехами}. Грех больше не может быть ему обвинением, как то, что существует в живом и ответственном человеке. Таким образом, будучи мертвыми с Христом - посредством крещения, действительно имея его для нашей жизни - мы верим, что мы будем жить с ним, мы принадлежим к той другой жизни, где Он живет в воскресении. Сила жизни, в которой Он живет, является и нашим уделом: мы веруем, зная, что Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает. Его победа над смертью - полная и окончательная, смерть больше не имеет над ним своей власти. Поэтому мы и уверены в воскресении - именно поэтому, что Он одержал полную победу над смертью, в которую Он вошел за нас в милости. И верой мы соединились с ним в ней, приняв участие в ней. Он был принесен сюда силой жизни любви. Умерев, Он умер для греха. Прийдя на землю, Он, скорее, пошел бы на смерть, чем не утвердить славу Бога. До смерти и уже в смерти Он имел дело с грехом, не имея в себе греха, и с соблазном; и Он покончил со всем раз и навсегда. И мы умерли для греха, соединясь с Его смертью. Следствие этого - через славу Отца - воскресение. "Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха, а что живет, то живет для Бога".

И, таким образом, Он не имеет ничего общего с грехом. Он живет, но уже совершенным образом безотносительно к чему-либо, только для Бога {Это удивительное выражение. Его жизнь была верно отдана ради Бога. Он жил для Бога. И теперь его жизнь не знает ничего, кроме Бога}. И мы должны принимать во внимание - верой - то, что мы мертвы для греха, и живы для Бога, не имея другой цели в жизни, кроме Бога, в Иисусе Христе. Я должен считать себя мертвым, у меня есть на это право, потому что Христос умер за меня; и живя сейчас и вовек для Бога, я должен считать себя вышедшим - посредством той жизни, которой я живу через него - из греха, для которого я умер.

Ибо я знаю, что это - Христос; не Христос, живущий на земле в связи со мной по природе, в которой я живу здесь на земле. В этой природе я - грешник и не способен к верным отношениям с ним. Он умер за меня, как живущего этой жизнью, и через воскресение вошел в новое состояние жизни. И я узнаю его, как верующий. Я участвую в его смерти и в жизни через него, воскресшего. Я обладаю праведностью через веру, но обладаю ею, как имеющий часть с мертвым Христом и вновь воскресшим, являясь, поэтому, через веру мертвым для греха.

Это является существенным отличием этой части послания. Здесь не говорится о том, что Христос пролил свою кровь за наши грехи, но что мы умерли с ним. Здесь конец для веры в нашем понимании и пребыванию во плоти. Христос, ставший нашей жизнью, умер, и живя чрез него, - то, что Он сделал для меня, является моим - я должен сказать, что я умер. Я признаю себя мертвым {Заметьте, что послание Римлянам не говорит, что мы воскресли вместе с Христом. Оно ведет к соединению. И следует отметить, что смерть и воскресение никогда не доходят до божественного состояния, они являются субъективным испытательным состоянием. В послании Ефесянам, мертвые в грехах, мы взяты, оживлены, и помещены в Христа, когда Христос был воскрешен и прославлен над небесами. А здесь мы живы в нем. Мы будем участвовать в его воскресении, ходя в обновленной жизни. Это - личное и практическое: человек, как мы видим, жив на земле}. И апостол выводит очевидное следствие: "Итак, даже царствует грех в смертном нашем теле". Не предавайте членов ваших в орудие греху, для которого вы уже мертвы, но как живые, проснувшиеся из мертвых, представьте ваши члены в орудие праведности Богу, для которого вы живете. И тело является орудием божественной жизни, и мы можем использовать его в таком качестве для Бога. Так как фактически грех не будет властвовать над вами, потому что мы не под законом, а под благодатью. Здесь говорится не о принципе, а о власти. В принципе мы мертвы для греха верою; на практике - он не имеет над нами власти. Заметьте, что источник практической силы, чтобы победить грех, находится не в законе, а в благодати.

Итак, действительно то, что поскольку мы не под законом, речь идет не о вменении, а о невменении. Значит ли это, что мы можем грешить? Нет! Мы являемся рабами того, чему мы подчиняемся. Грех ведет к смерти, послушание - к действительной праведности. Мы находимся под воздействием более обширного принципа новой природы и благодати; а не под применением вечного правила, которое не являлось и не могло быть целью природы. И, действительно, находясь в предыдущем положении, ученики в Риме подтвердили справедливость доводов апостолов, ходя в истине. Освободившись от рабства греха, они стали (используя человеческий язык) рабами праведности, и на этом это не закончилось; практическая праведность проявила себя в отделении от плоти для Бога со все возрастающим пониманием. Они были послушны в подобном: но плодом было освящение, духовная способность отделения от зла и более глубокое познание Бога {Ср. Исх.33,13}. Грех не был смертью, но освободившись от греха и став рабами Бога - истинная праведность послушная, как у самого Христа - они имели свой плод в святости, и концом будет вечная жизнь.

Ибо возмездием за грех была смерть, а дар Божий - вечная жизнь во Христе Иисусе, нашем Господе. И сейчас, эта жизнь существует для Бога, и это - не грех, а милость. И здесь апостол, предметом рассмотрения которого была беспристрастная праведность перед Богом, почти согласуется с Иоанном и связывает свое учение с первым посланием Иоанна, где, с другой стороны, он присоединяется к учению об умилостивлении и принятии, говоря об наделении жизни. Это воззвание очень привлекательно для человека в истинной свободе, свободе благодати, мертвого для греха. Он полностью освобожден смертью. Кому он собирается подчинить себя ныне? Так как сейчас он свободен, будет ли он подчинять себя греху? Это - великодушный призыв.

Мы рассмотрели влияние смерти и воскресения Христа на оправдание и практическую жизнь. До гл. 5,11, Он умер за наши грехи. С гл. 5,12, где Он умер, мы считаем себя мертвыми для греха и живыми для Бога через него. Обсуждалось наше положение под двумя главами, Адамом и Христом. Рассмотреть остается другой момент - влияние этого учения на вопрос закона. Христианин, или лучше сказать верующий, участвует во Христе, когда Христос умер, и живет для Бога, когда Христос воскрес из мертвых через него. Каково же действие этой истины по отношению к закону, (так как только закон имеет власть над человеком, пока он живет)? Когда он умрет, то закон не будет иметь этой власти над ним. Таково наше положение относительно закона. Разве это ослабляет его власть? Отнюдь. Так как мы говорим, что Христос умер, а следовательно и мы; но закон не применяется больше к тому, кто мертв.

Раскрывая влияние этой истины, апостол использует пример о законном браке. Замужняя женщина привязана законом к своему мужу, потому что он жив, но если он умрет, то она свободна. Применение этого правила изменяет форму истины. Совершенно очевидно, что нельзя быть под властью двух мужей одновременно. Один исключает другого. Закон и воскресший Христос не могут быть соединены в своей власти над душой. Но в нашем случае закон не теряет своей силы, (а именно, в своих правах над нами) при своей смерти, но только при нашей смерти. Он управляет нами только пока мы живы. Апостол начал именно с этого разрушения уз смерти. Муж умер, но в своем приложении закон отменяется нашей смертью. Тогда мы мертвы по отношению к закону посредством тела Христова (ибо мы должны иметь дело с Христом, воскресшим после Его смерти), и мы должны принадлежать Ему, воскресшему из мертвых, чтобы приносить плод для Бога, но мы не можем принадлежать двум сразу.

Когда мы были во плоти, когда, как люди, каждый из нас обязан был поступать по ответственности человека, живущего жизнью природы, как дитя Адама, то закон был для нас правилом и совершенной мерой ответственности, а также представителем власти Божьей. Страсти, побуждавшие к греху, действовали в той природе и, сталкиваясь с этим барьером закона, нашли в нем то, что через сопротивление ему возбуждало своеволие и внушало - даже путем самого запрещения - зло, которое любила плоть и запрещал закон; и таким образом эти страсти воздействовали на члены, производя плоды, приводившие к смерти. Но теперь человек был вне его власти, он ушел от его преследования, будучи мертв к тому закону, власти которого мы подлежали {Я не сомневаюсь, что именно так следует читать этот отрывок. Мой читатель, возможно, обнаружит "закон мертв". Выражение "умерли для того, чем были связаны", отсылает к стиху 4, где сказано: "вы умерли для закона". Христос под законом умер под его проклятием. Быть во плоти значит жить под ответственностью человека в его естественной жизни - как дитя падшего Адама. В этой жизни (если она беззаконна) закон является правилом человеческой праведности. Мы не должны смешивать плоть, существующую в христианах, с человеком, пребывающим во плоти. Принцип прежней жизни все еще сохраняется, но это никоим образом не является принципом его отношений с Богом. Когда я во плоти, это принцип моих отношений с Богом, но, поскольку ее воля греховна, то невозможно, чтобы я угодил Богу. Я могу искать в ней праведность - это будет происходить на основе закона. Но христианин мертв через Христа ко всему этому состоянию вещей, он не живет этой жизнью; его жизнь во Христе, и он получил Святого Духа. Плоть больше не является принципом его отношений с Богом: на этой основе он считает себя потерянным. В других местах мы узнаем, что он во Христе на той же основе, на какой Христос пред Богом. Святой Дух, как мы увидим, ставит его туда в силе через веру, при этом Христос является его жизнью}. Итак, умереть под законом также было бы осуждением, но Христос прошел через это и принял осуждение, в то время как мы имеем избавление от ветхого человека, который пребывает в смерти. Наш ветхий человек распят с Ним, так что это наше освобождение от смерти к закону. Он лишь осуждает нас, но его власть заканчивается с жизнью того, кто подлежал этой власти. И поскольку мы мертвы во Христе, закон больше не может затрагивать тех, кто состоял под ним: мы принадлежим новому мужу, Христу воскресшему, чтобы служить в новизне духа, в благоволии благодати в нашей новой жизни, а не - как объяснит впоследствии апостол через Святого Духа {Здесь он не говорит Духом, поскольку он еще не сказал о даре Святого Духа в силу дела Христова. Он говорит лишь о способе и характере осуществляемого служения} - в рабстве буквы.

Таково учение. А теперь что касается заключений, которые можно вывести отсюда. Разве является закон грехом, что мы уходим из-под его власти? Ни в коем случае. Но он дал знание о грехе и вменил его в вину. Ибо апостол говорит, что он не понял бы, что простые побуждения его природы являются грехом, если бы закон не сказал: не возжелай. Но эта заповедь дала греху повод для нападок на душу. Грех, этот злой принцип нашей природы {Следует помнить, что на протяжении всей этой части (то есть начиная с главы 5,12) мы имеем дело с грехом, а не с грехами}, пользуясь этой заповедью для того, чтобы провоцировать душу ко злу, который запрещен (но который он внушает самим запрещением, действуя также по своеволию, которое сопротивлялось запрещению, производя всевозможные похоти. Ибо без закона грех не мог бы ввергнуть душу в этот конфликт и вынести в нем приговор смерти, делая ее ответственной в осознании греха, который без этого закона она бы не знала. Под законом похоть действовала с осознанием греха в смерти, и результатом была смерть в осознании без какого-либо избавления для сердца от силы вожделения.

Без закона грех не возбуждал бы так своеволие, которое отказывалось подчиниться тому, что сдерживало его. Ибо барьер для своеволия пробуждает и возбуждает своеволие, и осознание греха пред лицом запрета Божьего есть осознание под приговором смерти. Таким образом, заповедь, которая сама по себе была к жизни, стала фактически к смерти. "Делай это и будешь жить" стало смертью, показав острую необходимость в Боге для греховной природы, чье своеволие отвергло ее, и для совести, которая не могла не принять справедливого осуждения.

