Руфь-моавитянка,
или
Межи мои прошли по прекрасным местам

Дорогой читатель, я хотел бы в этой книге вложить тебе в руки слабую копию проложенного Богом пути для одной души, которая на этом пути сделалась не только счастливой, но, в полном смысле слова, - "блаженной". Напечатать эту "копию" побудило меня то обстоятельство, что, хотя начертанный здесь путь многим давно известен, - однако тысячи, к сожалению, проходят его только отчасти... Следствием этого является то обстоятельство, что такой, наполовину пройденный ими путь, не приводит их к счастью, и они разочарованно спрашивают о причине этого. Быть может, Господу будет угодно через эту мою книгу пояснить таким разочарованным душам - до которых пор они прошли этим путем, где теперь остановились, и что является причиной недостатка их полного блаженства во Христе. И еще: может быть, Господу будет угодно через эту книгу возбудить в иной душе ревность - снова подняться на начатом пути и решительно устремиться к цели, где, наконец, она могла бы, торжествуя, сказать: "Межи мои прошли по прекрасным местам".

Да, сопровождает для этого Господь эту книгу Своим благословением!

"В те дни, когда управляли судьи", так начинается маленькая драгоценная книга, которой присвоили название "Руфь". Это, казалось бы, случайное примечание, имеет большое значение. Если только внимательно прочитаем Книгу Судей, мы можем точно познакомиться с обстоятельствами, при которых произошло все то, о чем сообщают нам эти четыре главы.

Положение Израиля во времена судей было незавидным. Часто в те дни - слезы скорбь и бедствия были участью единичных людей, а часто и всего народа. Все дальше отклонялся весь Израиль от Бога, его духовное состояние было достойно сожаления, потому что после того, как отошли Аарон и Моисей, ушли из их среды Иисус Навин и Елеазар, - Израиль опускался все глубже, и, казалось, не было средства, которое могло бы помочь... Состояние общества не могло быть другим - вследствие увеличивающегося отпадения, расстройства, грубости, языческих обычаев, грехов всякого рода, о которых достаточно свидетельствует книга Судей; она вразумительно прибавляет: "В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым" (Суд.17:6; 18:1; 19:1; 21:25). В общем, весь народ в целости не стоял ни под Божьим, ни под человеческим водительством. Бог, отодвинутый Своим народом на задний план, открывается только время от времени, посредством Своей тяжело тяготеющей руки, предавая их все возрастающей силе врагов; это задерживало ход греха. Люди тяжело вздыхали под гнетом победителей в славной "обетованной" стране, и с мольбой вопияли к Нему. Тогда снова Его же милостивая рука, спасая, вступается... Но все-таки, Израиль не от всего сердца обращается к Богу.

Чудно и славно проявляется эта невидимая сила водительства Божьего в те печальные для Израиля дни! До нас дошло повествование об одном отрадном событии. Господь отделил это событие, как сокровище, от других, описанных в книге Судей, и сохранил его нам, как в шкатулке для драгоценностей, в отдельной маленькой книге "Руфь". Однако, как ни отрадно и не прекрасно это происшествие, оно важно для нас вовсе не из-за его красоты. Всегда все то, что нам говорит Писание, есть поучение, предостережение, увещание, утешение и руководство для того, чтобы быть угодными Богу. Это верно и по отношению книги "Руфь". О, какие глубокие истины заключаются в ней для каждого чада Божьего! Какие источники силы открывает она, и каким побуждением может быть она для жизни в полноте Христовой, если мы научимся понимать ее намеки!.. Да будет благоугодно Господу дать нам нашу часть от нее.

Первая глава, с которой мы начинаем, показывает нам, как путь заблуждения одного Израильтяниа в руке Божией делается средством привести к Израилю Руфь Моавитянку. Мы читаем там:

Кто был этот человек, которого мы видим уходящим из Израиля? Так спрашиваем мы с известным правом, так как мы наперед уже знаем, какая печальная была его доля... Ответ, который дает нам Слово, звучит: это был человек избранного Богом народа, из уважаемой семьи, стоящей на первом месте в колене Иудином. Он жил до тех пор в маленьком, но впоследствии известном городе Израильском, именно - в Вифлееме (правильное название - Бейт-Лехем), что означает "дом хлеба". Это намекает на то, что это был город, в котором можно было бы ожидать богатого запаса жизненных припасов. Особенно же славно звучит имя этого израильтянина - "Элимелех", то есть "Бог есть Цаpь". Мне представляется, что само имя, которое с детства носил этот человек, было как бы протестом против того, о чем, как мы видели, многократно свидетельствует Книга Судей, говоря "В те дни не было царя у Израиля". Каждый раз, как произносилось это имя, как будто говорилось: "Это не так: Бог есть Царь!" Но иметь хорошее имя - это одно, а носить это хорошее имя с полным правом - это совсем другое дело. Хорошо каждому чаду Божьему, если Бог действительно "Царь" в его сердце и в его жизни! Но тогда Бог и должен господствовать во всем.

Предоставил ли ты Ему престол сердца своего, брат мой, сестра моя?.. На его ли раменах "владычество"? Или ты сделал так, как делают столь многие, которые дают место Господу Иисусу, как своему пророку, или почитают Его, как своего первосвященника, проложившего им Своею собственною Кровью путь в небеса, - но не как "Царя", Которому они вполне послушно и верно служат?..

В случае с Элимелехом похоже на то, будто он предоставил Богу быть "Царем" лишь до тех пор, пока все шло согласно его желанию, и пока это было ему удобно. Потому что ведь однажды вдруг он встал, не спросив Бога - Царя своего, и сделал то, что ему казалось хорошим. Он покинул прекрасную "обетованную" страну, свое наследие, и - ушел из нее... С ним должны были идти жена его Ноеминь (приятная, радостная) и оба сына.

О, это влечение - вон из отчего дома - таится еще в столь многих из дорогих детей Божиих! Но как же может это быть?

Это происходит от того, что они все еще носят в себе "две природы". Правда, они - "новая тварь" от семени "Второго Адама", но все они по своей старой природе происходят от "первого Адама". И вот, когда они отдают предпочтение этой старой своей природе, тогда они снова уходят в "дальнюю сторону". Они все призваны извне, из мира, ко Христу, мир есть их бывшая мать... но "молоко" матери осталось многим по вкусу. Если они недостаточно и не досыта питаются у стола Отца, их снова тянет к прежнему. Берегитесь, дети Божьи!..

Что же было главной причиной переселения Элимелеха? Вот она: "случился голод на земле". Как странно: голод в Вифлееме!.. недостаток хлеба в доме хлеба!.. Печально, если о жителе Вифлеема говорится: "И он начал нуждаться". Писание очень ясно показывает, что голод, когда он наступал в Израиле, всегда был наказанием Божьим, и, обыкновенно, был наказанием за отпадение от Бога. Вспомним о голоде во времена Илии: он тогда поразил народ до мозга костей. Так, вероятно, было и в Вифлееме.

Голод всегда есть нечто ужасное в обычной жизни. В такое время нам приходилось видеть людей, бродящих, как тени, пожелтевших, земляного цвета, шатающихся на ногах... Гораздо ужаснее, однако, - голод в духовном смысле! Жаль только, что плотской глаз наш - слеп, и не видит "иссохших" душ, проводящих свое существование под знаменем голода. Вопрос к каждому из вас, читающие: имеете ли вы "хлеб", достаточно ли пищи для вашей души? Это - вопрос великой важности. Если - да, если вы имеете избыток "хлеба", то - слава Богу. Тогда, смотрите: кушайте хорошенько, питайтесь действительно Им, имейте избыток не напрасно. Но так будет, во всяком случае, только тогда, когда, после каждого вкушения, в вас образуется сила, - сила служить Богу и людям. Если хлеб ваш не будет так вкушаем, тогда приходится опасаться, что Бог возьмет его от вас, и наступит для вас голод.

Господь допускает голод, чтобы он пригнал отклоняющихся - к Богу, чтобы он заставил их взывать к Нему, но многие, которых постиг голод, - не делают этого... Что же они делают? Они делают его предлогом, чтобы бежать. Так мы видим и этих бедняков: они, под предлогом - бежать от голода, уходят от хлеба, от их настоящей почвы, от Бога... Иные же терпят голод в Божьем "доме хлеба", где многие насыщаются и находят удовлетворение. Но почему же это так бывает? Потому, что они желают получить то, что не хлеб и чем нельзя насытиться. И они думают найти это где-то в другом месте, и их влечет прочь. Так, вероятно, было и с Элимелехом, потому что соседи его ведь не уходят с ним: им еще достаточно было пищи в Вифлееме. Только он один надеется таким путем улучшить свою участь. О, вы, чья задача - раздавать хлеб в "доме хлеба"! Следуйте верно повелению нашего Господа, Который сказал вам: "Вы дайте им есть"(Мф.14:16). Дайте им всем истинный хлеб с небес, чтобы они не нашли причины "уйти".

Куда уходит Элимелех? Так написано: "жить на полях моавитских". Если он хочет только этого, то можно было бы заключить, что у него на уме нет ничего худого. Моав ведь граничил со страной Израильской. Если кто-нибудь в Вифлееме подходил к северной или восточной стороне своего дома, или, если случайно в его доме на эти стороны были окна, то он мог очень хорошо видеть цепь Моавитских гор. Позади них простираются равнины полей моавитских, куда его тянуло. Казалось бы, что можно рукой достать до маленькой страны: так близко лежала она. Это было ближайшее соседство. Может быть, он думал и говорил своим, и всем живущим в Вифлееме: там мы останемся вблизи нашего народа, там мы останемся недолго, и если захочется, повернем и возвратимся обратно. Итак, они собрали лучшее, что имели, и взяли это с собой; говорится, что они вышли "с достатком" (ст.21). Если они и должны были оставить здесь некоторое добро, то, чего нельзя было взять с собою - они надеялись найти на полях моавитских достаточное возмещение.

О, несчастные, все, кто оставляет свою благословенную почву и свой возлюбленный народ Божий и уходят, потому что их неудержимо влечет в "Моав"! Радужно рисуют они себе чужбину, прежде, чем переселиться туда. Нигде им не будет так хорошо и прекрасно, как там!... Вифлеем, "дом хлеба", где живут они, и который покидают, не может выдержать с Моавом никакого сравнения. "Нет, нет, не навсегда мы уходим от вас," говорят они всем... "Мы уходим недалеко, вы сами видите, а что касается дальнейшего, - то мы всегда будем держаться очень близко, и наше твердое решение: непременно и вскоре возвратиться назад".

Такие речи слышатся и в наши дни. Многие когда-то стояли в тесной связи с возлюбленными Божьими, - да, может быть, и сотрудничали в деле Божьем, подобно Димасу, но о них можно сказать то же самое, что апостол писал о своем неверном соработнике: "Димас оставил меня, возлюбив нынешний век, и пошел в Фессалонику..." (2 Тим.4:10). Если б они только могли наперед видеть, как ошибутся в своих расчетах и как они только обманывают самих себя!.. Послушайте же вы, которые смотрите в "Моав": никогда, никогда "Моав" не даст удовлетворения душе вашей: она не создана для "Моава", и искуплена не для "Моава"! То, в чем она нуждается - есть Бог. Но поистине не Его идете вы искать там, хотя и говорите, что Он и там. Обратите скорее ваше сердце и ум оттуда, если они каким-либо образом направлены туда.

Но что случилось с Элимелехом на чужбине? Не легко передать, что там случилось: это надо бы написать не чернилами и пером, а горькими слезами этих людей. Прошу тебя, дорогой читатель, прочитай внимательно от третьего до пятого стиха этой первой главы: там в коротких словах рассказана печальная история. Какая ужасная судьба: именно там, куда этот человек отправился, чтобы спасти жизнь свою и своих близких, - там именно настигает его смерть! Неправда ли, как обманули их все их разумные расчеты без Бога! Он сам, Элимелех, умирает сначала. Он был главою дома: он устроил переселение, главная вина лежала на нем, и первый тяжелый удар пал на него. Если мы не считаемся с Богом, то Бог, все-таки, не даст сбить Себя с толку: Он продолжает считаться с нами...

Однако, какая это серьезная вещь, что вы - отцы и матери, должны принимать решения в жизни! Какая ответственность лежит на вас за каждый шаг, в каком бы направлении вы не предприняли его!.. Смотрите на Элимелеха в Моаве: он когда-то думал: скоро возвращусь... Но - никогда не вернулся домой!..

Но вот теперь мать и оба сына были свободны возвратиться в Вифлеем. Выбор был теперь в их руках. Пришла ли им эта мысль, советовались ли они о том, - мы этого не знаем. Одно только выясняется, - это их влечение утвердиться в Моаве. Они не возвращаются, но продолжают идти дальше по избранному отцом пути, против воли Божией. Оба сына взяли жен моавитянок, что им строго запрещал закон Божий. Подобно отцу, они не дали Богу быть "Царем", но поступили по духу того времени, так, как им казалось лучшим. И там, в стороне на чужбине, где их не видел ни один из братьев, они делали это с легким сердцем: никто не порицал их за это.

Отцы и матери! Если вы избираете неправильные пути, то ожидайте того, что и дети ваши сделают то же, они пойдут даже дальше вас в нечистом направлении! Но ожидайте также и того, что и у них кончится тем же, чем у вас. О Махлоне и Хилеоне сообщается, что они умерли в Моаве. Видите ли вы, братья мои: "в Моаве", - хотите вы этого или нет, - вы должны "умереть". Не думайте, что "идти в Моавитскую страну" означает непременно начать открытую мирскую жизнь, избегать общения с детьми Божьими и пребывать в такой обстановке, где вовсе нет детей Божиих. Хотя и это заключается в понятии "Моав", но бывает и иначе: в то время, когда снаружи вы еще не отличаетесь от других верующих, и ходите еще как полноправный член среди них, - вы можете быть уже в "Моаве", если ваша жизнь веры вращается на плотской почве. Апостол говорит: "если живете по плоти, то умрете,..." (Рим.8:13). Поэтому опасайтесь направлять даже взоры ваши в "Моав". Кто, однако, уже сделал это, или даже "переселился в Моав", тот поспеши сегодня же вернуться, потому что завтра может быть уже поздно!

Далее мы читаем в нашей главе:

Посмотрим поближе, кто же эти люди, которые возвращаются в Израиль?.. О Ноемини сказано: "И встала она со снохами своими и пошла обратно с полей моавитских" (ст.6). Вся, некогда счастливая семья - печально растаяла: осталась только старая мать. Очередь умереть в Моаве, если она здесь останется, была за нею. Чтобы избежать этого, старая несчастная вдова избирает снова путь туда, откуда десять лет тому назад пришла она со своими, - туда именно, где некогда ей было так хорошо. Подобно Лоту, потерявшему в Содоме все, - и она выходит из Моава с пустыми руками. Посмотрите на нее: перед вами стоит картина скорби! Она сама овдовела, главу своего, твердую опору ее жизни, мужа своего, - она должна была оставить в Моаве; ее оба сына, в которых была вся ее надежда на грядущие дни, - тоже погребены там. Бездетная, поднимается она в обратный путь. Ко всему тому - она совершенно обеднела, так как все, что они принесли с собою - поглотил Моав. Все, что она уносит из Моава - это израненное, облитое кровью, разбитое сердце. Только две снохи - язычницы, свидетельницы полного отпадения от Бога обоих сыновей ее, идут с нею. Хорошо, что в конце концов, Ноеминь все-таки еще возвращается!..

Таким же бедным и несчастным возвращается "из Моава" каждый, кто некогда жил в избытке, и однажды отступил, - если он вообще возвращается. Многие никогда не возвращаются, но умирают там, как некогда израильтяне в пустыне. Возвращающиеся же приходят безусловно с печатью тяжелых годов пережитого голода. Они пошли туда, чтобы избежать голода, но так как они пошли без Того, Который есть "Хлеб жизни", то они начали нуждаться, когда прожили все, что имели. Блаженное общение с Богом, радостное упование на Него, узы любви, некогда связывавшие их с возлюбленными Божьими, и целый ряд надежд и видов на будущее - поглотил "Моав". С больным и тяжелым сердцем они выступили в обратный путь. Но, слава Богу уже и за то, что они "поднялись". Да, они должны "вернуться". Подобно голубю, выпущенному Ноем, который в необозримой водной пустыне не нашел места покоя для ног своих (Быт.8:9), они не находят покоя в "Моаве". Бог теснит их тем или другим образом так, для того, чтобы они возвратились. Так случилось и с Ноеминью.

Разберем: что же, собственно, влечет Ноеминь обратно? Там сказано: "Ибо услышала на полях моавитских, что Бог посетил народ Свой и дал им хлеб" (ст.6). Итак, это была благая весть с покинутой родины, которая проникла в Моав и достигла до нее, побудила ее - подняться. Ее заставляет вернуться на родину не все то тяжелое, что чуть не задавило ее сердце, не нужда, увеличивавшаяся ежедневно, и не десять лет скорби, казавшиеся вечностью, но хорошие вести из Вифлеема. Одна весть состояла в том, что Господь, - значит, Он Сам, - посетил народ Свой. Он источник жизни (Иер.2:13), если Он отсутствует каким-либо образом, тогда конечно со всем благосостоянием, даже и в Вифлееме; тогда же, когда Он на лицо со Своей жизненной силой, - все оживотворено, и притом так, что удары пульса Его жизни ощущаются и в "Моаве" теми, кто Его знает.

Другая весть была, - что это посещение Божие снова принесло хлеб в "дом хлеба". Его пришествие и избыток во всем - неотделимы друг от друга, как Он и сказал: "Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком" (Иоан.10:10). То самое, что вернуло блудного сына в отчий дом, именно - избыток хлеба в доме отца, - повлекло домой и Ноеминь.

Иные говорили: "Если бы Господь послал нам скорбь, мы изменились бы, мы бы обратились", и сами они часто применяли к отступающим суровые меры, чтобы возвратить их, но, в большинстве случаев, это было бесполезно: только милость и любовь оказываются могущественными по отношению к душам, даже и к охладевшим. Прежде всего, братья и сестры, заботьтесь о том, чтоб Господь открывался среди вас в силе, и смотрите, чтобы хлеб раздавался с "избытком", так, чтобы об этом говорили и "в Моаве", тогда вы можете быть уверенными, что "возвратятся" и те, которые ушли "в Моав". Вы, читающие это и, может быть, тоже находящиеся "в Моаве"! Позвольте мне уверить вас: вы нигде не найдете того, что может насытить вашу душу: мир не имеет ни крохи для нее, только в доме Отца вы найдете то, что вам нужно!

