Третья и четвертая книги Царств показывают нам силу царской власти, установившейся во всей своей славе, ее падение и свидетельство Божие посреди развращения с подробностями относительно Иуды после отвержения Израиля до тех пор, пока не было произнесено Ло-амми над всем народом. Короче говоря, это было испытание царской власти, отданной в руки людей; речь идет не об абсолютной власти, к примеру власти Навуходоносора, а о царской власти, принимающей закон за правило поведения, каким было испытание народа, поставленного в связь с Богом посредством жертвоприношения. Кроме Христа, ничто не устоит.

Хотя царская власть была ответственна за ее верность Господу и хотя она должна была быть подвергнута наказанию, когда она нарушала эту верность, в то время она была установлена по замыслу и по воле Божиим. Через трудности, препятствия и страдания пролагал путь к престолу не Давид, образ Христа в Его долготерпении, но царь, взошедший на престол и постоянно одерживающий победы, вынужденный оставаться воином до конца своей жизни, - и это символ того, я не сомневаюсь в этом, чем Христос будет при Своем пришествии посреди евреев, когда Он начнет грядущий век, покоряя Себе язычников, уже избавленный от мятежа народа (Пс.17, 43, 44), - теперь это был царь в соответствии с обетованиями и советами Божиими, царь, восшедший в мире, вождь народа Божиего, чтобы судить его по справедливости, сын Давида согласно обетованию и символ этого истинного сына Давида, который станет священником на своем престоле и построит дом Господень, и между ним и Господом будет совет мира (Захария 6, 13).

Рассмотрим, каково было, согласно Слову, средоточие этой власти, ибо в ней воплощались ответственность и избрание, а также предвосхищение царства Христова.

В седьмой главе второй книги Царств мы видели обетование о сыне, которого Бог даст Давиду, который будет царствовать после него и которому Бог будет отцом, а тот будет Ему сыном, который построит дом Господень и престол которого Бог укрепит навсегда. Таково было обетование, - обетование, которое, как его понял сам Давид, исполнится полностью лишь в лице Христа (1 Пар. 17, 17). Такова ответственность: "... если он согрешит, Я накажу его жезлом мужей и ударами сынов человеческих" (2 Цар. 7, 14), что Давид также хорошо понял (1 Пар. 28,9).

Книга, которую мы изучаем, показывает нам, что эта ответственность была изложена Соломону в полной мере (9, 4-9).

Псалом 88, 28-37 также очень ясно излагает нам две вещи, а именно: уверенность в советах Бога, о принятом Им решения и осуществление Его правления в виду ответственности человека.

В первой книге Паралипоменон мы имеем дело только с обетованиями (1 Пар. 17, 11-14) по причинам, о которых мы поговорим, когда будем рассматривать эту книгу.

Из всех этих отрывков следует, что власть семьи Давида устанавливается по замыслам Бога и избранию благодати, что прочность этой власти, зависящей от верности Божией, была, следовательно непреложна, но в то же самое время в лице Соломона семья Давида в то время была возведена на престол фактически при условии послушания и верности Господу {Таков общий порядок путей Господних: сначала Он ставит благословение под ответственность человека и затем осуществляет его в соответствии со Своими замыслами во власти и благодати. Однако следует заметить, что человек, как правило, не справлялся со своей ответственностью. Так было с Адамом, Ноем, с человеком под законом, с жертвоприношением, в данном случае с властью под законом, с Навуходоносором, с абсолютной царской властью и, наконец, также с Церковью. Уже во времена апостолов все преследовали свои собственные интересы, а не интересы Иисуса Христа. Несмотря на это Бог следует своими собственными благодатными путями, но Его управление всем в этом мире осуществляется по мере ответственности, однако это управление многотерпеливо и милостиво}. Если сам царь или его потомство нарушат верность, то исполнится суд Божий, суд, который тем не менее не помешает Богу выполнить то, что Он обещал Давиду.

Третья и четвертая книги Царств содержат историю установления царской власти при этой ответственности, историю падения, долготерпения Бога, свидетельства Божия посреди краха, который был вызван неверностью первого царя, и, наконец, историю исполнения суда, ибо более долгая задержка лишь исказила бы сущность самого Бога и свидетельство святости Его. Такая задержка ложно свидетельствовала бы относительно того, что есть Бог.

Мы увидим, что после царствования Соломона большая часть повествования относится к свидетельству пророков Илии и Елисея в Израиле и, в общем, к тому царству, которое полностью отошло от Бога. До полного падения Израиля об Иудее говорится мало. После этого не замедлил наступить крах Иудеи, вызванный беззаконием ее царей, хотя и были моменты подъема.

До смерти Давида разнузданное беззаконие и честолюбие сына, которого он никогда ни в чем не стеснял (3 Цар. 1, 6), приводят к торжественному провозглашению Соломона, которому Бог предназначил престол, а Давид пообещал его. В этих обстоятельствах Иоав, долго удерживаемый своей предусмотрительностью при жизни Давида, показывает себя таким, каков он есть. Он становится необходимым Адонии, как он был необходим Давиду. Авиафер, уже давно находящийся под приговором Божиим, следует по тому же пути. Соломон, избранник Божий, который получил свои права от самого Бога, не подходил им. Но в конце концов человеческая предусмотрительность отступает перед судом Божиим. Бог располагает события таким образом, чтобы рано или поздно разоблачить даже самых предусмотрительных. Кажется, что все идет хорошо. Собираются старший и любимый сын царя, военачальник, которому не мог противиться даже сам Давид и священник, который всегда сопровождал Давида, а также все сыновья царя, за исключением избранника Божиего, но ни мысль Божия, ни Его воля тут были ни при чем. Там не было и соратников Давида, которые вместе с ним верно служили во славу Божию.

Используется пророк Бога, свидетель Его воли, чтобы исполнить ее, и Соломон провозглашается царем и поставлен на престол на глазах у самого Давида.

Праведный суд, совершенный царем, правящим в славе

Вера Давида, если в ней и не было достаточно энергии, чтобы поставить каждого на свое место, имела по меньшей мере полное понимание того, что надлежало. Он сообщает свой суд Соломону, который должен привести его в исполнение по его слову {Также Давиду, а не Соломону, Бог сообщил план храма. Соломон, во славе, все исполняет, и он обладает необходимым разумением, чтобы править суд, но разумение проявляется и в Давиде. Действительно, если Христос, царствующий во славе, творит праведный суд, то Он сама мудрость, и, действительно, это сообщение замыслов Божиих и понимание Его путей обнаруживаются при нынешнем домоустроении благодати в Его отношениях с Церковью}. Тот сначала обнаруживает милосердие по отношению к Адонии, но все еще беспокойная воля этого последнего, желавшего жену покойного царя, вызывает справедливое наказание, предназначенное тем, кто был нечестен и поднялся против Помазанника Божиего. Вот первая особенность, которая свойственна царю, царствующему во славе. Он творит праведный суд на земле. И никому не удастся ускользнуть от бдительности этого суда, как это видно в случае Семея.

В то же самое время мы находим исполнение слова, объявленного Самуилу, а именно: унижение священника. Соломон, помазанник Господа, отсылает Авиафара и ставит Садока на место.