Человек ходит в тихом безразличии, исполняя свою собственную волю, не имея знания о Боге или, следовательно, какого-либо чувства греха или мятежа. Приходит закон, и он умирает под его справедливым судом, который запрещает все, что он желает. Похоть была злом, но она не открывала суда Божьего, напротив, она забывала о нем. Но когда пришел закон, то грех (здесь он рассматривается как враг, нападающий на ту или иную личность или место), зная, что своеволие будет упорствовать и совесть - осуждать, воспользовался законом, толкая человека в направлении, противоположном закону, и убил его в осознании греха, который закон запрещал от имени Бога. Результатом этого была смерть человека, что касается Божьего участия в суде. Итак, закон был хорошим и святым, поскольку он запрещал грех, но в осуждении грешника.

Не была ли смерть, таким образом, введена тем, что было хорошим? {Грех и смерть взаимообусловлены. Закон вводится для того, чтобы выявить через прегрешение то, чем является то и другое. Апостол сначала спрашивает: "Неужели от закона грех?", поскольку его следствием была смерть для человека. Упаси Боже, но он дал знание о грехе и начертал смерть на душе через суд, поскольку человек грешник. Второй вопрос: "Неужели закон, будучи добрым сам по себе, сделался для меня смертоносным?" Нет. Это грех (чтобы он мог выявиться во всей своей чудовищности) убил меня, используя закон в качестве средства в моем сознании. Он обнаружил в человеческом состоянии средство извратить доброе и сделать это смертью для него} Нет. Но закон, чтобы мы могли видеть в его истинном свете, использовал то, что было хорошим, чтобы навлечь смерть на душу, и таким образом вследствие заповеди он стал чрезвычайно греховным. Во всем этом грех олицетворяется в образе того, кто пытается убить душу.

Таким было действие закона, того первого мужа, ввиду того, что грех существовал в человеке. Чтобы более ясно выразить это, апостол передает свое духовное понимание опыта души под законом.

Здесь мы должны заметить, что здесь предметом рассмотрения является не факт конфликта между двумя природами, но действие закона при условии, что воля будет обновлена и закон обрел свои права в сознании и стал объектом привязанностей сердца - сердца, признающего духовность закона. Это не является ни знанием благодати, ни знанием Спасителя Христа, ни знанием Духа {Конфликт имеет место также тогда, когда в нас обитает Святой Дух. Гал.5 говорит об этом: "Плоть желает противного духу" и т.д. Но ведь мы уже не под законом, как говорит дальше апостол: "Если же вы духом водитель, то вы не под законом". Здесь о человеке говорится как о находящемся под законом: все связано с законом. Закон духовен; мы соглашаемся с законом, мы наслаждаемся в законе. Ни Христос, ни Дух не упоминаются, пока не встает вопрос об освобождении}. Основным вопросом здесь является не осуждение (хотя закон действительно оставляет душу под судом), но крайний недостаток силы, чтобы исполнить его, чтобы он не осудил нас. Закон духовен, но я, как человек, плотский, раб греха, каким бы ни было суждение моего внутреннего человека, ибо я не дозволяю то, что я делаю. Я практикую то, что я не хочу, и то, что я ненавижу. Так любя и так ненавидя, я соглашаюсь, что закон хорош. Не то чтобы я делал зло как нравственное намерение воли, ибо я не хочу того зла, которое творю; напротив, я ненавижу его. Во мне обитает грех, ибо фактически во мне (то есть в моей плоти - во всем плотском человеке, какой он есть) нет ничего хорошего, поскольку даже там, где есть воля, я не нахожу способа совершить что-либо доброе. Совершенно не хватает силы.

Два враждующих принципа: настоящее действие греха и недостаток силы, чтобы избавиться от него

В стихе 20 апостол, дав это объяснение, делает это ударение на словах "я" и "мы": "Если же делаю то" (так мы должны читать), и: "уже не я делаю то, но живущий во мне грех". Таким образом, я нахожу, что во мне присутствует зло, которое хотело бы делать добро, ибо, что касается внутреннего человека, я наслаждаюсь в законе Божьем. Но во мне есть другой постоянный принцип, который противодействует закону моего рассудка, который подчинит меня этому закону греха в моих членах. Так что, каковы бы ни были мои желания, даже лучшие из них, сам я жалкий человек. Будучи человеком, и таким человеком, я не могу не быть жалким. Но если я пришел к этому, я сделал огромный шаг.

Зло, о котором здесь говорится, - это зло, пребывающее в нашей природе, и недостаток силы, чтобы избавиться от него. Здесь в полной мере раскрывается учение о прощении грехов. Нас огорчает здесь настоящее действие греха, от которого мы не можем избавиться. Ощущение этого часто является более болезненным, чем ощущение прошлых грехов, которые верующий может постичь как устраненные кровью Христа. Но здесь мы все еще имеем осознание греха в себе, хотя мы можем ненавидеть его, и вопрос об избавлении смешивается с нашим опытом, по меньшей мере пока мы не усвоим то, что преподается нам в этой части послания, чтобы осудить ветхого человека как грех в нас, а не нас самих, и чтобы счесть себя мертвыми. Поскольку Христос, через которого мы теперь живем, умер и стал жертвой за грех, наше осуждение невозможно, так как грех осужден и мы освобождены через "закон духа жизни в нем". Это не прощение, но освобождение; грех во плоти осужден на кресте.

Через божественную благодать обновленный человек узнал три вещи. Во-первых, он пришел к открытию, что в нем, то есть в его плоти, нет ничего хорошего; но, во-вторых, он научился различать между ним самим, желающим блага, и грехом, который обитает в нем; но далее, когда он желает блага, грех слишком велик для него. Приобретя таким образом знание о себе, он не пытается быть лучше во плоти, но ищет освобождения и находит его во Христе. За этим приходит сила. Он пришел к этому открытию и к исповеданию, что в нем нет силы. Он обращается к другому. Он не говорит: "Как я могу?" или "Как я буду?" - но: "Кто избавит меня?" Итак, когда мы были лишены всякой силы, Христос умер за безбожных. Это недостаток силы выявляется, и мы обретаем благодать в конце, когда в отношении того, что мы есть, и в отношении всех надежд на улучшение внутри нас, благодать является единственной нашей поддержкой.

Но к счастью, когда мы обратимся к благодати, перед нами нет ничего, кроме благодати. Освобождение совершается тем, что мы совершенно не живем во плоти; мы умерли для нее и вышли из-под закона, который держал нас в рабстве и осуждении, и мы сочетались с другим. Христос воскрес из мертвых, и едва угнетенная душа воскликнет: "Кто избавит меня?" - уже готов ответ: "Я благодарю Бога через Иисуса Христа, нашего Господа". Ответ не таков: "Он избавит". Избавление уже совершилось; он воздает благодарение.

Человек был несчастен в борьбе под законом, не зная об искуплении. Но он умер в смерти Христовой, избавившись от той природы, которая сделала его таким; он вполне покончил с самим собой. Избавление Божье является полным. Две природы все еще противопоставлены друг другу, но избавление не является несовершенным. Это избавление совершено Богом, и развитие его проявлений прослежено в следующей главе.

Здесь мы можем заметить, что апостол не говорит: "Мы знаем, что закон духовен, а мы плотские". Если бы он сказал так, это относилось бы к христианам, как таковым, в их собственном и нормальном состоянии. Это личное познание того, чем является плоть под законом, когда человек оживотворен, а не положение христианина, как такового, пред Богом. Заметьте также, что закон рассматривается с точки зрения христианского знания - "мы знаем", - когда мы больше не состоим под ним и когда мы способны судить обо всем его значении, согласно духовности того, кто судит и кто также видит, будучи духовным, что такое плоть, потому что теперь он не во плоти, но в Духе {Это дает ключ к данному отрывку - увы, поскольку души не свободны, то об этом много говорится. Это не настоящий опыт кого-либо, но освобожденная личность, описывающая состояние неосвобожденной. Неосвобожденная личность не может говорить таким же образом, потому что она испытывает беспокойство в отношении результатов для себя. Человек в болоте не может спокойно описывать, как он тонет, потому что он боится утонуть и остаться там; когда же он выберется оттуда, он описывает, как он тонул. Конец Рим.7 - это человек, выбравшийся из болота и показывающий в мире принцип и способ, которым он тонул в нем. Вся эта часть послания является более сложной, чем то, что предшествует главам 5,12, потому что наш собственный опыт находится в противоречии с тем, что вера учит нас говорить. Если по благодати я прощен и оправдан, то в моем опыте нет никакого противоречия. Именно это Бог сделал для меня вне меня. Мой долг уплачен. Но если я говорю, что я мертв ко греху, то мой опыт противоречит этому. Потому мы не будем иметь покоя в этом отношении, пока не отречемся от себя или от плоти как совершенно порочной и неисправимой и не познаем, что, вследствие искупления, мы больше уже не во плоти. Сравните главы 7 и 8}.

В буквальном смысле этот отрывок вовсе не описывает состояние кого-либо, но излагает принципы, противопоставленные друг другу, результаты чего раскрываются через поддержку человека под законом: воля всегда праведна, однако никогда не творит блага, но всегда зло. Тем не менее для совести это практическое состояние всякого обновленного человека под законом. Мы можем отметить еще один важный принцип. Человек в этом состоянии всецело занят собой; он желает блага, он не совершает его, он делает то, чего он не хочет. Не назван ни Христос ни Святой Дух. В нормальном состоянии христианин занят Христом. Но в этой, седьмой, главе, выражен естественный и необходимый результат закона, когда совесть разбужена и воля обновлена. Ибо ему свойственно иметь волю. Но он под законом, видит его духовность, соглашается с ним, наслаждается в нем на манер внутреннего человека и не может совершить то, что хорошо. Грех господствует над ним. Ощущение неудовлетворенной ответственности и отсутствие мира неизбежно заставляет душу обратиться к себе. Она всецело поглощена собой, о чем почти сорок раз говорится начиная со стиха 14. Лучше уж быть таким, чем быть бесчувственным. Это не мир.

Этот мир обнаруживается повсюду. также и в этом: когда мы приведены к осознанию нашей собственной неспособности творить благо в отношении Бога, то мы обнаруживаем, что Бог сотворил для нас благо, в котором мы нуждаемся. Мы не только прощены, но и освобождены, и мы во Христе, а вовсе не во плоти.

Конфликт развивается, противостояние между двумя природами продолжается, но мы воздаем благодарение Богу через нашего Господа Иисуса Христа {Последний стих главы 7 говорит об отвлеченном мышлении и о характере противостоящих природ: одно - разум и намерения сердца обновленного человека; другое - факт существования плоти; одно - "я сам", другое - "моя плоть". Так что "я" - право; только это не рассматривается под законом, как и обратное}. Заметьте здесь, что освобождение обретается только тогда, когда есть полная убежденность в нашей неспособности и недостатке силы, а также в наших грехах. Гораздо труднее прийти к этой убежденности в неспособности, чем к убежденности в том, что мы согрешили. Но греховность нашей природы - ее неисправимая испорченность, ее противодействие благу, закон греха в наших членах - познается только в ее значении с точки зрения закона через ощущение бесполезности наших усилий поступать хорошо. Под законом бесполезность этих усилий оставляет сознание в унынии и рабстве порождает ощущение невозможности для него быть с Богом. Под благодатью же усилия не бесполезны, и злая природа выказывает нам себя (будь то в общении с Богом или в случае падения, если мы пренебрегаем общением) во всей ее безобразности пред лицом этой благодати. Но в этой главе ощущение греха в природе представлено как приобретенное под законом, чтобы человек мог познать себя в этом положении, мог познать, что он есть в отношении своей плоти и что фактически он не может последовать этим путем, представая пред Богом с доброй совестью. Он при первом муже; смерть еще не разорвала узы в отношении состояния души.