Однако - возвратимся к Ноемини.

Прислушаемся к разговору женщин во время пути. Мы видели, как обе снохи, Орфа и Руфь, вышли с Ноеминью. Некоторую часть пути, может быть, все трое шли молча. Но вдруг старая Ноеминь остановилась и, обращаясь к обеим, очень серьезно заговорила: "Пойдите, возвратитесь каждая в дом матери своей. Да сотворит Господь с вами милость, как вы поступали с умершими и со мною! Да даст вам Господь, чтобы вы нашли пристанище каждая в доме своего мужа!" И поцеловала их. Но они подняли вопль и плакали" (ст.8,9). Какое удивительное выступление! Старая Ноеминь хочет освободиться от единственных оставшихся у нее искренне верных ей родных! Она целует обеих своих снох, то есть, она формально прощается с ними, порывает до тех пор тесные узы, и принуждает их к возвращению. Какова могла быть причина этому? Было ли это действительно желание способствовать их земному счастью в будущем, как она дает им понять?.. Они, однако, не дают так легко отослать себя, но говорят ей с горькими слезами: "Нет, мы с тобою возвратимся к народу твоему" (ст.10). Выступают более глубокие тесные узы, которых еще не открывала Ноеминь в сердцах своих снох, - узы с народом Божьим, - которые и влекут их отсюда. Лишь только они обнаружились, как Ноеминь прикладывает все искусство убеждения, на которое только способна женщина, чтобы побудить молодых женщин оставить ее. Надо только прочитать стихи 12 и 13! У Ноемини не было желания поощрить горячее намерение обеих - идти к израильскому народу и к Богу Израилеву. Причина воспрепятствовать этому могла заключаться в том, что обе язычницы - снохи одним своим появлением должны были быть живым свидетельством отпадения от Бога всего дома Элимелехова. Было бы позором для Ноемини, если они пришли вместе с нею... С одной, - с Орфой, Ноемини удалось расстаться: она дала себя уговорить, и повернула назад.

Так бывает часто и в наши дни. Отпавшие души никогда не хотят, чтобы в рядах народа Божьего узнали об их кривых путях отпадения, и до сих пор еще случается, что они удерживают тех, которые готовы придти к Богу и к их народу. Горе, горе тем, которые способны на такое зло!

Однако выслушаем еще твердое решение Руфи. Когда удалось склонить Орфу к возвращению и она ушла, Ноеминь тотчас делает с Руфью особую попытку. "Вот," - указывает она на уходящую невестку, "невестка твоя возвратилась к народу своему и к своим богам; возвратись и ты вслед за невесткою твоею" (ст.15). Ноеминь употребила уход Орфы, как средство для убеждения Руфи. Она очень хорошо знала, как сильно действует, когда другие, находящиеся в таком же положении, как мы, делают именно то, что нам кажется трудным. И это действует тем сильнее, чем ближе к нам стоят люди, на наших глазах совершающие такой шаг, которого нам не хотелось бы совершить. Каждый пример действует... Не подействует ли и на Руфь уход Орфы так, что она поспешит за своей невесткой?.. Такова, очевидно, была надежда Ноемини. Однако, слава Богу, Ноеминь обманулась: она наткнулась здесь на сопротивление, за которым действовала высшая сила. Выслушайте здесь протест Руфи, ее горячий обет и ее решительно принятое избрание: "Не принуждай меня", восклицает она торжественно, "оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом и твой Бог - моим Богом; и где ты умрешь, там и я умру и погребена буду. Пусть то и то сделает мне Господь, и еще больше сделает: смерть одна разлучит меня с тобою" (ст.16-17). Более, нежели просто родственное отношение, более, чем живое чувство звучит в этих словах! В них была внутренняя сила Божия, которая привязывала ее к Ноемини, к ее народу и к ее Богу. Но бедная Ноеминь тогда не знала этого, не могла понять того, что совершалось.

Так всегда бывают омрачены глаза тех, которые перестали ходить во свете Божьем: они не видят благодати Божией ни на себе, ни на других. Поэтому они часто способны отталкивать обратно в мир дорогие души, близко стоящие к Господу и к ним. Если бы Бог не укреплял этих душ чудесным образом, они в решительную минуту потерпели бы крушение. Но мы видим, что Руфь тверда в своем решении, и - Ноеминь должна отступить и склониться перед силой, которая в ней, потому и сказано: "видя, что она твердо решилась идти с нею, перестала уговаривать ее" (ст.18).

Итак, - они обе идут в Вифлеем.

Первое, о чем здесь сообщается, это о всеобщем удивлении, которое они вызвали своим появлением в городе. Прежде всего привлекает на себя внимание всех в маленьком городке Ноеминь. Мы читаем: "Когда пришли они в Вифлеем, весь город пришел в движение от них, и говорили: Это Ноеминь?" Десять лет прошло с тех пор, как все семейство Элимелеха вышло из ворот Вифлеема. И тогда, может быть, люди с удивлением смотрели им вслед, потому что их выход был, во всяком случае, чем-то неожиданным. Но десять лет - не слишком долгий срок, поэтому люди легко узнали Ноеминь, они помнили ее, и хорошо знали, кто и какова она была. Но огромная разница между тем, что было прежде, и тем, что теперь, - особенно бросилась в глаза. Десять лет тому назад она вышла вместе со своим знатным мужем, - о знатности его мы можем заключить из того, что она считала Вооза за свого ближайшего родственника, и другого - вероятно, столь же уважаемого, - за еще более близкого; она вышла, - как счастливая мать в Израиле - с двумя многообещающими сыновьями... Но как было теперь? Теперь она была бедной вдовой, в печали, бездетная, - потому что вместо обоих сыновей с ней идет только молодая женщина из чужой страны... И какая она жалкая сегодня!.. Нужда ее видна во всем.

Некогда весь внешний облик ее был - веселье и радость, теперь скорбь наложила глубокие морщины на ее лоб и лицо. Удивительно ли, что весь город пришел в движение, когда она снова вступила на его улицы? Удивительно ли, что все с изумлением спрашивали: "Это Ноеминь?" Она действительно была неузнаваема.

Так всегда будет в тесных кружках детей Божиих, когда те, которые некогда ушли оттуда - снова возвращаются обратно. И там тоже бывают тогда волнующиеся сердца, которые возбуждены радостно и болезненно; радостно - потому, что пропавшие возвратились, болезненно - потому, что они возвратились не так, как ожидали. Подобно потерпевшему крушение кораблю, вошли они в свою "гавань", без мачт, без парусов, без руля... Смотришь, смотришь, сравниваешь с тем лучшим временем, - и не можешь узнать их, хотя мы и знаем, кто они!.. О, как велик урон, который они понесли "в Моаве"! Все видят этот урон, но сами они, конечно, ощущают его лучше всех. Хорошо, очень хорошо, что они возвращаются, - но насколько было бы лучше, если б они никогда и не уходили! Их убытки никогда не возместятся.

Заметим также и ответ Ноемини на изумление вифлеемлян. Послушайте, как она восклицает: "не называйте меня Ноеминью, а называйте меня Марою, потому что Вседержитель послал мне великую горесть. Я вышла отсюда с достатком, а возвратил меня Господь с пустыми руками. Зачем называть меня Ноеминью, когда Господь заставил меня страдать, и Вседержитель послал мне несчастье?" (ст.20-21). Это было правильное признание и истинное исповедание: она, действительно, выучила данный ей урок... "Нет, нет, мое старое имя теперь больше для меня не годится. Я некогда была Ноеминью, что значит радостная, приятная; теперь я уже не то!.. Теперь самое подходящее мне имя было бы Мара, что значит - горькая, потому что чаша, которую я пью со времени моего ухода и до возвращения - горька до самого дна. Горько все, во всех моих обстоятельствах! Мы пошли в Моав - не спрося Вседержителя, не считаясь с Ним, и надеялись там устроить наше счастье, но Всемогущий "считался" с нами, и - все повернулось наоборот. С полными руками, богатая, нагруженная добром, вышла я... Да, я сама ушла отсюда: никто не посылал нас туда. Но домой привел меня уже Сам Господь; только возвращаюсь я - во всех отношениях обедневшая, с пустыми руками. Уход был моим делом, возвращение домой - Его делом".

Да, да! Все бывают "Ноемини", то есть радостные и счастливые, - пока остаются в "доме хлеба", где они родились, но если они куда-либо "уходят", то исчезает их солнечное сияние, дни их омрачаются, и следуют темные ночи. Бедные! Они могут питаться только воспоминаниями прошлого, теперь утраченного, думая об этом времени, у них звучит в душе: "Как вы были блаженны" (Гал.4:15). Теперь - "блаженство" есть только нечто бывшее. Все струны, которые звучали тогда "песнями восхождения", совершенно расстроены и онемели, и радостный звук арфы прекратился. "Господь смирил нас", - должны они признаться. И Всевышнему непременно надо было это сделать, потому что это было единственным средством - открыть им глаза, чтобы они могли найти путь к возвращению.

Однако - назад к Ноемини и Руфи, посмотрите, как им посчастливилось.

Они возвращаются как раз в хорошее время в Вифлеем. Нам сообщается: "и возвратилась Ноеминь и с нею сноха ее Руфь, моавитянка, пришедшая с полей моавитских, и пришли они в Вифлеем в начале жатвы ячменя" (ст.22). Весть, достигшая Моава, - что Господь дал хлеб народу Своему, - осуществилась в богатой, прекрасной, предстоящей жатве. Сбором ячменя в конце апреля началась она, и продолжалась почти два месяца, пока не было собрано все. Тут открывалась надежда на хлеб для всех бедных и неимущих, если только они не сидели, лениво сложив руки. Так же и на долю Ноемини и Руфи перепадет что-нибудь... хотя сначала еще и не было видно, что и как Господь имел намерение дать им. Непременно настанет хорошее время для тех, которые возвратились назад, к Богу Израилеву, так же как и для тех, которые, как Руфь, в первый раз приближаются к Нему!.. У Него для таких всегда "время жатвы", Он имеет хлеб в избытке, и Его желание состоит в том, чтобы у Него раз навсегда прекратился голод. Еще сегодня, - и именно теперь, - все уже готово у Него для тех и для других. Он тотчас велит принести "лучшую одежду", чтобы покрыть наготу их, "перстень наденет Он на руку их", чтобы запечатлеть Свою Отцовскую любовь, и "обувь на ноги их", чтобы мы могли отныне твердым шагом ходить путями Его. Прежде же всего, - Он уже приготовил "откормленного теленка", чтобы с Ним и у Его трапезы навсегда утолить голод, и там "начать веселиться, чтобы никогда не перестать" (Лк.15:22,24). Его приглашение таково: "Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром" (Откр.22:17).

Со второй главы этой драгоценной книги мы можем наблюдать, как Ноеминь все более и боле отступает на задний план, Руфь же выдвигается на передний и, мало-помалу, в четвертой главе, выступает на вид Вооз.

Последний раз мы видели Руфь, входящую с Ноеминью в маленький город Вифлеем. Здесь она, согласно горячему желанию своего сердца, достигла избранного народа Божьего и Бога Израилева, Который уже сделался ее Богом. Отныне в этом городе ее дальнейшая жизнь должна была развиваться, согласно предписаниям Иеговы и на Его путях и, к нашей радости и святому поощрению, мы можем быть свидетелями того, как она, без всякого внешнего или внутреннего принуждения с чьей-либо стороны, добровольно подчиняется той участи, которую Бог определяет для нее.

Насколько мог видеть человеческий глаз, эта участь была вовсе не завидной, но это был чудный путь Божий к Его славной цели.

У Него же всегда так бывало, как поет стихотворец: "Для Бога маловажно и для величия Его безразлично сделать богатого - ничтожным и бедным, или же бедного - великим и богатым. Он всегда творящий чудеса. Могущий то низвергать, то возвышать".

Когда в те дни Руфь смотрела на себя и на свою старую свекровь Ноеминь, тогда навряд ли был для нее какой-либо другой путь, как серьезно подумать: откуда добыть средства, чтобы жить, чтобы здесь, в Вифлееме, в "доме хлеба" им не пришлось еще терпеть голода!

Терпеть голод и жажду, - это так же легко может случиться в духовном смысле, несмотря на славное время "жатвы" и на прославленный "дом хлеба", если мы сложим руки и будем жить беззаботно.

Но не таков был образ действий Руфи.

Без всякого раздумывания, решение ее было быстро принято. Так как кругом - жатва, то, за недостатком всякой другой работы, она идет собирать колосья. В смиренном подчинении своей свекрови, она обращается к ней со словами: "Пойду я на поле и буду подбирать колосья по следам того, у кого найду благоволение". И, получив от нее одобрительный ответ: "Пойди, дочь моя" (ст.2), она идет. Нам скоро придется увидеть, что этот выбор ее произошел под руководством Божьим. Итак, в этой второй главе рассказывается, как

Подойдя к ней поближе при этой ее работе, мы скажем: собирание колосьев было единственное, что могла делать Руфь в своем положении. Она была здесь чужая, она никого не знала и никто не знал ее, а может быть, она и не могла еще хорошо исполнять полевые работы так, как это принято было в этой стране, но собирать колосья мог каждый; итак, она и начала с этого. Этим путем она добыла себе и свекрови хлеб на пропитание. Хорошо, когда человек в трудном положении, когда ему нет выбора, радостно берется за ту единственную работу, которая ему в эту минуту предоставляется, и делает все, что в его силах. Он может с уверенностью надеяться, что Бог проложит ему путь и дальше, как Он сделал это для Руфи.

А не бывает ли и в духовной области такого случая, когда мы, как Руфь, пришли к Богу, и нам предоставляется какая-нибудь единственная работа, которую мы можем исполнить? Такое же "собирание колосьев", в переносном смысле. Конечно, братья мои и сестры, "собирание колосьев" часто есть первое и единственное, что мы можем делать вначале, и что нам дает хлеб для утоления нашего голода. Недавно одна сестра, прекрасно умеющая читать, жаловалась мне, что она читает Слово Божье, но очень мало понимает его, и потому ее душе недостает нужной пищи. Она - не единственная, с которой дело обстоит так. Почти всем, кто недавно пришел к Богу, не хватает умения самим извлечь что-либо для себя из святой книги. Что тут делать? Тут, конечно, сначала лучше всего пойти "позади жнецов", идти на Божье поле работы, где они жнут полной рукой и вяжут целые снопы, там, без сомнения, падет иной зрелый колос, или даже многие, для вас, голодных. Собирайте их, потому что это пока единственное, что вы можете делать... Широко откройте глаза и будьте внимательны!..

Благо тем душам, которые занимают свои места в доме хлеба, действительно сознавая себя голодными и жаждущими, и делают то, что делала Руфь позади жнецов, которые каждое слово, достигающее их уха, принимают в добрую сокровищницу своего сердца. Kак многие, занимающие эти места, только кажутся собирателями колосьев, но на самом деле не таковы! У них не остается ничего из того, что они слышат. Единственное, что они могут делать, - они не делают, и поэтому остаются без "хлеба", несмотря на обилие "хлеба" в "доме Божьем". Не напрасно обращался Господь так часто к Своим слушателям с восклицанием: "Кто имеет ухо слышать, да слышит!.." Не напрасно говорил Он им: "Смотрите" или "замечайте, что слышите!" Не напрасно были Его увещания в этом отношении, когда Он говорил: "какою мерою мерите, такою отмерено будет вам и прибавлено будет вам, слушающим. Ибо, кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет" (Марк.4:23-25). Делаешь ли ты единственное, что ты можешь, собираешь ли ты "колосья" позади "жнецов"?

Мы можем сказать о Руфи еще и то, что это было лучшее, что она могла сделать. Почему так? Собранные колосья могли быть немедленно употреблены в пищу, а это было то, в чем они нуждались. Им необходим был хлеб сейчас на сегодня и был им нужен более всего другого. У них не было никакого запаса, откуда они как-нибудь могли брать, они жили, так сказать, изо дня в день. Собранные колосья давали им ежедневно свежий хлеб. Я думаю, что эти соображения так сильно и влекли Руфь на поля жатвы.

Когда некоторые из вас вспоминают о том прошедшем времени, когда вы пришли ко Христу, - скажите, как было тогда с вами? Как велик был ваш духовный голод? Не правда ли: у вас был здоровый "духовный аппетит", так что все радовались, на вас глядя, кто бы ни наблюдал за вами? "Хлеба" и все снова "хлеба" духовного, - желали вы, и скоро обнаруживали, где вы можете его найти. Вам доставляло большое удовольствие - идти позади рабов Божиих и "собирать колосья", будь то на каком-либо собрании или в беседе о Господе, или в случае частного разговора с отдельным лицом. Где только могло упасть "зерно" Слова Божьего, там были и вы. Не было ничего для вас трудного, и ничто вас не останавливало: ни далекие расстояния, ни поздний час, вы всегда находили время, если дело шло о том, чтобы добыть несколько "колосьев". Тогда казалось вам, что нет ничего славнее, чем делать это. Как мало останавливались вы тогда мыслью о том, что делали другие, уже насытившиеся! Вас можно было встретить везде, где люди работали на ниве Божией.

Как обстоит дело с вами сегодня? Ищите ли вы, нуждаетесь ли вы еще, как некогда, в "свежем хлебе"? О, как хорошо было бы, если бы ни о ком из пришедших ко Христу нельзя было сказать: "Вы уже пресытились"!..(1 Кор.4:8). Таковые не имеют потребности в "хлебе", они не думают о "собирании колосьев".

Собирание колосьев было для Руфи вместе с тем и смиряющей работой. Я думаю, многие, даже из самых простых людей среди верующих наших дней, стыдились бы выйти в чужое поле и собирать колосья, только ради того, чтобы было что поесть. Им не хватает смирения Руфи. Ведь и Руфь тоже могла сказать: "Нет, я еще не опустилась так низко, чтобы согласиться на такую нищенскую работу! Кроме того, - моя свекровь происходит из высокого рода, как бы там ни было, а я не могу так унизить ее и себя!" Но смотрите, как далека была Руфь от подобных мыслей.