Но в истории царя славы есть другой момент, когда он переходит границы законного положения царя Израиля; он вступает в союз с язычниками и берет в жены дочь фараона. Не были еще построены ни дом Соломона, ни дом Господень, а дочь фараона, на которой женился царь в благодати, пребывает там, куда больной и победоносный царь временно поместил ковчег завета, который обеспечивает благословение народу и который, когда он будет помещен в храме, составит источник благословения для Израиля. Этот ковчег не был заветом, заключенным с дочерью фараона, но та пребывала там, где был укрыт символ завета, и она была под охраной и защитой могущества Того, Кто заключил этот завет и Который не мог изменить ему, какова бы ни была неверность народа, который вероятно, всегда, будет пользоваться Его благодеяниями.

Я не сомневаюсь, что позже остаток евреев перед установлением славы царства и дома Божиего окажется благодаря всевышней благодати в том же самом положении {Смотрите Откр. 14,1 и Евр. 12,22} (прежде чем была утверждена слава царства и дома Божия), под защитой завета, связанного с городом Давида, средоточием царской милости, но это средоточие временное, предвосхищающее полное проявление могущества царя. Однако здесь мы ограничимся лишь признанием принципа допущения язычников, проявившегося в приеме дочери фараона в качестве супруги Соломона.

Следует заметить, что отрывок, который мы рассматриваем, не говорит о свете и разуме небес, а только о принципе, по которому устанавливается положение тех, кто пользуется этой благодатью по отношению к царству. Поэтому, допуская язычников, этот принцип применим и к остатку евреев последних времен, разумеющему и верному в соответствии со своим разумением, остатком, который будет допущен согласно тем же принципам благодати.

Народ в целом еще не постиг эту мысль. Само царство и благословение царства не устанавливаются на этой основе. Все, без сомнения, будет основано на новом завете, и это благодаря присутствию Посредника этого завета. Однако даже отношения народа с Богом, как земного народа, будут утверждены не на основании действенности веры, которая вступает в наслаждение благодатью завета, когда Посредник этого завета скрыт, и который предвосхищает его явное установление с Иудеей и Израилем, но на истинном наслаждении его результатами, когда царь все устроит своей властью. Бронзовый жертвенник находится не в святилище, а во дворе, представляя собой отвергнутого Христа, поднявшегося от земли (и от этого факта зависят будущие благословения Израиля, но еще не вознесшегося на небеса, где Он теперь сокрыт, однако не для веры). Именно через Него народ приблизится к Богу. Именно земля - место развития религиозных чувств Израиля, и познание Бога проявится на земле. Они познают действенность креста как средства приближения к Богу на земле. Без этого они не могли бы приблизиться к Нему. Они восскорбят, когда увидят Того, Кого они пронзили, но они увидят Его как явившегося им на этой земле. Благословение, прощение, новая жизнь будут принесены Им на землю. Они постигнут значение этих вещей, скрытых за завесой. Быть утвержденными так на земле - даже это им не подошло бы.

Вернемся к нашей истории: если ковчег находится на горе Сион, то имеется два способа приблизиться к Богу: перед ковчегом и перед жертвенником, который фактически смешивают с высотами. Пока храм не построен, народ находится на высотах, сохраняется земное и плотское даже тогда, когда он приближается к истинному Богу {Позиция Соломона в нравственном плане достойна внимания. Он любит Господа; он поступает по уставам Давида, но он не держится крепко ковчега, который Давид поставил на Сионе; он приносит жертвы на высотах. Сколько раз христиане, которые внешне не ходят в грехе, не искали в Христе тайну Его воли в соответствии с тем откровением, которое Он дал о Себе самом, когда Он был сокрыт! Для нас храм не построен. Можно приблизиться к ковчегу - отверженному и вознесенному Христу, - или к бронзовому жертвеннику и высотам, ибо этот жертвенник смешан с ними}. Бог терпит это. Соломон сам отправляется туда, и Бог внимает ему там. Храм не был построен. Если бы он был построен, он должен был бы стать единственным центром служения и вероисповедания. Если Бог терпит что-либо до того, как власть начала действовать, это совсем другое, чем одобрять ее после того, как эта власть проявилась. Нужно помнить, что если Соломон отправился в Гаваон, то это потому, что скиния и бронзовый жертвенник находились там и священники по закону исполняли там свои обязанности (1 Пар. 16, 36-40). Ковчега завета там не было. Давид поместил его под шатром. Эти последние вопросы лучше изложены в книгах Паралипоменон, и я отсылаю читателя к тому, что будет сказано при рассмотрении этих книг, но отрывок, который мы рассматриваем здесь, не будет понят без некоторого предвосхищения содержания книг Паралипоменон.

Что касается ответственности момента, то состояние народа в этом отношении, мне кажется, представляется весьма пагубным, и сам Соломон находится на уровне существующего состояния вещей, которое терпит милостивый Бог, но которое не по сердцу Ему. Ни о ковчеге, ни о тайном благословении завета царь не думал как об отправной точке всех его помыслов и всей его деятельности {Он приблизился к ним под влиянием благословений не благодарением Богу (стих 15)} и как о единственном средстве его связи с Господом. Он любил Господа. Ему было дано исполнить все, что было необходимо для явления Его славы, но его сердце еще не возвысилось до высоты этой веры, которая уповала на тайну любви Божией, когда слава еще не явилась, и которая различала ее во всем существующем тогда, когда Бог еще терпел его. Вот что составляло личную силу Давида. Ковчег завета в городе Давида был символом и выражением этого в то время.

Соломон, несомненно, ходил по заветам Давида и любил Господа, но он приближался к Нему, не поднимаясь выше того уровня, на котором находился тогда народ. Как сказано в нашей главе, он только приносил жертвы и курения на высотах. Так продолжалось вплоть до Езекии. Блеск великого благословения часто скрывает то, что Бог терпит, как мы сказали об этом, но что приводит к печальным последствиям, когда сила, которая вызывает это благословение, исчезает. Лучше быть незначительным и презираемым перед ковчегом, чем обладать блеском царства и поклоняться на высотах.

Более того, хотя мы и любим Господа, но если мы через веру не посвящены в тайну завета перед ковчегом, то всегда будем допускать что-то такое, что не вписывается в наш путь, по которому мы идем. Прежде чем мы окажемся во славе, мы никогда не бываем на уровне того положения, которое занимаем, сохраняя только это положение. Чтобы быть в состоянии идти по пути, нужно смотреть выше чем этот путь. Еврей, который знал тайну Господа и ожидал Мессию, был набожным и верным соответственно закону. Иудей, у которого был только закон, несомненно, не соблюдал его. Христианин, перед которым предстают небеса и Спаситель во славе, как цель его сердца, будет верно ходить на земле, но тот, который видит лишь земной путь, будет испытывать недостаток разумения и побуждений, чтобы ходить по ней; мир завладеет им, и его христианская жизнь в мире будет более или менее на уровне того мира, в котором он пребывает. Взор, устремленный ввысь на Иисуса, сохраняет сердце и ноги на том пути, который подобает Иисусу и который, таким образом, прославляет Его и откроет Его миру. Принимая во внимание то, что мы есть, нам необходима побудительная причина, стоящая над нашим путем, чтобы мы были в состоянии идти по нему. Это не препятствует тому, чтобы мы на своем пути испытывали нужду в страхе Господнем, проводя время нашего пребывания здесь в этом страхе, зная, что мы искуплены драгоценной кровью Христа.