Теперь мы должны вспомнить, что этот опыт души под законом вводится в качестве отступления, чтобы показать греховное состояние, к которому применяется благодать и действие закона. Нашей темой является то, что верующий имеет участие в смерти Христа, и умер, и живет через Того, кто воскрес; что Христос, по благодати подвергнувшись смерти, сделавшись грехом, навеки покончил с тем состоянием, в котором Он должен был иметь дело с грехом и смертью в подобии греховной плоти; и навеки покончив со всем, что было связано с этим, Он вступил через воскресение в новый порядок вещей - в новое состояние пред Богом, совершенно вне досягаемости всего того, чему Он подчинил Себя ради нас, что было связано в нас с нашей естественной жизнью, и вне досягаемости закона, который связал грех в сознании со стороны Бога. Во Христе мы пребываем при этом новом порядке вещей.

"Итак, нет ныне никакого осуждения тем, которые во Христе Иисусе". Он не говорит здесь о действенности крови в устранении грехов (вседостаточная, каковой является эта кровь, и основа всего остального), но говорит о новом положении, совершенно вне досягаемости всего, к чему был применен суд Божий. Христос действительно испытал на Себе действие осуждения вместо нас, но, воскреснув, Он явился пред Богом. Может ли здесь стоять вопрос о грехе, или о гневе, или об осуждении, или о вменении в вину? Это невозможно! Все это было улажено прежде, чем Он вознесся туда. Он был там потому, что это было решено. И таково положение христиан во Христе. И все же, поскольку это совершается через воскресение, это реальное освобождение. Это сила новой жизни, в которой Христос воскрес из мертвых и в которой мы живем в Нем. Это - что касается этой жизни святых - сила, действенная и непрекращающаяся, и потому называемая законом, посредством которого Христос воскрес из мертвых - закон духа жизни во Христе Иисусе; и это освободило меня от закона греха и смерти, который раньше господствовал в моих членах, производя плод к смерти. Это наша связь с Христом в воскресении, свидетельство силы жизни, которое в Нем, и все это через Святого Духа, который связывает "нет никакого осуждения" в нашем положении с силой новой жизни, в которой мы больше не подчинены закону греха, умерев для него в Его смерти, или закону, чьи притязания неизбежно прекратились также для того, кто умер, ибо закон имеет силу над человеком, пока он жив. Христос, понеся его проклятие, полностью возвеличил его. Мы видим в конце Еф.1, что освобождает сила Самого Бога, и, несомненно, так и надо - та сила, которая совершила эту славную перемену, это новое творение для нас.

Это освобождение от закона греха и смерти не просто опыт (оно даст драгоценный опыт); это божественное действие, познаваемое верой в действии Того, кто воскресил Христа из мертвых, познаваемое во всей его силе через его осуществление в Иисусе, в действенности чего мы участвуем верой. Трудность обретения этого состоит в том, что, как мы обнаруживаем, с этим сталкивается наш опыт. То, что Христос устранил мои грехи и что Христос любит меня, это дело простой веры через благодать. То, что я мертв, - это склонно опровергать само себя в моем сердце. Процесс главы 7 должен продолжаться, и осуждение греха во плоти должно рассматриваться в жертве Христа за грех, и я живу через Него, осуждая грех как нечто отдельное (я должен иметь дело с врагом, а не с собой), чтобы иметь твердый мир. Дело не в том, что Христос устранил наши грехи. Я живу через Него воскресшего и я связан с этим мужем, и Он моя жизнь - истинное "я" во мне, потому я могу сказать, что я умер, потому что Он умер. "Я сораспялся Христу. и уже не я живу, но живет во мне Христос". Если так, то я умер, ибо Он умер; так принятый в товарищество имеет преимущества, принадлежащие вступающему прежде, чем он будет принят. То, что это так, очевидно в соответствии со стихом 3.

Бог совершил это во Христе, - говорит апостол; он не говорит: "в нас". Результат этого в нас обнаруживается в стихе 4. Эффективное действие, посредством которого мы сочли себя мертвыми, было во Христе жертвой за грех. Там осуждается грех во плоти. Бог совершил это, ибо это всегда Бог - Бог действовал, Бога он являл, чтобы раскрыть евангелие Божье. То, что следует осудить, действительно находится в нас; дело, которое кладет конец этому ради нашего истинного, сознательного состояния пред Богом, совершилось во Христе, которому было угодно в благодати, как мы увидим, поставить Себя в положение, необходимое для его осуществления. Тем не менее через участие в жизни, которая в Нем, это становится практической реальностью для нас: только осуществление этого сталкивается с противодействием плоти, но не так, что мы должны ходить в этом.

Здесь остается отметить еще один момент. В стихе 2 мы имеем новую жизнь в ее силе во Христе, которая освобождает нас от закона греха и смерти. В стихе 3 рассматриваются ветхая природа, грех во плоти и осуждаются, но в жертве за грех, в котором страдал и умер Христос, так что для веры с этим покончено. Это завершает избавление и знание о нем.

Это ключ ко всему этому учению апостола, и то, что объединяет практику святости, христианскую жизнь с абсолютной благодатью и вечным освобождением от осуждения, - это новое положение, совершенно обособленное от греха, которое смерть придает нам, живущим ныне во Христе пред Богом. Сила Бога, слава Отца, действие Духа обнаруживают свое действие в воскресении Христа и ставят Его, понесшего наши грехи и сделавшегося грехом за нас, в новое положение вне греха и смерти пред Богом. И через веру я имею участие в Его смерти, я участвую в этой жизни. Это не только удовлетворение, данное Христом за совершенные грехи и прославляющие Бога в Его деле - действительно, основа всего, - но освобождение человека, который был во грехе, даже когда Израиль был выведен из Египта. Кровь остановила руку Божью в суде; рука Божья в силе навеки освободила их у Чермного моря. Какими бы они ни были, в то время они были с Богом, который вел их в Его святую обитель.

Более того, первые стихи этой главы обобщают результаты дела Божьего в отношении этого предмета в главах 5,12 до конца, 6,7: нет никакого осуждения для тех, кто во Христе; закон духа жизни в Нем, освобождающий от этого закона греха и смерти, и Бог совершил то, что не мог сделать закон.

Надо заметить, что освобождение происходит от греха и смерти: в этом отношении освобождение является абсолютным и полным. Грех больше отнюдь не является законом. Это освобождение для того, кто любит святость, кто любит Бога, является глубоким и обширным источником радости. Этот отрывок не говорит, что плоть изменилась - совсем наоборот; не станут говорить о законности того, что уже не существует. Мы должны бороться с этим, но это больше не закон; это уже не может подвергнуть нас смерти в нашем сознании.

Закон не мог бы совершить это освобождение. Он мог осудить грешника, но не грех, освобождая при этом грешника. Но то, что не мог сделать закон - поскольку он требовал силы от человека, в то время как он, напротив, имел силу лишь для греха, - это совершил Бог. Именно в этом Христос снизошел к нам, вплоть до смерти, и это представлено нам во всем значении - Его пришествие, без греха, к нам и в смерть. Это тайна нашего освобождения. Бог, Бог всякой благодати и славы, послал Того, кто был вечным предметом Его наслаждения, Своего собственного Сына, в ком была вся сила и божественная власть, Сына Самого Бога, чтобы дать причаститься плоти и крови среди людей, в том положении {Читатель поймет, что Иисус мог занять это положение и сделаться грехом именно потому, что Он Сам был абсолютно свободен от всего этого. Сила воскресения во Христе умершем была силой святости во Христе живом. Это была также сила той любви, которую Он являл в течение жизни и которую мы знаем в совершенстве Его смерти. Он был истинным Предметом божественного наслаждения}, в котором мы все пребываем; да, в Нем, безгрешном, но - чтобы дойти до глубины того положения, в котором мы были, вплоть до смерти, - Он лишил Себя славы, чтобы быть Человеком, "в подобии греховной плоти", и, будучи Человеком, уничижившимся до смерти, чтобы решить весь вопрос о грехе с Богом в Личности Христа; Он рассматривается в нашем положении, когда в подобии греховной плоти Он был сделан грехом за нас - "за грех", как это выражено (то есть жертва за грех). Он предпринял это, чтобы прославить Бога, пострадав за то, чем был человек. Он совершил это, сделавшись жертвой за грех, и, таким образом, были устранены не только наши грехи, но и грех во плоти (это было состояние человека, состояние его существа, и Христос рассматривается на кресте, как будто Он был в нем) был осужден в том, что было жертвой умилостивления для грешника.

Сын Божий, посланный от Бога в любви, пришел, и Он не только понес наши грехи, но (Он добровольно принес Себя в жертву, чтобы исполнить волю Того, чью волю Он пришел исполнить, безупречная жертва) Бог сделал Того, кто не знал греха, грехом за нас. Он поставил Себя, совершенно безгрешного (в Нем была благодать и послушание) в то положение, в которое вовлекла человека нарушение нами нашего долга здесь на земле, и, уподобившись людям, умер, чтобы прославить Бога в отношении греха, так что мы избавлены крестом от бремени пребывающего в нас греха на совести. Он берет на Себя пред Богом весь груз греха (но соответственно силе вечной жизни и Святому Духу, который был в Нем) - предлагает Себя в жертву за него. Поставленный в это положение, Он был сделан грехом, и в Его смерти, которую Он принял в благодати, грех во плоти полностью осуждается справедливым судом Божьим, и само осуждение является уничтожением этого греха актом Его жертвы - актом, который действителен для каждого, кто верует в Иисуса, совершившего это. Мы умерли с Ним и живы через Него. Мы совлеклись тела плоти, ветхого человека; мы стали мертвыми для закона через тело Христово, наш ветхий человек распят с Ним, чтобы тело греха могло быть уничтожено. Я не сомневаюсь в том, что полным результатом будет устранение греха со всей сцены неба и земли, в тех новых небесах и новой земле, где обитает правда. Но здесь я говорю о состоянии совести в отношении славы Божьей.

Какое чудесное освобождение! Какое дело для славы Божьей! Нравственное значение креста для славы Божьей является тем предметом, который, когда мы изучаем его, становится все более и более величественным - никогда не прекращающимся изучением. По своему нравственному совершенству это мотив для любви Самого Отца в отношении к Иисусу. "Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее".

Какое совершенное дело для устранения греха пред очами Бога (на его место пред Ним ставится то совершенное дело, которое устранило грех) и для избавления грешника, когда он ставится пред Богом согласно совершенному уничтожению греха и ценности этого дела в Его глазах! Возможно, мы познали прощение грехов, прежде чем мы пройдем через Рим.7, и некоторые говорят, что глава 3 идет до главы 7. Но и темы вполне различны. В первой части мы видим Бога, действующего в благодати на грешника, как на виновного, для его оправдания, и эта часть завершена сама по себе: "Мы радуемся в Боге". Вторая часть рассматривает то, чем мы являемся и связанный с этим опыт, но дело главы 7 всегда существенным образом относится к закону, суждение о том, чем мы являемся, только, поэтому, в отношении того, что есть в нас, а не в отношении того, что мы сделали, - борьба, а не вина. Форма опыта будет видоизменена. Душа скажет: я надеюсь, я не обманула себя, и тому подобное. Но это всегда закон, и потому апостол придает этому надлежащий характер.