По закону Моисееву собирание колосьев было разрешено на полях израильских, но только у тех хозяев, у кого "нашли благоволение", то есть надо было спросить позволения. Это, само собой разумеется, пришлось сделать и Руфи. Точно так же в законе было указано, кто именно имел право собирать колосья: бедные, вдовы, сироты и чужестранцы могли заниматься этим. Выбрав эту работу, Руфь открыто признала себя бедной, чужестранкой, вдовой, не имевшей другого куска хлеба. Этим она открыла, как ничтожна была она в собственных глазах.

Дал бы Бог, чтобы все дети Божий были такими смиренными "собирателями колосьев", когда они являются перед Ним с этим намерением! Идете ли вы слушать Слово Господне как духовно нищие, которые не имеют ничего, но действительно желают получить что-нибудь? Просите ли вы у Господина жатвы позволения - "собирать"? Если - да, то тогда вы можете быть уверены, что вы будете получать всякий раз. Для всех тех, которые, как только бывает прочитан текст из Слова Божьего, говорят себе: "я уже знаю, что скажет брат", - Дух Святой редко имеет что-нибудь!.. Потому, что именно Духа Господнего должны мы слушать, а не человека, который открывает уста, чтобы говорить. Иначе и быть не может: мы должны быть действительно "пустыми", чтобы быть наполненными. "Алчущих исполнил благ, а богатящихся отпустил ни с чем" (Лк.1:53). Пусть будет "унизительным" принадлежать к голодным и бедным, - лишь бы нам достигнуть богатств и полноты!

Собирание колосьев еще и из-за того есть смиряющая работа, что это самая низкая ступень на поле Господина жатвы. Все другие занимают там более высокое место. Никто из тех, кто собирает колосья, не забирает, как жнец, полной рукой горсть колосьев, или как вязальщик, - целые снопы: им попадают позади жнецов и вязальщиков, подобно крохам, только единичные колосья. Это самая малость, которою им и приходится довольствоваться. И все же - это путь Господень, и каждый должен начинать с этого. Тут "верность в малом" открывает всякому путь к великому.

Из всего, что мы слышали о Руфи, это должна была быть работа, которая доставляла ей радость. Свидетельство, данное слугой, приставленным к жнецам, позволяет нам бросить правильный взгляд на эту ее работу. "Она сказала: (так сообщает он Воозу) "Буду я подбирать и собирать между снопами позади жнецов", и пришла, и находится здесь с самого утра доселе; мало бывает она дома" (ст.7). Каждый колос был ей дорог, она не хотела ни одного оставить в поле: ей хотелось получить все, что могло быть собрано.

Ах, если бы у нас было больше таких серьезных и прилежных собирателей колосьев на большом поле жатвы Божией! Если бы все, приходящие к Слову Божьему, обратились к Господу с горячей мольбой, чтобы Он научил их собирать, чтобы Он отдавал жнецам Свои приказания относительно каждого колоса, который они должны откидывать для собирающих, и чтобы Он дал им усердие к тому, чтобы поднимать каждый колос без исключения! Если вы это сделаете, то можете быть уверены: Он направит вас на лучшее поле, на поле богатейшего Господина, на поле небесного Вооза! Будьте так же прилежны, как Руфь, ищите позади жнецов, между снопами, возле копен... никогда не "оставайтесь дома", пользуйтесь каждым часом! Не давайте ускользнуть от вас ни одному слову, пусть каждое будет вам дорого, принимайте в сердце каждое. Если все это будет соблюдено, то вы всякий раз будет чувствовать счастье при этой работе, вы всегда будете слушать, собирать и возвращаться с "поля жатвы" с полною кошницею "зерен".

По-видимому, Руфь вышла, так сказать, наудачу. Она сказала себе: я буду подбирать там, где мне позволят, у кого найду благоволение. И все же она была чудесно направлена, она выбрала поле лучшего господина в Вифлееме, даже не подозревая этого. Кто был этот господин, ей пришлось узнать не понаслышке, она сама могла судить о нем здесь, на поле, из отношения его к жнецам, рабам и служанкам. Потому что сказано, что вскоре, через несколько часов ее пребывания здесь: "Вооз пришел из Вифлеема и сказал жнецам: Господь с вами! Они сказали ему: да благословит тебя Господь!" (ст.4). Какое любезное взаимное отношение! Приходит господин, навещает своих работников при их работе, и лишь только он приближается, как раздается его ласковый привет им: "Господь с вами!" (Подобен этому наш русский привет работающему "Бог в помощь!" или "Помогай Бог!" - прим. ред.)

Никогда никто не мог бы пожелать своим дорогим чего-либо более великого или более драгоценного, чем то, что содержит этот привет. Он хочет осуществления обетования нашего Господа, когда Он говорит: "Се, Я с вами во все дни до скончания века" (Мф.28:20). У всех, на которых исполняется этот привет, должна осуществляться жизнь Еноха, о котором сказано: "Он ходил с Богом". Удивительно ли, что приветствуемые таким образом желали благословения именно этого Господа на голову Вооза, когда радостно и счастливо отвечали:

"Да благословит тебя Господь!" Как приятно должна была тронуть такая взаимная встреча сердце Руфи, пришедшей из языческой моавитской страны. Здесь был, очевидно, Иегова все во всем, как для ласкового Вооза, так и для его слуг: Иегова связывал слуг и их господина в одно.

Почему, дорогие братья, существует так мало воистину сердечных приветов и любезных слов друг для друга, даже у народа Божия? Я не говорю о заученных и вошедших в обычай формах приветствий - они не имеют никакой цены. Драгоценные пожелания, благословения иногда высказываются в них даже без всякой мысли о них. Два, три слова неприкрашенной любви часто являются ключом к сердцу ближнего: они притягивают людей друг к другу. Почему мы часто бываем такими сухими друг к другу, такими холодными к тем, которые еще не Господни? Теплота может происходить только от любви, и по ней мир должен узнавать, что мы ученики Господни, поэтому дайте простор любви, которая излилась в сердца наши Духом Святым. Если любовь наполняет нас, не будет недостатка в словах любви, потому что и здесь оправдывается: "от избытка сердца говорят уста" (Лк.6:45). Раздавайте эти слова охотно, не храните их, как золотые монеты, которые у многих людей не видят дневного света, - но пускайте их в оборот, и тогда весь мир вокруг вас сделается другим.

Посмотрите притом на нашего небесного "Вооза". Приходит ли Он на Свое поле к Своим жнецам иначе, как с благодатным приветом мира? В бушующей буре на море они слышат Его: "...это Я, не бойтесь" (Иоан.6:20). В Пасхальное утро - привет Его: "Радуйтесь!" (Мф.28:9). И вечером в тот же день Он явился посреди них со своим "Мир вам!" (Иоан.20:19). Посмотрите еще, и заметьте, какое благословенное действие имело каждое Слово Его! Поэтому одна из драгоценнейших черт, которыми Его рисуют, такова: "благодать излилась из уст Твоих" (Пс.44:3; Лк.4:22). Может ли эта черта отсутствовать у нас, если мы учимся у Него?

Далее мы узнаем:

На поле жатвы Руфь тотчас слышит приветствие Вооза. Ее смиренное собирание колосьев уже привело к тому, что она там успела немного узнать его из того, как он обращался со своими работниками. Но что случилось дальше? Она была позвана к нему и встретилась с ним лицом к лицу, это же было более важно! Ведь после того, как он предложил надсмотрщику только один вопрос относительно ее, он обращается лично к ней. Прочитайте и непременно заметьте себе слова, с которыми Он приветливо обращается к ней: они записаны от 8-го до 13-го стиха. Обратите внимание: он не отсылает ее прочь со своего поля, но напротив, он все снова хочет видеть ее здесь. Он как бы любезно привязывает ее к своему полю и своим жнецам. Он обеспечивает ей свою защиту, в которой она безусловно нуждалась, как бедная и чужестранка. Также он предоставляет ей возможность при сильной жаре, какая бывает во время жатвы в этой знойной стране, освежиться приготовленной холодной водой наравне с его работниками. Как это бедной было приятно, как это смирило ее, мы видим из того, что она пала на лицо свое перед Воозом, и из вопроса, вышедшего из ее уст: "Чем снискала я в глазах твоих милость, что ты принимаешь меня, хотя я и чужестранка?" (ст. 10). Что узнает она после этого? То, о чем она не имела никакого представления. Она услышала, что Вооз знает ее насквозь, и все ее действия, и что он желает ей, за то, что она сделала, воздаяния Бога Израилева, как написано в стихе 11 и 12. Какой чудный прием оказал он ей на своем поле, не правда ли?

Братья и сестры! Так и ваше "собирание колосьев" непременно должно свести вас с Самим вашим "Небесным Воозом". Это должно быть и для вас самым великим и самым важным, - встретиться с Ним Самим. Если "колосья" вам дороги и ценны, если вы, - как Руфь, - верно, неутомимо и радостно будете собирать их, - то Он, наверное, пойдет с вами дальше. Вы встретите Его и Он встретит вас на этом поле, и то, что вы узнаете при этом личном свидании, будет, конечно, бесконечно драгоценнее, нежели все колосья, какие вы когда-либо собрали. И, хотя вы на Его поле не делаете, собственно, еще ничего для Него Самого, а только собираете колосья лично для себя, - тем не менее Он даст вам понять, что вы Ему бесконечно дороги и что Он желает видеть вас там, на Своем поле. Нежно прострет Он над вами свои защищающие руки, чтоб ни одна грубая рука не потревожила вас при этой благословенной работе. Ему хочется, чтобы много "зерна" попало в добрую сокровищницу вашего сердца, и чтобы вы во всякое время охотно делились с теми, которые не могут собирать так, как вы. Здесь мало-помалу вы обнаружите, как щедро Он позаботился о вас, чтобы у вас не было недостатка ни в "хлебе", ни в "воде жизни", и почувствуете, что сердце Его вполне на вашей стороне. Мы надеемся, что многие из вас, из тех, кто принадлежит Ему - многократно уже имели такие опыты при "собирании колосьев", и что вы, подобно Руфи, падали во прахе на лицо ваше пред Ним с восклицанием: "Недостоин я всех милостей и всех благодеяний, которые Ты сотворил рабу Твоему!" (Быт.32:10).

Однако - еще больше: Руфь была там накормлена Воозом, наравне со жнецами. Была ли Руфь в состоянии брать с собою какую-нибудь пищу, уходя из дома, - это вопрос, но у Вооза для этой бедной были не только утешительные слова: стол, приготовленный для его слуг, должен был сделаться также и ее столом. Там сказано: "И сказал Вооз: время обеда; приди сюда и ешь хлеб, и обмакивай кусок твой в уксус. И села она возле жнецов. Он подал ей хлеба, она ела, наелась и еще осталось" (ст.14). Какой благословенный это был день для смиренной чужестранки в чужой земле!

Только что милость Вооза побудила ее пасть на лицо свое, только что она пролепетала, что она не стоит ни одной из рабынь его, - как он приглашает ее к своему столу и вводит ее в общение со своими жнецами, а одновременно - и в свое общение. В то время, как в сердце своем она нисходит все ниже, она все более почитается и возвышается Воозом. И не только все находится к ее услугам, как всем другим, но щедрый хозяин удостаивает ее еще своим особым вниманием: чтобы победить ее застенчивость, он сам кладет перед нею "от своих даров". Это было на Востоке очевидным доказательством истинного общения и искреннего благоволения. И Руфь ела здесь и насытилась, так что еще осталось. Она получила более чем полный достаток.

Так же и у нашего Небесного "Вооза" не всегда время работы: у Него бывает также и время отдыха и еды, когда мы можем собраться вокруг Него, оставив тяжелую работу. Это не потерянное время ни для Него, ни для Его поля жатвы, а менее всего - для нас. Заметьте себе это, вы - надзиратели, вы - жнецы и вязальщики, вы - слуги и служанки, точно так, как и вы - собиратели колосьев! Мы должны не только усердно жать, вязать и собирать, но должны также и воспринимать и питаться. Многие истощаются, несмотря на богатое имение их "Вооза", потому что у них нет времени для еды, или они имеют его слишком мало, они питаются мимоходом, не насыщаются и, следовательно - без силы. Даже собирателей колосьев, которые, собственно, собирают только для своего пропитания, - Он приглашает к еде. К сожалению, часто люди собирают колосья только для того, чтобы набрать побольше, не вкушая. О, сколько детей Божиих имеют очень значительный запас изречений из Слова Господня, наполняющих их память и голову, но все там только в словах, в учении. Они никогда не "сидели за столом", или бывали там так мимолетно, что из всего набранного - ничто не могло обратиться в силу.

Итак - питание для сердца, пища для души - вот в чем состоит желание нашего "Вооза", для всех, стоящих в какой-либо связи с Ним. Его стол накрыт Им Самим для всех желающих того же. Он Сам будет Хозяином, Сам будет раздавать, так что никому не придется выйти голодным, но каждый будет щедро насыщен. Насколько лучше обстояло бы дело с нами всеми, если бы мы с точностью наблюдали наше "время еды"! Не будем ли мы с сегодняшнего дня радостно исполнять это?

Это был чудный день, который она пережила! И могло ли быть, чтобы он и не кончился так же славно? Мы видим:

Прежде, чем уйти домой, она предпринимает серьезную работу со своими собранными колосьями. Святому писателю показалось ценным и значительным написать об этом. Он сообщает: "Так подбирала она на поле до вечера и вымолотила собранное" (ст.17). Значит, она вымолотила все, что собрала. С колосьями в собранную массу неизбежно ведь входит солома и мякина. Она рассудила правильно, когда сказала сама себе, что не стоит брать домой бесполезную примесь, и хорошо сделала, что вымолотила там, в поле, все, и взяла домой только зерна.

О, вы, дорогие "собиратели колосьев", выучились ли вы "молотить" колосья? Вначале это бывает в некоторой степени, трудным, но, прилежно упражняясь, становишься в этом деле мастером. Начинающий собиратель часто слишком доверчив: он поднимает все, что падает на землю позади жнецов. Но надо помнить, что, когда вы собираете позади жнецов, то не все, что сжато - пшеница! Хорошо быть внимательным уже при собирании. Но, лучше всего, - "молотите" прежде, чем вы покинете поле, оставьте там все лишнее, не берите с собой ни соломы, ни мякины: они засоряют остальное. Возвращайтесь домой с чистой пшеницей.

К сожалению, мы, а, пожалуй, и вы все, - знаете, что многие собиратели колосьев уносят с собой солому, мякину и даже сорные травы. Мы не всегда знаем, что они делают с этим мусором, но - то тут, то там замечаем, что он находится в их запасе, в то время как пшеницы у них не осталось уже ни одного зернышка. Еще недавно нам пришлось быть свидетелями, как один слушатель божественного Слова передавал целый ряд нелепостей, которые он слышал в продолжение нескольких лет на рабочей ниве Божией. Казалось, - они для него представляли большой интерес, больший, чем пшеница, потому что пшеницы он не принес нисколько. Так не должно быть! Солома и пшеница не должны перемешиваться. Оставьте солому, никогда не берите ее с собой! О Руфи мы читаем дальше:

Она радостно приносит домой целую ефу вымолоченного ячменя... Сообщается: "И вышло около ефы ячменя"... (ст.17) По нашей мере - около 36 литров. Это была очень большая прибыль. Таким образом, она могла уйти с благословенного поля жатвы щедро нагруженной. Каждый, кто видел, как она оттуда шла, мог заметить, что она не напрасно была там. Уже драгоценная тяжесть, которая должна была слегка наклонить ее, выдавала ее богатство, но, конечно, также и лицо ее выражало радость и удовлетворение.

Как возвращаетесь домой вы, дорогие, когда оставляете то место, где раздавались сокровища Божьи, где возвещалось слово Его и где многие собирали с вами? Уносите ли вы с собой оттуда много рассыпанных зерен жизни так, что можно даже со стороны заметить, что у вас есть, что нести, или вы идете оттуда пустыми? Видят ли все, кто встречает вас или те, которые остались дома, уже по вашим лицам, что вам было очень хорошо и что вы много принесли? Многие собирают, как в бездонный мешок, и поэтому уносят с собой как раз столько, сколько уносят те, которые вовсе не собирали. Да не будет никто бессмысленным и рассеянным слушателем, когда говорит Бог!... Вспомните сегодня о прошлом: как вы возвратились домой прошлое воскресенье с места благословения? Многие, когда их спросят об этом несколько дней спустя, бывают в большом затруднении: им трудно даже вспомнить, о чем именно говорилось в прошедшее воскресенье... О том же, что они тогда "собрали", не может быть и речи!.. О, спрашивайте же себя всякий раз: как я возвращусь сегодня? И если вы - собирали, и действительно, - собрали, тогда смеряйте и смотрите: наполняет ли это ефу Божью? Хорошо сознавать, чего мы достигли. Прежде же всего - никто не возвращайся домой пустым.

Еще нам рассказывается, как Руфь, возвратившись домой, тотчас поделилась тем, что получила... Ноеминь, вероятно, с тоской ожидала Руфь, и не только ее, а и того, что она могла принести. Потому что вопрос: "что мы будем есть", вероятно, стал для них очень серьезным. Поэтому и сказано: "И свекровь ее увидела, что она набрала". Руфь же не остановилась долго на этом, но сейчас же дала ей хлеба, потому что так рассказывается: "И вынула Руфь из пазухи своей, и дала ей то, что оставила, наевшись сама" (ст.18). Эта дорогая душа, вероятно, там, за обедом на поле, уже подумала: "если б только моя старая свекровь была здесь, как бы она насладилась!..". Поэтому Руфь и не могла оставить там излишка, но взяла его с собой, для нее. Как она была рада передать его ей, и сколько радости доставила она этим! Посмотрите, как все это заставляет Ноеминь расспрашивать, как оно развязывает язык ее и наполняет уста ее благодарностью к Господу и пожеланиями благословений Воозу (ст.19-20).

