Чарльз Генри Макинтош
Часть 2

1. Два "должно"
2. Престол и жертвенник
3. Законность и легкомыслие
4. Завеса разодралась. Стихотворение
5. Воззвание воскресшего Спасителя
6. Остаток верных: прошлое и настоящее
7. Жизнь и времена Давида (Жизнь веры)
8. Симон Петр: его жизнь и его уроки
9. Род Левия
10. Благая весть
11. Служение примирения
12. Вопрос вопросов. Стихотворение
13. Великое поручение
14. Полнота Христа
15. "Бог за нас"


Оглавление
Два "должно"

В Своей беседе с Никодимом Господь дважды употребляет слово "должно" - слово в обоих случаях огромной глубины и нравственной силы. Давайте несколько мгновений поразмышляем над ним, ибо, хотя в этом слове всего лишь два слога, оно содержит целый том драгоценных евангельских истин, с какой бы точки зрения мы ни рассматривали его.
1. Прежде всего мы читаем: "Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше". Здесь мы видим полное отвержение человека даже в его лучших качествах. Если я должен родиться снова, если я должен получить новую жизнь, новую природу, тогда не имеет ни малейшего значения то, чем я могу или не могу похвастаться. Человек, рожденный от женщины, вступает в этот мир, неся в себе образ своего падшего родителя. Человек же, вышедший из рук своего Создателя, сотворен по "образу Божию". Человек, выходя из утробы матери, несет в себе образ и подобие падшей твари. Отсюда сила выражения нашего Господа: "Должно вам родиться свыше". Не сказано: "Вы должны исправиться, вы должны попытаться стать лучше, вы должны изменить ваш образ жизни, вы должны перевернуть страницу".
Если бы это было так, то Никодим никогда бы не спросил: "Как это может быть?" Фарисей в какой-то степени мог бы понять что-либо подобное. Изменение поведения, изменение характера, нравственное исправление или самосовершенствование - все это абсолютно понятно фарисею любого возраста, но слова "должно вам родиться свыше" могут быть понятны только тем, кто достиг пределов своего совершенствования, кто обнаружил, что в нем, то есть в его плоти, нет ничего доброго, кто увидел себя подобным банкроту без векселя, который больше никогда не сможет открыть свой счет. Он должен обрести новую жизнь, к которой не приложим вердикт о банкротстве, и он будет распоряжаться богатством другого, на которое кредиторы не могут иметь никаких притязаний.
В этом маленьком слове "должно" заключена огромная сила. Оно воздействует на всех нас одинаково. Оно обращается к пьянице, говоря ему: "Тебе должно родиться свыше". Оно обращается к самому строгому трезвеннику: "Ты должен родиться свыше". Оно взывает ко всякому классу, ко всякому званию, к людям всевозможных характеров, наклонностей, рангов, убеждений и вероисповеданий и выразительно всем говорит: "Должно вам родиться свыше". Оно гораздо больше воздействует на сознание, чем любой другой призыв, сделанный на основании нравственности. Оно ни в малейшей степени не затрагивает вопрос о нравственном совершенствовании во всех его проявлениях. Оно оставляет такую широкую свободу действий, какую только могут пожелать филантроп или исправитель нравов. Оно не нарушает всевозможных различий, которые установило общество, общественное мнение, закон или право. Оно оставляет все это совершенно нетронутым, оно возвышает свой ясный и требовательный голос над всем этим и говорит грешникам, человеку, рожденному женщиной, худшему или лучшему из людей: "Должно вам родиться свыше". Оно требует не исправления, но возрождения, не улучшения, но новой жизни.
2. Что же тогда, спросят, нам следует делать? Куда мы должны обратиться? Как мы можем достичь этой новой жизни? Второе "должно" нашего Господа дает ответ на этот вопрос: "Как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную". Это все объясняет. В мир пришел Человек. Есть два человека и два "должно". Что касается первого человека, то ему должно родиться свыше, а что касается второго Человека, то Ему должно возвыситься. Одним словом, крест является великим разрешением этого затруднения, Божественным ответом на вопрос: "Как?" Поражен ли я первым "должно"? Потрясен ли я непреодолимыми трудностями, которые стоят предо мной? Нахожусь ли я у самой пропасти отчаяния, созерцая очевидную возможность того, чем, однако, должно быть? И, о, какой тогда силой прозвучит в моем сердце второе "должно"! "Должно вознесену быть Сыну Человеческому". Почему так должно быть? Потому что я должен получить новую жизнь, и эта новая жизнь - в Сыне, но она может быть моей только через Его смерть. Смерть второго Человека является единственным основанием жизни для первого - жизни для меня. Лишь взирание Христа, вознесенного ради меня, является жизнью вечной. Душа, которая просто верит в Сына Бога как мертвого и воскресшего, "рождена от воды и духа"; она имеет жизнь вечную: она перешла от смерти в жизнь, от ветхой твари в новую, от первого человека ко Второму, от греха к праведности, от осуждения к благоволению, от тьмы к свету, от сатаны к Богу. Пусть Бог-Дух раскроет сердцу читателя красоту и силу, глубину, всеохватность и нравственную славу этих двух "должно".
"Он спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом, Которого излил на нас обильно через Иисуса Христа, Спасителя нашего, чтобы, оправдавшись Его благодатью, мы по упованию соделались наследниками вечной жизни" (Тит. 3,5-7).

Оглавление
Престол и жертвенник

(Исаия 6,1-8)
В этом возвышенном отрывке из Писания мы видим два выдающихся предмета, а именно, престол и жертвенник, и, более того, мы наблюдаем действие этих двух предметов на душу пророка. Весь этот эпизод полон для нас интереса и наставления. Давайте же должным образом рассмотрим его!
"В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм". Это было величественное и ошеломляющее зрелище. Это серьезное дело для грешника - обнаружить себя стоящим пред престолом Бога с совестью, не удовлетворившей требования этого престола. Исаия обнаружил это. Сияние престола открыло ему его истинное состояние. И что это было за сияние? Это была нравственная слава Христа, как мы читаем в Евангелии от Иоанна: "Сие сказал Исаия, когда видел славу Его и говорил о Нем" (гл. 12,41). Христос является тем совершенным мерилом, которым каждый должен измерять себя. Не имеет значения, что я думаю о себе или что обо мне думают другие; вопрос заключается в том, каков я перед лицом Христа. Закон может сказать мне, каким я должен быть, совесть - каким я не должен быть, но только когда яркие лучи нравственной славы Христовой озарят все вокруг меня, только тогда я смогу прийти к истинной оценке того, чем я являюсь. Только тогда откроются уголки моего сердца, обнаружатся тайные мотивы действий, обнажится мое истинное состояние.
Но читатель, возможно, спросит: "Что вы подразумеваете под нравственной славой Христовой?" Я имею в виду тот свет, который исходит от Него во всех Его путях, когда Он был здесь, в этом темном мире. Именно этот свет выявил человека, раскрыл то, чем он является, и осветил все, что было в нем. Никто не может избежать действия этого света. Это совершенное сияние Божественной чистоты, в виду которого Серафимы могли лишь восклицать: "Свят! Свят, Свят!"
Так следует ли нам удивляться тому, что когда Исаия увидел себя в сиянии этой славы, то он воскликнул: "Горе мне! погиб я!"? Нет, это было естественным возгласом того, в чье самое сердце проник свет, который все делает совершенно явным.
У нас нет причин предполагать, что Исаия был в каких-то отношениях хуже, чем его ближние. Нам не сообщается, что перечень его грехов был тяжелее или мрачнее, чем перечни грехов тысяч людей вокруг него. Но помни, мой читатель, умоляю тебя, помни, что там, где стоял пророк, он воскликнул: "Горе мне!" Это случилось не у подножия огненной горы, где посреди громов и молний, тьмы и бури было выражено служение смерти и осуждения. Не там он стоял, хотя даже там Моисей был вынужден сказать: "Я в страхе и трепете" Но это произошло перед лицом славы Христовой, Бога Израилева, где наш пророк увидел себя "нечистым" и "погибшим". Таково было его состояние в свете, раскрывающем людей и предметы такими, каковы они есть.
"Я погиб" Он не говорит: "Горе мне! Я не тот, кем я должен быть" Нет, он увидел нечто большее, чем это. Он был выявлен силой того света, который достигает самых глубоких уголков души и раскрывает "помышления и намерения сердечные". Исаия никогда прежде не видел себя в таком свете, не измерял себя такой мерой, не взвешивал себя на таких весах. Он "видел Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном". Он увидел себя беспомощным, виновным и погибшим грешником в неизмеримом удалении от этого престола и от Благословенного, Сидящего на нем. Он слышал восклицание Серафимов: "Свят, Свят, Свят!"; и единственный ответ, который мог исторгнуться из глубины его сокрушенного сердца, был: "Нечист, нечист, нечист!" Он созерцал море греха и нечистоты, отделяющих его от Господа, перебраться через которое не помогли бы ему никакие усилия. Таково было его положение в тот страшный момент, когда он издал вопль истинно осужденной души: "Горе мне!" Он был полностью поглощен одной-единственной мыслью, а именно мыслью о своей полной погибели. Он почувствовал себя погибшим. Он не думал о том, чтобы сравнивать себя с другими, не пытался найти грешников, которые еще хуже, чем он. Нет! Божественно осужденная душа никогда не думает о подобном. В ней господствует лишь одна великая мысль, и эта мысль выражена словами: "Погиб я!"
Читатель должен внимательно отметить то, что, когда пророк находился в осуждающем сиянии престола, он не думал о том, что он сделал или оставил несделанным. Пред его душой не стоял вопрос о том зле, которое он совершил, или о том добре, которого он не совершил. Нет, пред ним стоял более глубокий вопрос. Одним словом, он думал не о своих поступках, но о своем состоянии. Он сказал: "Я" - что? Имею во многом недостатки? Не исполняю свой долг? Далеко не являюсь тем, кем должен быть? Нет, эти и подобные признания никогда бы не выразили переживаний сердца, на которое пали ослепительные лучи престола Господня во всей их силе осуждения. Конечно, мы сделали то, чего не должны были делать, и не сделали то, что должны были сделать. Но все это лишь плод совершенно развращенной природы, и когда в нас врывается Божественный свет, то он указывает нам на самые корни. Он не просто ведет нас от листа к листу или от ветви к ветви, но, проходя через ствол, он обнажает скрытые корни той природы, которую мы по своему рождению унаследовали от наших прародителей, и заставляет нас увидеть, что все наше существо непоправимо испорчено. Тогда мы вынуждены воскликнуть "Горе мне!" не потому, что мое поведение имеет недостатки, но потому, что вся моя природа погибла.
Так было и с Исаией, когда он стоял пред престолом Господним. Ах, что это за место для грешника! Там нет никаких смягчающих обстоятельств, никаких жалких отговорок, жалоб на людей или на обстоятельства. Там виден лишь один предмет, виден во всей его вине, ничтожности и падении. И это - само существо грешника. С ним все ясно. Его судьбу можно выразить этим веским, внушительным и выразительным словом "погиб". Да, он погиб. Вот и все, что можно сказать об этом. Делайте с этим, что хотите, вы не получите ничего, кроме беспомощного, погибшего существа, и чем скорее и полнее это будет понято, тем лучше.
Многим людям требуется долгое время, чтобы познать эту основополагающую истину. Они в сущности не стояли в полном сиянии этого престола, и как следствие, они не могли воскликнуть с достаточной силой выразительности: "Погиб я!" Только та слава, которая исходит от этого престола, вызывает этот возглас из самой глубины души. Все, кто когда-либо стоял пред престолом, выразили то же самое признание, и мы всегда видим, что наше ощущение благодати жертвенника находится в полном соответствии с нашим восприятием сияния престола. Эти две совершенно нераздельные вещи. В день благодати престол и жертвенник будут воссоединены. В день же суда "великий белый престол" предстанет без всякого жертвенника. Тогда не будет благодати. Тогда против гибели не будет спасения, а что касается результатов, то это будет вечная погибель. Это ужасная истина. О читатель, знай о том, что ты должен будешь встретиться с сиянием престола без защиты жертвенника!
Это, естественно, приводит нас ко второму предмету в рассматриваемом нами интересном эпизоде, а именно к жертвеннику. В тот самый момент, когда Исаия выразил глубокое осуждение того, чем он являлся, тогда он получил защиту в виде жертвенника Бога. "Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен".
Итак, здесь мы видим щедрую защиту жертвенника Господня, который - следует хорошо это помнить - представлен в непосредственной связи с престолом Господним. Эти две вещи тесно связаны в жизни и опыте всякой осужденной и обращенной души. Ту вину, которую обличает престол, устраняет жертвенник. Если в сиянии этого престола виден лишь один предмет, а именно падшее, виновное и погибшее существо человека, то и в сиянии жертвенника виден тоже лишь один предмет - всеобъемлющий, вседостаточный, бесценный Христос. Спасение полностью охватывает падшего, и тот же самый свет, который выявляет одно, подобным же образом выявляет и другое. Это дает умиротворение совести. Бог Сам предоставляет средство против погибели, которую выявил свет Его престола. "Это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя". Исаия лично соприкоснулся с жертвой, непосредственным результатом чего было полное устранение всех его беззаконий. Полное очищение всех его грехов.
Не осталось ни единого пятна. Теперь он мог стоять в сиянии этого престола, которое только что выявило его нечистоту, и знать наверняка благодаря тому же самому свету, что на нем не осталось ни одного нечистого пятна. Тот самый свет, который осветил его грех, выявил также очищающее действие крови Христа.
Такова бесценная и прекрасная связь между престолом и жертвенником - связь, которую легко проследить через весь богодухновенный том от Бытия до Откровения, во всей истории искупленных Бога от Адама до настоящего времени. Все, кто действительно приведен к Иисусу, испытали осуждающее сияние престола и умиротворяющее действие жертвенника. Все они ощутили свою погибель и воскликнули: "Погиб я!" И все они лично соприкоснулись с жертвой и очистились от греха.
Дело Бога совершенно. Он полностью осуждает и полностью очищает. В Его величественной работе нет ничего поверхностного, стрела осуждения пронзает самую середину сердца только для того, чтобы благодаря Божественному действию Крови на совести не осталось ни единого греха; и чем более глубоко мы пронзены этой стрелой, тем глубже и прочнее наше ощущение силы этой Крови. Благо полностью испытывать себя в первом - подвергнуть тайные уголки своего сердца осуждению престола, ибо тогда испытаем более сильное воздействие этой драгоценной искупительной крови, провозглашающей мир всякому верующему сердцу.
Читатель, прошу тебя, остановись здесь на мгновение и обрати внимание на особенный образ действия Бога в случае с пророком.
Все мы знаем, как много зависит от того, каким именно образом что-либо делается. Человек может оказать мне милость, но он может это сделать таким способом, что это перечеркнет все благо его милости. В рассматриваемом нами эпизоде мы видим не только милость, но и то, что она оказана таким образом, позволяющим нам проникнуть в самые тайны сердца Бога. Бог не только оказал помощь Исаие, ощутившему свою погибель, но предоставил ее так, чтобы дать ему понять, что он делает это от всего сердца.. "Тогда прилетел ко мне один из Серафимов". Быстрота его движения говорит о многом. Она ясно раскрывает перед нами горячее желание небес успокоить осужденную совесть, укрепить сокрушенное сердце и исцелить израненный дух. Сила Божественной любви придала посланнику скорость, когда он летел на крыльях от престола Господня к тому месту, где находился осужденный грешник с признанием своей гибели. Какая сцена! Один из тех самых серафимов, которые, закрывая лицо свое, стояли вокруг престола Господня и восклицали: "Свят, Свят, Свят!" - один из этих Серафимов спускается от этого престола к жертвеннику и от жертвенника в самые глубины осужденного сердца грешника, чтобы дать ему исцеление через Божественную жертву. Как только стрела, испущенная от престола, поразила сердце, Серафим "прилетел" от жертвенника, чтобы исцелить рану. Как только престол излил потоки живого света, чтобы открыть пророку черноту его вины, волны любви хлынули на него с жертвенника и смыли с его души всякий след этой вины. Так поступает любовь Бога по отношению к грешникам! Кто не доверится Ему?
Позволь мне, любезный читатель, кем бы ты ни был, в искреннем попечении о благосостоянии твоей бессмертной души, позволь мне спросить тебя - испытал ли ты на себе действие этого престола и жертвенника? Удалился ли ты от того ложного света, который распространяет вокруг тебя враг твоей бесценной души для того, чтобы помешать тебе получить истинное представление о твоей полной гибели? Стоял ли ты когда-либо там, где оказался Исаия, когда он воскликнул: "Горе мне! Погиб я!"? Вынужден ли ты был когда-нибудь признать от всего своего сердца "грешил я"? (Иов. 33). Если это так, то ты вправе в этот самый момент щедро насладиться всем, что сделал для тебя на кресте Христос.
Тебе не нужно созерцать никаких видений, не требуется видеть престол, жертвенник, летящего ангела. Перед тобой Слово Бога, которое уверяет тебя в том, что и "Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных" (1 Пет. 3,18). То же самое слово уверяет тебя также и в том, что "оправдывается Им всякий верующий" (Деян. 12,39).
Разве это не намного лучше всевозможных видений и Серафимов? Исаия уверовал, что беззаконие удалено от него и грех его очищен, когда небесный вестник сообщил ему это. И разве не должен ты уверовать в то, что Иисус умер за тебя, когда об этом говорит тебе Слово Бога?
Но, возможно, ты скажешь: "Как могу я узнать, что Иисус умер за меня?" Я отвечу: "Тем самым способом, которым всякий это может узнать, - просто через Слово Бога, и нет иных способов". Но ты все еще возражаешь: "Я не вижу своего имени в Слове Бога". Да, это так, и даже если бы твое имя упоминалось там, то это ни в коей мере не удовлетворило бы тебя, поскольку сотни людей носят то же самое имя. Но ты видишь свое состояние, свой характер, свои обстоятельства. Ты видишь свою фотографию, с Божественной точностью высвеченной на страницах Вдохновения тем светом, который делает все явным.
Разве ты не признал себя грешником - закоренелым и падшим грешником? Если это так, то смерть Христа действует на тебя, как "горящий уголь" на Исаию, когда Серафим провозгласил ему: "Это коснулось уст твоих". Слово гласит: "Если кто-то говорит: я согрешил", - и что? Он отправит его в ад? Нет, но "Он спасет его". В тот самый момент, когда ты займешь свое истинное положение и воскликнешь "Погиб я!", все, что сделал Христос, и все, чем Он является, станет твоим - ныне и вовеки. Тебе не нужно прилагать усилий, чтобы исправить себя, делай все, что хочешь, все равно ты погибнешь. Хотя бы одна попытка самоисправления будет лишь свидетельством того, что ты еще не знаешь, как ты грешен, как безнадежно грешен. Ты "погиб". И как таковой, ты должен застыть и увидеть спасение Бога - спасение, основание которого было заложено Христом на кресте, спасение, которое Дух Святой открывает во власти Слова, навеки утвержденного на небесах, и которое Бог "возвысил в соответствии со всем именем Его". Да сподобит тебя благословенный Дух теперь же уверовать во имя Иисуса так, чтобы прежде, чем отложить эту статью, ты узнал, что "беззаконие твое удалено от тебя и грех твой очищен"! Тогда ты можешь последовать за мной, когда в нескольких заключительных словах я попытаюсь раскрыть практические последствия того, что занимало наше внимание.
Мы видели полную гибель грешника, мы видели полное спасение во Христе, давайте же теперь взглянем на последствия, проявляемые в искренней приверженности служению Бога. Исаие ничего не нужно было делать для своего спасения, но он должен был многое сделать для своего Спасителя. Ему ничего не нужно было делать для очищения своих грехов, но многое - для Того, Кто очистил их. И теперь он добровольно и готовно выразил свое послушание Богу, когда, услышав, что нужен вестник, он ответил: "Вот я, пошли меня". Это все ставит на свои места. Порядок всего этого совершен. Никто не может делать добрые дела до тех пор, пока хотя в какой-то степени не испытает на себе действие "престола" и "жертвенника". Свет первого должен показать ему, чем он является, а помощь второго - кем является Христос, прежде чем он сможет сказать: "Вот я, пошли меня".
Эта незыблемая, всеобщая истина, утверждаемая в каждом разделе Вдохновения и иллюстрируемая жизнью святых Бога и слуг Христовых во все века, при всех обстоятельствах. Все они увидели в свете престола свою гибель для того, чтобы увидеть спасение жертвенника прежде, нежели они смогли проявить плоды этого в их преданной жизни. Все это - от Бога-Отца через Бога-Сына, посредством Бога-Духа Святого. Им вся слава вовеки веков! Аминь!

Оглавление
Законность и легкомыслие

Чувствуя в какой-то мере ответственность за души наших читателей, а также за правду Бога, мы хотим предложить твоему вниманию краткое, но острое выступление, предупреждение о наличии двух противоположных друг другу зол, которые, как мы ясно видим, воздействуют в настоящее время на христиан. Относительно первого из этих двух зол хотелось бы подчеркнуть, что во многих своих предыдущих статьях мы пытались вывести высоко ценимые нами души читателей из состояния приверженности закону, которое порочит Бога и одновременно полностью разрушает их собственный покой и свободу. Мы стремились к тому, чтобы раскрыть бескорыстную благодать Бога, значимость крови Христовой и положение пред Богом верующего, живущего во Христе и истинной праведности. Эти бесценные истины, обращенные к сердцу силой Святого Духа, и должны освободить его от всех влияний закона.
Однако часто случается так, что люди, внешне избавленные от законности, устремляются к другому, противоположному злу - легкомыслию. Это происходит потому, что учения о благодати лишь восприняты рассудком, а не постигнуты сердцем под влиянием силы Духа Бога. Большинство евангельских истин может восприниматься с крайней легкостью, если отсутствуют глубокая работа совести, истинное преодоление человеческой природы и надлежащее смирение плоти пред Богом. Если ничего этого нет, то душевное легкомыслие наверняка проявится так или иначе. Суетности будет предоставлено огромное поле деятельности - т.е. природа получит свободу, абсолютно не совместимую с настоящим христианством. Кроме того, обнаружится весьма прискорбная нехватка совести в осуществлении всех дел повседневной жизни: мы увидим пренебрежение долгом, нерадивость в работе, нарушение соглашений, презрение к святым обязанностям, обрастание долгами и потворство привычкам, требующим больших расходов. Все это увенчано легкомыслием и - увы! - слишком распространено среди самых высоких чинов, проповедующих то, что называется евангельской истиной.
Мы глубоко сожалеем об этом и хотели бы, чтобы наши души, а также души всех читателей-христиан по-настоящему осознали это пред Богом. Мы страшимся того, что среди нас есть те, кто делает много пустых заявлений, и те, кому крайне не хватает серьезности, честности и правдивости на их жизненном пути. Мы недостаточно проникнуты духом истинного христианства и не всегда подчиняемся Слову Бога. Мы не уделяем должного внимания "поясу истины" или "броне праведности". Поэтому душа, безусловно, впадает в чрезвычайно бедственное состояние. Совесть не действует. Нравственная чувствительность притупляется. Призывы истины не получают должного ответа. Несомненному злу не уделяется никакого внимания. Нравственное расслабление не возбраняется. Здесь нет ни только силы любви Христовой, заключающей в свои объятия и ведущей к творению добра, - здесь нет даже силы богобоязни, заключающей в свою темницу и удерживающей от совершения зла.
Мы торжественно взываем к совести наших читателей. Настоящее время - это чрезвычайно серьезный момент для христиан. Существует необходимость в искренней, глубокой преданности Христу, но она вряд ли существует там, где не соблюдаются общие требования настоящей праведности. Мы всегда должны помнить, что та самая благодать, которая благополучно уводит наши души от приверженности закону, и является единственным стражем, хранящим нас от легкомыслия. Мы сделаем очень мало для человека (если вообще что-либо сделаем), если выведем его из состояния приверженности закону и принесем в его сердце легкомыслие, бездумность, безоблачность и недобросовестность. Мы много изучаем процесс становления души и заметили тот печальный факт, что души, избавленные от мрака и рабства, становятся гораздо менее нежными и чувствительными. Плоть всегда готова обратить благодать Бога в похоть, поэтому ее нужно смирять.
Необходимо, чтобы на все плотское воздействовала сила креста. Мы должны подмешивать "горькие травы" к пасхальным яствам. Другими словами, нам нужны такие глубокие душевные переживания, которые могут быть результатом только безусловного осознания всех мук Христа. Нам следует более глубоко задуматься над смертью Христа как жертвы, принесенной рукой Бога, и как мученика, погибшего от руки человека.
Вот это, дорогой читатель, и будет исцелением и от приверженности закону, и от легкомыслия одновременно. Христос "отдал Себя Самого за грехи наши, чтобы избавить нас от настоящего лукавого века, по воле Бога и Отца нашего" (Гал. 1,4). Благодаря Кресту верующий человек так же полностью избавлен от настоящего лукавого века, как и прощен за все свои грехи. Он спасен не для того, чтобы наслаждаться этим "веком", а для того, чтобы полностью порвать с ним. Вряд ли существует что-либо более опасное для души, чем сочетание евангельской истины с суетностью, легкомыслием и потаканием своим слабостям, чем усвоение определенного слога выражения истины, в котором совесть далека от Бога, чем простое рассудочное понимание положения без сколько-нибудь серьезного отношения к состоянию, чем четкость как таковая без сколько-нибудь честного принятия во внимание нравственных основ.
Мы надеемся, что наш читатель прочувствует слова проповеди. Нас следовало бы считать недостаточно верующими, если бы мы смогли сдержать их. Действительно, малоприятная задача - привлекать внимание к окружающему нас злу, взывать к священному долгу самоосуждения, внедрять в сознание требования благочестия. Гораздо сладостней для сердца раскрывать объективную истину, размышлять о бескорыстной благодати и о том, что она сделала для нас, говорить о добродетельной славе Святого Писания - словом, рассуждать о привилегиях, которыми мы пользуемся, будучи во Христе. Но бывают моменты, когда положение дел в жизни христиан тяжелым грузом давит сердце и побуждает душу обратиться к совести людей с настоятельным призывом переоценить свой образ жизни; и мы верим, что настоящее время и является таковым моментом. Дьявол всегда действует и всегда начеку. Но за последнее время Господь даровал много света, пролившегося на Его Слово. Смысл Евангелия предстал пред нами с особой ясностью и силой. Тысячи душ избавлены от состояния приверженности закону, и сейчас враг пытается отвергнуть это свидетельство, стремясь ввести душу в состояние легкости, беззаботности и чувственности, а также склоняя ее к пренебрежению всепоглощающего и незаменимого чувства самоосуждения. В этом и заключается глубокий смысл предупреждения, выраженного в данной статье "Законность и легкомыслие".
"Ибо явилась благодать Божия, спасительная для всех человеков, научающая нас, чтобы мы, отвергнув нечестие и мирские похоти, целомудренно, праведно и благочестиво жили в нынешнем веке, ожидая блаженного упования и явления славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, Который дал Себя за нас, чтобы избавить нас от всякого беззакония и очистить Себе народ особенный, ревностный к добрым делам" (Тит. 2,11-14).

Оглавление
Завеса разодралась

Завеса сорвана - и наши души вдруг
Приблизились к престолу благодати,
Исполненному мира и заслуг
Того, Кто - первородный среди братьев.
Его святая кровь глаголет здесь
И, как и прежде, нам являет милость:
Господни раны возвещают здесь,
Что дело искупления свершилось!
Здесь наши души обретут покой,
Благодаря Священнику и Жертве,
И Он Своею собственной рукой
Нас проведет через завесу смерти,
В тот дивный край, где счастье без границ;
Очищены Его святою кровью,
Падем перед Его престолом ниц,
Чтобы поклониться с верой и любовью.
Взывай к нему с любовью, вся земля!
Господня Кровь и Имя нам залогом,
Что и молитвы, и хвала
Через Христа предстанут перед Богом.

Оглавление
Воззвание воскресшего Спасителя

(Евангелие от Луки 24)
Отрезок времени, в течение которого наш благословенный Господь лежал в гробнице, несомненно, был окружен мраком тайны и привел в замешательство тех, кто искал спасения в Израиле. Чтобы сердце смогло подняться над густыми облаками, закрывшими горизонт для народа Бога, нужна была спокойная, чистая, истовая вера, но в ту минуту испытания такой верой обладали явно не многие.
Для того, чтобы понять состояние многих (если не всех) возлюбленных слуг Господних во время Его пребывания в сердце земли в течение трех дней и трех ночей, достаточно вспомнить двух учеников, идущих в Еммаус. Ими овладело полнейшее замешательство и смятение. "И разговаривали между собой о всех сих событиях. И когда они разговаривали и рассуждали между собою, и Сам Иисус, приблизившись, пошел с ними. Но глаза их были удержаны, так что они не узнали Его". Их умы были подчинены обстоятельствам. Все надежды, казалось, рухнули, все заветные ожидания расстроились. Всю окружающую действительность закрыла черная тень смерти, и в их несчастных сердцах поселилась печаль.
Но обратите внимание, как к ним, павшим духом, взывает воскресший Спаситель! "Он же сказал им: о чем это вы, идя, рассуждаете между собою, и отчего вы так печальны?"
Конечно же, вопрос этот был очень разумным и значимым для этих дорогих Ему учеников - вопрос, главным образом рассчитанный на то, чтобы они могли, так сказать, прийти в себя. Именно такой вопрос и нужен был им в тот момент, когда их умы были заняты сложившимися обстоятельствами, вместо того, чтобы успокоиться вечной и непреложной истиной Бога. Стоило им внять Писанию, и все стало бы просто и ясно. Но вместо того, чтобы слушать лишь ясное свидетельство вечного Духа в Слове, они позволили своему разуму снизойти до обдумывания действий и влияния внешних обстоятельств. Вместо того, чтобы твердо стоять на нерушимой скале Божественного откровения, они барахтались в волнах бушующего океана жизни. Словом, на какое-то мгновение они поддались власти смерти, поскольку их разум были заняты ею, и нет ничего удивительного в том, что их сердца были печальны, а рассуждения мрачны.
Но, возлюбленный читатель, разве с тобой или со мной не случается иногда то же самое, когда мы попадаем под власть явлений зримых и преходящих, вместо того, чтобы жить верой в сиянии света явлений невидимых и вечных? Даже если мы знаем воскресшего Спасителя и верим в Него, верим в то, что мы умерли и воскресли вместе с Ним, в обретение Святого Духа, обитающего в нас, - разве мы иногда не оступаемся и не боимся? И разве в такие минуты мы не нуждаемся в воззвании воскресшего Спасителя? Разве бесценному, любящему Спасителю так уж редко предоставляется случай обратить к нашим сердцам вопрос: "О чем это вы, идя, рассуждаете между собою?" Разве не часто бывает так, что во время наших встреч друг с другом или путешествий мы "рассуждаем" между собой совсем не о том, о чем должно? Мы можем уныло брюзжать по поводу сложившихся вокруг нас удручающих обстоятельств: погоды, будущего страны, состояния торговли, нашего слабого здоровья, трудностей сведения концов с концами - то есть мы рассуждаем обо всем, только не о том, о чем необходимо.
И, занятые такими мыслями, приходим к тому, что наше духовное зрение удерживается и мы не перенимаем знание о Том благословенном, Кто со своей нежной и преданной любовью оказывается рядом с нами, и Ему приходится взывать к нашим блуждающим сердцам с ясным и могущественным вопросом: "О чем это вы рассуждаете?".
Давайте задумаемся над этим. Этот вопрос действительно требует тщательного рассмотрения. Все мы слишком часто склонны позволять нашему разуму подпадать под власть и давление обстоятельств, вместо того чтобы жить верой. Мы заняты своим окружением, вместо того чтобы сосредоточиться на "высших явлениях" - этих ярких и благословенных истинах, которые принадлежат нам во Христе.
И что же из этого следует? Способствуем ли мы исправлению обстоятельств или прояснению нашего будущего своим унылым брюзжанием? Ни в малейшей степени. А что же тогда? Да только то, что сами мы становимся жалкими, а наши разговоры - унылыми, и, хуже того, мы бесчестим деяния Христовы.
Христиане забывают, как много значат их характер, манеры, внешний вид и поведение в повседневной жизни. Мы забываем, что слава Господа самым тесным образом связана с нашим повседневным поведением. Всем известно, что в мирской жизни мы составляем мнение о хозяине дома, судя по его детям и слугам. Если дети его выглядят несчастными и подавленными, мы, скорее всего, скажем, что их отец угрюм, жесток и деспотичен. Если мы видим, что его слуги унижены и переутомлены, то сочтем хозяина черствым и жестокосердным. Можно дать более или менее справедливую оценку хозяину дома, судя по тону, духу, внешнему виду и поведению его обитателей.
Тогда насколько же серьезно мы, обитатели дома Бога, должны отнестись к попытке создать у людей верное впечатление о Нем, исходя из нашего характера, настроения, внешнего вида и поведения! Если миряне - те, с которыми мы общаемся изо дня в день в будничной жизни, - если они видят нас мрачными, угрюмыми и подавленными, если они слышат наши горестные жалобы то на одно, то на другое, если они видят, что мы поглощены своими заботами, занимаемся накопительством, крепко держимся за свое добро и заключаем сделки - одну кабальнее другой, если они видят, что мы мучаем своих слуг тяжелой работой, платя им жалкие гроши и бросая объедки, - то какое мнение они составят о Том, кого мы называем нашим Отцом и Господом.
Читатель-христианин, не отворачивайся презрительно от этих безыскусных слов. В наши дни громких заверений мы особенно нуждаемся в таких словах. Существует множество интеллектуальных спекуляций истиной, которые не доходят до совести, не затрагивают сердца, не влияют на жизнь. Мы знаем, что мы умерли и воскресли, но когда происходит что-то, затрагивающее нас - либо нашу личность и наши отношения, либо наши интересы, - мы быстро обнаруживаем, какое незначительное влияние оказывает на нас эта бесценная истина.
Да ниспошлет Господь на нас благодать, чтобы мы могли серьезно и честно обратить свои сердца к этой истине, чтобы в нашей повседневной жизни истинное христианство нашло более полное выражение - такое, которое прославит нашего милосердного Бога и Отца и Спасителя Иисуса Христа, а также такое, которое позволит тем, кто пришел к нам, получить правильное представление о том, что такое настоящая религия с ее воздействием на весь ход жизни и на ее смысл.
Давайте стараться тоньше чувствовать присутствие воскресшего Спасителя и, исходя из этого, найти торжествующий ответ на все темные помыслы лукавого, на все удручающие сомнения наших сердец, на все тяготы сложившихся обстоятельств. Боже, ради Иисуса, в Своем бесконечном милосердии, даруй нам это!
Невозможно читать эту завораживающую истину Евангелия (Луки, 24) и не поражаться тому, что мы осмелились бы назвать объединяющей силой голоса и присутствия воскресшего Спасителя. Мы видим учеников, рассеянных там и сям, объятых сомнениями, смятением, страхом и унынием: одни бегут к гробнице, другие выходят из нее, третьи направляются в Еммаус, а четвертые толпятся в Иерусалиме, т.е. все они разобщены.
Но голос и осознанное присутствие Иисуса объединило их, придало им мужество и силы, и все они собрались вокруг Него, благословенного, боготворя, любя и восхваляя Его. Его присутствие источало невыразимую силу, отвечающую каждому движению сердца и рассудка. Так было, так есть, так будет всегда, будь благословенно и прославлено Его бесценное имя! В присутствии воскресшего Спасителя есть сила, способная разрешить наши трудности, подавить наше смятение, успокоить страхи, облегчить бремя, осушить слезы, удовлетворить все нужды, умиротворить умы, ответить на каждую страстную мольбу наших сердец.
Пример с двумя учениками, идущими в Еммаус, в какой-то степени подтвердит это. Об этом мы можем судить по их пылким словам друг к другу: "Не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание?" Вот в этих словах и заключается глубокая и бесценная тайна: "Он говорил нам" и "Он изъяснял нам Писание". Какие Божественные минуты! Какое возвышенное общение! Какое любвеобильное служение: воскресший Спаситель, объединяющий сердца Своими чудотворными словами и убедительным объяснением Писания!
Каков же был результат, каков необходимый итог? Оба путника тотчас возвращаются в Иерусалим, чтобы найти своих братьев. Иначе и быть не могло. Если мы теряем из виду воскресшего Спасителя, то конечно же, уходим прочь от своих братьев и занимаемся своими собственными делами, а ведь погружение в свои дела приводит к холодности, безжизненности, темноте и эгоизму. С другой стороны, когда мы на самом деле оказываемся перед лицом Христа, когда слышим Его голос и чувствуем сладостную силу Его любви, когда наши сердца попадают под могущественное нравственное влияние Его бесценного, исполненного любви пастырства, тогда мы, влекомые истинной любовью, идем за нашими братьями, искренне желая стать среди них, с тем, чтобы рассказать им о своей великой радости, наполняющей наши души. Абсолютно невозможно дышать одним воздухом с воскресшим Спасителем, чувствовать Его присутствие - и остаться в своем собственном, обособленном, отгороженном от Него мирке. Эти слова, наверно, можно представить как твердое правило, как духовную аксиому. Ожидаемый результат Его присутствия - это таяние сердца и его слияние с потоками нежной любви ко всему, что Ему принадлежит.
Но давайте вернемся к нашей главе.
"И, встав в тот же час," вечера (что свидетельствует о том, что в Еммаусе у них не было особенно важных дел, и о том, насколько значительно было благословенное явление, представшее пред ними) "возвратились в Иерусалим и нашли вместе одиннадцать апостолов и бывших с ними, которые говорили, что Господь истинно воскрес и явился Симону. И они рассказывали о происшедшем на пути, и как Он был узнан ими в преломлении хлеба. Когда они говорили о сем, Сам Иисус стал посреди них и сказал им: мир вам. Они, смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа".
Им тоже было необходимо воззвание воскресшего Спасителя для того, чтобы они пришли в себя, успокоились и ободрились. Им необходимо было осознать силу Его присутствия как воскресшего Спасителя. Ведь они просто объявили двум своим братьям из Еммауса, что "Господь истинно воскрес", но когда их воскресший Господь предстал пред ними, они не узнали Его, и Ему пришлось обратиться к их сердцам с волнующими словами: "Что смущаетесь, и для чего такие мысли входят в сердца ваши? Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня. И, сказав это, показал им руки и ноги. Когда же они от радости еще не верили и дивились, Он сказал им: есть ли у вас здесь какая пища? Они подали Ему часть печеной рыбы и сотового меда. И, взяв, ел пред ними".
Какая нежная любовь! Какое благодатное снисхождение к их слабостям и нуждам! Какое сострадательное понимание их чувств, несмотря на их неразумность и неверие! Милосердный Спаситель! Разве можно не любить Тебя? Разве можно не верить Тебе? Пусть сердце растворяется в Тебе полностью! Пусть вся жизнь будет сердечно посвящена Твоей благословенной службе! Пусть все наши силы служат только Твоему делу! Пусть все, что мы имеем, и все, что мы любим, ляжет на Твой алтарь как доказательство разумной службы Тебе! Да не прекратится в нас труд вечного Духа, дабы осуществлялись эти великие и заветные чаяния!
Но перед тем, как закончить эту короткую статью, мы бы хотели привлечь внимание читателя к одному вопросу особой важности и ценности, а именно, к тому, как воскресший Спаситель воздает честь Святому Писанию. Он упрекнул двух путников за медлительность сердца в доверии Писаниям. "И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании".
Так же было и во время Его беседы с одиннадцатью апостолами и бывшими с ними в Иерусалиме. Как только они убедились, что перед ними Иисус, Он стал направлять их души к тому же Божественному источнику - к Святому Писанию. "И сказал им: вот то, о чем Я вам говорил, еще быв с вами, что надлежит исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах. Тогда отверз им ум к уразумению Писаний. И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день, и проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима".
Все это в настоящее время имеет огромнейшее значение. Мы убеждены, что христиане, где бы они ни трудились, должны чувствовать волнение сердца, говоря о высоких истинах Слова Бога, о его абсолютной власти над совестью, о его организующей силе и о его могучем влиянии на характер, поведение и весь ход жизни людей.
Надо опасаться того, что Святое Писание быстро утрачивает свое священное место в сердцах тех, кто заявляет о том, что принимает Писание за Божественное правило веры и добродетели. Мы часто слышим этот девиз: "Библия, и только Библия - вот религия протестантов". Увы, увы! Если в данном призыве и есть доля истины, то, надо сказать, истина эта более, чем сомнительна. Даже среди людей, занимающих самые высокие ступени иерархии, совсем мало тех, кто признает (и еще меньше тех, кто искренне считает), что во всех делах, касающихся вопросов веры и морали, во всех сферах жизни - в Церкви, в семье, на работе или в повседневных личных делах - мы полностью должны подчиняться этому повелевающему, могущественному, сияющему добродетельностью слову "написано" - слову, значение которого стремительно возросло, а его нравственная слава возвеличена благодаря тому, что наш обожаемый Господь трижды произнес его: в начале Своего общественного служения, во время столкновения со Своим врагом и перед Своим вознесением на небеса, когда обратил Он это слово к Своим возлюбленным ученикам.
Да, дорогой читатель-христианин, "написано" - любимое выражение нашего Божественного Учителя и Господа. Он всегда повиновался Слову.
Во всех Его деяниях проявлялось искреннее и безоговорочное повиновение священной власти Писания. Он жил им и по нему от начала до конца. Он поступал согласно ему и никогда не действовал вне его. Он не рассуждал и не сомневался, не строил догадок и предположений, ничего не добавлял и не убавлял, и никоим образом не оговаривал Писания - Он подчинился ему. Да, Он, вечный Сын Отца, Сам навеки ставший Богом для всех святых, приняв образ человека, жил по Святому Писанию и всегда повиновался его правилам. Оно стало пищей для Его души, содержанием и основой для Его чудотворного пастырства, Божественным водительством в Его совершенной жизни.
Этим Он подал нам великий пример. О, давайте же идти по Его благословенным следам! Давайте самих себя, свои пути, свои привычки, свои связи, свое окружение проверять Святым Писанием и с искренней решимостью отвергать все (независимо от того, откуда или от кого это исходит), что не выдержало его испытующего света. Мы глубоко убеждены, что в сотнях тысяч случаев первостепенной великой целью, которой нужно добиться, является пробуждение в сердце такого отношения к Слову Бога, благодаря которому оно полностью осваивается и вызывает повиновение ему как абсолютному авторитету. Было бы, несомненно, напрасным трудом спорить и препираться с человеком, не оценившим Писание так, как это сделал Господь наш Иисус Христос. Если же человек оценил его так же, как Он, то в спорах нет нужды. В чем есть настоящая нужда - так это в том, чтобы сделать Слово Бога основой нашего личного покоя и руководством в нашей личной жизни. Давайте же все так и поступим!

Оглавление
Остаток верных: прошлое и настоящее

Одновременно интересно, поучительно и ободрительно проследить по Писанию историю того, что называется "остатком". Мы с самого начала можем заметить, что этот "остаток" доказывает полный крах мнимого свидетельства исповедующих иудаизм или христианство. Если бы все были верными, то, конечно же, не было бы никакого нравственного основания для возникновения этого "остатка", не нужно было бы отделять немногих от основной массы, исповедующих религию. Мы обнаруживаем, что этот "остаток" во все времена состоит из тех, кто ощущает и признает всеобщее падение и развал, кто уповает на Бога и придерживается Его Слова. Это главные отличительные признаки "остатков" во все века. Мы согрешили, но Бог верен и Его милосердие во веки веков.
И теперь, прослеживая историю "остатков" в ветхозаветные времена, мы видим, что чем больше мы углубляемся в историю народа, тем щедрее раскрывается перед нами Божественная благодать, и далее - чем глубже нравственный мрак, тем ярче сверкает вера отдельных людей. Во всем этом благословенное одобрение для всякого истинного чада Бога и слуги Христова, который ощущает и признает всеобщее падение церкви. Уверенность в том, что, хотя церковь потерпела крах, но всякий отдельный верующий в праве наслаждаться таким полным и драгоценным общением с Богом и идти по истинной тропе ученичества, какие когда-либо были известны в самые славные дни истории церкви - все это чрезвычайно ободряет всякую верную душу. Давайте обратимся к Писанию за примером.
В 2 Хрон. 30 мы читаем воодушевляющее описание пасхи во времена правления Езекии, когда видимое единство народа было нарушено и произошло падение. Мы не станем пытаться цитировать весь отрывок, как бы нам ни хотелось этого сделать, ибо он поистине бесценен и волнующ. Мы просто приведем заключительные строки, относящиеся к нашему предмету. "И было веселие великое в Иерусалиме, потому что со дней Соломона, сына Давидова, царя Израилева, не бывало подобного сему в Иерусалиме". Здесь мы видим прекрасную иллюстрацию благодати Бога, изливающейся на Его народ, который признал свое падение и грех и занял надлежащее ему место пред лицом Его. Езекия и его соплеменники были полностью убеждены в этом падении, и потому они не решились праздновать пасху в первый месяц. Они прибегли к помощи благодати, как записано в Числах 9, и справили праздник на второй месяц. "Многие из народа... не очистились; однако же они ели пасху, не по уставу. Но Езекия помолился за них, говоря: Господь благий да простит каждого, кто расположил сердце свое к тому, чтобы взыскать Господа Бога, Бога отцов своих, хотя и без очищения священного! И услышал Господь Езекию и простил народ" (гл. 30, 18-20).
Здесь мы видим проявление Божественной благодати, как это всегда и происходит по отношению к тем, кто искренне признает свое падение и немощь. У этих людей не было притворства или лицемерия, не было упрямства или равнодушия, они не пытались скрыть свое истинное состояние, сделать вид, будто все хорошо; нет, они заняли свое надлежащее место и припали к той неистощимой благодати, которая никогда не оставит сокрушенное сердце.
Каков же был результат? "И совершили сыны Израилевы, находившиеся в Иерусалиме, праздник опресноков в семь дней, с великим веселием; каждый день левиты и священники славили Господа на орудиях, устроенных для славословия Господа. И говорил Езекия по сердцу всем левитам, имевшим доброе разумение в служении Господу. И ели праздничное семь дней, принося жертвы мирные и славя Господа Бога отцов своих. И решило все собрание праздновать другие семь дней, и провели эти семь дней в веселии" (гл. 30, 21-23).
Мы можем быть уверены, что все это было чрезвычайно приятно сердцу Иеговы, Богу Израилеву. Правда, были недостатки, слабости, неудачи. Внешне все было не так, как во дни Соломона. Несомненно, многие считали надменностью то, что Езекия собрал собрание при таких обстоятельствах. Мы и в самом деле читаем, что над его трогательным приглашением насмехались и издевались в коленах: Ефремовом, Манассиином и Завулоновом. Это, увы, случается слишком часто. Люди не понимают действий веры, потому что они не понимают драгоценной благодати Бога. Однако "некоторые из колена Асирова, Манассина или Завулонова смирились, и пришли в Иерусалим". И они были щедро вознаграждены, ибо такого праздника не справляли со дней Соломона. У благодати нет никаких пределов для благословения разбитого и сокрушенного сердца. Если бы весь Израиль ответил на трогательный призыв Езекии, то все бы приняли участие в этом благословении; но они не были сокрушены, а потому были лишены благословения! Давайте будем помнить это; мы можем быть уверены, что в этом прозвучал для нас необходимый урок. Давайте же услышим его!
Теперь мы перейдем к правлению набожного и преданного царя Иосии, когда народ был накануне рассеяния. Здесь мы видим поразительную и прекрасную иллюстрацию нашего утверждения. Мы не станем приводить здесь подробности, сделав это в другом месте.

Примечание

Смотри статью, озаглавленную "Сила и власть Святого Писания, проявленные в жизни и во времена Иосии".
Мы просто процитируем несколько заключительных строк: "И совершали сыны Израилевы, находившиеся там, пасху в то время и праздник опресноков в течение семи дней. И не была совершаема такая пасха у Израиля от дней Самуила пророка; и из всех царей Израилевых ни один не совершал такой пасхи, какую совершил Иосия, и священники, и левиты, и все Иудеи, и Израильтяне, там находившиеся, и жители Иерусалима. В восемнадцатый год царствования Иосии совершена сия пасха" (2 Хрон. 35,17-19).
Какое замечательное свидетельство! Празднование пасхи Езекии перенесло нас в блестящее царствование Соломона, но здесь мы видим нечто еще более великолепное. Если спросят, что же придало такую славу пасхе Иосии, то, по нашему мнению, празднование пасхи явилось плодом святого и благоговейнейшего послушания Слову Бога среди преизобилующего разврата и заблуждений, падения и смятения. Мрачное положение народа лишь возбудило действие веры в послушном и преданном сердце.
Все это полно ободрения и утешения для каждого, кто искренне верует в Христа. Многие сочли бы это высокомерием со стороны Иосии - идти по такому пути в такое время и при таких обстоятельствах, но это было нечто, противоположное высокомерию, как мы можем понять из благословенного сообщения, посланного ему от Господа через уста пророчицы Олданы: "А царю Иудейскому, пославшему вас вопросить Господа, так скажите: так говорит Господь Бог Израиля о словах, которые ты слышал: так как смягчилось сердце твое, и ты смирился пред Богом, услышав слова Его о месте сем и о жителях его, - и ты смирился предо Мною, и разодрал одежды свои, и плакал предо Мною, то и Я услышал тебя, говорит Господь" (гл. 34, 26-27).
Здесь мы видим нравственное основание замечательной жизни Иосии. Несомненно, что в его жизни не было ничего, что могло бы походить на высокомерие. Сокрушенное сердце, рыдающее око и разодранные одежды не являются спутниками высокомерия и самоуверенности. Нет, это бесценные результаты действия Слова Бога на сердце и совесть, ведущие по пути глубоко личной преданности, которые чрезвычайно поучительно и ободрительно наблюдать. О, если бы они чаще встречались среди нас! Поистине, сердце жаждет этого. Пусть Слово Бога так скажется на всем нашем нравственном существе, что вместо того, чтобы отдаваться окружающим нас обстоятельствам, мы жили над ними и проходили через них как свидетели вечной действительности истины Бога и нетленности имени Иисуса.
Но мы должны теперь оставить интереснейшую жизнь Иосии и представить читателю дальнейшие иллюстрации нашего утверждения. Едва возлюбленный слуга Бога сошел со сцены, как был смыт всякий след его благословенного дела. И тяжелая волна суда, сдерживаемая долготерпением и милосердием Бога, обрушилась на землю. Иерусалим был превращен в развалины. Его храм был сожжен до основания. И все, избежавшие смерти, были уведены пленниками в Вавилон, чтобы там повесить свои гусли на ивы и рыдать над померкнувшей славой прежних дней.
Но будь благословен во веки Бог всякой милости! Он никогда не оставляет Себя без свидетеля, и потому в течение долгого и тяжелого периода вавилонского плена мы находим поразительные и прекрасные доказательства того утверждения, что чем глубже падение, тем щедрее благодать, и чем беспросветнее мрак, тем ярче сияет вера отдельных людей. Так было тогда, так бывает и всегда; "По избранию благодати, сохранился остаток" - маленькая кучка преданных людей, которые любили Господа и были верны Его Слову посреди нечистот и мерзостей Вавилона, которые были готовы ради истины Бога встретиться лицом с огненной печью и львиным рвом.
Начальные книги Даниила показывают нам величественные последствия личной веры и преданности, взгляните, например, на гл. 2,46. Где еще в истории народа Израилева мы видим что-либо более поразительное, чем то, что здесь описано? Величайший самодержец земли смиренно поклонился пленнику и дал это чудесное свидетельство: "И сказал царь Даниилу: "истинно Бог ваш есть Бог богов и Владыка царей, открывающий тайны, когда ты мог открыть эту тайну!"
Но откуда Даниил взял силы, чтобы открыть тайны царя? Стихи 17,18 дают прекрасный ответ: "Даниил пришел в дом свой и рассказал дело Анании, Мисаилу и Азарии, товарищам своим, чтобы они просили милости у Бога небесного об этой тайне, дабы Даниил и товарищи его не погибли с прочими мудрецами Вавилонскими". Здесь мы видим молитвенное собрание Вавилона. Эти прекрасные люди имели одно сердце и один разум. Они были едины в своем намерении отказаться от царской еды и вина. Они по благодати Бога решили идти по святой стезе отделения, хотя и будучи пленниками в Вавилоне; и вот они собрались вместе для молитвы и получили исчерпывающий ответ.
Может ли что-либо быть прекраснее этого? Какое ободрение для возлюбленного народа Господа в самые мрачные дни - прочно держаться Слова Христова и не отрекаться от Его драгоценного имени! Не является ли это для нас вдохновляющим уроком: обнаружить в мрачные времена Вавилонского плена нескольких преданных людей, идущих в святом общении по стезе отделения и веры? Они держались Бога в царском дворце, и Бог был с ними в печи и во львином рву, наделив их высоким правом стоять пред миром в качестве слуг Всевышнего Бога. Они отказались от царских яств, они не поклонялись истукану, они соблюдали Слово Бога и исповедовали Его имя, совершенно не взирая на его последствия. Они не говорили: "Мы должны идти в ногу со временем; мы должны поступать, как другие; не следует выделяться; мы должны внешне соответствовать общественному мнению и государственной религии, одновременно придерживаясь наших собственных убеждений; мы не призваны противостоять вере народа, будучи в Вавилоне, мы должны соответствовать Вавилонской религии".
Слава Богу, Даниил и его возлюбленные товарищи не усвоили это презренное приспособленческое поведение. Более того, они не искали оправдания снижению верности в полном крушении Израильской государственности. Они чувствовали, не могли не чувствовать, это крушение. Они исповедовали свои грехи и грех своего народа, они понимали, им подобает рубище и пепел. Они всем своим существом склонялись перед этим грозным словом: "Погубил ты себя, Израиль", все это, увы, слишком верно; но это не было причиной того, почему они должны были осквернить себя царской пищей, поклоняться царскому истукану или оставить служение одному истинному и живому Богу. Но перед их взором был Бог, и Ему они служили и поклонялись.
Все это в наше время исполнено самых драгоценных уроков для всего народа Господа. Существует два особых зла, против которых мы хотели бы предостеречь. Мы должны остерегаться религиозного высокомерия или похвальбы в своей принадлежности к церкви без развитой совести и благоговейного страха пред Богом. Это чудовищное зло, и каждое возлюбленное чадо Бога должно быть настороже по отношению к нему. Никогда не следует забывать, что действующая церковь безнадежно погибла и что всякие человеческие попытки восстановить ее - это самообольщение. Мы не призваны, а следовательно, не уполномочены восстановить ее. Тем не менее Дух Святой созидает Тело Христово и ускоряет его завершение для возвращения Господа.
Но, с другой стороны, мы не должны искать оправдания нашего легкомыслия по отношению к истине и вялости наших личных действий в падении церкви, хотя такая опасность существует. Нет никаких причин, почему дитя Бога или слуга Христов должен совершать зло, или попускать ему, или хотя бы час оставаться в соприкосновении с тем, что не имеет своим основанием: "Так говорит Господь". "Да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа". А что потом? Стоять в одиночестве? Ничего не делать? Нет, слава и хвала нашему вечному благодатному Богу, - "Держись правды, веры, любви, мира со всеми призывающими Господа от чистого сердца", от сердца, верному Христу, Его интересам.
Продолжая наши рассуждения, мы попросим читателя обратиться к Неем. 8. Мы рассмотрели остаток перед пленом и во время плена, а теперь мы должны взглянуть на него после плена, когда этот остаток по щедрой милости Бога был возвращен в свою любимую страну. Мы не станем вдаваться в подробности, но предложим лишь один веский факт, иллюстрирующий наше утверждение, - факт чрезвычайной важности для всей церкви Бога в настоящее время. Мы процитируем несколько стихов из этого прекрасного отрывка: "И читали из книги, из закона Бога, внятно, и присоединяли толкование, и народ понимал прочитанное... На другой день собрались главы поколений от всего народа, священники и левиты к книжнику Ездре, чтобы он изъяснял им слова закона. И нашли написанное в законе, который Господь дал чрез Моисея, чтобы сыны Израилевы в седьмом месяце, в праздник, жили в кущах... Все общество возвратившихся из плена сделало кущи и жило в кущах. От дней Иисуса, сына Навина, до этого дня не делали так сыны Израилевы. Радость была весьма великая. И читали из книги закона Бога каждый день, от первого дня до последнего дня. И праздновали праздник семь дней, а в восьмой день попразднество по уставу".
Это поразительно. Мы видим здесь, как слабый остаток собрался вокруг Слова Бога, проводя чтение книги, приходя к пониманию истины и ощущая ее силу в сердце и совести. И каков был результат? Не меньший, чем празднование праздников кущей, каково никогда не справляли от дней Иисуса, сына Навина. Во времена судей, во дни пророка Самуила, в царствование царей, даже в славные дни Давида и Соломона, праздник кущей никогда не справлялся. Это было уготовано незначительному обществу, вернувшемуся из плена, когда они посреди развалин Иерусалима справляли это бесценное и прекрасное празднество - прообраз славного будущего Израиля.
Было ли это дерзостью? Нет, это было искреннее послушание Слову Бога. Это было записано в книге, записано для них; и они действовали на основании этого. "Радость была весьма великая". Не было никакого притворства, никакой похвальбы, никто не выказывал себя чем-либо, не пытался сокрыть своего истинного положения. Это был жалкий, слабый, презираемый остаток, занимающий надлежащее ему место, сокрушенный и разбитый, признающий свое падение, глубоко осознающий, что все теперь не так, как во дни Соломона, Давида и Иисуса. Но они слушали Слово Бога, слушали и вразумлялись, преклонялись пред Его священным авторитетом и справляли праздник. "Радость была весьма великая". Это, несомненно, другая, поразительная и прекрасная иллюстрация нашего утверждения, а именно что чем глубже падение, тем щедрее благодать, и чем беспросветнее мрак, тем ярче сияет вера отдельных людей. Во все времена, при всех обстоятельствах на сокрушенное и верующее сердце изливается безусловная и беспредельная благодать. Теперь мы на мгновение обратимся к последней странице ветхозаветных писаний - пророчеству Малахии. Много лет прошло со славных дней Ездры и Неемии. И теперь мы видим скорбную картину положения Израиля. Увы, увы!
Это все та же печальная история - "погубил ты себя, Израиль". Давайте процитируем несколько фраз.
"Вы приносите на жертвенник Мой нечистый хлеб, и говорите: "чем мы бесславим Тебя?" - Тем, что говорите: "трапеза Господня не стоит уважения"... Лучше кто-нибудь из вас запер бы двери, чтобы напрасно не держали огня на жертвеннике Моем. Нет Моего благоволения к вам, говорит Господь Саваоф, и приношение из рук ваших неблагоугодно Мне... А вы хулите его тем, что говорите: "трапеза Господня не стоит уважения, и доход от нее - пища ничтожная". Притом говорите: "вот сколько труда!" и пренебрегаете ею, говорит Господь Саваоф, и приносите украденное, хромое и больное, и такого же свойства приносите хлебный дар: могу ли с благоволением принимать это из рук ваших? говорит Господь" (Мал. 1,7.10.12.13; см. также гл. 3,5-9).
Какое прискорбное положение! Просто сердце разрывается при виде этого. Общественное поклонение Богу пришло в полное небрежение, служители религии работают только за плату, в священное служение Богу закрались продажность и разврат. Среди народа расцвели все формы порока. Одним словом, это представляло собой картину глубокого нравственного мрака, крайне угнетавшего всех, кто заботился об интересах Господа.
И все же, даже посреди этой ужасной сцены, мы видим чрезвычайно трогательное и изысканное подтверждение нашей мысли. Как и всегда здесь есть "остаток" - прекрасное общество людей, которые почитали и любили Господа, находя в Нем средоточие всего, свою цель и наслаждение. "Но боящиеся Бога говорят друг другу: "внимает Господь и слышит это, и пред лицем Его пишется памятная книга о боящихся Господа и чтущих имя Его". И они будут Моими, говорит Господь Саваоф, собственностью Моею в тот день, который Я соделаю, и буду миловать их, как милует человек сына своего, служащего ему".
Как все это прекрасно! Какой контраст со всеобщим положением дел! Мы можем пройтись по всей истории народа и не найти ничего подобного этому. Где еще мы читаем о "памятной книге", пишущейся "пред лицем Его"? Нигде, даже среди блестящих побед Иисуса Навина и Давида, или великолепия Соломона. Могут сказать, что в этом не было нужды. Но не в этом дело. Мы должны осмыслить поразительный факт того, что слова и действия этого слабого "остатка" в самом средоточии порока были так благоугодны сердцу Бога, что Он начал писать памятную книгу о них. Мы можем с уверенностью утверждать, что тесное общение этих возлюбленных Бога было более приятно сердцу Бога, чем пение и трубы во дни Соломона. "Они говорили друг другу". "Они боялись Господа и помышляли о имени Его". В них была личная преданность и приверженность, они любили Господа, и это сближало их.
Нет ничего более прекрасного. О, если бы так было и среди нас! Эти люди не делали ничего великого или внушительного в глазах человека, но они любили Господа, они думали о Нем, и их общая приверженность к Нему побуждала их вместе говорить о Нем, и это придавало очарование их встречам, которые были благоугодны и приятны сердцу Бога. Это выделялось как светлое и прекрасное пятно на темном фоне продажности и бездушной обрядности, которая их окружала. Их связывали не определенные взгляды и мнения, которые они сообща разделяли, хотя, несомненно, у них были такие взгляды и мнения; их связывали не ритуалы и не соблюдения обрядов. Нет, это было нечто лучшее и высшее, чем все это - их связывала глубокая личная приверженность к Господу, и это было приятно Его сердцу. Он устал от всей обрядности, но Его радовала искренняя преданность нескольких драгоценных душ, которые собирались так часто, как они могли, чтобы беседовать друг с другом и ободрять друг друга в Господе.
Если бы это почаще происходило и среди нас! Мы жаждем этого и можем сознаться перед читателем, что единственным нашим желанием при написании этой статьи было - способствовать этому. Мы весьма опасаемся иссушающего, парализующего воздействия пустого формализма или религиозной рутины, того, что мы попадаем в колею и будем двигаться по ней день за днем, неделя за неделей, год за годом жалкие, холодные и формальные, чрезвычайно оскорбляя любящее сердце нашего обожаемого Господа и Спасителя, который желает быть окруженным обществом искренних, преданных последователей, верных Его имени, верных Его слову, верных ради Него друг другу, стремящихся служить Ему всеми праведными способами, горячо ожидая Его благословенного появления. Пусть Бог-Дух побудит сердца всех Его чад, восстанавливающих, оживляющих и поддерживающих верное решение приветствовать небесного Жениха! Давайте день и ночь восклицать об этом нашему благодатному Богу.
Я мог бы на этом закончить эту статью, если бы не желал представить читателю две или три иллюстрации из драгоценных страниц Нового Завета. В начале Евангелия от Луки мы видим прекрасную картину "остатка" посреди пустого и бездушного исповедания религии. Мы слушаем духовное признание Марии, Елизаветы, Захарии и Симеона, мы читаем об Анне-пророчице, рассказывающей об Иисусе всем, кто искал спасения в Иерусалиме. Я помню, как мой любимый и почтенный старый друг Дж. Н. Д. сказал в отношении Анны: "Не знаю, как она достигла всего этого, но она это сделала". Да, она это сделала, потому что она любила Господа и любила Его возлюбленных чад и находила наслаждение в том, чтобы отыскивать их и говорить о Нем. Это снова тот самый "остаток", о котором мы читали у Малахии. Не может быть ничего более прекрасного и ободрительного. Это был изысканный и благоуханный плод глубокой любви к Господу в противоположность изнурительным проявлениям мертвой религиозности.
Теперь мы перейдем к Посланию Иуды. Здесь мы видим отступничество христиан во всех чудовищных формах порока - точно такое же, о котором мы читали у Малахии - отступничестве от иудаизма. Но наш предмет теперь не отступничество христиан, но христианский "остаток" верных. Слава и хвала нашему благодатному Богу! Всегда найдется "остаток", отделенный от основной массы развращенных исповедников религии и характеризующийся искренней приверженностью ко Христу, Его интересам и всякому члену Его возлюбленного Тела.
Именно к этому "остатку" вдохновленный апостол обращает свое торжественное и вечное Послание. Не к особому собранию, но "К призванным, которые освящены Богом Отцом и сохранены Иисусом Христом: милость вам и мир и любовь да умножатся".
Благословенное положение! Драгоценная участь! "Отделение", "сохранение", "призвание" - вот это положение. "Милость, "мир", "любовь" - вот эта участь. И все это обеспечено каждому искреннему чаду Бога на лице Земли, прежде чем было написано хотя бы одно слово о сокрушающих потоках отступничества, которые скоро прокатились по всей Церкви.
Мы повторяем и хотим подчеркнуть это выражение: "каждому искреннему чаду Божию". Как в Древнем Израиле, так и в действующей Церкви мы видим, что этот остаток состоит из тех, кто верен Христу, придерживается Его Слова при всех обстоятельствах, кто предан Его бесценным замыслам и с любовью ожидает Его пришествия. Одним словом, это должно быть живой действительностью, но не простым членством в Церкви или формальным приглашением себя к той или иной организации. Более того, это не видимость, но действительное существование этого остатка - не просто имя, но духовная сила. Апостол говорит: "Испытаю не слова, а силу". Весомые слова для всех нас!
А теперь давайте на несколько мгновений обратимся к бесценным словам увещевания, обращенным к христианскому остатку. Пусть Двух Святой облачит их силой для наших душ!
"Но вы, возлюбленные, помните предсказанное апостолами Господа нашего Иисуса Христа". Он отсылает их к Священным Писаниям, и только к ним. Не к всевозможным человеческим преданиям, не к праотцам, не к постановлениям советов, не к повелениям и учениям людей - ничего подобного, ибо все это может лишь ввести в заблуждение и замешательство и завести в тупик - нет, но к чистому и драгоценному Слову Бога, этому совершенному откровению, которое Он по Своей бесконечной доброте вложил в наши руки и которое может сделать младенца "мудрым во спасении", а мужа - "совершенным и ко всякому доброму делу приготовленным" (2 Тим. 3).
Слава Господу за эту невыразимую милость! Ни один человеческий язык не в силах выразить все значение Божественного руководства на нашем пути. Все, что мы хотим, - это чтобы Слово всецело и полностью руководило нами, сокрытое в наших сердцах, действуя на наше сознание, формируя наш характер, обусловливая наше поведение во всем. Поставить Слово Бога на такую высоту - это одна из самых ярких особенностей христианского остатка. Недостойной и безосновательной является формулировка: "Библия, и только Библия - вот религия протестантов". Протестантизм не является Церковью Бога, это не христианский остаток. Реформация была результатом действия Духа Бога, но протестантизм во всех его вероучительных ответвлениях - это то, что из этого сделал человек. Человеческая организация в нем подменила живое дело Духа, а формальное благочестие - силу вечной веры. Но никакой "изм" (называйте его, как хотите) не может считаться Церковью Бога или христианским остатком. Понять это - крайне важно для нас в нравственном отношении. Действующая церковь потерпела полный крах, ее внутреннее единство безнадежно распалось, как мы видим это в истории Израиля. Но христианский остаток состоит из всех тех, кто освещает и искренне признает это падение, кто слушается Слову и руководствуется Духом, отделившись от всего, что противоречит этому Слову, и уповает на своего Господа.
Давайте посмотрим, как все это выражено в обращении Иуды к остатку. "А вы, возлюбленные, назидая себя на святейшей вере вашей, молясь Духом Святым, сохраняйте себя в любви Божией, ожидая милости от Господа нашего Иисуса Христа, для вечной жизни".
Здесь мы видим прекрасную картину истинного христианского остатка и взаимоотношения внутри его. Нет ничего более прекрасного. Возможно, спросят, к кому относится этот очаровательный отрывок? Мы ответим: "К тем, кем бы и где бы они ни были, к кому обращен первый стих Послания - к призванным, которые освящены Богом Отцом и сохранены Иисусом Христом". Не может быть ничего более простого и более благословенного.
Совершенно очевидно, что эти слова нельзя применить не только ни к одному простому ученому, но и ни к одному духовному лицу, живущему под солнцем. Одним словом, они применимы только к живущим во Христе. Все они должны держаться друг друга, назидая себя на святейшей вере, молясь Духом Святым, сохраняя себя в любви Бога, ожидая Господа нашего.
Это - христианский остаток истинно верующих; такой же еврейский остаток мы встречаем в третьей главе книги пророка Малахии. Нет ничего более прекрасного. Это позиция, на которой должен стоять каждый истинный христианин. В этом нет никакого притворства, никаких попыток выставить себя в лучшем свете или проигнорировать суровый и печальный факт полного разрушения действующей Церкви. Это остаток истинно верующих среди руин христианского мира, преданных Лику Христа, Слову Христа, накрепко связанных праведной христианской любовью. Это не любовь отдельной секты, партии или избранного круга, а любовь по Духу, любовь ко всем, кто искренне любит Господа нашего Иисуса Христа. Эта любовь выражается в истинной преданности Христу и Его бесценным целям, в безоглядном служении всем тем, кто принадлежит Ему, и по мере сил своих стремится отражать Его свет. Это не пустое позерство, которое не взирает на обстоятельства (страшная дьявольская ловушка!), а здоровый жизненный союз двоих, руководствующихся твердыми принципами и милосердием. Царствие Бога утверждается в сердце и пронизывает всю повседневную жизнь.
Такова позиция, состояние и практическая деятельность остатка истинно верующих христиан. И мы можем быть твердо уверены, что там, где эти условия соблюдаются и выполняются, там будет такое же полное блаженство во Христе, такой же тесный союз с Богом и такое же яркое доказательство величественной правды новозаветного христианства, какое когда-либо было известно даже в самые славные дни истории христианства. Одним словом, это будет то, что прославит Имя Господа нашего, возрадует сердце Христа и отзовется животворящей энергией в сердцах и сознании людей. Да поможет нам Бог в Своей бесконечной доброте увидеть эти яркие события в наши мрачные и грешные дни! Это новый пример того ободрительного факта, что чем глубже падение, тем щедрее благодать Бога; чем глубже мрак, тем ярче свет веры отдельного человека.
Прежде чем закончить эту статью, мы просим читателя обратить внимание на обращение апостола к четвертой из семи Церквей, описанное во второй главе Откровения. Церковь в Фиатире раскрывает перед нами историю Церкви в течение этих долгих, мрачных столетий Средневековья, когда кромешная тьма покрыла землю, когда католицизм - это самое темное пятно - преобладало в характере Иезавели.
В обращении к этой церкви мы находим значительные изменения, определяемые тремя простыми обстоятельствами, а именно во-первых, впервые присутствует обращение к остатку истинно верующих, во-вторых, впервые говорится о пришествии Бога, и в-третьих, обращение относится уже не к "имеющему ухо" всей Церкви, а к "побеждающему". Итак, эти обстоятельства несомненно подтверждают то, что в Фиатирской церкви отказались от всех надежд на телесное возрождение. "Я дал ей время покаяться,... но она не покаялась". Безнадежный случай для религиозной общины. Но здесь выделяется и ободряется остаток истинно верующих. Ободряется не надеждой на обращенный в истинную веру мир и не на возрожденную Церковь, но яркой и святой надеждой на пришествие Христа, подобное восходу утренней звезды. "Вам же и прочим, находящимся в Фиатире, которые не держат сего учения и которые не знают так называемых глубин сатанинских, сказываю, что не наложу на вас много бремени; только то, что имеете, держите, пока приду". Здесь мы находим очень интересный взгляд на остаток истинно верующих христиан. Это не возрожденная Церковь, но четко определенная группа людей, которые не держат учения Иезавели, и не знают глубин сатанинских, и идут до конца.
Примечание
Слово, обозначающее "прочим" в вышеприведенной цитате, происходит от однокоренного слова "остаток" в 11 главе, стих 5 Послания к Римлянам. Оба происходят от слова "оставлять".
Для читателя весьма важно уяснить себе в данном вопросе то, что последние четыре церкви шли вместе до конца. Это в громадной степени упрощает весь предмет обсуждения и дает нам очень определенный, верный взгляд на остаток истинно верующих христиан. Слово "остаток" не упоминается до тех пор, пока мы не доходим до обращения к Фиатирской церкви. И здесь уже не остается надежды на всеобщее возрождение.
Этот простой факт подрывает само основание католической церкви: она описывается как отступническая и идолопоклонническая и ей угрожает Суд Бога. А ее остаток истинно верующих призывается как не имеющий с ней ничего общего. Но довольно говорить о хваленой вселенской непогрешимой Римской церкви.
А как же церковь в Сардисе? Возрожденная ли это Церковь? Ничего подобного! "Ты носишь имя, будто жив, но ты мертв". Это не возрожденная и не реформированная Церковь, а запуганная тем, что Христос придет "как тать", вместо того, чтобы ободриться "звездой утренней". Одним словом, это протестантизм с "именем", но его дела "не совершенны пред Богом". И что же остается? Остаток истинно верующих христиан. "Впрочем у тебя в Сардисе есть несколько человек, которые не осквернили одежд своих и будут ходить со Мною в белых одеждах, ибо они достойны". Здесь перед нами яркий и впечатляющий контраст между мертвым, холодным, внешним исповеданием и несколькими преданными всем сердцем честными поклонниками Христа - контраст между видимостью и силой, смертью и жизнью.
В двух последних обращениях мы видим продолжение, развитие и усиление этого контраста. Церковь в Филадельфии представляет нам бесценный образ группы истинных Христиан - смиренных, скромных, слабых, но праведных и верных Христу. Они твердо следуют Его Слову и не предают Его Имя. Иисус Христос и Его имя сокрыты в их сердце и исповедуются ими в их жизни. Это живая реальность, а не безжизненная форма. Их нравственная красота совершенна. Само созерцание их поистине освежающе и поучительно. Это сам Иисус Христос, воспроизведенный Духом Святым в возлюбленном остатке истинно верующих Христиан. Они ни на что не претендуют, не притворяются значительными. Христос - это все: как драгоценно Его Слово, Его Имя! Кажется, что мы собрали и сконцентрировали здесь все самые прекрасные нравственные черты различных остатков истинно верующих, которые мы рассмотрели, раскрытые нам в полном цветении, испускающее сладкое благоухание.
Все это отрадно сердцу Христа. Речь здесь не идет о великом служении, о выполнении грандиозных работ, о совершении чего-то потрясающего или великолепного в глазах людей. Нет, здесь нечто более ценное для Господа, а именно глубокое, умиротворенное, абсолютное почитание Его Cамого и Его драгоценного Слова. Это Ему намного дороже, чем самые пышные богослужения и дорогие жертвоприношения. Поселиться в сердце человека - вот к чему Он стремится. Без этого все тщетно. Для Него дороже всего даже самый слабый вздох любящего сердца. Давайте же прислушаемся к нашему возлюбленному Господу, когда Он изливает Свое любящее сердце милой Ему Филадельфийской Церкви - этому остатку истинно верующих христиан.
"Так говорит Святый, Истинный, имеющий ключ Давидов, Который отворяет - и никто не затворит, затворяет - и никто не отворит: знаю твои дела; вот, Я отворил перед тобою дверь, и никто не может затворить ее; ты не много имеешь силы, и сохранил слово Мое, и не отрекся имени Моего. Вот, Я сделаю, что из сатанинского сборища" - это те, кто гордиться своей традиционной религией - "которые говорят о себе, что они Иудеи, но не суть таковы, а лгут, - вот, Я сделаю то, что они придут и поклонятся пред ногами твоими, и познают, что Я возлюбил тебя" - драгоценный, священный факт, залог всего ныне и во веки! "И как ты сохранил слово терпения Моего" (не моей власти), "то и Я сохраню тебя от годины искушения, которая придет на всю вселенную, чтобы испытать живущих на земле" (те, кто ищет себе дом на земле в отличие от тех, кто обитает на небе).
Господь наш Иисус Христос особенно милостиво дает обещание сохранить Свою возлюбленную Церковь от суда, который грядет для всего света. Он возьмет с Собой Свой небесный народ в их небесные дома, прежде чем вскроется хоть одна печать, прозвучит труба или прольется чаша. Восславим же Имя Его за эту святую, успокаивающую и радостную надежду! Давайте будем жить во власти этого, в ожидании полного осуществления надежд!
Но мы должны процитировать оставшуюся часть этого благодатного обращения, полного ободрения и утешения. "Се, гряду скоро; держи, что имеешь, дабы кто не восхитил венца твоего. Побеждающего сделаю столпом в Храме Бога Моего, и он уже не выйдет вон; и напишу на нем Имя Бога Моего и имя града Бога Моего, нового Иерусалима, нисходящего с неба от Бога Моего, и имя Мое новое".
Ничто не превысит благодати, сияющей во всех этих словах. Иегова произнес святые слова перед Своим возлюбленным остатком истинно верующих во времена Малахии: "И они будут Моими... в тот день, который Я соделаю, и буду миловать их, как милует человек сына своего, служащего ему. И тогда снова увидите различие между праведником и нечестивым, между служащим Богу и неслужащим Ему. Ибо вот, придет день, пылающий как печь; тогда все надменные и поступающие нечестиво будут как солома, и попалит их грядущий день, говорит Господь Саваоф, так что не оставит у них ни корня, ни ветвей. А для вас..." . Для кого? Для тех, кто совершил великие дела, принес великие жертвы, кто дал великие обеты? Для тех, кто носит великое имя? Нет; а только "благоговеющие пред именем Моим, взойдет Солнце правды и искупление в лучах Его, и вы выйдете и взыграете, как тельцы упитанные; и будете попирать нечестивых, ибо они будут прахом под стопами ног ваших в тот день, который Я сделаю, говорит Господь Саваоф" (Мал. 3,17-4,3).
Между еврейскими и христианскими остатками истинно верующих есть черты сходства и различия, которые мы не можем рассмотреть в данный момент ввиду того, что наша задача заключается в том, чтобы проиллюстрировать примерами наше особое утверждение, а именно то, что даже в самые мрачные дни находятся преданные остатки истинно верующих, милых сердцу Господа Нашего, сердцу Иисуса Христа, к которыми Он обращается с самыми нежными и внушающими любовь словами, кого Он поддерживает самыми дорогими сердцу заверениями и вселяет в них самые светлые надежды. Мы полагаем, что это должно быть особой темой для разговора, которую нужно представить всей Церкви Бога в целях поддержки каждого члена возлюбленного Тела Христа повсюду на земле, чтобы каждый противостоял тому, что противно Его помыслу, как сказано в Его Слове, и видел, что обнаруживается в положении, настроении и духе остатка истинных верующих Христиан, ожидающих пришествия нашего возлюбленного Господа.
Я лишь слегка коснусь одного вопроса, который объясняет различие между двумя остатками истинно верующих. Он заключается в следующем: Еврейский остаток истинно верующих вдохновляется надеждой на восхождение солнца праведности, тогда как остаток истинно верующих христиан претендует на более высокую, яркую и милую сердцу привилегию ожидания звезды утренней. Даже маленькому ребенку ясно различие между этими двумя понятиями. Утренняя звезда появляется на небе задолго до того, как взойдет солнце. Таким же образом Церковь встретит пришествие ее Господа как "звезду утреннюю" прежде, чем лучи Солнца праведности падут с целительной силой на богобоязненный остаток истинно верующих израильтян.
А теперь, в заключение, несколько слов о Лаодикийской церкви. Нет ничего более яркого и впечатляющего, чем контраст между Лаодикийской и Филадельфийской церквами. В Лаодикийской церкви мы видим последнюю стадию религиозной общины, исповедующей христианство. Она находится на грани чего-то омерзительного, что невыносимо Христу, и Он готов извергнуть это. Дело не в ее крайней безнравственности. С человеческой точки зрения, она выглядит вполне респектабельно, но для сердца Христа ее состояние - крайне отвратительно. Ее отличают равнодушие и безразличие. "Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих".
Как это ужасно обнаружить исповедующую Церковь в таком положении! И думать о том, как быстро мы перешли от привлекательности Филадельфийской церкви - такой милой сердцу Христа, так ободряющей душу - к иссушающей атмосфере Лаодикийской церкви, где нет ни единой светлой черты! Мы видим бессердечное безразличие по отношению ко Христу и Его интересам в сочетании с самым прискорбным самовосхвалением "Ибо ты говоришь: "я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды"; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ,и слеп, и наг. Cоветую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помазать глаза твои, чтобы видеть".
Как это важно! Люди похваляются своим богатством и тем, что они ни в чем не нуждаются, а в душе их нет Христа. Они растеряли чувство Божественной справедливости, которая символизируется "золотом", и человеческой праведностью, которая символизируется "белыми одеждами", их мысли заполнены собой и своими делами - явная противоположность дорогой Филадельфийской общины. Там он ничего не порицает; здесь он ничего не восхваляет. Там Христос - все, здесь Он, в действительности, в стороне, а Церковь - все. Словом, видеть это невыразимо ужасно. Мы в тупике. Мы дошли до последней мрачной фазы Церкви как свидетеля Бога на земле.
И даже здесь, перед лицом самого прискорбного положения дел, негасимым светом сияет бесконечная благодать и неизменная любовь сердца Христова. Он в стороне; эти слова полностью раскрывают сущность Церкви. Но Он стучит, зовет, ждет. Эти слова раскрывают Его сущность - вечное и всеобщее почитание имени Его! "Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак, будь ревностен и покайся". Предлагается золото, белые одежды и глазная мазь. Любовь имеет право обличать и наказывать, любовь имеет различный характер проявления, но это - та же любовь - "Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же", даже если приходится "обличать и наказывать". Здесь Его отношение и Его действия говорят красноречивее любых слов как в отношении к Церкви, так и в отношении Самого Себя. "Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною"*

Примечание

Господь обращается с этими важными и торжественными словами не к постороннему грешнику, а к проповедующей Церкви. Христос стучится не в дверь сердца грешников (хотя и это также правда), а в дверь исповедующей Церкви. Как это выразительно! Как многозначительно! Так пусть же исповедующая Церковь осмыслит это!
Об остатке истинно верующих в церкви Сардиса говорится как о "нескольких человеках", в Лаодикии к слову "один" добавляется "если", но если будет хотя бы один имеющий уши, и если будет хотя бы один, кто откроет двери, этому единственному обеспечивается высокое право, огромное благо -вечерять с Христом, этим бесценным Хозяином и Гостем. "Я с ним, он со Мной". Когда общее свидетельство опускается на самый низкий уровень, тогда преданность отдельных людей награждается личным общением с сердцем Христовым. Такова беспредельная и вечная любовь нашего возлюбленного Спасителя и Господа. Кто же не поверит Ему, не восхвалит Его в молитвах своих, не будет любить Его и служить Ему?
А теперь, дорогой читатель - христианин, я страстно и с любовью умоляю тебя присоединиться в молитве к нашему всемилостивому Господу с просьбой - разбудить сердце Его возлюбленных во всем мире, чтобы устремиться к более ясному, истинному, преданному учению, отвернуться от всего чуждого Его Слову, быть верным Его Слову и Его Имени в эти мрачные грешные дни, и, таким образом, воплотить в жизнь ту истину, которую мы рассмотрели в этой статье, а именно, чем больше падение, тем щедрее благодать Бога; чем глубже мрак, тем ярче свет веры отдельного человека.

Послесловие

Я чувствую, что нельзя продолжать изложение этой статьи, не сказав ни слова об огромной важности сохранения полного, ясного и ревностного евангельского свидетельства. "Совершай дело благовестника", - такое напутствие послал из римской тюрьмы возлюбленный апостол своему дорогому сыну Тимофею, наблюдая полное разрушение Церкви, исповедующей христианство. И действительно, те обстоятельства, при которых были написаны эти слова, делают их поразительно интересными. Что бы ни случилось, но Тимофей должен был продолжать проповедовать благую весть о спасении Божьем. Искушение могло побудить его отказаться от борьбы и воскликнуть в отчаянии: "Все рухнуло, люди не слушают Евангелия" - "здравого учения не принимают".
Вера говорит: "Нет, мы не должны сдаваться. Евангелие Бога должно проповедоваться всякому созданию под небесами. И даже если человек отвергает его, Бог будет прославлен и Его сердце будет ободрено драгоценной вестью о Его любви, донесенной до слуха погибших грешников".
Мы будем вдохновлять сердце каждого живущего на грешной земле возлюбленного евангелиста, напоминая ему, что хотя Церковь не смогла стать свидетелем Бога на земле, тем не менее, Святое Писание говорит нам, что Господь готов утешить сердце каждого несчастного и обездоленного грешника, уверовавшего в Него. Эта мысль утешала нас в течение сорока восьми лет проповеднической работы, когда состояние нашей Церкви являло собой душераздирающее зрелище.
Говоря о работе проповедника, мы не должны ограничивать ее только большими общественными залами и помещениями, хотя и они заслуживают благодарности от Главы Святой Церкви.
Мы верим, что каждый сын Бога обладает прекрасным правом - доносить благую весть до одиноких душ грешного мира в их частной жизни. Должны признаться, что мы страстно желаем, чтобы их стало еще больше. Не имеет значения, каково наше положение в обществе или наша сфера деятельности. Мы должны честно и молитвенно стремиться к спасению тех, с кем мы общаемся. Если нам это не удается, значит, у нас нет единства с сердцем Господа и мыслью Христа.
В книгах Евангелия и Деяниях Апостолов мы встречаем очень много примеров такой деятельности. "Филипп находит Нафанаила". "Андрей первый находит брата своего Симона".
Мы хотим, чтобы у каждого человека в нашей повседневной жизни было больше такого честного, прекрасного труда души. Это угодно сердцу Бога. Мы склонны идти по привычному пути, приглашая людей в большие залы и помещения: кругом все в порядке и на своем месте, и это самое главное для нас. Мы не желаем пересмотреть ценность подобного служения. Но в то же время мы не может не почувствовать с грустью, что нам не хватает нежного, личного контакта с человеческими душами. Но для этого необходима близость к Богу в нашей внутренней жизни, которая может вызвать в нас сильные угрызения совести перед Богом, ибо это корень наших недостатков.
Так пусть же милосердный Господь возбудит в сердцах своих возлюбленных живой интерес к благословенному делу евангелизации - дома и за границей, в обществе и в семье.

Оглавление
Жизнь и времена Давида

Вступление
События, которые привели к установлению царской власти в Израиле, легко может проследить и объяснить каждый, кто внимательно изучил простую историю человеческого сердца, которая могла произойти с ним или с кем-либо другим.
Во вступительных главах 1 книги Самуила нашему вниманию предлагается очень серьезная и поучительная картина состояния Израиля.
Дом Елканы автор берет в качестве убедительного примера того, что представлял собой Израиль по духу и по плоти. "У него были две жены: имя одной Анна, а имя другой Феннана; у Феннаны были дети, у Анны же не было детей" (1 Сам. 1,2). Итак, мы видим в домашнем кругу Ефрафянина Елканы как бы повторение сцен из жизни Сарры и Агари. Анна была бесплодна, и ей давали это глубоко почувствовать, ибо "соперница ее сильно огорчала ее, побуждая ее к ропоту на то, что Господь заключил чрево ее" (1 Сам. 1,6).
Образ бесплодной женщины представляет собой нарушенную природу и безнадежное состояние. У нее не было возможности сделать что-либо для Бога, как и не было силы принести плоды в Ему жертву; все было смерть и бесплодие. Таким было действительное положение детей Адама. Он не мог сделать ничего ни для Бога, ни для себя, такова была его вечная судьба. Он "бессилен" и подобен "высушенному дереву", вереску в пустыне. Такой урок дала нам бесплодная женщина. И все же Господь призрел на немощь Анны и исполнил прошение ее и вложил в уста ее Песнь Хваления. Он позволил ей сказать: "Вознесся рог мой в Боге моем, широко разверзлись уста мои на врагов моих; ибо я радуюсь о спасении Твоем" (1 Сам. 2,1).
Даровать бесплодной женщине радость - такова особая воля Господа. Только Он может сказать: "Возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, немучившаяся родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа, говорит Господь" (Ис. 54,1). Анна поняла это, и Израиль с его многочисленными вдовами вскоре осознает это, ибо, как сказано в книге пророка Исаии (54,5), что " твой Творец есть супруг твой: Господь Саваоф - имя Его; и Искупитель - Святой Израилев."
Прекрасная песнь Анны не что иное, как благодарность сердца, признавшего деяния Бога во имя Израиля. "Господь умерщвляет и оживляет, низводит в преисподнюю и возводит; Господь делает нищим и обогащает, унижает и возвышает. Из праха подъемлет Он бедного, из брения возвышает нищего, посаждая с вельможами, и престол славы дает им в наследие". Все это послужит ярким примером для Израиля в последние дни; ныне послужит примером каждому, кто через благодать выйдет из состояния своего природного упадка к блаженству и миру во Христе.
Рождение Самуила заполнило собой огромную пустоту не только в сердце Анны, но развеяло сомнения в сердце каждого верующего Израильтянина, который ревновал об истинных интересах дома Господа, заботился о чистоте даров Богу и который был унижен и попран неверными сыновьями Илии. В желании Анны - иметь "дитя мужеского пола" мы видим не только проявление материнского сердца, но и сердца Израиля. Несомненно, она узрела и оплакивала падение всего, что связано с храмом Господа; опечаленный взгляд Илии, недостойные поступки Офни и Финееса, затухающая лампада, оскверненный храм - все это исподволь внушало Анне ее настоящее желание, которое единственно могло быть удовлетворено благодаря бесценному дару Бога, каким являлось "дитя мужеского пола". Поэтому она и говорит мужу: "Я не пойду, пока младенец не будет отнят от груди и не подрастет, и тогда я отведу его, и он явится перед Господом, и останется там навсегда". "Останется там навсегда!" И ничто другое не могло бы удовлетворить томящуюся душу Анны. Речь шла не просто о том, чтобы Самуил, так ею любимый, смыл с нее позор. Нет! Она страстно желала видеть в нем "преданного священника", стоящего перед Господом; и в вере она устремила свои глаза на того, кто должен остаться там навсегда.
Драгоценная, возвышенная вера - вот святой принцип, который возвышает душу над порочным влиянием видимого и временного, обращая ее к сиянию невидимого и вечного!
Глава 3 предсказывает нам ужасную гибель дома Илии.
"И было в то время, когда Илий лежал на своем месте, - глаза же его начали смежаться, и он не мог видеть, - и светильник Божий еще не погас, и Самуил лежал в храме Господнем, где ковчег Божий; воззвал Господь к Самуилу". Воззвание Господне было очень выразительным, торжественным. Глаза Илии "смежаются", и Господь взывает к Самуилу: другими словами, дом Илии гибнет, и на сцене должен появиться верный священник. Самуил подходит к Илии, но, увы, все, что может сказать ему Илий, это: "Пойди назад, ложись". У него нет благословения для отрока. Состарившийся и с померкнувшим взором он мог проводить дни свои в снах и темноте, когда голос Господа зазвучал так близко от него. Серьезное, какое серьезное предупреждение! Илий был священнослужителем, слугой Господа, но потерял бдительность, не смог править домом своим по закону Бога, не смог обуздать своих сыновей. Итак, мы видим тот бесславный конец, к которому он пришел. И Господь говорит Самуилу: "Вот, Я сделаю дело в Израиле, о котором кто услышит, у того зазвенит в обоих ушах; в тот день Я исполню над Илием все то, что Я говорил о доме его; Я начну и окончу. Я объявил ему, что Я накажу дом его на веки за ту вину, что он знал, как сыновья его нечествуют, и не обуздывал их" (1 Сам. 3,11-13). "Что человек посеет," - говорит апостол, - "то он и пожнет". Как верно это сказано по отношению к жизни каждого сына Адама! Эти слова сказаны также и для каждого чада Бога! Что мы посеем, то и пожнем. И это дали почувствовать Илию; и это смогут почувствовать те, кто написал это и кто прочел. Но в этом Божественном утверждении гораздо больше важного и истинного, чем многие могут себе представить. Если мы предадимся неверному течению мысли, если мы привыкнем к дурной манере разговора или будем дурно вести себя, мы рано или поздно должны будем пожинать плоды этого.

Примечание

Едва ли нужно говорить, что подобное утверждение в вышеназванном отрывке ни в коем случае не противоречит вечному постоянству благодати и полного приятия во всей угодности Христа пред Богом. Это великая основополагающая истина. Христос - это жизнь верующего и праведность, основа его мира с Богом. Он может лишиться наслаждения этим миром, но не сам мир, который установил Бог на нерушимой основе, и чтобы усомниться в этом, следует прежде поставить под сомнение сам факт воскресения Христова, так как ясно, что Он не мог быть там, где Он есть, если бы мир верующего не был прочно установлен. Чтобы иметь прочный мир с Богом, я должен знать о своем окончательном прощении, а чтобы знать о моем окончательном прощении, я должен узнать, веруя в Слово Бога, что Христос совершил полное искупление. Это и есть Божественный закон - полное искупление как основа моего полного оправдания, а полное оправдание как основа моего полного мира. Бог соединил эти три понятия вместе, и пусть неверующее сердце человека не рассматривает их отдельно друг от друга. Вот почему, я думаю, утверждение в этом отрывке не будет неправильно понято или истолковано. А принцип, лежащий в его основе, может быть проиллюстрирован следующим образом: если мой ребенок поступает неправильно, то может причинить себе боль, расстроить и огорчить меня, но он, тем не менее, мой ребенок. Апостольское утверждение имеет гораздо более широкий смысл: "Что человек посеет, то и пожнет". Он не говорит, к какому человеку это относится - к верующему или неверующему, а посему оный отрывок касается всех без исключения. Это ни в коем случае не может быть вопросом лишь об абсолютном милосердии.
Пусть это размышление приведет нас к святой бдительности на наших путях! Давайте же более тщательно "сеять духовное", чтобы мы могли "пожать жизнь вечную".
В главе 4 (1 Сам.) описывается унижение Израиля, связанное с упадком дома Илии: "И выступили Израильтяне против Филистимлян на войну и расположились станом при Авен-Езере, а Филистимляне расположились при Афеке. И выстроились Филистимляне против Израильтян, и произошла битва, и были поражены Израильтяне Филистимлянами, которые побили на поле сражения около четырех тысяч человек" (1 Сам. 4,1.2).
Здесь Израиль был вынужден познать проклятие за нарушение закона (Втор. 28, 25). Они не смогли устоять перед натиском врага, будучи немощными и бессильными по причине своего непослушания. И проследите причину и мотивы их самонадеянности в такое время нищеты и гнета (1 Сам. 4,3). "И пришел народ в стан; и сказали старейшины Израилевы: за что поразил нас Господь сегодня пред Филистимлянами? возьмем себе из Силома ковчег завета Господня, и он пойдет среди нас и спасет нас от руки врагов наших". Увы! Какое жалкое основание для самоуверенности. И ни слова о Самом Господе. Они не думали о Нем как об источнике их силы, и не сделали Его своим щитом и надежным укрытием. Нет! Они верили в ковчег, напрасно думая, что он может их спасти. Какие тщетные надежды! Разве мог бы помочь им чем-либо ковчег, если его не сопровождало присутствие Господа Саваофа, Бога воинств Израильских? Это было невозможно. Но Его больше не было, Он был глубоко опечален их преступным и еще неисповеданным грехом; и никакой символ или обряд не способны заменить Его! Однако Израиль самонадеянно полагал, что ковчег может сделать для них все; и как они ликовали, не имея для этого должного основания, когда он появился среди них, сопровождаемый, нет, не Иеговой, а порочными священниками Офни и Финеесом. "И когда прибыл ковчег завета Господня в стан, весь Израиль поднял такой сильный крик, что земля стонала". Эта была впечатляющая картина, но, к сожалению, пустая, их ликование было неуместно и беспричинно. Им следовало бы лучше познать себя, чем устраивать подобный спектакль. Их крики ликования плохо сочетались с их низким нравственным обликом в глазах Бога; и все же мы всегда обнаруживаем, что те, кто меньше всех знает о себе, предъявляют самые высокие претензии и берут на себя слишком много.
Фарисей в Евангелии взирает только свысока с гордым безразличием на самоуничиженного мытаря. Он ставил себя слишком высоко, а мытарь слишком низко на общественной лестнице. Бог же судит о том и другом совсем иначе, и только сокрушенное и смиренное сердце станет местом присутствия Бога, который, да будет благословенно имя Его, как никто другой, знает, как возвысить и как утешить каждое сердце. Таково его особое дело - дело, к которому Он благоволит!
Но люди в этом мире всегда придают значение завышенным требованиям. Они питают к ним пристрастие и, вообще говоря, высоко ценят тех, кто умеет казаться чем-либо. В то же время, они стараются еще более унизить тех, кто и так самоуничижен. Так, в поучительной сцене из нашей главы Филистимляне придали большое значение восклицаниям в стане Евреев. Это было им знакомо, и поэтому они стали опасаться этих возгласов и смогли оценить их, как сказано в 1 Сам. 4, 6: "И услышали Филистимляне шум восклицаний и сказали: отчего такие громкие восклицания в стане Евреев? И узнали, что ковчег Господень прибыл в стан. И устрашились Филистимляне, ибо сказали: Бог тот пришел к ним в стан" и т. д. Они, естественно, предположили, что этот победный возглас имел основание. Они увидели лишь то, что было на поверхности; они не поняли сущности развращенных священнослужителей, презренного жертвоприношения, оскверненного храма. Они узрели символ и вообразили себе, что за ним скрывается сила, отсюда происходит их страх. Как же они заблуждались, не осознав, что их страх, как и победа Израильтян, были беспочвенны. "Укрепитесь," - сказали они, - "будьте мужественны, Филистимляне, чтобы вам не быть в порабощении у Евреев, как они у вас в порабощении; будьте мужественны и сразитесь с ними" (1 Сам. 4, 9).
Единственной возможностью для Филистимлян одержать победу был принцип - "быть мужественными". Израильтяне не могли этого. Потерявшие из-за греха возможность получить защиту от Бога в сложившихся условиях, Израильтяне были слабее их. Единственной надеждой Израильтян был Бог, но Бога здесь не было, это было простое столкновение человека с человеком, поэтому Израильтяне не могли противостоять Филистимлянам. Истинность этого полностью доказывается событием, которое мы рассматриваем. "И сразились Филистимляне, и поражены были Израильтяне". А как могло быть иначе? Израильтяне не могли не потерпеть поражения и не отступить, когда им не помогли ни их щит, ни их укрытие, ни даже Сам Бог. Они потерпели поражение, слава покинула их, их ковчег был взят, они были лишены своей мощи, их победные восклицания сменились пронзительными воплями, возвещающими беду, их участью было поражение и позор, и дряхлый Илий, которого мы можем считать представителем существующей тогда системы правления, пал вместе с этой системой и был погребен под ее руинами.
Пятая и шестая главы первой книги Самуила охватывают период, когда на народе Израиля было начертано "Иховод", т.е. бесславие. В этот период Бог перестал открыто помогать народу Израиля, а ковчег Бога пересылали из города в город необрезанных Филистимлян. События этого периода весьма поучительны. Ковчег Бога у чужеземцев, а Израиль - на время отвергнут; эти события не могут не заинтересовать и не привлечь внимание мыслящего и проницательного читателя Писания. "Филистимляне же взяли ковчег Божий и принесли его из Авен-Езера в Азот. И взяли Филистимляне ковчег Бога, и внесли его в храм Дагона, и поставили его подле Дагона". Здесь мы являемся свидетелями печальных и унизительных последствий неверности Израильтян. Какой же беззаботной рукой и с каким неверующим сердцем держали они ковчег Бога, если его могли унести и поставить в храм Дагона! Как же низко пал Израиль! Они выпустили из рук все, они отдали все самое святое на осквернение и надругательство необрезанным. И теперь ковчег Иеговы, являющийся самой святыней, Филистимляне помещают в храм своего бога. Тени Дагона должны были подменить крыла Херувима и лучи Божественной славы. Так полагали правители Филистимлян, но Бог решил иначе. Израиль, с одной стороны, не смог уберечь ковчег; они не сумели признать великую истину в том, что народ Израиля должен всегда быть связан с Богом. С другой стороны, правители Филистимлян могли позволить себе осквернить священный символ Божественного присутствия, кощунственно связав его с Дагоном, их богом. Словом, Израильтян можно считать неверными, а Филистимлян непристойными, но Бог Израилев всегда должен оставаться верным Себе, верным Своей Святости. И Дагон должен был пасть ниц пред ковчегом Его присутствия. "И встали Азотяне рано на другой день, и вот, Дагон лежит лицем своим к земле пред ковчегом Господним. И взяли они Дагона и опять поставили его на свое место. И встали они поутру на следующий день, и вот, Дагон лежит ниц на земле пред ковчегом Господним; голова Дагонова и обе руки его (лежали) отсеченные, каждая особо, на пороге, осталось только туловище Дагона" (1 Сам. 5,3.4). Мы вряд ли можем себе представить более унизительное положение вещей, чем имевшее место в период кризиса истории Израиля. Они видели ковчег, вырванный из их среды, они показали себя неподготовленными и неспособными занять место свидетелей Бога перед лицом Его врагов. Что же касается ликования врагов истины, то достаточно сказать: "Ковчег в храме Дагона". Это было действительно ужасно, если смотреть на это с одной точки зрения, но как это невыразимо славно, если взглянуть на это по-другому. Израиль потерпел крах и выпустил из рук все, что было святого и ценного; Израильтяне позволили своим врагам втоптать их честь в грязь и попрать их славу, но Бог превыше всего. Он Владыка над всем миром. В этом и заключается глубокий источник успокоения для каждого верного сердца.
Поскольку Израильтяне не стали защищать истину Бога, Он вынужден был действовать Сам. Правители Филистимлян покорили Израиль, но боги Филистимлян должны были пасть ниц перед ковчегом, который в старые времена повернул вспять воды Иордана. Здесь была одержана Божественная победа. Во мраке и безлюдье дома Дагона, где не было глаза узреть и уха услышать, Бог Израилев выступал в защиту тех великих принципов истины, которые Его Израиль не смог уберечь. Дагон пал, и его падение подтвердило честь Бога Израилева. Минутный мрак дал возможность ярко воссиять Божественной славе. Эта сцена была так тщательно очищена от творения, что Создатель смог показать Себя в присущем Ему качестве. Отчаяние человека - повод для действия Бога. Человеческая неудача дает проявиться Божественной верности. Филистимляне оказались сильнее Израильтян, а Иегова оказался сильнее Дагона.
Теперь все это является глубоко поучительным и вселяющим надежду для нас, живущих в настоящее время, когда народ Бога, к сожалению, так отступает от той глубокой преданности и самоочищения, которые должны характеризовать его. Мы должны прославлять Господа за уверение в Его истине. Он от "Себя отречься не может". "Но твердое основание Божие стоит, имея печать сию: "познал Господь своих"; и "да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа". Поэтому даже в самые темные времена Он сохранит Свою правду и о Себе, даже находясь в храме Дагона. Христиане могут отступить от начал Слова Бога, но начала Слова бога останутся неизменными: чистота, власть, небесная сила, которые никак не могут быть искажены непостоянством и сумбурностью неверующих учителей, в итоге, истина восторжествует. Как бы ни старались Филистимляне удержать ковчег Бога у себя, им это не удалось. Они не смогли заставить Дагона и Иегову обитать вместе. Каким богохульством была эта попытка! "Какое согласие между Христом и Велиаром?" Никакого! Знамя Господа никогда не может быть опущено до уровня тех принципов, которыми руководствуются люди в этом мире, и попытка держаться одной рукой за Христа, а другой за мир должна привести к позору и вызвать стыд и смятение.
И все же как много людей прибегают к этому! Как много таких, для которых главным кажется вопрос, какую часть мира они могут удержать, не жертвуя именем и привилегиями христиан! Это ужасное зло, страшная западня сатаны, и это с полным основанием можно назвать наиболее утонченным эгоизмом.
Для людей недостойно - идти на поводу у беззаконности и развращенности собственного сердца, и связывать злые дела со святым именем Христа - это верх греха. Пророк Иеремия в своей книге говорит от Имени Господа, призывая народ покаяться в своих грехах (Иер. 7, 3. 8 - 10): "Так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев,... Вот, вы надеетесь на обманчивые слова, которые не принесут вам пользы. Как! вы крадете, убиваете и прелюбодействуете, и клянетесь во лжи и кадите Ваалу, и ходите во след иных богов, которых вы не знаете, и потом приходите и становитесь пред лицем Моим в доме сем, над которым наречено имя Мое, и говорите: "мы спасены", чтобы впредь делать все эти мерзости".
И опять - таки мы читаем, что одним из признаков последних дней будет то, что люди "будут иметь вид благочестия, силы же его отрекшись". Такая форма устраивает приверженное миру сердце, ибо не будоражит совесть, пока сердце наслаждается миром во всей его привлекательности. Какое заблуждение! Как необходимо здесь увещевание апостола: "Таковых удаляйся". Искусство сатаны заключается в умении соединить внешне христианство с явно нечестивым. Ему лучше удается ввести в заблуждение именно таким способом, нежели каким-либо другим, и мы должны обладать большой духовной чуткостью, чтобы разгадать его козни во всех их проявлениях. И Господь дарует нам ее, ибо Он знает, как мы нуждаемся в ней.
Перейдем к седьмой главе. Пропустив много ценного в пятой и шестой главах, мы должны остановиться немного на счастливом возрождении Израиля в связи со служением "верного священника".
Израилю было разрешено оплакивать в течении многих дней отсутствие ковчега: их души поникли под иссушающим влиянием идолопоклонства, и, наконец, их любовь к Богу стала угасать. Их возрождение после дает нам понять, насколько глубоко они погрузились в смерть. Этого следовало ожидать. Когда Иаков в древние времена был призван отправиться в Вефиль из оскверненного Сихема, он едва ли мог представить, что он и его семья попадутся в сети идолопоклонства. Но призыв "отправиться в Вефиль" освободил его скрытые силы, разбудил его совесть и обострил его нравственное восприятие. Поэтому он говорит своим домашним: "Бросьте богов чужих, находящихся у вас, и очиститесь, и перемените одежды ваши" (Быт. 35,2). Сама мысль о Вефиле, где ему явился Бог, как бы побуждает Иакова к душевному возрождению, и он, возродившись сам, был способен повести за собой к новой жизни других. Это сказано о потомстве Иакова, но имеет непосредственное отношение к главе 7 Сам. "И сказал Самуил всему дому Израилеву, говоря: если вы всем сердцем своим обращаетесь к Господу, то удалите из среды себя богов иноземных и Астарт и расположите сердце ваше к Господу, и служите Ему одному; и Он избавит вас от руки Филистимлян". Здесь мы видим тот путь, которым следовал Израиль к своему падению, связанному с домом Илии. Первым шагом на пути ко злу было уверование в нечто иное, чем Бог, и не имеющее общего с тем, что придало бы Ему ценность. Следующим шагом к падению было сотворение себе кумира. Вот почему мы читаем эти слова Израиля о ковчеге: "Он спасет нас от руки врагов наших". Но слово пророка гласит: "Удалите из среды себя богов иноземных и Астарт". Читатель, не слышится ли во всем этом торжественное назидание для Церкви? Поистине, это так. Для нашего времени весьма характерна форма, лишенная внутренней силы. Дух холодного и пустого формализма распространяется по поверхности мутных вод христианского мира, и скоро все погрузится в мертвое безмолвие лжеисповедания, которое нарушит лишь "глас архангела и труба Божия".
Однако позиция, которую занял Израиль в седьмой главе, представляет собой яркий контраст со сценой в четвертой главе: "И сказал Самуил: соберите всех Израильтян в Массифу, и я помолюсь о вас Господу. И собрались в Массифу, и черпали воду, и проливали пред Господом, и постились в тот день, говоря: согрешили мы пред Господом" (выражение их слабости, беспомощности). Это было настоящее дело, и мы можем сказать: Бог теперь здесь. Нет доверия голому символу или безжизненной форме; нет безосновательных притязаний или тщеславной самонадеянности, нет крика и беспочвенного хвастовства, и только это глубоко и подлинно. Искренний плач, разлитая вода, пост и покаяние - все говорит о глубоком изменении нравственного состояния Израиля. Теперь они обратились к верному священнику, а через него к Самому Господу. Теперь они не говорят о том, чтобы принести ковчег. Нет, теперь они говорят, обращаясь к Самуилу: "Не переставай взывать о нас к Господу Богу нашему, чтоб Он спас нас от руки Филистимлян. И взял Самуил одного ягненка от сосцев, и принес его во всесожжение Господу, и воззвал Самуил к Господу об Израиле, и услышал его Господь" (1 Сам. 7, 9). В этом заключался источник силы Израильтян. Ягненок от сосцов - благодатная помощь Бога и Его добрая память о их нуждах - является как бы новым выражением их состояния. В данном случае можно говорить о поворотном случае в истории Израиля. И посмотрите, Филистимляне, кажется, были в полном неведении обо всем, что происходило между Иеговой и Израилем. Они, несомненно, были уверены, что поскольку они не слышат возгласов ликования, то силы Израильтян, если это только возможно, истощены более, чем прежде. Земля теперь не стонала от их крика, как в гл. 4, а наоборот, они приближались незаметно, неслышно, так, что глаза Филистимлян не могли узреть их, а сердца почувствовать их приближение. Что могли Филистимляне знать о покаянном плаче, о проливании воды или ягненке от сосцов, принесенном во всесожжение? Ничего! Люди в этом мире могут заметить только то, что на поверхности. Зрелища всякого рода, пышность и ослепительный блеск, бахвальство силой и величием по плоти - все это хорошо понятно миру. Но людям не дано знать о том, что действительно творилось в душе, подвергнутой испытанию перед Богом. Христианин должен страстно стремиться к Богу. Испытанная душа более всего ценится Богом; Он может постоянно обитать в ней. Оставим высокое самомнение, а просто займем надлежащее место перед очами Бога, и тогда Он станет для нас настоящим источником силы и энергии соразмерно нашему желанию. "И когда Самуил возносил всесожжение, Филистимляне пришли воевать с Израилем. Но Господь возгремел в тот день сильным громом над Филистимлянами и навел на них ужас, и они были поражены пред Израилем" (1 Сам. 7, 10). Таковы были прекрасные последствия искренней веры воинств Израильских в Бога. Это было нечто похожее на величественное проявление могущества Господа на берегах Чермного моря. "Господь муж брани, Иегова имя Ему" Когда Его народ нуждается в Нем, они в вере своей могут положиться на Него, как на свою истинную опору во дни нужды. Всякий раз, когда Израильтяне искренне обращались к Господу, Он был готов тотчас выступить в их защиту, но слава должна была полностью принадлежать Ему. Бессмысленный крик ликования Израильтян должен был смолкнуть, чтобы отчетливо был слышен глас Господа. И какое это блаженство - молчать, когда говорит Иегова! Какая сила в Его голосе, несущая мир Его народу и вселяющая ужас в сердца Его врагов! "Кто не убоится тебя, о Господи, и прославит имя Твое?"
В восьмой главе мы узнаем, что Израиль предпринимает заметные шаги для установления царской власти. "Когда же состарился Самуил, то поставил сыновей своих судьями над Израилем... Но сыновья его не ходили путями его, а уклонились в корысть и брали подарки, и судили превратно". Печальная картина! Характерная для человека любой эпохи! Человек развращается и все становится ему возможным при первом удобном случае. Моисей и Иисус Навин предвидели, что Израиль свернет с пути истинного после их смерти (Втор. 31,29; Иис. Н. 23,15.16), и апостол Павел мог бы сказать старейшинам в Ефесе: "Ибо я знаю, что по отшествии моем войдут к вам лютые волки, не щадящие стадо". Так и здесь, не успели еще Израильтяне оправиться от последствий безнравственных поступков сыновей Илия, как им пришлось почувствовать на себе все ужасы алчности сыновей Самуила, в результате, они поспешили вступить на путь, который, в итоге, привел к отречению от Господа и установлению власти Саула.
"Когда Самуил состарился, то поставил сыновей своих судьями". Но это были совсем не те судьи, они были не от Бога. Преданность Самуила не гарантировала преданности его сыновей; и это противоречит хвастливой теории о праве наследия апостольства. И каких же преемников увидели мы? Как мало они походили на своих предшественников! Павел мог бы сказать: "Ни серебра, ни золота я ни от кого не пожелал" (Деян. 20,33). Могут ли это сказать так называемые преемники? Самуил мог бы сказать: "Вот я; свидетельствуйте на меня пред Господом и пред помазанником Его, у кого взял я вола, у кого взял осла, кого обидел и кого притеснил, у кого взял дар и закрыл в деле его глаза мои". Но, увы, сыновья и преемники Самуила этого утверждать не могли! Всеми их делами руководило корыстолюбие. Итак, мы находим в этой главе слова, подтверждающие, что зло, содеянное сыновьями Самуила, подтолкнуло их к требованию установить царскую власть. "Вот, ты состарился, а сыновья твои не ходят путями твоими; итак поставь над ними царя, чтобы он судил нас, как у прочих народов". Ужасное падение! Израильтяне пожелали опуститься до уровня соседствующих с ними народов! И все потому, что Самуил состарился, а сыновья были алчными. А Господа забыли! Если бы они обратили взоры свои на Него, у них не было бы повода искать владыку среди подобных им простых смертных. Но увы, во всей этой сцене нет и намека на то, что Израильтяне думали о возможности Господа руководить ими и хранить их. Они не могли видеть дальше Самуила и сыновей его, а раз нельзя было получить помощь от них, то Израильтяне тотчас спускаются с того уровня, на котором Господь был им царем, до уровня правления ими простого смертного, как у соседних народов. Простой смертный не может относиться к Богу с верой и упованием на него. Внешне они признавали Бога своим Царем, на самом же деле это было не так: признанным правителем народа теперь должен был стать царь. В печальных последствиях всего этого мы скоро убедимся.
Главы 9 - 13 знакомят нас с личностью Саула, а также рассказывают о его помазании и начале царствования. Я не буду останавливаться на всем этом во вступлении, поскольку хотел бы обратить внимание читателя на шаги, которые вели к становлению власти царя в Израиле. Саул был именно тем человеком, который пришелся по сердцу Израильтянам: в нем было все, чего только может пожелать природа: "молодой и красивый, и не было никого из Израильтян красивее его; он от плеч своих был выше всего народа". И это все очень впечатляло тех, кто мог видеть лишь внешние проявления личности; но что скрывалось за привлекательной внешностью! Всеми поступками Саула руководили себялюбие и гордыня, скрытые под личиной смирения. Воистину, Дух сошедший на Саула, по сути превратил его в правителя среди людей Бога.