Практический результат выражен в стихе 4: "чтобы оправдание закона", его справедливое требование, "исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по духу". Мы совершенны пред Богом во Христе без всякой праведности по закону; но если мы ходим по духу, то закон исполняется в нас, хотя мы не подлежим ему. Тот, кто любит, исполняет закон. Апостол не выходит здесь за рамки плодов праведности, потому что вопрос здесь стоит о подчинении закону и исполнении его человеком. Благодать производит больше этого, как в Посланиях ефесянам, колоссянам и в других местах, воспроизводя характер Бога - не просто то, чем человек должен быть для Бога, но то, чем был Христос. Но здесь он сталкивается с вопросом о законе, и это показывает, что, ходя духом, мы, таким образом исполняем его.

В этой новой природе, в жизни воскресения и веры, то, чего требует закон, осуществляется в нас, потому что мы не под законом, ибо мы ходим согласно Духа, а не согласно плоти. Теперь противопоставляются плоть и Дух. Фактически то правило, от ярма которого мы освободились как от системы, исполнилось в нас. Под законом господствовал грех; поскольку мы освободились от закона, этот закон исполнился в нас {Отвлекаясь от плоти, жизнь, которой мы живем, есть фактически Христос. Он наша жизнь и, что касается жизни, то, что мы есть пред Богом, - это то, посредством чего мы живем здесь. Наша жизнь сокрыта со Христом в Боге, и Христос есть наша жизнь здесь на земле. И потому Иоанн, показавший Христа как эту жизнь, мог сказать: "Всякий, рожденный от Бога, не может грешить, потому что рожден от Бога". Это тот же самый Христос в нас и на небесах. Практически эта жизнь развивается на фоне противодействия плоти. Наша слабость - виновная слабость - проявляет себя, но это несколько иное дело}. Но именно Дух действует в нас и ведет нас, что характеризует наше положение. Итак, этот характер (ибо таким образом апостол представляет его) является результатом присутствия, обитания в нас Святого Духа. Апостол предполагает здесь эту великую истину. То есть, когда пишут христианам, этот факт (ибо здесь речь идет о факте) присутствия Святого Духа, Утешителя, рассматривается как хорошо известный факт. Он публично отличал христиан как печать и знак их исповедания. Отдельный человек знал это в отношении себя; он знал это в отношении церкви. Но последний аспект мы оставляем здесь в стороне, ибо нашей темой являются отдельные христиане. Они имели Духа; апостол повсюду напоминает им этот факт: "И уверовав в Него, [вы были] запечатлены". "Через дела ли закона вы получили Духа, или через наставление в вере?" Это личный нравственный эффект, простирающийся, однако, до воскресения тела, о чем здесь говорится. Две вещи связаны между собой: признанный факт присутствия Святого Духа и развитие Его силы в жизни и впоследствии в воскресении верующего. Это было видно во Христе; само воскресение произошло согласно духу святости.

Теперь мы подошли к практическому следствию в христианах на земле учения о смерти с Христом и о жизни через Христа, осуществленного обитанием в нас Святого Духа, который был дан нам. Он отделен, ибо Он Дух, Дух Божий; тем не менее Он действует в жизни, так что это практически мы сами в том, что есть в нас от жизни Христовой.

Мы кратко исследуем учение апостола об этом предмете. Он сразу вводит его, как характеризующее христиан, "в нас, живущих не по плоти, но по духу". Те, кто по плоти, желают плотского; те же, кто по духу, желают духовного. Здесь вопрос не о долге, но о несомненном действии природы, согласно которому существует человек, и эта склонность, эта привязанность природы имеет неоспоримый результат - результатом плоти является смерть, результатом Духа является жизнь и мир. Потому что привязанность плоти всецело против Бога. Она имеет свою собственную волю, свои собственные похоти; и тот факт, что она имеет их, заставляет ее не подчиняться закону Божьему, - который, напротив, имеет свою собственную власть, - и плоть в самом деле не может подчиняться; она прекратила бы существовать, если бы могла быть таковой, ибо она имеет свою собственную волю, которая ищет независимости, а не власти Божьей над собой - воля, которая также не наслаждается тем, что требует закон. Потому те, кто во плоти и кто состоит в отношениях с Богом как живущие по этой природе, по этой естественной жизни, не могут угодить Богу, Таков приговор над человеком, живущим своей естественной жизнью, согласно самой природе этой жизни. Закон не вывел его отсюда: он все еще оставался во плоти, как и прежде. Он имел правило для человека, такого, как он есть, будучи человеком, пред Богом, который дал меру его ответственности в этом положении, но который, очевидно, не вывел его из этого положения, к которому он применялся. Так что человек оставался во плоти, и дела греха посредством самого закона порождали смерть.

Но принцип отношений верующего с Богом - это не плоть, а Дух, если Дух Божий обитает в нас. Именно это характеризует наше положение пред Богом. В Его глазах и перед Ним мы не во плоти. Это, действительно, предполагает существование плоти, но получившей Святого Духа и имеющей жизнь Святого Духа; именно Он составляет нашу связь с Богом. Наше нравственное существование пред Богом - в Духе, а не в плоти или естественном человеке.

Заметьте, что апостол не говорит здесь о дарах или проявлениях силы, воздействии вовне на других, но о жизненной силе Духа, как она проявляется в воскресении Иисуса и даже в Его жизни в святости. Наш ветхий человек считается мертвым; мы живем для Бога Духом. Соответственно об этом присутствии Духа - все это реально - говорится таким образом, который имеет значение скорее характера, чем явного личного присутствия, хотя этот характер не мог бы проявиться, если бы Он не присутствовал лично. "Вы живете по духу, если только Дух Божий живет в вас" {Заметьте: сказано, что мы во Христе - в начале главы и что мы в Духе - здесь; так что - иметь Духа Христова и далее "если Христос в вас", потому что через Духа мы во Христе. Тот, кто соединен с Господом, есть один дух (сравните Иоан.14). И это придает его истинный характер нашей жизни и нашему месту пред Богом. Во Христе и Христос в нас во многих отрывках Писания составляет христианское положение, познаваемое также через Святого Духа, обитающего в нас (сравните Иоан.14)}. Ударение делается на слове "Бог", и по-гречески здесь нет артикля перед словом "Дух". Тем не менее оно явно относится лично к Духу, ибо сказано "живет в вас", так что Он отличен от той личности, в которой обитает.

Но значение этого следующее: в человеке нет ничего, что может сопротивляться плоти или вывести человека из нее: это он сам. Закон не может перейти эти границы (а именно границы человека, которому он адресован), и не должен этого, поскольку он имеет дело с ответственностью. Должно быть нечто такое, что не является человеком и все же действует в человеке для его освобождения. Ни одно создание ничего не может сделать для этого: он несет ответственность сам за себя.

Это должен быть Бог. Дух Божий, входящий в человека, не перестает быть Богом, а человек не перестает быть человеком, но Он божественным образом производит в человеке жизнь, характер, нравственное состояние существа - нового человека: в этом смысле как нового существа и в силу очищающей крови Христовой. Он обитает - поскольку Христос совершил дело избавления, и это сила его в нас - в человеке, и человек пребывает во Христе и Христос в человеке. Но, таким образом, действительно обладая новой жизнью, которая имеет свой собственный нравственный характер, человек пребывает, как таковой, пред Богом, и в Его глазах то, чем он является в этой новой природе, неотделимо от своего источника, как поток от ключа; верующий - в Духе, Святой Дух действует вследствие дела Христова, являясь силой той жизни, которую Он дал. Таково положение христианина пред Богом. Мы больше не во плоти, но в Духе, если Дух Божий обитает в нас. Нет других средств. И это действительно Дух Христов - это Он в той силе, в которой Христос действовал, жил, принес себя в жертву, посредством которой Он также воскрес из мертвых. Вся Его жизнь была выражением действия Духа - Духа в человеке. "Если же кто Духа Христова не имеет, тот не Его". Это истинная и единственная связь, вечная реальность новой жизни, в которой мы живем в Боге.

Мы должны иметь дело с реальностью. Христианство получает свое осуществление в нас в уподоблении Богу естества, которое Бог не может отбросить и без которого мы не можем наслаждаться или пребывать в общении с Ним. Он сам дает ее. Как же можем мы быть рождены от Бога, если Бог не действует, сообщая нам жизнь? Мы Его творение, сотворенное в Иисусе Христе для добрых дел. Но именно Дух является его источником и его силой. Если кто-то не имеет Духа Христова, если в нем нет силы той духовной жизни, которая проявилась в Нем, кого поддерживает сила Духа, то мы не Его, мы не имеем части во Христе, ибо именно таким образом участвуют в Нем. Но если Христос в нас, то сила этой духовной жизни - в Том, кто является нашей жизнью, и тело почитается мертвым, ибо если бы оно имело волю, как живое, то это было бы не что иное, как грех. Дух есть жизнь, Дух, через которого Христос активно жил; Христос в Духе в нас есть жизнь - источник мысли, действия, суда, всего, что составляет человека, говоря в духовном смысле, чтобы была праведность, ибо это единственно возможная практическая святость; плоть не может породить ее. Мы живем только как имеющие Христа, нашей жизни, ибо праведность - в Нем, и только в Нем, пред Богом. Повсюду нет ничего, кроме греха. Поэтому жизнь есть Христос. Нет другой жизни, все остальное есть смерть.

Но Дух имеет еще и другой характер. Это Дух Того, кто воскресил Иисуса из мертвых. Бог сделал это по отношению к Христу. Если Дух обитает в нас, то Бог совершает в нас то, что Он совершил во Христе {Заметьте здесь, что Иисус - это личное имя Христа. Христос, хотя это и стало так, собственно говоря, является названием положения и миссии - Помазанник. Тот, кто воскресил Христа, оживил тела тех, кто связан с Ним}, потому что это тот же самый Дух. Он воскресит наши смертные тела. Это окончательное освобождение, полный ответ на вопрос: "Кто избавит меня от сего тела смерти?"

Заметьте, что Дух обозначен здесь тремя способами: Дух Божий в противоположность греховной плоти с плотским человеком; Дух Христов, формальный характер жизни, которая является выражением Его силы (это Дух, действующий в человеке соответственно совершенству божественных помыслов); это Дух Его, воскресивший Человека Христа из мертвых. Здесь это совершенное и окончательное освобождение самого тела силой Бога, действующего через Его Духа. Таким образом, мы получили полный ответ на вопрос: "Кто избавит меня?" Мы видим, что христианская жизнь в ее истинном характере, жизнь Духа, зависит от искупления. Дух пребывает с нами именно в силу искупления.

В стихах 10, 11 мы видим смерть для плоти и греха и действительное воскресение, только, поскольку нет ничего, кроме греха, если мы живем нашей собственной естественной жизнью и Христос пребывает в нас, являясь нашей жизнью, то мы даже сейчас, пока еще живем, считаем наше тело мертвым. Если это так, то мы имеем то, что мы видели во Христе (глава 1,4) - духа святости и воскресение из мертвых. Мы должны отметить, как (таким образом, согласно значению выражения "Дух есть жизнь") Личность Духа связана с состоянием души здесь, с истинной жизнью христиан. Немного ниже мы увидим Его отдельно от этого. Мы понимаем это, ибо Дух - это, поистине, божественная Личность, но Он действует в нас в жизни, которую Он сообщил: "Рожденное от Духа есть дух". Таким образом, именно Дух производит практическую праведность, благие помыслы, ибо Он производит их во мне, так что они мои. Тем не менее я полностью зависим и обязан Богу за это. Жизнь имеет ту же природу, что и ее источник, согласно Иоан.3, но она зависима; вся сила - в Духе. Через Него мы зависим от Бога. Сам Христос жил таким образом. Только жизнь была в Нем, и Ему не нужно было сопротивляться греху в плоти, в то время как если Бог дал нам жизнь, то всегда остается истинным, что эта жизнь в Его Сыне. "Имеющий Сына имеет жизнь". И мы знаем, что плоть желает противного духу, даже когда мы имеем эту жизнь.