Дорогие собиратели колосьев! Вы ведь хорошо поняли Господа, когда Он призвал вас и указал это место? Он хочет, чтобы то, что вы получили от Него, - будь это чрез Его рабов или непосредственно от Него, - чтоб оно не было самолюбиво употреблено вами только для себя. Нет, давая нам, Он думает также и о других алчущих душах: Он дает нам - и для других. Мы должны быть Его водопроводными трубами, Его благословения должны протекать для них - чрез нас. Наделяете ли вы всегда других, как Руфь, возвращаясь от стола Его, где вы ели? Вспоминаете ли каждую душу из тех, которые окружают вас? Думаете ли о тех, которые не так счастливы, как вы? Собираете ли для них? Непременно делитесь с ними, чтобы и они начали спрашивать о вашем Господе, искать Его, и чтобы они нашли Его, как нашли и вы!

Еще один взгляд на первый день собирания колосьев. Мы, конечно, можем предположить, что насколько счастлив был для Руфи этот первый день, настолько были и все остальные: если бы произошла какая-либо перемена, без сомнения, она была бы здесь отмечена. Это как бы особенно подчеркивает окончание этой главы в трех последних стихах 21, 22, 23. Когда мы прочитаем эти три стиха, мы тотчас заметим, как через них и через всю главу звучит одна торжественная нота, и она такова: останься на этом поле, собирай здесь и нигде в другом месте. Потому так говорил хозяин поля Вооз, (ст.8,9), так и Ноеминь, - как последнее слово, - и так было и осталось в сердце и в действии Руфи: "она...подбирала колосья, доколе не окончилась жатва ячменя и жатва пшеницы" (ст.23).

Нет лучшего и более здравого совета для всех, вкусивших, что Господь, к Которому они пришли, благ, - как совет, который дает им Петр, говоря: "Как новорожденные младенцы, возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение" (1 Петр.2:2-4). Ваш постоянный голод к слову, к чистому словесному молоку - лучшее доказательство и вернейший признак великолепного духовного здоровья. Те израильтяне, которые умерли в пустыне и были там поражены, умерли от разных причин. Апостол Павел перечисляет их в 1 Кор.10 с 6 до 10ст., но первая причина, которую он ставит впереди всех, следующая: "чтобы мы не были похотливы на злое, как они были похотливы" (ст.6). Если откроем Числа 11: 4-6, мы найдем, что это значит. Там написано: "Пришельцы между ними стали обнаруживать прихоти, а с ними и сыны Израилевы сидели и плакали и говорили кто накормит нас мясом? Мы помним рыбу, которую в Египте мы ели даром, огурцы и дыни, и лук, и репчатый лук, и чеснок. А ныне душа наша изнывает: ничего нет, только манна в глазах наших". Пришельцам надоела манна, сыны Израилевы были увлечены ими, и вот - им хочется уже многого другого, но это вело их к "гробам прихоти" (Числ.11:33-34). Поэтому, собирайте драгоценные колосья с удовольствием не только в первые дни, но продолжайте всегда, пока длится время жатвы. Если вы будете это исполнять верно - вы не раскаетесь. При этом вы будете все лучше узнавать вашего Господа, и, когда окончится жатва, окажется, что вы поднялись уже на одну ступеньку выше. О, дай Бог, чтобы каждому из нас удалось достигнуть этого!

В этой главе говорится о времени, когда прошла жатва во всей стране, а значит, и на полях Вифлеема. В это время Руфь и Ноеминь имели достаточно хлеба. Но как же будет впредь?

Больше не представится возможности собирать колосья... Что делать, чтобы добыть пропитание? В сердце обеих женщин невольно могли закрасться забота и скорбь. Руфь, при всем ее прилежании и готовности, делала все, что была в силах, но не видела выхода. Она была еще слишком несведуща в смысле жизни в Израиле, чтобы знать, какие виды наперед предусмотрены для нее Богом. Но Ноеминь - эта старая израильтянка - знала выход, который при успехе счастливо изменил бы в один день участь ее снохи и ее собственную. Это и было причиной, почему она почти уверенно обращается к Руфи со следующими словами: "Дочь моя, не поискать ли тебе пристанища, чтобы тебе хорошо было?" (ст.1).

В законе Божьем был предусмотрен выход из такого положения, в каком находилась тогда Руфь. Бог предназначил, что если израильтянин обеднеет, будет обременен долгами и продаст свою землю, которую Бог дал в наследие ему и его потомкам, то ни в каком случае нельзя считать, что земля эта продана навсегда: она могла быть выкуплена во всякое время, то есть куплена обратно, если бывший ее хозяин представит деньги за выкуп. В случае же, если он не был в состоянии сделать этого, выкупить его землю мог ближайший родственник, если имел средства для этого. Если же, при этом, обедневший израильтянин умирал, оставив бездетную вдову, то выкупающий его землю ближайший родственник должен был взять ее в жены, чтобы наследие осталось в том же роду. Если же не было такого выкупателя, то задолженная земля и наследие должны были ожидать освобождения до юбилейного года, повторявшегося каждые пятьдесят лет. Это можно прочитать в Левит.25:1-28, и в Втор.25:5-10. Руфь была именно такой бездетной вдовой, которая имела право на наследие ее умершего мужа. Как мы видим, Элимелех, тесть ее, или задолжал, или просто продал свою землю десять лет тому назад, ушел и умер в Моаве. Его сыновья, имевшие право на задолженную землю, тоже умерли, и осталась Руфь, вдова одного из сыновей. Она имела совершенно определенное право на задолженное наследие, но не была в состоянии его выкупить. К счастью, она имела богатых близких родственников, с которыми познакомилась только здесь. Они были в состоянии совершенно изменить ее участь. Если бы тот или другой захотели выкупить ее наследство, он должен был бы взять и Руфь, как жену, чтобы она, вместе со своим мужем, могла вступить во владение своим наследством. Таким образом она была бы щедро обеспечена. Все это, как кажется, Ноеминь сохранила в тайне от Руфи до сих пор: может быть, она прежде хотела посмотреть, окажется ли Руфь достойной той участи, о которой она для нее думала. Руфь, на которой, очевидно, покоилась благодать Божья, проявила себя, как мы видели, верной последовательницей Бога Израилева, и поэтому ее можно было повести на шаг дальше. Однако, по существовавшему в Израиле обычаю, она должна была подойти ближе к этим ее родственникам и лично напомнить им о постановлении Божьем относительно выкупа ее наследства. Об этом и сообщает третья глава книги. Она именно показывает нам, как

На что нам надо тут обратить внимание, это: совет Ноемини в этом деле.

Прежде всего Ноеминь открывает Руфи, что богатый Вооз их родственник. Она сказала об этом Руфи уже раньше, как мы читаем гл.2:20: "Человек этот близок к нам: он из наших родственников". Сегодня она только напоминает еще раз: "Вооз... родственник наш... в эту ночь веет..." (ст.2). Руфь ведь знала его уже некоторое время и многократно испытала его доброту, и, во всяком случае, знала о нем гораздо больше, чем нам сообщается: однако, до сих пор она, вероятно, еще никогда не думала о том, что у нее наследство, и что он может ввести ее в это задолженное и в настоящее время еще потерянное для нее наследство, если бы он только был готов заплатить сумму выкупа и вступить с нею в еще более близкое родство. Но какая великая надежда должна была возникнуть в ее сердце, когда через сообщение Ноемини, было снято покрывало с этой тайны!..

Знаем ли все мы, пришедшие некогда из "Моава" и теперь собирающие колосья на полях Великого Вооза, что это далеко не все, что предстоит нам? Знаем ли мы о наследстве, о том, "Какое богатство славного наследия Его для святых?" Или покрывало лежит еще на очах сердца нашего (Еф.1:18)? Да, мы, конечно, знаем, что имели наследство и что оно было задолжено праотцом нашим и утеряно, как было наследство Руфи через Элимелеха, но знаем ли мы тоже, что оно все и вполне должно быть возвращено через нашего "Вооза" и мы уже теперь должны иметь значительную часть Его богатств? Мы также сами не можем возвратить себе нашего наследия, не можем пустить в ход Его богатств - но Он может это, Он для этой цели вступил в наше родство, Он явился со Своим имуществом, принес с Собою всю цену выкупа и говорит нам уже теперь: "Все - ваше" (1 Кор.3:21-22). От нас теперь требуется только, чтобы мы, наконец, увидели, что не должны оставаться в таком отдаленном от Него отношении, как было до сих пор. Как далеко отстоит собиратель или собирательница колосьев от Господина, на полях Которого они собирают! Как печально, что у многих, очень многих не пошло дальше: они в продолжение долгих лет остались собирателями колосьев, довольны этим и, наконец, пришли к тому убеждению, что такое отношение их к своему "Воозу" вполне нормально.

Братья! Как Он пришел к нам и стал к нам близко, так и мы должны приступить к Нему ближе; как Он вступил в родство наше, так и мы должны вступить в более близкое родство с Ним; как Он отдал Себя для нас и нам, так должны и мы дойти до отдачи себя Ему. Обычное всеобщее родство с Ним должно стать особенным и личным. Руфь была на пути осуществления этого. Для этой цели Ноеминь сказала Руфи, где она может найти Вооза. "Он в эту ночь веет на гумне ячмень" (ст.2). Как, однако, обрисовывает это маленькое и короткое замечание этого богатого и уважаемого человека. Он, по-видимому, предоставил все работы на своем поле исполнять другим. Он мог доверить сеяние, жатву, связывание, убирание и молотьбу - своим слугам и служанкам, но не так с веянием: это он делает сам лично. Что касается чистоты его зерна - он должен был быть очень аккуратным человеком. Никакой соломы, никакой мякины или семян плевел не должно было быть в его убранной жатве: его житницы должны были хранить только чистое зерно, будь это ячмень или пшеница: все другое он выделял. Руфь могла застать его наверняка - только при этой работе.

Как именно эта черта Вооза особенно напоминает нашего Господа, прообразом Которого Вооз является во многих отношениях!.. Особенно приходится нам подумать о словах Иоанна Крестителя, которые он сказал о Нем фарисеям и саддукеям, говоря: "Лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым" (Мф.3:12). Иоанн как бы сказал фарисеям и саддукеям: "Если вы приблизитесь к Нему, то так не пройдете: уже и я знаю вас, как змеев, и как порождение ехиднино: как же должен знать вас Он! Если вы придете к Нему, то будете очень точно рассортированы: тотчас будет обнаружено - пшеница вы или солома. Пшеница идет в Его житницу, вся же солома будет Им предана огню. Поэтому - осмотритесь честно, если вы приближаетесь к Нему". Да, братья, там, на Его гумне, там каждое зерно проходит чрез Его руки, там сортирует Он днем, там сортирует Он ночью, пока длится время жатвы. Там управляет Он Один, как Господин жатвы и там производит Он самое серьезное дело в Своем великом неизмеримом круге деятельности. Каждый, кто бы вошел сюда без брачной одежды, без сомнения будет удален оттуда. Приближайтесь к Нему здесь, как Руфь, очищенные водною банею Слова, помазанные Святым елеем Его Духа и в полученном от Него белом одеянии Его праведности.

Далее Ноеминь сказала также Руфи, как она должна приблизиться к Воозу. Ее указание на этот случай было следующее: "Когда же он ляжет спать, узнай место, где он ляжет; тогда придешь и откроешь у ног его и ляжешь. Он скажет тебе, что тебе делать" (ст.4). В первое мгновение, даже одна мысль о таком поведении могла бы вызвать у нас страх относительно нравственной опасности, которая была связана с таким приближением. Это должны были быть действительно целомудренные души, которым предстояло сделать подобный шаг. Именно это и предполагалось. К тому же это было приближение пред Богом и в Его присутствии, потому что в этом случае дело шло о сохранении данного Богом наследия для рода и дома, бывшего в состоянии вымирания, и о заповеди Божией, которая регулировала все это дело. В полной надежде, что оба целомудренно и чисто решат этот вопрос пред Богом, Ноеминь и решилась принудить таким именно путем своего ближайшего родственника предпринять дальнейшие шаги.

Это было не легко для Руфи, и унизительно - то, что предстояло ей исполнить. Ложась у ног богатого близкого родственника или выкупателя, бедная вдова как бы говорила: ты наследник, ты имеешь средства и значит, имеешь власть, по Божьему определению, возвратить мне мое погибшее наследие; и вот, лежа у ног твоих, я призываю исполнить это тебя... заняв место у ног твоих, я вполне вверяюсь тебе: и себя самое и судьбу свою я тебе вручаю: будь отныне ты один моей главой. И в том, что я укрываюсь покровом ног твоих, заключается моя просьба: будь ты вперед моим прибежищем, моей защитой и покровом... О, подтверди ты сам мне это, простирая крыло твое на рабу твою (ст.9).

Это-то, мои братья и сестры, к чему мы все должны придти после собирания колосьев в поле, где мы всегда получаем только через вторые руки, добывая себе скудный хлеб. К Нему Самому, богатому Наследнику, должны мы подойти, потому что там же и наше наследие; только находясь и пребывая в Нем мы приходим к неисследимому богатству (Еф.3:8), и к Его полному избытку (Иоан.10:10). Мы снова окажемся на ложных путях, если при помощи достижения единичных даров Его, пожелаем устранить нашу бедность, наше бессилие, нашу пустоту и все наши многоразличные потребности, вместо того, чтобы усвоить Его Самого со всем наследием. Он Сам должен в действительности стать нашим, но Он будет таковым только тогда, когда мы действительно станем Его. А это может случиться лишь при том условии, если мы повергнемся ниц к Его ногам, и беззаветно лично отдадимся Ему, с тем, чтобы никогда больше не "брать себя обратно". Читатель! Оглянись на свою жизнь: был ли у тебя такой день, когда ты, после долгого "собирания колосьев", бросился к Его ногам для полной отдачи себя Ему? Если ты такого дня у себя не знаешь - то сделай сегодняшний день - днем твоей отдачи и посвящения Ему и для Него. Выслушай и прими, наконец, к сердцу обращенное к тебе горячее моление об этой отдаче: "Итак умоляю вас, братья, милосердием Божьим, представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего" (Рим.12:1). Только тогда, когда Он имеет нас вполне, может и Он вполне стать нашим. Пусть принудим мы Его нашей отдачей Ему, - отдаться нам, вместе со всем наследием!

Такого рода был совет Ноемини Руфи, и мы только что слышали, что это вместе с тем и совет апостола всем дорогим братьям.

Посмотрим теперь, как Руфь относится к такому совету. Мы видим: с ее стороны нет ни малейшего противоречия или какой-либо отговорки, она отвечает Ноемини: "Сделаю все, что ты сказала мне" (ст.5). С того мгновения, как Ноеминь перестала посылать ее назад в Моав и согласилась с ее желанием идти в Вифлеем, советы Ноемини были в благословение для Руфи, потому что с тех пор они были по воле Бога Израилева. И ставшая истинной израильтянкой, Руфь принимала их в послушании от всего сердца. Открытая ей теперь тайна так чудна и велика, что ради того, чтобы достигнуть цели, которая вставала перед нею, она пошла бы на все.

Поэтому ее решение было: если это моя задача, то, вот, я безусловно готова ее выполнить...

Такие души никогда не почувствуют недостатка ни в каком благе: они, действительно, доходят до нашего небесного Вооза и получают от Него все. Как действуете вы? Слушаете ли вы Его советы, Его обетования и предложения? Слушаете ли каждое воскресенье о Его богатствах, о наследстве, которое должно быть взято во владение, о Его родстве с вами, о том, что Он желал бы стать к вам еще ближе так, чтобы вы сделались членами тела Его от плоти Его и от костей Его?.. Слышите ли вы обо всем этом? И если - да, то что же: все остается при таком слушании и никогда не доходит до чудного: "сделаю все, что ты сказала мне?".. В таком случае, мне жаль нашего Небесного Вооза: Его советы и Его призывы - напрасны! Но тогда и относительно вас потеряна всякая надежда: вы навсегда останетесь только собирателями колосьев и больше ничем. О, просветил бы Господь "очи сердца вашего, дабы вы познали, в чем состоит надежда призвания Его" (Еф.1:18), и дал бы Он вам при этом сердце, которое говорит: все, что зависит от меня, я хочу сделать, чтобы непременно достигнуть Его цели.

Мы видим, что Руфь в ту же ночь идет, чтобы исполнить совет Ноемини.

Она не была таким человеком, которого все время надо побуждать, погонять извне, и все снова увещевать: у нее горело и пылало внутри. То, что она считала нужным сделать, то она делала немедленно. Тысячи людей своим промедлением лишили себя бесконечных благословений, лишились единства со Христом и полноты Духа Святого. Руфь не откладывала, но отыскала Вооза там и тогда, где она могла быть с ним наедине. Такой случай не всегда ей представлялся. Существуют такие золотые обстоятельства, упущение которых стоит нам горьких слез и которые никогда уже не могут повториться. Какой это урон, если дело идет о самом дорогом для нас и самом высоком!

Не испытали ли мы все ту благодать - благодать пребывания наедине с Ним, Другом души нашей, когда мир с его сутолокой и суетой далек от нас, мы с Ним - лицом к Лицу и ничто не может отвлечь нас? Не переживали ли мы блаженных моментов, когда мы свободно высказывали перед Ним все нужды наши, изливали Ему сердце свое, и нам казалось, что нет конца тому, что нам надо сказать Ему, и не должна ли встреча с Ним и всегда иметь такой характер, если дело идет о личной связи с Ним, о единстве с Ним, не только на сегодня - на одно мимолетное мгновение, но навсегда?

Пока Руфь только собирала колосья на поле Вооза, она, конечно, и не представляла себе, чтобы когда-либо между нею и Воозом могло дойти до того, чтобы ей приблизиться к Нему, а тем более - стать с ним в такие отношения, теснее которых нет на земле. Она и вообразить себе не могла, что ей надо стремиться к этой цели и продвигаться вперед, не обращая внимания на то, каково будет поведение Вооза по отношению к ней. Когда же все сделалось ей ясным, она ни перед чем не остановилась, чтобы осуществить то, что должно было вырвать ее из всякой нужды и привести к неожиданному блаженству. Как многие души еще ничего не знают о том, что значит иметь личное сношение с Господом лицом к лицу, о том, что возможно придти к чудному единству с Ним, где все Его будет наше и все наше - Его!.. Бедняки, они поднялись только на первую ступень и на том кончили, они стареют и седеют, постоянно жалуются, едва сохраняют жизнь и с недоверием слушают о том, что существует жизнь в полноте Христовой, что бывает хождение в свете от победы к победе, и преображение в Его образ. Как бы нам убедить вас встать, направиться к нашему Господу и настойчиво приступить к Нему, чтобы блаженная цель - Его искупление - исполнилась бы по отношению к вам! Приблизьтесь к Нему, не откладывайте, сделайте это в ближайшую же ночь!