Пояснение:

Читатель должен внимательно различать Святой Дух, сходящий на людей, и Святой Дух, пребывающий и действующий в них. Кому-то покажется малопонятным утверждение (1 Сам. 10, 6): "И найдет на тебя Дух Господень, и ты будешь пророчествовать с ними, и сделаешься другим человеком". Это не Дух, дающий новое рождение, а просто дух, превращающий Саула в правителя. Если бы это было возрождением, то Дух не сошел, а обитал бы в человеке. Саул - правитель и Саул - человек совершенно различны, и эта разница должна рассматриваться в отношении многих лиц Ветхого и Нового Заветов.
Саул использовал имя Бога в своих интересах, а все Божие - в качестве пьедестала своей собственной славы. Сцена в Галгале поистине показательна, она выявляет многие мотивы поступков Саула. Ему не хватало терпения дождаться назначенного Богом часа, и он поспешил "вознести всесожжение", за что должен был выслушать из уст Самуила эти суровые слова: "Худо поступил ты, что не исполнил повеления Господа Бога твоего, которое дано было тебе, ибо ныне упрочил бы Господь царствование твое над Израилем навсегда; но теперь не устоять царствованию твоему; Господь найдет Себе мужа по сердцу Своему, и повелит ему Господь быть вождем народа Своего, так как ты не исполнил того, что было повелено тебе Господом" (1 Сам. 13,13.14). Это был как бы итог всему содеянному Саулом. "Худо поступил ты, что не исполнил повеления Господа; не устоять царствованию твоему". Ужасная правда! Саул, избранный по сердцу людей, отвергается, чтобы уступить место человеку по сердцу Бога. Чадам Израиля была предоставлена хорошая возможность испытать характер человека, которого они выбрали своим правителем, чтобы он сразился за них.

Примечание

Следует заметить, что хотя Саул был назначен Самуилом на царствие по воле Бога, тем не менее он был избранник народа, о чем свидетельствуют слова из глав 10, 24 данной книги: "Бог же по сему избрал для них человека по их сердцу".
Трость, на которую они так страстно желали опереться, сломалась и чуть не поранила руку. Увы, кем же оказался царь человеческий на самом деле? Попав в безвыходное положение, как повел он себя? Суета и самоуверенность сопровождают все его действия. Ни малейшего признака достоинства, отсутствие святой верности Богу, отсутствие всяких принципов веры. Самомнением и самоуверенностью проникнуты даже самые важные сцены, где речь идет о Боге и Его народе. Таков царь, избранный народом.
Прекрасно написанная глава 14 дает нам разительный контраст между несостоятельностью приема, к которому прибегают Израильтяне, и древним принципом искренней веры в Бога. Саул сидит под гранатовым деревом с напускной важностью, не имея реальной власти, а в это время его сын Ионафан, действуя в духе веры, становится счастливым орудием, действующим для спасения Израиля.
Израильтяне в неверии попросили дать им царя, который мог бы защитить их, и, конечно, представляли, что, будучи под защитой царя, могут выстоять в борьбе с любым врагом: но так ли это? Ответом будет фраза из главы 13: "Весь народ, бывший с ним, находился в страхе" (1 Сам. 13, 7). Какая перемена! И как отличается от могущественного властителя тот, который, состарившись, последовал за Иисусом Навиным в безопасные места Ханаана, и даже теперь они жаждали царя, но Бог не снизошел до них, отсюда происходит их страх. Пусть у человека будет самый пышный, самый привлекательный обряд, но, без Бога в душе он все равно обречен на бессилие. Но если человеком правит Бог, то ничто не может сломить его. Когда-то в старину Моисей творил чудеса с простым жезлом в руке, а теперь народ Израиля, выбравший мужа по сердцу своему и находясь с ним, не мог ничего, кроме как трепетать перед своими врагами. "И весь народ, бывший с ним, находился в страхе". Как это унизительно! "Нет, пусть царь будет над нами... будет судить нас царь наш, и ходить перед нами, и вести войны наши". Поистине, "лучше уповать на Господа, нежели надеяться на князей" (Пс. 117,9). Ионафан благословенным образом доказал это. Он пошел против Филистимлян, произнеся слово, возымевшее силу: "Для Господа нетрудно спасти чрез многих, или немногих". Именно "Господь" заполнил душу его, и, имея Его в душе, Ионафан не видел разницы в том, "много или немного" врагов предстоит сразить. Вера не рассчитывает на случайные обстоятельства, она полагается на Бога.
И заметьте, как изменилось положение Израильтян, как только среди них появилась вера. Страх тотчас передался от Израильтян Филистимлянам: "И произошел ужас в стане на поле и во всем народе; передовые отряды и опустошавшие землю пришли в трепет; дрогнула вся земля, и был ужас великий" (1 Сам. 14, 15). Звезда Израиля теперь стремительно восходила, поскольку Израильтяне начали действовать по вере. Ионафан обратился за помощью не к своему отцу Саулу, а к Господу. Он знал, что Господь был мужем войны, и на Него возлагал он свои надежды в освобождении Израиля в день скорби. Благословенная вера! Нет ничего подобного ей. Человеческие установления рушатся, человеческие силы иссякают, но "надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется, пребывает вовек" (Пс. 124,1).
"И был ужас великий", ибо Бог навел ужас на их сердца, а Израиль наполнил радостью и ликованием. Вера Ионафана была признана Богом и помогла утвердиться тем, кто прежде отступил с поля сражения в горы. И, таким образом, никто и никогда не может идти путем веры, не побуждая к этому других, а с другой стороны, одного робкого сердца достаточно для того, чтобы отступило великое множество. Более того, неверие всегда отвлекает от дел и борьбы, в то время как вера призывает к ним. Но как же судить о Сауле, исходя из всего этого? Что же у него общего с человеком веры? Он был совершенно не способен на решительные действия. Он сидел под гранатовым деревом, не в состоянии вселить мужество в сердца тех, кто избрал его своим полководцем, а когда он все же рискнул выступить или, скорее, засуетился, то не смог сделать ничего полезного, а только испортил своей поспешностью и безрассудством прекрасные плоды веры. Мы должны уже подводить к концу эти вступительные заметки.
Глава 15 знакомит нас с последним испытанием и отстранением от власти царя людей: "Иди и порази Амалика". Это как раз то испытание, которое раскрыло нравственное состояние сердца Саула. Если бы он был прав перед Богом, то исполнил бы приговор Бога над Амаликом. Однако исход событий доказал, что Саул имел слишком много общего с Амаликом, чтобы исполнить волю Бога и погубить Амалика. Что же сделал Амалик? "Так говорит Господь Саваоф: вспомнил Я о том, что сделал Амалик Израилю, как он противостоял ему на пути, когда он шел из Египта". Словом, Амалик явился первым большим препятствием промыслу Бога при исходе искупленных из Египта в Ханаан, и нам известно, что играет подобную роль в отношении тех, кто ныне пытается следовать Господу Иисусу.
Итак, Саул показал себя решительным препятствием на пути человека веры; и в самом деле, вся его жизнь была враждебна законам Бога. Так как же он мог покарать Амалика? Это было невозможно. "Он пощадил царя Агага". Только так он мог поступить. Саул и Агаг соответствовали друг другу настолько, что у Саула не нашлось сил исполнить приговор Бога над этим великим врагом Его народа, и обратите внимание на невежество и самодовольство этого жалкого человека: "Когда пришел Самуил к Саулу, то Саул сказал ему: благословен ты у Господа; я исполнил слово Господа". Исполнил слово Господа, а Агаг, царь Амаликов, остался живым! До какой степени пустого самодовольного обмана можно дойти, если не имеешь истинной веры в Бога! Самуил ответил на это: "А что это за блеяние овец в ушах моих?" Серьезный, проникновенный вопрос! Напрасно пытаются взывающие о помощи выдать за богоугодное дело "жертвоприношение Господу". Жалкая уловка непокорного сердца! Как будто бы Господь примет жертву от того, кто явно не подчиняется Его повелениям! Как много людей со времен Саула пытались скрыть свои неугодные Богу поступки под видом "жертвоприношений Господу". Вот почему обращение Самуила к Саулу можно отнести к любому, нарушившему повеление Бога: "Неужели всесожжение и жертвы столько же приятны Господу, как послушание гласу Господа? Послушание лучше жертвы и повиновение лучше тука овнов; ибо непокорность есть такой же грех, что волшебство, и противление то же, что идолопоклонство". Господь ищет не приношений, а покорности, ибо покорное сердце и душа возвеличивают Его больше, чем скот на тысяче холмах. Как важно довести этот великий принцип до сознания, когда многие прячут свою непокорность в разных ее проявлениях за словами: "жертва, жертва". "Послушание лучше жертвы". Лучше подчиниться воле Господа, нежели усыпать Его алтарь пышными дарами. Когда воля подчинена Богу, все остальное займет свое надлежащее место, но для тех, чья воля непокорна Богу, говорить о жертвоприношениях Ему - значило бы впадать в страшное заблуждение. Бог судит не по величине жертвоприношения, а по характеру человека, приносящего жертву. Более того, оказывается, что все те, кто говорит о жертвоприношении в духе Саула, скрывают свои эгоистичные цели, как, например, некий Агаг или ему подобные, за пышными дарами лучших пород скота или чем-то притягательным для плоти, что более впечатляет, чем служение или поклонение благословенному Богу.
Так пусть же каждый, кто прочтет эти страницы, пожелает познать истинное блаженство воли, полностью подчиненной Богу, ибо в ней он найдет тот благословенный покой, который кроткий и смиренный Иисус обещал всем труждающимся и обремененным, - покой, который Он Сам нашел и выразил словами: "Славлю Тебя, Отче,... ибо таково было Твое благоволение" (Лук. 10,21). Господь пожелал, чтобы Саул поразил Амалика, но его сердце хотело сохранить то, что, по меньшей мере, казалось ему ценным и желанным; он был готов выполнить волю Бога в отношении того, что считал вещами "маловажными и худыми", но он думал, что имеет право сделать некоторое исключение, проведя как бы границу между тем, что он считает "маловажным", и тем, что он считает "хорошим", полагаясь на собственный приговор, а не на непогрешимый приговор Того, Кто смотрел на Амалика с точки зрения истины и видел, что Агаг, несмотря на всю свою трусость, мог бы с большой силой сопротивляться Израилю, и это побудило Бога выступить против Амалика, чего Саул был не в состоянии был понять и оценить.
Конец этой главы более чем ясно раскрывает нам то направление, в которое устремились мысли и желания Саула. Он только что услышал торжественное обращение к нему Самуила и то, что Бог отверг его. Это было выражено следующими словами: "Ныне отторг Господь царство Израильское от тебя, и отдал его ближнему твоему, лучшему тебя". Эти, казалось бы, ошеломляющие слова только что поразили его слух, и все же, будучи настолько самоуверенным, он смог сказать: "Почти меня ныне пред старейшинами народа моего и пред Израилем..." Таков был Саул: "Народ, - сказал он, - взял лучшее из заклятого", - это была их вина, но он сказал: "Почти меня". Какое тщеславие! Сердце, погрязшее в беззаконии, ищет почитания со стороны жалких червей. Отвергнутый Богом как правитель, он цепляется за мысль о человеческом почитании. Кажется, если бы ему удалось сохранить уважение народа, он немного бы заботился о том, что думает о нем Бог. Но он был отвергнут Богом, и царство отторгнуто от него; ему бы уже не принесло пользы то, что Самуил возвратился снова и находился рядом, в то время как Саул формально проходил обряд поклонения Господу для того, чтобы не потерять свое место и влияние среди своих подчиненных. "Потом сказал Самуил: приведите ко мне Агага, царя Амаликитского. И подошел к нему Агаг дрожащий, и сказал Агаг: конечно горечь смерти миновалась? Но Самуил сказал: как меч твой лишал детей, так мать твоя между женами пусть лишена будет сына. И разрубил Самуил Агага пред Господом в Галгале". Трусость Агага не смогла ввести в заблуждение того, кто научен от Бога. Как прекрасно видеть, что он разрубает Агага на куски в Галгале! Галгал был тем местом, где с Израиля было снято поношение Египта.

Примечание

Именно в Галгале Израильтяне, перейдя через Иордан, были обрезаны после сорока лет необрезания в пустыне, и к этому месту часто приводил Израильтян Иисус Навин после их побед. Значение этого для нас, христиан, раскрывается в послании к Филиппийцам (3, 3) в словах: "И не на плоть надеющиеся".
Прослеживая эту историю, мы обнаруживаем, что зло было поражено. И случилось это, когда Амаликитянин Агаг был уничтожен рукой праведного Самуила. Это самая поучительная сцена. Когда душа благословлена в осознании своего полного освобождения от Египта силой смерти и воскресения, то это лучшее положение для победы над злом. Если бы Саул имел представление о духе и законах, явленных в Галгале, он бы не пощадил Агага. Он был вполне готов пойти туда, чтобы восстановить царство, но ни в коем случае не сокрушить и не разрушить все, что напоминает о плоти. Но Самуил, действуя в силе Духа Бога, поступил с Агагом по принципам истины, ибо написано: "Брань у Господа против Амалика из рода в род" (Исх. 17,16).
Царь Израиля должен был знать об этом.
Глава 1. Помазание Давида
Теперь мы приступим к нашей богатой и многогранной теме: жизнь и времена Давида, царя Израиля.
Просматривая страницы Писания, мы видим, как чудесно благословенный Бог обращал зло во благо. Грехом Израиля было то, что они отвергли своего Царя, Иегову, и пожелали установить владыкой над собой человека, и на примере человека, который первым завладел державой власти над ними, они разглядели всю тщетность надежды на человеческую помощь. Господь уже собирался дать благословение Своему народу, несмотря на все их зло и безрассудство.
По воле Бога Саул был отстранен, он был взвешен на весах и найден недостойным; царство его было отторгнуто от него, и человек по сердцу Бога уже собирался взойти на трон ради славы Бога и благословения Его народа. "И сказал Господь Самуилу: доколе будешь ты печалиться о Сауле, которого Я отверг, чтоб он не был царем над Израилем?" Эти слова позволяют нам узнать тайную печаль Самуила о Сауле в течение долгого времени со дня их расставания. В последнем стихе главы 15 мы читаем: "И более не видался Самуил с Саулом до дня смерти своей; но печалился Самуил о Сауле..." И это было естественно.
В печальном падении этого несчастного человека было много того, что глубоко волнует сердце. Однажды он добился от Израильтян возгласа: "Да живет царь!" Многие устремили свои взоры, полные восторга, на "молодого и красивого человека"; а теперь все это было в прошлом; Саул был отвергнут, и Самуил вынужден был отвернуться от него как от человека, которого Бог отторг от власти. Это был второй правитель, которого Самуилу суждено было видеть отстраненным от власти; Самуил должен в начале своей карьеры принести печальные известия Илии; а теперь, в конце своего пути, донести до ушей Саула приговор Бога о лишении его власти. Тем не менее он был призван приобщиться к замыслам Бога о Сауле. "И сказал Господь Самуилу: доколе будешь ты печалиться о Сауле, которого Я отверг?" Общение с Богом делает нас соответствующими Его желаниям. Сентиментальность может рыдать над низведенным величием, но вера постигает ту великую истину, которую утверждает непогрешимый промысел Бога, и Он сделает так, как Ему угодно. Ни слезинки не пролила бы вера над Агагом при виде того, как его разрубили на куски, и не осталась бы на службе у отвергнутого Саула, ибо она всегда находится в согласии с Богом, идет Его путями. Но существует огромная разница между естеством и верой; в то время, как первое садится оплакивать, последняя встает и наполняет рог свой елеем. Хорошо бы поразмыслить над этим противопоставлением.
Мы все склонны отдаваться чувствам, что часто приводит к опасным последствиям. И действительно, поскольку это проявление естества, то неизбежен иной образ мыслей, нежели чем у Духа Бога. Наиболее действенным лекарством от проявления голой сентиментальности является сильная, глубокая, полная и постоянная уверенность в истинности замысла. И в этом нас глубоко убеждает первый стих в главе 16: "Доколе будешь ты печалиться?... Наполни рог твой елеем и пойди; Я пошлю тебя к Иессею Вифлеемлянину, ибо между сыновьями его Я усмотрел Себе царя".
Да, печаль человеческая не иссякнет, пока сердце не будет полагаться на щедрую помощь благословенного Бога. Пустота, образовавшаяся в сердце человека в результате жизненных бурь, может быть заполнена только силой веры в бесценные слова: "Я усмотрел Себе". Это действительно решает все: осушает слезы, облегчает страдание, заполняет душевную пустоту. Но как только дух отдается во власть Бога любви, прекращаются жалобы и ропот. Да познаем мы всю силу и разнообразные проявления этой истины, да познаем мы, что значит, когда наши слезы высушены и наш рог заполнен мудростью и милосердием по воле нашего Отца. Это особенное благословение; трудно человеку в полной мере подняться над уровнем человеческих мыслей и чувств. Даже Самуил, исполняя Божественную волю, проявил медлительность и не сразу повиновался. Господь сказал ему: "Иди", - но Самуил ответил Господу на это: "Как я пойду?" Странный вопрос! Но как он точно отражает нравственное состояние человеческого сердца! Самуил печалился о Сауле, однако, когда ему приказали пойти и помазать на царствие другого человека, который должен был занять место Саула, он отвечает: "Как я пойду?" Теперь мы можем быть полностью уверены, что вера никогда не скажет так. В словаре веры нет такого слова "как". Вера с готовностью послушания и не взирая на трудности, тотчас спешит подчиниться повелению Бога, как только оно дано, по своей благой милости. Однако Господь из милости помогает Своему слуге в его нуждах: "Господь сказал: возьми в руку твою телицу из стада и скажи: "я пришел для жертвоприношения Господу". И он с наполненным рогом и жертвой отправляется в город, где живет Давид, незаметный беспечный юноша, пасший овец в безлюдном месте.
Среди сыновей Иессея, как казалось, были прекрасные, незаурядные люди, такие, которых Самуил, будь на то его воля избрал бы правителями и венценосцами Израиля. "И когда они пришли, он, увидев Елиава, сказал: верно, сей пред Господом помазанник Его!" Но это было не так. Естественная привлекательность не могла повлиять на выбор Господа. Он смотрит куда глубже приукрашенной внешности людей и вещей и судит согласно Его собственным непогрешимым законам. Из главы 17 мы узнаем о высокомерии и самомнении Елиава. Но Господь не придает значения ногам человека, и поэтому Елиав не был Его избранным сосудом. Удивительным кажется и то, что в этой главе Самуил так часто заблуждается. Печаль по Саулу, его колебания по поводу того, чтобы пойти и совершить помазание Давида, его заблуждение насчет Елиава - все это говорит о том, как сильно Самуил уклонился от путей Бога. Как грозно звучит слово Господа: "Не смотри на вид его и на высоту роста его; Я отринул его; Я смотрю не так, как смотрит человек; ибо человек смотрит на лице, а Господь смотрит на сердце" Это большая разница. Даже Самуил был бы сбит с толку внешностью Елиава, не вмешайся Господь и не разъясни ему цену последнему. "Не смотри на вид его" Незабвенные слова!
"И позвал Иессей Аминадава и подвел его к Самуилу, и сказал Самуил: и этого не избрал Господь. И подвел Иессей Самму, и сказал Самуил: и этого не избрал Господь. Так подводил Иессей к Самуилу семерых сыновей своих, но Самуил сказал Иессею: никого из этих не избрал Господь" Так само совершенство природы прошло перед глазами пророка, но все напрасно: естество ничего не способно сделать для Бога или Его народа. А что еще поразительнее, так это то, что Иессей в это время не вспомнил о Давиде! А цветущий отрок пребывал в одиночестве далеко от дома, пася овец, и никто из детей природы не вспомнил о нем. Но, о Боже, взор Иеговы устремился на презренного отрока и узрел в нем того, кто должен находиться в одном ряду с Иисусом, когда он явится во плоти, чтобы занять престол Давида и править вечно домом Израиля. Поистине, "Бог смотрит не так, как смотрит человек", ибо Он "избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, - для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом" (1 Кор. 1, 27 - 29). Если бы Елиав, или Самма, или Аминадав, или кто-либо еще из "семи сыновей" Иессея был помазан елеем, то плоть их могла бы зазнаться в присутствии Бога. Но как только на сцене появляется забытый всеми Давид, мы узнаем в нем того, кто воздаст всю славу Богу, Который готов вложить ему в руку скипетр. Словом, Давид представлен нам как человек, являющийся прообразом Господа Иисуса, Который, когда Он появился среди людей, был ими презрен, не признан и забыт. И еще я могу добавить к вышесказанному, что, познакомившись с поучительной историей Давида, мы узнаем, как поразительно предвозвещал он истинную любовь к Богу. "И сказал Самуил Иессею: все ли дети здесь? И отвечал Иессей: есть еще меньший; он пасет овец. И сказал Самуил Иессею: пошли и возьми его, ибо мы не сядем обедать, доколе не придет он сюда. И послал Иессей и привели его. Он был белокур, с красивыми глазами и приятным лицем. И сказал Господь: встань, помажь его, ибо это он".
"Есть еще меньший". Конечно же, он не может быть избран, думал о нем Иессей. Человеку не дано понять путей Бога. Само орудие, которое Господь собирается использовать, недооценивается или презирается людьми. "Встань, помажь его, ибо это он". Таков утвердительный ответ Бога на мысли Иессея и Самуила. И как приятно отметить занятие Давида: "он пасет овец". И это затем было подчеркнуто Богом, когда Он обратился к Давиду: "Я взял тебя от стада овец, чтобы ты был вождем народа Моего, Израиля". Ничто так ясно не выражает представления Бога о царствовании, как труд пастуха. И действительно, если царь не пасет своих подданных как пастырь, его царство терпит поражение. Царь Давид полностью отдался служению, и это можно заметить в его трогательных словах: "А эти овцы, что сделали они?"
Люди были овцами Господа, а он как пастырь Бога содержал их в горах точно так же, как пас стада своего отца в уединении в Вифлееме. Характер его не изменился даже тогда, когда он от стада овец пересел на трон и сменил пастуший посох на скипетр. Нет; он все еще оставался пастухом, и он чувствовал себя ответственным за то, чтобы защищать стадо Господне от львов и медведей, которые всегда подкрадывались к овчарне. Упоминание пророка Иезекииля о верном Давиде трогательно и прекрасно: "То Я спасу овец Моих, и они не будут уже расхищаемы, и рассужу между овцою и овцою. И поставлю над ними одного пастыря, который будет пасти их, раба Моего Давида; он будет пасти их и он будет у них пастырем. И Я, Господь, буду их Богом, и раб Мой Давид будет князем среди них. Я, Господь, сказал это" (Иез. 34, 22 - 24).
Наш Господь в Иоан. 10 представляет Себя как верного и доброго Пастыря, который любит и заботится о Своих овцах, и, несомненно, в гл. 6 от Иоанна Он также упоминает о Себе как о Пастыре: "Воля же пославшего Меня Отца есть та, чтобы из того, что Он Мне дал, ничего не погубить, но все то воскресить в последний день". Вот великая основа истины.
Помимо Своей собственной любви к овцам, которую Он так прекрасно засвидетельствовал жизнью и смертью, Господь Иисус в вышеупомянутом отрывке представляет Себя ответственным, добровольно, без всяких сомнений, перед Отцом за сохранение каждой овцы, такого любимого и бесценного стада, несмотря на все превратности их жизни, и за представление их в славе воскресения в последний день. Он есть Пастырь, Которому Отец Бог собственноручно вверил нас; и Которого Он предусмотрел для нас на время и на вечность, доверив нас в Его руки, - в руки вечно живого, вечно любящего, всемогущего Пастыря, Чью любовь не могут угасить никакие испытания, Чьей силе не может противостоять ни один враг, Кто держит в Своей руке ключи смерти и ада, и Кто утвердил Свое право на пастырство, положив Свою жизнь за это. Поистине, мы можем сказать: "Господь - Пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться”, пока Господь питает нас. Наши неразумные сердца подчас желают вкусить нездоровой пищи с пагубного пастбища, но наш Пастырь проявляет Свою благодатную заботу, отговаривая нас принимать такую пищу, и одно нам ясно, что те, кого питает Иисус, не пожелают никаких соблазнительных лакомств.
В образе Пастыря есть нечто такое, что находится в согласии с Божественным разумом, поскольку мы видим, что Отец, Сын и Святой Дух, все действуют таким образом.
Псалом 23 можно первоначально рассматривать как переживания Христа, возрадовавшегося от уверенности в пастырской заботе Отца Своего. Затем в Иоан. 10 мы обнаруживаем, что Сын представлен как добрый Пастырь. И, наконец, в Деяниях (гл. 20) и Первом Послании Петра (гл. 5) мы видим, что Святой Дух действует на этом благодатном поприще, призывая к действию и давая наставления подчиненным Ему пастырям. Это весьма поучительно для нас. Это сопоставимо с тем, как наш Бог устанавливает с нами связь, внушающую большую любовь, которой Он рассчитывает завоевать наше доверие и привязанность. Да будет благословенно Его имя! Его пути все совершенны, и нет никого равного Ему! Мне хотелось бы обратить внимание читателя на контраст между обстоятельствами, при которых Самуил встречается с Давидом и с Саулом. Читатель должен помнить, что Саул искал ослиц своего отца, когда набрел на Самуила. Я не хотел бы разъяснять это событие, а просто сослаться на него. Полагаю, что оно так же характерно для путей зла, как и занятие Давида пастушеством - для его будущего положения как пастыря Израиля.

Примечание

"Хотя человек рождается подобно дикому осленку", - сказано в Иов. 11,12, где описывается естественное состояние человека: упрямство, непокорность, нечистоплотность (сравните Исх. 13,13 и Ос. 8,9), Саул и Израиль были более чем откровенно изображены в картине поиска ослов отца Саула. Давид же являлся сторожем овец своего отца.
Когда мы видим, как Давид пасет овец своего отца в пустыне и что его не замечают, и как мало о нем думают его братья, мы склонны искать что-либо подобное в его последующей жизни. И мы не будем разочарованы. И в это же время, когда мы видим Саула в поисках ослиц его отца, мы склонны искать нечто подобное и в его последующих поступках и характере. Незначительные на первый взгляд обстоятельства часто оказываются весьма поучительными. Нежная любовь Давида к стаду Господа, забота о нем и его самоотверженность хорошо прослеживаются в тех обстоятельствах, в каких он представлен нам, а с другой стороны, тщеславие и своеволие Саула можно обнаружить в той цели, которую он преследовал при встрече с Самуилом. Однако, я просто оставляю право читателю самому судить об этом, как подскажет ему Господь, и только напоминаю, что не может быть ничего несущественного, что бы не было отмечено Духом в людях, которые во всем проявляют такую значительную противоположность, и каждый из которых сыграл свою важную роль в истории народа Бога.
Можно сказать только одно: да будет благословенна благодать, которая поставила правителем над Его народом того, кто обнаружил черты характера, наиболее благоприятным образом соответствующие делу его. "И взял Самуил рог с елеем и помазал его среди братьев его, и почивал Дух Господень на Давиде с того дня и после". Теперь Давид полностью раскрывается перед нами как помазанник Господа. Мы должны проследить за ним во время всех его скитаний и превратностей судьбы, когда он, еще отвергнутый людьми, ждет царствования.
Глава 2. Долина дуба
Едва Божий елей для помазания был пролит на Давида, как его призвали из уединенного уголка пред лице царя Саула, ныне покинутого Богом и возмущаемого злым духом. Этот несчастный человек нуждался в успокаивающей музыке Давидовых гуслей, рассеивающих ужасные чары злого духа, посещающего его с тех пор изо дня в день. Жалкий человек! Печальный пример плодов своекорыстия!
Но как бы то ни было, Давид без колебаний занял место слуги в доме того, кто впоследствии оказался злейшим его врагом. Давиду было все равно, где служить и что делать: защищать ли стада отца своего от львов и медведей или изгонять злой дух из Саула. И, действительно, с момента появления Давида на сцене исторических событий, мы видим в нем слугу, готового исполнить любое дело, и Долина дуба поразительно подтверждает это.
Казалось, Саул едва ли имел представление о том, кто предстал перед ним и чья музыка умиротворяла его смятенный дух; он не знал, что перед ним будущий царь Израиля. "Он очень понравился ему и сделался его оруженосцем". Эгоистичный Саул рад был пользоваться услугами Давида в своей нужде, хотя, когда понял, кем и чем на самом деле является Давид, он был готов пролить его кровь.
Но давайте обратим свои мысли к наиболее интересным событиям в Долине дуба. "Филистимляне собрали войска свои для войны". Здесь мы и подходим к тому, что позволит нам определить истинный характер и цену как Саула, так и Давида - человека, обладающего формальной властью, и человека, обладающего реальной силой. Это испытание действительно поможет выявить реальные возможности человека. Саул уже доказал, что "весь народ, бывший с ним, находился в страхе", но доказать, что он может взволновать души людей, он не сумел.
Человек, отвергнутый Богом и возмущаемый злым духом, вряд ли способен поднять воинства на битву, и тем более вступить в единоборство с могучим исполином из Гефа. Очень своеобразную роль сыграл вызов Голиафа перед сражением в долине дуба. Голиаф предложил решить исход борьбы в единоборстве. Это был как раз тот способ, который давал возможность одному из воинов показать свою силу. Здесь не просто армия выступила против армии, но здесь речь шла о том, кто же из всего воинства Израильского мог рискнуть выступить против страшного необрезанного противника. К тому же становится ясным, что благословенный Бог опять собирается доказать Израильтянам все бессилие их как народа, что только рука Господа может избавить их от врагов и что Господь готов выступить в своем чудесном образе "мужа брани", как только к Нему обратятся с верой. Сорок дней подряд утром и вечером выступал силач Филистимлян и выставлял свою силу напоказ перед взором жалкого Саула и перед его охваченной ужасом армией. Только послушайте, как язвительна была его насмешка: "Не Филистимлянин ли я, а вы рабы Сауловы?" И, увы, это было истинной правдой, ибо Израильтяне опустились из положения слуг Господних до уровня жалких рабов Саула. Самуил предостерегал их, говоря, что они станут лакеями, пекарями, поварами и кондитерами царя, которого сами избрали; и все это по их собственному выбору, вместо того чтобы Господь Бог Израиля был их единственным повелителем и Царем.
Ничто не научит человека так, как его собственный горький опыт, и язвительные насмешки Голиафа, без сомнения, дадут Израильтянам возможность еще раз осознать истинную причину их положения, находясь в котором, они испытывают гнет Филистимлян. "Выберите у себя человека, и пусть сойдет ко мне", - говорил силач Голиаф. Едва ли он представлял, кто выйдет на поединок с ним. Хвастаясь своей плотской силой, он самодовольно думал, что никто из Израильтян не посмеет выступить против него. И здесь мы можем спросить: "Какую же роль в этой сцене играл Ионафан?" Тот, кто с такой искренней верой и силой действовал в главе 14. Почему он не был готов выступить против единоборца Голиафа? Но если мы более внимательно изучим его поведение, то увидим, что вера его была не такой уж искренней, чтобы помочь ему преодолеть трудности. Недостаток его веры обнаруживают слова: "Если они так скажут".
Вера никогда не говорит "если", она всегда должна быть с Богом. Когда Ионафан сказал: "Для Господа нетрудно спасти чрез многих, или немногих", - то он высказал замечательную истину, которая исключала всякое сомнение подобно "если..." И положись Ионафан искренне, всей душой на возможности Бога, то он бы не ждал знамения. Правда, Господь милостиво послал ему знамение, как посылал его Гедеону, ибо всегда идет навстречу слугам своим в их нуждах. Однако, Ионафан не проявляет себя в долине дуба, он, кажется, сделал свое дело и теперь действовал соответственно своим возможностям; но в сцене, которую мы сейчас рассматриваем, следовало совершить нечто более сильное, чем то, на что был способен Ионафан.
Но Господь тайно готовил орудие для этого нового и более сложного дела. Читатель, можем ли мы умолчать о том, что творит благословенный Бог? Он тайно наставляет тех, кого готовит для службы народу. Сначала Он появляется перед Своими слугами в тайной торжественности Своего Святилища и дает взглянуть на Себя во всем Своем Величии, так, чтобы потом те, кому Он является, могли не дрогнув встретить все трудности на своем пути. Так было и с Давидом. Он оставался наедине с Богом, когда пас в пустыне своих овец, его душа была полна думами о Боге всемогущем. И вот он появляется в долине дуба, искренне готовый к благородному самоотречению, как истинно верующий. А люди бездействовали в течение сорока дней, терпя высокомерное хвастовство Голиафа. Саул не мог сделать ничего полезного, как и трое старших сыновей Иессея, увы, даже Ионафан ничего не мог поделать. Все казалось погибшим. И в это время на сцене появляется Давид, вооруженный силой Того, Который готов был низвергнуть в прах славу и пышность гордого Филистимлянина.
Слова Голиафа дошли до слуха Давида, и он тотчас усмотрел в них поношение Бога и прямой вызов Богу живому. "Кто, - спрашивает Давид, - этот необрезанный Филистимлянин, что так поносит воинство Бога живого?". Вера Давида помогла увидеть в содрогнувшихся от страха воинах, которых он видел перед собой, воинство Бога живого. Наиболее поучительным здесь является следующее: как бы ни менялись обстоятельства, Божии люди не должны терять своего достоинства в глазах веры; их можно унизить в глазах человека, как были унижены Израильтяне в данном случае, но вера всегда знает, что желает Бог. Поэтому, увидев, как его бедные братья теряли мужество перед своими ужасными врагами, Давид сумел признать тех, на чьей стороне был живой Бог и кто поэтому не должен был потерпеть поражение от необрезанного Филистимлянина.
Когда вера проходит испытания, она приводит душу к пониманию благодати и верности Бога и Его целей по отношению к Его народу. Израильтяне терпели горе и унижение за свою неверность Богу. И причиной в том, что они дрогнули в присутствии врага, был не Господь; это был результат их поступков, а вера помогла им понять и оценить это. И все же возникает вопрос: "Кто этот необрезанный Филистимлянин?"
Вот вопрос веры. Человек веры смог увидеть не полки Саула. Нет. То были воинства живого Бога - воинства того самого Вождя, Который вывел их через Чермное море, ужасную пустыню и Иордан. В глазах веры не было ничего низменнее и ничтожнее, чем этот Филистимлянин. Но как превратно понимают суждения и действия веры и недооценивают их. Народ Бога терпит бедствия. Это хорошо видно на каждой странице истории Израиля и, можно добавить, на каждой странице истории Церкви. Путь искренней, детской веры скрыт от глаз человека. И если слуги Господа опускаются до низменного состояния, то они никогда не смогут понять, из какого источника черпает силу тот, кто поступает согласно вере. Давида могут не понять по разным причинам и приписать ему всякие неверные побуждения; его могут обвинять в высокомерии, своенравии и непокорности. Все это должен ожидать тот, кто принимает на себя первый удар в тяжелом положении. Из-за того, что большинству не достает веры, человек остается один и тогда, когда он выступает во имя Господа Бога, другие истолковывают его действия неправильно. Подобное случилось и с Давидом. Он не только не нашел поддержки в трудную минуту, но вынужден был терпеть посмеяние и поругание от старшего брата своего Елиава. "И услышал Елиав, старший брат Давида, что говорил он с людьми, и рассердился Елиав на Давида и сказал: зачем ты сюда пришел и на кого оставил немногих овец тех в пустыне? Я знаю высокомерие твое и дурное сердце твое, ты пришел посмотреть на сражение" (1 Сам. 17,28). Так судил Елиав о действиях Давида. "И сказал Давид: что же я сделал? не слова ли это?". Давида побуждала вперед совсем неведомая Елиаву сила, и он не заботился о том, чтобы оправдать свои действия в глазах высокомерного брата своего. Так почему же Елиав не выступил на защиту своих братьев? Почему это не сделали ни Аминадав, ни Самма? Просто потому, что не верили. И не только эти трое братьев оставались бессильными, но и все собрание оставалось в состоянии ужаса перед лицом врага, и теперь, когда среди них появился тот, которого Бог послал, чтобы свершить чудо, никто не сумел понять его. "И сказал Давид Саулу: пусть никто не падает духом из-за него; раб твой пойдет и сразится с этим Филистимлянином". Бесценная вера! Никакие трудности не остановят ее, и ничто не помешает ей. Чем являлся Филистимлянин для Давида? Ничем. Его гигантский рост и грозные доспехи - всего лишь частности, а вера никогда не смотрит на частности, она обращается прямо к Богу. Если бы душу Давида не оживляла вера, он не мог бы произнести эти слова: "Раб твой пойдет и сразится с этим Филистимлянином". Но обратите внимание, что сказал тот, кто первым должен был выступить против страшного врага: "И сказал Саул Давиду: не можешь ты идти против этого Филистимлянина". И это говорит царь Израиля! Какой разительный контраст между человеком, обладающим властью, и человеком, обладающим мужеством. Несомненно, Саул должен был выступить в защиту его стада, которое доверилось его попечению. Но, увы, Саула не волновала забота об Израильтянах с тех пор, как он стал править Израилем, и мы можем с уверенностью сказать, что мысль о риске ради своего народа никогда не приходила на ум этому себялюбивому человеку. "Не можешь ты идти против этого Филистимлянина!" Да, это правда, но Господь мог, а Давид просто опирался на Его сильную руку. Вера Давида держалась на могуществе Того, Который появился перед Иисусом Навиным у стен Иерихона с обнаженным мечом в Его руке и назвался "вождем воинства Господня". Давид осознавал, что народ Израиля не перестал быть воинством Господним, хотя опустился с того уровня, на котором находился во времена Иисуса Навина. Да, это все еще было воинство Господне, ибо нынешняя битва напоминала собой ту, в которой Господь сражался, а солнце и луна стояли для того, чтобы Иисус Навин мог исполнить приговор Бога над Гаваонитянами. Искренняя вера в Бога поддерживала дух Давида, хотя Елиав обвинял его в гордыне, а Саул утверждал, что ему не хватит сил сразиться с врагом.
Читатель, ничто не может дать человеку столько сил, энергии и уверенности, чем осознание того, что идешь во имя Бога и что Бог с тобой. Это чувство способно устранить любое препятствие и освободить душу от всего плотского, отдав ее прямо во власть Всемогущего. Только необходимо быть вполне уверенным, что мы на стороне Господа и что Его рука действует с нами заодно, и тогда никто и ничто не сможет отвратить нас от пути служения и свидетельства Богу. "Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе", - утверждает апостол. И опять: "И поэтому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова" (2 Кор. 12, 9). Даже наименьший из святых может творить чудеса благодаря Христу. Если даже человек просто обратится к Нему, то уже есть причина говорить "о творении чудес".
Вот почему, когда Саул взглянул на Давида и сравнил его с Голиафом, он, с одной стороны, был прав, сказав: "Не можешь ты идти против этого Филистимлянина, чтобы сразиться с ним, ибо ты еще юноша, а он воин от юности своей". Это было сравнение плоти с плотью, и с этой точки зрения, Саул был прав. Если сравнивать подростка с исполином, то в исходе сражения можно не сомневаться, но, с другой стороны, Саулу следовало бы сравнивать силу Голиафа с силой Бога воинств Израильских. Что и сделал Давид: "И сказал Давид Саулу: раб твой пас овец у отца своего, и когда, бывало, приходил лев или медведь и уносил овцу из стада, то я гнался за ним и нападал на него и отнимал из пасти его; а если он бросался на меня, то я брал его за космы и поражал его и умерщвлял его;. и льва и медведя убивал раб твой, и с этим Филистимлянином необрезанным будет то же, что с ними, потому что так поносит воинство Бога живого". Это было свидетельством в пользу веры. Ибо рука, предотвратившая одну беду, способна предотвратить и другую. Во всем нет никаких "если". Давид не ждет знамения, он просто говорит: "Раб твой пойдет". Задолго до того, как Давид явился людям и представился им как раб Бога и слуга Израиля, он почувствовал в себе тайное присутствие силы Бога. Иными словами, Давид не хвастался своей победой над львом и медведем; никто, казалось, не слышал об этом прежде, и сам он вряд ли упомянул бы об этом, если бы не должен был доказать, что не без основания верит в то, что великий подвиг, который он собирался совершить, был ему по плечу. Он охотно признался бы, что эта сила исходит не от него, а от Бога. То же самое и с Павлом, восхищенным до третьего неба: в течение 14 лет апостол держал этот случай в тайне и не разглашал бы его, если бы плотские помыслы Коринфян не вынудили его сделать это. Итак, оба эти случая очень поучительны для нас. Ибо большинство из нас имеют обыкновение много говорить о своих делах или, по меньшей мере, думать о них хвастливо. Плоть любит прославлять все, что может ее возвеличить. И если Господь, несмотря на все наше зло, помогает свершить что-то даже незначительное, то как быстро в нас селится дух гордыни и самоудовлетворения.
О благодати Бога хорошо рассуждать тогда, когда сердца наши исполнены благодарного поклонения ей, что в корне отличается от эгоистичного поклонения вещам. Давид хранил свою тайну о победе над львом и медведем глубоко в душе и не выдавал ее, пока не представился случай. Но он не говорит о победе как о своей личной заслуге, а просто: "Господь, Который избавлял меня от льва и медведя, избавит меня и от руки этого Филистимлянина". Бесценная, несравненная вера, исполненная самоотречения! Вера, полагающаяся во всем на Бога и не доверяющая ничему плотскому, она обращается со своею нуждой только к Богу и учит нас с глубочайшей благодарностью забывать о себе и воздавать всю славу Ему.
Но часто требуется большая духовность, чтобы почувствовать разницу между языком веры и банальными высказываниями напускной религиозности. Саул прекрасно усвоил религиозные обряды и религиозную фразеологию, как мы не раз могли в этом убедиться, читая историю его жизни; о том же свидетельствует и разговор Саула с Давидом. Напускная религиозность и вера здесь противопоставлены друг другу. Когда Давид ясно и недвусмысленно подтвердил свою веру в присутствие и силу Господа, то Саул сказал: "Иди, и да будет Господь с тобою". Но как же плохо он знал, что означает быть рядом с Господом. Казалось, он доверял Богу, но на самом деле он доверял лишь своему оружию и одежде. Понимая смысл сказанного, он вряд ли стал бы одевать и вооружать Давида. "Иди, и да будет Господь с тобою!" Эта фраза прозвучала из уст Саула как явная банальность, она в действительности ничего не значила, ибо он и не представлял, как Давид так просто пойдет с Господом. Нам следует здесь задержаться, чтобы понять, в чем тут кроется грех. А грех заключается здесь в употреблении слов, самих по себе ничего не значащих, а только попусту склоняющих имя Бога и веру.
Как же часто мы говорим о доверии Господу, хотя сами полагаемся на случай или стечение обстоятельств. Как часто в повседневной жизни мы рассуждаем о простой зависимости от Бога, тогда как, если бы мы судили об истинном состоянии наших душ перед Богом, то обнаружили бы, что мы ищем поддержку в чем-то человеческом или земном. Это тяжкий грех, и следует быть очень осмотрительным, чтобы избежать его. Так согрешил Саул, когда произнес внешне благочестивую фразу: "Да будет Господь с тобою", а сам при этом "одел Давида в свои одежды, и возложил на голову его медный шлем, и надел на него броню". Ему и в голову не пришло, что Давид должен сражаться необычными средствами. Несомненно, это говорилось как бы от имени Господа, но Саул думал, что Давид должен вооружиться. Случается, что мы часто говорим об использовании оружия, а на деле отвергаем Бога; мы призываем использовать оружие, ставя его в зависимость от Бога, на деле же прикрываясь именем Бога, чтобы использовать оружие. В сущности, как утверждает вера, наше оружие - Бог! На что же больше надеялся Саул: на Господа или на оружие? Безусловно, на оружие. И так все, чьими действиями на самом деле руководит неверие, надеются на оружие, а не на Бога.
Читатель, конечно же, может почувствовать, что все вышесказанное раскрывает смысл заголовка этой небольшой книги "Жизнь веры". И едва ли во всей книге можно найти другой эпизод, так близко касающийся нашей темы, чем та интересная сцена, о которой мы сейчас говорим. Перед нами двое: человек с оружием и человек с верой. И мы понимаем, как неохотно надевает доспехи последний. Несомненно, оружие может пригодиться, но только такое, которое отвечает интересам веры и служит безупречно славе всемогущего и милосердного Бога; и Давид, чувствуя, что одежды и оружие Саула не являются таковыми, отказывается надеть их. Если бы Давид вышел на поединок в доспехах Саула, его победа была бы явно не от Бога. Но он поверил в помощь Господа, а не в силу человеческого оружия. Правда, использование оружия допустимо, но только такого оружия, которое не противоречит воле Бога.

Примечание

Вера, служащая Богу, позволяет использовать тот вид оружия, который угоден Ему. Она не просит, чтобы Он благословил наше оружие, а предоставляет Ему возможность избрать Свое собственное.
"И опоясался Давид мечом его сверх одежды и начал ходить, ибо не привык к такому вооружению; потом сказал Давид Саулу: я не могу ходить в этом; я не привык. И снял Давид все это с себя". Счастливое избавление от пут людской хитрости! Следовало бы заметить, и это верно, что испытание Давида началось не в момент его схватки с Голиафом, а тогда, когда Саул искушал его оружием. Если бы удалось заставить Давида надеть доспехи, все было бы потеряно, но, благодаря своей вере, он отказался от них и, таким образом, отдал себя полностью в руки Господа, и мы знаем, какую безопасность он обрел благодаря этому. Такова вера, отдающая себя в руки Бога.

Примечание

Как часто случается, что дети Бога или рабы Христа, вынужденные пользоваться в самом деле человеческим оружием, вдруг чувствуют, что это оружие превращается в обременительные путы и мешает им быть покорными и верить Богу. И стоит только стряхнуть с себя эти путы через благодать, как душа, обращенная к Богу, сразу обретает радость и свободу в делах и силы для веры.
Читатель, не похоже ли это на то благо, которое получает жалкий беспомощный грешник при отпущении своих грехов? Думаю, да. Сатана имеет обыкновение соблазнять человека, "добавляя" что-либо к совершенному делу Христа и тем самым умаляя славу Сына Бога как единственного Спасителя грешников. К этому я бы добавил: не в том суть, что вы "дополнили" сделанное Христом, а в том, что от этого нет никакой пользы. Если бы разрешалось что-либо совершенствовать, то и обряд обрезания был бы разрешен по закону Божественного учреждения, однако апостол заявляет: "Вот, я, Павел, говорю вам: если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа. Еще свидетельствую всякому человеку обрезывающемуся, что он должен исполнить весь закон. Вы, оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати" (Гал. 5, 2-4).
Словом, тогда мы должны верить в одного Христа, не стремясь к большему и не желая меньшего.
Если наши труды сравнивать с тем, что совершил Христос, то этого будет недостаточно для Него. Мы позорим полноту Его искупления, когда пытаемся сравнивать нечто свое с Его деяниями, как и Давид обесчестил бы Господа, вступи он в единоборство с филистимлянским победителем, будучи в одеждах и вооружении Саула. Несомненно, большинство так называемых осмотрительных людей осудили бы то, что, по их мнению, считалось опрометчивостью и безрассудной храбростью подростка; конечно, чем больше практического опыта имеет человек в способах ведения человеческих войн, тем скорее он склонен осудить образ действий человека веры. Ну и что из этого? Давид знал, в кого верил, он знал, что поступает не опрометчиво, а просто верит в готовность и возможность Бога помочь ему в его нужде. Немногие, вероятно, из войска Саула понимали, что Давид осознавал свою слабость в минуту испытаний. Хотя все устремили свои взоры на него, считая его слишком самоуверенным, мы все же знаем, что наполняло его душу бодростью и придавало твердость его поступкам, когда он вышел на бой со страшным врагом. Мы уверены в том, что это явно была та самая сила Бога, которая заставила воды моря раздвинуться, чтобы дать пройти спасенным, а когда вера приводит в действие силу Бога, то ничто не может ей противиться.
В стихе 40 описываются доспехи Давида: "И взял посох свой в руку свою, и выбрал себе пять гладких камней из ручья, и положил их в пастушескую сумку, которая была с ним; и с сумкою и с пращею в руке своей выступил против Филистимлянина". Итак, мы видим, что Давид использовал оружие, но какое оружие! С каким презрением Давид окинул взглядом тяжеловесное вооружение своего врага! И какой контраст представляла праща Давида по сравнению с копьем Голиафа, имеющим древко словно навой у ткачей. И действительно, Давид вряд ли мог чем-либо другим так уязвить гордость Филистимлянина, как тем, что вышел против него в подобных доспехах. И Голиаф почувствовал это. "Разве я собака?" - спросил он. Но какая разница для веры, кто он был: собака или исполин. Он был враг народу Бога, а Давид выступил против него с оружием веры. "А Давид отвечал Филистимлянину: ты идешь против меня с мечом и копьем и щитом, а я иду против тебя во имя Господа Саваофа, Бога воинств Израильских, которые ты поносил; ныне предаст тебя Господь в руку мою... и узнает вся земля, что есть Бог в Израиле; и узнает весь этот сонм, что не мечом и копьем спасает Господь, ибо это война Господа, и Он предаст вас в руки наши".

Примечание

Необходимо помнить о важном различии между понятиями "Господь и Бог" и "Иегова и Элохим". Читайте "Заметки о книге Бытие" гл. 2.
Вера всегда почитает Бога, а Бог всегда почитает веру. Давид, как об этом говорилось выше, отдал себя в руки Бога, и счастливым результатом этого была победа, полная, славная победа. "Так одолел Давид Филистимлянина пращею и камнем, и поразил Филистимлянина и убил его; меча же не было в руках Давида". Прекрасная победа! Бесценный плод искренней веры в Бога! Как же эта вера должна вдохновлять сердце, чтобы оно могло отбросить плотскую самонадеянность и надеяться только на единственный истинный источник силы. Давид стал счастливым орудием избавления своих братьев от злобных и устрашающих угроз необрезанного Филистимлянина. Он явился к ним с далекого пастбища, где пас овец, он был неизвестен, и его презирали, хотя он и был помазанным на царство в Израиле, он выступил безоружным против врага собрания, он поразил его, и тот упал лицом на землю, и все видели это, и все это, следует помнить, было сделано во имя служения Богу и Израилю, и силой веры, ничем непоколебимой. Это было чудесное избавление, достигнутое одним ударом, без вмешательства армии, без искусства полководцев и отваги солдат. Да, камень из пастушьей сумки, пущенный из пращи рукой пастуха, решил исход всего сражения. То была победа веры, "и Филистимляне, увидев, что силач их умер, побежали". Как тщетны надежды, основанные на бренной плоти, на кажущихся великими силе и мощи. Кто бы, глядя на вступающих в единоборство силача Голиафа и юношу, не содрогнулся, взглянув на последнего? Кто бы мог подумать, что массивное оружие окажется совсем бессильным против пращи и камня? И вот финал сцены: силач Филистимлян повержен, а вместе с ним рухнули все нежно взлелеянные надежды Филистимлян. "И поднялись мужи Израильские и Иудейские, и воскликнули, и гнали Филистимлян". Да, они могли громко восклицать, ибо во главе войска шел Бог, чтобы избавить их из-под власти врагов. Он выступил во всей силе и мощи Своей в помощь тому, в ком Израильтяне пока не признали их помазанного властелина, но чьи душевные качества были способны покорить любое сердце. И среди многих, наблюдавших победу, мы видим одного человека, чья душа была охвачена пылкой любовью к победителю. Даже самых беспечных должна была поразить и восхитить эта победа, и, несомненно, победа вызвала у каждого различные чувства. В такие моменты в определенном смысле "помышления многих сердец открываются". Одни завидовали победителю, другие восхищались им, третьи уповали на победу, некоторые уповали на оружие, некоторые сердцем тянулись к "Богу Саваофу", Который прошел вновь среди них с высоко поднятым мечом в руке Его. Но среди всех было одно преданное сердце, которое с огромной силой тянулось к личности победителя, то было сердце Ионафана. "Когда кончил Давид разговор с Саулом, душа Ионафана прилепилась к душе его, и полюбил его Ионафан, как свою душу" (1 Сам. 18,1).
Несомненно, Ионафан больше других разделял радость победы Давида, более того, он не просто радовался. Человек, одержавший эту победу, вызвал в душе Ионафана глубокие и пылкие чувства. Саул из эгоистичных побуждений пытался удержать подле себя доблестного Давида, далеко не из любви к нему, а просто для того, чтобы возвеличить себя. Этого нельзя сказать об Ионафане, ибо он возлюбил Давида, который снял тяжесть с его души и заполнил огромную пустоту в его сердце. Вызов силача Голиафа, повторяющийся изо дня в день, парализовал силы Израильтян. Но взгляд Голиафа напрасно блуждал по рядам воинов, выискивая того, кто бы мог принять его требовательный вызов. Лишь только заслышав хвастливые слова силача, "все Израильтяне, увидев этого человека, убегали от него, и весьма боялись". "Все", все разбегались, услышав его слова и видя его огромный рост. И такое безвыходное положение казалось причиной поселившегося в сердце смятения. Но вот явился дорогой Ионафану человек, чтобы заполнить эту пустоту, так стоит ли удивляться тому, что вся душа Ионафана воспылала искренней любовью к нему? Также следует помнить, что не только подвиг Давида, но и сам он затронул сердце Ионафана. Конечно, он был восхищен его победой, но не менее того личностью самого Давида. Мы, несомненно, вправе сделать подобное предложение. Вся эта замечательная сцена, от начала до конца, не вызывает никаких сомнений. В Голиафе же мы видим ту враждебную силу, что так гнетет душу Ионафана. И не было средств избавиться от этой силы. Вызов мог повторяться изо дня в день, но все напрасно.
Сквозь века, через сотни поколений после грехопадения Адама, слышится этот грозный приговор: "И как человекам положено однажды умереть, а потом суд". И единственно возможным ответом человека на него может быть ответ, подобный тому, который был дан в долине дуба, т.е. отчаяние, весьма глубокое отчаяние. "От страха смерти чрез всю жизнь подвергаться рабству?" - вот ответ человека. Нужда давала о себе знать, пустота в душе не заполнялась. Сердце тосковало, ждало чего-то, но тщетно. Требование справедливости не могло быть исполнено: смерть и суд угрожали всем, а человек мог только содрогаться в ожидании этого. Но да будет благословен Бог всякой милости. Явился избавитель - единственный, кто мог спасти дитя Бога, верный Давид! Владыка, помазанный на царство над Израилем и всей землей. Он исполнил желанное, заполнил пустоту, удовлетворил потребность сердца. Но как? Где? Когда? Своей смертью на Голгофе в тот ужасный час, когда всему творению было дано прочувствовать значимость свершившегося!
Да, мой читатель, крестом здесь было поле битвы, и победа была одержана. И случилось так, что с исполина Голиафа сняли все его оружие и уничтожили его самого, и справедливость в этом случае полностью удовлетворила свои высочайшие требования; здесь были распяты направленные против справедливости законы, и проклятие порушенного закона было навсегда смыто кровью Агнца, как и нужды грешной совести были удовлетворены ею. "Драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца" решилось все для верующей души. Жалкий, дрожащий грешник мог стоять рядом, наблюдая за поединком и его славным исходом, за тем, как могучий враг был повержен наземь одним ударом славного Избавителя, и чувствовать, как тяжкое бремя сваливается с его мятущейся души. Прилив Божественного умиротворения и радость наполняли его душу, и он может чувствовать себя во власти полной свободы, купленной для него ценою крови и объявленной ему в Евангелии.
И разве не может кто-нибудь воспылать любовью к Личности Избавителя? И не просто к его подвигам, а именно к Личности? А как же иначе? Найдется ли такой человек, который почувствовал всю глубину своей нужды, стеная под тяжестью своих грехов, и не смог полюбить и восхититься Тем милосердным, Который смилостивился над одним и отверг другого? Бесконечно драгоценно дело Христа, оно удовлетворяет нужды грешника и приводит душу в такое состояние, которое дает ей возможность созерцать Личность Христа. Словом, дело Спасителя служит во благо грешнику, Личность Спасителя - во благо святому; сделанное Им - для первых, Он Сам - для вторых. Но существует и формальное следование за Христом, когда сердце холодно и не знакомо с Его Личностью. В шестой главе Евангелия от Иоанна мы читаем, что толпы людей следовали за Господом Иисусом лишь из эгоистичных побуждений, и Он вынужден был им сказать: "Истинно, истинно говорю вам, вы ищете Меня не потому, что видели чудеса, но потому, что ели хлеб и насытились". Они искали Его не ради Него Самого, но лишь ради своей плотской выгоды; и поэтому, когда Он обращается к ним, испытывая их сердца: "Если не будете есть плоти Сына Человеческого и пить крови Его, то не будете иметь в себе жизни", - то, мы читаем: "Многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним". Теперь есть Его плоть и пить Его кровь означает то, что душа находит себе пищу, т.е. удовлетворение в Его жертве за нас. Все Евангелие от Иоанна представляет собой разъяснение личной славы Слова, ставшего Плотью, которое представлено нам как "Агнец Божий, который берет на Себя грех мира". И все же плотское сердце не могло принять Его таким, и поэтому "многие отошли от Него и уже не ходили с Ним". Большинство не смогли вытерпеть, чтобы эта истина владела над ними. Но прислушайтесь к свидетельству одного из учеников Бога: "Петр отвечал ему: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живого". Здесь мы видим две вещи: что Он имел для них и чем Он был для них. Он имел вечную жизнь, которую мог дать им, и Он был Сын Бога живого. Первое привлекало к Нему грешников, а второе - святых. Своим делом Он удовлетворил все наши нужды, которые мы имеем как грешники, но Своей Личностью Он ответил на нашу любовь, которую мы испытываем как искупленные.
Подобные мысли возникают, когда читаешь об интересной и трогательной встрече Давида с Ионафаном после завершения поединка. Тысячи Израильтян издали возгласы победного ликования и бросились в погоню за Филистимлянами, пожиная плоды победы, а в это время Ионафан восхищается личностью победителя. "И снял Ионафан верхнюю одежду свою, которая была на нем, и отдал ее Давиду, также и прочие одежды свои, и меч свой, и лук свой, и пояс свой." То была любовь - чистая, искренняя, непритворная любовь - всепоглощающее чувство к предмету обожания. И ради этого предмета любовь сбрасывает с себя одежду. Давид забыл о себе и подверг свою жизнь опасности ради Господа и Его паствы, и теперь Ионафан забывает о себе ради Давида.
Читатель, вспомним, что любовь к Иисусу является источником истинного христианства. Любовь к Иисусу побуждает нас к тому, чтобы обнажить свою душу перед Ним. И мы можем сказать, что это самообнажение ради Иисуса есть чудеснейший плод творения Бога в нашей душе.

Твердят о добродетелях? О Агнец,
Любовь к Тебе - вот нравственный закон.

Совсем иные чувства испытывал Саул к личности и делу Давида. Его не научили забывать себя и радоваться делам других, ибо на такое способен лишь милосердный.
Естественно, мы все любим быть таковыми или делать нечто такое, чтобы другие смотрели на нас или думали о нас. Точно так же и Саул, будучи высокого мнения о себе, едва ли мог вынести песни девушек Израиля, восхваляющих Давида: "Саул победил тысячи, а Давид десятки тысяч". Саул не мог допустить и мысли, что он второй после Давида, совсем забыв о том, как недавно дрожал, заслышав голос Голиафа. Пусть путем коварства, но он желал добиться, чтобы его одного считали самым смелым и мужественным. "И с того дня и потом подозрительно смотрел Саул на Давида". Страшная подозрительность! Подозрительность, вызванная завистью и горькой ревностью.
У нас будет возможность проследить, как росли любовь Ионафана и ненависть Саула к Давиду в последующих главах книги, а также узнать многое о человеке веры.

Примечание

Только человек с искренним сердцем и честным взглядом способен радоваться успехам другого, как своим собственным. Если бы сердце Саула беспокоилось о славе Бога и о благополучии Его народа, он не стал бы много думать о том, какое число побежденных приписывают Ему и какое - Давиду. Но, увы, Саул искал славы только для себя. В этом секрет его зависти и ревности.
Но какой святой покой, какое истинное возвышение, какое полное успокоение души дает самоотречение во имя Христа, такое самоотречение, в результате которого душа полностью отдается во власть Христа!
Если мы искренне желаем творить дела во славу Христа, мы не должны заботиться о том, каким орудием действовать!
Глава 3. Одолламская пещера
Из сияющего великолепия Долины дуба Давид пришел в совершенно отличающиеся от нее владения Саула, где единственным ответом на искренние звуки его гуслей и героические подвиги его пращи и меча были завистливые взгляды и жестокие покушения на его жизнь. Саул был обязан своим царствованием на престоле, хранимом Всевышним, Давиду, тем не менее, копье было платой Саула. Но Господь из милости хранил Своего дорогого слугу, при всей затруднительности его чрезвычайно тяжелого положения. "И Давид во всех делах своих поступал благоразумно, и Господь был с ним. И Саул видел, что он очень благоразумен, и боялся его. А весь Израиль и Иуда любили Давида, ибо он выходил и входил пред ними".
Таким образом, Давид, будучи помазанным царем Израиля, был вынужден терпеть ненависть и попреки могущественного достоинства. Саулу и Давиду было невозможно жить вместе, поскольку они были людьми совершенно разных принципов, разрыв был неизбежен. Давид знал, что он помазанный царь, но Саул занимал престол, и Давид вполне удовлетворился тем, что положился на Господа и смиренно ожидал исполнения Его сроков. До того времени Дух Бога вел его по дороге изгнания. Его путь к престолу пролегал через многочисленные горести и трудности. Ему, как и благословенному Христу, предстояло сначала пострадать, а лишь затем прославиться. Давид служил бы Саулу до конца - он чтил его как "помазанника Божьего". Даже если бы одним движением пальца он мог воцариться на престоле, он бы не воспользовался этой возможностью. Об этом очевидно свидетельствуют два факта спасения им жизни Саула, когда, по всей видимости, Господь предал Саула его власти. Давид в простоте положился на Господа. В Нем его сила, его величие - на Него все его упование. Он мог сказать: "Только в Боге успокаивается, душа моя, ибо на Него надежда моя!" Мы видим, что с тех пор Давид проходил счастливо все ловушки и опасности на своем пути в качестве слуги при дворе и в армии Саула. Господь избавлял его от зла и хранил его для того царства, которое Он ему уготовил и в котором Он намеревался его возвысить "по кратковременном страдании его". Давид в сущности покинул уединенное место обучения и воспитания, придя на поле боя, и, закончив свое дело там, он снова вернулся на свое место, чтобы постигать более глубокие уроки Бога.
Уроки Господа часто болезненны и трудны из-за своенравия и лености наших сердец; но каждое вновь усвоенное правило, каждый новый познанный принцип только усиливает нашу готовность к тому, что ждет нас впереди. Блажен, кто следует Христу, кто следует Его благотворному учению и воспитанию. Конец этой истории сделает для нас ясным благословенность такого места. Да нам и не нужно ждать конца; даже сейчас душа счастлива во всем подчиняться Учителю. "Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на Себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим. Ибо иго Мое благо" (Мат. 11, 28-30).
Можно сказать, в Библии говорится о покое трех родов: во-первых, покой в прошлом, который мы, грешники, находим в подвиге, совершенном Христом, во-вторых, покой в настоящем, который мы, праведники, находим в полном послушании воле Бога. Это противопоставлено чувству обеспокоенности. И в-третьих, покой для всех людей в будущем.
Итак, Давид хорошо познал блаженство второго рода покоя, поскольку он был полностью послушен промыслу и изволению Бога в отношении Царства. Он был готов ждать до того момента, когда будет угодно Богу, уверенный в том, что это будет самое лучшее и благоразумное время. Он мог бы сказать:

Судьба моя - в Твоей руке;
Отец, пусть так и будет!

Как желанна такая зависимость! Она спасает нас от душевного беспокойства и тревоги. Когда мы привычно считаем, что Бог делает "все для нашего блага", - дух наш удивительно спокоен. Мы никогда не станем сами планировать что-либо, если верим, что Бог планирует за нас; мы вполне удовлетворимся тем, что предоставим Ему все. Но, увы, как часто бывает наоборот. Как часто мы воображаем, что можем делать дела лучше, чем благословенный Бог. Мы могли бы и не говорить об этом столь многословно; но все же мы, в действительности, так чувствуем и поступаем, как если бы так и было. Всевышний дарует нам более смиренный и доверчивый дух. Господство воли Бога над волей всех созданий будет характеризовать тысячелетний век; но праведник призван ныне руководствоваться волей Христа во всех делах.
Именно смирение духа привело Давида к тому, что он оставил свое царство и пришел в уединенную Одолламскую пещеру. Он оставил и Саула, и царство, и свою судьбу в руках Бога, уверенный, что все будет хорошо. И как счастлив был он очутиться вне нездоровой обстановки дворца Саула и вдали от завистливых глаз Саула! Он мог дышать в пещере более свободно, чем во дворце Саула, как бы это ни казалось с точки зрения человека. И так будет всегда: место уединения - самое свободное и счастливое. Дух Бога отвернулся от Саула, и вера оправдала разрыв с этим человеком, хотя, в то же время, было и полное подчинение его воле как воле царя Израиля. Понятливый ум без труда разграничивает эти две вещи. И отделение, и подчинение должны быть полными.

Примечание

Новый Завет учит христианина быть в подчинении у власти, но он никогда не рассматривает мысль об участии христианина в иерархии власти. Поэтому нет для него никаких указаний как поступать в качестве царя или судьи, но есть подробное руководство, как вести себя в качестве мужа, отца, учителя или слуги. Это имеет большое значение.
Но мы должны рассматривать Саула не только с мирской точки зрения, но и с религиозной; и то, что существовала необходимость четкого и решительного разделения, связано с религиозным элементом в его личном характере и общественном положении. Саул проявил желание управлять сознанием в религиозных делах, см. гл. 14, где, как мы видим, духовная энергия была ограничена и сдержана религиозным владычеством Саула. Теперь, когда было установлено такое владычество, не оставалось другого выбора, кроме как удалиться от него. Когда господствует безжизненная формула, Святой Дух грозно предупреждает: "От таких удаляйся". Вера никогда не спрашивает: "Куда удалиться?" Нам сказано, от чего удалиться, и мы можем быть уверены, что, когда мы подчинимся этому, мы обретем покой.
Однако мы увидим этот принцип в более ясном свете, если будем рассматривать Давида как прообраз Христа. Давид был вынужден уйти в уединенное место; и, таким образом, в нем, отверженном людьми и помазанном Богом, мы видим прообраз Христа и Его нынешней отверженности. Давид по праву был царем от Бога и, испытывая человеческую враждебность, укрылся во избежание смерти. Одолламская пещера стала местом собрания всех, кто любил Давида и устал от несправедливого правления Саула. До тех пор, пока Давид оставался во дворце царя, никому не было необходимости удаляться, как только Давид ушел, никто не смог остаться равнодушным; после чего мы читаем: "И собрались к нему все притесненные и все должники и все огорченные душою, и сделался он начальником над ними; и было с ним около четырехсот человек". И здесь отмечена четкая линия разделения. Давид или Саул. Все, кто любил внешнее, пустое название, безжизненную форму, остались с Саулом, но все, кого это не устраивало и кто любил человека, помазанного Господом на царство, стекались к нему в убежище. Пророк, священник и царь были там, мысль и любовь Бога пребывали там, и хотя собравшиеся должны были представлять странное зрелище всему мирскому и земному, но это были люди, окружавшие Давида, связанные с его судьбой. Это были люди, само положение которых, казалось, привлекло их к Давиду, и кто подражал особенностям его характера в этой близости и преданности возлюбленной личности. Вдали от Саула, от всего, что несло печать его власти, они могли насладиться радостью чистой дружбы с человеком, который, несмотря на отверженность, вскоре поднимется на престол и возьмет в руки скипетр, к чести Бога и радости Его народа.
Читатель, ты можешь ясно увидеть в Давиде и его презираемых товарищах драгоценный пример верности Давида и тех, кто предпочитает общество с Господом всем земным радостям, почестям и выгодам. Те, кто связал свою судьбу с Давидом, - что у них общего с интересами Саула? Они обрели новую цель и общение с помазанником Бога. Их отношение к личности Давида не зависело от прежнего их положения и не было связано с ним, теперь они были слугами Давида, и он был их вождем. Это определяло их характер, они разделили судьбу с изгнанником Бога. Их интересы совпали с его интересами. Счастливое единство! Они были счастливы избежать правления и влияния Саула и еще более счастливы оказаться в обществе с Царем - помазанником Бога. Их тревоги, страдания, их долги - все было забыто при новых обстоятельствах. Милость Давида была их долей в настоящем; слава Давида - их будущим. Так и должно быть сейчас у христиан. Благодаря благодати Бога - Отца мы нашли свой путь к Иисусу, помазанному и отторгнутому. Иисусу, скрытому ныне с Богом. Вне сомнения, у всех нас были недостойные черты характера в дни нашей вины и безрассудства - иные в страдании, иные в тревоге, но мы были в большом долгу перед Господом Богом - ничтожные, падшие, виновные, лишенные всего того, что могло бы вверить нас Христу. И все же Бог привел нас к стопам Своего Сына, где мы обрели прощение и покой благодаря Его драгоценной крови: Иисус отвел наши тревоги, облегчил наши страдания, простил долги, приблизил нас к возлюбленной Личности. Как мы отвечаем на всю эту благодать? Объединяемся ли мы в горячей любви вокруг Вождя для нашего же спасения? Научаемся ли мы положением дел при Сауле? Живем ли мы подобно тем, кто ждет воцарения Давида на престол? Помышляем ли мы о горнем? "Итак, если вы воскресли со Христом, - говорит апостол, - то ищите горнего, где Христос сидит одесную Бога; о горнем помышляйте, а не о земном. Ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге. Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе" (Кол. 3, 1-4). Весьма тревожным является то, что лишь немногие действительно вникают в истинную природу и практические последствия их отношения к распятому и воскресшему Христу, немногие вникают в глубину и значение слов нашего Господа: "Они не от мира, как и Я не от мира". Или слов, произнесенных Давидом: "Итак, братия святые, участники в небесном звании" и т.д.
Степень отделения святых от мира в основе своей не меньше, чем отделение Христа. Но если взглянуть на это с практической точки зрения, увы, это выглядит совершенно по - другому; но в принципе нет разницы. Очень важно соблюдать этот принцип. Фактическое положение, призывы и надежды церкви понимаются очень слабо. Все же самый неопытный верующий во Христа, по мнению Бога, так же отделен от мира земного, как Иисус. Речь идет не о достижении цели, а о нашем положении по благодати: не о том, к чему мы должны стремиться, а о том, с чего мы должны начать. Многих ввело в заблуждение представление о том, что мы можем достичь небес, избавившись от земного. Это значит начать не с того конца. Это та же ошибка, только относительно другой части истины, если полагать, что мы заслуживаем оправдания, умерщвляя грехи плоти. Мы умерщвляем себя не для того, чтобы быть оправданными, а потому, что мы оправданы; вы умерли и воскресли со Христом. Подобно этому, мы отстраняем все земное не для того, чтобы приобщиться к небесному, а потому, что мы являемся ими.
Авраамово призвание состояло в том, чтобы оставить родню и идти в Ханаан, наше призвание - небесное (Ханаан - образ небесного), и насколько мы вступаем в небесное, настолько мы отделяемся от земного. Но ошибочно полагать, что наше положение становится следствием поведения, тогда как должно быть наоборот. Попросите святого, действительно осведомленного в отношении небесного призвания, объяснить его отстраненное от мира положение. Что он ответит? Скажет ли он, что поступает так, чтобы приобщиться к небесному? Нет. Скажет ли он, что поступает так потому, что век сей пребывает под судом? Нет. Несомненно, он пребывает под судом, но не это причина отделения. Что же тогда? "Мы умерли, и жизнь наша сокрыта со Христом в Боге". - "Они не от мира, как и Я не от мира" и т.д. Здесь мы видим обоснование отделения святого от мира. Неважно, какой мир, будь он хороший или плохой; христианин не от него, хотя и в нем: как в месте ежедневного труда, борьбы и ученичества.
Христианин! Хорошо обдумай свое небесное призвание - это единственное, что даст тебе избавление от силы и влияния мира. Люди разными способами пытаются отвлечься от мира, но есть только один способ, которым можно достичь небесного. Отвлеченность не есть отделение; неземное нельзя путать с небесным. Система монашества ярко иллюстрирует различие между этими вещами. Истинный монах в определенном смысле не на земле, но никоим образом не на небесах; он от природы, но не духовен; он уединился от мира, но не отделился от него.
Небесное призвание христианина - в силе понимания, что есть Христос и где Он. Сердце, руководствующиеся Святым Духом, как сказано в Послании к Евреям 2,11, находит основание и силу для освобождения от законов, привычек, занятий, чувств и склонностей века сего лукавого. Господь Иисус занимает место наверху как Глава тела, Церкви, а Святой Дух спустился, чтобы привести всех предназначенных и предопределенных членов Христа в живое общение с живым Главой, отверженным землей и ныне сокрытым в Боге. Поэтому в Евангелии, проповедуемом Павлом, прощение грехов неразрывно связано с небесным призванием, поскольку он проповедовал союз тела на земле с его Главой на небесах. Он проповедовал оправдание не отвлеченно, а как результат единства Церкви со Христом, находящимся одесную Бога, Главой над всем в Его Церкви, над архангелами и началами, подчиненными Ему. Несомненно, Павел проповедовал прощение грехов, но со всей той полнотой, глубиной, силой и энергией, которую придает его проповеди учение о Церкви.
Послание к Ефесянам учит нас, что Бог может простить грешников и более того: Послание открывает нам чудесную истину о том, что верующие являются членами "тела Христова"; "потому что, - говорит апостол, - члены тела Его, от плоти Его, и от костей Его". И Бог, "богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, - благодатью вы спасены, - и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе... И Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною, посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна". Эти отрывки говорят о гораздо большем, чем о простом прощении грехов. Быть невестой Агнца намного выше, намного почетнее, чем прощение наших грехов. Как радостно познать освобождение от страха, избавление от зол, но лучше всего называться Святыми Бога, чтобы разделить Божественный престол. Благословенный Бог превзошел человеческие мысли в Его отношении к Церкви. Он призвал нас не только осознать все значение его прощающей любви, но и знать о любви Христа к Его телу, Церкви, о высоком и святом величии Церкви, водворенной на небесах.
Читатель может спросить меня, что общего между Одолламской пещерой и местом Церкви на небесах? Общим между ними является то, что Церковь показывает место, куда удалился Христос, которое должны знать все, кто находит радость в общении с Ним. Конечно, ни Давид, ни его товарищи ничего не знали о небесном призвании, как теперь Церковь знает это. Часто в Ветхом Завете мы встречаем предзнаменования небесного призвания то в обстоятельствах жизни определенных выдающихся людей, представленных нам, но, собственно говоря, о небесном призвании не было известно до тех пор, пока Господь Иисус не вознесся, а Святой Дух не сошел на землю, чтобы окрестить верующих, иудеев и язычников в единое Тело. Затем небесное призвание было раскрыто со всей силой и полнотой. Эта истина особенно ясно открылась Павлу; она была основной частью таинства, свершившегося с ним, и заключалась в словах: "Для чего ты Меня гонишь?" Саул преследовал святых, а Господь Иисус явился ему в небесном сиянии и сказал, что эти святые - часть Его самого, Его земные члены. С того момента это стало великим постулатом Павла, в этом единство Церкви и Христа, а отсюда небесное призвание Церкви.
Читатель, заметь, что это было не просто допущением язычников в иудейские владения.

Примечание

Я хотел бы сказать несколько слов, остановившись на стихах Евангелия от Иоанна 10. Господь Иисус появился в дверях еврейского "двора" и, зайдя, позвал Своих овец, что были внутри, и сказал: "Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь". Странно, что переводчики употребили слова "сей двор", когда в действительности в этом стихе стоит слово "двор".
Уточнение немаловажное. Двор - место, огражденное, чтобы отделить и обезопасить овец; таким образом, слово применимо к иудейскому укладу. Однако, теперь это уже не двор - земное сооружение для содержания овец на земле. Небесный Пастух призвал Своих иудейских овец из земного двора и Своих овец - язычников с темных гор обширного мира и сделал их одним стадом, дав им свободу, и отдал их в руки Отца. Таким образом, мы видим разницу между словами "двор" и "стадо".
И иудеи, и язычники были помещены в новые условия - новые как для одних, так и для других. Потребовался крест, чтобы сломать стену разделения и создать из двоих одного, нового, человека, т.е. создать из иудея и язычника нового небесного человека, отделенного от земли и ее устремлений. Нынешнее положение Христа на небесах связано с неприятием Его со стороны Израиля во время так называемого периода зарождения Церкви и служит для более яркого выражения небесного характера Церкви Бога. Она принадлежит небу и призвана проявлять на земле живую силу Святого Духа, обитающего в ней. Таким образом, поскольку товарищи Давида были лишены связи с Саулом благодаря своей общности с Давидом, так и все те, кого Дух ведет к познанию их единства с отвергнутым Христом, должны чувствовать свое отчуждение от наличного бытия благодаря священному единству с Ним. Следовательно, если вы спросите святого, почему он не вмешивается в веяния и устремления своего времени, его ответом будет: "Потому что Христос одесную Бога, и я с Ним. Он был изгнан из этого мира, и я с Ним, а следовательно, в стороне от мирских дел и стремлений" Все, кто понимает истинную природу небесного призвания, будут отделены от мира; а те, кто не понимает, получат свое уже здесь, как остальные.
Увы, многие довольствуются простым осознанием прощения грехов и никогда не думают о большем. Они, может быть, пересекли Чермное море и не проявляют никакого желания пересечь Иордан и питаться опресноками земли обетованной. Так было и во дни изгнания Давида: многие, хотя и были Израильтянами, не связали свою судьбу с ним в изгнании. Одно дело - быть израильтянином, другое - быть с Давидом в убежище. Даже Ионафан не пошел с ним; он остался жить прежней жизнью. Любя Давида, как свою душу, он жил и умер при Сауле. Правда, он пытался вступаться за Давида и, когда мог искал его общества. Он снял свою одежду, чтобы укрыть Давида, но он не связал свою судьбу с ним. И, следовательно, когда имя, дела и достоинства Давида прославляются Святым Духом, мы напрасно ищем имя любящего Ионафана, когда преданные Давиду товарищи по изгнанию собрались вокруг престола в сиянии его царственного лика, бедный Ионафан был смешан с грязью, бесславно пав на горе Гелвуе от рук необрезанных Филистимлян!
Те, кто говорит о своей любви к Господу Иисусу Христу, могут более решительно сблизиться с Ним в Его изгнании. Граждане отправили за Ним посольство, говоря: "Не хотим, чтоб он царствовал над нами" - пойдем ли мы и объединимся с теми, кто выступает за изгнание Христа? Избави Бог. Пусть наши сердца будут с Ним, там, где Он. Пусть мы узнаем о благословенном богатстве в Одолламской пещере, где есть пророк, и священник, и царь, заключенные в возлюбленной личности Того, Кто возлюбил нас и искупил нас от наших грехов Своей собственной кровью. Мы не можем быть одновременно и с Саулом, и с Давидом. Мы не можем придерживаться и Христа, и мира. Мы должны сделать выбор. Господь дарует нам благодать, по которой мы можем и отторгнуть, и избрать добро, помня торжественные слова апостола: "Верно слово: если мы с Ним умерли, то с Ним и оживем; если терпим, то с Ним и царствовать будем; если отречемся, и Он отречется от нас".
Это время страданий, время несчастий и стойкости; мы должны ожидать время отдыха и славы. Товарищам Давида, которые связали свою судьбу с ним, пришлось испытать труд и усталость, но любовь сделала все светлым и легким для них, их имена и подвиги были записаны, о них не забывали, когда в царстве Давида установился мир. Никто не был забыт. 23 глава 2 Сам. знакомит читателя с этим бесценным списком и, без сомнения, направит его мысли во времена, когда Господь Христос вознаградит своих верных слуг - тех, кто из любви к Нему и благодаря силе Духа Его служили Ему во время Его отвержения. Люди могут не верить, не знать и не думать об этой службе, но Иисус знает их и во всеуслышание возвестит о них с престола Его славы. Кто бы знал о достойных поступках Давида, если бы Святой Дух не записал их? Кто бы знал тех троих, кто принес воду из Вифлеемского колодца? Кто бы знал об умерщвлении льва во рве в снежное время? Так происходит и сейчас: много сердец трепещет от любви к Спасителю, чтобы служить Ему, невидимому человеческим глазом. Приятно так думать, особенно в век холодных формальностей, подобный нашему, приятно думать о тех, кто искренне любит Господа Иисуса Христа. Но, увы, есть и такие, кто не только равнодушен к Нему, но кто даже злословит Его, лишает Его славы, относясь к Нему немногим лучше, чем к Илии или к любому из пророков. Но, мой читатель, мы не станем говорить об этих людях; слава Богу, у нас есть лучшая тема, и мы будем придерживаться ее с Его помощью. Подумаем о тех достойных людях, которые рисковали своей жизнью ради своего вождя и были готовы немедленно исполнить любое его желание любой ценой. Любовь никогда не рассчитывает. Для тех достойных людей было достаточно одного желания Давида испить из Вифлеемского колодца, чтобы они принесли воду, рискуя жизнью: "Тогда трое этих храбрых пробились сквозь стан Филистимский и почерпнули воды из колодезя Вифлеемского, что у ворот, и взяли и принесли Давиду. Но он не захотел пить ее и вылил ее во славу Господа".

Примечание

В описанной сцене есть что-то особенно трогательное и прекрасное, читаем ли мы о том, как эти трое смельчаков приносят воду Давиду, или о том, как Давид выливает ее во славу Господа. Очевидно, Давид понимает, что при такой необычной преданности этой жертвы достоин только Сам Господь. Благоухание такой жертвы для него было слишком сладостно, чтобы помешать этому благоуханию вознестись к престолу Бога Израилева, поэтому он достойно и благородно пропускает, чтобы это благоухание могло достигнуть Того, Кто один был достоин его или мог оценить его. Все это ярко напоминает нам прекрасное выражение христианской преданности, сформулированное в Фил. 2, 17,18: "Но если я и соделываюсь жертвою за жертву и служение веры вашей, то радуюсь и сорадуюсь всем вам. О сем самом и вы радуйтесь и сорадуйтесь мне".
В этом отрывке апостол представляет Филиппийских святых как священников, соделывающихся жертвою и осуществляющих пастырское служение Богу, и такова сила его самозабвенной преданности, что он наслаждается, соделавшись жертвою за них, чтобы вознестись в сладостном благоухании к Богу. Филиппийцы положили жертву на жертвенник Бога - апостол сделался жертвою, и приятное благоухание достигло Бога. Неважно, кто положил жертву на жертвенник или что было излито из него, если Бог получил то, что благоугодно Ему. Таков поистине Божественный образец христианской преданности. О, если бы благодать всегда сподобила нас придерживаться этого образца. И тогда было бы намного меньше "я делаю", "я говорю", "я поступаю".
Прекрасная картина! Замечательный пример того, чем должна быть Церковь! Любить Христа настолько, чтобы отдать за Него свою жизнь! О, если бы Дух Святой мог зажечь в нас пламя пылкой любви к Личности Иисуса - да раскроет Он нашим думам Божественное величие Его Личности, чтобы мы признали Его прекраснейшим среди "десяти тысяч" и любимым, и смогли с искренним почитанием сказать: "Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа (Фил. 3, 8).
Глава 4. Навал и Авигея
(1 книга Самуила 25)
По мере того, как мы продвигаемся от этапа к этапу истории Давида, интересно наблюдать, насколько различно было отношение к его личности со стороны разных людей, а также их отношение к нему впоследствии. Нужна была сила веры, чтобы распознать в презираемом изгнаннике будущего царя Израиля. В этой главе мы встречаем два поразительных примера людей, совершенно по-разному относящихся к личности Давида и к его деятельности. "Был некто в Маоне, а имение его на Кармиле, человек очень богатый; у него было три тысячи овец и тысяча коз; и был он при стрижке овец своих на Кармиле. Имя человека того - Навал". Навал был Израильтянином и полной противоположностью Давида, которому, хотя он был помазанным царем Израиля, негде было приклонить голову и который скитался меж гор, от пещеры к пещере. Навал был эгоистичным человеком, не имевшим никакого сочувствия к Давиду. Если он и имел благословения, то только для самого себя, если он и был "богат", у него и мысли не было поделиться своим богатством с кем бы то ни было, и менее всего с Давидом и его товарищами.
"И услышал Давид в пустыне, что Навал стрижет овец своих. И послал Давид десять отроков, и сказал Давид отрокам: взойдите на Кармил и пойдите к Навалу, и приветствуйте его от моего имени". Давид находился в пустыне; она была его пристанищем. Навал был окружен всеми удобствами жизни. Первый своими горестями и лишениями обязан был себе сам; последний своими владениями и удовольствиями был также сам себе обязан. Итак, мы убеждаемся в том, что если из религиозного положения и религии извлекается выгода, то здесь имеет место эгоизм. Исповедание истины, если оно не предполагает связи с самоотречением, решительно связано с потаканием себе. Таким образом, сегодня мы можем наблюдать определенный дух светскости, связанный с высочайшим исповеданием истины. Это - вопиющее зло. Скорбь по поводу этого пришлось испытать в свое время апостолу. "Многие, - говорит он, - о которых я часто говорил вам, а теперь даже со слезами говорю, поступают как враги креста Христова. Их конец - погибель, их бог - чрево, и слава их - в сраме, они мыслят о земном" (Фил. 3,18-19). Заметьте, они - враги креста Христова. Они не рвут всех связей с христианством, далеко нет. "Многие поступают". Это выражение показывает масштаб исповедания. Описанные здесь люди, несомненно, были бы оскорблены, если бы им было отказано в звании христианина, но они, при всем этом, не хотят принять крест, они не желают действительного единения с распятым Христом, их устроило бы, чтобы исповедание христианства по сути было бы отделено от самоотречения. "Живот их есть бог их, и заботят их земные вещи". Ах, многие должны признать свою вину в том, что озабочены лишь земными делами! Легко исповедовать религию Христа, не зная Его Самого и ненавидя крест Христа. Легко исповедовать имя Иисуса на словах и относиться к себе снисходительно, и любя мирское, к чему так легко привязывается человеческое сердце. Все это хорошо иллюстрируется на примере личности скупого Навала, который, погрязнув в роскоши и богатстве, не помышлял о помазаннике Бога и не сочувствовал ему во время его тяжких гонений и пребывания в пустыне.
Каков был его ответ на трогательный призыв Давида? "Кто такой Давид, и кто такой сын Иессеев? ныне стало много рабов, бегающих от господ своих; неужели мне взять хлебы мои и воду мою, и мясо, приготовленное мною для стригущих овец у меня, и отдать людям, о которых не знаю, откуда они?" Вот где заключена тайна человеческой отчужденности сердца; он не знал его; если бы он его знал, это было бы совсем другое дело; но он не знал ни того, кем тот был, ни того, откуда он; он не знал, что отказывал помазаннику Бога и, отвергая его в своем безрассудном себялюбии, лишался права служить будущему царю Израиля.
Мораль здесь глубоко поучительна. Необходима чистая вера, чтобы сподобиться распознать истинную славу Христа и остаться преданным Ему во дни гонений Его. Одно дело - быть христианином, как понимают это люди, и совсем другое - исповедовать Христа перед людьми. Поистине, едва ли можно найти что-либо более эгоистичное, чем то состояние сердца, которое позволяет нам брать все, что Иисус должен нам дать, ничего не возвращая взамен. "При условии, что я спасен, все остальное несущественно". Это тайный помысел многих сердец, а если облечь его в более приятную форму, то это прозвучит следующим образом: "Если я уверен в спасении, мне нет дела до славы Христа". Именно так и поступал Навал: он пользовался той помощью, которую мог получить от Давида, но в тот момент, когда Давиду требовались сочувствие и помощь, в Навале возобладал дух приверженности миру. "Авигею же, жену Навала, известил один из слуг, сказав: вот, Давид присылал из пустыни послов приветствовать нашего господина, но он обошелся с ними грубо; а эти люди очень добры к нам, не обижали нас, и ничего не пропало у нас во все время, когда мы ходили с ними, быв в поле; они были для нас оградою и днем и ночью во все время, когда мы пасли стада вблизи их". Все это было очень хорошо. Навал прекрасно понимал значение защиты Давида, но, что касается личности Давида, его это не заботило. Пока товарищи Давида служили оградою его владений, он терпел их, но как только они стали в тягость, они немедленно были грубо отвергнуты.
Отныне, как и следовало ожидать, поступки Навала вступили в непосредственное противоречие со Священным Писанием, так же, как его дух вступил в решительное противоречие с духом его Божественного Автора. Это написано в 15 главе Второзакония. "Если же будет у тебя нищий кто-либо из братьев твоих, в одном из жилищ твоих, на земле твоей, которую Господь, Бог твой, дает тебе, то не ожесточи сердца твоего и не сожми руки твоей пред нищим братом твоим, но открой ему руку твою и дай ему взаймы, смотря по его нужде, в чем он нуждается; берегись, чтобы не вошла в сердце твое беззаконная мысль: "приближается седьмой год, год прощения", и чтоб оттого глаз твой не сделался немилостив к нищему брату твоему, и ты не отказал ему; ибо он возопиет на тебя к Господу, и будет на тебе грех". Какое великолепное милосердие! Как это похоже на Бога! И как непохоже на Навала! Милосердие открывает сердце каждому, кто нуждается в нем, тогда как себялюбие закрывает его для просящего. Навал должен был бы подчиниться Слову, независимо от того, знал он Давида или нет, но его себялюбие слишком глубоко укоренилось в его характере, чтобы он мог послушать слова Господа и испытать любовь к помазаннику Господа.
Как бы то ни было, себялюбие Навала привело к очень серьезным последствиям; в случае с Давидом оно в значительной степени привело к унижению его перед лицом Бога. В данной ситуации понятно, что он рухнул с той высоты, на которую был вознесен благодаря милости Бога. Нет сомнения в том, что это было тяжким испытанием - столкнуться с чудовищной неблагодарностью как раз со стороны того, для кого он был оградой и защитой; уязвляло гордость и то, что он был опорочен именно в тех делах, к которым призывала его вера, а также и то, что он был обвинен в отступничестве от своего господина именно в то время, когда за ним охотились, как за куропаткой в горах. Все это было тяжело вынести, и при первом взрыве чувств Давид произносит слова, которые вряд ли выдержали бы испытания святилища: "Опояшьтесь каждый мечем своим", - едва ли это призыв, который мы могли бы ожидать от того, который поступал до той поры в кротком и мягком духе. Только что процитированный отрывок описывает прибежище бедного брата "обратиться к Господу", не поднимать меча для мщения. Себялюбие Навала ни в коем случае не могло быть исправлено мечом Давида, и вера никогда бы не действовала таким образом. В дальнейшем мы увидим, что Давид по отношению к Саулу уже так не поступает; он полностью предоставляет его Богу, и даже когда он был вынужден отрезать подол его платья, он чувствовал угрызения совести. Почему он не поступил так по отношению к Навалу? Потому что он был не из числа его единоверцев, был застигнут врасплох, и враг воспользовался этим преимуществом. Природа всегда приводит нас к оправданию самих себя и возмущению всякой несправедливостью. Сердце тихо нашептывает: "У него не было права относиться ко мне подобным образом; я действительно не могу вынести это, да и не думаю, что должен терпеть". Это может случиться, но человек веры немедленно становится выше всего этого; он видит Бога во всем. Зависть Саула, безумство Навала - все рассматривается как действие Бога и воспринимается в тайне Его святого присутствия. Оружие - ничто для веры, Бог - все. Это дает силы преодолевать все трудности. Если мы не находим Бога во всем, мы всегда будем попадать в ловушку.
У нас еще будет случай рассмотреть это положение более полно по мере изучения нашего предмета, а теперь обратимся к другому персонажу, представленному в этой поучительной главе. Это - Авигея, жена Навала, "женщина разумная и красивая". Это, несомненно, высокое свидетельство, и оно к тому же показывает, что милосердие может проявляться даже в неблагоприятных обстоятельствах. Дом скупого Навала должен был быть весьма тягостен для такого человека, как Авигея; но она уповала на Бога и, как видим, не была разочарована.
Случай с этой замечательной женщиной весьма поучителен и может ободрить и вдохновить тех, кто страдает от нежелательных людей. Всем таким людям история Авигеи говорит просто: будь терпелив, положись на Бога и не думай, что ты лишен возможности нести свидетельство. Господа можно восславить смиренным послушанием, и Он, конечно же, даст в конце концов облегчение и победу. Конечно, некоторым следовало бы упрекнуть себя за то, что они вступили в подобные отношения или союзы, но если даже и так, если недомыслие и зло действительно осознаны, исповеданы и доверены суду Бога, а душа полностью смирилась, конец будет благим и мирным. В лице Авигеи мы видим человека, который был использован для исправления не кого-нибудь, но самого Давида. Быть может, ее путь до того момента, как упомянул ее святой летописец, был отмечен испытаниями и скорбью; вряд ли это могло быть иначе, поскольку она была связана с таким человеком, как Навал. Время, как бы то ни было, выявило присущее ей милосердие. Она страдала в безвестности, но теперь ей предстояло подняться на необычно высокий уровень благородства. Немногие видели ее смиренное служение и свидетельство; но многие стали очевидцами ее возвышения. Бремя, которое несла она втайне, должно было упасть с нее пред лицом многих свидетелей. Ценность служения Авигеи состоит не в спасении Навала от меча Давида, но в том, что она удержала Давида от того, чтобы он вынул его. "И Давид сказал: да, напрасно я охранял в пустыне все имущество этого человека, и ничего не пропало из принадлежащего ему; он платит мне злом за добро" Это было ужасно! Давид опрометчиво отказался от своей веры, от своего единственного блаженного, единственного святого положения. Нет, не ради собрания Господа, но лишь для того, чтобы отомстить за себя тому, кто обидел его. Роковая ошибка! Его счастье, что в доме Навала была Авигея, которую использовал Бог, чтобы удержать его от безрассудного ответа глупцу. Это как раз было бы тем, чего и желал враг. Сатана использовал себялюбие Навала, чтобы завлечь в ловушку Давида, а Авигея была орудием Господа для освобождения его. Хорошо, когда человек Бога в состоянии обнаружить козни сатаны. Чтобы быть способным на это, необходимо тесно общаться с Богом, ибо только так можно обрести свет и духовную силу, с помощью которых можно одолеть такого противника. Находясь вне такого общения, душа начинает отвлекаться на что-то второстепенное, так же, как Давид отвлекся на Навала. Если бы он чуть повременил, спокойно обдумав этот случай перед Богом, мы не услышали бы таких слов: "Напрасно я охранял в пустыне все имущество этого человека", - тогда он прошел бы мимо, предоставив "этого человека" самому себе. Вера придает характеру истинное благородство и превосходство над мелкими обстоятельствами этого бренного мира. Те, кто чувствует себя пришельцами и странниками, пусть помнят, что печали, как и радости этой жизни, - мимолетны, и они не зависят от нас с вами. "Все бренно", - начертано на всем; поэтому человек верующий должен смотреть лишь вверх и вперед.
Итак, Авигея, милостью Бога, спасла Давида от несчастного влияния настоящего, прямо направляя его душу вперед, в будущее: мы узнаем это из ее изысканного обращения к нему: "Когда Авигея увидела Давида, то поспешила сойти с осла и пала пред Давидом на лице свое и поклонилась до земли; и пала к ногам его и сказала: на мне грех, господин мой; позволь рабе твоей говорить в уши твои и послушай слов рабы твоей. Пусть господин мой не обращает внимания на этого злого человека, на Навала; ибо, каково имя его, таков и он. Навал - имя его, и безумие его с ним. А я, раба твоя, не видела слуг господина моего, которых ты присылал. И ныне, господин мой, жив Господь и жива душа твоя, Господь не попустит тебе идти на пролитие крови и удержит руку твою от мщения, и ныне да будут, как Навал, враги твои и злоумышляющие против господина моего... Господь непременно устроит господину моему дом твердый, ибо войны Господа ведет господин мой, и зло не найдется в тебе во всю жизнь твою. Если восстанет человек преследовать тебя и искать души твоей, то душа господина моего будет завязана в узле жизни у Господа Бога твоего, а душу врагов твоих бросит он как бы пращею. И когда сделает Господь господину моему все, что говорил о тебе доброго, и поставит тебя вождем над Израилем, то не будет это сердцу господина моего огорчением и беспокойством, что не пролил напрасно крови и сберег себя от мщения. И Господь облагодетельствует господина моего, и вспомнишь рабу твою".
Едва ли можно представить себе что-то более трогательное, чем это обращение; в нем все рассчитано на то, чтобы тронуть сердце. Она указывает ему на порочность стремления к отмщению за себя, на беспомощность и неразумность предмета его мести, она напоминает ему о его истинном предназначении, - "войны Господа ведет". Очевидно, его сердце прониклось пониманием тех унизительных обстоятельств, при которых его встретила Авигея, несмотря на намерение вести свою собственную войну.
Как бы то ни было, читатель почувствует, что смысл этого обращения имеет особое отношение к будущему. "Господь непременно устроит господину моему дом твердый". "Душа господина моего будет завязана в узле жизни у Господа, Бога твоего". "Когда сделает Господь господину моему все" и т.д.; "и поставит тебя вождем над Израилем". Все эти указания на будущие благословения и славу были даны свыше с целью вывести сердце из состояния обиды. Надежный приют, "узел жизни" и царство - все это было несравнимо лучше, чем овцы и рогатый скот Навала, и, имея впереди столь славный удел, Давид легко мог позволить себе оставить ему его часть, а себе - свою. Наследника царства едва ли могли привлечь несколько овец, и кто знал, что голова его помазана елеем Господа, тот легко должен был перенести то, что называли беглым рабом. Все это знала Авигея, воспринимая как дело веры. Она знала Давида, знала его высокое предназначение. Благодаря вере, она различила в презираемом изгнаннике будущего царя Израиля. Навал не знал Давида, Он принадлежал миру, поглощенный земными заботами. Для него не было ничего более важного, чем "мой хлеб, мое мясо, мои стригущие овцы", все это был он сам; у него не было места для Давида с его притязаниями. Этого следовало ожидать от подобного человека, но это было, конечно же, недостойно Давида. Забыв о своем высоком положении, он связался с жалким созданием по поводу его бренного имущества. Ах, нет, царство должно было наполнить его взор, занять мысли, возвысить дух над всем низким. Взгляните на Самого Учителя, когда Он стоял перед судом презренного червя, - создания Его собственных рук. Как Он вел Себя? Призывал ли Он небольшую кучку Своих последователей, чтобы каждый из них опоясался мечом? Сказал ли Он человеку, посмевшему стать Его судьей: "Напрасно я охранял в пустыне все имущество этого человека"? Нет, Он смотрел поверх Пилата, Ирода, первосвященников и книжников. Он мог сказать: "Неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?" Это сохраняло Его спокойствие духа, хотя в то же время, взирая на путь в будущее, Он мог сказать: "Отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных".
Вот это была настоящая власть над бренным телом. Тысячелетнее царство, со всеми его несказанными радостями, со всей высотой и глубиной славы, сверкало вдали вечным светом и великолепием, и взор Мужа скорбей был сосредоточен на нем в тот мрачный час, когда издевки и глумливые насмешки, язвительные колкости и упреки виновных грешников сыпались на Него, Благословенного.
Дорогой читатель-христианин, вот - образец для нас; именно так следовало бы нам встречать испытания и трудности, укоры, оскорбления и отступничество нашего времени. Нам следовало бы рассматривать все в свете этого "отныне". "Кратковременное легкое страдание наше, - говорит этот славный страдалец, - производит в безмерном преизбытке вечную славу". И вновь: "Бог же всякой благодати, призвавший нас в вечную славу Свою во Христе Иисусе, Сам, по кратковременном страдании вашем, да совершит вас, да утвердит , да укрепит, да соделает непоколебимыми". "О, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки! Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою". Да, сначала должно быть страдание, а слава - потом, и тот, кто собственными усилиями пытается обойти страдания и упреки, тот показывает, что царство не заполняет взор его души, что "сейчас" имеет на него большее влияние, чем "отныне".
Как благодарны мы должны быть Богу за то, что Он позволил нам лицезреть славу в грядущих веках! Как это ободряет нас на нашем тяжком пути через пустыню! Как это возвышает нас над тем, что поглощает детей мира сего!

Как радостно познать освобождение
От страха, избавление от зол -
Но лучше зваться Божьими святыми,
Чтоб разделить Божественный престол.