Но давайте продолжим нашу главу. Апостол завершает это изложение духовной жизни, которая дает свободу душе, представляя христиан как должников, но не плоти, которая больше не имеет никаких прав на нас. И все же он не говорит прямо, что мы должники Духа. Это, в самом деле, наш долг - жить по духу, но если бы мы сказали, что мы должники, то это поставило бы человека под более высокий закон, исполнение которого было бы для него еще более невозможно. Дух был силой для жизни, и это через те чувства, которые Он сообщает, а не обязанность иметь их. Если мы живем по плоти, то мы умрем, но если по духу мы умерщвляем дела тела, то мы будем жить. Зло сохраняется, но есть сила преодолеть его. Таковы результаты, соответствующие природе Бога и плоти. Но есть и другая сторона предмета - отношения, в которые это присутствие и действие Духа ставит нас с Богом. Тогда вместо того, чтобы говорить "законные должники Духу", Сам Дух является нашей силой, посредством которой мы умерщвляем плоть и, таким образом, уверены, что живем с Богом, и мы сыны Божьи, ведомые Духом. Ибо мы получили не духа рабства, чтобы опять пребывать в страхе (таким было состояние верных при законе), но Духа, отвечающего за наше усыновление, чтобы мы были сынами Божьими, и в этом его сила - Дух, посредством которого мы восклицаем: "Авва, Отче".

Апостол вновь соединяет в теснейшем союзе Духа Божьего с тем характером, духом, которые Он производит в нас, согласно отношениям, в которые мы поставлены Его благодатью во Христе и которые мы сознаем, которые мы фактически ощущаем через присутствие Святого Духа в нас: Он является в нас Духом усыновления. Ибо Он наставляет нас в истине, соответственно разуму Божьему. А что касается силы для этого, что касается ее нравственной реальности в нас, то это имеет место лишь через присутствие Святого Духа. Мы освобождены только от закона и от духа рабства тем, что Дух обитает в нас, хотя причиной является дело и положение Христа. Это положение невозможно познать или ощутить иначе, как через Духа, которого Иисус послал на землю, когда Он Сам вступил в славу небесную как Человек {Хотя, конечно, Он всегда ходил как Сын здесь на земле, причем не только когда Он публично приступил к Своему служению и провозгласил его, как мы узнаем из того, что произошло в храме, когда Ему было около двенадцати лет. В самом деле мы стали сынами, прежде чем обрели Духа усыновления. Именно потому, что мы сыны, Дух Сына послан в наши сердца (Гал.4). Но Христос, полностью заняв место славы как Человек, согласно намерениям Бога через Его дело, получил (Деян.2) Духа, чтобы передать Его нам и соединить нас там с Ним}. Но этот Дух обитает в нас, действует в нас и в результате приводит нас в эти отношения, которые он установил для нас через Христа, посредством того дела, которое Он совершил для нас, Сам вступив в них (то есть как Человек воскресший).

Мы видели, что апостол говорит о Духе в нас как об определенном характере, о состоянии, в котором мы находимся, потому что Он внедряется во все наше нравственное бытие - в наши помыслы, чувства, цели, поступки - или, скорее, Он создает их; Он их источник. Он действует, производя их. Таким образом, Он является практически Духом усыновления, потому что Он производит в наших душах все, что относится к этим отношениям. Если Он действует, то наши помыслы, наши чувства тоже действуют; мы наслаждаемся этими отношениями в силу этого действия. Но таким образом отождествляя (и это не может быть иначе) Святого Духа со всем, что Он производит в нас, ибо так христианин познает Его (мир не принимает Его, потому что не видит и не знает Его, но вы знаете Его, потому что Он с вами и обитает в вас - бесценное состояние!), - когда Сам Святой Дух является источником нашего бытия и наших помыслов, согласно замыслам Бога во Христе и тому положению, которое Христос приобрел для нас, - апостол, я повторяю, говоря о Духе как о характеризующем наше нравственное существование, тщательно выделяет Его как Личность, имеющую действительно отдельное существование. Сам Дух воздает свидетельство вместе с нашим духом, что мы дети Божьи. Эти две вещи одинаково бесценны {Далее мы увидим, что Послание колоссянам говорит только о жизни: Послание ефесянам - о Святом Духе}: участие в Духе, как сила жизни, посредством которой мы можем наслаждаться Богом, и отношение детей к Нему; и присутствие и власть Духа уверяют нас в этом.

Наше положение - положение сынов, присущие нам отношения - отношения детей. Слово "сын" противопоставлено положению под законом, в котором находились слуги: это привилегированное состояние в самом широком масштабе. Говорить о ком-то как о "чаде" - это подразумевает близость и реальность отношений. Итак, апостол раскрывает здесь две вещи - положение чада и его следствия и состояние творения, в связи с которыми находится чадо. Это дает возможность для двух действий Духа - сообщение уверения в том, что мы являемся детьми, со всеми славными последствиями и Его дело сострадания и благодати в связи со скорбями и немощами, в которых дитя находится здесь на земле.

Завершив таким образом описание состояния чада, он заканчивает этот рассказ о его положении во Христе утверждением несомненности благодати - вне его самого - в Боге, который сохраняет его в этом положении и оберегает его силой Божьей в благодати от всего, что может отнять у него его благословение - его счастье. Именно Бог дает ему его и является его Творцом. Именно Бог приводит к благой цели того, кого Он поместил в эти отношения. Этот последний вопрос трактуется в стихах 31-33. Таким образом, в стихах 1-11 мы видим Духа в жизни; в стихах 12-30 - Духа как силу, действующую в святых; в стихах 31-33 Бог действует за, а не в нас, чтобы обеспечить наше благословение. Потому в последней части апостол не говорит об освящении.

Первый вопрос, которого мы должны коснуться в этой, второй, части, - то, что Сам Дух воздает свидетельство вместе с нашим духом, что мы дети семьи Божьей. Иными словами, когда Святой Дух (действуя в нас в жизни, как мы видели) производит привязанность чада и посредством этих привязанностей - осознание того, что мы дети Божьи, при этом Он не отделяет Себя от этого, но через Свое могущественное присутствие Сам воздает свидетельство о том, что мы дети. Мы имеем это свидетельство в наших сердцах, в наших отношениях с Богом, но Сам Дух Святой, будучи отделен от нас, воздает нам свидетельство, в ком Он обитает. Истинно освобожденный христианин знает, что Его сердце признает Бога как Отца, но он также знает, что Сам Святой Дух воздает ему Свое свидетельство. То, что основано на Слове, осуществляется и подтверждается в сердце.

И если мы дети, то мы наследники - наследники Бога и сонаследники с Христом! И свидетельством этого служит первая часть личной миссии Духа, но это имеет здесь свои последствия, это носит здесь свой характер. Если Дух Христов в нас, то Он будет источником в нас Христовых чувств. В этом мире греха и несчастья Христос неизбежно должен был пострадать - Он пострадал также из-за праведности и Своей любви. В нравственном смысле это чувство скорби является неизбежным следствием обладания нравственной природой, совершенно противоположной всему, что есть в мире. Любовь, святость, почитание Бога, любовь к человеку - все это составляет глубокие страдания здесь на земле. Сонаследники, сострадальцы, сопрославленные - таков порядок христианской жизни и надежды, и, заметьте, поскольку мы обладатели всего наследия Божьего, эти страдания имеют место в силу того положения, в которое мы введены, и в силу нашего участия в жизни Самого Христа. И страдания несравнимы со славой, которая откроется в нас.

Ибо тварь ожидает откровения сынов Божьих. Тогда наступит ее освобождение: так как, если мы страдаем, то это происходит в любви, потому что все страдает вокруг нас. Затем апостол объясняет это. Именно наша связь с тварью приводит нас к этим страданиям, ибо тварь покорилась несчастьям и суете. Мы знаем это; мы, имеющие Духа, знаем, что вся тварь стенает в отчуждении от Бога, как в муках, и все же в надежде. Когда слава освободит детей, тварь разделит с ними их свободу; она не может участвовать в благодати - это то, что касается души. Но эта слава станет следствием силы Бога во внешнем, и тогда даже тварь будет освобождена от рабства тлению в свободу славы. ибо не воля твари поработила ее (она не имеет ее в этом отношении), но она покорилась по воле покорившего его - из-за человека.

Итак, Дух, дающий нам знать, что мы дети и наследники славы, теми же самыми средствами учит нас понимать все несчастья творения, и через наши тела мы состоим в связи с ним, так что имеет место сострадание. Таким образом, мы также будем ожидать усыновления, то есть искупления тела. Ибо что касается полного результата, то это в надежде, что мы спасены, так что мы пока тоже стенаем, понимая, соответственно Духу и нашей новой природе, что и вся тварь стенает. Есть разумение Духа и привязанности божественной природы с одной стороны и связь с падшей тварью через тело - с другой {В этом - насколько же более совершенно (все в Нем было абсолютным) - проявлялось сострадание Христа! Ибо, хотя и способный сострадать как истинный Человек, Он не был связан в Своем собственном состоянии с падшим творением, как мы. Он сочувствовал ему - истинный Человек, но как Человек, рожденный от Святого Духа; мы же, стоящие как бы над плотью и через веру не в ней, фактически все еще связаны с ней в глиняных сосудах, в которых мы находимся}. Также и здесь имеет место действие Святого Духа и свидетельство о том, что мы дети и наследники Бога со Христом.

Потому только творение стенает, находясь в рабстве тлению вследствие человека греха; но мы сами, имеющие начатки Духа, которые Бог дал в ожидании осуществления Его обетований в последние дни и которые соединяют нас с небесами - мы также стенаем, ожидая искупления нашего тела, чтобы завладеть уготовленной нам славой. Но это потому, что Святой Дух, пребывающий в нас, участвует в наших скорбях и помогает нам в наших немощах; обитая в нас, Он ходатайствует среди этих несчастий через стенания, которые не выражаются в словах. Ощущение зла, которое угнетает нас, и все вокруг нас сохраняется, и чем больше мы осознаем благословение и свободу славы, тем больше мы ощущаем тяжесть несчастий, вызванных грехом. Мы не знаем, о каких средствах попросить, но сердце выражает свою скорбь, как делал Иисус у гроба Лазаря - по меньшей мере, по нашим малым меркам. Это не является эгоизмом плоти, которой не нравится страдать; это чувства Духа.

Мы имеем здесь поразительное доказательство того, как Дух и жизнь в нас отождествляется на практике: Бог испытывает сердца - наши сердца; Он обнаруживает чувства Духа, ибо Он, Дух, ходатайствует. Так что это мое сердце - это духовное чувство, но ходатайствует именно Сам Дух. Поскольку я связан с тварью телом, а с небесами - Духом, то ощущение скорби, которое я испытываю, является не эгоизмом плоти, но страданием Духа, который испытывает чувства, соответственные {Здесь не следует вставлять "воля"} Богу.

Какая прекрасная и укрепляющая мысль, что когда Бог испытывает сердце, даже если мы обременены ощущением несчастий, посреди которых трудится сердце, то Он находит здесь не плоть, но чувства Духа, и что Сам Дух занят в нас в благодати со всеми нашими немощами. Какое внимательное ухо Бог склоняет к таким стенаниям!

Дух, далее, является свидетельством в нас того, что мы дети, и потому наследники, и Он разделяет тот скорбный опыт, что мы связаны с тварью нашими телами, и становится источником наших чувств, которые выражаются в стенаниях, которые носят как божественный, так и человеческий характер, обладая ценностью Его собственного заступничества. И эта благодать проявляется в связи с нашим невежеством и слабостью. Более того, если после всего мы не знаем, о чем просить, мы знаем, что все содействует под рукой Божьей для нашего величайшего блага {Читайте здесь в тексте: "но мы знаем". "Мы не знаем, о чем просить, как следует, но мы знаем, что все содействует нашему благу"} (стих 28).