У Руфи тогда действительно дошло до отдачи Воозу. Совершенно точно, как научила ее Ноеминь, так и поступила она, улегшись у ног Вооза. Только слуги, служанки или рабы занимали при особенных обстоятельствах, павши ниц, место у ног своих господ, или подданные у ног царя. Однако Руфь уже при первой своей встрече говорила так с Воозом, то есть в действительном смирении. Она сказала ему тогда: "Да буду я в милости перед очами твоими, господин мой!.. между тем, как я не стою ни одной из рабынь твоих" (гл.2:13). Она не возгордилась от его ласковых слов, его похвалы, его благословений и его угощений после, за обедом, а Вооз мог в этом убедиться теперь, найдя ее у своих ног. Она доказала на деле, что она не только на словах, но и от сердца смиренна, и "ничто" в своих собственных глазах. Мир говорит: это значит - унижаться; Господь же говорит, что это - путь к возвышению (Матф.23:12; Лк.14:11; 18:14).

Отдача нашему прославленному Господу не может осуществиться, пока мы в собственных глазах представляем из себя что-нибудь. Потому что, если мы думаем, что сами можем что-нибудь сделать, сами умеем, сами добьемся - это нас будет отвлекать от Него. Мы должны оторваться от самих себя, погрузиться в Него и, так сказать, раствориться в Нем. "Я быть ничто желаю" - прекрасная песнь, и многие дети Божьи поют ее искренно и от сердца... А все-таки у них дело не доходит до полной отдачи. В чем же причина? Это - только слова, это ничто иное, как горячее, прекрасное желание - "желание... есть во мне" (Рим.7:18) - но за которым должно последовать действие, то есть, действительная отдача. Бросься к ногам Его и останься там. Не бери себя никогда назад, что бы ни случилось. Одно должно пребывать в твоем сознании даже и тогда, когда ты давно уже встал с колен, и где бы ты ни находился: "Теперь - совершилось, я больше не свой!" И пусть все останется для тебя неоспоримым, даже если враг придет со своими возражениями, указаниями и искушениями, без которых не обойдется. Так некогда отдалась Руфь, так пусть и у вас сделается это законченным фактом.

Там, у Руфи, дошло также до излияния желания сердца ее. "Я Руфь, раба твоя", - говорит она Воозу - "простри крыло твое на рабу твою, ибо ты родственник". Она со своей стороны уже укрылась сама под покровом Вооза, избрала его своим местом прибежища, но ей нужно больше, она хочет и просит, чтоб он покрыл ее, чтоб это было прежде всего и его сознательным делом для нее. Можем ли мы понять, что заключалось в этом высказанном горячем желании? Простирать над кем-нибудь свою одежду или покрывало означало в те дни - привлечь того человека в свою непосредственную близость, взять его под свою защиту и осенить его всем своим достоинством и славой. Если Руфь дальше подтверждает это желание: "ибо ты родственник" - то этим она указывает на свое задолженное потерянное наследство, которое он может выкупить, чтобы в полном единстве с нею ввести ее во владение наследством. Этим она действительно принуждала Вооза, по определению закона Божьего, признать ее невестой и будущей женой своей. И Сам Бог дал ей свободу на это, Он стоял во всем этом на ее стороне.

Существует ли такое определение и для нас, детей Божиих Нового Завета? Да, слава Богу: все те прообразы и тени Ветхого Завета являются действительностью для нас во Христе, нашем близком Родственнике и Искупителе. Он есть "наследник всего", а мы Его сонаследники, и Он призвал "нас к участию в наследии святых во свете" (Евр.1:2, Рим.8:17; Кол.1:12). Мы так соединены с Ним, что даже с Ним и умерли, погребены, воскресли и посажены на небесах (Рим.6:3-6; Еф.2:5-6). Он - глава наш, а мы - тело Его, "мы члены тела Его от плоти Его и от костей Его" (Еф.1:22-23; 5:30). И кто может пересчитать все, что принадлежит нам? Эти вечные, неизменные действительности - реальны ли они для нас и в нас? Тот, кто до сих пор остался только при собирании колосьев и думает, что это уже все, для чего Христос искупил его, стоит в изумлении перед этим благом; ему непонятно и чуждо, когда он слышит: "В Нем вы обогатились всем... Так что вы не имеете недостатка ни в каком даровании" (1 Кор.1:5,7). О, идите же дальше, как Руфь, которая лишь только открылось ей то, что до тех пор было для нее тайной, тотчас устремилась к цели. Она простерла свои руки и сердце к своему наследию, но прежде всего - к Воозу. Так же и для вас, посредством полного соединения со Христом, через осуществление верою, станут реальными все Его богатства, и вы достигнете непрерывного блаженства.

Еще нам будет теперь очень важно бросить взгляд на

Все в эту ночь вышло у Руфи превыше прошения и ожидания. Мы видим:

Вооз считает ее, именно из-за этого ее поступка - благословенной от Господа. После того, как она у ног его излила ему сердце свое и сказала ему, что привело ее туда, он говорит ей: "Благословенна ты от Господа, дочь моя! Это последнее доброе дело сделала ты еще лучше прежнего!" Тут нет ни одного слова укора за то, что она дерзнула слишком много и пошла слишком далеко, или что она поставила себе слишком высокую цель. Он знал очень хорошо, что ее шаги были согласны с волей Божией и с постановлениями Его закона, которые были более всего дороги его сердцу. За это он считает ее благословенной от Господа. Еще больше: если и все то, что он видел в ней и знал о ней до сих пор было хорошо, то этот ее последний шаг был в его глазах выше, нежели все, прежде ею сделанное. Почему? Это он объясняет словами: "что ты не пошла искать молодых людей, ни бедных, ни богатых". Ее хождение показало это, и этот последний шаг запечатлел, что плотские помыслы были ей чужды и далеки. И когда Вооз открыто признал это - то это должно было быть невыразимо дорого для души ее: она видела, что он вполне понял ее.

Это будет результатом и для каждой души, которая легла к ногам Господа для полной отдачи себя Ему. Его благословения тотчас изольются на нее и будут продолжать изливаться от Того, к Кому она приступила, в Чье общение вошла. Ах, все еще существуют души, которые думают, что собирание колосьев позади слуг Господних - это все, что предусмотрено и назначено для них Господом, они верят, что было бы слишком много - хотеть общения с Ним! Как они верят, так с ними и бывает: они остаются чуждыми и далекими Его общению, поэтому жизнь их такая жалкая, они странствуют без Него день за днем, по собственному пути, и не знают ничего о благословениях, которые изливаются на те души, которые дошли до полной отдачи себя Богу. Желание ваше слиться с Ним именно и вызывает Его благоволение! И как охотно Он показал бы вам также, что для каждого шага, который вы делаете в этом направлении, дверь Его сердца открыта! Не откладывайте же своего немедленного полного посвящения Ему!

Следующее, чего достигает Руфь у ног того, кто предназначен был выкупить ее наследство - это то, что Вооз открыто признает свое положение по отношению к ней, как родственника и выкупателя. Он говорит ей: "Хотя и правда, что я родственник, но есть еще родственник ближе меня. Переночуй эту ночь, завтра же, если он примет (выкупит) тебя, то хорошо, пусть примет; а если он не захочет принять тебя, то я приму: Жив Господь!" (ст.12,13). Это было решительным словом, в котором заключалась такая мысль: твой жребий должен завтра решиться навсегда. Вооз как бы говорит ей: "Ничего, ничего из того, что ты по праву предъявляешь на меня, я не отниму у тебя. Я, как наследник, действительно стою близко к тебе и готов выкупить для тебя твое наследство, а с ним и тебя привести в ближайшее общение со мною. Только надо, чтобы притязание родственника, стоящего к тебе еще ближе, чем я - было выяснено. Однако и это предоставь мне: это будет улажено без отлагательства!" Могла ли она раскаиваться, что заняла место у ног его? Это ведь было как бы уже получением всего того, что она желала, хотя казалось, что на пути стоят еще великие затруднения.

Подобно Руфи, после того, как она, по предназначению закона Божьего, заняла свое положение по отношению к Воозу и, действуя сообразно этому закону, отнюдь не заходила слишком далеко, но шла к желанной Богом цели - так и ты, и я, - никоим образом не пойдем "слишком далеко", если с уверенностью будем посягать не только на все то, что приобрел нам наш Искупитель, но даже и на Него Самого. Если бы только вполне открылись наши глаза на ту истину, что "неисследимое богатство Христово" (Еф. 3:8) является нашим наследством, и что Сам Христос сделан Богом "для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением" (1 Кор.1:30), - тогда на каждый шаг, посредством которого мы принуждаем Его вводить нас дальше во все Его милости, Он скажет нам: ты хорошо поступаешь, дитя Мое, тебе будет дано все. Надежда твоего призвания, к которому ты стремишься, должна вполне исполниться на тебе. Да! Наш Небесный Вооз не сузит, не оспорит и не отнимет ничего из того, что Он имеет для нас, или чем Он Сам должен для нас быть. Он не будет отделываться каким-нибудь "может быть", "если" и "но", в том случае, когда нам стало важным и необходимым войти в непрерывное блаженное общение с Ним: каждый, отдавшийся Ему для этого, может быть в этом уверен.

Для Руфи у Вооза было только одно желание: чтобы она сохранила то положение, которое заняла. Ей, лежащей у ног его, велит он остаться так до утра (ст.13). Это было последнее, что оставалось теперь делать Руфи. Вся борьба, суета, забота окончилась, с ее отдачей Воозу было отдано так же и все это. Теперь оставалось только пребывать в этом положении.

О, как многие, которые когда-то освободились от себя и бросились к ногам своего Господа, чтобы Он Один совершил и докончил то, что Он так милостиво начал, тем не менее не достигли полноты, потому что не сохранили ненарушимо своей отдачи! Они не продолжали пребывать непоколебимо у ног Его. Может быть потому, что перестали быть в ожидании, начиная удовлетворяться блаженством, которое Он послал в их души, когда они безусловно погрузились в Него, или же от того, что снова впали в привычную суету своей собственной деятельности. Оставаться у ног Его - значит доверчиво взирать на Него и неуклонно ожидать великого, все большего и, наконец, величайшего из всех Его обетований. Это означает - никогда больше не давать себе быть увлеченным в другое положение или в другое отношение к Нему, доколе Он не проведет нас через всевозможные затруднения, через которые Он Сам взялся нас провести, и пока не соединит Себя с нами и нас с Собою теснейшим образом. И это совершится вскоре. Уже на следующее утро могут быть навек утолены наши желания: Он может ввести нас в обещанный покой (гл.3:1).

Далее: Руфь ушла оттуда с избытком благословения. Она пребыла у ног Вооза до рассвета. Тогда он сказал ей: "подай верхнюю одежду, которая на тебе, подержи ее". Она держала, и он отмерил ей шесть мер ячменя, и положил в нее... "Потому, что он сказал: "Не ходи к свекрови своей с пустыми руками" (15:17). Какой результат! Не только слова, которые уже наполнили сердце счастьем, должна была Руфь отнести домой, но она должна была иметь видимый залог его обещаний. Лишь только Ноеминь увидит ее, она должна будет заключить о том, что было достигнуто у ног Вооза. За все время жатвы она собирала каждый день, но в результате, вечером, была только одна мера. К тому же то, что она собирала там, ей приходилось еще молотить и веять. Теперь же, у ног его, она получает шесть мер непосредственно от него лично, без всякого усилия и труда со своей стороны. И притом это чистый, провеянный ячмень, в котором нет ни пылинки мякины. Вот что принесла ей уже первая попытка подойти ближе к господину ее поля.

Так, совершенно так, всегда будет у ног нашего Господа. Собирание позади Его слуг никогда не удовлетворит нас вполне. В начале нашей жизни веры - может быть, но не надолго. Он Сам так устроил, чтобы мы устремились к Его цели. И если мы действительно дойдем до того, чтобы лечь к Его ногам, Он отмерит нам шесть мер. Мы никогда раньше не были так богаты, как будем в тот день, когда займем это место. Шесть мер - еще не семь, потому что Ему всегда еще остается впереди - творить несравненно больше всего, чего мы просим, и о чем помышляем. Семь мер появятся в тот день, когда состоится желанное и совершеннейшее соединение с Ним. О мой брат, моя сестра! Будешь ли ты и дальше считать пребывание у ног Его - потерянным временем?! Ты сам можешь испытать, что ты там в несколько часов приобретешь больше, чем мог бы приобрести в других местах за много лет.

Итак, - поспеши: сегодня же пади перед Ним ниц, чтобы переменить это положение только тогда, когда Он Сам отзовет тебя.

И еще один взгляд на Руфь и Ноеминь при возвращении первой. Обратите ваше внимание, как уста Ноемини полны вопросов и уста Руфи полны рассказов. То, что случилось в ту ночь, сделалось незабвенным для обеих. Ноеминь указала этот путь Руфи, а Руфь послушно пошла по нему, и вот - обе вкушали плод пребывания у ног Вооза, да, они даже предвкушали то, что должно было еще случиться.

Ах, если бы и нам тоже удалось убедить вас, еще сегодня лечь к Его ногам с горячим желанием, чтобы Он, ваш Искупитель, вернул вам еще не возвращенное утраченное наследие ваше, а прежде всего - чтобы вы сами сделались неразрывно одно с Ним, Наследником всего! Потому что только как сонаследники Его, вы можете войти в ваше наследие. Будьте уверены: уже одно склонение к ногам Его и пребывание там, как вполне преданных Ему членов тела Его - низведут на вас потоки благословений, которые наполнят уста ваши весельем и язык ваш пением (Пс.125:2). Тогда вы не только сможете сказать о том, как вы "были блаженны тогда", когда вы в первый раз пришли к Нему, но будете говорить уже на основании опыта, который вы теперь имеете в общении с Ним. И шесть мер теперешней благодати уже будут залогом того, что ожидает вас в грядущее утро. Итак, - к ногам Его, для пребывания там! Это есть несказанное приобретение. Да не останется же никто без него!

Мы дошли до последней главы этой маленькой книги Священного Писания. Эта глава содержит в себе заключение благословенного шествия одной души, которая пробилась из темной ночи в яркий свет Божий. Мы шли за нею по следам и наблюдали благословляющую руку Божью, почти видимо простертую над нею. С каждым шагом мы могли убедится в том, что "межи ее шли по прекрасным местам", и видим теперь, как она получила наследие, "приятное для нее" (Пс.15:5-6). Так всегда будет и с нами, если мы верно, без колебания, в чистоте, без порока, с преданностью и в полном послушании, - как Руфь, - последуем нашему Господу. Я не сомневаюсь, что следуя за нею, мы на каждом шагу могли найти и поднять много колосьев, могли научиться многому, очень многому, наблюдая эту душу и то руководство, которым Господь сопровождал ее до сих пор. Во всяком случае, смеем надеяться, что мы не уйдем с пустыми руками после того, как в заключение увидим, что она приближаясь к Воозу, уже отступает на задний план, тогда как Вооз выступает на передний. Она как бы говорит отныне о себе и Воозе то, что Иоанн сказал о себе и о Христе: "Ему должно расти, а мне умаляться" (Иоан.3:30). Как только дело доходит до того, что ее личность совершенно как бы теряется и растворяется в личности Вооза - жребий ее падает на прекрасные места.

В последний раз мы видели ее еще действующей и притом с большой решительностью. Мы видим ее, исполняющей беспрекословно все, что советовала ей Ноеминь. Ее смирение, ее самоотвержение и послушание было полное. Она делала все, что было возможно, до самой крайности. Она пошла темной ночью и, в полной отдаче себя, легла к ногам своего близкого родственника; она излила там сердце свое и, по предписанию закона, поставила его перед великой и трудной задачей - выкупить ее задолженное имущество и ввести ее во владение этим наследством, что не могло случиться без того, чтобы он не взял ее в жены. Все это она хорошо сознавала, и поэтому, это был шаг, которого почти нельзя было ожидать от женщины. Она перемогла себя, и, как мы видим, ей не пришлось раскаяться. Хотя она и всегда, во все протекшие дни, с тех пор, как пришла в Вифлеем, - радостно возвращалась к свекрови своей, все же никогда блаженство ее не было так велико, как после этого события. Оно принесло ей благословения Иеговы и лучшие обещания Вооза, точно так же, как и действительные доказательства его благорасположения. Но это еще был не конец. То, чего она жаждала, за что боролась, - стояло еще впереди. Последняя глава книги именно и показывает нам, как Руфь достигла своей цели. Прежде всего обратим наши взоры на то:

Указание, данное ей Ноеминью утром, после всех радостных вестей, которые она принесла от Вооза, было: "Подожди, дочь моя, доколе не узнаешь, чем кончится дело; ибо человек тот не останется в покое, не кончив сегодня дела" (Руфь3:18). Это, действительно, стало теперь ее правилом: она ждала.

Ее положение было теперь - положение покоя. И могло ли быть иначе, после того, как она сделала все, что должна была сделать и что было в ее силах? Она не в состоянии была бы успокоиться, если бы сердце и совесть говорили ей: то и то ты упустила, там ты - отступила, а здесь - шла твоими собственными путями, потому что жалела себя и, вопреки воле Господней, исполняла свою собственную волю... Но с Руфью дело обстояло не так. Она могла быть теперь спокойна, также еще и потому, что, отдав саму себя, она отдала все свое положение, свое прошлое, настоящее и будущее - в вернейшие руки. О чем же еще ей беспокоиться? Ей оставалось ждать, как поступит тот, о ком Ноеминь сказала: "человек тот не останется в покое, не кончив сегодня дела". Правда, то, что должно теперь совершится, не ясно было Руфи: ведь существовал еще и другой выкупатель, которого в конце концов, она вовсе не знала, но и эта забота была снята с нее: Вооз взял ее тоже на себя. Итак, она была покойна.