Пусть наш путь через "долину слез" подтвердит эту светлую истину! Поистине, наше сердце дрогнуло бы и наш дух смутился, если бы нас не подкрепляла надежда - та надежда славы, которая - благодарение Богу! - не постыдна, ибо Дух - залог ее в наших сердцах.
Немного дальше в повествовании о Давиде и Авигее мы видим еще более поразительный пример огромной разницы между тем, что есть дитя природы, и тем, что есть дитя веры. Авигея вернулась после своих переговоров с Давидом и обнаружила, что Навал "очень пьян; и не сказала ему ни слова, ни большого, ни малого, до утра. Утром же, когда Навал отрезвился, жена его рассказала ему об этом, и замерло в нем сердце его, и стал он, как камень. Дней через десять поразил Господь Навала, и он умер". Какой удручающий образ человека мира сего! Отравленный алкоголем ночью, он был, когда забрезжило утро, поражен ужасом, сражен стрелою смерти. Как страшно выглядит множество людей, уже поверженных этим врагом, - в любом возрасте, в соблазне и опьянении бренными радостями света, подлежащими проклятию Бога, и ожидающих пламени Его. "Спящие спят ночью, и упиваются ночью", но ах! уже близко утро, когда вино (подходящий образ мирской радости) совсем испарится и лихорадочное волнение, в которое сатана вовлекает людей мира сего, уляжется, а затем придет суровая действительность вечного страдания - невыразимого страдания в обществе сатаны и его слуг. Навал даже не встречался лицом к лицу с Давидом, и тем не менее, сама мысль о мече отмщения наполнила его душу смертельным страхом. Насколько более ужасным будет встретить взгляд презираемого и отринутого Иисуса! И тогда все Авигеи и Навалы займут достойное им положение - тех, кто знал и любил верного Давида, и тех, кто не знал и не любил. Пусть же Бог, по Своей милости, дарует моему читателю блаженство среди первых.
Я хотел бы здесь лишь отметить, что этот чрезвычайно интересный рассказ, содержащийся в нашей главе, дает нам потрясающую картину Церкви и мира в целом; первая - объединившаяся с Царем и связанная с Ним во славе Его, и второй - безвозвратно ввергнутый в погибель. "Если так все это разрушится, то какими должно быть в святой жизни и благочестии вам, ожидающим и желающим пришествия дня Божия, в который воспламененные небеса разрушатся и разгоревшиеся стихии растают? Впрочем мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда. Итак, возлюбленные, ожидая сего, потщитесь явиться пред Ним неоскверненными и непорочными в мире" (2 Пет. 3, 11-14).
Таковы важные и поразительные факты, представленные нам в книге Бога для того, чтобы отвлечь наши сердца от сиюминутных интересов и чтобы все то, что связано с личностью Сына Бога, стало предметом нашей истинной любви. Ничто, кроме сознания греховности мира сего, не может произвести на нас такого воздействия. Мы знаем отравляющее действие козней и интриг этого мира, мы знаем, как, словно влекомое течением, устремляется человеческое сердце к подобным вещам: проекты улучшения, коммерческие операции, политические движения, а также и популярные религиозные движения - все это производит на человеческий разум то же действие, что и вино Навала, так что нет смысла подчеркивать те суровые факты, которые были процитированы выше. Хотя, конечно же, о них необходимо говорить и говорить, повторяя: "Тем более, чем более усматриваете приближение дня оного". "Придет же день Господень, как тать ночью, и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят". Таково предостережение тем, кто, подобно Навалу, отягчился "объедением и пьянством и заботами житейскими", отринув требования и призывы Иисуса. Мир с непостижимой быстротой готовится к приходу того, кто властью сатаны возглавит все его учреждения, воплотит все его принципы, сконцентрирует все его силы. Как только будет взят последний призванный, как только последний член вольется в Тело Христа под действием животворящей силы Святого Духа, как только последний камень ляжет в назначенное место в храме Бога, тогда исчезнет та соль, которая ныне предохраняет мир от тления; преграды, установленные Святым Духом в церкви, будут устранены, и тогда на сцене этого мира появится "беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего; того, которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными, и со всяким неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения".
Конечно, все это должно повлиять на жизненный путь людей мира сего и побудить их серьезно "уразуметь, что с ними будет". "Долготерпение Господа нашего почитайте спасением". Драгоценное слово! Поистине бесценное! Но не стоит путать его со словом "медлительность". Господь долготерпит потому, чтобы явить милость грешнику, но не из-за примирения с грехом. Как бы то ни было, мы уже убедились, что почти бесполезно говорить о будущем с людьми, полностью поглощенными настоящим.
Слава Богу, есть люди, готовые услышать свидетельство доброты и милости Иисуса, а также о грядущем суде Его. Так было с Авигеей. Она поверила правде о Давиде и действовала соответственно ей, и все, кто верует в истину о Иисусе, смогут ревностно отделить себя от сего лукавого века.
Глава 5. Секелаг
Подробно рассматривая историю, подобную той, которая сейчас перед нами, где ясно предстало множество грехов и немощей, нам не стоит забывать о том, кто мы есть. Иначе может случится так, что мы будем указывать на прегрешения других в благодушном самодовольстве.
С неизменной достоверностью Божественное перо раскрыло перед нами все несовершенства тех, чью историю оно пишет. Цель Его - представить душе Бога во всей полноте и разнообразии Его источников и во всем Его умении удовлетворить беспомощного грешника в его самой беспросветной нужде. Оно описало нам историю не ангелов, а людей, "подобных нам человеков". И именно это делает повествование Ветхого Завета чрезвычайно поучительным для нас. Нам раскрываются факты, обращенные к сердцу. Нас проводят через такие сцены и обстоятельства, которые с трогательной простотой раскрывают перед нами скрытые источники нашей природы, а вместе с ними скрытые источники благодати.
Мы узнаем, что человек неизменен во все века. В Эдеме, в Ханаане и в Церкви в тысячелетней славе. Оказывается, что он сотворен из одного и того же низменного вещества. Но, к нашей радости и воодушевлению, мы также узнаем еще о том, что Бог тот же "вчера, сегодня и во веки". Он достаточно терпелив, чтобы сносить наши прискорбные и многочисленные оскорбления. Он милосерден, чтобы очистить нас от часто повторяющихся грехов и возродить наши заблудшие души. Он силен, чтобы избавить нас от сетей сатаны и от сил природы и мира. Он свят, чтобы творить суд в Его доме и очищать Своих сынов, чтобы они разделили Его святость. Таков Бог, с Которым мы общаемся, и мы видим удивительное раскрытие Его сути в очень интересных эпизодах, которыми изобилуют истории Ветхого Завета. И возможно, ни в одной из них Его сущность не раскрывается так глубоко, как в той, которая сейчас перед нами.
Немногие персонажи обладают таким богатым опытом, как Давид. Он действительно познал глубины и высоты, которыми отмечен путь верующего человека.
В одном случае мы видим, как он извлекает из своей арфы самые возвышенные мелодии, в другом - как он изливает печаль оскверненной совести и израненной души. Такое богатство переживаний сделало Давида самым подходящим примером, иллюстрирующим многогранность благодати Бога. Так бывает всегда. Блудный сын никогда бы не узнал такого высокого общения, если бы он не познал всю глубину унижения в дальней стране. Благодать, которая облачила его в лучшие одеяния, не сияла бы так ярко, не будь он одет в отвратительные лохмотья. Благодать Бога усиливается, когда человек переживает крах, и чем острее чувствуется крах, тем выше ценится благодать. Старший брат никогда не получал от отца ягненка, с которым он мог бы попировать со своими друзьями. А почему? Потому что он считал, что заслужил это. И сказал он: "Я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего". Глупый человек, как он мог мечтать о кольце, одежде или откормленном тельце? Если бы он получил их, они стали бы для него ловушкой лицемерия, а не украшениями, которыми благодать вознаграждает верующего грешника.
Так было с Саулом и Давидом. Саул никогда не знал, чего он хочет, так, как знал это Давид. И в отношении его у нас нет никаких сведений о подобных мелких грехах. По крайней мере таких, какие человек называет мелкими. Саул был внешне нравственным и религиозным человеком, а в глубине души своей - лицемерным. Потому мы слышим следующее высказывание: "Я послушал гласа Господа, и пошел в путь, куда послал меня Господь".
Как мог такой человек ценить благодать? Это невозможно. Несокрушенным сердцем, неосужденной совестью невозможно понять значение слова "благодать". Совсем иначе было с Давидом. Он сознавал свои грехи, скорбел из-за них, исповедовался в них, судил их перед лицом Бога, Чья благодать уничтожила их навсегда. Существует большое различие между человеком, не осознающим свои грехи и пребывающим в самодовольстве, и человеком, глубоко сознающим свои грехи и все-таки счастливым в их всепрощении.
Все вышеупомянутое раскрывает перед нами условия, в которых пребывал Давид в Секелаге Филистимлянском, обстоятельств, при которых полностью раскрывается человеческая немощь и Божественная благодать и милосердие.
"И сказал Давид в сердце своем: когда-нибудь попаду я в руки Саула, и нет для меня ничего лучшего, как убежать в землю Филистимскую".
Это был второй приход Давида в землю Филистимлян. В главе 21 мы читаем: "И встал Давид, и убежал в тот же день от Саула, и пришел к Анхусу, царю Гефскому". Здесь мы видим, как Давид действительно отдает себя из рук Бога в руки Анхуса. Он покидает место пребывания веры и идет в самый стан врагов Бога и Израиля. И следует отметить, что он держит в руке настоящий меч защитника Филистимлян. Но не для того, чтобы сыграть свою истинную роль слуги Бога, что было бы действительно счастьем. Нет, он начинает изображать из себя безумного в присутствии тех, перед кем совсем недавно выступал защитником Израиля. "И сказали Анхусу слуги его: не это ли Давид, царь той страны? не ему ли пели в хороводах и говорили: "Саул поразил тысячи, а Давид - десятки тысяч"? Филистимляне признали истинную роль Давида как "царя земли" - убийцу десяти тысяч. Они думали, что, вероятно, он не сможет быть для них никем, кроме врага. Им не хватало способности постичь нравственное состояние его души на этом необычном этапе его жизни. Они мало задумывались над тем, что убийца Голиафа пришел к ним, чтобы искать у них защиты от Саула. Мир не может понять превратностей в жизни веры. Кто из тех, что видели Давида в долине Дуба, мог бы предположить, что он скоро устрашится открыто и смело признать последствия веры, которой наделил его Бог? Кто бы смог подумать, что с мечом Голиафа в руке он поколеблется признать себя его победителем? И все же это было так.
"Давид положил слова эти в сердце своем и сильно боялся Анхуса, царя Гефского. И изменил лицо свое пред ними, и притворился безумным в их глазах, и чертил на дверях, и пускал слюну по бороде своей".
Так должно быть всегда, когда святой уходит с пути подчинения Богу и странничества в мире. "Поведение должно измениться", старая природа устранена, но вместо этого усваивается образ жизни, отмеченный совершенно очевидными уловками перед Богом и безумством перед миром. Это самое печальное. Святой должен всегда сохранять достоинство, которое проистекает из сознания присутствия Бога. Но как только вера отступает, сила свидетельства исчезает и верующего человека презирают, как безумного. Когда Давид "сказал в сердце своем: когда-нибудь я попаду в руки Саула", он оставил один-единственный путь истинной силы. Если бы он продолжал блуждать в горах, как бесприютный скиталец, он никогда бы не явил собой такую печальную картину в глазах Анхуса, его никогда бы не назвали безумным. Анхус никогда бы не осмелился назвать его так в долине Дуба! И не смог бы сделать это в пещере Одолламской. Но, увы, Давид предал себя власти этого чужеземца, и поэтому он должен был либо страдать за свою прошлую верность, либо отказаться от всего и притвориться перед ними безумцем. Они справедливо признали его царем земли, но он, испугавшись последствий сохранения такого высокого звания, отказался от царства и стал безумцем. Как часто мы встречаем людей, которые под воздействием силы духа Господа достигли в своем прошлом очень высокого положения с точки зрения не только своих братьев, но даже и с точки зрения детей этого мира. И все же, когда такой человек прерывает общение, он действительно боится сохранить свое положение. И в то время, когда люди, не достигшие высот, жаждут только простых и безграничных свидетельств ложности избранного пути, он меняет свое поведение. А в действительности, вместо уважения и почтения, он подвергается презрению. Мы должны особенно тщательно остерегаться этого. Действительно, избежать этого можно только, если идти с полной и священной верой в возможности Бога. Пока мы чувствуем, что Бога хватит на все наши нужды, мы будем полностью независимыми от мира. Если этого не произойдет с нами, мы подвергнем опасности истину Господа и потеряем свой истинный облик людей Бога.
Насколько же сильно потерял Давид веру в силу Бога, если он сказал: "Нет для меня ничего лучше, чем убежать в землю Филистимскую".
Для верующего человека нет ничего лучше, чем вернуться в мир, чтобы обрести там убежище! Странное признание! Признание того, кто позволил жизненным обстоятельствам встать между его душой и Богом. Когда мы соскальзываем с узкой стези веры, мы легко можем попасть в самые бурные потоки жизни. Ничто не может так ярко подчеркнуть разницу между человеком, взирающим на Бога, и человеком, который руководствуется обстоятельствами. Как различаются эпизоды, когда Давид находился в долине Дуба, и тот, в котором он чертил на дверях у царя Филистимлян. Контраст этот полон серьезных уроков и предупреждений. Все точно рассчитано, чтобы объяснить нам, кто мы есть и как мало даже среди лучших из нас тех, на кого можно положиться.
Ах, мой дорогой читатель-христианин, кто мы? Жалкие, грешные, спотыкающиеся твари, склонные на каждом повороте своей судьбы впадать в грех и зло, склонные отказаться от Скалы веков и опереться на ненадежных мирских людей, склонные отказаться от источника живой воды и высечь себе водоемы разбитые, в которых не может удержаться вода.
Поистине, у нас есть глубокая необходимость идти покорно, осторожно и с молитвою перед нашим Богом, глубокая необходимость постоянно шептать молитву Давида: "Укрепи меня по слову Твоему и буду жить; не посрами меня в надежде моей; поддержи меня, и спасусь; и в уставы Твои буду вникать непрестанно".
Необходимо, чтобы ноги наши были подобны ногам лани, так чтобы мы могли ходить по крутым и скользким местам, через которые пролегает наша стезя. Ничто, лишенное благодати Бога, не может дать нам возможности идти путем непреклонной преданности. Ибо, если мы будем предоставлены сами себе, то нет предела тому греху, в который мы могли бы впасть. Только те спасутся, кого хранит Господь Своей десницей.
Истинно повезло нам, что мы должны вершить дела свои с Тем, кто способен терпеливо относиться ко всем нашим капризам и способен возродить и воскресить наши души, ослабшие и поблекшие под воздействием греха, который царит вокруг нас. Бог не позволяет нам как-то по-другому использовать то, что мы можем назвать секелагским периодом жизни Давида. Мы вольны перед Богом соотносить его со своим сердцем и пользоваться им как серьезным предупреждением в испытании души. Хотя можно сказать, что существует глубокое различие между общественным положением и привилегиями Давида и общественным положением тех, кто принадлежит Церкви Бога сейчас. Но все же в каждом веке и при каждой истории природа одинакова. И мы наносим вред нашей душе, если не удается извлечь полезный урок из поражений того, кто так возвеличен в школе Христа, как Давид.
Несомненно, периоды истории различны в своих основных чертах, но во всех временах есть удивительное сходство законов послушания по Закону Бога, хотя положение Его народа различается, насколько это возможно.
Идя вслед за Давидом в места его дальнейшего пребывания на земле Филистимлян, мы находим лишь новые примеры его унижения. Он получает управление над Секелагом, где он задерживается на 16 месяцев. В течение этого времени он очень далек от Бога и от Израиля, хотя и свободен от страха перед Саулом. В некотором смысле, нетрудно исчезнуть из мест злоключений, но в таком случае теряешь и благословенное место. Давид был намного счастливее, если бы остался в противоборствующем положении по отношению к Саулу, когда одновременно он был под защитой Бога Израилева, чем спасаться от рук царя Гефского. Однако, когда нас гнетет бремя несчастий, мысль об освобождении сладка, и над нами нависает опасность поиска облегчения своим собственным путем. У лукавого всегда есть обходной путь, который открыт для верующего человека. У него был Египет для Авраама и Секелаг для Давида, а сейчас у него есть мир во всех его проявлениях для нас.
"И если бы они в мыслях имели то отечество, из которого вышли, то имели бы время возвратиться". Именно возможность возвращения подтверждает истинную прочность цели. Бог дарует людям свободу, чтобы они могли сказать, что "они ищут отечества".
Именно это прославляет Бога. Не было бы никакой пользы, если бы мы были вынуждены подчиняться, отправляться с земли на небеса как бы с удилами и уздечкой. Но когда через благодать мы добровольно отказываемся от земного в поисках небесного, это увеличивает славу Господа, потому что этим доказывается следующее: от чего ему пришлось отказаться, намного привлекательнее, чем сей лукавый век.

Примечание

"И повел их прямым путем, чтоб они шли к населенному городу". Благодать Бога не только выводит из Египта, но еще и придает силы и желание идти в Ханаан.
Давид, однако же, принял Секелаг в дар от Ахнуса, и вместо того, чтобы остаться бесприютным странником в пещере Одолламской, он становится гражданином земли Филистимской. Он уже не притворяется безумцем, как прежде. Нет. Теперь он играет роль самоуверенного обманщика. Он развязывает войну против Гессурян и Гирзеян, но скрывает это, иначе он снова может потерять убежище, которое он сам себе выбрал.
Действительно, он настолько далеко заходит по своему роковым образом выбранному пути, что когда Анхус предложил ему воевать на стороне Филистимлян, он ответил: "Ныне ты узнаешь, что сделает раб твой... И сказал Анхус Давиду: за то я сделаю тебя хранителем головы моей на все время... И собрали Филистимляне все ополчения свои в Афеке, а Израильтяне расположились станом у источника, в Изрееле. Князья Филистимские шли с сотнями и тысячами, Давид же и люди его шли позади с Анхусом". Здесь мы наблюдаем странное противоречие: царь Израиля чуть ли не становится хранителем головы Филистимлянина и чуть ли не вступает в сражение с воинствами Бога живого. Случалось ли когда-нибудь такое?! Победитель Голиафа - и вдруг слуга Филистимлян! Кто мог ожидать такого поворота событий? Поистине, нам трудно угадать, чем бы это все кончилось, будь Давид полностью оставлен в этом щекотливом положении. Но этого бы не произошло. Бог милостиво следил за Своим жалким странником и уготовил ему обильные и многочисленные благодеяния, равно как и унизительные уроки и мучительные испытания его души.
И даже князья Филистимские стали орудием в руках Бога, чтобы вызволить Давида из этого щекотливого положения, в которое он попал. Они, рассуждая о его прошлых поступках, не склонны были доверять ему и считать его своим союзником. "Разве это не Давид и как мы можем доверять ему?"
Филистимляне никогда бы не смогли довериться Еврею, чтобы пойти с ним против Евреев. Одним словом, живущие на этой земле никогда не будут полностью доверять человеку, который хоть однажды сделал выбор в пользу правды Бога.
Отступивший от веры и "всунувшийся" в мир святой, хотя и достигнет многого, никогда не будет считаться своим среди людей, и они не будут ему доверять. Его всегда и во всем будут подозревать, как Филистимляне подозревали Давида.
"Отпусти ты этого человека, пусть он сидит в своем месте, которое ты ему назначил, чтоб он не шел с нами на войну и не сделался противником нашим на войне". Они могли позволить Давиду занять среди них определенное положение, но когда встал вопрос о войне между ними и Израилем, они его не признали. И они поступили разумно. Потому что, если бы Давид скрыл свою истинную суть, он мог бы поистине стать опасным врагом Филистимлян. Он мог притворяться безумцем, он мог притворно выступить с войною против южных Иудеев, но когда дело приняло бы благоприятный оборот, Давид мог бы стойко действовать, согласно его истинной природе победителя десятков тысяч Филистимлян. Дело в том, что от начала до конца Давида понимали неправильно. Филистимляне не понимали, что заставило его прийти в их стан. Им не дано было постичь того, чье безумие не вызывало сомнения. Они полагали, что Давид ищет примирения со своим господином Саулом, с трудом представляя себе, что перед ними тот, кто должен скоро взять в руки скипетр Израиля и кто заставит их почувствовать на себе бремя его власти.
Однако Всевышний не позволил Давиду выступить на поле битвы против Израиля. Он отослал, или вернее, отвел Давида в сторону, для того чтобы Он смог тайно наставить его в его дальнейшем пути.
"И встал Давид, сам и люди его, чтобы идти утром и возвратиться в землю Филистимскую... В третий день после того, как Давид и люди его пошли в Секелаг, Амаликитяне напали с юга на Секелаг и взяли Секелаг и сожгли его огнем, а женщин (и всех), бывших в нем, от малого до большого, не умертвили, но увели в плен, и ушли своим путем".
Здесь Давиду дано было прочувствовать горькие плоды помощи Анхуса, которую он принял в трудный час. Он занял свое место среди необрезанных и поэтому был вынужден разделить с ними их несчастья.
Если бы он остался в горах Иудеи, ему бы не выпали на долю эти страдания, его Бог встал бы огненной стеной и защитил бы его. Но он бежал в Секелаг, спасаясь от Саула, а затем Саул потерпел поражение на Горе Гелвуе, Давид лил слезы над руинами Секелага. Поистине, не этого ждали мы от Давида!
"И поднял Давид и народ, бывший с ним, вопль, и плакали, доколе не стало в них силы плакать.
...Давид сильно был смущен, так как народ хотел побить его камнями". Во всех этих событиях Бог поступил так со Своим дорогим чадом совсем не для того, чтобы уничтожить его, а для того чтобы наставить его на путь истинный, которым Давид шел в стане Филистимском. Поистине, когда Давид созерцал тлеющий пепел Секелага и переживал разлуку с женами, детьми и всем тем, что имел, он получил решительный урок того, как грешно и прискорбно брать что-либо от мира. Едва ли сможем мы представить себе более плачевное положение, чем то, в которое попал Давид по возвращении в Секелаг. В течение года и четырех месяцев он шел по пути, который оставил в его душе чувство вины перед Богом. Он стал неугоден тем, под чью защиту отдал себя. Кров, под которым он нашел прибежище, был сожжен. Он лишился жен и имущества. И, наконец, все те, кто следовал за ним во всех его скитаниях, грозились побить его камнями.
Таким образом, Давид попал в самое затруднительное положение, с любой точки зрения. Все "земные источники" иссякли. Но лукавый мог успешно посылать свои огненные стрелы. Совесть могла трудиться, память вызывать тени прошлого: его оставление веры, его бегство к Анхусу, перемену поведения, притворное безумство, его ложь, его добровольное выступление против Израиля как слуги Филистимлян. Все эти события в немалой степени должны были усилить его душевное страдание. Но, прежде всего, Давид был человеком веры и, несмотря на все, он знал Господа и Его "безграничные источники благодати". Она была для Давида радостью и утешением в этот чрезвычайно мрачный момент его жизни. Если бы он не перенес часть своего бремени на безграничную благодать Бога, он бы предался полному отчаянию. Никогда прежде он не подвергался таким испытаниям. Он убил в пустыне льва и медведя, он победил великана из Гефа в долине дуба, но он никогда прежде не попадал в безысходное стечение обстоятельств. Но с ним был Бог, и Давид знал об этом. Поэтому мы читаем: "Давид укрепился надеждою на Господа Бога своего".
Счастливая надежная поддержка! Счастлива та душа, которая познала ее! Счастлив тот, кто смог подняться с самих глубин человеческих несчастий к Богу и Его неисчерпаемым источникам!
Религия считает, что Бог совершенно одинаково относится к любой человеческой нужде, слабости, греху и неудаче.
Бог над всем, вокруг всего и под всем; и сердце, которое понимает Его, поднимается над всеми испытаниями и трудностями, встречающимися на его пути. Нет обстоятельств, оказавшись в которых, христианин не мог бы рассчитывать на Бога.
Получает ли он сокрушительный удар под бременем испытаний, которым подвергают его внешние обстоятельства? Пусть он призовет всемогущую силу Бога, чтобы выстоять перед ним.
Страдает ли сердце под бременем собственной немощи? Поистине, тяжелое бремя! Пусть оно набирается силы из неисчерпаемого источника сострадания и милости Бога.
Охватывает ли душу ужас при созерцании греха и вины? Пусть она прибегнет к помощи безграничной благодати Бога и драгоценнейшей крови Христа!
Одним словом, каким бы ни было бремя: испытание, печаль или нужда - Бог более чем един для всех и сфера деятельности религии - обращение к Богу. "Давид укрепился надеждою на Господа Бога своего", когда все вокруг было мрачным и гнетущим.
Мой читатель, дай Бог нам познать всю истинную радость этого. Общение с Богом - это покой для души человеческой, ее счастье и сила. Освобождение наших сердец от пут себялюбия и окружающих нас вещей и возвышение до святой тишины Божественного присутствия дают покой и утешение всему, что можно выразить словами. Цель сатаны - постоянно мешать этому. Он рад бы показать нам, как ограничить кругозор нашей души этими вещами. Он старается окружить нас густым, темным, непроницаемым облаком так, чтобы мы не увидели сквозь него лица Отца нашего и руки Отца нашего.
Но вера пронизывает облака и поднимается ввысь, к Богу. Она смотрит не на те вещи, которые видны, а на те, которые скрыты от взора. Она укрепляется при созерцании Того, Кто невидим.
Поистине, день возвращения Давида в Секелаг был его черным днем, одним из самых мрачных. Но появился Бог, и начался рассвет. Бог явился ему в утешение и для его возрождения. Он милостиво снял тяжесть с его души. Он разорвал оковы и освободил узника. Так поступает Господь. Он позволяет чадам своим вкусить от горького плода блуждания по собственным путям, для того чтобы они могли вернуться к Нему и понять, что они могут найти настоящее счастье только в Его благодарном и святом присутствии. Секелаг может приютить на некоторое время, но оно кончится, и, даже пока оно еще длится, за него нужно принести в жертву чистую совесть, которую он имел перед Богом и людьми. Действительно, слишком дорогая цена за временное избавление от гнета. Насколько лучше немного потерпеть под его тяжестью! Да благословен будет наш Господь! "Любящим Бога все содействует ко благу".
Победа над Филистимлянином и шестнадцать месяцев временного пребывания в Секелаге, пещера Одолламская и дом Анхуса - все было на пользу Давиду. Даже неудачи чад своих Господь обращает во благо, так как это помогает им стремиться к большому молитвенному бодрствованию души и тесному единству с Ним. Если наши ошибки учат нас более полно полагаться на Бога, мы не устанем благодарить Его, как бы сильно нам ни приходилось смиряться при воспоминании о них. Каким бы ни был унизительный опыт, обретенный Давидом в Секелаге, мы можем быть уверены, что без него ему бы не выжить. Этот опыт глубже раскрыл перед ним истинную суть благодати Бога и Его верности. Он помог ему увидеть, что, будучи опущенным на самое дно человеческого бытия, человек может постичь Бога и там во всей полноте Его благодати. Это был очень полезный урок, и теперь наша очередь усвоить его. Способны ли мы полагаться на Бога среди руин, окружающих нас? Заменит ли Он все и вся нашим душам? Сможем ли мы укрепиться в Нем, когда все внутри и снаружи против нас? Дорого ли нам Его имя сегодня, в дни безверия и холодной педантичности? Готовы ли мы, если потребуется, пройти остаток пути через пустыню в одиночестве, покинутые всеми? Возможно, мы кое-как научились не обращать внимания на детей человеческих, но готовы ли мы лишиться одобрения наших собратьев? Попутчики Давида в его скитаниях хотели забросать его камнями, но Господь стал "его прибежищем". Знакома ли нам такая сила и поддержка? Господь да дарует нам это для нашей большей убежденности!
Прежде чем закончить эту главу, я бы хотел привлечь внимание читателя к поучительной сцене, происшедшей с Давидом и юношей, который был рабом Амаликитянина. Я не хочу сказать, что мы должны рассматривать ее как положительное событие, но мы можем твердо поручиться, что это потрясающий пример. Пример чего? Давайте посмотрим. Для того, чтобы оценить учение Духа в этом отрывке (глава 30,11-16), мы должны помнить о различии между Египтом и Амаликом. Первый из вышеупомянутых связан в благословении последних дней с Израилем. "В тот день Израиль будет третьим с Египтом и Ассириею; благословение будет посреди земли, которую благословит Господь Саваоф, говоря: благословен народ Мой - Египтяне, и дело рук Моих - Ассирияне, и наследие Мое - Израиль"
Об Амаликитянине говорится: "Сказал он, рука на престоле Господа: брань у Господа против Амалика из рода в род".
Поэтому отношения Египтянина и Амаликитянина с Израилем были совершенно различны. Итак, этот юноша был Египтянином, рабом Амаликитянина, и его хозяин бросил его, потому что он заболел. Такое обращение претерпевал юноша от своего хозяина Амаликитянина. Хозяин предал его в трудную минуту потому, что юноша больше не мог служить ему.
Но именно эта погибель и несчастье предали его состраданию Давида, который поддержал его и оживил его дух. Давид нашел юношу больным и ослабевшим - так подействовала на него жизнь в неволе. Ободрив его, Давид спросил: "Доведешь ли меня до этого полчища?". Здесь он предъявляет свои права на подчинение и преданность того, кто перед Богом был обязан ему всем. Но молодой человек, хотя уже и восстановивший силы и дух, не мог встать на сторону Давида, не заручившись его клятвой о сохранении жизни и свободы. "Поклянись мне Богом, что ты не умертвишь меня и не предашь меня в руки господина моего, и я доведу тебя до этого полчища". Он не мог служить Давиду, пока полностью не удостоверился в избавлении от власти своего прежнего господина. Все это потрясает, как яркий пример учения апостола в Послании к Римлянам. Верующий должен знать о своем полном освобождении от господства над ним прежнего господина - плоти, прежде чем он с уверенностью сможет отдать себя служению Господу нашему Христу. Мы чувствуем всю горечь служения плоти, когда апостол говорит: "Какой же плод вы имели тогда? Такие дела, каких ныне сами стыдитесь, потому что конец их - смерть".
Невозможно обрести сердцем свободу и покой, пока мы не знаем, где мы окажемся после смерти и воскресения из мертвых. Пока мы знаем и верим, что грех не властен над нами, мы должны непрестанно трудиться над собой, иначе мы будем все время удостоверяться в действии в нас непрекращающегося морального разложения. И поэтому нас будет наполнять мрачное предчувствие, что мы снова возвратимся в руки своего прежнего господина. Мы можем хорошо разбираться в теории религиозного всепрощения, мы можем понимать, что значит успокоиться совершенством деяния Христа в отношении тех грехов, которые уже в прошлом, и все же так сильно переживать из-за своей постоянной греховности, что это станет помехой нашему сужению Христу и Его Святой Церкви. Проповедь благодати Бога, когда она входит в душу во всей ее Божественной полноте, успокаивает нас не только в думах о прошлом, но также и о настоящем и будущем.
Господь прощает нам все наши грехи, а не только некоторые из них. И Он не только прощает грехи, но еще и освобождает от власти греха, как мы читаем об этом в Послании к Римлянам: "Грех не должен над вами господствовать, ибо вы не под законом, но под благодатью". Это поистине бесценная правда для того, кто изо дня в день изводит дьявольское семя, проникшее в душу. Хотя грех живет внутри нас, он не должен царствовать. А как осуществляется это избавление от грехов! Через смерть и воскрешение. "Ибо умерший освободится от греха". Какие претензии имеет грех к мертвому человеку? Никаких! Бог смотрит на верующего как на умершего, почивающего во Христе и вновь воскресшего. И его сила в противостоянии греху состоит в том, чтобы стать таким, каким ему велит Бог.
Таким образом, как клятва Давида успокоила сознание молодого человека и помогла ему пойти с Давидом против Амаликитян, так и слово Христа изгоняет страх и неуверенность из сердца верующего и помогает ему душою бороться со своим прежним господином-плотью. Благодать Бога уверяет нас, что все наши интересы, сейчас навечно совершенно полно обеспечены смертью и воскресением Христа. Она позволяет нам увидеть, что единственное наше предназначение - жить во славу Его, Кто умер за нас и вновь воскрес.
Оставаться ли нам в грехе? Мог ли юноша в Святом Писании вернуться обратно к своему господину Амаликитянину? Это было невозможно. Каков плод его прежнего рабства? Погибель и одиночество. А каков наш плод? Смерть. Возмездие за грех - смерть. Мир, плоть и дьявол могут привести нас только в ад. Если мы служим им, то в конце нас ждет смерть и тлен. Люди могут не видеть этого. Они могут не хотеть видеть этого. Тем не менее это не перестает быть правдой. "И как человекам положено однажды умереть, а потом суд". Таково предопределение.
Но Христос претерпел все ради верующих в Него. Смерть и суд прошли, и верующему осталось только со свободным и радостным сердцем выступить вслед за Давидом против его врагов.
Христос все принял на себя за нас, чтобы мы могли защитить Его, когда Его отвергнут. Он безгранично страдал за нас, а сейчас Он призывает нас прийти к Нему, разделив с Ним его бесчестье. Верующий поступает так не во имя спасения своей жизни, а потому, что она уже спасена. Он вступает на путь христианина с полной уверенностью в прощении и одобрении Возлюбленного Бога. Полное оправдание - это начало его пути, а слава - его цель. "А кого оправдал, тех и прославил".
Следует быть предельно бесхитростными в оценке великой правды. Некоторые думают, что при жизни мы не можем узнать, что наши грехи нам прощены. Если нам невозможно узнать, что наши грехи прощаются, значит, невозможно узнать, что слово Господа нашего - правда и что деяние Христа совершенно. Поддержит ли кого-нибудь это? Если нет, то оба этих утверждения покоятся на одной основе. Прощение грехов и правда слова Господа взаимосвязаны в драгоценном учении Христа. Если вы усомнитесь в прощении грехов, то вы подвергнете сомнению праведность слова Христа: "Совершилось" - сказанное в самый важный момент.
Однако мы знаем, как тяжело сердцу согласиться с несомненной простотой правды Бога в отношении отпущения грехов через кровь Христа.
Наш ум слишком поверхностен и ограничен, чтобы воспринять всю лучезарность благодати Бога. Мы слишком привержены закону и эгоистичны. Мы тщетно думаем, что должны добавить еще что-либо к тому, что сделал Христос, в виде ли трудов, чувств или опыта. Все это надо удалить прочь.
Сам Христос - это прочный фундамент, священная скала, башня спасения. Увеличение числа обрезанных не принесет пользы учению Христа, отведет от благодати и сделает нас должниками, исполняющими букву закона и таким образом предающими себя проклятию и гневу. "Все, утверждающиеся на делах закона, находятся под клятвою".
Давайте останемся верными Христу с глубоким сознанием собственного ничтожества и Его совершенства! Давайте укроемся Им, как и прежде, проходя по этому холодному и ненадежному миру!
Глава 6. Возвращение ковчега
(2 Самуила 6 и 1 Хроник 13)
А теперь проследим путь Давида от его изгнания до утверждения его царства. Саул сошел с исторической сцены, встретив смерть от руки Амаликитянина из того самого народа, который он пощадил, не послушавшись Бога. Серьезное предупреждение! Вместе с Саулом на горе Гелвуйской пал и его сын Ионафан, и Давид оплакал возвышенной песней их обоих. Давид всегда относился к Саулу с глубочайшим почтением, сознавая, что Саул - помазанник Господа; и когда Давид узнал о его смерти, в его реакции на эту весть не было ничего, даже отдаленно напоминающего торжество. Напротив, он оплакивал Саула и призывал других к этому же. В его поведении мы не видим также ничего похожего и на недостойную поспешность, но когда он приближался к опустевшему престолу, то, так как он уповал на Господа, "Давид вопросил Господа, говоря: идти ли мне в какой-либо из городов Иудиных? И сказал ему Господь: иди. И сказал Давид: куда идти? И сказал Он: в Хеврон".
Хеврон означает "общение"; именно через общение со своими слугами Господь всегда призывает их начать служение, к которому Он их готовит (прим. ред.).
Это было истинным подчинением. Природа нетерпеливо поспешила бы занять место, где ее ждут почести; но Давид уповал на Господа и шел только туда, куда указывал Он. Именно доверие и подчинение Богу - и наслаждение общением с Иеговой - придают образу Давида, "мужа по сердцу Божию", особую привлекательность. Как он был бы счастлив, если бы продолжал подчиняться Богу, как дитя - родителю.
Но увы: во время возвышения Давида природа проявляется в нем гораздо чаще, чем во время его опалы. Период мира и процветания содействует чаще, чем во время его опалы, произрастанию семян зла, всходы которых мог бы побить и уничтожить тяжелый удар судьбы. И Давид обнаружил, что царство таит в себе больше опасностей и терний, чем пустыня.
После того, как Давид взошел на престол и стал править всем Израилем, у него появилась прекрасная мечта - поставить ковчег Господа рядом с собой, в городе Иерусалиме, однако при этом он совершил огромную ошибку. Желание его было весьма похвальным; вопрос состоял только в том, как его осуществить. В связи с этим важным вопросом, Слово Бога прозвучало чрезвычайно ясно и отчетливо; оно указало определенный и очень простой способ перенесения ковчега Господа Саваофа на плечах людей, которые были отобраны специально для этой цели и отделены от других людей (Числ. 3 и 8). Когда Филистимляне возвращали ковчег Иеговы на прежнюю землю к прежним владельцам, они ничего не знали об этом и придумали свой способ, который, как и следовало ожидать, оказался прямой противоположностью способу Бога, ибо "душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что... о сем надобно судить духовно". Следовательно, несмотря на то, что план, принятый Филистимлянами, был неплохим и хорошо организованным, все-таки он не был от Бога. Служителям храма Дагона недоставало умения упорядочить Божественную службу. Они полагали, что деревянная колесница подойдет для их цели так же, как и все прочее. Возможно, ее использование соответствовало бы служению Дагону, но разницы между ним и Богом они не видели. Когда-то они трепетали при виде ковчега, однако, из-за неверности Израиля он потерял свое величие в их глазах, и хотя он торжественно и впечатляюще был превознесен уничтожением их бога, они так и не приняли глубокую значимость и чудесную суть ковчега; она осталась за пределами их понимания, и поэтому они не смогли придумать ничего лучше простого безжизненного указа о том, чтобы перенести его на свое место.
Однако Давид должен был знать мысли Бога и действовать согласно им с самого начала; ему не надо было следовать мыслям и обычаям людей в служении Богу; ему надлежало составить руководство к действию, прочитав светлые строки книги закона. Ужасно, когда чада царства стремятся действовать по образу мирского человека и ступают по его следам. При этом они не могут не нанести своей душе серьезный ущерб и не пожертвовать истиной и свидетельством Бога. Неудивительно, что Филистимляне соорудили колесницу для перевозки ковчега, и ничто не подсказало им, что они совершают ошибку, но Давиду Бог не позволил бы поступить подобным образом. Именно так люди в этом мире могут устанавливать свои каноны, вводить в действие законы и утверждать религиозные обряды, но могут ли чада Бога, ведомые Святым Духом и благословляемые Словом Бога, сойти с высот своего положения и привилегий и позволить, чтобы эти законы направляли их и влияли на них? Да, они могут так поступить, но при этом они, наверняка, очень много потеряют.
Давиду было суждено познать ошибку на горьком опыте, ибо "когда дошли до гумна Нахонова, Оза простер руку свою к ковчегу Бога и взялся за него, ибо волы наклонили его". Здесь проявилась вся слабость и неустойчивость людей. Левиты, служители Бога, несли ковчег от Хорива до Иордана, и мы не видим, чтобы они хоть раз споткнулись. Перенесение ковчега на плечах Его слуг было замыслом Бога, а на колеснице и волах - изобретением человека. И кто бы мог подумать, что Израильтянин может возложить ковчег Бога Израилева на деревянную колесницу, которую тянут волы? Тем не менее, таково печальное последствие отхода от Писания и выполнения людских обычаев. "Волы наклонили его." Снаряжение было "немощным и бедным" по оценке Святого Духа, а Господь окончательно выявил это. Ковчег никак не может занимать такого порочащего его положения, волы никак не могут быть носителями такой ноши.
"Но Господь прогневался на Озу, и поразил его Бог там же за дерзновение, и умер он там у ковчега Божия". Поистине, "время начаться суду с дома Божия". Господь осудил Давида за то, что Филистимляне не получили никакого замечания. Чем ближе человек к Богу, тем скорее и строже он будет осужден за любое зло. Но это не должно воодушевлять простого человека, поглощенного земными заботами, ибо, как говорит апостол: "Если же (суд) прежде с нас начнется, то какой конец непокоряющимся Евангелию Божию? И если праведник едва спасается, то нечестивый и грешный где явится?" Если Бог судит свой народ, то что же станется с несчастным земным человеком? И хотя Филистимляне избежали суда Бога во время перевозки ковчега в колеснице, суд нашел их в другом месте. Бог обращается со всеми людьми согласно Его святым правилам, и поражение Озы было призвано возвратить Давида к достоверному восприятию замыслов Бога в отношении ковчега, в котором Он обитал.
И все-таки поначалу это поражение, по-видимому, не произвело должного действия. "И опечалился Давид, что Господь поразил Озу. Место сие и доныне называется: "поражение Озы". И устрашился Давид в этот день Господа и сказал: как войти ко мне ковчегу Господню?" Этот отрывок чрезвычайно поучителен. Давид совершил правильный поступок неверным путем, и когда Господь осудил этот путь, он отчаялся и вообще счел невозможным осуществить то, что хотел. Это довольно типичная ошибка. Мы принимаемся за первое дело либо неверным образом, либо в неприемлемом состоянии души, чуждом Богу, которое затем пронизывает все наше служение. Мы всегда должны отличать то, что люди делают, от того, как они это делают. Намерение Давида перенести ковчег было правильным, а его решение положить его на колесницу с волами оказалось неверным. Господь одобрил первое, но не принял и осудил последнее. Бог никогда не позволит своим чадам упорствовать в выполнении Его работы, руководствуясь ложными принципами. Конечно, некоторое время они могут продолжать ее с видимым успехом: "А Давид и все сыны Израилевы играли пред Господом на всяких музыкальных орудиях из кипарисового дерева, и на цитрах, и на псалтирях, и на тимпанах, и на систерах, и на кимвалах". Это было впечатляющее зрелище. Было бы трудно кому-либо выразить свое несогласие с совершаемым Давидом поступком. Ведь и царь, и все его начальники шли с ковчегом, а любое возражение утонуло бы в многоголосии музыкальных инструментов. Но как скоро было прекращено ликование! "Волы наклонили ковчег" - "Оза простер руку свою", ошибочно полагая, что Бог допустил бы, чтобы Его ковчег упал на землю. Тот, Который сохранил достоинство этого ковчега даже в мрачном и унылом доме Дагона, наверняка, сумел бы уберечь его от бесчестья из-за ошибок и заблуждений Своего народа. Со всей серьезностью необходимо было подходить к ковчегу Бога - со всей серьезностью следовало приблизиться к тому, что являлось особым символом Божественного присутствия в самом центре Его собрания. Со всей серьезностью необходимо нести имя Иисуса и хранить истину, связанную с Его святым Ликом. Мы должны сознавать всю серьезность этого вопроса более глубоко. Мы слишком часто склонны считать, что протянуть руку к ковчегу - легкое дело, однако это не так, и тот, кто это сделает, пострадает за свою ошибку.
Однако нас могут спросить: было ли что-нибудь оставлено Церкви на попечение и заботу подобно ковчегу? Да; ветхозаветному ковчегу соответствует Сын Бога. Его Божественная сущность и человеческая природа соответствуют золоту и дереву ситтим ковчега. Материалы ковчега олицетворяют Его личность как Богочеловека, а назначение ковчега символизирует Его деяния как при жизни, так и после смерти. В ковчеге содержались скрижали откровения, а Сын Бога, обладающий телом, уготованным Ему Богом, мог вновь свидетельствовать об успокоении и прощении, о милости, превозносящейся над судом, где жалкий грешник встречает Бога в мире, ибо апостол говорит: "Он (Христос) - крышка за наши грехи". И вновь: "Кого Бог послал быть крышкой ковчега" (Слово, употребляемое в главе 3 "Послания к Римлянам", точно соответствует слову, используемому в главе 25 Исхода, а именно "умилостивление".
Так мы постигаем, каким ярким символом был ковчег завета Господа, Который укрепил закон и сделал его почитаемым, - это сам Иисус, Сын Бога, Чей славный Лик заслуживает особенного благоговения и нежного попечительства всех святых. И, как нравственная сила Израильтян всегда сопрягалась с должным признанием и бережным хранением ковчега, так и сила Церкви всегда проистекает из ее верного проведения учения Сына Бога - учения великого и важного. Напрасно радуемся мы творениям своих рук, похваляемся своими знаниями, своими свидетельствами, своим имуществом, своими подарками, своей службой или чем-либо подобным: если мы не воздаем честь Сыну Бога, то абсолютно ничего не стоим, мы просто ходим в окружении искр, которые воспроизводим сами и которые погаснут сразу же после того, как Господь в Своей верности посчитает нужным прийти и поразить нас. "И опечалился Давид", увидев поражение. Это прискорбное событие положило конец радости и ликованию по случаю перенесения ковчега, однако оно было необходимо. Преданное око увидело неверное нравственное состояние души, которое выразилось в использовании деревянной колесницы, и поражение Озы было рассчитано на исправление этого состояния, и расчет оказался верным.
"И не захотел Давид везти ковчег Господень к себе, в город Давидов, а обратил его в дом Аведдара Гефянина". Это была потеря Давида; он лишился полного благословения и многих привилегий, ибо ковчег Господень не мог дать ничего, кроме благословения, тем, кто правильно связывал себя с ним; а над теми, кто связывал себя с ним по-другому (как Оза или народ Вефсамиса), Он вершил суд. Время, в течение которого ковчег находился в доме Аведдара, было счастливым для него, ибо "и благословил Господь Аведдара и весь дом его". Пока Давид "страшился", не имея ковчега, Аведдар наслаждался благословением, обладая им. Конечно, все было не так уж благополучно: благословение, вместо того чтобы распространиться на весь народ (как должно быть в случае верного поведения людей), сосредоточилось лишь в одном месте, окружив того человека, в чьем доме находился ковчег. И все-таки оно, пусть и ограниченное такими рамками, было таким же истинным и несомненным, таким же чистым и верным, как если бы им наслаждался весь народ. Иначе и быть не могло, поскольку благословение было прямым следствием присутствия ковчега. Бог всегда верен своим принципам и всегда посылает счастье тем, кто повинуется Ему, и как Он благословлял Аведдара в течение трех месяцев, во время которых в его доме хранился ковчег (хотя даже сам Давид "страшился"), так Он и сейчас благословляет тех, кто желает "собираться" в простоте и искренности во имя Иисуса. "Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них". Это великая привилегия, получаемая на этих собраниях. Там, где Христос, - там благословение и умиротворение с нами, ибо с нами Иисус, и чем острее мы ощущаем свою слабость, пустоту и никчемность, тем выше ценим Его присутствие и тем больше любим Его.
Во время своих собраний христиане должны стремиться узнать больше о присутствии Христа. Нам не нужны наставления, ораторское искусство, интеллект людей, т.е. все, что исходит от человека; нам необходимо присутствие Иисуса, без которого нас окружает холодная, безжизненная пустыня. О, до чего же сладостно сознавать присутствие Учителя! Кто может выразить словами то прекраснейшее состояние, в котором пребывают те, на кого выпадает роса Божественного благословения? Да светится имя Бога, ибо некоторым знакомо это состояние! Да светится имя Бога, ибо в тот момент, когда печальные последствия отправления человеческих обычаев так очевидно проявляются в Церкви, возникают такие примеры, как дом Аведдара Гефянина, где можно почувствовать присутствие ковчега и последующего благословения Бога и полностью наслаждаться ими! Давайте еще более высоко ценить это, невзирая на темные, не дающие удовлетворения обычаи и обряды, в избытке окружающие нас.
Теперь поразмышляем немного над тем, как Бог в своей благодати возрождает душу Своего слуги Давида. Жизнь веры* - это нечто большее, чем череда взлетов и падений, ошибок и их исправлений; она обнаруживает, с одной стороны, немощь человека, а с другой, - благодать и силу Бога. В жизнеописании Давида примеров тому великое множество.
Описания возвращения ковчега в Книгах Самуила и в Книгах Хроник значительно отличаются друг от друга. В одной мы видим простую констатацию фактов, а в другой - нравственное воспитание, через которое прошла душа Давида в течение времени, когда он страшился Бога или, другими словами, когда он совершал поступки, обусловленные его ошибкой. Во Второй Книге Самуила мы читаем: "Когда донесли царю Давиду, говоря: "Господь благословил дом Аведдара и все, что было у него, ради ковчега Божия", то пошел Давид и с торжеством перенес ковчег Божий из дома Аведдара в город Давидов". Давид понял, что до тех пор, пока он из-за своего страха стоит поодаль от ковчега, он не получит привилегий и истинного благословения, которые даруются только тем, кто находится рядом с ковчегом. В главе 14 Первой Книги Хроник мы видим Давида, воюющего с Филистимлянами и одерживающего победу над ними. "И вопросил Давид Бога, говоря: идти ли мне против Филистимлян, и предашь ли их в руки мои? И сказал ему Господь: иди, и Я предам их в руки твои. И пошли они в Ваал-Перацим, и поразил их там Давид; и сказал Давид: сломил Бог врагов моих рукою моею, как прорыв воды. Посему и дали имя месту тому: Ваал-Перацим (т.е. место поражений)". Между "поражением" и "местом поражений" есть огромная разница. Бог поразил Израильтян из-за их ошибки, связанной с ковчегом, но что касается Филистимлян, Он их не просто поразил, а поместил всех вместе в место поражений, и Давид получил возможность узнать, какому жалкому примеру он следовал, когда вместе с ними соорудил колесницу для перевозки ковчега. И он понял свою ошибку, ибо в главе 15 читаем: "И построил он себе домы в городе Давидовом, и приготовил место для ковчега Божия, и устроил для него скинию. Тогда сказал Давид: никто не должен носить ковчега Божия, кроме левитов, потому что их избрал Господь на то, чтобы носить ковчег Божий и служить ему во веки". И вновь, обращаясь к начальникам родов левитских, он говорит: "Освятитесь сами и братья ваши, и принесите ковчег Господа Бога Израилева на место, которое я приготовил для него; ибо как прежде не вы это делали, то Господь Бог наш поразил нас за то, что мы не взыскали Его, как должно".
Так Давид осознал свою ошибку после поражения Озы. Он пришел к мысли, что сражение по течению человеческих мыслей противоречит тому, "что должно" делать. Никто не может научить нас так, как Бог. Когда Давид ошибся, Бог поразил его своей десницей. Он не позволил сделать это Филистимлянам, напротив, Он разрешил Давиду увидеть их пораженными и дал ему возможность разбить и сломить их, как бы смыв их прорвавшимся потоком воды. Так Бог научил Давида, и так Давид понял, что значит поступать "как должно". Он понял, что надо снять ковчег с деревянной колесницы и возложить его на плечи левитов, которых Он избрал, чтобы служить Ему во веки; Давид был научен отбросить людские обычаи и в простоте следовать слову Бога, в котором нет ни единого упоминания о колеснице и волах, везущих ковчег. "Никто не должен носить ковчега Божия, кроме левитов". Это было предельно ясно. Причиной ошибки и всего, что с ней связано, послужило забвение Слова и следование примеру необрезанных, которые не обладали способностью понять ум Бога во время решения какого бы то ни было вопроса, не говоря уже о таком серьезном и важном, как перенесение ковчега.
Но с какой удивительной благодатью Господь учит своих слуг! Он научил их одержать победу над своими врагами! Именно так Господь подводит своих слуг к пониманию Своего ума, когда они тщетно пытаются следовать по пути людей этого мира. Он доказывает им, что не следует принимать поступки людей за образцы этого мира. Он доказывает им, что не следует принимать поступки людей за образцы для подражания. Поражение помогло Давиду осознать свою ошибку, осознание себя пораженным помогло ему понять, как должно взыскать Бога: в первом случае он убедился в неразумности использования колесницы и волов, а во втором случае оценил значимость левитов и места, которое они занимали в служении Богу. Господь не позволил бы Своему народу нарушить установленный Им должный порядок безнаказанно. Возможно, ковчег так и остался бы в доме Аведдара, если бы Давид не понял, что нужно отказаться от придуманного им способа его перенесения и воспользоваться способом Господа. "И освятились священники и левиты для того, чтобы нести ковчег Господа, Бога Израилева. И понесли сыновья левитов ковчег Божий, как заповедал Моисей по слову Господа, на плечах, на шестах". Благодаря этому Господь был прославлен, и поэтому Он мог даровать истинные радость и торжество, уверенность и силу. Волы больше не спотыкались, человек больше не пытался удержать ковчег от падения; над всем господствовала истина Бога, и поэтому Он мог явить свою силу. Ведь там, где люди пожертвовали истиной, не может быть настоящей силы. Есть видимость, суррогат, но о реальности ее не может быть и речи. Да и откуда ей появиться? Источник силы - Бог, но Он не может соединить себя с тем, что отличается от Его истины. Следовательно, хотя Давид и весь народ Израилев "скакали из всей силы пред Господом", Божественной силы не было. Порядок Бога был нарушен деятельностью человека, и все закончилось смятением и скорбью. Иначе описывается этот эпизод в главе 15. Здесь мы видим истинную радость - истинную силу. "И когда Бог помог левитам, несшим ковчег завета Господня, тогда закололи в жертву семь тельцов и семь овнов. Давид был одет в виссонную одежду, а также и все левиты, несшие ковчег, и певцы, и Хенания начальник музыкантов и певцов". Словом, это было действо, сообразное Богу, и Он мог соединить Себя с его учениками. Он не помог волам; Он не помог Озе; волы не пронесли древний ковчег через воды Иерихона. Нет, именно на плечи левитов возложил Бог ковчег, а Его решение - всегда самое удачное. Возможно, человеку оно покажется мало привлекательным, но на нем всегда лежит печать одобрения Бога, а для верующего сердца этого более чем достаточно. Давиду была дарована способность снести презрительную усмешку Мелхолы из-за того, что он играл и плясал перед Богом. Послушайте его замечательный ответ на ее упрек: "Пред Господом, Который предпочел меня отцу твоему и всему дому его, утвердив меня вождем народа Господня, Израиля; пред Господом играть и плясать буду; и я еще больше уничижусь, и сделаюсь еще ничтожнее в глазах моих". Замечательные слова! Пусть они через благодать станут нашими! Уничижение в своих глазах - это счастье в Боге. Если мы опустимся до самой пыли, сознавая свое ничтожество, то поднимемся ввысь, чувствуя благодать, любовь и доброту нашего Господа.
Читатель заметит, что в главе 16 Первой Книги Хроник чувство, выраженное в вышеприведенной цитате, получает свое развитие. В ней мы видим, что это человек прячется, а сущность и пути Господни выявляются. Словом, эта глава - хвалебная песнь, которую необходимо прочесть и освежить в памяти. Мы хотели бы обратить особенное внимание читателя на последний стих, в котором содержатся четыре великие, ярко выраженные назначения народа Бога. "Спаси нас, Боже, Спаситель наш! Собери нас и избавь нас от народов, да славим святое имя Твое и да хвалимся славою Твоею!" Церковь Бога - спасенное общество. Спасение - основа всего. Мы не сможем выполнить ни одно, ни другое назначение, о которых говорится в этом возвышенном стихе до тех пор, пока не почувствуем себя спасенными благодатью Бога, смертью и воскресением Христа.
Обладая силой этого спасения, Церковь собирается мощью Святого Духа, ниспосланного с небес. Истинная цель труда Духа - привести к общению всех, кто подчиняется Его водительству. Он повелевает не уединяться, но вступать в благословенное общение и союз в истине. Но если мы ничего не будем знать о спасении, то соберемся вместе не к славе Бога, а к потаканию своим, что называется, собственным духовным интересам. Люди часто объединяются на религиозной основе, не будучи уверены в том, что они полностью спасены бесценной кровью Христа. Такое собрание чуждо Святому Духу, ибо Он собирает людей к Христу на преславной основе того, что Он совершил. Признание Христа как Сына живого Бога - это скала, на которой зиждется Церковь. Церковное братство - это не общность религиозных взглядов, а общая жизнь в союзе с Владыкой на небесах.
И чем глубже мы осознаем Божественное единство, тем явственнее поймем второе назначение, заключенное в стихе, а именно, отделение: "И избавь нас от народов". Церковь призывается выйти из мира, хотя ей и назначено свидетельствовать о Христе в нем. Все, что внутри Церкви, должно быть под водительством Святого Духа; а все, что вне ее, увы, в нравственном отношении находится под властью сатаны, князя этого мира.
И наконец, мы видим поклонение народа, внушенное Духом: "Да славим святое имя Твое". Поклонение рождается из всего того, что мы только что рассмотрели. Спасение, общение, отделение и поклонение тесно взаимосвязаны. Церковь, дышащую спасением Бога, Святой Дух вводит в священное и счастливое братство; и, будучи, таким образом, избранной Иисусом, она вне стана обращает к Богу свои речи, славя Его святое имя.
Глава 7. Дом Давидов и дом Бога
(2 Самуила 7 и 1 Хроник 29)
Ни в чем так не проявляется ограниченность человеческого сердца, как в его восприятии Божественной благодати. Мы весьма привержены законности, поскольку она дает волю нашему "эго" и позволяет нам воображать, что мы что-то значим. Но это именно то, чего Бог никогда не допустит. "Никакая плоть не похвалится пред Богом", и это определение нельзя изменить. Бог должен быть для человека всем, давать ему все и заполнять его целиком.
Когда псалмопевец вопросил: "Что воздам Господу за все благодеяния Его ко мне?" - последовал ответ: "Чашу спасения приму". "Воздать" Богу означает "принять" еще больше от Его щедрой десницы. Когда мы с благодарностью и без всяких сомнений принимаем благодать, то умножаем тем самым Его славу намного больше, чем тогда, когда отдаем Ему все, что у нас есть.
Благовествование благодати Бога приходит к человеку, когда он раздавлен, грешен и беспомощен, следовательно, одно из Его великих деяний - это избавление. Только волей Его оно было определено, только благодатью Его оно было осуществлено благодаря одной жертве Иисуса Христа за всех, и только силой Духа Святого грешник возрождается к жизни и обретает веру в славную и умиротворяющую благую весть о спасении.
Она закрывает уста человека, говорящего о своей праведности. Благая весть исключает хвастовство, ибо мы не можем похваляться тем, что мы - попросту ничтожные получатели благодати. Какое счастье для нас - принять ее! Какое счастье - быть поводом для такой благодати, которая уничтожает наши грехи, успокаивает совесть и освящает все чувства наших сердец! Будь благословен во веки Источник, рождающий спасительную благодать, потоки которой текут к кающимся грешникам!
Глава 7 Второй Книги Самуила чрезвычайно поучительна в отношении великого принципа благодати. Господь сделал очень многое для Своего слуги Давида; из глубины неизвестности Он поднял его на невероятную высоту; и Давид понял это и смог оглядеться и увидеть плоды бесценной милости, которые в изобилии усыпали его путь.
"Когда царь жил в доме своем, и Господь успокоил его от всех окрестных врагов его, тогда сказал царь пророку Нафану: вот, я живу в доме кедровом, а ковчег Божий находится под шатром". Обратите внимание: Давид "жил в доме своем". Он жил среди своих, и он решил, что нужно сделать что-то для Бога, однако в своих мыслях о постройке дома для Иеговы он вновь допустил ошибку. Ковчег находился под шатром, и это было правильно, потому что еще не пришло время установить его в покойном месте. Бог в Своих деяниях всегда руководствовался состраданием к Своему народу. Когда на Израильтян обрушилось испытание Египетского рабства, Он явился им в пламени тернового куста, когда они совершали свой долгий и безотрадный путь через горящую пустыню, Его колесница сопровождала их всю дорогу; когда они остановились у мрачных стен Иерихона, Он явился, как воин с обнаженным мечом в руке, защищая их и сострадая им. Таким образом, во все времена Бог и Его Израиль были вместе. Они работали - и Он трудился и не мог позволить себе отдохнуть до тех пор, пока не решат отдохнуть они. Но Давид захотел построить дом, чтобы у Бога было покойное место, поскольку у него не было больше "никаких противников и никаких препон".
Но этого нельзя было делать. Это противоречило мыслям и воле Бога Израилева. "Но в ту же ночь было слово Господа к Нафану: пойди, скажи рабу Моему Давиду: так говорит Господь: ты ли построишь Мне дом для Моего обитания, когда Я не жил в доме с того времени, как вывел сынов Израилевых из Египта, и до сего дня, но переходил в шатре и в скинии?" Бог не позволит снова взойти солнцу, не исправив ошибки Своего слуги. Он рассказывает Давиду о Своих прошлых деяниях, относящихся к Израилю и к нему самому; Он напоминает Давиду, что никогда не искал дома или покоя для Себя, но всегда был со своим народом во время всех превратностей и ударов судьбы, встречавшихся на их пути. "Где Я ни ходил со всеми сынами Израиля, говорил ли Я хотя слово какому-либо из колен, которому Я назначил пасти народ Мой, Израиля: "почему не построите Мне кедрового дома?"
Какой чудесной, какой волнующей душу благодатью дышат эти слова! Благословенный Господь снизошел, чтобы присоединиться к Своему народу и идти вместе с ним. Его нога ступила на песок пустыни, потому что по нему шли Израильтяне; Он сделал так, что Его слава сияла и под покровом из бараньих кож. Иегова не искал кедрового дома, не для этого снизошел Он к Своему народу в тяжелый час испытания в Египте, Он сошел, чтобы дать, а не взять от них чего-либо. Действительно, когда на горе Хорив люди приняли завет дел, Бог испытал их службой, в которой Он говорил, что нужно "делать" и "давать"; а если бы они в своих поступках руководствовались только первоначальным заветом между Богом и Авраамом, то никогда бы не услышали слов, произнесенных во время ужасных громов на горе Синай. Когда Бог снизошел, чтобы избавить их от власти фараона и вызволить их из дома рабства, когда Он носил их как бы на орлиных крыльях и принес их к Себе, когда Он проложил путь через море для Своих избавленных и потопил войско Египетское в пучине, когда просыпал манну с небес и сделал так, чтобы из скалы хлынул освежающий поток воды, когда Он шел пред ними в столпе огненном ночью и в столпе облачном днем, дабы идти им по бездорожью пустыни, когда Он делал для них и это и многое другое, то, конечно же, исходил не из того, что они могли дать или сделать, а просто из Своей непреходящей любви и завета благодати между Ним и Авраамом. Да, именно Его любовь и завет были основой всех Его деяний, призванных помочь им. Они же сделали обратное: отвергли Его благодать, попрали Его законы, презрели Его предупреждения, отказались от Его милости, забросали камнями Его пророков, распяли Его Сына, противились Его Духу! Вот так они поступали с самого начала, и таковы горькие плоды, которые они пожинают сейчас и будут пожинать до тех пор, пока в смирении и благодарности не придут поклониться Его завету благодати.
Напомнив Давиду обо этих прошлых событиях, Господь подтолкнул его к мысли, что тот совершает ошибку, намереваясь построить Ему дом. "Ты ли построишь Мне дом для Моего обитания, когда... и теперь так скажи рабу Моему Давиду: так говорит Господь Саваоф: Я взял тебя от стада овец, чтобы ты был вождем народа Моего, Израиля; и был с тобою везде, куда ни ходил ты, и истребил всех врагов твоих пред лицем твоим, и сделал имя твое великим, как имя великих на земле. И Я устрою место для народа Моего, для Израиля, и укореню его, и будет он спокойно жить на месте своем, и не будет тревожиться больше, и люди нечестивые не станут более теснить его, как прежде, с того времени, как Я поставил судей над народом Моим, Израилем; и Я успокою тебя от всех врагов твоих. И Господь возвещает тебе, что Он устроит тебе дом". Здесь Бог учит Давида тому, что история его жизни, равно как жизни окружающих его людей, должна быть историей благодати от начала до конца. Мысленно Он проводит Давида от загона для овец до престола, а от престола - далее, сквозь годы его царствования, и Давид убеждается, что весь его жизненный путь отмечен деяниями высшей благодати. Благодать подняла его, благодать возвела его на престол, благодать покорила его врагов, и благодать должна была вести его дальше и устроить его трон и его дом для всех поколений. Все это была благодать. Вполне справедливо, что Давид понимал, как много Господь сделал для него: кедровый дом был большой роскошью для пастуха из Вифлеема, но что он значил по сравнению с грядущим будущим? Что значило все, что Бог сделал, по сравнению с тем, что Он совершит? "Когда же исполнятся дни твои, и ты почиешь с отцами твоими, то Я восставлю после тебя семя твое, которое произойдет из чресл твоих, и упрочу царство его. Он построит дом имени Моему, и Я утвержу престол царства его на веки". Таким образом, мы видим, что этими деяниями благодати был пронизан не только короткий отрезок времени в 40 лет; о его доме было также возвещено "вдаль".
Как ты думаешь, читатель, к кому обращены эти обещания, данные Давиду? Должны ли мы считать, что они полностью были выполнены во времена правления Соломона? Разумеется, нет. Хотя царствование этого монарха и было преславным, оно никоим образом не соответствовало той яркой картине, которая была представлена Давиду. В каком-то смысле оно было только преходящим моментом, во время которого яркие лучи проблеснувшего света озарили горизонт Израиля; потому что едва Соломон возвысился до самой вершины своего положения, как до нашего слуха доходят леденящие сердце слова: "И полюбил царь Соломон многих чужестранных женщин" и т.д. Едва чаша беспредельной радости была поднесена к устам, как ее бросили оземь, и из разочарованного сердца исторгся крик: "Суета сует, все суета и томление духа".
Книга Екклесиаста рассказывает нам, насколько скудным оказалось царство Соломона в смысле выполнения величественных обещаний, данных Давиду, о которых рассказывается в главе 7 Второй Книги Самуила. В Книге Екклесиаста мы читаем о тоске сердца, которое, болью отзываясь на пустоту мира, странствовало по бескрайним владениям мироздания в поисках того, что дало бы ему удовлетворение; но странствия его были тщетны. Следовательно, взор наш должен выйти за пределы царствования Соломона и обратиться к Тому, Чье величие превышает Соломоново, - к Тому, Дух Которого говорил в Захарии (Лук. 1): "Благословен Господь Бог Израилев, что посетил народ Свой и сотворил избавление ему, и воздвиг рог спасения нам в дому Давида, отрока Своего, как возвестил устами бывших от века святых пророков Своих, что спасет нас от врагов наших и от руки всех ненавидящих нас; сотворит милость с отцами нашими и помянет святый завет Свой, клятву, которою клялся Он Аврааму, отцу нашему". И вновь мы слышим в обращении Ангела к Марии: "И вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова вовеки, и Царству Его не будет конца". В этих словах есть то, на что сердце может положиться без единой оговорки. Для сомнений, колебаний, остановок и исключений нет повода. Мы чувствуем, что под ногами у нас - несокрушимая твердыня, Нерушимая Скала, и что нам следует не оплакивать, как Екклесиаст, отсутствие того, что может заполнить наши сердца и удовлетворить наши желания; а скорее всего, признать - по чьему-то выражению - подобно невесте из Песни Песней, свою полную неспособность насладиться тем блаженством, которое нам даровано, - общение с Тем прекраснейшим, Кто "лучше десяти тысяч других и весь Он - любезность".
"И царству Его не будет конца". Основание Его престола уходит в глубины вечности; печатью бессмертия отмечен Его скипетр и нетленности - Его венец. Уже никакой Иеровоам не посягнет на десять колен из этого царства; оно будет единым целым во веки, под миротворящим господством Того, Кто "кроток и смирен сердцем".
Таковы обещания Бога, данные дому Своего слуги Давида. Что ж, изумленный получатель таких милостей вполне мог воскликнуть, говоря о том, что для него сделано: "И этого еще мало показалось в очах Твоих, Господи мой, Господи". Что значило прошлое в сравнении с будущим! В прошлом сияла благодать, но в будущем сверкает слава. Господь даст благодать и милость. Благодать закладывает основание, слава отделывает верхнюю постройку. Это присуще всему; и более всего - Церкви, о чем мы узнаем из Послания Ефесянам: "Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословивший нас во Христе всяким духовным благословением в небесах, так как Он избрал нас в Нем прежде создания мира, чтобы мы были святы и непорочны пред Ним в любви... в похвалу славы благодати Своей, которою Он облагодатствовал нас в Возлюбленном... в устроении полноты времен... дабы послужить к похвале славы Его нам". И вновь мы читаем: "Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, - благодатию вы спасены, - и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе, дабы явить в грядущих веках преизобильное богатство благодати Своей в благодати к нам во Христе Иисусе".
Здесь мы видим благословенно ниспосланную благодать - благодать, которая на основе непреложных принципов обеспечивает полное прощение грехов благодаря бесценной крови Христа, а также всецелую богоугодность Его возлюбленной сущности; а также славу, сияющую вдали и покрывающую золотом своих немеркнущих лучей грядущие века. Именно так Слово Бога соотносится с двумя великими состояниями души верующего, а именно с верой и надеждой. Вера покоится на прошлом - надежда превосходит будущее, вера опирается на деяния Бога, уже свершенные, - надежда устремляет свой взор вперед, искренне желая продолжения Его деяний. Все это ставит христианина в чрезвычайно интересное положение: что бы он ни делал, он заключен в Боге. Что касается прошлого, он опирается на Крест, в настоящем он черпает силы и успокоение из священства и обещаний Христа, а смотря в будущее, он "утешится надеждою в уповании славы Божией".
Но давайте зададимся вопросом: как повлиял на Давида весь этот поток благодати и славы, хлынувший в его душу? Одно мы можем сказать со всей определенностью: он исправил ошибку Давида, заключающуюся в том, что тот хотел - по чьему-то выражению - сменить меч на мастерок. Поток благодати и славы заставил его по-настоящему осознать свою незначительность и почувствовать величие Бога, Его замыслов и деяний. "И пошел царь Давид, и предстал пред лицем Господа, и сказал: кто я, Господи, Господи?" Человеческий язык не способен передать всю глубину душевных переживаний Давида, выразившихся в его поведении и вопросах во время его общения с Богом. Первое, что он сделал, - это "предстал". Это говорит о его всецелом доверии к Богу и об отсутствии какой бы то ни было тени между ними - тени сомнений, подозрений и колебаний. Бог как всемогущий и милосердный Вершитель всего расширил видение его души, и следовательно, питать какие-либо сомнения - значило бы усомниться в желании Бога или в Его способности исполнить все то, о чем Он говорил. Но как Давид мог усомниться? Это невозможно! А ведь прошлое представляет нам великое множество весьма существенных доводов в пользу того, что Бог и хотел и мог принять сомнение по какому-либо поводу.
Поистине благословенной является возможность осознать, подобно Давиду, наше место пред Господом, позволить сердцу идти по чудесным путям Его благодати, предстать пред Ним в глубоком, безмятежном ощущении Его всепрощающей любви. Трудно понять, почему Он посылает Свою любовь таким тварям, как мы. Тем не менее это так; и нам остается только верить и радоваться.
Однако обратите внимание на его вопрос: "Кто я?". Здесь мы видим скрытое "я". Давид понимал, что Бог - это все, а "я" - ничто, когда предстал пред Господом. Он больше не рассказывает о своих поступках, своем кедровом доме, своих планах построить дом для Бога и т.д. Нет, он говорит о деяниях Бога, а свои скромные поступки, оцененные им надлежащим образом, он повергает в долото ничтожности. И сказал Господь: "Ты ли построишь Мне дом?" И вновь: "И Господь возвещает тебе, что Он устроит тебе дом". Другими словами, Господь научил Давида, что Он - высшая власть во всем; следовательно, Давид не может предвосхитить Его в постройке дома. Казалось бы, это легкий урок; однако, кто хоть что-нибудь знает о гордыне и самодовольстве своего сердца, тот поймет, что это не так. И Авраам, и Давид, и Иов, и Павел, и Петр - все они на себе испытали, как трудно подавить свое "эго" и превознести Бога. Это, по сути дела, самый трудный урок, который нужно усвоить человеку, поскольку все наше существо после падения настроено на прямо противоположное, мы превозносим себя и оставляем в стороне Бога.
Нет нужды приводить доказательства этому; и Писание, и сама жизнь показывают нам, что человек стремится что-то представлять собой и при этом не может не поступаться требованиями Бога. Благодать, однако, оборачивает все по-другому и делает человека ничем, а Бога - всем. Человеческий ли это образ поведения? Разумеется, нет. Это принцип или закон не человека, но Бога. Принцип человека - возвыситься, радоваться творениям своих рук, ходить в окружении искр, им самим производимых; принцип же Бога - отвратить человека от самого себя, научить смотреть на свою собственную праведность как на грязные лохмотья, почувствовать к самому себе отвращение и ненависть, раскаяться, осознав свой прах и пепел, и припасть к Христу, как потерпевший кораблекрушение припадает к скале.
Вот так было с Давидом, когда он предстал пред Господом и, исключив из поля зрения самого себя, позволил своей душе предаться святому поклонению Богу и Его деяниям. Это - истинное боготворение и настоящий переворот в религиозных взглядах человека. Первое - это признание Бога благодаря силе веры; второе - утверждение в человеке духа законности. Нет сомнений, что многим Давид показался более набожным человеком тогда, когда он собирался построить дом для Господа, чем тогда, когда предстал пред Ним. В первом случае он пытался что-либо сделать, во втором - явно не делал ничего. На память приходят две сестры из Вифании, одна из которых, как кажется природе, делает всю работу, а другая сидит без дела. Насколько же отличны мысли Бога от наших! На самом деле Давид оказался в верном положении, когда он предстал пред Богом, а не когда он решил строить дом.
Однако следует отметить, что в то время как благодать отвращает нас от наших собственных поступков, она не скрывает деяний Бога. Как раз наоборот. Она препятствует только нашему самомнению. Она не отменяет службу - она только направляет ее в должное русло. Поэтому, когда Давид узнал, что не ему и не в его время суждено отложить меч и взяться за мастерок, он охотно согласился с этим. С какой готовностью он выхватил свой меч из ножен и занял свое место на поле брани! С какой готовностью он решил остаться воином - слугой до конца дней своих и позволил занавесу опуститься перед ним и закрыть сцену, в которой он собирался сыграть роль возводящего храм. С какой готовностью он отошел от мира и предоставил другому делать начатое им дело.
В главе 8 мы видим, как Давид сражается со своими врагами, поражает их и забирает их имущество, приобретая тем самым еще большую славу воина и доказывая, как прочно он усвоил урок, преподанный Господом. И так бывает всегда с теми, кто прошел школу Бога. Неважно, в чем заключается служба - в постройке ли дома, в покорении ли врагов Господа. Истинный слуга готов ко всему. Давид вышел из священного покоя дома Господа, чтобы сражаться в битвах Господних и расчистить землю для того, кто заложит основание для дома, мысль о постройке которого ему подсказало исполненное любовью сердце. Таким образом, Давид был слугой до мозга костей. И в загоне для овец, и в долине Дуба, и в доме Саула, и на престоле Израиля - он всегда оставался слугой.
Однако мы должны обратиться и к другим эпизодам, чтобы познать другие, более глубокие принципы, касающиеся решения Давида построить дом Бога. Весьма примечательно то, как он узнал, где именно нужно закладывать основание дома Бога. Пусть читатель найдет главу 21 Первой книги Хроник и прочтет ее. Она перекликается с главой 24 Второй книги Самуила и отображает грех Давида, в который он впал, исчисляя народ. Он возгордился войском (точнее сказать - войском Господа), которое он с радостью считал своим. Он пожелал сосчитать у него силы и - увы! - понял никчемность своей затеи; меч ангела, поражавшего народ, уничтожил семьдесят тысяч из того числа, которым он похвалялся, и заставил его совесть со всей серьезностью ощутить совершенный им тяжкий грех, заключавшийся в попытке переписи народа Господа. Тем не менее он послужил причиной выявления сладостной, ведущей к самоотречению, благодати, заключенной в Давиде. Вслушайтесь в его трогательные слова, когда он подставляет свою грудь для удара карающей руки: "И сказал Давид Богу: не я ли велел исчислить народ? я согрешил, я сделал зло, а эти овцы что сделали? Господи, Боже мой! да будет рука Твоя на мне и на доме отца моего, а не на народе Твоем, чтобы погубить его". Это - бесценная благодать. Он понял, что нужно сказать: "На народе Твоем", - и был готов стать между ним и его недругом.
Однако гнев в самом своем разгаре был сменен на милость. Над гумном Орны Иевусеянина ангел, вершивший суд, вложил свой меч в ножны. "И ангел Господень сказал Гаду, чтобы тот сказал Давиду: пусть Давид придет и поставит жертвенник Господу на гумне Орны Иевусеянина". Это было то место, на котором восторжествовало милосердие, глас которого превозмог рев гнева. Здесь пролилась кровь жертвы, и здесь было заложено основание дома Господня. "В это время Давид, видя, что Господь услышал его на гумне Орны Иевусеянина, принес там жертву. Скиния же Господня, которую сделал Моисей в пустыне, и жертвенник всесожжения находились в то время на высоте в Гаваоне. И не мог Давид пойти туда, чтоб взыскать Бога, потому что устрашен был мечем ангела Господня. И сказал Давид: вот дом Господа Бога и вот жертвенник для всесожжений Израиля. И приказал Давид собрать пришельцев, находившихся в земле Израильской, и поставил каменотесов, чтобы обтесывать камни для построения дома Божия". Благословенное открытие! Вот такой впечатляющий, торжественный и действенный урок и помог Давиду найти место, где должно было построить дом, а также понять огромное значение этого места. Господь знает, как вести Свой народ и как достичь его, посвящая его в глубокие тайны Своего ума. Он научил Своего слугу Давида, послав на него сначала гнев, а затем милосердие, и привел его таким образом к месту, где хотел бы иметь храм, построенный для Него, а также к пониманию значения этого места. Давид не мог не познать всего этого и поэтому начал готовиться к построению храма, как тот, который постиг сущность Бога через свой тяжкий грех.
"Вот дом Господа Бога" - место, где милость превознеслась над судом, место, где пролилась кровь жертвы, место, где Давид уничтожил свой грех. Как видим, эта основа разительно отличается от той, на которой Давид решил построить дом, а именно его проживание в кедровом доме. Вместо слов: "Вот, я живу в доме кедровом" - он мог бы произнести: "Вот, я жалкий прощенный грешник". Одно дело - действовать исходя из того, чем являемся мы, и совсем другое - на основании того, чем является Бог. Дом Бога всегда должен свидетельствовать о Его милосердии, а это - благо для нас, взираем ли мы на храм прежних времен или на Церковь наших дней. И храм, и Церковь показывают победу милости над судом. Мы видим, как на кресте удар правосудия обрушился на безгрешную жертву и как затем Святой Дух снисходит, чтобы собрать людей вокруг Того, Который восстал из мертвых. Так и Давид начал собирать обтесанные камни и материалы для строительства дома, как только место заложения дома было определено. Церковь - это дом живого Бога, краеугольный камень которого - Христос. Материалы для этого здания были заготовлены, а место для его заложения было приобретено во времена скорби Христа, поэтому Давид представляет Христа в Его страданиях, а Соломон - в Его славе. Давид вел войны; Соломон был человеком мирным. Давиду приходилось бороться с врагами; Соломон же мог сказать: "Нет противника и нет более препон". Так эти двое царей предвещают Того, Который, пройдя через страдания на кресте, сделал необходимое приготовление для постройки храма, который появился, исполненный Божественного порядка и совершенства, в дни Его последующей славы.
В конце концов Давид доказал, что хотя его мысли относительно времени постройки дома нуждались в исправлении, тем не менее его желание построить дом было весьма пылким. В конце главы он говорит: "Всеми силами я заготовил для дома Бога моего золото для золотых вещей и серебро для серебряных, и медь для медных, железо для железных, и дерева для деревянных, камни оникса и камни вставные, камни красивые и разноцветные, и всякие дорогие камни, и множество мрамора" (1 Хрон. 29,2).*

Примечание

Во Второй Книге Самуила (24,24) мы читаем: "И купил Давид гумно и волов за пятьдесят сиклей серебра”, из Первой Книги Хроник (21,25) мы узнаем: "И дал Давид Орне за это место шестьсот сиклей золота”. В Книге Самуила упоминаются лишь "гумно и волы” в качестве жертвы за прекращение моровой язвы, в то время как в Книге Хроник под словом "место” подразумевается целая возвышенность для постройки храма.
Вот так благодать направляет службу в должное русло, и не только направляет, но и пронизывает силой, которая никогда не сможет проявиться в службе, текущей не по своему руслу. Давид получил уроки, когда предстал пред Господом и когда пришел к гумну Орны Иевусеянина, которые были настолько чудотворны, что подвели его к необходимым приготовлениям для постройки храма. Теперь он мог сказать: "Всеми силами я заготовил" - и: "По любви моей к дому Бога моего, есть у меня сокровище собственное из золота и серебра; и его я отдаю для дома Бога моего, сверх всего, что заготовил я для святого дома: три тысячи талантов золота" и т.д. И силы, и свою любовь он отдавал работе, довести до конца которую было суждено другому.
Благодать дает человеку возможность подавить себя и сделать служение Богу единственной целью своей жизни. Когда Давид взирал на сверкающую великолепием гору драгоценностей, которую он собрал, исполненный преданности Богу, он мог сказать: "От руки Твоей полученное мы отдали Тебе". "Благословен Ты, Господи, Боже Израиля, отца нашего, от века и до века! Твое, Господи, величие, и могущество, и слава, и победа и великолепие, и все, что на небе и на земле, Твое: Твое, Господи, царство, и Ты превыше всего, как Владычествующий. И богатство и слава от лица Твоего, и Ты владычествуешь над всем, и в руке Твоей сила и могущество, и во власти Твоей возвеличить и укрепить все. И ныне, Боже наш, мы славословим Тебя и хвалим величественное имя Твое. Ибо кто я и кто народ мой, что мы имели возможность так жертвовать? Но от Тебя все, и от руки Твоей полученное мы отдали Тебе, потому что странники мы пред Тобою и пришельцы, как и все отцы наши, как тень дни наши на земле, и нет ничего прочного. Господи Боже наш! все это множество, которое приготовили мы для построения дома Тебе, святому имени Твоему, от руки Твоей оно, и все Твое". "Кто я?" Какой вопрос! Давид был ничто, а Бог - все и во всем. Если когда-либо у него и возникала мысль о том, что он может предложить что-либо Богу, то теперь он уже не думает об этом. Все было от Бога, и Он в своей благодати позволил им предложить Ему то, что Ему же принадлежало. Человек не может сделать Бога своим должником, хотя постоянно стремится к этому. И в 50-м Псалме, и в главе 1 книги Пророка Исаии, и в главе 17 Деяний есть свидетельства этих не прекращающихся попыток человека, будь то еврей или иноверный, дать что-либо Богу, но все его усилия тщетны. Ответом человеку, стремящемуся сделать Бога своим должником, служат слова: "Если бы Я взалкал, то не сказал бы тебе". Бог должен давать, человек - получать. "Или кто, - говорит апостол, - дал Ему наперед?" Господь великодушно принимает дары от тех, кого Он научил сказать: "От руки Твоей полученное мы отдали Тебе", - но вечность объявила Бога первейшим и величайшим Дающим. Благословенна эта истина! Благословенны несчастные, раскаявшиеся грешники с разбитыми сердцами, признавшие Бога как дающего все: жизнь, прощение, покой, святость, непреходящую славу! Счастьем было для Давида в конце своей полной перемены жизни затеряться самому и сокрыть свои пожертвования среди богатства и изобилия Божественной благодати. Счастьем было для него знать, что храм, план постройки которого он вручил Соломону, сыну своему, будет служить вечным памятником торжествующего милосердия Бога. В назначенное время из заложенного основания поднимется величественное и прекрасное здание, яркий свет Божественной славы заполнит все его уголки; и все же никто не забудет, что оно стоит на том священном месте, где вершение суда, поражающего людей, было остановлено рукой высшей милости, не захотевшей проливать кровь невинной жертвы.
И, мой читатель, переходя от храма Соломона к тому, который должен подняться в наши дни для возлюбленных Богом людей, мы со всей ясностью видим развитие тех же самых небесных принципов. И более того, переходя от храма земного к храму небесному, мы видим преславную победу милосердия над любым препятствием, или скорее, преславную гармонию, установившуюся между милосердием и миром.
В ослепительном сиянии тысячелетней славы Израиль - с земли, а Церковь - с небес будут взирать на крест как на место, где Суд вложил свой меч в ножны, а Рука милосердия начала возводить здание, которое всегда будет излучать немеркнущий свет славы к похвале и почитанию Бога - Того благословенного, Который дает нам все.
Глава 8. Заговор
И вновь мы следуем за Давидом в долину унижений - долину глубокую, полную тяжких грехов и их последствий. Поистине, наблюдать за полной неожиданностей жизнью этого выдающегося человека необычайно интересно. Едва десница любви возродила его душу и вновь поставила его на твердь обеими ногами, как он сразу же погрузился в пучину разврата. Мы только что видели, с какой благодарностью была исправлена его ошибка, связанная с постройкой дома Бога, а сейчас наблюдаем, как он попал в сети плотских желаний. Увы, таков человек - жалкая, колеблющаяся, спотыкающаяся тварь, которой каждую минуту необходимо в полной мере ощущать Божественную благодать и терпение.
В жизни самого скромного верующего можно найти (хотя и в меньшей степени) все проявления грубости, неуравновешенности и непоследовательности, которые мы видим в жизнеописании Давида. Именно это, безусловно, и придает рассказу о нем такое своеобразие и такую трогательность, что мы не можем читать его без огромного интереса.
Есть ли где-нибудь сердце, которое никогда не оказывалось под влиянием неверия, подобно Давиду, когда он бежал искать убежища у царя Гефского? Или под властью ложных представлений о служении Господу, когда он преждевременно пытался построить дом для Бога? Или под властью чувства самодовольства и гордости, когда он пытался исчислить народ? Или низменного вожделения, когда он встретил жену Урии Хеттеянина? Лишь обладателю такого сердца было бы неинтересно читать о путях Давида. Однако, я думаю, что у моего читателя не такое сердце, поскольку, где бы оно ни находилось, оно всегда остается восприимчивым ко всему, что я перечислил выше, и, следовательно, благодать, ниспосланная Давиду, должна была быть бесценной для каждого сердца, знающего свое бедствие.
Та часть жизнеописания Давида, которой мы сейчас займемся, весьма обширна. Она охватывает много важных принципов жизни христиан и их общения с Богом. События этого периода, несомненно, знакомы читателю, однако полезно будет внимательно присмотреться к ним. Грех Давида послужил поводом к заговору Авессалома. "Через год, в то время, когда выходят цари в походы, Давид послал Иоава и слуг своих с ним и всех Израильтян; и они поразили Аммонитян, и осадили Равву; Давид же оставался в Иерусалиме" (2 Сам. 11,1). Давид, вместо того чтобы возглавлять свое войско и испытывать на себе лишения и тяготы войны, спокойно отдыхал дома. Это дало врагу явное преимущество над Давидом. Когда человек покидает свой пост, стоять на котором - его священный долг, или удаляется от места столкновения, он слабеет. Ведь он снял свои доспехи, и вражеская стрела, несомненно, пронзит его. Во время деятельности на благо Господа (неважно, какой именно) природа подавлена, но как только давление ослабевает, природа разворачивает свою деятельность и человек теряет свою стойкость к воздействию и влиянию всего внешнего. Мы должны серьезно задуматься над этим. Сатана всегда найдет способ причинить зло праздному сердцу или праздным рукам. Бог заставил Давида понять это. Если бы он был в Равве со своим войском, то его взгляд не остановился бы на том, что было призвано воздействовать на растленное начало в его природе; однако именно из-за того, что он остался дома, природа его открылась, и в нее смог войти враг.
Хорошо бы всегда быть начеку, потому что враг не дремлет. "Трезвитесь, бодрствуйте, - говорит апостол, - потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить". Сатана только и ждет, когда ему представится возможность действовать, и когда он видит, что душа не занята надлежащей службой, он, несомненно, пытается вовлечь ее во зло. Следовательно, надежным и действительным средством от сатаны является усердное служение - служение, истоки которого находятся в общении с Богом, ибо в этом случае наше враждебное отношение к лукавому очевидно; если же наши действия не проникнуты духом враждебности по отношению к нему, он использует нас в качестве средства к достижению своих собственных целей. Когда Давид не нашел в себе силы стать во главе войска Израилева, он стал рабом вожделения. Печальная картина! Серьезное, очень серьезное предупреждение нашим душам!
Верующий подвергается воздействию либо духа, либо плоти; если на него не влияет Дух, то плоть наверняка одерживает верх и человек становится легкой добычей для лукавого. Так было и с Давидом. "В то время, когда выходят цари в поход", Давид отдыхал у себя дома, и сатана подготовил ему искушение, которое оказалось слишком сильным для его жалкого сердца. Он пал - пал позорно и тяжко! Его падение не было просто ошибкой. Нет, он упал в бездну нравственного зла и низменного разврата, и его грех является поводом для серьезного предупреждения: природа должна быть осуждена, иначе она приведет к катастрофе, подобной кораблекрушению.
И обратите внимание, как пугающе далеко зашел Давид, совершая зло. Пожертвовав своей сущностью в угоду прихотям природы, он пытается сделать Урию ширмой, за которой он смог бы спрятаться от общественного порицания. Ведь его репутация должна сохраняться незапятнанной любой ценой. Он пробует проявить доброту, но тщетно, он заставляет обесчещенного и обиженного им Урию пить, но не достигает цели, наконец, он убивает его мечом Аммонитян. Как это ужасно! Неужели Давид на самом деле забыл, что очи Господа наблюдают за ним, творящим зло? Может показаться, что его совесть очерствела и уже не воспринимает самоосуждения так, как мы могли бы ожидать. Так оно и есть, в противном случае у него наверняка возникли бы сомнения и колебания, когда он к греху прелюбодеяния добавил еще и грех убийства, и он наверняка восскорбел бы, услышав резкий укор Урии (резкость которого обуславливалась только тем, что он вырвался абсолютно непроизвольно): "Ковчег и Израиль и Иуда находятся в шатрах, и господин мой Иоав и рабы господина моего пребывают в поле, а я вошел бы в дом свой!...". Какой упрек Давиду! Господь и Его народ находятся в поле под открытым небом, сражаясь с необрезанными недругами Израиля, а Давид пребывает дома, наслаждаясь покоем и потакая желаниям природы. Давид находился на своем ложе в тот час, когда войско Господне вело войну с врагом; были времена, когда он не подставил бы верного слугу под удар неприятеля для того лишь, чтобы спасти свою репутацию. Таков, однако, человек, причем лучший из людей. Когда гордыня переполняет сердце, а вожделение затуманивает взор, кто сможет положить предел человеческой греховности? Кто определит, как пугающе далеко может зайти даже Давид, будучи вне общения? Благословен Бог во веки за всю Свою благодать - Тот, Который доказывал, что Ему по силам любое требование Его заблудших слуг! Кто, как не Бог, может уделять внимание даже одному-единственному святому на определенном этапе его жизни? Мы помним Его точную оценку мерзости греха, и поэтому Его совершенная благодать, ниспосланная на грешника, должна заполнять его душу благодарностью, исполненной обожания.
Господь должен превозносить Свою святость, как бы Он ни обращался с грешниками; и поэтому в случае с Давидом мы видим, что Он объявил суровый приговор его дому за его грех. К Давиду посылается Нафан, чтобы привести его совесть к ощущению непосредственной близости и святости Бога. Это именно то ощущение, которое никогда не должно оставлять совесть. Если его нет, то она прибегнет к всевозможным уловкам, уверткам и маскам. Когда Давиду сообщили об успешном осуществлении его жестокого плана убийства Урии, он сказал: "Так скажи Иоаву: пусть не смущает тебя это дело; ибо меч поядает иногда того, иногда сего". Таким образом он рассчитывает скрыть истинное положение дел. Однако, он напрасно воображал, что стоит убрать с дороги Урию, и все сразу же уладится. Здесь было Око, Которое проникло через все покровы, которые бесчувствие Давида набросило на его сердце и совесть. Несомненно, "меч поядает иногда того, иногда сего", и война полна превратностей, но этот мир не удовлетворяет святость Бога. Все происшедшее необходимо было предать огласке: отвратительные сети зла, которыми сатана опутал ноги своей жертвы, нужно было снять, святость дома Бога - укрепить любой ценой, Его имя и истину - превознести, а Его слугу - наказать на виду у всего собрания - да, "пред этим солнцем". Человек со своей точки зрения счел бы более мудрым скрыть от глаз людских картину наказания того, кто стоял так высоко, однако Бог так не поступает; Он докажет каждому зрителю, что не имеет ничего общего со злом, с помощью суда, который Он будет вершить на глазах у Своего народа. Ничто не сможет смыть пятна с истины Бога, кроме общественного суда над грешниками. У людей мира до поры до времени дела могут идти довольно хорошо, и они могут грешить, пользуясь властью, но те, кто соединен с именем Господа, должен блюсти свою чистоту, иначе их постигнет суд.
Однако остается только удивляться, каким нечувствительным кажется Давид во всей этой истории. Даже когда Нафан своей трогательной притчей раскрыл перед ним всю недостойность его поведения, Давид, хотя и вознегодовал из-за эгоистичного поступка богатого человека, так и не понял, что в притче говорилось о нем самом: "Сильно разгневался Давид на этого человека, и сказал Нафану: жив Господь! достоин смерти человек, сделавший это". Так он невольно объявил приговор самому себе, Он еще не осознал своего греха; возможно, он даже начал бы поиски обидчика, чтобы наказать его, если бы слово пророка не оказалось стрелой Всемогущего, пронзившей его молчащую совесть. "Ты - тот человек". Величайшее открытие! Источник греха был указан, и Давид предстал перед Богом как грешник с разбитым сердцем, терзаемый угрызениями совести. Он больше не пытался закрыться ширмой или сохранить свою репутацию. "Согрешил я пред Господом" - это признание вытекло, как кровь, из раны его души. Она была покорена силой истины, и в псалме 51 мы читаем его покаянную молитву, которой он заклинал Господа, лежа на земле и сознавая в полной мере свою собственную низменность перед Богом. "Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои". Вот где был хорошо известный Давиду источник, к помощи которого он не раз прибегал. Он принес свою тяжкую ношу и положил ее рядом с полной любви добротой и нежным милосердием Бога - положил на единственное место, где его мятущийся дух мог обрести покой. Он понял, что грех его настолько гнусен, что только милосердие Бога может изгладить его. В милосердии он нашел ту "бездонную пропасть", которая могла "поглотить" все его зло и дать ему, признавшему свою низменность, полный покой.
Но Давид нуждался не только в прощении своих грехов. Да, прощение было ему необходимо, это безусловно, однако ему требовалось большее, а именно внутреннее очищение от растлевающей власти самого греха. "Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня". Апостол говорит: "Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды". Очищение от неправды - это нечто большее, чем прощение за грехи, поэтому Давид желал и того, и другого. Ведь и очищение, и прощение зависят от нашего признания собственных грехов.
Исповедовать свои грехи намного труднее, чем молить об их прощении. Ведь признаваться в том, что ты совершил грех, гораздо более унизительно, чем испрашивать себе прощение вообще. Просить о нем Господа легко, но наши мольбы могут быть напрасны, если мы не исповедуем свои грехи, после исповеди же бесхитростная вера поможет нам узнать, прощены ли они. Сказано: "Если мы исповедуем..." Давид исповедовал свой грех. "Беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною. Тебе, Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем". Это истинное убеждение. Давид не пытался оправдаться, не возлагал вину на обстоятельства, не смотрел на других людей. Только "я" и "Ты"; "я" - грешник, "Ты" - Бог истины. "Бог верен, а всякий человек лжив". Секрет настоящего возвращения заключается в том, что мы становимся на свое истинное место в свете истины Бога, сознавая себя грешниками. Таково учение апостола, нашедшее отражение в главе 3 Послания к Римлянам. Истина Бога представлена в ней как высочайшая норма, в соответствии с которой состояние человека должно пройти испытания. Цель этого испытания - низвести грешника до самого что ни на есть дна его нравственного и физического положения перед Богом, при этом с человека срываются все его покровы, и вся его душа, в том числе ее самые потаенные уголки, обнажается перед святостью, которая не потерпит ни малейшего признака греха в ее присутствии. И, низведенные до пыли самоуничижения и искреннего признания своих грехов, - что мы находим? Мы находим Бога - единственного Владыку в Своей благодати, Который посылает настоящую праведность грешникам, осознавшим свою вину и осудившим себя за грех.
Здесь мы видим истину и благодать, представленные в чрезвычайно важном разделе Писания. Истина разбивает сердце - благодать соединяет вновь его осколки; первая закрывает уста - вторая открывает их; закрывает, чтобы остановить хвастовство человека своими достоинствами, открывает, чтобы воздать честь и хвалу Богу за всю Его благодать.
Давид мысленно прошел через истину, которая впоследствии была определена в главе 3 Послания к Римлянам. Он, как и многие другие, был ввергнут в пучину страстей своей природы. "Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя". Здесь он всматривается в самое дно пропасти - зачатие в беззаконии! Что хорошего могло получиться из этого? Ничего! Это непоправимо. А теперь обратите внимание на разительный контраст: "Вот, Ты возлюбил истину в сердце". Бог требует истины. Следовательно, что мог сделать Давид, кроме как исповедоваться в своих поступках? Ибо то была истина, касающаяся его самого. И что может удовлетворить нужду такого человека, как он? Ничего, кроме бесценной крови Христа. "Окропи меня иссопом, и буду чист; омой меня, и буду белее снега". Другими словами, Давид, как беспомощный грешник, бросается в объятия любви, несущей избавление. Счастливое место, дарующее покой! Ведь один только Бог может окропить грешника и подготовить его к тому, чтобы он мог предстать перед Ним. "Дай мне услышать радость и веселие, - и возрадуются кости, Тобою сокрушенные". Бог должен сделать все: окропить его совесть, дать его слуху возможность вновь услышать радость и веселие, открыть его уста, чтобы они могли рассказать грешникам о Его путях любви и милосердия, сотворить в нем чистое сердце, возвратить ему радость спасения, утвердить его во владычестве Духа.
И вот, когда слова Нафана благодаря Божественной силе дошли до сердца Давида, он сбросил свою неимоверно тяжелую ношу в бескрайнюю благодать (и сделал это благодаря бесценной крови искупления) и смог таким образом смиренно возрадоваться благодатному разрешению беззакония, которое из-за его греха возникло между его совестью и Богом. Благодать одержала преславную победу, и Давид удалился с поля брани, - конечно же, тяжело израненный, но и более глубоко осознавший, что есть Бог и что сделала благодать для его души.
Однако грех Давида все-таки принес горькие плоды в свое время. Так бывает всегда. Благодать не оставляет в стороне эти торжественные слова апостола: "Что посеет человек, то и пожнет". Благодать может простить человека, но последствия греха непременно скажутся, даже если грешник наслаждается самым глубоким и сладостным ощущением Божественной любви и возрождающей душу благодати, в то время как на самом деле он находится под ударом жезла. Мы видим великое множество доказательств этого в жизнеописании Давида. Как мы знаем, он получил полное, благословенное и Божественное прощение, очищение и возрождение; тем не менее ему пришлось внять серьезному предречению: "Итак не отступит меч от дома твоего во веки, за то, что ты пренебрег Меня и взял жену Урии Хеттеянина, чтобы она была тебе женою". Обратите внимание: "Ты пренебрег Меня". Давид пытался скрыть свой грех от глаз людских, убрал Урию со своего пути, забыв про всевидящее Око Иеговы и про честь Его святого имени. Если бы он вспомнил Господа в тот момент, когда природа заставляла Давида прислушаться к ее голосу, он не попался бы в западню. Ощущение присутствия Бога - это величайшая защита от зла, но как часто мы оказываемся под влиянием наших ближних, а не Бога. "Всегда видел я перед собою Господа, ибо Он одесную меня; не поколеблюсь". Если нам не удастся ощутить присутствие Бога как защиту от зла, то придется почувствовать его как наказание вследствие зла.
"Не отступит меч от дома твоего во веки". Сравните это с преславными обещаниями, данными Давиду, о которых говорится в главе 7, и хотя голос, объявляющий приговор и дающий обетование, один и тот же, тон его в этих двух случаях абсолютно разный: в первом слышится благодать, во втором - праведность. "Но как ты этим делом подал повод врагам Господа хулить Его, то умрет родившийся у тебя сын". Смерть сына, однако, была только первым знаком суда, который должен был обрушиться на дом Давида. Он и постился, и молился, и унижал себя, и лежал на земле, но дитя должно было умереть. Суд вершил свое дело, и его всепоглощающее пламя сжигало все, подлежащее его истреблению. Меч человека "поядает иногда того, иногда сего", но меч Бога опускается только на голову грешника. Все должно стать явным; поток может какое-то время течь под землей, но рано или поздно он прорвется наружу. Долгие годы мы можем жить, скрывая зло, руководствуясь каким-либо нечестивым принципом, потакая какому-либо нечистому вожделению, удовлетворяя какой-либо свой нечистый порыв или чувство, однако тлеющий огонь разгорится в бушующее пламя и покажет нам истинную сущность наших поступков. Мы ничего не можем скрыть от Бога и не в состоянии заставить Его считать наши неверные пути праведными. Мы можем привести себя к такой мысли сами, мы найдем веские доводы, чтобы убедить свои сердца в том, что наши поступки - праведные, благие или законные, но "Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет".
Какая благодать сияет в этом, да и в любом другом эпизоде замечательной жизни Давида! Вирсавия становится матерью Соломона, который занимал престол Израиля в течение самого славного периода его истории и стоял в том привилегированном ряду, через который, будучи во плоти, прошел Христос. Поистине, это божественно. И вполне достойно Бога. Черные дни в жизни Давида стали, благодаря деснице Бога, средством бескрайнего благословения - и в глубине тьмы отразились отблески Божественной благодати. Так из ядущего вышло ядомое, из сильного - мягкое. Мы знаем, что этим принципом характеризуются все действия Бога по отношению к Его народу. Он судит зло людей, это несомненно, но Он прощает их грехи и превращает сами их проступки в русло, по которому после их уничтожения и самоосуждения течет благодать. Благословен Бог во веки за всю Его благодать, за то, что прощает грехи, возрождает наши души, принимает наши многочисленные немощи и в конце концов через Себя, исполненного любви к нам, приводит нас к победе!
Что должен был чувствовать Давид потом, когда его взгляд остановился на Соломоне - "человеке мирном", своем Иедидиа, то есть на "возлюбленном Господа"? Он должен был вспомнить свое унизительное падение, он должен был вспомнить неоценимую благодать Бога. Дорогой читатель-христианин, не так ли происходит и с нами? Что наша повседневная жизнь, как не череда взлетов и падений, успехов и невзгод? Только так, и мы благодарим Бога за его уверение в том, что благодать увенчает все во дни вечные.
В конце главы 12 мы вновь видим Давида, сражающегося с врагом - и это положенное ему место. "И собрал Давид весь народ, и пошел к Равве, и воевал против нее и взял ее. ...А народ, бывший в нем, он вывел и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи. Так он поступил со всеми городами Аммонитскими. И возвратился после того Давид и весь народ в Иерусалим".
И теперь начинается тягостный рассказ о несчастьях Давида, об осуществлении предречения пророка о том, что меч никогда не отступит от его дома. В главе 13 повествуется о двух самых сатанинских поступках из всех, которые когда-либо пятнали их семейный круг. Амнон, сын Давида, бесчестит сестру Авессалома, а Авессалом убивает Амнона и бежит в Гессур, где он остается в течение трех лет. Давид разрешает ему вернуться, что противоречит определенной букве закона. Даже если бы он убил человека непреднамеренно, ему и то следовало оставаться в городе, давшем ему убежище, но он был убийцей-злоумышленником и, несмотря на свое преступление, был принят обратно, как будто ничего и не произошло: не последовало ни исповеди, ни суда, ни искупления. "И поцеловал царь Авессалома". Да, царь поцеловал убийцу, вместо того чтобы позволить действовать закону Бога Израилева. И что же? "После сего Авессалом завел у себя колесницы и лошадей и пятьдесят скороходов". Чрезмерная нежность Давида только расчистила Авессалому путь к открытому восстанию. Страшное преступление! Обращайся со злом мягко - и оно непременно поднимет голову и в конце концов сокрушит тебя. И наоборот: встречай зло именем Господа - и победа наверняка будет за тобой. Не забавляйся со змеей, а немедля раздави ее у своих ног. Простое и твердое решение - это, в конечном итоге, самый надежный и благочестивый путь. Поначалу он может быть трудным, но в конце его тебя ждет успокоение.
Однако посмотрите, как действует Авессалом. Он начал с того, что пытался вызвать в сердцах Израильтян ощущение того, что он им необходим. "И вставал Авессалом рано утром, и становился при дороге у ворот, и когда кто-нибудь, имея тяжбу, шел к царю на суд, то Авессалом подзывал его к себе и спрашивал: из какого города ты?... Вот твое дело доброе и справедливое, но у царя некому выслушать тебя. И говорил Авессалом: о, если бы меня поставили судьею в этой земле! ко мне приходил бы всякий, кто имеет спор и тяжбу, и я судил бы его по правде. И когда подходил кто-нибудь поклониться ему, то он простирал руку свою и обнимал его и целовал его... Так вкрадывался Авессалом в сердце Израильтян". Лукавый так всегда и поступает: сначала создает ощущение пустоты и необходимости в чем-то, а затем заполняет эту пустоту чем-либо и кем-либо, им самим предусмотренным. В сердцах тех, кто был доволен Давидом во всех отношениях, не нашлось места для Авессалома. Это прекрасный принцип, которым должны руководствоваться наши сердца в своем отношении к Христу. Если мы полны Им, то в нас уже нет места для чего-либо другого. Сатана может ввести в нас что-то свое только в том случае, если он сумеет вызвать в наших сердцах ощущение недостатка в чем-либо. Если мы в состоянии искренне сказать: "Господь есть часть меня", то мы надежно защищены от притягательной силы ловушек сатаны. Господь удерживает нас в счастливом и святом наслаждении общения с Ним, чтобы мы могли повторить слова, прозвучавшие в прежние времена: "Я стараюсь полагать все лучшее мое во Христе, и тогда малое из творения пройдет великий путь"
Как бы то ни было, Авессалом вкрался в сердца народа Израиля. Он сделал это с помощью лести; а в мыслях и чувствах людей он занял место, принадлежащее Давиду. У него было все для того, чтобы суметь очаровать народ. "Не было во всем Израиле мужчины столь красивого, как Авессалом, и столько хвалимого, как он; от подошвы ног до верха головы его не было у него недостатка". Однако, ни его красота, ни его лесть не смогли повлиять на тех, кто был близок к Давиду. Когда пришел вестник, говоря: "Сердце Израильтян уклонилось на сторону Авессалома", - стало очевидным, кто по-настоящему был предан Давиду. "И сказал Давид всем слугам своим, которые были при нем в Иерусалиме: встаньте, убежим... И сказали слуги царские царю: во всем, что угодно господину нашему царю, мы - рабы твои... И вышел царь и весь народ пешие, и остановились у Беф-Мерхата. И все слуги его шли по сторонам его, и все Хелефеи, и все Фелефеи, и все Гефяне до шестисот человек, пришедшие вместе с ним из Гефа, шли впереди царя... И плакала вся земля громким голосом. И весь народ переходил, и царь перешел поток Кедрон; и пошел весь народ по дороге к пустыне". Таким образом, было немало сердец, любящих Давида слишком горячо, чтобы отвратиться от него и подпасть под влияние Авессалома, расставлявшего свои сети. Тот, кто в дни его изгнания находился рядом с ним, был по-настоящему близок ему в час его глубокой скорби. "А Давид пошел на гору Елеонскую, шел и плакал; голова у него была покрыта; он шел босой, и все люди, бывшие с ним, покрыли каждый голову свою, шли и плакали"
Это была необычайно трогательная картина. Благодать, сошедшая на Давида, сияла во время этого заговора, как никогда раньше в его жизни. Но не только благодать, посланная Давиду, проявилась с потрясающей силой, но и искренняя преданность дорогих ему людей. Эпизод, в котором мы видим, как группа любящих его людей, последовавших за ним, окружает плачущего, босого Давида, трогает наши сердца гораздо более глубоко, чем сцена, в которой они толпятся вокруг него, сидящего на престоле. И мы еще более убеждаемся в том, что центром внимания является его сущность, а не занимаемое им положение. Будучи в изгнании, Давид не мог предложить своим последователям ничего, кроме братства, и все-таки те, кто знал его сущность, по-прежнему ощущали его обаяние, которое притягивало их к нему во все времена. Они и плакали вместе с ним, и побеждали вместе с ним. Вслушайтесь в слова того, кто искренне любил Давида: "И отвечал Еффей царю и сказал: жив Господь, и да живет господин мой царь: где бы ни был господин мой царь, в жизни ли, в смерти ли, там будет и раб твой". В жизни ли, в смерти ли - он всегда будет вместе с Давидом.
При чтении этих глав ничто так не поражает, как смирение духа Давида, достойное восхищения. Когда Садок в скорбной процессии нес ковчег, Давид сказал: "Возврати ковчег Божий в город. Если я обрету милость пред очами Господа, то Он возвратит меня, и даст мне видеть его и жилище его. А если Он скажет так: "нет Моего благоволения к тебе", то вот я; пусть творит со мною что Ему благоугодно".
Когда дерзкий Вениамитянин, Семей, вышел из Бахурима и стал злословить и бросать камнями в Давида, а Авесса просил царя разрешить ему снять с Семея голову, он ответил: "Что мне и вам, сыны Саруины? пусть он злословит; ибо Господь повелел ему злословить Давида. Кто же может сказать: "зачем ты так делаешь?". Словом, Давид смиренно склоняет свою голову перед промыслом Бога. Безусловно, он почувствовал, что всего лишь пожинал плоды своего греха, и смирился с этим. Он видел Бога во всем и принял Его всей душей, исполненной смирения и благоговения. Для него то был не Семей, а Господь. Авесса видел только человека и хотел расправиться с ним соответственно этому; так же и Петр, много лет спустя, пытался защитить своего возлюбленного Учителя от своры убийц, посланных схватить Его. И Петр, и Авесса видели только поверхность и смотрели только на вторичные явления. Иисус же пребывал в самом что ни на есть глубоком подчинении Отцу. "Неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?" Это давало Ему власть над всем. Его взгляд простирался дальше средства Бога - чаши страдания - и упирался в десницу, которая ее наполняла. Неважно, кому - Иуде ли, Ироду, Канафе или Пилату, - но Он мог сказать лишь: "Чаша, которую дал Мне Отец".
Так же и Давид, по мере своих возможностей, поднялся над второстепенными действующими силами. Он взирал только на Бога и - босой, с покрытой головой - склонился перед Ним. "Господь повелел ему злословить Давида". И этого было достаточно.
Наверное, вряд ли мы терпим неудачу в чем-либо так часто, как в попытке постичь присутствие Бога и принципы Его обращения с нашими душами во всех мелочах нашей повседневной жизни. Мы непрестанно попадаем в ловушку смотря на вторичные явления; мы не ощущаем Бога во всем. Поэтому-то сатана и побеждает нас. Если бы мы более остро чувствовали, что нет ни одного события в нашей жизни - днем ли, ночью ли, - во время которого нельзя услышать голоса Бога или увидеть Его десницу, то какой святостью мы были бы окружены! Люди и предметы воспринимались бы лишь как многочисленные действующие силы и средства в руках Отца, как многочисленные составные части напитка, наполняющего чашу Отца. Благодаря этому чувству наши умы возвысились бы, души успокоились, а сердца смирились. И тогда мы не повторили бы вслед за Авессой: "Зачем злословит этот мертвый пес господина моего царя? пойду я, и сниму с него голову" - и не выхватили бы, вместе с Петром, меч из ножен, объятые естественным возмущением. Как низко по сравнению со своими повелителями стояли двое этих пылких, но заблуждающихся людей! Как, должно быть, звук выхватываемого Петром меча резал слух Учителя и как он оскорбил Его дух! И как глубоко, должно быть, опечалили слова Авессы смирившегося и покорившегося Давида! Мог ли Давид оградить себя, когда Бог так серьезно и впечатляюще воздействовал на его душу? Разумеется, нет. Он не смел вырвать себя из рук Господа. Давид принадлежал Ему - в жизни ли, в смерти ли - и как царь, и как изгнанник. Благословенная подчиненность!
Но, как мы уже отмечали, в описании заговора проявляется не только покорность Давида Богу, но и преданность Давиду его друзей, независимо от того, совершает он ошибки или нет. Мы видим его сильных слуг, стоящих и справа, и слева от него и разделяющих с ним проклятия и оскорбления, изрыгаемые Семеем. Они всегда были с ним - и в убежище, и на престоле, и на поле брани, - а теперь они остались с ним в его унижении.
А потом пришли Сови и Верзилий и с царственной щедростью помогли ему и бывшим с ним людям. Словом, в час скорби Давида обнажились истинные чувства многих сердец. Стало понятным, кто любил Давида ради него самого, и, несомненно, он вернулся домой, к своему престолу, в еще более полной и глубокой уверенности в искренней любви тех, кто окружал его.
Есть, однако, один человек, упомянутый в этих главах, о личности которого мы должны немного поразмышлять. Я имею в виду Мемфивосфея, сына Ионафана.
Едва Давид воссел на престоле, как произнес эти памятные благодатные слова: "Нет ли еще кого-нибудь из дома Саулова? я оказал бы ему милость Божию". "Из дома Саулова!", "Милость Божию"! Какие слова! Саул был его самым заклятым врагом; и все же теперь, восседая на троне во всем блеске своего положения и в беспредельности Божественной благодати, он смог предать забвению прошлые дела и проявить милость не только свою, но и Бога.
А милость Бога отмечена отличительной особенностью, когда она направлена на Его врагов: "Если, будучи врагами, мы примирились с Богом смертию Сына Его..." Такова была милость, которую Давид хотел показать члену семейства Саула. "И пришел Мемфивосфей, сын Ионафана, сына Саулова, к Давиду, и пал на лице свое, и поклонился... И сказал ему Давид: не бойся; я окажу тебе милость..., и ты всегда будешь есть хлеб за моим столом. И поклонился Мемфивосфей и сказал: что такое раб твой, что ты призрел на такого мертвого пса, как я?" Это - замечательное проявление милости Бога, здесь мы видим основу преданности Мемфивосфея Давиду. И хотя прав у него было не больше, чем у врага или мертвого пса, его с благодарностью принимают и усаживают за царский стол.
Но у Мемфивосфея был неверный слуга, который, преследуя свои собственные цели, представил его перед царем в ложном свете. В первых стихах главы 16 читатель найдет описание действий Сивы. Он выказывает притворную доброту по отношению к Давиду и очерняет Мемфивосфея с тем, чтобы завладеть его землями. Он пользуется телесной немощью своего господина, чтобы обмануть и оклеветать его. Какая картина!
Истина, тем не менее, выходит на свет, и оклеветанный Мемфивосфей полностью оправдывается. По возвращении Давида, когда беда оставила его, а Авессалом погиб, "Мемфивосфей, сын Ионафана, сына Саулова, вышел навстречу царю. Он не омывая ног своих, не заботился о бороде своей и не мыл одежд своих с того дня, как вышел царь, до дня, когда он возвратился с миром".
Таково свидетельство Духа, данное этому преданному человеку. Пока Давид отсутствовал, Мемфивосфей скорбел, и это именно то, что должен делать святой сейчас, во время отсутствия его Владыки. Братство с отсутствующим Господом приносит в человеческую сущность христиан чувство полнейшего отделения. Суть вовсе не в том, что можно делать христианину, а чего - нельзя. Нет; сердце, исполненное любви, само подскажет верный путь тому, кто ждет возвращения царя. Какой поистине Божественный побудительный мотив к действию предоставляет нам отсутствие Иисуса! "Если вы воскресли со Христом, то ищите горнего". Спросите духовного человека, почему он воздерживается от того, что может дать ему наслаждение? Он ответит вам: потому что Иисус отсутствует. Это высочайший побудительный мотив. Нам не нужны холодные и пустые принципы формализма, чтобы определять свои пути, но нам нужна более горячая любовь к Иисусу Христу и более сильное желание Его скорейшего возвращения. Как и Мемфивосфей, мы испытали милость Бога - бесценную милость! Нас вызволили из глубины падения и усадили среди царей Его народа. Не должны ли мы любить за это нашего Владыку? Не должны ли мы управлять своими поступками, постоянно сверяясь с Ним? Если так, то мы будем похожи на Мемфивосфея в большей степени. Но все мы слишком преданы служению нашей гнусной природе; слишком поспешно бросаемся, забывая всякую меру, во все наслаждения жизни: наслаждаемся ее богатствами, ее почестями, ее удобствами, ее изысканностью и ее утонченностью - не расплачиваясь при этом правом называться христианами и пользоваться своими привилегиями. Суетный, отвратительный эгоизм! Эгоизм, который заставит нас краснеть в день явления Христа.
Если бы то, что рассказывал Сива о Мемфивосфее, было правдой, то как он на вопрос Давида: "Почему ты, Мемфивосфей, не пошел за мною?" - смог бы ответить: "Господин мой царь! слуга мой обманул меня; ибо я, раб твой, говорил: "оседлаю себе осла и сяду на нем и поеду с царем", так как раб твой хром. А он оклеветал раба твоего пред господином моим царем... хотя весь дом отца моего был повинен смерти пред господином моим царем, но ты посадил раба твоего между ядущими за столом твоим; какое же имею я право жаловаться еще пред царем?" Это - бесхитростное, цельное сердце. Непритворная преданность непременно должна проявиться. Контраст между Сивой и Мемфивосфеем просто поражает. Первый стремился к тому, чтобы унаследовать земли, второй хотел только одного - быть рядом с царем. Поэтому, когда Давид сказал: "К чему ты говоришь все это? я сказал, чтобы ты и Сива разделили между собою поля", Мемфивосфей тотчас же выказал направление, в котором текли его мысли и желания: "Да, - сказал он, - пусть он возьмет даже все, после того как господин мой царь с миром возвратился в дом свой". Его сердце было занято Давидом, а не "всем прочим". Как он мог стоять на одной земле с Сивой? Это было невозможно! Царь возвратился - и этого было достаточно. Находиться рядом с ним - лучше, чем стать полновластным наследником дома Саула. "Пусть он возьмет даже все". Близость к царю так наполняла, так удовлетворяла сердце Мемфивосфея, что он без труда мог отказаться от всего, чего так усердно добивался Сива с помощью обмана и клеветы.
Так будет и со всеми, кто любит имя и сущность Сына Бога. Надежда на его явление, которое мы так ждем, умертвит наши привязанности ко всему мирскому. Ведь, обладая горячими привязанностями, мы не сможем отличить законность от незаконности; эти слова слишком холодны для пылкого сердца. Если мы ждем утра, то это ожидание непременно отвратит наши сердца от всего окружающего так же, как и внимательное созерцание какого-либо предмета всегда уводит нас от всего прочего. Если бы христиане острее сознавали силу нашей благословенной надежды, то они оторвались бы от мира и поднялись над ним. Лукавый прекрасно знает это и потому делает все, чтобы ослабить надежду и свести ее к уровню умозрительной теории, своего рода догмата, в очень незначительной степени обладающего (или не обладающего вовсе) силой для привлечения сердца. И даже от той части Писания, которая специально посвящена событиям, связанным с пришествием Христа, лукавому почти полностью удалось увести нас. Ведь Откровение Иоанна Богослова до недавнего времени считалось такой глубокой и непостижимой тайной, что лишь немногим (да и то вряд ли) было под силу подойти к ее разгадке. И даже после того, как была проведена работа по привлечению внимания христиан к изучению Откровения, он выстроил и внедрил в нас такие противоречивые системы, представил такие дисгармоничные толкования, что бесхитростные умы почти в испуге отворачиваются от того, что, по их мнению, безнадежно запутано и неразрывно связано с мистикой.
И против всего этого зла есть только одно могущественное средство: искренняя надежда на явление Иисуса. Те, кто уповает на Него, не будет предаваться спорам о том, как это произойдет. В самом деле, можно считать твердой закономерностью то, что, по мере угасания нашей любви, дух полемики усиливается.
Все это просто и впечатляюще проиллюстрировано в рассказе о Мемфивосфее. Он понимал, что абсолютно всем был обязан Давиду: им он был спасен от гибели и им возвышен до положения знати. Поэтому, когда место Давида занял узурпатор, всем своим поведением и даже внешним видом Мемфивосфей доказал, что он никоим образом не одобряет существующее положение дел, он отстранился от всего и тосковал только о возвращении того, чья доброта сделала его тем, кем он был. Его судьба, его помыслы, его надежды были связаны с Давидом, и ничто, кроме его возвращения, не могло сделать его счастливым.
О, если бы так было и с нами, мой дорогой читатель-христианин! Если бы мы могли, как странники и пилигримы, глубже проявить свою истинную сущность в самый разгар событий, которыми правит сатана! Грядет время, когда наш возлюбленный Владыка, приветствуемый горячими и радостными возгласами Своего народа, вернется; тогда узурпатор будет свергнут с престола, а враги все до единого попраны ногами нашего преславного Еммануила. Авессаломы, Ахитофелы и Семеи займут подобающее им место; с другой стороны, все желания тоскующих сердец тех, кто подобно Мемфивосфею, скорбел из-за отсутствия Давида, будут полностью удовлетворены. Давайте же и мы воскликнем так, с нетерпением ожидая того мига, когда раздадутся первые звуки Его приближающейся колесницы. Путь долог, неровен и труден; ночь темна и уныла; но звучат слова: "Будьте терпеливы, братия". "Грядущий приидет и не умедлит. Праведный верою жив будет; а если кто поколеблется, не благоволит к тому душа Моя".
Мы не ставим пред собой цели рассмотреть все подробности заговора Авессалома. Он нашел свой конец, как того и заслуживал, хотя из-за его смерти вполне скорбело отеческое сердце и лились отеческие слезы. Его историю вполне справедливо можно считать подтверждением великого пророчества Даниила, когда тот сказал, что некто "лестью овладеет царством". Однако эти и многие другие чрезвычайно интересные вопросы я оставляю на рассмотрение читателя, чтобы он сам мог делать выводы из Святого Писания, и молю Господа о том, чтобы Он помог читателю, изучающему Его Слово, ощутить его освежающее и полезное действие в наше мрачное и мятежное время. Сейчас, как никогда, христиане нуждаются в благоговейном изучении Писания. Кругом так много противоречащих друг другу взглядов и суждений, чуждых понятий и безосновательных учений, что бесхитростный ум просто не знает, к чему обратиться. Благословен Бог: Его Слово перед нами во всей его прозрачной ясности, в нем мы находим неиссякаемый источник истины и непреложный закон, по которому судится все и вся; следовательно, нам нужно только одно - разум, безоговорочно подчиняющийся Его учению. "Если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло".
Глава 9. Песнь и последние слова Давида
В 22-ой главе Второй Книги Самуила содержится величественная песнь Давида, которая перекликается с 18 псалмом. Это изречение Святого Духа Иисуса Христа устами Давида, связанное с его победой над смертью при поддержке державной силы Господа (Еф. 1,19). В ней, как гласит заголовок, Давид воздает хвалу Господу за избавление его от руки всех своих врагов, а особенно за избавление от руки Саула. От своего имени он благодарно перечисляет все славные деяния Господа, но такими словами, что они сразу же переносят наше внимание от Давида и его конфликтов к тому ужасному конфликту, который разразился у могилы Иисуса, когда все силы тьмы восстали в лютой ненависти против Бога. Какая потрясающая сцена! Никогда - ни прежде, ни потом - не было такой битвы или такой победы, как в отношении того, какие силы вступили в противоборство, так и в отношении результатов этого противоборства.
Рай - с одной стороны, и ад - с другой. Таковы противоборствующие силы. А что касается достигнутых результатов, кто может рассказать о них?
На первом месте - триумф Бога и Его сына Иисуса Христа, спасение Церкви, возрождение и благословение племен Израиля и полное освобождение всего необъятного мироздания от господства сатаны, от хулы Господа нашего и из-под ига разврата. Таковы были некоторые из результатов. И потому, борьба была неистовой между этим, очень сильным, противником Бога и человека у креста и у могилы Иисуса Христа. Отчаянными были усилия сильного человека не дать врагам разоружить себя и не позволить разрушить его дом. Но все вражьи усилия были напрасными, Иисус победил. "Объяли меня волны смерти, и потоки беззакония устрашили меня; цепи ада облегли меня, и сети смерти опутали меня. Но в тесноте моей я призвал Господа и к Богу моему воззвал, и Он услышал из чертога своего голос мой, и вопль мой дошел до слуха Его". Здесь за кажущейся слабостью скрывалась истинная сила. Несомненно, побежденный человек выходит победителем. "Ибо, хотя он и распят в немощи, но жив силою Божию" Пролив жертвенную кровь Свою за грехи наши, Он отдал Себя в руки Отца Своего, Который Духом Святым воскресил Его из мертвых. Он не сопротивлялся, но отдал себя на попрание и тем сокрушил силу врага. Сатана посредством человека пригвоздил Его к кресту, уложил Его в могилу и замуровал Его там, чтобы Он не смог встать. Но Он восстал из этой ужасной ямы и вязкой глины. "Отняв силу у начальства и властей", Он спустился в самый центр вражеских владений, только для того, чтобы открыто предстать перед ними.
С 8 по 17 стих мы читаем о вмешательстве Иеговы, выступившего на стороне Его преданного слуги, которое описано возвышенным и невыразимо мощным стилем. Образы, созданные вдохновенным автором псалмов, выдержаны в очень торжественном и выразительном духе. "Потряслась, всколебалась земля, дрогнули и подвиглись основания небес, ибо разгневался (на них Господь). Поднялся дым от гнева Его и из уст Его огонь поядающий; горящие угли сыпались от Него. Наклонил Он небеса и сошел; и мрак под ногами Его; и воссел на херувимов, и полетел, и понесся на крыльях ветра; и мраком покрыл Себя, как сению, сгустив воды облаков небесных; от блистания пред Ним разгорелись угли огненные. Возгремел с небес Господь, и Всевышний дал глас Свой; пустил стрелы и рассеял их; (блеснул) молниею и истребил их. И открылись источники моря, обнажились основания вселенной от грозного гласа Господа, от дуновения духа гнева Его. Простер Он руку с высоты и взял меня, и извлек меня из вод многих".
Какой язык! Где еще найдем что-либо подобное? Гнев Всемогущего, громовые раскаты Его силы небесной, потрясение основы всего мироздания, огонь небесный - все эти понятия так ярко представлены здесь, что превосходят всяческое человеческое воображение.
Могила Иисуса Христа стала центром, вокруг которого разыгралась битва во всей своей неистовой ярости, так как в ней лежал Князь жизни.
Сатана сделал все, что мог: он призвал к себе на помощь все силы ада, все "силы тьмы", но он не смог удержать свою жертву, потому что все законы праведности были соблюдены. Господь Бог наш победил сатану, смерть и ад, соблюдая все строгие законы праведности. В этом заключается счастье грешника, его успокоение. Только от слов, что Бог над всем, что Он благословен навеки, победил сатану, Свое собственное творение, не было бы пользы. Но если нам говорят, что Он как представитель человека, заменивший грешника, как поручитель Церкви одержал эту победу, тогда эти слова, если в них верить, дают душе несказанный покой. Именно это толкует нам Евангелие, именно эту весть доносит оно до слуха грешника.
Апостол говорит нам, что "Он (Христос) предан за грехи наши и воскрес для оправдания нашего". Взяв на Себя наши грехи и сойдя в могилу под их бременем, Он должен был воскреснуть из мертвых как Божественное доказательство совершеннейшего деяния Господа. Святой Дух в Евангелии представляет Его как восставшего из праха, вознесшегося и восседающего на небесах по правую руку от Господа. Таким образом, рассеиваются все сомнения в сердце верующего человека, все его страхи и опасения. "Господь восстает из мертвых", а Его драгоценная кровь стала новым животворным вином.
Главный аргумент апостола Павла в Первом Послании к Коринфянам, в главе 15 основывается на этом утверждении. Прощение грехов подтверждается воскресением Христа из мертвых. "Если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна: вы еще во грехах ваших". И как вывод - если Христос воскрес, вы не во грехе. Следовательно, воскресение из мертвых и отпущение грехов побеждают или терпят поражение вместе. Признайте воскресение Христа, и вы признаете прощение грехов. "Но Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших", - восклицает торжествующий проповедник. Это решает все. Как только вы отводите свой мысленный взор от воскресшего Христа, вы теряете полное, глубокое, Божественное, умиротворяющее чувство прощения грехов. Богатейший опыт, накопленный нами, и широчайший ум не могут стать основой веры. Одним словом, ничто, кроме Воскресшего Христа.
В стихах 21-25 мы находим доказательства вмешательства Иеговы от имени Своего верного слуги. Эти стихи подтверждают, что за ним стоит кто-то более могущественный, чем Давид. Давид не мог сказать:
"Воздал мне Господь по правде моей, по чистоте рук моих вознаградил меня. Ибо я хранил пути Господа и не был нечестивым пред Богом моим, ибо все заповеди Его предо мною, и от уставов Его я не отступал, и был непорочен пред Ним, и остерегался, чтобы не согрешить мне. И воздал мне Господь по правде моей, по чистоте моей пред очами Его".
Как отличается этот язык от языка 51 псалма, на котором мы уже подробно останавливались.
"Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих". Это был подходящий язык для падшего грешника, каким считал себя Давид. Он не смел говорить о своей праведности, которая была подобна грязному рубищу, а что касается его вознаграждения, он чувствовал, единственное, что он мог требовать себе по справедливости, на основании того, кем он был, это море огня.
Отсюда вывод, что язык этой главы - это язык Христа, единственного, Кто мог так говорить.