Соломон идет в Гаваон, чтобы принести всесожжения Господу. Господь является ему там во сне. Соломон испытывает чувство, что ему необходима помощь Бога для выполнения своего долга, и по милости Божией он обнаруживает в этом отношении сердечное состояние, которое угодно Господу. Чувство трудности исполнения долга, которое его положение внушает ему в отношении принадлежащего Богу народа, заставляет его почувствовать свое ничтожество и желание непременно исполнить миссию, которая была доверена ему Богом, господствует в его сердце и заставляет его попросить о мудрости, необходимой для выполнения этой миссии. То, что это чувство было искренним, видно из того, что он во сне ответил Богу. Бог добавляет к этому, исполнив эту просьбу, славу и богатство. Чувство, вызванное добротой Божией, и радость его сердца ведут его к ковчегу завета Того, Который явился ему сверх всякого ожидания. Ответ Бога приводит царя к послушанию. Мудрость, о которой он попросил, проявляется в суде, который он вершит, и народ признает, что она от Бога.

Строгий суд отмщения в начале уничтожил злых; теперь вершится суд, который поддерживает порядок и благословение посреди народа Божиего. То же самое будет с Иисусом.

Глава 4 содержит перечисление начальников, которые служили Соломону и поддерживали величие его престола; затем показано то, как вся страна заботилась о содержании его дома; Иуда и Израиль множились и наполнялись радостью. Власть царя распространяется до реки Евфрат; повсюду царит мир. Мудрость и ум, которые Бог дал ему, превосходили все, что знал мир, так что со всех концов земли приходили послушать мудрые слова из его уст.

Его притчи, его песни и его ученость свидетельствовали о высочайшем уме, которым царь был наделен Богом. Его престол укрепился, и слава сына Давида стала известна всем. Теперь язычники, царь Тирский, символ этого мира и всего желанного, что он содержит в себе, подчиняются Соломону и с радостью стараются принять участие в исполнении замыслов царя Израиля и в строительстве им дома Господня.

Можно рассматривать дом Господень двояко: как образ дома Отца и как действительное жилище Бога на земле во время царства Господа. В этом последнем смысле я вижу глубочайшие замыслы и открывающийся в этом характер правления. Если рассматривать дом как символ, то два обстоятельства определяют его характер. Во-первых, это дом Бога, его жилище; далее к нему примыкают комнаты {Я не сомневаюсь, что Господь имеет в виду это, когда говорит: "В доме Моего Отца обителей много"; во всяком случае Он напоминает, что там пребывают другие священники кроме верховного священника}; Бог окружал себя жилищами там, где Он определял место своего пребывания.

Поскольку это было пребывание Бога посреди своего народа в то время, то присутствие Бога в храме зависело от верности Соломона.

Что, в общем, характеризовало дом, так это то, что там видели только золото. Там все сверкало от сияния божественной праведности, указывая на находящийся там престол Божий. Не красота и святость, а праведность и умение судить характеризуют земной престол. Там нет и серафимов.

В Откровении их отличительные черты дополняют отличительные черты херувимов, и чистое золото подобно прозрачному стеклу (Откр. 4, 8; 21, 21). Как мы видели, символы судебной власти, херувимы, получили новое место (херувимы же ковчега остались прежними); крыло каждого из этих новых херувимов касалось с одной стороны дома, а с другой - крыла другого херувима. Таким образом, их крылья простирались непрерывно от одной стороны дома к другой. Они смотрели не на ковчег, а наружу {На еврейском данное слово означает "к дому"; это выражение употребляется в качестве предлога "внутрь", но в данном случае херувимы были в глубине Святая Святых, и "к дому" означало "наружу"}. Теперь, когда выразилась справедливость, эти символы силы Божией могут благословлять наружу вместо того чтобы созерцать только завет. Когда был только завет, их взгляды были повернуты к нему, но когда Бог установил свой престол в праведности, Он может повернуться к миру, чтобы благословлять его согласно этой праведности.

Я предваряю здесь немного книги Паралипоменон. То обстоятельство, что херувимы смотрели наружу, не представленное здесь Святым Духом, относится к аспекту книг Паралипоменон, то есть к славному царствованию сына Давида. Предмет рассмотрения здесь - характерные черты небесного дома и слава; здесь нет ни завесы, ни упоминания, что херувимы смотрят наружу, то есть занимают положение, которое характеризует благословенное правление на земле. Эти два момента встречаются в книгах Паралипоменон. Здесь же завеса, не будучи упомянута, заменяется дверью и двумя половинами. Я обращаюсь к тому, что написано в книгах Паралипоменон, чтобы дать общее представление обо всем и связать оба рассказа.

Здесь же я даю больше подробностей относительно того, о чем говорится в главах 6 и 7 рассматриваемой нами книги.

В этом описании имеется три части: сам храм, различные дома из кедра и, наконец, медная утварь.

1. Храм. Идея, которую он выражает, уже была указана. Это место пребывания, дом Господа. Вокруг есть комнаты, но это дом Господа. Внутри все из золота. Не встает вопроса о завесе; речь идет о пребывании, а не о приближении, но есть открывающиеся двери.

2. После того упоминается царская связь Соломона и дочери фараона с внешним миром; имеется в виду слава и возвышенность этого положения. Это не место пребывания Бога, но царское жилище царя, судьи и его супруги. Это Христос в Своем славном правлении. Все прочно, великолепно и величественно как внутри, так и снаружи.

3. Затем дано проявление - в соответствии с могуществом Духа Божия и величественным образом - всего того, что было необходимо для его царствования на этой земле. Все было медное: и подставы и море. Ничего не говорится о жертвеннике, потому что речь идет не о приближении к Богу, а о явлении Бога в Христе, который царствует на виду у мира - о божественной праведности в отношении ответственности человека, а не о доступе к Самому Богу.

Таким мы видим место пребывания Бога, где все - золото, слава божественной праведности; дом как жилище царя и притвор для судилища; дом для его супруги. Это верховная слава проявившаяся сообразно домосторению славы, и развитие в этом мире властью Духа того, чем является Христос, того, чем является сам Бог. Серебро, символ непоколебимой твердыни советов и путей Господних в пустыне, здесь не упоминается. Только золото, дом из кедра и медь.

В описании, которое предоставляют нам книги Паралипоменон, есть жертвенник и завеса, потому что речь там идет больше о действительном управлении вещами и обстоятельствами в царствование истинного Соломона; порядок вещей, который, действительно, будет иметь место на земле, нежели абстрактная идея и образец того, что явилось в самом Боге, как и в славе царя, и это либо в месте пребывания Бога, либо на земле как в той сфере, в которой Он развернет то, что сообразно Духу.

Как мне кажется, Церковь, как таковая, в связи с Христом, предвосхищает скорее дом Соломона, в то время как храм является небесным домом Отца, в котором нам дано жить. "Мы дом Его" - как дом из дерева Ливанского предвосхищает Его славу посреди язычников. Притвор для судилища характеризует это славное царство. Эта слава не была вся снаружи. Внутренний двор также был красив. Слава также не скрывалась. Внешний двор, как и внутренний, обнаруживал царскую славу того, кто построил все.

То же самое можно сказать относительно большого внешнего двора. Таким образом, большой двор и внутренний двор дома Господня были построены из дорогих камней и из кедра. Сам дом имел особенную славу. Все обнаруживало славу, богатство и власть великого царя. Что касается этой внешней славы, то дочь фараона имела жилище подобное жилищу царя. Эта внешняя слава стен, дворов Господа, дома царя и всех других ясно обнаруживает взаимосвязь всего этого между собой во Христе в день явления Его славы.