Как трудно быть тихим и спокойным, когда решаются дела, имеющие для нас большое значение, когда вся наша судьба висит как бы на ниточке! Как мы волнуемся тогда, и как хотелось бы нам вмешаться, помочь, направить... Нам все кажется, что надо самим делать что-то такое, а не сидеть, сложа руки, в ожидании. Но если мы действительно предали Богу себя и каждый дальнейший шаг нашей жизни и веры, тогда все решения находятся уже в руках нашего великого "Вооза". "Подожди, будь покоен" - шепчет Он нам: - "останься у ног Моих, пока не узнаешь, чем кончится дело". Да, всякая собственная помощь, всякое вмешательство наше, есть взятие обратно нас самих и нашей судьбы; оно означает, что мы сомневаемся и не верим Ему. Если мы хотим быть введены во все наши преимущества, наши права и обетования, и во все утраченное нами, но освобожденное Им наследие, если мы стремимся к неразрывному единству с Ним - можно ли в этом случае допустить вмешательство какой-либо иной руки, кроме Его? В вере и уповании взирая на Него, быть тихими и покойными - вот одно, что нам тогда остается делать.

Но если станет так темно, что глаз не может ничего разглядеть, если возникают затруднения, которых мы раньше не видели: как тогда? Ну, тогда тем менее нам следует что-либо предпринимать: тогда мы должны оставаться тихи и покойны под "крепкою высокою рукой" (Исх.13:9;14:8), потому что рука эта творит чудеса и довершит все.

Положение Руфи отныне было положением человека, исполненного великих надежд. Уже и с того дня, как Ноеминь открыла ей тайну о наследстве, в котором она может иметь часть, и о Воозе, как об их родственнике и выкупателе - на ее будущность блеснул удивительный луч света; но как совершенно иначе стало после ее отдачи ему, у ног его!

Какой надежде предалась она отныне и какой могла уже быть спокойной! Ведь "надежда не постыжает" (Рим.5:5), если она покоится на твердом основании. А ее надежда была твердо основана. Она, вероятно, ни на мгновение не думала о себе, ни о том, что она сделала или что могла сделать. Если бы она один миг посмотрела на себя, то могла бы только, в благотворном испуге, сказать себе: "Какая это с моей стороны дерзость! Бедная вдова из языческого народа, с трудом день за днем кормящаяся только собиранием колосьев, я надеюсь в ближайшем будущем стать спутницей жизни этого известного богатого человека! Это же превосходит всякое воображение!" Да. И, тем не менее, она имела хорошее основание для такой надежды потому, что она коренилась в предписаниях Иеговы и, значит, была основана на Его воле. Кроме того, человек, на которого возлагалась ее надежда, был одним из тех, которым исполнение воли Иеговы было удовольствием. Затем она могла сказать себе: его слово не было отказом мне, но, напротив - обещанием, которое он скрепил выражением: "жив Господь!" Спокойно и тихо, полная надежды, Руфь могла смотреть вперед.

Дорогие братья и сестры, читающие эти строки: какова надежда вашего призвания? Просвещены ли на это и ваши очи Духом премудрости и откровения? Познали ли вы, "какое богатство славного наследия Его для святых" (Еф.1:18)? Узнать эту надежду - значит выяснить, что твой Господь имеет для тебя здесь и в будущем, что Он хочет из тебя сделать после того, как Он призовет тебя из тьмы в чудный Свой свет. Ты должен отдать себе ясный отчет в том, что твое собирание колосьев есть только приготовление к получению наследства; ты должен узнать о наследии, которое ты можешь получить не только там, на небесах, но уже и теперь, здесь, живя на земле. Об этом молился и за то боролся некогда апостол для своих Ефесян. Наследие это состоит во всяком духовном благословении на небесах (Еф.1:3); во всем, дарованном нам от Божественной силы Его, потребном для жизни и благочестия (2 Петр.1:3), и наконец, - в безмерном величии могущества Его в нас, верующих (Еф.1:19). При собирании колосьев мы не имеем этих славных богатств: они могут быть показаны нам только после того, как наши очи откроются для них, когда дело у нас дойдет до падения ниц перед Богом, к ногам Его, когда мы приступим к Нему, могущему ввести нас в наше наследие.

К сожалению, множество детей Божиих живут, не познав надежды призвания своего, у них нет цели для жизни веры, они не знают, для чего они существуют, не знают также и того, что Господь имеет для них ввиду. Поэтому у них и не было еще стремления отдать себя Ему, пасть к Его ногам, чтобы побудить Его довести их до цели, Им предназначенной. Потому их надежда - очень жалкая вещь! Они даже сомневаются, возможно ли вообще достичь им самим или кому-либо другому всего того, о чем говорят обетования? Ax, если бы Господь привел всех детей Своих к "предлежащей" надежде, "которая для души есть как бы якорь безопасный и крепкий, и входит во внутреннейшее за завесу" (Евр.6:18-19). Она основана на Нем, Господе Славы, и на Его божественных обетованиях, которые в Нем "да, и аминь", во славу Богу - чрез нас.

Положение Руфи, несмотря на возникшие у нее надежды, в эту пору было выжидательным. Между полученными обещаниями и исполнением их лежало известное время, которое следовало терпеливо переждать.

О, время это было коротким, если сравнить с тем долгим сроком, в продолжении которого Авраам должен был терпеливо ждать исполнения обетования Божия. Ведь там были десятки лет!.. У Руфи были еще затруднения на пути, которые должны были быть устранены. Как хорошо: затруднения эти отныне были уже не ее личными затруднениями, но - сильного мужа, в руки которого она положила все, который и отвечал за все. Если бы и долго пришлось ей ожидать - она была способна на это. В ней было терпение, как плод Духа. Может быть иным из детей Божиих приходится так долго ждать, и, притом, ждать в скорби, именно для того, чтобы в душе их успел созреть этот драгоценный плод - терпение; тогда как другие, научившиеся уже быть терпеливыми, ожидая помощи от Господа, получают ответ Его еще прежде, чем воззовут к Нему... Пока они еще говорят - Он уже услышит (Ис.65:24). Так было с Руфью: она увидала исполнение своих надежд уже на следующий день.

Быть тихим и покоиться у ног нашего Господа, чтобы и в нас дозрел плод терпения, мы можем только тогда, когда вполне представили Ему распоряжаться нами и нашей жизнью. Пусть Он определяет способы и сроки. Не проси и не желай, чтобы то, чего ты ожидаешь и что уже имеешь в обетовании, случилось непременно сегодня, теперь, или в ожидаемое тобой время. А главное, не действуй сам, если даже тебе и покажется, что необходимо вмешаться, чтобы ускорить события. Помни, что не совершается то или иное потому, что еще не пришел час его. Посмотри на бедного царя Саула: он ждал, как ему и следовало, - семь дней, и начал действовать, не дождавшись, может быть, одного часа до окончания своего ожидания! Он надеялся этим улучшить свое положение, но разрушил всю свою будущность (1 Цар.13:8-14).

Также и способы осуществления надежд твоих вполне предоставь Ему. Не думай о том, каким образом захочет Он привести тебя к цели, и да не будет твоей заботы, каково будет у цели: пусть и там будет исключена твоя воля! Полная отдача, и - взор, направленный на Него: вот положение угодное Ему, и оно ведет к Его цели.

Такого рода было положение Руфи, но посмотрим

Между тем, Вооз без промедления взял дело о наследстве Руфи в свои руки... О нем сказано: "Вооз вышел к воротам и сидел там. И вот, идет мимо родственник, о котором говорил Вооз. И сказал ему Вооз: зайди сюда, и сядь здесь. Тот зашел и сел. Вооз взял десять человек из старейшин города, и сказал: сядьте здесь. И они сели" (ст.1,2). Мы видим, что то, что имел в виду этот человек, не было маловажным; его нельзя было сделать в тиши, где-нибудь за углом, потому что тут затрагивалась жизнь нескольких семейств, и вопрос шел о том порядке Божием, который касался всего народа. Поэтому дело должно было быть сделано открыто. И Вооз не откладывал его на какое-нибудь более удобное время или даже до завтра. "Человек тот не останется в покое", говорила о нем Ноеминь, которая, очевидно, знала его хорошо, "не кончив сегодня дела"... Все утраченное, задолженное наследие я призван возвратить истинным наследникам; это - моя задача, это в моей власти, это согласно с волей Божией, поэтому я и хочу сделать это... Так, вероятно, думал Вооз. Вот причина, почему мы и находим его уже рано утром в воротах города на том месте, где на востоке решались тогда все значительные дела. Как забились бы сердца Ноемини и Руфи, если бы они могли видеть его, сидящим среди собрания совета! Но они были тихо и спокойно в стороне: они должны были верить - не видя.

Точно также и нам не дано смотреть на то великое дело, которое наш неутомимый небесный Вооз продолжает творить с того самого часа, когда на Голгофе совершил Он дело нашего искупления, когда Он восстановил нас в утраченных нами правах на небесное наследство: мы ходим только "верою, а не видением". Но Он дал нам весть о том, что Он "всегда жив, чтобы ходатайствовать за приходящих чрез Него к Богу" (Евр.7:25). Он дал нам знать, что мы можем радостно "приступать к престолу благодати, чтобы получить милость и обрести благодать для благовременной помощи" (Евр.4:16), что отныне "введена лучшая надежда" и Он - поручитель "лучшего завета" (Евр.7:19-22) - "вчера и сегодня и во веки Тот же" (Евр.13:8). Поэтому, дорогие читатели, вы, имея веру, можете и без видения быть вполне спокойными. Если вы всем сердцем стремитесь к Его цели, если больше не хотите быть подобными несовершеннолетнему наследнику, который ничем не отличается от раба, - но действительно хотите быть господами над всем (Гал.4:1), и положили это Ему на сердце, тогда Он не пропустит ни одного часа, и поведет вас к цели, которая была уже от вечности также Его целью.

Пусть существует множество непреодолимых затруднений и в вас самих и вокруг вас, затруднений в мире земном и в мире духовном: для Него это - ничто. Он этих затруднений видит еще гораздо большее количество, чем видите вы, видит такие препятствия, о каких вы вовсе не подозреваете, Он видел их уже от вечности и считался с ними, когда взял на Себя дело Свое о нас и в нас. Но препятствия эти и затруднения будут все совершенно и действительно удалены, потому что Он - тот муж, который "не успокоится, не кончив сегодня дела". "Сегодня" - вот Его лозунг; сегодня Он совершает твое дело, даже и в том случае, если оно только "сегодня" было доверено Ему.

Так и тогда: Вооз поставил первого наследника тотчас перед решением вопроса о наследстве. Здесь, при свидетелях, Вооз изложил открыто все обстоятельства, а затем предложил ему: "купи при сидящих здесь и при старейшинах народа моего; если хочешь выкупить, выкупай; а если не хочешь выкупить, скажи мне, и я буду знать; ибо кроме тебя некому выкупить; а по тебе я". Тот сказал: "Я выкупаю". Вооз сказал: "Когда ты купишь поле у Ноемини, то должен купить и у Руфи моавитянки, жены умершего, и должен взять ее в замужество, чтобы восстановить имя умершего в уделе его". И сказал тот родственник: "Не могу я взять ее себе, чтобы не расстроить своего удела; прими ее ты, ибо я не могу принять" (ст.4-6). Мы видим из происходящего, что такой выкуп был действительно делом права. Как ни сильно было желание Вооза выкупить Руфь с ее наследством, тем не менее, хотя он сам и мог сделать это, он шел не иначе, как по пути законной справедливости. По определениям Божиим, ближайший родственник имел первое слово. Он тоже ни минуты не медлил и был готов выкупить наследство сейчас же; когда же ему было выяснено, что выкупленное наследство должно быть возвращено в руки обедневшей наследницы, что может случиться только чрез женитьбу на ней выкупателя, тогда он тоже не медлил и отказался от всякого выкупа, тем предоставив Воозу полную свободу действовать по желанию сердца своего.

Какое это удивительное изображение нас, падших людей, и нашего задолженного и утраченного наследия! Но существовали ли подобные затруднения при выкупе нашего наследия и при введении нас в наследство? Кому предоставляется сказать первое слово, когда дело идет об этом наследстве? Высоко над всем делом вечного искупления стоит праведность Божья со своим святым законом. Без нее не может быть сделано ни одного шага, она здесь - впереди всего. Одно у нее неизменно твердо: все то, что Бог некогда дал человеку, как наследнику, поставив его властителем над всей землей, покорив все под ноги его и не оставив ничего, что Он не отдал бы ему вместе со всеми вечными благами,- все это, попавшее в руки врага, должно быть всецело возвращено Богу. Собственность Божья должна снова стать Его, так говорит Его праведность, она настаивает на этом, она не отступает от этого. Так или иначе, но все наследие должно вернуться обратно.

Однако, прежде нежели положено было основание земли, состоялся совет, заключение которого было: прежние наследники, обремененные долгами, должны быть выкуплены вместе с наследством, и наследство должно быть возвращено им, а они - наследству. Это должно совершиться через соединение Великого Искупителя с искупленными: этим Он снова вводит их с Собою в их наследство. Они должны быть Его сонаследниками. И тут праведность Божья, имеющая первое слово, не пошла дальше, но остановилась, потому что, - как могла она соединиться с грешником и при этом все-таки остаться "праведностью" Божией? Здесь она сказала другому выкупателю: "Не могу Я взять ее Себе, чтобы не расстроить Своего удела, прими ее Ты, ибо Я не могу принять" (ст.6). И тут должно было случиться то же самое, что случилось при обсуждении дела Руфи, а именно: после отказа первого наследника, Вооз выступает со своими средствами и выкупает удел... Какой это, вероятно, был торжественный момент, там, под воротами Вифлеема, когда Вооз встал и, обращаясь ко всем, воскликнул: "Вы теперь свидетели тому, что я покупаю у Ноемини все Елимелехово и все Хилеоново и Махлоново; также и Руфь Моавитянку, жену Махлона, беру себе в жену... вы сегодня свидетели тому!" (ст.9-10) Он как будто только и ждал отказа первого наследника, чтобы выступить в свою очередь, как выкупатель. Очень точно определяет он все утраченное наследие, называя имена всех, кто имел часть в нем, но для которых оно было утрачено. Только Орфу не упоминает он ни словом, хотя она и была жива и могла иметь притязание на часть Хилеона, но оставшись в Моаве, она сама отказалась от своего права на наследство. В своем акте выкупа он не говорит: "я куплю", но "я покупаю". Выкуп этот сделался уже действительностью, и притом - ни малейшая часть наследства не осталась не выкупленной: у Вооза было достаточно средств, чтобы покрыть весь долг без остатка. Но во всем этом было и еще нечто такое, что до сих пор оставалось невысказанным: там была любовь, которой Вооз дает теперь проявиться перед всеми свидетелями, объявляя, что он берет себе в жену вдову Махлонову, чтобы она, возвышенная до него, вошла вместе с ним в свое наследие. Вооз поступил тут по старинному закону израильскому, поступил по воле Божией. Весь народ, который был при этом, торжественно закрепляет этот поступок своим свидетельством. "И сказал весь народ, который при воротах и старейшины: "мы свидетели; да сделает Господь жену, входящую в дом твой, как Рахиль и как Лию, которые обе устроили дом Израилев; приобретай богатство в Ефрафе, и да славится имя твое в Вифлееме" (ст.11). Как они радовались быть свидетелями тому.

Не так ли было и с нашим искуплением и выкупом нашего наследия после того, как мы стали грешниками? Что Бог не мог сделать по Своей Святой праведности, то совершил Он по горячей любви Своей. Далеко от рая (нашего наследия) блуждали мы, обремененные тяжелой виной, в изгнании, а праведность Божья стояла на страже с пламенным мечом, чтобы изгнанный грешник никогда более не приблизился к дереву жизни. Возвращение для нас было навеки невозможным. Но любовь Божья, в лице Сына Его, пошла за грешником в его изгнание, и соединилась с ним для того, чтобы привести его с Собой обратно. Праведность Божья как бы сказала: он повинен смерти и должен умереть. Но тогда за него умирает любовь Божья. Она принимает на себя возмездие за грех и возвращает человеку потерянную жизнь, она даже дает ему Свою собственную жизнь. Так освободился человек. В поставленном Богом "Наследнике всего" все это сделалось истинной действительностью.

Вошли ли мы в наше наследие? Принудили ли мы Его, как Руфь Вооза, ввести нас в это наследие? Если - да, то и мы переживаем то счастье, которое пережила Руфь в те дни.

Теперь обратим внимание на то,

В этот день совершилось великое: Руфь достигла ближайшего родства с Воозом. После того, как все затруднения были устранены Воозом и акт выкупа засвидетельствован и закреплен, мы читаем: "И взял Вооз Руфь, и она сделалась его женою" (ст.13). Не существует на земле более тесной связи, чем та, которая наступила теперь между ними. Глядя на нее - возле Вооза, и оглядываясь назад, на то, в каком положении она некогда была, мы без сомнения, вправе сказать: ничего подобного не могла она ожидать, когда оставляла Моав, повернувшись спиной ко всему своему прошлому, в те часы решения, когда, без колебаний, сказала она Ноемини: "не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог - моим Богом" (гл.1:16). Не ожидала она этого и тогда, когда, как бедная вдова, собирала колосья на поле Вооза, позади его жнецов. Мы уже видели, что надежда блеснула ей только в конце жатвы, когда Ноеминь сказала ей о том обычае, касательно потерянного наследства, который существовал в Иудее в ту пору. Руфь была, в полном смысле этого слова, смиренная, верная, послушная, любящая и преданная. Она достойна была той участи, которая готовилась ей.