Примечание

Все же мы можем сказать, что этот язык частично присущ и Давиду. Прости его, Бог, за это ужасное прегрешение - за случай с Урием, в остальном же его жизнь может служить примером для нас: в любви и страхе перед Богом во все дни жизни своей. Хотя его постоянно и грубо оскорблял Саул, Давид никогда не посягнул на его жизнь, потому что тот был ставленником Иеговы. Глава 15, стихи 4 и 5 Первой Книги Царей и глава 23, стих 1 Второй Книги Самуила дают нам Божественную оценку его жизни.
Он, да будет благословенно имя Его, мог говорить о Своей праведности, о Своей честности и чистоте рук Своих. И здесь мы видим удивительную благодать Бога, которая сияет во спасение. Праведный занимает место виновного. "Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными перед Богом".
Это приют для грешника. Здесь он может лицезреть незапятнанную жертву, пригвожденную к позорному столбу за него. Здесь он может лицезреть полное искупление, исходящее от совершеннейшего создания - Агнца Бога. Здесь также он может лицезреть Иегову, вмешивающегося в ход событий от имени Своего сиятельного и милосердного представителя, а в результате - от Своего имени. И это прежде всего - на основе праведности. Какое глубокое умиротворение это дает обремененному грехом сердцу. Глубокий, несказанный, Божественный покой!
Песнь Давида заканчивается прекрасной ссылкой на славу последних дней, что придает ей характер полноты и особой поучительности. "Иноплеменники ласкательствуют предо мною" - "За то я буду славить тебя, Господи!" и т.д.
Таким образом, мы проходим удивительной тропой, начинающейся у креста и кончающейся в Царстве. Тот, Кто лежал в могиле, должен взойти на престол; рука, которая была пронзена гвоздем, будет править царством, и чело, которое было уязвлено терновым венком, будет покрыто венцом славы. И последний камень в то мощное сооружение, которое начала строить всеискупительная любовь, не будет положен до тех пор, пока Иисус из Назарета не возвеличит трон Давида и не будет править домом Иакова. Тогда триумф искупления будет поистине отмечен в небесах и на земле, потому что Избавитель будет возвеличен, а искупление будет совершенным и в святости своей счастливым.
В последних словах Давида, как и в жизнеописаниях других слуг Господа, мы видим, что все они находят в Боге свой неизменный удел и надежное прибежище. Так было и с тем, чье жизнеописание мы исследовали. В течение всей своей деятельности Давид усвоил, что для удовлетворения всех его нужд достаточно только одной Божественной благодати. А в конце жизни он полностью подтверждает это. Читаем ли мы его "Песнь" или его "Последнее слово", главное, о чем он говорит, остается неизменным: человеку достаточно одной благодати Бога.
Однако последние слова Давида черпают свою силу и мощь из знания того, что угодно Богу, когда дело касается характера правителя. "Владычествующий над людьми будет праведен, владычествуя в страхе Божием". Это Божий образец. Меньшее его не удовлетворит. Где среди людей мы найдем такого, кто подходит под этот образец? Мы можем просмотреть все списки тех, кто когда-либо восходил на трон на нашей земле, и не найдем ни одного, кто бы соответствовал этим великим характеристикам, которые представлены в вышеупомянутом всеобъемлющем стихе. Он "будет праведен", "владычествуя в страхе Божием".
Псалом 82 представляет нам Божественный перечень всех тех, кто был поставлен у кормила власти. "Бог стал в сонме богов; среди богов произнес суд". Что Он находит? Праведность и страх перед именем Его? О, нет, далеко не так! "Доколе будете вы судить неправедно и оказывать лицеприятие нечестивым?" Таков человек. "Не знают, не разумеют, во тьме ходят; все основания земли колеблются".
Какой возможен выход из этого унизительного положения? "Восстань, Боже, суди землю, ибо Ты наследуешь все народы". Господь наш Иисус представлен здесь как единственный, кто способен занять трон, согласно образцу Бога. Псалом 72 дает нам восхитительный эскиз того, каким будет Его правление. "Да судит праведно людей Твоих и нищих Твоих на суде". "Да судит нищих народа, да спасет сынов убогого и смирит притеснителя". "Он сойдет, как дождь на скошенный луг, как капли, орошающие землю".
Одним словом, весь псалом необходимо читать как образец тысячелетнего правления Сына Человеческого, и читатель оценит, как полно сочетаются последние слова Давида с духом этого псалма. "И как на рассвете утра, при восходе солнца на безоблачном небе, от сияния после дождя вырастает трава из земли". Поистине освежающие и возрождающие душу слова! Как радостно сердцу отвернуться от мрачной и тоскливой картины нашей повседневной жизни и вернуться к созерцанию безоблачного утра. Безоблачное утро еще не наступило. Как это могло бы случиться? Как может падшее человечество, стонущий мир, наслаждаться безоблачным небом? Это невозможно, до тех пор, пока не будет приложена ко всему искупительная сила креста и пока все мироздание не укроется в полном успокоении под сенью крыл Еммануила. Светлая и счастливая надежда!
Однако замечено, что ни один человек, стоящий у власти, никогда не подходил под этот Божественный образец, который описывается в последних словах Давида. Сам Давид чувствовал это. "Не так ли дом мой у Бога?". Такова была его скромная смиряющая душу самооценка. Мы уже видели, как полно, как глубоко, как искренне он вступил на тот долгий путь, пролегающий между тем, кем он был сам по себе, и Божественными требованиями, предъявляемыми человеку, когда он воскликнул "Во грехе родила меня мать моя". "Вот, Ты возлюбил истину в сердце". Его переживание было таким же, когда он взглянул на себя как на государственного деятеля. "Не так ли дом мой у Бога?". Ни как человек, ни как правитель не был он тем, кем бы ему должно было быть. А потому еще драгоценнее его сердцу была благодать Бога. Он посмотрел на себя в зеркало совершенства Закона Бога и увидел в нем свое собственное ничтожество. Затем он огляделся вокруг себя и посмотрел в "завет вечный, твердый и непреложный", здесь он успокоился беспорочной простотой его. Хотя дом Давида не был приведен в надлежащий порядок, но в нем был вечный завет Бога, и поэтому Давид мог сказать: "Не так ли исходит от Него все спасение мое и все хотение мое?".
Он научился отвлекаться от себя и дома своего и стремиться прямо к Богу и Его вечному завету благодати. И мы можем сказать, что насколько глубокой и реальной была его оценка собственного ничтожества как человека и государственного деятеля, настолько же глубоко и реально было его сознание благодати Бога, сошедшей на него. Созерцание величия Бога унизило его; созерцание величия Бога возвысило его. Для него было счастьем, когда он прошел через все тернии, поджидающие человека на его пути, найти свое прибежище в благословенном завете своего Господа, в котором он обрел все свое воплощение и низменно надежное спасение и все свои мечты.
И какое блаженство, дорогой читатель, обрести воплощение всего в Боге. Не то, чтобы прибегать к Его помощи для исправления наших несовершенств, но видеть в Нем воплощение всего! Прибегать к Тому, Который заменяет всех и вся, по нашему мнению. Вот то, чего мы хотим. Бог должен быть превыше всего не только в отношении прощения наших грехов, но и в отношении всех наших нужд. Многие из тех, кто ищет в Боге спасение, тем не менее многое теряют в повседневных мелочах жизни. И все же Бога восхваляют как кладовую всех наших забот и носителя всякого нашего бремени. Нет такой мелочи, с которой бы не следовало прийти к Нему, и ничего такого, с чем бы мы могли сравнить наши возможности, стоит нам лишь осознать собственную ничтожность.
Но в 23 главе мы находим еще одну тему, которая, кажется, затрагивается довольно поверхностно. Я имею в виду высказывание о том, что Давид властный человек. Об этом уже упоминалось, но на это следует обратить внимание в связи с заветом Бога.
Два обстоятельства могли успокоить и возрадовать сердце Давида, а именно - доверие к нему Бога и преданность его слуг.

Примечание

Не поможет ли этот краткий очерк о героях и собратьях Давида по несчастью описать или, по крайней мере, напомнить нам о том времени, когда Бог будет пересматривать наш собственный путь с Ним сюда? Подобная мысль раскрывается перед нами в приветствиях апостола, в главе 16 Послания к Римлянам.
Внимательно изучая путь апостола Павла, мы обнаруживаем, что он пользовался теми же источниками утешения и вдохновения. Во Втором Послании к Тимофею он рассматривает события, происходящие вокруг него. Он видит "большой дом", который, вероятно, был "не такой", как угодно Ему. Он видит, что все Асийские оставили его. Он видит, что Именей и Филит проповедуют ложное учение и уводят некоторых людей от истины. Он видит, что медник Александр причиняет ему много зла. Он видит многих с нетерпеливым слухом, избирающих себе учителей, которые льстили бы слуху и отвращали от истины к басням. Он видит, что с устрашающей быстротой наступают опасные времена. Одним словом, он видит, что вся структура человеческого общества разваливается на кусочки, но он, как и Давид, верит, что "твердое основание Божие стоит". Его также поддерживает преданность отдельных верных ему людей, которые как мужественные соратники при поддержке благодати Бога преданно выстояли среди руин. Он вспоминает верность Тимофея, любовь Анисифора, и, более того, его поддерживало то, что в смутные времена всегда найдутся преданные люди, которые обратятся к Богу с чистым сердцем. Он призывает Тимофея следовать указаниям этого Послания и, тем самым, очиститься от нечестивых сосудов большого дома.
Так это было с Давидом. Он мог перечесть всех своих героев и перечислить их подвиги. Хотя его дом не был таким, каким он должен был быть, и хотя его окружали "грешники", он мог говорить об Адино, Додо и о Шама - людях, которые рисковали жизнью ради него и прославили свои имена доблестными подвигами против необрезанных.
Слава Богу, Он никогда не оставался один, без свидетелей. У Него всегда на этом свете будут люди, преданные Его делу. Если бы мы не знали и не верили в это в такое время, как наше, наши сердца ослабели бы. Несколько прошедших лет внесли колоссальные изменения в сферу деятельности многих христиан. Дела обстоят совсем не так, как это было когда-то. И мы можем справедливо заметить: "Не так ли дом мой у Бога". Многие из нас, возможно, разочарованы; мы стремились ко многому, а достигли немного, о, как немного! Мы обнаружили, что мы - как и все остальные. Или, если мы и отличаемся чем-либо, то лишь тем, что приобрели более престижную профессию, а в результате - большую ответственность и проявление большей неустойчивости. Мы думали, что представляем из себя что-то, но глубоко заблуждались и сейчас изучаем ошибку. Господь допускает, что мы можем сделать из нее правильный вывод, изучить ее тщательно во прахе в Его присутствии. Мы не можем больше гордо поднимать наши головы, но должны постоянно осознавать свою собственную пустоту. Следует вспомнить обращение Господа к Лаодикии, и мы можем поразмышлять над ним с пользой для себя.
Если наш прошлый опыт заставляет нас быть верными Иисусу, у нас есть причины благодарить за это Бога. И если это так, мы не можем не почувствовать, что это особая милость Бога, если мы освободимся от любого ложного повода для самодовольства. Если бы мы стремились к созданию какой-либо системы, то лучше было бы отрешиться от ее влияния и просто прильнуть к Слову и Духу Господа, которые являются верными спутниками на пути к Церкви Бога через пустыню.
Но мы являемся ни тем и ни другим, если лишены желанной поддержки, которая должна исходить от верности того или другого, здесь или там. Есть много таких, кто доказывает свою любовь к личности Христа, давая высокую оценку учению Церкви. Это великое счастье. Враг же, хотя он совершил много зла, поступал так не по своей воле. Есть такие, кто готов направить всю свою силу и энергию на защиту Евангелия. Пусть Господь увеличит их число. Пусть Он также увеличит и решительность их утверждений. И наконец, пусть Он научит нас быть более благодарными за Его благодать, проявленную Им, в предначертании Своим верным слугам через Свое Слово истинного пути и правильной жизненной позиции, а также тех принципов, которые сами по себе смогли бы поддержать нас в тумане борьбы и заблуждений.
Давид многое задумал сделать в свое время и был искренен в своих мыслях. Но он должен был усвоить, что воля Бога в отношении его была таковой, что он должен был "служить своему поколению". Мы тоже должны это усвоить. Мы должны усвоить, что смиренный ум, верное сердце, чуткая совесть и честные намерения намного ценнее перед лицом Бога, чем поверхностное служение, каким бы оно ни было эффектным и внешне привлекательным. "Послушание лучше жертвы и повиновение лучше тука овнов". Целительные слова в дни безверия, подобные нашим, когда Божественные принципы так редко соблюдаются!
Господь помогает нам быть верными до конца, чтобы мы, подобно тем, кто жил до нас, почили во Христе, или чтобы мы были вознесены и встретились с Ним в воздухе, явившись "перед Ним неоскверненными и непорочными в мире".
В заключение давайте насладимся посланием апостола к своему сыну Тимофею: "Но твердое основание Божие стоит, имея печать свою", "познал Господь Своих", и: "да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа".

Оглавление
Симон Петр: его жизнь и его уроки

Часть 1
Мы намереваемся под руководством Духа Святого написать несколько статей о жизни и служении этого благословенного слуги Христа, чье имя стоит в заглавии. Мы проследим за ним в Евангелиях, в Деяниях и в Посланиях, так как он появляется во всех трех больших разделах Нового Завета. Мы поразмышляем о его призвании, о его обращении, его исповедании, его падении и возрождении, одним словом, мы взглянем на все обстоятельства и события его замечательной жизни, в которой обнаружим, если не ошибаемся, множество ценных уроков, достойных нашего осмысления. Пусть Господь - Дух Святой будет нашим Проводником и Учителем!
За самыми ранними упоминаниями о Симоне Петре мы должны обратиться к 1-й главе Евангелия от Иоанна. Здесь мы в самом начале видим чрезвычайно интересное и поучительное событие. Среди тех, кого привлекло беззаветное служение Иоанна Крестителя, были два человека, которые слышали его пламенное свидетельство о Агнце Бога. Процитируем его слова: "На другой день опять стоял Иоанн и двое из учеников его. И, увидев идущего Иисуса, сказал: вот Агнец Божий".
Эти слова с особенной силой запали в сердца двух учеников Иоанна. Не то, чтобы эти слова были обращены специально к ним, по меньшей мере, нам об этом ничего не говорится. Но это были слова, исполненные жизни, чистоты и силы, - слова, исходящие из самых глубин сердца, обретшего свою цель в личности Христа. В предыдущий же день Иоанн сказал о деле Христа: "Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира". И снова: "Он будет крестить вас Духом Святым".
Пусть читатель особенно отметит свидетельство Иоанна о личности Агнца Бога: "видит Иоанн" (несомненно, прикованный взглядом к тому, что наполняло его духовное зрение), " идущего к нему Иисуса и говорит: "вот Агнец Божий". Именно это запало в самые сердца двух учеников, стоявших рядом с ним, и так их поразило, что они оставили своего учителя для того, чтобы последовать за этой новой и бесконечно более славной Целью, появившейся перед ними.
В свидетельстве, которое исходит из сосредоточенного сердца, всегда заключена огромная нравственная сила. В таком свидетельстве нет ничего формального, казенного или механического. Это чистый плод сердечного общения; и нет ничего подобного ему. Это не просто констатация общеизвестных истин о Христе. Это - сердце, занятое и умиротворенное Христом. Это прикованный взгляд, сосредоточенное сердце, все нравственное существо, направленное на единую всепоглощающую цель, наполняющую славой все небеса.
Это тот вид свидетельства, которого мы так желаем как в нашей частной жизни, так и на наших собраниях. Это то, что с такой чудесной силой сказывается на других. Мы не можем впечатляюще говорить о Христе, если наши сердца Им не исполнены. Так же и в отношении наших встреч. Когда Христос - единственная всепоглощающая цель каждого сердца, тогда появится тот настрой и та атмосфера, которые так или иначе должны сказаться на всех собравшихся. Может и не быть больших дарований в учительстве, очарования - в пении и музыкального слуха - в исполнителях; но зато здесь радость Христова!
Его имя как благовонное миро. Все взгляды прикованы к Нему, все сердца сосредоточены на Нем; Он - властная цель, достаточный удел. Кажется, собрание единодушно возглашает: "Вот Агнец Божий" - и это оказывает свое мощное воздействие, привлекая ли к Нему души или убеждая их, что у собравшихся здесь есть нечто такое, чего они вовсе не знают.
Но давайте особенно отметим впечатление, произведенное на двух учеников Иоанна: "Услышав от Него сии слова, оба ученика пошли за Иисусом. Иисус же, обратившись и увидев их идущих, говорит им: что вам надобно? Они сказали Ему: "Равви, - что значит: "учитель", - где живешь? Говорит им: пойдите и увидите. Они пошли и увидели, где Он живет; и пробыли у Него день тот. Было около десятого часа" Так благословенное свидетельство Крестителя привело их к следованию за Иисусом, и когда они пошли за Ним, новый свет пролился на их путь, и они, наконец, оказались в самой обители Того, о Ком они слышали от своего наставника.
Но это не только удовлетворило глубочайшие стремления их сердец (хотя и этого было бы уже много) - теперь они с радостью последовали за другими, что всегда сопровождало близкое знакомство с Личностью Христа и принятие ее. "Один из двух, слышавших от Иоанна об Иисусе и последовавших за Ним, был Андрей, брат Симона Петра. Он первый находит брата своего Симона и говорит ему: мы нашли Мессию, что значит: "Христос"; И привел его к Иисусу".
Здесь есть нечто, над чем стоит поразмышлять. Посмотрите, как расширяется круг благословения! Взгляните на последствия одной фразы, сказанной в истине и правде! Мирскому наблюдателю могло бы показаться, что Иоанн уничижил себя своим свидетельством. Отнюдь, этот честный слуга обрел свою радость, препоручая души Иисусу. Он не хотел привязывать их к себе или собирать вокруг себя партию. Иоанн свидетельствует о Нем и, восхищаясь, говорит: "Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня". И снова: "И вот свидетельство Иоанна, когда Иудеи прислали из Иерусалима священников и левитов спросить его: кто ты? Он объявил и не отрекся, и объявил, что я не Христос. И спросили его: что же? ты Илия? Он сказал: нет. Пророк? Он отвечал: нет. Сказали ему: кто же ты? чтобы нам дать ответ пославшим нас: что ты нам скажешь о себе самом? Он сказал: я глас вопиющего в пустыне: исправьте путь Господу, как сказал пророк Исаия. А посланные были из фарисеев" Какой превосходный нравственный урок для фарисеев! "И они спросили его: что же ты крестишь, если ты ни Христос, ни Илия, ни пророк? Иоанн сказал им в ответ: я крещу в воде; но стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете. Он-то Идущий за мною, но Который стал впереди меня. Я не достоин развязать ремень у обуви Его".
Не очень похоже на то, чтобы человек, способный дать такой ответ и нести такое свидетельство, был хотя бы в малейшей степени уязвлен потерей нескольких учеников. Но, по правде сказать, это вовсе не было потерей, когда они пошли за Иисусом и разделили с Ним Его жилище. Самое прекрасное свидетельство об этом мы получаем из уст самого Иоанна, ответившего тем, кто, по-видимому, думал, что их учитель чувствует себя оттесненным в тень. "И пришли к Иоанну и сказали ему: равви! Тот, Который был с тобою при Иордане и о Котором ты свидетельствовал, вот Он крестит, и все идут к Нему. Иоанн сказал в ответ: не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба. Вы сами мне свидетели в том, что я сказал: не я Христос, но я послан пред Ним. Имеющий невесту есть жених, а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха. Сия-то радость моя исполнилась. Ему должно расти, а мне умаляться" (Иоан. 3, 26-30).
Благородные слова! В этом была радость для самого прославленного слуги - величайшего из рожденных женщиной - стать позади своего Владыки и найти все свои источники в Нем. Что касается его самого, то он был лишь гласом; что же касается его дела, то он крестил лишь водой. Он был недостоин развязать ремень на обуви своего Господина.
Таков был Иоанн. Таков тот человек, чье пламенное свидетельство привело брата Симона Петра к стопам Сына Бога. Свидетельство было ясным и понятным, воздействие его на души тех, кто его принял, было глубоким и подлинным.
Сердцу будет полезно отметить простые, страстные, впечатляющие слова Андрея, брата Симона: "Мы нашли Мессию". Именно это заставило Андрея найти своего брата. Он не терял времени. Сам спасенный и благословенный, он тотчас же решил и своего брата привести к тому же благословению.
Как просто! Как прекрасно в нравственном отношении! Как это божественно естественно! Едва только он нашел Мессию, как он отправился на поиски своего брата, чтобы сказать ему об этой радости. Так и должно быть всегда. Мы ни на мгновение не можем усомниться в том, что обретение Христа для себя - истинный секрет заботы о других. В свидетельстве Андрея нет никакой неопределенности, никакого колебания, сомнения или страха. Он не сказал даже: "Надеюсь, я нашел Мессию". Нет, все ясно и определенно - и мы с абсолютной уверенностью можем сказать, что будь все иначе, Симону Петру от этого было бы не много пользы. Нотки неуверенности вообще никому не приносят большой пользы.
Это важно - быть в состоянии сказать: "Я нашел Христа". Читатель, можешь ли ты это сказать? Несомненно, ты слышал о Нем. Возможно, ты слышал о Нем из уст того, кто пылко любит Иисуса. "Вот Агнец Божий". Но пошел ли ты за Благословенным? Если так, жаждешь ли ты найти того, кому бы ты мог поведать о своем новоприобретенном сокровище и привести этого человека к Иисусу? Начни со своего дома. Подойди к своему брату, сестре, товарищу, однокурснику, соседу в магазине, коллеге по работе или по службе и мягко, но четко и ясно шепни ему на ухо: "Я нашел Иисуса. Приди, посмотри и убедись, как Он благодатен. Приди! О, приди к Иисусу!" Помни, точно так же впервые был призван великий апостол Петр. Впервые он услышал об Иисусе из уст своего собственного брата Андрея. Этот могучий работник, этот великий проповедник, дарованный однажды сразу трем тысячам душ, который открыл Царство Небесное иудеям в Деян. 3 и язычникам в Деян. 10 - этот благословенный слуга был приведен ко Христу рукой своего собственного брата по крови.
Часть 2
Упоминание о нашем апостоле в Иоан. 1 было по сути чрезвычайно коротким, хотя и, несомненно, весьма многозначительным. "Он (Андрей) первый находит брата своего Симона и говорит ему: мы нашли Мессию, что значит: "Христос"; И привел его к Иисусу. Иисус же, взглянув на него, сказал: ты - Симон, сын Ионин; ты наречешься Кифа, что значит: "камень" (Петр).
Мы не видим здесь сведений о глубокой духовной работе в душе Симона. Нам сообщается его имя в старом состоянии и в новом, но ничего не упоминается о глубоких движениях, происходивших, как мы знаем, в его душе. Для этого мы должны попросить нашего читателя обратиться ненадолго к Лук. 5, где мы видим чудесный образец Божественного служения.
"Однажды, когда народ теснился к Нему, чтобы слышать слово Божие, а Он стоял у озера Геннисаретского, увидел Он две лодки, стоящие на озере; а рыболовы, выйдя из них, вымывали сети. Войдя в одну лодку, которая была Симонова, Он просил его отплыть несколько от берега и, сев, учил народ из лодки".
Особенно отметьте нравственную благодать, которая здесь сияет. "Он просил его отплыть несколько от берега". Хотя он был Господином всех творений, Владыкой неба и земли, Он тем не менее как скромный, благородный человек учтиво признает право собственности Симона и просит как об услуге, чтобы тот отплыл немного от берега. Это было прекрасно в нравственном отношении, и мы можем быть уверены, что это произвело должное впечатление на сердце Симона.
"Когда же перестал учить, сказал Симону: отплыви на глубину и закиньте сети свои для лова". Нужно было хорошо вознаградить Симона за то, что он одолжил свою лодку," Симон сказал Ему в ответ: Наставник! мы трудились всю ночь и ничего не поймали, но по слову Твоему закину сеть". В этих словах была и сила и благодать! "Сделав это, они поймали великое множество рыбы, и даже сеть у них прорывалась. И дали знак товарищам, находившимся на другой лодке, чтобы пришли помочь им; и пришли, и наполнили обе лодки, так что они начинали тонуть". Ни их сети, ни лодки не могли выдержать плодов Божественной силы и благости. "Увидев это, Симон Петр припал к коленам Иисуса и сказал: выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный". Здесь мы видим огромное впечатление, произведенное на душу Петра объединенным действием благодати и Божественной силы. Он сподобился увидеть себя в свете Божественного присутствия, в котором только и возможно увидеть свою сущность и истинно судить о ней. Он слышал слово Иисуса, обращенное к толпе на берегу. Он почувствовал чудесную благодать и нравственную красоту Его действий по отношению к нему. В чудесном лове рыбы он увидел проявление Божественной силы. Все это сильно впечатлило его сердце и рассудок и заставило его пасть ниц пред Господом.
Это то, что мы можем назвать настоящим убеждением. Симон находился под истинным самоосуждением - это весьма благословенное состояние, с которого каждый должен начинать, если ему суждено подвизаться в деле Господа или вообще проявить глубину и постоянство духовной жизни. Мы не можем претендовать на истинную силу или продвижение вперед, если Дух Святой не оказывает в совести глубокого и мощного действия. Люди, быстро приходящие в так называемое состояние умиротворения, склонны так же быстро выходить из него. Это, действительно, очень серьезно - сподобиться увидеть себя в свете лика Бога, взглянуть на истинную свою прошлую жизнь, свое настоящее положение и будущую участь. Симон Петр испытал все это в свое время, как и все те, кто был приведен к спасительному знанию Христа. Послушайте слова Исаии, когда он увидел себя в ослепительном сиянии Божественной славы: "Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, - и глаза мои увидели Царя, Господа Саваофа." Также и в случае с патриархом Иовом: "Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза увидят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле".
Эти пламенные слова показывают глубокую внутреннюю работу как в патриархе, так и в пророке. И конечно же, наш апостол занимал ту же самую нравственную позицию, когда он воскликнул из самых глубин своего пораженного сердца: "Выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный." Если Симону суждено было назваться Петром, то он должен был быть полностью сокрушен, до конца исчерпать свои возможности. Если ему суждено было стать ловцом человеков, то он должен был Божественным путем познать истинное состояние человека. Если ему суждено было учить других, что "всякая плоть - как трава", он должен был научиться применять эту великую истину к своему собственному сердцу.
И так происходит в каждом случае. Взгляните на Савла из Тарса. Что значат эти три дня слепоты, в течение которых он не ел и не пил? Разве мы не можем со всей уверенностью утверждать, что это были серьезные, возможно, самые серьезные дни во всей жизни этого замечательного человека? Это были, несомненно, те дни, когда он проник в самые недра своего нравственного существа, характера, поведения, своей религии. Он сподобился увидеть, что вся его жизнь была ужасной ошибкой, чудовищной ложью, что весь его путь как религиозного деятеля был безумным мятежом против Христа Бога. Все это, мы в этом уверены, проходило перед скорбным и удрученным взглядом этого глубоко (а следовательно, божественно) убежденного человека. Его раскаяние не было поверхностным, оно было глубоким и всесторонним, оно повлияло на всю его последующую жизнь, характер и служение. Он, так же как и Симон, исчерпал себя до конца, и тогда обрел цель, которая отвечала не только всем его глубинным потребностям, но и полностью удовлетворяла все чаяния и стремления его обновленного существа.
Должны признаться, мы испытываем наслаждение, созерцая духовную работу подобного рода. Поистине ободрительно размышлять о таком обращении. Боимся, что во многих обращениях нашего времени недостает глубины и духовной силы и, как следствие твердости в христианском характере, глубины и постоянства христианского пути. Может быть, те из нас, кто занят делом евангелизации, сами слабы и духовно пусты, и мы недостаточно близки ко Христу, чтобы понять, как обращаться с душами, и не знаем, как представить истину с Божественной точки зрения, предпочитая показать, как удовлетворяются нужды грешника, нежели то, как утверждается и пребывает слава Бога. Возможно, мы недостаточно хорошо доводим до рассудка наших слушателей требования истины и святости. В проповедовании истины Бога недостает полноты - это игра лишь на одной струне, в проповедях наблюдается бесплодность и утомительное однообразие, происходящее из недостаточного пребывания наших душ близ неистощимого источника благодати и истины в личности и деле Христа. Возможно также, что мы более заняты самими собой и нашей проповедью, чем Христом и Его славой, более озабочены демонстрированием результатов нашей работы, чем тем, чтобы стать благоуханием Христа, возносящимся к Богу.
Мы не можем не чувствовать вескости и серьезности этих рассуждений для всех, кто участвует в деле евангелизации. Нам, несомненно, нужно больше находиться пред лицом Бога в отношении нашего служения, ибо мы никоим образом не можем скрыть от себя того факта относительно нашего нынешнего проповедования, что его плоды ничтожны по количеству и жалки по качеству. Мы желаем благословлять Бога за всякое проявление Его благодати и силы в душах, хотя мы никак не можем признать искренним многое из того, чем мы так хвалимся в деле обращения. Чего мы желаем - так это глубокой, истинной, безошибочной работы Святого Духа, работы, которая сама себя покажет без всяких противоречий нетленными плодами в жизни и характере. Одно дело подсчитывать и оглашать число случаев обращения, и совсем другое - видеть, что эти случаи действительно принесли добро. Дух Бога может сообщить и иногда сообщает нам на страницах Писания число обращенных душ. Однажды были обращены сразу три тысячи. Он может сделать это, потому что Он знает об этом абсолютно все. Он способен читать в сердцах. Он способен различить притворство и искренность. Но когда люди начинают считать и оглашать число обращенных, то мы должны воспринимать их заявления с известной долей сдержанности и осторожности.
Это не означает, что мы должны быть подозрительными. Не дай Бог; мы должны воспитывать в себе благожелательный настрой души. И все же мы не можем не чувствовать, что в любом случае лучше, если дела сами говорят за себя. Все, что действительно божественно, наверняка обнаружит себя, пусть даже это произойдет через много дней; в то время как с другой стороны, в упорном и поспешном подсчитывании и оглашении результатов заключена большая опасность как для работника, так и для его дела.
Но мы должны вернуться к озеру Геннисаретскому и остановиться на мгновение на чудесной благодати, которая сияет в отношениях нашего Господа с Симоном Петром. Дело обращения было глубоким и подлинным. В нем не могло быть ошибки. Стрела пронзила сердце и вошла в самую его середину. Петр ощутил и признал, что он полон греха. Он почувствовал, что не имеет права находиться рядом с кем-либо, подобным Иисусу, и все же мы можем точно сказать, что он ни за что на свете не согласился бы находиться где-нибудь еще. Он был совершенно искренен, сказав: "Выйди от меня" - хотя мы не можем не верить, что он был внутренне убежден, что Благословенный не сделает ничего подобного. И если это так, то он был прав, Иисус никогда бы не ушел от несчастного, разбитого сердцем грешника. Для Него было глубочайшей, безграничнейшей радостью излить исцеляющий бальзам Его любви и благодати на израненную душу. Для Него было наслаждением исцелить разбитое сердце. Он был помазан на это дело, делать которое - было Его пищей и питьем, благословенно вовеки Его святое имя!
"И сказал Симону Иисус: не бойся; отныне будешь ловить человеков". Это был ответ на вопль сокрушенного сердца. Рана была глубока, но благодать была еще глубже. Ласковая рука Бога-Спасителя излила драгоценный бальзам. Симон был не только убежден, но и обращен. Он увидел, что полон греха, но он также увидел, что Спаситель полон Благодати; и не могло такого быть, чтобы его грех оказался вне досягаемости для этой благодати. О нет, в сердце Иисуса есть благодать, как в Его крови есть сила, чтобы принять даже самого отпетого из грешников. "Не бойся; отныне будешь ловить человеков. И, вытащив обе лодки на берег, оставили все и последовали за Ним".
Это была настоящая работа. Это был пример bona fide (доброй веры), по отношению к которой не могло быть вопросов; это является примером убеждения, обращения и посвящения.
Часть 3
Мы закончили нашу предыдущую часть впечатляющими словами: "Оставили все и последовали за Ним" - выразительные слова, исполненные совершенным отрешением от бренного и преходящего, и искренней преданностью Христу и Его интересам.
И то, и другое мы видим в Симоне Петре. На озере Геннисаретском в его душе совершился глубокий и благословенный переворот. Он был обращен лицом к самому себе в свете Божественного присутствия, где только и можно увидеть свою сущность и истинно судить о ней. У нас нет причин предполагать, что с человеческой точки зрения Симон был хуже, чем его соседи. Напротив, более вероятно, что в отношении его внешней жизни он был безупречнее многих из них. Он не был, подобно великому апостолу язычников, схвачен в самом разгаре безумного мятежа против Христа и Его дела. Вдохновенный повествователь представил нам его в безмятежном и честном призвании рыбака.
Но затем Писание утверждает: "Нет различия, потому что все согрешили и лишены славы Божией" (Рим. 3). Это повторено в главе 10 того же Послания, только на другой основе. "Здесь нет различия между Иудеем и Еллином, потому что один Господь у всех, богатый для всех, призывающих Его".
Читатель, убедись, что ты действительно понимаешь это чрезвычайно важное учение. Здесь подразумеваются не различия между людьми в нравственном и социальном плане. Они, конечно же, имеют место. Например, есть большое различие между жалким пьяницей, который каждую ночь приходит (или его приводят) домой хуже животного к своей несчастной жене с грязными, голодными детьми, и трезвым, трудолюбивым человеком, который осознает свой долг мужа и отца и стремится исполнить свои семейные обязанности.
Итак, мы считаем большой ошибкой игнорировать подобное различие. Мы верим, что Бог в Его нравственном руководстве миром признает это. Сравните на минуту дом пьяницы и дом трезвенника. Сопоставьте вообще всю их жизнь, общественное положение, поведение и характер. Кто не увидит поразительного различия между этими двумя людьми? Существует так называемая "теория отсутствия различий", которая, мягко говоря, далека от справедливости. Она не допускает разграничения, которые, как мы полагаем, проводит Писание, устанавливая огромные социальные и моральные различия между людьми - различия, не видеть которых может лишь сама слепота. Если мы посмотрим на промысел Бога в наше время, то мы не можем не увидеть весьма серьезного различия между одним человеком и другим. Люди пожинают то, что сеют. Пьяница - транжира пожинает то, что он сеет; трудолюбивый, честный трезвенник пожинает то, что он сеет; установления нравственного руководства Бога таковы, что невозможно даже в этой жизни избежать последствий своих поступков.
Но и это не все. Бог не только учитывает поведение человека, заставляя его даже здесь пожинать должное воздаяние за свои поступки. Писание также говорит, в многочисленных местах открывая нашему взору грядущий страшный суд, о "раскрытой книжке". Оно говорит нам, что "судим будет каждый по делам своим". То есть мы видим здесь тщательное и точное различение, а не беспорядочное смешение в одной куче людей и вещей.
Также следует помнить, что Слово Бога говорит о степенях наказания. Оно говорит о "немногих ударах" и о "многих ударах". Оно употребляет такие слова как "терпимее" для одного, чем для другого.
Что значат эти слова, если нет различия в основании суда, различия в характере ответственности, различия в мере вины и степени наказания? Могут возразить: "Но ведь Судья всей земли поступит правосудно?" Человеку нет никакой пользы спорить и рассуждать. Каждый будет судим и наказан по делам его. Это учение Святого Писания, и гораздо лучше, безопаснее и мудрее подчиниться ему, чем выступать против него, ибо каждый может быть совершенно уверен в том, что судилище Христа сведет на нет все его резонерство. Нераскаявшийся грешник будет осужден и наказан по делам его, и хотя люди могут воображать себе, что идея любви Бога несовместима с тем, чтобы хоть одно из Его созданий было осуждено на вечные муки в аду, все же грех должен быть наказан, а те, кто выступает против такого наказания, имеют лишь одностороннее представление о природе и характере Бога. Они изобрели своего собственного бога, который потворствует греху. Но это не пройдет. Бог Библии, Бог, Которого мы видим на кресте, Бог христианства, безусловно, осуществит Свой суд над всеми, кто отвергает Его Сына, этот суд будет по делам каждого, и исходом этого суда неизбежно будет "озеро огненное, горящее серою".
Мы считаем крайне важным запечатлеть в сознании всех, кого это касается, этот аспект истины, о котором мы рассуждаем. Это оставляет совершенно нетронутой действительную истинность теории об отсутствии различий, но в то же время это обусловливает и определяет способ выражения этой истины.
Всегда хорошо избегать крайней односторонности изложения, которая наносит ущерб истине и соблазняет души. Которая смущает ищущих и дает повод для придиры. Всегда должна быть раскрыта полная истина Бога, и таким образом все будет в порядке. Истина ставит людей и вещи на их надлежащее место и поддерживает священное нравственное равновесие, значение которого трудно переоценить.
Итак, мы установили, что есть различия - не в отношении вопроса о праведности перед Богом. В этом нет ни тени различия, ибо все согрешили и лишены "славы Божией". В свете этой славы все человеческие различия исчезают. Все погибли, греховные и осужденные. Все они стоят на общем основании, вовлеченные в одну общую погибель. Более того, те, кто рядится в свою нравственность, утонченность, ортодоксальность и религиозность, находится дальше от Царства Бога, чем самый порочный из сынов и дочерей человеческих, как наш Господь сказал первосвященникам и старейшинам: "Истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие".
Это весьма унизительно для человеческой гордости и тщеславия. Это учение, которому никто не подчинится до тех пор, пока сам себя не увидит, как Симон Петр, пред самим лицом Бога. Все, кто когда-либо находился в таком положении, полностью поймут эти самоосуждающие слова: "Выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный". Это был вопль, исходивший из самых глубин истинно кающейся и сокрушенной души. В этом было то, что мы бы осмелились назвать милой непосредственностью. Симон и не думал, что Иисус уйдет от него. Мы с уверенностью можем сказать, что он имел инстинктивное чувство, что Благословенный, сказавший ему такие слова и показавший такую благодать, не может отвернуться от несчастного, разбитого сердцем грешника. И он судил правильно. Иисус не сошел с небес, чтобы обратиться спиной к тому, кто в Нем нуждается. "Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее". "Верно и всякого принятия достойно слово, что Христос Иисус пришел в мир спасти грешников". Бог-Спаситель пришел в этот мир, конечно, не для того, чтобы отвернуться от погибшего грешника, но для того, чтобы спасти и благословить его и сделать его благословенным. "Не бойся, отныне будешь ловить человеков".
Такова была благодать, воссиявшая над душой Симона Петра. Она устранила его грехи, успокоила его страхи и исполнила его радостью и миром в вере. Так в каждом случае. Божественное прощение следует за человеческим исповеданием и следует оно с чудесной быстротой. "Я сказал: "Исповедаю Господу преступления мои", и Ты снял с меня вину греха моего". Прощать для Бога - наслаждение. Для Его любящего сердца радость - снимать нашу вину, наполнять наши души Его благословенным миром и превращать нас в вестников Его благодати для других.
Мы не можем утверждать, что мы были призваны тем же способом и для той же работы, что и наш Апостол, но мы, наверняка, призваны следовать за Господом, отдаваясь Ему всем сердцем. Это благословенная привилегия и священный долг каждой спасенной души на земле; мы властно призваны порвать с миром и последовать за Христом.
Речь идет не об оставлении нашего собственного призвания в жизни, как в случае Симона. В самом деле, редки случаи, когда бы подошел этот способ поведения. Многие, увы! пытаются это сделать и терпят полную неудачу просто потому, что они не были призваны к этому Богом и не были в этом поддержаны. Мы убеждены, что для всякого, как правило, лучше работать своими руками или головой в какой-либо профессии, обеспечивающей пропитание, а также проповедовать или учить, если к этому есть способности. Из этого правила, несомненно, есть исключения. Некоторые столь явно призваны, воспитаны, предназначены и поддержаны Богом, что не может быть ни малейшего сомнения в правильности их пути. У них дел по горло, каждая их минута так насыщена служением, - что для них было бы просто невозможно заняться тем, что называется светской профессией, хотя мы и не любим это выражение. Все такие люди должны идти с Богом; взирая лишь на Него, и Он безошибочно доведет их до цели.
Но, хотя мы вполне допускаем по необходимости исключения из этого правила, мы тем не менее убеждены, что, как правило, для всякого человека во всех отношениях лучше проповедовать и учить, не будучи обременительным ни для кого. Это придает нравственный вес и обеспечивает прекрасное свидетельство против наемничества в христианстве, наемничества, которое во всех отношениях деморализует души и вредит делу Христа.
Но, читатель-христианин, мы должны видеть разницу между оставлением нашего законного призвания и разрывом с миром. Первое - совершенно неправильно, последнее - наш неоспоримый долг. Мы призваны подняться в духе разума и с твердой целью в сердце над всеми чисто мирскими влияниями, разорвать все мирские связи и оставить всякое бремя, чтобы последовать за нашим благословенным Господом и Владыкой. Мы в этом мире абсолютно и полностью ради Него, как Он ради нас пред лицом Бога. Когда речь идет о нас, не важно, подметаем ли мы перекресток или евангелизируем континент, все делается для Него. Это важный вопрос. Если Христос занял Свое должное место в наших сердцах, то все будет в порядке. Если же нет, тогда все будет не так. Если в душе есть какое-то побочное стремление, какая-то вторичная цель, мирское побуждение, эгоистичные помыслы или намерения, то не может быть никакого продвижения вперед. Мы должны сделать Христа и Его дело нашей всепоглощающей целью.
Часть 4
Чем глубже мы осмысливаем историю христианства, как она изложена пером вдохновения или исходя из личных наблюдений, тем более полно мы должны увидеть огромное значение совершенного разрыва с миром с самого начала. Если этого не произойдет, то тщетно будем искать внутренний покой и внешний прогресс. Может быть и будет определенная степень ясности в учении о благодати, о спасении и, как это называется, об оправдании верой и тому подобном. Но если не будет полного суда над собой и всецелого отказа от настоящего злого века, то о мире и прогрессе не может быть и речи. Может ли быть покой там, где лелеется себялюбие в той или иной из тысяч его форм? И может ли быть прогресс там, где сердце цепляется за мир, разрываясь между двумя мировоззрениями и колеблясь между Христом и настоящим веком? Это невозможно. С таким же успехом бегун ожидал бы победить в беге, задерживаясь на старте и обременив себя тяжелыми грузами.
Следует ли отсюда, что покой можно достичь, отрицая себя и оставляя мир? Конечно, внутренний покой никогда нельзя достичь, потакая самому себе и держась настоящего злого века. Истинный покой можно обрести лишь во Христе, успокоение совести - в Его совершенном деле, успокоение сердца - в Его благодатной Личности. Все это вполне понятно. Но как же получается, что сотни людей, знающих или делающих вид, что знают все это, не обрели покоя и, кажется, даже не сделали к нему ни одного шага? Вы встречаете их неделю за неделей, месяц за месяцем, год за годом, а они все в том же положении, все в том же состоянии, с теми же избитыми словами, эти закоренелые приверженцы мирского с хронической болезнью эгоизма, "всегда учащиеся и никогда не могущие дойти до познания истины". Кажется, они с наслаждением слушают ясную проповедь Евангелия с полным раскрытием истины. Но несмотря на все это, сами они никогда не бывают просветленными и счастливыми. Да и как они могут быть ими? Они ведь разрываются между двумя мнениями, они никогда не порывали с миром, они никогда не отдали всего своего сердца Христу.
Мы убеждены, что в этом заключена подлинная тайна положения рассматриваемого рода людей. "Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих". Окажется, что человек, смотрящий одним глазом на мир, а другим на Христа, вовсе не смотрит на Христа, но обоими глазами - на мир. Так должно быть; Христу либо все, либо ничего; следовательно, верхом нелепости является - говорить о мире и прогрессе там, где Христос не является всепоглощающей целью души. А где Он присутствует, там никогда не будет недостатка в душевном покое, там всегда будет прогресс. Дух Святой ревнует о славе Христовой, и Он никогда не может послать утешение, успокоение или силу в сердце, поделенное между Ним и миром. Это невозможно, Он уязвлен подобной неправедностью, и вместо того, чтобы послать утешение, Он должен стать суровым обличителем самовлюбленного потворства самому себе, колебаний и приверженности миру.
Давайте взглянем на случай с нашим апостолом. Как ободрительно созерцать его действия! Его начало было совершенно правильным. "Он оставил все и последовал за Ним". Во всем этом не было ни сомнения, ни колебания между Христом и миром. Лодки, сети, рыба, естественные отношения - все это было безоговорочно и незамедлительно оставлено - не из-за того, что это был его формальный долг и служебная обязанность, но потому, что он видел славу и слышал голос Сына Бога.
Так было с Симоном Петром в начале его пути. Это начало было ясным и недвусмысленным, искренним и решительным, и мы должны помнить это, исследуя дальнейшую жизнь Петра. Несомненно, мы найдем в ней ошибки и уступки соблазнам, падение, неведение и грех, но за всем этим и несмотря на все это, мы найдем сердце, верное Иисусу - сердце, божественно наученное ценить Бога Христа.
Это важный вопрос. С ошибками можно примириться, если сердце бьется в верности ко Христу. Кто-то заметил: "Ошибается только тот, кто что-то делает". Если так, то причина этого заключается в том, что эти ошибающиеся действительно любят своего Господа, а это как раз то, что нужно. Человек может наделать великое множество ошибок, но если он может сказать, представ пред лицом Господа: "Ты знаешь, что я люблю Тебя", то он, наверняка, дойдет до своей цели; и более того, даже среди всех ошибок, он более привлекателен для сердец, чем холодный, корректный, прилизанный профессор, который много о себе воображает и хочет извлечь для себя максимум пользы из обоих миров.
Симон Петр истинно любил Христа. Он имел Богом данное чувство Его величия, славы Его Личности и небесного характера Его миссии. Все это с большой силой и непосредственностью выражается в различных его высказываниях о Христе, даже накануне дня Пятидесятницы. Взглянем на одно или два из них, причем не в хронологическом порядке, а исключительно для того, чтобы проиллюстрировать и доказать очаровательную преданность этого верного слуги Христова.
Давайте обратимся к Матф. 16. "Придя же в страны Кесарии Филипповой, Иисус спрашивал учеников Своих: за кого люди почитают Меня, Сына Человеческого?" Веский вопрос! От ответа на этот вопрос зависит все нравственное состояние и будущая судьба каждого человеческого существа под солнцем. Все действительно зависит от того, как сердце оценивает Христа. Это, как великий нравственный индикатор, открывает истинное состояние человека, его характер, склонности и цели во всем. Это не просто вопрос его внешней жизни или его вероисповедания. Первое может быть безупречным, а второе - ортодоксальным, но за всей этой безупречной нравственностью и ортодоксальным вероисповеданием может не быть ни истинного биения сердца Христова, ни божественно приобретенного понимания того, кто Он и откуда. Тогда поистине вся его нравственность и правоверие лишь ловушки, которые расставляет себе виновный, заслуживающий ада грешник в глазах, которыми он обманывает себя в отношении вечности, лежащей перед ним. "Что вы думаете о Христе?" - это решающий вопрос; ибо Бог Дух Святой проникновенно возгласил: "Кто" - неважно, кем или чем является этот человек - "не любит Господа Иисуса Христа, анафема, маранафа" (1 Кор. 16, 22).
Как это ужасно! И как замечательно увидеть это в конце такого послания, как Первое Коринфянам! Как убедительно это звучит для тех, кто склоняет ухо, чтобы слушать, что любовь ко Христу является основой всего здравого учения, движущей пружиной всей истинной нравственности! Если Благословенный не воцарится в самом центре сердечных чувств, то ортодоксальное вероисповедание будет пустым обманом, а незапятнанная репутация - лишь пылью, брошенной в глаза людям, чтобы они не увидели истинного состояния веры в Бога. Христиане Коринфа впали в многочисленные вероучительные заблуждения и нравственные пороки, нуждаясь в увещеваниях и исправлении, но когда Дух изрек ужасную анафему, то она была направлена не на конкретного человека, впавшего в то или иное заблуждение или нравственный порок, но против тех, "кто не любит Господа Иисуса Христа".
Это особенно важно во все времена, но особенно в тот день, когда решается наша участь в спасении и когда мы так мало думаем или заботимся о Личности и славе Христа. Человек может на самом деле проклинать Христа, отрицать Его Божественность или Его изначальное Сыновство, и все же он может быть принятым в христианские круги и даже допущен до председательствования на так называемых религиозных встречах. Конечно, всего этого следует бояться перед Богом, Чья цель - "дабы все чтили Сына, как чтут Отца" и, чтобы всякое колено преклонялось и всякий язык исповедовался Иисусу как Господу во всем. Бог ревнует о чести Своего Сына, и человек, пренебрегающий благословением или отвергающий и проклинающий Его, еще познает и испытает на себе изначальную справедливость этого грозного установления: "Кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема, маранафа".
Следовательно, как существенен вопрос, заданный нашим Господом Христом Своим ученикам: "За кого люди почитают Меня, Сына Человеческого?" Увы, увы! "Люди" ничего не знали о Нем и ни во что Его не ставили. Они не знали ни того, кто Он, что Он, ни того, откуда Он. "Один за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию или за одного из пророков." Одним словом, были бесконечные умозрения, ибо в людях было крайнее безразличие и совершенное бездушие. Человеческое сердце не имело ни единой верной мысли о Христе, ни капли любви к Нему. Таково было ужасное состояние лучших из людей, прежде чем их обновила Божественная благодать. Они не знают, не любят и ни во что не ставят Сына Бога - Возлюбленного Отцова Человека на престоле небесного величия. Таково их нравственное состояние; вот почему каждая их мысль, слово и действия враждебны Богу. У них не было с Богом ни единого общего чувства по той самой простой из всех причине, что Тот, Кто является для Бога всем, для них не является ничем. Христос - мера Бога, все и вся должны быть поверены ею. Сердце, не любящее Христа, ни минуту не будет биться созвучно с сердцем Бога, и жизнь, не рождающаяся из любви Христа, какой бы беспорочной, респектабельной или блестящей в глазах людей она ни была, - под судом Бога ничтожна, бессмысленна и потрачена впустую.
Но поистине, какое наслаждение обратиться от всего бездушия и безразличия людей и слушать свидетельство того, кто сподобился Богом познать и признать, кем является Сын Человеческий! "Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты - Христос, Сын Бога Живого". Это был верный ответ. В нем не было суемыслия, неуверенности: может быть, это, а может быть, то. Это Божественное свидетельство, исходящее от Бога. Это не "да или нет", но "да и аминь" славы Бога. Мы можем быть совершенно уверены, что эти пламенные слова Симона Петра поднялись, подобно благоухающему ладану, к престолу Бога и радовали сердце Сидящего на нем. Для Бога во всем мире нет ничего более драгоценного, чем сердце, которое любит Христа. Давайте никогда не забывать об этом.
"Тогда Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах; и Я говорю тебе: ты - Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее".
Здесь мы видим самое первое непосредственное упоминание о Церкви, или Теле Христовом; и читатель заметит, что наш Господь говорит о ней в будущем времени. Он говорит: "Я создам Церковь Мою". Он был Скала, Божественное основание, но прежде чем на Него ляжет хотя бы один камень, Он должен умереть.
Это великая коренная истина христианства - истина, которую еще только должен был усвоить наш апостол, несмотря на его блестящее и прекрасное исповедание. Симон Петр еще не готов был к глубокой тайне креста. Он возлюбил Христа и сподобился Богом признать Его самым полным и благословенным образом; но он должен был еще многое узнать, прежде чем смог бы принять горькую правду о том, что этот благословенный Сын Бога должен умереть, прежде чем на Нем должен был быть воздвигнут живой камень - сам Симон Петр. "С того времени Иисус начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убитым, и в третий день воскреснуть".
Здесь начинает пробиваться сквозь облака великая истина. Но Симон Петр еще не был к ней готов. Она сокрушила все его иудейские надежды и земные ожидания. Что это? Сын живого Бога должен умереть! Как это может быть? Славный Мессия будет пригвожден к кресту! "И, отозвав Его, Петр начал прекословить Ему: будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!"
Таков человек! Таков был даже Симон Петр! Он хотел бы отвратить благословенного Господа от креста! Он хотел бы в своем неведении воспрепятствовать промыслу Бога и сыграть на руку лукавому! Бедный Петр! Каким бы тогда камнем оказался он для будущей Церкви? "Он же (Господь), обратившись, сказал Петру: отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн, потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое".
Это убийственные слова. Кто бы мог подумать, что слова "блажен ты, сын Ионин" так скоро сменятся словами "отойди от меня, сатана!"?
Часть 5
Мы должны еще немного задержаться на чрезвычайно интересном и поучительном эпизоде в 16-ой главе Евангелия от Матфея. Он раскрывает перед нами два новых предмета: "Церковь" и "Царство Небесное". Их никогда не должно смешивать. Что касается первого, то Церковь встречается только в Новом Завете. В самом деле, как уже не раз отмечалось, стих 18 нашей главы содержит самое первое упоминание Бога о Церкви, или теле Христовом.
Это, хотя и знакомо многим из наших читателей, для других представит затруднения. Многие христиане и учителя христианства горячо придерживаются теории о том, что предмет Церкви ясно раскрывается и в ветхозаветных Писаниях. Они считают, что ветхозаветные святые принадлежали Церкви и в сущности между ними не было никакого различия: все образовывали одно тело, все стояли на общем основании - и потому ошибочно думать, что народ Господень в Новом Завете занимает более высокое положение или наделен более высокими привилегиями, чем Авраам, Исаак и Иаков. Этим людям кажется странным утверждение, что Енох, Ной, Авраам и Моисей не принадлежат Христу, не являются членами Тела Христова, не наделены теми же привилегиями, что и верующие сегодня. С самого детства наученные думать, будто народ Бога от начала до конца времен стоит на том же основании и образует одно общее тело, они находят невозможным допущение какого бы то ни было различия. Им кажется самонадеянностью со стороны христиан утверждать, что они в каком-либо отношении отличаются от возлюбленного Богом народа в древности; от этих благословенных и достойных святых, о которых мы читаем в Евр. 11, живших жизнью веры и личной преданностью Богу и ныне находящихся на небесах вместе со своим Господом.
Но самое главное: что говорит Писание? Абсолютно бесполезно утверждать свои собственные мнения, рассуждения, заключения, противные Слову Бога. Весьма легко рассуждать с видимой убедительностью и святостью о нелепости и дерзости представления о том, что христиане занимают лучшее и высшее положение и наделены большими привилегиями, чем народ Бога в древности.
Но это неправильный подход к этому важному предмету. Дело не в личностных различиях в народе Бога в разные периоды. Если бы это было так, то разве среди христианских учителей найдется кто-либо, кого можно было бы сравнить с Авраамом, Иосифом, Моисеем или Даниилом? Если бы это был вопрос веры, то где бы мы нашли во всей истории веры более прекрасный пример, чем пример Авраама - отца верных? Если бы это был вопрос личной святости, то разве можем мы найти более яркую иллюстрацию, чем Иосиф? В близости в Богу и познании Его путей и замыслов кто мог бы превзойти Моисея? И можем ли мы найти более яркий пример непоколебимой преданности Богу и Его истине, чем пример того человека, который предпочел спуститься в львиный ров, но не отказался молиться Господу в сторону Иерусалима?
Однако нужно ясно понимать, что это ни в коей мере не вопрос о личности или сравнении людей, но вопрос о домоустроении. Если это отчетливо видеть, то это, несомненно, устранит с нашего пути массу затруднений, которые могут испытывать набожные люди в отношение истины Церкви.
Но вопрос стоит выше и вне всего этого: что учит Писание по этому предмету? Если бы кто-нибудь сказал Аврааму о том, что он является членом тела Христова, понял ли бы он это? Могла ли у этого почтенного и возлюбленного святого Божия возникнуть хотя бы тень мысли, что он связан с поселившимся в нем Духом, с живой Главой Церкви на небесах? Это совершенно невозможно. Как мог он быть членом тела, которого еще не существовало? И как может быть тело без Главы? А когда мы впервые слышим о Главе? Когда Человек Христос Иисус, пройдя через смерть и гроб, взошел на небеса и занял Свое место одесную Величия на высоте. Тогда и только тогда Дух Святой сошел вниз, чтобы образовать тело и связать его Своим присутствием с прославленным Главою наверху.
Это, однако, предвосхищает цепь доказательств, которые еще предстанут перед нами. Позвольте предложить здесь читателю другой вопрос. Если бы кто-либо сказал Моисею о теле, составленном из иудеев и язычников, о теле, составные части которого взяты из семени Авраамова и из проклятого рода хананеев, то что бы он ответил на это? Не можем ли мы с уверенностью утверждать, что он всем своим существом с ужасом отшатнулся бы от этой мысли? Как! Иудеи и хананеи, семя Авраамово и необрезанные язычники объединены в одном теле? Законодатель не мог бы принять такую идею. В сущности, если и была самая яркая черта, отличавшая иудейский уклад, то это жесткое разделение по Божественному промыслу иудеев и язычников.
"Вы знаете, - говорит Симон Петр, - что Иудею возбранено сообщаться или сближаться с иноплеменником".
Таков был порядок вещей при Моисеевом укладе. Для иудея было бы явным прегрешением перебраться через эту пограничную стену, что отделяла его от всех окрестных народов, и, следовательно, мысль о союзе иудеев и язычников вряд ли могла прийти кому-нибудь в голову, и чем более верен был человек существующему порядку вещей, находясь под властью закона, тем враждебнее он относился бы к подобной мысли.
Итак, учитывая все это, как можно утверждать, что истина Церкви была известна еще в ветхозаветные времена и что нет никакого различия между положением христианина и ветхозаветного верующего? В сущности, даже для самого Симона Петра было крайне трудно принять идею о допущении язычников в Царство Небесное. Хотя ему и были доверены ключи от этого Царства, он очень неохотно использовал их для допущения в него язычников. Его должно было совершенно просветить небесное видение, прежде чем он был бы готов осуществить то задание, которое дал ему Господь в Матф. 16.
Нет, читатель, нет никакой пользы выступать против ясного свидетельства Писания. Истина Церкви не была и не могла быть известна в ветхозаветные времена. Она была, как выражается вдохновенный апостол, "сокрыта в Боге", в Его изначальных замыслах, не была возвещена прежним поколениям сынов человеческих, "как ныне открыта святым апостолам Его и пророкам Духом Святым, чтобы и язычникам быть сонаследниками, составляющими одно тело, и сопричастниками обетования Его во Христе Иисусе посредством благовествования" (Еф. 3).

Примечание

"Пророки", о которых идет речь в этом отрывке, - из Нового Завета. Это очевидно из выражения "ныне открыта". Апостол не мог бы сказать "ныне открыта" людям, которые были мертвы уже много столетий. Кроме того, если бы апостол имел в виду ветхозаветных святых, то порядок слов, наверняка, был бы следующим: "Пророки и апостолы". Мы видим подобное выражение в Еф. 2, 20: "Быв утверждены на основании апостолов и пророков" - он не говорит: "Пророков и апостолов". Суть в том, что апостолы и пророки образуют первый слой основания Церкви, краеугольный камень которой - Иисус Христос, и это дополнительное доказательство того, что Церковь существовала лишь в тайных замыслах Бога до тех пор, пока наш Господь Христос, совершив дело искупления, не восшел на небеса и ниспослал Духа Святого, чтобы крестить верующих - иудеев и язычников - в одно тело.
Мы можем достичь великого таинства Церкви, лишь перешагнув через разрушенную пограничную стену. "Итак помните, что вы, некогда язычники по плоти, которых называли необрезанными так называемые обрезанные плотским обрезанием, совершаемым руками, что вы были в то время без Христа, отчуждены от общества Израильского, чужды заветов обетования, не имели надежды и были безбожники в мире. А теперь во Христе Иисусе вы, бывшие некогда далеко, стали близки кровию Христовою. Ибо Он есть мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший стоявшую посреди преграду, упразднив вражду Плотию Своею, закон заповедей учением, дабы из двух создать в Себе Самом одного нового человека, устрояя мир, и в одном теле примирить обоих с Богом посредством креста, убив вражду на нем. И, придя, благовествовал мир вам, дальним и близким, потому что чрез Него и те и другие имеем доступ к Отцу, в одном Духе" (Еф.2, 11-18).

Примечание

Читатель может с пользой и интересом для себя обратиться также к Рим. 16, 24 - 25: "Могущему же утвердить вас, по благовествованию моему и проповеди Иисуса Христа, по откровению тайны, о которой от вечных времен было умолчано, но которая ныне явлена, и чрез писания пророческие," - то есть писания Нового Завета - "по повелению вечного Бога, возвещена всем народам для покорения их вере".
Итак, мы надеемся, из всего приведенного читатель полностью увидит, почему наш Господь в Своем слове Симону Петру говорит о Церкви лишь как о будущем: "На сем камне Я воздвигну Церковь Мою". Он не говорит: "Я воздвиг" или "Я воздвигаю Церковь". Ничего подобного не могло и быть. Это все еще было "сокрыто в Боге". Мессия должен был быть предан смерти и не получить ничего. Пока ничего в отношении Израиля и земли. Его должны были отвергнуть, распять и заклать, чтобы заложить основание Церкви. Было совершенно невозможно, чтобы хотя бы один камень лег на это новое чудесное основание, прежде чем "главный краеугольный камень" не пройдет через смерть и не займет Свое место в небесах. Не в перевоплощении, но в воскресении стал наш Господь Главой тела.
Пока же наш апостол ни в малейшей степени не был к этому подготовлен. Он не понимал ни иоты из всего этого. То, что Мессия должен утвердить Свое царство в силе и славе, то, что Он должен возродить Израиль в прежнем Его земном величии, - все это он мог понять и оценить. Но страдающий Мессия, отвергнутый и распятый Христос - об этом он сейчас не мог и слышать. "Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!" Вот его слова, вызвавшие сокрушительный упрек, которым мы завершили нашу предыдущую статью: "Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн, потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое".
Серьезность его заблуждения мы можем понять из суровости упрека. Петру нужно было еще многое узнать, через многое пройти, прежде чем он сможет осознать это посредством благодати Бога, исповедать это и учить об этом властью Бога. Он сподобился увидеть, что Христос не только Сын Бога живого, но и то, что Он краеугольный камень, отвергнутый людьми, но избранный и ценимый Богом, и что все, кто через благодать придет к Нему, должны разделить с Ним Его отвержение на земле и Его принятие на небесах. Они совершенно отождествили себя с Ним.
Часть 6
В конце 6-й главы Евангелия от Иоанна мы слышим очень ясное и прекрасное исповедание из уст нашего апостола - исповедание тем более трогательное и впечатляющее, если учесть те обстоятельства, при которых все это происходило.
Наш благословенный Господь в Своих поучениях в капернаумской синагоге раскрыл истину, которая подвергает жалкое человеческое сердце испытанию и самым замечательным образом сокрушает все претензии человека. Мы не будем приводить подробности проповеди нашего Господа, но ее воздействие выражено следующим образом: "С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним". Они не были готовы принять Его небесное учение. Они были уязвлены им и повернулись спиной к Тому Благословенному, Который один был достоин всей любви сердца, поклонения и преданности всего нравственного существа. Они же "отошли от Него и уже не ходили с Ним".
Нам не сообщается, что стало с этими дезертирами, были они спасены или нет. Такой вопрос не поднимается. Нам просто сказано, что они покинули Христа и с этого времени перестали публично отождествлять себя с Его именем и Его делом. Увы! Как много людей последовали с тех пор их примеру! Одно дело называть себя учеником Христа и совсем другое дело - твердо и убежденно стоять на основе общественного свидетельства во имя Его - в полном самоотождествлении с отвергнутым Господом. Одно дело, когда люди собираются вокруг Христа из-за тех благ, которыми Он одаряет, и совсем другое - держаться Его перед лицом всеобщего презрения и насмешки. Практическое применение учения о кресте очень быстро заставляет поредеть ряды исповедующих религию. В рассматриваемой главе мы видим, как толпа, только что восторженно обступавшая Человека, Который так чудесно удовлетворял их нужды, в следующее мгновение оставила Его, когда Его учение уязвило их гордыню.
Так было, так есть и так будет до того дня, когда презираемый чужеземец из Назарета не станет владычествовать от моря до моря и от реки до концов земли. Мы достаточно подготовлены к тому, чтобы воспользоваться благами и благословениями, которыми одаряет нас любящий Спаситель, но когда встает вопрос о следовании за отвергнутым Господом по тому неровному и одинокому пути, на который ступил Он ради нас в этом грешном мире, то мы склонны, как и ученики древности, отойти от Него и уже не ходить с Ним.
Это весьма печально и унизительно. Это доказывает, как мало мы знаем о Его сердце и о том, чего это сердце хочет от нас. Иисус желает товарищества. Ему не нужно покровительства. Его сердце не удовлетворится, если за Ним будут ходить, Им будут восхищаться, на Него будут глазеть из-за того, что Он может сделать или дать. Он радуется сердцу, наученному Богом любить Его Личность, ибо это прославляет и ублажает Отца. Он удалился от взглядов восторженной и беспорядочной толпы, которая хотела бы сделать Его царем, потому что они ели хлебы и были сыты, но Он мог и обратиться с трогательной настойчивостью к маленькой кучке последователей, которые все еще оставались с Ним, и вопросом: "Не хотите ли и вы отойти?"- сделать вызов их сердцам.
Как это волнующе! Как это должно было тронуть сердца их всех, за исключением одного, который не любил ничего, кроме денег, кто был "вором" и "диаволом". Увы! Увы! Приближался момент, когда все они должны были бросить Его и разбежаться, когда Он остался абсолютно один, покинутый людьми и Богом, совершенно покинутый.
Но этот момент был еще в будущем, и Ему было особенно приятно слышать прекрасное исповедание нашего возлюбленного апостола в ответ на проникновенный вопрос его Господа. "Симон Петр отвечал Ему: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живого".
Да, он поистине мог сказать: "К кому нам идти?" Во всей вселенной Бога не было Другого такого, к кому бы могло обратиться его сердце. Только Он мог удовлетворить все их нужды, утолить все их праведные желания, наполнить каждую клеточку их сердца. Симон Петр чувствовал это, и потому со всеми своими ошибками, неудачами и слабостями его любящее и преданное сердце с глубокой признательностью обращалось к своему возлюбленному Господу. Он не покинул бы Его, даже будучи мало способным подняться до высоты Его небесного учения. С Иисусом Христом его соединяла связь, которую ничто не могло бы разорвать. "Господи! к кому нам идти?" Куда мы подадимся? На кого мы можем рассчитывать? Правда, на стезе истинного ученичества могут быть испытания и трудности. Она может оказаться неровной и одинокой. Сердце может испытываться и проверяться всевозможными способами. Могут быть глубокие и разные скорби - глубокие воды, темные тени, но и перед лицом всего этого мы можем сказать: "К кому нам идти?"
И заметьте эту особенную полноту исповедания Петра: "Ты имеешь глаголы вечной жизни"- и далее: "Ты - Христос, Сын Бога живого". Мы видим здесь две вещи: то, что Он имеет, и то, что Он есть. Благословенно Его имя, Христос имеет все, чего мы только можем пожелать ныне и вовеки. Слова вечной жизни текут из Его уст в наши сердца. Он доставляет "существенное благо" тем, кто следует за Ним, и Он одаряет их "сокровищем непогибающим и правдою". Мы поистине можем сказать, что в сравнении с тем, что дает Христос, все богатства, почести, отличия и наслаждения этого мира - всего лишь хлам. Все это испаряется, как утренний туман, и оставляет за собой только болезненную пустоту. Ничего из того, что имеет мир, не в силах удовлетворить жажду человеческой души. "Все - суета и томление духа". И, более того, все это должно быть оставлено. Все богатство Соломона существует лишь миг по сравнению с безграничной вечностью, которая простирается перед каждым из нас. Когда приближается смерть, то за все сокровища вселенной нельзя купить хотя бы мгновения отсрочки. Последний великий враг не дает ни полмига. Он безжалостно рвет связь, соединяющую человека со всем, что ценит и любит на земле его несчастное сердце, и влечет его прочь в вечность.
А что затем? В этом весь вопрос. Кто на него сможет ответить? Кто попытается изобразить будущее души, переходящей в вечность без Бога, без Христа, без надежды? Какая кисть сможет описать ужасы того, кто внезапно откроет глаза, чтобы увидеть, что он погиб и погиб навсегда - безнадежно, навеки? Поистине, слишком страшно размышлять об этом. И все же об этом нужно говорить, и если читатель все еще принадлежит этому миру, все еще необращен, беззаботен, легкомыслен и не верует, то мы бы горячо умоляли его уже сейчас уделить пристальное внимание крайне важному вопросу о спасении его души, вопросу, по сравнению с которым все остальные вопросы теряются в совершенной их незначительности. "Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою?" Вне всякого сомнения, самая вопиющая глупость, которую только можно допустить, - это отмахнуться от великого вопроса о спасении собственной души.
А если кто-нибудь спросит, что же ему делать в этом отношении, то ответом будет - ничего. "Ничего великого или малого". Иисус имеет глаголы вечной жизни. Это Он сказал: "Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь".
Здесь та ось, вокруг которой вертится весь этот вопрос. Послушайте слова Христа. Уверуйте в Того, Кто послал Своего благословенного Сына. Доверьтесь Богу, и вы будете спасены; вы получите жизнь вечную и никогда не придете на суд.
Но это не все. Симон Петр в своем очаровательном исповедании не ограничился тем, что Христос имеет дать, каким бы драгоценным и благословенным оно ни было, но он также говорит о том, что Он есть. "Ты - Христос, Сын Бога живого". Это исполнено глубочайшего интереса для сердца. Христос не только дает нам жизнь вечную, но Он также становится целью всех наших сердечных чувств, нашим достаточным уделом, нашим надежным источником, нашим непогрешимым Вождем и Советником, нашей постоянной опорой во всех нуждах и бедствиях, во всех скорбях и трудностях. Нам никогда не нужно прибегать за помощью, сочувствием или наставлением к кому-либо другому. Все, что мы хотим, - в Нем. Он вечное наслаждение сердца Бога, и Он может стать наслаждением наших сердец здесь и там, ныне и вовеки.
Часть 7
Конец 14-ой главы Евангелия от Матфея показывает эпизод из жизни нашего апостола, на котором мы можем с пользой для себя на несколько минут остановиться. Этот эпизод дает прекрасную иллюстрацию ответа на его собственный трогательный вопрос: "Господи! к кому нам идти?"
Наш Господь накормил народ и послал Своих учеников на другую сторону озера, а Сам взошел на гору, чтобы помолиться наедине. Здесь мы видим поразительное предвестие будущего времени. Иисус на высоте. Израиль пока в стороне, но не забыт. Грянут дни скорби - бурные моря и ненастные небеса достанутся на долю остатка верных, но их Мессия вернется и избавит их от всех скорбей. Он приведет их в желанную гавань, и для Израиля Бога установятся мир и радость.
Все это полно раскрыто на страницах пророчества и представляет глубочайший интерес для каждого, кто любит Бога и Его Слово; но пока мы остановимся лишь на вдохновенной записи, касающейся Симона Петра, и попытаемся извлечь содержащийся в ней урок. "И тотчас понудил Иисус учеников Своих войти в лодку и отправиться прежде Его на другую сторону, пока Он отпустит народ. И, отпустив народ, Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один. А лодка была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный. В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю. И ученики, увидев Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали. Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь. Петр сказал Ему в ответ: Господи! если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде. Он же сказал: иди. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня. Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! зачем ты усомнился?"
Этот краткий отрывок чрезвычайно ярко представляет нашему взгляду некоторые из определяющих черт характера Симона Петра. В его рвении, в его усердии, в истинной преданности его сердца никто ни на мгновение не усомнится, но эти самые качества, какими бы прекрасными они ни были, время от времени приводят его в такое экстремальное положение, где становятся заметными все его слабые места. Человек с меньшим рвением и усердием остался бы в лодке, таким образом избежав неудачи и крушения Петра. Возможно также, что человек с более холодным темпераментом упрекнул бы неоправданное безрассудство Петра, когда тот покинул лодку, и назвал бы это образцом дерзости, справедливо заслуживающей уничижения.
Может быть, все это и так, но мы вольны признать, что рвение, усердие и преданность этого возлюбленного слуги Христа гораздо более очаровательны для сердца, чем холодный, расчетливый и занятый собою рассудок, который во избежание позора и унижения отказывается сделать смелый и решительный шаг ко Христу. Правда, что Петр в этом интересном эпизоде потерпел полную неудачу. Но почему? Потому ли, что он покинул лодку? Нет, но потому что он перестал в простой вере опираться на Иисуса. В этом корень его поражения. Если бы только он не сводил взгляда с Господа, он смог бы пройти даже по таким бурным водам. Вера может идти по бурным водам так же легко, как и по спокойным. Человеческая природа не сможет пройти ни по каким. Вопрос не в состоянии воды, но в состоянии сердца. Обстоятельства не могут помешать вере, напротив, трудности и испытания лишь развивают ее силу и сияние. С точки зрения веры, вообще нет причин, чтобы Петр мог потерпеть неудачу в своем хождении по воде. Вера смотрит не на видимое и преходящее, но на невидимое и вечное. Она способна созерцать даже Того, Кто невидим. "Вера же есть уверенность в невидимом". Она возвышает сердце над ветрами и волнами этого бурного мира и сохраняет его в безмятежном покое во славу Того, Кто есть Податель веры и "всякого деяния доброго и всякого дара совершенного".
Но наш возлюбленный апостол в данном случае совершенно оступился в вере. Он, как, увы, и мы часто делаем, отвел свой взгляд от Господа и сосредоточил его на окружающем и, как следствие, он немедленно начал тонуть. Так и должно быть. Мы не сможем выдержать ни одного мгновения, если живой Бог не будет покрывалом для наших глаз. Великий девиз жизни в вере - "взирая на Иисуса". Только это дает нам возможность "пройти предлежащее нам поприще", безразлично, будет ли оно неровным или гладким. Когда Петр вышел из лодки, ему нужно было решить - либо Христос, либо тонуть. В этот момент он также мог бы сказать: "Господи! к кому мне идти?" Куда он мог бы обратиться? Когда он находился в лодке, то от смерти его отделяли ее доски, но когда он ступил на воду, у него не было ничего, кроме Иисуса.
И разве Его не было достаточно? Да, конечно, если бы только Петр мог Ему довериться. В этом-то все дело. Все возможно тому, кто верит. Бури превращаются в штиль, штормовые моря становятся зеркальной гладью, высокие горы сглаживаются, когда вера действует в силе Бога. Чем больше трудностей, тем ярче торжество веры. Как раз в печи проявляется истинное действо веры. Вера имеет дело с Богом, а не с людьми и вещами. Если мы перестанем опираться на Бога, то мы не увидим ничего, кроме дикой водной пустыни, совершенным хаосом вокруг нас, когда безнадежно рушатся все наши естественные опоры.
Все это подтверждает случай с Симоном Петром, когда он вышел из лодки, чтобы идти по воде; и каждое дитя Бога, каждый слуга Христа должен подтвердить это по мере своих сил и возможностей, ибо история Петра полна глубоких практических уроков для нас. Если мы хотим перешагивать через трудности нашего пути, если мы хотим подняться над их воздействием, если мы хотим дать ясный, четкий и решительный ответ скептицизму, рационализму и неверию наших дней, тогда, несомненно, мы должны сосредоточить взгляд веры на "начальнике и совершителе веры". Доводы неверных мы можем опровергнуть не искусной логикой и не силой мысли, но неизбывным чувством, живым и удовлетворяющим душу осознанием вседостаточности Христа - Его Самого, Его дела, Его слова - для удовлетворения всех наших нужд, во всех наших крайностях.
Но, возможно, читатель склонен упрекнуть Петра за то, что тот оставил лодку. Он может подумать, будто в таком шаге не было необходимости. Почему бы не остаться со своими братьями на борту судна? Разве нельзя быть приверженным Христу в лодке так же, как и на воде? И, далее, разве последующие события не показали, что для Петра было бы гораздо лучше, безопаснее и умнее остаться там, где он был, чем рискнуть ступить на путь, который был ему не под силу.
На все это мы ответим, что наш апостол, очевидно, руководствовался горячим желанием быть ближе к Господу. И это было правильно. Он видел Иисуса, идущего по воде, и он желал быть с Ним. Кроме того, он ведь получил прямое повеление Господа покинуть лодку. Мы полностью и безоговорочно допускаем, что без этого оставление судна было бы роковой ошибкой, но в тот момент, как его слуха коснулось слово "иди", у него появилось Божественное оправдание его шествия по воде. Да, остаться означало бы потерять великие благословения.
И так в каждом случае. Мы должны получить повеление, прежде чем начнем действовать. Без этого - чем больше наше рвение и усердие, чем очевиднее преданность, тем более роковой будет наша ошибка и тем больший вред мы причиним себе, другим и делу Христа. Крайне важно, чтобы во всех случаях, но особенно там, где есть определенная степень рвения, настойчивости и усердия, было трезвое подчинение власти Слова. Если этого не будет, то нельзя будет подсчитать то зло, которое может быть совершено. Если наша преданность течет не по руслу простого послушания, если она выплескивается за берега, образованные Словом Бога, то последствия будут чрезвычайно разрушительными.
Но есть и еще кое-что, стоящее по важности сразу за властью Божественного Слова, - это преизбыточное ощущение Божественного присутствия. Эти две вещи никогда нельзя разделять, если мы хотим идти по воде. Мы можем все понимать и осознавать, имея четкое указание действовать определенным образом, но если мы с равной ясностью не ощущаем присутствия Господа рядом с собой, если наш взгляд не направлен на живого Бога, то мы, наверняка, потерпим неудачу.
Это очень серьезно и требует от читателя-христианина тщательного рассмотрения. Именно здесь Петр потерпел крушение. Он оступился не в повиновении, но в сознании свой зависимости. Он действовал по слову Иисуса, оставив лодку, но он не сумел опереться на руку Иисуса, идя по воде, отсюда его ужас и смятение.
Простого повеления недостаточно, нам нужна сила. Действовать без повеления - неправильно. Действовать без силы - невозможно. Повелением начать действие является Слово. Сила для продолжения действия исходит от Божественного присутствия. Сочетание того и другого должно обеспечить успех в пути. Речь ни в малейшей степени не может идти о том, каковы трудности, если мы получили твердое повеление Святого Писания относительно нашего пути и имеем благословенное присутствие Бога в следовании по нему. Когда Бог говорит, мы должны повиноваться, но чтобы сделать это, мы должны опереться на Его руку. "Не повелел ли Я тебе?"- Вот, Я с Тобой".
Здесь мы видим две вещи, абсолютно необходимые для каждого чада Бога и для каждого слуги Христа. Без них мы не сможем ничего; с ними мы сможем все. Если перед нами не прозвучит: "Так говорит Господь" или: "написано", - то мы не сможем ступить на стезю преданности; а если мы не будем ощущать Его присутствия, то мы не сможем идти по ней. Вполне возможно праведно пуститься в путь, но при этом потерпеть в пути неудачу.
Так и произошло в случае с Симоном Петром, и так происходило с тех пор в тысячах других случаев. Одно дело - оставить лодку, и другое - идти по воде. Петр сделал первое, но не справился с последним. Этот возлюбленный слуга Христов потерпел неудачу в своем пути, но где он очутился? В объятиях любящего Спасителя. "Господи! спаси меня". Как это глубоко трогательно! Как волнующе! Он припал к знакомому ему источнику любви, которая может выручить его в самых сокрушительных обстоятельствах. И он не был разочарован. О, нет! Благословен Бог, ни одно несчастное оступившееся создание не взывает к той любви напрасно. "Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! зачем ты усомнился?" Исключительная благодать! Если Петр и не сумел достичь своего Господа, то его Господь всегда сумеет достичь его. Если Петр и пошатнулся в вере, то Иисус никогда бы не пошатнулся в благодати. Это было невозможно. Благодать нашего Господа Иисуса преизобильна. Он использует даже само наше падение в качестве повода для того, чтобы проявить свою щедрую и драгоценную любовь. О, какое блаженство иметь дело с таким чутким, терпеливым и любящим Господом! Кто не доверится Ему и не воздаст Ему хвалу? Кто не возлюбит Его и не станет Ему служить?
Часть 8
Теперь проследим за нашим возлюбленным апостолом в самые мрачные и уничижительные события всей его жизни - события, которые мы вряд ли поймем или объясним, если не получим некоторое представление о безмерных глубинах Божественной благодати, с одной стороны; и, с другой стороны, об ужасных безднах, в которые может пасть даже святой Бога или апостол Христов, если его не поддержать Божественной силой.
Кажется чрезвычайно удивительным найти на страницах вдохновения запись о падении такого выдающегося слуги Христа, как Симон Петр. Мы со всей нашей мудростью сочли бы за лучшее покрыть такой случай завесой молчания. Но не так поступает Дух Святой. Он счел благополезным для нас ясно рассказать об ошибках, неудачах и грехах таких людей, как Авраам, Моисей, Давид, Петр и Павел, чтобы мы могли извлечь из этих записей священные уроки - уроки о человеческих немощах, уроки о Божественной благодати, уроки, исполненные грозного предупреждения, и вместе с тем чрезвычайно драгоценного утешения и ободрения. Мы познаем, что мы есть и что есть Бог. Мы узнаем, что не можем верить себе ни на мгновение, ибо, если нас не сохраняет благодать, то нет такого глубокого греха, в который мы не могли бы впасть. Но мы учимся доверять вечному постоянству той благодати, которая действует по отношению к заблуждающимся и грешникам прежних времен, и со всевозрастающим "доверием опираться на Того, Кто "вчера и сегодня и во веки Тот же".
Ни один из четырех евангелистов не обходит падение Петра. Давайте откроем 26-ую главу Евангелия от Матфея: "И воспев, пошли на гору Елеонскую. Тогда говорит им Иисус: все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь, ибо написано: "поражу пастыря, и рассеются овцы стада"; по воскресении же Моем предварю вас в Галилее. Петр сказал Ему в ответ: если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь".
В этих немногих словах Петр обнажает действительные корни всего вопроса. Это - самоуверенность. Увы! Увы! Не такая уж редкая причина зла среди нас. Мы ни в малейшей степени не сомневаемся в искренности Петра. Мы совершенно уверены, что он на самом деле думал то, что говорил; и далее, он не имел даже самого отдаленного представления о том, что ему предстояло сделать. Он не знал самого себя, и мы обнаруживаем, что неведение и самоуверенность, как правило, идут рука об руку. Самопознание уничтожает самоуверенность. Чем более полно познается наша сущность, тем меньше ей следует доверять. Если бы Петр знал самого себя, знал свои склонности и возможности, он бы никогда не произнес слов, которые мы только что процитировали. Но он был настолько самоуверен, что когда Господь сказал ему, что тому предстоит трижды отречься от Христа, он ответил: "Хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя".
Это особенно важно. Это исполнено поучений для всех нас. Мы все настолько несведущи в отношении нашего сердца, что считаем себя неспособными впасть в определенные грубые прегрешения. Но мы должны - каждый из нас - помнить, что если мы не будем каждое мгновение хранимы благодатью Бога, то мы окажемся способными на все. В нас достаточно предпосылок для зла любой степени и характера; и когда бы мы ни услышали чьи-либо слова: "Да, я жалкое, заблуждающееся, спотыкающееся создание, но я не способен на такое", - мы можем быть уверены, что этот человек не знает собственного сердца; более того, он находится в непосредственной опасности впасть в какой-либо смертный грех. Благо смиренно ходить пред Богом, не доверяясь самому себе, но опираясь на Бога. Это истинный секрет нравственной безопасности во все времена. Если бы Петр понимал это, то он избежал бы своего ужасного падения.
Но Петр был самоуверен и, как следствие, не смог бодрствовать и молиться. Это было следующей ступенью в его падении. Если бы только он почувствовал свою крайнюю немощь, он бы искал Божественной силы. Он бы припал к Богу, чтобы в трудную минуту, просить о помощи Его благодати. Взгляните на блаженного Владыку! Он, хотя и Бог над всем, благословенный вовеки, но одновременно и - Человек, занявший место твари и полностью вошедший в ее положение, смертельно страдал, молясь, в то время как Петр крепко спал. Да, Петр спал в Гефсиманском саду, пока его Господь проходил через глубочайшие муки, между тем как Его ожидали муки еще более жестокие. "Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там. И, взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать. Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною. И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты. И приходит к ученикам и находит их спящими, и говорит Петру: так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною? бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна".
Какая нежность благодати! Какая готовность к снисхождению! Какая нравственная возвышенность! И все же Он чувствовал недостаток сострадания, холодное безразличие к Его скорбным мукам. "Ждал сострадания, но нет его, - утешителей, но не нахожу". Как много заключено в этих словах! Он искал утешителей. Это совершенное человеческое сердце жаждало сострадания, но увы! У Него никого не было. Даже Петр, заявивший, что готов умереть вместе с Ним, уснул перед лицом Гефсиманских страданий.
Таков человек - даже лучший из людей! Самоуверенный, когда ему надлежит не доверять себе; вступающий в борьбу, когда ему должно подчиниться. "Симон же Петр, имея меч, извлек его, и ударил первосвященнического раба, и отсек ему правое ухо. Имя рабу было Малх". Как несовместим, как совершенно не к месту был меч рядом со смиренностью и кротостью страдальца! "Но Иисус сказал Петру: вложи меч в ножны; неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?" Петр совершенно не проникся духом замыслов Господа. У него не было с Ним ни одной общей мысли в отношении стези страданий. Он хотел бы защитить Его вещественным мечом, забыв, что Его царство не от мира сего.
Все это чрезвычайно важно. Обнаружить дорогого и почтенного слугу Христова, павшим так низко, - вполне достаточно для того, чтобы научить нас поступать смиренно. Но увы, мы еще не достигли самой низкой ступени падения Петра. Мы видим, что после того, как он пытался мечом защитить своего Учителя, он "следовал за Ним издали". "Взяв Его, повели и привели в дом первосвященника. Петр же следовал издали. Когда они развели огонь среди двора и сели вместе, сел и Петр между ними.
Что за общество для апостола Христа! "Может ли кто ходить по горящим угольям, чтобы не обжечь ног своих?" Для христианина чрезвычайно опасно сесть среди врагов Христа. Сам факт такого поступка свидетельствует, что эта склонность укоренилась и серьезно развивается. В случае с Петром, этапы его падения четко обозначены. Во-первых, похвальба собственной силой; во-вторых, сон, когда ему надлежало молиться; в-третьих, обращение к мечу там, где он должен был лишь кротко склонить свою голову; в-четвертых, следование издали; в-пятых, удобное расположение среди откровенных врагов Христа.
Затем наступает последний эпизод в этой ужасной драме. "Когда Петр был на дворе внизу, пришла одна из служанок первосвященника и, увидев Петра греющегося и всмотревшись в него, сказала: и ты был с Иисусом Назарянином. Но он отрекся, сказав: не знаю и не понимаю, что ты говоришь. И вышел вон на передний двор; и запел петух. Служанка, увидев его опять, начала говорить стоявшим тут: этот из них. Он опять отрекся. Спустя немного, стоявшие тут опять стали говорить Петру: точно ты из них; ибо ты Галилеянин, и наречие твое сходно. Он же начал клясться и божиться: не знаю Человека Сего, о Котором говорите. Тогда петух запел во второй раз. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели петух пропоет дважды, трижды отречешься от Меня; и начал плакать" (Марк. 14,66-72).
Лука добавляет чрезвычайно трогательные подробности. "Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра, и Петр вспомнил слово Господа, как Он сказал ему: прежде нежели пропоет петух, отречешься от Меня трижды".
Как все это волнующе! Только подумайте о святом Бога и апостоле Христа, который клялся и божился, что он не знает своего Господа! Не склонен ли читатель усомниться в том, что Петр, несмотря ни на что, был истинным святым Бога? Некоторые подвергнут это сомнению, но это будет большой ошибкой. Они сочтут трудным для понимания то, что истинное дитя Бога могло пасть так низко. Но это потому, что они еще не познали до конца, что такое плоть. Петр был таким же подлинным святым Бога во дворце первосвященника, как и на горе Преображения. Но он должен был познать самого себя, и познать уничижительным и болезненным путем, который призвана пройти всякая душа. Несомненно, если бы кто-либо несколькими днями раньше сказал Петру, что он будет долго клясться и божиться, что не знает своего Господа, он бы с ужасом отшатнулся от этой мысли. Он мог бы сказать, как кто-то в древности: "Разве твой слуга собака, чтобы сделать подобное?" Да, так было. Мы не знаем, что мы можем совершить, пока мы не попадем в соответствующие обстоятельства. Великое дело для всех нас - смиренно ходить с нашим Богом день за днем, глубоко ощущая свою собственную крайнюю слабость и держась ближе к Тому, Кто может предохранить нас от падения. Мы обретаем безопасность лишь в убежище Его присутствия. Предоставленные самим себе, мы способны на все, как обнаружил себя апостол в глубокой скорби.
Но Господь наблюдал за Своим несчастным заблуждающимся слугой. Он ни на мгновение не терял его из виду. Он следил взглядом за всеми его шагами. Лукавый разбил бы, если мог, этот сосуд на мельчайшие кусочки. Но он не мог. Он был лишь орудием в Божественной руке, чтобы сделать для Петра то, что он не смог сделать для себя сам. "Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас, как пшеницу; но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты, некогда обратившись (или возродившись), утверди братьев твоих".
Здесь нам дано увидеть корень всего вопроса. Петр нуждался в "просеянии", и сатана был использован для этой цели - точно так же, как в случае Иова и некоего человека в 1 Кор. 5. Кажется чрезвычайно удивительным, чудесным и значительным, что сатана используется таким образом. Но это так, Бог употребляет его "во измождение плоти". Сатана не может коснуться духа, который находится в вечной безопасности. Но это ужасно - попасть в решето сатаны. Петр убедился в этом, подобно Иову и этому согрешившему коринфянину.
Но вот благодать этих слов: "Я молился о тебе" - не для того, чтобы тот не мог пасть, но для того, чтобы в этом падении не оскудела его вера, не ослабло его доверие. Ничто не может угасить сияющую здесь благодать. Благословенный знал, что должно было случиться - позорное отречение: клятвы и божба, и тем не менее: "Я молился о тебе, чтобы не оскудела твоя вера", чтобы не ослабла твоя уверенность в вечном постоянстве Моей благодати.
Поистине, это чудесно! И затем, сила этого взгляда! "Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра". Именно это поразило сердце Петра и вызвало потоки горьких покаянных слез.
Часть 9
Теперь мы призваны рассмотреть крайне интересный вопрос о возрождении Симона Петра, в котором мы найдем некоторые моменты, имеющие важное практическое значение. Если из его падения мы познаем слабость и неразумность человека, то из его возрождения - благодать, мудрость и верность нашего Господа Иисуса Христа. Падение и в самом деле было глубоким, ужасным и унизительным. Восстановление же было полным и чудесным. Мы можем быть уверены, что Симон Петр никогда не забыл ни того, ни другого; нет, он будет вспоминать это с удивлением, любовью и хвалой во веки вечные. Благодать, сияющая в возрождении Петра, - это та же самая благодать, которая была проявлена в его обращении. Давайте взглянем на некоторые из самых характерных моментов. За недостатком места это может быть лишь самый беглый взгляд. И давайте вначале взглянем на

побудительную причину

Перо вдохновенного евангелиста Луки с потрясающей силой описало нам это. "И сказал Господь: Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу". Если бы сатана сам прокладывал себе путь, то несчастный Симон безнадежно бы погиб. Но нет, он использовался лишь в качестве орудия, как это было в случае с Иовом, чтобы сделать необходимое дело, и, сделав его, удалился. Он ни на один волос не смеет выйти за пределы установленной ему сферы. Это следует хорошо помнить. Сатана - лишь тварь, несомненно, коварная, лукавая, сильная, но тварь, которая может действовать лишь в рамках, дозволенных Богом. Если бы Петр ходил кротко, если бы он смиренно и настойчиво искал Божественной помощи, если бы он судил себя в своей душе, то не было бы нужды в просеивании сатаной. Слава Богу, сатане не подвластна душа, смиренно ходящая с Богом, в Божественном присутствии заключены совершенное убежище и полная безопасность, и в колчане сатаны нет ни одной стрелы, которая достигла бы того, кто с простым доверием опирается на руку живого Бога. Здесь и оступился наш апостол, вот почему он должен был пройти через весьма суровое испытание, чтобы познать самого себя. В них-то, наверняка, заключена тайна и побудительная причина возрождения Симона. Молитва Иисуса укрепила душу его согрешившего слуги в тот страшный час, когда враг хотел бы стереть его в пыль. Но что мог бы сделать сатана против заступничества всемогущего Христа? Ничего: та чудесная молитва была основанием безопасности Петра, когда в глазах человека все казалось безнадежно погибшим.
Но о чем молился наш Господь? О том, чтобы Петр не мог совершить ужасный грех, отрекаясь от Него? Чтобы он не клялся и не божился? Ясно, нет. О чем же тогда? "Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя".
Может ли что-либо превзойти сияющую здесь благодать? Этот благодатный, любящий, верный Господь, видя ужасный грех Петра, зная все, что он совершит, всю его прискорбную забывчивость, действительно, мог просить за него, чтобы, несмотря на все это, его вера не ослабела, чтобы он не потерял ощущение вечного постоянства той благодати, которая вызволила его из пучины его погибели и греха.
Бесподобная благодать! Ничто не в силах затмить ее сияния и благословенности. Если бы не эта молитва, вера Петра ослабла бы. Он никогда бы не пережил той ужасной борьбы, через которую прошла его душа, когда он думал о своем чудовищном грехе. Когда он пришел в себя, когда он размышлял обо всем случившемся, о своих возгласах: "Если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь" - "Хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя" - "С Тобою я готов и в темницу и на смерть идти", думать обо всех этих словах, которыми он с клятвами и божбой отрекся от своего возлюбленного Господа, было невыносимо.
Это ужасный момент в истории души, когда она пробуждается к осознанию совершенного греха, греха против света, знания и привилегий, греха против Божественной благодати и благости. Сатана особенно усердствует в момент такого кризиса. Он внушает самые ужасные помыслы, возбуждает всевозможные вопросы, наполняет сердце убедительными рассуждениями, сомнениями и страхами - заставляет душу пошатнуться на своем основании.
Но хвала и слава нашему Богу, враг не может взять верх. "Доселе дойдешь и не перейдешь". Всепобеждающее заступничество нашего Божественного Ходатая поддерживает веру, так жестоко испытуемую, проводит ее через глубокие и темные воды, восстанавливает разорванные нити общения, исцеляет духовные раны, поднимает упавших, возвращает сбившихся с пути и наполняет сердце хвалой и благодарностью. "Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих". Здесь самым трогательным образом перед нами изложена побудительная причина возрождения Симона Петра. Теперь же давайте взглянем на мгновение

на действенное средство

Этим мы также обязаны евангелисту Луке. В самом деле, именно через него вдохновляющий Дух нам дано так много того, что является исключительно человеческим, что проникает в самое человеческое сердце, умиротворяя его; так много проявлений Божественного в прекраснейших человеческих качествах.
Мы уже отмечали постепенное падение Петра, его прискорбное нисхождение вниз - ступень за ступенью - в нравственном отчуждении и греховной наклонности, когда он забыл бодрствовать и молиться, когда он следовал издали, когда он грелся у вражеского костра, когда он трусливо отрекался, клянясь и божась. И все - вниз! вниз! вниз! - позорное и ужасное движение вниз. Но когда согрешившее, оступившееся и заблудившееся существо достигло низшей ступени, тогда в небесном блеске выступает та благодать, которая сияет в побудительной причине и действенном средстве возрождения. Первое мы видим в молитве Христа, последнее - во взгляде Христа. "Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра; и Петр вспомнил слова Господа, как Он сказал ему: прежде нежели пропоет петух, отречешься от Меня трижды. И выйдя вон, горько заплакал".
Вот оно: "Господь взглянул" - "Петр вспомнил" - Петр заплакал, "горько заплакал". Что это за взгляд! Что за воспоминание! Что за плач! Какое человеческое сердце способно почувствовать, какой язык - выразить, какое перо - описать все, что заключалось в одном этом взгляде? Мы вполне можем поверить, что он проник в самую душу Петра. Он никогда не забудет этого чудесного взгляда, преисполненного могучей нравственной, пронзительной и обжигающей силой.
"И выйдя вон, горько заплакал". Это был поворотный момент. До этого было лишь падение во мрак. Здесь же Божественный свет врывается в кромешную нравственную тьму. Драгоценнейшая молитва Христа получила ответ. Его страстный взгляд сделал свое дело. Источник сердца вскрылся, и покаянные слезы обильно хлынули из глаз, показывая всю глубину, подлинность и напряженность внутренней работы.
Так должно быть всегда, так и будет, когда Дух Бога действует в душе. Если мы согрешили, то нам непременно дано будет прочувствовать, осудить и исповедать наш грех, прочувствовать его глубоко, осудить всецело и исповедовать полностью. Недостаточно просто сказать - легкомысленно, небрежно и формально: "Я согрешил". Должна быть подлинность, искренность и честность. Бог желает внутренней истины. В нашем возлюбленном апостоле в час его падения и раскаяния не было ничего легковесного, беззаботного или формального. Нет, все было подлинно и сильно. Иначе и быть не могло при такой побудительной причине и таком действенном средстве. Молитва и взгляд Господа явили свои драгоценные результаты в возрождении Петра.
Читатель поступит хорошо, отметив, что молитва и взгляд Господа Иисуса Христа чрезвычайно поразительно и прекрасно выразили два главных аспекта нынешнего служения Христа в качестве нашего Заступника перед Отцом. Мы обладаем авторитетом и влиянием Его заступничества; силой и действенностью Его слова в руках Духа Святого, того "другого Ходатая". Молитва Христа о Петре соответствует Его заступничеству за нас. Его взгляд, брошенный на Петра, отвечает Его слову, доведенному до нас силой Духа Святого. Когда мы грешим - грешим, увы, мыслью и делом - тогда наш благословенный и обожаемый Заступник глаголет за нас перед Богом. Это побудительная причина нашего раскаяния и возрождения. Но Он говорит нам от имени Бога. Это действенное средство.
Мы не станем останавливаться здесь на великом вопросе заступничества, который недавно уже попытались раскрыть в наших заметках о "Вседостаточности Христа". Мы завершим эту статью кратким упоминанием двух или трех особенностей нравственного возрождения Петра - особенностей, которые, необходимо хорошо это помнить, следует искать в каждом случае возрождения. Прежде всего это

состояние совести

Итак, что касается полного и совершенного возрождения совести Петра после его ужасного падения, то мы имеем тому самое неоспоримое свидетельство в его последующей жизни. Взгляните на трогательную картину у Тивериадского моря (Иоанн 21). Взгляните на этого милого, усердного человека, который опоясался одеждой и бросился в море, чтобы пасть к стопам воскресшего Господа! Он не ждет ни лодки, ни товарищей, но во всей очаровательной непосредственности и свободе Божественно возрожденной совести он бросается к стопам Спасителя. Нет ни мучительного страха, ни подчинения закону, ни сомнения, ни тьмы отчуждения. Его совесть совершенно спокойна. Молитва и взгляд - два великих аспекта ходатайства - возымели свое действие. Совесть Петра была теперь праведна, чиста и непорочна, вот почему он смог найти себе приют пред лицом Господа - свою святую, счастливую обитель.
Возьмите другое поразительное и прекрасное свидетельство возрожденной совести. Взгляните на Петра в Деян. 3. Там он стоит в присутствии тысяч собравшихся иудеев и смело обвиняет их в том, что они "от Святого и Праведного отреклись", то есть в том же самом, что сделал он сам при совершенно иных обстоятельствах. Как мог Петр поступать так? Не было ли ему стыдно говорить такое? Почему он не поручил эту тяжкую обязанность Иакову или Иоанну? Ответ благословенно прост. Совесть Петра была полностью возрождена в совершенном мире и очищена, так что он мог бесстрашно обвинять дом Израилев в чудовищном грехе отречения от Святого Божия. Было ли это плодом нравственной нечувствительности? Нет, это было плодом Божественного возрождения. Если бы кто-то из собравшихся у притвора Соломонова решил обвинить нашего апостола в его собственном позорном отречении от своего Господа, то мы легко могли бы предугадать его ответ. Человек, который "горько плакал" над своим грехом, наверняка, найдет, что сказать в ответ на такое обвинение. Не то чтобы его возрождение явилось наградой за горькие слезы; ничего подобного - они лишь доказывают подлинность его душевного раскаяния. Нравственная нечувствительность - это одно, а возрожденная совесть, покоящаяся на Крови и Ходатайстве Христа, - совсем иное. Но в истинном возрождении есть и другой момент, и это -

состояние сердца

Это крайне важно во всех случаях. Никакое возрождение нельзя считать божественно полным, если оно не коснулось самых глубин сердца. Вот почему, возвращаясь к эпизоду на берегу Тивериадского моря, мы видим, что Господь весьма тщательно и энергично воздействует на сердце Петра. Мы не можем распространяться столько, сколько нам бы хотелось, об одном из самых волнующих диалогов во всем Писании. Мы можем сделать лишь немногим больше того, чтобы процитировать вдохновенную запись, но этого будет вполне достаточно.
Чрезвычайно интересно заметить, что в течение всей этой чудесной обеденной трапезы, приготовленной и разделенной воскресшим Господом, не было сделано даже самого отдаленного намека на прошлые события. Но "когда же они обедали, Иисус говорит Симону Петру: "Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они?". Слова его верного Господа напомнили здесь Петру о его самоуверенном заявлении: "Если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь". Затем трижды повторенный испытующий вопрос явно вызывает в памяти трехкратное отречение.
Сердце Петра тронуто - обнажились самые корни его нравственности. Это было абсолютно необходимо в случае Петра, и это абсолютно необходимо во всяком другом случае. Возрождение никогда не может быть полным, если не обнажены и не осуждены самые корни зла. Простой поверхностной работы будет недостаточно. Нет пользы обрывать побеги, мы должны добраться до глубин, к скрытым корням, к нравственному источнику и осудить его в свете Божественного присутствия.
В этом истинная тайна подлинного возрождения. Давайте это глубоко осмыслим. Мы можем быть уверены в том, что это требует самого серьезного рассмотрения. Мы слишком склонны удовлетворяться обрыванием побегов, которые появляются над поверхностью нашей повседневной жизни, не докапываясь до корней, следствием чего является то, что побеги, к нашему стыду, досаде и бесчестию имени Господа, быстро появляются вновь. Самоосуждение должно быть более глубоким, если мы действительно хотим продвинуться вперед. Мы ужасно поверхностны, легкомысленны и беспечны. Нам очень не хватает глубины, серьезности и нравственной основательности. Нам требуется больше той сердечной работы, которая совершилась в Симоне, сыне Ионином, на берегу Тивериадского моря. "Петр опечалился, что в третий раз спросил его: "любишь ли Меня?" Нож Божественного хирурга достиг нравственных корней болезни, и этого было достаточно. Это было необходимо, но этого было достаточно, и опечаленный и осудивший себя Симон Петр должен был лишь сослаться на тот великий факт, что его Господь знает все. "Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя". Это как если бы он сказал: "Господи, требуется око самого всезнания, чтобы различить в сердце несчастного грешника единственную искорку любви к Тебе".
Читатель, это подлинная перемена. Мы видим перед собой совершенно возрожденную душу - возрожденное сознание, возрожденное сердце. А если спросят: "Что еще остается?" - то ответом будет:

возрождение к своему делу

Некоторые скажут, что если человек оступился, то он уже никогда не вернет своего положения; и нет сомнения, что при Божественном домоустроении мы должны пожать то, что посеяли. Но благодать - нечто совершенно иное. Рука Бога вывела Адама из Эдема и никогда уже не вернула его обратно, но благодать провозгласила победоносное Семя женщины. Провидение удержало Моисея вне Ханаана, но благодать привела его на вершину Фасги. Провидение обрушило вечную кару на дом Давидов, но благодать сделала сына Вирсавии самым мудрым и богатым из израильских царей.
Это различие никогда нельзя терять из виду. Смешивать благодать и домоустроение - значит совершать очень грубую ошибку. Мы не можем входить здесь в рассмотрение этого важного предмета, тем более что сделали это в одной из предыдущих наших работ. Но пусть читатель постарается это понять и всегда помнить об этом различии.
Что касается Симона Петра, то мы видим его не только возрожденным к делу, к которому он был призван вначале, но и к чему-то большему. "Паси агнцев Моих", "паси овец Моих" - это новое поручение, данное человеку, который клятвенно отрекся от Господа. Не превосходит ли это простое "уловление человеков"? "И ты некогда обратившись, утверди братьев твоих". Может ли в смысле служения быть что-либо возвышеннее, чем пасти овец и агнцев и укреплять братьев. Во всем этом мире для сердца Христа нет ничего ближе и дороже, чем Его овцы, Его агнцы, Его братья, вот почему Он не мог бы дать Симону Петру более разительное доказательство Своего доверия, чем препоручив его заботам самые дорогие предметы Его глубокой и нежной любви.
Заметьте, далее, заключительные слова: "Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя и поведет, куда не хочешь. Сказал же это, давая разуметь, какою смертью Петр прославит Бога. И, сказав сие, говорит ему: "иди за Мною".
Какие веские слова! Кто сможет определить их глубину, силу и значение? Какой контраст между Симоном "молодым", беспокойным, горячим, заблуждающимся, хвастливым, самоуверенным, и Петром, "состарившимся", смиренным, смягченным, покорным, распятым! Какая разница между человеком, идущим, куда хочет, и человеком, следующим за отвергнутым Господом по темному и узкому пути Креста, ведущему к славе!