Утварь дома Господня была изготовлена в больших размерах, чем посуда скинии, но, хотя она и была более многочисленной, она была такой же. Единственное, что было внове, так это столбы Иохин и Воаз, то есть: "Он установил" и "В Нем сила", что поясняет значение этих столбов. Я не сомневаюсь, что отрывок из Откровения 3, 12 указывает именно на это.

Мы видим здесь также смешение иудеев и язычников, и эти последние используются для строительства храма Господа.

Ковчег не изменяется. Он был помещен в храме, который был лишь домом, где он хранится, местом присутствия Того, Кто пребывал среди херувимов. Как знак присутствия Бога и установления Его престола на земле, ковчег нашел свой покой, как и Господь, средоточием которого он был (ср. Псалом 131, 8).

Обстоятельства, которые обнаруживали характер этого покоя, были весьма примечательны. Шесты, при помощи которых священники носили ковчег, теперь напоминали об их странствиях с Богом, Который в Своей верности направлял, хранил и вел к покою, который Он приготовил для них. Но то, что при переходе через пустыню было знаком милостей для народа, уже больше не присутствовало. Оставался только закон. Жезл Ааронов и гомор, наполненный манной, не были бы в гармонии со славным царствованием и покоем в Ханаане. Там был закон. Он был основой для управления царством и установления справедливости, которая должна была осуществляться в правлении.

Как только ковчег завета был установлен на место своего покоя, Господь подтвердил Свое присутствие и наполнил дом Своей славой. Так как жезла, символа священнической благодати, направлявшего народ, и манны, которая кормила его в пустыне, здесь больше не было, то священство больше не осуществляло свое служение из-за присутствия славы.

На данный момент Соломон полностью принимает характер священника. Он предстает перед Господом, а также встает между Господом и народом - замечательный пример (что касается его положения) того, чем Христос, Царь, станет для Израиля в день Своей славы. Он построил дом для пребывания Господа, "место покоя", чтобы Он пребывал там всегда.

Заметьте также, что все это относится к избавлению из Египта, к Хориву, закону, а не к Аврааму, Исааку и Иакову. Несомненно, это было до некоторой степени исполнением обещаний, которые были даны им, но Соломон не ссылается на них в своем тогдашнем положении. Это видно из стиха 56.

Рассматривая благословение, произнесенное царем (которое, как почти все, что называлось благословением, состояло из благодарений), и его молитву, мы обнаруживаем принципы, которые мы излагали вначале: исполнение обещаний, данных Давиду как настоящее благословение (стихи 20-24), и видим наслаждение этим благословением при условии послушания (стихи 23-25). Эта молитва ставит народ в рамки правления справедливого, но исполненного доброты и прощения, которое, однако, не считает виновного за безвинного, и оно представляет Бога как надежду народа, когда они постигнут последствия его греха согласно принципам, изложенным Моисеем во Второзаконии и в других местах. Кроме того, признавая, что небо небес не может вместить Господа, царь просит внять любой мольбе, которая была бы обращена к Нему в этом доме, и эта просьба была услышана (9, 3), так что дом был определен как престол Бога небес на земле, как то место, где Он являл Себя и где пребывало Его имя.

Это событие имеет очень большое значение. Тем самым было установлено правление Господа на земле посреди Своего народа, правление, доверенное человеку, сыну Давида, так что сказано, что Соломон сидел на престоле Господнем.

Это позволяет нам понять важность событий, происшедших при Навуходоносоре, которым этот престол был низвергнут по суду, вынесенному Богом. Дом не был избран; он был построен по указанию самого Бога, он был освящен Им, чтобы имя Его пребывало в нем всегда. Конец главы 8 очень живо и образно представляет нам тысячелетнее благословение Израиля.

Ответ Бога определяет дом как место, где Его имя будет пребывать вечно. Его сердце и Его взор будут там постоянно, но в то же самое время, чтобы пользоваться предоставленным благословением, династия Соломона, а также народ Израиля, как и сам дом, связаны условием верности Господу со стороны Соломона и его семьи. Если он или его потомство отвернутся, чтобы служить другим богам, Израиль будет отвергнут и дом в глазах каждого прохожего станет свидетельством суда Божиего. Здесь видно, до какой степени судьба Израиля зависела от своего царя.

Мы видим также царя Тирского, находящегося в зависимости от царя Израиля, и царица Савская приходит издалека с юга; она покорена мудростью вождя народа Божиего, восхищена видом его славы и в конце концов благословляет Господа, Который так высоко возвысил Своего избранника и который благословил Свой народ, дав его ему в цари. Она также приходит с подарками, ибо слава о царе дошла до отдаленных стран. Однако, хотя все, что ей было сказано о нем, оказалось действительным, зрелище его славы намного превзошло все, что она слышала о ней.

До настоящего момента перед нами была чудесная картина благословения Божиего, не оставляющего сына Давида, единственным желанием которого было обладание мудростью, дарованной Богом, чтобы быть в состоянии править своим народом. Господь дополнил ее богатством, величием и славой. Тень этой картины, такой тягостной для сердца, тем не менее служит нам поучением относительно путей Господа.

В случае, предусмотренном Богом, когда у Израиля появился царь, то этому последнему было запрещено умножать свои богатства или жен и ходить в Египет за множеством коней (Втор. 17, 16.17). Следовательно, какими благословениями мы бы ни были окружены, никогда нельзя оставлять безнаказанно ни закон Божий, ни образ действий предписанный Его чадам в Его слове. Бог добавил богатство и славу Соломону, который просил только мудрости, но изучение закона, который был предписан царю (Втор. 17, 19.20), должно было бы воспрепятствовать ему применять средства, которыми он воспользовался для приобретения своих богатств. Эти главы сообщают нам, что он сделал как раз то, что закон запрещал ему делать. Он умножил золото и серебро, он умножил число своих жен и привел множество коней из Египта.

Обещание Бога исполнилось. Соломон стал богатым и прославленным более всех царей своего времени, но средства, которые он применил, чтобы разбогатеть, выявили сердце далекое от Бога и привели его к гибели согласно праведному суду и твердому слову Господа.

Как же совершенны Его пути, как достоверны Его свидетельства! Святость подобает Его дому. Его суждения не могут меняться.

Соломон пользуется непогрешимыми обетованиями Божиими. Он грешит в тех средствах, при помощи которых пытается удовлетворить свои собственные вожделения, и хотя обетования при этом все же исполняются, это влечет за собой определенные последствия. Внешне было видно только исполнение обетования; в действительности же было и другое. Соломон был бы богатым и прославленным и не посылая за конями в Египет и за золотом в Офир, ибо Бог обещал ему это. Поступая так, он богатеет, но отходит от Бога и Его Слова. Поддавшись желанию прославляться и разбогатеть, он умножил также число своих жен и в старости его сердце было совращено ими. Это было пренебрежение Словом (что в начале, казалось, не встречало никаких препятствий, ибо он богател, как если бы это было исполнением обетования Божия) порождает вскоре отчуждение более серьезное по своей природе и по своим последствиям и оказывает более сильное влияние, резко противоположное тому, что предписывало Слово Божие, и, наконец, приводит к явному непослушанию Его решительным и главным требованиям. Путь греха всегда скользок, и движение по нему все более ускоряется, потому что первый грех ведет к ослаблению в душе власти и силы того единственного, что может помешать нам совершить более серьезные грехи, то есть Слова Божия и сознания Его присутствия, которое придает Слову Его действенную силу в нас.

Бог навлекает на Соломона кары и бедствия во время его жизни и лишает его семью господства над большинством колен, объявляя, что он поразит потомство Давида, но не навсегда.