Покидая Моав ради Вифлеема и Бога Израилева, мы совершенно не знаем, даже вообразить себе не можем, - что из нас выйдет и что с нами будет. О, сколько тысяч искупленных Кровью Христа не имеют никакого представления о тех намерениях во благо, которые имеет по отношению к ним их небесный Вооз! А между тем, они могли бы знать эти намерения, и притом бесконечно лучше, нежели Руфь, которая черпала только из мелководного источника Ноемини. Наш Искупитель не затаил про Себя, чем или кем мы должны быть здесь в Нем и чрез Него: Он высказал это, Он велел начертать это нам черным по белому. Почему же тогда у нас не доходит дело до блаженного: "Вы во Мне и Я в вас" (Иоан.14:20)? Почему люди смотрят даже с удивлением и недоверием, когда переживающие такое состояние говорят о тайне "Христос в вас, упование славы" (Кол.1:27)? Что за причина, что они не знают о таком соединении с Господом, когда становишься один Дух с Ним (1 Кор.6:17)? Причина в том, что они не верят в такое единство со Христом. Но, слава Богу: Он, тем не менее, отыскивает Себе, среди других людей, своих "Руфей", и для них настает день, когда они, с усердием добившись своей цели и соединясь с Господом, проходят свое жизненное поприще подобно Еноху. Но ведь этого могли бы достигнуть и все! Не отказывайтесь же от того, что для вас предназначено!

Однако, - смотрите дальше.

Руфь получила наследство, о каком она прежде никогда и не подозревала. Мог ли ее с того дня тревожить вопрос: что-то будет с нею, когда кончится жатва и истощится ничтожный запас, собранный ею? Нет, теперь, рядом с Воозом, она постыдилась бы такой мысли, да она даже и вовсе не могла придти ей в голову! Нужда ее сразу кончилась. Она разбогатела: тут было и ее собственное, вновь освобожденное наследство и та доля, которую получила бы Орфа, если бы не возвратилась в Моав. Также и часть Ноемини досталась ей, ибо что стала бы делать старая женщина с имением своим? Таким образом, уже не те немногие колосья с полей Вооза, которым она так радовалась несколько месяцев тому назад, составляли ее достояние, и даже не те драгоценные шесть мер ячменя, которые ей отмерил сам Вооз и которые поэтому ценились ею очень высоко: нет, теперь у нее были огромные кучи зерна на гумне и в житнице, потому что все, принадлежащее Возу - все его поля, и урожаи, а вместе с тем и сам Вооз - принадлежали ей. Какое наследство! Как только мы соединяемся с нашим Воозом - исчезает вся наша бедность. Иначе и быть не может. И тогда мы слышим, как Он говорит: "Сын мой, все мое твое" (Лк.15:31). Мы скоро узнаем, что Он "богатый для всех" (Рим.10:12) и что Он "обнищал ради нас, дабы мы обогатились Его нищетою" (2 Кор.8:9), Он будет шептать нам: "Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться" (Откр.3:18).

Мы - наследники Божьи и сонаследники Христу. Это - факт, хотя близорукие люди и думают иначе, полагая, что нам надо еще сделаться наследниками. Теперь нам необходимо только одно: чтобы у нас открылись глаза, мы должны увидеть Его, как некогда видели Его ученики: "Мы видели славу Его" - говорят они - "славу, как Единородного от Отца", полного благодати и истины (Иоан.1:14). Тогда, подобно им, мы сможем сказать: "И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать" (Иоан.1:16). Его полнота есть наше наследие, ее, без сомнения, хватит на всех, и ее мы имеем в Нем (Кол.2:9-10). С нами безусловно должно случиться то же, что и с ними: мы должны сделаться одно с Ним. Мы нищи и жалки, и всегда такими останемся, если будем одни, без Него.

Соединившись с Воозом, Руфь становится матерью святого поколения. Печально, очень печально обстояло дело с родом Элимелеха: после того, как он ушел в Моав, этот род пришел к концу, он вымер: отец, глава рода, умер на чужой стороне, и оба сына были тоже погребены там, не оставив после себя потомков. Пройдет короткое время - умрет и старая вдова Ноеминь, последняя в роде. Если бы сноха ее - Руфь - не настояла так решительно на том, чтобы ей идти вместе из Моава в страну Израилеву, то, по-человечески говоря, род Элимелеха погиб бы. Но возьмите эту маленькую книгу и просмотрите, в последних пяти стихах, приложенную к ней родословную табличку: обратите внимание, что Руфь введена, как мать, в этот род великих мужей. Но более всего заметьте: какую линию мужей Божиих составили потомки ее и Вооза. Она же ведь была прабабушкой царя Давида, этого мужа по сердцу Божьему!.. Но есть еще одно родословие, с которым нельзя сравнить никакое другое: именно нашего Господа и Спасителя Иисуса Христа, и в этой родословной таблице имя ее также находится уже две тысячи лет. По прямой линии от этой матери в Израиле происходит, по плоти, и наш Господь. Как велика была значит благодать, которой достигла Руфь! Ей, действительно, досталось прекрасное наследие.

Итак, мы видим, что все те из народа Божьего, которые, подобно Элимелеху, уходят в Моав, приводят святой род к вымиранию; с другой стороны - все, которые подобно Руфи, приходят от Моава к Богу Израилеву и там стремятся к цели, которую ставит перед ними высшее звание Божье во Христе Иисусе, (Фил.3:14) - производят и сохраняют святой род.

Плодовиты ли мы с вами для Бога? Святой, духовный род должен бы быть вызван к жизни и сохранен и тобою, и мною - везде, где бы мы ни находились. Для этого мы сделались потомками Христа и оставлены в этом мире.

Неплодие в Израиле было для женщин позором, от которого они тяжело страдали. Мы читаем о многих горьких слезах, пролитых женщинами, которым Бог не дал детей, и о молитвах, воссылаемых к Нему по этому поводу. То, что некогда, в обычной земной жизни, было таким постыдным, то постыдно теперь в жизни духовной. Если мы - во Христе, то чрез нас должен быть рожден Богу святой род. Это совершится, наверное, если мы сделаемся одно с Христом, и в Нем, и с Ним пройдем чрез всю нашу жизнь веры. Пусть именно это будет для нас выше и важнее всего другого!

Остановимся еще раз и посмотрим эту маленькую книгу. Не учит ли она нас никогда не останавливаться или, тем более, не отступать в нашей жизни веры? Элимелех ушел из родного города, Орфа - едва отошла от Моава, как с полпути вернулась назад... Надо, не отступая - как Руфь - идти вперед и достигать Вифлеема.

Книга эта учит нас не стоять на месте, даже если мы прилежны и верны в собирании колосьев, даже и тогда, когда мы совсем отдаемся Господу. Будем стремиться вперед, к блаженному "вы во Мне и Я в вас". Тогда мы, шаг за шагом, войдем с Ним в наше славное наследие здесь, доколе не придем "к наследству нетленному, чистому, неувядаемому, хранящемуся на небесах" (1 Петр.1:4), где мы уже "всегда с Господом будем" (1 Фес.4:17).

"Все это происходило с ними, как образы; а описано в наставление нам, достигшим последних веков" (1 Кор.10:11).

Драгоценную историю Руфи мы закончили в предыдущей главе. История эта, мы надеемся, много сказала нам о том, что нужно каждому из нас лично для себя, в смысле нашего отношения ко Христу. Она дала нам также и намеки на то, какую "благую часть", приготовленную для нас в Нем, мы должны избрать (Лк.10:42). Дал бы Бог, чтобы мы взяли теперь в руки завещание нашего небесного Завещателя, и чтобы каждый разыскал в Нем - в чем заключается наше наследие. И нам необходимо не только узнать о нем, но и получить его в обладание.

Но, закончив чтение этой книги, мы все же еще не закрыли и не отложили ее, потому что она содержит в себе, кроме вышеприведенных, еще другие мысли Божьи, другие глубокие истины, которых мы еще не коснулись. И, хотя мы слишком хорошо сознаем свое бессилие - выставить их в полном свете, все же мы желали бы, по крайней мере, намекнуть на них, чтобы каждый мог сам исследовать и открывать чудеса Божьи в Его законе.

Книга Руфь помещена между историческими книгами Ветхого Завета, к которым она и принадлежит по праву. Тем не менее, по нашему мнению, она, вместе с тем, есть и чудная пророческая книга, точно так же, как и вся история Израиля, которая развертывает одну пророческую картину за другой о церкви Божией Нового Завета. Только подумать, что она была написана, вероятно, за 1000 лет до Рождества Христова, во времена Давида или Соломона, на что указывает короткое родословие, доведенное до Давида! И тем не менее она, в своих узких рамках, содержит прообразно участь древнего отпадшего народа Израильского и будущую судьбу Церкви Божией в Христе Иисусе, от первого пришествия нашего Господа до второго пришествия Его, пред которым мы стоим в наши дни. У нас лежит на душе указать вам в книге Руфь по крайней мере на некоторые черты прообраза этих обоих, то есть, Ветхозаветного и Новозаветного домостроительств Божиих. Скоро, очень скоро исполнятся эти прообразы. Да будет благоугодно Господу направить к тому наше сердце и наше перо!..

Хотя мы имеем в виду только Израиль и Церковь Божью во Христе Иисусе, все же, прежде чем подойти к тому и другому, мы не можем обойтись без указания на еще гораздо более славный прообраз, именно прообраз Господа Иисуса Христа, который мы имеем здесь перед собой в лице того, кто выкупил наследие Руфи, то есть Вооза, как на то намекалось уже много раз. В сущности, в конце концов, здесь, в этой славной истории, все сосредотачивается вокруг этого человека. В начале его как бы нет, затем он понемногу выступает с заднего плана, но тем не менее, он ведь был прежде, нежели существовала Руфь!.. Затем он становится уже центральной фигурой, вокруг которой сосредотачиваются все, кто каким-либо образом находится в связи с этим происшествием или только приходит в соприкосновение с ним. Ведь именно он приводит все к славному концу. Как Вооз в истории дома Элимелехова и в истории Руфи был главным лицом, наследником и выкупателем, так Сын Божий есть центр для истории Израиля и для Церкви Господней.

Обратим теперь внимание на эти два намеченные прообраза:

Этот период охватывает уже две тысячи лет. История Израильского народа за это время есть история страданий его, и заключает в себе три повторных пункта: выселение этого народа из его страны, пребывание его среди других народов и возвращение его в свое отечество. Удивительные прообразы всего этого находим мы в истории Элимелеха и его дома.

Прежде всего:

1) Мы видим Элимелеха, вместе со своей семьей покидающего свою страну. Его история начинается так: "И пошел один человек из Вифлеема Иудейского со своею женою и двумя сыновьями своими жить на полях Моавитских". Ханаан был обетованной или обещанной страной для Израиля, с того первого дня, как Бог призвал мужа, от которого произошел весь народ. "Пойди из земли твоей, от родства твоего из дома отца твоего в землю, которую Я укажу тебе" (Быт.12:1), таково было первое слово Божье Аврааму. В нем заключалось повеление отделиться от остального мира, осужденного Богом и посвятить себя Тому, Кто его призвал и Кто дал ему огромное число обетований: потоки благословения должны были пролиться на эту страну. Таким образом, сделалась эта страна - страной величайших надежд для израильтян, их влекло туда, пока Господь не ввел их в нее. И не могло быть иначе, ибо Господь сказал о ней: "Земля, о которой Господь, Бог твой, печется; очи Господа, Бога твоего, непрестанно на ней, от начала года и до конца года" (Втор.11:12). С тех пор, как она перешла во владение Израильтян, они не должны были думать когда-нибудь покидать ее. Моисей сказал им, что для них нет пути обратно "ибо Господь сказал вам: не возвращайтесь более путем сим" (Втор.17:16). Страна эта была для избранного народа Господня связующим звеном между ним и его Богом. Жить в Ханаане - значило, по воле Божией, быть там, куда Он Сам поместил их, это значило - находиться в Его благоволении. Выйти из Ханаана, по собственному ли побуждению или потому, что Бог вытеснял - всегда было наказанием Божьим. Такой выход всегда указывал на великий разрыв между Богом и тем, кто выходил, был ли то единичный израильтянин, или весь народ. Только однажды, единственный раз, с тех пор, как эта страна стала страной обетованной, выход из нее не был наказанием, потому что был совершен по воле Божией и поэтому - был в благословение: это тогда, когда Иаков отправлялся со всем своим родом в Египет. Тогда Сам Бог ему сказал: "Не бойся идти в Египет; ибо там произведу от тебя народ великий. Я пойду с тобою в Египет; Я и выведу тебя обратно" (Быт.46:3,4). Это был хороший пропуск для путешествия, выданный Самим Господом.

Но когда мы видим Элимелеха, без всякого на то повеления от Бога, покидающего Ханаан, хотя бы и под предлогом наступившего там голода, нам делается ясным, что между ним и его Богом образовался разрыв. Потому что ведь вопрос шел о деле великой важности: это была разлука с данным Богом наследием, подаренным на вечные времена, разлука со святилищем, в котором присутствует Бог и вокруг которого был собран весь народ! Да, это была разлука с Самим Богом. Величайшее, что имел на земле израильтянин, он отдавал с пренебрежением, повернувшись спиной к святой земле. Да, Элимелех отступил от Бога, в этом был его грех. Подобно блудному сыну в Евангелии, он взял все и пошел от отца в дальнюю страну (Лк.15:13). Но, может быть, нужда, голод выгнали его?.. Может быть, действительно, не было возможности оставаться ему там, где Бог поместил его, вместе со своими?.. Напротив: не нужда выгнала его, потому что ведь Ноеминь признает совершенно открыто, после своего возвращения: "Я вышла отсюда с достатком" (Руфь1:21). Что у него была возможность остаться видно еще и из того, что весь Вифлеем ведь остался, а ушел только он один!.. Кроме того, разве богатого Вооза, которого так хорошо знала Ноеминь, не было там? Он, который впоследствии выкупил без затруднения все задолженное наследство, мог бы, конечно, предотвратить и утрату его и помочь при всяком голоде. Но, как в смысле отношений между Богом и Элимелехом не все было в порядке, так и между ним и Воозом тоже не было хорошо. Поэтому и должен был он уйти. Его уход был его грехом, но одновременно и его наказанием.

В этом Элимелех был прообразом рассеяния израильтян из их страны. Уже сотни лет перед этим, между ними и Богом не все обстояло благополучно: внутреннее разделение существовало уже во времена Исаии и угрожало сделаться полным и открытым. Когда Бог сказал Своему пророку: "Пойди и скажи этому народу: слухом услышите и не уразумеете, и очами смотреть будете, и не увидите!.." Ибо сделалось сердце народа жирным* ... (*в еврейском подлиннике). Тогда этот пророк спросил с удивлением: "На долго ли, Господи?" Бог сказал в ответ: "Доколе не опустеют города и останутся без жителей, и домы - без людей, и доколе земля эта совсем не опустеет". И удалит Господь людей, и "великое запустение будет на этой земле" (Ис.6:9-12). Но Бог есть Бог великого терпения. Отпадение Израиля с тех пор возрастало в продолжение еще 700 лет. Под ударами Божьими 10 колен ушли в Ассирию, а два - в Вавилон; но разлад их с Богом не прекратился даже и после того, как они вернулись из последнего плена. Вину за виной нагромождали они на себя и на свое наследие. Все глубже становился разрыв. Бог сделал самое крайнее: Он послал Своего Сына, Своего Самого близкого родственника и истинного наследника в их среду. Этот "Вооз" должен был, - и мог, - остановить ужасный разрыв, но все разбилось о влечение Израиля прочь от Бога. И вот мы видим, как Сын этот стоит, горько плача и громко взывая: "О, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему!" (Лк.19:42). Они не хотели Его принять, как своего Искупителя и Спасителя. Даже тогда, когда Он уже выплатил цену выкупа и предложил им спасение - они оттолкнули Его от себя (Деян.3:26). Так сбылось то, о чем Он говорил им: "ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего" (Лк.19:43-44). Бедствие, великое бедствие увело их от их наследия, от их святилища, от их Бога на чужбину в разные страны. Таков был путь отпадения от Бога. Какое предостережение всему миру!

Далее:

2) Элимелех, как прообраз, показывает нам поведение израильтян вне страны своей. Как в жизни Элимелеха в Вифлееме не было ничего такого, что Бог мог бы отметить в Своей книге, так же не было в этой жизни ничего и за то время, пока Элимелех жил в языческой стране. Отступление от Бога привело этого человека, вместе с его семейством, в языческую страну, и там отступление это могло продолжиться и углубиться. Вдали от общения с Богом и со своими братьями, отступление Элимелеха не могло наблюдаться никем, никто его не мог удержать, и тем сильнее оно увеличивалось. Вскоре он спустился на уровень тех, которые жили вокруг него и никогда не знали Бога. Между домом Элимелеха и моавитянскими домами завязались тесные сношения, возникли родственные связи, запрещенные Богом. Так, живя в языческой стране, Элимелех попрал ногами закон Его. Отделение от Бога всегда ведет к тесной связи с миром. На это, все более углубляющееся падение, имевшее место в Моаве, Писание распростерло покров; Ноеминь также, после возвращения своего в Вифлеем, не проронила о том ни слова. Как охотно хоронит отпадший человек свои кривые пути! Может быть, это и лучше, чтоб не вводить других в искушение.

Но Элимелех со своим домом свидетель тому, что путь вдали от Господа есть путь страдания. Может быть, он казался прекрасным, пока его осматривали прежде, чем вступили на него, но лишь только пошли по нему - он оказался трудным, тернистым путем. В Моаве вы найдете кладбище этого достойного сожаления семейства. Сначала здесь вырыли могилу для главы этого рода, за ним последовали в смерть один сын за другим. Это были горькие переживания, боль которых проникала и тело и душу!.. Теперь на очереди стояла старая, оставшаяся еще в живых, вдова. Таким образом, вымирание было участью дома Элимелеха; духовная и телесная смерть их - вот что постигло его в стране отпадения от Бога.

Но как обстояло и обстоит дело с израильским народом с тех пор, как он был рассеян среди других народов? Сразу после их рассеяния, евреи сделались главными противниками благой вести о Христе и первыми гонителями Его посланников. Подобно тому, как в своей стране "избивали пророков и камнями побивали посланных к ним", так они делали и в своем изгнании. Вместо благословения они всегда несли народам проклятие. Исполнилось то, что засвидетельствовал о них их Бог: "И пришли они к народам, куда пошли и обесславили святое имя Мое, потому что о них говорят: "они - народ Господа и вышли из земли Его" (Иез.36:20).