В-третьих, это вводит другую сторону истины - то, что делает Бог, и то, чем является Бог для нас, вне нас самих, чтобы обеспечить нам всякое благословение. Святой Дух есть жизнь в нас; Он воздает свидетельство о нашем славном положении; Он действует в божественном сострадании в нас, согласно нашему действительному немощному положению в этом жалком теле и этой страждущей твари. Он становится Сам и делает нас голосом этого страдания перед Богом. Все это имеет место в нас, но Бог поддерживает все наши привилегии тем, чем Он является Сам по Себе. Это последняя часть главы, со стиха 28 или 31 до конца. Бог устраивает все на благо тех, кто призван согласно Его намерению. Ибо это источник всякого блага и счастья в нас и для нас.

Поэтому в этой прекрасной и драгоценной точке освящение и жизнь в нас опущены. Дух наставил наши души по этим вопросам в начале данной главы. Дух есть жизнь, тело мертво, если Христос в нас, и теперь Он представляет замыслы, намерения, свершения, действия Самого Бога, которые благословляют и оберегают нас, но не являются жизнью в нас. Внутренняя реальность была раскрыта в предыдущей части; здесь - уверенность, безопасность в силу того, чем Бог является, и в силу Его замыслов. Он предзнал Своих детей, Он предопределил их к несомненной славе, к несомненному чудесному благословению, а именно: к уподоблению образу Его Сына. Он призвал их, Он оправдал их, Он прославил их. Бог сделал все это. Это совершенно и непоколебимо, так как Он желал этого и сделал это. В этой цепи нет недостатка ни в одном звене из всего, что было необходимо для того, чтобы связать их души со славой согласно замыслам Божьим.

И какая слава! Какое положение - жалкие творения, когда они спасены, уподобляются образу Сына Самого Бога! Таковы фактически помыслы благодати - благословить нас не только через Иисуса. Он сошел даже к нам, грешным, в любви и в праведности, чтобы соединить нас с Собой в плодах Его славного дела. Именно это замыслила Его любовь, чтобы мы имели один и тот же удел с Ним, и это предопределили также замыслы Отца (благословенно Его имя за это!).

Результатом всего этого для души является то, что Бог за нас. Прекрасное и славное заключение, дающее сердцу неизреченный мир и покой, зависящий от силы и неизменности Бога, - покой, исключающий всякую тревогу в отношении всего, что может обеспокоить нас, ибо если Бог за нас, то кто против нас? И все это исключает всякие мысли о каких-либо ограничениях свободы Бога. Тот, кто отдал Своего Сына, - как может Он не даровать вместе с Ним всего? Более того, в отношении нашей праведности пред Богом или в отношении обвинений, которые могут быть выдвинуты против святых, а также в отношении всех трудностей пути, Бог Сам оправдал нас - кто же осудит? Христос умер, Он воскрес и восседает одесную Бога и ходатайствует за нас - кто отлучит нас от Его любви? Враги? Он уже победил их. Высота? Он здесь для нас. Глубина? Он здесь; это доказательство Его любви. Трудности? Мы более чем победители: трудности - лишь непосредственный повод показать Его любовь и верность, заставляющий нас почувствовать, где наш удел, в чем наша сила. Испытание лишь уверяет сердце, которое знает Его любовь, что ничто не может отлучить нас от любви Бога, которая в Иисусе. Все иное есть творение и не может отлучить нас от любви Божьей - любви Бога, который вошел также в несчастья твари и стяжал победу для нас над всем. Таким образом, полностью проявились освобождение, свобода и безопасность святых посредством благодати и силы.

Таким образом, то, что Бог за нас, раскрывается тремя путями: Он дает, оправдывает, и при этом невозможно отлучение. Два торжествующих вопроса устраняют два последних момента, которые легко могут вызвать в сердце вопросы. Но эти два вопроса все же поставлены: "Кто осуждает?", "Кто отлучит?" Кто осудит, когда Сам Бог оправдывает. Не сказано: оправданы пред Богом. Бог за нас. на второй вопрос дает ответ тот драгоценный факт, что во всем, что, как могло бы показаться, осуждает нас, мы, напротив, видим доказательство Его любви. Кроме того, тварь может быть склонна к отделению, а любовь есть любовь Божья. Начало стиха 34 следует читать вместе со стихом 33.

Мы продвинулись здесь к состоянию более полного опыта, чем в главе 8, вслед за тем, что раскрывает опыт души, познающей, чем она является сама по себе, и действие закона, а также то, что она должна быть мертва с Христом и жива через Него и, соединенная с Ним, представала, как в Нем, пред Богом, сознавая, что Бог за нее. Но в главе 5 сказано больше о простой благодати Бога, о том, чем Он является по Своей собственной благословенной природе и помыслам, возвышаясь над грехом, по отношению к грешнику. Нам здесь более полно показано христианское положение с Богом, но то, чем Бог является просто в благодати, более полно раскрыть в главе 5. Глава 5 говорит больше о том, чем является Бог, познаваемый через дело Христа; глава 8 - больше о нашем месте во Христе перед Ним. Благословенно иметь и то и другое!

Остается рассмотреть еще один важный вопрос, а именно: как это спасение, общее для иудея и язычника, причем оба отчуждены от Бога, - это учение, что нет никакого различия, - можно примирить с особыми обетованиями, сделанными иудеям. Доказательство их вины и падения под законом не коснулось обетований верного Бога. Не собирался ли апостол покончить с иудеями, чтобы поставить на ту же основу язычников? Иудеи также не преминули обвинить апостола в том, что он презирал их нацию и ее привилегии. Главы 9, 10 и 11 отвечают на этот вопрос и с редким и восхитительным совершенством выражают положение Израиля в отношении к Богу и к евангелию. Этот ответ сам по себе широко открывает дверь для постижения путей Божьих.

Апостол начинает с подтверждения своей глубокой заинтересованности в благословении Израиля. Их состояние было источником постоянного огорчения для него. Отнюдь не презирая их, он любил их так же, как любил Моисей. Он желал быть анафемой от Христа за них {Читайте "Я пожелал". Моисей в своем горе сказал: "Изгладь и меня и из книги Твоей". Павел не отставал от него в своей любви}. Он признавал, что все привилегии, дарованные Богом до того, принадлежали им. Но он не допускает, что Слово Божье ошибалось, и он развертывает доказательство свободной и высшей власти Бога, в соответствии с которой, не посягая на сделанные иудеям обетования, Он мог допустить язычников по Своему избранию.

Прежде всего эта истина проявилась на лоне собственной семьи Авраама. Иудеи приписывали свое исключительное право обетованиям в силу их происхождения от него, утверждая, что они, и только они, по праву имеют свои обетования, потому что они происходят от него, но не все те израильтяне, которые от Израиля. И не все дети Авраама, которые от семени его. Ибо в этом случае Измаил тоже должен был бы быть принят, а иудеи ни в коем случае не желали слушать об этом. Бог же обладает высшей властью. Но могли сказать, что Агарь была рабыней. Однако случай Исава исключает даже эту оговорку. Одна и та же мать родила обоих сыновей от одного отца, и Бог избрал Иакова и отверг Исава. Таким образом именно на принципе высшей власти и избрания Бог решил, что семя должно быть призвано в семье Исаака. И прежде чем родились Исав и Иаков, Бог объявил, что старший будет служить младшему. Иудеи поэтому должны признать высшую власть Бога в этом вопросе. И апостол начал с разрушения этой связи смертью. Но не все те израильтяне, которые от Израиля. И не потому, что они происходили от семени Авраамова, они были детьми его. Ибо в этом случае и Измаил должен быть принят; но евреи ни за что не захотели бы слышать об этом. Бог был повелителем. Одна мать зачала двух сынов от одного отца, Бог выбрал Иакова и возненавидел Исава. И это основывалось на повелении и избрании; Бог решил, что семя должно быть названо в семье Исаака. И еще до рождения Иакова и Исава, Бог сказал, что больший будет в порабощении у меньшего. И в этом евреи должны были признать изволение Божье.

Разве была у Бога неправда? Он просто объявил Моисею свое повеление навеки. Это первое из всех его прав. Но в каком случае Он осуществил это право? В том случае, который относился к этому праву Израиля на благословение, которым евреи стремились воспользоваться. Весь Израиль был бы отвергнут, если бы Бог поступил по справедливости; ничто, кроме изволения Бога не могло быть дверьми избавления. Бог поступил в своем изволении, чтобы помиловать того, кого Он помилует, и помиловал Израиля (справедливость осудила бы их всех одинаково, собрав вокруг золотого тельца, которого они создали, чтобы поклоняться ему); все это со стороны милосердия; со стороны же наказания примером служил фараон. Враг Бога и его народа, он с презрением относился к требованиям Бога, гордо возвысив себя против него. "Кто такой Господь, чтоб я послушался голоса Его?" Так как фараон занял такое положение, то Иегова использовал его, чтобы дать пример своего гнева и кары. Так, Он милует того, кого Он хочет, и кого хочет, ожесточает. Человек жалуется на то, когда он испытывает милость, которая оправдывает его.

Что касается прав, сравните права, принадлежащие Богу, и права творения, согрешившего против него. Как может человек, сделанный из глины, осмеливаться возражать Богу? У горшечника есть власть поступать так, как он хочет с глиною. Никто не может сказать Богу: "Зачем ты меня так сделал?" Власть Бога стоит на первом месте из всех прав, являясь основой всех прав, основой всей нравственности. Если Бог не Бог, то кто Он тогда? Корень вопроса в следующем: должен ли Бог судить человека или человек Бога? Бог может делать все, что ему нравится. Он не предмет обсуждения. Таково его звание; но когда апостол представляет нам два случая - гнев и милость, он показывает, что Бог проявляет великое долготерпение по отношению к тому, кто был готов к погибели, чтобы наконец-то дать человеку пример своего гнева в исполнении своей справедливости; и затем, проявляя свое милосердие, Он приготовил его к славе. С великолепной точностью здесь представлены эти три пункта: власть совершать все, при чем никто не может сказать на это ни слова; удивительное терпение к нечестивцам, над которыми в конце концов разразится его гнев; проявление своего милосердия в сосудах, которые Он сам приготовил для славы и кого Он призвал, будь то евреи или язычники, в соответствии со словами Осии.

Учение затем устанавливает верховную власть Бога в умалении притязаний евреев на исключительное наслаждение всеми обетованиями, потому что они исходят от Авраама; ибо среди его потомков ни один не был исключен испытаниями этой верховной властью Бога; и это было не меньше, чем испытание, которое, как и в случае с золотым тельцом, пощадило тех, кто выдавал себя за его потомков. И поэтому было необходимо, чтобы еврей признал это, иначе он должен полностью признать идумеев, так же, как измаильтян, и отречься от самого себя. И если бы такой была верховная власть Бога, Он не стал бы проводить это ни в пользу язычников, ни в пользу евреев, Он призвал тех, кого Он хотел.

Если мы внимательнее вчитаемся в цитаты из Иосии, то мы заметим, что Петр, который пишет только об обратившихся евреях, берет лишь отрывок в конце гл. 1, где Лоамми и Лорухама стали Амми и Рухама. Павел цитирует также место из конца гл. 1, где написано: "где сказано им: вы не мой народ, там названы будут сынами Бога живого". Это последний отрывок, который он адресует к язычникам, призванным милостью.