Заключение

Мы не можем закончить эту серию заметок, хотя бы бегло не взглянув на тот способ, которым наш апостол осуществил свои поручения. Мы видим, как он "ловит человеков", открывая Царство Небесное иудеям и язычникам, и, наконец, пасет агнцев и овец стада Христова.
Это возвышенное служение для любого жалкого смертного, и особенно для того, кто пал так низко, как Симон Петр. Но замечательная сила, которая дала ему возможность осуществить свое благословенное служение, безоговорочно подтвердила подлинность и полноту его возрождения. Если в конце Евангелий мы видим Петра, возрожденного сердцем и разумом, то в Деяниях и его Посланиях мы видим, что он возрожден также к своему делу.
Мы не можем углубляться в подробности, следует кратко отметить лишь несколько моментов. В обращении Петра в 3-й главе Деяний есть нечто необычайно прекрасное. Процитируем только несколько фраз: "Бог Авраама и Исаака и Иакова, Бог отцов наших, прославил Сына Своего Иисуса, Которого вы предали и от Которого отреклись перед лицем Пилата, когда он полагал освободить Его. Но вы от Святого и Праведного отреклись".
Какое великолепное свидетельство полного возрождения Петра! Для него было бы совершенно невозможно обвинить собравшихся в отречении от Святого, если бы его собственная душа не была полностью и благословенно возрождена. Увы! Он тоже отрекся от Господа, но он раскаялся и горько плакал. Он пал в самую пучину самоосуждения, и этого-то он и желал увидеть в каждом из слушателей. Он встретился лицом к лицу со своим Господом там, куда жаждал привести и их. Ему было дано вкусить сладости, щедрости, полноты прощающей любви Бога, доказывающей Божественную действенность искупления и влияния ходатайства Христа. Он был прощен, исцелен и возрожден; и, будучи таковым, он стоял перед ними как живое и поразительное воплощение той благодати, которую он раскрывал им и которой было вполне достаточно для них, как было достаточно для него. "Итак, покайтесь и обратитесь, чтобы загладились грехи ваши".
Кто мог бы более отчетливо и выразительно произнести такие драгоценные слова, если не согрешивший, возрожденный и прощенный Петр? Если бы кто-либо из его слушателей рискнул напомнить проповеднику его собственную историю, то что бы тот сказал в ответ? Несомненно, он имел бы немногое сказать о себе, но многое, очень многое - о той обильной и драгоценной благодати, которая восторжествовала над его грехом и падением, - многое, очень многое о той драгоценной крови, которая навсегда смыла его вину и дала совершенный покой его совести, - многое, очень многое о том всепобеждающем ходатайстве, которому он обязан своим полным и совершенным возрождением.
Петр был как раз тем человеком, который мог раскрыть другим эти славные предметы, которые он изучил так глубоко, чтобы обрести свои силы, покой и радость. Он из ряда вон выходящим путем подтвердил действительность и постоянство благодати нашего Господа Иисуса Христа. Это было для него не пустой теорией, не голой доктриной или умопостроением. Все это было для него чрезвычайно реальным. Вся его жизнь и все его спасение были обязаны этому. Он познал сердце Христа очень близко. Он познал Его бесконечную нежность и сострадание, Его непоколебимую преданность при всех его недостатках, грехах и уступках соблазнам, вот почему теперь он мог нести самое ясное и решительное свидетельство всему дому Израилеву о силе имени Иисуса, действенности Его крови и глубокой беспредельной любви Его сердца. "И ради веры во имя Его, имя Его укрепило сего, которого вы видите и знаете, и вера, которая от Него, даровала ему исцеление сие перед всеми вами".
Какая сила в этих словах! Как ободрительно это свидетельство о несравненном имени Иисуса! Оно прекрасно во все времена, но особенно в этот день неверия, когда решается наш жребий, в день, ознаменованный решительными и упорными усилиями врага истребить имя Иисуса во всем.
Посмотрите, где хотите, будь то область научного знания, религии, филантропии или нравственных реформ, и вы повсюду увидите все те же настойчивые и усердные попытки запретить имя Иисуса. Об этом так прямо не говорится, но тем не менее это так. Ученые, профессора и лекторы в наших университетах говорят и пишут о "силах природы" и о научных фактах таким образом, что это практически исключает Христа Бога из всего естествознания. Писание учит нас - благословен Бог - что через возлюбленного Сына Своего "Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, - все Им и для Него создано; и Он есть прежде всего, и все Им стоит". И снова, говоря о Сыне, Дух возвещает: "Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его и держа все словом силы Своей, совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную престола величия на высоте" (Кол. 1; Евр. 1).
Эти отрывки приводят нас к Божественным первопричинам этого вопроса. Они говорят не о "силах природы", но о славе Христа, могуществе Его десницы, силе Его слова. Неверие лишает нас Христа и дает нам взамен "силы природы". Мы же всецело предпочтем нашего возлюбленного Господа. Нам радостно видеть Его имя неразрывно связанным со всем творением во всех его обширных и чудесных областях. Мы предпочтем вечные писания Духа Святого всем этим красиво сплетенным теориям неверующих профессоров. Мы наслаждаемся при виде имени Иисуса во всех ответвлениях религии и филантропии. Мы со все возрастающим ужасом отшатываемся от всякой системы, клуба, направления, объединения, которые смеют обойти молчанием славное имя Иисуса в своих концепциях религии или в нравственных реформах. Мы торжественно заявляем, что религия, филантропия и нравственное преобразование, в которых имя Иисуса не является их альфой и омегой, - это религия, филантропия и нравственное преобразование от лукавого. Это может показаться смелым, жестким и крайне узким, но это наше глубокое и прочное убеждение, и мы бесстрашно его выражаем перед лицом всего неверия и суеверия настоящего времени.
Но мы должны вернуться к проповеди нашего апостола, который пробудил эти пламенные чувства в самых глубинах души.
Доведя до совести слушателей осознание этого чудовищного греха, он продолжает их исцеление, изливая бальзам Евангелия словами, исполненными чудесной силы и нежности: "Впрочем я знаю, братья, что вы, как и начальники ваши, сделали это по неведению; Бог же, как предвозвестил устами всех Своих пророков пострадать Христу, так и исполнил". Ничто не в силах превзойти эту благодать. Она вызывает в памяти слова Иосифа, произнесенные им своим встревоженным братьям: "Итак, не вы послали меня сюда, но Бог". Такова исключительная благодать нашего Господа Иисуса Христа, такова безграничная любовь и благодать нашего Бога.
"Итак, покайтесь и обратитесь, чтобы загладились грехи ваши, да придут времена отрады от лица Господа, и да пошлет Он предназначенного вам Иисуса Христа, Которого небо должно было принять до времен совершения всего, что говорил Бог устами всех святых Своих пророков от века. Моисей сказал отцам: Господь Бог ваш воздвигнет вам из братьев ваших Пророка, как меня, слушайтесь Его во всем, что Он ни будет говорить вам; и будет, что всякая душа, которая не послушает Пророка Того, истребится из народа. И все пророки от Самуила и после него, сколько их ни говорили, также предвозвестили дни сии. Вы сыны пророков и завета, который завещевал Бог отцам вашим, говоря Аврааму: и в семени твоем благословятся все племена земные. Бог, воскресив Сына Своего Иисуса, к вам первым послал Его благословить вас, отвращая каждого от злых дел ваших".
Так этот драгоценный и почтенный апостол силой Духа Святого широко распахнул перед иудеями Царство Небесное, выполняя свое высокое поручение, как записано в 16-й главе Евангелия от Матфея. Вот что мы можем по праву назвать блестящим свидетельством от первого до последнего слова. Мы бы с огромной радостью задержались на этом, но ограниченность места не позволяет нам сделать это. Мы лишь посоветуем читателю тщательно изучить этот вопрос и перейти на несколько мгновений к 10-й главе Деяний, в которой записано об открытии Царства для язычников.
Мы предполагаем, что читатель понимает смысл, заключенный в передаче ключей от Царства Небесного Петру. Потому мы не станем занимать его и наше время, борясь с невежественным суеверием, приписывающим нашему апостолу то, что мы со всей решительностью и священным трепетом в нем отрицаем, а именно власть вводить души в небеса. Это чудовищное безумие, упрямо отвергающее Христа, Который является единственным путем Бога на небеса, и слепо рассчитывающее на жалкого грешного смертного, подобного нам, который сам является должником верховной благодати Бога и драгоценной крови Христа за свое вступление в Церковь на земле и вверху на небесах.
Но достаточно об этом. Все разумные христиане понимают, что апостолу Петру его и наш Господь поручил открыть Царство Небесное как иудеям, так и язычникам. Ему были доверены ключи не от Церкви, не от небес, но от "Царства Небесного", и мы видим, как он использует их в 3-ей и 10-ой главах Деяний.
Но он стремился впускать в Царство не столько язычников, сколько иудеев. Предрассудки - это печальное препятствие ныне и всегда - стояли на его пути. Ему и в самом деле необходимо было расширить свои представления, чтобы охватить Божественные замыслы в отношении язычников. Для человека, воспитанного под влиянием иудейского мировоззрения, казалось одним делом - впустить в Царство иудеев, и совершенно иным - впустить туда язычников. Наш апостол должен был получить дальнейшее образование в школе Христа, прежде чем его рассудок смог принять учение об "отсутствии различия".
"Вы знаете," - говорит он Корнилию, - "что Иудею возбранено сообщаться или сближаться с иноплеменником". Так было в прежние дни, но теперь все изменилось. Разграничивающая стена была снесена - преграды были сметены; "но мне Бог открыл, чтобы я не почитал ни одного человека скверным или нечистым". В сосуде, сходящем к нему с небес и поднимающемся опять на небо, он увидел "всяких четвероногих земных", и глас небесный повелел ему заколоть и есть. Это было нечто новое для Симона Петра. Это было чудесным уроком, который он был призван усвоить на верху дома Симона кожевника. Он впервые познал здесь, что "Бог нелицеприятен" и то, что Он очистил, никто не может почитать нечистым.
Все это было хорошо и полезно для души нашего апостола. К счастью, его сердце расширилось настолько, что могло вместить драгоценные мысли Бога и увидеть, что прежние преграды удалены величественным потоком благодати, хлынувшим из сердца Бога на погибший мир, - настолько, что он мог познать, что вопрос о "чистом" и "нечистом" больше не должен вставать при исследовании копыт и повадок (Лев. 11) и что та самая бесценная кровь Христа, которая смогла очистить иудея, может также очистить и язычника, и более того, первый нуждается в ней столько же, сколько и последний.
Мы повторяем, что это чрезвычайно ценное наставление для сердца и разумения Симона Петра, и если читатель пожелает узнать, как глубоко Петр усвоил и оценил его, то он должен лишь обратиться к Деян. 15 и прочитать собственные комментарии апостола по этому вопросу. Церковь пришла к тяжелому кризису. Иудействующие учители начали свою ужасную работу. Они хотели бы подчинить обращенных язычников закону. Этот случай крайне интересен и значителен; поистине, он чрезвычайно важен. Самые основы были поставлены на карту. Если бы врагу только удалось подчинить язычников закону, все было бы кончено.
Но хвала нашему всеблагому Богу! Он не покинул Свою Церковь во власти и кознях противника. Когда враг приходит, подобно наводнению, то Дух Господень воздвигает против него плотину. Было созвано великое совещание, и не в каком-нибудь укромном закутке, но в Иерусалиме, в самом центре и источнике всех религиозных течений того времени, в том самом месте, откуда и исходило зло. Бог позаботился, чтобы этот великий вопрос решили не Павел и Варнава в Антиохии, но единодушный голос апостолов, старейшин и всей Церкви, руководимой, направляемой и наставляемой Богом Духом Святым, - в самом Иерусалиме.
На этой великой встрече наш апостол произнес речь, затрагивающую глубочайшие струны нашей духовной жизни. Послушайте его слова: "По долгом рассуждении," - увы, как скоро начались эти жалкие споры, - "Петр, встав, сказал им: мужи братия! вы знаете, что Бог от дней первых избрал из нас меня, чтобы из уст моих язычники услышали слово Евангелия и уверовали; и Сердцеведец Бог дал им свидетельство, даровав им Духа Святого, как и нам; и не положил никакого различия между нами и ими, верою очистив сердца их. Что же вы ныне искушаете Бога, желая возложить на выи учеников иго, которого не могли понести ни отцы наши, ни мы? Но мы веруем, что благодатию Господа Иисуса Христа спасемся, как и они".
Это величественно в нравственном отношении. Он не говорит: "Они спасутся, как и мы". Нет, но "мы спасемся, как и они", - на том же основании, по тому же образу, тем же путем. Иудеи лишились своего высокого, определенного им провидением положения, благодарные еще больше за то, что спасены, как и несчастные язычники, драгоценной благодатию Господа нашего Иисуса Христа.
Как эти слова апостола обрезания должны были обрадовать и ободрить сердце Павла, сидящего на том незабываемом совещании! Не то, чтобы Павел искал поддержки или одобрения человека; он ведь получил свое благовествование и свое поручение не от Петра, но от Господа, от Него как от Мессии на земле, от воскресшего и прославленного Сына Бога на небесах. И все же мы не сомневаемся, что свидетельство его дорогого сотрудника было встречено апостолом язычников с глубочайшим интересом и теплотой. Мы можем лишь сказать: Увы! Увы! Как жаль, что в последующей деятельности этого сотрудника обнаружилось нечто такое, что хотя бы в малейшей степени противоречило его блестящему свидетельству на совещании. Увы! Поведение Петра в Антиохии так сильно отличалось от его слов в Иерусалиме. Смотрите Гал. 2.
Но таков человек, даже лучший из людей, если он предоставлен самому себе. И чем выше стоит человек, тем большее зло он совершит, если соблазнится. Однако мы не станем останавливаться на этом печальном и горьком противостоянии в Антиохии между этими двумя самыми прославленными слугами. Оба они теперь на небесах, пред лицом своего возлюбленного Господа, там, где воспоминание об их прошлых падениях и грехах лишь подчеркивает достоинство той крови, которая очищает от всех прегрешений, и той благодати, которая ведет через праведность в жизнь вечную путем Иисуса Христа, нашего Господа. Дух Святой счел нужным запечатлеть, что искренность и чистосердечие отказали нашему апостолу в Антиохии; и, далее, что благословенный апостол язычников Павел вынужден был лично противопоставить себя Петру; но мы не собираемся распространяться об этом, хотя могли бы отлично воспользоваться этим случаем, ибо он исполнен глубокого поучения и сурового предупреждения. Если даже такой человек, как апостол Петр, после всех его испытаний, падения и возрождения, его долгого опыта служения, его близкого знакомства с сердцем Христа, всех полученных им наставлений, всех даров и познания, всего его пламенного проповедования и учительства, если даже такой человек мог после всего этого растеряться от страха перед людьми и заискивать в их глазах, то что мы скажем о себе? Просто:

Прижми меня Иисус
К груди Своей пронзенной -
Лишь там я, просветленный,
Покоем наслажусь.

Когда кругом враги,
В душе порок и низость -
Лишь только эта близость
Очистит все грехи.

Пусть Господь щедро благословит наши души в размышлении о жизни Симона Петра! Пусть Дух Святой использует его жизнь и ее уроки для того, чтобы углубить в наших душах чувство нашей собственной крайней слабости и несравненной благодати Господа нашего Иисуса Христа.


Род Левия
расположенный по семьям, с указанием значения имен

Первый разряд
Гирсон - изгнание
Лаедан - приведенный в порядок
Елиасаф - Богом умножаемый
Семей - знаменитый
Ливни - белизна

Второй разряд
Кааф - собрание
Хеврон - связь, соединение
Амрам - народ Высшего
Иссахар - воздаяние, награда
Озииль - сила Бога

Третий разряд
Мерари - горечь, печаль
Махли - болезненный, больной
Муши - отступающий, удаляющийся
Авихаилотец - света
Зуриил - моя сила - Бог

К истории рода Левия
Немного найдется более полезных для христианина упражнений, чем размышление о характере Бога, как он раскрывается в истории святых праотцев древнейших времен, запечатленной в Писаниях Ветхого Завета; и в самом деле этого можно ожидать из самой природы этого предмета, который является таковым, что каким бы ни был его объем, он раскрывает нам принципы, стоящие в непосредственной близости со всем, что важно для нас знать и в чем следует утвердиться. Таким образом, рассматриваем ли мы действия Бога в ограниченном масштабе, как, например, по отношению к отцам лично, или мы рассматриваем их более широко, как в отношении семени Израилева впоследствии, в любом случае мы призваны усвоить один и тот же урок, а именно урок о взаимоотношениях Бога и человека. Именно это подчеркивает исключительную ценность Ветхого Завета для христиан, ибо почти все его учение имеет вышеуказанный характер, и, более того, с этой точки зрения, оно также действенно предохраняет против пустой работы воображения, ибо когда мы рассматриваем историю человека или народа, то совсем не нужно, чтобы мы однозначно решили, что же конкретно она выражает.

Примечание

Однако во многих из повествований Ветхого Завета их учение настолько типично, что даже самый осторожный читатель, едва знакомый с Писанием, не сможет отказаться смотреть на них с этой точки зрения.
Для нас достаточно увидеть перед собой более или менее развернутое изложение характера и действий Бога и человека, и это, даже если вдаваться в глубокое изучение Писания, не может не научить и не укрепить душу.
Но из всех ветхозаветных историй, содержащих поучение вышеупомянутого характера, я считаю, немного найдется более подробных, глубоких и разносторонних, чем та, размышлениями о которой я собираюсь занять ваше внимание. Если существует повествование о душе, вырванной высшей и вечной благодатью из пучины погибели и глубочайшего разврата и влекомой по различным вехам, которые уготовила благодать и истина для грешника, пока, наконец, она не окажется в самом святилище Бога и не утвердится вовеки в наслаждении заветом жизни и мира; и если, скажем, такое повествование должно быть изложено красиво и привлекательно для нас, то это история Левия. Достойно лишь удивления, что эта история, преизобилующая такими щедрыми и разнообразными поучениями, до сих пор так мало занимала мысли тех светил Церкви, чьи творения являются источником услады и наставления для всех, кто научен ценить истину Бога.
Да, чем больше я созерцаю историю Левия и восхищаюсь тем, что я вижу, я не могу думать о направлении мыслей читателя к этому предмету, не сообщив читателю о том, что я намерен сделать нечто большее, чем просто предложить его уму изложение в связном виде различных отрывков из Писания, относящихся к этому чрезвычайно интересному вопросу; однако эти отрывки настолько ясны и впечатляющи, что никто из тех, кто вообще знаком с истинами Писания, не может не проникнуться ими. Итак, я намерен с благословения и по благодати Господа проследить историю Левия во всех отрывках, которые предстанут перед нами, и начну я с его рождения, описанного в Бытии 29, 34.
"И зачала (Лия) еще и родила сына, и сказала: теперь-то прилепится ко мне муж мой, ибо я родила ему трех сынов. От сего наречено ему имя: Левий".
Итак, здесь нам представлено рождение и имя этого замечательного персонажа - имя, исполненное чудесного значения в связи с его последующей историей, будь то дикая и беззаконная прихоть природы, в которой мы находим его "прилепившимся" к своему брату в совершении кровавой мести (Быт. 34) или день, когда он был призван испить глубокую и щедрую чашу избирательной благодати Бога, "прилепившись" к Аарону в "служении скинии" (Чис. 8).
Бытие 34, 25 - 26
"На третий день, когда они были в болезни, два сына Иакова, Симеон и Левий, братья Динины, взяли каждый свой меч, и смело напали на город, и умертвили весь мужской пол; и самого Еммора и Сихема, сына его, убили мечом; и взяли Дину из дома Сихемова и вышли".
Так как Дух Бога через Иакова дает нам поразительный комментарий к вышеприведенному примеру жестокости, то мы рассмотрим отрывок, содержащий этот комментарий, а именно
Бытие 49, 5 - 7
"Симеон и Левий братья, орудия жестокости мечи их; в совет их да не внидет душа моя, и к собранию их да не приобщится слава моя, ибо они во гневе своем убили мужа и по прихоти своей перерезали жилы тельца; проклят гнев их, ибо жесток, и ярость их, ибо свирепа; разделю их в Иакове и рассею их в Израиле".
Мы видим здесь поистине уничтожающий взгляд на человеческую природу в свете святости Бога, словно Господь говорит нам: "Смотри се, человек, облаченный в самые мрачные одеяния природы и представляющий ее самое отвратительное зрелище. Внимательно изучи его, чтобы, увидев, что есть человек, лишенный всей его одежды, в которую облекло его невежество или тщеславное самооправдание, ты смог бы познать щедрую преизобильность Моей благодати, способной даже такого человека поднять до высочайшего уровня общения, до тех высот, которые неподвластны человеческому воображению, но которые Моя благодать через кровь на кресте делает доступными даже самому падшему из грешников".
При чтении описания, только что рассмотренного, как важно для каждого грешника помнить, что он призван взглянуть на себя не только в свете Божественной святости, но и в свете Божественной благодати. Когда это усвоено, ему уже не нужно бояться глубокого проникновения благодати в самые темные уголки развращенного сердца, ибо Бог в Своей благодати заполняет пространство, неизбежно вытесняя грех (насколько дело касается Его собственной праведности), и тогда уже вопрос не в том, что мы думаем о грехе, но в том, как обходится с ним Бог в Своей благодати, а Он просто и навеки устраняет его - да, Он погребает его навсегда в водах Своего забвения, вытесняя, таким образом, наш грех Своей благодатью, что и приглашает нас следовать за Евангелием и что является единственным способом достичь праведного решения об уничтожении греха. С другой стороны, где неведом этот спасительный принцип, где в него не верят, там грешник, несомненно, постарается по возможности облегчить бремя своей вины, чтобы у него было как можно меньше забот. Это приведет грешника к самому невыразимому и невыносимому рабству греха, к отвратительной религиозной гордыне, а это самое гнусное из всего, что есть в глазах Бога.
Читатель, если вопрос о грехе еще не разрешен между твоей совестью и Богом, то я умоляю тебя, обдумай то, что я сейчас сказал, ибо знание этого принципа в духе есть жизнь вечная. Христос однажды и за всех понес глубочайшее проклятие греха на Своем собственном теле, вознеся его на древо, и теперь даже Левий может поднять свою голову, ибо, хотя он и был по природе хорошо знаком лишь с "орудиями жестокости", с тем, что удерживает Бога на расстоянии от "их советов и их собраний", хотя он и был по природе жестоким, свирепым, своевольным, рассеянным и разделенным, но все же Бог в проявлении Своей благодати может приобщить его и к "орудиям скинии", привести его к наслаждению заветом жизни и мира, в союзе с великим главой священнической семьи и в силу этого благословенного союза дать ему его "туммим и урим на Святом муже" (Втор. 33, 8; Мал. 2, 4 - 5). Однако нам не следует забегать вперед в исследовании отрывков, которые еще должны предстать перед нашим рассмотрением, поэтому я закончу свои заметки об этой стороне нашего предмета просьбой к читателю внимательно сравнить характер Левия, описанный выше, с тем, что говорит апостол Павел, цитируя Псалтирь, о человеке вообще, будь он иудеем или язычником: "Нет праведного ни одного; нет разумевающего; никто не ищет Бога; все совратились с пути, до одного негодны; нет делающего добро, нет ни одного. Гортань их - открытый гроб; языком своим обманывают; яд аспидов на губах их. Уста их полны злословия и горечи. Ноги их быстры на пролитие крови; разрушение и пагуба на путях их; они не знают пути мира. Нет страха Божия пред глазами их".
Исход 32, 25 - 29
"Моисей увидел, что это народ необузданный, ибо Аарон допустил его до необузданности, к посрамлению пред врагами его. И стал Моисей в воротах стана и сказал: кто Господень, - ко мне! И собрались к нему все сыны Левиины. И он сказал им: так говорит Господь Бог Израилев: возложите каждый свой меч на бедро свое, пройдите по стану от ворот до ворот и обратно, и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего. И сделали сыны Левиины по слову Моисея: и пало в тот день из народа около трех тысяч человек. Ибо Моисей сказал: сегодня посвятите руки ваши Господу, каждый в сыне своем и брате своем, да ниспошлет Он вам сегодня благословение".
Здесь перед нами открывается новый эпизод, и мы призваны стать свидетелями нового дня, рассветающего в жизни Левия, дня, предваряющего великие события. Правда, и здесь мы видим его с мечом на бедре, но как отличается теперь его назначение и применение от дней прежних: теперь это не удовлетворение гнева и не своевольное человекоубийство, но святая ревность, забота о чести Господа Бога Израилева и простое послушание Его повелению, и хотя это могло привести и привело к избиению братьев, сыновей и друзей, Левий об этом не тревожится, ибо слово было: "Посвятите руки ваши Господу, да ниспошлет Он вам благодать". Для Левия этого было достаточно, хотя по природе он был порочен и совершенно непригоден для общения с Богом или служения Ему, но теперь он превосходил других в утверждении Его святого имени и поклонении тех, кто стремится "променять славу свою на изображение вола". Теперь мы не видим, что Левий "прилепился" к своему брату Симеону, - нет, он мог связаться с ним во дни пророка ради пролития крови, но здесь, как я уже заметил, открывается новая полоса его жизни, и потому мы видим его "прилепившимся" к Господу и слуге Его Моисею ради исполнения праведного приговора над идолопоклонством.
Затем, следуя за Левием, мы обнаружим, что вместо того, чтобы быть "быстрыми на пролитие крови", они будут "быстры" на следование за облаком и быстры на исполнение службы скинии.
Нашему предмету изучения было совершенно чуждо рассмотрение этого печального эпизода служения со стороны Левия. Мы знаем, Аароном и станом была потеряна вера в то, что Моисей остался жив и ради них ходатайствовал пред лицом Бога; они совершенно забыли о Той могущественной руке, Которая простерлась над ними и вывела их из земли Египетской, они забыли и о их попечении в нынешнем положении в пустыне. Поэтому, как и следовало ожидать, "народ сел есть и пить, а после встал играть". Да предохранит Господь от подобной забывчивости, и поскольку все это "описано в наставление нам", то это, поистине, увещевает нас не "быть похотливыми на злое".
Теперь мы перейдем к следующему отрывку, где мы видим помыслы Господа о вышеописанном виде служения, а именно
Второзаконие 33, 8 - 11
"И о Левии сказал: туммим Твой и урим Твой на святом муже Твоем, которого Ты искусил в Массе, с которым Ты препирался при водах Меривы, который говорит об отце своем и матери своей: "я на них не смотрю", и братьев своих не признает, и сыновей своих не знает; ибо они, левиты, слова Твои хранят и завет Твой соблюдают, учат законам Твоим Иакова и заповедям Твоим Израиля, возлагают курение пред лицо Твое и всесожжения на жертвенник Твой; благослови, Господи, силу его и о деле рук его благоволи, порази чресла восстающих на него и ненавидящих его, чтобы они не могли стоять"
В этом отрывке мы видим истинное левитское служение в словах: "Который говорит об отце своем и матери своей: "я на них не смотрю" и т.д. Истинный и решительный слуга Бога всегда должен испытать что-либо подобное, и мера этого будет в строгом соответствии с верностью и силой его пути: "Плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия", поэтому каждый наследник этого Царствия должен проявить свою готовность отвергнуть все притязания "плоти и крови" - в нем самом и в других. Удачно соприкасается с этим обращение к "царице" в Пс. 45: "Слыши, дщерь, и смотри, и приклони ухо твое, и забудь народ твой и дом отца твоего. И возжелает Царь красоты твоей; ибо Он Господь твой, и ты поклонись Ему" (стихи 10 - 11). Мы все должны быть настороже, чтобы не подпасть под влияние плоти и крови в нашем свидетельстве о Христе. Он сам сказал по этому поводу, что "никто возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия" (Лук. 9, 62). И, кто-то заметил, аналогию в характере пророка Елисея, который имел небольшой изъян, ибо когда Илия оказал ему честь, сделав его пророком Господа Бога, то сердце Елисея, по-видимому, тосковало о доме, и он сказал: "Позволь мне поцеловать отца моего и мать мою, и я пойду за тобою" (1 Царей 19, 20). Это было очень естественно и, как некоторые скажут, исполнено теплых человеческих чувств. Но дружелюбие и теплота чувств так часто мешают человеку войти, как ему надлежит, в служение Господа; и это один из признаков отступничества последнего времени - быть "нелюбовными", но все же Моисей в вышепроцитированном отрывке просит Господа благословить Левия, ибо Он "говорит об отце и матери своей: "я на них не смотрю" - и братьев своих не признает, и сыновей своих не знает". Какая явная была бы непоследовательность, если бы Левий сказал: "Позволь мне поцеловать отца моего и мать мою", - когда он был призван войти в дело Господне, в неменьшей степени это относится и к нам, если мы позволим "плоти и крови" помешать нашему искреннему левитскому служению Богу, Который сделал так много для нас.
Но давайте внимательно рассмотрим благословенные последствия этого волевого решения Левия. Эти последствия заключаются в том, что, во-первых, (левиты) "учат законам Твоим Иакова и заповедям Твоим Израиля"; во-вторых, они "возлагают курение пред лице Твое и всесожжения на жертвенник Твой"; в-третьих, в том, чтобы Господь "благословил силу его"; в-четвертых, чтобы "о деле рук его благоволил"; в-пятых, чтобы "поразил чресла восстающих на него и ненавидящих его, чтобы они не могли стоять". Все эти последствия различны и все же тесно связаны между собой, ибо происходят из одного и того же источника, а именно преданного и бескомпромиссного послушания Господу. Что касается первого из них, то как это верно, что только человек, сам старающийся ходить в силе пред Богом, может впечатлить словами сердце и рассудок других; ничто иное здесь не поможет, ничто иное не окажет воздействие на сердца и жизни христиан. К сожалению, часто встречается систематическое учение и проповедование того, что может воспринять голый рассудок и что мы, пользуясь естественной гибкостью языка, можем выразить; но все это учение тщетно, и лучше избегать его перед лицом Бога. Правда и то, что это часто придает нашим общественным собраниям ощущение бесплодности и скудости, которое едва могут вынести наши жалкие тщеславные сердца; но не гораздо ли лучше сохранять молчание, чем подменять чисто человеческими усилиями благословенную силу Духа Святого?
Однако истинное служение, служение Духа всегда привлекает сердце и рассудок. Мы всегда знаем тот источник, из которого черпает человек, говорящий словами, которым научает Дух Святой, и обладающий способностями, которые дает Бог; в то время, как мы всегда должны молить о том, чтобы избавиться от чисто человеческих усилий рассудка постичь истину Бога среди нас, мы должны усердно воспитывать в себе ту силу, которая связана, как в случае Левия, с отказом от притязаний плоти и крови и со всецелой преданностью служения Господу.
В качестве второго следствия, упомянутого выше, мы видим весьма возвышенный момент: "Они возлагают курение пред лице Твое и всесожжения на жертвенник Твой". Это - поклонение. Мы возлагаем курение пред лицо Бога, когда мы можем в силе общения представить в Его присутствии сладкое благоухание Христа в Его Личности и в Его деле. Это наше надлежащее занятие как членов избранного и отделенного рода.
Но особенно поучительно взглянуть на оба вышеупомянутые следствия вкупе; то есть, левиты в служении братьям своим и левиты в поклонении перед Богом; это было богоугодно; а для левита наставление его братьев - настолько же Божественное исполнение его обязанностей, как и возжигание курения пред Богом. Это весьма важно. Мы никогда не должны разделять эти две вещи. Если мы не видим, что это один и тот же Дух уполномочивает нас говорить от имени Бога, как и говорить с Богом, то налицо явный недостаток нравственного совершенства в наших душах. Если бы мы ясно осознавали этот принцип, то это было бы весьма действенным средством поддержания среди нас истинного достоинства и значения служения в Слове: потеря этого из виду чревата весьма печальными последствиями. Если мы на мгновение представим себе, что можем научить Иакова посредством любой другой силы или способности, чем та, благодаря которой мы возлагаем курение пред лицо Бога, или если мы вообразим себе, что один человек не так приятен Богу, как другой, то мы не получили здравого наставления в одном из важнейших аспектов истины; ибо, как кто-то заметил: "Давайте посмотрим на этот вопрос, проиллюстрированный личным служением Христа, и мы больше не будем говорить, что учение через Духа Святого уступает прославлению через Него же, ибо апостольство Христа, когда Он пошел от Бога, наверняка было так же благоуханно для Бога, как и Его священничество, когда Он восшел к Богу, чтобы служить Ему. Светильник в святом месте, распространяющий свет жизни, - благословенное имя Бога - так же ценно, по крайней мере в Его очах, как и жертвенник в том же самом месте, с которого поднимается благоухание хвалы".
Теперь мы подошли к третьему моменту, а именно, чтобы Господь "благословил силу его". Это как раз то, что мы могли бы ожидать: увеличение благословения всегда является результатом истинной и искренней приверженности Христу. "Всякую (ветвь), приносящую плод (Он) очищает, чтобы более принесла плода", "душа прилежных насытится" и "кто имеет, тому дано будет"... "Левий проявил большое прилежание души в службе Господней - он показал свою готовность оправдать Его имя в суровой и решительной борьбе против чисто человеческой мысли и чувства; и теперь Господь покажет Левию, что Он не неправеден, чтобы забыть его дело и труд любви, ибо Он "благословит его силу". Мы видим, что апостол Павел выдвигает перед сыном Тимофеем тот же свой принцип, заповедуя ему "о сем заботиться, в сем пребывать, дабы успех твой для всех был очевиден". Здесь он связывает "успех" со всецелым "пребыванием", как и должно быть в каждом случае; и если мы хотим более обычного испытать силу и значение слов "благослови, Господи, силу его", то мы должны вначале постичь смысл того, что уже прошло перед нашим рассмотрением, а именно "Который говорит об отце своем и о матери своей: "я на них не смотрю" и т.д. "И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную" (Мат. 19, 29).
Не менее поразительна связь между тем, о чем было только что сказано, и нашим четвертым моментом, а именно "О деле рук его благоволи". Это я считаю вопросом величайшей важности для нас, в котором мы так часто обнаруживаем недостаток понимания. Мы часто находим трудным примирить идею о спасении через безвозмездную благодать с идеей об увеличении благословения и силы за хождение в послушании, и все же мы видим, что обе эти вещи утверждаются в Писании; так мы читаем: "Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим, и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам". И снова: "Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим" (Иоан. 14, 21.23).
Все это ясно и определенно: мы здесь видим, что явление Сына поставлено в зависимость от нашего хранения заповедей Христа. Благодать приемлет грешника и ведет его к познанию полного очищения от грехов через веру в кровь Господа Иисуса Христа; но все это лишь средство для достижения цели; одним словом, это значит поставить грешника в положение ответственности перед Христом, в каком положении он по своей природе никогда не смог бы удержаться, ибо "плотские помышления суть вражда против Бога: ибо закону Божию не покоряются, да и не могут". Если же человек поставлен под ответственность, то чем более верно и прилежно он поддерживает свое положение, тем более широко будет его общение с Богом.
У отца может быть два сына - один послушный, другой - полная его противоположность; но оба они - его дети; ни послушание одного, ни непокорность другого ни в малейшей степени не нарушают существенных между ними отношений, но вызовет ли у нас затруднение вопрос: который из них более наслаждается общением с отцом и его привязанностью? Конечно, нет; отец любит, чтобы его слушались, он любит покорного ребенка. Встречаются исключительные случаи, когда из-за извращенности суждения или слепого и безрассудного пристрастия непокорный и беззаконный сын более занимает сердце родителя, чем другой, но не так происходит у Бога. Его суд ясен и безошибочен: Он проводит четкое различие между тем, кто почитает Его, и тем, кто пренебрегает Им: первого Он "прославит", второй же будет "посрамлен". Господь не просит грешника, мертвого в своих грехах и прегрешениях, служить Ему, ибо все, что ни сделает такой человек, будет осквернено грехом - самые его молитвы, набожные размышления и благодеяния будут осквернены, одним словом, весь он осквернен от макушки до пят, и потому ничто не может быть благоприятно в очах Бога. Но Господь оживляет мертвых в грехе и прегрешениях и затем учит их "поступать достойно Его, как чада возлюбленные", и быть верным во всяком добром слове и деле во славу Его имени, и когда мы поступаем так, Он благодатно нисходит к нам, чтобы "благоволить о деле рук наших". Но Писание не только изобилует наставлениями, подтверждающими вышесказанное, оно также приводит многочисленные примеры и иллюстрации этого; как, например, в случае Авраама и Лота в начале книги Бытие. Они оба были слугами Бога, но как различно они поступали: один любил Бога, другой любил хорошо орошаемые долины Содома, следствием чего было то, что, в то время как Сам Господь встретился с Авраамом и обедал с ним и, более того, раскрыл ему Свои замыслы о Содоме, в который Он послал ангелов. В подчеркнуто холодном отношении ангелов к семейству Лота мы можем ясно видеть их неодобрение его поведения, ибо когда Лот приглашал их в дом, они отвечали: "Нет, мы ночуем на улице".
Очевидно: ангелы Господа скорее предпочли бы ночевать на улицах развратного Содома, чем войти в дом того, кто не ходил перед Богом в послушании; даже тот факт, что они в конце концов все-таки согласились войти в его дом, ни в коей мере не опровергает то, что я хочу доказать; нет, их ответ содержит в себе массу чрезвычайно важных для нас в практическом отношении наставлений; они входят в дом Лота, это правда, но если они делают это, то лишь для того, чтобы противодействовать печальным последствиям греха Лота. Давайте же и мы через молитву и общение с Богом удержим себя на тропе послушания, чтобы в счастливом опыте нашей души подтвердить значение молитвы в наших словах: "о деле рук его благоволи".
Теперь мы подошли к пятому и последнему моменту в этом разделе предмета изучения, а именно "порази чресла восстающих на него и ненавидящих его, чтобы они не могли стоять". Собственно говоря, это последний вопрос, после решения которого уже не будет "врага и злого неприятеля" и мы успокоимся от своих трудов и борений и вступим в обладание того, что питает теперь нашу надежду; поэтому когда можно будет сказать о своих врагах: "чтобы они не могли стоять", то мы будем действительно счастливы.
В связи с результатами послушания, и этот вопрос представляет большую практическую ценность; ничто не дает душе такую чудесную власть над врагами, как послушная, святая жизнь. Каждый шаг, предпринятый нами в истинном послушании Христу, является тем самым победой над плотью и лукавым; и каждая новая победа придает свежие силы в последующей борьбе; так мы возрастаем. А с другой стороны, каждая проигранная битва лишь способствует нашему ослаблению, одновременно давая силы нашим врагам вновь напасть на нас. Таким образом, мы видим, что человек, чье сердце истинно предано Господу, получает силу учить, силу поклоняться; он возрастает в своей мощи, ибо Христос доставляет любящему Его "существенное благо" (Пр. 8). Он более полно будет наслаждаться благоволением Бога и сиянием Его лица, ибо "прославлю прославляющих Меня"; и, наконец, он получит все возрастающую власть над всеми врагами. Все это - плоды истинно левитской преданности, которая позволяет человеку сказать отцу своему и матери своей: "Я на них не смотрю" или, другими словами, этими плодами может наслаждаться лишь тот, кто готов "все оставить и следовать за Христом". В свете всего этого нам будет совсем нетрудно объяснить скудость даров служения, поклонения и роста, многочисленные помехи в наслаждении благоволением, почти полное отсутствие власти над врагами, что мы должны осознать. Многие пытаются утешиться, говоря, что мы, дескать, не можем ожидать той же самой силы в дарах и поклонении, немощь свою не собираемся отрицать. Но почему? Разве Бог Левия не наш Бог? Да, наш, благословенно Его имя, тот же самый вечный и обильный источник вовеки, но мы, увы, далеки от него в вопросе истинной преданности Левия, и это корень всего, ибо остается неизменно верным то, что "кто имеет, тому дано будет", и "никто не может служить двум господам". Это значительная и практическая истина.
Теперь мы призваны рассмотреть отрывок, живо раскрывающий перед нами чудесную тайну того, как такой презренный грешник, как Левий, мог занять возвышенное положение близости к Богу, какое он занял впоследствии. В грешнике по природе нет ничего, с чем Бог мог бы поддерживать связь, поэтому если Он приводит кого-либо в состояние умиротворения и высокого общения, Он делает это по чистой благодати и таким образом полностью исключает возможность похвальбы, ибо "никакая плоть не хвалится пред Богом". Те, кто считает дерзостью говорить, что грешник может занимать положение такой близости к Богу, по-видимому, совершенно теряют из виду суть этого вопроса. Никогда не может быть гордыней то, что приводит человека туда, где он может быть совершенно истреблен и где он может увидеть всю свою развращенность и ничтожность. Если бы Бог возвышал плоть и приводил ее в состояние близости к Себе, тогда и в самом деле обвинение не делает ничего подобного, плоть пребывает в таком состоянии, которое может быть исправлено, и потому Бог возвещает через Крест Свое мнение о плоти, а именно то, что она осуждена; но Он через тот же самый Крест дает несчастному грешнику жизнь по духу а не по плоти. Он приводит грешника в Свое окружение и сажает его за Свою трапезу, так что не дерзость определяет несчастному блудному сыну то место, которое ему суждено занять, но благодать и безграничная благость и милосердие отца. Так Бог говорит Ною: "Конец всякой плоти пришел пред лицо Мое" - и что же? "Сделай себе ковчег из дерева гофер", - и в этом ковчеге Ной вышел из-под суда и осужденного мира в состояние безмятежного единения с Богом. Итак, мы обнаружим те же самые принципы, которые проявляются в действиях Бога по отношению к Левию, в том отрывке, к которому мы хотим обратить наше внимание. Сначала рассмотрим очищение левитов, а затем их положение и служение. Их очищение описано в Числах 8, 5-14. "И сказал Господь Моисею, говоря: возьми левитов из среды сынов Израилевых и очисти их; а чтобы очистить их, поступи с ними так: окропи их очистительною водою, и пусть они обреют бритвою все тело свое и вымоют одежды свои, и будут чисты; и пусть возьмут тельца и хлебное приношение к нему, пшеничной муки, смешанной с елеем, и другого тельца возьми в жертву за грех; и приведи левитов пред скинию собрания; и собери все общество сынов Израилевых и приведи левитов их пред Господа, и пусть возложат сыны Израилевы руки свои на левитов; Аарон же пусть совершит над левитами посвящение их пред Господом от сынов Израилевых, чтобы отправляли они служение Господу; а левиты пусть возложат руки свои на голову тельцов, и принеси одного в жертву за грех, а другого во всесожжение Господу, для очищения левитов; и поставь левитов пред Аароном и пред сынами его, и соверши над ними посвящение их Господу; и так отдели левитов от сынов Израилевых, чтобы левиты были Моими".
Этот отрывок представляет собой весьма благодатную и благословенную сторону нашего интересного предмета. Из него мы можем увидеть, что характер Левия по природе был таков, что Бог никогда бы не вступил с ним в общение, и что, если бы это касалось только левитов, он навсегда остался бы в своем жилище вместе с "орудиями жестокости", которые в нем были. Но Бог не хотел оставить его там, и потому Он Сам должен был предоставить ему средство исправления - Он Сам должен был очистить этого своевольного, жестокого и свирепого человека. Давайте вспомним здесь ту мысль, которой мы вскользь уже касались в начале этой статьи, а именно, что грех всегда должен быть представлен пред лицо благодати Бога. Левию больше не на что было надеяться; его грех был таков, что исключал всякую мысль о человеческих средствах исправления; закон осуждал природу Левия, и Бог объявил его недостойным Своего присутствия. И что же должен был делать Левий? Мог ли он настроиться сердцем и душой на соблюдение закона? Нет, это было невозможно; закон не только осуждал его дела, но и провозглашал проклятие Бога самой его природе. Закон гласил: "Не убивай" - и, объявив это, добавлял: "Проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона". Но склонность к убийству была заложена в самой природе Левия, поэтому природа Левия была проклята.
Что же мог сделать Левий? Мог ли он пасть ниц перед милостью Бога в надежде, что Он мягко обойдется с его грехами? Нет, никоим образом: Бог дал свое грозное и неизменное повеление: "В совет их да не войдет душа Моя". Бог не мог войти в жилище, где пребывало "оружие жестокости".
Таким образом, Левий находился в совершенно безвыходном положении, без единого средства спасения; закон пригвоздил его к одной единственной возможности: "соответствуй моим требованиям". И все, чем Левий мог ответить на эти требования, были гнев, свирепость, убийство, своеволие, жестокость и т.д. Закон Бога не мог войти в какое бы то ни было соглашение с грешником; закон должен получить "последнюю лепту" - покаяние или же его ответом будет: "проклят". Поэтому Левий как человек, живущий во плоти, или, иными словами, стремящийся обрести жизнь через закон, был осужден и отвергнут, и ему оставалось лишь занять место мертвого, чтобы Бог мог по Своей благодати воскресить его к новой жизни, которую желал дать ему и был готов это сделать и которую, как мы увидим, Он благословенно дал согласно Своим чудесным замыслам и одному Ему присущим образом.

Примечание

Читатель, конечно, помнит, что сказанное о Левии в этой статье следует рассматривать как прообраз того, что верующий через Духа Святого видит ныне в реальности.
Итак, Левий должен был лишь увидеть себя "мертвым", по суждению Бога; как мы читаем: "Вместо всех первенцев из сынов Израилевых, разверзающих всякие ложесна, Я беру их Себе; ибо Мои все первенцы у сынов Израилевых, от человека до скота: в тот день, когда Я поразил всех первенцев в земле Египетской, Я освятил их Себе и взял левитов вместо всех первенцев у сынов Израилевых" (глава 8, 16-18).
Господь проходит по земле Египетской с обнаженным мечом справедливости, чтобы поразить всех первенцев; этого не избежали бы и первенцы Израиля, если бы этот меч не опустился на шею непорочной жертвы, и, как кто-то прекрасно сказал: "Смерть была в каждом доме, не только в домах египтян, но и в домах израильтян; в первых это была смерть первенцев египетских, а в последних - смерть Ангела Божия".
Итак, левиты были взяты вместо тех, на кого должен был пасть карающий меч ангела, или, иными словами, левиты символизировали умерший и воскресший народ и, таким образом, рассматривались уже с точки зрения не природы, но новой жизни через благодать, в которую ввел их Сам Бог, и здесь позвольте мне заметить, что это тот путь, по которому должен пройти грешник, если он хочет на опыте познать что-либо из того, что впоследствии произошло с Левием. Нет иного способа избежать осуждения закона с одной стороны и ужасных последствий укоренившегося разврата с другой, чем просто увидеть себя мертвым для всего земного и "живым для Бога в Иисусе Христе". "Мы умерли для греха: как же нам жить в нем? Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни", - говорит апостол (Рим. 6, 2-4). И вновь: "Так и вы, братия мои, умерли для закона Телом Христовым, чтобы принадлежать другому, Воскресшему из мертвых, да приносим плод Богу". Но смерть и воскресение не только единственно возможный способ, которым грешник может избежать осуждения закона и деспотической власти греха, они также являются единственным способом, которым он может благоугодно служить Богу. Плотской, или природный, ум не может служить Богу, ибо он не подчиняется Его закону, и не может подчиниться ему; поэтому мы заключаем, что источник той жизни, которая дает возможность служить Богу, можно обрести не в плоти, но только в единении с Господом Иисусом в Его воскресении: "Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет" (Иоан. 15, 6). Следовательно, когда Бог приводит Левия в положение близости и служения Себе, Он показывает, что Левий проходит через те обстоятельства, которые со всей ясностью изображают смерть и воскресение; ибо он взят вместо тех, кто были подобны мертвым, но избежали смерти через смерть Агнца: и затем, пройдя через обстоятельства смерти, чтобы, как сказано в главе 8, "совлечься ветхого человека и облечься в нового", ибо таково значение слов "окропить водою" и "обратить тело" и т.д. Это находится в полном соответствии с тем, что говорит апостол Титу: "Ибо и мы были некогда несмысленны, непокорны, заблудшие, были рабы похотей и различных удовольствий, жили в злобе и зависти, были гнусны, ненавидели друг друга. Когда же явилась благодать и человеколюбие Спасителя нашего, Бога, Он спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом, Которого излил на нас обильно через Иисуса Христа, Спасителя нашего" (Тит. 3, 3-6).
Но для того, чтобы мы могли получить более ясное и широкое представление о том положении, в котором стояли левиты пред Богом, я сошлюсь, по возможности кратко и сжато, на жертвоприношения, связанные с их посвящением: это были всесожжения, приношения тельцов и приношения за грех; все это, как мы увидим, в разных аспектах* изображает Господа Иисуса Христа.
Стоит заметить, что я рассматриваю вышеупомянутые жертвоприношения лишь в связи с историей Левия.
Во-первых, всесожжение: смысл и значение этой жертвы раскрываются в книге Левит, где мы читаем: "Если жертва его есть всесожжение из крупного скота, пусть принесет ее мужеского пола, без порока; пусть приведет ее к дверям скинии собрания, чтобы приобрести ему благоволение пред Господом" (1,3).
Итак, здесь для души есть нечто реальное, в чем она находит поддержку и радость. Во всесожжении мы видим Господа Иисуса Христа во всей Его полноте и совершенстве Бога "без порока" жертвующим Собой, а также принятым пред Богом за нас. Он был "мужеского пола, без порока", настолько без порока, что Тот, в Чьих глазах даже самые небеса были нечисты, мог сказать: "в Ком благоволит душа моя".
Но, далее, эта беспорочная жертва представляет Его, добровольно стоящим у входа в скинию. "Никто, - говорит Господь о Своей жизни, - не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее, имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее; сию заповедь получил Я от Отца Моего". И действительно, прослеживая путь благословенного Иисуса в этом порочном мире, мы сами поразительным образом обнаруживаем эту Его особенность во всесожжении. От начала до конца Его стезя была отмечена всей стойкостью и божественно непоколебимым спокойствием истинной преданности Богу. Яростные волны темных соблазнов накатывали и ударяли с такой мощью и бешенством, что это сокрушило бы любого, меньшего, чем Бог. Лукавый мог распалять против Него всю свою злобу, он мог обрушивать всю свою вражду - вражду, которую можно было одолеть лишь изначальной любовью Преданного Существа. Более того, Его ученики могли отказаться "бодрствовать с Ним час". Смерть могла вооружиться против Него со всеми своими загробными ужасами, излить чашу горечи ада и ужалить своим страшным жалом с всей его остротой и способностью ранить. Гроб может собрать все свои невыразимые ужасы в великой битве за "победу", но все тщетно. Ответ этой беспорочной и добровольной жертвы на все это: "Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его". Он видел лишь одну цель, и это - "предлежавшая Ему радость". Он ждал того момента, когда Он сможет черпать из неистощимых сокровищниц вечной любви щедрые и царственные плоды Его победы, купленные дорогой ценой, и изливать их в Божественном изобилии на "подвиг души Своей" - на церковь, которую Он любил и которую Он приобрел Своей драгоценной кровью. Он страстно ждал безоблачного утра, когда окруженный мириадами Своих искупленных братьев, Он вечными звуками изречет вечный приговор грязной клевете врага в отношении любви Бога к грешнику. Все эти соблазны стояли перед Ним, но Он шел вперед в величии Своей силы; Он настойчиво обращал Свое лицо к Иерусалиму. Господь Иисус Христос побуждал наши несчастные холодные сердца воздавать хвалу Его обожаемому имени. И да будут наши жизни все более и более решительным свидетелем наших сердец - любви к Тебе, ибо Ты Один достоин. Все это, разумеется, благословенно для нас, но как бы это ни было благословенно, это не все, есть и другие штрихи карандаша Божественного Художника, в значительнейшей мере рассчитанные на то, чтобы пленить наши художественные вкусы и, более того, дать пищу нашим душам. "И возложит руку свою на голову жертвы всесожжения - и приобретет он благоволение, во очищение грехов его" (Лев. 1, 4). Какая здесь благодать! Левий, своевольный, жестокий, свирепый убийца, приобрел благоволение Бога во всем совершенстве и благословенности этой беспорочной жертвы мужеского пола. Что за величие, что за добродетель, что за чистоту узрел Бог в этой жертве, как и в Левии, "принятым в жертве"! Таким образом, взгляните на Левия отдельно от жертвы, и вы найдете, что Бог не может войти в его собрание, но взгляните на него в жертве, и вы увидите его таким же чистым и совершенным через благодать, как сама жертва. Ничто не может превзойти эту несравненную благодать. Благодать, способная вытащить грешника из пучины разврата, в которой прозябал Левий, и поднять его на такую высоту, заслуживает высочайшей похвалы; и, благословен Бог, он получает ее вскоре от всех, кто подобно Левию, испытал на себе ее священную силу.
Однако мы не можем слишком тщательно рассматривать все подробности всесожжения; есть лишь два момента, на которых я хочу остановить ваше внимание. Первый из них представлен в стихе 6: "И снимет кожу с жертвы всесожжения и рассечет ее на части". Здесь мы ясно видим, какому суровому, ревностному и бескомпромиссному испытанию подверг Себя Господь Иисус, жертвуя Себя перед Богом. Недостаточно было того, чтобы животное лишь выглядело "беспорочным", ибо кожа или внешняя поверхность могут выглядеть хорошо и в то же время вовсе не быть пригодными для жертвенника Бога, поэтому внешняя поверхность должна быть удалена, чтобы животное можно было рассмотреть во всех его сочленениях, суставах и жилах, чтобы таким образом убедиться, исследовав первопричины действия, строение его тела, а также источники и каналы оживляющей ее жизни, что это совершенная и беспорочная жертва. Но, далее, "и рассечет ее на части", то есть разделит ее на куски и исследует их, чтобы убедиться, что она совершенна не только как целое, но и в каждой своей отдельной части. Таким образом, с какой бы стороны мы не взглянули на Господа Иисуса, мы всюду видим Божественное совершенство. Он мог бы сказать Богу: "Ты испытал Меня и не нашел ничего" - и Бог ответил бы: "Я доволен". Он мог бы сказать о лукавом: "Ныне князь мира сего изгнан будет вон" - и сатана ответил бы: "Знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий". Он мог бы сказать человеку: "Истинно. Человек этот был праведник". Таким образом, наше Божественное всесожжение, жертва, добровольно возлегшая на жертвенник Бога и пролившая там Свою драгоценнейшую кровь, была найдена в целом и в каждой своей клеточке по отдельности чистой и совершенной в высшем смысле этого слова и признана таковой небесами, землей и адом.

Примечание

В рассечении жертвы на части мы можем увидеть также ту важную истину, что, в каком бы отношении мы ни рассматривали Господа Иисуса, мы находим незапятнанное совершенство, рассматриваем ли мы Его как общественного деятеля или частного человека, в одном положении или в другом - результат один и тот же. Не так в случае с человеком - здесь, наверняка, будет падение, не в одном, так в чем-нибудь другом. Если человек является хорошим общественным деятелем, он может быть настоящим бедствием для семьи, и наоборот. И в этом, разумеется, мы познаем ту славную истину, которую сразу признает разум всех созданий, а именно: "Он один достоин".
Поэтому, когда все было найдено чистым и пригодным для жертвенника Бога, счастливой обязанностью сынов Аароновых было вознести пред лицо Бога благоухание этой чрезвычайно приятной жертвы: "Сыны же Аароновы, священники, положат на жертвенник огонь и на огне разложат дрова; и разложат сыны Аароновы, священники, части, голову и тук на дровах, которые на огне, на жертвеннике; а внутренности жертвы и ноги ее вымоет он водою, и сожжет священник все на жертвеннике: это всесожжение, жертва, благоухание, приятное Господу" (стих 7-9). Так как жертвы были особой принадлежностью Бога, никто не мог безнаказанно коснуться его; наказание за это было такое же, что и за поедание крови, то есть посягать на долю Бога в жертвоприношении было для человека таким же дерзким преступлением, что и присвоение права распоряжаться чужой жизнью; последнее являлось открытым отрицанием состояния смерти и той погибели, в которой находился человек по причине греха. Итак, Бог притязал на тук. Только Он мог наслаждаться внутренним превосходством и бесподобным совершенством Иисуса, как в случае священного помазания в Исх. 30, где мы видим, как и в вышеприведенном отрывке, что лишь безграничный разум Бога мог оценить беспредельное достоинство Христа. Но мы видим голову, сжигаемую вместе с туком, что показывает нам, как я предполагаю, то, что сокровенные жизненные силы Господа Иисуса, равно как и "место разума" Его, могли одинаково стать благоуханны для Бога. Наконец, внутренности и ноги обмывались водой и сжигались на жертвеннике, показывая нам, что тайные замыслы, намерения и цели Господа Иисуса, также как и внешнее их воплощение в Его пути, были совершенно чистыми и пригодными для жертвенника; и в связи с этим моментом, нельзя не остановиться с наслаждением на этом чудесном контрасте между Господом Иисусом и Его несчастным народом. Как часто наши внешние пути, символизируемые "ногами", кажутся вполне праведными в глазах человека, в то время как в очах Бога наши "внутренности", возможно, полны нечистот. Но благо для нас, что этого не было в случае с нашим великим Главой; в Нем все было равноценно, ибо все было чисто. Пусть наши сердца, любезный читатель-христианин, все более полно проникают в учение Духа, в величие, внутренне присущее Господу Иисусу; и да сподобимся мы, стоя пред жертвенником Бога, ежедневно воссылать Ему благоухания всего этого.
Что касается принесения в жертву животных, то нам нет необходимости рассматривать ее подробно. Она состояла, как мы знаем, из того, что рождалось из земли, и как таковая она ярко олицетворяла собой "Человека Христа Иисуса", благоухание Которого выражало всецелую преданность всего человеческого естества Христова Богу-Отцу. Он не сделал ничего, чтобы усладить человеческий глаз или вызвать одобрение человека, ничто не было Им предпринято ради внешнего эффекта; нет, все было непосредственно для Бога. Прослеживаем ли мы шаги Господа Иисуса в течение тридцати лет, когда Он находился дома в послушании родителям, или в течение трех лет, когда Он исполнял Свою миссию среди иудеев - все едино; все благоухало чистым ладаном, характеризовавшим Его как особенного и преданного слугу Бога. Мы можем, далее, заметить, что животных, приносимых в жертву, пекли с елеем и мазали елеем, что символизирует, по моему предложению, воплощенного Сына Бога, Который, во-первых, зачат "от Духа Святого" (Мат. 1, 20), а во-вторых, "помазан Духом Святым" (Мат. 3, 16; Деян. 10, 38).
Теперь мы подошли к жертве за грех, и пусть Господь благодатно укрепит наш дух при кратком рассмотрении раскрываемого здесь благословенного принципа. Жертва за грех описывается в 4-ой главе книги Левит, откуда мы можем выбрать для нашей цели один пример: "Если священник помазанный согрешит и сделает виновным народ, - то за грех свой, которым согрешил, пусть представит из крупного скота тельца, без порока, Господу в жертву о грехе, и приведет тельца к дверям скинии собрания пред Господа, и возложит руки свои на голову тельца, и заколет тельца пред Господом" (стихи 3-4).
Читатель, несомненно, отметит поразительное различие между вышеприведенным отрывком и тем, в котором упоминалось всесожжение; это различие главным образом состоит в том, что в последней цитате мы против ожидания не находим слов "пусть приведет" (добровольно). Во всесожжении мы узнаем добровольное принесение Христом Себя в жертву Богу, и если взглянуть на Его благословенное дело с этой точки зрения, Он мог сказать: "Никто не отнимает ее (Мою жизнь) от Меня, но Я Сам отдаю ее". Иными словами, Он "привел Себя к дверям скинии собрания пред Господом". Но все иначе в случае жертвы за грех: "будет приведен" и "будет заклан", то есть вместо "придет" - "будет приведен", а вместо "отдаю Свою жизнь" - Его жизнь "отнимается". Это, скажу я, важные различия, происходящие из самой природы этих двух жертв. Во всесожжении мы видим Господа Иисуса, жертвующего Себя со всем присущим Ему беспорочным совершенством; и в этом Его душа нашла великое наслаждение, ибо Он представил пред лицо Бога то, что было Ему благоприятно. Но в жертве за грех мы видим Господа Иисуса в связи с тем, что Его чистая и непорочная душа отвергла бы с глубочайшим отвращением, с тем отвращением, о котором мы не смогли бы составить себе ни малейшего представления. Одним словом, Он представлен в связи с грехом; более того, "сделан грехом жертвою за грех" (2 Кор. 5, 21). Таким Его увидел через Духа пророк, сказавший: "Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились. Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас" (Ис. 53, 5-6).
Я убежден, рассматривая обе эти жертвы в совокупности, мы получим чудесное впечатление о гнусном и страшном уродстве греха в глазах Бога, ибо грех с Его точки зрения кажется греховным в такой же степени, в какой совершено совершенство Христа в представлении Бога. Если во всесожжении мы могли видеть, что красота и превосходство Христа были таковы, что все его Существо могло предстать пред Богом как благоухание и что Бог "не мог найти в Нем" ничего, кроме совершенства, то в жертве за грех мы должны увидеть черноту и мерзость греха, побуждающего Бога отвратить Свое лицо от "Избранного Моего, к Которому благоволит душа Моя".
Это приводит нас к следующему моменту, связанному с жертвой за грех: "и возложит руки свои на голову тельца". Здесь мы явно видим суть глубокого и значительного таинства трех часов темноты.
Выше уже отмечалось, что Бог был вынужден сокрыть Свое лицо от Господа Иисуса на кресте, но как мы объясним это чудесное обстоятельство? Просто-напросто словами: "И возложит (грешник) руки свои на голову тельца". Если при рассмотрении всесожжения мы были поражены тем фактом, что все совершенство жертвы было вверено "свирепому и жестокому" Левию, то здесь мы призваны восхититься благодатью, чудесно промыслившей способ, которым это могло осуществиться; он заключался в том, что весь грех и скверна Левия вменялись жертве и очищались в лице жертвы за грех, чтобы сам Левий мог очиститься в лице жертвы всесожжения.
Следует отметить, что все это совершается через "возложение рук". Это действие выполняется в обоих случаях, то есть Левий возлагает свои руки на голову жертвы за грех. Что касается жеста, то он один и тот же в каждом случае, но как различны его результаты! Образно говоря, они были столь же различны, сколь жизнь и смерть, небо и ад, святость и грех. В сущности мы не можем вообразить себе более разительный контраст, чем тот, что мы наблюдаем в результатах этого действия, внешне совершенно одинакового в обоих случаях. Возможно, мы сможем получить об этом какое-то представление, приняв во внимание, что возложение рук являлось в то же время вменением греха Тому, Кто "не знал греха", но был "святый, непричастный злу, непорочный", сама природа Которого ненавидела всякий грех. И, с другой стороны, это было вменение совершенной праведности тому, кто по природе был "жестоким, свирепым и своевольным убийцей".

Примечание

Здесь я замечу, что, говоря о "вменении праведности", я ни в коей мере не хочу быть понятым так, будто я поддерживаю распространенную теорию о "вмененной праведности Христа". Об этом выражении, которое так часто употребляется в современной теологии, достаточно будет сказать, что оно нигде в пророчествах Бога не встречается. Я говорю о "праведности Бога" (Рим. 3 и след.) и, более того, о "вменении праведности" (Рим. 4, 11), но никогда о "праведности Христа". Правда, мы читаем о том, что Господь Иисус является "оправданием нашим" (Иер. 23, 6) от Бога, но эти отрывки не подтверждают вышеупомянутую теорию. Далее, я бы добавил, что нравственное воздействие этой идеи, как оказывается, крайне пагубно, потому что она по необходимости предполагает, что верующий стоит в стороне от Господа Иисуса, поскольку учение Писания заключается в том, что верующий "в Нем сделался праведным пред Богом" (2 Кор. 5, 21). И снова: "Да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе" (1 Иоан. 5, 20).
Далее, возложение рук обязывает Того, Кто прежде создания мира обитал в небе Отчем, удалиться в холодное и бесплодное царство смерти и тьмы, куда никогда не проникали оплодотворяющие и животворные лучи Лика Его Отца, которые только Он мог оценить по достоинству; и, стоя у границы, Он возопил: "Если возможно, да минует Меня чаша сия!" И снова, когда это мрачное царство с тьмой его невыразимых ужасов ворвалось в Его безгрешную душу: "Боже Мой, Боже Мой! для чего ты Меня оставил?" Но, с другой стороны, это дало возможность тому, кто обитал в "жилищах жестокости" и в чьи собрания не пожелал бы войти Бог, предстать в самом блеске престола Бога. Эти рассуждения, как мне кажется, могут в какой-то мере способствовать нашему постижению этой удивительной истины. Апостол утверждает ту же самую истину словами новозаветного учения, говоря: "Не знавшего греха Он (Бог) сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом" (2 Кор. 5, 21). То есть, Того, Чье совершенство было явлено во всесожжении, Он сделал жертвой за грех с тем, чтобы мы, заслуживающие того, чтобы стать жертвой за грех, могли быть приняты во всесожжение.
Здесь я бы хотел заметить, что в слове "сделались" заключена большая сила и величие; оно чрезвычайно полно показывает, что праведность так же чужда природе человека, как грех - природе Христа. Человек не обладает своей собственной праведностью, потому что его нужно "сделать" праведным. Христос "не знал греха", и потому Его нужно было "сделать грехом", чтобы мы могли "сделаться" праведными - "в Нем праведными пред Богом". Но далее, как мы узнаем из уже упомянутого отрывка, то, что Господь Иисус "сделался за нас грехом" не более реально, истинно и ощутимо, чем то, что верующий "сделался праведным в Нем".
Если в повествовании о кресте и страданиях Господа Иисуса есть истина и достоверность, то очевидно, что в тот момент, когда душа полагает свою веру во Христа в Его смерти и воскресении, в тот самый момент она принимается во всей угодности Христа. Осознает ли она это, конечно, совершенно другой вопрос: истина и понимание истины - это разные вещи.
Мера нашего осознания вещей пропорциональна нашему общению с Богом. Если мы удовлетворены тем, что движемся в холодном и бездушном отчуждении от Бога, то наше ощущение силы и величия всякой истины будет, как следствие, слабым и бледным; в то же время, забывая о том, что корень и источник всей жизни и общения с Богом заключается в истине, выраженной в упомянутом отрывке, мы ясно увидим, что чем больше мы будем ходить в общении с Тем, Кто дает нам жизнь, тем больше мы будем наслаждаться как Им Самим, так и данной Им жизнью. Любезный читатель-христианин, давайте молиться о том, чтобы крест и страдания Господа Иисуса глубоко запали в наши сердца, чтобы мы, с одной стороны, почувствовали всю омерзительность греха, которая заставила бы нас ненавидеть его со святым отвращением "все дни нашей жизни", и, с другой стороны, получили такое ощущение поразительной любви Бога, которое бы побудило нас "не для себя жить, но для умершего за нас и воскресшего".
Таким образом, мы видим, что положение рук означает не меньше, чем взаимную перемену местами грешника и Спасителя. Грешник находится вне благоволения Бога: "В совет их да не войдет душа моя". Спаситель же был в благоволении Бога, являясь Его "радостью всякий день", обитая в недре Его прежде создания всего мира. Но план искупления представляет нам Спасителя вне благоволения Божьего и Бога, забывшего о Нем, в то время, как грешник приведен пред само лицо любящего и прощающего Бога. Изумительная, глубокая, непостижимая, вечная любовь! Неизмеримая мудрость! Любовь, высоко парящая над самыми возвышенными умозаключениями! Мудрость, клеймящая вечным презрением все усилия и подлые замыслы великого врага Бога и человека! Ибо, прежде чем Левий мог обрести наслаждение "заветом жизни и мира" (Мал. 2, 5), безгрешная Жертва должна была испытать удар царя ужасов и все его громы. Но кто эта Жертва? Мы спрашиваем: не "кто Царь славы?" - но: "кто эта Жертва?". Ответом на этот вопрос будет то, что придает замыслу искупления его величие и Божественность. Жертва не меньше, чем Сын Самого Бога! Да, здесь была любовь, здесь была мудрость. Сын Бога должен спуститься, прежде чем человек возвысится. И мы можем сказать наверняка, что если бы Бог не совершил Свое дело, то все погибли бы и погибли навсегда. Ни один простой смертный не смог бы войти в то трагическое место, где совершилось искупление греха, никто, кроме Сына Бога, не смог бы выдержать ту ношу, которая в саду и на горе легла на плечи "могущественного", и здесь мы должны сослаться на обращение Господа к своим ученикам, когда Он собирался вступить в борьбу со Своим противником: "Уже немного Мне говорить с вами; ибо идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего" (Иоан. 14, 30). Почему Он не мог "говорить с ними" много? Потому что Он как раз собирался совершить дело искупления, в котором Они ничего не могли бы предпринять, ибо князь мира сего, если бы он пришел, нашел бы в них много, но вот, в тот момент, когда Господь переживал в духе этот скорбный час, Он говорит: "Встаньте, пойдем отсюда", то есть, хотя мы не можем сделать ни единого шага к победе, мы все же можем насладиться ее плодами; и, более того, проявить ее плоды в жизни плодотворного служения Богу, что составляет тему учения в следующей главе.
Следовательно, вот, что дает мир ослабшей совести грешника. Сам Бог совершил это дело. Бог восторжествовал над всей человеческой порочностью и возмущением, и теперь каждая душа, ощущающая потребность в прощении и мире, может приблизиться к Нему в вере и святом уповании и пожать плоды этого чудесного торжества благодати и милости.
А теперь, дорогой читатель, если ты еще не принял эти удивительные плоды, если ты еще не бросил все бремя своего греха на чашу любви Бога, явленной на кресте, то я спрошу тебя: "Почему ты стоишь в стороне? Почему ты колеблешься? Может быть, ты жестокосерден, может, ты готов сказать, что даже теперь тебя не трогает созерцание всех этих глубоких страданий, испытанных Сыном Бога? И что же? Если речь идет о твоей вине, то ты можешь пойти гораздо дальше даже этого, ибо в тот час, о котором мы говорим, ты стоишь недвижим, глазея с холодным и бессердечным равнодушием, в то время как все создания признают этот чудесный факт. Да, и более того, ты сам распял воплощенного Бога, плевал в Его лицо и пронзал копьем Его бок. Не отпрянешь ли ты со словами: "О, не так все плохо!" Я говорю, что это поступки человеческой природы, и если у вас человеческое сердце, то это ваши поступки. Но Писание сразу разрешает этот вопрос, ибо написано: "Ибо поистине собрались в городе сем на Святого Сына Твоего Иисуса, помазанного Тобою, Ирод и Понтий Пилат с язычниками и народом Израильским" (Деян. 4, 27). Этот отрывок, по-моему, доказывает, что весь мир был представлен вокруг креста во всех своих типичных проявлениях. Но зачем настаивать на этом? Просто для того, чтобы подчеркнуть щедрость благодати Бога, какую только и можно узреть на кресте во всем ее ослепительном сиянии, на нем она возвышается над всеми человеческими грехами и злобным возмущением, ибо когда человек, в сатанинской гордыне своего сердца пронзал копьем тело воплощенного Божества, то Бог возопил: "Кровь!" - и через эту кровь произошло отпущение грехов, начавшееся в Иерусалиме. Таким образом, когда умножался грех, стала преизобиловать благодать и благодать чрез праведность Иисуса Христа, Господа нашего.
Полагаю, сказано достаточно, чтобы показать то основание, на котором стояли левиты пред Богом. Этим основанием была щедрая и вечная благодать - благодать, проявляемая по отношению к ним через Кровь, являющуюся единственным руслом, по которому она может течь. Человек предстает совершенно погибшим пред Богом, и потому речь идет либо о безвозмездном спасении через благодать, либо о вечном осуждении, "потому что делами закона не оправдывается пред Ним никакая плоть". Но хотя человек по природе совершенно не способен на что-либо подобное благоугодной Богу праведности или служению, все же, когда Бог дает нам новую жизнь через благодать, Он, конечно, ищет проявлений этой жизни. Иными словами, благодать приводит душу в положение ответственности и служения и в зависимость от того, как мы относимся к этому положению. Бог прославляется в нас, и наши души возрастают в познании Бога. Так было и в случае с прокаженным: до определенного момента его истории он не должен был ничего делать, единственным деятелем был священник. Но когда священник исполнил свою роль, когда силой пролитой им крови он объявил его "чистым", тогда прокаженный должен был "омыться" (Лев. 14, 8). Теперь мы обнаружим, что история Левия раскрывает все свои принципы наиболее полно.
До сих пор мы занимались состоянием Левия и характером, данным ему от природы, а также чудесным средством искупления благодатью, для того, чтобы поддержать его в падении и не только спасти его от погибели, но и вознести его на такую высоту, которую никогда не знало сердце человека - возвысить до самой скинии Бога. Теперь мы с благословения Бога и по благодати Его продолжим изучение того возвышенного положения, о котором мы упомянули, а также связанное с ним служение, как это описано в книге Числа 3: "И сказал Господь Моисею, говоря: приведи колено Левиино, и поставь его пред Аароном священником, чтоб они служили ему; и пусть они будут на страже за него и на страже за все общество при скинии собрания, чтобы отправлять службы при скинии; и пусть хранят все вещи скинии собрания, и будут на страже за сынов Израилевых, чтобы отправлять службы при скинии; отдай левитов Аарону и сынам его в распоряжение: да будут они отданы ему из сынов Израилевых" (стихи 5-9).
Итак, здесь полностью раскрываются чудесные замыслы Бога по отношению к Левию, и они поистине чудесны! Мы видим, что жертвы были лишь средством для достижения цели, но как средства, так и цель были во всех отношениях достойны друг друга. Средством этим были, образно говоря, "смерть и воскресение", и все заключалось в этом. Целью была близость к Богу, и все заключалось в этом.
Если посмотреть на Левия по его природе, то не может быть положения более удаленного от Бога, чем то, в котором он находился; но проявление благодати через кровь смогло вырвать его из погибели, в которой он пребывал, и "приблизить его" - привести его в общение с великим главой священнического рода, чтобы он стал служить в скинии. Так мы читаем: "И вас, мертвых по преступлениям и грехам вашим, в которых вы некогда жили, по обычаю мира сего, по воле князя, господствующего в воздухе, духа, действующего ныне в сынах противления... Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом" (Еф. 2, 1-6). И снова: "А теперь во Христе Иисусе вы, бывшие некогда далеко, стали близки кровию Христовою" (стих 13).
Когда природа получает волю, она всегда как можно дальше отходит от Бога. Это стало истиной с того самого дня, когда человек произнес: "Голос Твой я услышал в раю, и убоялся и скрылся" (Быт. 3, 10). Но когда в человеке благодать получает волю и власть, то она всегда приводит душу ближе к Богу. Так было и в случае с Левием. По природе он был "черен как шатры Кидарские", по благодати же - "красив, как завесы Соломоновы"; по природе он был предан завету убийства, по благодати же - завету "жизни и мира". Первое - потому что он был "свирепым и жестоким", последнее - потому что он боялся имени Господня и трепетал пред Ним (ср. Быт. 49, 6-7; Мал. 2, 5). Далее, по природе Левию сподручны были "орудия жестокости", по благодати же - "орудия скинии Божией", по природе Бог не мог войти в собрание Левия, по благодати же Левий был приведен в собрание Бога; по природе "его ноги были быстры на пролитие крови", по благодати же - быстры на следование за движениями облака по пустыне в подлинной терпеливой службе Богу. Одним словом, Левий стал "новой тварью", и "древнее прошло", и потому он жил больше не для себя, но для того, кто совершил для него все эти чудеса по благодати.
По последней цитате я бы хотел заметить, что левиты прежде всего провозглашались собственностью Бога, а затем уже они были "всецело преданы Аарону". Так мы читаем: "Они были Твои, и Ты дал их Мне, и они сохранили слово Твое" (Иоан. 17, 6). И снова: "Все, что дает Мне Отец, ко Мне придет" (Иоан. 6, 37).
Теперь я бы хотел немного рассмотреть подробности их службы, в которой, я не сомневаюсь, мы найдем для себя много поучительного и ободряющего.
Мы обнаруживаем, что, хотя весь род Левия был по своему положению "соединен с Аароном", в службе они были разделены на два класса. "Не у всех членов одно и то же дело", и этого мы могли бы ожидать, ибо хотя в том, что касалось их жизни и положения, они стояли на одном и том же уровне, но все же в воплощении этой жизни и степени проявления могущества этого положения, они, несомненно, различались; более того, на каждую из различных должностей и видов служения были свои назначения, что должно было служить для яркого и четкого отличия среди братьев. И здесь я хотел бы заметить, что я не знаю ничего, связанного с жизнью и служением христиан, что требовало бы большего внимания, чем вопрос, о котором я теперь говорю, а именно единство в вопросе жизни и положения и в то же время величайшее разнообразие в проявлении характера и способа служения. Должное внимание к этому важному вопросу в значительной мере избавит нас от "неразумного" сравнивания себя и нашего служения с личностями и служением других, что кощунственно, а следовательно, весьма пагубно.

Примечание

Серьезного внимания читателя-христианина, желающего единства Церкви, достойно то, что род Левия в пустыне явил поразительный пример того, что можно назвать "единством в многообразии". Гирсон в определенном смысле слова совершенно отличался от Мерари, а Мерари - от Каафа; и все же и Гирсон, и Мерари, и Кааф были одно целое; они потому не препирались из-за своего служения, ибо были одно целое; но неправильно было бы смешивать их виды служения, ибо они были абсолютно различны. Таким образом, особое внимание единству избавило бы нас от раздоров, а особое внимание различию - от путаницы. Одним словом, все может быть "благопристойно и чинно" лишь при должном внимании к факту существования "единства в многообразии".
И это не только приведет нас к благотворным последствиям в смысле отсутствия отрицательных результатов, но и окажет чрезвычайно счастливое воздействие на формирование и воспитание своеобразия и неповторимости характера христианина. Но между тем как в служении среди левитов имелось это различие, следует также помнить, что имелось и явное единство. Левиты были одним народом и рассматривались как таковой; они "прилепились" к Аарону в служении; более того, у них была одна святыня, вокруг которой они все собирались, и ею была "скиния собрания", хорошо известный прообраз Христа в Его характере и миссии. В самом деле, это была одна из целей, которую имел в виду Бог, призывая левитов Своей благодатью из среды народа Израильского; именно они должны были вступить в замечательное сотрудничество с Аароном и его сыновьями и совместно с ними нести скинию и все ее принадлежности на своих плечах через бесплодную пустыню вокруг них.

Примечание

Я говорю "одна из целей", ибо мы всегда должны помнить, что великая цель искупления, стоящая пред Божественным разумом, заключается в том, чтобы показать вовеки Его благодать по отношению к нам через Христа Иисуса; и эта цель будет достигнута, даже если бы о наших жалких и мелких службах не было бы слуху.
Бог не призвал левитов просто для того, чтобы они избежали печальных последствий отсутствия Бога в их собрании; или, другими словами, Бог в отношениях с ними имел в виду нечто большее, чем их благословение и безопасность. Он задумал, чтобы они служили в скинии к Его чести и славе. Однако по мере того, как мы продолжим изучение нашего предмета, мы, надеюсь, рассмотрим утверждаемый мною принцип более ясно и отчетливо.
Мы обнаруживаем, что у Левия было три сына, а именно "Гирсон, Кааф и Мерари" (Чис. 3, 17). Они являлись главами трех упомянутых семейств, и мы обнаруживаем, что значения самих их имен влияло на характер их служения: так, "от Гирсона род Ливни и род Шимея: это роды Гирсоновы. Начальник поколения сынов Гирсоновых Елиасаф, сын Лаелов; хранению сынов Гирсоновых в скинии собрания поручается скиния и покров ее, и завеса входа скинии собрания, и завесы двора и завеса входа двора, который вокруг скинии и жертвенника, и веревки ее, со всеми их принадлежностями" (стихи 21-26).
Здесь делом Гирсона было нести через дикую и грозную пустыню скинию и ее завесы. Это было действительно левитское служение, но оно было чрезвычайно благословенным, образом которого в Церкви является теперь то, к чему мы так должны стремиться, ибо именно это и только это ставит христиан в должное место в мире, то есть на место скитальца. Конечно, в кожах бараньих было мало привлекательного, но как бы то ни было, тем не менее это была высокая привилегия семейства Гирсона - осторожно нести на плечах по зыбучим пескам. Что же мы должны понимать под завесами скинии? Полагаю, они образно выражали сущность Господа Иисуса Христа. Это было то, что удовлетворяло глаз. Среди левитов могли быть и были другие виды служб весьма благословенного характера, но, наверняка, это была самой возвышенной - нести через пустыню то, что так поразительно изображало сущность Христа.
Вот что делает святого "скитальцем" (что означает имя Гирсон) в мире. Если мы ходим в проявлении сущности Господа Иисуса и в этом осознаем наше место в пустыне, то мы можем быть уверены, что это придаст определенный оттенок скитальчества нашему положению в мире. Если бы мы больше знали об этом! Церковь сложила с себя кожи бараньи и вместе с ними характер Гирсона; другими словами, Церковь прекратила идти по стопам своего отвергнутого Господа и Владыки, и следствием этого стало то, что вместо того, чтобы быть изнуренным и оборванным скитальцем, ступающим по выжженной и бесплодной пустыне с ношей на плечах, она расположилась на зеленой лужайке мира и чувствует себя как дома. Но завесы выражают и другую черту скитальчества, а именно предожидание. Бог, обитающий в завесах, ясно показывал, что ни Он, ни ковчег Его силы не найдут себе приюта нигде, кроме как в шествии к "субботству".
А какой мог быть отдых в пустыне? В пустыне не было ни рек, ни ручьев, ни опресноков, ни меда и молока. Правда, разбитая скала давала им освежающую тень, а небеса посылали им их ежедневный хлеб, но все же это был не Ханаан. Они все еще находились в пустыне, питаясь хлебом пустыни и утоляя жажду водой пустыни, и священной привилегией Гирсона было нести на своих плечах то, что самым полным образом выражало все это, то есть завесы. "Так говорит Господь: ты ли построишь Мне дом для Моего обитания, когда Я не жил в доме с того времени, как вывел сынов Израилевых из Египта, и до сего дня, но переходил в шатре и в скинии?" (2 Сам. 7, 5-6). И в этом мы потерпели печальное поражение. Церковь устала от завесы и пожелала прежде времени выстроить дом; она устала "переходить в шатре" и возжелала "жить в доме".
Поистине, мы все должны бодрствовать и молиться против нашей гирсоновой наклонности "утомляться". Нет ничего испытующего природу так, как это делает постоянный труд в состоянии ожидания; наши сердца любят покой и расслабленность, и потому ничто, кроме постоянного воспоминания о том, что "способность наша от Бога", не может поддержать нас в гирсоновском состоянии скитальчества.
Потому, давайте помнить, что мы несем на своих плечах завесы, а под ногами у нас песок, над головой - облачный столб, а впереди - земля субботства, покрытая неувядающей зеленью; и давайте помнить как ободрение и предупреждение, что "претерпевший до конца спасется".

Примечание

В наши дни, когда так много людей уклоняются от узкого пути послушания написанному Слову и вступают на пространную и завлекательную область человеческих преданий, несомненно, очень важно помнить, что левит, неся скинию по пустыне, не искал себе опоры или поводыря внизу; нет, благодать, в которой они стояли, была его единственной опорой, а столб вверху - его единственным поводырем. Было бы настоящей бедой, если бы он стал искать пути по следам на песке, которые меняются при каждом порыве ветра. Но все, что песок сделал для него, так это только добавил труда и тягот в его стремлении следовать за небесным поводырем над головой.
Теперь мы рассмотрим особенность характера Мерари, ибо, хотя род Мерари в этой главе не рассматривается непосредственно вслед за этим, тем не менее налицо духовное родство, происходящее из самой природы их служения, связующей их в помыслах. Но только тесная связь между служениями этих двух левитских семейств побуждает нас поставить их вместе - Сам Господь представляет их нам в замечательном единстве, ибо мы читаем: "Потом пошли сыны Каафовы, носящие святилище; скиния же была поставляема до прихода их (то есть сынами Гирсона и Мерари)" (Чис. 10, 21). Итак, здесь мы видим, что великой обязанностью этих двух семейств было идти по пустыне в священном сотрудничестве, неся с собой, куда бы они ни шли, "скинию" - ту скинию, которая с точки зрения внешнего проявления свидетельства ставит носящих в положение весьма прилежного ученичества. "Хранению сынов Мерари поручаются брусья скинии и шесты ее, и столбы ее, и подножия ее и все вещи ее, со всем устройством их, и столбы двора со всех сторон и подножия их и колья их и веревки их" (Глава 3, 36-37). Итак, вот что должен был делать Мерари: он должен был следовать за движением облака и устанавливать брусья скинии в их серебряных подножьях там, где оно укажет - и все это, следует помнить, на песке пустыни.

Примечание

Хорошо замечено, что в скинии Бог рассматривался, как приносящий всю Свою славу в непосредственную связь с песком пустыни: и когда первосвященник входил в святая святых, он сам находился пред лицом этой славы, так же стоя ногами на песке пустыни. В храме, однако, этого не было, ибо пол здания был покрыт золотом (1 Царей 6,30).
Так теперь и с христианином: его ноги еще не встали на "чистое золото" небесного города, но его самое глубокое знание о Боге приобретается через его скорби и борения в пустыне.
Могло ли быть что-либо более противоположное печальной и дикой пустыне вокруг, чем сущность того, что устанавливал в ней Мерари? Что могло быть более непохожим, чем серебро и бесплодный песок? Но Мерари не мог устраниться от всего этого; нет, когда он приходил на то место в пустыне, где останавливалось облако, его словами были: "Я пришел установить образы небесного посреди разрушения и пагубы пустыни".
Все это свидетельствует об исключительном трудолюбии и, несомненно, придает характеру Мерари оттенок трагичности и скорби, что как раз и выражает его имя, означающее "горечь, печаль".
И, конечно, соответствующий образ всего этого в Церкви теперь полностью подтверждает сказанное о характере Мерари. Пусть каждый прочно и решительно займет свое положение в мире ради Христа - пусть он проникнет туда, где "мир" виден во всей его силе, пусть он противопоставит себя, прочный как скала, глубокому и стремительному потоку мирского и пусть он установит "подножия из серебра", и, будьте уверены, он увидит, что этот путь сопряжен с великой скорбью и душевной горечью, одним словом, он поймет, что это путь, где нужно не только "ежедневно" поднимать крест, но и нести его. Итак, если требуются дальнейшие доказательства вышеприведенного толкования, то мы имеем поразительное доказательство в том факте, что лишь очень немногие подражают трудолюбивому характеру Мерари, а почему? Просто потому, что проявление такого характера всегда сопряжено для природы трудами и скорбями, а природа любит покой, поэтому человеческая природа никогда не может уподобиться Мерари; ничто не понудит нас стать истинным Мерари, кроме глубокого общения с тем, кто был "мужем скорбей".
Есть нечто и в служении Гирсона, от которой, впрочем, отшатываются не так, как от службы Мерари. Ибо что должен был делать Гирсон? Он должен был полагать завесы и бараньи кожи на шесты, уже установленные его трудолюбивым и скорбным братом. Так и ныне: если трудолюбивый слуга Бога уже пришел туда, где мир и сатана вершили свою власть, и начал свидетельство о Христе, то для другого слуги будет сравнительно легко прийти туда же и поступать в проявлении христианского характера, который сам по себе поставит его на место "скитальца".
Но хотя природа и может принять характер человеконенавистничества, все же ничто, кроме благодати, не может уподобить нас Мерари, ибо он представляет единственное, что может благословить; и сам факт того, что Мерари должен претерпеть скорбь, является весьма убедительным доказательством порочности мира. В Ханаане не было нужды ни в Мерари, ни в Гирсоне; ибо сыны Мерари были счастливы здесь, и сыны Гирсона были здесь дома. Но мир - это не дом для левита, и потому, если кто-либо понесет завесы, то он должен быть скитальцем; а если кто-либо понесет подножия и шесты, то он должен быть мужем скорбей; ибо когда Тот, Кто был истинным сыном Гирсона и истинным сыном Мерари, пришел в мир, Он явно был мужем скорбей, которому некуда было приклонить Свою голову.
Однако, если сыны Гирсона и Мерари и должны были занять то положение, в котором они перенесли немало "тягостей дня и зной", то Господь благодатно вознаградил их щедрой наградой, ибо "не неправеден Бог, чтобы забыл дело ваше и труд любви", и потому, если они должны были так усердно трудиться среди своих братьев, то от них же они получали благословенную поддержку. Так о пожертвовании начальников мы читаем: "И сказал Господь Моисею, говоря: возьми от них; это будет для отправления работ при скинии собрания; и отдай это левитам, смотря по роду службы их. И взял Моисей повозки и волов, и отдал их левитам: две повозки и четырех волов отдал сынам Гирсоновым, по роду службы их: и четыре повозки и восемь волов отдал сынам Мерариным, по роду служб их, под надзором Ифамара, сына Аарона, священника; а сынам Каафовым не дал, потому что служба их - носить святилище; на плечах они должны носить" (Чис. 7, 4-9).
Здесь мы видим, что служба Гирсона и Мерари встречала щедрую и благословенную поддержку со стороны их братьев. Благодать наполнила сердца и чувства начальников, и не только наполнила, но и преисполнила, и в преизбытке ее было задумано одобрить дух бездомных сынов Гирсоновых и скорбных сынов Мерариных: с другой стороны, сыны Каафа не получили свою долю в этой помощи, и почему же? Потому, что их служба, как мы вскоре увидим, сама по себе была щедрой наградой. Ту же самую ситуацию мы видим и в случае левитов вообще - в противопоставлении со священниками, как мы читаем в главе 18: "И сказал Господь Аарону: в земле их не будешь иметь удела и части не будет тебе между ними; Я часть твоя и удел твой среди сынов Израилевых" (стих 20).
С другой стороны, Он говорит о левитах: "А сынам Левия, вот, Я дал в удел десятину из всего, что у Израиля, за службу их, за то, что они отправляют службы в скинии собрания".
И снова: "Вы можете есть это на всяком месте, вы и семейства ваши, ибо это вам плата за работы ваши в скинии собрания" (стихи 21. 31).
Аарон занимал положение, столь истинно возвышенное, что всякий земной удел показался бы ему чрезвычайно ничтожным, в то время как левиты (если смотреть с определенной точки зрения) не занимали такого высокого положения, но должны были усердно трудиться, и следовательно, между тем как высокое положение и служение Аарона было "его наградой", левиты должны были получить в качестве своей "награды" десятину.
Мы подошли теперь к рассмотрению третьего и последнего рода левитов, а именно семейства Каафа, о котором мы читаем: "Роды сынов Каафовых должны ставить стан свой на южной стороне скинии; начальник же поколения родов Каафовых Елцафан, сын Узиила; в хранении у них ковчег, стол, светильник, жертвенники, священные сосуды, которые употребляли при служении, и завеса со всеми принадлежностями ее" (гл. 3, 29-31). Теперь нам нетрудно будет понять, почему именно Кааф не получил свою долю в пожертвованиях начальников. Гирсону и Мерари могли понадобиться повозки и волы, чтобы везти шесты и т.д., но этого не было в случае с Каафом: его ноша была слишком драгоценной, чтобы передоверить ее кому-либо или чему-либо еще, и потому это было его высоким и почетным правом - нести все это на своих плечах. Какая привилегия, к примеру, нести ковчег, стол и золотые светильники! И если бы Кааф прибег в своей священной службе к помощи быков, то не показало ли бы это полное отсутствие понимания его высокого призвания? Давайте зададимся вопросом: какое влияние оказала на характер Каафа эта его служба? Не придала ли она ему чрезвычайно возвышенный настрой? Разумеется, придала. Что может быть возвышеннее, если говорить о развитии характера в мире, чем проявление того духа соборности, который выражен в имени Каафа? Разве действительное единство христиан во всем не должно служить упреком постоянным попыткам человека образовать союзы для различных целей? И какими окажутся последствия, если это не будет тесное объединение вокруг их общего центра, Христа, во всей благословенной полноте и многообразии этого Имени? В полноте и многообразии всевозможных принадлежностей скинии, некоторые из наиболее драгоценных предметов которой должно было нести на своих плечах это привилегированное семейство рода Левия?
И мы можем смело утверждать, что именно общение с Тем, Кого изображали ковчег и стол, укрепляло святых в духе соборности. Если бы мы более познали Христа, как ковчег, завесу в этой сцене смерти, и, более того, как стол хлебопреломления, на котором стояла пища священников, - если бы мы более познали Христа в этих благословенных проявлениях Его характера, то мы бы не стали притчей в языках из-за нашего ужасного разъединения. Но увы, так как Церковь устала от завес и шестов и забыла характер Гирсонов и Мерарин, то она забыла и характер Каафов и перестала носить ковчег и стол на своих плечах и бросила эти драгоценные жемчужины, которые по благодати Бога были ее особенной принадлежностью, на попрание свиньям, таким образом лишившись своего возвышенного характера и положения в мире.
Давайте обобщим эти три великие черты характера, явленные в роде Левия.
1.Скитальчество: "мир потому не знает нас, что не познал Его". "Ибо, не имеем здесь постоянного града". "Возлюбленные! прошу вас, как пришельцев и странников, удаляться от плотских похотей, восстающих на душу".
2.Скорбь в мире: "в мире будете иметь скорбь". "Если Меня гнали, будут гнать и вас". "И думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас". "О кратковременном страдании вашем, да совершит вас". "Терпение нужно вам". "Вы сами знаете, что определены на это". "Если только с Ним страдаем, чтобы с Ним прославиться". "Это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои кровию Агнца".
3.Единство: "Чтобы они были едины". "Но чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино". И в одном теле "примирить обоих с Богом". Здесь я опять прошу своего читателя иметь в виду, что, хотя в характере и служении левитов было это прекрасное разнообразие, все же это был народ, и, очевидно, они были едины в своей жизни, положении, призвании и участи; так должно быть и с христианами ныне. Мы не должны ожидать единообразия мнений по всем вопросам, не должны мы искать и абсолютного соответствия в способах служения и в повседневной жизни; но святых следует рассматривать как один народ - единый в поклонении, единый в труде, единый в цели, единый в привязанности - одним словом, единый во всем, что является для них как для народа Бога общим.

Примечание

Я сказал: "едины в поклонении" - и хотел бы подчеркнуть этот момент, ибо в настоящее время, по-видимому, очень многие считают, что может быть единство в служении и в то же время совершенное разнообразие в положении. Я хотел бы воззвать к духу и разуму читателя-христианина и спросить его: "Действительно ли такое может быть?". Что скажем мы о семье, объединенной или кажущейся объединенной для выполнения дела отца, но не способной из-за разобщенности собраться за столом отца? Может ли такое единство удовлетворить отца, любящего своих детей?
Как безмерно прискорбно было для левита обратиться к необрезанному из одного из окрестных народов за помощью в несении принадлежностей скинии! И все же мы слышим, как христиане ныне оправдывают не менее неприглядное поведение и настаивают на достойности, а именно они призывают явных необращенных и безбожников приложить свои руки к делу Господа. Так мы видим, что левиты рассеялись и оставили свои должности. Сыны Гирсона отказались нести завесы, потому что они устали от своего скитальчества; сыны Мерари сложили шесты и подножия, потому что они устали нести крест, а сыны Каафа принизили свою высокую и священную должность тем, что сделали ее общим достоянием тех, кто не получил от Бога права прикасаться к этому. Так имя Бога оскверняется нами среди язычников, и мы не "скорбим, не воздыхаем о "всех мерзостях", но поднимаем наши головы в гордом безразличии, как будто все в порядке и как будто стан Бога движется вперед во всем его небесном строю под водительством облака и призываемый серебряными трубами. "Не должно, братья мои, сему так быть". Давайте будем ходить пред нашим Богом более смиренно и, оплакивая тот печальный факт, что на всех человеческих делах и промыслах перстом Бога начертано: "Низложу, низложу, низложу", - давайте будем помнить, что только тогда, когда "придет Тот, Кому принадлежит все", - только тогда все навеки будет приведено в порядок, ибо Бог во всем будет прославлен в полной мере через Иисуса Христа.
Таким образом, мы проследовали за Левием по всей его жизни. О, какая чудесная то была жизнь! Путь, каждый шаг которого зримо являл знаки высшей благодати, преизобилующей над человеческим грехом, - благодати, которая побудила Бога спуститься со Своего престола небесного и посетить "жилище жестокости", чтобы поднять оттуда бедного гибнущего грешника и привести его через очистительную силу крови в положение чудесного благословения - в саму скинию Бога, чтобы заботиться там об орудиях дома Бога. Мы обнаруживаем, что Левий и в самом деле "был мертв и ожил, пропадал и нашелся". Давайте же восхитимся той благодатью, что могла совершить такие мощные деяния! И если мы почувствовали в наших сердцах действие той же самой благодати по избавлению нас от смерти и тьмы египетской, то давайте будем помнить, что плоды этого избавления должны побуждать нас жить не для себя, но для Того, Кто умер за нас и воскрес. Мы теперь в пустыне, где призваны нести скинию. Давайте же бодро двигаться вперед, ясно "показывая, что мы ищем отечества" и стремясь к "оставшемуся субботству".


"Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную" (Иоан. 3,16).
В Святом Писании есть места, в которых несколько строк содержат, казалось бы, целый том бесценных истин. Стих, который мы только что процитировали, - одно из таких мест. Это часть памятной беседы нашего Господа с Никодимом, в сжатой форме содержащая всю сущность Евангельской истины, которую можно кратко обозначить как "Благая весть".
Как проповеднику, так и тому, кому он проповедует, следует всегда иметь в виду, что единственная великая цель Евангелия заключается в том, чтобы свести вместе Бога и грешника, чтобы обеспечить вечное спасение грешника. Оно открывает погибшему человеку Бога-Спасителя. Иными словами, оно представляет грешнику Бога в том виде, который наиболее отвечает его нуждам. Спаситель является как раз тем, что нужно погибшему: как спасительное судно - тонущему, врач - больному, хлеб - голодному. Они подходят друг для друга, и когда Бог как Спаситель и человек как погибший грешник встречаются, то весь вопрос решается на веки. Грешник спасен, потому что Бог - Спаситель. Он спасен в соответствии с присущим Богу совершенству во всем его характере, во всем, что он напоминает, во всех отношениях. Поднимать вопрос о полном и вечном спасении верующей души - значит, отрицать, что Бог является Спасителем. Так и в отношении оправдания. Бог явил Себя Ходатаем, и потому верующий оправдан посредством совершенства Бога. Если бы в знании даже самого слабого из верующих обнаружился хотя бы один изъян, то это было бы бесчестием для Бога как Ходатая. Скажите мне лишь то, что Бог является моим Ходатаем, - и я перед лицом всякого противника и обвинителя докажу, что совершенно и неизбежно оправдан.
На том же основании скажите мне лишь то, что Бог явил Себя в качестве Спасителя, - и я с непоколебимой уверенностью и святым бесстрашием докажу, что я совершенно и неизбежно спасен. И это основано не на чем-либо, находящемся во мне самом, но исключительно на откровении Бога о Себе. Я знаю, что Он совершен во всем, и потому Он совершенен как мой Спаситель. Следовательно, я совершенно спасен, поскольку в моем спасении заключается слава Бога. "И нет иного Бога кроме Меня, Бога праведного и спасающего нет кроме Меня". "Ко Мне обратитесь, и будете спасены, все концы земли, ибо я Бог, и нет иного" (Ис. 45,21.22). Один исполненный взгляд веры, обращенный погибшим грешником к справедливому Богу и Спасителю, обеспечивает вечное спасение. "Взгляд" - как это просто! Это не "дело", не "молитва", не "чувства" - нет, это просто "взгляд". И что за тем? Спасение - вечная жизнь. Так и должно быть, потому что Бог - Спаситель, и маленькое драгоценное слово "взгляд" полностью выражает тот факт, что спасение, которого я хочу, обретается в Том, на Кого я взираю. Все это уготовано для меня там, и один взгляд обеспечивает мне это навеки. Это дело не сегодняшнего и не завтрашнего дня, это вечная действительность. Бастионы спасения, за которыми укрываются верующие, воздвигнуты Самим Богом-Спасителем на прочном основании искупительного дела Христа, и никакие силы земли или ада не могут поколебать их. "Посему так говорит Господь Бог: вот, Я полагаю в основание на Сионе камень, - камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный: верующий в него не постыдится" (Ис. 28,16; 1 Пет. 2,6).
Но давайте обратимся теперь к глубокому и содержательному отрывку, который составляет особый предмет этой статьи. В нем, несомненно, мы слышим голос Бога-Спасителя - голос Того, Кто сошел с небес, чтобы явить Бога таким образом, каким Он не был явлен никогда прежде. Чудесная и благословенная действительность заключается в том, что Бог полностью раскрылся в этом мире, явил Себя, чтобы мы - автор и читатель этих строк - познали Его во всей реальности того, чем Он является; познали Его каждый сам для себя со всей возможной достоверностью и уповали на Него во всей благодатной близости личного общения.
Читатель, подумай об этом! Умоляем тебя, подумай об этом поразительном праве. Ты можешь познать для себя Бога как своего Спасителя, своего Отца, своего истинного личного Бога. Ты можешь иметь с Ним дело, опираться на Него, прилепиться к Нему, ходить с Ним, жить Им и двигаться и существовать в Его благословенном присутствии, в солнечном сиянии Его любвеобильного лика, под Его бдительным оком. В этом жизнь и мир. Это нечто большее, чем просто теология, или наука о божественном. Они имеют свою ценность, но следует помнить, что человек может быть глубоким теологом, способным богословом - и все же жить и умереть без Бога и погибнуть навеки. Это серьезная, ужасная, ошеломительная мысль! Человек может попасть в ад, во тьму и беспросветность вечной ночи со всеми теологическими догмами в его голове. Человек может восседать на профессорском стуле или стоять за кафедрой, он может почитаться великим учителем или красноречивым проповедником; тысячи людей могут сидеть у его ног и учиться у него, тысячи могут ловить слова из его уст и восхищаться ими, и после всего этого он сам может пасть в бездну и провести отчаянную, безнадежную вечность в компании с самыми безбожными и безнравственными людьми.
Не так, однако, обстоит дело с тем, кто знает Бога, Себя в лице Иисуса Христа. Такой человек обрел жизнь вечную. Иисус Христос говорит: "Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобой Иисуса Христа" (Иоан. 17,3). Жизнь вечная не заключается в том, чтобы познать теологию (или богословие). Человек может просидеть, изучая ее, как он изучает юриспруденцию или медицину, астрономию или геологию, и все же ничего не узнать о Боге и потому остаться вне божественной жизни и в конце концов погибнуть.
Так и в отношении голой религиозности. Человек может быть самым горячим ее приверженцем, чрезвычайно усердно исполнять все обязанности и тщательно соблюдать все обряды догматической религии, он может поститься и молиться, слушать проповеди и читать молитвы, он может быть преданным и достойным примера; и все же ничего не знать о Боге во Христе - жить и умереть вне Бога и попасть в ад навсегда. Взгляните на Никодима. Где бы вы могли найти лучший пример религиозного человека? Муж из фарисеев, правитель иудеев, владыка Израиля, более того, тот, кто по-видимому, узрел чудеса нашего Господа в качестве доказательств Его божественной миссии, - и все же к нему было обращено слово: "Ты должен родиться свыше". Нам наверняка нет нужды приводить дальнейшее доказательство того, что человек может быть не только религиозным, но пастырем и учителем других, и все же не иметь в своей душе божественной жизни.
Но не так обстоит дело с тем, кто знает Бога во Христе. Такой человек имеет жизнь и цель. Его бесценная участь - Сам Бог. Это лежит в самом основании истинного живого христианства. Это превыше всего. Мы повторяем, что это не просто теология, богословие или религиозность - это Сам Бог, в Которого верят и Коим наслаждаются. Это великая и неотразимая истина. Это душа теологии, фундамент богословия, жизнь истинной религии. Во всем мире нет ничего подобного этому. Это нечто, что нужно почувствовать для того, чтобы познать. Это знакомство с Богом, вера в Него и наслаждение Им.
Но, может быть, читатель захочет спросить: как я могу обрести это бесценное сокровище? Как я могу познать Бога сам этим животворным и спасительным путем? Если верно, что без этого личного знания Бога я должен навеки погибнуть, то как я могу достичь выше указанной цели? Что я должен делать, кем я должен быть, чтобы познать Бога? Ответ заключается в том, что Бог явил Себя. Если бы Он этого не сделал, то мы решительно бы заявили, что ничего из того, что мы могли бы сделать и чем могли бы быть, ничто в нас или от нас не могло бы дать нам знакомство с Богом. Если бы Бог не явил Себя, то мы навеки бы остались в невежестве относительно Его и погибли бы в нашем невежестве. Но поскольку Он явился из плотного мрака и открыл Себя, то мы можем познать Его согласно истине Его откровения и обрести в том знании жизнь вечную и источник блаженства, из которого будут черпать искупленные души в течение золотых веков вечности.
Мы не знаем ничего, что так ясно и убедительно доказывало бы полную неспособность человека сделать что-либо для жизни, как тот факт, что обладание этой жизнью основывается на знании Бога; а это знание Бога должно основываться на откровении Бога. Одним словом, знание Бога - есть жизнь, а незнание Его - смерть.
Но где можно познать Его? Это и в самом деле важный вопрос. Многие вместе с Иовом могут воскликнуть: "О, если бы я знал, где найти Его!" Где найти Бога? Должен ли я искать Его в творении? Несомненно, рука Его видна там, но увы, это мне не поможет. Бог-Создатель не удовлетворит падшего грешника. Рука силы не поможет несчастному, греховному существу, подобному мне. Я желаю сердце любви. Да, я хочу того сердца, которое может полюбить меня во всем моем грехе и скорби. Где я могу обрести Его? Должен ли я заглянуть в широкие владения Провидения - в сферу божественного господства? Открыл ли там Себя Бог таким образом, чтобы удовлетворить меня, жалкого, погибшего человека? Поможет ли Провидение и господство тому, кто знает, что он - заслуживающий ада грешник? Ясно, нет. Если я взгляну на все это, я увижу то, что смутит и потрясет меня. Я близорук, невежествен и совершенно не способен объяснить все обстоятельства, все причины и следствия, все "почему" и "зачем" одного события в моей жизни или в истории этого мира.
Могу ли я объяснить тот факт, что самая драгоценная жизнь внезапно обрывается, а ничтожный человек преуспевает в жизни? Вот муж и отец большого семейства, он кажется совершенно необходимым для своего дома и все же внезапно он умирает, и его семейство остается в скорби и отчаянии; хотя с другой стороны, прикованное к постели несчастное существо переживает всех своих родственников, живя за счет прихода или частной благотворительности. Это существо лежит в постели годы, являясь для кого-то бременем и бесполезным для всех. Могу ли я объяснить это? В состоянии ли я истолковать глас Провидения в этом глубоко таинственном предначертании? Конечно, нет: нет ничего во мне, что помогло бы пробраться сквозь запутанные лабиринты того, что называется Провидением. Я не могу таким путем обрести Бога-Спасителя.
Что же, обращусь я к закону, к законодательству Моисея, к обрядности левитов? Найду ли я здесь то, что желаю? Пожелает ли Законодатель на вершине огненной горы, окутанной облаками и плотной тьмой, посылающий громы и молнии, или скрывающийся за покровом, помочь мне? Увы, увы! Я не могу удовлетворить Его требования и выполнить Его условия. Мне заповедано любить Его всем сердцем, всем помышлением и всей силой моей, но я не знаю Его. Я слеп и не способен видеть. Я отчужден от жизни Бога, враг Ему по злым делам. Грех ослепил мой рассудок, заглушил мою совесть, и ожесточил мое сердце. Дьявол совершенно извратил мое нравственное существо и привел меня в состояние явного возмущения против Бога. Я хочу получить вознаграждение в самом источнике моего существа прежде, чем я сделаю то, что требует закон. Но как я могу получить это вознаграждение? Только через познание Бога. Но Бог не открывается в законе. Нет, он сокрыт, за непроницаемым облаком, за плотным покровом. Потому я не могу познать Его и здесь. Я вынужден удалиться от той горы и от того непроницаемого покрова, и от всего мироздания, чьи признаки как бы вопиют: "О, если бы я знал, где найти Его!" Одним словом, ни в творении, ни в провидении, ни в законе Бог не являет Себя в качестве "справедливого Бога и Спасителя". Я вижу в творении Бога силы, в провидении - Бога мудрости, в законе - Бога справедливости и только в лице Иисуса Христа - Бога любви. "Бог во Христе примирил с Собою мир" (2 Кор. 5,19).
К этому великому факту мы и привлекаем внимание читателя, если, конечно, он еще не знает Господа. Крайне важно, чтобы он разобрался в этом. Без этого ничего не получится. Познание Бога - это первый шаг. Это не просто познание чего-либо о Боге, и не то, чтобы необновленная природа стала вдруг религиозной, пытаясь поступать лучше и соблюдать закон. Нет, читатель, ничего подобного. Это Бог, познанный в лице Иисуса Христа. Потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Бога в лице Иисуса Христа. Это глубокая и благословенная разгадка всего вопроса. Читатель своим естеством пребывает в состоянии тьмы. В нем нет ни единого луча духовного света. Он духовно и нравственно напоминает то мироздание, которое физически существовало, прежде чем уста Всемогущего Творца изрекли повеление: "Да будет свет". Все тьма и хаос, ибо "бог века сего ослепил умы, чтобы для них не воссиял свет благовествования о славе Христа, Который есть образ Бога невидимого" (2 Кор. 4,4).
Здесь мы видим два момента, а именно: Бог века сего, ослепляющий умы и препятствующий сиянию драгоценных и животворных лучей славы Бога, а с другой стороны - Бог в Его чудесной благодати, сияющей в сердцах, и дающий свет познания Его славы в лице Иисуса Христа. Таким образом, все зависит от подлинности познания Бога. Существует ли свет? Только потому, что Бог познан. Несомненно, есть различные степени восприятия и проявления этого света, но свет существует, поскольку есть познание Бога. Так же могут быть и различны формы тьмы, поскольку Бог не познан. Познание Бога есть свет и жизнь. Незнание Бога есть тьма и смерть. Человек может обогатить себя всеми сокровищами науки и литературы, но если он не знает Бога, то он пребывает во тьме первобытной ночи. Но с другой стороны, человек может быть глубоко невежественным во всех науках, но если он знает Бога, он ходит в ярком свете дня.
В том отрывке из писания, которое занимает наше внимание, а именно в Иоан. 3,6, мы видим замечательную особенность всего евангелия от Иоанна и особенно его начальных глав. Невозможно размышлять над ним, не осознав этого интересного факта. В этом отрывке мы предстаем перед Самим Богом, в том чудесном аспекте Его природы, благодаря которому Он возлюбил мир и отдал ему Своего Сына. В нем мы также находим не только "мир" как целое, но и отдельного грешника. Таким образом, Бог и грешник пребывают вместе - любящий и дающий Бог и грешник, верящий и получающий закон и благодать; в одном мы видим иудаизм, другом - христианство. В одном мы видим Бога, требующего повиновения, чтобы жить, в другом мы видим Бога, дающего жизнь, как единственное основание повиновения. В одном мы видим человека, борющегося за свою жизнь, но никогда не достигающего ее, в другом мы видим человека, получающего жизнь, как щедрый дар через веру в Господа Иисуса Христа. Таков контраст между двумя системами, контраст, который нельзя недооценить. "Закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа" (Иоан. 1,17).
Но давайте обратим внимание на тот способ, которым это открывается в нашем тексте. "Бог так возлюбил мир". Здесь мы видим широкий аспект любви Бога. Она не ограничивается отдельной нацией, племенем, кастой или семьей. Она охватывает весь мир. Бог есть любовь, и поскольку Он является таковым, то речь идет не о пригодности или ничтожности предмета Его любви. Она существует, потому что Он существует. Он есть любовь и не может противоречить Сам Себе. То, чем являемся мы, каким бы ни был мир, это то, чем является Бог; и мы знаем, что эта истина о Боге образует и прочную основу, на которой зиждется все христианство. Душа может испытывать глубокие и болезненные конфликты от сознания собственной обреченности, в ней может быть множество сомнений и опасений, могут быть потрачены недели, месяцы или годы познания закона во внутреннем самопознании, даже после того, как чистый рассудок давно уже согласился с основами Евангельского учения. Но как бы то ни было, мы должны прийти в непосредственное и личное соприкосновение с Богом, таким, каким Он раскрыл Себя в Евангелии. Мы должны познакомиться с Ним, а Он есть любовь.
В этом жизнь и покой для души. В этом полное и вечное спасение для жалкого, беспомощного, грешного, погибшего существа - спасение, основывающееся не на чем-либо, что в человеке или от человека, не на том, чем он является или мог бы быть, но исключительно на том, чем является Бог и что Он сотворил. Бог любит и дает, а грешник верует и получает. Это далеко превосходит создание, господство или закон. При создании Бог говорил - и это исполнялось. Он создавал миры словом Своим. Но во всем повествовании о творении мы не видим ничего о Боге любящем и дающем.
Что касается господства, то мы видим Бога правящим в непостижимой мудрости, посреди воинства небесного и посреди чад человеческих, но мы не можем постичь Его. Мы можем лишь сказать об этом, что

Пути Господни неисповедимы -
Всечасно совершая чудеса,
Он по воде шагает, как по суше,
Смиряя бури, всходит в небеса.
И глубоко в неизмеримых шахтах
Его любви - вдали от наших глаз -
Он добывает крупные алмазы
Своих верховных замыслов для нас.