И какое ужасное время страданий было это! Ни один народ на земле не перенес того, что перенес Израиль в течение ряда веков своего отвержения! Еще прежде, чем они получили свою обетованную страну, Бог повелел сказать им, что Он сделает, если они отпадут от Него. Прочти Второзаконие 28:48-68; мы передадим только некоторые изречения оттуда. Он велит им сказать: "И как радовался Господь, делая вам добро и умножая вас, так будет радоваться Господь, погубляя вас и истребляя вас... Но и между этими народами не успокоишься, и не будет места покоя для ноги твоей, и Господь даст тебе там трепещущее сердце, истаивание очей и изнывание души. Жизнь твоя будет висеть перед тобою и будешь трепетать и ночью и днем, и не будешь уверен в жизни твоей". Да, шествие Израиля с тех пор было буквально шествием страдания и смерти. Духовное его состояние описано так: "Была на мне рука Господа и Господь вывел меня духом, и поставил меня среди поля, и оно было полно костей, - и обвел меня кругом около них, и вот весьма много их на поверхности поля, и вот они весьма сухи... И сказал он мне: "сын человеческий! Кости сии - весь дом Израилев" (Иез.37:1,2,11).

Но, слава Богу: хотя теперь и кажется, что Израиль находится в состоянии вымирания - Господь решил, что это не навсегда.

3) В доме Элимелеха есть прообраз и другого времени - времени возвращения Израиля.

Не весь дом Элимелеха вымер: остался от него некоторый остаток. Это была старая, надломленная, дряхлая вдова Ноеминь. Без мужа и главы, без детей и почти без надежды, живет она там, в чужой стране. Но вот, радостная весть приходит к ней из ее страны и ей кажется, что еще раз открываются там для нее двери! Тут зашевелилось в ее душе желание возвратиться назад, в страну своих отцов, и она встает, обращает спину Моаву и идет обратно, тем путем, которым некогда пришла. Она не успокаивается до тех пор, пока ноги ее снова не стоят на земле, дарованной им Богом в наследие. Бедная, опустившаяся и едва узнаваемая, она снова приходит туда, откуда ей не следовало бы и уходить. Что она опять там, всем кажется чудом, но более всех - ей самой!..

Обращали ли мы когда-нибудь внимание на тот нежный язык любви Божией, которым Он говорит с остатком или оставшимися от Израиля?

Все пророки говорят об этом "остатке". Все снова Он подчеркивает, что остаток будет очень мал, он останется после меча, Господь соберет его: Он спасет его, Он будет милостив к нему, Он вернет плен его, и выкупит, и приведет его обратно. Они, может быть, и сами не знают этого, но мы знаем, что израильтяне только тогда вполне и навсегда придут к своему наследию, когда "Руфь" достигнет назначенного ей теснейшего соединения с "Воозом": то есть, когда Церковь Божья войдет со Христом в свое вечное наследие...

Но это приводит нас уже к второму прообразу, который находим мы в книге Руфь. Обратим же к нему теперь наше внимание.

Рассматривая жизнь Руфи, как она описана в Священном Писании, мы находим, что все в ней прообразует Церковь Христову. Возьмем только некоторые черты из нее.

Прежде всего - время призвания Руфи к Господу. Смотрите: когда именно Руфь была привлечена к Богу? Пока Элимелех со своим домом оставался в своем наследии, не могло быть мысли о том, чтобы луч света проник в ее душу. Она призывается Богом не раньше и не позже того, как эта семья израильтян, вместе со своей главой, избрала неверный путь, ушла прочь от Бога и постепенно пришла к полному падению. Вероятно, ступенью этого падения было заключение родственных связей с домами моавитян. Вот здесь-то и представился случай, что Бог мог послать в сердце Руфи первые лучи благодати. Итак, в то время, когда знавшие Бога и принадлежавшие к "первым", подобно блудному сыну, оставили отцовский дом и ушли в дальнюю сторону, Бог начал привлекать к Себе ту, которая считалась "последней". И это для того, чтобы сделать ее первой. Удивительно, что прямо или косвенно, это отступившее от Бога семейство делается причиной спасения Руфи.

Не обстояло ли почти буквально также со славным призванием Церкви Божией? Когда именно случилось, что Господь свободно и открыто простер к ней Свою руку?.. Пока еще была надежда обратить к Себе Израиль, мы ни слышим ни звука о том, что Он соберет Себе народ из всех народов. Напротив: Он, делает над Израилем последнюю и крайнюю попытку, повелевает своим вестникам: "На путь к язычникам не ходите и в город Самарийский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева" (Мф.10:5-6). Он не мог видеть этого народа, чтоб не сжалиться над ним, потому что, - говорил Он - "они были изнурены и рассеяны, как овцы, не имеющие пастыря" (Мф.9:36). Когда однажды Он находился по ту сторону границы, в языческой стране, и одна язычница воззвала к Нему за помощью, а ученики Его приступили к Нему, прося помочь ей, Он открыто и свободно высказал им: "Я послан только к погибшим овцам дома Израилева" (Мф.15:24). Из этих слов мы должны понять, что Отец, Пославший Его, до тех пор еще не призвал к Себе Церковь Свою. После того, как в течение трех лет все старания Его над этой бесплодной смоковницей были тщетны, Господин ее сказал: "вот, Я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице и не нахожу; сруби ее: на что она и землю занимает?" Тогда мы слышим убедительную просьбу за нее: "Господин, оставь ее и на этот год, пока я окопаю ее и обложу навозом: не принесет ли плода; если же нет, то в следующий год срубишь ее" (Лк.13:7,9). Свое обещание испробовать над деревом еще последнее средство, Он выполнил впоследствии с избытком... Но что же сделали те из дома Израилева, за которыми с такой сильной любовью Он ухаживал?.. Они вытолкнули Его из города и распяли. Тогда Он, великий Искупитель, заплатил цену выкупа за весь мир включая и Израиля. И кто мог бы ожидать, что после того как Он претерпел смерть от них - Он еще протянет к ним, через Своих вестников, руку примирения? Тысячи их ухватились за эту руку любви, но народ, как целое, наполнил меру грехов своего отпадения от Бога, объявив себя врагом и Его и тех, кто принадлежит Ему. Тогда, только тогда! - открывает Он дверь для тех, которые подобно Руфи, были "вне". "Идите, научите все народы", сказал Он Своим посланным, "проповедуйте Евангелие всей твари" (Мф.28:19, Марк.16:15). "Пойди по дорогам и изгородям и убеди придти, чтобы наполнился дом мой" (Лк.14:23) - вот приказание Его с тех пор. Как некогда дом Элимелеха отходит на задний план, а Руфь с этого времени выступает на передний план, так случилось и с отпавшим Израилем, который отверг Его; первые спустились на место последних, а последние стали первыми.

Также и по происхождению своему Руфь есть прообраз Церкви Божией. Родом она была язычницей, и для нее не было никакой двери, через которую она могла бы войти в общение с Богом и Израильским народом. Ее отделение от Бога и израильтян было по строгой заповеди Божией, которая гласила: "Аммонитянин и моавитянин не может войти в общество Господне и десятое поколение их не может войти в общество Господне вовеки" (Втор.23: 3). Праведный приговор Божий был так непреклонен относительно Моавитян, потому что они не вышли навстречу израильскому народу во время его путешествия из Египта в Ханаан, а напротив, призвали Валаама, чтобы проклясть Израиля; так как это не удалось им, они пробовали соблазнять израильтян на блудодеяния и идолопоклонство, чтобы Сам Бог предал народ Свой на погибель. "Не желай им мира и благополучия во все дни твои, во веки" заповедал Бог (Втор.23:4-6). Итак, мы видим, какие непреодолимые препятствия стояли на пути этой моавитянки: какая была вероятность, чтоб она когда-либо могла принадлежать к избранному народу? Только одна, дотоле не явленная, милость могла поднять ее с низшей ступени и вознести на высоту. Отпадение дома Элимелеха стало как бы дверью, через которую пришло к ней спасение: ибо не будь этого отпадения - не было бы сближения и родства Руфи с этой иудейской семьей, которую Бог употребил, чтобы открыться бедной язычнице. Следующее затем событие - неожиданный выкуп Воозом потерянного наследства дома Элимелеха - это незаслуженная Руфью милость его, сразу дала молодой женщине почетное положение среди избранного народа.

Церковь Божья во Христе Иисусе, призванная Богом "из всякого колена, языка, народа и племени" (Откр.5:9), по природе своей, стоит буквально в том же положении и на той же ступени, на которой тогда стояла Руфь моавитянка. Апостол, напоминая церкви ее прошлое, говорит: "И вас, мертвых по преступлениям и грехам вашим, в которых вы некогда жили, по обычаю мира сего, по воле князя, господствующего в воздухе"... и далее: "Помните... что вы были в то время без Христа, отчуждены от общества Израильского, чужды заветов обетования, не имели надежды и были безбожники в мире" (Еф.2:1-2,11-12). Когда он сравнивает их с Израилем, то называет их "дикой" маслиной, тогда как Израиль - хорошая маслина (Рим.11:17-24). Но вот случилось, что некоторые ветви хорошей, благородной маслины отломились, и на их место привиты были ветви, отрезанные от дикой маслины, чтобы они сделались причастными корню и соку благородной маслины. "Те - ветви Израиля - отломились из-за своего неверия; ты привит и стоишь - через веру", говорит он спасенным из народов. "Ты не по природе привился к хорошей маслине" и это прививание продлится до тех пор, пока не "войдет полное число язычников" (ст.25). Сопоставляя обоих - Израиля и Церковь Божию - мы видим "благость и строгость Божью: строгость к отпадшим, а благость к тебе, если пребудешь в благости Божией".

Церковь Божья - результат неизреченной благости и милости Господней. Смотря на ту бездну, из которой она извлечена и на ту высоту, которой она достигает, мы приходим к заключению, что ничего в мире не служит таким ярким примером этой благости, как именно Церковь. Из того, что свидетельствует нам Слово о маслине, кажется, как будто все это было случайным или естественным развитием вещей. Однако, по свидетельству Иеговы, эта милость была предусмотрена Им, в этом было Его хотение: "Скажу не Моему народу: "ты - Мой народ", а он скажет: "Ты - мой Бог"" (Ос.2:23). Уже от века Бог видел этот результат Своей благодати, видел его так, как будто он был уже совершившимся фактом: "Я открылся не вопрошавшим обо Мне; Меня нашли не искавшие Меня: "вот Я! вот Я!", говорил Я народу, не именовавшемуся именем Моим" (Ис.65:1). О, если бы мы, имеющие тоже свою часть в этой незаслуженной милости, смиренно, как Руфь испытали ее на себе и, подобно Руфи, сделались бы "чем-нибудь" во славу ее! Далее:

Руфь есть прообраз Церкви Христовой по ревности своей и хождению пред Богом. Какой приветливый облик возникает перед нами, когда мы представляем ее себе там, на пути в Вифлеем! Как трогательно ее чувство долга и преданности Ноемини и насколько она стоит выше той, которая ее отсылает обратно в Моав! Какая-то непреодолимая сила гонит ее к народу Израильскому и к Богу Израилеву. И когда она приходит в Вифлеем - несмотря на то, что Ноеминь опытнее ее - последняя должна отойти на задний план. Какие прекрасные черты этой Моавитянки видим мы из различных свидетельств о ней! Вот свидетельство жнецов: Руфь 2:7. Они считают ее смиренною, терпеливою, прилежною. Дальше - мнение Вооза, составленное им о ней еще прежде того, как он ее увидел (Руфь 2:11). По всему, что он о ней слышал, она представляется ему любящей, преданной, верной, и он хвалит ее за то, что она пришла к Богу Израилеву, "чтобы успокоиться под Его крылами". Затем, - тот же Вооз говорит: "У всех ворот народа моего знают, что ты женщина добродетельная" (Руфь 3:11). И последняя похвала - женщин, знавших Ноеминь и Руфь: "...сноха твоя, которая любит тебя, которая для тебя лучше семи сыновей" (Руфь 4:15). Так Вифлеем был полон хвалы этой моавитянке, которой Бог оказал такую милость, и из всего, что мы о ней читаем, у нас составляется очень яркое представление об этой, во всех отношениях, хорошей женщине.

Такова должна быть Церковь Божья: без пятна или порока, или чего-либо подобного, и такова она и была в первые дни и годы своего призвания. Надо обратить внимание на первое явление ее в день Пятидесятницы и сравнить ее с умирающим в то время Израилем, среди которого она была призвана к существованию. Даже в его лучшие времена Израилю не было дано такой полноты благодати, и он не стоял на такой высоте силы и святости пред Богом и людьми, как Церковь в ту пору. Потому что, - какое это было святое славное хождение! В кратких, но сильных выражениях, так говорится в Писании об этих первых временах существования на земле Церкви Христовой: "Они постоянно пребывали в учении апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах" (Деян.2:42). Это была их духовная атмосфера, из которой они не выходили. Их ежедневная жизнь представлена так: "Все же верующие были вместе и имели все общее и продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нуждам каждого; и каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога и находясь в любви у всего народа" (Деян.2:44-47). В то время, как Господь ежедневно прилагал спасаемых к Церкви, об окружающем множестве людей сказано: "Из посторонних же никто не смел пристать к ним, а народ прославлял их" (Деян.5:13). Так происходило в Иерусалиме, так в Антиохии, так и в Ефесе, Фессалонике - везде, где бы Церковь не возникала. Иначе и быть не могло, потому что Израиль был народом избранным Богом по плотскому рождению, а Церковь - по рождению свыше. Ах, если бы это положение Церкви осталось таким и до сегодня!.. Но так должно снова сделаться. Да вернется каждый из нас к первой любви своей, к огню, о котором еще прежде, чем идти на смерть, Господь говорил: "Как Я желал бы, чтобы Он уже возгорелся!" Да вернется каждый из нас к полноте жизни и рвения, которые приходят вместе с полнотою Духа!

Еще одно: Руфь служит прообразом Церкви Божией также и в смысле ожидающей ее славной участи. Руфь, придя в страну израильскую, не имела никакого представления о том, к чему она призвана Богом. Как она была рада, что ей позволили собирать колосья позади жнецов! О большем она не могла и мечтать. Но вот она узнает о наследстве, принадлежащем ей, о своем родственнике здесь и о том, чего она может тут достичь, если приложит старания. И мы видим, как она с этой минуты, делает все, что от нее зависит, охотно и без колебания, пока не достигает своей, Богом назначенной цели. Опираясь на руку Вооза, вместе с ним, как жена его - она получает все свое наследство.

Какое смутное представление имеют многие люди о том, как близко они находятся ко Христу! Как мало понимают, что именно Бог имеет в виду для них, сделав их Своими детьми!.. Вселенская Церковь Божья в настоящее время, в большей своей части и в целом, находится в неведении своей конечной участи, и только единичные члены приходят к познанию намерений Божиих относительно их. Все ли мы знаем о том, что мы народ небесный (Еф.1:3; 2:6; 3:10), что во Христе мы близки Ему, родственны Ему, не только потому, что Он вступил в родство с нами, но и потому, что Он нас поднял до Себя: мы - "члены тела Его от плоти Его и кости Его" (Еф.5:30)? Когда же настанет такое время, что Церковь серьезно посмотрит на эту действительность? Когда же она осуществит ее?

Почему же ты лично, стоишь так далеко от Него? Он хочет быть одно с нами, хочет сочетаться с нами. Если бы только у нас хорошенько открылись на это глаза, тогда мы скоро увидели бы Церковь в безусловной отдаче Богу и - у ног Его.

Братья мои и сестры! Мы живем в последние времена, но Господь дает еще нам время, чтобы достигнуть единения с Ним. Сегодня или завтра Он придет, и тогда те, которые как Невеста, идут навстречу Ему, опираясь на руку Его (Песн.8:5) вместе с Ним войдут в Отцовский дом.

Слава и благодарение Богу за то, что существуют еще отдельные люди, знающие, что Искупитель их взял на Себя преодолеть все затруднения! Они взирают, с жгучим ожиданием, на радостный день Его пришествия, и только иногда спрашивают: "Почему же Он медлит так долго, когда цена выкупа Его давно уплачена?.." Им в ответ Он говорит: "Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию" (2 Петр.3:9). Две причины удерживают Его до сих пор. Погибшие не должны погибнуть: они должны придти к покаянию; это - одна причина нашего долгого ожидания. Как Вооз должен был ждать до того времени, пока Руфь оторвалась от Моава и пришла к Богу Израилеву - так ожидает наш Господь Свою, состоящую из бесчисленного числа членов, Невесту. Она должна придти из "Моава" всех народов, языков и племен. "Убеди придти, чтобы наполнился дом мой" (Лк.14:23) - повелел Он, но это "убеждение" происходило до сих пор очень лениво. Его "Руфь" еще не пришла в полном числе.

В этом - вина всех нас. Что сделал ты, чтобы "убедить придти?" Что сделал я, и каждый, кто читает это и кто обязан был бы звать: "приди"?..

Это и заставляет Его отсрочивать Свой приход.

Вторая причина: "Он долготерпит нас". Узнали ли мы, вызванные из "Моава" этого мира, какова надежда нашего призвания? Или мы все еще "не совершеннолетние наследники", так что между нами и "рабом" нет никакого различия (Гал.4:1)? Тогда, конечно, мы и не будем стремиться к тому, чтобы наш Искупитель ввел нас в славное наследие наше, не будем просить Его войти с нами в то общение, которое служит путем для получения этого наследства. Поэтому Ему и приходится откладывать исполнение Своего обетования.

Открой же глаза свои, дитя Божие, и зри, что ты принадлежишь к Церкви, "которая есть тело Его, полнота Наполняющего все во всем" (Еф.1:23). Скажи сам себе то, что Он говорил тебе: "я искуплен, чтобы быть подобным образу Сына Божия" (Рим.8:29-30), а затем - пади к ногам Его: Он ждет этого, как ждал того Вооз. Приступи к Нему, положив Ему на сердце всю твою надежду и все твое право на получение удела твоего; отдайся Ему вполне так, чтобы уже больше не брать себя обратно.

О, если б Церковь Божья пришла к этому, как Руфь!

Если бы она забыла себя, как она, была бы ко всему готова, как она, и преследовала только одну цель - получение своего небесного наследия! Этого только ждет и Господь! Если сегодня Церковь дойдет до этого, тогда "Грядущий придет и не умедлит" (Евр.10:37). Тогда радостно раздастся, еще вовсе не желаемый теперь, святой и горячий зов: "Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе!" (Откр.22:20).