В соответствии с жалобой царя (Екк. 2, 19), тот, кому Соломон оставил все плоды своего труда, не был мудрым. Его безрассудство навлекло на него последствия, связанные в замыслах Бога с грехом его отца. Под руководством Иеровоама десять колен вышли из-под власти семьи Давида. Рассматриваемый с точки зрения своей ответственности дом Давида полностью и навсегда потерял свою славу. Мы проследим историю обоих царств, и даже более подробно историю царства десяти колен, которое сохранило имя Израиля, хотя Бог еще поддерживал лампаду Давида в Иерусалиме.

Итак, нравственное падение нового царя Иеровоама не замедлило произойти. Судя по человеческой мудрости и забыв о страхе перед Господом, он делает двух золотых тельцов, чтобы прочные связи общего поклонения порвались и больше не связывали его подданных с Иудеей и Иерусалимом. Были поставлены новые священники. Все, что касается богослужения, делалось так, как было угодно Иеровоаму; грех Израиля укоренился, и выражение: "Иеровоам, сын Наватов, который ввел в грех Израиль" стало печальной характеристикой первого царя.

Но свидетельство и суд Божий не замедлили проявиться по милости Божией по отношению к Его народу. Вновь появляются пророки, ибо верная любовь Бога к Его народу не устает. Его доброта пребывает вовек. Свидетельство Его Слова, пророчество, то есть посредничество Бога в свидетельстве, когда народ отвернулся от Него и когда обычные отношения Бога с ним разорваны, не заставляет себя ждать. Сам Ровоам оставлен пророчеством в его намерении воевать с Израилем, чтобы вернуть его под свое господство. А в случае с Иеровоамом Господь утверждает Свое право на славу вопреки самому царю и его жертвеннику. Жертвенник раскололся, пепел с жертвенника рассыпался, рука царя, простертая на пророка, одеревенела, и его сила была возвращена ему лишь благодаря заступничеству человека Божия.

Здесь также Господь дает знать, что Он не забыл дом Давидов посреди всего этого зла. Именно в нем обнаружится человек, который заделает бреши, и судья над тем беззаконием, которое породило их, ибо Иудея еще признается местом Его престола.

Пророку, которому поручено такое свидетельство, запрещено даже пить воду посреди народа, который называет себя Израилем, но мятежен и осквернен. Никакого участия в таком преступном смешении не разрешено, и пророк сам испытывает на себе последствия праведного суда за непослушание. Так сурово отнесся Бог к тому поступку, который поддерживал состояние неверности, хотя для суда было достаточно света, который дал Бог.

Подробности этого случая заслуживают нескольких замечаний.

Через слово Божие пророк узнал о суде Божием. Его сердце должно было признать - как в духовном плане, так и пророчески - ужасную порочность положения Израиля, и духовное ощущение этого зла должно было привести к тому, что пророческое свидетельство оказало мощное воздействие на его душу. Во всех случаях слово Божие не допускало возражений: там он не должен был ни есть, ни пить. Он знал и помнил об этом; по-видимому, было и другое свидетельство, повод, чтобы пренебречь заповедью Господа. Старый пророк (ибо он был пророком) сообщил ему, что Господь сказал ему: "Вороти его к себе в дом, пусть поест он хлеба и напьется воды",- и пророк из Иудеи возвращается с ним. Для старого неверного пророка было очень желательно, чтобы человек, которого Бог использовал как свидетеля, и в свидетельство которого он также верил, одобрил свою собственную неверность, присоединившись к ней. Внешне он делал вид, что почитает свидетельство и свидетеля Божия. На самом деле пророк из Иудеи разрушал, возвращаясь со старым пророком, силу своего собственного свидетельства, хотя, будучи действительно пророком, старый пророк терпел зло, которое окружало его. Свидетельство Божие, напротив, провозглашало, что не следует терпеть это зло. Именно свидетельство и было поручено другому пророку, и отказ есть и пить в этом месте был духовным и личным свидетельством его собственной верности, его убежденности и его послушания. Этот отказ был свидетельством того, что в этом деле он принимал сторону Бога. Но, возвращаясь со старым пророком, он отменял свое собственное свидетельство и одобрял старого пророка в его неверности. Бог не отказался от Своего слова, пусть даже пророк ослушался Его. Старый пророк наказан тем, что Бог использует его уста, чтобы объявить последствия его проступка пророку, пришедшему из Иудеи. Это также урок, который учит нас, что, когда Бог сообщил нам свою волю, мы не должны позволять никакому последующему влиянию ставить ее под вопрос, даже если это влияние принимает форму Слова Божия. Если бы мы были духовно ближе к Господу, мы чувствовали бы, что единственная истинная и правильная позиция - это следовать тому, что было сказано нам вначале.

Во всех случаях наше дело - повиноваться тому, что было сказано Им. Его слово ставит нас в надлежащее положение, в положение, отделенное от зла и власти зла даже тогда, когда у нас недостаточно духовного разумения, чтобы оценить это. Если же мы выйдем из этого повиновения, то потеряем осознание ложности своего положения, потому что духовное чувство ослаблено. Самое большее - испытаем чувство тревоги, но не свободы. Свобода лишь там, где Дух Господень. Неверность первоначальному простому свидетельству слова Божия, никогда не делает нас свободными, какими бы ни были доводы, которые, казалось бы, оправдывают эту неверность.

Несмотря на это свидетельство, Иеровоам упорствует в своем беззаконии. Единственный из его сыновей, в котором обнаруживается некоторая набожность, умирает, и суд Божий объявляется его дому.

Так как Иудея также ходила во всяком беззаконии во время царствования Ровоама, Иерусалим был захвачен, и все богатства, которые собрал Соломон, стали добычей египтян. Авия, его сын, ведет себя не лучшим образом. Все время шла война между двумя царствами - печальная история, которая так часто повторяется; человек, получивший наслаждение благословением Божиим, и последствия его падения. В каком же состоянии мы видим царство народа Божия и дом самого Давида, такого прославленного прежде!

Аса, сам набожный и верный Господу, теснимый силой Ваасы, царя Израиля, который свергнул престол семьи Иеровоама, ищет у сирийцев помощи, которую не сумел найти в Боге. Дом Ваасы погиб, как и дом Иеровоама, и главные военачальники оспаривают друг у друга престол, который, в конечном счете, остается в руках отца Ахавы. Ахав сумел добавить к греху своих предшественников культ Ваала, бога своей жены-язычницы, и он превосходит по количеству своих прегрешений против Господа всех царей Израиля, которые были до него.

Но среди всего этого нравственного краха слово Божие поражает тех, кто нарушает его, и пророческий суд Иисуса, сына Навина, над тем, кто отстраивает Иерихон, исполняется над семьей Ахиила Вефилянина. В полную силу проявляются не только пути и правление Божие, каким бы ни было Его долготерпение по отношению к мятежному народу, но упорство царя в беззаконии пред лицом этого долготерпения Божия, дает повод замечательному свидетельству соразмерно злу, которое вызывает его необходимость.

Царствование Ахава предоставляет случай для свидетельства пророка Илии. Израиль в это время спешит к своему приговору. Но каким бы ни было его беззаконие, Бог не поражает народ, который пренебрег Его путями, не послав ему первоначально свидетельство. До тех пор Он мог бы покарать его, но Он еще не выносит Свой окончательный суд над ним.

Характер свидетельства здесь достоин всяческого внимания.