Наконец, что касается закона, то он от начала до конца является совершенной системой повелений и запрещений, системой, совершенной в своем испытании человека и в выявлении его полного отчуждения от Бога, "ибо законом познается грех". Но что могла бы сделать эта система в мире грешников? Могла ли она дать жизнь? Нет, это невозможно. Почему? Потому что человек не мог исполнить ее священное требование. Закон был служением смерти и осуждения (см. 2 Кор. 3). Единственное действие закона на всякого, кто находится под ним, - это тяготение смерти над душой и вины и осуждения над совестью. Вряд ли может быть иначе с честной душой, находящейся под законом.
Что же нужно? Просто познание любви Бога и того драгоценного дара, который дает эта любовь. Это извечное основание всего - любовь и дар любви, ибо - следует заметить и всегда иметь в виду - любовь Бога никогда не достигла бы нас, если бы не посредство этого дара. Бог свят, а мы грешники. Как можем мы приблизиться к Нему? Как можем мы пребывать в Его священном присутствии? Как вообще грех и святость могут находиться вместе? Это невозможно. Справедливость требует осуждения греха, и если любовь спасает грешника, то именно за счет этого дара Единородного Сына. Дарий любил Даниила и весьма старался спасти его от львиного рва, но его любовь была бессильной из-за неумолимого закона мидян и персов. Он провел ночь в скорби и посте. Он мог рыдать на краю рва, но он не мог спасти своего друга. Его любовь была не способна спасать. Если бы он предложил львам самого себя вместо своего друга, это было бы славным с точки зрения нравственности, но он этого не сделал. Его любовь выразилась в бесполезных слезах и стенаниях. Закон персидского царства был сильнее, чем любовь персидского царя. Закон в его суровом величии торжествовал над бессильной любовью, которая не могла дать своему предмету ничего, кроме бесплодных слез.
Но любовь Бога не похожа на эту, - вечная и всеобщая хвала Его имени! Его любовь в состоянии спасти. Она правит через праведность. Но как это происходит? Потому что "Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного". Закон с чрезвычайной торжественностью провозгласил: "Душа согрешающая да умрет". Был ли тот закон менее суров, менее величествен, менее требователен, чем закон мидян и персов? Конечно, нет. Как же тогда им пользоваться? Его следовало возвеличить и почитать, укреплять и прославлять. Не одна йота этого закона не могла быть отвергнута. Как же разрешить эту трудность? Нужно было сделать две вещи: возвеличить закон, осудить грех и спасти грешников. Как можно было достичь этих великих результатов? Ответ на это дан в двух смелых, ярких строчках одного из наших поэтов:

Так на кресте начертано Христовом:
"Да сгинет грех, но да спасется грешник!"

Драгоценные слова! Пусть многие ищущие грешники прочитают их и уверуют в них! Поразительная любовь Бога такова, что Он не пощадил Своего Собственного Сына, но отдал Его за всех нас. Его любовь стоила Ему не меньшего, чем Сын из Его собственного лона. Когда речь шла о создании миров, это стоило Ему лишь слов из Его уст; но когда речь зашла о любви к миру грешников, это стоило Ему Его единородного Сына. Любовь Бога - это святая любовь, любовь, действующая в гармонии со всеми качествами Его естества и со всеми требованиями Его престола. "Благодать воцарилась чрез праведность к жизни вечной Иисусом Христом, Господом нашим". Душа никогда не сможет достичь свободы, пока полностью не овладеет этой истиной. Она может питать смутные надежды на милость Бога и испытывать определенную уверенность в искупительном деле Иисуса, истинное и действительное само по себе, но сердце вряд ли сможет насладиться подлинной свободой, пока оно не увидит и не поймет, что Бог прославил Себя в Своей любви к нам. Совесть нельзя успокоить, сатану нельзя заставить замолчать, если грех полностью не осужден и не устранен. Но "Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего единородного". Какая глубина и сила в этом маленьком слове "так"!
Вероятно, здесь потребуется разрешить трудность, которую может испытывать ищущая душа в отношении вопроса о принятии этой любви. Тысячи людей находятся в смущении и замешательстве в отношении этого вопроса на различных этапах их духовного развития, и вполне вероятно, что многие, читающие эти строки, будут рады увидеть несколько слов по этому предмету. Многие захотят спросить: "Как я узнаю, что эта любовь и этот дар любви предназначен мне? Какие у меня гарантии, что "жизнь вечная" - для меня? Я знаю план спасения; я верю во вседостаточность искупления Христа для прощения и оправдания всех, истинно верующих. Я убежден в истинности всего, что провозглашает Библия. Я верю, что все мы грешники и, более того, мы не можем сделать ничего для своего спасения; что нам нужно омыться в крови Иисуса, научиться и руководствоваться Духом Святым, прежде чем мы сможем угодить Богу здесь и обитать с Ним там. Во все это я полностью верю, и все же у меня нет уверенности, что я спасен, я хочу знать, на каком основании я должен верить, что мои грехи прощены и я имею жизнь вечную".
Если так примерно говорит читатель, если он так выражает свое затруднение, то, прежде всего, мы хотели бы привлечь его внимание к двум словам, которые встречаются в нашем драгоценном отрывке (Иоан. 3,16), а именно "мир" и "всякий". Кажется совершенно невозможным, чтобы кто-то отказался применить эти слова по отношению к себе. Ибо каково - позвольте нам спросить - значение термина "мир"? Что оно включает или, скорее, что оно не включает в себя? Когда же Господь провозгласил, что "Бог так возлюбил мир", то на каком основании читатель исключает себя из масштабов, сферы и приложения этой божественной любви? Он может это сделать лишь на том основании, если сможет показать, что он единственный принадлежит не этому миру, но какой-то иной сфере бытия. Если провозглашается, что "мир" безнадежно осужден, то сможет ли кто-либо, являющийся частью этого мира, избежать применения к себе этого приговора? Может ли он исключить себя из этого? Это невозможно. Как же он может и почему он должен исключать себя, когда речь идет о щедрой любви Бога и о спасении через Иисуса Христа?
Но, далее, мы можем спросить: "Каково значение, какова сила этого привычного слова "всякий"?" Конечно, оно означает "каждый", а если каждый, то почему не читатель? Бесконечно лучше, бесконечно надежнее обнаружить в евангелие слово "всякий", чем свое собственное имя, поскольку в мире могут быть тысячи людей с одним и тем же именем, но "всякий" относится ко мне также однозначно, как будто бы я был единственным грешником на земле.
Таким образом, само слово евангельской вести, сами термины, использованные для благовествования, таковы, чтобы не оставить возможного основания для трудностей в их применении. Если мы послушаем нашего Господа во дни Его пребывания во плоти, то мы услышим такие слова: "Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную". А если мы послушаем Его после воскресения, то мы услышим такие слова: "Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всякой твари" (Мар. 16,15). И, наконец, если мы послушаем глас Духа Святого, ниспосланного воскресшим, вознесшимся и прославленным Господом, то мы услышим такие слова: "Один Господь у всех, богатый для всех призывающих Его. Ибо всякий, кто призовет имя Господне, спасется" (Рим. 10,13).
Мы видим, что во всех выше процитированных отрывках, употреблены два термина: один общий, другой частный - и оба вместе они представляют весть о спасении так, чтобы не оставить возможным основанием для отказа от их применения к себе. Если сферой драгоценного Евангелия Христова является "весь мир", а его слушателем - "всякая тварь", то на каком основании может кто-либо исключить себя из него? По какому праву может грешник, находящийся вне ада, сказать, что благая весть о спасении не предназначена для него? Нет такого грешника. Спасение также обильно, как воздух, которым мы дышим, как капли росы, освежающие землю, как лучи солнца, освещающие наш путь, и если мы попытаемся ограничить их проявление, то это не будет соответствовать ни замыслам Христа, ни любви сердца Бога.
Но, возможно, в этом месте некоторые из наших читателей захотят спросить нас: "Как вы решаете вопрос об избирательности?" Мы ответим: "Очень просто - предоставив его Богу, а именно это поворотный пункт в наследовании духовного Израиля, а не камень преткновения на пути искателя истин". Мы убеждены, что это верный подход к глубоко важному учению об избрании. Чем больше мы размышляем об этом предмете, тем больше мы убеждаемся, что эта ошибка со стороны евангелиста или проповедника Евангелия - ограничивать его содержание, искажать его суть или смущать слушателей об избирательности или предопределенности. Он должен осуществлять по отношению к падшим грешникам свое благословенное служение. Он встречает людей там, где они находятся - на широкой почве нашего всеобщего падения, нашей общей вины, нашего общего осуждения. Он встречает их с вестью о полном, щедром, немедленном, личном и вечном спасении - с пламенной и ободряющей вестью, исходящей из самого сердца Бога. Как провозглашает в 2 Кор. 5 Дух Святой, его служение является "служением примирения", которое характеризуется словами: "Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их", и чудесным основанием которого является то, что Бог сделал не знавшего греха Иисуса жертвой за грех ради нас, чтобы мы стали праведностью Бога в Нем.
Посягнет ли это хотя в малейшей степени на благословенную и ясно выраженную истину об избрании? Ни в коей мере. Она остается во всей своей целостности и ценности великой основополагающей истины Святого Писания на том самом месте, куда поместил ее Бог; это не предварительный вопрос, который нужно разрешить прежде, чем грешник придет к Иисусу, но это драгоценное утешение и ободрение для него, когда он уже пришел. Это меняет совершенно все. Если грешник предварительно должен разрешить вопрос о своем избрании, то как он может это сделать? Куда он обратится за решением? Где он найдет божественный залог того, что он является одним из избранных? В состоянии ли он найти в писании хотя бы одну строчку, на которую может опереться его вера в отношении избрания? Нет. Грешник увидит массу отрывков, провозглашающих его погибшим, виновным и падшим, массу отрывков, уверяющих в его полной неспособности сделать что-либо для своего собственного спасения, сотни мест, раскрывающих щедрую любовь Бога, ценность и действенность искупления Христова и сердечно приглашающих прийти к Нему таким, какой он есть и принять благословенное спасение Бога. Но если потребуется разрешить вопрос о его предназначении и избрании, то это безнадежное дело и грешник, если серьезно попытается это сделать, впадет в глубокое отчаяние.
Но не это ли происходит ныне с тысячами людей, неправильно применяющих учение об избрании? Мы убеждены, что это так, поэтому мы хотим помочь нашему читателю разобраться в этом предмете, как мы его понимаем. Мы считаем, что для искателя истины крайне важно знать, что то положение, с которого он призван взирать на крест Христа, - это не его избрание, но осознание падения. Благодать Бога встречает его как погибшего, мертвого и виновного грешника, а не как избранного. Это невыразимая благодать, поскольку он является грешником, но не узнает, что будет избран, прежде чем Евангелие не придет к нему в силе. "Зная избрание ваше, возлюбленные Богом братия" Как он узнал это? "Потому что наше благовествование было не в слове только, но и в силе и во Святом Духе, и со многим удостоверением" (1 Фес. 1,4.5). Павел благовествовал фессалоникийцам, и когда Евангелие овладело ими, их сознанием, то он смог написать им как избранным.
Это ставит вопрос об избрании на должное место. Если читатель на минуту обратится к Деян. 17, то он увидит, как Павел осуществляет свое служение в качестве евангелиста среди фессалоникийцев. "Пройдя чрез Амфиполь и Аполлонию, они пришли в Фессалонику, где была Иудейская синагога. Павел, по своему обыкновению, вошел к ним и три субботы говорил с ними из Писаний, открывая и доказывая им, что Христу надлежало пострадать и воскреснуть из мертвых, и что сей Христос есть Иисус, Которого я проповедую вам". Так и в начале 1 Кор. 15: "Напоминаю вам, братья, Евангелие, которое я благовествовал вам, которое вы и приняли, в котором и утвердились, которым и спасаетесь, если преподанное удерживаете так, как я благовествовал вам, если только не тщетно уверовали. Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию" (стихи 1-4).
Из этого и многих других отрывков, которые можно было бы процитировать, мы узнаем, что апостол благовествовал не просто учение, но личность. Он не благовествовал избрание. Он говорил об этом святым, но никогда не грешникам. Это должно быть образцом для евангелистов во все времена. Мы ни разу не найдем апостолов, проповедующих избрание. Они благовествовали о Христе, они раскрывали благость Бога, Его обильную любовь, Его благодатную готовность принять всех, кто приходит к Нему в своем истинном состоянии погибшего грешника. Таков их образ благовествования, или, скорее, таков образ действия Святого Духа в них; таков был образ действия и Самого благословенного Господа. "Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас". "Кто жаждет, иди ко Мне и пей". "И приходящего ко Мне не изгоню вон" (Мат. 11; Иоан. 7,6).
На пути искателя истины нет камней преткновения, нет предварительных вопросов, которые нужно решить, нет условий, которые нужно выполнить, нет никаких богословских затруднений. Отнюдь. Грешник принимается на своем истинном основании. В этом покой для усталого, питье для жаждущего, жизнь для мертвого, прощение для виновного, прощение для погибшего. Касаются ли эти щедрые приглашения учения об избрании? Конечно, нет. И, что важнее, учение об избрании не затрагивает их. Иными словами, полное и широкое благовествование совершенно не затрагивает великую и важную истину об избрании, а истина об избрании, находящаяся на своем должном месте, оставляет благовествование о благодати Бога на своем прочном и благословенном основании, во всей его божественной полноте. Благовествование встречает нас как погибших и спасает нас; и за тем, когда мы узнаем, что спасены, приходит драгоценное учение об избрании, чтобы утвердить нас в том, что мы никогда не можем погибнуть. Целью у Бога никогда не являлось смущение несчастных, ищущих душ богословскими вопросами или тонкостями учения, нет, благословенно во веки Его имя, Он благодатно желает, чтобы целительный бальзам Его всепрощающей любви и очистительного действия искупительной крови Иисуса пролился на духовные раны всякой пораженной грехом души. А что касается учений о предопределении и избрании, то Он раскрыл их в Своем Слове, чтобы утешить святых Своих, а не смутить бедных грешников. Эти учения сияют на страницах Вдохновения, подобно драгоценным камням, но они никогда не должны будут лечь камнями преткновения на пути ищущих жизни и мира. Они помещены в руке учителя, чтобы раскрыться среди семьи Бога, но они никогда не предназначались для евангелиста, которого его благословенная миссия посылает на дороги и в дома погибшего мира. Они предназначаются для того, чтобы питать и утешать детей, а не для того, чтобы уязвлять и соблазнять грешника. Мы хотели бы страстно обратиться ко всем евангелистам: "Не обременяйте свое благовествование всевозможными богословскими вопросами. Проповедуйте Христа. Раскрывайте глубокую и вечную любовь Бога-Спасителя. Пытайтесь привести виновного, с сокрушенной совестью грешника, перед самое лицо всепрощающего Бога. Обличайте, если вам нравится, если нужно, совесть, громогласно обличайте грех, возвещайте страшную действительность великого белого престола, огненного озера и вечного мучения; но помните, что ваша цель - привести сокрушенную совесть в умиротворение, в искупительной благодати крови Христовой. И тогда вы сможете привести плоды вашего служения в соответствии с Божественным, наставить слушающих в глубочайших таинствах веры Христовой. Вы можете быть уверены, что верное исполнение вашего долга как евангелиста никогда не заставит вас преступить рамки здравого богословия.
С той же страстностью мы хотели бы сказать искателю истины: "Пусть ничто не стоит на твоем пути к Иисусу в данный момент. Пусть богословы говорят все, что они хотят, ты должен слушать лишь голос Иисуса говорящего: "Придите ко Мне". Будьте уверены, что к этому нет никаких препятствий, никаких затруднений, никаких помех, никаких сомнений и никаких условий. Ты - погибший грешник, а Иисус - щедрый Спаситель. Доверься Ему, и ты спасен навеки. Уверуй в Него, и ты познаешь свое место среди "избранных Божиих", "предопределенных быть подобными Сыну Его". Принесите ваши грехи Иисусу, и Он простит их, смоет их Своею кровью, и облечет вас в непорочные одежды Божественной праведности. Пусть Дух Бога сподобит вас ныне просто и всецело припасть к этому драгоценному, вседостаточному Спасителю!
Теперь мы очень кратко отметим три явных зла, происходящих из неправильного применения учения об избрании, а именно
1. Обескураживание пылких душ, которым следует помогать всеми возможными способами, если такого человека оттолкнуть вопросом об избрании, то последствия могут быть крайне губительными. Если ему сказать, что благая весть о спасении предназначена только для избранных, что Христос умер только за них, и, следовательно, только они могут быть спасены, что если они не избраны, то они не имеют никакого права пользоваться благами смерти Христовой; если, короче, они обратились от Иисуса к богословию, от сердца любвеобильного и всепрощающего Бога к холодным и иссушающим догмам теологии, то невозможно сказать, чем все это кончится; они могут искать убежища либо в суеверии, с одной стороны, либо в безверии, с другой. Они могут кончить либо высокой церковью, либо широкой церковью, либо вообще никакой. Чего они действительно хотят - это Христос, живой, любящий, бесценный, вседостаточный Христос Бога. Он истинный свет для ищущих душ.
2. Во-вторых, беззаботные души через неправильное приложение учения об избрании сделаются еще беззаботнее. Такие люди, когда от них потребуют отчета об их состоянии и будущности, сложат на груди руки и скажут: "Вы знаете, я не могу уверовать, если Бог не даст мне силы. Если я один из избранных, я неизбежно буду спасен, если же нет, то я все равно не смогу спастись. Я ничего не могу поделать, я должен лишь ждать исполнения сроков Божиих". Следует разоблачить и свести на нет все эти ложные и нелепые рассуждения. Они ни минуты не выдержат сияния судилища Христова. Каждый там познает, что избрание не дало какого бы то ни было извинения, поскольку оно никогда не полагалось Богом в качестве препоны к спасению грешников. Слово гласит: "Желающий пусть берет воду жизни даром". Те же самые слова, устраняющие камень преткновения из-под ног искателя истины, исторгают оправдание из беззаботных уст того, кто отвергает это. Никто не исключен из этого, все приглашены. Нет ни препятствий, с одной стороны, ни оправданий, с другой. Все позваны и все ответственны. Следовательно, если кто-либо вздумает извинить себя за отвержение спасения Бога, то, опираясь на сокрытые установления Бога, - совершенно ясно, он обнаружит, что совершил роковую ошибку.
3. Мы часто с истинной сердечной скорбью наблюдаем, как ложное применение истины об избрании вредит серьезному, любящему евангелисту и искажает его дело. Этого следует тщательно избегать. Мы придерживаемся того, что задачей евангелиста не является - проповедовать избрание. Если он правильно наставлен, то и он будет того же мнения.
Одним словом, драгоценное учение об избрании не должно быть камнем преткновения для ищущих истины, для оправдания беззаботных, а также быть помехой ревностного евангелиста. Да сподобит нас Дух Бога почувствовать всеустрояющую силу истины!
Мы попытались, таким образом, разъяснить все затруднения, возникающие из неправильного приложения учения об избрании, и показать читателю, кем бы он ни был, что для него нет никаких препятствий к полному и искреннему принятию щедрого дара Бога - принесенного в дар Его Единородного Сына; для нас остается лишь рассмотреть во всех случаях последствия как они выражены в словах нашего Господа Иисуса Христа: "Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, а имел жизнь вечную".
Здесь мы видим последствия этого для каждого, кто верит в Иисуса. Он никогда не погибнет, но обретет жизнь вечную. Но кто попытается раскрыть все, что заключено в этом слове "погибнет"? Какой из человеческих языков в состоянии описать ужасы озера огненного и серного, "где червь не умирает, и огонь не угасает"? Мы, конечно же, убеждены, что никто, кроме Того, Кто употребил это слово, обращаясь к Никодиму, не сможет полностью объяснить его смысл, но мы призваны дать наше решительное свидетельство в отношении того, что Он учил о важной истине вечного наказания. Мы как-то уже ссылались на этот предмет, но мы полагаем, он требует надлежащего внимания, и поскольку слово "погибнуть" встречается в том отрывке, который занимает наши мысли, то мы не можем сделать ничего лучшего, чем привлечь к нему внимание читателя.
Чрезвычайно прискорбно и опасно то, что враг душ и истины Бога побуждает тысячи людей как в Европе, так и в Америке, подвергнуть сомнению важный факт вечного наказания для грешников. Он делает это на различных основаниях, пользуясь различными доводами, подогнанными к образу мыслей, нравственному состоянию и интеллектуальному уровню отдельных людей. Некоторых он пытается убедить, что Бог слишком благ для того, чтобы послать кого-либо в место мучений. Это, якобы, противоречит его благорасположению и его благодатной природе - причинить боль любому из Его созданий.
Однако, всем, кто стоит или делает вид, что стоит на этой точке зрения, мы хотели бы задать важный вопрос: "Что же делать с грехами тех, кто умер, не раскаявшись и не уверовав?" Что бы ни заключалось в мысли о том, что Бог слишком благ для того, чтобы послать грешников в ад, он, несомненно, слишком свят для того, чтобы впустить грех на небеса. "Чистым очам Твоим не свойственно глядеть на злодеяния, и смотреть на притеснения Ты не можешь" (Авв. 1,13). Бог и злодеяния не могут находиться вместе, это ясно. Как же разрешить этот вопрос? Если Бог не может пустить грех на небеса, то что делать с тем грешником, который умер во грехах? Он должен погибнуть! Но что это значит? Означает ли это полное уничтожение, то есть совершенное сведение на нет самого существования тела и души? Нет, читатель, это невозможно. Несомненно, многим бы это понравилось: "Давайте есть и пить, ибо завтра мы умрем" - эта фраза, увы, удовлетворила бы многие тысячи сынов и дочерей наслаждения, которые думают лишь о настоящем моменте и которые катают грех под языком, как сладкий кусочек. На поверхности земного шара есть миллионы людей, которые обменивают свое личное счастье на несколько часов греховного наслаждения, а коварный враг человечества пытается убедить таких людей, что не существует такого места, как ад, озера огненного и серного; он основывает эту роковую идею на убедительном и привлекательном понятии о благости Бога.
Читатель, не верь великому обману. Помни, Бог свят. Он не может допустить грех пред лицо Свое. Если ты умрешь в своих грехах, ты погибнешь, и это слово "погибнешь" заключает в себе, согласно ясному свидетельству Святого Писания, вечную скорбь и мучения в аду. Послушайте же, что говорит наш Господь Иисус Христос в Своем торжественном описании суда народов: "Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: "идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его" (Мат. 25,41). И внимая этим ужасающим и торжественным словам, помни, что слово, переведенное как "вечность", встречается в Новом Завете 70 раз и употребляется подобным образом: "Вечный огонь", "Жизнь вечная", "Вечное наказание", "Вечное осуждение", "Вечные обители", "Вечный Бог", "Безмерный преизбыток вечной славы", "Вечная погибель", "Вечное утешение", "Вечная слава", "Вечное спасение", "Вечный суд", "Вечное искупление", "Вечное наследство", "Вечное Царство", "Вечный огонь".
Итак, мы спрашиваем всякого честного и мыслящего человека, по какому закону одно и то же слово может означать "вечный" в отношении к Святому Духу или Богу и только "временный" в приложении к геенне огненной или к наказанию грешников? Если оно означает вечность в одном случае, то почему также не в другом? Мы только что заглянули в греческую Симфонию, и мы хотели бы спросить: "Правильно ли будет выбрать полдесятка отрывков, в которых встречается слово "вечный" и написать около него: "Вечный" означает здесь лишь "временный"? Сама эта мысль чудовищна. Это было бы дерзким и кощунственным оскорблением богодухновенного Писания. Нет, читатель, будь уверен, ты не сможешь изменить значение слова "вечный" в одном случае, не затронув его также и в остальных 70 случаях, в которых оно встречается. Опасно шутить со Словом Бога живого. Неизмеримо лучше преклониться пред Его священным авторитетом. Более чем бесполезно уклониться от ясного значения и силы этого слова "погибнуть" в отношении бессмертной души человека. Оно вне всякого сомнения содержит в себе невыразимо ужасную реальность вечного горения в адском пламени. Вот что подразумевает Писание под словом "гибель". Любитель наслаждений или денег может попытаться забыть об этом, возможно, они попытаются все свои мысли об этом утопить на дне стакана или на шумной бирже. Сентименталист может фантазировать о божественном благоволении, или может рассуждать о возможности вечного огня, но мы горячо желаем, чтобы читатель оторвался от этой статьи с глубоким и прочным убеждением и искренней верой в то, что наказание всех, кто умер в своих грехах, будет вечным в адском пламени, как вечно будет небесное блаженство всех, кто умер в вере Христовой. Если бы это было не так, то Дух Святой, говоря о первых, употребил бы иное слово, чем то, которое он использовал, говоря о последних. Это, как мы понимаем, выше всех сомнений.
Но могут выдвинуть и другое возражение против учения о вечном наказании. Часто говорят: "Как можем мы предположить, что Бог покарает вечным наказанием за несколько недолгих лет греха?" Мы ответим, что это рассуждение не с того конца. Речь идет не о времени с человеческой точки зрения, но о тяжести самого греха с точки зрения Самого Бога. И как разрешить этот вопрос? Только взирая на Христа. Если вы хотите знать, чем является грех в глазах Бога, то вы должны взглянуть на то, чего Ему стоило истребить его. Только бесконечной жертвой Христа мы можем правильно измерить грех. Люди могут сравнивать эти несколько лет с вечностью Бога; они могут сравнивать короткие промежутки жизни с безграничной вечностью, простирающейся за нею; возможно, они попытаются бросить несколько лет греха на одну чашу весов и вечность страданий и мучений - на другую, таким образом, стараясь достичь верного заключения; но такие доводы никуда не годятся. Вопрос таков: "Требовалось ли бесконечное искупление для устранения греха?" Если это так, то и наказание за грех должно быть вечным. Если ничто, кроме бесконечной жертвы, не могло избавить от последствий греха, то эти последствия должны быть вечными.
Мы должны взглянуть на грех с точки зрения Бога и измерить грех Его мерилом, иначе мы никогда не получим верного представления о том, что это такое и чего мы заслуживаем. Верх глупости для человека пытаться установить какие-то правила в отношении степени или продолжительности надлежащего за грех наказания. Только Бог может установить это. Что же породило все эти мучения и страдания, болезни и скорби, смерть и отчаяние в течение приблизительно шести тысячелетий? Только один непокорный поступок - вкушение запретного плода. Может ли человек объяснить это? В состоянии ли человеческий рассудок объяснить, как один проступок породил такое ошеломляющее количество бедствий? Нет. Если же он не может сделать это, то как ему можно доверять, когда он пытается решить вопрос, что надлежит за грех? Горе всем тем, кто доверяется его руководству по этому чрезвычайно важному вопросу!
Ах, читатель, ты должен понять, что только Бог может правильно оценить грех и то, что он заслуживает, и только Он может рассказать нам об этом. И разве Он не сделал это? Поистине, он измерил грех на кресте Своего Сына, и там Он наиболее ярко выразил то, чего он заслуживает. Как вы думаете, что же вызвало этот горький вопль: "Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?" Если Бог оставил Своего единородного Сына, когда Тот был сделан жертвой за грех, то не должен ли Он также оставить всех, кто будет обнаружен в грехах? Но как они вообще могут избавиться от них? Мы убеждены, что вывод неизбежен. Мы считаем, что безграничность искупления неопровержимо доказывает учения о вечности наказания. Это несравненная и бесценная жертва является одновременно основанием нашей вечной жизни и нашего избавления от вечной смерти. Она избавляет нас от вечного гнева и вводит в вечную славу. Она спасает от бесконечных мучений ада и уготавливает нам бесконечное блаженство небес. Таким образом, с какой бы точки зрения мы ни смотрели на Крест, мы видим запечатленную на нем вечность. Взираем ли мы на него из мрачных бездн ада, или солнечных небесных высот, мы видим, что это одна и та же бесконечная, вечная, божественная реальность. Именно крестом мы должны измерять как блаженство небес, так и мучения ада. Верующие в Того Благословенного, Кто умер на кресте, достигают вечной жизни и счастья; отвергающие же его пойдут в вечную гибель.
Мы ни в коем случае не намерены рассматривать этот великий вопрос на основании теологических догм, или приводить все доказательства, которые можно выдвинуть в защиту вечного учения; но есть одно соображение, которое мы хотели бы предложить нашему читателю, чтобы помочь ему прийти к здравому заключению. И это соображение заключается в бессмертии души.

Примечание

С целью более глубокого исследования этого предмета, мы отсылаем читателя к книге "Факты и теории о будущем существовании, или Рассмотрение библейского учения в связи с распространенным отрицанием вечности" Ф.В. Гранта.
"Бог вдунул в лицо человека дыхание жизни, и стал человек душою живою". Падение человека ни в коей степени не повлияло на вопрос о бессмертии души. Потому, если душа бессмертна, то полное уничтожение не возможно. Душа должна жить вечно. Это поразительная мысль отрицания! Вечно! Вечно! Вечно! Ужасное величие этой мысли подавляет собой все наше нравственное существо. Она превосходит все наши представления и отметает все наши умственные расчеты. Человеческая арифметика имеет дело лишь с конечным. У нее нет таких чисел, чтобы представить никогда не кончающуюся вечность. Но автор и читатель должны прожить эту вечность либо в светлом и блаженном мире наверху, либо в том ужасном месте, куда никогда не приходит надежда.
Пусть Дух Божий сохранит навсегда в наших сердцах величие вечности и ужасы бессмертной души, сходящей в ад. К сожалению, мы недостаточно ощущаем подлинность всего этого. Ежедневно мы встречаемся с людьми, что-то покупаем и продаем, по различным поводам общаемся с теми, кто должен жить вечно. И все же как редко мы ищем случая внушить им мысль о чудовищности вечности и ужасном состоянии тех, кто умирает безразличный к крови Христа!
Давайте попросим Бога, чтобы Он сподобил нас более настойчиво, более серьезно, более верно и более ревностно ходатайствовать за души и предупреждать других бежать от грядущего гнева. Мы хотим жить в большем свете вечности и тогда мы сможем лучше ходатайствовать за других.
Теперь нам остается лишь поразмыслить о последней фразе того плодотворного отрывка из Писания, которое мы рассматриваем (Иоан. 3,16). Он выражает всевозможные последствия простой веры в Сына Бога. Он ясно и просто провозглашает то, что всякий верующий в Господа Иисуса Христа обладает жизнью вечной. Грехи его не просто истреблены - это благословенная правда. Он не просто спасен от последней своей вины - это тоже правда. Но есть нечто большее: верующий в Иисуса обретает новую жизнь и эта жизнь - в Сыне Бога. Он встает на совершенно новое основание. Он рассматривается уже не в ветхом Адаме, но в воскресшем Христе.
Это великая истина величайшего значения. Мы настойчиво просим читателя обратить на нее спокойное и молитвенное внимание, между тем как мы с нашими слабыми силами попытаемся представить ему то, что, по-нашему мнению, заключено в последней фразе Иоан. 3,16.
Многие люди имеют весьма ущербное представление о том, что мы получаем через веру во Христа. Некоторые, по-видимому, рассматривают искупительное дело Христа просто как лекарство от грехов нашей старой природы, оплату долгов, сделанных в нашем старом состоянии. Нам не нужно говорить, что все это так; благословен Бог за эту драгоценную истину. Но это и нечто большее. Грехи были не только искуплены, но крест Христа осудил и отклонил в сторону также природу, способствовавшую совершению грехов; при этом верующий должен рассматривать ее мертвой. Это значит не только, что долги, сделанные в прежнем состоянии, отменены, но само прежнее состояние теперь не принимается Богом во внимание; именно так к этому должен относиться и верующий.
Эта великая истина поучительно раскрывается во 2 Кор. 5, где мы читаем: "Итак, кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое" (стих 17). Апостол не говорит: "Кто во Христе, тот прощен, его грехи прощены, его долги оплачены". Все это божественная правда, но только что процитированная фраза идет значительно дальше, она провозглашает, что человек во Христе совершенно новая тварь. Ветхая природа не прощена, но совершенно отвергнута со всеми ее качествами, и родилась новая тварь, в которой нет ни единой частицы от ветхой. "Все стало новым, и все от Бога".
Это дает сердцу огромное облегчение. В самом деле, мы сомневаемся, сможет ли душа обрести полную свободу через Евангелие Христово, если она, хотя бы в некоторой степени не овладеет истиной о "новой твари". Могут искать во Христе прощения, питать смутные надежды достичь наконец небес, уповать на благость и милосердие Бога и все же не иметь верного понятия о смысле "жизни вечной", не осознавать себя "новой тварью", не понимать того великого факта, что природа ветхого Адама совершенно отклонена в сторону и что прежнее состояние, в котором мы пребывали, отвергнуто в глазах Бога.
Более чем вероятно, что некоторые из наших читателей затрудняются с пониманием терминов, как "природа ветхого Адама", "прежнее состояние", "плоть", "ветхий человек" и тому подобными. Эти выражения покажутся странными слуху тех, для кого мы пишем, а мы, естественно, хотели бы избежать стрельбы поверх голов наших читателей. Поскольку Бог является нашим свидетелем, то есть лишь одно, чего мы страстно желаем, одна цель, которую мы всегда имеем перед глазами, и эта цель - научение и наставление наших читателей; поэтому мы рискнем скорее показаться скучными, чем использовать слова, не содержащие ясного и понятного смысла для рассудка. Такие термины, как "ветхий человек", "плоть" и т.д. используются в различных местах Писания: например, в Рим. 6 мы читаем: "Ветхий наш человек распят с Ним (Христом), чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть рабами греху" (стих 6).
Что же имеет в виду апостол под словами "ветхий человек"? Мы полагаем, что он подразумевает человека в состоянии Адама, которое мы унаследовали от наших предков. А что же он понимает под телом "греховным"? По нашему мнению, он имеет в виду весь тот мир, в котором мы пребываем в нашем невозрожденном, необновленном и необращенном состоянии. Итак, здесь провозглашается, что ветхий Адам распят, прежняя греховность упразднена смертью Христа. Следовательно, душа, верующая в Господа Иисуса Христа, должна узнать, что она греховна и виновна, рассматривается Богом как мертвая и совершенно отвергнута Им. Как таковая, она больше не существует пред Богом, она мертва и погребена.
Заметьте, наши грехи не просто прощены, долги - оплачены, вина - искуплена, но сам человек в его греховной природе, со всеми его догмами и виной, удален от лица Бога. Бог никогда не поступает так, чтобы простить нам наши грехи, оставляя нас в том же состоянии, в котором мы их совершили. Нет, Он в своей чудесной благодати и по своему промыслу осудил и устранил для верующего навеки состояние ветхого Адама со всеми его отношениями, и оно больше не признается им. Глас Святого Писания провозгласил нас "распятыми", "мертвыми", "погребенными", "воскресшими" со Христом. Бог говорит нам, что мы таковы, и мы должны сами себя "почитать" таковыми. Речь идет о вере, а не о чувстве. Если я смотрю со своей точки зрения, или сужу на основании своих чувств, то я никогда не пойму и не смогу понять эту истину. А почему? Потому что я чувствую себя тем же самым греховным созданием, что и прежде. Я чувствую, что в моей плоти укоренилось зло, что моя ветхая природа никоим образом не изменилась и не исправилась, она испытывает те же дурные наклонности, что и прежде, и если она не будет усмирена и сокрушена благодатной силой Духа Святого, то она проявится вновь во всем своем прежнем характере.
Мы не сомневаемся, что именно здесь многие искренние души впадают в замешательство и в смущение. Они разглядывают себя и рассуждают о том, что видят и чувствуют, как велит им Бог. Они находят трудным, если не невозможным примирить то, что они ощущают в себе, с тем, что они читают в Слове Бога, привести их внутреннее самосознание в гармонию с откровением Бога. Но мы должны помнить, что вера воспринимает Бога в Его Слове. Она всегда думает в соответствии с Ним во всех вопросах. Она верит в то, что Он говорит, потому что Он говорит это. Следовательно, если Бог говорит мне, что мой ветхий человек распят, и что он рассматривает меня уже в состоянии не ветхого Адама, но воскресшего Христа, то я должен верить, подобно маленькому ребенку, в то, что Он велит мне изо дня в день поступать по этой вере. Если я заглядываю в себя в поисках подтверждения истины, которую провозглашает Бог, то это вовсе не вера. Авраам "не помышлял, что тело его, почти столетнего, уже омертвело, и утроба Саррина в омертвении; не поколебался в обетовании Божием неверием, но пребыл тверд в вере, воздав славу Богу" (Рим. 4,19.20).
Это тот великий принцип, на котором зиждется все христианство. Авраам возлюбил Бога, не что-либо божественное, но Самого Бога. Такова вера. Она принимает замыслы Бога за свои. Одним словом, она позволяет Богу думать за нас.
Если же мы применим все это к рассматриваемому нами предмету, то все станет ясно, верующий в Сына Бога имеет жизнь вечную. Заметьте же, речь идет не о том, кто верит во что-либо о Сыне Бога, но о том, кто верует в Него. Все дело в простой вере в личность Христа, и всякий, кто имеет эту веру, является обладателем жизни вечной. Это прямое и решительное заявление нашего Господа в Евангелии. Оно повторяется снова и снова. Но это еще не все. Верующий не только обладает жизнью вечной, но, благодаря большому свету, который проливают Послания, он может видеть, что его ветхое существо, в котором он пребывал по природе, и которое названо апостолом "ветхим человеком", - рассматривается Богом как мертвое и погребенное. Возможно, это трудно понять, но пусть читатель помнит, что он должен верить не потому, что понимает, но потому, что так написано в Слове Бога. Не написано ведь: "Авраам понял Бога". Нет, он "уверовал в Бога". Только тогда, когда сердце верит, на рассудок может пролиться свет. Если я жду, пока пойму, для того, чтобы поверить, то я опираюсь на свой собственный рассудок, вместо того, чтобы в детской вере положиться на Слово Бога.
Читатель, подумай об этом! Возможно, ты скажешь, что не можешь понять, как можно считать твое грешное существо мертвым и погребенным, когда ты постоянно чувствуешь внутри себя его действие, его стремление, его метания, его склонности. Мы повторяем а, точнее, так провозглашает вечное Слово Бога: если сердце верит в Иисуса, тогда все это верно для тебя, а именно: ты имеешь жизнь вечную, ты оправдан от всего и являешься новой тварью, ветхое прошло, все стало новым и все от Бога. Одним словом, ты "во Христе" и "поступаешь в мире этом, как Он" (1 Иоан. 4,17).
И разве это не намного больше, чем просто прощение твоих грехов, отмена твоих долгов, или спасение твоей души от ада? Конечно, это так. И, допустим, мы бы спросили тебя, на каком основании ты веришь в прощение своих грехов. На основании того, что ты ощущаешь или понимаешь? Нет, но потому что написано: "О Нем все пророки свидетельствуют, что всякий верующий в Него получит прощение грехов именем Его" (Деян. 10,43). "Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха" (1 Иоан. 1,7). Итак, точно на том же основании ты должен верить, что твой ветхий человек распят, что ты уже не во плоти, не в ветхой твари, не в состоянии ветхого Адама, но, напротив, ты рассматриваешься Богом в воскресшем и прославленном Христе, что Он взирает на тебя так, как взирает на Христа.
Правда (увы, какая это правда!), плоть - в тебе и ты все еще в своем прежнем состоянии в этом ветхом мире, который подлежит суду. Но послушай, что провозглашает твой Господь, говоря о тебе Отцу: "Они не от мира, как и я не от мира". И снова: "Как Ты послал Меня в мир, так и Я послал их".
Следовательно, если вы лишь преклонитесь пред Словом Бога, если вы не будете рассуждать о том, что вы видите в себе, ощущаете в себе, думаете о себе, но просто будете верить в то, что говорит Бог, то вы обретете благословенный мир и святую свободу, проистекающие из того, что вы живете уже не по плоти, но по духу, что вы уже не ветхая тварь, но новая, вы уже - не под законом, но под благодатью, не от мира, но от Бога. Вы совершенно освободились от того ветхого состояния, в котором вы пребывали как дитя природы и член тела первого Адама, и заняли совершенно новое положение как дитя Бога и член Тела Христова.
Все это было предвозвещено через потоп и ковчег (см. Быт. 6,12-13): "И воззрел Бог на землю, и вот, она растленна, ибо всякая плоть извратила путь свой на земле. И сказал Бог Ною: конец всякой плоти пришел пред лице Мое, ибо земля наполнилась от них злодеяниями; и вот, Я истреблю их с земли". Это был прообраз конца ветхой твари. Все должно было погибнуть под водами суда. И что же? "Сделай себе ковчег из дерева гофер". Здесь мы видим прообраз нового состояния. Ковчег, мирно плывущий над темной бездной вод, был прообразом Христа и верующих в Него. Ветхий мир вместе с человеком был погребен под водами суда и остался лишь один предмет - ковчег - сосуд милосердия и спасения, в безопасности и ликовании плывущий по волнам. Это полностью осуществилось ныне. Пред очами Бога нет ничего, кроме воскресшего, победоносного и прославленного Христа и связанного с Ним Его народа. Конец всякой плоти пришел пред Богом. Речь идет не о каких-то грубых проявлениях "плоти", или природы, не о чем-либо постыдном и низком, но о "конце всего". Таков торжественный, беспощадный приговор. Что же остается? Воскресший Христос. Больше ничего. Все, пребывающие в Нем, рассматриваются Богом, как Он Сам. Все вне Его подлежат суду. Все зависит от этого единственного вопроса: "Во Христе ли я или вне Его?" Это великий вопрос!
Читатель, во Христе ли ты? Веришь ли ты во имя Его? Доверился ли ты Ему своим сердцем, если так, то ты имеешь "жизнь вечную", ты - "новая тварь", а старое прошло. В глазах Бога в тебе не осталось ни единой частицы от старой твари. Все стало новым, и все от Бога. Возможно, ты скажешь, что не чувствуешь, что все старое прошло. Мы ответим: "Бог говорит, что это так, и твое счастливое право верить в то, что Он говорит, и считать себя тем, кем Он тебя провозглашает". Бог говорит в соответствии с тем, что является истинным о тебе во Христе. Он видит тебя не во плоти, но во Христе. Пред очами Бога нет абсолютного ничего, кроме Христа, и даже самый слабый из верующих рассматривается как часть Христа, точно так же, как рука - часть тела. Ты не существуешь пред Богом отдельно от Христа, отдельно от Него нет ни жизни, ни праведности, ни святости, ни мудрости, ни силы. Отдельно от Него у тебя нет ничего, в Нем же ты имеешь все и являешься, как Он говорит, всем; ты совершенно отождествлен с Христом. Это чудесный факт! Глубокая тайна! Славная истина! Речь идет не о приобретении чего-либо и не о развитии, а о прочном и вечном положении даже самого слабого члена Церкви Бога. Встречаются, правда, разные степени ума, опыта и преданности, но пред Богом есть лишь одна жизнь и одно положение - это Христос. И нет ничего подобного в христианстве. Христос является жизнью верующего, и нельзя сказать о большем или меньшем Христе. Мы можем понять высшие ступени христианской жизни, но не имеет никакого духовного смысла говорить о высшем христианстве.
Это великая истина. И мы желаем, чтобы Бог - Дух Святой - полностью раскрыл ее рассудку читателя. Мы уверены, что более ясное ее понимание разгонит все туманы, ответит на тысячи вопросов и разрешит тысячи трудностей. Последствием этого будет не только умиротворение души, но также решительное осознание положения верующего. Если Христос является моей жизнью, если я в Нем и отождествлен с Ним, тогда я разделяю не только Его принятие Богом, но и Его отвержение сим веком лукавым. Это нераздельно. Это образует две стороны одного великого вопроса. Если я во Христе, и как Христос пред Богом, тогда я во Христе и как Христос пред миром; и нельзя принимать последствия этого союза пред Богом и уклоняться от его последствий пред миром, если мы имеем одно, то мы также должны получить и другое.
Все это полностью раскрыто в Иоан. 17. Там, с одной стороны, мы читаем: "Славу, которую Ты дал мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня" (стих 22,23). А с другой стороны, мы читаем: "Я передал им Твое слово; и мир возненавидел их, потому что они не от мира, как и Я не от мира" (стих 14). Это настолько ясно и решительно, насколько это вообще возможно. И следует помнить, что в этом чудесном отрывке наш Господь говорит не только об апостолах, но, по Его словам, "о верующих в Него по слову их", то есть о всех верующих. Отсюда следует, что все верующие во Иисуса, едины с Ним в принятии свыше, как едины с Ним в отвержении на земле. Эти две вещи нераздельны. Глава и члены участвуют в одном общем принятии на небесах и в одном общем отвержении на земле. О, если бы все чада Божии более полно овладели этой истиной! Если бы все мы чуть больше познали значение единства с принятым на небесах и отвергнутым на земле Христом!


"Все же от Бога, Иисусом Христом примирившего нас с Собою и давшего нам служение примирения, потому что Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их, и дал нам слово примирения. Итак мы - посланники от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевал чрез нас; от имени Христова просим: примиритесь с Богом. Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом" (2 Кор. 5,18-21).
Пятая глава второго послания к Коринфянам является чрезвычайно веским разделом писания. Ее заключительные строки содержат сжатое изложение последующих страниц, но прежде мы желаем привлечь внимание читателя к некоторым чрезвычайно интересным и важным вопросам в рамках этой главы.
И прежде всего, давайте на мгновение остановимся на начальной фразе главы: "Знаем". Это язык христианской убежденности. Не говорится "мы надеемся", тем более не говорится "мы боимся" или "мы сомневаемся". Нет, подобные слова не выражали бы той неомраченной убежденности и спокойной уверенности, правом на которые имеет последнее чадо Бога. И все же, увы, как мало даже детей Бога наслаждаются этой благословенной убежденностью, этой спокойной уверенностью! Многие считают верхом самонадеянности сказать: "Знаем". По-видимому, они полагают, что сомнения и страхи свидетельствуют о надлежащем состоянии души; они думают, что никто не может быть уверен и что самое большее, чего мы можем ожидать, - это лелеять смутную надежду достичь после смерти небес.
Итак, если допустить, что мы сами полагаем основание этой уверенности, тогда и в самом деле было бы безумием думать, что мы в чем-то уверены, тогда наши надежды, наверняка, оказались бы весьма смутными. Но, слава Богу, это не так. Мы не имеем никакого отношения к основанию нашей уверенности, оно всецело находится вне нас, его должно искать целиком и полностью в Слове Бога. Это делает все благословенно простым. Это ставит весь вопрос в зависимость от истины Слова Бога. Почему я уверен? Потому что Слово Бога - истинно. Тень сомнения или недоверия с моей стороны свидетельствовали бы о недостатке авторитета или безопасности в Слове Бога. Все действительно приходит к этому: уверенность христианина покоится на верности Бога. Прежде чем ты сможешь поколебать первое, ты должен поколебать последнее.
Мы можем понять это простое правило через наши взаимоотношения друг с другом. Если мой ближний что-то мне заявляет, а я выражаю хотя бы малейшее сомнение или недоверие или испытываю их в душе, даже не выражая внешне, то я ставлю под сомнение его верность или правдивость. Если мой ближний - надежный, сведущий авторитет, то не мое дело подвергать его слова сомнению. Моя уверенность связана с его надежностью. Если это сведущий авторитет, то я могу совершенно положиться на него в том, о чем он говорит. Итак, мы все знаем, что значит получить безусловное свидетельство человека и спокойно положиться на него. Речь идет не о чувстве, но о восприятии без единого вопроса ясного заявления и о доверии авторитету сведущего свидетеля. Как мы читаем в Первом Послании Иоанна: "Если мы принимаем свидетельство человеческое, свидетельство Божие больше..." Также и Господь сказал Своим современникам: "Если же Я говорю истину, почему вы не верите Мне?" (Иоан. 8). Он указывает на истинность Своих слов, как на причину того, почему или на основании чего Он ожидает доверия.
Это, читатель-христианин, весьма веский принцип, требующий особого внимания со стороны всех ревностных искателей истины, а также со стороны всех, кто имеет дело с таковыми. Весьма распространена склонность искать основание уверенности внутри - воздвигать ее на определенных чувствах, переживаниях и ощущениях, в прошлом ли или в настоящем, оглядываться на те психические процессы, через которые мы прошли, или полагаться на впечатления или убеждения нашего собственного рассудка, ища во всем этом основание для нашей уверенности, залог нашей веры. Это бесполезно. Невозможно таким способом обрести спокойствие и умиротворенность. Чувства, какими бы искренними и подлинными они ни были, меняются и проходят. Ощущения, какими бы достоверными они ни были, могут оказаться ущербными, впечатления и убеждения - совершенно ложными. Потому ничто из этого не может образовать прочное основание христианской уверенности. Эту последнюю должно искать и можно найти лишь в Слове Бога. Ни в чувствах, ни в ощущениях, ни во впечатлениях или убеждениях, ни в рассуждениях, ни в человеческих преданиях или учениях, но исключительно в неизменном вечном Слове живого Бога. Это Слово, которое вовеки утверждено на небесах и которое возвеличил Бог в соответствии со всем постоянством Его имени, - только это Слово может дать умиротворенность уму и постоянство душе.
Правда, мы можем должным образом понять Слово Бога и крепко его держаться лишь через благодатное действие Духа Святого, но тем не менее это Его Слово, и только это Слово образует основание христианской уверенности и является истинным авторитетом для христианина во всех сферах его практической жизни и поведении. Мы можем довериться лишь ему. Мы можем принять Слово Бога за вседостаточное основание нашей личной уверенности и сказать: "Мы знаем". Ни в коем случае не годится опираться на авторитет человека. Тысячи людей Божиих были вынуждены ощутить горечь от того, что они полагались на заповеди и учения человека. Несомненно, это рано или поздно должно было кончиться разочарованием и смятением. Здание, воздвигнутое на песке человеческого авторитета, рано или поздно должно рухнуть, в то время как здание, заложенное на скале вечной истины Бога, будет стоять вечно. Слово Бога придает свою собственную прочность опирающейся на него душе. "Посему так говорит Господь Бог: вот, Я полагаю в основание на Сионе камень, - камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный: верующий в него не постыдится" (Ис. 28,16).
Каково основание, такова и зиждущаяся на нем вера. Вот почему так важно побуждать души основываться лишь на драгоценном Слове Бога. Посмотрите на беспокойство Павла в отношении этого вопроса. Послушайте, что он говорит коринфянам, которые оказались в опасности совращения человеческим руководством и авторитетом.
"И когда я приходил к вам, братия, приходил возвещать вам свидетельство Божие не в превосходстве слова или мудрости, ибо я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого, и был я у вас в немощи и в страхе и в великом трепете. И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы, чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией" (1 Кор. 2,1-5).
Вот великий образец для всех проповедников и учителей. Павел провозгласил не что иное, как "свидетельство Божие" - не больше и не меньше. Более того, он дал это свидетельство таким образом, чтобы соединить души слушателей непосредственно с живым Богом. Павел не хотел, чтобы коринфяне опирались на него, нет, он был "в трепете", как бы они не соблазнились поступить так. Он нанес бы им тяжелый ущерб, если бы в какой-то мере встал между их душами и истинным источником всякой силы - истинным основанием уверенности и мира. Если бы он побудил их опираться на него, он лишил бы их Бога, и это в самом деле был бы ущерб. Потому неудивительно, что он был "в страхе и в великом трепете". Очевидно, они были весьма склонны полагаться на человеческих вождей и следовать за ними, и, таким образом, терять основательность личного общения с живым Богом и веры в Него. Отсюда ревностная забота апостола о том, чтобы сосредоточиться на свидетельстве Бога и дать им только то, что он получил от Господа (см. 1 Кор. 11,23; 15,3), чтобы чистая вода, проходя от своего источника в Боге к душам коринфян, не замутилась, чтобы он ни в малейшей степени не запятнал драгоценную истину Бога своими собственными мыслями.
Мы видим то же самое в первом послании к Фессалоникийцам. "Посему и мы, - говорит верный слуга Христов, - непрестанно благодарим Бога, что, приняв от нас слышанное слово Божие, вы приняли не как слово человеческое, но как слово Божие, - каково оно есть по истине, - которое и действует в вас, верующих" (глава 2,13). Если бы он искал своего, он был бы рад приобрести влияние над фессалоникийцами, привязав их к себе и побудив их довериться ему. Но нет, он радуется, видя их в живых отношениях, в непосредственной и осознанной связи с Самим Богом. Таков всегда результат истинного служения, и такова всегда цель истинного слуги. Если душа не связана живой связью с Богом, то еще не сделано абсолютно ничего. Если речь идет лишь о следовании за людьми, восприятии того, что они говорят лишь потому, что они это говорят, приверженности определенным проповедникам или учителям из-за их стиля или манеры или потому, что они кажутся чрезвычайно набожными, отрешенными от мира или очень преданными, - все это кончится ничем. Эти человеческие связи скоро разорвутся. Вера, хоть в какой-то степени опирающаяся на мудрость человека, окажется пустой и ничтожной. Ничто не окажется нетленным, ничто не сохранится, кроме веры, основывающейся на свидетельстве и силе единственно истинного Бога.
Читатель-христианин, мы настоятельно привлекаем твое внимание к этому вопросу. Мы действительно ощущаем его важность в настоящий момент. Враг усердно пытается отвратить души от Бога, от Христа, от Святого Писания. Он стремится заставить их основываться на чем-то, чему недостает истины. Ему не важно, на чем именно, если, конечно, это не Христос. Это может быть рассудок, традиции, религиозность, священничество от человека, набожность по плоти, святость во плоти, сектантство, морализаторство, добрые дела, человеческое влияние, покровительство, благотворительность - все, что лишено Христа, лишено Слова Бога, лишено живой, личной, непосредственной веры в Самого живого Бога.
Итак, мы горячо желаем запечатлеть в сердце читателя необходимость совершенной чистоты того основания, на котором он в данный момент стоит. Мы хотим, чтобы он смог сказать перед лицом всех, кто его окружает: "Я знаю". И не менее того. Недостаточно будет сказать: "Я надеюсь". Нет, должна быть убежденность. Нужно быть в состоянии сказать: "Знаем, что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный вечный".
Это язык веры, язык христианина. Все безмятежно, ясно и надежно, потому что все принадлежит Богу. По отношению к "земному дому" могут быть всякие "если": он может разрушиться, может быть стерт в пыль. Все, что принадлежит этому миру, неизбежно несет на себе печать смерти; он изменяется и проходит, но Слово Господне пребывает вовеки, и вера, охватывающая это Слово и основывающаяся на Нем, приобщается к Его нетленности. Она позволяет человеку сказать: "Знаю, что имею". Ничто, кроме веры, не может этого сказать. Рассудок мог бы только заявить: "Я сомневаюсь", суеверие: "Я боюсь", и только вера может сказать: "Я знаю, и я уверена".
Однажды учитель-язычник сказал умирающей женщине, которую он опутал своими неверными понятиями: "Держись, Мария". Каков же был ее ответ?" "Я не могу держаться, так как вы никогда не давали мне того, за что можно было бы держаться". Убийственный упрек! Он научил несчастную женщину сомневаться, но он не научил ее верить, и тогда, когда плоть и сердце не выдержали, когда земной мир стал отделяться и страшные образы вечности столпились перед ее духовным взором, ее неверие предало ее; его злосчастная паутина не смогла предоставить ей ни убежища, ни укрытия перед лицом смерти и суда. Как это отличается от состояния верующего - того, кто во всей простоте сердца и смиренности рассудка занимает свое положение на прочной скале Святого Писания! Такой человек может спокойно сказать:
"Ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его" (2 Тим. 4,6-8).
Более чем вероятно, что некоторые найдут трудным примирить спокойную уверенность, выраженную в первом стихе нашей главы со стенаниями в стихе 2. Но это затруднение исчезнет в тот самый момент, когда мы сможем увидеть истинную причину воздыханий.
"Оттого мы и воздыхаем, желая облечься в небесное наше жилище; только бы нам и одетым не оказаться нагими. Ибо мы, находясь в этой хижине, воздыхаем под бременем, потому что не хотим совлечься, но облечься, чтобы смертное поглощено было жизнью" (2 Кор. 5,2-4).
Здесь мы видим, что сама уверенность в том, что мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный, заставляет нас воздыхать о нем. Апостол не воздыхает в сомнении или неуверенности. Он не воздыхает под тяжестью вины или страха. Тем более он не воздыхает потому, что он не мог удовлетворить похоти плоти или ума, или потому, что он не мог окружить себя преходящими мирскими благами. Нет, он жаждал небесного здания - божественного, подлинного, вечного. Он ощущал тяжелое бремя жалкой, рассыпающейся скинии, она была для него страшным препятствием. Это было единственной связью с окружающим миром, и как таковая она была серьезной помехой, от которой он хотел избавиться.
Но абсолютно ясно, что апостол не стал бы и не смог бы воздыхать о доме небесном, если бы в его уме оставался хотя бы один вопрос в отношении его. Люди никогда не стремятся избавиться от земной плоти, если они не уверены в приобретении лучшего; они с жадностью хватаются за имеющуюся жизнь и дрожат при мысли о будущем, которое для них темно и неопределенно. Они воздыхают при мысли об оставлении тела; апостол же воздыхает, пребывая в нем.
Это все меняет. Писание никогда не рассматривает что-либо подобное христианину, воздыхающему под грехом, виной, сомнением или страхом, или жаждущему богатств, почестей и наслаждений этого суетного, пораженного грехом мира. Увы, увы, многие воздыхают из-за незнания их истинного положения в воскресшем Христе и своего надлежащего удела на небесах! Но не таково основание или характер воздыхания в рассматриваемом нами отрывке; Павел отчетливо видит свое жилище на небесах, а с другой стороны, он желает оставить тяжелую и бренную хижину и войти в небесное жилище.
Следовательно, между "мы знаем" и "мы воздыхаем", существует полное согласие. Если мы не знаем наверняка, что мы имеем жилище Бога, то мы, наверняка, будем держаться нашего земного дома как можно дольше. Мы постоянно это видим. Люди цепляются за жизнь. Они испытывают все способы, чтобы удержать тело и душу вместе. У них нет никакой уверенности в отношении небес. Они не могут сказать: "мы знаем", что "имеем" что-либо там. С другой стороны, они крайне боятся будущего, которое в их представлении закутано в тучи и кромешную тьму. Они никогда не предавали себя в спокойной уверенности Богу и Его слову; они никогда не чувствовали умиротворяющую силу Его Любви. Они рассматривали Его как гневного Судию, вместо того, чтобы увидеть в Нем Друга грешников, справедливого Бога и Спасителя, праведного Оправдателя. Потому неудивительно, если они с ужасом отшатываются от мысли о встрече с Ним.
Но совсем иное дело, когда человек знает Бога как своего Отца, своего Спасителя, своего лучшего Друга, когда он знает, что Иисус умер, чтобы спасти его от грехов и от всех их последствий. Такой человек может сказать: "Я знаю". Это дыхание простой веры, и оно находится в совершенной гармонии с воздыханиями духа, который смотрит из своей клетки и жаждет улететь. Верующий находит, что его тело греха и смерти - тяжелая ноша, и стремится освободиться от этого бремени и облечься в тело, пригодное для его нового и вечного состояния, - в тело нового создания, совершенно свободное от всякого следа бренности. Это невозможно до утра воскресения, до того долгожданного и славного момента, когда мертвые во Христе восстанут, а живущие святые в один миг преобразятся; когда смерть будет поглощена в победе над ней, а бренность будет побеждена жизнью.
Мы воздыхаем не о том, что будем лишены тела, но о том, что будем облечены. Состояние бесплотности не является целью, хотя мы знаем, что находиться вне тела - значит быть с Господом, а уйти и быть с Христом гораздо лучше. Господь Иисус ожидает этого славного поглощения, мы ждем его в единых чувствах с Ним. Между тем, "вся тварь совокупно стенает и мучится доныне".
"И не только она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего. Ибо мы спасены в надежде. Надежда же, когда видит, не есть надежда; ибо, если кто видит, то чего ему и надеяться? Но когда надеемся того, чего не видим, тогда ожидаем в терпении" (Рим. 8,23-25).
Таким образом, любезный читатель, мы видим перед собой чрезвычайно четкий ответ на вопрос: "Почему воздыхает верующий?" Он воздыхает, будучи обременен. Он воздыхает от сострадания с воздыхающим творением, с которым он связан посредством тела, греха и смерти, тела унижения. Изо дня в день он видит вокруг себя печальные плоды греха. Он не может пройти по улицам наших городов без того, чтобы его взор не встретил тысячи доказательств жалкого состояния человека. В одном конце он слышит стенания скорби, в другом - вопли горя. Он видит угнетение, насилие, разврат, бессердечное злодейство и его жертвы. Он видит тернии и шипы. Он отмечает различные возмущающие силы, действующие в физическом, нравственном и политическом бытии мира. Он замечает вокруг себя всевозможные болезни и несчастья. Вопли бедняка и нищего, вдовы и сироты ранят его слух и его сердце; и что он может сделать, кроме как излить из самых глубин души вздох сострадания, страстно желая наступления того блаженного момента, когда "и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих". Для истинного христианина невозможно пройти через мир, подобный этому, без воздыхания. Взгляните на Самого блаженного Христа. Разве Он не воздыхал? Поистине, это так. Посмотрите, как Он приблизился ко гробу Лазаря в сопровождении двух рыдающих сестер.
"Иисус, когда увидел ее плачущую и пришедших с нею Иудеев плачущих, Сам восскорбел духом и возмутился и сказал: где вы положили его? Говорят Ему: Господи! пойди и посмотри. Иисус прослезился" (Иоан. 11,33-35).
Откуда эти слезы и стенания? Разве Он приблизился ко гробу Своего друга не как Князь жизни, оживляющий мертвых, Победитель смерти, Попиратель гроба? Почему же тогда Он скорбел? Он скорбел из сострадания к предметам Его любви и ко всему вокруг Него. Его слезы и вздохи исходили из самых глубин совершенного человеческого сердца, которое чувствовало, соответственно Богу, истинное состояние человеческой семьи и семьи Израиля в особенности. Он созерцал вокруг Себя различные плоды греха. Он сочувствовал человеку, Он сочувствовал Израилю. Он страдал во всех их страданиях. Он был Мужем скорбей и познал горе. Он никогда не исцелял человека, не принимая на Себя всей тяжести его несчастья. Он легко мог бы отмести смерть, болезнь и скорбь; но нет, Он сострадал всему как человек, обладая бесконечным совершенством Его божественной природы. Он нес все это во всей подлинности в Своем духе пред лицом Бога. Он мог быть совершенно свободным от горя человеческого, но Он по Своей благодати вникал в это чрезвычайно тщательно, с тем чтобы испытать, ощутить и познать все это на Себе.
Все это полностью выражено в 8-ой главе Евангелия от Матфея, где мы читаем следующие слова:
"Когда же настал вечер, к Нему привели многих бесноватых, и Он изгнал духов словом и исцелил всех больных, да сбудется реченное чрез пророка Исаию, который говорит: "Он взял на Себя наши немощи и понес болезни" (стихи 16-17).
Мы имеем весьма слабое представление о том, что чувствовало сердце Иисуса, когда Он проходил по этому скорбящему греховному миру, и мы слишком склонны недооценивать глубину Его страданий, сводя их лишь к тому, что Он претерпел на кресте, предполагая, что, поскольку Он Бог над всеми, благословенный вовеки, Он не чувствовал того, что могло бы почувствовать человеческое сердце. Это прискорбное заблуждение и невыразимая ущербность. Господь Иисус, как Вождь нашего спасения, сделался совершенным через страдания. Посмотрите в Евр. 2, где вдохновенный писатель проводит тщательное различие между "претерпением смерти" и "страданиями" Вождя нашего спасения. Чтобы спасти грешников от гнева, Он "вкусил смерть за всех", и по совершении этого мы видим Его "увенчанным славою и честью". Но чтобы "привести многих сынов в славу", Он должен был стать совершенным через страдания. И ныне все истинные верующие обладают неоспоримым правом знать, что одесную величия на небесах находится Тот, Кто, будучи в этом мире греха и горя, испытал все виды страданий и испил из каждой чаши скорби, какую только может познать человеческое сердце. Он мог сказать: "Поношение сокрушило сердце мое, и я изнемог, ждал сострадания, но нет его, - утешителей, но не нахожу" (Пс. 69,20). "Ты послал на меня многие и лютые беды, но и опять оживлял меня и из бездн земли опять выводил меня" (Пс. 71,20).
Как все это трогательно! Но мы не можем развивать здесь эту тему. Мы коснулись ее лишь в связи с вопросом: "Почему скорбит верующий?" Мы убеждены, что верующий ясно увидит истинный ответ на этот вопрос и что для его рассудка будет совершенно очевидно, что скорбь христианина происходит из той божественной природы, которой он обладает и на которую потому ни при каких условиях не могут повлиять, с одной стороны, сомнения или страхи, а с другой - эгоистичные желания или ненасытные страсти природы. Напротив, сам факт его обладания вечной жизнью через веру во Христа и благословенная уверенность в нерукотворном доме, вечной обители в небесах, побуждает его стремиться к тому благословенному нетленному дому и к скорби из-за его связи со скорбящим созданием, а также из-за сострадания к ним.
Если потребуются дальнейшие доказательства по этому глубоко интересному вопросу, то мы видим их в стихах 5 и 6 нашей главы (2 Кор. 5), где апостол продолжает: "На сие самое и создал нас Бог и дал нам залог Духа. Итак мы всегда благодушествуем;" (не сомневаемся и не боимся) "и как знаем, что, водворяясь в теле, мы устранены от Господа, - ибо мы ходим верою, а не видением, - то мы благодушествуем и желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа" (стихи 5-8).
Здесь мы видим утверждение двух великих основополагающих истин, а именно: первая - верующий является творением Бога, и вторая - Бог дал ему залог Духа Святого. Это чрезвычайно чудесные, чрезвычайно славные факты! Факты, требующие внимания читателя. Всякий, кто искренне и сердечно верит в Господа Иисуса Христа, является творением Бога. Бог создал его заново во Христе Иисусе. Поэтому ясно, что не может быть никакого основания для сомнения в его принятии Богом, поскольку Бог никогда не подвергает сомнению Свое собственное дело. Несомненно Он будет поступать так в Его новом творении не в меньшей степени, чем в старом. Когда Бог взирает на Свое создание в начале книги Бытие, то делает это не для того, чтобы осудить его или подвергнуть сомнению, но для того, чтобы провозгласить, что оно хорошо, и выразить Свою удовлетворенность им. Так и теперь, когда Бог взирает на самого слабого из верующих, Он видит в нем Свое собственное творение, и, наверняка, Он не собирается теперь или впоследствии подвергнуть сомнению Свое собственное дело. Бог - скала, Его дело - совершенно, а верующий - это дело Бога; и поскольку он является таковым, то Бог запечатлел его Духом Святым.
Та же самая истина утверждается во 2-ой главе Послания к Ефесянам, где мы читаем: "Ибо мы Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнить".
Мы можем с уверенностью сказать, что это является вопросом чрезвычайной важности. Он требует серьезного внимания читателя, желающего совершенно утвердиться в истине Бога, чем действительно является христианин и христианство. Это не падший, погибший, виновный грешник, стремящийся сделать себя чем-то пригодным для Бога. Как раз наоборот. Это Бог в щедрости Его благодати на основании искупительной смерти Христа подбирает жалкое, мертвое, ничтожное, осужденное существо - виновного, заслуживающего ад грешника - и создает его заново во Христе Иисусе. Как бы то ни было, Бог начинает de novo - вновь, как мы можем сказать, - созидать человека во Христе, чтобы поставить его на новую ступень, теперь уже не как невинное существо по своему творению, но как оправданное в воскресшем Христе. Это не прежнее состояние человека, улучшенное человеческими усилиями, какими бы они ни были, но это новое творение Бога в воскресшем, вознесшемся и прославленном Христе. Это не собственные одежды человека, скроенные по любой форме или залатанные на любой манер, но это новые одеяния Бога, явленные в лице Христа, Который в бесконечной благодати сошел в прах смерти и претерпел ради человека суд за грех, праведный гнев ненавидящего грех Бога, и был воскрешен из мертвых славой Отца и стал Главой новой твари - "начало создания Божия" (Отк. 3,14).
Итак, читателю должно быть совершенно ясно, что если наш Господь Иисус Христос и в самом деле "начало" создания Бога, тогда мы должны начать с начала, иначе мы не достигнем абсолютно ничего. Мы можем трудиться и стараться, мы можем делать все возможное и быть совершенно искренними в наших условиях, мы можем клясться и принимать решения, мы можем стремиться улучшить наше состояние, изменить наш путь, исправить образ жизни, жить иначе - но все равно мы остаемся в ветхом создании, которое совершенно отвергнуто и пребывает под судом Бога; мы не начали жить в новом создании, в духе и, как неизбежное следствие, мы ничего не достигли. Мы расточаем наши силы ни на что, впустую. Мы прилагаем все усилия, чтобы исправить существо, осужденное и отвергнутое Богом. Мы, используя самое слабое сравнение, уподобляемся человеку, который тратит свое время, усилия и деньги, окрашивая и оклеивая обоями дом, который государственный инспектор предписал снести из-за ветхости фундамента.
Что бы мы сказали такому человеку? Не посчитали бы мы его весьма глупым? Несомненно. Но если это безумие - красить и оклеивать обоями дом, предназначенный под снос, то что бы мы сказали тем, кто стремится улучшить осужденную натуру - осужденный мир? Мы должны сказать, что, по меньшей мере, они идут по пути, который рано или поздно должен кончиться разочарованием и смятением.
О, если бы это осознавалось и учитывалось! Слава Богу, христиане чрезвычайно полно осознали это! Слава Богу, что все христианские писатели, проповедники и учителя поняли это и ясно выразили это пером и голосом! По крайней мере, мы страстно желаем, чтобы читатель до конца усвоил это. Мы совершенно убеждены, что это выдающаяся "истина во все времена". Истина - отвечать нуждам тысяч душ, снимать с них бремя, облегчать их сердца и совесть, разрешать их затруднения, разгонять вокруг них тучи. В данный момент они по всему христианскому миру неисчислимыми толпами собираются для бесплодной работы по окрашиванию и оклеиванию обоями обреченного дома - дома, над которым Бог вынес Свой приговор из-за безнадежной испорченности его основания. Они стремятся делать мелкий ремонт по всему дому, забывая или, вероятно, не зная, что все здание очень скоро будет уничтожено по божественному распоряжению. Некоторые делают это с совершенной искренностью, с болью в душе и потоками слез, потому что они не могут преуспеть даже в удовлетворении своих собственных сердец, не говоря уж о требованиях Бога. Ибо Бог требует совершенного существа, а не подлатанной развалины. Бесполезно покрывать обоями и краской ветхие стены, шатающиеся на подгнившем фундаменте. Бога не может обмануть поверхностная работа, пустая внешность. Основание дурно, и все строение должно рухнуть, и мы полностью должны довериться Тому, Кто есть "начало создания Божия".
Читатель, остановись здесь на мгновение для спокойного и серьезного размышления. Задай себе вопрос: "Не стремлюсь ли я подновить развалины? Не пытаюсь ли я исправить ветхую тварь? Или я действительно нашел свое место в новом творении Бога, Глава и Начало Которого - воскресший Христос?" Мы умоляем тебя, помни, что ты едва ли отыщешь более бесплодный труд, чем исправление самого себя: ваши попытки могут быть искренними, но в конце концов они окажутся ничего не значащими, ваши обои и краска могут быть достаточно добротными, но вы покрываете ими обреченные развалины. Вы не можете сказать о вашей необновленной природе, что это "творение Бога", и несомненно ваши действия, ваши добрые дела, ваша религиозность, ваши попытки соблюсти десять заповедей - короче, все что вы в состоянии сделать, не может быть названо "творением Бога". Это ваше творение, а не Бога. Он не может признать его. Он не может запечатлеть его Своим Духом. Все это ложно и никуда не годится. Если вы не можете сказать: "На это самое и создал нас Бог" - то вы, действительно, ничего не имеете. Вы пребываете еще в своих грехах. Вы еще живете "по плоти", а глас Святого Писания возвещает, что "Живущие по плоти Богу угодить не могут" (Рим. 8).
Это важное и всеобъемлющее заявление. Человек вне Христа живет "по плоти", и такой человек не может угодить Богу. Он может быть крайне религиозен, высоконравствен, приветлив, доброжелателен, он может быть превосходным хозяином, благородным другом, щедрым дарителем, задушевным собеседником, покровителем бедных, честным и достойным во всех своих поступках, он может быть красноречивым оратором и популярным писателем, и все же он может быть не "во Христе", но "во плоти", а потому не может "угодить Богу".
Есть ли что-либо более важное? Только подумайте о том, как далеко может продвинуться человек во всем, что ценится среди людей, и все же быть не во Христе, но в своих грехах, во плоти, в ветхой твари, в обреченном доме. И заметьте, речь идет не о смертных грехах, не о скандальном образе жизни во всех чудовищных проявлениях безнравственности, что "живущие по плоти Богу угодить не могут". Это поистине чрезвычайно удивительно и взывает к глубокому и серьезному осмыслению со стороны всякой мыслящей и серьезной души.
Но может быть, по мнению читателя, затруднения и камни преткновения все еще окружают этот чрезвычайно важный предмет. Читатель все еще может недопонимать, что подразумевается под выражением "по плоти". Если это так, то мы очень надеемся, что ему немало поможет понять это, если он вспомнит, что Писание говорит о "первом человеке" и "втором Человеке". Эти два человека представлены как главы двух различных родов. Падший Адам - глава одного рода; воскресший Иисус - Глава другого рода. Итак, сам факт существования "второго Человека" доказывает, что первый человек отвергнут, ибо если бы первый человек оказался беспорочным, тогда не нужно было бы искать места для второго. Это ясно и не подлежит сомнению. Первый человек совершенно погиб, непоправимо развращен. Основание старого здания дало трещины, и хотя, в глазах человека, строение, кажется, еще стоит и может быть подчинено, однако в глазах Бога оно совершенно отвергнуто, и второй Человек - новое здание поставлено на прочном и нетленном основании искупления.
Потому мы читаем в Быт. 3, что Бог "изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни". Другими словами, первый человек был изгнан, и все пути для возвращения были закрыты для него как таковые. Он мог бы вернуться лишь "путем новым и живым", а именно через открытую завесу тела Спасителя. Пламенный меч "обращался", так что не было решительно никакого способа, которым первый человек мог вообще вернуться в прежнее состояние. Итак, единственная надежда была на "семя женщины" - на "второго Человека". Пламенный меч символически и выразительно возвестил ту истину, которая находит свое выражение в Новом Завете без всякой символики и двусмысленности, а именно, что "живущие по плоти Богу угодить не могут". Всякий необращенный мужчина, женщина, ребенок являются частью и клеточкой первого человека, падшего, погибшего, отвергнутого и изгнанного. Они являются членами первого Адама, прежнего рода, камнем в старом обреченном строении.
Так обстоят дела, если мы хотим руководствоваться Писанием. Глава и его род идут вместе. Каков первый, таков и второй; что истинно для одного, то истинно и для другого. Они, по мнению Бога, абсолютно тождественны. Был ли первый Адам падшим, когда он стал главой рода? Был ли он изгнан? Был ли он совершенно отвергнут? Да, поистине это так, если мы верим Писанию; тогда и необращенный, невозрожденный читатель этих строк является падшим, изгнанным и отвергнутым. Каков глава, таков и член - каждый член в отдельности и все члены в совокупности. Они нераздельны, если мы хотим научаться от божественного откровения.
Но далее, действительно ли все возможные пути возвращения были окончательно закрыты для падшего главы? Да, Писание заявляет, что пламенный меч "обращался, чтобы охранять путь к дереву жизни". Потому совершенно невозможно, чтобы необращенный, невозрожденный человек мог исправить себя или сделать себя пригодным для Бога. Если падший глава не мог вернуться к дереву жизни, то не мог этого и падший человек. "Живущие по плоти Богу угодить не могут". То есть, те, кто стоит на старой основе, кто является ветхой тварью, членами первого Адама, частью и клеточкой старого здания, не могут угодить Богу. "Должно вам родиться свыше". Человек должен быть обновлен в самой основе и глубинной сущности. Он должен быть "Его творением, созданным во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять". Он должен быть в состоянии сказать языком нашего текста: "На это самое и создал нас Бог".
Но это приводит нас к другому вопросу. Как можно достичь этого чудесного положения? Как может душа воспринять подобный язык? Как может тот, чьи глаза раскрыты для зрелища его полной и безнадежной погибели, связанной с первым человеком, с его состоянием как старой твари, в связи с тем, что он камень в старом здании - как может такой человек вообще достичь положения, в котором он может угодить Богу? Хвала Господу, Писание дает полный, ясный и четкий ответ на этот серьезный вопрос. В мир явился второй Человек - семя женщины и в то же время Бог над всем, благословенный вовеки. В Нем все начинается заново. Он пришел в мир - рожденный от женщины, воспитанной в законе, чистый и беспорочный, свободный от всякого пятна греха, стоящий вне притязаний греха и смерти посреди погибшего мира, греховного рода, чистое, незапятнанное зерно пшеницы. Мы видим, как Он младенцем лежит в яслях. Мы видим, как Он взрослеет под родительским кровом. Мы видим Его зрелым мужчиной, трудящимся в столярной мастерской в Назарете. Мы видим, как Он крестится в Иордане, где крестился весь народ, исповедуя свои грехи, - Сам безгрешный, но "исполняющий всякую правду" и в совершенной благодати отождествляющий Себя с кающейся частью народа Израилева. Мы видим, как Он помазуется Духом Святым для предстоящего Ему дела. Мы видим Его ослабевшим и алчущим в пустыне, в противоположность первому человеку, помещенному посреди райского сада наслаждений для всех тварей. Мы видим, как Он победителем выходит из искушения сатаны. Мы прослеживаем Его путь общественного служения - и какого служения! Какой непрестанный труд! Какое утомление и бдение! Какие голод и жажда! Какие скорби и тяготы! В отличие от лисиц и птиц небесных, Сын человеческий не имел где преклонить Свою голову. Противоборство грешников - днем, вершина горы - ночью.
Такова чудесная жизнь Благословенного. Но это не все. Он умер! Да, Он умер под тяжестью вины первого человека, Он умер, чтобы снять грех с мира и полностью изменить основу отношений Бога с миром так, чтобы Бог мог обращаться с человеком и с миром на новой основе искупления, вместо старой основы греха. Он умер за народ Израилев. Он вкусил смерти за каждого человека. Он, Праведный, умер за неправедных. Он пострадал за грехи. Он умер и был погребен в соответствии с Писаниями. Он прошел через все, столкнулся со всем, заплатил за все, завершил все. Он сошел в прах смерти и лег в темную безмолвную могилу. Он спустился в низшие слои земли. Он нисшел в самые недра всего. Он вынес на себе приговор, предназначенный человеку. Он заплатил пеню, претерпел суд, испил чашу гнева, прошел все виды человеческих страданий и испытаний, был искушен во всем, за исключением греха. Он устранил все, что стояло на пути и, завершив все, Он предал Свой дух в руки Своего Отца, и Его бесценное тело было положено во гроб, которого никогда не коснулся запах смерти.
Но это еще не все. Он воскрес! Да, Он торжествующе поднялся над всем. Он вознесся как Глава нового творения - "Начало творения Божия" - "Первенец из мертвых" - "Первородный между многими братьями". И теперь второй Человек предстал перед Богом, увенчанный славой и честью, не в земном раю, но одесную величия на небесах. Этот второй Человек - последний Адам, потому что после Него некому прийти, нельзя быть после последнего. Ныне пред Богом только один Человек. Первый отвергнут, второй утвержден. И как первый является павшим главой падшего рода, так последний является вознесшимся Главой спасенного, оправданного и принятого рода. Глава и Его члены неразделимо едины - все чада в совокупности и каждый член в отдельности. Мы приняты в Нем. Мы "поступаем в мире этом, как Он" (1 Иоан. 4,17). Пред Богом нет ничего, кроме Христа. Глава и тело, Глава и каждый отдельный член неразрывно связаны вместе, это нерасторжимое и вечное целое. Бог помышляет о членах так же, как Он помышляет о Главе, - Он любит их так же, как Он любит Его. Эти члены - творение Бога, воплощенное Его Духом в теле Христа и перед лицом Бога, - не имеют никакой иной основы, никакого иного звания, положения или состояния, кроме как "во Христе". Они больше не "во плоти", но в "Духе". Они могут угодить Богу, потому что они обладают Его природой и они запечатлены Его Духом и ведомы Его словом. "Бог сотворил их", а Бог всегда наслаждается Своим собственным творением. Он никогда не найдет порока в деле рук Его и не осудит Его. "Бог скала, Его дело совершенно", и, следовательно, верующий как творение Бога должен быть совершенным. Он "во Христе", и этого достаточно, достаточно для Бога, достаточно для веры, достаточно вовеки.
Если же спросят: "Как всего этого можно достичь?" - то Писание на это отвечает: "Через веру".
"Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь" (Иоан. 5,24).
Читатель, вдумчиво отнесшийся к начальным строкам нашей главы, сможет кое-что понять в том важном и значительном предмете, к которому мы теперь приближаемся, а именно к судилищу Христову. Если и в самом деле истинно, что верующий - творение Бога, если он действительно член Христа, соединенный со вторым Адамом, связанный в узле жизни с воскресшим и прославленным Господом, - если все это верно, а Слово Бога объявляет это истинным, тогда должно быть совершенно очевидно, что судилище Христово ни в коей мере не может затронуть положение христианина или в какой-то степени оказаться враждебным ему. Несомненно, это чрезвычайно важный и серьезный вопрос, влекущий за собой самое значительные последствия для каждого слуги Христова и предназначенный для того, чтобы оказать самое благотворное влияние на сердце и совесть каждого христианина. Но все это произойдет лишь постольку, поскольку Он рассматривается с истинной точки зрения, и не более того. Не предполагается, что кто-то сможет получить божественно предопределенные благословения, созерцая судилище, если он ожидает, что это будет место, где решится великий вопрос о его вечном спасении. А сколько людей именно так рассматривают это! Как много истинных людей Божиих, которые, не видя простой истины, заключенной в словах "на это самое и создал нас Бог", ожидают судилища Христова как чего-то, что в конце концов покарает их.
Это весьма прискорбно как потому, что это бесчестит Господа, так и потому, что это полностью нарушает душевный мир и свободу. Ибо как, позвольте спросить, возможно, чтобы кто-либо наслаждался миром, пока не решен хотя бы один вопрос насчет спасения? Мы полагаем, что это совершенно невозможно. Умиротворенность истинного верующего покоится на том факте, что все возможные вопросы божественно и навеки разрешены; и, как следствие, больше не может возникнуть никаких вопросов как перед судилищем Христовым, так и в любое иное время. Послушай, что говорит наш Господь Иисус Христос об этом великом вопросе: "Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь" (Иоан. 5,24).
Важно, чтобы читатель понял, что слово, которое употребил наш Господь, не "осуждение", но "суд". Он уверяет верующего, что тот никогда не войдет в суд; а это, заметьте, также находится в непосредственной связи с заявлением, что "Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну" (стих 22). И снова: "Ибо, как Отец имеет жизнь в Самом Себе, так и Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе. И дал Ему власть производить и суд, потому что Он есть Сын Человеческий" (стих 26,27).
Таким образом, Тот, Кому поручен весь суд, Кто один имеет власть вершить суд по справедливому установлению Отца, - этот Благословенный уверяет нас в том, что если мы послушаемся Его Слова и уверуем в Того, Кто послал Его, то мы никогда не придем на суд.
Это вполне ясно. Это должно полностью умиротворить сердце. Это должно развеять все тучи и туман и привести душу в то царство, где вообще не может возникнуть никаких вопросов, которые бы потревожили ее глубокий и вечный покой. Если Тот, Кто держит весь суд в Своей руке и власть осуществить его, если Он уверяет меня, что я никогда не приду на суд, то я совершенно удовлетворен. Я верю Его слову и пребываю в счастливой уверенности, что чем бы ни обернулось судилище Христово для других, оно не может оказаться враждебным для меня. Я знаю, что Слово Господне пребывает вовеки и что это Слово говорит мне, что я никогда не войду в суд.
Но, возможно, читатель найдет трудным, если не невозможным, согласовать это полное освобождение от суда с утвержденным Господом важным положением о том, что "за всякое праздное слово, которое скажут люди, дадут они ответ в день суда". Но на самом деле в этом вопросе нет никаких затруднений. Если человек вообще должен предстать перед судом, то он должен дать отчет за каждое праздное слово. Как значительна эта мысль! Нельзя избежать ее. Если бы хотя одно праздное слово могло пройти незамеченным, то это оказалось бы бесчестьем для судилища. Это было бы признаком слабости и неспособности, что совершенно невозможно. Было бы кощунством против Сына Бога предположить, что хотя бы одно пятно избежит Его испытующего взгляда. Если читатель войдет в суд, то этот суд должен быть совершенным, а следовательно, осуждение его неизбежно.
Мы хотели бы привлечь внимание необращенного читателя к этому серьезному вопросу. Он настоятельно требует его пристального и тщательного рассмотрения. Быстро приближается день, когда каждое праздное слово, каждая неразумная мысль, каждое прегрешение будут вынесены на свет, и читатель даст за них ответ. Христос, как Судия, имеет очи, подобные пламени, и ноги, подобные блестящей меди, - глаза, чтобы обнаружить зло, чтобы сокрушить его. Тогда не будет жалости: суд будет суровым и непримиримым.
"И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем, от лица Которого бежало небо и земля, и не нашлось им места. И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими. Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим. И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это смерть вторая. И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное" (Отк. 20,11-15).
Заметь, здесь проводится различие между "книгами" и "книгой жизни". Весь мир утверждает суд над порочными мертвыми, над теми, кто умер в своих грехах от начала до конца. "Книга жизни" раскрыта, но для тех, чьи имена записаны в ней рукой избирательной любви, суда не будет. "Книги" тоже раскрыты - эти ужасные записи, сделанные жирными, крупными, черными буквами, эти чудовищные перечни грехов каждого мужчины, женщины и ребенка от начала до конца времен. Нельзя будет укрыться в толпе. Каждый предстанет в тот страшный момент в своей крайней обособленности. Глаза каждого будут обращены на самого себя и на свою прошлую жизнь. Все будет видно в свете великого белого престола, от которого нет спасения.
Скептик может оспаривать все это. Он может сказать: "Как такое может быть? Как могут все мертвые предстать перед Богом? Как могут неисчислимые миллионы, прошедшие с основания мира, найти достаточно места перед судилищем?" Ответ для истинного верующего крайне прост, каковым бы он ни был для скептика: Бог сотворивший их, сотворит и место, где они предстанут пред судом, и место для вечных мучений. Ужасающая мысль?
"Ибо Он (Бог) назначил день, в который будет праведно судить вселенную, посредством предопределенного Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых" (Деян. 17,31).
И следует помнить, что каждый будет судим по делам своим. Это торжественное "заседание суда", о котором упоминается в Отк. 20, не будет огульным осуждением. Пусть никто не подумает об этом. Есть "книги", свитки, записи. "Каждый" будет судим. И как? "По делам своим". Нет ничего более точного и определенного. Каждый совершил свои собственные грехи, и за них он будет осужден и подвергнут вечному наказанию. Мы знаем, многие тешат себя мыслью, что люди будут судимы лишь за отвержение Евангелия. Это роковая ошибка. Писание учит о прямо противоположном. Оно провозглашает, что люди будут судимы "по делам их". Что же мы должны познать из того, что один раб "бит будет много" в Лук. 12? Какова сила слова "отраднее" в Мат. 11? Разве эти слова не учат ясно, что будет различие в степени осуждения и наказания? И разве апостол не учит нас чрезвычайно отчетливо в Еф. 4 и Кол. 3, что гнев Бога грядет на сынов противления (или неверия) из-за определенных их грехов, против которых серьезно предостерегает святой?
Несомненно, отвержение Евангелия оставляет людей под судом точно так же, как истинная вера освобождает их от него. Но суд в любом случае будет совершаться по делам человека. Можем ли мы допустить, что бедный невежественный дикарь, который жил и умер посреди мрачных теней языческих потемков, не будет обнаружен в той же "книге" или наказан с той же суровостью, как и человек, который жил и умер в полном отвержении сияния евангельского света и привилегий? Ни на мгновение, пока на страницах Писания стоит слово "отраднее". Дикарь будет осужден "по делам его", а крещенный грешник будет осужден "по делам его", но, наверняка, первому будет легче, чем последнему. Бог знает, что каждому воздаст по делам его.
Читатель, умоляю тебя, подумай об этом. Подумай глубоко, серьезно. Если ты не обращен, подумай об этом ради себя, ибо это касается тебя. А если ты обращен, подумай об этом ради других; как говорит апостол: "Зная страх Господень, мы вразумляем людей". Никто не может размышлять об этом великом и ужасном факте грядущего суда и не подвигнуться на то, чтобы предупредить своих близких. Мы считаем крайне важным, чтобы на осознание людей подействовала великая истина судилища Христова, чтобы они прочувствовали серьезность отношений с Богом как с Судией.
Если читателю, кем бы он ни был, было дано почувствовать это, если его взволновал этот важный вопрос, если он уже сейчас спрашивает себя: "Что я должен делать?" - то он получит благословенно щедрый ответ. Евангелие провозглашает, что Тот, Кто вскоре пожелает действовать как Судия, ныне явлен как Оправдатель - Оправдатель даже безбожного грешника, верующего в Иисуса. Это совершенно все меняет. Не то, чтобы мысль о суде утратила хотя бы часть своей важности и значительности. Совсем наоборот. Она стоит во всем своем величии и важности. Но верующий смотрит на нее с совершенно иной точки зрения. Вместо того, чтобы смотреть на судилище Христово в качестве виновного потомка первого Адама, он взирает на него как оправданный и принятый брат Второго. Вместо того, чтобы ждать разрешения вопроса о вечном спасении или погибели, он ожидает как тот, кто знает, что он творение Бога и что он никогда не войдет на суд, поскольку он совершенно освобожден от вины, смерти и суда, и помещен благодаря смерти и воскресению Христа на совершенно новое основание - основание жизни, праведности и неомраченного благоволения.
Крайне необходимо добиться полной ясности в отношении этой великой основополагающей истины. Очень многие даже среди людей Божьих имеют о ней смутное представление, потому-то они и опасаются думать о судилище. Они не знают Бога как Оправдывающего. Их вера не осознает Его как воскресившего Иисуса, нашего Господа, из мертвых. Они уповают на Христа, чтобы отстраниться от Бога как от Судии точно так же, как израильтяне уповали на кровь, чтобы оградиться от губителя (см. Исх. 12). Это, конечно, достаточно истинно и достоверно, но это весьма далеко от истины, явленной в Новом Завете. Есть громадное различие между Богом как Истребляющим и Судией, и Богом как Спасителем и Оправдывающим. Израильтянин больше всего испугался бы пришествия к нему Бога. Почему? Потому что Бог проходил по стране как Истребляющий. Христианин, напротив, наслаждается присутствием Бога. Почему? Потому что Он явил Себя как Оправдывающий. Но каким образом? Воскресением Иисуса, нашего Господа, из мертвых.
Вот три выражения, использованных вдохновленным апостолом в Рим. 3 и 4, которые следует тщательно обдумать. В главе 3,26 он говорит о "верующем в Иисуса". В главе 4,5 он говорит о "верующем в Того, Кто оправдывает". А в стихе 24 он говорит о "верующем в Того, Кто воскресил из мертвых Иисуса Христа, Господа нашего".
Итак, в Писании нет незначительного различия, и когда мы видим какое-либо различие, то мы обязаны разобраться в нем. В чем различие между верующим в Иисуса и верующим в Того, Кто воскресил Иисуса? Мы верим, что оно должно быть. Мы часто видим души, действительно уповающие на Иисуса и верующие в Него, и все же в глубине сердца страшащиеся встречи с Богом. Нельзя сказать, что они сомневаются в своем спасении или не были действительно спасены. Ни в коей мере. Они спасены, поскольку уповают на Христа верою, и все, кто поступает так, спасены в Нем вечным спасением. Все это благословенная истина, но опасения или страх перед Богом и содрогание перед смертью все же остаются. Они знают, что Иисус дружелюбен с ними, поскольку Он умер за них, но они не видят так же ясно дружелюбие Бога.
Потому-то мы видим так много людей Божьих в неуверенности и духовном отчаянии. Их вера не постигла Бога как Того, Кто воскресил Иисуса, нашего Господа, из мертвых. Они не вполне уверены, чем все это кончится для них. Временами они бывают счастливы, благодаря силе новой природы, к которой они причастны; они отдаются Христу; но временами они несчастны, потому что начинают смотреть на себя и видят Бога не как, Который оправдывает их, но как Того, Кто осуждает грех во плоти. Они думают о Боге как о Судии, Которым еще должны быть решены какие-то вопросы. У них такое ощущение, будто око Бога сосредоточено на их первородном грехе, и будто они так или иначе должны разрешить этот вопрос с Богом.
Мы убеждены, что так обстоит дело с сотнями истинных святых Бога. Они не видят в Боге Того, Кто осудил грех во Христе на кресте и Кто оправдывает грешника, верующего во Христа, воскресшего из мертвых. Они взирают на Христа на кресте, чтобы отгородиться от Бога как Судии, вместо того, чтобы взирать на Него как на Оправдывающего, воскресившего Христа из мертвых. Иисус был предан за наши прегрешения и вновь воскрес для нашего оправдания. Наши грехи прощены; наш первородный грех или порочная природа осуждены и отвергнуты. Они не существуют перед Богом. Они в нас, но Он видит нас лишь в воскресшем Христе, и мы призваны считать себя мертвыми и силой Духа Бога умерщвлять наши члены, отрицать и подавлять порочную природу, которая все еще пребывает в нас и будет пребывать, пока мы не выйдем из нашего нынешнего состояния и не обретем свое место у Господа.
Это все делает благословенно ясным. Мы уже останавливались на том факте, что "живущие по плоти не могут угодить Богу", но верующий - не во плоти, хотя плоть в нем. Он в теле и на земле, что касается его существования, но он ни во плоти, ни в мире, что касается принципов его положения. "Но вы, - говорит Святой Дух, - живете не по плоти, но по духу" (Рим. 8). "Они, - говорит наш благословенный Господь, - не от мира, как и Я не от мира" (Иоан. 17).
Какое прекрасное облегчение для сердца, обремененного чувством укоренившегося греха, и не знающего, что с ним делать! Какой надежный мир и покой струятся в душу, когда я созерцаю Бога, осуждающего мой грех на кресте и оправдывающего меня в воскресшем Христе! Где мои грехи? Стерты. Где мой грех? Осужден и отвергнут. Где я? Оправдан и принят в воскресшем Христе. Я приведен к Богу без единой омрачающей тучки или недоверия. Я не страшусь своего Оправдателя. Я доверяю Ему, люблю Его и обожаю Его. Я наслаждаюсь в Боге и радуюсь в надежде Его славы.
Таким образом, мы в некоторой степени расчистили для верующего путь, чтобы приблизиться к теме о судилище Христовом, как она изложена в стихе 10 нашей главы, который мы процитируем здесь полностью, чтобы этот предмет полностью раскрылся для читателя в достоверных словах Писания.
"Ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе и худое".
Здесь поистине нет никаких сложностей или оснований для смущения. Все, что нам нужно, - это взглянуть на вопрос с божественной точки зрения и в бесхитростности рассудка, чтобы ясно его разобрать. Это истинно в отношении любого предмета, рассматриваемого в Слове Бога и особенно в отношении данного предмета. Мы нисколько не сомневаемся в том, что действительная причина тех затруднений, которые многие испытывают относительно вопроса о судилище Христовом - это поглощенность самим собой. Потому мы так часто слышим вопросы, подобные следующему: "Возможно ли, что все наши грехи, все наши проступки, все наши слабости, все наши ничтожные и неразумные поступки могли быть возвещены в присутствии мириад собравшихся перед судилищем Христовым?"
Итак, прежде всего, мы должны заметить, что Писание не говорит ничего подобного. Рассматриваемый нами отрывок, содержащий великое утверждение истины заявляет, что "всем нам должно явиться пред судилище Христово". Но в каком качестве мы явимся там? Как творение Бога - как праведные, святые и принятые в Том, Кто воссядет на судилище и Кто понес Сам на кресте весь предназначенный нам суд и полностью покончил со всем мироустройством, в котором мы существовали. Осуждение, с которым должны были столкнуться грешники, Христос принял на Себя. Он понес наши грехи, Он был осужден за наш грех. Он стоял на нашем месте и ответил за все наши долги, возложенные на нас, живущих во плоти, как на потомков первого человека, стоящих на старой основе творения. Сам Судия - наша праведность. Мы в Нем. Всем, чем мы являемся, и всем, что мы имеем, мы обязаны Ему и Его совершенному делу. Если мы, грешники, должны встретиться со Христом как с Судьей, то избежать этого совершенно невозможно; но поскольку Он наша праведность, то осуждение совершенно невозможно. Примирительная смерть и торжествующее воскресение нашего Божественного Заступника совершенно все изменило, так что действие судилища Христова заключается в том, чтобы сделать все явным, чтобы не осталось и не могло остаться ни одного пятнышка на творении Бога, которое провозглашено святым.
Но тогда позвольте спросить: откуда этот страх раскрытия всей нашей ничтожности пред судилищем Христовым? Разве Он не знает о нас все? Не больше ли мы боимся выставления напоказ перед взглядами людей и ангелов, чем перед взглядом нашего благословенного и обожаемого Господа? Если мы явимся пред Ним, то какое значение имеет то, кому еще все станет известно о нас? Насколько Петр и Давид и многие другие уязвлены тем фактом, что бесчисленные миллионы людей прочитали запись их грехов, и что эта запись тиражируется на страницах Писания? Помешает ли это их игре на струнах золотой арфы и возложению их венцов у стоп Того, Чья бесценная кровь навсегда омыла их грехи и привела их, беспорочных, в совершенное сияние престола Бога? Конечно, нет. Зачем же тогда мучить себя мыслью о необходимости предстать пред судилищем Христовым? Разве Судия всей земли не поступает справедливо? Разве мы не можем с уверенностью оставить все в руках Того, Кто возлюбил нас и омыл нас Своей собственной кровью? Неужели мы не можем спокойно довериться Тому, Кто возлюбил нас такой любовью? Неужели Он бросит нас? Неужели Он сделает что-либо несовместимое с той любовью, которая побудила Его отдать за нас Свою бесценную жизнь? Неужели Глава избавится от тела или от какого-либо члена? Разве Жених оставит невесту? Он перед всеми, в виду всех мыслящих тварей, покажет, что нет ни одного пятнышка или изъяна, порока или морщинки, нет ничего подобного на той церкви, которую Он возлюбил любовью, которую не смогут погасить никакие испытания.
Ах, читатель-христианин, неужели ты не видишь, как эта близость к сердцу Христа, а также познание Его совершенного дела развеет туман, обволакивающий вопрос о судилище? Если ты омыт от своих грехов кровью Иисуса и возлюблен Богом, как возлюблен Иисус, то какие причины заставляют тебя страшиться судилища или содрогаться при мысли о том, чтобы предстать перед ним. Абсолютно никаких. Вряд ли что-нибудь может изменить твое положение, поколебать твои отношения, лишить тебя звания или омрачить твою будущность. Мы полностью убеждены, что свет судилища рассеет множество тех облаков, которые окутывают крышку ковчега. Многие, встав пред судилищем, удивятся, почему они вообще боялись за себя. Они увидят свою ошибку и восхитятся благодатью, которая гораздо лучше, чем их боязнь закона. Многие, едва ли способные прочитать свое имя здесь, прочитают его там и возрадуются и изумятся - они возлюбят и преклонятся. Тогда они увидят в ясном свете дня, какие жалкие, вялые, пустые, недостойные мысли о любви Христовой и об истинном характере Его дела их когда-то занимали. Они поймут, с какой прискорбной готовностью судили о Нем по себе, думали и чувствовали так, как будто Его мысли и действия были подобны их собственным. Все это проявится в свете того дня, и затем взрыв славословий, восторженных восклицаний "аллилуйя" исторгнется из множества сердец вследствие того, что здесь они были лишены Его мира и радости из-за страха перед законом и недостойных мыслей о Боге и Его Христе.
Но между тем, как божественной истиной является то, что ничто не сможет произойти пред судилищем Христовым, что каким бы то ни было образом нарушило бы положение или отношения даже слабейшего из членов тела Христова или любого из членов семьи Бога, однако мысль о таком суде чрезвычайно важна и весома. Да, поистине, никто не почувствует ее вескость и значительность больше, чем те, кто ожидает суда с совершенным спокойствием. Следует хорошо помнить, что есть две вещи, которые, безусловно, необходимы для того, чтобы наслаждаться этим спокойствием духа. Во-первых, мы должны иметь звание христианина без изъяна, а во-вторых, наше нравственное состояние и практическое поведение должны быть здравыми. Никакая степень чисто евангельской ясности в отношении нашего звания не поможет, если мы не ходим в нравственном целомудрии пред Богом. Человеку не будет никакой пользы, если он будет говорить, что не боится судилища Христова, ибо Христос умер за него, в то время, как он сам ведет себя распущенно, беззаботно и себялюбиво. Это весьма опасное заблуждение. Крайне тревожно за людей, извлекающих из Евангелия оправдание, чтобы устраниться от святой ответственности, возложенной на них как на слуг Христовых. Можем ли мы произносить праздные слова, зная, что никогда не войдем в суд? Сама мысль об этом ужасна, и все же мы можем отмахиваться от подобных вещей, изложенных нам понятным языком, и в то же время мы позволяем себе через ложное применение учения о благодати впасть в весьма предосудительное легкомыслие и беззаботность в отношении требований святости.
Всего этого следует тщательно избегать. Благодать, избавившая нас от суда, должна оказать более мощное воздействие на наши поступки, чем страх перед этим судом. Более того, мы должны помнить, что, хотя мы как грешники избавлены от суда и гнева, все же как слуги мы должны дать отчет о себе и о наших действиях. Речь идет не о том, что мы будем выставлены здесь или там на обозрение людям, ангелам или бесам. Нет, "каждый из нас за себя даст отчет Богу" (Рим. 14,11-12). Это гораздо более серьезно, более весомо, более важно, чем наш авторитет перед тварью.
"И все, что делаете, делайте от души, как для Господа, а не для человеков, зная, что в воздаяние от Господа получите наследие, ибо вы служите Господу Христу. А кто неправо поступит, тот получит по своей неправде, у Него нет лицеприятия" (Кол. 3,23-25).
Это весьма серьезно и благотворно. Могут спросить: "Когда же мы должны будем дать отчет Богу? Когда мы получим воздаяние за зло?" Нам это не сообщается, ибо не в этом дело. Великая цель Духа Святого в только что процитированном отрывке заключается в том, чтобы привести совесть в святое очищение пред лицом Бога и Господа Христа. Это весьма необходимое благо в наши дни легкого вероисповедания, когда много говорится о благодати, щедром спасении, оправдании без дел, о нашем пребывании во Христе. Не хотим ли мы ослабить смысл этих вещей? Да не будет и мысли об этом! Мы всеми возможными способами стремились бы привести души к божественному познанию и наслаждению этими бесценными правами. Но ведь мы должны помнить и о всеустрояющей силе истины. У всякого вопроса две стороны, и мы находим на страницах Нового Завета самое ясное и полное утверждение благодати, стоящее бок о бок с самыми важными и безоговорочными утверждениями относительно нашей ответственности. Разве последнее заслоняет первое? Конечно, нет. Но и первое не ослабляет последнее. Оба утверждения должны занимать свое должное место и оказывать свое формирующее влияние на наш характер и поведение.
Некоторым учителям, кажется, весьма не нравятся слова "долг" и "обязанность", но мы неизменно обнаруживаем, что те, кто обладает глубочайшим чувством благодати, обладают также, как неизбежное следствие, самым верным чувством долга и ответственности. Мы не знаем здесь никаких исключений. Сердце, находящееся под должным воздействием божественной благодати, наверняка, приветствует всякое упоминание о требованиях святости. Лишь пустые болтуны, разглагольствующие о благодати и положении верующего, поднимают крик против долга и обязанности. Бог действует в рамках нравственности. Он нравственен по отношению к нам и желает, чтобы мы были нравственны по отношению к Нему. Он нравственен в Своей любви и в Своей верности, и Он хотел бы, чтобы и мы были нравственны в наших отношениях с Ним и в нашем ответе на Его святые требования. Мало пользы сказать: "Господи, Господи" - если мы живем в небрежении Его заповедей. Пустое притворство говорить: "Я иду, Господи", - если мы не идем. Бог ищет в Своих детях послушания. "Ищущим Его воздает".
Давайте постоянно иметь это в виду и помнить, что все должно обнаружиться пред судилищем Христовым. "Всем нам должно явиться". Это чистая радость для действительно честного ума. Если мы непритворно не радуемся при мысли о судилище Христовом, то здесь, должно быть, что-то не то. Либо мы не утвердились в благодати, либо мы идем ложным путем. Если мы знаем, что оправданы и приняты пред Богом во Христе, то мысль о судилище Христовом не потревожит наши сердца. Апостол мог сказать: "Богу же мы открыты; надеюсь, что открыты и вашим совестям". Страшился ли Павел судилища? Нет. Поскольку он знал, что как личность принят в воскресшем Христе, что же касается его дел, то он "ревностно старался, водворяясь ли, выходя ли, быть Ему угодным". Так было с этим святым человеком Божиим и преданным слугой Христа.
"Посему и сам подвизаюсь всегда иметь непорочную совесть пред Богом и людьми" (Деян. 24,16).
Павел знал, что он принят во Христе, и потому он трудился, чтобы быть угодным Ему во всех отношениях.
Эти две вещи нельзя разделять, и они никогда не разделяются в божественно наученном рассудке или божественно устроенной совести. Они совершенно связаны вместе и в святой гармонии воздействуют на души своей формирующей силой. Даже теперь нашей целью должно быть хождение в свете судилища. Это оказалось бы благотворным правилом во многих отношениях. Это ни в коей мере не привело бы к подчинению духу законности. Это невозможно. Коснется ли нас законность, когда мы предстанем пред судилищем? Конечно, нет. Почему же мы об этом должны теперь оказывать свое влияние в соответствии с законом? В сущности мы уверены, что для честного сердца нет и не может быть большей радости, чем осознание того, что все в полной ясности выйдет наружу, в совершенном свете, исходящем от судилища, и возможность увидеть весь наш путь в этом мире. Мы увидим, какие ошибки мы совершили, как плохо мы исполнили ту или иную работу, увидим недостойные побуждения, задние мысли, ложные цели или что-то еще. Все это будет зримо представлено в свете божественной истины. Идет ли здесь речь о выставлении перед всей вселенной? Ни в коей мере. Должны мы беспокоиться об этом или нет? Конечно, нет. Отразится ли это, может ли это отразиться на нашей угодности Богу? Нет, мы воссияем там во всех совершенствах нашего воскресшего и прославленного Главы. Сам Судия является нашей праведностью. Мы стоим в Нем. Он для нас совокупность всего. Что может задеть нас? Мы явимся туда как плоды Его совершенного дела. Мы даже будем соучастниками в Его суде, который Он осуществит над миром.
Не достаточно ли этого, чтобы решить все вопросы? Несомненно. Но мы еще должны подумать о нашем личном поведении и служении. Мы должны позаботиться о том, чтобы не принести дерева, соломы и сена в свет восходящего дня, ибо если мы это сделаем, мы неизбежно потерпим урон, хотя и сами спасемся от огня. Мы должны стремиться уже теперь вести себя так, как те, кто уже находится в свете, и чье единственное желание - делать то, что благоугодно нашему обожаемому Господу, не из-за страха суда, но под "великим всеобъемлющим влиянием" Его любви. "Ибо любовь Христова объемлет нас, рассуждающих так: если один умер за всех, то все умерли. А Христос за всех умер, чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего". Это истинная побудительная сила во всем христианском служении. Не страх перед нависшим судом, но любовь Христова удерживает нас, и мы с полной уверенностью можем сказать, что мы никогда не получим такого глубокого чувства этой любви, как тогда, когда мы встанем пред судилищем Христа.
В этой чудесной главе есть много других интересных и ценных вопросов, но нам кажется, на этом мы должны завершить нашу статью, и мы, наверняка, не могли бы сделать это более подходящим образом, чем раскрыв, с помощью Духа Бога, ту тему, которая постоянно была перед нами, - "Служение примирения" - и которой мы теперь займем внимание читателя - по возможности более кратко.
Мы можем рассматривать ее в трех различных аспектах, а именно: первое, основание, на котором покоится это служение; второе, цели, ради которых оно осуществляется; третье, свойства, которыми оно характеризуется.
1. Итак, во-первых, основание, на котором покоится служение примирения. Об этом нам говорится в заключительном стихе нашей главы.
"Ибо не знавшего греха Он (Бог) сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем (Христе) сделались праведными пред Богом".
Здесь мы имеем три части, а именно: "Бог, Христос и грех". Грех является лишь выражением того, чем мы являемся по природе. В "нас" нет ничего, кроме "греха", от макушки головы до самых пят - весь человек есть грех. Греховное начало пронизывает все бытие падшего человечества. Корень, ствол, ветви, листья, цветы, плоды - все есть грех. Мы не только совершили грехи, мы действительно рождены в грехе. Правда, мы - все - имеем свои особенные грехи. Мы, все, не только оступились, но и совратились с путей своих. Каждый идет по своей собственной тропе зла и безумства; и все это - плод того, что называется "грехом". Внешняя жизнь каждого представляет собой лишь струю источника, ветвь ствола; тот источник - грех.
А что такое, позвольте спросить, грех? Это - действие воли против Бога. Это ублажение самих себя, делание того, что нравится нам самим. Это корень, это источник греха. Пусть он принимает любое обличие, пусть он рядится в любые одежды, пусть он будет грубым или чрезвычайно утонченным в своих проявлениях, великое коренное начало, родительский ствол - своеволие, а это грех. Нет необходимости вдаваться в подробности; все, чего мы желаем, - это чтобы читатель получил ясное и всестороннее понятие о том, что есть грех, и, более того, понятие о том, что он по природе своей грешен. Где этот великий и важный факт полностью овладевает душами, силой Духа Святого, там не может быть покоя до тех пор, пока душа не усвоит истину, изложенную в Кор. 5,21. Необходимо решить вопрос о грехе, прежде чем сможет появиться хотя бы одна мысль о примирении. Бог никогда не сможет примириться с грехом. Но падший человек был грешником по образу действий и грешным по натуре. Самый источник его существования был развращен и осквернен, а Бог был свят, справедлив и истинен. У него слишком чистое око, чтобы созерцать зло, и Он не может взирать на беззаконие. Следовательно, между Богом и греховным человечеством не может быть ничего подобного примирению. Правда - о, это благословенная правда, что Бог благ, милосерд и благодатен. Но кроме того, он свят, а святость и грех никогда не уживаются.
Что же делать? Послушайте ответ: "Бог сделал Христа для нас жертвою за грех". Но где? Читатель, хорошенько посмотри на это. Где Христос был сделан жертвою за грех? В Его ли колыбели? В водах ли Иордана? Или в Гефсиманском саду? Нет, хотя, наверняка, в том саду тени удлинялись, потемки сгущались, отчаяние углублялось. Но где и когда святой, непорочный, бесценный Агнец Бога стал жертвою за грех? На кресте, и только там! Это великая основополагающая истина - истина жизненной важности - истина, которую враг Бога пытается затемнить и устранить всеми возможными способами. Дьявол пытается самым злостным образом ниспровергнуть крест. Ему не важно, как он достигнет этой цели. Он использует всех и все для того, чтобы затемнить славу Креста, эту великую центральную истину христианства, вокруг которой вращаются все другие истины и на которой, как на вечном основании, покоится все строение божественного откровения.
"Он сделал Его жертвою за грех". В этом корень всего вопроса. Христос на кресте был сделан для нас жертвою за грех. Он умер и был погребен. Грех был осужден. Он встретил справедливый суд святого Бога, Который не мог бы смириться ни с одной крупицей греха; нет, Он излил Свой непримиримый гнев на него в лице Своего Сына, когда Сын "был сделан жертвою за грех". Серьезная ошибка - думать, будто Христос нес суд Бога в течение всей Своей жизни или будто что-либо, помимо смерти Христа, могло решить вопрос о грехе. Он мог воплотиться, Он мог жить и трудиться на этой земле. Он мог творить Свои бесчисленные чудеса, Он мог исцелять, очищать, воскрешать, Он мог молиться, плакать и стенать, но ничто из этого само по себе, ни все вместе не могло бы стереть ни единого пятнышка с этой ужасной вещи - "греха". Бог Дух Святой возглашает, что "без пролития крови не бывает прощения" (Евр. 9,22).
Итак, читатель, если святая жизнь и труды Сына Бога, если Его молитвы, слезы и стенания не могли устранить грех, то как ты можешь думать, будто твоя жизнь и труды, твои молитвы, слезы и стенания, твои добрые дела, обряды, таинства и церемонии вообще могут устранить грех? Суть в том, что жизнь нашего благословенного Господа только доказала, что человек становится все греховнее. Она положила последний камень в нагромождении его вины и потому оставила вопрос о грехе совершенно неразрешенным.
Но это не все. Наш благословенный Господь Сам провозглашает снова и снова абсолютную и неотвратимую необходимость Его смерти. "Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода" (Иоан. 12). "Так написано, и так надлежало пострадать Христу и воскреснуть из мертвых в третий день" (Лук. 24,46). "Как же сбудутся Писания, что так должно быть?" (Мат. 26). Одним словом, смерть была единственным путем жизни, единственной основой единения, единственной почвой примирения. Все, кто говорит о воплощении как об основании единения со Христом, самым явным образом отрицают всю полноту истины, связанной с умершим и воскресшим Христом. Многие этого не видят, но сатана это видит, и он также видит, как это действует. Он знает, чего хочет, и слугам Христовым следует знать, к чему приводит то заблуждение, против которого мы предостерегаем наших читателей.
В сущности, враг не желает, чтобы души увидели, что в смерти Христа был вынесен приговор над падшей человеческой природой и над всем миром. Дело было вовсе не в воплощении. Воплощенный Христос подверг человека смерти, воскресший Христос принял верующего в союз с Собой. Когда Христос пришел во плоти, падший человек все еще находился под проклятием. Когда Христос умер на кресте, падший человек был полностью осужден. Когда Христос воскрес из мертвых, Он стал Главой нового рода, каждый член которого, оживотворенный Святым Духом, рассматривается Богом в единении со Христом в его жизни, праведности и благоволении - как бывший мертвый, прошедший через суд и ныне свободный от всякого осуждения, как и Сам Христос. "Незнавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом".
Итак, читателю, преклоняющемуся пред Писанием, должно быть ясно, что воплощение не совершило и не могло совершить все это. Воплощение не устранило грех. Есть ли нужда останавливаться здесь на славной тайне воплощения? Сможет ли кто-нибудь вообразить себе, что мы принимаем ценность или нарушаем целостность этой бесценной основополагающей истины вследствие того, что мы отрицаем, что воплощение устраняет грех или образует основу нашего союза со Христом? Полагаем, нет. То, что воплощение было существенно необходимо для совершения искупления, - ясно всем. Христос должен был стать человеком, чтобы умереть. "Без пролития крови нет прощения". Он должен был отдать свою плоть ради жизни мира. Но это лишь доказывает абсолютную необходимость смерти. Именно то, что Он отдал Свою плоть, а не принял ее, лежит в основе всего - в основании жизни, прощения, мира, праведности, единения, славы - в основании всего. Если бы не эта смерть, то не было бы и не могло бы быть абсолютно ничего. Через смерть мы имеем все.
Но мы в данный момент не можем далее исследовать этот глубокий предмет. Было уже достаточно сказано, чтобы установить его связь с нашей настоящей темой - служение примирения. Когда мы читаем, что "Бог сделал Христа жертвою за грех", то мы должны понять, что это подразумевает не меньшее, чем смерть на кресте. "Ты, - говорит Благословенный, - свел Меня к праху смертному" (Пс. 22). Какое признание! Кто в силах измерить бездонные глубины этих слов: "Ты", "Меня" и "прах смертный"? Кто способен постичь вопрос: "Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?" Почему святой, праведный Бог оставил Своего единородного, возлюбленного, вечного Сына? Ответ заключает в себе прочное основание того чудесного служения, о котором мы говорим. Христос был сделан жертвою за грех. Он не только понес наши грехи на Своем собственном теле на кресте; но Он был сделан жертвою за грех. Он был обвинен в совокупном грехе. Он был "Агнцем Божиим, взявшим на Себя грех мира". Как таковой Он прославил Бога в той самой сцене, где был обесчестен. Он восславил Его как раз в том, в чем было уязвлено Его величие. Он взял на Себя все. Он взвалил на Себя всю тяжесть бремени и полностью расчистил то место, на котором Бог мог заложить основу нового творения. Он открыл эти вечные шлюзы, которые затворил грех, чтобы полноводные потоки божественной любви могли хлынуть по тому руслу, проложить которое могла лишь Его искупительная смерть; до тех пор пока грех стоял под вопросом, примирение было вне вопроса. Но Христос, "будучи сделан жертвою за грех", умер и устранил этот вопрос навеки, полностью изменив таким образом основание и характер отношений Бога с человеком и с миром.
Итак, смерть Христа, как мы видели, является единственной основой примирения. Это божественное деяние открыло путь для верных отношений людей и вещей с Богом в их должном положении перед Ним. Следует помнить, что это является истинным смыслом и значением примирения. Грех отчуждил "людей" от Бога и совершенно отстранил "вещи", следовательно, как люди, так и вещи должны быть примирены; и смерть Христа расчистила путь для этого.
Хорошо было бы ясно увидеть различие между "искуплением" и "примирением". Эти понятия часто смешиваются из-за невнимания к Писанию; и почтенные переводчики нашего славного авторизованного перевода не отметили с должной точностью этого различия.
Эти различия ни в коей мере не незначительны. Слово "умилостивление" в тех или иных формах шесть раз встречается в Новом Завете (внимательно посмотрите Лук. 18,13, Рим. 3,25, Евр. 2,17, 1 Иоан. 2,2; 4,10). Слово же "примирение" в разных формах тринадцать раз встречается в Новом Завете (см. Рим. 5,10.11; 11,15; 1 Кор. 7,11; 2 Кор. 5,18; 19,20; Еф. 2,16; Кол. 1,20.21). Если читатель возьмет на себя труд исследовать и сравнить эти отрывки, то он увидит, что искупление и примирение - это не одно и то же, но что первое является основанием последнего. Грех превратил человека во врага и смешал вещи. В Кол. 1,20.21 мы читаем: "И чтобы посредством Его примирить с Собою все, умиротворив через Него, кровию креста Его," (в этом - основание) " и земное и небесное. И вас, бывших некогда отчужденными и врагами, по расположению к злым делам, ныне примирил в теле Плоти Его, смертью Его, чтобы представить вас святыми и непорочными и неповинными пред Собою".
Здесь мы видим утверждение смерти Христа как основание примирения как с людьми, так и с вещами.