Следующие отрывки пространно излагают осуждение, которое апостол выносит евреям через Духа. Исаия предсказал, что если бы Бог не оставил их в незначительном количестве, то они были бы подобны Содому и Гоморре; даже если бы сынов Израиля было "числом, как песок морской", то были бы спасены лишь немногие; так как Бог заканчивал дело быстро в наказании на земле. В сущности был следующий порядок вещей: язычники получили праведность, которую они не искали, получили ее от веры; а Израиль, искавший обретение праведности соблюдением закона, не достиг праведности. Почему? Потому что они искали ее не в вере, а в делах закона. Ибо они споткнулись о камень преткновения (то есть, о Христа), как написано: "Вот: полагаю в Сионе камень преткновения и камень соблазна; но всякий, верующий в Него, не постыдится".

Затронув эту тему, апостол, который глубоко любил свой народ, как народ Бога, изливает свое сердце с уважением к учению, которое для них было камнем преткновения. Его желанием, целью его сердца, было их спасение. Они были предметом его любви, но их глаза были закрыты ревностью по Богу, но не по рассуждению, и были несведущи в том, чему учил их Бог. Не разумея праведности Божьей, они пытались установить свою собственную праведность и не покорились праведности Божьей. Ибо Христос является концом закона для праведности всякого верующего. Была обретена праведность Божья, камень преткновения для Израиля.

Тем не менее, апостол ясно и четко приводит свои аргументы. Он устанавливает это со своей стороны; и Второзаконие представляет ему неожиданное доказательство большой важности. Он цитирует отрывок из этой книги, который говорит о положении Израиля, когда они должны были нарушить закон и пострадать от этого. "Сокрытое принадлежит Господу, Богу нашему, а открытое - нам...". То есть, закон был дан как условие для наслаждения благословением, просто и несомненно; что мог сделать в милости Бог и что Израиль должен был испытать за последствия нарушения закона, остается тайной его верховной воли. При этом совершенно определенно открыт другой закон, а именно, что когда было невозможно исполнение закона и когда Израиль был выведен из своей страны из-за нарушения закона, то если бы они в той далекой стране обратили свои сердца к Богу, то Он бы их принял. Было покончено с законом, как с условием отношений с Богом. Израиль был выведен, согласно рассматриваемой главе (Втор. 30) - он стал Лоамми, он больше не был народом Божьим. И тем не менее, свидетельство Божье было направлено к ним: они могли обратиться к нему по духу и верой. Это больше не было законом, это была вера. И если так, говорит апостол, то Христос есть предмет веры. И ни один еврей не мог бы отрицать, что свидетельство Бога было надеждой всякого верного израильтянина, когда все было разрушено.

Затем приводится ссылка на Второзаконие - когда Моисей поднялся над законом и предположил другие замыслы Божьи, на них основывая закон обращения в душе к Богу, когда все покончено с законом и когда Израиль оказался в таком месте, где было бы невозможно соблюдать закон, находясь в плену среди язычников - этот отрывок имеет большое значение в доказательствах апостола; и цитирование Второзакония является чрезвычайным доказательством его утверждения, что здесь действует Святой Дух. И именно апостол представляет Христа; но сочетание истин различного положения Израиля, закона и обращения в сердце, когда они были утрачены под законом - это сочетание, в котором Христос был краеугольным камнем и только Он мог быть им, представляет всесторонний взгляд на исключительность всех путей Божьих, в его сущности и в его промыслах, которые способен постичь только Дух Бога и который явно выражает его мысли. Смотрите Второзаконие 29 (в конце) и 30.

Слово веры, представленное как надежда Израиля, было тем, что провозгласил апостол - если кто-то устами исповедует Господа Иисуса и верит в душе, что Бог воскресил его из мертвых, то он будет спасен. Драгоценное, простое и верное утверждение, подтверждаемое, если это необходимо, свидетельством из Ветхого Завета: "Всякий, верующий в Него, не постыдится". Слова сердце и уста противостоят закону. Второзаконие предполагает, что Израиль не мог исполнить закон; Слово их Бога, как говорил им Моисей, могло быть в их сердцах и устах. Таким образом, теперь для еврея (как и для всякого другого) это было верой сердца.

Заметьте, что здесь не сказано: "Если вы любите в вашем сердце", или "Если ваше сердце таково, каким оно должно быть по отношению к Богу"; но сказано: "Если... и сердцем твоим веровать...". Верите. Человек верит сердцем, если он действительно верит заинтересованным сердцем. Всеми его чувствами он обращен к истине, желая, если речь идет о милости, чтобы то, что ему говорят, было истиной. Он желает этого и одновременно не сомневается в этом. Он верит не в то, в чем принимает участие, а в истину того, что рассматривается как очень важное для него. Темой обсуждения здесь является не состояние его чувств (очень важное на своем месте), а важность и истина того, что представлено значимостью для самого человека, которому это нужно для его спасения, спасение, в необходимости которого он уверен, без которого он не может обойтись - это истина, в которой его уверяет свидетельство самого Бога. Такому человеку Бог подтверждает, что спасение принадлежит ему, но это не то, во что он должен верить, как в предмет веры; это то, в чем Бог уверяет каждого, кто верит.

Более того, эта вера дает доказательство, свидетельствующее о ее искренности - исповедании имени Христа. Если кто-то убежден, что Иисус есть Христос, то его убеждение явно будет со стороны большим осуждением. Вера сердца рождает исповедание уст; исповедание же уст является доказательством искренности веры и праведности в смысле требований, которые Господь предъявляет нам в милости: это доказательство, которого Бог требует в самом начале. Это значит бить в барабан на земле пред лицом врага. Это значит говорить, что Христос победил, и что все по праву принадлежит ему. Это - исповедание, которое приносят Богу в ответ на имя Христа, и, таким образом, выражение веры, которой мы принимаем участие в праведности Божьей так, что можно сказать: "Он верит в Христа для спасения; у него есть вера, которая оправдывает".

Здесь я немного углубился в подробности, потому что именно в этом месте человеческое сердце приходит в замешательство, смущаясь тем больше, чем больше это искренне, до тех пор, пока остается какое-либо неверие или самооправдание. Невозможно, чтобы пробудившаяся душа не чувствовала необходимости обратить сердце к Богу, и пока человек не покорился праведности Божьей, он думает, что угождение Богу зависит от его собственных привязанностей, поскольку Бог любит нас, хотя мы все еще грешники. Наши чувства имеют большое значение, но это предполагает уже существующие отношения, соответственно которым мы любим. Мы любим, потому что мы любимы Богом. И его любовь сделала то, что соответствует нашим нуждам и соответственно божественной славе. Это дало Иисуса; и Иисус совершил то, что требовалось с тем, чтобы мы могли принять участие в божественной праведности; и, таким образом, Он представил каждому, кто (признавая, что он заблудший грешник) верит в него, положение его чада и дал оправдание души пред Богом, благодаря совершенству дела Христа. И спасение принадлежит такой душе соответственно заявлению самого Бога. Возлюбленные такой любовью, спасенные такой милостью, наслаждаясь такой благодатью, давайте будем развивать чувства, соответствующие дару Иисуса и знанию о нем и его доброте.

Вполне очевидно, что к этим "всяким", кто верит в Иисуса, относятся и язычники наряду с евреями. Здесь нет различия; один Господь у всех, щедрый для всех призывающих его. Как прекрасно видеть подобное выражение: "Здесь нет различия", повторенное здесь. До этого апостол уже упоминал его, добавляя "ибо все согрешили". Грех ставит всех людей в погибели на один уровень пред Богом. Но здесь нет различия, "потому что один Господь у всех, богатый для всех", всякий, кто призывает его имя, будет спасен.

В этом заявлении Апостол обосновывает другое положение, и тем самым он оправдывает пути Божьи, которые совершились в его служении. Еврейские писания провозглашали, что всякий, призывающий имя Господа, должен быть спасен. И евреи утверждали, что язычники не знают имени истинного и живого Бога. Поэтому было необходимо провозгласить его с тем, чтобы они могли призвать его, и все служение апостола было оправдано. Соответственно и написано: "Как прекрасны ноги благовествующих мир, благовествующих благое". Ибо, рассматривая эти вопросы среди евреев, он естественно опирался на их собственные писания.

Но он применяет этот закон для благовествования как евреям, так и язычникам (так как закон не был изложением евангелия). С этой же целью он цитирует Исаию. Именно этому провозглашению открыто благовествованной истины, Израиль не поверил; так что должна быть вера в истину, которую благовествуют, в провозглашаемое слово. Стих 18 представляет некоторую сложность. Несомненно, что апостол намеревается объяснить, что провозглашение истины со стороны Бога уже имело место. Израилю не было оправдания, так как известие прошло повсюду, слова Божьи дошли до пределов вселенной. Свидетельство не ограничивалось только евреями. Язычники слышали его повсюду. Это очень просто. Позаимствовал ли апостол просто слова (которые в цитируемом отрывке применяются к свидетельству твари), или он намеревается говорить о свидетельстве самой природы? Я полагаю, что он использовал отрывок, чтобы показать, что Бог в своем свидетельстве имел в виду и язычников; он просто желает предложить это евреям, цитируя их собственные писания, что не только они, евреи, слышали, но и то, что свидетельство разнеслось повсюду, и таков был замысел Бога. Павел цитирует отрывок, как пророчество того, что уже состоялось; он использует слова, чтобы показать, что это всеобщее свидетельство было в замыслах Бога, каковы бы ни были принимаемые средства. И затем, представляя это конкретно для евреев, он добавляет: "Разве Израиль не знал?" Разве народ не был извещен об этом распространении свидетельства к язычникам, о принятии свидетельства язычниками, так, чтобы привести их в общение с Богом? Да; Моисей уже сказал, что Бог возбудит в Израиле ревность народом невежественным. И Исаия открыто сказал, авторитетно заявляя, что Бог был найден народом, не искавшим его; а об Израиле он сказал, что целый день Он простирал свои руки к непослушному и упорному народу; одним словом, что язычники найдут его, а Израиль будет развращенным и непослушным. Таким образом, свидетельство, принесенное их соответствующему положению - хотя апостол подходит к этому медленно и постепенно - является ясным и правильным: язычники получили; а Израиль - во вражде.

После этого сразу задается вопрос: "Неужели Бог отверг народ Свой?" На это отвечает глава 11. Апостол дает три доказательства тому, что этого не может быть. Во-первых, потому что он сам израильтянин; остаток верующих, сохраненных Богом, как в дни Илии, - доказательство постоянной благодати Господа, его заинтересованности в своем народе, даже если они неверные; так что когда пророк, самый верующий и энергичный из них, не знал, где найти верного Богу, Бог соблюдал семь тысяч человек, которые не преклонили колена пред Ваалом. Во-вторых, призвание язычников и их замена Израиля, не было безусловным отвержением последних в замыслах Божьих; ибо Бог сделал это, чтобы возбудить в Израиле ревность. И это произошло не для их отвержения. В-третьих, Господь приидет из Сиона и отвратит нечестие от Иакова.

То, что говорит апостол, или пожалуй, Святой Дух, по этому поводу, необходимо рассмотреть более подробно. Апостол, цитируя случай с Илией, показывает, что когда Израиль был в таком положении, что даже когда Илия жаловался на них, Бог не отверг их, Он сохранил для самого себя семь тысяч человек. Это было избрание славной благодати. То же самое было и сейчас. Это произошло по благодати, а не по делам. Остаток получил благословение, а остальные были ослеплены. Как это и было написано: "Бог дал им дух усыпления" и т.д.