Пророки, которые свидетельствовали при тех обстоятельствах, которые установил Сам Бог, не совершили в Иудее никаких чудес. Они заявляют о грехе народа и напоминают ему законы Божии, Его предписания и послушание благодаря Ему. Они провозглашают пришествие Мессии и благословение Израиля в грядущие времена, но тот порядок, посреди которого они свидетельствуют об этом, еще признается Богом и они не совершают чудес.

Илия и Елисей (свидетели Бога среди народа, который Бог в своей милости еще признает Своим, но который открыто покинул Бога и стал поклоняться золотым тельцам), напротив, совершают поразительные чудеса как доказательство их божественной миссии.

Они представляют в надлежащем свете права и силу Господа посреди народа, который не признает Его; в это же самое время пророки из Иудеи, поставленные посреди тех, кто публично похвалялся, что признает власть Господа, возвещают последствия такой позиции. Бог послал Израилю через уста своих пророков, таких, как Осия и Амос, угрозы, подобные угрозам, обращенным к Иудее, но мы не видим, чтобы в Иудее чудеса были совершены пророками, которые там свидетельствовали.

Чудеса Елисея, о которых мы поговорим далее, имеют характер, отличный от чудес Илии. Эти последние имеют нечто общее только с чудесами Моисея. Это карательные чудеса в отношении к народу, посреди которого пребывает пророк. Бог также позаботился о Своем служителе чудесным образом. Здесь я скажу только о том, что Илия сделал во свидетельство посреди народа.

Чудеса Илии немногочисленны и носят характер кары. Он закрывает небо {Заметим здесь, что эта книга излагает нам - в виде торжественного и решительного заявления пророка - то, что, как мы знаем по свидетельству Иакова, было ответом на просьбу человека, подобного нам. Такова история всякой истинно духовной силы. Это представляется людям искренним поступком, в большей или меньшей степени сопровождающимся действием от Бога, и как доказательство власти и духовной силы того, кто совершает его. Действительно, все это происходит от силы жизни вблизи от Бога и от общения с Ним; это их личное выражение и достижение, но в пределах власти Божией. Сравните слова Христа на могиле Лазаря} мятежному народу, отступившему от Него, так что дождя не стало. Он вызывает огонь с небес на военачальников, посланных царем, чтобы захватить его. Наконец, он показывает, что Господь есть Бог, несмотря на все, что случилось, - Бог всех колен Израиля согласно непреложному праву, обусловленному Его замыслом и тем, что Он есть Сам по Себе. Когда народ признает Его, сам произведя суд над пророками Вааловыми, Господь снова дарует ему Свое благословение, и небо даст дождь {Илия сказал: "Разве только по-моему слову", однако дождь был дарован, когда Бог был прославлен, ибо Илия, как свидетель, был свидетелем правления Господа Бога Израиля, презираемого Израилем. Таким образом, проявились истинность и действительность власти Господа и принципы его правления}. Значение этих чудес очевидно.

Полезно рассматривать подобные случаи, когда они встречаются в Слове.

Есть также другие случаи, которые имеют две стороны. Исторически миссия соглядатаев совершалась по воле Божией, тем не менее, что касается ее происхождения, она была плодом неверия народа, - того неверия, последствия которого проявились очень скоро. Путешествие Павла в Иерусалим, описанное в главе 15 Деяний, по всей видимости то же самое, что и то, о котором он говорит в Гал. 2, но мы находим в этом последнем отрывке те факты и доводы, о которых Деяния совсем не упоминают.

Мосией был в другом положении. Народ Божий был в плену, а не в состоянии мятежа, и суд обрушивается на его притеснителей. Это - ни небо ставшее медным, закрывшееся от народа, ни небо - источник наказания, которое сходит с него. Земля, данная детям людей и во владении тех, кто не хочет признать божественные права ее жителей, поражается всяческими бедствиями. Земля, вода, плоды земли, скот, воздух, и, наконец, сам человек в его первенцах - все карается по воле Божией по властному слову Его свидетеля. Египтяне, пользуясь щедротами, ниспосланными милостивым Творцом, подвергаются карам лишь после того как отказались отпустить народ Божий и признать права Того, Кто заступается за этот народ как за Свой собственный. Отказавшись слушать, они сначала были поражены в земных благословениях, которыми они были обязаны Ему, и затем весь народ был поражен в лице его первенцев.

Здесь можно заметить, что могущество обоих свидетелей проявляется в Откровении в обоих этих видах знамений. Они закрывают небеса, чтобы не шел дождь, низвергают огонь с неба и если кто-то хочет навредить им, необходимо, чтобы он был умерщвлен таким образом. Таков Илия. Они поражают землю, когда пожелают этого, всякого рода бедствиями. Таков Моисей. Вне всяких сомнений, они свидетельствуют посреди народа, имеющего два качества, - мятежного народа и народа плененного, угнетенного миром, который не желает слушать Бога земли, права Которого это свидетельство провозглашает.

Если в случае Илии Бог закрывает небеса над Своим мятежным народом, Он заботится об остатке евреев сообразно благодати, выходя в этой благодати за рамки завета закона. В дни пророка Илии в Израиле было много вдов, однако Илия не был послан ни к одной из них, а только в Сарепту Сидонскую, к вдове {Это указание на верховные права и на осуществление власти Бога в благодати за пределами Израиля встречается довольно часто и представляет большой интерес; оно весьма поразительно в данном случае, когда за ним следует повторение благословений Израиля, рассматриваемое как объединение двенадцати колен. Следует помнить, что Господь ссылается на это в Евангелии от Луки, который засвидетельствовал этот великий принцип, и, таким образом, возбудил гнев иудеев. Гордыня приобретает самую гнусную и порочную форму, когда она рядится в религиозные одежды}, которая выслушала голос свидетельства Божиего и которая благодаря вере поступила согласно этому свидетельству в случае, который требовал самоотречения, и ее жизнь была сохранена. Эта благодать - весьма трудная вещь для сердца иудеев, но откровение сердца Того, Кого они не знают, обнаруживается в силе, которая удовлетворяет нужду, и мертвый возвращается к жизни. Бедная вдова получает своего сына благодаря силе, которая есть сила воскресения, и ее вера в Слово Божие совершенно окрепла.

Затем Бог снова благословляет Израиль, после того как они вернулись к признанию Его имени благодаря неопровержимому проявлению Его силы, которое приводит в смятение пророков Вааловых. И те истребляются народом, убежденным в неразумности и идолопоклонства и ставшим исполнителем суда Божия. Именно здесь - как общее выражение мыслей Бога - завершается миссия Илии, хотя его служение еще продолжается в течение некоторого времени.

До настоящего момента пророк представал перед Господом (17, 1; 18, 15) и говорил от Его имени, но, напуганный угрозами Иезавели, он отступает перед опасностями того положения, в которое его поставило его свидетельство.