Примечание

Если читатель на миг обратится к 1 Кор. 7,11, то он увидит употребление слова "примириться": "Если же разведется, то должна оставаться безбрачною, или примириться с мужем своим, - и мужу не оставлять жены своей".
В классическом греческом языке это слово применялось для обозначения обмена денег, обмена одной вещи на другую, обмена пленными, или когда человек менялся из врага в друга. Короче, повсюду проводится различие между "искуплением" или "умилостивлением" и "примирением". Первое - jlasm"z, последнее - xatallagh.
Итак, это приводит нас к другому вопросу огромной важности. Мы часто слышим слова, что смерть Христа была необходима для того, чтобы примирить Бога с человеком. Это религиозное заблуждение, происходящее из невнимания к языку Святого Духа и к ясному значению слова "примирение". Бог неизменен, Он никогда не покидал Своего естественного и истинного положения. Он остается верным. Нет и не может быть никакого отчуждения, насколько это касается Его, и потому нет никакой нужды в примирении Его с нами. В сущности все как раз наоборот, человек совратился; он был врагом и с ним нужно было примириться. Но это было бы совершенно невозможно, если бы грех не был праведно устранен, а грех мог быть устранен только через смерть - смерть Того, Кто, будучи человеком, мог умереть, а, будучи Богом, мог придать все величие, достоинство и славу Своей божественной Личности искупительной жертве, которую Он принес.
Потому-то, как и можно было бы ожидать, Писание никогда не говорит о примирении Бога с человеком. Во всем Новом Завете нельзя найти подобного выражения. "Потому что Бог во Христе примирил с Собою мир (то есть в широком смысле - людей и предметы), не вменив людям преступлений их". И снова: "Все же от Бога, Иисусом Христом, примирившего нас с Собою и давшего нам служение примирения". Одним словом, именно Бог в Его бесконечной благодати и милости через примирительную смерть Христа возвращает нас к Себе и ставит нас не просто на прежнее место, или на прежнее основание, или в прежние отношения, но, благодаря делу Христа, возвращает нам гораздо больше, чем мы потеряли, и вводит нас в чудесные отношения сынов, помещая нас пред лицо Свое в божественной и вечной святости и в безграничном благоволении и приятии Своего собственного Сына Иисуса Христа, нашего Господа.
Поразительная благодать! Величественный и славный замысел! Какое служение! Но должны ли мы удивляться, когда мы думаем о смерти Христа как основании всего этого? Когда мы вспоминаем, что "Христос был сделан для нас жертвою за грех", то к этому, по-видимому, следует добавить, что "нам следует стать праведностью Бога в Нем". Возвращение людей и предметов в прежнее состояние Адама не было бы достаточным результатом деяния, подобного тому, какое совершил Христос. Это никогда и ни в коей мере не удовлетворило бы сердце Бога, касается ли это славы Христа или нашего благословения. Это не было бы ответ на мощный призыв Иоан. 17: "Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить. И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира" (стихи 4,5). Кто может измерить глубину и силу этих слов, когда они коснулись слуха Бога и Отца нашего Господа Иисуса Христа?
Но мы не можем развивать эту тему, как бы сильно нам этого ни хотелось. Остается немного сказать относительно целей служения примирения, поскольку мы в какой-то мере предвосхищали их, говоря о "людях и предметах", ибо они в самом деле являются целью и включаются в емкое слово "мир". "Бог во Христе примирил с Собою мир". Мы хотели бы здесь просто добавить, что ни одно творение поднебесное абсолютно не может исключить себя из сферы этого самого бесценного служения. Прежде чем читатель сможет исключить себя из приложения к себе всей этой благодати, он должен доказать, что не принадлежит миру. Этого ему не удастся сделать, и, следовательно, он увидит, что Бог умоляет его примириться с Ним.
Но это заставляет нас взглянуть на мгновение на те свойства, которые характеризуют это славное служение.
1. Во-первых, давайте отметим отношение Бога. Он умоляет грешников. Какая мысль! Она кажется слишком великой, чтобы сердце постигло ее. Только подумай, читатель, о том, что Верховный и Могущественный Бог, Сотворивший концы земли, Тот, Кто в силах погубить в аду как душу, так и тело, подумай, что Он умоляет и упрашивает тебя быть Ему другом! Речь идет не о твоей мольбе к Нему и не о том, что Он слышит тебя. Нет, совсем наоборот, - Он умоляет тебя. Но что Он просит от тебя? Чтобы ты сделал или дал что-нибудь? Нет, Он просто просит, чтобы ты был Ему другом, потому что Он сделал тебя другом ценой жизни Своего собственного Сына. Подумай об этом. Он не пожалел Своего единородного и возлюбленного Сына, но поразил Его вместо тебя. Он сделал Его для нас жертвою за грех. Он осудил твой грех в лице Своего Сына на кресте, чтобы Он мог примирить тебя с Ним. И теперь Он простирает руки и открывает сердце для тебя, и умоляет тебя примириться, стать Ему другом. Непревзойденная благодать! Поистине, человеческий язык может лишь ослабить и обеднить ее великую сущность.
Далее, скажем только, что сила стиха 20 значительно ослабляется словом "вы", которое, как заметит читатель, не следует сюда вставлять. Оно создает впечатление, будто апостол умоляет святых в Коринфе примириться, между тем как он лишь утверждает образ мыслей и действий, принятый всеми "посланцами" ради Христа, куда бы они ни шли по целому свету, - языком, которым они обращаются ко всякой твари поднебесной. Не "делай то или это", не "дай то или это". Это было не повеление или запрещение, но просто - "примиритесь".
2. И далее, какое ободрение для бедного трепещущего сердца, ощущающего бремя греха и вины, быть уверенным, что Бог не вменит ему, не засчитает ни один из его грехов! Это другая драгоценная черта служения примирения. "Не вменит людям преступлений их". Это должно успокоить сердце. Если Бог говорит мне, что Он не засчитает мне ни одного прегрешения, потому что Он уже засчитал их Иисусу на кресте, то это может умиротворить мой дух и освободить сердце. Если я верю, что Бог действительно имеет в виду то, что говорит, то моим уделом будет совершенный мир. Правда, постичь силу этой славной истины я могу только силой Духа Святого, но Дух Святой побуждает меня уверовать в это и обрести покой в том, что Бог - благословенно Его имя - не вменит и не пожелает вменить мне ни одного греха, потому что Он уже вменил все Христу.
Но это приводит нас к третьей черте служения примирения.
3. Если Бог не пожелает вменить мне мои прегрешения, то что Он мне вменит? Праведность, - а именно праведность Бога. Мы не станем пытаться раскрыть природу и характер этой праведности. Мы можем сделать это по другому поводу, если позволит Господь, но здесь мы ограничимся заявлением, содержащимся в рассматриваемом нами отрывке, которое провозглашает, что Бог сделал Христа, незнавшего греха, жертвою за грех для нас, бывших воплощением греха, чтобы мы могли стать праведными перед Богом в Нем. Славная истина! Греху в отношении верующего положен конец. Христос живет как наша нетленная праведность пред Богом, и мы живем в Нем. В Книге божественной справедливости нет ни единой записи о нашем долге; но порука за нас - воскресший и прославленный Христос. Но это еще не все. Наши грехи не только истреблены, наша вина не только снята, а наше существо полностью отвергнуто, мы не только сделались праведностью Бога в Иисусе, но мы ко всему прочему возлюблены Богом, как возлюблен Им Иисус, приняты в Нем, едины с Ним во всем, чем Он является и чем Он обладает как воскресший, победоносный, вознесшийся и прославленный Человек одесную Бога. Выше этого невозможно пойти.
Итак, мы должны закончить нашу статью, что мы делаем с большой неохотой. Мы делаем это с определенным чувством горечи из-за слабости и скудости нашего трактования этой возвышенной и обширной темы. Но все это мы предаем в руки Господа. Он знает все об этом предмете и его трактовке - все о читателе и авторе этих строк. Для Него мы совершаем все это, обращаясь с настоятельным заключительным призывом к необращенному, непробудившемуся читателю.
Дорогой друг, позволь мне напомнить тебе, что это славное служение очень скоро закончится. Благоприятный год, день спасения вскоре подойдет к концу. Посланцы скоро будут отозваны обратно, и их миссия навсегда завершится. Двери скоро захлопнутся и для мира, отвергающего Христа, наступит день возмездия со всеми его ужасами и гневом. Умоляю тебя, беги от грядущего гнева. Помни, что Тот, Кто ныне молит и просит тебя примириться с Ним, вскоре изречет следующие ужасные слова: "Я звала, и вы не послушались; простирала руку мою, и не было внимающего; и вы отвергли все мои советы, и обличений моих не приняли. За то и я посмеюсь вашей погибели; порадуюсь, когда придет на вас ужас" (Пр. 1,24-26).
Да избежит читатель невыразимых ужасов дня гнева и суда!


Глупцы зовут Его тщеславно: "Наш Спаситель" -
Свои дела с великим замыслом смешав, -
И думают попасть в Его обитель,
Все радости земные исчерпав.
И если их деяния слишком легковесны
(Из них немногие не верят в свой успех),
Они великим именем бесчестно
Прикрыть готовы самый тяжкий грех.
Другие мнят Его своим "бесценным Богом"
И говорят: "Источник радости для нас" -
Ну а живут безумством и пороком,
За бренный мир цепляясь всякий раз.
И славословят день и ночь, не зная меры,
Но, как Иуда, на Него бросают тень, -
Какая польза от подобной веры
Им будет в тот ужасный судный день?
Но если спросят, что я думаю об этом,
Что для меня Иисус и свет Его венца,
Отвечу: "Он мой Бог, моя победа,
Надежда от начала до конца.
Он мой удел, мой Избавитель от лукавства,
Опора, жизнь и сила, пища и питье,
Мой Друг, Спаситель от греха и рабства,
Пастух, Господь - мое земное все!"


Часть 1
"И сказал им: вот то, о чем Я вам говорил, еще быв с вами, что надлежит исполниться всему, написанному о мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах. Тогда отверз им ум к уразумению Писаний. И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день, и проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима. Вы же свидетели сему. И Я пошлю обетование Отца моего на вас; вы же оставайтесь в городе Иерусалиме, доколе не облечетесь силою свыше" (Лук. 24,44-49).
Этот прекрасный отрывок из Святого Писания раскрывает перед нами великое поручение, которое доверил воскресший Господь Своим апостолам в тот момент, когда Он собирался вознестись на небеса, совершив Свое благословенное дело на земле. Это поистине чудесное поручение, являющее глубокие истины, которые мы можем рассмотреть с величайшим духовным наслаждением и пользой для себя. Размышляем ли мы о самом поручении, о его основании, его полномочиях, его силе или его сфере - мы всюду обнаруживаем обилие бесценных наставлений. Да направит благословенный Дух наши мысли, в то время как мы начинаем наши рассуждения с поручения, как такового:
Наш Господь и Спаситель Иисус Христос особо поручил своим апостолам проповедовать "покаяние и прощение грехов". Давайте будем все помнить об этом. Мы склонны забывать это, что наносит значительный ущерб нашему благословению и душам наших слушателей. Некоторые из нас часто недооценивают первую часть поручения, возможно, в стремлении поскорее перейти ко второй. Это чрезвычайно серьезная ошибка. Мы можем быть уверены, что истинная мудрость заключается для нас в том, чтобы придерживаться тех самых условий, на которых наш благословенный Господь дал свое поручение своим первым вестникам. Мы не можем опустить ни единой частности, не говоря уже о целом разделе поручения, без серьезного ущерба во всем. Наш Господь бесконечно мудрее и благодатнее нас, и нам не следует бояться со всей возможной ясностью благовествовать то, что Он завещал Своим апостолам проповедовать, а именно: "И покаяние и прощение грехов".
Итак, вопрос в том, все ли мы тщательно сохраняем эту весьма важную связь? Придаем ли мы достаточное значение первой части великого поручения? Проповедуем ли мы покаяние?
Мы пока не задаемся вопросом о том, что такое покаяние; это мы сделаем - с позволения Бога - позднее. Но чем бы оно ни являлось, проповедуем ли мы его? Ясно то, что Господь завещал Своим апостолам проповедовать Его; более того, Он проповедовал Его Сам, как мы читаем в Мар. 1,14.15: "После же того, как предан был Иоанн, пришел Иисус в Галилею, проповедуя Евангелие Царствия Божия и говоря, что исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие".
Давайте тщательно это отметим. Пусть все проповедники возьмут это на заметку. Наш божественный Учитель призывал грешников покаяться и веровать в Евангелие. Некоторым хотелось бы, чтобы мы считали ошибкой - призывать тех, кто мертв в своих грехах и прегрешениях, предпринять что-либо. Нам говорят: "Как могут мертвые покаяться? Они ведь неспособны на духовные перемены, сначала им следует дать силы, прежде чем они смогут покаяться или уверовать".
Каков будет наш ответ на все это? Он будет поистине прост - наш Господь лучше всех богословов в мире знает, что следует. Он знает все о состоянии человека - о его вине, его падении, его духовной смерти, его абсолютной беспомощности, его полной неспособности правильно помыслить, сказать хотя бы одно правильное слово или совершить хотя бы один правильный поступок; и все же Он призывает людей покаяться. Это вполне достаточно для нас. Не наше дело пытаться примирить кажущиеся различия. Может показаться трудным согласовать совершенное бессилие человека с его ответственностью, но "Бог - Его собственный толкователь, и Он разъясняет все". Наше счастливое право и наш непререкаемый долг - верить в то, что Он говорит, и исполнять то, что Он говорит нам, - в этом истинная мудрость, и это дает нам прочный мир.
Наш Господь проповедовал покаяние, и Своим апостолам Он завещал проповедовать его. Послушайте Петра в день Пятидесятницы: "Петр же сказал им: покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и получите дар Святого Духа". И снова: "Итак, покайтесь и обратитесь, чтобы загладить грехи ваши, да придут времена отрады от лица Господа". Послушайте затем Павла, когда он стоял на Марковом поле в Афинах: "Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться, ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную, посредством предопределенного Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых", так и в своем трогательном обращении к старейшинам Ефеса он говорит: "Я не пропустил ничего полезного (благословенный слуга!), о чем вам не проповедовал бы и чему не учил бы вас всенародно и по домам, возвещая Иудеям и Еллинам покаяние перед Богом и веру в Господа нашего Иисуса Христа". И вновь обращаясь к царю Агриппе, он говорит: "Поэтому, царь Агриппа, я не воспротивился небесному видению, но сперва жителям Дамаска и Иерусалима, потом всей земле Иудейской и язычникам проповедовал, чтобы они покаялись и обратились к Богу, делая дела, достойные покаяния".
Итак, перед лицом этой массы свидетельств, имея перед собой яркий и совершенный пример нашего Господа и Его апостолов, разве мы не можем с полным правом спросить: не ущербно ли во многом современное проповедование? Проповедуем ли мы, как нам надлежит, покаяние? Отводим ли мы ему то место, которое оно занимало в благовествовании нашего Господа и Его первых вестников? Тщеславно и глупо (если не хуже того) говорить о законности проповедования покаяния и утверждать, что призыв мертвых в их прегрешениях и грехах покаяться омрачает блеск Евангелия благодати Бога. Придерживался ли Павел закона в своих проповедях? Разве он не благовествовал ясное, полное, щедрое и божественное Евангелие? Или мы имеем какие-то преимущества пред Павлом? Неужели мы более ясно проповедуем Евангелие? Как самонадеянно это понятие! Но ведь он проповедовал покаяние. Он говорил своим слушателям, что "Бог ныне повелевает всем народам покаяться". Противоречит ли это благодати Бога? Лишает ли это его небесной полноты и щедрости? С таким же успехом можно было бы сказать крестьянину, что он вредит урожаю тем, что вспахивает слежавшуюся почву, прежде чем засевает ее.
Несомненно, крайне важно проповедовать Евангелие благодати Бога, или, если хотите, Евангелие славы, во всей его полноте, ясности и силе. Мы должны проповедовать неисследимые щедроты Христа - возвещать все замыслы Бога, благовествовать праведность Бога и Его спасение без всяких ограничений, условий или любого рода препятствий, возвещать благую весть всякому творению поднебесному.
Мы самым энергичным образом настаиваем на этом. Но в то же время мы должны ревностно придерживаться условий великого поручения. Мы ни на волос не можем от них отступить без серьезного ущерба для нашего свидетельства и для наших слушателей. Если мы отказываемся проповедовать прощение, то мы удерживаем нечто полезное. Что мы скажем крестьянину, увидев, как он разбрасывает драгоценное зерно по утоптанной целине? Мы скажем, что он просто не в своем уме. Сначала плуг должен сделать свое дело. Прежде, чем сеять семя, нужно взрыхлить почву и сделать борозды, и мы можем быть уверены, что как в царстве природы, так и в царстве благодати посеву должна предшествовать вспашка. Следует должным образом подготовить почву для семени, иначе вся работа окажется совершенно напрасной. Пусть же Евангелие проповедуется так, как Бог дал его нам в Своем Слове. Пусть оно не лишается Его нравственной славы, пусть оно течет так, как оно проистекает из глубочайшего источника в сердце Бога по руслу совершенного Христом дела, силой Духа Святого. Мы не только полностью допускаем это; но и в то же время мы никогда не должны забывать, что наш Господь и Владыка призвал людей "покаяться и веровать в Евангелие", что Он строго предписал Своим святым апостолам проповедовать покаяние и что благословенный апостол Павел, глубочайший из когда-либо известных учителей Церкви, проповедовал покаяние, повсюду призывая людей раскаяться и сотворить достойный плод покаяния.
И здесь будет небесполезно спросить, чем является это покаяние, которое занимает такое выдающееся место в великом поручении и в благовествовании нашего Господа и Его апостолов. Если оно является - как ему и следует - непременной и всеобщей необходимостью человека, если Бог всем людям и повсюду заповедует покаяться, если покаяние неразрывно связано с отпущением грехов, то как же необходимо для нас попытаться понять его истинную природу!
Итак, что есть покаяние? Пусть Сам Дух наставит нас через Слово Бога! И только Он! Мы все подвержены заблуждениям, и некоторые из нас заблуждаются в мыслях по этому чрезвычайно важному предмету. Мы находимся в опасности, пытаясь избежать ошибки, с одной стороны, впасть в ошибку, с другой. Мы жалкие, слабые, невежественные, блуждающие создания, единственная возможность которых быть в безопасности - это постоянно держаться у ног нашего благословенного Господа Иисуса Христа. Он один может научить нас тому, что является покаянием и что им не является. Мы полностью уверены, что враг душ и истины преуспел в том, чтобы придать покаянию ложное значение в вероисповеданиях и конфессиях, а также в общественном проповедовании христианства; и убеждение в этом делает для нас все более необходимым держаться ближе к живому учению Священных Писаний.
Мы не знаем формальных определений данного предмета, представленных Святым Духом. Он не описывает нам многословно, что есть покаяние, но чем больше мы изучаем Слово в отношении этого великого вопроса, тем более глубоко мы убеждаемся, что истинное покаяние влечет за собой серьезное осуждение самих себя, нашего состояния и наших путей пред лицом Бога; покаяние не временное чувство, но непрекращающееся состояние; это - не определенное переживание, через которое нужно пройти, чтобы получить отпущение грехов, но глубокая и укоренившаяся привычка души, придающая ей серьезность, сосредоточенность, чуткость, сокрушенность и глубочайшую смиренность, которые будут сопровождать и определять весь наш путь.
Мы вопрошаем, достаточно ли понят этот предмет? Пусть читатель не поймет нас неправильно. Мы ни на миг не имели в виду, что душа должна постоянно сгибаться под чувством непрощенного греха. Мы далеки от этой мысли. Но мы сильно опасаемся того, что некоторые из нас, избегая законности в вопросе о покаянии, погрязнут в легкомыслии. Это серьезная ошибка. Мы можем утверждать, что легкомыслие не является лекарством от законности; а если бы кто-либо стал утверждать это, то мы бы не колеблясь объявили, что такое "лекарство” хуже болезни. Слава Богу, мы обладаем Его собственным и лучшим средством от легкомысленности с одной стороны, и законности - с другой. Истина, настаивающая на покаянии, является средством от первого. Благодать, возвещающая отпущение грехов, является средством от последнего. И мы не можем не верить, что чем глубже наше раскаяние, тем полнее будет наше наслаждение отпущением.
Мы склонны думать, что во многих из наших современных учений недостает глубины и серьезности в нашем желании сделать Евангелие простым, а спасение легким, мы теряем возможность довести до совести наших слушателей святые требования истины. Если бы проповедник наших дней должен был призывать своих слушателей "покаяться, обратиться к Богу, делая дела, достойные покаяния", то он в определенных кругах был бы объявлен невежественным, низкопробным законником и тому подобное. Но ведь это именно то, что делал благословенный апостол Павел, как он сам сообщает нам. Хватит ли у кого-либо из наших современных евангелистов совести сказать, что Павел был законником или невежественным проповедником? Не думаем. Павел нес с собой полное, ясное, драгоценное - Евангелие Бога - Евангелие благодати и Евангелие славы. Он проповедовал царство Бога; Он раскрывал славное таинство Церкви - таинство, особо доверенное ему.
Но пусть все проповедники помнят, что Павел проповедовал покаяние. Он призывал грешников осудить себя, раскаяться во прахе и пепле, как им подобало и надлежало. Он сам учил об истинном смысле покаяния. Он не только осудил себя раз и навсегда, но он жил в духе самоосуждения. Это было привычкой его души, направленность его сердца, и это придавало глубину, основательность, серьезность и значимость его благовествованию, о котором мы, современные проповедники, знаем так мало. Мы не считаем, что покаяние Павла закончилось тремя днями и ночами слепоты его после обращения. Он пребывал в самоосуждении всю жизнь. Помешало ли это его наслаждению благодатью Бога или милостью Христа? Нет, это сделало его наслаждение еще глубже и сильнее.
По нашему убеждению, все это требует самого серьезного рассмотрения. Мы крайне опасаемся легкомысленного, пренебрежительного, поверхностного стиля многих из наших современных проповедей. Нам иногда кажется, что в насмешку над Евангелием грешнику внушают, будто он оказывает Богу великую милость, принимая спасение из Его рук. Мы энергично протестуем против этого. Это бесчестит Бога и принижает значение Его Евангелия и, как и следует ожидать, нравственное воздействие этого на тех, кто называет себя обращенными, достойно сожаления. Это в высшей степени возбуждает легкомысленность, потворство самому себе, приверженность мирскому, суетность и безумство. Грех перестает ощущаться как мерзость в глазах Бога. Человек не осуждает самого себя и не оставляет мир. Проповедуется Евангелие того, что можно было бы назвать "легким спасением" для плоти; это самое чудовищное, что мы можем себе вообразить, - чудовищное в своем воздействии на душу и в своих последствиях в жизни. Приговор Бога над плотью и над миром не оставляет места для упомянутого нами проповедования. Людям предлагается спасение, которое оставляет существо человека и мир практически неосужденными и, как следствие, те, кто называет себя обращенными этим Евангелием, проявляют легкомыслие и необузданность, потрясающие людей глубокой набожности.
Человек должен занять перед Богом свое истинное место, и это место самоосуждения, сокрушенности сердца, истинного сожаления о грехе и истинного исповедания. Именно здесь он услышит благую весть. Полнота Бога ждет пустого сосуда, и истинно раскаявшаяся душа является тем пустым сосудом, в который в спасительной силе может влиться вся полнота и благодать Бога, Дух Святой заставит грешника почувствовать и признать свое истинное состояние. Только Он может это сделать, но Он использует для этой цели благовествование. Он доводит Слово Бога до совести человека, Слово - Его молот, которым Он дробит на куски скалу, Его плуг, которым Он взрыхляет слежавшуюся почву. Он делает борозду и затем бросает туда нетленное семя, которое должно прорасти и принести плоды во славу Богу. Правда, борозда, как бы глубока они ни была, не может произвести никакого плода. Это семя, а не борозда дает плод, но тем не менее без борозды не обойтись.
Нужно сказать, что в покаянии для грешника нет никакой заслуги, заявления о заслуге должны рассматриваться как наглая ложь. Покаяние не является добрым делом, за которое грешник награждается благоволением Бога. Подобный взгляд на этот вопрос - совершенная и губительная ложь. Истинное покаяние - это обнаружение и сердечное исповедание полного нашего падения и вины. Это открытие того, что вся моя жизнь была ложью, а сам я был лжецом. Это серьезное дело. Когда душа подведена к нему, не должно быть никакого легкомыслия или пренебрежения. Покаяние души перед лицом Бога - это тяжкое испытание, и мы не можем не чувствовать, что чем больше мы руководствуемся условиями "великого поручения", тем более серьезно, настойчиво и последовательно мы должны призывать людей "покаяться, обратиться к Богу, делая дела, достойные покаяния". Мы должны проповедовать покаяние, а также прощение грехов.
Часть 2
С момента написания нашей последней главы мы весьма много интересовались тем способом, которым представлено покаяние в этих неподражаемых притчах в Лук. 15. Там мы чрезвычайно трогательным и убедительным образом познаем не только постоянную и всеобщую необходимость, нравственность истинного покаяния в каждом случае, но также и то, что оно приятно сердцу Бога. Наш Господь в Своем чудесном ответе книжникам и фарисеям провозглашает, что "на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся". И снова: "Так, говорю вам, бывает радость у ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся".
Итак, это дает нам весьма возвышенный взгляд на этот предмет. Одно дело видеть, что покаяние обязательно для человека, и совсем другое, гораздо более высокое - то, что оно приятно Богу. "Ибо так говорит Высокий и Превознесенный, вечно Живущий, - Святый имя Его: Я живу на высоте небес и во святилище, и также с сокрушенными и смиренными духом, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных". Разбитое сердце, сокрушенный дух, покаянный рассудок - радость для Бога.
Давайте поразмышляем над этим фактом. Книжники и фарисеи роптали на то, что Иисус принимал грешников. Как мало они Его понимали! Как мало они знали о той цели, что привела Его в этот мрачный и грешный мир! Как мало они знали о себе! Иисус пришел спасти именно погибших. Но книжники и фарисеи не считали себя погибшими. Они думали, что с ними все в порядке. Они не хотели Спасителя, они были совершенно не сокрушены - не раскаявшиеся, но самоуверенные, они, следовательно, не хотели рассчитывать на крупицу истины в небесах. Все учение книжников и вся праведность фарисеев не могли вызвать ни одной нотки радости перед лицом ангелов Бога. Они были подобны старшему сыну в притче, который сказал: "Вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими".
Здесь мы видим подлинный образец несокрушенного сердца и нераскаявшегося духа - человек, совершенно удовлетворенный самим собой. Жалкое существо! Он никогда не касался струн Отцовского сердца - никогда не черпал из Отцовской любви, никогда не чувствовал Отцовских объятий; никогда не слышал Отцовского приветствия. Да и как он мог? Он никогда не ощущал себя погибшим. Он был преисполнен самого себя, и потому в нем не оставалось места для Отцовской любви. Он не чувствовал, что чем-то Ему обязан, и, следовательно, он считал, что ему нечего прощать. "Вот, я столько лет служу тебе, но ты никогда не дал мне и козленка". Он не получил своего жалования!
Какое вопиющее безумство! Точно так же обстоит дело со всякой необращенной душой - с каждым, кто рассчитывает на свою собственную праведность. Такой человек на самом деле превращает Бога в своего должника. "Я служил Тебе, но я не получил того, что заработал". Жалкие понятия! Человек, разглагольствующий о своих обязанностях, о своих делах, словах, дарах, поистине, оскорбляет Бога. Но с другой стороны, человек, который приходит с сокрушенным сердцем, смиренным духом, раскаявшийся, осудивший самого себя, - этот человек радует сердце Бога.
А почему? Просто потому, что такой человек чувствует потребность в Боге, в этом заключается великая нравственная тайна всего этого предмета. Постичь ее - значит, охватить всю полноту истины великого вопроса о покаянии. Бог любви желает пробиться к сердцу грешника, но для Него там нет места до тех пор, пока это сердце остается ожесточенным и нераскаявшимся. Но когда грешник доведен до конца, когда он видит себя беспомощным, безнадежно погибшим, когда он увидит крайнюю пустоту, бренность и суетность всего земного, когда, подобно блудному сыну, он опомнится и ощутит глубину и действительность своей нужды, тогда в его сердце появится место для Бога и - о, чудесная истина! - Бог с наслаждением придет и наполнит его. "А вот на кого Я призрю". - На кого же? На того человека, который исполняет свой долг, соблюдает закон, делает все от него зависящее, живет по мере сил своих? Нет, но "на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим".
Возможно, скажут, что только что процитированные слова относятся к Израилю. В первичном значении - да, но в нравственном отношении они относятся к каждому сокрушенному сердцу на лице земли. И далее, нельзя сказать, что глава 15 Ев. от Луки обращена специально к Израилю. Она относится ко всем. "Бывает радость у ангелов Божиих и об одном грешнике", который - что? исполняет свой долг? Нет, даже не сказано "верует". Несомненно, вера существенна в любом случае, но самое интересное здесь то, что истинно раскаявшийся грешник доставляет радость в небесах. Кто-то может сказать: "Боюсь, что я не верю". Пусть так, но раскаиваешься ли ты? Открыты ли твои глаза, чтобы увидеть твое истинное состояние пред Богом? Занял ли ты свое истинное место пред Богом как совершенно погибший? Если так, то ты один из тех, о ком радуются в небесах. Что радует сердце пастыря? Девяносто ли девять овец, которые не разбрелись? Нет, но найденная заблудившаяся овца.

Примечание

Пусть читатель отметит, что "девяносто девять праведников, не имеющих нужды в покаянии" и старший сын, который "никогда не преступал приказания" являются выражениями их собственных мыслей в отношении себя. Когда выражается суждение Бога о человеке, то Писание провозглашает: "Нет праведного ни одного... все совратились с пути... нет делающего добро, нет ни одного" (Рим. 3,10-12) - Ред.
Что радует сердце женщины? Девять ли монет, оставшихся при ней? Нет, но найденная десятая монета. Что радует сердце отца? Служба ли и послушание старшего сына? Нет, но возвращение его блудного сына. Раскаявшийся, вернувшийся с сокрушенным сердцем грешник возбуждает радость на небесах. "Станем есть и веселиться". Почему? Потому что старший сын работал в поле и исполнял свой долг? Нет, но потому, что "брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся".
Все это чудесно. В самом деле, это так чудесно, что если бы мы не услышали это из уст Того, Кто есть Истина, и не увидели это на вечных страницах божественного вдохновения, то мы бы не смогли этому поверить. Но, слава Богу, это есть, и ничто не может опровергнуть этого. Перед нами сияет славная истина о том, что жалкий, самоосужденный, раскаявшийся и с сокрушенным сердцем грешник радует сердце Бога. Пусть люди говорят, что хотят, о соблюдении закона и исполнении своего долга - все это по-своему верно; но следует помнить, что во всем Писании Бога нет ни одного предложения, уста нашего Господа Иисуса Христа не изрекли ни одной фразы, подобной следующей: "На небесах радость о грешнике, исполняющем свой долг".
Долг грешника! Что это? "Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться". Что же, действительно, определяет наш долг? Конечно, божественная заповедь. Именно она, и ее нельзя перешагнуть. Заповедь Бога для всех людей повсюду - покайтесь. Его повеление обязывает сделать это; Его благость ведет их к этому; Его суд побуждает их к этому; и, что выше и чудеснее всего, Он уверяет нас, что наше раскаяние радует Его сердце. Раскаявшееся сердце - предмет глубочайшего интереса в помыслах Бога, ибо сердце нравственно приготовлено к приятию того, что с наслаждением дает Бог, а именно отпущение грехов - во всей полноте божественной любви. Человек может истратить миллионы на дело религии и благотворительности и не вызвать ни капли радости на небесах. Что эти миллионы Богу? Одна покаянная слеза для Него драгоценнее, чем все сокровища вселенной. Все жертвоприношения несокрушенного сердца - решительное оскорбление Бога, но единственный вздох из глубин сокрушенной души благоуханием возносится к Его престолу и Его сердцу.
Никто не встретит Бога на основании долга, но Бог примет всякого человека, даже отъявленного грешника, на основании покаяния, ибо это истинное место человека; и мы можем со всей возможной уверенностью сказать, что когда грешник, каков он есть, встречает Бога, каков Он есть, то вопрос решается раз и навсегда. "Я сказал: "исповедую Господу преступления мои", и Ты снял с меня вину греха моего". В тот момент, когда человек занимает свое истинное положение - место раскаяния - тогда Бог в Своей божественной и вечной праведности полностью прощает его. Ему радостно так поступать. Это веселит Его сердце и прославляет Его имя - простить, оправдать и принять покаянную душу, искренне верующую в Иисуса. В тот самый момент, когда пророк воскликнул: "Горе мне! погиб Я!" - "Тогда прилетел один из серафимов, и в руке у него горящий уголь", чтобы коснуться его уст и очистить грех (Ис. 6,5-7).
Так бывает всегда. Полнота Бога всегда ищет пустого сосуда. Если я исполнен самого себя, своими собственными воображаемыми добродетелями, своей собственной нравственностью и праведностью, то во мне нет места для Бога, нет места для Христа. "Алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем". Самоопустошенная душа может быть наполнена полнотой Бога, но если Бог отпускает человека пустым, то куда он пойдет, чтобы наполниться? Все Писание, начиная с Бытия и кончая Откровением, доказывает глубокую благословенность, а также нравственную необходимость покаяния. Это великий поворотный пункт в истории души - великая нравственная веха, простирающая свое влияние на всю последующую жизнь человека. Мы повторяем, это не преходящее переживание, но неизбывное нравственное состояние. Мы не говорим пока о том, как вызвать покаяние; мы говорим о том, чем оно является, согласно Писанию, и об абсолютной необходимости его для каждого поднебесного создания. Это истинное место грешника, и когда посредством благодати он занимает его, то на него изливается полнота божественного спасения.
Здесь мы видим прекрасную связь между первой и второй частью великого поручения, а именно покаяние и отпущение грехов. Они неразрывно связаны между собою. Не то, чтобы даже самое глубокое и искреннее покаяние могло бы стать заслуженным основанием для отпущения грехов. Говорить или думать так значило бы пренебречь искуплением нашего Господа Иисуса Христа, ибо в Нем и только в Нем мы имеем божественное основание, на котором Бог праведно простит наши грехи. Это мы увидим более полно, когда подойдем к рассмотрению основы великого поручения. Теперь же мы заняты самим поручением, и в нем мы видим два божественно установленных принципа: покаяние и отпущение грехов. Святые апостолы нашего Господа и Спасителя получили задание проповедовать среди всех народов, возвещать слуху всех созданий под небесами "покаяние и отпущение грехов". Каждому человеку, будь он иудей или язычник, безоговорочно заповедано Богом покаяться, и всякая раскаявшаяся душа получит право тут же принять полное и вечное отпущение грехов. И мы можем добавить, что чем глубже и прочнее покаяние, тем глубже и прочнее будет наслаждение отпущения грехов. Сокрушенная душа живет в самой атмосфере всепрощения, и, так как она дышит этой атмосферой, она со все возрастающим ужасом отшатывается от греха во всех его проявлениях и обличьях.
Давайте обратимся на мгновение к Деяниям Апостолов и посмотрим, как посланцы Христа исполняют вторую часть Его благословенного поручения. Послушайте апостола обрезанных, обращающегося к евреям в день Пятидесятницы. Мы не имеем возможности процитировать все его обращение, приведем лишь несколько заключительных слов, относящихся к нашему предмету: "Итак, твердо знай, весь дом Израилев, что Бог соделал Господом и Христом Сего Христа, Которого вы распяли".
Здесь проповедник внушает своим слушателям тот важный факт, что они сами оказались во вражде с Богом в отношении Его Христа. Какой ужасный факт! Они не просто нарушили закон, отвергли пророков, отклонили свидетельство Иоанна Крестителя, но они фактически распяли Господа Славы, вечного сына Бога. "Услышав это, они умилились сердцем и сказали Петру и прочим апостолам: что нам делать, мужи братия? Петр же сказал им: покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и получите дар Святого Духа" (Деян. 2,36-38).
Вот две части великого поручения, представленные во всей их ясности и силе. Народ обвинен в самом чудовищном грехе, какой только можно совершить, а именно в убийстве Сына Бога; они призываются к покаянию, уверяемые в полном прощении грехов и даре Духа Святого. Какая чудесная благодать сияет во всем этом! Те самые люди, которые издевались над Сыном Бога, оскорбляли и распяли Его, даже эти люди, истинно раскаявшись, получат полное прощение всех своих грехов и, среди прочих - этого высшего греха; такова чудесная благодать Бога, таково мощное действие крови Христа, таково ясное и авторитетное свидетельство Духа Святого, таковы славные слова великого поручения.
Но давайте обратимся на мгновение к Деян. 3. Здесь проповедник, обвинив своих слушателей в этом ужасном злодеянии против Бога, а именно в отвержении и убийстве Его Сына, добавляет следующие замечательные слова: "Впрочем я знаю, братия, что вы, как и начальники ваши, сделали это по неведению; Бог же, как предвозвестил устами всех своих пророков пострадать Христу, так и исполнил. Итак, покайтесь и обратитесь, чтобы загладились грехи ваши".
Невозможно представить себе что-либо выше и полнее, чем сияющая здесь благодать. Это часть божественного ответа на мольбу Христа на кресте: "Отче, прости им, ибо не знают, что делают". Это поистине царственное милосердие. Это победоносная благодать, благодать, господствующая через праведность. Невозможно, чтобы такая мольба пропала бесследно. Она получила частичный ответ в день Пятидесятницы. Она получит полный ответ в будущем, ибо "так весь Израиль спасется, как написано: придет от Сиона Избавитель, и отвратит нечестие от Иакова".
Но особенно отметьте эти слова: "Бог же, как предвозвестил... так и исполнил". Здесь проповедник вводит божественную сторону вопроса, и она заключается в спасении. Видеть только человеческую сторону креста означало бы вечное осуждение. Но увидеть божественную сторону вопроса и найти в этом умиротворение означает вечную жизнь, полное отпущение грехов, божественную праведность и нетленную славу.
Это, несомненно, напомнит читателю о трогательной сцене между Иосифом и его братьями. Между Деян. 3 и Быт. 45 есть поразительное сходство. "Теперь не печальтесь и не жалейте о том, что вы продали меня сюда, потому что Бог послал меня перед вами для сохранения вашей жизни... Бог послал меня перед вами, чтобы оставить вас на земле и сохранить вашу жизнь великим избавлением. Итак, не вы послали меня сюда, но, Бог". Но когда были произнесены эти слова? Не раньше, чем виновные братья почувствовали и признали свою вину. Покаяние предшествовало прощению. "И они говорили друг другу: точно мы наказываемся за грех против брата нашего; мы видели страдание души его, когда он умолял нас, но не послушали; за то и постигло нас горе сие". Иосиф сначала "говорил сурово" со своими братьями. Он провел их через испытания, заставив почувствовать и исповедовать свою вину. Но в этот самый момент, когда они ступили на почву раскаяния, он ступил на почву прощения. Раскаявшиеся братья обнялись с простившим их Иосифом, и весь дом фараона огласился возгласами радости, преисполнившей сердце Иосифа по возвращении в его лоно тех самых людей, которые бросили его в яму.
Какая иллюстрация покаяния и отпущения грехов! И так бывает всегда. Прощать нам наши грехи - радость для сердца Бога. Он наслаждается, изливая полноводный поток Его всепрощающей любви на разбитое и сокрушенное сердце.
Да, возлюбленный читатель, если ты сподобился ощутить бремя своей вины, то будь уверен, что ты вправе в этот самый момент принять божественное и вечное прощение всех твоих грехов. Кровь Иисуса Христа полностью разрешила вопрос о твоей вине, и теперь ты приглашен насладиться в Боге твоего спасения.
Часть 3
Теперь мы на некоторое время обратимся к служению апостола язычников и посмотрим, как он исполнил великое поручение. Мы уже слышали его высказывания насчет покаяния. Давайте послушаем его также в отношении великого вопроса о "прощении грехов".
Павел не был одним из двенадцати. Он получил свое поручение не от Христа на земле, но, как он сам не раз определенно заявляет, от Христа в небесной славе. Кое-кто потратил немало времени и усилий, пытаясь доказать, что он был одним из двенадцати и что избрание Матфея в Деян. 1 было ошибкой. Но это напрасно потраченные усилия, которые доказывают лишь полное непонимание положения и служения Павла. Он был призван во имя особой цели и стал носителем особой истины, которая прежде не была известной, а именно истины о Церкви - едином теле, составленном из иудеев и язычников, воплощенном силой Духа Святого и связанном, благодаря Его личному пребыванию, с воскресшим и прославленным Главой на небесах.
Павел получил свое собственное поручение, о котором он дает блестящее упоминание в своем обращении к Агриппе в Деян. 26: "Для сего, идя в Дамаск со властью и поручением от первосвященников" - насколько отличным было поручение, которое получил он, отправляясь в Дамаск! - "среди дня на дороге я увидел, государь, с неба свет, превосходящий солнечное сияние, осиявший меня и шедших со мною. Все мы упали на землю, и я услышал голос, говоривший Мне на еврейском языке: Савл! Савл! что ты гонишь Меня? Трудно тебе идти против рожна. Я сказал: Кто Ты, Господи? Он сказал: "Я Иисус, Которого ты гонишь". Здесь ясно подразумевается, хотя и прямо не выражена, славная истина тесного союза верующих с прославленным Человеком на небесах. "Но встань и стань на ноги твои; ибо Я для того и явился тебе, чтобы поставить тебя служителем и свидетелем того, что ты видел и что Я открою тебе, избавляя тебя от народа Иудейского и от язычников, к которым Я теперь посылаю тебя открыть глаза им, чтобы они обратились от тьмы к свету и от власти сатаны к Богу, и верою в Меня получили прощение грехов" (то же самое слово, что и в поручении двенадцати в Лук. 24) "и жребий с освященными".

Примечание

Слово "верою" связано с прощением грехов и со жребием с освященными.
Какая глубина и полнота в этих словах! Какое всеобъемлющее описание человеческого состояния! Какое благословенное явление источников божественной благодати! Поручение Павла находится в замечательной гармонии с поручением двенадцати в Лук. 24. Возможно, скажут, что здесь ничего не говорится о покаянии. Да, это слово здесь не встречается, но мы имеем духовную действительность - действительность в ее особой полноте и силе. Что означают слова "открыть глаза?" Разве это не достоверно значит раскрытие нашего состояния? Разумеется. Человек, чьи глаза открыты, подведен к познанию самого себя, к познанию своего состояния, своих поступков, а это есть истинное покаяние. Это чудесный миг в жизни человека, когда раскрываются глаза его. Это великое потрясение, грандиозная веха, поворотный момент. До этого он слеп - нравственно и духовно слеп. Он не в состоянии увидеть ничего божественного. Он не воспринимает ничего, что относится к Богу, ко Христу, к небесам.
Это поистине унизительно для надменной человеческой натуры. Только подумайте об умном, высокообразованном и эрудированном интеллектуале, глубоком мыслителе, убедительном резонере, разностороннем философе, отмеченным почестями, медалями, званиями, какие только могут предоставить университеты земли, и все же он слеп ко всему духовному, небесному, божественному. Он блуждает в нравственных потемках. Он полагает, будто что-то видит, он притязает на право судить и выносить свой приговор относительно предметов, даже Писания и Самого Бога. Он берется решать, что подобает Богу говорить и делать. Он навязывает Богу мерки собственного рассудка. Он рассуждает о бессмертии, о вечной жизни и о вечном наказании. Он полагает себя настолько сведущим, чтобы выносить свое суждение по всем этим важным и весомым предметам; и все равно его глаза никогда не были открыты. Чего стоят его суждения? Ничего. Кто разделит мнение человека, который, если бы только открылись его глаза, полностью изменил бы свое мнение в отношении всего небесного и божественного? Кто хотя бы на мгновение вздумал бы идти за слепым?
Но откуда мы знаем, что всякий человек в его природном, необращенном состоянии слеп? Это так, потому что, согласно признанию Павла, первое, что сделало для него Евангелие, - это открыло его глаза. Это безоговорочно доказывает, что он был слеп, Павел был послан к народу Израилеву и язычникам, то есть ко всей человеческой семье, чтобы открыть их глаза. Это доказывает через божественный пример, что все по природе слепы.
Но это еще не все. Человек не только слеп, он также находится во тьме. Допустим на миг, что у него все же есть зрение, но какая от него польза, если этот человек во тьме? Это касается как состояния человека, так и его положения. В отношении своего состояния он слеп. В отношении своего положения он находится во тьме, и когда его глаза открываются и божественный свет струится в его душу, тогда он осуждает самого себя и свои поступки согласно Богу. Он видит свое безумие, свое возмущение, свои дикие безбожные рассуждения, свои нелепые понятия, суетность своих помыслов, свою гордыню и свои амбиции, свою эгоистичность и приверженность миру - все это осуждено и с отвращением отвергнуто. Он раскаивается и обращается непосредственно к Тому, Кто открыл его глаза и влил поток живого света в его сердце и совесть.
Но далее, человек, любой человек: иудей и язычник - не только слеп и пребывает во тьме, он, как бы в довершение всего, находится под властью сатаны. Это создает страшное представление о состоянии человека. Он раб дьявола, но он не верит этому. Он воображает себя свободным, полагает, будто он сам себе господин, тешит себя мыслью, будто может пойти, куда ему заблагорассудится, сделать то, что ему нравится, думать про себя, говорить и действовать, словно он независимое существо. Но он раб другого, он продан во грех, сатана - его господин и хозяин. Так говорит Писание, и это нерушимо. Человек может отказываться верить этому, но это нисколько ничего не меняет. Осужденный преступник в суде может отказываться верить показаниям свидетелей, заключению коллегии присяжных, приговору судей; но это ни в малейшей степени не меняет его ужасного положения. Он все равно остается осужденным преступником. Так и в случае с грешником: он может отказываться верить ясному свидетельству Писания, но, несмотря на это, оно остается. Даже если тысяча миллионов людей, которые населяют земной шар, будут отрицать истинность Слова Бога, это Слово все равно будет стоять непоколебимо. Истинность Писания не зависит от мнения человека и от того, верующий он или нет. Благословен вовеки человек, который верит; но обречен навеки отказывающийся верить. Слово Бога навеки утверждено на небесах и должно приниматься в своем собственном значении, независимо от человеческих мнений, положительных или отрицательных.
Это великий факт, требующий глубокого внимания каждой души. Все зависит от этого. Слово Бога требует нашей веры потому, что это Его слово. Если мы ищем каких-то авторитетов для того, чтобы признать истинность Слова Бога, то на самом деле мы полностью отвергаем его и основываемся на слове человека. Человек может сказать: "Откуда я знаю, что Библия - Слово Бога?" Мы ответим: она сама несет в себе тому божественные подтверждения, и если ее доказательства не убеждают, то и все человеческие авторитеты под солнцем окажутся совершенно бесполезными. Если бы все население земли встало предо мной и уверило меня в истинности Слова Бога и я поверил бы их авторитету, то это вовсе не было бы спасительной верой. Это была бы вера в людей, а не в Бога; вера, которая спасает, является истинной верой, верой в то, что говорит Бог, потому что Бог говорит это.
Конечно, мы не пытаемся недооценивать человеческое свидетельство или отвергать то, что называется внешними доказательствами Святого Писания. Все это по-своему правильно, но это ни в коей мере не является существенным для основания спасительной веры. Мы совершенно уверены, что вся неподдельная история, вся истинная наука, все здравые человеческие свидетельства направлены лишь на то, чтобы утвердить божественную подлинность Библии, но мы основываем свою веру не на них, но на Писании, о котором они свидетельствуют. Но если бы все человеческие свидетельства, вся наука и каждая страница истории выступали бы против Писания, то мы должны были бы решительно и полностью отвергнуть их, и благоговейно и безоговорочно уверовать в Писание. Не ограниченность ли это? Пусть так, это божественная ограниченность, в которой мы рады навсегда обрести наш покой и нашу участь. Это та узость, которая отказывается принять даже букву в добавление к Слову Бога. Если это ограниченность - мы с настойчивостью, исходящей из глубин нашего спасенного существа, подчеркиваем это - то пусть она навсегда останется с нами. Если для того, чтобы стать широко мыслящими, мы должны обращаться к человеку за подтверждением истинности Слова Бога, тогда прочь такую широту. Нет, читатель, твоя жизнь, твое спасение, твой вечный мир, блаженство и слава зависят от твоего принятия Бога в Его слове. Это вера, живая, спасительная, драгоценная вера. Пусть ты станешь ее обладателем.
Итак, Слово Бога чрезвычайно ясно провозглашает, что человек в его природном, необновленном, необращенном состоянии является рабом сатаны. Слово говорит о сатане как о князе мира сего, как о "князе, господствующем в воздухе, духе, действующем ныне в сынах противления". Оно говорит о человеке как об "уловленном в сети диавола в свою волю". Потому Евангелие должно обратить человека от власти сатаны к Богу. Чтобы открылись его глаза и божественный свет хлынул в них, власть сатаны должна быть сломлена, и спасенный человек мирно и счастливо служит пред лицом Бога. Подобно бесноватому в Марк. 5, он избавляется от своего безжалостного тирана, от жестокого господина; его оковы разбились и спали; он облекся в одежды и в здравом уме сидит у ног Иисуса.
Какое славное избавление! Оно достойно Бога во всех отношениях и во всех своих результатах. Жалкий слепой раб, уловленный дьяволом, освобожден, и более того, приведен к Богу, прощен, принят и одарен вечным блаженным уделом с освященными. И все это через веру посредством благодати. Это возвещается в Евангелии Бога каждому созданию под небесами, не исключая ни одного. Великое поручение - читаем ли мы о нем в Лук. 24 или в Деян. 26 - убеждает нас в том, что это самое бесценное и славное спасение для всех.
Прежде чем кончить эту главу, давайте послушаем немного нашего апостола, когда он исполняет свое благословенное поручение в синагоге в Антиохии Персидской. С огромной радостью мы привели бы всю его драгоценную проповедь, но недостаточность места вынуждает нас ограничиться лишь мощным призывом в конце ее. "Итак, да будет известно вам, мужи братия, что ради Него" (Иисуса Христа - распятого, воскресшего и прославленного) "возвещается" (не обещается в будущем, но возвещается ныне, провозглашается как подлинная реальность) "вам прощение грехов; и во всем, в чем вы не могли оправдаться законом Моисеевым, оправдывается Им всякий верующий".
Из этих слов мы самым ясным образом узнаем, что каждый человек в той синагоге призывался принять сердцем благословенную весть, изрекаемую устами проповедника. Ни один не был исключен. "Вам послано слово спасения сего". Должны ли быть решены какие-то предварительные вопросы? Ни одного. Все предварительные условия были выполнены на кресте. Разве не стоял вопрос об избирательности или предопределенности? Ни одного звука ни о том, ни о другом во всей этой величественной и емкой проповеди.
Но разве подобные вопросы вообще не существуют? Только не в великом поручении, о котором мы говорим. Вне всякого сомнения, великая истина об избирательности сияет на своем должном месте на страницах вдохновения. Но каково ее надлежащее и божественно определенное место? Разумеется, не в проповеди евангелиста, но в служении учителя или пастора. Когда апостол приступает к наставлению верующих, то мы слышим такие слова, как эти: "Кого он предузнал, тем и предопределил быть". И снова: "Зная избрание ваше, возлюбленные Богом братия".
Но давайте никогда не терять из виду того, что когда апостол предстает как посланец Христа, как вестник спасения, он самым решительным и безоговорочным образом провозглашает настоящее, личное, совершенное спасение всякому созданию под небесами; и всякий, кто слышал его, был ответствен за то, чтобы уверовать. И каждый, кто читает его ныне, - тоже. Если кто-либо вздумает сказать проповеднику, что его слушатели не несут ответственности, что они бессильны и не могут верить, что призывать их верить - значит, только обманывать их, то каков бы был ответ проповедника? Нам кажется, мы вправе сказать, что полный и сокрушительный ответ на это и на всякое подобное абсурдное возражение заключен в торжественном призыве, которым апостол завершает свое обращение. "Берегитесь же, чтобы не пришло на вас сказанное у пророков: смотрите, презрители, подивитесь и исчезните; ибо Я делаю дело во дни ваши, дело, которому не поверили бы вы, если бы кто рассказывал вам".
Часть 4
Рассмотрев в предыдущей главе условия великого поручения, мы, руководствуясь божественным учением, попытаемся теперь раскрыть основание этой истины. Крайне важно иметь ясное понимание прочной основы, на которой и "покаяние и отпущение грехов" возвещается всякому созданию под небесами. Это ясно изложено в собственных словах нашего Господа: "Так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день".
Здесь во всей нерушимости лежит основание того славного поручения, о котором мы говорим. Богу - благословенно вовеки Его Святое имя - было угодно со всей ясностью представить перед нами нравственное основание, на котором Он заповедует всем людям повсюду покаяться, и то праведное основание, на котором Он может возвестить каждой раскаявшейся душе совершенное отпущение грехов.
Мы уже имели случай предостеречь читателя против ложного представления о том, что любая степень покаяния со стороны грешника могла бы стать заслуженным поводом для прощения. Но поскольку мы пишем для тех, кто может не знать об основах Евангелия, то мы чувствуем себя обязанными излагать все в самой простой форме, так, чтобы все могли понять. Мы знаем, как склонно человеческое сердце основываться на себе самом, если не на добрых делах, то по меньшей мере на наших покаянных переживаниях. Поэтому нашим святым долгом становится утверждение бесценной истины об искупительном подвиге нашего Господа Иисуса Христа как единственной праведной основе прощения грехов.
Правда, что всем людям заповедано покаяться. Это правильно и справедливо. Да и как может быть иначе? Как можем мы взирать на то проклятое дерево, на котором Сын Бога понес осуждение греха, и не видеть абсолютной необходимости покаяния? Как можем мы слышать этот горестный вопль, раздавшийся среди теней Голгофы: "Боже Мой! Боже Мой! Для чего ты меня оставил?" - и не признавать всей глубины нашего нравственного существа, нравственную необходимость покаяния? Если грех и в самом деле так ужасен, так ненавистен Богу, так совершенно невыносим для Его святого естества, что Он вынужден был поразить Своего возлюбленного и единородного Сына на кресте, чтобы истребить его, то не подобает ли и грешнику осудить себя и покаяться во прахе и пепле? Должен ли был благословенный Господь выносить то, что лик Бога сокрылся от Него из-за наших грехов, в то время как мы остаемся несокрушенными, неосудившими себя и несмиренными в отношении этих грехов? Услышим ли мы с покаянным сердцем благую весть о полном и щедром прощении грехов - прощении, стоящем не менее, чем невыразимые ужасы и мучения креста? Станем ли мы легкомысленно исповедовать мир - мир, обретенный неизречимыми стараниями Сына Божьего? Если было абсолютно необходимо, чтобы Христос пострадал за наши грехи, то разве нам не подобает покаяться в них?
Но это не все. Нам не только подобает раз и навсегда покаяться. Должно совершиться нечто большее. Дух самоосуждения, искреннего сокрушения и подлинного смирения должен характеризовать всякого, кто вообще постигает глубокое таинство страданий Христовых. В самом деле, только испытывая и глубоко осмысливая те муки, мы можем получить что-либо приближающееся к правильной оценке ненавистности греха, с одной стороны, и божественной полноты и совершенного прощения, с другой. Ненавистность греха была такова, что было абсолютно необходимо, чтобы Христос пострадал, похвала искупительной любви! - страдания Христа были таковы, что Бог может простить нам наши грехи в соответствии с тем бесконечным величием, которое он приписывает тем страданиям. И то, и другое идут вместе, и, мы можем добавить, и то и другое оказывают при мощном действии Духа Святого свое формирующее влияние на христианский характер от начала до конца. Все наши грехи прощены, но "надлежало Христу пострадать", и потому, как умиротворение течет к нам рекой, мы никогда не должны забывать тот утешительный факт, что основание нашего умиротворения положено в невыразимых страданиях Сына Божьего.
Это крайне необходимо, исходя из исключительной легкомысленности наших сердец. Мы вполне можем принять истину покаяния грехов и продолжать жить беззаботным, потворствующим себе и любящим мир духом, таким образом доказывая, как слабо мы постигли страдания нашего благословенного Господа или истинную природу греха. Все это поистине прискорбно и вызывает глубочайшие переживания души. Среди нас наблюдается прискорбный недостаток истинной сокрушенности духа, который должен характеризовать тех, кто обязан своим настоящим умиротворением и нетленным блаженством и славой страданиям Христа. Мы легкомысленны, распущенны и своевольны. Мы пользуемся смертью Христа, чтобы избежать последствий наших грехов, но наше поведение не выказывает того, что эта смерть нашла свое действительное приложение к нам. Мы не поступаем, как поступают те, кто умер со Христом, кто распял свою плоть со всеми ее страстями и похотями, кто освободился от века сего лукавого. Одним словом, нашему христианству, к сожалению, не достает глубины настроя, оно пусто, вяло и блекло. Мы утверждаем, что знаем значительную долю истины; но, опасаюсь, это остается большей частью в теории, - поэтому не обращено, как должно, к практике.
Возможно, спросят: "Какое отношение имеет все это к великому поручению?" Самое непосредственное. Мы глубоко огорчены тем, как поверхностно осуществляется дело евангелизации в наши дни. Недооцениваются не только условия великого поручения, но, по-видимому, мало понимается сама его основа. Страдания Христа должным образом не рассматриваются и не раскрываются. Искупительное дело Христа предоставлено в своей достаточности для нужд грешника - и, несомненно, это замечательная милость. Мы должны быть глубоко благодарны, когда проповедники и христианские писатели полагают драгоценную кровь Христа единственным оправданием грешника, вместо того, чтобы проповедовать обряды, церемонии, таинства, так называемые добрые дела, вероучения, церкви, религиозные установления и тому подобный обман.
Все это очень хорошо, но в то же время мы должны выразить наше глубокое и прочное убеждение, что многие из наших современных проповедей крайне пусты и бесплодны, и на свету виден результат этого проповедования - легкомысленный, поверхностный настрой многих из наших так называемых обращенных. Некоторые из нас, кажется, так горячо стремятся сделать для грешника все простым и легким, что их проповедование становится крайне однобоким.
Слава Богу, Он действительно сделал все простым и легким для страждущего, сокрушенного сердцем, раскаявшегося грешника, то есть для "верующего в Того, Кто оправдывает нечестивого". Ни один евангелист не может зайти слишком далеко, утверждая эту сторону вопроса. Никто не может превзойти Рим. 4,5 в утверждении полного спасения по щедрой благодати через веру без каких бы то ни было дел.
Но, далее, мы должны помнить, что благословенный апостол Павел - величайший из когда-либо живших евангелистов, за исключением его божественного Господа - не ограничивался одной этой стороной, не должны ли так поступать и мы. Он предъявлял требования божественной святости. Он призывал грешников осудить себя, и он призывал верующих усмирить и отвергнуть себя. Он не проповедовал Евангелие, которое оставляло бы людей жить в мирском комфорте, в самодовольстве и погоней за земным. Он не говорил людям, что они спасены от пламени ада и могут свободно наслаждаться безумствами земли.
Не таково было благовествование Павла. Он проповедовал Евангелие, которое, глубоко отвечая нуждам грешников, в то же время чрезвычайно полно утверждало славу Бога, - Евангелие, которое, доходя до самого дна грехопадения, не оставляло там грешника. Евангелие Павла утверждало не только полное, ясное, безоговорочное, безусловное, немедленное прощение грехов, но так же полно и ясно оно утверждало осуждение греха и полное избавление верующего от сего лукавого века. Смерть Христа в благовествовании Павла убеждала душу не только в совершенном избавлении от справедливых последствий грехов, как они представлены, по суду Бога, в озере огненном, она также утверждала с величественной полнотой и ясностью совершенный разрыв всяких связей с миром и всецелое освобождение от настоящей власти и господства греха.
Итак, именно здесь так прискорбно выявляются плачевные изъяны и предосудительная однобокость нашего современного проповедования. Благовествование, которое в наши дни так часто можно услышать, если нам будет позволено так выразиться, это плотское, земное, мирское благовествование. Оно предоставляет подобие устроенности, но это плотская, мирская устроенность. Оно дает уверенность, но это скорее плотская уверенность, чем вера. Это не освобождающее Евангелие. Оно оставляет людей в мире, вместо того, чтобы привести их к Богу.
И каковы результаты всего этого? Мы едва ли в состоянии размышлять об этом. Мы опасаемся, что если наш Господь замедлит, то плодом многого из того, что ныне происходит вокруг нас, будет ужасная смесь самого блестящего исповедания с самой низкой практикой. Иначе не может и быть. Высокая истина, воспринятая легкомысленным, плотским рассудком, лишь убаюкивает совесть и заглушает все божественные устремления души в отношении наших привычек и повседневного поведения. Таким способом люди бегут от законности только для того, чтобы погрузиться в легкомыслие, и, поистине, последнее состояние еще хуже первого.
Мы горячо надеемся, что читатель-христианин не будет излишне удручен чтением этих строк. Богу известно, что мы не написали бы ни строчки, чтобы смутить даже самую последнюю овцу во всем драгоценном стаде Христовом. Мы желаем писать в божественном присутствии. Мы умоляем Господа, чтобы каждая строка этого сочинения шла прямо от Него к читателю.
Потому мы просим читателя - просим с любовью и с верой - поразмышлять над тем, что было здесь изложено перед ним. Мы не можем скрыть от него тот факт, что мы крайне удручены положением дел вокруг нас. Мы чувствуем, что настрой и вид многих так называемых христиан наших дней таков, чтобы возбудить самые серьезные опасения в сознании мыслящего наблюдателя. "В последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся. Таковых удаляйся" (2 Тим. 3,1-5).
Какая ужасающая картина! Как страшно обнаружить то же самое зло, характеризующее язычников, как записано в Рим. 1, воспроизводимое в исповедовании христианства! Разве мысль об этом не вызывает самые серьезные опасения в уме каждого христианина? Разве это не должно побудить всех, кто занят святым служением проповедования и учительства среди нас, тщательно исследовать себя в отношении настроя и характера их служения и в отношении их частного образа жизни? Мы хотим более требовательного служения со стороны евангелистов и учителей. Наблюдается недостаток увещевательного и пророческого служения. Под пророческим служением мы подразумеваем то, что приводит совесть в непосредственное присутствие Бога (см. 1 Кор. 14,1-3; 23-26).
Этого нам катастрофически недостает. Среди нас распространяется огромное количество объективных истин - больше, пожалуй, чем со дней апостолов. Ежегодно издаются книги и газеты сотнями и тысячами экземпляров, трактаты - тысячами и миллионами. Возражаем ли мы против этого? Нет, мы благословляем за это Бога, но мы не можем закрывать наши глаза на то, что подавляющая часть этой обширной литературы обращена к рассудку и лишь небольшая - к сердцу и совести. Насколько правильно облегчать понимание, настолько же неверно пренебрегать сердцем и совестью. По нашему ощущению, это крайне опасно - позволять рассудку вытеснять совесть, иметь больше истины в голове, чем в сердце, провозглашать принципы, которыми не руководствуется практика. Нет ничего более опасного. Это толкает нас прямо в руки сатаны. Если совесть перестает быть чуткой, если сердце не руководствуется страхом Бога, если не воспитывается сокрушенность и смиренность духа, невозможно даже описать, в какие глубины можно погрузиться. Когда же совесть поддерживается в здоровом состоянии, а сердце смиренно и верно, тогда всякий свежий луч света, проливающийся в рассудок, придает силу душе и возвышает и освещает все наше нравственное существо.
Вот чего должен жаждать всякий ревностный дух. Все преданные христиане должны стремиться к всевозрастающей личной святости, к большему уподоблению Христу, более искренней приверженности сердца, углубляющемуся и расширяющемуся Царству Божьему в душе - тому Царству, которое есть праведность, мир и радость в Духе Святом.
Да исполнимся мы все благодатью в поисках этих божественных даров. Давайте же усердно взращивать их в нашей частной жизни и всеми возможными способами способствовать их развитию во всех, с кем мы сталкиваемся. Таким образом мы в какой-то мере преградим поток пустого исповедания вокруг нас и станем живым свидетельством против беспомощных форм набожности, к сожалению, так распространенных в наши дни.
Читатель-христианин! Находятся ли твои мысли и чувства в согласии с нашими? Если так, то мы горячо умоляем тебя присоединиться к нам в страстной молитве к Богу, чтобы Он благодатно поднял наш духовный настрой, приблизив нас к Себе и наполнив наши сердца любовью к Нему и пылким желанием способствовать Его славе, Его делу и процветанию Его народа.
Часть 5
В продолжении нашей темы мы должны еще рассмотреть полномочия и сферу великого поручения, но прежде чем приступить к рассмотрению этих предметов, давайте чуть дольше остановимся на основании. Поручение, поистине великое, и оно нуждается в прочном основании, и таковым является - благословен Бог - искупительная смерть Его Сына. Ничто меньшее не смогло бы выдержать этого величественного задания; но благодать, промыслившая это поручение, заложила также и основание, так что полное отпущение грехов может проповедоваться среди всех народов, поскольку Бог прославлен в смерти Христа в отношении всего вопроса о грехе.
Читатель должен осознать этот важный момент. Он заключается в самом основании христианства. Это краеугольный камень в своде божественного откровения. Бог прославился в уничтожении греха. Притязания Его престола были удовлетворены. Оскорбление, нанесенное Его божественному величию, было отброшено в лицо врага. Если бы прекрасная весть об отпущении грехов не коснулась человеческого уха или не вошла в человеческое сердце, то божественная слава, тем не менее, все равно была бы утверждена. Господь Иисус Христос Своей бесценной смертью смыл пятно, которым враг пытался очернить вечную славу Бога. На кресте всем мыслящим тварям было дано свидетельство помыслов Бога о грехе. Здесь можно со всей ясностью увидеть, что ни единое пятнышко греха никогда бы не могло появиться в божественном присутствии. У Бога слишком чистое око, чтобы созерцать зло, и Он не может взирать на беззаконие. Грех, где бы он ни был обнаружен, должен встретить божественное осуждение.
Где, позвольте спросить, все это находит свое самое полное и самое яркое выражение? Конечно же, на кресте. Послушайте этот торжественный и таинственный возглас: "Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты меня оставил?" Что означает этот чудесный вопрос? Кто этот говорящий? Один ли из падшего потомства Адама? Конечно, нет, или если бы Он был таковым, то в Его вопросе не было бы никакой нравственной силы. На лице этой земли не было грешника, который, насколько это касается его лично, не мог бы заслужить щедрого прощения святого, ненавидящего грех Бога. Это же никогда не должно быть прощено. Некоторые люди имеют самые нелепые понятия на этот счет. Они в своем собственном воображении выдумали подходящего себе Бога - такого, который не наказывает грех, мягкого и благорасположенного, который примиряется со злом и обходит его, словно грех ничего не значит.
Итак, нет ничего более определенного, чем то, что этот бог человеческого воображения - ложный, как любой из языческих идолов. Бог Библии, Бог христианства, Бог, Которого мы видим на кресте, не таков. Люди могут разглагольствовать, сколько им заблагорассудится, но грех должен быть осужден - он должен принять справедливый и неумолимый суд Бога, ненавидящего грех.
Но мы повторяем вопрос: "Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты меня оставил?" Кто произнес эти слова? Если это не грешник, то кто? Удивительно сказать, но это единственный непорочный, совершенно святой, чистый и безгрешный Человек, который когда-либо ступал по этой земле. Нет, Он был большим. Он был вечным Сыном Отца, предметом невыразимой радости Бога, от века пребывавшим в Его лоне, "будучи сиянием славы Его и словом силы Его".
Но все же Он был оставлен Богом! Да, Он - святой и совершенный, не знавший греха, чья человеческая природа была абсолютно свободна от всякого пятна, это - Тот, Кто никогда не осуществлял ни одного поступка, которые бы не находились в совершенной гармонии с замыслами Бога, вся жизнь Которого от Вифлеема до Голгофы была благоуханной жертвой для сердца Бога. Снова и снова мы видим разверзающиеся над Ним небеса и слышим глас Отца, выражающий Свое безграничное удовлетворение Сыном в лоне Его. И все же это Его голос слышен в этом горьком вопле: "Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?"
Чудесный вопрос! Он стоит особняком в анналах вечности! Никогда прежде не задавался такой вопрос, не задавался он и впоследствии. Рассматриваем ли мы Того, Кто задал этот вопрос, или Того, к Кому он был обращен, или же ответ на него, мы должны признать, что все это совершенно уникально. То, что Бог оставил такую Личность, является глубочайшей и чудесной тайной, которая способна занять внимание людей и ангелов. Человеческий рассудок не в силах измерить ее глубины. Ни один из сотворенных разумов не в состоянии охватить ее размах.
И все же вот он, этот грандиозный факт перед очами веры, Сам наш благословенный Господь уверяет нас, что это было абсолютно необходимо. "Так написано, и так надлежало пострадать Христу". Но почему это было необходимо? Почему должен был пострадать единственный совершенный, непорочный Человек? Почему Он был оставлен Богом? Слава Бога, извечное состояние - все это сделало неизбежным страдания Христа. Не было иного способа, каким могла бы быть утверждена божественная слава, не было иного удовлетворения требований престола Бога, не было иного способа утвердить небесное величие, иного пути осуществления извечных целей любви, искупления греха и окончательного снятия его с творения Бога; не было иного средства прощения грехов и победы над сатаной и всеми силами тьмы, не было иного способа соединить праведность Бога с Его оправданием всякого жалкого безбожного грешника, не было иного способа лишить смерть ее жала, а гроб - его победы, не было другого способа достичь всех этих результатов или хотя бы некоторых из них, кроме как через страдания и смерть нашего Спасителя, нашего Господа Иисуса Христа.
Благословенно вовек Его святое имя, Он прошел через все это. Он спустился под тяжелые волны праведного гнева Бога против греха. Он занял место грешника, заступился за него, вынес суд, претерпел наказание, умер смертью, ответил на все вопросы, удовлетворил все требования, победил всех врагов и, совершив все это, вознесся на небеса и занял Свое место на престоле Бога, где Он ныне увенчан славой и честью, как божественный и всеславный Совершитель всего дела человеческого искупления.
Таково, читатель, основание великого поручения, о котором мы говорим. Следует ли нам удивляться условиям, когда мы созерцаем основание? Может ли дар Бога всякой благодати быть слишком благ, слишком велик, слишком славен для нас, мелких грешников из язычников, при условии, что Он был так полно прославлен в смерти Христа? Эта бесценная смерть предоставляет божественно праведное основание, на котором наш Бог может излить Свою глубокую и вечную любовь в совершенном искуплении наших грехов. Это удалило всякую преграду с пути полноводного потока искупительной любви, которая ныне течет по руслу праведности даже к самому отъявленному из грешников, который раскаялся и уверовал в Иисуса. Бог - Спаситель может ныне возвестить полное и незамедлительное отпущение грехов всякому созданию под небесами. Для этого нет решительно никаких препятствий. Бог прославился в отношении греха, и грядет время, когда всякий след греха навеки будет уничтожен в Его светлом творении и полностью осуществятся слова Иоанна Крестителя: "Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира".
Между тем как вестникам спасения заповедано идти во все концы земли и без какого-либо позволения или ограничения возвещать всякой душе, которая верит, совершенное отпущение грехов, сердцу Бога радостно прощать грехи, и именно благодаря Тому, Кто понес на кресте суд за грех; во имя Его так широко, повсеместно и с радостью возвещается прощение грехов.
Но как быть с теми, кто отклоняет эту славную весть? Кто закрыл уши и отвратил от нее сердце? Это важный вопрос. Кто сможет на него ответить? Кто сможет выразить вечную участь тех, кто умирает в своих грехах, как должны умереть все отвергающие единственное основание Бога отпущения грехов? Люди могут, сколько им заблагорассудится, рассуждать и спорить об этом, но все рассуждения и доводы в мире не в силах заслонить Слова Бога, которое так ясно, что не остается никакой почвы для сомнений. В многочисленных местах и выражениях оно уверяет нас, что все умирающие вне Христа неизбежно погибнут навеки, неся последствия своих грехов в озере огненном и серном.
Для того, чтобы процитировать отрывки в подтверждение этой важной истины о вечном наказании потребовался бы том. Мы не можем пытаться здесь сделать это, да в этом и нет необходимости, поскольку мы вновь затронем этот предмет в других местах.
Но мы бы хотели задать здесь вопрос, вытекающий из нашего данного утверждения: "Был ли Христос осужден, поражен и оставлен на кресте, не посетил ли Бог Своего Единородного и возлюбленного Сына со всей тяжестью Своего праведного гнева против греха и избегнут ли гнев раскаявшиеся грешники?" Мы настойчиво задаем этот вопрос всем, кого он касается. Люди говорят о том, что он не совместим с идеей божественной благости, мягкости и сострадания, которые Бог должен бы ниспослать каждому из Его созданий в аду. На это мы ответим: "Кто будет судьей? Разве человек вправе решать то, что в нравственном отношении подобает лишь Богу?" И, далее, мы спросим: "Что будет мерилом суда?" Что-либо доступное человеческому рассудку? Конечно, нет. Что же тогда? Крест, на котором умер Сын Бога, праведный за неправедных - это, и только это является великим мерилом в решении вопроса о том, чего заслуживает грешник. Кто в состоянии выслушать этот горький вопль, исходящий из разбитого сердца Сына Бога: "Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?" - и вопрос о вечном наказании всех, кто умирает в своих грехах. Пусть говорят о мягкости, благости и сострадании! Где сияют они всего ярче и благодатнее? Конечно, в великом поручении, которое возвещает полное и широкое прощение грехов всем созданиям под небесами. Но будет ли это справедливостью или состраданием утверждать, что отвергающие Христа спасутся? Если мы хотим видеть благость, доброту, милосердие и глубокое сострадание Бога, мы должны взглянуть на крест. "Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас". "Но Господу было угодно поразить Его, и Он предал Его мучению". "Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом".
Но если люди отвергают все это и упорствуют в своих грехах, в своем возмущении, в своих безбожных рассуждениях и кощунственных умозрениях, что же тогда? Если люди утверждают, что страдание за грех необязательно и что есть другой, лучший способ решения вопроса, - что тогда? Наш Господь лично провозгласил Своим апостолам, что "Христу надлежало пострадать" и что нет другого возможного пути решения этого великого вопроса. Кому мы должны верить? Была ли смерть Христа напрасной? Было ли Его сердце разбито ни за что? Был ли крест излишен? Поразил ли Иегова Своего Сына и предал Его скорби ради того, чего можно было достичь каким-то иным способом?
Как чудовищны эти рассуждения или, скорее, бред неверия! Неверные учителя начинают с ниспровержения Слова Бога, этого несравненного и совершенного откровения, и затем, когда они лишают нас нашего божественного руководства, они с особенной наглостью навязывают нам себя и указывают нам лучший путь, а когда мы спрашиваем, что это за путь, то мы сталкиваемся с тысячью и одной хитросплетенной теорией, ни одна из которых не согласуется с другой ни в чем, кроме исключения Бога и Его слова.
Правда, они убедительно говорят о Боге, но это бог их собственного воображения, уживающийся со грехом, потакающий их похотям, страстям и наслаждениям, а затем забирающий их в небеса, о которых они на самом деле ничего не знают. Они говорят о милосердии, доброте и благости, но они отвергают единственное русло, через которое все это может проистекать, а именно через крест нашего Господа Иисуса Христа. Они не говорят о праведности, святости, истине и грядущем суде. Они хотели бы заставить нас верить, что Бог подверг Себя излишним издержкам, предав Своего Сына. Они игнорируют то чудесное деяние, которое стоит особняком во всей истории путей Бога, - искупительную смерть Его Сына. Одним словом, главная цель дьявола со всеми его скептическими, рационалистическими и безбожными теориями, которые когда-либо выдвигались в мире, направлена на то, чтобы полностью исключить Слово Бога, Христа и Самого Бога.
Мы настойчиво призываем всех наших читателей, особенно наших друзей, поразмышлять над этим. Мы глубоко и всецело убеждены, что допустить хотя бы одно неверное предположение - значит сделать первый шаг по той наклонной плоскости, которая ведет прямо в мрачную и ужасную пропасть атеизма - в кромешный мрак навеки.
Мы еще будем иметь возможность вернуться к нашим предыдущим рассуждениям, когда мы подойдем к рассмотрению того, как это великое поручение представлено нам. Нас вынуждает к этому тот прискорбный факт, что во всех направлениях и по каждому предмету нас одолевают жалкие рассуждения безбожников, и мы чувствуем настоятельную необходимость предостеречь всех, с кем мы имеем дело, против безбожных книг, безбожных лекций, безбожных теорий во всех их формах и проявлениях. Пусть вдохновенное слово Бога становится все дороже и дороже для наших сердец! Давайте ходить в его свете, ощущая его священную силу, склоняясь перед его божественной властью, сокрывая его в наших сердцах, питаясь его богатствами, признавая его безусловное превосходство, исповедуя его самодостаточность и полностью отвергая все учения, которые смеют касаться целостности Святого Писания.
Часть 6
Мы видели, что основанием великого поручения является смерть и воскресение нашего Господа и Спасителя Иисуса Христа. Этого никогда нельзя терять из виду. "Так надлежало пострадать Христу и воскреснуть из мертвых в третий день". Именно воскресший Христос послал Своих вестников проповедовать покаяние и прощение грехов. Воплощение и распятие - вот две великие основополагающие истины христианства, но, как бы то ни было, они сделались доступными для нас лишь в воскресении. Воплощение - каким бы бесценным и прекрасным ни было это таинство - не могло образовать основу отпущения грехов, ибо "без пролития крови не бывает прощения" (Евр. 9,22). Мы оправданы кровью и примирены смертью Христа. Но все это идет нам на пользу лишь в воскресении. Христос был предан за наши прегрешения и вновь воскрешен ради нашего оправдания (Рим. 4,25; 5,9-10). "Я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию" (1 Кор. 15,3.4).
Потому для всех, кто хотел бы осуществить поручение нашего Господа, крайне важно познать душой и выразить своим проповедованием великую истину воскресения. Даже самого поверхностного взгляда на проповедование первых вестников Евангелия будет достаточно, чтобы показать то выдающееся значение, которое они придают этому славному факту.
Послушайте Петра в день Пятидесятницы или, скорее, Святого Духа, только что исшедшего от воскресшего и прославленного Спасителя: "Мужи Израильские! выслушайте слова сии: Иисуса Назорея, Мужа, засвидетельствованного вам от Бога силами и чудесами и знамениями, которые Бог сотворил чрез Него среди вас, как и сами знаете, Сего, по определенному совету и предведению Божию преданного, вы взяли и, пригвоздивши руками беззаконных, убили; но Бог воскресил Его, расторгнув узы смерти, потому что ей невозможно было удержать Его... Сего Иисуса Бог воскресил, чему все мы свидетели. Итак Он, быв вознесен десницею Божьею и приняв от Отца обетование Святого Духа, излил то, что вы ныне видите и слышите" (Деян. 2). Также и в гл. 3: "Бог Авраама и Исаака и Иакова, Бог отцов наших, прославил Сына Своего Иисуса, Которого вы предали и от Которого отреклись перед лицом Пилата, когда он полагал освободить Его. Но вы от Святого и Праведного отреклись, и просили даровать вам человека убийцу, а Начальника жизни убили. Сего Бог воскресил из мертвых, чему мы свидетели... Бог, воскресив Сына Своего Иисуса, к вам первым послал Его благословить вас, отвращая каждого от злых дел ваших... Когда они говорили к народу, к ним приступили священники и начальники стражи при храме и саддукеи, досадуя на то, что они учат народ и проповедуют в Иисусе воскресение из мертвых".
Их благовествование характеризовалось тем выдающимся значением, которое они приписывали славному, внушительному и говорящему за себя факту воскресения. Правда, было и полное, ясное утверждение воплощения и распятия со всем их великим нравственным значением. Да и могло ли быть иначе? Сын Бога должен был стать человеком, чтобы умереть и чтобы Своей смертью прославить Бога в отношении всего вопроса о грехе, разрушить власть сатаны, лишить смерть ее жала, а гроб - его победы, навеки устранить все грехи Своего народа и соединить их с Собой в силе вечной жизни в новом создании, где все будет от Бога и куда никогда не войдут грех и скорбь. Вечное и всеобщее почитание и обожание Его несравненного имени!
Но пусть все проповедники помнят то место, которое занимает воскресение в апостольском благовествовании и учительстве. "Апостолы же с великою силою свидетельствовали" - о чем? Только ли о воплощении или распятии? Нет, но "о воскресении Господа Иисуса Христа". Это тот выдающийся факт, который прославил Бога и Его Сына Иисуса Христа. Именно это в виду всех мыслящих тварей подтвердило удовлетворенность Бога делом искупления. Именно это самым чудесным образом продемонстрировало полное и вечное освобождение всех, кто верит в Иисуса, - их избавление не только от всех последствий их грехов, но и от настоящего лукавого века и от всякой связи, которая привязывала их к ветхой твари, находящейся под властью греха.
Потому неудивительно, если апостолы, преисполненные Духом Святым, настойчиво и энергично утверждали величественную истину воскресения. Снова послушайте их, поставленных в синедрионе, состоящем из великих религиозных руководителей и вождей народа. "Бог отцов наших воскресил Иисуса, которого вы умертвили, повесив на древе". Они находились в противоречии с Богом по крайне важному вопросу о Его Сыне. Они убили Его, но Бог воскресил Его из мертвых. "Его возвысил Бог десницею Своею в Начальника и Спасителя, дабы дать Израилю покаяние и прощение грехов".
Так и в обращении Петра к язычникам в доме Корнилия; говоря об Иисусе из Назарета, он сказал: "Его убили, повесив на дереве. Сего Бог воскресил в третий день, и дал Ему являться не всему народу, но свидетелям, предъизбранным от Бога, нам, которые с ним ели и пили, по воскресении Его из мертвых".
Дух Святой заботится о том, чтобы утвердить весомый и глубоко интересный для нас факт того, что "Бог воскресил Сына Его Иисуса". Этот факт имеет двойное значение. Он доказывает, что Бог во вражде с миром, ведь Он воскресил, возвысил и прославил Того Самого, Кого убили, повесив на древе. Но, благословенно во веки вечные Его святое имя, это подтвердило, что Он обрел вечное умиротворение и удовлетворение в отношении нас и всего, что было или могло бы быть против нас, ведь Он воскресил Того Самого, Который занял наше место, обремененный всеми нашими грехами и виной.
Но все это обнаружится более полно по мере того, как мы продолжим наши доказательства.
Давайте теперь послушаем обращение Павла в синагоге в Антиохии. "Мужи, братия, дети рода Авраамова, и боящиеся Бога между вами! вам послано слово спасения сего. Ибо жители Иерусалима и начальники их, не узнав Его и осудив, исполнили слова пророческие, читаемые каждую субботу, и, не найдя в Нем никакой вины, достойной смерти, просили Пилата убить Его. Когда же исполнили все написанное о Нем, то, сняв с древа, положили Его в гроб. Но Бог воскресил Его из мертвых. Он в продолжение многих дней являлся тем, которые вышли с Ним из Галилеи в Иерусалим и которые ныне суть свидетели Его перед народом. И мы благовествуем вам, что обетование, данное отцам, Бог исполнил нам, детям их, воскресив Иисуса, как и во втором псалме написано: Ты Сын Мой: Я ныне родил Тебя. А что воскресил Его из мертвых, так что Он уже не обратится в тление, о сем сказал так: Я дам вам милости, обещанные Давиду, верно. Посему и в другом месте говорит: не дашь Святому Твоему увидеть тление. Давид, в свое время послужив изволению Божию, почил и приложился к отцам своим, и увидел тление; а Тот, Которого Бог воскресил, не увидел тления."
Затем следует мощный призыв, который, хотя и не относится к нашей линии рассуждения, мы не можем здесь отпустить. "Итак, да будет известно вам, мужи братия, что ради Него возвещается вам прощение грехов; и во всем, в чем вы не могли оправдаться законом Моисеевым, оправдывается Им всякий верующий. Берегитесь же, чтобы не пришло на вас сказанное у пророков: смотрите, презрители, подивитесь и исчезните; ибо Я делаю дело во дни ваши, дело, которому не поверили бы вы, если бы кто рассказывал вам" (Деян. 13,26-41).
Мы заключим нашу серию доказательств из Деяний апостолов краткой выдержкой из обращения Павла в Афинах. "Итак мы, будучи родом Божиим, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого. Итак, оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться, ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную, посредством предопределенного Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых" (Деян. 17).
Это чрезвычайно замечательный и глубоко важный отрывок. Доказательство того, что Бог собирается судить мир в праведности, - доказательство для всех - заключается в том, что он воскресил предопределенного Им Мужа из мертвых. Апостол не называет здесь этого человека, но в стихе 18 нам сообщается, что некоторые из Афинян полагали, что апостол проповедует о каких-то чужих богах, потому что он благовествовал им Иисуса и Его воскресение.
Из всего этого совершенно ясно, что благословенный апостол Павел во всех своих проповедях придавал славной истине воскресения чрезвычайно большое значение. Обращается ли он к собранию иудеев в синагоге в Антиохии или к собранию язычников на Марсовом поле в Афинах, он представляет воскресшего Христа. Одним словом, его отличает тот факт, что он проповедовал не только воплощение и распятие, но и воскресение, причем во всем их мощном нравственном воздействии - влиянии на состояние и судьбу отдельного человека, влиянии на мир в целом, на его прошлую историю, нравственное состояние в настоящем и предопределенную судьбу в будущем; в его влиянии на верующего, подтверждая его абсолютное, совершенное и вечное оправдание перед Богом и его полное избавление от сего лукавого века.
И мы должны иметь в виду то, что в апостольском благовествовании воскресение представлено не просто как голая теория, но как живая, яркая, убедительная истина, величие которой превосходит все возможности человеческого языка и мысли. апостолы, осуществляя великое поручение их Господа, подчеркивали тот выдающийся факт, что Бог воскресил Иисуса из мертвых, - воскресил того Человека, Который был пригвожден ко кресту и погребен в гробу. Одним словом, они проповедовали Евангелие воскресения. Их благовествование определялось следующими словами: "Надлежало Христу пострадать и воскреснуть из мертвых в третий день".
Теперь мы на мгновение обратимся к Посланиям и взглянем на тот суровый способ, которым Дух Святой раскрывает и использует факт воскресения. Но прежде, чем мы это сделаем, мы хотели бы привлечь внимание читателя к отрывку, который, к сожалению, понимается и применяется неправильно. Апостол в Послании к Коринфянам говорит: "Мы проповедуем Христа распятого". Эти слова постоянно цитируются с целью расхолодить тех, кто горячо желает продвинуться в познании божественного. Но краткого серьезного внимания к контексту будет достаточно, чтобы показать истинный смысл слов апостола. Ограничился ли он фактом распятия? Сама мысль об этом перед лицом всего Писания, из которого мы привели цитату, весьма абсурдна. Славная истина воскресения сияет фактически во всех проповедях.
Что же тогда имеет в виду апостол, заявляя: "Мы проповедуем Христа распятого"? Просто-напросто то, что Христос, Которого он проповедует, был распят миром. Это был отвергнутый, изгнанный Христос - приговоренный миром к виселице преступника. Что это за факт для несчастных коринфян, преисполненных суетой и любовью к мирской мудрости! Распятый Христос был Тем, Кого проповедовал Павел. "Для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость: потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков".
Замечательные слова! Слова, божественно подходящие для людей, склонных хвалиться так называемыми мудростью и величием сего мира, - подходящие к суетным рассуждениям и их мышлениям жалкого человеческого рассудка, которые сгинут в одно мгновение. Вся мудрость Бога, вся Его сила, все Его величие, вся Его слава - короче, все, чем Он является, выразилось в распятом Христе. Крест сокрушил мир, поразил сатану и все силы тьмы - все, за исключением тех, кто верит и образует прочное основание вечной и всеобщей славы Бога.
Теперь мы на мгновение обратимся к чрезвычайно прекрасному месту в Рим. 4, в котором вдохновенный писатель самым поучительным образом утверждает для нас предмет воскресения. Говоря об Аврааме, он заявляет: "Он, сверх надежды, поверил с надеждою, через что сделался отцом многих народов, по сказанному: "так многочисленно будет семя твое". И, не изнемогши в вере, он не помышлял, что тело его, почти столетнего, уже омертвело, и утроба Саррина в омертвении; не поколебался в обетовании Божием неверием," - а в этом всегда колеблются, "но пребыл тверд в вере, воздав славу Богу," - как всегда поступает вера - "и будучи вполне уверен, что Он силен и исполнить обещанное. Потому и вменилось ему в праведность".
И затем, чтобы никто не сказал, что это относится лишь к Аврааму, который был таким преданным праведником, замечательным человеком, вдохновляющий Дух, с особенной благодатью и прелестью добавляет: "А впрочем не в отношении к нему одному написано, что вменилось ему, но и в отношении к нам; вменится и нам, верующим в Того," - Отдал Своего Сына? Поразил Его на кресте? Но так же - "Кто воскресил из мертвых Иисуса Христа, Господа нашего".
В этом и заключается великая сущность благословенных и убедительных доводов апостола. Если мы хотим обрести умиротворение, мы должны уверовать в Бога, как в Того, Кто воскресил Иисуса из мертвых и Кто, совершив это, подтвердил Свое дружелюбие к нам и бесконечное удовлетворение делом, совершенным на кресте. Иисус, преданный за грехи наши, не мог бы быть там, где Он ныне пребывает, если бы хотя бы одно прегрешение не оставалось Им неискупленным. Но, благословен вовеки Бог всякой благодати, Он воскресил из мертвых Того, Кто был предан за наши грехи, и всем, кто верит в Него, будет вменена праведность. "Надлежало Христу пострадать и воскреснуть из мертвых в третий день". Посмотрите, какую широту примет пред нашими взглядами эта славная тема, это основание великого поручения, по мере того, как мы продолжим наше исследование по ней.
Закончит эту главу еще одна краткая цитата. В Евр. 13 мы читаем: "Бог же мира, воздвигший из мертвых Пастыря овец великого кровию завета вечного, Господа нашего Иисуса".
Это необыкновенно прекрасно, Бог суда принял понесшего грех на кресте и там полностью рассудил с Ним и до конца разрешил вопрос о грехе. И затем, в славном доказательстве того, что все совершено, грех искуплен, вина устранена, сатана сокрушен, Бог прославлен, все божественно устроено, Бог мира вошел в мир и воскресил из мертвых нашего Господа Иисуса, этого великого Пастыря овец.
Любезный читатель, как славно все это! Как ободрительно для всех, искренне верящих! Иисус воскрес. Его страдания закончились навеки, Бог возвысил Его, Извечная Справедливость увенчала его диадемой славы и, удивительное дело, та самая диадема является вечным подтверждением того, что все верующие оправданы во всем и приняты в воскресшем и прославленном Христе. Вечное и всеобщее аллилуйя Отцу и Сыну и Святому Духу!
Часть 7
Рассмотрим теперь глубоко важный предмет авторитета, на который опирается великое поручение. Это представлено нам в одном властном и емком слове "написано" - слове, которое следует крупными и глубокими буквами запечатлеть на скрижалях сердца каждого христианина.
Вряд ли может быть что-либо интереснее или поучительнее, чем тот способ, которым наш благословенный Господь при всех обстоятельствах и по любому случаю возвышает Святое Писание. Он, хотя и Бог над всеми, благословенный вовеки, и как таковой Автор всего Писания - тем не менее, Он занял место человека на земле, Он ясно выражает, что является святым долгом каждого человека, а именно абсолютное, полное и неизменное руководство Писанием. Взгляните на Него в столкновении с сатаной. Как Он встречает его? Именно так, как должен встречать Его каждый из нас, - со словом Писания. Это не послужило бы для нас примером, если бы Господь победил его, проявив Божественную силу. Конечно, Он мог бы в любое время низвергнуть его в бездонную пропасть или в озеро огненное, но это не послужило бы для нас примером, поскольку мы не можем одержать над ним победу таким способом. Но, с другой стороны, когда мы видим, что Благословенный ссылается на Святое Писание, когда мы видим, как Он снова и снова взывает к той божественной власти, когда мы видим, как Он обращает противника в бегство, просто сославшись на Писание, мы самым впечатляющим образом познаем место, значение и авторитет Святого Писания.
И разве не крайне важно усвоить ныне этот великий урок? Несомненно, это так. Если и был в истории Церкви Бога момент, когда все нравственное существо христиан склонялось перед этим уроком, так это как раз в наше время. Ныне божественный авторитет, цельность, полнота вдохновения и вседостаточность Святого Писания со всех сторон ставятся под сомнение. Слово Бога открыто подвергается оскорблениям и отвергается. Его целостность подвергается сомнениям, и как раз в тех его разделах, где мы меньше всего этого ожидаем, в наших колледжах и университетах на глазах у молодых людей благословенное Слово Бога постоянно подвергается кощунственным нападкам. Люди, которые находятся в полной духовной слепоте и потому едва ли способные познать что-либо о божественном, которые совершенно несведущи в предмете Святого Писания, имеют наглость хладнокровно оскорблять священную Книгу, объявлять Пятикнижие Моисеево обманом, утверждать, что Моисей никогда их не писал!
Сколько весит мнение таких людей? Ни пушинки. Кому придет в голову пойти к человеку, который родился в угольной шахте и никогда не видел солнца, чтобы узнать его суждение о свойствах света или о действии солнечных лучей на человеческий организм? Кому пришло бы в голову пойти к слепому от рождения, чтобы узнать его мнение о цвете или о действии света и тени? Конечно же, никому, кто находится в здравом уме. Тем с большей нравственной силой мы можем вопросить: Кому придет в голову пойти к необращенному человеку, к человеку, мертвому в своих прегрешениях и грехах, духовно слепому, ничего не знающему о божественном, духовном и небесном, - кто хотя бы на миг подумает пойти к такому человеку за суждением о веском предмете Святого Писания? А если такой человек в своей самоуверенности достаточно дерзок для того, чтобы навязать свое мнение по такому предмету, то разве трезвомыслящий человек вздумает уделить ему хотя бы малейшее внимание?
Возможно, скажут: "Этот пример не подходит". Но почему? Мы допускаем, что он недостаточен по силе, но только не по своему нравственному значению. Разве среди нас не является общепринятой аксиомой то, что ни один человек не вправе судить о предмете, о котором он ничего не знает? Несомненно, это так. Что же говорит благословенный апостол необращенному человеку? Мы процитируем для читателя весь отрывок. Он нравственно высок, а наш интерес к нему и его ценность для нас ныне не поддаются описанию. "И когда я приходил к вам, братия, приходил возвещать вам свидетельство Божие не в превосходстве слова или мудрости, ибо я рассудил быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого, и был я у вас в немощи и в страхе и в великом трепете. И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы, чтобы вера" - отметь эти слова, любезный читатель! - "ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божьей. Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих, но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей, которой никто из властей века сего не познал; ибо если бы познали, то не распяли бы Господа славы. Но, как написано: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его. А нам Бог открыл это Духом Своим;" - иначе это невозможно было бы познать, - "ибо Дух все проницает, и глубины Божии. Ибо кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? Так и Божьего никто не знает, кроме Духа Божьего. Но мы (все истинно верующие, все дети Бога) "приняли не духа мира сего, а Духа от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога, что и возвещаем не от человеческой мудрости изученными словами, но изученными от Духа Святого, соображая духовное с духовным" - или сообщая духовное духовным же средством. - "Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь", - каким бы умным или ученым он ни был, - "потому что о сем надобно судить духовно. Но духовный судит о всем, а о нем судить никто не может. Ибо кто познал ум Господень, чтобы мог судить его? А мы имеем ум Христов" (1 Кор. 2,1-16).
Мы не смеем принести извинения за столь пространное извлечение из Слова Бога. Мы считаем его бесценным не только потому, что оно подтверждает, что только через божественное учение можно постичь божественное, но также и потому, что оно полностью отмечает все человеческие претензии на суждение о Писании. Если человек по природе не может познать то, что от Духа Бога, то совершенно ясно, что все безбожные нападки на Слово Бога абсолютно недостойны ни малейшего внимания, в сущности безбожные писатели, как бы они ни были умны, мудры, учены, - вне рассмотрения; их не следует слушать ни одной минуты. Суждение необращенного в отношении Святых Писаний ничтожнее, чем суждение необразованного пахаря о дифференциальном исчислении или о системе Коперника. О каждом мы можем лишь сказать: он ничего не знает о предмете. Его мнение абсолютно никуда не годится.
Но как поистине приятно и животворно отвернуться от ничтожных человеческих понятий и увидеть то, как наш благословенный Господь Иисус Христос ценит и использует Святые Писания! В своем столкновении с сатаной Он трижды взывает к книге Второзаконие. "Написано" - вот Его простой и неотразимый ответ на внушение врага. Он не рассуждает. Он не спорит и не объясняет. Он не ссылается на Свои личные чувства, свидетельства или переживания. Он не приводит в качестве довода великий факт разверзшихся небес, спустившемся Духе и гласе Отца - как бесценно и подлинно ни было все это. Он просто пользуется божественным и вечным авторитетом Святых Писаний и, в частности, той их частью, которую современные безбожники подвергают дерзким нападкам. Он использует как Свою силу то, что они не боятся объявить обманом! Как это страшно для них! Каков будет их конец, если они не раскаются?
Но Сын Бога - Он Сам как Бог, Автор каждой строчки Святого Писания - не только использует Слово Бога как единственное оружие против врага. Он также превращает его в основание и содержание Своего общественного служения. Когда закончилась Его борьба в пустыне, "и возвратился Иисус в силе духа в Галилею; и разнеслась молва о Нем по всей окрестной стране. Он учил в синагогах их, и всеми был прославляем. И пришел в Назарет, где был воспитан, и вошел, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу, и встал читать." - Он по обыкновению Своему читал народу Писания, - "Ему подали книгу пророка Исаии;" - Здесь Он полагает Свою печать на пророка Исаию, как до того - на закон Моисеев - "и Он, раскрыв книгу, нашел место, где было написано: Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное" (Лук. 4).
Давайте обратимся теперь к чрезвычайно важной притче о богаче в конце Лук. 16, в которой мы получаем из уст самого Господа торжественное свидетельство о целостности, ценности и непревзойденной значимости "Моисея и пророков" - того самого раздела божественного Слова, который кощунственно атакуют безбожники. Богач в мучениях - увы, он больше не богач, но навеки нищий! - умоляет Авраама послать Лазаря предупредить его пять братьев, чтобы они также не попали в это место мучений. Обратите внимание на ответ! Отметьте его, все безбожники, рационалисты и скептики! Отметьте его все, кто находится в опасности быть обманутым и совращенным наглыми и кощунственными внушениями неверия! "Авраам сказал ему: у них есть Моисей и пророки; пусть слушают их". Да, пусть слушают их - слушаются тех самых писаний, о которых безбожники уверяют нас, что они вовсе не богодухновенны, но что это подделки, всученные нам обманщиками, притязающими на вдохновение. Конечно же, богач знал это лучше; сам дьявол знает это лучше. Не может быть и мысли о том, чтобы подвергать сомнению "Моисея и пророков", но, возможно, "если кто из мертвых придет к ним, покаются"? Выслушайте же веский ответ Авраама: "Тогда он сказал ему: если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят".
Признаться, мы безмерно наслаждаемся величием этого свидетельства. Нет ничего яснее, нет ничего выше, нет ничего более полно подтверждающего высшую авторитетность и божественную целостность "Моисея и пророков". Мы видим, как благословенный Господь Сам запечатлел Своей печатью эти два больших раздела ветхозаветных Писаний, и потому мы можем со всей уверенностью препоручить наши души авторитету этих священных Писаний, и не только Моисею и пророкам, но всему канону вдохновения, поскольку Моисей и пророки так широко и постоянно цитируются, так тесно и неразрывно связаны с каждой частью Нового Завета, что это все должно устоять или пасть вместе.
Но мы должны продолжить и на мгновение обратиться к последующей главе Евангелия от Луки - этого бесценного раздела, содержащего рассматриваемое нами "великое поручение". Мы могли бы с пользой и благословением для себя сослаться на те случаи, в которых наш благословенный Господь в Своих беседах с фарисеями, саддукеями и законниками всегда взывает только к Священным Писаниям. Одним словом, в столкновениях ли с людьми или с дьяволом, говорит ли Он с глазу на глаз или публично, в общественном ли Его служении или в частной жизни - везде мы обнаруживаем совершенного Человека, Господа с небес, всегда оказывающего высочайшие почести писаниям Моисея и пророков, таким образом утверждая их перед нами во всей их божественной целостности и с благословенной полнотой поощряя нас в абсолютной уверенности препоручить наши души ныне и вовеки этим несравненным Писаниям.
Но давайте обратимся к Лук. 24 и послушаем пламенные слова, прозвучавшие в ушах двух пораженных путников, шедших в Эммаус, - слова, которые являются надежным и благословенным средством защиты против всякого недоумения, совершенным разрешением всякого достойного затруднения, божественным и исчерпывающим ответом на всякий честный вопрос. Мы не цитируем слова смущенных учеников, но вот ответ Господа: "Тогда Он сказал им: о, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки!". Увы, сегодня человека считают глупцом, если он верит всему, что говорят пророки. Во многих ученых и даже в некоторых религиозных кругах тот, кто, как и полагается всякому преданному верующему с его искренней верой в каждую строчку Святого Писания, наверняка столкнется лишь с насмешкой презрения. Считается остроумным сомневаться в подлинности Писания - да избавит нас благой Господь от этой роковой, отвратительной "остроты" ума - "остроты", которая неизбежно приведет уловленную им душу в мрачную и страшную пропасть атеизма и еще более мрачную и страшную пропасть ада. Мы вновь и вновь со всей нравственной убежденностью повторяем: да избавит Бог в Своей милости нас и всех молодых людей от подобного остроумия!
Любезный читатель, разве слова Господа, обращенные к Его бедным смущенным ученикам по пути в Эммаус, не достаточная причина, чтобы благословить Его? Они могут показаться суровыми, но это необходимая суровость чистой, совершенной и божественно мудрой любви. "О, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки! Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою? И," - отметьте эти слова - "начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании". Он Сам, - хвала Его славной Личности! - является божественным центром всего, что содержится в Писаниях от начала до конца. Он - та золотая цепь, что связывает в чудесное и величественное единство все части вдохновенного тома от Бытия до Откровения. Потому человек, касающийся хотя бы единого священного канона, становится виновным в чудовищном грехе ниспровержения Слова Бога, и о таком человеке даже само милосердие должно сказать, что он не знает ни Христа Бога, ни Самого Бога. Человек, посмевший так или иначе затронуть Слово Бога, сделал первый шаг по той наклонной плоскости, что неизбежно ведет в вечную погибель. Следите же, чтобы не сказать чего-либо против Писаний, а если кто-то будет говорить, пусть другие знают, что они слушают. Если бы не было безбожных слушателей, то мало нашлось бы и безбожных лекторов. Как ужасно думать, что в нашей благодатной стране так много и тех, и других! Пусть Бог смилостивится над ними и откроет их глаза прежде, чем будет слишком поздно! Пять минут в аду навеки сокрушат все безбожные теории, которые когда-либо выдвигались в этом мире! О, это вопиющее безумство неверия!
Мы возвращаемся к нашей главе, которая дает еще одно доказательство того значения, которое приписывает наш воскресший Господь Святым Писаниям. Проявив Себя в бесконечной благодати и умиротворяющей силе по отношению к Своим взволнованным ученикам, показав им Свои руки и ноги и уверив их в Своей подлинности тем, что вкушал в их присутствии, сказал им: "вот то, о чем Я вам говорил, еще быв с вами, что надлежит исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах. Тогда отверз им ум к уразумению Писаний. И сказал им: так написано".
Здесь мы опять видим божественную печать, поставленную на всех великих разделах Ветхого Завета. Это поистине утешительно и ободрительно для всех, кто набожно возлюбил Писание. Видеть, как Сам наш Господь во всех случаях и при всех обстоятельствах ссылается на Писание, используя его всегда и для достижения любой цели, укрепляясь им и утверждая его перед другим, разя им как духовным мечом, склоняясь перед его священной властью во всем, прибегая к нему как к единственному совершенному мерилу, оселку или пробному камню, взывая к нему как к единственному непогрешимому проводнику человека в этом мире, единственному немеркнущему свету среди всего окружающего нравственного мрака - все это в высшей степени утешительно и ободрительно и наполняет наши сердца глубочайшей хвалой Отцу всякой милости, Который приходит нам на помощь во всех наших слабостях и нуждах.
На этом мы должны закончить эту часть нашего рассуждения, но чувствуем себя обязанными снабдить читателя еще двумя необыкновенно прекрасными иллюстрациями нашего утверждения: одна из Деяний, а другая - из Писаний. В Деян. 24 Павел в своем обращении к Феликсу так объясняется в отношении основания его веры: "Но в том признаюсь тебе, что по учению, которое они называют ересью, я действительно служу Богу отцов моих, веруя всему, написанному в законе и пророках".
Итак, он благоговейно верил Моисею и пророкам. Он полностью принял ветхозаветные Писания как прочное основание его веры и как божественные полномочия всего его пути. Как же узнал Павел о том, что Писания даны от Бога? Он узнал об этом единственным способом, каким только Бог может дать знание того, что Святые Писания являются Его собственным откровением человеку. Если Он не даст его, то никто не сможет его дать; если же Он даст, то никому уже не нужно делать это. Если я хочу человеческих свидетельств в подтверждение Слова Бога, то это не будет Словом Бога ко мне. Авторитет, от которого я получаю, выше, чем само Слово. Допустим, я через рассуждения или человеческую ученость мог бы сам прийти к рационалистическому заключению, что Библия - Слово Бога, тогда моя вера будет основываться лишь на человеческой мудрости, а не на силе Бога, такая вера ничего не стоит; она не соединяет меня с Богом и потому оставляет меня неспасенным, неблагословенным, неуверенным. Она оставляет меня без надежды. Спасительная вера - это вера в то, что говорит Бог, потому, что Он говорит это, и эта вера рождается в душе через Духа Святого. Рассудочная вера холодна, безжизненна и ничтожна. Она лишь кичится и обманывает; она не в состоянии спасти, освятить или удовлетворить нас.
Теперь мы обратимся к 2 Тим. 3,14-17. Престарелый апостол в конце своего чудесного пути, оглядываясь в римской тюрьме на свое служение, на неудачи и падения, столь очевидные теперь, и ожидая ужасного опустошения "последних дней" и, прежде всего, взирая на "венец правды, который даст Господь, праведный Судия, в день оный", так обращается к своему возлюбленному сыну: "А ты пребывай в том, чему научен и что тебе вверено, зная, кем ты научен. Притом же ты из детства знаешь священные писания, которые могут умудрить тебя во спасение верою во Христа Иисуса. Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности, да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен".
Все это ценно для всех, кто истинно возлюбил Слово Бога. Святому Писанию приписывается здесь непревзойденное значение и достоинство. Одним словом, совершенно невозможно переоценить значение и важность вышеприведенной цитаты. Глубоко трогательно видеть почтенного и возлюбленного ветерана в полной силе Святого Духа, когда он напоминает Тимофею о его детстве, когда тот на коленях набожной матери пил из чистого источника вдохновения. Как же могло милое чадо знать, что эти священные писания - Слово Бога? Он познал это точно так же, как сам благословенный апостол, - через их божественную силу и действие на сердце и совесть посредством Духа Святого. Нуждаются ли Святые Писания в доказательствах человека? Какое оскорбление достоинству Писания - воображать, что человеческая печать или гарантия необходимы для того, чтобы удовлетворить его душу! Нуждаемся ли мы в авторитете церкви, суждении ее Отцов, решениях советов, заключениях докторов богословия, постановлениях университетов, чтобы подтвердить Слово Бога? Мы далеки от этой мысли! Кто бы вздумал для того, чтобы доказать, что солнце светит, зажечь в полдень фонарь или впустить в дом его лучи во всей их животворной силе для человеческого организма? Какой сын вздумает отнести письмо своего отца к невежественному подметальщику улиц, чтобы тот удостоверил его в нем и довел его до его сердца.
Эти сравнения - сама вялость, когда мы пытаемся проиллюстрировать ими вопиющую глупость того, чтобы подвергать Святое Писание суждению человеческого рассудка. Нет, читатель, Слово Бога говорит само за себя. Оно содержит в себе свои собственные убедительные подтверждения. Его внутренних свидетельств более чем достаточно для всякого набожного, честного и смиренного чада Бога. Оно не нуждается в рекомендательных письмах от людей. Несомненно, внешние доказательства имеют свою ценность и свой интерес. Человеческие свидетельства стоят своего, но мы можем быть уверены, что чем полнее все человеческие доказательства, чем ближе все человеческие свидетельства к истине, тем полнее и отчетливее все они соревнуются в подтверждении подлинности и целостности нашей драгоценной Библии. И далее, мы должны заявить о нашем глубоком и прочном убеждении, что ни одна безбожная теория ни на мгновение не выдерживает критики, ни один безбожный довод не устоит перед честным умом. Мы неизменно обнаруживаем, что все кощунственные нападки на Библию обращаются на головы тех, кто их предпринимает. Безбожные писатели самих себя превращают в посмешище, оставляя божественный том там, где он и стоял и всегда будет стоять, подобно несокрушимой скале, против которой в жалком бессилии разбиваются волны безверия.
Так возвышается Слово Бога во всем его божественном величии, небесной силе, в прекрасной простоте, несравненной славе, в неизмеренных глубинах, в его неувядающей свежести, гибкости, в его чудесной емкости, обширности содержания, совершенном единстве, абсолютной неповторимости. Библия стоит особняком. Во всем пространном мире литературы нет ничего подобного, и если нужны дальнейшие доказательства того, что книга, называемая нами Библия, действительно является живым и вечным словом Бога, то их можно обнаружить в нескончаемых попытках дьявола доказать обратное.
"Навеки, Господи, слово Твое утверждено на небесах". Что же остается для тебя, любезный читатель? Только это: "В сердце моем сокрыл я слово Твое, чтобы не грешить перед Тобою". Так это записано - благословенно Его святое имя - и когда Его Слово сокрыто в глубине наших сердец, то все теории и доводы, рассуждения или, скорее, бред, сомнения и заключения скептиков, рационалистов и безбожников будут для нас незначительнее, чем стук капель дождя в окно.
Довольно сказано об авторитете, на котором основывается великое поручение. Необыкновенная длина данной статьи объясняется громадным значением нашего предмета и особенно важностью того момента, который мы сейчас переживаем. Мы глубоко благодарны за случай дать наше слабое свидетельство силы, авторитета, вседостаточности и божественной славы Священного Писания. Благодарение Богу за неизреченный дар Его!
Часть 8
В полном соответствии с тем, что прошло перед нашим рассмотрением, находится сфера великого поручения, выраженная в емкой фразе "всем народам", - таково должно быть широкое поле деятельности тех вестников, которых воскресший Господь посылал проповедовать покаяние и прощение грехов. Они имели поистине вселенскую миссию. В Матф. 10 мы видим нечто иное. Там Господь, посылая двенадцать Апостолов, "заповедал им, говоря: на путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите".
Это должно было стать миссией, предназначенной исключительно для дома Израилева. Это не было вестью к язычникам, словом, для несчастных самаритян. Если эти посланцы и приближались к городу необрезанных, то они ни в коем случае не входили в него. Пути Бога, Его промышление требовали очередной сферы для двенадцати апостолов, посланных Мессией во дни Его воплощения. "Погибшие овцы дома Израилева" должны были стать особыми объектами их служения.
Но в Лук. 24 все изменилось. Преграды, установленные промыслом Бога, больше не мешали вестникам благодати. Израиль не был забыт, но и язычники должны были услышать благую весть. Солнце спасения Бога должно было теперь излить свои лучи на весь мир. Ни одна душа не должна быть исключена из благословенного сияния. Следовало тщательно отыскивать и любовно посещать каждый город, каждое селение, каждую хижину, каждую улицу, переулок и проселок, всякую тропинку и большую дорогу, чтобы "всякое создание под небесами" могло услышать благую весть о полном и щедром спасении.
Как это все похоже на Бога! Как это достойно Его большого, любящего сердца! Он хотел бы излить поток Его спасения, текущий от края и до края и от реки до концов земли. Его праведность на всех нас, и прекрасная весть о Его всепрощении должна разноситься по всему погибшему и виновному миру. Таков Его бесценный замысел, как бы медлительны ни были Его слуги в его осуществлении.
Крайне важно иметь ясное представление об этой стороне нашего предмета. Он в самом величественном сиянии выказывает характер нашего Бога и оставляет человека без всяких оправданий. Спасение послано язычникам. Для него нет никаких ограничений и никаких преград. Подобно солнцу в небесах, оно сияет всем. Если человек упорно прячется в шахте или тоннеле, чтобы не видеть солнца, то ему некого в этом винить, кроме самого себя. Не в солнце изъян, если не все наслаждаются его лучами. Оно сияет для всех. И подобным образом "явилась благодать Божия, спасительная для всех человеков". Никто не должен пропасть из-за того, что он жалкий погибший грешник, ибо Бог хочет "чтобы все люди спаслись и достигли познания истины". "Не желает, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию".
И далее, чтобы не упустить ни одной черты в выражении со всей возможной силой и полнотой царственной благодати, которая дышит в великом поручении, наш благословенный Господь не преминул подчеркнуть Своим слугам тот замечательный момент, который должен быть в центре их сферы действий. Он велит им "начать с Иерусалима". Да, с Иерусалима, где Господь был распят, где Его божественная личность была подвергнута всем оскорблениям, которые только могла изобрести человеческая вражда, где Богу, явившемуся во плоти, предпочли убийцу и разбойника, где в пригвождении к преступному кресту человеческая несправедливость достигла своей высшей точки, - там должны были посланцы начать свое благословенное дело - это должно было стать центром сферы их благодатных действий, и отсюда они должны были отправиться к крайним пределам обитаемого мира. Они должны были начать с иерусалимских грешников - с самых убийц Сына Бога, и затем идти дальше, повсюду провозглашая славную весть, чтобы все могли познать бесценную благодать Бога, которой достаточно, чтобы смыть самую кровавую вину Иерусалима.
Как славно все это! Виновные убийцы Сына Бога первыми услышали прекрасную весть о прощающей любви, так, чтобы все могли увидеть в них пример того, что может сотворить благодать Бога и кровь Христа. Поистине, благодать, способная простить иерусалимских грешников, может простить любого; кровь, способная очистить предателей и убийц Христа Бога, может очистить любого грешника за пределами ада. Эти вестники спасения, проходя от народа к народу, могли сказать своим слушателям, откуда они пришли; они могли рассказать о той преизобилующей благодати Бога, действие которой началось в самом греховном месте на лице земли и которой было более чем достаточно, чтобы простить даже самого опустившегося из сынов Адама.