Разве они споткнулись так, что должны пасть? Нет! Но через их падение, спасение должно прийти язычникам, чтобы возбудить ревность в Израиле, - второе доказательство того, что это произошло не для их отвержения. И если их отвержение и падение было благословением для язычников, то каков должен быть плод их восстановления? Если святы первые плоды, то свято, и целое, и если святы корни, то и ветви. И для протяженной цепочки тех, кто наслаждался обетованием в этом мире, Авраам был корнем, а не язычники; Израиль является естественным светом и ветвями. И здесь представлено то, что произошло с дикой маслиной обетований в этом мире, корнем которой был Авраам (сам Бог является источником листьев и плодов), а Израиль был стволом и деревом. Но было несколько плохих ветвей, и они должны быть отрублены; а другие должны быть привиты от язычников на место тех, кто наслаждался богатством принадлежности к природному дереву обетования. Но это было сделано на принципе веры, к которой они, будучи дикой маслиной, были привиты. Многие ветки Израиля, естественные наследники обетований, были отсечены из-за их неверия; так как, когда им было предложено исполнение обетований, они отвергли это. Они основывались на своей собственной праведности, и презирали доброту Бога. Таким образом, язычники, сделанные участниками обетований, встали на основу веры. Но если они откажутся от этого принципа, то они потеряют свое место на дереве обетований, как потеряли его неверующие евреи. Добродетель должна быть их уделом в этом домостроительстве Божьем относительно тех, кто участвовал в наслаждении его обетованиями, если ончи продолжали пребывать в этой благости; а если нет, тогда они должны быть отсечены. Это и произошло с евреями; это должно произойти и с язычниками, если они перестанут пребывать в благости. Таково управление Бога относительно тех, кто стоял как его дерево на земле. Несомненно, замысел Бога исполнился в том, что произошло частичное отсечение Израиля (так как они не были отвергнуты), пока не вошли все язычники, принявшие участие в благословении тех дней. После этого весь Израиль должен быть спасен; должны быть спасены не отдельные люди, присоединившись к собранию, в котором Израиль, как народ, больше не имел места, но они должны быть спасены как целое, как Израиль. Христос придет из Сиона, средоточия его власти, и отвратит нечестие от Иакова, и Бог простит им все преступления.

Это третье доказательство того, что Израиль не был отвергнут, так как являясь врагами, в отношении благовествования в настоящее время, они все еще были возлюбленными Божьими ради отцов, так как то, что Бог однажды избрал и призвал, Он никогда не отвергает. Он не сожалеет ни о своих обетованиях, ни о призвании. Но если замысел Бога остается неизменным, то пути его осуществления свидетельствуют об удивительной мудрости Божьей. Язычники долго оставались непослушными безбожниками. Бог пришел в милости. Евреи противопоставили себя деяниям милости. И своим неверием они потеряли все права на обетование, так что они должны принять влияние обетования исключительно на основе помилования и славной милости Божьей {Стих 31 должен быть переведен: "Так и они (евреи) теперь непослушны для помилования вас, чтобы и сами они были помилованы" (или они должны стать предметом помилования), - "для помилования вас", то есть, милость во Христе, которая распространялась на язычников. Так, евреи были объектами помилования, потеряв все права наслаждаться влиянием обетования. И Бог исполнит это. В конце, когда Он примет всех язычников}, так же, как и жалкие язычники. Он всех их заключил в непослушание, чтобы всех помиловать. Поэтому Апостол восклицает: "О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия!" Обетования исполнены, и уничтожено притязание на человеческую праведность; евреи, потерявшие все, получат все на основе добродетели Бога. Их очевидная потеря всего является средством для получения ими всего от славной милости, вместо того, чтобы получить это благодаря человеческой праведности или ложного обетования. Все есть милость: Бог всегда верен, и это несмотря на неверность человека. Язычник благословен, а еврей получает плод обетования; но и тот и другой должны относить это исключительно к милосердию Бога. И здесь речь не идет о собрании: это - дерево обетования, и те, кому благодаря их положению удалось принять участие в наслаждении обетованиями на земле. Неверующие евреи никогда не были отсечены от собрания, они никогда не были в нем. Они занимали положение естественных наследников права на обетования. И собрание не является масличным деревом евреев по природе, поэтому они вновь должны быть привиты к нему. Ничего не может быть проще: цепочкой тех, кто имел право на обетования от Авраама, был Израиль; но некоторые ветви были отсечены. Дерево обетования остается на земле: язычники привиты к нему вместо евреев, но если они также станут неверующими (то есть такой случай предполагается), то и они, в свою очередь, будут отсечены, и евреи будут восстановлены на старой маслине в соответствии с обетованиями с тем, чтобы наслаждаться ими; но это будет сделано милосердием. И ясно, что они получат благословение не через евангелие; ибо, что касается благовестия, они являются врагами ради язычников; что же касается избрания, возлюбленными ради отцов.

Заметьте, далее, важный принцип: наслаждение привилегиями делает нас ответственными за них, не смотря на то, что человек рожден свыше. Ветвь евреев была на дереве обетования, но она была сломлена: то же самое и с язычниками.

Эти сообщения замыслов Божьих заканчивают эту часть книги, ту, в которой апостол соединяет великолепную милость, проявленную к грешникам (ставя все на один уровень в общем грехопадении) с особыми привилегиями народа Израиля, основанными на верности Бога. Они потеряли все. И Бог исполнит свои обетования в милости и помилованием.

Апостол подводит итог своим поучениям, излагая - как он делает это во всех своих посланиях - нравственные выводы из своего учения. Он представляет верующему место вначале на основе помилования Бога, которое он уже полностью показал. Принцип милости, которая спасает, был установлен как основа спасения. Основа всей христианской морали покоится на этом фундаментальном принципе: чтобы представить наши тела "в жертву живую, святую, благоугодную Богу для разумного служения, служения не рук, состоящего не в обрядах, которые может совершить тело, - а искренний, глубокий и действенный принцип. Это совершилось лично для человека. Что касается его внешних связей, то он не должен быть сообразован с веком. Это должно быть не внешней механической непринадлежностью, а результатом обновления ума, чтобы искать и познавать волю Божью, благую, угодную и совершенную; таким образом, изменится жизнь.

Это связано с концом главы 6. Здесь говорится не о тех, кто восседает в небесах, подражатели Бога - его дорогие дети, а люди на земле, освобожденные спасительной силой искупления и милости, подчиняющие себя Богу, чтобы исполнить его волю. Это предупреждение согласуется с характером послания.

Таким образом, жизнь христианина характеризуется преданностью и послушанием. Это была жизнь, подчиненная воле другого, а именно, воле Бога; и поэтому отмеченная смирением и зависимостью. И в самопожертвовании была абсолютная преданность сердца. Так как была опасность, исходящая из силы, которая действовала в сердце, силы плоти, проявляющейся и пользующейся им. Для этого каждому нужно иметь дух мудрости и умеренности и поступать в пределах дарования, предоставленного ему Богом, занимаясь этим согласно воле Божьей; подобно тому, как каждый член имеет свое место в теле, так и мы должны исполнять то, что нам предписал Бог. Апостол незаметно переходит ко всем формам дарований христиан, в соответствии с различными положениями, которые они занимают, и соответственно Духу, в котором они должны поступать в отношениях с другими.

Лишь в главе 12 этого послания можно найти мысль собрании как о теле; и это изложено в связи с обязанностями каждого члена - обязанности, которые исходят из занимаемого положения. Другими словами, это положение человека в его личной ответственности пред Богом, и это даруется милостью, и затем, нам представлен спасенный человек. Указания, данные апостолом, распространяются на отношения христианина с властями, под которыми он живет. Он признает их, как использующих служение Божье и наделенных им властью, поэтому сопротивление им означало бы сопротивление установленному Богом порядку. Совесть, а не сила, принуждает христианина к послушанию. В общем, он должен воздавать каждому человеку то, что ему полагается благодаря его положению; не оставаться должными никому ничем, чтобы это ни было, за исключением любви - это долг, который не может быть уничтожен.

Между собой христиане увещеваются не стремиться к высшим вещам этого мира, но жить как братья; это наставление было забыто в собрании Божьем - к ущербу для него. Если христианин высокого положения требует уважения согласно плоти, то ему должно быть дано это, и пусть это будет сделано с доброй волей. Счастлив тот, кто согласно принципу царя царей и наставлению апостола, знает, как ходить вместе с немощными в их пути через пустыню. И любовь является исполнением закона; ибо любовь не может причинить зла ближнему.

Другой закон тоже воздействует на дух христианина. Настало время пробуждения. Спасение от настоящего злого века, которое Господь совершит для нас, приближается. Ночь прошла, и день приблизился - Бог знает должное время. Отличительные черты, которые отмечали его приближение в дни апостола, с тех пор проявлялись по-другому, хотя Бог, заботясь о тех, кого Он собирает, все еще сдерживает их. Давайте жить как дети дня, отвергая дела тьмы. Мы принадлежим дню, в котором сам Господь будет светом. Давайте ходить в соответствии с днем, полагаясь на самого Христа, и не будем заняты тем, что соответствует воле и желаниям плоти.

От начала главы 14 до конца стиха 7 главы 15 рассматривается другой вопрос, в котором поднимается вопрос о разнице положения евреев и язычников. Для еврея было трудно избавиться от ощущения разницы дней и пищи. Язычник, отказавшись от всей своей религиозной системы как идолопоклоннической, не придерживался ничего. В этом отношении человеческая природа подвержена греху с обеих сторон - отсутствие совести, необузданная воля и сознание, порабощенное обрядами. Христианство не признает ни одну из этих вещей. Оно освобождает нас от вопроса в различии дней и пищи, делая нас божественными с Христом. Оно учит нас сносить немощи бессильных и не угождать себе. Совесть не может - не имеет на это права - предписывать нам что-то новое в качестве обязанности, но она может через незнание придерживаться традиционного, как обязательного. У нас есть полная свобода, но мы должны выносить слабость веры в других и не ставить им на пути камень преткновения. В этом отношении апостол дает три указания: первое, принимать слабых, но не для обсуждения вопросов, которые должны быть решены; второе, не судить своего брата, потому что он - раб Христа, а не наш; третье, сносить немощи бессильных и не угождать себе, ходить в духе любви, и если мы занимаем более высокое положение, показывать его, принимая друг друга, как принял нас Христос к славе Божьей, которая затмевает человека и его мелкие превосходства, и которая порождает милосердие и делает его любвеобильным, серьезным в своих исканиях добра в других - забирая нас от себя и незначительных вещей, так что мы можем приспособиться к другим, но там, и тогда где и когда не стоит вопрос о воле Божьей и его славе.

В этих наставлениях представлено много важных принципов. Каждый должен дать о себе отчет пред Богом. Каждый должен быть полностью убежден в своем собственном сознании и не должен осуждать других. Если у кого-то есть вера, которая спасает его от традиционных обрядов, и указывает их совершенную бесполезность, каковы они и есть в действительности - пусть он имеет свою веру для Бога, и не заставляет своего брата претыкаться.

Никто не живет для себя самого, и никто не умирает для себя; мы принадлежим Господу. Слабый считает, что прожил день благодаря Господу; другие не рассматривают свой день таковым. Это и есть основание для того, чтобы не судить других. Тот, кого я осуждаю, принадлежит Господу. Поэтому и я должен стремиться угодить моему брату к назиданию - он принадлежит Господу; и я должен принять его, как я был принят, чтобы разделить славу Бога, которая была дарована ему. Этим мы служим Христу, думая о добром в наших братьях. Давайте оставим это между ним самим и Богом. Любовь является правителем для использования его свободы, если это есть свобода, а не рабство безразличия. Ибо, извращение этого принципа заключается в том, что такие обряды использовались, чтобы разрушить свободу Христа (см. Гал. 4), и апостол показывает, что (если обряд трактуется как принцип) это действительно возвращение к язычеству.