Так же как и у Моисея в Мериве, вера Илии не поднимается до высоты благодати {Здесь мы видим, до какой степени может проявляться энергия внешней жизни веры, в то время как внутренняя жизнь ослабевает. И это в момент самого неопровержимого свидетельства присутствия Бога посреди мятежного народа. И когда по приказанию Илии только что убили пророков Вааловых руками самого народа, то из-за простой угрозы Иезавели он оказывается полностью лишенным веры. Его жизнь внутренне не поддерживалась этой верой соразмерно его внешнему свидетельству. Это свидетельство подстрекает врага к действиям, к которым личная вера Илии не была готова. Это суровый урок. Тихий и проникновенный голос, который без его ведома еще был слышен посреди народа, не имел, возможно, достаточного влияния в его сердце, в котором огонь и импульсивность занимали слишком много места. Таким образом, он сам не знал той благодати, которая еще действовала на народ; он не умел любить Его ради семи тысяч праведников, как Бог любил его, ни надеяться, как надеется любовь. Увы! что же мы представляем из себя даже тогда, когда мы так близки к Богу! Его обвинение, когда он предстает перед Богом, выявляет эгоистическое "я" у такого привилегированного человека. "Возревновал я о Господе", и "сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили жертвенники Твои и пророков Твоих убили мечем", - сказал он в тот самый момент, когда только что разрушили жертвенники и убили пророков Вааловых! И "остался я один". Насколько же самоуничижительно это свидетельство!} и долготерпения Господа, который полон доброты и милосердия по отношению к Своему народу. Этот недостаток положил конец свидетельству Илии, подобно тому, как он закрыл Моисею вход в Ханаан, ибо кто может сравняться с Богом в Его благости? Илия не обращает взор на Бога, он думает о себе самом и убегает, но Бог не спускает с него Своего ока. Тот, у кого не было силы Божией среди зла, мог укрыться только в пустыне. Это было сердце, верное Богу, но его вера не была достаточной, чтобы до конца оказывать в свидетельстве сопротивление враждебной власти сатаны. Необходимо, чтобы он был либо свидетелем Бога посреди Его мятежного народа, либо был полностью в стороне от этого народа.

Сердце Илии и рука Божия ведут пророка в пустыню, где он будет наедине с Богом, пусть подавленный, но дорогой для взора Господня. Сорок дней пребывания Илии в пустыне лишь частично похожи на сорок дней, что Моисей провел перед Богом на том же Хориве, куда направился пророк, или на сорок дней, что Иисус провел в пустыне в борении с врагом Божиим и людьми. В последних двух случаях человеческая природа была отставлена на задний план. Ни Моисей, ни Господь не ели и не пили. Что касается Илии, то доброта Божия поддерживает слабость человеческой природы, подверженной испытанию, давая знать, что Он думает о нем со всяческой нежностью и предусмотрительностью, и предоставляя силу, необходимую для такого путешествия. Это должно было тронуть его и дать ему почувствовать, чем он должен был быть посреди народа, поскольку он имел дело с таким Богом, но его сердце было уже не то. Невозможно, если мы думаем о самих себе, быть по отношению к другим свидетелям о том, что есть Бог. Наши бедные сердца слишком далеки от такого состояния.

Он продолжает свой путь до Хорива. Но предстать перед Богом, чтобы сказать хорошее о себе самом и плохое об Израиле, - это совсем другое, чем забыть о себе в силу присутствия Господа и представить Его перед народом в Его милосердном и терпеливом могуществе, несмотря на все их зло {Моисей отличается от Илии также в том, что он заступался перед Богом за народ и забывал о самом себе}. Люди иногда предстают перед Богом потому, что забывают, где они должны были бы быть и свидетельствовать о Нем. Бог также спрашивает у Илии: "Что ты здесь Илия?" Ужасный вопрос! Как и вопросы, обращенные к Адаму, к Каину, а теперь к миру в отношении Иисуса. Ответ лишь выказывает, как это происходит во всех случаях, - плачевное и неизбежное положение того, кто забыл Бога. Тот голос не был громовым, но таким, чтобы дать почувствовать Илии, что это был Тот, Которого он забыл. Ветер, огонь, землетрясение, эти вестники могущества Божия удовлетворили бы очерствевшее сердце Илии как орудия божественной силы против Израиля, но эти проявления Его могущества не были Самим Богом. Тихий и проникновенный голос открывает Илии Его присутствие. То, что удовлетворило бы желание пророка и что, возможно, было бы справедливо по отношению к другим, не пробуждало его сознания. Но тихие и проникновенные звуки в которых Бог обнаруживает Себя, не трогает сердца Илии, и он прячет свое лицо в присутствии Господа. Однако гордыня его сердца, полного горечи, еще не поколеблена. Он повторяет свои обвинения, такие неуместные в момент, когда он сам только что уничтожил всех пророков Вааловых, и которые показывали, что его вера не сумела найти в свете его свидетельства всего того хорошего, что око Божие видело в Израиле.

Хотя и справедливый, ответ Бога огорчителен для сердца Илии. Месть будет осуществлена, и Илии поручено приготовить ее орудие: печальная миссия для пророка, если он любил народ. Что касается Илии, то Елисей должен был последовать ему в его пророческом служении. Но если заслуженная месть должна была осуществиться в свое время и если откровение об этом было дано опечаленному пророку, у Бога было еще семь тысяч душ, которые не преклонили колено перед Ваалом, хотя Илия и не сумел обнаружить их. Когда же сердце человека, хотя бы мысленно, возвысится до высоты благодати и долготерпения Божиего? Если бы Илия больше уповал на Бога, он познал бы кого-нибудь из этих семи тысяч. Во всяком случае он познал бы Того, Кто знал их и Кто побуждал пророка к свидетельству, чтобы укрепить и утешить их.

Но еще не пришло время для исполнения путей Господних, и в отношении Своего народа Бог не желает отказываться от долготерпения Своей благодати, чтобы удовлетворить нетерпение пророка. Елисей помазан, но так как Ахав покорился, когда Бог угрожал ему из-за его беззакония, кары были временно отложены даже на время всей жизни Ахава и его сына. Это показывает нам другую черту правления Божия, а именно то, что суд над злым человеком может быть не только объявлен в замыслах Божиих, но уже определен в Его путях и готов к исполнению задолго до того, как он исполнится. Пророк, или духовный человек, сумеет понять духовно, что это так, и будет ждать момента, соответствующего совершенному долготерпению, которое снисходит до медлительности наших сердец и хочет, чтобы беззаконие злого человека или по меньшей мере его отказ покаяться дошли до крайности.

Судя по внешней истории Израиля, то, что следует за откровениями, сделанными Илии в Хориве, представляется временем возвышения и благословения, и внешне так оно и было. Венадад побежден, и Израиль освобожден от его власти, но Ахав совсем не знает помыслов Божиих и отпускает того, кого осудил Бог. Бывают случаи, когда терпимость только доказывает, что честь Бога и Его замыслы безразличны сердцу человека. Должен ли был Ахав брататься с царем, неизменной целью которого было угнетение народа Божьего? Это значило встать на уровень языческого царя, не признавая положения ни Израиля, ни его царя в отношении Бога. В подобном случае суровость поведения соответствует осознанию совершенной благодати Бога по отношению к Его народу и сопровождает его. Человек, который из любви к народу Божиему, просил на горе Хорив изгладить его имя из книги Господа, - это тот самый человек, который сказал перед лицом зла: "Сегодня посвятите руки ваши Господу, каждый в сыне своем и брате своем" (Исход 32, 29), но слабость, порожденная пренебрежением Богом в человеке, которому было доверено место служителя, принимает характер доброжелательности к людям.

По подстрекательству Иезавели Ахав добавляет беззаконие к беззаконию, и его явная неправедность ставит предел отступничеству царя Израиля. Он пользуется плодами преступления, которое не имел смелости совершить сам Илия, посланный Богом для встречи с царем, и идет в виноградник, которым собирался завладеть Ахав. Сердце царя смиряется перед словом Божиим, и исполнение суда откладывается во дни его сына: новое доказательство продолжительной поддержки Бога, всегда готового принять малейшее движение сердца людей к Нему и ответить на него.