Верховная всесильна благодать,
Что искупает все грехи одна -
Кто сможет глубину ее познать,
Незнающую отклика со дна?!

Великая благодать Бога! Да возвысится она со всевозрастающей силой и ясностью по всей божественно предопределенной сфере. Увы, увы, если познавшие ее медлят возвестить ее другим! Эта медлительность, несомненно, не от Бога. Благовествование Его спасительной, прощающей благодати доставляет Ему высшее наслаждение. Он говорит нам: благословенны стопы евангелиста на горах. Он уверяет нас, что проповедование Христа - благоухание Его сердцу. Не должно ли все это пробудить в нас силы для благословенного дела? Не следует ли нам всеми возможными путями стремиться осуществить благодатное желание сердца Бога? Почему же мы так медлительны? Почему так холодны и вялы? Почему нас так легко обескуражить и расхолодить? Почему мы с такой готовностью ищем оправдания того, что не говорим людям об их душах?
Так великое поручение сияет на вечных страницах вдохновения во всем его нравственном великолепии - его условия, его основание, его авторитет, его сфера. Но дело еще не совершено. Почти девятнадцать веков прокатились с тех пор, как воскресший Спаситель послал Своих вестников; и Он все еще ждет в прекрасном и милосердном долготерпении, не желая, чтобы кто-либо погиб. Почему же мы не проявляем больше сердечного желания в осуществлении благодатной воли Его сердца? Нет никакой необходимости, чтобы мы стали великими проповедниками или выдающимися ораторами для осуществления бесценного дела евангелизации. Чего мы хотим - это чтобы сердце было в общении с сердцем Бога, сердцем Христа, которое, наверняка, будет сердцем для всех душ. Мы не верим и не можем поверить, что тот, кто не имеет любви и желания спасти души, в состоянии быть в подлинном общении с разумом Христа. Мы не можем находиться пред лицом Его и не думать о душах вокруг нас. Ибо кто когда-либо так заботился о душах, как Он? Взгляните на Его чудесный путь, на Его непрерывный труд учителя и проповедника, на Его жажду спасения и благословения душ!
И разве Он не оставил нам примера, чтобы следовать по Его стопам? Поступаем ли мы так в одном единственном вопросе распространения благословенного Евангелия? Стремимся ли мы подражать Ему в Его горячем рвении спасти погибших? Посмотрите на Него у источника Сихарь! Взгляните на все Его поведение! Послушайте Его страстные, исполненные любви слова! Обратите внимание на радость и ободрение Его духа, когда Он видит, как хотя бы одна несчастная грешница получает Его весть: "У меня есть пища, которой вы не знаете". "Возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве. Жнущий получает награду и собирает плод в жизнь вечную, так что и сеющий и жнущий вместе радоваться будут"
Мы страстно умоляем читателя-христианина рассмотреть этот великий предмет в божественном присутствии. Мы глубоко ощущаем его значимость. Мы не можем не думать, что во всем написанном и прочитанном, сказанном и выслушанном, к сожалению, так недостает глубокого, серьезного и искреннего обращения к отдельным душам. Как часто мы удовлетворяемся приглашением людей на проповедь, вместо того, чтобы попытаться привести их непосредственно ко Христу! Как часто мы остаемся довольны, проповедуя периодически, вместо того, чтобы всю неделю подряд убеждать души бежать от грядущего гнева! Проповедовать, несомненно, хорошо, и хорошо приглашать людей на проповеди, но мы остаемся в уверенности, что должно быть сделано нечто большее, чем все это, и это следует искать в более глубоком общении с сердцем и разумом Христа.
Есть люди, которые пренебрежительно высказываются о благословенном и святом деле евангелизации. Мы трепещем за них. Мы убеждены, что они не соответствуют замыслу Господню, и потому мы совершенно отвергаем их мнения. Следует опасаться того, что их сердца остаются холодны в отношении предмета, занимающего сердце Бога. Если так, то им необходимо смириться пред лицом Его и попытаться возродить свои души в истинном понимании величия и важности рассматриваемого нами великого вопроса. Пусть, наконец, они подумают, как они расхолаживают и смущают других людей, - чьи сердца принял Господь и заботится о драгоценных и бессмертных душах. Сейчас не то время, чтобы создавать трудности и возбуждать вопросы, которые могут оказаться лишь камнями преткновения на пути серьезных работников, нам подобает всеми праведными способами укреплять руки всех, кто в меру своих возможностей пытается благовествовать и распространять неисследимые сокровища Христа. Давайте позаботимся о том, чтобы, насколько это от нас зависит, поступать так и, прежде всего, давайте никогда не будем произносить ни фразы, рассчитанной на то, чтобы помешать кому-либо в его благословенном деле уловления души для Христа.
Но мы должны завершить эту главу. Мы могли бы сделать это прямо сейчас, если бы в нашем предмете не оставалось одного момента, который мы никак не можем упустить, а именно та сила, которой должно было осуществляться великое поручение. Упустить это было бы большим ущербом, поистине серьезным пробелом, и мы тем более желаем это отметить, поскольку та особая форма, в которой была сообщена эта сила, замечательным образом связана с тем, что мы рассмотрели в этом сочинении. Если сферой действий были все народы, то ей должна соответствовать и сила действий; и, благословен Бог, так оно и было.
Наш благословенный Господь, завершая Свое поручение ученикам, сказал: "Вы же свидетели сему. И Я пошлю обетование Отца Моего на вас; вы же оставайтесь в городе Иерусалиме, доколе не облечетесь силою свыше".
Это обетование исполнилось, эта сила была им сообщена в день Пятидесятницы. Дух Святой исшел от вознесшегося и прославленного Человека, чтобы подготовить Своих слуг для того славного дела, к которому Он их призвал. Они должны были медлить, покуда не получат силу. Как могли они выйти без нее? Кто, кроме Духа Святого, мог точно выразить любовь Бога, Личность, дело и славу Христа? Кто, кроме Него, мог дать кому-либо способность проповедовать покаяние и отпущение грехов? Кто, кроме Него, мог должным образом охватить все важнейшие вопросы, заключавшиеся в великом поручении? Одним словом, сила Духа Святого абсолютно необходима во всех ответвлениях христианского служения, и все, кто начинает его без этой силы, обнаруживает его бесплодность, скудость и ничтожность.
Но мы должны привлечь особое внимание читателя к тому, в какой форме сошел Дух Святой в день Пятидесятницы. Это исполнено глубочайшего интереса и самым трогательным образом вводит нас в драгоценные тайны сердца Бога.
Давайте обратимся ко 2-й главе Деяний Апостолов. "При наступлении дня Пятидесятницы все они были единодушно вместе" - поучительный и показательный факт! - "И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святого". Он полностью овладел их сердцами и умами, подчинил Себе все их нравственное существо; благословенное состояние! - "и начали говорить на иных языках" - не на нелепом и невразумительном жаргоне ловких обманщиков и обманутых фанатиков, но - "как Дух давал им провещевать. В Иерусалиме же находились Иудеи, люди набожные, из всякого народа под небом." - отметьте этот факт - "Когда сделался этот шум, собрался народ, и пришел в смятение, ибо каждый слушал их говорящим его наречием."- Как это подлинно, как убедительно! - "И все изумлялись и дивились, говоря между собою: сии говорящие не все ли Галилеяне? Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились?" - А не просто, в котором были воспитаны. - "Парфяне, и Мидяне, и Еламиты, и жители Месопотамии, Иудеи и Каппадокии, Понта и Асии, Фригии и Памфилии, Египта и частей Ливии, прилежащих к Киринее, и пришедшие из Рима, Иудеи и прозелиты, критяне и аравитяне, слышим их нашими языками говорящих о великих делах Божиих?".
Какое чудесное событие! Какое замечательное совпадение! Бог в Своей бесконечной мудрости и совершенной благодати распорядился так, чтобы в городе Иерусалиме в тот самый момент собрались представители всех народов земли, с тем, чтобы даже если двенадцати апостолам не удалось бы осуществить свое поручение, то все равно все могли бы услышать бесценную весть о спасении Бога на том самом наречии, на котором их матери впервые прошептали в их детские уши слова материнской любви.
Может ли быть что-либо интереснее, чем это? Кто не увидел в изложенном здесь факте, что любвеобильное сердце Бога желает, чтобы прекрасная весть о Его благодати достигла всякого создания под небесами? Мир отверг Сына Бога, распял и убил Его, но едва Он занял Свое место одесную Бога, как вниз сошел царственный Свидетель, Дух Бога, чтобы обратиться к человеку - ко всякому человеку - обратиться к нему не со словами убийственного порицания, не с оглушительными анафемами осуждения, но со словами глубокой и нежной любви, чтобы сообщить ему о полном прощении грехов через кровь Христа на кресте.
Правда, Он призвал человека осудить себя, покаяться, занять единственно надлежащее ему положение. А почему бы нет? Могло ли быть иначе? Покаяние - как мы уже полностью показали и на чем горячо настаиваем в этом сочинении - является всеобщей и неизбежной необходимостью для человека. Но Дух Бога сошел вниз, чтобы лицом к лицу говорить с человеком, чтобы рассказать ему на его родном языке о чудесных делах Бога. Он не говорил евреям по-латыни или римлянам по-гречески, но Он каждому говорил на том самом наречии, в котором тот был рожден, таким образом, на наглядном примере трогательно доказывая, что Бог благодатно желает, чтобы Его глубочайшая, щедрая и обильная благодать нашла свой путь к сердцу человека. Слава Его имени!
Как все это отлично от того, каким образом был провозглашен Закон с горы Синай! Если бы все народы земли собрались вокруг той огненной горы, то они не поняли бы там ни одного слова, если бы, конечно, среди них не нашелся человек, знающий еврейский язык. Закон был обращен к одному народу, он был выражен одним языком, он был заключен в ковчег. Бог не стремился к тому, чтобы распространить запись обязанностей человека на всех языках под небесами. Но когда потребовалось возвестить благодать, когда повсюду должна была прозвучать благая весть о спасении, когда нужно было свидетельствовать о распятом, воскресшем, вознесшемся и грядущем Спасителе и Господе, тогда, воистину, Бог Дух Святой сошел на землю с целью научить своих вестников говорить с каждым человеком на том языке, который тот понимает.
Факты являются убедительными доводами, и два вышеприведенных факта о Законе и Евангелии, наверняка, должны чрезвычайно убедительно сказать каждому сердцу о беспримерной благодати Бога. Бог не послал своих вестников, чтобы возвестить закон "всем народам"; нет, это было оставлено для "великого поручения", которое мы рассмотрели и к которому - во всех его великих аспектах - мы привлекаем самое серьезное внимание читателя.


Когда душа приходит к пониманию своего реального положения перед Богом - всей глубины своей греховности, опустошенности, нищеты и несчастья, своего полного и безнадежного банкротства, тогда не может быть покоя до тех пор, пока Дух Святой не откроет всю полноту Христа для сердца. Единственно спасительным лекарством от смертельной болезни души является лекарство Бога.
Это весьма простая, но тем не менее очень важная истина. И я могу со всей уверенностью сказать, что чем глубже и тщательней читатель постигает эту истину, тем лучше для него. Это истинный покой - покой, который никогда не может быть нарушен. В нашей жизни случается всякое, человек подвержен многочисленным соблазнам, всякого рода испытаниям и трудностям, поэтому ему свойственны печаль и беспокойство, взлеты и падения. Но когда душа будет подведена Духом Бога ко кресту и увидит на нем Христа, она успокоится и найдет мир, который никогда и ничем не может быть нарушен.
Душевные метания и страдания многих добрых и умных людей объясняются именно тем, что их сердца не могут принять истину о Христе. Этот печальный результат обуславливается разнообразными причинами. На пути ко Христу могут стоять и общественное мнение, и эгоизм сердца, и нечистая совесть, и плохое учение. Наша душа может иметь в себе столько страстей и желаний, столько привязанностей и стремлений к мирскому, что в сердце совсем не останется места для Бога, для Христа, для вечности. Но какова бы ни была причина, она приводит к одному результату. Если вера приносит нам радость, мир и надежду, то безверие открывает нашу душу для всех ветров и соблазнов, которые приносят нам страх, сомнения, мучительную грусть, депрессию или тоску.
В этой работе я хотел бы обратить взгляд ищущего читателя к драгоценным страницам Слова Бога и помочь увидеть тот бесценный дар, который Бог приготовил для каждого нуждающегося и обремененного. Я хотел бы помочь увидеть Христа и показать, что дело Христа является тем единственным, что может успокоить нашу совесть, а Его Личность - единственный верный объект для сердца, Его Слово - единственный верный указатель на нашем пути.
Итак, во-первых, давайте подробней рассмотрим следующую тему:

Дело Христа как единственное средство, успокаивающее нашу совесть

Для осмысления этой темы, нашего внимания требуют два понятия: во-первых, мы должны ясно увидеть, что сделал для нас Христос на Голгофе; во-вторых, мы должны понять, что Он не бездействует сейчас, в данный момент нашей жизни. В первом случае мы имеем искупление, во втором - защиту. Христос умер за нас на кресте; Он живет для нас на престоле. Своей драгоценной, искупающей кровью Он оплатил полностью наши грехи. Он понес наши грехи и устранил их навеки, грехи всех тех, кто верит в Его имя. "Господь возложил на Него грехи всех нас" (Исаия 53.6). И еще: "Потому что и Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных..." (1 Петр. 3.18).
Это великая и весьма важная истина для ищущей души - истина, которая лежит в основании всей христианской жизни. Невозможно, чтобы какая-нибудь пробужденная душа, какая-нибудь духовно просвещенная совесть могла радоваться спасению, не овладев с помощью веры этой наиболее драгоценной истиной. Опираясь на неподкупный авторитет Слова Бога, я должен быть абсолютно уверен, что все мои грехи устранены навечно перед лицом Бога. Христос, искупив грехи, прославился Сам и прославил имя Небесного Отца в более высшей степени, чем если бы Он послал меня в вечный ад из-за моих грехов.
Христос сделал все Сам. В этом сущность христианства, сущность, которая согревает наши сердца в любых обстоятельствах жизни. Бог возложил наши грехи на Иисуса. Об этом нам говорит Слово Бога. И мы верим этому, потому что Слово Бога - высший авторитет, который не может лгать. От первого до последнего шага - все принадлежит Богу: замысел, исполнение, слово, возвещающее нам эту спасительную истину, также принадлежит Богу. Мы должны лишь возлагать наши надежды на Бога, как маленькие дети полностью доверяются своим родителям. Бог в своей милости и непревзойденной любви гарантирует мне, бедному и заслуживающему ада грешнику, Свою защиту и спасение, гарантирует прощение грехов. В этом вечная слава Его имени.
Требования Бога удовлетворены в отношении грехов, поэтому я могу быть спокоен в этом вопросе. Живая вера должна ободрить мою совесть. Я знаю, что я - грешник. Возможно, самый большой из грешников. Я знаю, что моих грехов больше, чем волос на голове. Что они черны, как ночь, черны, как ад. Я знаю, что самого малого из этих грехов достаточно для того, чтобы я вечно горел в аду. Я знаю, потому что Слово Бога говорит мне об этом. Я также знаю, что даже малая часть самого ничтожного греха не может предстать в святом присутствии Бога. И только Иисус Христос может спасти грешника, может простить грех и удалить его с нашей совести, может очистить и освятить наше духовное состояние до той степени чистоты и святости, что человеку будет возможно предстать пред Богом.
О, великая тайна креста! Чудесная тайна спасительной любви! Я вижу Бога, берущего мои грехи, черные и ужасные грехи, и возлагающего их на раны моего благословенного Заместителя. Я вижу, какими страданиями Сына Бога оценено мое искупление. Я вижу бурю праведного гнева Бога, гнева, который должен был испепелить меня за мои грехи и ввергнуть мою душу и тело в ад, но который вместо этого обрушивается на Агнца. Христос занял мое место, Он понес все, что предназначалось мне. С Ним Бог обошелся так, как должен был обойтись со мной. Я вижу непреклонную справедливость в отношении к моим грехам, делающую меня чистым и навечно избавленным от них. Ни один из них не может далее следовать за мной. Я больше не принадлежу греху, но принадлежу Христу.
Бог мог бы справедливо решить, что я достоин только ада. И я, действительно, не заслуживаю ничего большего. Мое общее моральное состояние соответствует аду. Я не имею оправдания хотя бы только за свои греховные мысли, а что говорить о жизни, о моих поступках и делах, которые запятнаны грехом от начала до конца. Но Всевышний Бог чудесным образом предусмотрел мое спасение. Он еще раз прославил Свое имя в глазах ангелов, людей и демонов.
Некоторым может показаться, что нет справедливого соотношения между небольшим количеством неверно прожитых лет и бесконечными годами мучений в геенне огненной. За короткую жизнь - вечное наказание? Да, если человек сам противится своему спасению, если он отталкивает протянутую ему руку, если его сердце остается жестоким и равнодушным, взирая на Бога, распятого на кресте. Для нас, недостойных, Бог предусмотрел путь спасения, но если мы, имея все возможности прийти к Богу, отворачиваемся от Него, то наше будущее в вечности определяется именно этим шагом.
Я пишу не как богослов. Если бы я ставил перед собой чисто теологические цели, то мне ничего бы не стоило построить неопровержимое свидетельство из стихов Священного Писания, доказывающее истину о вечном наказании. Но нет, я пишу как человек, который сам ощущал жгучее дыхание безжизненной пустыни. Но - вечная хвала Богу! - вместо того, чтобы посылать грешных человеков в ад, Он отдал Своего Сына единородного в умилостивление за наши грехи. И осознавая чудесный план спасения, мы видим, как святой Бог, разрешая вопрос наших грехов, исполнил приговор над ними, жертвуя возлюбленным Сыном. И в результате полный поток Отцовской любви может изливаться в наши сердца. "В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши" (1 Иоан. 4.10).
Когда эта истина принимается с открытым сердцем и ясной верой, то мир и надежда наполняют душу, а совесть обретает успокоение. Если Бог сказал: "И грехов их и беззаконий их не вспомяну более" (Евр. 10.17), то что можем мы еще желать, что другое может принести мир для совести? Если Бог гарантирует мне, что "изглажу беззакония твои как туман" (Ис. 44.22), что "бросил грехи мои за хребет Свой" (Ис. 38.17), то как мне не иметь веры и мира в душе? Если Бог показывает мне на Праведника, Который понес мои грехи на Голгофу и Который теперь восседает по правую руку Отца на небесах, то должен ли я беспокоиться и страдать от тяжести грехов или обновленным сердцем я буду петь во славу Господа?
Но как Христос достиг того места, которое Он теперь занимает на троне Бога? Он занял это место потому, что Своей смертью на Голгофе и Своей чистой, праведной кровью искупил грехи мира. Он выстоял, обремененный этой тяжестью наших грехов и в совершенстве удовлетворил все справедливые требования того трона, на котором Он теперь пребывает. И этого более чем достаточно для освобождения сердца и успокоения совести. Если наше духовное зрение пробуждено и мы видим Господа, пригвожденного ко кресту и истекающего кровью, то будем иметь мир с Богом. Иисус Христос взял на Себя наши грехи и причитающееся за них наказание, и Он не мог бы быть там, где сейчас находиться, если бы хоть один из этих грехов остался бы непокрытым. Взирать на Господа, взявшего наши грехи, значит видеть, что наши грехи навечно удалены от взора Бога. Где же наши грехи? Они все уничтожены. Откуда мы это знаем? Тот, Кто взял их на Себя, взошел через небеса на самую вершину славы. Вечная справедливость украсила Его благословенную голову венцом славы как Исполнителя нашего искупления. И поэтому вне всякого сомнения, что наши грехи устранены навечно перед лицом Бога. Воцарившийся Христос и чистая совесть неразрывно соединены. Прекраснейший факт! Будем воспевать со всей силой хвалу спасающей любви Бога.
Но давайте посмотрим, как эта утешительная истина изложена в Священном Писании. В Послании к Римлянам мы читаем: "Но ныне, независимо от закона, явилась правда Божия, о которой свидетельствуют закон и пророки, правда Божия чрез веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих, ибо нет различия, потому что все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе, Которого Бог предложил в жертву умилостивления в крови Его чрез веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, во время долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время, да явится Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса" (Рим. 3.21-26). И еще, в главе 4, говоря о том, что Аврааму вера вменилась в праведность, апостол добавляет: "А впрочем не в отношении к нему одному написано, что вменилось ему, но и в отношении к нам; вменится и нам, верующим в Того, Кто воскресил из мертвых Иисуса Христа, Господа нашего, Который предан за грехи наши и воскрес для оправдания нашего." (Рим. 4.23-25). Здесь Бог представлен нашему духовному зрению как Тот, Кто воскресил из мертвых Иисуса, понесшего наши грехи. Почему Он сделал это? Потому что Христос, отданный за грехи наши , в совершенстве прославил имя Отца и устранил эти грехи навсегда. Бог не только послал Своего Сына единородного в мир, но он отдал Его за грехи наши и воскресил из мертвых. И теперь каждая верующая душа может беспрепятственно приходить к Богу и прославлять Его святое имя. Безгранично уважение к Его имени!
И далее мы имеем подтверждение этой великой фундаментальной истине. В Послании к Евреям, в 1 главе, мы читаем такие волнующие душу слова: "Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил. Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его и держа все словом силы Своей, совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную (престола) величия на высоте." (Евр. 1.1-3). Наш Господь Иисус Христос, да будет благословенно Его имя, не занял бы Своего места на престоле Бога, если бы не уничтожил все наши грехи, принеся Себя в жертву на кресте. Следовательно, Христос, воскресший и воссевший по правую руку Отца, является неопровержимым доказательством того, что все наши грехи устранены. Христос не занял бы престол, если бы хоть один из этих грехов остался. Бог воскресил из мертвых Праведника, на Которого Он Сам возложил всю тяжесть наших грехов. Таким образом, все улажено божественно и навечно. Все грехи были возложены на Иисуса, и даже на самого слабого верующего в Иисуса не будет возложен ни один грех. Это нерушимая истина Бога. Она изложена во многих местах Священного Писания, и душа, верующая в это, обладает покоем, который мир не может ни дать, ни отнять.

Часть 2

"Потому что и Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных" (1 Петр. 3.18). Если Христос пострадал за грехи наши, то не должны ли мы испытывать радость от вечного освобождения из-под бремени наших грехов или, согнувшись, должны стоять под этим бременем? Может ли тот, за кого пострадал Христос, оставаться в постыдном рабстве, связанный и ограниченный цепями своих грехов? Может ли быть так, что Христос устранил наши грехи, а мы все еще связаны и ограничены их цепями? Может ли быть так, что Христос понес бремя наших грехов, а мы все еще подавлены их невыносимой тяжестью?
Некоторые склонны убеждать нас в том, что невозможно знать о прощении грехов, что мы должны пройти нашу жизнь в состоянии постоянных сомнений в отношении этого важного вопроса. Если бы было так, то что бы стало с драгоценной вестью о милости Бога - радостной новостью спасения? Но вспомним пылкие слова апостола Павла в синагоге Антиохии: "Итак, да будет известно вам, мужи братия, что ради Него" - Иисуса Христа, умершего и воскресшего - "возвещается вам" - не обещается в будущем, а объявляется сейчас - "прощение грехов; и во всем, в чем вы не могли оправдаться законом Моисеевым, оправдывается" - оправдывается не в будущем, а сейчас - "Им всякий верующий" (Деян. 13.38-39).
Если бы мы опирались на закон Моисея, на соблюдение его постановлений и связывали вопрос о нашем спасении со строгим выполнением всех обязанностей, предписанных этим законом, то нам невозможно было бы иметь уверенности в спасении. Всегда нашелся бы какой-нибудь пункт закона, который мы не сумели соблюсти, и тогда сомнения и страх закрадывались бы к нам в душу, когда бы мы касались в своих размышлениях вопроса о спасении.
Но мы слышим голос Живого Бога, Который не может лгать и который дал нам великое известие о возлюбленном Сыне Бога, Который умер на кресте, был положен во гроб, воскрес из мертвых и воцарился во славе на престоле Бога. И Слово Бога говорит нам со всей ясностью и однозначностью, что только через Него, без какого-либо нашего участия, но только через Его однократное жертвоприношение Самого Себя однажды и навсегда, совершено полное и вечное прощение грехов. И это реальность неоспоримая, реальность мира высшего, мира духовного, реальность, которая наполняет каждую верующую душу совершенной радостью, покоем и миром. Проявившаяся во Христе любовь Бога к человекам не оставляет никакого места для сомнений и неуверенности. Завершено ли дело Христа? Священное Писание говорит нам однозначно - да.
Читатель, скажи, где твои грехи? Развеяны ли они как туман или все еще лежат как тяжкое бремя на совести? Если ты не хочешь возложить их к подножию Голгофы, то они никогда не будут устранены, ты должен будешь понести их в мучительный огонь ада навсегда. Нет иного пути в этом важном вопросе. Если ты не позволяешь Христу разрешить эту проблему, то тебе придется самому разрешать ее в аду. Это жесткие слова, но лучше их услышать сейчас, пока есть возможность исправить свое положение. Слово Бога является истиной - кто проходит мимо этой истины, тот выбирает дорогу, ведущую в ад.
Священное Писание свидетельствует нам: Христос однажды пострадал за грехи наши, Праведник за неправедных. Пострадал для того, чтобы привести нас к Богу; не просто привести нас на небо, но привести нас к Богу и привести не в будущем, а уже теперь. Какими Он приводит нас к Богу - связанными цепями наших грехов и с непосильным бременем греха на плечах? Нет, конечно. Он приводит нас к Богу без пятнышка, без единого обвинения. Мы предстаем перед Богом, во Христе, такие же чистые, как Христос. Когда Он был на кресте на нашем месте, то грехи были возложены на Него, но это все прошло, грех искуплен, искуплен навсегда, свержен как свинцовый груз в бездонные глубины божественного прощения. Бог возложил на Него все наши беззакония, и этот вопрос был разрешен окончательно. Да, все было сделано раз и навсегда там, на Голгофе. Откуда мы знаем это? Из того единственного источника, который может быть авторитетным в этом вопросе, - из Слова Бога, Слово Бога уверяет нас, что мы имеем спасение и прощение грехов через кровь Иисуса Христа. В соответствии с богатством Своей милости и благодати Бог сообщает нам радостнейшую весть - наши грехи и беззакония Он не вспомнит больше. Неужели этого недостаточно? Будем ли мы по-прежнему восклицать, что скованы цепями наших грехов? Будем ли мы таким образом умалять совершенное дело Христа? Будем ли ставить под сомнение свидетельство Святого Духа в Священном Писании?
Далеко же зашли наши мысли! Давайте лучше будем с благодарностью радоваться великой милости, которая так великодушно дарована нам божественной любовью через драгоценную кровь Иисуса Христа. Это - радость обоюдная, потому как и для сердца Бога являются радостными те мгновения, когда оно прощает нам наши грехи. Да, Бог наслаждается, прощая беззакония и преступления. В этом Его слава и величие, когда на кающееся сердце Он изливает свет Своей драгоценной любви и милости. Он не пощадил Своего Сына, но отдал Его, и распяли Его на кресте. Это было великой мукой для любящего сердца Отца, но Бог-Отец пошел на это, чтобы теперь свободно и обильно лился свет любви Его щедрого сердца на бедных, виновных, запутавшихся, но кающихся и ищущих милости грешников.
Послушаем великолепные слова, которые исходят из уст воскресшего Спасителя и которые являются Его поручением для самых первых благовестников: "И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день, и проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима" (Лук. 24:46-47). Здесь мы находим великое и славное поручение. Христос пострадал за нас - это достойное основание для прощения грехов. Без пролития крови не бывает прощения грехов. Но для нас прощение полное и окончательное, так как драгоценная кровь Христа выступает гарантом этого. Непоколебим и авторитет того источника, из которого мы узнаем эту великую весть - "так написано". Написано в Священном Писании, и ничто не может поколебать авторитет этого источника. На основании Слова Бога я знаю, что все мои грехи прощены, смыты, устранены навечно, брошены за хребет Бога и никогда не смогут встать против меня. Кому же предназначается эта весть? "Проповедану быть... во всех народах". Значит, это весть относится к каждому. Без сомнения, она предназначена и для меня. Нет никаких ограничений или условий. Благая весть должна быть разнесена на крыльях любви по всем народам, по всему миру, чтобы ее услышало каждое творение Бога под небесами. Могу ли я исключить себя из этого, данного всему миру, поручения? Могу ли сомневаться, что лучи солнца Бога распространяются и на меня? Должен ли я сомневаться в том драгоценном факте, что прощение грехов распространяется на меня? Ни на одно мгновение не должен сомневаться. Оно для меня так же безусловно, как если бы я был единственным грешником под сводом небес Бога. Всеохватываемость прощения устраняет все вопросы в отношении его предназначения для меня.
Бесконечная любовь Бога раскрывается и в том факте, что благовестие должно было начаться с Иерусалима, с самого провинившегося места на лице земли, места, где был распят Спаситель. Благовестие и прощение предлагалось самим убийцам Сына Бога. Об этом же говорит апостол Петр, открывая своими словами удивительную, непостижимую милость Бога: "Бог, воскресив Сына Своего Иисуса, к вам первым послал Его благословить вас, отвращая каждого от злых дел ваших" (Деян. 3.26).
Невозможно представить большую щедрость и большую любовь. Милость, которая может достичь убийц Сына Бога, достигнет любого. Кровь, которая очистила вину такого преступления, очистит самого падшего грешника, если только его душа не достигла пределов ада. Можно ли нам все еще продолжать колебаться о прощении грехов? Христос пострадал за грехи. Бог проповедует прощение грехов. Он дает Свое Слово, Он ручается и обязуется. "О Нем все пророки свидетельствуют, что всякий верующий в Него получит прощение грехов именем Его" (Деян. 10.43). Что же еще надо? Как можно сомневаться и медлить? Чего же ждать? Верное Слово Бога замолвлено за каждого, в том числе и за тебя. Этого вполне достаточно, чтобы успокоить сердце и совесть. Прими в свое сердце чудесную весть о божественной любви и милости и продолжай свой путь, радуясь. Услышь голос воскресшего Спасителя, восседающего на престоле Отца на небесах, говорящего и уверяющего оттуда, что все твои грехи прощены. Пусть эта истина, исходящая от Самого Бога, достигнет твоего духа и своей освобождающей силой пробудит его. Имей дерзновение верить. "Грехов их и беззаконий их не вспомяну более" (Евр. 10.17). Если Бог так говорит мне, если Он уверяет меня, что грехов моих не вспомнит более, то могу ли я позволить сомнениям и страхам оставаться в моей душе? Почему я продолжаю сомневаться и рассуждать, что сказал Бог? Нет, всякое сомнение я должен оставить, потому что Слово Бога живет и пребывает вечно, и только Оно может дать моей душе непоколебимое основание для уверенности. Это единственное, но всеобъемлющее основание. И нет силы земли или ада, человеческой или дьявольской, которая смогла бы когда-либо поколебать его. Законченная миссия Христа и верное Слово Бога являются основой и авторитетом для нашей веры в полное прощение грехов.
Прощение грехов само по себе является великой милостью и благословением в высшей степени. И мы радуемся этому, прославляя величие сердца Отца и преклоняясь перед крестом Христа. Но, кроме полного и совершенного прощения грехов, мы имеем также

Освобождение от власти греха в этом мире

Это весьма важный момент для каждого истинно возлюбившего святость. Смерть и воскресение Христа не только искупили грехи, но и навсегда разрушили власть греха. Верующий получил право считать себя умершим для греха. Верующий может с радостным сердцем воскликнуть вслед за апостолом Павлом: "Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос" (Гал. 2.19-20). В этом - дыхание христианина. Старое "я" умерло, очистив место для нового, теперь Христос живет во мне. Христианин - это новое существо. Все старое ушло. Смерть Христа окончила навсегда историю старого "я". И с тех пор, хотя грех и может пребывать в сердце верующего, его власть отвергнута и устранена навсегда. Не только аннулирована вина греха, но полностью свергнуто его ужасное владычество. Это учение изложено в 8 главе Послания к Римлянам.
Бог не просто простил грех - Он осудил его. Бог выразил свое вечное отвращение ко греху. Бог исполнил свое правосудие над грехом, и теперь верующий может видеть себя во Христе - таким же чистым и свободным от греха. Верующий выходит из пространства, где безраздельно господствует грех, и входит в то новое и благословенное пространство, где господствуют милость и праведность. "Благодарение Богу, что вы, быв прежде" - но в настоящее время уже не являются - "рабами греха, от сердца стали послушны тому образу учения, которому предали себя. Освободившись же от греха, вы стали рабами праведности. Говорю по рассуждению человеческому, ради немощи плоти вашей. Как предавали вы члены ваши в рабы нечистоте и беззаконию на дела беззаконные, так ныне представьте члены ваши в рабы праведности на дела святые. Ибо, когда вы были рабами греха, тогда были свободны от праведности. Какой же плод вы имели тогда? Такие дела, каких ныне сами стыдитесь, потому что конец их - смерть. Но ныне, когда вы освободились от греха и стали рабами Богу, плод ваш есть святость, а конец - жизнь вечная" (Рим. 6.17-22).
Здесь изложен драгоценный секрет святой жизни. Мы умерли для греха - возродились для Бога. Власть греха прекратилась. Что сделает грех с умершим человеком? Ничего. Так верующий умер со Христом, он был погребен со Христом, он воскрес со Христом, чтобы идти в новую жизнь. Верующий живет под драгоценной властью праведности и имеет свои плоды от святости. Человек, который получает оправдание через изобилие божественной милости, больше не может жить во грехе. Верующая душа избегает греха. Иначе быть не может. Как можем мы, умерев для греха, жить в нем? Это невозможно. Это было бы отрицанием христианства. Если представлять христианина, как человека, который день за днем, неделя за неделей, год за годом продолжает грешить и раскаиваться, грешить и раскаиваться, то это будет фальсификацией христианства. Говорить, что христианин должен грешить, потому что он во плоти, это значит игнорировать смерть Христа и не замечать один из величайших аспектов этой смерти. Это значит подвергать сомнению учение апостола в 6-8 главах Послания к Римлянам. Слава Богу, нет необходимости, по которой верующий должен был бы совершать грех. Это наша чудесная привилегия - идти к свету, так как Бог существует в свете. И конечно, когда мы идем на свет, мы не совершаем грех. Нормальное состояние христианина - это когда он идет к свету и не совершает греха. Жажда греха чужда истинному духу христианства. Если мы живем в Духе, то грех, который заложен в нашей плоти, не сможет проявить себя явно, как господствующий над нашими членами.

Часть 3

Результат жертвы Христа в том, что Он дал нам совершенное положение перед Богом. "Ибо Он одним приношением навсегда сделал совершенными освящаемых" (Евр. 10:14). Он вводит нас в божественное присутствие и благодаря Его имени, Его Личности и Его жертве Бог видит нас достойными быть в Его божественном присутствии. Таково положение каждой, даже самой слабой овцы, кровью искупленного стада Христова. Иначе и быть не может. Только так, или - вечная погибель. Нет никакого промежуточного положения между двумя этими состояниями: состоянием полного прощения и состоянием виновности и сокрушенности. Мы либо в наших грехах, либо в воскресшем Христе. Середины нет. Мы либо покрыты грехами, либо совершенны во Христе. Авторитетный голос Духа Святого призывает нас через Священное Писание быть "совершенными во Христе" (Кол. 1.28), "в совести совершенным" (Евр. 9.9), "навсегда совершенными" (Евр. 10.14), "сделались праведными перед Богом" (2 Кор. 5.21).
И все это благодаря жертве Иисуса. Драгоценная, искупительная смерть Христа сформировала прочное и неопровержимое основание для веры христианских сердец. "Он же, принеся одну жертву за грехи, навсегда воссел одесную Бога" (Евр. 10.12). Это положение Христа является безупречным доказательством того, что место верующих - также в присутствии Бога. Наш Господь Христос, прославив Бога и понеся Его справедливую кару за наши грехи, приводит нас, подобно как Самого Себя, туда, где не только прощение, примирение и покой, но где также совершается полное освобождение от власти греха. Где гарантирована победа над всем, что может мешать нам прийти к Богу, будь то постоянно господствующий над нами грех, или боязнь сатаны, или окружающий нас ужасный мир.
Таково абсолютно установленное положение верующего, установленное Священным Писанием, и я искренне прошу читателя-христианина не удовлетворяться ничем меньшим. Если нам что-либо мешает принять эту истину, надо отбросить все мешающее, все, что уводит нас назад во тьму и в рабство. Пусть читатель откроет свое сердце настежь, чтобы принять любовь, исходящую от Бога-Отца, любовь, дарующую нам совершенный мир, совершенную свободу, совершенное приближение к Богу, и все это навсегда!
Как важно четко и ясно осознавать свое духовное состояние, свое духовное положение, видеть основание своей веры - тогда мы будем иметь истинно христианскую радость в сердце. Наша жизнь, наше учение, наше состояние - все это должно соответствовать Слову Бога. Живое учение Нового Завета должно до самой глубины завладеть нашим сердцем, и тогда мы будем иметь в своей жизни великое благословение от Самого Господа Бога. Это очень драгоценное приобретение, и оно даруется тому, чье сердце чисто, свежо и открыто, как сердце юноши, чей взгляд светел, тверд и ясен, а душа полна трепета, сострадания и милосердия.
И очень прискорбно, когда мы называем себя верующими, но наши ежедневные помыслы и ежеминутные устремления далеки от Бога, когда забота века сего и соблазны мира владеют нашими сердцами. Это огорчает Духа Святого, ранит сердце Христа, оскорбляет любовь Бога и противоречит ясному слову Священного Писания. И я вижу, что в настоящий момент состояние многих тысяч драгоценных душ таково, что сердце обливается кровью. И этому во многом способствуют некоторые учения, получившие распространение среди христианского мира, но которые не соответствуют учению Нового Завета. Возможно ли сейчас найти среди христианских конфессий личность, которая обладает совершенно очищенной совестью, миром с Богом и которая имеет Дух усыновления? Быть может, ошибка кроется в том, что учение тех или иных конфессий не соответствует всей полноте, совершенству и законченности учения Слова Бога? Я знаю, что среди некоторых групп христиан бытует мнение, что это верх самонадеянности, когда кто-нибудь говорит о полном прощении грехов и о том, что имеет жизнь вечную, что он оправдан во всем, что он принят во Христе, что он не может быть потерян, потому что соединен со Христом нерушимым Духом. Но если нас одолевают сомнения по самым фундаментальным принципам христианства, то можно ли говорить о нашей вере? Что господствует в нашем сердце: безоговорочное доверие Слову Бога или сомнения, ядовитые и разлагающие? Если нам говорят, что это опасно - быть слишком уверенным, что морально надежней и безопасней жить в сомнениях и страхе, то есть ли в такой проповеди хоть что-нибудь от Благой Вести Иисуса Христа? Где души, обучаемые славным истинам о новом творении? Где они, непоколебимо уверенные, твердо основывающиеся на знании своего положения в воскресшем и прославленном на небесах Агнце, верующие? Где они, ведомые Духом Святым добровольные служители Бога, Его возлюбленный народ?
Увы! Увы! Мы огорчаемся, ища ответы на эти вопросы. Стадо Христово рассеяно по темным горам и заброшенным пустошам. Души народа Бога плутают в смутном промежутке между обрядовой религией и организационными структурами церкви, в которых так часто приходится сталкиваться с заземленностью, холодностью и бездуховностью. Они не знают вдохновленных порывов души, им также не знакома радость от осознания своей близости с Богом. Истинная заповедь Господа скрыта темными и холодными тучами суеверий и окружена непроницаемым барьером законности, который под предлогом благих целей вытесняет из веры живую душу и любящее сердце, заменяя их холодной буквой закона. Полное искупление, прощение грехов, совершенное оправдание перед Богом во Христе, Дух усыновления, яркая и благословенная надежда на приход Жениха - все эти великие, восхитительные истины, эти характерные преимущества Церкви Бога практически оставлены в стороне и забыты.
Возможно, некоторые могут подумать, что я нарисовал слишком мрачную картину. Я сам был бы рад, если бы это было не так. Но я опасаюсь, что картина правдива и, более того, реальность гораздо ужасней. Но тем не менее, я продолжу свои рассуждения, обращая сердца читателей к Священному Писанию - самому лучшему и надежному лекарству от всех духовных недугов.
Мы подробно остановились на том драгоценном труде, который наш Господь Иисус Христос совершил для нас, устраняя все наши грехи. Жертва Христа освободила нас от господства греха. Христианин - это тот, кто не только прощен, но кто также освобожден, избавлен от власти греха. Христос умер за нас, а мы умерли во Христе для греха. Верующий в Сына Бога - это уже новая личность, новое творение, это душа, перешедшая от смерти к жизни. Смерть и суд позади. Верующий обладает незапятнанным званием и надежной перспективой.
И если это станет непреклонной истиной для каждого чада Бога, то чего большего нам желать? Во Христе наше звание, наше положение и наша надежда. Во Христе мы имеем абсолютное, божественное совершенство, которое во всей полноте достигнем на небе. Но в то же время наше сегодняшнее состояние, наш путь могут иметь целый ряд несовершенств. Плоть греховна, и она не позволяет нам в этой жизни достичь полноты совершенства. Плоть подвержена многочисленным слабостям и соблазнам, она постоянно спотыкается, падает и блуждает. Но это не может влиять на тот факт, что мы имеем жизнь вечную, что мы соединены посредством Духа Святого с пребывающим на небесах живым Главой Церкви. Дух Святой послан на землю для того, чтобы ободрить наши сердца и придать нашей вере твердость и непреклонность. Ничто не может коснуться нашей жизни, поскольку она "сокрыта со Христом в Боге".
Но несмотря на то, что ничто не может коснуться нашей жизни или изменить наше положение на небесах, мы, понимая, что наш путь и наше теперешнее состояние несовершенны, нуждаемся в

Работе Христа, которая совершается в настоящее время на небесах

Иисус пребывает одесную Бога для нас. Его активное вмешательство никогда и ни на мгновение не прекращается. Он взошел на небеса, совершив искупление, и там Он вечно продолжает свою совершенную защиту верующих перед Богом. Он пребывает там как наша праведность, сохраняя нас в божественной целостности и на той позиции, которую нам открыла Его искупительная жертва. Так мы читаем в Послании к Римлянам: "Ибо если, будучи врагами, мы примирились с Богом смертью Сына Его, то тем более, примирившись, спасемся жизнию Его" (Рим. 5.10). И в Послании к Евреям читаем: "Итак, имея Первосвященника великого, прошедшего небеса, Иисуса Сына Божия, будем твердо держаться исповедания нашего. Ибо мы имеем не такого первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно нам, искушен во всем, кроме греха. Посему да приступаем с дерзновением к престолу благодати, чтобы получить милость и обрести благодать для благовременной помощи" (Евр. 4.14-16). И в главе 7 этого же Послания: "А сей, как пребывающий вечно, имеет и священство непреходящее, посему и может всегда спасать приходящих чрез Него к Богу, будучи всегда жив, чтобы ходатайствовать за них" (Евр. 7.24-25). И далее: "Ибо Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие" (Евр. 9.24). И в первом Послании Иоанна мы читаем: "Дети мои! сие пишу вам, чтобы вы не согрешали; а если бы кто согрешил, то мы имеем Ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, праведника: Он есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира" (1 Иоан. 2.1-2).
Как драгоценны эти строки для честного сердца христианина, который всегда глубоко осознает свою слабость, немощь и недостаточность! Никто не будет подвергать сомнению нужду христианина в непрерывном служении Христа. Для кого Христос живет и действует сейчас одесную Бога? Для этого мира? Нет, потому что Он Сам сказал: "Я о них молю: не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне, потому что они Твои" (Иоан. 17.9). Кто - эти "они"? Избранные из иудеев? Нет, эти люди еще только должны были появиться на сцене. Кто же они тогда? Верующие, дети Бога, христиане, которые в наши дни идут через этот полный греха мир, подверженные ошибкам и слабостям и давлению соблазнов на каждом своем шагу. Они являются объектами духовного служения Христа. Он умер, чтобы сделать их чистыми. Своей смертью Он искупил наши грехи, и Своей жизнью Он очищает нас через Слово и силу Святого Духа. "Сей есть Иисус Христос, пришедший водою и кровию и Духом, не водою только, но водою и кровию, и Дух свидетельствует о Нем, потому что Дух есть истина" (1 Иоан. 5.6). Мы очищены и искуплены через распятие Спасителя. Христос умер за нас! Вечная слава Его имени!
Мы имеем все благодаря драгоценной смерти Христа. Существует ли вопрос нашей вины? Он снят кровью Искупителя. Существует ли вопрос наших ежедневных проступков? "А если бы кто согрешил", тот имеет Ходатая пред Отцом - великого Первосвященника. Крайне важно для христианина до конца определиться в отношении заступничества и священства Христа. Мы иногда ошибочно думаем, что можем сами, без Посредника, уладить наши взаимоотношения с Богом. Мы забываем о великом Заступнике. Это Ему мы обязаны за возможность покаяния, прощения и возрождения. "Мы имеем Ходатая пред Отцом, Иисуса Христа, праведника". Почему сказано "праведника"? Почему апостол не сказал, что Христос милосердный, сочувствующий, добрый? Разве Он не таков? Конечно, да. Но ни один из этих атрибутов не употреблен здесь, поскольку благословенный апостол открывает нам утешительную истину - во всех наших ошибках, грехах и неудачах нашим Заступником перед праведным Богом является праведник. "Посему и может всегда спасать приходящих чрез Него к Богу, будучи всегда жив, чтобы ходатайствовать за них" (Евр. 7.25).
Какое прочное утешение для народа Бога в этих словах! И как необходимо для наших душ иметь твердую уверенность в этой истине! Есть люди, которые не пытаются понять в совершенстве истинное положение христиан. Одни не видят того, что Христос сделал для нас в прошлом, другие не осознают нашей нужды в Христе в настоящем. Первым следует усвоить истину об искуплении, вторым - ободрить свое сердце знанием той истины, что Христос наш Защитник и Ходатай. "А если бы кто согрешил", - говорит апостол, показывая этим нашу постоянную нужду в Ходатае. И мы имеем Его постоянно, мы имеем Его всегда, живого и всесильного. Он живет и служит в высоких обителях неба, Он - наша праведность и святость перед Богом. Он является божественным и неразрывным звеном между нашими душами и Богом.

Часть 4

В предыдущих трех частях этой работы я коснулся основания великой истины, раскрывающей результаты дела Христа. Что значит Его дело для нас в прошлом и в настоящем? Отвечая на этот вопрос, Священное Писание показывает Христа как Искупителя и как Ходатая. Продолжая наши рассуждения с помощью Духа Бога, я хотел бы представить читателю то, чему учит Священное Писание, раскрывая Христа как Ходатая, а именно

Христос как объект для сердца

Это удивительное благословение - иметь возможность сказать: "Я нашел объект, который в совершенстве удовлетворяет мое сердце - я нашел Христа". Это то, что дает истинное возвышение над миром. Это делает нас действительно независимыми от тех соблазнов, к которым обычно тяготеет не обращенное ко Христу сердце. Это дает нам обоснованный покой и наполняет сердце духом спокойствия, радости и надежды, духом, который мир не может угасить. Бедный сторонник мирского может подумать, что жизнь истинного христианина очень скучная, тусклая и глупая. Как можно обходиться без того, что в миру считается развлечением, отдыхом, наслаждением? Театры, балы, вечеринки, концерты, игры, карты, бильярд, охота, спорт, клубы, флирт - для многих и многих тысяч людей именно это и составляет главную ценность в жизни, и они не могут понять - во имя чего им следует от этого всего отказываться?
Если лишить неверующего человека всего этого, то сердце его наполнится отчаяньем, а жизнь покажется безумной. Но христианин не имеет нужды во всем этом, потому что все это для него скучно. Конечно, я говорю об истинном христианине, о том, кто не просто так называется, но кто отдал свое сердце Христу. Увы, многие, называющие себя христианами, принимают участие во всех этих пустых и легкомысленных занятиях. Их можно видеть причащающимися в день Господа, а на другой день - в театре или на концерте. Они могут принимать участие в каком-либо одном из многих христианских дел в воскресенье, а в течение недели вы можете видеть их на стадионе, ипподроме или в каком-нибудь другом месте безрассудного поведения.
Очевидно, что такая личность ничего не знает о Христе как объекте для сердца. Сомнительно, чтобы кто-либо, имеющий искорку божественной жизни в душе, может находить удовольствие в беспутных занятиях безбожного мира. Истинный, убежденный, ревностный христианин отворачивается от таких вещей не потому, что все они ужасно дурны и безобразны, а потому что он нашел нечто, бесконечно превосходящее все это, нечто в совершенстве удовлетворившее всем стремлениям новой натуры. Можем ли мы представить ангела с неба, наслаждающегося игрой в мяч, театром или бегами на ипподроме? Такая мысль в высшей степени нелепа. Эти вещи совершенно чужды для небесного бытия.
А как же христианин? Он является божественным человеком. Он умер для мира, умер для греха - возродился для Бога. Он уже не принадлежит миру, но принадлежит небесам. Христос - его Господь. Может ли Христос участвовать в развлечениях, глупостях и беспутствах этого мира? Такая идея была бы богохульством. Но тогда позволительно ли это христианину? Должен ли он находиться там, где не может находиться его Господь? Может ли он сознательно принимать участие в том, что противоречит заповеди Христа? Может ли он попадать в такие места и обстоятельства, греховность которых он осознает в глубине своего сердца? Может ли он иметь общее с миром, который отвергает Спасителя?
Возможно, некоторым нашим читателям может показаться, что я устанавливаю слишком высокий уровень для повседневной жизни. Но тогда я хочу спросить: какой уровень мы должны принимать за достаточный? Который установит наша лень или наша искушаемая соблазнами плоть? Или все-таки тот, который ясно и однозначно устанавливает Священное Писание? Если мы христиане, то должны следовать за Христом. Дает ли Священное Писание нам хотя бы малейший повод для участия в развлечениях и пустых занятиях этого ужасного мира? Давайте прислушаемся к словам нашего Господа из евангелия от Иоанна и постараемся принять истину, показывающую нашу позицию и наше отношение к мирским делам. Христос говорит, обращаясь к Небесному Отцу: "Я предал им слово Твое; и мир возненавидел их, потому что они не от мира, как и Я не от мира. Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла. Они не от мира, как и Я не от мира. Освяти их истиною Твоею; слово Твое есть истина. Как Ты послал Меня в мир, так и Я послал их в мир" (Иоан. 17.14-18).
Возможно ли представить более полную меру отождествления, чем данную в этих словах? Дважды в этом коротком отрывке наш Господь говорит, что мы не от мира сего, как и Он. Этот мир отверг Его, мир пригвоздил Его к позорному кресту между двух разбойников. Соглашаясь с миром, мы соглашаемся с этой смертью; принимая участие в мирских соблазнах, мы принимаем участие в этой казни. Какое серьезное размышление для христианина! Мы идем через мир, о котором наш Учитель сказал, что Он не от мира сего. И если мы будем иметь общую душу с миром, будем пленены его страстями и похотями, его желаниями и надеждами, его делами и событиями, то мы окажемся вне Христа. Что мы подумаем о вдове, которая смеется и радуется с человеком, убившим ее мужа? Негодование охватывает нас от таких мыслей и справедливое негодование! Но христианин, соблазненный ложными удовольствиями мира, не в таком же ли он положении?
Вероятно, кто-то спросит: что мы должны делать? Должны ли мы уйти из этого мира? Ни в коем случае. Наш Господь говорит: "Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла". В этом заключается истинный принцип для христианина. Используя образ, можно сказать, что христианин в мире подобен водолазу, находящемуся среди стихии, которая разрушит его, если он не будет сопротивляться ее воздействию и не будет поддерживать нерушимую связь с лодкой наверху.
Что же должен делать христианин в мире? Какова его миссия? "Как Ты послал Меня в мир, так и Я послал их в мир". И еще: "Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас" (Иоан. 20.21).
Такова миссия христианина. Он не должен отгораживаться стенами монастыря. Христианство не заключается в уединении братьев и сестер по вере, в обособлении их от мира. Мы призваны к борьбе со злом, призваны нести Слово Бога в мир, призваны трудиться для славы Бога. Вопрос не в том, что мы делаем, но в том, как мы делаем. Все зависит от того, кто управляет нашим сердцем. Если это - Христос, то мы на верном пути; если - нет, то ничего хорошего не будет. Два человека могут есть за одним столом. Один будет чрезмерно удовлетворять аппетит плоти, другой же, возблагодарив Бога за хлеб, будет есть, чтобы содержать свое тело в надлежащем рабочем состоянии, как сосуд Бога, храм Духа Святого, инструмент для служения Христу.
И так во всем. Это наша радостная привилегия - ставить всегда Господа перед собой. Он наш образец. Как Он был послан в мир с одной только целью - служить Отцу, так и мы призваны служить Ему. "Как послал Меня живой Отец, и Я живу Отцем, так и ядущий Меня жить будет Мною" (Иоан. 6,57).
Христос является образцом и критерием во всем. Не существует больше вопроса, что хорошо и что плохо. Общественные нормы изменчивы и непостоянны. Что сегодня казалось безусловно хорошим, завтра окажется плохим и подлежащим осуждению. Кроме того, человеческое мнение весьма субъективно, и то, что хорошо для одного человека или группы людей, кажется плохим и неприемлемым для других. Поэтому вопрос надо ставить так: достойно ли Христа то, что я делаю? Сделал бы Он так же или Он никогда не оказался бы в такой ситуации и в таком месте? Но если мое положение недостойно Христа, мне необходимо его менять. Потому что в этом заключается христианский жизненный труд - противостоять тем ситуациям и обстоятельствам, которые не совместимы с чистым именем христианина. "Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его" (1 Петр. 2.21). И без сомнения, мы не должны идти туда, где нет Его божественных следов, где не сможем прославить Его святое имя. Ищем ли мы славы для себя или только для Него? На этот вопрос нам следует почаще искать ответ.
Величайший вопрос состоит именно в этом: является ли Христос единственным объектом для устремлений моего сердца? Для чего я живу? Могу ли я твердо и уверенно сказать: жизнь, которой я живу во плоти, полностью посвящена Богу и я живу только верой в Сына Бога? Ничто, меньшее этого, недостойно христианина. Невозможно быть уверенным в спасении и при этом оставаться с сердцем, заполненным мирским, жить только для собственной радости и собственного интереса. Невозможно принять спасение, как результат любви и труда Христа, а затем жить на расстоянии от Него. Что бы мы подумали о ребенке, который заботится только о хороших вещах, приготовленных руками его отца, но никогда не ищет общения с отцом и, более того, предпочитает общение с другими, враждебными отцу людьми? Христиане, которые обязаны своим настоящим и своей вечностью Христу, но предпочитающие общаться с миром, приносят ли они славу своему Господу? Будут ли они достойны воскресения в судный день?

Часть 5

Дело Христа, если только оно будет принято с верой, должно успокоить совесть, а Личность Христа, если только Она будет созерцаться честным и ясным взором, должна в совершенстве укрепить сердце, удалив все напрасные тревоги. К этому я призываю читателя. Если наша совесть беспокойна, а в сердце нет мира и радости - это значит, что мы не имеем общения со Христом. Увы, как много людей, даже среди христиан, не обладают истинным покоем и уверенностью. Как редко можно встретить человека, обладающего истинным миром в душе и непоколебимой уверенностью в сердце. Иногда мне кажется, что многие христиане ничуть не продвинулись в своем духовном состоянии по сравнению с ветхозаветными верующими. В глубине сердца многие продолжают сомневаться в полноте искупления, не имеют очищенной совести, и, как результат, сердце их полно тревог и сомнений. Положение этих людей двойственное. С одной стороны, они любят божественное: их вкусы, привычки, желания, тревоги, сомнения и страхи, вся чувственная сторона их жизни окрашена тягой к Богу. Они в некоторой степени отделены от мира, так как видят его суетность и бессмысленность, так как понимают, что мир неспособен удовлетворить их сердца. Но отгородившись от мира, они не сделали второй, более важный и более существенный шаг. Они не пришли со всеми своими проблемами, тревогами и сомнениями ко Христу. Они утратили вкус к мирскому, но еще не нашли своего места и участия в Сыне Бога. Мирское не может удовлетворить их, но они не имеют дерзновения, чтобы окончательно принять освобождение от пут греха и постичь свое божественное положение. Они не имеют уверенности, покоя, постоянства цели, они несчастны, и их положение не нормально; они уже не одно, но еще и не другое. Им не хватает широты и открытости сердца, чтобы принять Духа усыновления и воскликнуть искренне и уверенно: "Авва, Отче!", не имея при этом ни грамма сомнений в том, что их зов будет услышан. Как часто малость и скупость собственных сердец мешают нам постигнуть безграничность благодати и милости Бога.
Происходит ли такое с читателем? Я надеюсь, что нет. Я верю, что он один из тех, кто по безграничной милости Христа знает, что перешел от жизни к смерти, что он имеет жизнь вечную. Мы имеем радость и радость совершенную, потому что непоколебима наша вера и сердце с благодарностью принимает каждое драгоценное слово свидетельства Духа Святого в Священном Писании. Мы осознаем свое тождество с воскресшим Спасителем. С Ним соединены наши сердца через Духа, Который пребывает в наших сердцах. Наше постоянное стремление - ко Христу, и только в Нем мы находим полноту и успокоение. Его жертва - божественное, вечное и нерушимое основание для спасения мира. Наша надежда - Христос. Мы твердо и непоколебимо ожидаем того благословенного момента, когда Иисус придет взять нас к Себе. В этом суть христианства. Ничто другое не заслуживает этого имени. Истинное христианское мировоззрение выделяется смелостью и составляет удивительный контраст с ложной религиозностью наших дней, которая, прикрываясь пышностью обрядов и величественностью церковного служения, совершенно при этом не изменяет духовную жизнь человека, оставляя его во власти предрассудков и во власти греха. Заклятый враг Христа и человеческих душ преуспел в создании мертвой системы религиозности, умело сочетающей в себе мирское и плотское со Священным Писанием. При этом Священное Писание используется таким образом, что разрушается его моральная сила и становится невозможным его точное толкование. В сетях этой системы множество душ безнадежно запутываются, и считают себя хорошими христианами, не являясь таковыми на самом деле. Но это очень сложный вопрос, достойный отдельного исследования, поэтому я продолжу рассуждения по нашей теме и рассмотрю ее с новой стороны:

Слово Христа как руководство для движения по жизненному пути

Если дело Христа достаточно для ободрения совести, если Его благословенная Личность достаточна для переполнения нашего сердца совершенной радостью и надеждой, то, несомненно, Его драгоценное Слово достаточно для правильного выбора пути. Священное Писание способно удовлетворить не только все нужды и ответить на все вопросы нашего индивидуального пути, но Оно также во всей полноте освещает путь Церкви Бога во всех незначительных деталях.
Сторонники рационального подхода, которые в своем жизненном пути больше ориентируются на доводы человеческого разума и стремятся к достижению видимых мирских целей, могут подвергать осмеянию такую концепцию жизненного пути. Но мы знаем, что это величайшая радость для сердца христианина - удаляться от мирских забот и наполнять свою жизнь ясным и спокойным светом Священного Писания. Верующий благодарно признает в Слове Бога единственный авторитетный источник учения. И это учение касается всего - и нашего морального состояния, состояния наших сердец и душ, нашего жизненного пути и нашего места в мире. "Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности, да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен." (2 Тим. 3.16-17).
В чем большем можем мы нуждаться? Если Священное Писание может сделать человека совершенным и приготовить его ко всякому доброму делу, то будем ли искать других ориентиров в жизни? Если Бог столько написал для нас, если Он милосердно снизошел и дал откровение Своего ума в отношении всего, что мы должны знать, и думать, и чувствовать, и что делать, и во что верить, то должны ли мы обращаться к человеческому мнению за помощью? Пусть не посетит нас такая мысль! Не может никакой человек ничего ни прибавить, ни убавить к тому, что сказал Бог, к тому, что сделал Христос.
Хвала и благодарность нашему Богу! Он дал нам в Своем возлюбленном Сыне все, в чем могут только нуждаться наши совесть и сердце во время жизненного пути. Христос - наш Искупитель и Ходатай, Его жертва и Его заступничество могут удовлетворить любое сердце. Духовное величие, сильнейшая притягательность Его божественной Личности могут удовлетворить самое нуждающееся сердце. Слово Бога, это несравненное откровение, эта бесценнейшая книга, содержит в себе все, в чем мы можем нуждаться в течение всего нашего жизненного пути. Нуждаемся ли мы в ободрении, в научении, в обличении или в исправлении - для любого случая в Священном Писании есть необходимое слово.
Читатель-христианин, как обстоят у тебя дела со всеми этими вопросами? Обладаешь ли ты, в своем обновленном духовном состоянии, истинным знанием этих вещей? Если так, то опираешься ли ты в абсолютной уверенности на дело Христа? Имеешь ли ты общение с Его несравненной Личностью? Подчиняешься ли ты в каждом своем жизненном устремлении непреклонному авторитету Слова Бога? Бог призывает тебя. Следуй же этому призыву, и твоя жизнь наполнится смыслом, сердце - радостью, совесть - покоем, а разум - мудростью и ясностью. Да прославится имя Бога в наших сердцах! Аминь.


(Рим. 8,31)
Как много заключено в этих нескольких словах "Бог за нас"! Они образуют одну из тех чудесных цепей из трех звеньев, которые так часто встречаются в Писании. Мы видим, что Бог "связан" с нами маленьким драгоценным словом "за". Это скрепляет все сущее на время и навеки. В это краткое, но емкое высказывание входит все, что необходимо любому созданию. Если Бог за нас, то отсюда согласно благословенной необходимости следует, что ни наши грехи, ни наши беззакония, ни наша вина, ни наша развращенная натура, ни сатана, ни мир, ни любое другое создание не могут стоять у нас на пути к нашему настоящему миру, вечному блаженству и славе. Бог может распорядиться всем - Он распорядился и этим таким образом, чтобы просиять Своей славой и возвеличить Свое священное имя во всей вселенной во веки веков. Хвала и поклонение вечной Троице!
Возможно, однако, наш читатель склонен с самого начала спросить, как он узнает свое место среди "нас” в этом драгоценном утверждении. Это поистине чрезвычайно важный вопрос. Наше вечное блаженство или мука зависит от ответа на него. Итак, каким образом мы можем узнать, что Бог за нас? В ответ на этот чрезвычайно весомый вопрос мы должны попытаться - по благодати Бога - снабдить читателя пятью существенными доказательствами того, что Бог за нас во всех наших нуждах, в нашей вине, в наших несчастьях и в опасностях - за нас, несмотря на все, чем мы являемся, и все, что мы сделали, за нас, хотя нет совершенно никаких причин, насколько это нас касается, тому, что Он должен быть за нас, хотя есть все причины, почему Он должен быть против нас.
Первое большое доказательство, которое мы приведем -

Бог отдал Своего Сына

"Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную" (Иоан. 3,16).
Исходя из многих причин, мы рады начать серию доказательств этими памятными словами. Вначале они могут вызвать трудности при восприятии их взволнованным читателем - трудности, основанные на том, что высказывание из Рим. 8,31 очевидно относится ко всем верующим, как и все другие Послания.
Но, благословен Бог, такие затруднения не должны возникать в отношении к этим всеобъемлющим и ободряющим словам Того, Кто говорил, как никто из людей. Когда мы слышим из уст Самого нашего благословенного Господа, извечного Сына Бога: "Бог так возлюбил мир" - то у нас нет никаких причин сомневаться в их приложении ко всем и каждому, кто попадает под значение емкого слова "мир". Прежде чем доказывать, что свободная любовь Бога к тебе не относится, нужно сначала доказать, что ты образуешь не часть мира, но принадлежишь к какой-то иной сфере бытия. Если бы наш Господь и в самом деле сказал: "Бог так возлюбил определенную часть мира..." (называйте ее как хотите) - тогда действительно было бы абсолютно необходимо доказать, что мы принадлежим к той особенной части или классу, прежде чем мы попытаемся приложить Его слова к самим себе. Если бы Он сказал, что Бог возлюбил предопределенных, избранных или призванных, тогда мы должны были бы попытаться узнать свое место среди числа таковых, прежде чем отнести к себе драгоценное уверение в любви Бога, доказанной принесением в дар Его Сына.
Но наш Господь не ставит таких ограничений. Он обращается к тому, кто, научаемый с самого детства, привык слишком узко рассматривать благорасположение и милость Бога. Никодима приучили думать, будто мощный поток милости, доброты и милосердия Иеговы может течь только через узкие шлюзы иудейской системы и нации. Мысль о том, что все это может хлынуть в самый широкий мир - мы можем с уверенностью это утверждать - никогда бы не пришла в голову человека, воспитанного под влиянием иудейской богословской системы. Поэтому ему было странно слышать об "учителе, пришедшем от Бога", выражающем тот великий факт, что Бог возлюбил не один только еврейский народ и не особую часть человеческого рода, но мир. Когда горизонты мира затянуты самыми черными тучами, вера блаженствует в солнечном сиянии божественного благоволения и верности.
Вот почему Даниил и его товарищи смогли преодолеть особенные трудности своего времени. По их суждениям, не было ничего, что могло бы помешать им наслаждаться в Вавилоне таким возвышенным духом назорейства, который вряд ли когда-либо был известен в Иерусалиме, и они судили правильно. Их суждение было суждением чистой веры на прочном основании. Это было то же самое суждение, по которому действовали Вараки, Гедеоны, Иеффаи и Самсоны прежних времен. Это было суждение, которое выразил Ионафан, сказав: "для Господа нетрудно спасти чрез многих, или немногих" (1 Сам. 14,6). Это было суждение Давида в долине дуба, когда он назвал несчастное дрожащее войско Израиля "воинством Бога живого" (1 Сам. 17,36). Это было суждение Илии на горе Кармил, когда он воздвиг там жертвенник с "двенадцатью камнями, по числу колен сынов Иакова" (1 Царей 18,31). Это было суждение самого Даниила, когда на следующем этапе своей жизни он открыл окно и молился в направлении Иерусалима (глава 6). Это было суждение Павла, когда ввиду надвигающегося потока отступничества и разврата он увещевал своего сына Тимофея "держаться образца здравого учения". Это было суждение Петра, когда перед лицом развала всего им построенного он побуждает верующих "потщиться явиться пред Ним неоскверненными и непорочными в мире" (2 Пет. 3,14). Это было суждение Иоанна, когда среди действительной ломки всего церковного он увещевает возлюбленного Гаия "не подражать злу, но добру" (3 Иоан. 11). И это было суждение Иуды, когда перед лицом самого ужасного порока он побуждает остаток верных "назидать себя на святейшей вере их, молясь Духом Святым, сохранять себя в любви Божией, ожидая милости от Господа нашего Иисуса Христа, для вечной жизни" (Иуд. 20-21). Одним словом, это было суждение Святого Духа, а потому суждение веры.
Итак, все это придает огромную ценность и интерес решению Даниила, как сказано в первой главе этой книги: "Даниил положил в сердце своем не оскверняться яствами со стола царского и вином, какое пьет царь, и потому просил начальника евнухов о том, чтобы не оскверняться ему" (стих 8). Он мог бы - и это вполне естественно - сказать себе: "Что пользы бедному и слабому пленнику упорствовать в отделении? Все рухнуло. Невозможно выдержать истинный дух назорейства посреди такого безнадежного падения и гибели. Лучше я приспособлюсь к окружающему".
Но нет, Даниил был выше всего этого. Он знал, что это его право - жить во дворцах Навуходоносора - так же близко к Богу, как и в Иерусалиме.
Он знал, что, каким бы ни было внешнее положение народа Бога, для отдельного святого всегда открыт путь чистоты и преданности, по которому он может идти независимо ни от чего.
И разве мы не вправе сказать, что назорейство Вавилона настолько же полно обладает очарованием и притягательностью, что и назорейство Ханаана! Мы можем без опасений утверждать, что, пока сияют в записях Бога эти яркие и славные слова: "Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром" (Отк. 22,17), - ни один сын или дочь Адама не может сказать: "Я желал спастись, но не мог. Я жаждал живой воды, но не мог ее достичь. Колодец был глубок, и у меня нечем было достать ее". Нет! Таким языком никто не будет говорить, такое обвинение не выдвинет никто из погибших всех званий. Когда люди придут в вечность, они с ужасающей ясностью увидят, что то, о чем теперь им нравится думать, темно и запутанно, а именно они увидят совершенное согласие высшей избирательной благодати Бога со свободным предложением спасения всем - полнейшая гармония между божественной властью и человеческой ответственностью.
Мы готовы поверить, что читатель видит это даже теперь. Наконец, очень важно поддержать в душе равновесие истины, позволить лучам божественного откровения всей своей силой воздействовать на сердце и сознание без помех со стороны туманной атмосферы чисто человеческой теологии. Есть непосредственная опасность в восприятии некоторого количества абстрактных истин и превращения их в систему. Мы хотим организующей силы всей истины. Росту и практическому освящению души способствует не какая-то истина, но Истина во всей ее полноте, как она воплощена в личности Христа и изложена в Священном Писании Духом Святым. Мы должны полностью избавиться от всех наших предвзятых понятий, от всех чисто теологических взглядов и мнений и припасть как маленький ребенок к стопам Иисуса, чтобы научиться от Его Духа и от Его священного слова. Только так мы отдохнем от противоречащих друг другу догм. Так будут рассеяны все тяжелые облака и туманы человеческих мнений, и наши освобожденные души будут наслаждаться в ясном солнечном сиянии полного божественного откровения.
Теперь мы продолжим наши доказательства.
Второй факт, который мы представим в доказательство того, что Бог за нас, обнаруживается в

Смерти Его Сына

Для нашей настоящей цели необходимо рассмотреть лишь одну особенность искупительной смерти Христа, но эта особенность самая существенная. Мы обращаемся к чудесному факту, изложенному Духом Святым через пророка Исаию: "Но Господу угодно было поразить Его, и Он предал Его мучению" (глава 53,10).
Наш благословенный Господь мог прийти в этот мир греха и скорби. Он мог стать человеком. Он мог креститься в Иордане, помазанный Духом Святым, искушаемый сатаной в пустыне. Он мог прийти делать добро. Он мог жить и трудиться, плакать и молиться и, наконец, уйти обратно на небеса, оставив нас, таким образом, в еще большем мраке, чем когда-либо. Он мог бы, как священник и левит в притче, прийти, посмотреть на нас в наших язвах и несчастьях и пройти по другой стороне, вернуться в одиночестве в то место, из которого пришел.
Что было бы с нами, если бы Он так сделал? Что ожидало бы нас, читатель, кроме пламени вечного огня для тебя и меня? Необходимо это хорошо запомнить, что все живое дело Сына Бога, Его изумительное служение, дни Его трудов и ночи молитвы, Его слезы, Его вздохи, Его стоны, весь труд Его жизни от яслей до креста - все это не смогло бы стереть ни одного пятнышка вины с человеческой совести. "Без пролития крови не бывает прощения". Несомненно, извечный Сын должен был стать человеком, чтобы Он мог умереть, но воплощение не снимает вину. В самом деле, жизнь Христа как человека на этой земле лишь доказывает еще большую виновность человеческого рода. "Если бы Я не пришел и не говорил им, не имели бы греха". Свет, который светит Своим божественным путем, только открывает нравственную тьму человека, Израиля, мира. Следовательно, если бы Он просто пришел, жил и трудился здесь в течение тридцати трех лет и ушел обратно на небеса, то наша вина и нравственная тьма были бы полностью доказаны, но искупление бы не совершилось. "Мы имеем искупление кровию Его". "Без пролития крови не бывает прощения" (Евр. 9,22).
Это великая фундаментальная истина христианства, ее следует постоянно утверждать и твердо придерживаться. В ней огромная нравственная сила. Если верно, что все труды Сына Бога, Его молитвы, Его стоны, Его вздохи - все это вместе не могло снять одного-единственного пятнышка вины, тогда, в самом деле, мы не вправе спрашивать о возможной ценности нашей работы, наших слез, наших молитв, нашего религиозного служения, наших установлений, таинств и церемоний - всего спектра религиозной деятельности и нравственной реформы. Может ли все это способствовать удалению наших грехов и дать нам праведность перед Богом? Эта мысль совершенно чудовищна. Если бы это или часть этого могли помочь, тогда зачем искупительная смерть Христа? Зачем невыразимая и бесценная жертва, если бы что-либо другое могло заменить ее?
Но, может быть, скажут, что, хотя ничто из перечисленного не могло помочь без искупительной смерти Христа, это все же должно быть добавлено к ней. Для чего? Чтобы эта бесподобная смерть, эта драгоценная кровь, эта бесценная жертва полностью подействовали? Так ли это? Можно ли бросить на весы мелкие человеческие дела, праведность человека, чтобы придать больше веса жертве Христа в суде Бога? Сама мысль об этом антирелигиозна и совершенно богохульна.
Но разве не бывает добрых дел? Конечно, бывают, но какие они? Являются ли они набожными поступками, религиозными устремлениями, нравственной деятельностью невозрожденного, необращенного, неверующего человека? Нет. Чем же тогда? Что такое добрые дела христианина? Это живые, а не мертвые дела. Это драгоценные плоды приобретенной жизни - жизни Христа в истинно верующем. Под сводом небесным нет ничего, что Бог принял бы за доброе дело, кроме плода благодати Христа в верующем. Самое слабое выражение жизни Христа в повседневной жизни христианина благоуханно и драгоценно для Бога. Но самые великолепные и обширные труды неверующего по божественному счету лишь "мертвые дела".
Все это, однако, отступление от нашей основной темы, к которой мы должны теперь вернуться.
Мы сказали, что для нашей настоящей цели мы обратимся лишь к одному моменту в смерти Христа, а именно Господу угодно было поразить Его. В этом заключается поразительное и смиряющее душу доказательство того, что Бог за нас. "Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас", не просто предал Его, но поразил Его, - и все это за нас. Этот беспорочный, святой, единственный совершенный человек, который когда-либо ступал по этой земле, Тот, Кто всегда делал, что приятно Его Отцу, чья вся жизнь с яслей до креста была благовонным курением, поднимающимся к престолу и сердцу Бога, чье каждое движение, каждое слово, каждый взгляд, каждая мысль были благоугодны Богу, чья одна великая цель от начала и до конца была - прославлять Бога и завершить Его дело, - этот совершенный человек был послан согласно извечному плану Бога, был пригвожден к проклятому дереву и вынес там праведный гнев ненавидящего грех Бога. И все это потому, что Бог был за нас.
Какая чудесная и несравненная благодать! Праведный поражен за неправедных - безгрешный, непорочный, святой Иисус, пораженный рукой бесконечной справедливости для того, чтобы виновные отступники спаслись, и не только спаслись, но пришли в состояние и отношения сыновства, в положение сынов и дочерей Всемогущего Господа, наследников Бога и сонаследников со Христом.
Это, конечно же, благодать - обильная, свободная, высшая благодать, благодать, изобилующая для самого отпетого из грешников, благодать, ведущая через праведность в вечную жизнь с помощью Иисуса Христа. Кто бы не поверил этой благодати? Кто может смотреть на крест и сомневаться, что Бог за грешников, за любого грешника, за него, за читателя этих строк? Кто бы не доверился той любви, которая сияет на кресте? Кто может смотреть на крест и не видеть, что Бог не желает смерти ни одного грешника? Почему Он не позволяет нам погибнуть в нашей вине, низринуться в вечный огонь, который мы с избытком заслужили из-за наших грехов? Почему Он отдал Своего единородного Сына? Почему поразил Его на том позорном кресте? Почему укрыл Свое лицо от единственного совершенного человека, который когда-либо жил, а ведь этот человек - Его собственный извечный Сын? Почему это произошло, читатель? Конечно, потому, что Бог за нас, несмотря на всю нашу вину и греховное возмущение. Да, благословенно Его имя, Он за бедного грешника, губящего самого себя и заслуживающего ада, кем бы или чем ни был этот грешник; и я умоляю каждого, кто пробегает глазами эти строки, прийти и довериться той любви, которая из самого сердца отдала нам Иисуса и поразила Его на кресте.
О возлюбленный читатель! Приди же прямо сейчас. Не откладывай! Не медли! Не раздумывай! Не слушай сатану! Не прислушивайся к внушениям и фантазиям своего собственного сердца, но слушай Слово, которое уверяет тебя, что Бог за тебя, и ту любовь, которая сияет в даре и смерти Его Сына, Он желает даровать тебе.
Мы поистине можем назвать золотой цепью свидетельства, что Бог за нас, и в доказательство этого мы должны остановиться на двух драгоценных фактах: принесение в дар Своего Сына и Его смерти. Мы прошлись из самых недр до креста по тому таинственному и чудесному пути, который отмечен следами божественной и вечной любви. Мы увидели, что Благословенный не только отдал Своего единородного Сына, но поразил Его за нас, сделав Его незапятнанную душу предложением за грех наш, низринув Его в прах смерти, и предоставив нам, таким образом, самое неоспоримое свидетельство, что Он за нас, что Его сердце обращено к нам, что Он страстно желает нашего спасения, ибо Он отдал Своего единственного Сына за всех нас.
Теперь мы перейдем к нашему третьему доказательству, которое заключается в

Воскрешении Сына

Говоря о славном факте воскрешения, мы должны ограничиться лишь одним моментом, а именно содержащим доказательство того, что Бог благорасположен к нам. Нескольких отрывков из Писания будет достаточно для того, чтобы раскрыть и подтвердить эту особенность.
В четвертой главе послания к Римлянам вдохновленный апостол представляет нашим сердцам Бога как Того, Кто воскресил Иисуса, Господа нашего, из мертвых. Он рассказывает об Аврааме, который, как он говорит, "сверх надежды, поверил с надеждою, чрез это сделался отцом многих народов, по сказанному: "так многочисленно будет семя твое". И, не изнемогши в вере, он не помышлял, что тело его, почти столетнего, уже омертвело, и утроба Саррина в омертвлении; не поколебался в обетовании Божием неверием, но пребывал тверд в вере, воздав славу Богу и будучи вполне уверен, что Он силен исполнить обещанное. Потому и вменилось ему в праведность. А впрочем не в отношении к нему одному написано, что вменилось ему, но и в отношении к нам; вменится и нам, верующим в Того, Кто воскресил из мертвых Иисуса Христа, Господа нашего, Который предан за грехи наши и воскрес для оправдания нашего"
Читатель, взвесь этот великий факт. Что же привело драгоценного Спасителя ко кресту? Что же низвело Его в прах смерти? Не были ли это наши прегрешения? Поистине так: "Который предан за грехи наши". Он был пригвожден к проклятому дереву за нас. Он представлял нас на кресте. Он был нашим Заместителем во всей полноте и глубокой значимости этого слова. Он занял наше место, и с Ним обошлись во всех отношениях так, как мы заслуживаем, чтобы с нами обошлись. Рука бесконечной справедливости на кресте имела дело с нашими грехами, со всеми нашими грехами. Иисус сделал Себя ответственным за все наши прегрешения, наши беззакония, наши проступки, наши долги - за все, что было или когда-либо могло быть против нас; Он - благословенно Его несравненное и обожаемое имя! - сделал Себя ответственным за все и умер на нашем месте под полной тяжестью наших грехов. Он умер - праведный за неправедных.
Где Он теперь? Сердце стучит с невыразимой радостью и священным триумфом при мысли об ответе. Где Благословенный, Который висел на сем кресте и лежал в сей могиле? Он - одесную Бога, увенчанный славой и честью... Кто поставил Его там? Кто увенчал Его благословенное чело? Сам Бог. Тот, Кто отдал Его, и Тот, Кто поразил Его, является Тем, Кто воскресил Его и в Ком мы должны пребывать, если мы хотим считаться праведными. Это особый момент в представлении апостола. Нам должно вмениться в праведность, если мы верим в Бога как в Того, Кто воскресил Иисуса, Господа нашего, из мертвых.
Заметьте эту жизненно важную связь. Осознайте ее чрезвычайную важность: Тот Самый, Кто висел на кресте, обремененный всеми нашими грехами, теперь на престоле без них. Как Он попал туда? Было ли это по добродетели Его вечного Божества? Нет, ибо по этой причине Он всегда был там. Он - преблагословенный Бог вовеки. Было ли это по добродетели Его извечного сыновства? Нет, ибо по этой причине Он всегда был там.

Примечание

Мы радуемся каждой возможности для утверждения вечного сыновства Христа. Мы считаем его неотъемлемой и существенно необходимой частью христианской веры.
Поэтому нам, как виновным грешникам, обремененным неисчислимыми грехами, совершенно нет нужды говорить, что извечный Сын Отца занял свое место одесную небесного величия, поскольку это место всегда Ему принадлежало - это самое глубокое и нежное место в самом сердце Отца.
Но далее мы можем спросить, не занял ли наш вожделенный Господь Свое место на престоле, потому что это был непорочный, безгрешный, совершенный Человек? Нет, как таковой, Он мог в любой момент от яслей до креста занять там Свое место.
К какому же заключению мы вынуждены прийти в этом вопросе? К тому чрезвычайно драгоценному и утешительному заключению, что Тот Самый, Кто был отдан за наши грехи, поражен за наше беззаконие, судим на нашем месте, теперь на небесах; что Тот, Кто представлял нас на кресте, теперь на престоле; что Тот, Кто стоял, обремененный всей нашей виной, теперь увенчан славой и честью; что Он так совершенно, так решительно и окончательно распорядился со всеми нашими грехами, что безграничная справедливость воскресила Его из мертвых и украсила Его священное чело венцом славы.
Читатель, понимаешь ли ты это? Видишь ли ты значение этого для себя? Веришь ли ты в Того, Кто воскресил Иисуса, нашего Господа, из мертвых? Видишь ли ты, что, сделав так, Он провозгласил Себя благорасположенным к нам? И веришь ли ты, что, воскресив Иисуса, Он испытал бесконечное удовлетворение в великом деле искупления и дал тебе отпущение всех твоих долгов - простил долг в "десять тысяч талантов"?
В этом суть и квинтэссенция величественной аргументации 4-й главы Послания к Римлянам. Если Человек, который был отдан за наши грехи, теперь на небесах, вознесенный рукою и действием Самого Бога, тогда, наверняка, и все наши грехи отошли, и мы стоим, оправданные во всем, так же свободные от всякого бремени вины и всякого дыхания осуждения, как и сам благословенный Господь. Иначе и быть не может, если мы верим в Того, Кто воскресил Иисуса, Господа нашего, из мертвых. Совершенно невозможно выдвинуть против верующего в Бога воскресения обвинение в том, что на основании простейшей из всех причин Воскресивший Его является и поразившим Его за грехи верующего. Почему Он воскресил Его? Потому что грехи, за которые Он поразил Его, были устранены, и устранены навеки. Господь Иисус, взявший на себя наше бремя и сделавший Себя во всем ответственным за нас, не мог бы находиться там, где Он теперь находится, если бы оставалась хотя бы малая толика нашей вины. Но, с другой стороны, поскольку Он теперь там находится и находится там по собственному действию Бога, то невозможно, совершенно невозможно усомниться в полном оправдании и совершенной праведности души, которая в Него верит. Таким образом, тому, кто верит в Бога, как воскресившего Христа, особенно зачтется перед Богом его совершенная праведность. Это чрезвычайно удивительная, божественная и вечная истина. Пусть читатель почувствует ее силу, сладость и умиротворяющую добродетель! Пусть Вечный Дух укоренит это благословенное чувство глубоко в сердце читателя! Тогда он действительно обретет в душе совершенный мир и поймет, как в воскресении, поражении и предании Своего Сына Бог провозгласил и доказал, что Он за нас.
Мы намеревались обратить особенное внимание читателя на Евр. 13,20, но мы должны попросить его самому обратиться к этому прекрасному отрывку, а пока мы перейдем к четвертому доказательству того, что Бог за нас, которое мы находим в

Сошествии Духа Святого

В этом славном событии мы также должны ограничиться одним моментом, а именно тем способом, которым сошел Святой Дух.
Пусть читатель обратится ко второй главе Деяний: "При наступлении дня Пятидесятницы все они были единодушно вместе. И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святого, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать. В Иерусалиме же находились Иудеи, люди набожные, из всякого народа под небом. Когда сделался этот шум, собрался народ, и пришел в смятение, ибо каждый слышал их говорящих его наречием. И все изумлялись и дивились, говоря между собою: сии говорящие не все ли Галилеяне? Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились. Парфяне, и Мидяне и Еламиты, и жители Месопотамии, Иудеи и Каппадокии, Понта и Асии, Фригии и Памфилии, Египта и частей Ливии, прилежащих к Киринее, и пришедшие из Рима, Иудеи и прозелиты, критяне и аравитяне, слышим их нашими языками говорящих о великих делах Божиих?"
Отметим здесь один особенный факт, представляющий глубочайший интерес, трижды упоминаемый в приведенном отрывке. А именно сошедший Дух Святой говорил каждому "его наречием" - не на диалекте, в котором он был воспитан, но в котором "родился", на том самом языке, на котором его мать впервые шептала в его детские уши прекрасные и нежные слова материнской любви. Таково было средство, таков был способ, который использовал божественный вестник для благословенной цели возвестить людям, что Бог за нас. Он не говорил евреям по-гречески или грекам на латыни. Он каждому говорил на том языке, который тот понимал, на простом, родном материнском языке. Если в этом языке были какие-то особенности, идиомы, провинциализмы, то благословенный Дух использовал их для того, чтобы донести до каждого сердца прекрасную весть о благодати.
В противоположность этому были даны законы с горы Синай. Там Иегова ограничился только одним языком. Если бы там собрались люди из "всякого народа под небом", то они бы не поняли ни одного слова. Закон, эти десять слов, запись долга человека по отношению к Богу и к ближнему были скрупулезно выражены на одном языке. Но когда "чудесные дела Бога" должны были быть возвещены, когда нужно было поведать благословенную повесть любви, когда для несчастного виновного грешника должно было открыться сердце Бога, было ли достаточно одного языка? Нет! "Каждый народ под небом" должен слышать все это, и слышать на своем родном языке.
Читатель, не говорит ли этот факт сам за себя? Возможно, скажут, что те, кто слушал Петра и остальных в день Пятидесятницы, были евреи. Но это ни в коей мере не лишает данного факта его очарования, прелести и силы. Этот факт заключается в том, что, когда вечный Дух сошел с небес, чтобы рассказать о воскресении Христа, о совершившемся избавлении, чтобы принести радостную весть о спасении, проповедовать покаяние и отпущение грехов, Он не ограничился каким-либо одним языком, но говорил на всех диалектах под небесами!
А почему? Потому что Он желал, чтобы каждый человек понял то, что Он имел сказать ему, Он желал донести до каждого сердца прекрасную весть об искупительной любви - волнующее известие о полном отпущении грехов. Когда нужно было дать закон, когда Иегове нужно было сказать человеку о его долге, когда Ему нужно было обратиться к человеку с такими словами, как: "Ты должен делать это и не должен делать то", тогда Он ограничивался одним-единственным языком. Но когда Он должен был раскрыть драгоценную тайну Его любви, показать человеку, кто Он для него, то Он - благословенно Его имя вовеки - позаботился о том, чтобы говорить на всех языках под небесами так, чтобы каждый человек мог услышать на том языке, в котором он рожден, о чудесных делах Бога.

Примечание

Читатель с интересом отметит один факт, на который повсюду ссылаются: в одиннадцатой главе Бытия различие языков дается человеку, как наказание за его гордыню. Во второй главе Деяний - как благодать для удовлетворения его нужд. А в седьмой главе Откровения мы видим все языки объединенными в единой песне хвалы Богу и Агнцу. Таковы лишь некоторые из чудесных дел Бога. Давайте восхвалим Его всей нашей искупленной силой! Пусть наши сердца прославляют Его!
Таким образом, в нашей серии доказательств, в нашей золотой цепи свидетельств мы прошлись от самых недр сердца Бога до креста Христова, и от того драгоценного креста обратно до престола, мы исследовали предание, поражение и воскресение Сына; мы заглянули в самое сердце Бога, излившееся в глубокой и чудесной любви и нежном сострадании по отношению к несчастным погибающим грешникам. Более того, мы исследовали сошествие вечного Духа от престола Бога с миссией к этому миру возвестить каждому созданию под небесами радостную весть о полном и свободном спасении через кровь Агнца и возвестить эту весть не на незнакомом языке, а на том наречии, в котором каждый рожден.
Что же еще остается? Можно ли добавить к этой цепи еще одно звено? Да, и оно -

Обладание Священным Писанием

Возможно, скажут, что наше пятое доказательство содержится в четвертом, поскольку сам факт моего обладания Библией на родном языке означает в действительности то, что Дух Святой говорит со мной на наречии, в котором я родился.
Это верно, но все же, насколько это касается читателя, то, что Бог вложил в его руку или оставил в пределах его досягаемости этот священный том, это неоценимое благо - Священное Писание это дополнительное доказательство того, что Бог за нас. Ибо почему мы не были оставлены в полном невежестве и темноте? Почему эта божественная книга вложена в наши руки? Почему, может себя спросить каждый, мне была оказана такая милость? Почему меня не оставили жить и умереть в языческой слепоте? Почему небесный светоч бросил на меня свои лучи - даже на меня?
Возлюбленный читатель, ответ таков: "Потому что Бог за тебя." Да, за тебя, несмотря на все твои многочисленные грехи, за тебя, невзирая на всю твою забывчивость, неблагодарность и возмущение, за тебя, хотя ты прекрасно знаешь, что не можешь указать ни одной причины, почему Он должен быть против тебя. Он отдал Своего Сына от самых недр, поразил Его на кресте, воскресил из мертвых, ниспослал Святого Духа, вложил в твои руки Его благословенную книгу - и все для того, чтобы показать тебе, что Он за тебя, что Его сердце открыто по отношению к тебе, что Он страстно желает твоего спасения.
И мы умоляем тебя обратить внимание на то, что ты не можешь, не смеешь даже сказать: "Я не понимаю Библию, она выше моего понимания, она полна глубоких тайн, которые я не могу измерить, трудностей, с которыми я не могу справиться, противоречий, в которых я никак не могу разобраться. И когда я обратился к тем, кто исповедует христианство, я обнаружил, что они раздроблены на почти бесконечное число сект и разделены на неисчислимые школы. И не только это. Я увидел такую пустоту, такую грубую непоследовательность, такое вопиющее противоречие между словами и практикой, что был вынужден оставить самый предмет религии со смешанным чувством смущения, презрения и отвращения."
Эти возражения не защитят на Страшном суде, не спасут тебя от озера, горящего огнем и серой. Помни это. Глубоко это обдумай. Пусть ни дьявол, ни твое собственное сердце не обманут тебя. Что говорит Авраам богачу в Лук. 16: "У них есть Моисей и пророки, пусть слушают их". Почему богач не ответил: "Они не могут их понять?". Он не посмел.
Нет, читатель, даже ребенок может понять Священное Писание, которое может сделать нас мудрыми во спасение через веру, обретенную в Иисусе Христе. Под небесами Бога нет никого, кто обладал бы экземпляром Священного Писания и не был бы глубоко ответствен перед Богом за его употребление. Если бы практикующие христиане были в десятки тысяч раз более расколоты на секты, чем ныне, если бы школы и доктора теологии в десятки тысяч раз более противоречили друг другу, чем ныне, - все же слова к каждому обладателю Библии были бы таковы: "У вас есть Моисей и пророки и Новый Завет - слушайтесь их".
Если бы мы могли убедить необращенного, непробудившегося, неверующего читателя подумать обо всем этом, подумать теперь, глубоко осмыслить в самых скрытых глубинах своей совести, уделить этому нераздельное внимание своего сердца, пока не стало слишком поздно! Мы размышляем со все возрастающим ужасом о состоянии погибшей души в аду - о ком-то, открывшем свои глаза в этом месте бесконечных мучений и узнавшем, что Бог против него и против навеки, что все надежды погибли и ничто не может перекинуть мостик через бездну, которая разделяет юдоль погибших от небес спасенных, и что там - великое застывшее озеро.
Мы не можем дальше продолжать. Мысль обо всем этом сокрушает. Сердце разрывается при этом ужасающем размышлении. О, дорогой читатель, позволь нам умолять тебя, пока мы не положили перо, обратиться в этот самый час к дорогому, любвеобильному Спасителю, Который стоит с распростертыми объятиями и открытым сердцем, чтобы принять всех, кто к Нему приходит, и который уверяет тебя в том, что "всякого, кто ко Мне приходит, Я не отвергну." Приди же и доверься верному слову Бога и совершенному делу Христа.
В этом и заключена драгоценная суть всего этого вопроса. Отвернись от себя, посмотри прямо на Иисуса, доверься просто Ему и тому, что Он сделал для тебя на кресте, и все твои грехи будут вычеркнуты, тебе будут принадлежать божественная праведность, вечная жизнь, сыновство, одаряющий Дух и всепобеждающий Заступник, светлый дом на небесах, участие в вечной славе Христовой. Да, читатель, если ты лишь пожелаешь верить в Христа, все будет твоим, и Сам Он - лучшее из всего!
Пусть Дух Святой ведет тебя с этого момента к стопам Иисуса и даст тебе возможность воскликнуть в священном триумфе: "Если Бог за нас, то кто против нас?". Бог дарует тебе это ради Иисуса Христа!