Рассматриваемое с исторической точки зрения, царствование Ахава было в общем славным и процветающим. Моав платил дань, Сирия была покорена и спокойна. У царя был дворец из слоновой кости, и он построил новые города, - новый повод, чтобы признать Господа, и ловушка для тех, кто поклонялся Ваалу. Бог не принимал в расчет все это процветание. С духовной точки зрения это царствование придает свой характер всему царству Израиля. Это богоотступничество и беззаконие, но в то же самое время свидетельство терпеливого и верного Бога.

Последняя глава раскрывает нам другой аспект этой истории, а именно: преступные связи, которые создаются между царскими семьями Израиля и Иудеи. Обе, процветавшие в то время, стремятся к укреплению и росту их могущества в мире и во взаимных союзах. Со стороны Иосафата это было ни чем другим, как неверностью и забвением Бога. И хотя Бог не покинул его, тем не менее Иосафат увидел начало кар, последствия которых были в высшей степени роковыми для его семьи.

Мы видим также лжепророков в силе: их было четыреста у Ахава. Можно отметить, что они пользовались именем Господа, а не именем Ваала {Поклонение Ваалу, однако, не прекратилось}. Следовательно, Илия, как мы видим это, не единственный пророк Господа: смешение продолжается. Внешне состояние дел было менее оскорбительно, но сердце Ахава не изменилось. По просьбе Иосафата, чувствуя себя неловко в этом ложном положении, Ахав призывает пророка Господа, но он не слушает его и испытывает на себе последствия этого.

Здесь мы также узнаем тот способ, которым лживый дух совращает и ведет злого человека к краху, осуществляя замыслы и наказания Господа.

В течение всего этого времени Елисей обычно сопровождает Илию и, введенный в его близость благодатью, он в нравственном плане проникается его духом, прежде чем обретает его силу. По-видимому, он отождествляется с ним.

Прежде чем перейти к четвертой книге Царств, я добавлю несколько общих замечаний, которые равным образом применимы к обеим книгам.

Здесь идет речь о правлении Божием. Итак, принципы этого правления изложены нам в откровении данном Моисею, когда он во второй раз поднялся на гору Синай (Исх. 33, 34). Во-первых, это доброта и милосердие; затем сделано заявление, что виновные не будут считаться безвинными; и в-третьих принцип общественного правления, который позволял почувствовать последствия дурного поведения, а именно то, что дети будут отвечать за эти последствия (принцип, который не может быть применен, когда речь идет о душе), но этот важный и спасительный принцип для внешнего управления миром, ежедневно подтверждается в принципе провидения. Это управление Божие осуществлялось по отношению к царям, а состояние Израиля зависело от их поведения.

Мы уже видели, что прекращение жертвоприношений и требование царя поставили народ в положение, которое будет исполнено благословений, когда Христос будет их царем, но между тем Бог дал пророчество, установив более тесную и более реальную связь между замыслами Бога и Его народом. Существование царя ставило народ под ответственность того, кто правил им.

Пророк был там от имени самого Бога в свидетельстве и в благодати. Он напоминал народу долг, который был связан с этой ответственностью, но и он сам был подтверждением этих замыслов, которые обеспечивали Израилю благословение в будущем, доказательством интереса, который Бог проявлял к тому, чтобы народ насладился им уже тогда, как и во все времена. Пророк также давал ключ к путям Господним, которые без этого было бы трудно понять.

У нас, христиан, есть и то и другое. Бог хочет, чтобы мы поступали по вере в соответствии с нашей личной ответственностью, но близость к Богу открывает нам причину многих вещей, а также совершенство Его путей. Таким образом, в Своем общественном правлении Бог мог благословить Израиль после событий, изложенных в главе 18; они были поддержкой для веры. Глава 19 показывает нам тайный суд Божий над настоящим состоянием дел, который не замедлит явиться. Ахав не умеет воспользоваться благословением; он щадит Венадада, а дело Навуфея показывает, что влияние Иезавели все еще сильное.

Но до какой степени долготерпение и милосердие Божие, согласно Исходу 33, 34, проявляются во всем этом! Ахав, осужденный Илией, смиряется, и бедствие наступает не в дни Ахава, не в дни Охозии, но в дни Иеровоама, который также был его сыном, и это произошло по уже изложенному принципу. Лично Иорам был менее порочным, чем его отец и его брат. Он не поклонялся Ваалу. Но Израиль, который был вовлечен в поклонение этому идолу, все еще преклонялся перед ним.

Заметьте различие между судом Божиим и внешним положением вещей. Суд Божий был объявлен царю и Израилю (глава 19); тем не менее мир и процветание в общем отличали, как мы видели, это царствование. Сирия была покорена, Моав платил дань, и Иудея, необыкновенно процветая, вступает в союз с Израилем. Царь Иудеи был как Ахав, его народ как народ Ахава, и его кони как кони Ахава. Даже стоял вопрос о посылке за золотом в Офир, как во времена Соломона. Суд, однако, был временно отложен и об этой отсрочке было открыто только одному Илии.

Итак, каким же был в духовном плане характер этого союза? Это Иосафат приходит к Ахаву, а не Ахав к Иосафату. Этот последний просит как о милости, чтобы обратились за советом к Господу. Вследствие этой просьбы ложные пророки пользуются именем Господа, чтобы объявить об успехе предприятия. Это было достаточно естественно, так как сирийцы были разбиты, но не исполнили поставленные им условия мира, и Ахав намеревался отстаивать свои права с помощью царя Иудейского.

Короче говоря, имя Господа на устах ложных пророков. Призывают Михея, ибо царь Иудейский не был удовлетворен ответом, который предвещал беду. Но решение Ахава принято, и царь Иудейский связан своим обязательством. Время обращения за советом к Господу прошло; осведомление об истине в такой ситуации было только осведомлением о суде, который решили презреть. Ахав был более последовательным, чем Иосафат. Сознание этого последнего только вселяло чувство тревоги во всех и доказывало его собственное безумие. Угождать Иосафату, говоря ему о Господе, было лишь требованием приличия, и, следовательно, это все, что Ахав делает для Иосафата, не считая того, что он зовет против своей воли Михея. Иосафат помогает Ахаву против Сирии; он помогает Иораму против Моава, но ни Ахав, ни его сын не помогли Иосафату ни в чем, кроме как в проявлении неверности Господу. Охозия был расположен пойти с ним, но речь шла лишь о том, чтобы добыть золото Офира. Скорее кажется, что это объединение послужило поводом к объединению Моава, Аммона и Сеира против Иосафата. К счастью, тогда не стояло вопроса о помощи Израилю.

Такова история объединений верующих не только с неверующими, но и с неверными. Те очень желают, чтобы мы ходили вместе с ними, но идти по пути правды - это другое дело. Для них речь идет не об этом; если бы они делали это, то перестали бы быть неверными. Настоящий союз неминуемо превратил бы Иерусалим в центр и столицу страны, ибо там были Господь и Его храм. Это объединение решительно требовало, чтобы Иосафат отказался от всякой мысли о таком союзе, ибо он признавал Ахава в том положении, в котором он находился.

Объединение между заблуждением и истиной не является истиной одинаковой для обеих сторон, ибо по причине этого самого объединения истина перестает быть истиной и заблуждение не становится истиной. Единственно, что теряется, так это сила истины и ее насущность.